Представленные ниже записи являются прямым переводом со староимперского дневников Владыки. Перевод проведён согласно правилу "nichego ne viresano / nichego ne perekodirovano". Печать Книгохрана прилагается.
   Данный текст разрешен как прославляющий Дело Империи
   Данный текст запрещён к распространению как порочащий Культ Империи
  
   Почувствовав приближение человека, я привычно отключил звук, чтобы не выслушивать очередную бессмысленную тарабарщину.
   Честно говоря, иногда мне кажется, что я участвую в каком-то жестоком и бессмысленном эксперименте. Знаете, из тех, которые встречаются в плохоньких фантастических романах, которые через двадцать лет называют классикой жанра. Кучку пользователей, онлайн-игра, игроки, умирающие по-настоящему, и прочее, и прочее, включая мобов.
   Пожалуй, в моем случае, эксперимент ещё более лишён смысла, так как никаких других игроков я так и не обнаружил. Впрочем, не то, чтобы я искал.
   Человек - крайне трудно считать этот типа с криво обрезанными, сальными волосами до плеч, одетого в накинутую на манер плаща лошадиную шкуру, выкрикивающего какую-то тарабарщину, субъекта, за игрока - побежал в мою сторону, задрав вверх правую руку. В ней он держал булаву.
   Разворот, тычок в лицо. Хруст такой, что слышно, наверное, на десять метров вокруг.
   Я осмотрел лежащее передо мной тело.
   Обоняние и слух не обманули меня. Действительно, немытый человек с жирными, криво обрезанными волосами. Грязная лошадиная шкура в качестве одежды, булава - толстая, грубо оструганная, но затем отполированная, палка с надетым на один из концов каменным диском.
   Стереотипные крики, стандартное вооружение и заскриптованная тактика. Сейчас ещё и его друзья прибудут.
   Стрелу я отбил в сторону ударом своего копья. Не то, чтобы это было нужно - она всё равно бы разминулась с моим правым ухом. Сам стрелок уже падал на землю, получив подарок от меня.
   Праща хороша только тем, что позволяет усиливать бросок, метая камни всего одной рукой.
   Тактика остальной группы была проста и банальна. Лобовая атака с копьями, стоившая им двух трупов. Попытка атаки на манер волчьей стаи, с окружением и рассредоточением моего внимания. Попытка бегства.
   Скука.
   Я проводил вглядом двух наиболее удачливых охотников, уже отбежавших от меня за пределы дальности пращи.
   Ладно, пусть живут.
   Атака одиночки дозора, затем лобовая атака, попытка охвата и бегство при провале. Стандартная тактика номер три по моему личному счёту. Первые две подразумевали моё ранение, причем в случае второй, противник в страхе убегал, обнаружив, что я немного менее уязвим, чем они ожидали.
   Попросту говоря, в тот раз у них не хватило сил обнулить мне хиты, несмотря на крит в голову.
   Я осмотрел потенциальные трофеи. Стандартно, ничего интересного. Костяные наконечники с каменными вставками, кое-как обработанное дерево. Стандартно, как и положено в игре. Достаточно чуть скосить глаза, чтобы увидеть сообщение о получение очков опыта.
   Трудно не признать их мобами, честно.
   Подувший ветер принёс слабый запах костра, человеческих тел, шкур и прочего, чем пахли стойбища местных жителей.
   Пришедшая в голову мысль пробежаться вслед сбежавшим охотникам и немного улучшить счётчик опыта покаталась где-то на изнанке черепа, рикошетя о стенки сложно формы.
   Пожалуй, это было бы бессмысленно. Конечно, само племя - лёгкая добыча. Половина, если не две трети, охотников остались здесь, общая опасность оставшихся в живых членов племени невелика. К тому же, здесь, в условиях постоянной конкуренции, соседи могут перебить их уже через пару недель. Не просто так ведь все встреченные мной люди, сходу атакуют увиденного чужака?
   Какая жалость. Пропадёт сколько-то очков экспы, которую я могу заработать за полчаса.
   С другой стороны, я себя знаю. Сегодня одно племя, завтра другое, потом я решу набить уровень, что подразумевает гринд на четыре тысячи голов... Глазом не успею моргнуть, как от меня останется ещё меньше интеллекта, чем видел в местных. Только боевые навыки и непрерывное истребление всего живого. Конечно, я буду называть это прокачкой навыков на мобах, но к чему начинать врать себе прямо сейчас?
   Пусть живут. Мне мой рассудок дороже.
   Я продолжил свой путь.
  
   Пожалуй, цивилизованные люди как-то представляются, говорят, как они попали в такую ситуацию. Наконец, кричат о своей цели.
   Не вижу особого смысла соответствовать чьим-то ожиданиям, честное слово. К тому же, имя - это иллюзия, верно? По крайней мере, мизантроп и социопат вроде меня уж точно не обязан представляться дневнику, который ведёт в собственной голове.
   Нет, я не напивался, не садился за руль и не врезался, будучи пьяным в хлам, на старом раздолбанном уазике в дерево в тот момент, когда в него ударила молния. Нет, мне не являлся семикрылый серафим, бог игр, или хотя бы образ горящего куста. Даже голоса не прозвучало.
   Просто однажды я обнаружил себя здесь, в этой степи.
   Одежда моя быстро пришла в негодность. Частью в первой же схватке с местными, когда я неожиданно открыл в себе сразу несколько боевых навыков, начиная от кулачного боя и заканчивая древковым оружием. Бельё протянуло чуть дольше. Впрочем, это не заслуга производителя, а, как в старом анекдоте, моя недоработка.
   Скажу лишь одно. Через год носки и постоянных сражений, трусы заменяют гульфик, плохо пахнут и снимаются с получением поверхностной раны на восемь десятков хитов. Зато быстро падают дебафы ,связанные с инфекциями, воспалением, и наличием мощного источника запаха под носом.
   Цель? Ах, да. Полагаю, я должен был осознать всё там, на своём первом поле боя, когда получил свой первый уровень, в окружении тел первобытных охотников. Подняться на холм, а лучше утёс, и крикнуть что-нибудь на подобие "Я стану королём Шумера!".
   Ну, извините, что ли. Не было там холма. Совсем. Ни капли. Как и понимания своей великой цели и роли в чём-либо.
   Строго говоря, вторая и третьи схватки ничего не изменили. Кроме количества уровней, значений характеристик и навыков.
   Странно. Мир словно изменился.
   Прикрыв глаза, я втянул ноздрями воздух. Словно помогая мне, ветер подул в лицо, принося запах далёкой и тёплой воды.
   Класс.
   Где-то после десятого уровня я осознал, что старый анекдот (Мир - не театр, мир - РПГ. Только альфа. Баланса почти нет, сюжет скучный, классовая система кривая, только графика - отпад) сохраняет актуальность. Противники, едва не убившие меня в первых двух сражениях, теперь приносили лишь цифры в счётчике полученного опыта, однотипные трофеи годны были лишь на то, чтобы остаться лежать на поле боя.
   Новые враги? Ха.
   Мамонтов не было. Носорогов не было. Медведи... наверное, я ещё просто не вышел к лесам, где мог бы на них случайно наткнуться. Обобщая, скажу, что, судя по фауне, если это и прошлое Земли, то несколько позже последнего оледенения.
   К слову, динозавров, драконов, орков, эльфов, гномов, киборгов, йети и зелёных человечков, как и лемурийцев, я тоже не встретил.
   С другой стороны, я отчётливо понимал, что обследовал крохотный клочок суши. Указатель во встроенной карте намекал.
   Нет, так не было глобуса Земли и подробной зарисовки пройденного мной маршрута. Игра - если я всё же сидел в виртуальной реальности - была не настолько казуальной.
   Навык "Встроенный шагомер". Так я это называю. Позволяет узнать, сколько ты прошёл. За минуту, час, сутки, время игры. Вместе с возможностью рисовать в своём дневнике карту, это даёт хоть что-то.
   А ещё, я вкачал все очки характеристик в развитие Восприятия. Вместе с моим природным зрением и окружающим ландшафтом, получается, что, крутя головой по сторонам, я осматриваю полосу шириной около десяти километров.
   Имея инструмент измерения в метрической системе, нетрудно подсчитать площадь обследованной территории.
   Вот так, вспомним математику и геометрию, я пришёл к простому и логичному выводу: надо искать воду.
   Серьёзно. Это куда эффективнее, чем пытаться найти что-то, помимо племён охотников, квадратно-гнездовым способом.
   Если здесь и есть какие-нибудь постоянные поселения, то они наверняка тяготеют к воде.
   Не то, чтобы я стремился зачистить от жителей какое-нибудь городище. Скорее, во мне тлеет смутная надежда, что люди, вынужденные жить более скученно, способны удержаться от мысли сразу же атаковать вышедшего к ним чужака.
   С другой стороны, если я не найду постоянных поселений с дружелюбными обитателями, быть может, в месте с большей плотностью населения, я найду новое оружие или другого игрока. В случае, если я разочаруюсь в людях, никто не мешает мне пойти вверх по течению реки, чтобы осесть у какого-нибудь родника. Зачистить пару племён, наделать ловушек, и наслаждаться одиночеством, пока рядом со мной не заведётся цивилизация.
   Главное, успеть продумать пять-шесть планов действий, от элиминации соседей до инфильтрации в их общество прежде, чем цивилизация достигнет моего убежища. Но сначала...
   Камень ударил во взлетающую птицу, явно ломая ей крыло. Ещё одна единица на моём личном счётчике.
   Думаю, сегодня на ужин будет запечённый... кстати, кто это?
   Я ведь в степи. Ну, пусть будет дрофа.
  
   Когда наступает зима, снег накрывает окружающие пейзажи белым покрывалом, а мороз соединяет мои владения с окружающей сушей, я обычно сижу на первом этаже своей башни, поглядывая на языки пламени, бьющиеся в глубине печи, и вспоминаю, как же я оказался здесь, в этих лесах.
   Зима, как водится, наступил неожиданно. Я, разочаровавшийся в попытках найти договороспособных людей в дельте реки и берегах моря, пошёл вверх по течению, отбиваясь от попыток окружающих атаковать меня.
   Серьёзно, что не так с этими людьми? Они живут группами по тридцать-семьдесят человек, но всё равно атакуют проходящего по их территории чужака, как будто им плевать на риски потерь. Словно их миссия в том, чтобы обнулить запас прочности моего копья из молодого дуба и пополнить мой счётчик опыта.
   В общем, когда я проснулся перед рассветом от холода, а через пять часов, отбившись от очередной партии охотников, подумал "грёбанные мобы", то понял - хватит.
   Нашёл место впадения в реку притока, вырезал всех конкурентов в радиусе тридцати километров, и начал строить себе жилище и склад с припасами.
   Есть в жизни игрока одно важное преимущество. Во всяком случае, это верно для игрока моей системы.
   Нет врагов - есть опыт.
   Нет проблем - есть задача.
   Нет холода - есть прокачка.
   Можно было бы повторять это как мантру, стуча зубами от холода в недостроенной землянке, но не случилось.
   С самого начала, нарисовав карту своих будущих владений, я подумал о перспективах. Наверное, именно поэтому, выбрав красивое место, начертив карту, я начал рыть ров, насыпая из земли холм.
   Нарисовав карту, я нарёк свои владения Окороком. Из-за формы.
   "Голень", где происходило непосредственное слияние двадцатиметровой ширины притока с втрое более широкой главной рекой, я оставил на будущее, сразу начав отграничивать от остальной суши "бедро". Иначе говоря, рыть ров.
   Затем я спохватился - холм, построенный для защиты жилища от паводка, может размыть! Пришлось рубить деревья трофейным каменным топором (удобная штука), ставить простейший сруб (лишняя практика и навыки, повысились сила и выносливость), обмазывать глиной, засыпать землёй. Тут и пошли дожди. А затем и заморозки ударили.
   В общем, первую зиму я встретил в полуземлянке с крышей из какой-то соломы и примитивным очагом, без запасов и живности.
   С другой стороны, теперь я точно знаю, что при температуре выше ноля градусов Цельсия, умереть от холода мне не грозит в принципе.
   Хорошая эта штука, сопротивляемость холоду.
   Зато ко второй зиме, я уже подготовился. Удивительно, как много свободного времени появляется, когда не нужно никуда идти, отбиваться от каких-то дикарей, защищающих территорию.
   Мой "Окорок" плошадью примерно в четверть квадратного километра, был отгорожен от остальной суши рвом и валом, а заодно лишён большей части деревьев. Как и пространство перед рвом.
   Честно скажу - это очень большое количество древесины. А также хвороста, щепы и тому подобного.
   Мой дом, пожалуй, был шедевром деревянного строительства. Судя по окружающим меня людям - а я периодически делаю вылазки к соседям, развивая навыки маскировки и скрытности - он опережает время на сотни лет.
   Холм - это только начало. Дальше идёт подвал. Пол на два метра выше уровня земли, сруб обмазан глиной и обложен кирпичом, после чего прикрыт склонами второго яруса холма. Такой вот насыпной погреб, выше которого находится цокольный этаж. Тоже сруб, тоже глина в качестве внешнего покрытия.
   Наконец, первый жилой этаж. Печь из тех же кирпичей, стыки тщательно промазаны глиной. Окна, ставни, занавески из сплетённой травы. Постель из какой-то ароматной травы.
   Второй этаж, чердак, крыша. Нечего там описывать, я туда и не поднимаюсь.
   Зачем было строить всё это великолепие? Честно говоря, меня просто обуял строительный зуд. К тому же, как уже говорилось, у меня был очень большой избыток древесины. И, конечно, навыки.
   Игра, игра никогда не меняется.
   Достаточно сказать, что я озаботился поиском свиноматки и беременной волчицы только когда осознал, что у подножия моего дома находится ещё четыре холма с сараями неясного назначения.
   Нет, холмов было шесть, просто на двух находились навесы со складированными дровами. Что до остального...
   Угробив неисчислимое количество глины и дров, я научился делать не только кривые кирпичи, но и освоил гончарное дело.
   Ну, что значит освоил? Так, два десятка мисок, один удачный кувшин, и целых две глиняных бочки.
   Вместе со сплетёнными корзинами, это создавало резерв посуды, где я планировал хранить наиболее мелкие плоды того злака, что собирался выращивать на полях Окорока.
   В общем, я тогда сидел, прямо как сейчас, смотрел в пляшущий огонь, и пытался смириться с результатами своего строительного запоя.
   Дни сменялись, наступила третья зима, четвёртая, затем ещё одна и ещё. Приблудная лиса умерла от старости и пошла на воротник, её потомки прижились в амбаре, где повадились мышковать залетевших на хранимое зерно птиц. Семейка зубров пошла на эксперименты по вялению мяса, волчата выросли, заматерели и взбунтовались, пока не остались только двое самых умных. Новые племена превратились в отпугивающие тотемы за границей той территории, что я нарёк своей. Жизнь медленно входила в колею и превращалась в болото.
   Вот я и сидел на своей кровати, смотрел в огонь и думал, каким образом лучше сделать себе кресло-качалку.
   Костяные кости и сосна? Или лучше сосна, каменное сверло, и гвозди из дуба плюс обвязка из волокон растений и кожаных ремешков, чтобы наверняка?
   Во дворе зашевелились волки.
   Подойдя к окну, я откинул занавеску и отодвинул ставни.
   Моя ролевая система, пожалуй, является чем-то наподобие гибрида из нескольких игровых систем, которые я видел на экране компьютера. Она сочетает набор опыта за счёт убийства живых существ, особенно разумных, позволяющий раздвинуть границы потенциала человека, и увеличение характеристик за счет постоянных тренировок.
   Я повышал и силу, и ловкость, и выносливость. Совсем немного, по два очка. В целом, это отодвинуло пределы моего развития на двадцать процентов от среднего человеческого максимума. А затем тренировками я поднял коэффициент раскрытия этого потенциала, этой дюжины единиц, до ста процентов. Другими словами, я превосхожу среднего человека в силе, ловкости и выносливости, приблизительно в два раза. 1,2 от человеческого максимума у меня. 0,6 означает 60% от 1, ведь обычный человек имеет по десять единиц во всех характеристиках просто по праву рождения. Конечно, если не учитывать врождённые склонности и патологии.
   Впрочем, в любом случае, упор в своем развитии я делал не на взрывную мощь, способность пережить множественные попадания, или же мастерство выбить пращой строго определённую птицу в стае. Например, на Восприятие.
   Движение. Там, в лесу, за пределом линии из предостерегающих знаков, волчьих ям, согнутых гибких ветвей с прикреплёнными кольями, кто-то бежал по снегу, проваливаясь босыми ногами, наверняка задыхаясь от усталости или боли.
   Я сталкивался с попытками прорваться на мою территорию. Слышал бег партии охотников, загоняющих оленя. Или то был лось? В общем, копытное с ветвистыми рогами.
   Сейчас звук был другим.
   Выйти? Это может интересным.
   В отличие от местных, я не ношу шкур. Что-то у меня не заладилось с выделкой. Проще свалять клоками падающую с зубров шерсть во что-то вроде войлока, сплести из растительных волокон что-то вроде циновки, чем носить трофеи, снятые с местных.
   К тому же, зачем мне одежда сейчас?
   Что-то вроде шорт, что-то вроде валенок, что-то вроде пояса и патронташа с ядрами из обожженной глины. Копьё, праща. Зачем ещё что-то? Человеческое тело при беге выделяет достаточно тепла, чтобы не замёрзнуть и при минус двадцати. И это только человеческое тело, не имеющее бонусов от сопротивляемости холоду и выносливости.
   Лыжи или снегоступы? Скажем так, при ловкости выше 0,9 и скорости выше 1,0 можно спокойно бежать даже по рыхлому снегу.
   Волки? Пусть сторожат дом. Только замедлят.
   Если подумать, я завёл-то их просто из жалости. Даже не знаю, какой от них может быть толк.
   Ладно, в путь.
   Бег по лесу, окружающему Окорок - это всегда прогулка. Здесь знакомая тропа, там надо обойти волчью яму, чтобы не наступить на присыпанный снегом валежник, где-то перепрыгнуть лежащее на земле бревно с торчащими, заточенными остатками веток. Всё ставил сам, всё помню, даже отметил на личной карте.
   Первого увиденного противника я сношу прежде, чем меня успевают заметить.
   Нет, не так. Первый умер ещё до того, как я раскрутил пращу, и, не переставая двигаться, уничтожил второго, третьего, и четвёртого.
   Да, праща порой может оглушить, но в смерти тех ребят я был уверен. Я игрок. Мы, можно сказать, чувствуем смерть.
   Двадцать девять секунд. Столько времени это заняло. Я считал.
   Остались только те, кто был безоружен и тут же попадал в снег. Голышом.
   И тут я начал осознавать ситуацию.
   Итак, небольшая толпа вооружённого народа гонит через лес чуть большую толпу людей босых, нагих и безоружных. В первой группе наблюдается диспропорция по гендерному признаку. Попросту говоря, сплошь здоровые мужики. Во второй, что характерно, наблюдаются двенадцать женщин, семеро явных детей и две старухи.
   Нда. Что тут сказать? Хотел подождать, пока цивилизация придёт ко мне? Вот, дождался.
   Подхожу к телу одного из охотничков и быстро снимаю с него всю одежду. Кидаю одной из женщин. Та только вздрагивает, когда вещи ударяют её в правый бок и спину, но продолжает лежать на снегу, раскинув руки.
   Странно. Вроде, дышит. Отчаялась? Впрочем, её выбор.
   Раздеваю оставшихся охотников. Очевидно, что на всех одежды не хватит. Ла-адно.
   Если подумать, я сейчас совершаю довольно нелогичный поступок. С другой стороны, почему бы и нет? Это даже как-то укладывается в логику развития моего хозяйства. Дом построил, поля засадил, животных приручил. Теперь можно и людей завести.
  
   За окном раздавалось тихое похрюкивание, свидетельствующее, что хряка ведут из хлева в сторону бойни. Впрочем, едва одомашненный кабанчик был почти неслышен за постоянным стуком, с которым сталкивались шесты.
   Отвернувшись от каменного диска, который пытался полировать о другой осколок гранита, я скосил глаза вправо и вниз.
   Вар, почувствовав мой взгляд, отвлёкся, после чего пропустил смачный удар кожаного шара, венчающего шест и имитирующего острие копья, в лицо.
   Оба, и Вар, и Пер, орудовали шестами, отрабатывая сражение на копьях. Дело хорошее и нужное, тем более, что, судя по всему, основание второго поселения становится жизненной необходимостью.
   Эх, а ведь дюжину лет назад, они были просто младенцами, рожденными в начале осени первого года, начиная с которого, мой холостяцкий хутор стал сущим бедламом.
   Когда я осел на месте, то обнаружил, что дел у меня только прибавилось. Постройка дома, уход за живностью, распашка полей. Пожалуй, если бы не постепенно растущие навыки и статы, да снижение потребности во сне, то у меня и минуты свободной бы не было. В то же время, напротив, у меня после исчезновения необходимости рыскать в поисках менее агрессивных людей, свободного времени как раз прибавилось. Просто всё оно шло на строительство избыточно большого дома, рытьё рва, насыпь вала, вырубка леса, отлов животных, их приручение и многое другое.
   Если подумать, подобранные мной должны были вспоминать тот день как кошмар. Загнанные охотниками другого племени, следующие за чудовищем из леса - не думаю, что у соседних племен, кто-то вроде меня может обладать иной репутацией - они едва дошли до моего дома.
   Впрочем, самый цирк начался потом.
   Думаете, легко заставить первобытного охотника не убивать поросёнка кабана, смирно стоящего в хлеву? Или заставить его гадить в отдельном, отстоящем на другом конце вала, месте? И не убивать свинью, сидящую в глиняной яме, куда и падают человеческие... ладно, скажу нейтральное "отходы".
   Каких трудов стоило сохранить зубров, а также научить местных на них пахать - это отдельный разговор. Да и отмыть всех тоже было достаточно весёлой задачей. Как-то я не запас достаточного количества мыла, да и баню не построил. Сам-то я спокойно мылся той водой, что набирал из реки. Всего делов - разгрести снег до восхода солнца, посыпать лёд золой и ждать, пока солнце сделает за меня всё дело.
   Люди - они хрупкие. У них низкая устойчивость к холоду и болезням. К тому же, низкая резистентность по этим двум показателям образует неприятный эффект синергии. Поэтому всё, что я мог сделать с ними вначале - это обрезать всем волосы.
   Право слово, может быть, когда-нибудь, я наберусь терпения, сил и решимости, чтобы написать коротенькое эссе о том, как весело прожил первую весну в компании со своими подопечными. Пожалуй, когда почувствую в себе литературный талант хотя бы среднего уровня, то попробую. Правда, скорее всего, к тому времени, по частому свойству человеческого разума, я буду помнить только смешные моменты, и опишу свои приключения как что-то весёлое, а не непрерывный марафон с обучением моих гостей нормальному языку, общим навыкам и правилам проживания на моей территории, стоивший жизни двум свиньям и глаза одному волку. Но принёсший мне целых восемь уровней навыка "Дрессировщик". Ах, да, ещё они угробили мою ручную мельницу.
   Вот её было воистину жалко. Копия маминой ручной кофемолки, отмасштабированная где-то в одиннадцать раз, выполненная из камня, дерева и моего двухмесячного труда. Лучше бы её утопили в болоте. Тогда я бы мог тешить себя мыслью, что однажды, через энное количество лет, археологи найдут моё чудо механики каменного века и начнут искать потерянную цивилизацию. Быть может, я бы даже потрудился сделать пару десятков захоронений, чтобы создать симулякр какой-нибудь культуры деревянных механизмов.
   Детишки - речь идёт о тех, кого я привёл с общей толпой, а не о родившихся уже здесь - зачем-то засунули в неё камни. А затем разбили, части же выкинули в печь.
   Сволочи. Вандалы.
   С другой стороны, когда сошёл снег, и я начал свои посевные работы, то вскоре обнаружил, что у меня появилась масса свободного времени.
   Подростки медленно сводили лес, расширяя пастбища для зубров и кабанов, расширяя треугольник моих владений. Женщины выделывали шкуры, мастерили инструменты и нянчили детей. Старики что-то рассказывали и явно собирались отойти в мир иной.
   Дети? Скажем так, первые два года функционирования поселения, я был, очевидно, единственным половозрелым мужчиной в своём... племени? Или поселении? Впрочем, какая разница?
   В общем, лес сводился, животные истреблялись или вылавливались, лисы мышковали, уменьшая поголовье расхитителей запасов зерна. И как-то оказалось, что всё, чем я занимаюсь - это контролирую процесс, не давая вырубать деревья у берега обеих рек, чтобы наши луга и поля не смыло дождями, слежу, чтобы отходы выбрасывались в большую реку, а вода бралась из притока. Подопечные даже как-то смогли договориться с соседями, доселе атаковавшими меня без разбора, и выменять куски гранита в обмен на несколько шкур.
   Хорошо иметь рабов, да.
   Как-то незаметно на реке появилось водяное колесо, крутящее деревянные же жернова, медленно истирающие зёрна и смешивающие муку с опилками.
   Когда-нибудь, несомненно, я заменю жернова на каменные, поставлю передачу, чтобы на один оборот водяного колеса следовало не меньше шести оборотов жерновов. Думаю, это будет уже после того, как я закончу свой текущий проект. Собственно, если он провалиться, то полученный опыт всё равно будет использован в постройке нормальной водяной мельницы.
   Что за проект?
   Дело было так. Как-то я подумал, что, учитывая растущую численность населения, следует как-то решить проблему строительных материалов. Строить срубы становиться расточительным, но стенам из ивовых прутьев, обмазанных глиной, у меня веры нет. Недостаточной прочные. Разве что как внешний контур снаружи сруба, чтобы улучшить теплоизоляцию.
   Камень или кирпич? Проблема с теплоизоляцией, к тому же, я пока не нашёл рецепта строительного раствора. К тому же, на изготовление кирпичей всё равно придётся тратить древесину, которая станет дефицитом, если темпы вырубки леса будут расти по экспоненте, уже через жалкую сотню лет.
   Одним словом, я задумал лесопилку. Деревянные шестерни, диск из полированного гранита. Не знаю, насколько жизнеспособна эта идея, но почему бы и не попробовать? Неплохой способ убить время, пока не наступит день "Д", правда?
   Громкий звук падения под окном. Вар подсек ноги Пера, используя оставшийся сучок возле пяты древка своего "копья", после чего слабо ткнул кожаным шаром в шею старшего брата, обозначая победу.
   Я кивнул им обоим и вернулся к диску.
   Даже не надо прислушиваться, чтобы знать о продолжении тренировки.
   Они родились с разницей в несколько недель. Прим, Сек, Вар. На и Ве.
   Имена я им дал на пятилетие, когда стало окончательно ясно, что умереть детьми им, скорее всего, уже не грозит. К тому времени детей в посёлке уже стало больше, чем взрослых.
   Тогда же, я начал активно заниматься с ними. А когда троице старших сыновей исполнилось девять, сказал, что нас ждёт.
   Экспансия - неизбежная судьба любого успешного вида. Люди - не исключение.
   Размножаться быстрее, чем мир пожирает представителей твоего вида - самый старый способ обеспечить выживание. Самый простой. Самый опасный.
   Если рожаешь больше, чем среда может прокормить, то надо расширять жизненное пространство, повышать эффективность его использования, или хоронить своих детей.
   Человеческий разум отрицает третий выход. Сознательное регулирование численности - это сложное решение, к которому человеческое общество приходит только после тяжелого кризиса, вызванного перенаселением и истощением среды.
   Я сделал всё, что мог, чтобы научить их эффективно использовать окружающую среду. Медленно, но верно, отбор выращиваемого мной злака повышает его продуктивность. Чередование использования полей, конечно, не дотягивает по эффективности до многополья. Скорее, придуманная мной от безысходности схема трёхполья "злак-дикая трава-пар" только уменьшает скорость истощения почв, как и удобрение навозом и пеплом. Запрет на вырубку деревьев по берегам рек и краям полей, уменьшает риск эррозии. Вместе с оставлением тех деревьев, плоды которых мы употребляем в пищу, рано или поздно, наши владения превратятся в сплошные квадраты полей и пастбищ, разграниченные тонкими чертами садов из рябины и ореха, редкими дубами, которых останутся ради тяжёлой, прочной древесины и поедаемых свиньями желудей.
   Это не отменяет того факта, что, при сохранении текущих темпов рождаемости, каждый десять-пятнадцать лет будет происходить удвоение населения. К тому же, не стоит забывать, что, по факту, подавляющее большинство детей в поселении являются братьями и сестрами с общим отцом.
   Я исследовал этот вопрос, как мог. Понятно, что всех дочерей можно сбагрить парням, пришедшим ко мне вместе с толпой женщин. Хотя они и происходили из того же племени, что и матери моих детей, степень родства не так велика. Но что делать Пирму, Секу, Вару и остальным?
   Инцест и жестокий отбор носителей рецессивных генов, унаследованных, скорее всего, от меня - это не то, что я хотел бы увидеть. А значит, женщин надо, деликатно выражаясь, импортировать. Что ещё больше повысит население.
   Есть ещё и другой момент. Животноводство - важный источник мяса для нас. Но свиньям точно также нужен приток свежих генов, чтобы риск вырождения породы был минимален. Не говоря уже о проблеме забоя зубров.
   Нет, дело не в каких-то этических проблемах. Только в размере.
   Зубр - это не только от четырёх до шести квадратных метров шкуры, шерсть и машина по переработке травы на навоз. Это ещё и около половины тонны мяса, которую не так-то просто сохранить. Даже вяление, сушение и попытки копчения не спасли нас от порчи части запасов, когда мы забили самого старого из рогатых гигантов.
   Словом, чтобы эффективно использовать мясо зубра, нужно либо не менее пятисот едоков, или развитые технологии консервации. К тому же, не помешает увеличить поголовье нашего крупного рогатого скота хотя бы до двухсот голов. Но ведь их надо где-то выпасать, кому-то надо их охранять от волков, охотников соседних племён и других опасностей.
   Выход прост. Налёт на соседние племена, захват женщин и детей, основание нового поселения. Расширение жизненного пространства.
   В те дни, когда я не был занят своими экспериментами в области каменно-деревянной механики, разведка окрестностей Окорока стала моим любимым времяпровождением. Стоянки охотников, пути рек и многое другое, что определяло дальнейшую стратегию развития, ложилось царапинами на деревянный стол, занявший своё место на верхнем этаже моего дома.
   Река и её приток, как оказалось, поднимались вверх, к северу, почти параллельно друг другу. Таким образом, будущие владения выглядели как треугольник с основанием к северу и вершиной-Окороком. При условии, конечно, что мы располагаемся в северном полушарии.
   Как-то раз, разглядывая звёзды, как показалось, я нашёл характерное созвездие в виде ковша. С другой стороны, на здешнем небе было так много этих слабых источников света, что я мог банально запутаться.
   В любом случае, идея была проста, как мычание. Продвижение на север, с расширением сплошной зоны обрабатываемых земель, с прикрытием флангов с помощью рек. Плюс запрет на движением на юг.
   Может, я и профан во многих вопросах. Всё же, меня трудно назвать каким-нибудь профессиональным спецназовцем-попаданцем, обладающим пакетом знаний и умений, способным заставить подавиться от зависти и Сайруса Смита, и большинство докторов любых наук.
   Однако одно я помню достаточно твёрдо. Где степь - там кочевники. Где кочевники - там налёты с целью грабежа и захвата рабов.
   Лес - лучшая защита, вот что я скажу в таком случае. И пусть весь мир подождёт, пока я выстрою государство с миллионной армией, которую можно будет отправить на зачистку и освоение степей.
   Хм. Что-то внутри меня говорит, что с таким подходом, впору в придумывать с нуля хорсту Весселя. С другой стороны, сейчас время такое, и нравы такие, что как-бы изобретателем гуманизма не прослыть. С ровно тем же самым подходом.
   Любопытно. Если посчитать, что пространство между истоком главной реки и северным истоком притока, а также Окороком, является треугольником, то общая площадь предполагаемых для освоения земель превышает две тысячи квадратных километров. Интересно, насколько времени и населения их хватит?
   Впрочем, в любом случае, до начала первой атаки ещё несколько лет. Ещё есть время позаботиться о диске для лесопилки.
  
   Сидя на ветке берёзы, на высоте десяти метров над вершиной холма и семидесяти над поверхностью земли, я чуть откинулся назад, чтобы опереться спиной о ствол дерева.
   Месяц не был дома. И, если подумать, сам в этом виноват.
   Двадцать лет назад, готовя экспансию за переделы Окорока, который ныне в кругу моих подчинённых принято именовать Столом, в честь штабного стола на верхнем этаже моего дома, с вырезанной на нём картой окрестностей, я решил, что радиус действия полевых разведывательных групп должен превышать радиус наших владений как минимум вдвое.
   Правильная, хорошая идея, гладкая на бумаге. Даже я, человек, далёкий от археологии и палеоистории, способен предположить, что, если племенные союзы тех же германцев занимали территорию площадью, как минимум, с Чехию, и при этом могли выставить общее войско, совершавшее набеги на Рим, то по степени опасности для моего поселения они не отличались от любого классического государства.
   Также, это означало, что на территории этих союзов должно проживать население, схожее культурно и фенотипически, торгующее и активно сотрудничающее внутри союза. И, конечно, имеющее органы власти, пути сообщения и прочее.
   Другими словами, это было то, что возможно обнаружить.
   Расположение Стола среди лесов имело преимущества и недостатки. В отличие от степи, дальность набегов потенциальных противников было гораздо меньше. К тому же, жители лесной зоны традиционно предпочитают оседлый образ жизни. Постоянное поселение проще обнаружить, его обитатели не могут вдруг сорваться в набег или откочевать куда-то на юго-восток с пленниками и ценностями.
   В то же время, лес гораздо лучше скрывает следы. Живя один, я, с моим чудовищным Восприятием, мог быть уверен, что обнаружу противника до того, как он просто получит шанс заподозрить моё присутствие. Теперь же, когда волна экспансии, вырвавшись за пределы Окорока, распространилась на полсотни километров на северо-северо-запад и северо-восток, потребовалось, чтобы разведчики дежурили по границам нашего ареала обитания и даже совершали рейды вглубь чужих земель.
   Вот тут и показались овраги, по которым предстоит ходить.
   Нет, я ни капли не спецназовец, не таёжный охотник или хотя бы к.м.с. по спортивному ориентированию. Просто последние несколько десятков лет я только и делал, что ходил по степям и лесам, пользуясь дивным сочетанием нестареющего тела и возможности поднять свои характеристики выше человеческого максимума.
   Плюс, должен сказать, что, хотя численность моего... ну, пусть будет "племени", выросла до пятисот взрослых людей, они все были заняты на хозяйстве. Строили новые деревни, ремонтировали старые, укрепляли дорогу, идущую от Стола почти строго на север, отдавая боковые отростки к лежащим по берегам обеих рек посёлкам. Наконец, выполняли мои собственные указания, вроде выселения трёх семей, сосредоточившихся на выделке шкур, на южный берег притока, напротив Окорока. Чтобы их отходы стекали ниже по течению, не портя нам питьё. Да и запах...
   В общем, как-то так оказалось, что живучий, способный бежать сутки напролёт, обгоняя волков, достаточно сильный, чтобы выйти на бой против целого племени, разведчик - это всё, что Стол может пожертвовать для своей безопасности.
   С другой стороны, действительно, возникни у меня такая блажь, думаю, я смог бы выйти против всего своего протонарода и победить их, заполнив шкалу опыта где-то на одну восьмую. Логично, что там, где слаженная группа из десяти наших мужчин могла бы погибнуть в полном составе, я разве что задумаюсь, стоит ли уничтожать всех, бросивших вызов, или кого-то оставить в живых.
   Карта привычно появилась перед глазами, показывая площадь обследованной территории. Почти правильный полукруг без нижней трети, где располагалась степь. На открытое пространство я решил не выходить. Зачем? Степняки не пойдут в лес, если будут знать, что оттуда не возвращаются. Если всё пойдёт по плану, то полоса лесов к югу от Стола станет именно таким местом.
   Вообще теперь, когда я разведал достаточно большую площадь, вырисовывалась интересная картина.
   Река - когда нам потребовалась её назвать, чтобы отличать от прочих, то нарекли Отцом - текла на юг и юго-восток, пока не распадалась на дельту перед впадением в море или озеро. Если же подняться выше по течению, то, в конце концов, разведчик оказывался у истока. Правда, если идти просто по берегу реки, то требовалось пройти более тысячи километров. Что-то около тысячи трехсот пятидесяти, насколько я могу судить. Приток же, если поднять выше по течению от места слияния примерно на триста пятьдесят километров, демонстрировал свое образования в результате слияния двух примерно равнозначных рек. Одна уходила на юго-восток, другая же, петляя, убегала на север, в леса. Суммарная длина северного притока составляла что-то около ста семидесяти километров.
   Да, поторопился я, называя приток Матерью. Как теперь эти два корня назвать? Лесная Мать и Польная Мать? Ага, причём, если мне удастся продолжить политику оставлению лесов южного фланга без вырубки, то именно южная река будет Лесной.
   Район, откуда били ключи, образующие истоки Отца и Северной Матери, был чем-то вроде возвышенности. Все реки, берущие там начало, сливались в две системы. Отца и ещё одной реки, текущей преимущественно с юго-запада на северо-восток, огибая ту самую возвышенность, чтобы затем впасть в другую, ещё большую реку.
   Я прошёлся по её берегу до начала степной зоны. Гигантская, титанических размеров, река текла, извиваясь и делая петли, почти строго на юг.
   Если верить моей карте, в одно месте, Отец и эта Река сближались, точно стенки песочных часов, оставаясь разделённым перешейком чуть менее ста километров.
   Впрочем, это только предположение, так сказать, экстраполяция на основании имеющихся данных. Предполагаемое место сближения располагается в степной зоне, куда я пока не планирую высовываться.
   И всё же, сама картина речных систем что-то мне напоминала. С другой стороны, это может быть эффект ложного узнавания из-за желания найти знакомый ориентир в этом жестоком и страшном мире.
   Где я самое толстое чудовище.
   Желая проверить своё предположения, я, вернувшись в Стол и дорисовав карту (скоро, полагаю, нам придётся делать новый стол, диаметром метров в десять, а мне предстоит строить новый дом с залом под этот стол), отправился почти строго на запад, надеясь найти там большую, можно сказать, великую, реку, текущую приблизительно с севера на юг.
   Теперь я сидел на дереве, рассматривал карту и думал, чего же больше в моём открытии - дурной удачи или трезвого расчёта.
   Что это? Обман, или место определено с абсолютной верностью?
   Если я прав, то восточная река должна заканчиваться в вытянутом с севера на юг море, где вода солёна, и на западном берегу которого, проплыв до середины, я увижу высокие горы.
   Если я не брежу, то Отец открывается в узкий и мелкий залив, на юге которого есть пролив, соединяющий его с морем.
   Если я не обманул сам себя, то западная река впадает в то же море, по другую сторону от полуострова, разделяющего места впадения Отца и новой реки.
   Это странно. Почему я остановился именно здесь? Подобрал именно их, светловолосых и сероглазых, отличных обликом от соседних племён, светловолосых, но кареглазых?
   С другой стороны...
   Если я прав...
   Если не напутал с географией...
   Если совсем уж фатально не ошибся с датировкой...
   Лицо само по себе искривляется в странной улыбке.
   Быть может, это будет славная Империя?
  
   Движение я уловил ещё задолго до того, как человек подошёл к входу в сарай. Вара я опознал за несколько шагов до входа.
   Я ещё раз посмотрел на дамбу из двух рядов свай и плетёных корзин с глиной и камнями, которые, скорее всего, будут вынимать с помощью верёвок, сплетённых из полос кожи. Внутри ямы по другую сторону от дамбы, почти не было воды. То, что надо.
   Вар был стар, хоть и не дряхл.
   Глядя на него, худого, чуть высохшего, но всё ещё крепкого, я поддался ностальгии, вспоминая, как ушли один за другим его братья.
   Прим погиб в ходе второй волны экспансии. Новые соседи оказались воинственными. Впрочем, чего ещё ожидать от медведицы с двумя медвежатами, посчитавшей, что новые люди, оказавшиеся неподалёку от её территории, чем-то угрожают?
   Сек простудился и умер от воспаления лёгких. Сгорел за две недели. Впрочем, он дожил до сорока трёх лет. Вполне приличный возраст для сих времён. Успел увидеть правнука.
   Квар пошёл торговать на правый берег Отца и не вернулся. Племя, торговавшее с нами, решило, что проще забрать шкуры себе, и не отдавать обещанный гранит.
   Мне не дали пойти к ним одному. Может, и правильно. По какому-то странному выверту сознания, я не воспринимаю речь других племён. Слышу только какую-то тарабарщину.
   Вот только переговоров не вышло. Только схватка, десять против ста. Оказывается, наша репутация такова, что против нас сколотили небольшой союз.
   Квинт, Найн, два моих внука, Свят и Храбр. Мои поданные подходили на стойбища этих племён только после того, как я заканчивал свою работу. На этот раз, потерь не было.
   Тэн, Эль. Стая волков. Опасное это дело - выходить за пределы стен поздней зимой, когда еда в лесу заканчивается. Теперь в пределах моих владений, остались только те волки, что живут под защитой стен. Одомашненные.
   Новые дети, внуки. Новые жёны. Новые потери.
   Не то, чтобы я так сильно убивался из-за них. Не тот склад характера. Но я помню их. Это - то немногое, что здравый смысл позволяет мне. Это - а ещё стену из кирпичей. На каждой, ещё до обжига, выдавлено имя.
   Вар стар. По меркам этих времён, седой, крепкий старик с выцветшими, почти потерявшими первоначальную зелень, глазами, такая же древность, как и я. Шестьдесят девять лет. Четыре поколения этого времени. Вар видел, как умирают седыми стариками его внуки. Он видел, как поселение только стало Столом, когда однажды он и Сек вытянули наружу мост, ведущий за пределы защищённой рвом территории, чтобы начать наше завоевание. Вёл первую волну, вторую и третью. Похоронил одиннадцать жён, хотя никогда не имел больше трёх одновременно.
   - Най.
   - Вар.
   Мы сами не заметили, как обросли своеобразным этикетом. Мы - это все мои кровные родственники, их жёны и мужья. Все две с половиной тысячи человек, составляющие население Стола и окрестностей.
   Они быстро поняли значение слова "отец". И так же быстро перестали меня звать им. Чтобы не путать с рекой. Чтобы отличаться от тогда ещё немногих, зовущих отцами других мужчин. Наконец, чтобы было кого назвать этим словом, "вождь".
   И также быстро мы дошли до того, что когда они хотят поговорить со мной иначе, не как старосты и десятники с вождём, то мы зовём друг друга по имени. Меня - по тому, что я сам им сказал.
   - Как ты? - задал я, должно быть, самый глупый в мире вопрос.
   - Жду не дождусь - выдохнул Вар и сделал несколько шагов вглубь здания, опираясь на своё копьё, точно на шест.
   Я как-то иначе посмотрел на него, когда он сделал эти шаги.
   Хромота - последние десять лет, у него постоянно болят колени и он ходит, опираясь на копьё. Одышка - сердце медленно, но верно сдаёт свои позиции.
   - Это та лодка, чтобы спуститься вниз по Отцу?
   - Да. Хочешь со мной?
   Вар громко выдохнул. Не то матерясь, не то, напротив, смеясь в ответ.
   - Я уже не таков, как в день, когда мои правнуки были молоды, а не строгали своих детей. Всех сил - опыт и имя.
   - Ты мой сын.
   - Да - тихо ответил Вар.
   Мне не надо скашивать глаза, чтобы знать, что он, как и я осматривает скелет строящегося корабля.
   - Рёбра и хребет, точно у перевернувшейся вверх брюхом рыбы. Как она поплывёт?
   - Вёсла. Парус.
   - Ясно.
   Я чувствовал, что Вар хочет от меня каких-то слов. Понимал. Одного не мог. Понять, что сказать и как. А ещё - решиться сказать хоть что-то.
   - Отец - впервые за, наверное, пятьдесят пять лет, попросил меня Вар - дай мне дело.
   - Звери - просто сказал ему - выводи новых зверей. Более быстрые и сильные волки, верные именно нам. Настоящие псы. Новые лисы, совсем не боящиеся людей, с красивым мехом. Более смирные вепри, более жирные зубры.
   Я помогу тебе построить новый посёлок, на другой стороне Отца. Ты начнёшь, твоя кровь будет создавать новых зверей.
   - Долго?
   Я повернулся к нему. Он сделал то же.
   - Пока не устанут. Или пока наше общее дело не сгинет. Согласен?
   - Да.
  
   Дом Зверей - старейшее научное объединение в мире, берущее свое начало от семейного дело Рода Вар, одного из Тринадцати Первых родов Славного Царства.
  
   - Ну, наконец-то - невольно сказал я, наблюдая, как мимо проплывают берега пролива.
   Это был немного, ни мало, пятнадцатый наш рейс вниз по Отцу, за пределы лесной зоны. Первый, в ходе которого мы, наконец, похоже, выйдем в открытое море.
   Первые три рейса закончились фиаско из-за криворукости кораблестроителя. Что поделать, пилотный проект, да и я сам по себе тот ещё осьминог, не смотря ни на какую систему игрока.
   Почему осьминог? Потому, что голова, что другое место, и руки растут именно из него.
   Самокритично, да.
   Словом, обшивка расходилась, клюзы заливало водой, один раз мы чуть не перевернулись или затонули, когда из-за смещения грузов борт накренился, и вода начала плескаться у нижнего среза весельных прорезей.
   Нет, с другой стороны, наш безымянный корабль - это, не побоюсь этого слова, революционное изобретение, для создания которого пришлось провести большую научную работу. Удалось разработать технологию сверления берёзовых досок со вставлением в отверстия дубовых креплений и шипов, крепления с помощью дубовых гвоздей и кожаных верёвок, парус, сплетённый на манер циновки из стеблей травы.
   Наконец, мы придумали что-то вроде фанеры - ту же циновку, но пропитанную смолой, высушенную в тонкую, изогнутую под форму борта корабля, плиту.
   В общем, перед четвёртым плаванием, я нацарапал на корме судна название, разбил глиняный сосуд (что-то вроде гигантской пробирки) с забродившим соком земляники, нарёк корабль "Сомом" и отправился в плавание.
   В итоге, мы попали под обстрел из луков (все кроме меня спрятались под палубой, без жертв, плюс двенадцать очков экспы), затем поймали бортом камень (течь была небольшой, заодно переборки проверили), и, наконец, наткнулись на лошадиный водопой.
   Тут надо немного понять моих подопечных. Несмотря на то, что средний возраст экипажа (за исключением, понятное дело, меня) находится в районе шестнадцати лет (что по меркам нынешнего времени, что-то вроде тридцати с хвостиком для начала двадцать первого века), в культуре нашего племени ещё остался детский восторг перед новыми животными.
   Если быть точным, то, увидев новую живность, члены нашего племени (надо озаботиться самоназванием, наверное), задаются сразу несколькими вопросами.
   Его можно приручить?
   Какую пользу от него можно получить?
   А каков он на вкус?
   Будто этого мало, меня, выглядящего как ровесник остальных членов команды, спросили, что это за лоси безрогие и что они могут.
   Зря я это сказал. Лучше бы подождали пару тысяч лет и увели уже выведенных коней у каких-нибудь кочевников.
   О, нет. Неужели я потерял возможность создать народ цыган-конокрадов? Какая потеря...
   Да, это был сарказм.
   Были ещё птицы. Как оказалось, русло Отца периодически меняется, оставляя по бокам озёра-старицы. Более того, они зачастую располагаются так близко, что их видно не только с мачты, но и просто с борта "Сома".
   К слову, последний, насколько я могу судить, является единственной в радиусе сотни километров галерой, парусным судном и кораблём с палубой.
   Круто, правда?
   Почти как наша верфь, позволяющая строить корабли даже зимой. При условии, что мне будет нечем заняться зимой. Или же у нас появятся энтузиасты-мореходы, готовые строить корабли самостоятельно.
   В общем, услышав о том, что я где-то слышал, что утки приручаются, народ набрал с собой всех встреченных водоплавающих птиц.
   Вот в таком виде мы и вернулись назад.
   Одна меня утешает. Я заставил этих энтузиастов оттирать мой корабль от птичьего помёта.
   Правда, что делать с утками, я пока не знаю. Как бы не разлетелись.
   Впрочем, не моя забота. Вар с его Домом Зверей для того и существуют, чтобы одомашнивать лошадей, уток, гусей и прочую живность, пока остальные пашут, валят лес, мастерят инструменты и так далее. Разделение труда, да.
   В конце концов, я точно знаю, что у них там содержатся четверо медвежат обоего пола от разных матерей. Вот, добавлю им ещё работы. Тем более, Вар недавно говорил, что одна из его праправнучек - девочка способная, умная, но страшно её к волкам или медведям подпускать, а с лисами ей скучно.
   В общем, было много чего. То животные, то люди. Одиннадцать рейсов были продуктивными, но моря так и не достигали. Хоть и принесли нам немало нового.
   - Вождь, куда дальше?
   Я попытался представить себе морской поход на "Соме". Без компаса, без опыта, на первом в истории, построенном без нормальной научной базы, корабле. Без знания, какая там погода нормальна для этого моря в конкретное время года. Экстремальненько, как говорится.
   - Вдоль левого берега. На вёслах или под парусами - ты уж сам решай.
   Да, а вы что думали? Что я, такой красивый, хоп - и сразу в Египет поплыву?
   Каюсь, была у меня такая идея. Недолго, правда.
   С другой стороны, куда мне торопиться? Если всё плохо - то мои трепыхания ничего не принесут. Если всё хорошо, то я могу не торопясь построить перевалочный порт здесь, у левого берега пролива, на полуострове. И исследовать мир дальше.
   Что? Город за пределом лесной зоны? А как же без него. И то не кучка хуторов, мечта набеговой экономики, а военная база, завод соледобычи и артель рыбаков.
   Если так подумать, то что-то вытанцовывается. Но торопиться с организацией базы всё равно некуда. Если я правильно определил эпоху, то могу хоть тысячу лет сидеть в своих лесах, расширяя владения. В худшем случае, за это время, Рим успеет Карфаген взять.
   А в лучшем, в Египте только-только Первая династия воцарится.
   Но пока поплаваем, посмотрим, что тут да как. Физическая география меняется не так быстро, как политическая. Но не менее важна.
  
   Всё началось, пожалуй, с того, что умер Вар. Умер тихо, во сне, разменяв девятый десяток лет. Хорошая смерть.
   Я, в свою очередь, посмотрел на медленно складывающуюся, без раствора, стену из кирпичей размером 50х20х30 с именами и решил, что надо что-то с этим делать.
   Как-то так сложилось, что Окорок, будучи историческим центром Стола, нашего центрального поселения с населением в четыре с половиной сотни человек, центра кожевенного дела и кораблестроения, речные ворота в далёкие степи и солезаготовительный пост на берегу моря, был практически не застроен. За рвом протянулась узкая полоса чистой земли, а затем следовали дома. На противоположных берегах и Отца, и Матери, располагались поселения. Окорок был отлично укреплён, его берега были тщательно эскарпированы, защищены валами и стенами, но единственными его постоянными обитателями был я.
   Не знаю, как-то так сложилось, что я перестал брать новых жён. Полагаю, с точки зрения эволюционной теории это было бы тем ещё жульничеством, непрерывно увеличивать долю своего наследия в генофонде популяции. А может, я просто перегорел.
   В общем, я обнаружил, что у меня есть много кирпичей с именами детей и внуков, умерших во благо... не важно. Мне просто захотелось увековечить их память.
   Самым простым выходом было бы выстроить стену с их именами. Вот только была одна нестыковка.
   Я охладел к идее увеличения рождаемости личным участием совсем недавно. Тем не менее, количество кирпичей уже превысило семь сотен. В конце концов, глядя на меня, многие подхватили эту традицию.
   Рано или поздно, количество кирпичей станет таковым, что будет впору строить сначала лабиринт, а затем и вовсе подобие особняка вдовы Винчестер, чтобы уместить все имена на ограниченной площади.
   В общем, бессмысленно врать себе. Я решил сделать некрополь.
   Я как раз начал укладывать простые, неподписанные кирпичи в качестве подушки, что поднимет основание здания выше уровня земли и сырости, когда ко мне пришли.
   - Вождь, мы можем помочь?
   Мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать его. Яр, выбранный староста Стола. Светло-русые волосы, светло-зелёные глаза. Жилистый и худой, как и многие в нашем племени. Хороший копейщик. Уважаемый управленец. Впрочем, большинство старост такие.
   - Хочу сделать... - я задумался, поймут ли они слово "храм". Я не проповедовал и не философствовал, не говорил о религии, богах или чём-либо ещё. Смешно, но, полагаю, меня самого могли бы записать в бога. Маленького, меленького божка.
   - ... место для мёртвых. Чтобы вспоминать - наконец, определился я.
   - Вождь, ты нужен живым.
   - Я знаю. И я останусь с живыми. Но вот они - ткнул пальцем в кирпич с именем моего первого сына - живут, пока мы их помним. И пока жива их кровь.
   Я так и не заметил, как оказался в роли наблюдателя, созерцающего, как укладывают фундамент, укрепляют столбы, чтобы затем обложить их кирпичами с именами. Как устраивают крышу и возводят внешние стены, из так нелюбимой мной плетёнки, обмазанной глиной.
   Эх, а я рассчитывал освоить увеличившийся потенциал в Силе.
   С другой стороны, это и их храм тоже, правда.
  
   - Смотри - я разложил перед Яром комплект тонких глиняных пластин с вырезанными буквами - каждый звук обозначен подходящим знаком. Я это придумал, чтобы записывать имена погибших. Так помнить проще. Попробуй.
   С этими словами, я быстро вытащил три пластины и выложил их перед Яром, после чего положил на последнюю пластину, камень, обточенный в виде запятой.
   - Он означает, что этот звук ещё и мягкий. Догадайся, что за слово.
   Я отклонил голову на пару часов влево, чтобы увидеть, как медленно, неторопливо, поперёк течения Отцы, выводят плот с воздвигнутым посередине срубом.
   Дело было так. Я решил, что, раз уж мне не дали построить храм, выстроить хотя бы мост.
   Ну, как мост? В принципе, это и правда был мост, соединяющий посёлки кожевенников и корабелов, сразу после слияния Отца и Матери, но выше по течению, чем наши верфи и всё хозяйство по скоблению, дублению и прочим вонючим процедурам. Для упрощения сообщения по суше и усложнения пути вверх по реке в случае, если гипотетический враг поднимется вверх по течению.
   Ладно, признаю, основная цель моста - чтобы с него рыбу ловить. И ещё я собирался потом построить мосты через Мать и Отца, объединяя все поселения вокруг Окорока в один комплекс. Что поделать, я вырос в век высокой транспортной доступности и городе огромного числа мостов.
   Яр технично отвлёк меня вопросом сначала о проекте, затем и том, что за знаки написаны на камнях в Доме Ушедших. Как будто он сам не знал, если я ответил на все вопросы ещё его деду, когда только начал делать памятные кирпичи.
   Впрочем, мне не в тягость объяснить ещё раз. Как и поправить, объяснив, что камень и кирпич - разные вещи.
   Плот, тем временем, закрепили на месте, бросив на дно четыре камня, играющие роль якорей. После чего с подошедшего "Сома" на сруб сбросили мостик и начали споро выгружать камни.
   Идея была проста, как мычание. Плот, сруб. Если заполнить сруб камнями, то плот погрузится на дно и получится полноценная опора. Конечно, чуть кривая, дно ведь не плоское. Конечно, не слишком долговечная, дерево же.
   "Не вопрос" - ответил Яр и модифицировал идею.
   Сначала с подведённого плотам в дно забили сваи. Затем на плоте воздвигли сруб. Только для того, чтобы проще было сгружать камни с уже загруженного "Сома".
   Не знаю, какая технология более шизофренична, моя или предложенная Яром. С другой стороны, не попытавшись построить мост, не узнаем, как делать не надо. Это ведь не через ручей три связанных бревна перекинуть, тут опыт нужен. Вот, и нарабатываем.
   - Конь, правильно?
   - Правильно.
   С реки раздался треск и тихий вскрик. Плот развалился.
   Я и Яр быстро пересчитали головы плывущих к берегу или поднимающихся на корабль людей. Без потерь. Вот и славно.
   - Так можно не только имена павших помнить. Когда сколько чего народилось, сколько нужно воинов. Удобно. Просто раньше было не нужно.
   - Как это называется, Вождь?
   - Я назвал это письмом.
   В конечном счёте, наши строители наловчились спускать в воду готовые заготовки под срубы, чтобы ровно установить их на дне, затем достроить выше уровня воды, загерметизировать и забросать камнями.
   Зачем герметизировать? О, это великое искусство, придуманное Хелой, три раза "пра" внучкой Сека и два - Найна. Проще говоря, берётся факел, смолистая деревяшка, и всё обустраивается таким образом, чтобы смола капала в сруб. Изведя энное количество деревьев и человеко-часов времени, мы добиваемся того, что будущая опора моста внутри сруба состоит из композита, включающего смолу различных деревьев, камни и тонкие брёвна.
   Ужасно нерентабельная технология. Полагаю, надо срочно задуматься о способе производства цемента или его аналогов. Потому что был бы цемент, а бетон я из него сделаю. Пусть и с деревянной арматурой, но хоть что-то.
   В который раз я задумываюсь, если археологи будущего узнают о наших строительных изысках в условиях отсутствия металлов, строительного раствора и интернета вкупе с профессиональным техническим образованием, что они скажут? Или правильнее будет спросить, будет ли в их комментариях хоть одно приличное слово сверх языковой нормы предлогов, союзов, частиц и местоимений?
   Для меня это важный вопрос. Судя по тому, как меняется моя внешность год от года, я имею все шансы дожить до Новейшего Времени.
  
   Я встряхнул головой, прогоняя недавние воспоминания о строительстве моста. Впрочем, моста ли?
   Теперь, когда полоса из брёвен шириной в пять метров перегораживает Отца, не позволяя подняться вверх по течению судну, поднимающемуся над водой выше, чем на два метра пятьдесят семь сантиметров, я невольно задаюсь вопросом, является ли наш образец инженерного искусства каменного века мостом, а не заграждением.
   Впрочем, что толку говорить о уже завершённых делах? Сейчас в Столе в основном строят верфи ниже по течению. И складируют древесину, спущенную по воде. В верховьях Отца и Северной Матери ещё продолжают рубить лес, расчищая поля, хотя передовые поселения уже расположились на многочисленных притоках Аки.
   Да, смешно. Наши поселенцы просто переиначили на свой лад название, которое дали реке местные. Собственно, на их языке река так и звалась.
   Река по имени "река". Старая как мир шутка из жизни примитивных народов.
   Итак, шестнадцатое поколение потомков тех девушек, что я когда-то приютил в снежную зиму накануне даты основания Стола, вырвалось к северу от истоков Отца и Поляной Матери. Те из них, кто предпочли экспансию, а не наследование добытых предками земель или их медленное расширение на месте. Что поделать, действующие жёсткие правила пользования земель не всем нравятся, хотя, возможно, именно благодаря им, я до сих пор не увидел признаков истощения почвы.
   Итак, они вторглись на чужие территории, выбили чужих мужчин и набрали себе их женщин в дополнение к тем, что пришли с ними из глубин освоенных земель. Вырубили леса, построили поселения, начали пасти скот и расти то непонятное зерно, что я начал возделывать ещё лет четыреста назад.
   Кто-то пошёл на закат, доверившись нарисованной мной карте, медленно пробираясь к великой реке, обозначенной как Закатная Сестра. Кто-то пошёл в другую сторону, к Восходной Сестре, в которую и впадает Ака.
   Яр же захотел власти.
   Я слышал его слова. Я видел его дела. Не только те, что он показывал мне, но и вершившиеся тайно.
   Умный мальчик. Вместо того, чтобы думать, как сместить или убить меня, решил встать рядом со мной. Стать наместником.
   Мы словно очнулись ото сна. Дом Зверей, я сам. Расширение верфей, укрепление дорог. Уздечка и седло, давшие иную жизнь лошадям, бывшим всего лишь источником мяса. Что поделать, цивилизации, представленной цепочками укреплённых поселений, связанных реками и грунтовыми дорогами, вполне хватает запряженной зубром телеги как сухопутного транспорта.
   Достойный потомок Вара. Пожалуй, любимейшего из моих сыновей. Воистину, достойный. Даже убедил меня отойти от привычного шаблона "ни шагу за пределы защиты лесов".
   Отец впадает в залив, отграниченный от моря двумя гигантскими мысами, разделёнными проливом. На восточном полуострове, Левой Опоре Южный Врат, Яр убедил меня основать поселение.
   Чтобы варить соль из морской воды. Чтобы ловить другую рыбу помимо речной. Наконец, чтобы торговать или грабить тех, кто живёт в этих землях.
   Словно в отместку, я назвал поселение Тмутараканью.
   Сейчас я стою на двадцатиметровой высоте башне, осматривая окрестности.
   Равнина, раздвоенная Левая Опора, на горизонте, за лентой воды, виден берег Правой Опоры. Между ними остров, узкий и длинный, поперёк пролива. Затвор.
   Интересно, чем станет Тмутаракань? Новым государством? Вассалом нашего? Торговым постом? Руинами, оставшимися от города, что не выдержал буйства соседей?
   Я прогоняю в голове карту исследованных земель, сравнивая уже обследованное с тем, что видел до попадания сюда.
   Всё так похоже на правду.
   Значит ли это, что земля к западу отсюда, - это полуостров? Значит ли это, что дальше, через широкий пресноводный залив, в море впадает Закатная Сестра? Значит ли это, что Восходная Сестра впадает в другое море, на востоке, за перешейком, состоящим из равнин и гор?
   К чему обманывать себя, правда? Я уже всё решил для себя.
   И время, и место. Пусть последнее и гораздо, на несколько порядков, точнее.
   Хватит обманывать себя. Я позволил Яру убедить себя построить Тмутаракань затем, что мне нужно база. Чтобы достичь Проливов. Чтобы пройти дальше, пока я не встречу людей. Пока не пойму, чем они вооружены. Копешами, фалькатами, или гладиусами. А может, и вовсе каменными топорами?
   Хватит врать себе. Я ввел систему волостей, объединив почти тысячу деревень своих потомков в три уезда не потому, что хитрый интриган убедил меня, что именно Яр, чей род по мужской линии восходит к Секу, подходит на роль уездного старшины в Столе. Нет, просто мне так удобнее. Потому что я хочу контролировать то подобие государства, которое опекаю больше трёх сотен лет. Наконец, потому что я хочу, чтобы у них были централизованные запасы зерна на чёрный день. И чтобы у меня было то, чем я могу подкупить других, если понадобиться.
   Если подумать, то и походы на юг мне нужны для того, чтобы внедрить в общество идею универсального платёжного средства. Пуская и выкупленного на далёком юге, или выплавленного из чужих мечей.
   Хватить лукавить. Для меня "строительство" - это не личное сколачивание мостов и кораблей. Этот уровень я перерос, когда предпочёл подобрать найденных людей, и не сохранить своё спокойное бытие отшельника.
   Нда. Рассуждаю как мультяшный злодей.
   Или наоборот, как некто, испытавший откровение?
   Хотя какая, в принципе, разница?
  
   - Ну, и зачем вы это сделали? - спросил я, закидывая копьё на правое плечо.
   Оружие было зачётное. Полтора метра древка, в средней трети анатомические углубления под пальцы, остальные окованы стальными полосками и кольцами. Игольчатый шип на пяте копья, как и тридцать три сантиметра наконечника, выполнены из многослойной стали. Острие и режущая кромка с повышенным содержанием углерода, центральная часть, напротив, упругая. Изготовлено многократными нагревами, с обмазыванием центральной части глиной. Вершина металлургического и оружейного искусства
   нашего государства и времени.
   Седьмая по счёту. При моём образе жизни, даже такие копья не живут более двадцати лет.
   Хороший результат. Дольше продержалось только сделанное холодной ковкой из трёх щитов и двух мечей цельнометаллическое копьё. Звёздное, то есть, метеоритное, оно же небесное, железо.
   Люди, которых я спросил, хмуро посмотрели на меня.
   - Хочу только спросить, зачем? Разве я не сказал ещё тысячу двести семь лет назад, что вся торговля с внешними землями Юга должна идти только через реки? Разве не объяснил, зачем?
   Несколько десятков быстрых шагов, и один из нарушителей, по виду - типичный ахеец, потомок тех, с кем я сражался, обороняя Триаду, нашу пиратскую базу, от объединённой армии Микен, Крита и Хеттусы и примкнувших наёмников - отшатнулся.
   Скорость и ловкость. Тысячу пятьсот лет назад, когда Владослав из рода Прима, старый пират, наследник отступников из города отступников, пожелавших свободы даже от вольницы Тмутаракани, запросил помощи, я был всего лишь в три раза быстрее, чем человек в принципе может достичь упорными тренировками, выбросом адреналина или грибным отваром. С тех пор мои показатели несколько улучшились, так что неудивительно, что элладиец вздрогнул.
   Лес-Град Владыки. Обитаемое пространство от Стола и Лесной Грани на юге, до Озёрного Ожерелья на севере. От Закатной Сестры до берегов правого притока Восходной, Сводной Матери. Конечно, люди живут и за пределами этих границ, которые условны везде, кроме разве что южной. На узкой косе, отгораживающей устье Закатной Сестры от Тёмного Моря. На берегах полуострова Клеймо, прозванного так из-за обычая клеймить скот, вызванного обилием вороватых соседей, таких как скифы и меоты. Наконец, вокруг Тмутаракани, первого из поселений, основанных в устье рек. Даже на берегу Закатных Врат, которыми Закатное Море, что к западу от Ожерелья, открывается в безбрежное водное пространство, есть поселения.
   Только в степях, за исключением Тмутаракани, мои не селятся. Невыгодно.
   Когда-то давно, двадцать четыре века назад, приняв на себя ответственность за кого-то, кроме себя и бессловесной скотины, я запретил вырубку лесов к югу от Стола. Чтобы не расширять степь. Чтобы кочующие коневоды не могли свободно грабить моих поданных.
   В конце-то концов, это моё эксклюзивное право.
   Шли годы. Стол превратился в настоящий город, кляксу, растянутую вдоль берегов Отца и Матери. Моя крепость, тринадцать колец стен, три отдельных замка Домов, превратившихся к концу первого тысячелетия из семейных предприятий во что-то вроде министерств и госкорпораций. Верфи, мосты, оружейное производство, казармы Войска и Стражей. Канализация, наконец.
   Серьёзно. Когда протяжённость города вдоль берега реки составляет два десятка километров, приходится жёстко управлять водозабором и удалением отходов. Вплоть до казни идиотов, выливающих помои на улицу и берущих питьевую воду не из источников, а зачерпывающих её с берега Отца.
   В свою зашиту могу сказать, что из пяти эпидемий, потрясших Стол, не было ни оного случая чумы. Впрочем, возможно, всё дело в правиле "держащий крысу не в клетке есть злодей, замысляющий принести заразу в дом"? Серьёзно, я помню, что главная проблема с чумой это даже не крысы, и не их блохи, а само наличие природных резерватов. Но технология изготовления стекла из песка до сих пор буксует на уровне тонких псевдослюдяных пластин и бусин, не смотря на импорт ремесленных рабов из Финикии и Египта, а значит, нет и микробиологии. Только описательная эпидемиология, предлагающая меры профилактики.
   Надо ли говорить, что когда в узких кругах Дома Болезней стало известно, чем отличаются меры защиты от болезней у нас и в той же Ахее, все только пожали плечами?
   "Это же Владыка. Конечно, он всё знал самого начала"
   Словом, диких крыс у нас нещадно истребляют. Вредители, портящие еду и разносящие болезни. Впрочем, кто-то, напротив, держит их в клетках, откармливая ради огромной печени. Как по мне, мясная крыса - это очевидное извращение от Дома Зверей, но кому-то ведь нравиться! Здоровые, кстати, твари, до семи кило весом. Сейчас пытаются вывести короткохвостую породу. Что поделать, после того, как в Египте в очередной раз сменился правящий род, спрос на амулеты из крысиных хвостов упал, а больше они, как и свиные, ни на что не пригодны.
   Вообще, торговля с окружающим миром многое нам дала. Пшеница, ячмень и просо, которыми вскоре покрылись степи при Тмутаракани. Ручные туры, конкурирующие с зубрами в своей нише. Козы и овцы. Наконец, медь.
   Вообще, с медью и бронзой получилось забавно. К тому времени, когда захваченные и купленные на Юге ремесленники нашли их у нас, мы уже давно научились плавить железо. Болотная руда, смутная память о необходимости поддува и схеме костра "финская свеча" у меня, вагон сообразительности и отточенное умение адаптировать мои смутные идеи к реальности у остальных.
   В результате, захваченные у хетов мечи отправились на стены дворцов и усадеб. Или в переплавку. Мне как раз нужны были монеты, чтобы было, чем платить армии.
   Да, как раз в тот период, когда самые рисковые, готовые наплевать на мои запреты, развивали Тмутаракань, мои владения окончательно оформились как государство, а я стал именоваться не Вождём, но Владыкой.
   Если где-то на орбите есть спутник, то он, несомненно, заметит, что к северу от степной полосы располагается цивилизованная земля, щедро светящая в инфракрасном свете дымом из печных труб и кузниц. Примерно десять процентов земли превращено в пашни, преимущественно вытянутые вдоль дорог и рек, образуя, тем не менее, довольно плотно заселённую территорию.
   Десять-двадцать сёл, возглавляемых старостами, собраны в волость. Волостной старшина - это один из старост, выбранный ими на более высокую должность. Кабинета, как и деревенскому старосте, не положено, базируется в своей родной деревне. Зарплата смешная, два стандартных - или, если по местному, "основных мерных" - кувшина зерна в год. Необходимость писать раз в год отчёты по населению и доходам и оперативно сообщать обо всех происшествиях, как и персональная ответственность за косяки, прилагается. Хотя, какая там ответственность? Даже за воровство накажут, как всех. Вот только ещё могут запретить ему и детям до второго колена быть старостой. То есть, запрет на административную деятельность для детей и внуков. Нельзя быть волостным старшиной, не пробыв до этого хоть два года старостой. Ценз, да. Ну, или выслуга лет. ОТ смены названия суть не меняется, верно?
   В общем, если в волости вдруг появляется двадцать первая деревня, то последняя делится на две дочерние. В точности, как и уезд.
   Впрочем, верно и обратное. Если в волости осталось меньше десяти деревень, то её быстро раздёргают по соседям. В точности, как и уезд.
   Вот и получается, что уездные и волостные старшины кровно заинтересованы, чтобы в землях под их попечительством плотность населения не слишком менялась. Иначе либо уезд уменьшится, поделённые надвое, а значит, и уважения к старшине над десятью волостями меньше, чем над двумя десятками, либо и вовсе исчезнет. Ну, и кому он нужен?
   А уездному старшине полагается дюжина кувшинов в год. Или то же количество бронзовых монеток. Государственный обменный курс, зерновой стандарт, да.
   Чуть больше, чем надо, чтобы прокормиться семье из четырёх человек, кстати. Учитывая, что казнят или отлучают уездного старшину только за кражу, утаивание мора, вранье о населении, пожар на зернохранилище или порчу зерна, а объем работ невелик и позволяет вести собственное хозяйство, дефицита в кандидатах до сих пор не наблюдается.
   Есть начальство и выше уездного. Четверть тысячи деревень или городок до двух тысяч населения - это, может, и много. Собрать налог в одну десятую часть, подать отчёт о количестве взрослых мужчин, детей разных возрастов и женщин, обеспечить сохранность четверти собранного зерна, доложить наверх, если что не так. Но Лес-Град велик, и уездов в нём далеко не десяток. Даже области уже распределены по краям.
   Великая птица областной наместник. Настолько великая, что десяти лет не проходит, чтобы кого-то не поймали на грехе, а дальше как получиться, либо публичная порка и отлучение до второго колена, либо что похуже. Была и казнь всех взрослых семейства, пятнадцати человек, и распределении детей и подростков по семьям в другие края. Что поделать, это надо же так низко пасть областному наместнику, чтобы собрать ватагу и разбойничать по лесам и рекам?!
   Впрочем, это грех не только наместников, если подумать.
   Эта мысль крутится в моей голове, не мешая отстранённо наблюдать, как меня пытаются окружить воины Лесной Стражи.
   Не знаю, радоваться тому факту, что они не падают ниц, или горевать, что в Страже такие отморозки и дураки.
   Левая рука вынимает из мешочка на поясе маленькие, с ноготь большого пальца, неровные шарики из дрянного железа.
   Мне не нужно поворачиваться, чтобы прицеливаться. Достаточно шума, который они создают, передвигаясь, дыша. Собственно, с моим уровнем Восприятия, позволяющим заниматься наблюдений за звёздами в самый сумрачный день, достаточно лишь чувствовать кожей тепловое излучение их тел.
   Точно также, мне достаточно одного движения кисти и локтя, чтобы повредить каждому оба локтевых сустава и по колену. Ловкость и Сила, да.
   - Я так и не услышал, зачем вы нарушили свой долг и повели купца через Лесную Грань, Стражи.
   Вооружённые силы Срединных Земель - так называется наиболее цивилизованная область, несомненно, являющаяся метрополией моего государства - состоят из трёх частей. Войска, Лесной Стражи и Городовой Храны. Армия, пограничники и что-то вроде полиции.
   Впрочем, я человек консервативный, и до сих пор мысленно называю их милиционерами. Странно, их ведь переименовали в полицаев ещё когда я сам был школьником, задолго до того, как оказался в степи наедине с галлюцинацией таблицы навыков и характеристик.
   Войско, дисциплинированные и малоинициативные ребята, вооружённые четырёхметровыми копьями с противовесами, бойцы первой линии с щитами и мечами, лучники и всадники. Как-то так. Впрочем, в стене щитов всегда окажется кто-то, вооружённый топором, и в случае гибели первого ряда, копейщик зачастую бросает своё оружие, берёт кулачный щит и меч, чтобы занять место павшего. Как и лучники могут, увидев, что враг близко, достать короткие мечи и кулачные щиты, а то и вовсе поднять из травы припрятанные до поры пики. Просто есть стандарт вооружения, обязательный минимум, который должен быть у новобранца, решившего заработать свою дюжину медяков в месяц, чтобы быть принятым в ряды Войска.
   Задача у них простая. В случае, если враг прорвался сквозь охраняемые Лесной Стражей рубежи, дать ему бой. Или подавить мятеж, если Городовая Храна не справится. Или сплавать вместе со мной на кораблях вниз по Отцу или Закатной Сестре и дать бой каким-нибудь сарматам, ставшим достаточно сильными, чтобы попытаться ограбить Тмутаракань и иные Внешние Поселения. В конце концов, они тоже платят налог, пусть и вдвое меньший, так как три четверти собранных на тех землях средств уходит на содержание стоящих там гарнизонов.
   Лесная Стража - другое дело. Изначально, они были созданы, чтобы уничтожать каждого, кто сунется в лесную полосу к югу от Стола, будь то разведчик, охотник, лесоруб или вовсе купец. Чтобы никто не знал иного пути к Срединным Землям, кроме как вверх по рекам. Наконец, чтобы Лесная Стража смогла наиболее эффективно истреблять армию всадников, если те рискнут выступить из своих степей под сень деревьев.
   Много слов было сказано, много спин иссечено кнутом, а голов отрублено топором, чтобы к северу от Лесной Грани определилась граница, южнее которой деревья рубить нельзя. Много крови пролилось, много слов было сказано, а стрел истрачено, прежде чем все люди ушли из полосы в три дня пути шириной, пока там не остались только базы Лесной Стражи.
   И вот теперь один из них, неуловимо похожий лицом на ахейца, словно бы пошедший в свою далёкую прародительницу, лежит на луговой траве и сверлит меня глазами.
   Эти светло-русые волосы характерного оттенка, эти тёмно-синие глаза. Как странно видеть их сейчас, а не на лицах её сыновей. Уже и камни с их именами и годами жизни оказались в стенах Храма Предков, но всё равно среди потомков Елены порой рождаются такие дети.
   Это случилось, когда Владослав из рода Прима обнаружил, что попал в ловушку. Обитатели сожженной и разграбленной Хеттусы, покровители побережья и торговых кораблей Микен и Крита. Минос и Менелай, Агамемнон и Одиссей. Они все логично рассудили, что, раз Триада не платит налог далёком Владыке - а воины всех трёх Родов даже бравировали этим - то всё ценное, что правители Триады награбили за семь столетий, лежит в сокровищнице Горы.
   Строго говоря, Елена была только ещё одним поводом. Право слово, "освободим прекрасную пленницу" звучало гораздо лучше, чем "разграбив город грабителей!". Тем более, все знали, что подразумевается.
   Конечно, Триада была сильна. Несмотря на то, что две боковые ветвь Примов, как и наследники Яра, называли себя независимыми, их многое связывало с нами. Железное оружие, палубные суда, общий уровень организации армии. В конце концов, хотя сколоченная Владославом коалиция приморских городов и проиграла войну, но войско самой Триады разграбило столицу хеттов и саму их армию. Дважды.
   Просто более организованная армия, вооружённая более дешёвым оружием сравнимого качества, как и каменные укрепления со стенами высотой от двенадцати до двадцати одного метра, глубоким колодцем и запасами еды на несколько лет - это недостаточно, когда у противника просто больше солдат. Пусть вооружённых бронзовыми мечами, за исключением уникального оружия из "дара богов" и наёмников-ахейцев. Пусть зачастую идущих в атаку свободным строем. Пусть использующих колесницы и метательные копья.
   Невозможно драться с армией, превосходящей по численности всё население твоей страны в 1,4 раза, не имея раздавливающего технологического преимущества.
   Патриарх рода Прим - строго говоря, они не имели права так именоваться, будучи всего лишь боковой ветвью, к тому же, покинувшую Землю Отцов - был умён. Отстроенная Хеттуса ещё только начала вновь собирать армии в единый кулак, заново покоряя отколовшиеся было города, ещё только отпраздновали свадьбу наследника владыки Итаки. Сын Лаэрта ещё только взошёл на супружеское ложе, а послы Триады уже предлагали Менелаю и Агамемнону дары и дочерей своего владыки. Наконец, из захваченных у врагов редчайших щитов и мечей и з метеоритного железа, лучшие мастера начали делать копьё.
   Прошло ещё десять лет, прежде чем Триада, уже растерявшая союзников, окружённая захваченными врагами городами, взмолилась о помощи.
   Это была самая крупномасштабная войсковая операция в истории Леса-Града за почти пятьсот лет, до самой битвы при Кутерьме. Целый полк Войска, почти десять тысяч человек, всадники Тмутаракани, более пяти сотен человек. Больше двух сотен судов, почти весь флот Тмутаракани и Косы.
   Это была самая продолжительная война в отрыве от родных земель, если не считать постоянное противостояние Тмутаракани с соседями, балансирующее между вооружённым нейтралитетом и партизанской войной. Шесть лет непрерывных сражений, вторично взятая и разграбленная Хеттуса, сожжённые Микены. Переворот альянсов, с ахейцами, вторгшимися во владения Фив с севера и ударом рода Прима нам в спину.
   В конце концов, это мы взяли Триаду. Окружили её, воздвигли напротив ворот свои укрепления, изготовили крытый таран, забросали бедняцкие кварталы горящими шарами из хвороста и смолы, а затем, когда трёхдневный пожар был, наконец, потушен, и уставшие защитники уснули, подкатили таран.
   Сам я забрался на стену с другой стороны и открыл вторые ворота. Это было нетрудно - большая часть стражи сбежала поближе к тарану, очевидно, готовясь к штурму.
   Ворвавшаяся конница прошла город насквозь, спешившиеся всадники ворвались во дворец прежде, чем кто-либо в городе успел сообразить, что случилось.
   Мы стояли в Триаде ещё год, пока наш флот сновал между Тмутараканью и взятым городом. Владыки Триады лежали в земле, а мои поданные вывозили всё, что могли найти. Золотые украшения, серебряную посуду, бронзу и то копьё. Владослав предполагал подарить его Менелаю на свадьбу. Ирония судьбы - Менелай и его брат шли в поход, чтобы "освободить" обещанную ему дочь верховного владыки Триады, а в итоге Елена досталась мне.
   Через год, когда в Триаде не осталось ни скота, ни зерна, мы отплыли на север ещё до того, как Отец окончательно очистился ото льда. Пришлось ещё месяц ждать в Тмутаракани, прежде чем началась перевозка трофеев вверх по реке.
   Почему мы не стали удерживать город? Потому что не могли. Слишком большая дальность. Наши торговые отряды уже добирались до Черноземья, я сам смотрел, как строят усыпальницы местных владык и скупал зёрна новых для нас растений и детёнышей животных, как и сманивал или покупал ремесленников. Но вот удержать такие дальние земли, не тратя средства и людские жизни на излишне большую армию, было невозможно. Полуостров Клеймо, низовья Закатной Сестры, Тмутаракань - вот предел для существующего государства. И то, возможно, усиление давления обитателей степей когда-нибудь вынудит нас эвакуировать остатки населения после коллапса Тмутараканской Области. Хотя и жаль, там сейчас обитает чуть более шестисот тысяч человек.
   Воспоминания о былом не мешали мне разглядывать сотника Лесной Стражи.
   - Я не слышу ответа. Скажи, зачем? Ты хочешь открыть Степи доступ к Утробе? Дать скифам, сарматам и прочим меотам разграбить Стол?
   Ты ведь из Закатного Края, я прав? Верховья Закатной Сестры. Речная стена, ладьедельни, южный путь. Торговый город... решил, что самый умный? Что оклад сотника Лесной Стражи, сотня медяков, серебряная грива - это слишком мало для тебя?
   Тихий топот с шорохами шагов и скрипом кожи показывает, что моё сопровождение подоспело. Долго же они.
   - Я жду пояснений - сотник приставленного ко мне отряда замирает, глядя в глаза, точно полёвка, увидевшая гадюку - ты знал?
   - Н-нет.
   - Врёшь - говорю очевидное и наклоняю голову вбок, продолжая разглядывать собеседника.
   Шатен, карие глаза. Волосы чуть вьются. Кожа чуть бледная, но это я просто привык общаться с воинами Войска и Храны. Первые постоянно маршируют по дорогам и оставленным на "дикий рост" полям. Вторые же вечно патрулируют улицы городов. Лишь единицы сидят по кабинетам или бегают под сенью лесов, выискивая редких разбойников.
   - У вас весь отряд такой, я прав? - спрашиваю его, чувствуя, как губы искривляются в недоброй улыбке.
   Подойдя к нему вплотную, чуть привстаю, чтобы достать ему до уха.
   - Полный отчёт. Через час после полуночи. Сто шагов к югу от нужника.
   Сказав, что хотел, я убегаю прочь на скорости около шестидесяти километров в час. Ловкость и Скорость, да.
   Нужно назначить встречу остальным сотникам седьмого отряда второго полка Лесной Стражи. Назначить время и место встречи каждому, сличить показания, организовать показательную порку.
   Интересно, чем всё закончится? Быть может, мне придётся вырезать всё командование и большинство рядовых Лесной Стражи?
   Навряд ли, конечно. Думаю, я был достаточно осмотрителен и осторожен, чтобы не доводить половину своих Вооруженных Сил до такого падения. Но... кто знает?
   Снова вспоминается Елена. Ах, что это была за женщина! Я даже прибрёл Устойчивость к Ядам. Не то, чтобы её у меня раньше не было. Но подъём с пятого уровня до сорок девятого - это сильно!
   А ещё она оказалась интриганкой. Сколотила заговор из дворцовой прислуги, той части Городской Храны, что обеспечивала порядок вблизи моего жилища, даже заручилась поддержкой двух отрядов Войска - это что-то адекватное паре батальонов или манипул при том, что тогда во всей нашей армии было два с половиной полка.
   В общем, копьё, предназначенное её отцом Менелаю, оказалось выше всяких похвал. В отличие от мятежников.
   Честное слово, они могли бы и узнать у сослуживцев, что я спокойно принимал удары мечей противников на незащищённую кожу! Пускай только скользящие, к тому же, это была простая проверка и прокачка открывшегося пассивного навыка, но ведь ежу понятно, что за время Триадной Войны я должен был развить его как следует!
   Как вспомнишь об этом мятеже, так зевать хочется.
   В общем, Елена меня так восхитила, что мне пришлось принять против неё особые меры. Объявить умершей, заботиться, не подпускать к воспитанию детей. Подобрать прислугу, ухаживающую за ней.
   Не могу сказать, что проект был неудачным. Линии её потомков в целом демонстрировали интеллект как минимум не ниже среднего. С другой стороны, и процент умников, считающих, что смогут обмануть систему и нажиться нечестным путём, не заплатив особую цену, был довольно велик.
   Хм. Если подумать, то второй заместитель командующего Лесной Стражей Юга является то ли троюродным дядей, то ли двоюродным братом того сотника. Может ли быть, что ниточки тянутся именно оттуда?
   Полк Лесограда - это довольно впечатляющее зрелище. От трёх до шести отрядов, каждый от трёх до десяти сотен, плюс от двух до пяти сотен всадников, плюс резервный отряд, как раз три-четыре сотни новобранцев, охраняющих обоз. Взмахи длинных жезлов с раскрашенными красными и жёлтыми полосами флагами задают направления ударов отрядам, отрывистые команды сотников, мерное битьё барабанов и рёв рогов.
   Полк то собирается в единый прямоугольник, собираясь в линию фронта. Четыре ряда копейщиков, за ними резерв и лучники. Командир возвышается в глубине строя на лошади, рядом с ним барабанщик.
   Отрывистая дробь и трель, щедро перемежаемая доносимым ветром матом. Отрядники увидели сигнал своего полковника, наблюдающего с ситуацией с крыши повозки за позицией его воинов. Не прошло и тридцати секунд.
   Фаланга - только у нас это построение называют "лесом", в отличие от "стены", когда пехота бросает копья и, подняв повыше щиты, бежит к противнику, чтобы навязать бой накоротке, где тридцатисантиметровый стальной тесак с дугой гарды окажется выгоднее длинных копий - разделяется поперечными линиями, когда каждый отряд собирается во что-то вроде прямоугольника. Порядок передвижения по полю боя отрядами. Для всхолмленной или частично заросшей местности.
   Полк проходит сквозь заросшее пространство около километра в ширину. Отряды рассыпаются на квадраты сотен. Выставив вперёд копья, как будто на пути отрядов разрозненные группы противника, солдаты пробегают перелесок, чтобы снова собраться отрядами на другой стороне.
   Новый сигнал. Прямоугольники оплывают, собираясь в почти правильные круги, выставившие наружу четыре ряда копий. Те, кто остался в глубине, быстро собирают свои копья в конусы, чтобы освободить вторую руку и поднять над головами щиты. Разумеется, за исключением лучников, стоящих в самой середине круг. Те готовят своё оружие.
   Построение "ёж". Откровенно оборонительная формация. С другой стороны, и углов или флангов, чтобы охватить или ударить в незакрытый щитами бок, нет.
   Новая команда. Отряды снова сливаются в один строй. Но теперь это не ровная линия. Все бойцы первых линий, в тяжёлых доспехах, шлемах, с большими щитами, собраны в середине, образуя клин.
   Собственно, так это построение и называется.
   Под мерный грохот, полк вышагивает вперёд. Усечённый треугольник латников, по два ряда простых копейщиков на флангах и за самыми защищёнными бойцами. Остальное пространство в "свинье", как ещё это называют, заполнено лучниками.
   Вот, кстати, они дают залп по сигналу и наводке. Кучно, да.
   Конница тем временем, обойдя линию продвижения полка справа по широкой дуге, атакует фланг воображаемого противника. В ход идут пики и кавалерийские мечи. Впрочем, некоторые предпочитают топорики на длинном древке. Это их выбор. Вооружение моей армии достаточно стандартизировано, чтобы чересполосица длин и весов единиц оружия не создавало лишних проблем.
   Я провожаю взглядом мчащегося следом за кавалерийским клином светловолосого подростка. Светлые волосы развеваются за спиной. Края хитона, выбившиеся из-под кожаного панциря, отклоняются назад сопротивлением воздуха. Ноги обуты в сандалии, больше напоминающие гибрид ботинок и лаптей, свитый из точно прилегающих друг к другу кожаных ремешков в один-два пальца шириной.
   Филипп, младший брат наследника владыки Македонии, во всей красе.
   Когда в Тмутаракань прибыла трирема с послами некоего Птолемея Алорита, регента при старшем брате Филиппа, областной наместник Тмутаракани тут же послал весточку на север.
   Решение было правильным. Всё же, не каждый раз послы от регента предлагают взять на обучение пусть и второго в очереди наследования, но приближённого к трону Македонии. Государства, армия которого имеет некоторые шансы по суше дойти до наших владений. По крайней мере, взять западные уезды Области Клейма, располагающиеся в устье Закатной Сестры, её армии вполне по силам. Вооружённые силы обеих южных областей специализированы на противостоянии обитателям степей технически, организационно и психологически. Достаточно сказать, что попытка персов подчинить себе эти земли с помощью десанта, пришлось парировать войсками Срединных Земель. Впрочем, благодаря их защите южные области и сохраняют лояльность, исправно отдавая десять процентов всего, что у них есть, в пользу Стола.
   В общем, несколько недель на движение вверх и вниз по реке Отец, немного раздумий, беззастенчивого торга с послами, и принц Македонии - или как там по-местному его титул называется? - уже отправлен в один класс с детьми Старых Семей, разве что со свободной посещаемостью и в отсутствии наказаний за нерадение в учёбе.
   В конце концов, моей целью вовсе не является изготовление из Филиппа заготовки под областного наместника, сотника или управляющего делами одного из Домов. Становиться же учителем или врачом, как и чем-то вроде инженера, он сам вряд ли захочет.
   К тому же, правильно, в духе нашей маленькой Империи, воспитанный человек, может оказаться неэффективен в качестве интригана и правителя соседнего государства. Или, напротив, слишком эффективен.
   В общем, я подумал, посоветовался с умными людьми - кто бы что не считал, я вовсе не являюсь богоподобным и абсолютным монархом в своей стране - и была выработана именно эта линия поведения.
   Разумеется, его учебный отряд - школьный класс, если называть вещи иначе - большей частью состоял из таких безобидных детей, как наследник заместителя главы Дома Внешних Дел по делам Юга, третий сын отдела по делам Тмутаракани Дома Храна, а также милейшая внучка особого представителя Владыки во Внешних Землях (направление Восход-Юг). То есть, выражаясь по-простому, старший сын главного дипломата по цивилизованным народам, третий сын главы полевой разведки Лесной Стражи и внучка профессионального разведчика, специализирующегося на особо агрессивных к чужеземцам обществах. Впрочем, остальные двадцать три человека от них не сильно отставали. Сомневаюсь, что племянник главы Дома Забот чем-то сильно отличается от троицы фаворитов.
   Вообще, высшие чиновники Домов - это те ещё гибриды гюрзы с пауком. Что Дом Внешних Дел, что Дома Храна, Войска и Лесной Стражи, не говоря уже о Доме Болезней, как и Доме Забот, какой ни возьми - только половина, а то и треть высшего руководства, является детьми или внуками таких же руководителей Дома, пусть и другого. Что до Дома Камней, как и Дома Зверей-и-Растений, то там семейственность выражена ещё слабее. Конечно, есть более десятка семей, столетиями отдающих своих детей исключительно в дело селекции или потомственных инженеров. Но руководители уровня начальника породы - в Доме Зверей это аналог руководителя долгосрочного проекта - не демонстрируют слишком явного кумовства.
   Проще говоря, элита Домов постоянно сталкивается с конкуренцией. Между династиями, с членами Домов в первом-втором поколении, зачастую, с членами других Домов.
   Правила игры определены ещё на заре становления существующей политической системы, и усвоены всеми участниками. Главное - результат. Методы достижения ограничены Уголовной Правдой и размерами побочных эффектов. Ни лесть, ни присвоение чужих заслуг не помогут, но и не закопают, если что-то пойдёт не так. Глупость достойна отставки. Вредительство требует казни. Лишняя выгода взывает к награде. Выполнение плана ведёт к повышению.
   В общем, детки были те ещё. Засунуть туда Филиппа было всё равно, что поселить молодого волка к бойцовым псам Лесной Стражи, специально выдрессированных для соответствующей службы. Вроде бы, "волк" звучит опаснее, но по факту он чужд окружающим, не понимает раскладов в стае, и слабее любого пса в прямом столкновении.
   Плюс, языковые проблемы. Язык, на котором мы тут говорим, это весьма специфический русский, а не греческий (вот чудо-то, а?).
   Не удивительно, что услышав о возможности присутствовать на учениях, царевич сорвался на них с редкой охотой.
   Полка тем временем, по условиям учений, отбился от скифской конницы, потеряв четверть ранеными и каждого десятого убитыми, плюс половину всадников. Вполне реалистично - в третьем сражении при Кутерьме именно этот полк три сотни лет назад понёс такие потери, столкнувшись с четырьмя тысячами кавалеристов противника.
   Раненых частично добили, частично погрузили на телеги обоза, после чего полк начал отступление к своей крепости. Походная колонна из телег вытянулась вдоль дороги. Легкораненые шли через лес по бокам от повозок, или за ними. Здоровые же сформировали передовое, боковое и тыловое охранение.
   Стандарт. Бесконечная мясорубка по периметру Тмутаракани и к северу от перешейка, отделяющего полуостров Клеймо от степей, то стихала, то разгоралась по новой в ответ на расширение контролируемых земель, но упрямо доказывала, что выстраданная тактика является оптимальной для используемых войск против современного противника. Быть может, потом, когда меотов, сираков, роксоланов и прочих тохаров сменит иной враг, что-то придётся менять. Но пока мы выигрываем сражения в наступлении с соотношением потерь в нашу пользу, глупо что-то менять, верно?
   Главное, чтобы не закончились дуб, тис и ива. Кожа быков и свиней, как и железо, не является такой проблемой, как древесина требуемых пород. Впрочем, и с ней всё не так уж плохо. Дом Забот, ведающий стандартизацией и сбором налогов, как и отвечающий за селекцию Дом Зверей-и-Растений готовят отчёты порознь, однако видно, что убыль древесины ценных пород меньше того количества, что мы выращиваем.
   А вот о том перевороте в общественном сознании, сделавшем деревья своеобразным культурным растением, способным расти долгое время без особого ухода, и затем продаваемым пусть и задёшево, но и с небольшими издержками и рисками, Филиппу никто не скажет. В первую очередь потому, что он и не спросит.
   Зря, что ли, мне каждый месяц ложатся на стол семь отчётов о поведении второго наследника Македонии? И это не значит, что за ним шпионит всего семь человек, отнюдь.
   К чему такой контроль? О, это просто опыт. Первый опыт в воспитании руководителя соседнего государства. Поэтому всё протоколируется и отслеживается. Вдруг, потом пригодится?
   Филипп прискакал с общим походным порядком полка, к утру следующего дня прибывшего к своему лагерю.
   Я с сомнением посмотрел на нечто вроде клубничного желе. Сколько ни культивируй землянику, вываренный из неё концентрат всё равно ни капли не напоминает полупрозрачное ярко-алое желе начала двадцать первого века. Наверное, не хватает глюкоза и крахмала. А может, глутамата натрия? Или же иного вещества на букву Е? С цифрами?
   Какая, впрочем, разница?
   - Владыка - подошедший парень наклонил голову, приветствуя меня.
   - Вы удовлетворены видом учений, Филипп?
   - Да.
   - А вы, полковник... - спросил я подходящего офицера.
   - Гремислав из семьи Ольх, Владыка.
   Разумеется, это было игрой. Это знал я, знал и Гремислав. Не так много у меня полков и полковников, чтобы не помнить каждого из них.
   С другой стороны, не смотря на обширность владений, Войско в четырнадцать полков выглядело бы даже избыточным. Лесная Стража бдит, и в зоне военных действий крайне редко находится более четырёх полков, прикрывающих анклавы на Юге. Ротация раз в два года среди воюющих. Плюс изредка приходится повоевать войскам на Закатной Сестре или на берегах озёр Ожерелья. То кто-то решится подняться вверх по реке и пограбить Закатный Край - город и, собственно, край. То чудь повздорит с торговцами Новгорода и Ладоги. Полк стоит там не просто так, Новый Край - это почти половина нашего железа. Плюс меха. Плюс янтарь. Лес, наконец.
   Это Дальний Край, за Восходной Сестрой, по берегам её левого притока, Сводной Матери, можно защищать силами только Лесной Стражи. Освоение там идёт как в старые времена, волнами, по мере появления новых поколений. Гибель неудачников никого не удивляет, как и регулярное использование ополчения. Зато многожёнство и, что ценнее для многих, освобождение от налога до полного усмирения местных.
   Дом Забот даёт на это ещё две сотни лет и настаивает на возможности организованного набега силами союза племён. Неудивительно, что Высокий Край, как и Утробу, прикрывает по четыре полка Войска. Самые населённые, самые старые владения. Лесов немного, больше плантации ценной древесины, а население медленно забывает, как там сколачивать стену щитов и стрелять по команде. Ещё сотня-другая лет, и ополчение из них будет не собрать. Всё забудут за ворохом мирных дел.
   - Вы только что говорили с Лесным, полковник. Что он сказал?
   Гремислав скривился. Неудивительно. Кому приятно повторять обидные слова? К тому же, уверен, он подозревает, что я всё слышал, просто проверяю его на честность и понимание.
   Среди Старых Семей бродят мрачные истории о том, что я на самом деле могу. Довольно близкие к правде, кстати.
   - Страж третьего отряда пятого полка Восходной Грани Влад сказал, что в реальных условиях Лесная Стража выбила бы командиров охранения к вечеру. Ночной бой малопредсказуем, но он уверен, что один отряд Лесной Стражи перебил бы не менее половины полка и всех раненых.
   - Ясно - я пригубил немного почти прозрачного травяного отвара, приготовленного местными умельцами для высоких гостей - У вас есть месяц на осмысление. Затем ваш полк всё равно засядет в берлогах на зимовку, верно? Буду ждать в Столе с готовыми идеями.
   Чуть поворачиваю голову направо.
   - Влад. Планы действий и противодействий. В Столе, через два месяца. Будем думать.
   - Слушаюсь.
   - Что вам больше всего понравилось, Филипп?
   Мальчик - впрочем, подозреваю, для меня уже почти всё население планеты стало "мальчиками" и "девочками" - молчит. Должно быть, думает, зачем ему показали эту сцену.
   Ларчик открывается просто, на самом деле. Эту сцену Филиппу не показали, а позволили увидеть.
   Узкая специализация - это очевидная проблема наших вооружённых сил. Войско отлично сражается с правильным противником на открытой местности. Длинные тисовые луки так и остались мечтой - закрытая политика не позволяет импортировать это медленно растущее дерево в сколь-нибудь значимых количествах. Конечно, благодаря правильно поставленной задаче, мастера относительно быстро, за каких-то десять лет, смогли разработать относительно дешёвый, эффективный и технологичный девайс.
   Гм. Главное, не сболтнуть словечко "девайс" в слух. А то не успею оглянуться, как оставлю в языке поданных лингвистический артефакт, о происхождении которого будут гадать гуманитарии грядущих времён.
   В общем, наши длинные луки обладают приличной скорострельностью и дальностью, но если выставить против наших стрелков каких-нибудь наездников с выгнутыми костяными луками, или, напротив, построившийся "черепахой" легион, то исход может быть весьма печальным. Стена в четыре ряда копейщиков отлично держит таранный удар современной степной кавалерии, но хватит ли ей стойкости выдержать удар по-настоящему тяжёлой конницы? Или стоять под ливнем стрел, когда противник лишь кружит, обстреливая из-за пределов дальности наших луков в человеческий рост, а если сближается, то лишь чтобы выдернуть кого-нибудь из строя арканом?
   Конечно, "Бог на стороне больших батальонов", как говорится. Согласно Дому Забот, население Срединных Земель, платящее налоги и досконально учтённое, составляет около десяти миллионов человек. Если прекратить финансирование дорожного строительства и программу помощи переселенцам на север от Нового Края, разведывательные экспедиции на кораблях, сократить помощь училищам и больницам до безопасного минимума, то Лесоградное Владычество (народное название государства мутирует быстрее, чем я успеваю мысленно к нему привыкнуть) может выставить армию в четыреста тысяч человек. Если уменьшить плату рядовым, смирившись с, возможно, некоторыми потерями качества исходного материала, урезать нормы по тягловому скоту и повозкам, врачам и осадным механизмам, то можно создать полевую армию в полмиллиона человек с сохранением кадровой на прежнем уровне цена-качество. Конечно, можно кликнуть зов и вывести на поле боя ополчение, если совсем прижмёт, и враг в большом числе вторгнется в Срединные Земли.
   Итог таких мер прост, ясен, и понятен. Снижение прироста населения, нарушения порядка пользования землями, возможно, восстания и мятежи, которые тоже придётся подавлять войсками, что ещё больше снизит прирост населения, усилит нарушение порядка пользования землями, что повысит уровень недовольства... Я совершенно не хочу рисковать и заводить страну в кровавую спираль, которая закончится, только когда плотность населения упадёт ниже некоего уровня. В известной мне истории, в этот порочный круг не раз попадал Китай. И каков итог? Династия Тан, миллионная армия, технологическое первенство с форой в несколько столетий, передовой отряд в пятьдесят-шестьдесят тысяч человек сразился с арабами в Средней Азии, на полпути между Восточным Туркестаном и Персией - всё спущено в утиль в ходе кровавого круговорота крестьянских восстаний.
   В конце концов, всего этого можно хотя бы попытаться избежать, проводя ежегодные масштабные учения на убранных полях с участием Лесной Стражи, Войска, Городовой Охраны (они сменили название... опять привыкать) и собственной фантазии. Из плюсов: опытовое подразделение из трёх сотен кавалеристов на тяжеловозах нанизало на свои пики отряд в тысячу скифов пару лет назад. Успех ошеломительный. Возможно, полки, попавшие на ротацию в степь, должны усиливаться подобными отрядами тяжёлой конницы. Из минусов: скифы начали активно скупать в Тмутаракани стальные панцири и заготовки под копья. Стоит ли говорить, что в программу полков теперь включено метание чеснока, установка рогаток и скрытное рытьё противоконных ямок и рвов?
   Иногда меня посещает ощущение, что своими опасениями я только усиливаю накал в любимом спорте человечество. Гонке вооружений, ага.
   - Скажите, а ваше построение отрядами, ему долго учатся? - чуть подумав, спрашивает Филипп.
   Ну, правильно. Военный гений, да и только. Сразу подумал любимой эллинами фаланге.
   Даже я, ни разу не историк, помню, что завоевание Македонии случилось именно потому, что тактика римлян, точнее, их построение, оказалось более гибким. Фалангу поймали на маневре среди холмов, когда гигантская структура не могла сохранять строй. Всё.
   - Воина можно научить двигаться за год. Сотника учат учить воинов, и это требует два года. Чтобы научиться учить командиров отрядов и полков, нам понадобились долгие сотни лет.
   Я вижу, как он сжал пальца в кулаки под столом. Напряжение плеч, осанка.
   Можно сказать, я ему грубо отказал. Ну, и что?
   - Каждое войско создаётся для борьбы с определённым противником и в определённых условиях. Наши полки созданы для защиты наших полей от выбежавших из леса дикарей. И для отражения атак рыщущих в степях всадников. Не для борьбы с греческой фалангой или персидским строем.
   Я замолк, оценивая пришедшую в голову иронию.
   Как в свое время Монголия и Манчжурия станут котлами тюркских народов, волнами наступающих на запад, в моём мире остановившимся и покатившимся назад только при осаде Вены, так и сейчас степи к югу от Лесной Грани, были кузницей бледнокожих завоевателей, расходящихся в разные стороны.
   Когда мы только осваивали железо, предки и персов, и ахейцев подались на юг. Вот только к югу от степей плещется море, а миграция народов пока ещё идёт по суше. Кто-то пошёл в закат, преодолевая великую реку, идя через горы, чтобы выбить былых владык из их городов, определив их в могилы и рабские загоны. Кто-то свернул на восток, также перешёл великую реку, затем перевалил горы, и оказался где-то в районе Ассирии. Не знаю, была она тогда, или уже нет. Или ещё нет? Впрочем, не важно. Кто-то стал греком, кто-то персом. И вот теперь они снова соседи, но только по другую сторону Тёмного Моря. Забавно, не правда ли?
   Покорение Мидии, Вавилонии, Лидии, марш на запад, по руинам Триады, заселённым и выстроенным заново, высеченное море - всё это было только затем, чтобы встретить потомков тех, от кого, повернувшись спиной на запад, их предки уходили прочь из степей.
   - Персия - великое государство. Джамшида, которую у вас называют Персеполем - великий город. Искусные строители, множество рабочих рук - вот то, что создаёт богатство и могущество Персии. Население Персии превосходит суммарное население Греции и Македонии как минимум вчетверо. И превосходило бы в десятки раз, если бы там действовали законы о пользовании земли, и велась борьба с пустынями. Но это же так скучно, ограничивать свою свободу, сберегая землю для далёких потомков. Куда проще и интереснее вести бесконечные войны.
   Армия. Ха! Некогда Кир Великий и Камбиз сколотили своё царство, используя маленькую, но могучую армию персов. Но уже Дарий направлял в бой толпы, набранные изо всех краёв своей державы. Царство молодо, но уже слабеет. И при этом богато.
   Греки бедны, но их армии уже разбивали персов. Македония же беднее, чем Афины или Спарта. Разве я не прав?
   Бросаю взгляд на собеседника. Филипп молчит. Неудивительно. Не думаю, что для него привычна мысль о возможности дискутировать со мной. В конце-то концов, среди иных греков бытует мнение, что в мифе об Ахилле есть всего четыре лжи. О место его рождения, о его смерти, о том, что он сражался против Трои и о том, что его зовут Ахилл.
   Что поделать, если есть государство, поданные которого и не скрывают, что у них есть действительно бессмертный правитель? Удивлён, что меня куда-нибудь в беглые олимпийцы на записали.
   - Если собрать вместе армии основных полисов Эллады и Македонии, то выйдет что-то около семидесяти тысяч человек. Может, и сто тысяч. Персы могут выставить против этого войска вчетверо большие толпы.
   Я вижу, ты хочешь что-то сказать. Итак?
   - Сто тысяч? Это невозможно. Это не войско, а толпа.
   Сказал, и сжался. Ну, правильно. В Греции обо мне такие истории рассказывают, что закачаешься. Собственно, поэтому регент Македонии и отправил второго наследника к нам. Птолемей отправил бы и Пердику, но, видимо, пока ещё положение не позволяет. Непрочно сидит регент на троне, ох, непрочно. К тому же, разведка доносит, что в Македонии кризис, греки отхватили пару городов на юге, фракийцы давят с севера, а илирийцы с запада. Для полного счастья не хватает только внутреннего мятежа или вторжения с востока.
   - Мы говорим о немного разных местах. Для меня армия - это все воины, которыми располагает государь. Кто-то охраняет его власть в родных землях, кто-то идёт в бой под командой его полководцев, кого-то он отправляет в бой сам. Ты же говоришь о тех, кого намерен взять с собой в бой. Вести лично. О дружине или рати.
   Персы могут выставить множество воинов. Неуправляемую толпу. Часть этой толпы распределена по сатрапиям. Одна двадцатая от четырёхсот тысяч - это всего двадцать тысяч. Одна только Афины или Спарта, или Фивы, могут выставить столько. Или даже больше.
   Греция и Македония - маленькие страны. Даже если покорить Илирию и Фракию, чтобы никто не ударил в спину, на контроль тыла хватит двадцати тысяч человек. Разбить сатрапии по частям, не давая персам собраться в большую толпу, завалить трупами. Это и есть стратегия завоевания Персии.
   - Вы хотите завоевать персов?
   Я улыбаюсь. Интересно, он уже догадался и играет, или нет?
   - Ты знаешь, что мы завоевали Троаду? Вы, греки, называли её Иллионом. Мы захватили её, увезли из неё всё, от золота до посевного зерна, но не стали удерживать. Слишком далеко. Слишком велик шанс стать ещё одной Персией.
   - Тогда зачем?
   Я пожимаю плечами.
   - Когда великое царство гибнет, из него бегут те, кто мог творить только под его защитой. Строители Парасагды и Суз, искусные оружейники и другие. А мы будет рядом.
   - Я понял. Вам нужна Македония.
   Мотаю головой.
   - Не так. Мы можем выиграть, усилив Македонию. Это пиратский налёт с сообщником, а не наём гоплита для защиты дома. К тому же, это не мой дом медленно растаскивают по камням соседи. Прости, если обидел, но предпочитаю правду. И говорить, и слышать.
   Филипп выпрямился на стуле так резко, что его лицо чуть дрогнуло от боли, так сильно он ударился о спинку. Он даже схватился руками за край стола, чтобы не улететь спиной вперёд.
   - Значит, я могу сказать правду? Вам в лицо?
   - В худшем для тебя случае, я велю отослать тебя следующим летом. И обращу внимание своих людей на то, что не держу на тебя зла и буду очень удивлён, если с тобой что-нибудь случится. Подходит?
   - Что вы можете знать? Вы сидите здесь, в своих лесах, отвоёвываете землю у дикарей. У вас нет равных врагов, вы об этом позаботились. Вы сами хуже персов, сидите здесь, в безопасности, за своей Гранью, продавая гоплитов в свои южные поселения! Что вы учите меня, как завоевать персов?! Хотите мою благодарность - помогите вернуть царство!
   Я улыбнулся - на этот раз, думаю, язвительно - и сложил руки домиком.
   - И сколько стоит благодарность Филиппа Македонского из рода Аргеада?
  
   Через два года, Филипп вторгся в Македонию с востока во главе войска наёмников. Его поддержал старший брат Пердикка, обладавший некоторой поддержкой знатных родов Македонии. Птолемей Алорит был захвачен и казнён, Филипп отправился в поход на мятежные области Македонии и во Фракию. Его брат был объявлен правителем Македонии, Пердиккой, Третьим его имени, владыкой македонян. Вскоре к титулам были добавлены властитель Фракии и властелин Илирии. Ещё через три года Пердикка умер от неясных причин. Филипп Македонский, Второй его имени, стал ещё и союзником Эллады и покровителем Эпира.
   После взятия мятежных Фив, два наших полка вернулись домой с третьим рейсом флота. До этого все корабли вывозили трофеи, пока во владениях полиса не остались только беспородные овцы и козы, и мрамор. Много мрамора. Необработанного.
   У меня есть смутное ощущение, что, как бы не звались мои поданные, у нашей армии будет очень специфическая репутация.
  
   Через двадцать лет в наш порт, скрытый в лесах по берегам Закатной Сестры, начали прибывать смуглые люди с курчавыми бородами. Наделённые самыми разными талантами, говорящие на чужом языке.
   Кто-то осел там, в городе Нижний Новгород, неузнаваемо изменив его архитектуру. Другие отправились на север, и в Новгороде Северном прибавилось оружейников. Кто-то, после первых зим, отправился обратно на юг, осев в областях Юга.
   В целом, на территорию моего государства, переселилось около пятидесяти тысяч человек. И примерно две тонны золота, семнадцать тонн серебра, и прочие трофеи.
   Филипп и Александр очень высоко оценивали наши расценки. Крайне ярко и красочно.
   В конце концов, в государственной сокровищнице осела только четверть трофеев. Остальные солдаты Пятнадцатого и Шестнадцатого полков растащили по домам, кабакам и кладам.
   А империя, созданная Александром, развалилась через сорок лет после основания в результате кровавых междоусобных войн между его сыновьями и мятежными полководцами.
   Sic transit gloria imperiae, да.
   Если подумать, то скоро знание латыни может стать актуальным, пожалуй.
  
   Время течёт, как воды, омывающая уставшие пальцы.
   Распалась империя Аргеадов, установились границы новых царств. Утихли ясы, перестав обстреливать из своих луков корабли, спускающиеся по Восходной Сестре к Аланскому морю. Выбив или утихомирив фризов, устроилась на болотистом острове Новая Тмутаракань, чтобы выплюнуть новую волну поселенцев, основавших посёлки китобоев на Зеленом острове, обогнувших на своих кораблях негостеприимные горы и залитые водой ущелья, где селилась только "чудь дальняя, дикая, но не злобная", через целые недели пути, основать поселения на побережье Северного Края, тем самым, показав, что земля к северу от Закатного моря суть есть лишь полуостров, соединяющийся с остальной сушей где-то у Ожерелья.
   В степях у Тмутаракани Старой продолжалась медленная и неторопливая мясорубка. Население края уже приблизилось к миллиону, суммарная численность гарнизонов увеличилась до шести полков, а к противникам добавились анты, ведены и прочий люд, живший в междуречье Закатной Сестры и Истры. Местные называли обе реки Дунаем, что добавляло путаницы у пытающихся использовать россказни аборигенов для пользы дела разведчиков.
   На западе и востоке Лесная Стража медленно двигала границы в стороны, вырезая несогласных и расселяя в освоенных землях покладистых аборигенов. На южной границе - разумеется, я имею в виду Лесную Грань, как южную границу Срединных Земель - всё было по-прежнему.
   Ха! На южном фронте без перемен, да.
   Народ, осевший на севере степей, медленно, но верно вырубал леса под пашни. Треть всего состава Лесной Стражи прикрывала исключительно юго-западный угол Грани, стреляя лесорубов, совершая ночные рейды, но каменные столбы, наваленные у границ лесных зон тысячу лет назад, свидетельствовали: Стража проигрывает. Медленно, неуклонно, теряет пядь за пядью лесов, со скоростью около пятидесяти метров в год. Уже потеряно двадцать километров, пятая часть Лесной Грани, и процесс имеет тенденцию к нарастанию.
   Штаб - ах, простите, Верховное Руководство Войска - после пару понуканий начал проработку планов полного и всеобъемлющего геноцида оседлых народов степей. В то же время, велась проработка ещё более амбициозной операции, заочно названной как "Семейные учения", так как основные реки, текущие с севера на юг, у нас назывались по-семейному. Закатная Сестра, Отец. Восходная Сестра.
   В зависимости от масштаба операции, требовалось задействовать от двухсот до четырехсот тысяч человек, включая как солдат, так и строителей. Атака по сходящимся направлениям с севера и юга, вдоль великих рек, при поддержке флота, с подавлением любого сопротивления и строительством крепостей. Перекрыть каждый брод, каждую тропинку, чтобы в междуречье Отца и Восходной Сестры не осталось ни одного кочевника. Чтобы никто не мог пробраться внутрь, а проникнув - выбраться.
   В случае реализации плана "Большие семейные учения" предполагалось дополнить наступление ударом вдоль Восходной Сестры. Южной крепостью становился город, который греки называют Каспийскими Воротами.
   Пока никто, включая меня, не мог сказать, что Лесная Страна (очередная смена названия, ну, сколько можно!) сможет переварить такой большой кусок. К тому же, теперь, когда восточные рубежи располагались за Урал-камнем, возможно, имело смысл закладываться сразу в "Очень большие семейные учения", с санацией дельты Восходной Сестры и строительством передовых укреплений по Урал-реке.
   В любом случае, паниковать раньше времени не имело смысла. Северные рубежи частично достигли Белого Окияна, редкие оленеводы и охотники-собиратели не оказывали сколь-либо заметного сопротивления, отчего штат Лесной Стражи сократился до тысячи человек, исследующих земли Чуди Озёрной. Остальных командование перебросило либо на северо-восток, исследую земли за Белой рекой, либо на юго-запад, обречённо и бесполезно сопротивляться сокращению Лесной Грани, отдаляя тот день, когда я либо дам отмашку на проведение "Семейных учений", либо - бой врагу, прорвавшемуся в Срединные Земли с юга.
   Тем временем, пока моё царство медленно расширяется в стороны и неторопливо готовится, в перспективе, к величайшей стратегической операции до наступления века электричества и двигателей внутреннего сгорания, далеко на юго-западе, на длинном и узком полуострове в форме сапога с дырявой подошвой, подняла голову волчица новой великой державы. Пока ещё робкие шаги выглядящего слабым государства, но что будет ещё через пару сотен лет?
   Я даже задумался в своё время, не стоит ли раздавить этот паровоз, пока он ещё чайник, и для разгрома Рима хватит пары полков. С другой стороны, не слишком ли я размахнулся? Да, мои мореходы забрались далеко на закат, основав торговый пост в далёких землях, откуда привозят шкурки енотов как редкую экзотику. Но одно дело навещаемый раз в пару лет пост, связанный с остальной империей цепочкой опорных баз китобоев, торгующий мехом "фальшивых гевет", как экзотическим товаром. А другое - войсковая операция с переброской двадцати тысяч человек на галерах на дистанцию более двух тысяч километров. И главное, с неясной целью.
   И вот теперь я стою во главе армии из восьми полков. Почти сто тысяч человек, учитывая примкнувших к нам ополченцам Тмутаракани. Огромная армия, которой никто толком не представляет, как управлять. Ни я, ни мои полковники.
   Справедливости ради, никто не представляет. Самое большое сражение известной истории, здешняя битва при Каннах, была противостоянием восьмидесяти шести тысяч римлян и шестидесятитысячной армии Карфагена. Огромная по масштабам, чудовищная по своей неуправляемости, свалка. Так её описал командир наших "наёмников", наблюдавший всё сражение со стороны, под видом вооружённой группы неясной принадлежности, достаточно сильной, чтобы никто не решился связываться.
   Ну, ради этого мы и затеяли эти учения, правильно?
   А ещё чтобы построить несколько крепостей в месте наибольшего сближения Отца и Восходной Сестры, прикрыть броды через неё и так далее. Сейчас здесь, сметая всех, кто попытается воспрепятствовать. Затем захватим Дербент, чтобы прикрыть южный фланг области завоеваний. А затем только останется выстроить укрепления по Ура-реке и Закатной Сестре, чтобы получить нечто вроде предполья.
   Если подумать, то сейчас я меняю историю куда сильнее, чем раньше. Полки, рассыпавшись дугой в полсотни километров, просеивают степь, оставляя противнику простой выбор: бежать или погибнуть. Вне зависимости от того, чем всё закончится, глобальной бойней, в которой я останусь последним выжившим на поле трупов, или расширением территории моей империи где-то на десять процентов, это уже даст куда больший эффект бабочки, чем простые слухи о скрытой в лесах Гиперборее, которой правит бессмертный царь Кащей.
   Откуда анты взяли этого Кащея, ума не приложу. Быть может, эта шутка кого-то из внешней разведки?
   Идём по степям, ведя на поводу коней. Никого. Тихо, спокойно.
   Шутка. Когда за спиной идёт пехотный полк, тихо и спокойно быть не может. Только громко, нудно и с матерком.
   Вояки, да.
   Звук подходящих, берущих в полукольцо людей, вызывает слабую ностальгию.
   - Давненько меня не пытались убить так топорно.
   Говорю это скучающим тоном ещё до того, как убийца спустит тетиву лука.
   Стрела пробивает льняную ткань, стальную пластину, поддоспешник и царапает кожу.
   Оборачиваюсь. Взмахов руки отбиваю стрелы, летящие в лицо. Сражаться вслепую неудобно. Я умею, но не люблю.
   - Кто на этот раз? - спрашиваю их, вынимая из ножен короткий, в половину ладони, нож, и начиная срезать им ремни доспехов - Край? Владимир? Ярослав? Дарин? Симург?
   На имени жены наместника Тмутараканской Области он чуть вздрагивают.
   - Понятно - повожу плечами, стряхивая с себя толстые стальные пластины - знаете, я таскал их чтобы развивать Силу и Выносливость, а не для защиты.
   Сдёргиваю с тела цепь, обмотанную на манер пояса.
   - Что обещали? Деньги? Жизнь? Вы просто выполняете приказ? Поня-атно.
   Раскрученная цепь еле слышно гудит, сливаясь в прозрачный круг.
   - Спасибо за признание.
   Это даже не бой, а бойня.
   Пожалуй, если пожалуют гунны, стоит собрать их на генеральное сражение, а затем покрошить всех в одиночку, на глазах у своей армии. Чтобы больше такой глупости никто не устраивал. Кстати о глупости...
   Подкидываю в воздух копьё одного из всадников приданного мне полка. Работа ясов, улика. А если так...
   Уже через две недели, в Тмутараканской области Края Северный Каспий был новый наместник. Старый вместе с семьёй был подло убит ясами.
   Забросали копьями с дистанции в три километра, изверги.
  
   Меч - это очень своеобразное оружие. Меч, рассчитанный на человека, способного свободно, на высоких скоростях и несколько суток подряд, сражаться в доспехе из стальных пластин сантиметровой толщины - это уникальное оружие. Тем более, если заказчик выдвигает крайне своеобразные требования.
   Технически, это был фламберг. И копьё. И глефа.
   В общем, это было очень своеобразное оружие, с метровым древком из двух частей, и стапятнацатисантиметровыми клинками с двусторонней волнистой заточкой, носимое разделённым на две части в специальных седельных сумках.
   Я уже говорил, что предпочитаю вести лошадь по уздцы? Не то, чтобы я боялся этих тварей, просто моя небольшая тушка, будучи закованной в самый толстый доспех на планете, в принципе не может быть лёгкой. К тому же, будучи верхом, я не могу атаковать гуннов снизу.
   Я сделал всё так, как и планировал. Собрал армию в восемьдесят тысяч человек, оставил её по ту сторону переправы, а сам встретил противника на левом берегу Восходной Сестры и вызвал на бой.
   Гунны не подвели. Когда первый десяток всадников погибли в бою, они бросили на меня что-то около сотни. Когда и этого не хватило, то бросились все. Я только перестал сдерживаться, когда они приблизились достаточно, чтобы не сбежать.
   Это не бой. Это бойня.
   Серьёзно. Стоишь, как дурак, крутишь двумя руками свою переглефу, благо древко стальное, а клинки имеют толщину в три сантиметра и ширину в десять, так что сломаться им не грозит. Следишь, чтобы оружие было не просто кругом над головой, а чуть гудящей трёхмерной фигурой, почти касающейся земли. Идёшь вперёд, не давая никому уйти, следишь, чтобы на тебя ничего не брызнуло, назначаешь сам себе штрафные очки в случае, когда клинки взрыхляют землю.
   Штрафные очки? Ну, что-то вроде гейса в духе "если я взрыхлю землю больше трёх раз за бой, то обегу Стол на руках в полной выкладке по числу залётов".
   Хочу заметить, что я очень хорошая газонокосилка. Пока мне грозит сделать всего пять кругов вокруг столицы.
   Интересно, а что случится с Римской Империей без гуннского нашествия?
   Всё, я закончил. И даже майка сухая и совсем не пахнет.
  
   Сейчас, когда, наконец, закончилось строительство того, что можно назвать моим дворцом, я могу, присесть на перила балкона, опоясывающего самую высокую башню Царства, обеспечивающую видимость на сорок с лишним километров, и заняться сравнительной лепидоптерологией.
   Впрочем, у нас тут такого термина нет. Как, впрочем, и в остальном мире.
   Конечно, есть в Доме Зверей-и-Трав (увы, мутации названий затрагивают не только страну, но и органы управления!) целых три семьи, изучающие бабочек. Это что-то вроде наследственного хобби, выросшего из давнего исследования из области пчеловодства и культивирования декоративных цветов.
   Дом Зверей - старейшая организация на планете. По крайней мере, из продолжающих функционировать, и не играющих в тайные общества. Учитывая этот факт и специфику гибрида НИИ и министерства сельского хозяйства, неудивительно, что там существуют семьи, чья служба в Доме тянется не много, ни мало, а сотню поколений. Две тысячи лет и более. За это время могут появиться самые странные обычаи и традиции, в том числе и изучение бабочек.
   Почему я вспомнил об этих разнообразных, не всегда полезных или хотя бы красивых, тварях? Да, так, вспомнился термин из прошлой жизни. Мои поданные назвали бы его, пожалуй, действием мотылька.
   "Очень большие семейные учения" расширили территорию Срединных Земель почти вдвое и сильно изменили внутреннюю политику Лесной Страны.
   Пожалуй, мне стоит как-то узаконить официальное наименование государства и свой титул, пока процесс не завёл народ куда-то не туда. Одна самоназвание "лешие" уже напрягает. Так ведь и правителя Лесной Страны могут назвать не Владыкой или хотя бы Повелителем, а Странником. Логично же, правда? Княжеством правит князь, полком управляет полковник, так почему бы страной не порулить "страннику"? Благо, в современном языке моих поданных, этого слово пока не появилось.
   Но вернёмся к событиям.
   Величайшая, без преувеличения, стратегическая наступательная операция в истории, была и крупнейшим подвигом логистики. За одно лето, большая часть Войска заняла ключевые точки, в семнадцати тактических сражениях разгромив сколь-нибудь крупные формирования противника. За два года муравьиной суеты, включающей использование всего судового транспортного тоннажа страны на южном направлении - то есть 95% всех кораблей вообще - на Закатной и Восходной Сёстрах были перекрыты крепостями все известные броды, налажена двойная цепь дозорных башен. Вышек, стоящих через каждые десять километров, прикрытых кольцами стен, расположенных так, чтобы даже мгновенный захват двух соседних не прервал цепь оптического телеграфа.
   Следующий шаг был логичен, в конце-то концов. Если к востоку от Восходной Сестры есть ещё одна река, берущая начало в горах Урал-Камня и впадающая в Аланское море, то что следует сделать?
   Правильно - назвать её Урал-рекой и построить там ещё одну цепь укреплений.
   Именно её впоследствии прорвали гунны. Мерзкие узкоглазые.
   Собственно, полагаю, это и был мой первый по-настоящему могучий удар по той версии мировой истории, что я знал. Двойная Стена превратила Дикое Поле в Полевой Край, надёжно заперев путь из Азии в Европу. Более того, не оправдав возложенных на неё надежд, она не прекратила вечную Восточную Мясорубку (стоило пару раз в сердцах сболтнуть термин, и он прирос к народному языку и культуре намертво), просто перенесла её в сухие степи Заречья.
   Войску пришлось адаптироваться. Полки Двойной Стены, как и Южных Врат, нарастили численность своей конницы до тысячи верховых лучников, служащих в отрядах разведки, преследования и гонцами. Регулярные тактические рейды вглубь Сухих Степей проредили численность местных племён. Торговые отношения в период затишья создали моим поданным такую репутацию, что, столкнувшись с пришельцами, ослабевшие кочевники предпочли согласиться изменить свой образ жизни в обмен на относительно защищённую жизнь скотоводов Простенка.
   Так называлось междуречье Восходной и Урал-реки, если что. Именно в него вскоре вторглись гунны, лихим и кровавым налётом прорвав Дальнюю Стену, в ходе ожесточённого штурма взяв крепость Уральск Девятый.
   Ну, тут я как раз решил, что череда бездарных покушений, неспособных даже немного развить мою Каменную Кожу, только позорит дорогих потомков в моих же глазах.
   В общем, я вышел в поле впереди своих полков, вызвал гуннов на бой, и пошло-поехало.
   Сразу скажу - я не ожидал, что они попытаются устроить натуральный зерг-раш. Не азиаты, а какие-то берсерки, термиты под озверином! Шли и шли, пока не закончились.
   Конечно, риски были минимальными. Сантиметровой толщины пластины из лучшей стали в принципе дают некоторые шансы даже при пулемётном обстреле. К тому же, они служат лишь для того, чтобы противник был более предсказуем. Всё же, если атакуешь врага в неглиже и при этом демонстрируешь такую крепость кожи, что ломаются копья, не в силах оставить хотя бы покраснения, противник склонен вести себя немного непредсказуемо.
   Например, кидаться с криками "умри, демон!" до последней капли крови последнего воина.
   Мне кажется, или гунны так и поступили в конечном счёте?
   В любом случае, если в этом мире и произойдёт Великое Переселение Народов, то явно по другому сценарию.
   Гунны уже не вторгнуться в Римскую Империю. Разве что квартероны и другие потомки от смешанных браков с лешими (не ржать от самоназвания моих дорогих потомков!) в составе полков Закатной Стены.
   Авары, печенеги и прочие половцы, если и появятся, либо также лягут на полях сражений с защитниками Страны, или обойдут её. Как у них это получится при современной политической географии - большой вопрос, но об это ниже.
   Итак, изменения во внутренней политике.
   После того, как значительная часть нашей границе из сплошной полосы лесов с ловушками стала цепью крепостей в степи, значение Лесной Стражи сильно упало. Лесная Грань стала просто полигоном по обучению новобранцев и своеобразным заповедником, последней линией защиты на случай "а вдруг!...". Граница поселений обрывается из-за естественных причин под названием Северный Окиян. На западе граница стабилизирована, всякие готы с прочими длиннобородыми не торопятся вторгаться в охраняемые пределы, двигать границу на закат тоже никто не требует, совсем наоборот, Страна стремится освоить полученные земли, дальнейшее увеличение размеров пока чревато кризисом управляемости и не поощряется. В Зауралье тоже не всё оптимистично. Земли дикие, малонаселённые, но и не слишком перспективные. Плодородность почв снижена из-за новой напасти. Нетающий лёд вымораживает её снизу, и граница распространения вечной мерзлоты идёт с северо-запада на юго-восток. Не надо знать слова "экстраполяция", чтобы понять по карте - граница вечной мерзлоты образует с линией южного края лесов угол, ограничивающий область будущей полезности Лесной Стражи. И это не говоря о худшем климате, не слишком подходящем для земледелия.
   А ведь у всех семьи, всем нужно пристроить детей согласно традициям. А значит что? Значит, нужно оправдать сохранение численности Лесной Стражи в шестьдесят тысяч человек. По крайней мере, на ближайшее время.
   Торговый пост на Дальнем Берегу, откуда в качестве диковинку поставлялись меха фальшивых гевет, медвежьи шкуры странного цвета и прочие забавные, но слишком дорогие диковинки, получил новую жизнь. Как и побережье Северного Окияна, и дальние леса далеко за формирующимся Зауральским Краем. Лесная Стража истово взялась за дело разведки далёких земель, принимая в свои ряды рудознатцев, охотников из членов Дома Зверей, нанимая и строя корабли.
   Наконец, главы одного из старейших Домов, даже отошли от привычного шаблона и организовали особый отдел по разведке в Степи.
   Дом Лесной Стражи поставил все свои ресурсы, репутацию, всё, что имел, на поиск новых открытий, превратив своих членов в гибрид пограничников, географов, разведчиков и геологов. Конкуренция с Домом Камней-и-Руд, явное соперничество с Домом Внешних Дел, не успевшим сориентироваться и организовать агентуру прежде, чем прознатчики и купцы Стражи уже картографировали Хоарезм и Бактрию, два посёлка, вымерших от занесённой из дальних походов чумы, чудом и уникальными карантинными мерами не давших начало эпидемии - всё ради сохранения Дома.
   Порой я не знаю, чего в их мотивации больше - ведомственного патриотизма, клановости или феодализма.
   В то же время, увеличение подведомственной территории, вынудило разделиться Дом Забот. Налоговая служба, заодно следящая и за состояние общественных учреждений, включая дороги, уже не могла одновременно курировать общее образование, деятельность больниц, противоморовые мероприятия и много другое. Пришлось разделяться.
   Впрочем, это пошло Дому Забот, как и Дому Исцелений-и-Врачеваний, а также Дому Образования, только на пользу.
   Впрочем, резкая встряска пошла на пользу и Культу Империи, как я его называю. Проще говоря, нашей государственной религии и церковной структуре при ней. Поклону Повелительства, если по нашему.
   Пожалуй, об этой структуре следует упомянуть чуть более подробно. Кажется, в своих записях я её ранее не упоминал.
   Итак, дело было давнее. Можно сказать, далёкое.
   Ещё не прислали к нам на постой второго сына покойного македонского царя, блистательного Филиппа под порядковым номером Секундус. Ещё сильна была Персия, совсем недавно позорно проигравшая битву при Саламине профессиональному флоту объединённой Эллады, моряки которого отточили искусство боя друг на друге за столетия внутренних войн. Но уже велик был грузопоток между Царством и Афинами, с важной перевалочной базой в Тмутаракани.
   Оттуда ли, из греческого килополиса, или из окружающих Тмутаракань скифо-сарматских степей, пришла пакостная зараза, неизвестно. Сдаётся мне, что верны обе версии, так как у одних заболевание было похоже на брюшной тиф, у других же и вовсе неприятно напоминало о ветряной оспе. В общем, когда вверх по Отцу прибыл корабль с гонцами, пришлось оцеплять портовый район по протоколу "Мор".
   Не помогло. Что поделать, народ был непуганый, часть законов в Лесной Правде не использовалась с момента написания за ненадобностью. Словом, дырявым оказался карантин.
   Как потом подсчитали в Доме Забот - думаю, если и не лучшие математики, но лучшие статистики текущего времени, находятся именно там - переболели заболеванием семьдесят процентов жителей. В лёгкой форме - семь из десяти заболевших. Видимо, помогла наследственность. Всё же, почти все жители Страны являются моими потомками, постоянно скрещивающимися между собой. Или им просто повезло, и штаммы были не столь смертоносными, как я боялся.
   Один из девяти заболел обоими заболеваниями одновременно, или последовательно, но с небольшим промежутком. Из них, умерли десять из одиннадцати.
   Семьи иммигрантов, блюдущие чистоту крови (а такие были) вымерли почти полностью.
   Мои прямые потомки - я в очередной раз завёл смертную жену, и не одну - все выжили.
   Не буду врать, что я сильно переживал. Когда живёшь на сотню-другую лет больше, чем созданная тобой многовековая империя, а мимо уходят, сгорая от старости, войн и болезней, потомки, друзья, соратники и враги, на смерть смотришь... иначе, полагаю?
   В то же время, я старался помочь, как мог. Организовывал помощь, принял на воспитание сирот, кого не забрали к себе родственники.
   Когда кучка детей отловила меня в коридоре дворца - это было пятое по счёту моё жилище, и второе, достойное такого звания - я не придумал ничего лучше, чтобы их утешить, как наплести словесных кружев.
   Если разобраться, Поклон Повелительству - это банальный культ предков.
   Идея проста, как тапок. Хотя нет, тапок сложнее.
   Итак, когда человек умирает, это не просто так. Та часть его, что жила не зря, что двигала царство вперёд, к будущему, станет его частью. Тело его будет жить в потомках, знания в записях об открытиях, что он оставит. Дух его останется с теми, кого он воспитает. Учениками, детьми ли - неважно.
   Лишнее отсеется, перетрётся на жерновах истории, сгорит в очистительном пламени, сгинет без следа. То, что было отдано в служении империи - останется, пока стоит империя.
   Люди империи - её кровь. Дух империи - их вера в неё. Труд людской - сила ,что они вложили в империю.
   Так есть. Так было и так будет.
   Чем больше и дольше вкладывается - тем сильнее станет империя в будущем. И, быть может, когда-нибудь, наши потомки научаться возвращать своих предков из Общего Духа на простую твердь? Сначала тех, кто умер неглубоко и недавно, потом чуть менее живых, и ещё, и ещё. Пока не смогут вернуть каждого, кто захочет вернуться.
   Вот как-то так я им и сказал. Правда, это было в виде множества сказок на ночь, с ответами на вопросы, повторениями и примерами из жизни. И, конечно же, я всячески избегал слова "империя". Слишком близко располагаются носители языка, где есть это слово. Заложить в качестве краеугольного камня слов утешения и детских сказок заимствование из языка Рима - это была бы эпичная ошибка. Совершенно идиотская.
   Словом, дети выросли, упорядочили записи по мотивам моих рассказов. Плюс, заложенный мной же обычай делать монументы умершим из камней или кирпичей с именами и датами жизни аукнулся.
   Интересно, мировые религии моего родного времени тоже были созданы вот так, бестолково, походя?
   С другой стороны, нет Бога, кроме Империи, и люди - плоть и кровь её. А значит, гробя моих поданных почём зря, или воруя из казны, мерзавец, можно сказать, надругается над собственными предками, верой, религией, церковью и храмом.
   Справедливости ради, Лесная Страна демонстрирует беспрецедентно низкий уровень коррупции и казнокрадства, на мой взгляд.
   К тому же, хотя Поклон и не является жёстко централизованной структурой, наоборот, имеется множество течений разной степени радикальности, от простого обычая изредка навестить Зал Памяти и поклониться камням всей семьёй, до обитателей Монастыря Мотылька Предка, долгое время тянувших на себе больше половины всего общего образования в стране, попутно призывая сжигать в быке коррупционеров и убийц как надругавшихся над духами предков, религиозных войн нет и не было.
   Это ведь глупо, поклоняясь Духу Империи, ослаблять её, убивая друг друга из-за спора, как лучше служить ей, правда?
   Словом, Культ тоже ударными темпами реформировался, переваривая верующих в Хорса, Симаргла и прочих Перунов с берегинями аборигенов новых земель. Приказ Духа - выражаясь привычным языков, это что-то вроде духовно-рыцарского ордена - составил достойную конкуренцию Домам на ниве научных исследований.
   Словом, я сам не заметил, как из живого языческого божка стал бессмертным избранным бога, чьё тело состоит из двадцати трёх миллионов человек.
   И это была только первая из череды новостей, посыпавшихся на меня после разгрома гуннов, точно капли дождя.
   Фракийская война. Некто Красс, римский, как говорится, "политический и военный деятель" решил, что для победы на внутреннем политической арене, нужна громкая и победоносная война. Чем воевать с Парфией - это такое латинизированное название империи потомков персов, хронически возрождающейся из пепла, точно увечный феникс - или завоевывать Египет, он решил обратить взор на северо-восток. К далёкому царству, об армии которого рассказывают очевидные небылицы, зато богатства можно примерно представить, грубо проанализировав объёмы торговли зерном и мехами в обмен на серебро и вина.
   Бактрийский поход. А вот это уже итог избыточных амбиций оказавшихся на краю имперских земель деятелей. А также вакуума власти в степи после того, как войска Белого Заречья и Земель-за-Стенами совершили серию походов, громя всех, кто проявил себя недостаточно мирно. Наконец, это логичный стратегический итог проведённой Домом Стражи географической разведки.
   Морские походы. Бобров, ах ты ж зверев сын! Да и твой приятель тоже хорош.
   Ах, да. Подробности.
   Когда мне стало окончательно понятно, где базируется наша славная столица, и каким односложным словом называется река Отец, я нарисовал предположительную карту окрестностей в радиусе... пожалуй, что тысячи с небольшим километров.
   Затем случилась война с Триадой-Троадой-Иллионом, которую весьма своеобразно и неправдоподобно описал некий коллективный грек, впоследствии наречённый слепцом Гомером. Я чуть укрупнил карту, пририсовав ещё неизвестные Геркулесовы Столпы, Персидский залив и прочее.
   Кстати, поскольку я сам по себе тягловая сила, то немного помог строителям с отделкой нынешнего дворца. Например, нарисовал эскиз мозаики в виде двух кругов, которую желал видеть.
   Все последующие географические открытия заставляли меня рисовать новые карты... и повышали их достоверность в глазах наших мореходов. Рей "Далеко-отсюда" Слепень первым достиг Оловянных Островов, Берега Слоновой Кости и Зелёной Земли, ориентируясь исключительно по этим картам. Рисковый парень. Я бы не осмелился поверить на слово какому-то бессмертному шибздику при том, что на моих картах не было ни Сциллы, ни Харибды, ни даже кракена.
   Итак, три тысяча четыреста семидесятый год от основания Стола. Дом Стражи снаряжает поход за походом, уточняя ценность окружающих земель, опасность и агрессивность населения, карты течений и глубин. Старший ушкуйник (это не шутка, капитаны кораблей нашего флота называются ушкуйниками) Бобров, потомок славного, но бестолкового семейства выходцев из Дома Зверей, запланировал небывалое. Поход от Енотского Острога на юг, вдоль берега, который пока изображён только на карте на одной из стен Синего Зала дворца Владыки.
   Совершенно непрактичный поход, строго говоря. Насколько я сумел соотнести эпохи, ничего интересного в той области пока нет. Неметаллические цивилизации, или же только вступившие в медный век. Даже лам так просто не найти, они обитают в горах на другой стороне материка.
   Полагаю, Боброва толкала в путь конкуренция. И зависть.
   Слепни. Такие же выходцы из Зверей, только более старые. Вышедшие из состава Дома из-за каких-то политических разногласий, а не по причине практически полного провала семейного проекта по приручению бобров. Старая, уважаемая семья.
   Полагаю, именно репутация семьи позволила Вану Слепню пробить свой проект. Безумно дорогой, непомерно непрактичный на текущем уровне технологий, требующий постройки опорных баз по побережью Северного Окияна, от устья Белой Реки до восточной оконечности материка, которую и в глаза-то никто не видел, и даже дальше.
   Но Слепни - старая, уважаемая семья. Они могут позволить себе не думать о такой мелочи, как практическая ценность очередного похода. В конце концов ,нужны были бы деньги - Слепни бы вторглись в колонии финикийцев, пройдя Геркулесова Столпы с закатной стороны.
   Они начали одновременно. И оба достигли успеха.
   Бобров построил пять кораблей. Никаких вёсел, только сложное парусное вооружение. К счастью, прошли те времена, когда парусом служила циновка из случайной травы. Культивация конопли и льна многое изменило в морском деле. Например, позволило каждое десятилетие строить по несколько экспериментальных кораблей, обкатывая новые формы корпуса и парусного вооружения, чтобы потом один старший ушкуйник рискнул карьерой, репутацией и честью семьи, но скопировал один из последних экземпляров в виде серии судов.
   Полагаю, то, что он использовал для своего путешествия, было галеонами. Без пушечного вооружения, с немного другой формой бортов и корпуса. В конце концов, у них были водонепроницаемые переборки, двойная обшивка и медное покрытие днища.
   В общем, это были корабли, воплощавшими в себе достижения кораблестроительной школы Лесной Страны. Не больше, но и не меньше.
   Тем временем, пока Бук Бобров, добравшись до архипелага заросших теплолюбивой флорой островов, искал цивилизацию ступенчатых каменных пирамид, попутно скупая странный густой сок, пружинящий, точно желе, куски нефрита и обсидиана, Ван Слепень отослал два корабля своего отряда назад. Чтобы доставить весть о достижении полуострова Таймыр. А также шкуры белого медведя, моржовые клыки, и подробные карты встреченных земель.
   Путь продолжался.
   Бобров вернулся в Камень-Нево, крупную морскую базу в дельте одноименной реки. Дороги, соединяющие основную операционную базу Страны в Пресном Море (очередная смена названий! А-а!) с Новгородом Северным, ещё не внушали должного доверия, поэтому старший ушкуйник предпочёл ждать зимы, чтобы доставить трофеи в Стол на санях.
   Высший ушкуйник Слепень прислал весточку, что достиг Авачинской бухты, однако обратный путь через льды видится ему более опасным, чем кружной, мимо незнакомых берегов южных морей, где находятся неизвестные государства, и даже полумифический Хинд лежит далеко на юго-западе.
   Впрочем, он всё же вернулся. Северным путём, который ему так не внушал доверия. В тот же месяц, что и Бобров, закончивший свой второй поход к берегам городов с непроизносимым названиями. Вроде, они звучали наподобие "Тлепулько", но не берусь утверждать наверняка.
   В любом случае Слепень вернулся. Из двенадцати кораблей, четыре он отослал назад с картами исследованных земель, чтобы, случись худшее, гибель его похода не стала бесполезной, и оттого бесславной. Три он потерял во льдах. Пятеро вернулись, нагруженные шёлком и серебром, которые он добыл, попросту разграбив несколько прибрежных городов далёкой страны.
   Вердикт по обоим походам был один: практического смысла не имеют. Чудовищная дальность и опасность обеих экспедиций не окупалась сомнительными призами.
   Но все признавали - как исследователи, они были выше всяких похвал. И очень скоро промежуточные базы Бобровского и Северного походов будут обжиты охотниками и китобоями. А потом - кто знает?
   Итак, Бактрийский поход.
   Строго говоря, это категорически неверное название. И географически, и исторически.
   Бактрия - это название, в большей степени, всего лишь одной области, одной из самых южных, завоёванных Зареченской ратью в ходе цепи наступательных действий, растянувшихся на пятнадцать лет.
   Когда внуки Филиппа передрались между собой, северо-восточные сатрапии бывшей Персии подчинил себе удачливый полководец, служивший ещё Александру, сыну Филиппа. Таким образом, появилась страна, для простоты называемая державой Селевкидов. На юго-западе она граничила с новой реинкарнацией Персии. Правда, теперь она называлась Парфией, в честь новой государствообразующей нации... впрочем, возможно, это были просто слегка модернизированные персы.
   На юго-востоке от неё располагались слабо контролируемые горные земли, называемые греками Арахозией. Западный фланг государства прикрывался Аланским морем с тех пор, как Гиркания была отвоёвана персами-парфянами. На севере государства Хоарезм, на востоке Согд, гиблые пустыни, сухие степи и горы по всем границам. Впрочем, они не были препятствием ни для наступающих с юго-запада парфян, ни для налетающих из Семиречья тохаров.
   К северу от Семиречья располагались Восточные Ворота - просвет в горных системах, чьё существование, как и примерное расположение, было доказано после допросов выживших гуннов. Показания тохаров, предков которых гунны, бегущие в закат, и выбили в Семиречье, как и результаты поисков собственных разъездов Стражи, только подтверждали уверенные предположения.
   Повторить "Семейные учения", закрыть крепостями проход к северу от Семиречья, принести Лесной Стране новые земли - разве не чудесная цель?
   Стража гарантировала, что четырёх приданных полков и собственных полевых сил Дома в Заречье и Землях-за-Стенами хватит для покорения тохаров, после чего можно будет начать строительство опорных крепостей.
   Войска полевой рати, обязанностью которой было прореживать агрессивных кочевников или разбить их при прорыве внешней цепи укреплений, жаждали действий. Новый свершений, славы, добычи, возможности сменить надоевшую службу на страже рубежей на нечто новое.
   Стоило ли удивляться, что они не устояли?
   Бактрийский поход продолжался сто семьдесят семь месяцев только из-за нежелания воевод рисковать своими подчинёнными без лишней нужды.
   Самое поразительное, как по мне - то, что, в сущности, для империи это была местная, тактическая операция по доле задействованных человеческих ресурсов.
   Заречье, как и Земли-за-Стенами, были зоной предполья. Множество войск, минимум поселений. Прокладка, делающая Зауральский и Межстенный края внутренними областями государства. Точно также, как цепочка укреплений, прикрывающая коридор между Аланскими горами и Аланским морем, называемый Каспийскими Воротами, имела центральное подчинение, обеспечивая покой Тмутараканскому Краю.
   Проще говоря, командование двух пограничных округов из семи, ограждающих покой Империи, использовало подчинённые ему войска, чтобы немного расширить область влияния.
   Стоит сразу уточнить - это не освоение, а завоевание. Наше сельское хозяйство, наш образ мыслей - всё заточено на действия в лесной зоне. Мы вполне может культивировать растения в расчищенных от лесов зонах к северу Лесной Грани. Пшеница отлично растёт в лесах Полевого и Тмутараканского краёв. Даже междуречье Восходной Сестры и Урал-реки, Межстенный Край, удалось приспособить к традиционному сельскому хозяйству, хотя и со множеством оговорок. Не пугают и дикие леса земель к востоку от бассейна Белой Реки, где проходит граница между отчасти цивилизованным Зауральским Краем и зоной Заречья.
   Сухие степи Земель-за-стенами, большей частью, населены лояльными кочевыми скотоводами, мигрирующими между опорными точками сети дозорных башен и малых крепостей, отталкиваясь от которых, войска Грани "Юго-Восток", стремительным маршем прошли между Аланским и Аральским морями, после чего овладели Хоарезмом.
   Слишком чужие условия, слишком много незнакомых народов. Наконец, Заречье ещё расширяется. Известно, что Зареченский край образуется, когда Грань "Северо-Восток", двигаясь всё дальше, оставит за спиной границы вечной мерзлоты, достигающую здесь берегов великого озера Ламу. Дом Забот подсчитал, что в будущем крае для уверенного контроля должно проживать не менее семи миллионов человек, а рекомендуемая численность населения превышает пятьдесят. При существующих темпах прироста земель и территорий, до освоения Далёких Пустынь, включающих Семиречье, Согдиану и Хоарезм, руки дойдут, в лучшем случае, через дести лет.
   Сводная команда разных Домов, такая же, что исследует Заречье на предмет новых руд, уже начала создавать черновой план освоения Далёких Пустынь. Оросительные каналы, посадка лесополос, расселение представителей государствообразующего народа, среди которых ещё предстоит найти охотников. Чудовищная по масштабам и амбициям работа, в которую никто не будет вкладывать ресурсы без уверенности, что вложения окупятся.
   В общем, близок Хоарезм, а Страна там представлена лишь сборщиками подушного налога да гарнизонами крепостей. А также полевыми войсками, и редкими училищами и больницами, где, под прикрытием воинов, осуществляется медленная обработка местных.
   Верховные главы Заречья и Земли-за стенами знали, что делают. Численность Лесной Стражи и Войска к востоку от Урал-реки увеличена на двести тысяч человек, в казну поступают доходы от огромной территории и двадцати миллионов податного населения, но никто не собирается превращать завоёванное в новый внутренний край.
   Впрочем, через двадцать девять лет, к началу Фракийской войны, податное население внутренних областей Лесной Страны уже повысилось до пятидесяти восьми миллионов человек. Причиной тому были прирост населения и включение в список внутренних краёв, чьё население платит подушный налог и подлежит вербовке в Войско и Стражу, новых областей.
   Итак, Фракийская война. Чтобы понять, что это и где происходило, нужно немного углубиться в географию юго-западного края моей маленькой империи.
   Когда-то давно, когда центральная область Лесного Владычества располагалась лишь вокруг Стола, с юга ограниченная Лесной Гранью, даже Новый Край со своей местной стоилцей, Новгородом Северным, числился окраиной, фронтиром. То же было с Закатным Краем, упиравшимся в водную ленту Закатной Сестры, на правом берегу которой Лесная Стража вела свою борьбу с возможными налётчиками на рубежи государства. Тогда же Тмутаракань и Усть-Закат были небольшими анклавами в устье Отца и Закатной Сестры, нашими морскими базами на берегу Тёмного Моря.
   Те времена давно прошли. Собственно, с успехом "Семейных учений". И благодаря неусыпной работе закатной части Лесной Стражи, отодвинувшей границу расселения чужих племён аж до Вислы.
   Закатный Край стал одной из внутренних областей, шесть миллионов, его населяющих, пополнили список податного населения, Дальний Закат, усиленный после снятия гарнизонов Лесной Стены, уверенно держит под контролем междуречье Вислы и Закатной Сестры.
   Для того, чтобы полоса земли от Закатного моря на севере (его теперь называют Пресным, не забыть!) до Тёмного на юге была внутренней областью, её стоит прикрыть и с юго-запада. Так в степях между Закатной Сестрой и Днестром, а затем между Днестром и Истрой, образовалась ещё одна Грань, прикрываемая совестными усилиями Войска и Стражи.
   Всё бы хорошо, но к югу от Истры располагались возмутительно наглые даки, считавшие, что могут захватывать соседей в рабство.
   В общем, долго ли коротко ли, но обитатели Дакии нарвались. Армия Воеводы Грани Триварова за три года методичной зачистки разрушила любые намёки на дакийскую государственность, обратив всех обитателей городов и городищ в плен, или же продав в рабство грекам и фракийцам.
   За последний фокус Триваров рисковал Судом Чести, но прикрыл задницу актом от специально созванного сборного совета, который и решал, кого из пленников, как ценного ремесленника, завербовать в переселенцы для последующей обработки (читай: ассимиляции и натурализации), кого отправить на принудительные работы, как побеждённого противника Лесной Страны, и на какой срок. Опасных и бесполезных, а также буйных, продали соседям.
   Таким образом, неожиданно образовался Приднестровский Край, а Грань "Юго-Запад" стала Дакийской. Весьма густо населённой, приносящей казне доход, но не считающейся столь безопасной, что порядок там обеспечивал Дом Охраны и внутренние суды Лесной Страны.
   В общем, тот же Хоарезм, только поменьше, с лучшим климатом и перспективами на освоение. Разве что сильные и агрессивные соседи портят перспективы.
   Итак, прошли года. Триварова сменил Волков, очередной потомок выходцев из Дома Зверей. На востоке прогремели "Большие учения пустынь", Волкова на должности главы Грани сменил Многозверев. Слава полков Страны поблекла, сведения о богатстве Дакийской Грани, напротив, расползлись широко. Как и слухи о том, что дальше, в Борее, которую местные называют Придунайским Краем, не говоря уже о Гиперборее, текут серебряные реки с золотыми берегами.
   Рим же вступил в странную эпоху гражданских войн того типа, когда сражаются не столько браться и сёстры, сколько представители высших каст, отчего страна не столько истощает себя внутренними распрями, сколько выбрасывает жаждущих наживы и славы полководцев, намеренных использовать полученные ресурсы в последующей политической борьбе.
   Марк Красс из рода Лициниев, был типичным представителем нынешнего Рима. Образованный выходец из знатного и древнего роде, корни которого терялись в глубине веков, талантливый полководец, разгромивший восстание рабов, до этого разбивших в сражениях консульские армии. Член триумвирата из таких же, как он, представителей высшей военной аристократии Рима, он отчасти обеспечивал баланс сил, не позволяя Гнею из Старших Помпеев и Гаю из Юлиев схватиться друг с другом. Впрочем, он, очевидно, был слабее любого из других членов триумвирата и был жив, только пока Гай не сожрёт Гнея, или же наоборот. Другими словами, учитывая реалии риской политической кухни, успешный военный поход с целью заполучить денег и популярности, чтобы нанять больше солдат и заручиться поддержкой других знатных родов, был единственным способом предотвратить собственную трансформацию Красса в труп. Сначала политический, а затем и реальный.
   Всё это было известно. В конце концов, фокус внимания Дома Внешних Дел традиционно располагался в Средиземноморье, смещаясь в Вавилон только до распада державы Аргеадов. Мощнейшее, после выигранных воин с пунами, государство, не могло избегнуть внимания наших разведчиков и послов. Достаточно сказать, что о возможном походе Красса, в Столе были оповещены за два года до сражения на северном берегу реки, которую римляне назвали Oescus. Наше название, Искра, и дало название первому и крупнейшему сражению Фракийской войны.
   Вот только все считали, что Красс пойдёт воевать с парфянами. В конце концов, богатое государство, наследник знаменитой Персии Ахаменидов, негативная слава которого, разбитого армиями Александра Аргеада, также была получена парфянами в наследство.
   Римляне были своеобразными наследниками греков. Парфяне - персов. Греки уже разбивали персов. Разве это не повод повторить?
   Словом, были ли это хитрый замысел Красса, или недоработка Мирослава Милова, но нападение было почти неожиданным. Полки, прикрывающие Закатный Край на случай прорыва Граней, ещё располагались в Хореве, Щеке и Лыбеди, готовясь выйти в поход и укрепить оборону по Дакийской Грани, а пятидесятитысячная армия Красса уже шла вдоль правых притоков Истра. В то же время, Многозверев, основная база которого располагалась в дельте Истра, вышел ему навстречу.
   Пожалуй, тут нужно сделать небольшую справку из современной географии. Истр, он же Истра - это одна из крупнейших рек мира, берущая начало где-то в Римских горах - тех самых, через которые Ганнибал Барка в своё время провёл армию пунов. Река течёт почти строго на восход и впадает в Тёмное море.
   Искра - один из правых притоков, её русло используется как своебразная дорога, так как прорезает Фракийские горы так же, как Истр разрезает дугу Скерских гор, где обитают племена карпов - народности, родственной дакам, но более дикой и дружелюбной.
   Итак, восемь легионов и наёмники Красса шли к Истру, пока не осадили дозорную башню в нижнем течении Искры. Потеряв день на штурм двойного кольца внешних стен, римляне в конце концов захватили и сожгли детинец. Но потеряли время и ясно показали полкам Многозверева, где искать противника.
   Дозорная башня - она только называется так. По факту, это что-то вроде мини-замка, с одним или двумя кольцами внешних стен, и детинцем, той самой дозорной башней высотой от тридцати метров и диаметром от десяти, с внутренним колодцем и входом на высоте от шести метров над землёй. Поэтому неудивительно, что детинец запылал лишь в четыре часа ночи, когда римляне, потеряв тысячу своих людей, захватили укрепление.
   Справедливости ради стоит заметить, что каменные стены были лишь у детинца, да и сам он был не слишком велик. Страна, может, и богата по современным меркам, но даже ей не по карману содержать почти тысячу дозорных башен, если все они будут построены по высшему стандарту и содержать гарнизон больше трёхсот человек.
   Собственно, в Искре проживало триста человек, включая женщин, детей, пастухов овец и оставшихся на ночлег купцов. Я ведь уже говорил, что русло реки порой используют как дорогу? Дикие места, Грань, что поделать. Это не внутренние края, где основные города соединены дорогами, хотя путей сообщения всё равно не хватает.
   Итак, ещё через пять дней, наконец, они встретились.
   Сражению предшествовала двухдневная череда стычек разведывательных отрядов, передовых и боковых охранений, которые не поучаствовали в самом сражении. Из-за этого, Многозверев, из шестидесяти трёх тысяч человек списочного состава своих полевых сил, в сражении мог использовать только сорок семь.
   Впрочем, и Красс, хотя в битве при Искре и оперировал силами в полсотни тысяч человек, явно привёл гораздо больше.
   Короткая прелюдия закончилась выбиванием велитов. Римские манипулы объединились в одну шеренгу, наподобие фаланги, и двинулись на ощетинившуюся лесом копий пехоту Леса.
   Лучники за строем копейщик выпустили в воздух больше ста тысяч стрел прежде, чем римляне и лешие слишком сблизились, чтобы можно было спокойно вести огонь навесом.
   Когда первые шеренги сблизились на полсотни метров, началась перестрелка метательным оружием. Пилумы и прочие дротики, метательные топоры и ножи, кто-то даже умудрялся использовать пращи, положив шестиметровые копья на землю и прикрываясь щитом.
   По звучном крику сотников, первые ряды подхватили свои копья и побежали вперёд, подпираемые из-за спины товарищами. Кто-то уже потерял щит, утяжелившийся после попадания пилумов, кто-то и просто упал на землю. Впрочем, и среди римлян были потери.
   Лобовой удар был страшен. Дубовые копья ломались от силы удара, вырывались из рук. Бывало, что листовидный или гранёный наконечник пробивал щит, кольчугу, тело римлянина и ранил идущего во втором ряду. Бывало, что кто-то из гастатов умудрялся проскользнуть между копий и с мечом в руке схватиться с первой шеренгой леших. Бывало, леший, отбросив сломанное или застрявшее копьё, или же увидев такого удачливого противника, выхватывал короткий и широкий тесак, чтобы схватиться уже накоротке.
   Так было, да. Но чаще лес пик убивал или опрокидывал римлян, позволяя шеренгам сделать ещё один шаг вперёд. И ещё. И ещё. Пока воин первого ряда не отбрасывал копьё и не проводил своим клинком короткий контрольный удар по возможно живому, римлянину.
   Последовали звуковые сигналы. Центуриона, матерясь, командовали своими, отводя тяжёлую пехоту назад, Принципы и триарии обходили свалку сбоку. Фаланга - а ничем другим построение "лес пик", в сущности, и не был - продолжала давить.
   Удар по левому флангу обнаружили достаточно рано, чтобы полки успели отойти назад, позволяя части пехоты римлян разорвать контакт. Единый строй полков распался. Три на правом фланге, оставаясь единым строем, продолжали давить вдоль реки, оставшаяся пара построилась уступом, готовясь к удару элитной тяжёлой пехоты Красса.
   В просветы проскакали конные лучники, осыпавшие принципов и триариев стрелами, складывая скорость скачущих лошадей и силу натяжения композитных луков. Проскакали в просвет между сближающимися частями пехоты, обходя поле боя, чтобы выйти в тыл римлянам.
   Подчиняясь командам, рассыпались на квадраты центурий триарии, и тут же образовали клин, явно нацелившись в просвет между крайним левым и вторым полком.
   За секунды до столкновения копейщиков - в отличие от гастатов, элитные части Красса были вооружены ещё и копьями - полки быстро перестроились в "ежей", пропуская клин между кругами.
   Навстречу клину ударила тяжёлая каваллерия. Все две с половиной сотни всадников на тяжеловозах, закрытых, как и их кони, тяжёлыми пластинчатыми доспехами.
   Тем временем, на правом фланге нашей армии, очевидно, восстановив порядок в рядах гастатов, прошёл второй раунд сшибки.
   Далеко за спинами римской пехота, конные лучники с большим трудом уклонились от удара патрицианской кавалерии, взамен осыпав её стрелами. Впрочем, местами всё равно произошла короткая рукопашная, где топорики на длинном древке и длинные мечи столкнулись с бронзой и сталью доспехов.
   Тем временем, "лес" медленно пятился, оставляя под ногами гастатов тела римлян и леших. Возвышающиеся над общим строем на своих лошадях, полковники и темники осознали, что ещё немного, и триарии, обходя сформировавшие "ежей" полки, зайдут им в тыл, прямо к почти неприкрытым лучникам.
   Требовалось отступить, чтобы перестроиться в отрыве от продолжающей давить римской пехоты.
   В дефиле между двумя ежами, тем временем, шла своя рубка. Римский клин размазался о встречный удар тяжёлой конницы, толстые и длинные копья, прочно укреплённые в луках сёдел, опрокинули первые ряды триариев, но затем конникам, потерявшим скорость, пришлось спешиваться и прорываться к своей пехоте.
   Тем временем, далеко на левом фланге нашей армии, и правом римской, велась интенсивная перестрелка вылезших велетов и пеших стрелков, прикреплённых из Стражи. Впрочем, она велась больше от безделья, и сильного участия на происходящее сражение не оказывала.
   Из зарослей на левом берегу Искры, нещадно матерясь, выбрались лучники шестого полка, тут же начавшие осыпать римских гастатов стрелами.
   Левый фланг "леса", несмотря на продолжающееся столкновение с римской пехотой, начал всё сильнее загибаться назад, пока другие римские пехотинцы не ударили во фланг.
   А затем была рубка.
   Не выдержав давления римлян, строй трёх полков рассыпался, но сами полки сохранили управляемость и с грехом пополам перестроились в "ежей", кроме третьего. Он, оказавшись в сердце нового построения из "ежей", был в тесном соприкосновении и с гастатами, и со сборной солянкой триариев и принцепсов. Тем не менее, что-то вроде "стены щитов", остаткам Войска Лесного Шестнадцатого Полка, удалось составить.
   Из-за реки, разумно не пытаясь её преодолеть, расстреливали римлян лучники. Собственно, благодаря прикрытому правому флангу и помощи из-за реки, положение пятого полка было наиболее стабильным.
   Тем временем, первый и второй полки, если считать слева, доказали, что оборонительное построение не является препятствием для агрессивных по характеру действий. Первый и второй "ежи" и примкнувшие к ним остатки тяжёлой конницы объединились, частично вытеснив, а большей частью перебив попавших меж жерновов триариев.
   Последние отхлынули назад, то ли чтобы оглядеться, то ли перенося усилия на третий полк, наиболее пострадавший в ходе сражения.
   Первый и второй полки, пользуясь передышкой, перетасовали своих воинов, выдвигая освободившихся копейщиков во фронт, отводя раненых и потерявших копья в резерв и на прикрытие флангов и тыла. Бывшие всадники, сбившись в кучу, отправились назад в лагерь.
   Первый и второй полки привычно выстроили "лес", которым привыкли громить противников в полевых сражениях. Надёжное, годное и против конницы, и против лёгкой пехоты, построение. Шесть шеренг копейщиков, оперативный резерв, и лучники в глубине.
   Очевидца путались в показаниях, что случилось раньше. Общая атака первого и второго полков, или исчезновения знамени и командира третьего полка, возвышавшихся над сократившимся, но всё ещё сохраняющимся, строем.
   "Лес" ударил навстречу всё ещё держащейся "стене", и в грохоте и лязге столкновения уже никто не слышал команд, которые отдавали издалека барабанщики и горнисты Многозверева.
   Битва закончилась через час после наступления темноты, когда отступающие римляне оторвались от наших воинов. Полки отступили в укреплённый лагерь, окружённый кольцом крытых повозок, и начали подсчёт потерь. В ночь вышла лёгкая пехота Стражи, чтобы собрать раненых и пленных и собрать свою день с армии Красса.
   Войска Лесного Шестнадцатый Полк - он был третьим в линии - погиб почти в полном составе. До ночи дожило лишь тринадцать человек, остальные умерли, когда полк окружили, или в продолжающейся сшибке, либо же от полученных ран. Знамя полка, полковник, командиры ратей - нашего аналога манипул и батальонов - всё осталось в мешанине тел, обломков оружия и доспехов.
   Общие потери составили одиннадцать тысяч человек убитыми и ранеными, что мгновенно сделало сражение самым кровопролитным в истории Лесной Страны.
   Узнав об этом, командир приданного подразделения Стражи - тех самых стрелков, что завели перестрелку с велитами десять часов назад - молча взял своих людей и ушёл в ночь. Улучшать соотношение потерь.
   Красс не атаковал лагерь, хотя, скорее всего, и мог. С другой стороны, никто тогда не знал, сколько человек потеряли римляне. Уже позже, они сами посчитали, что непосредственно в битве при Искре потери не превысили число в двадцать тысяч человек. Все остальные погибли при отступлении, преследуемые бойцам Стражи.
   В конечном счёте, из Дакийской Грани выбралось не более тысячи легионеров и наёмников Красса. Сам отпрыск славного рода Лициниев погиб через три дня после сражения. Стража всегда любила отравленные стрелы, вот только мгновенных ядов было мало.
   Фракийская война - то есть постоянные стычки отрядов по северной границе Фракии, численностью от двух десятков человек до пары легионов и полков - продлилась ещё двадцать три года, прежде чем в Тмутаракань прибыл посол Августа из род Октавиев, принципата Рима. Проще говоря, единоличного тиран одного из мощнейших из существующих государств.
   Определение южной и западной границ Дакийской Грани по горам потушило конфликт. В свою очередь, теперь римские легионы начали наступать на равнины в среднем течении Истра, постепенно тесня местных обитателей или покоряя их. С другой стороны, усилилась концентрация войск не только в Пананонии и Бельгике, но и в Сирии. Кто был назначен следующей жертвой, германцы или парфяне, было не слишком интересно. Куда более важным делом становился анализ битвы при Искре и выработка тактики для борьбы с римскими легионами. Сейчас, когда в Далмации и Фракии суммарно находится не больше четырёх легионов, риск настоящей, полномасштабной войны, не слишком велик.
   Невиданная кровавость Битвы при Искре была вызвана прямым столкновением двух сходных родов войск. И Стол, и Рим делали ставку на тяжёлую, вымуштрованную пехоту, способную по сигналу собраться в монолитный строй, клин или относительно небольшие отряды, сохраняющие управляемость. Битва при Искре показала, что прямое столкновение настолько схожих пеших воинов закончится боданием лбами и большим кровопролитием. В то же время, таранный удар клина тяжёлой конницы показал, что прежние теоретические наработки верны - после первого, мощного копейного удара, всадникам остаётся только выбор между сражением пешими, бегством и смертью. Как, впрочем, и концепция маневренной войны, которую Стражи шлифовали тысячи лет, начиная с патрулирования Лесной Грани.
   В любом случае, эффект бабочки налицо. Рим вряд ли теперь получит Дакию и Моэзию, Парфянская империя вынуждена будет сразиться за Хоарезм с моей державой. Готы не будут кочевать по степям, чтобы потом вторгнуться в Византию.
   Наконец, римские военачальники могут прийти ровно к тем же выводам, и кроме легионов, в римской армии появится огромное количество конных лучников. Кто знает?
   Впрочем, это неважно. Потому что на исходе этого активного, яростного столетия, наконец, произошла эволюция из забавы для богачей в общеупотребительные изобретения таких вещей, как книгопечатание и паровой двигатель!
   Ах, да. Ещё наши временно трудообязанные военнопленные, наконец, переключились с дорожного строительства на рытье карьеров в области Большой Магнитной Аномалии.
  
   Мой дворец - венец современных технологий. Он впитал в себя опыт строителей Парасагды, Суз, Александрии, Сиракуз и Карфагена, органично сочетающихся с нашими собственными строительными технологиями.
   Бетон, колонны из цилиндрических каменных блоков, тайные ходы в толщине стен, фрески, мозаики и витражи - всё нашло здесь себе место.
   Начать следует, пожалуй, с холма.
   Самое первое здание, построенное до "официального" провозглашения основания Стола, тогда ещё небольшого огороженного хутора в месте слияния Отца и Матери, моя деревянная башенка, уже обладала насыпным холмом, плавно переходящим в цокольный этаж. Просто, дёшево, надёжно, спасает имущество при половодье. Учитывая, что наша цивилизация долгое время располагалась преимущественно вдоль рек, неудивительно, что этот элемент занял важное место в национальной архитектурной традиции.
   Всей разницы только в том, что здесь склоны холма прикрыты несколькими слоями бетонных плит, уложенных внахлёст. Получившийся склон поднимается от земли, под углом в районе шестидесяти градусов, на высоту в десять метров. Конечно же, он начинается с пятиметровой ширины рва, и скрывает под собой обширные подземелья, в том числе галерею для выслушивания подкопов.
   Зачем это? Просто я читал лекции ученикам высшего строительного училища - это что-то вроде архитектурного факультета при столичном университете - и рассказывал об укреплениях максимальных параметров. Кто же знал, что проект будет содержать в себе и такие элементы? Я не контролировал строительство - других дел хватало - вот и результат.
   И ведь не откажешься, сославшись, что вполне хватает первого дворца, простого трёхэтажного здания П-образной формы. Увы, престиж правителя есть репутация державы, да и разросшийся бюрократический аппарат теперь не помещается в прежние области.
   Правда, и так этот дворец слегка избыточен. Явно строили на вырост.
   Или всё дело в избытке рабочих рук, которые удалось сплавить на поля и заводы только с активным освоением Зауралья?
   В общем, на вершине склона, возвышается круглая стена высотой в десять метров. А за ней, на расстоянии в пятнадцать метров - ещё одна, высотой в девять. Третья - в восемь метров высотой.
   Знаю, что вы подумали, но разочарую вас. Картина выглядит по-другому - главный архитектор любил зиккураты исторической родины. Получилась такая ступенчатая пирамида, с соответствующей высотой каждой ступени. Закрытые коридоры с узкими бойницами, входные ворота, ведущие в извивающийся, открытый сверху для защитников, проход, прилагается.
   Честно слово, в этой крепости, при наличии гарнизона в пару тысяч человек, можно попытаться отсидеться от любой армии любого технологического уровня до Второй Мировой включительно. Автономный артезианский колодец, водная мельница от подземной реки и обширные склады позволяют.
   Максимальное население, которое здесь можно расположить, составляет в районе ста пятидесяти тысяч человек - четверть населения Стола. Для его укрытия на самом деле, она и создана.
   Стены не тоньше пяти метров бетона у основания и полуметра на вершине верхнего яруса. Лабиринт внутренних проходов. Склады, казармы, мастерские. Даже если неизвестный враг вторгнется в срединные земли державы, сокрушит наши армии, преодолеет все кольца стен Стола, ему еще придётся взять старый центр, где проживают Старые Семьи, исправно содержащие в порядке все семнадцать колец стен, резиденции Домов и эту цитадель.
   На вершине пирамиды, среди яблоневых садов, возвышаются корпуса крестообразного, с высокой башней в центре, дворца.
   Вот на крыше одного из корпусов, между скатами крыши, и оборудовали длинную и широкую дорожку, которую затем переоборудовали в стрельбище.
   Я смотрел, как десятилетний мальчик без особого напряжения крутит круглую ручку на правом боку ложи арбалета. Да, всё верно. Ручка справа натягивает тетиву верхней дуги. Та, что слева - нижней. Благодаря спрятанным в ложе шестерням редукторов, для сгибания дуг из упругой стали достаточно сил десятилетнего ребёнка. Плюс, есть блокировка самопроизвольного спуска.
   Мальчик, сопя и упираясь грудью в приклад из северной берёзы, усиленный стальными прутьями, вложил внутрь болт.
   - Готово!
   - Ну, стреляй - разрешаю ему. К счастью, все предупреждены, и на северной стороне сейчас никто не гуляет, так что даже если Ярик промажет мимо стенки, никто не должен пострадать.
   Звук выстрела, звук удара. Я ведь уже говорил, что улучшенное Восприятие - это отлично? Можно звезды рассматривать вне зависимости от времени суток и погоды, например.
   - Попал. Девятка.
   - А теперь?
   - Двойка. Иди, выковыривай.
   Откинув арбалет - по уму, его стоит аутентично называть самострелом - в сторону, Ярослав зашагал в сторону мишени.
   Итак, самострел. Деревянное ложе со стальным усилением, продвинутая механика позволяет взвести два выстрела даже десятилетнему ребёнку, хоть и отлично физически развитому. Максимальная дальность со стальным болтом превышает четыреста метров, эффективная ограничивается сотней, когда даже не слишком умелый стрелок можем попасть в открытое лицо римского пехотинца... или пробить этой стрелой ему доспехи в случае небольшого промаха.
   Прекрасное, элегантное оружие, которому нет места на полях сражений.
   Серьёзно. Композитный лук из двух сортов древесины, рогов и жил, скреплённых клеем из лошадиных копыт, стоит на два порядка дешевле, даже если не вспоминать о цене эстетического улучшения моего оружия. Лук позволяет использовать стрелы, сделанные самим лучником, развивает большую скорострельность и стреляет навесом. Недаром наша армия, похоже, будет использовать их, пока в ходу модифицированная фаланга.
   Хотя, как по мне, построение "лес пик" похоже на греческую фалангу не больше, чем испанская терция, которой, думаю, и не грозит появиться на свет.
   Ещё давным-давно, больше двух тысяч лет назад, когда очередная волна переселения ещё только выплеснулась за пределы бассейна Отца, я на всякий случай описал, устно и письменно массу изобретений. Что-то подробно, что-то в меру своих знаний.
   Затем, с появлением института Домов, я даже запустил научные работы для доведения этих идей до ума. Паровой двигатель, наборная печать, рельсы, многое другое. Большинство так и осталось детскими игрушками и забавными фокусами, не получив востребования кроме краткого упоминания в учебной программе.
   Затем, наконец, старый рецепт получения бумаги, доведённый до ума ещё во времена, когда Элладу сотрясало вторжения ахейцев, объединился не только с книгопечатанием, но и промышленностью, достаточной для массового производства оборудования для книгопечатания. И понеслось.
   Береста из училищ исчезла, место редких тканевых книг с вышитым текстом заняли массовые учебники. И всё.
   Держава ещё только развивалась, расползаясь во все стороны от Стола, прижатого спиной к Лесной Грани. Нигде, кроме как в проекте всеобщего обучения азбуке, чтению, счёту и письменности, книгопечатание не пригодилось.
   Важный отличием стал строительный раствор. Почти наугад смешивая минералы, то глину с пережжённым известняком, то добавляя немного найденного в верховьях Отца гипса, удалось создать что-то, подозрительно напоминающее цемент. А где цемент, там и до бетона недалеко.
   Революция в строительстве была колоссальной. Укрепления Тмутаракани, жилые дома Срединных Земель, даже дороги - всё строилось из бетона. Пожалуй, тогда нашу страну следовало называть Серой, а не Лесной. Это было почти безумие, чуть угасшее с прибытием бежавших из агонизирующей Персии Ахаменидов архитекторов. По крайней мере, строители стали гораздо больше времени уделять эстетике.
   Дороги, да. Больное место.
   Для того, чтобы построить Серый Крест - две перпендикулярные дороги, пересекающиеся в Столе и объединяющие столицу, Закатные Врата, Новгород Северный и Новгород Нижний в единую сеть, потребовалась тысяча лет, неисчислимое количество бетонных и каменных плит, песка, гранитного лома и бюджет, эквивалентный содержанию миллионной армии в течении года.
   К счастью, когда потребовалось расширять дорожную сеть, технологии шагнули немного вперёд. Например, появилась передвижная мастерская по изготовлению бетонных плит, следующая по строящейся дороге вслед за стройкой.
   А затем, наконец, объем выплавляемой стали стал измеряться тысячами тонн.
   Я не буду вдаваться в подробности технологий. Они прошли длинный, странный и скользкий путь, на котором основным помощником были не советы самозваного божка, а постоянная потребность страны в железе. Сталь требовалась для войн, для сельского хозяйства, даже в кораблестроении произошёл переход от железных и медных частей к стальным, не говоря уже об изобретении арматуры для железобетона.
   Спрос рождает предложение, да.
   Наверное, только когда государство начинает выплавлять стали на десятки тысяч тонн больше, чем ему нужно для повседневной жизни, и может появиться железная дорога. Рельсы - это очень металлоёмкий продукт, знаете ли.
   Стальная Сеть, за каких-то двадцать лет строительства, соединила все крупные города Срединных Земель. Строительство железных дорог в гранях я запретил отдельным приказом. Не хватало, чтобы соседи воспользовались нашей сетью для повышения своей мобильности. Пусть воруют, разрабатывают свои технологии и строят свои же дороги. По идее, уровень металлургии Рима позволяет.
   Забегая вперёд скажу - не позволил. Мы же довели железную дорогу до острова Ламу, самого большого в стране, и временно остановились.
   Для дальнейшего расширения железнодорожной сети, требовалось расширение срединных земель. И все знали, какую Грань следует преобразовать в Персидскую и Уйгурскую, чтобы получить обоснование для дальнейшей экспансии.
   Или правильнее будет сказать - для заработка баснословных сумм на строительстве железных дорог?
   В любом случае, хотя железо добывают в Курске, рельсы плавят в Новгороде.
   Это поговорка, отражающая распределение промышленности в Лешей Державе, которая обозначает что-то вроде "каждый сверчок, знай свой..."
   Когда же название моей страны хоть немного стабилизируется? Неужели мне и правда следует издать особый рескрипт с единственно верным названием?
   И каким?
   Впрочем, что мы всё о технологиях, да о них. Стоит и немного потешить собственное эго.
   Недавно я, наконец, забросил развивать Восприятие.
   Серьёзно, при значении потенциала в пятьсот единиц, развитом на сто процентов, говорить о дальнейшем развитии трудно. По крайней мере до тех пор, пока телескопы и микроскопы не станут снова полезными.
   Нет, правда. Специальный телескоп с увеличивающими зеркалами, установлен на вершине двухглавого вулкана, почти у границы моей империи и этих нелепых государств, оставшихся после разрушения державы Александра на множество потомков Македонии, я тайно прибываю, чтобы попытаться найти седьмую и восьмую планеты, картографировать спутники Злобоглаза - так с моей подачи назвали пятую планету от Солнца - и вместо этого могу только оценивать дефекты изготовления зеркал и микроскопические волны на зеркале ртути.
   С другой стороны, во многом из-за моего развития как, по сути, персонажа компьютерной игры, наша цивилизация получилась, по меньшей мере, несбалансированной.
   Ага, как в том старом, как JRPG, анекдоте. "Жизнь - не театр, жизнь - РПГ. Баланса нет, сюжет уныл, неписи тупые. Только на графоне и выезжает"
   Вот, кстати, под моими ногами, очевидный пример этого дисбаланса. Да, я её вижу и так, Восприятие, потенциал которого превышает человеческий в пятьдесят раз и при этом освоен на сто процентов - это не только встроенные телескоп, микроскоп и тепловизор. В частности, можно смотреть сквозь стены, пусть и с ограничениями.
   И видеть пушку, которая стоит в зале технологических чудес с самого заселения дворца.
   Собственно, уже когда наша регулярная армия в шестьдесят тысяч человек активно отбивала атаки темноволосых кочевников, расширяя плацдарм под названием Тмутаракань сочетанием наступательной стратегии и оборонительной тактики, активно используя преимущества типового стального оружия, мне удалось сделать чёрный порох.
   Простая задача, если подумать. Сера, уголь, селитра. Смешивать, пока не найдёшь требуемые пропорции. Проблемой было только получить селитру, но кое-как справились. Заодно на Дом Забот свалилась обязанность следить за распределением людских и животных отходов жизнедеятельности. Проще говоря, заодно мы создали канализацию и службу ассенизаторов. И невольно купировали возможность возникновения эпидемий холеры.
   Да, я сразу свалил на подчинённых слишком много информации, но они ведь справились! Чудесные ребята. Кажется, их памятные камни лежат в третьем храме.
   Итак, порох есть. Пушка? Да вообще не вопрос. Нарезы на внутренней поверхности ствола. Он, кстати, состоял из двух частей.
   Нет, не как булки у пеплопса.
   Итак, берём две трубы из разных сортов стали. Длина равная, диаметры отличаются. Толщина стенок, к слову - нет.
   Итак, на внутренней поверхности одной трубы специальный механизм сделал спиральные нарезы. Два полных оборота на четыре с половиной метра длины. Внутренний диаметр, к слову, составил десять сантиметров ровно. Или, как у нас тут говорят, десять ногтей.
   Итак, у нас есть два ствола. Тот, что поменьше, имеет нарезы, и будет медленно разрушаться под воздействием пороховых газов. Если его не разорвёт давлением изнутри. Для повышения упругости, есть внешний ствол. Надо только надеть его как чулок, на внутренний.
   Оп. Не получилось. Не налезает. Растачивать?
   "Не-не-не" - сказал я. Внутренний ствол выкинули на мороз и охладили. В сухом, но неотапливаемом помещении. Было такое. Исследовательский приказ Дома Войска, всё таки.
   Внешний, наоборот, нагрели. Немного, чуть выше температуры кипения воды.
   Получилось. Тепловое расширение и сжатие, да.
   Итак, выстрел выглядит любопытно.
   Сначала в ствол сзади суётся конический снаряд. Сорок пять ногтей длины, десять диаметра.
   Ох, простите! Надул. Сначала, расчёт взводит простенький пружинный механизм и вставляет его на резьбу в бок снаряда. Счет пока идёт не на секунды - взрыватель второго поколения, отсчёт начнётся, когда мощный толчок собьёт скрытый стопор и запустит механизм.
   Затем устанавливается снаряд. Расчёт проворачивает хитрое кольцо с выступами, чтобы снаряд точно не выпал на ноги пушкарям.
   Затем устанавливается картуз. Это такой туго набитый, намертво зашитый льняной мешок в форме правильного цилиндра. Впрочем, их теперь можно делать хоть хлопковыми, хоть из промасленной бумаги. Было бы желание.
   Диаметр картуза, кстати, чуть больше, чем диаметр снаряда. Ногтей двенадцать. Вроде, это называется увеличенная камора, да?
   Старший расчёта захлопывает толстую, тяжёлую крышку. Проворачивает ручку, чтобы выступы на поршне совпали с канавками на стенках зарядного отсека (это у нас так называют камору).
   Специально выдрессированный человек заталкивает промасленный, смолистый фитиль в отверстие сбоку и сверху и поджигает.
   Бум! Орудие отъезжает назад по специальном жёлобу, сокращая поршень, наполненный воздухом и веретенным маслом. Неподвижным остаётся только щиток сложной формы. Он, по задумке, защищает расчёт от стрел, дротиков и камней противника. А ещё немного от пороховых газов.
   Снаряд, преодолев нарезы, вырывается, крутясь вокруг своей оси, на свободу, и отправляется в свой короткий, не более полутора тысяч метров, полёт.
   Бум ещё раз.
   Снаряд попал... куда-то. И теперь лежит в развалинах тел или в глубине вражеского строя. А внутри отсчитывает время распрямляющаяся пружина механизма, срабатывающего в семнадцати случаях из двадцати. А затем четыре кремня бьют по пластинам, создавая множество горячих искр, от которых вспыхивает такой же порох внутри снаряда.
   Его может быть много, почти весь объем снаряда - за исключением относительно тонких стенок, только и способных, что выдержать выстрел и попадание в землю. Это лёгкий снаряд, и вреда от него, кроме грохота взрыва и осколков оболочки, немного.
   Возможно, порох уложен в тканевой цилиндр, а между ним и наружной стенкой, уложены стальные шарики и плоские куски железа. Это осколочный, он чуть тяжелее, а потому летит дальше.
   Наконец, есть ещё один вид снаряда. Он по форме напоминает гвоздь с большой шляпкой. В нём совсем нет пороха. Зато этот снаряд летит быстрее всех, потому что гвоздь самый тяжёлый, не тормозит на нарезах, и оставляет "шляпку" при первой возможности, чтобы не тормозила о воздух своей площадью.
   Совершенно бесполезный снаряд. Правда, пробил испытательную стенку, три дерева и лошадь.
   Ах, да. Лафет у этого чуда раздвигается. То есть, когда его буксирует там лошадь, это одна "нога", пристёгиваемая к упряже. А когда надо стрелять, то она разделяется вдоль на две, обеспечивая лучший упор.
   Классная пушка. Я, конечно, не специалист ни капли. Но, по-моему, если бы не порох, то наша гаубица пришлась бы ко двору и в Первую Мировую.
   Порох! Вот в нём-то и проблема. А ещё, в железе и тактике.
   Империя, пожалуй - мировой лидер в области металлургии. Сеть железных дорог и парк паровозов намекают, как и сданный на днях мост через Белую реку, что за Урал-камнем (её так назвали, потому что она скрыто льдом и снегом больше полугода).
   Наши войска оснащены стальном бронёй, оружием на высочайшем уровне. Здесь могут поспорить только легионы Рима. Вот только мы содержим гораздо больше людей, чем Рим.
   Другими словами, не будет никаких проблем с тем, чтобы обеспечить каждый полк Царства дюжиной этих милых пушек-гаубиц. Мастера заверили меня ещё тогда, что заводы Дома могут выпускать их хоть по три сотни в год.
   Вот только дымный порох - изобретение нехитрое. У всех наших соседей - по крайней мере, тех, кто образовал государство - есть и люди, способные его воссоздать по полученным образцам. И мощности, чтобы оснастить пушками уже свои войска.
   Да, они будут дульнозарядными. Да, гладкоствольными. По крайней мере, на первых порах.
   Но уже так появление артиллерии похоронит плотное пехотное построение. Фалангу, манипулярный строй, наш "лес пик" - всё станет просто способом увеличить потери от вражеского артиллерийского огня.
   С одной стороны, это будет экономия. Полки будут идти в бой без щитов и брони, только тесаки и копья. Быть может, потом последние даже заменим на ружья. В любом случае, стали будет уходить меньше.
   С другой, увеличение потерь. От вражеского огня, из-за необходимости разряжать строй, что вызовет потери от лучников, вражеской конницы и многих других причин.
   Наконец, я сам помню, что до изобретения хотя бы самозарядного оружия, луки и холодное оружие ещё конкурировали с огнестрелом.
   Наконец, есть ещё и лишняя нагрузка на экономику и логистику. И зачем?
   Вот и не взлетели ракеты при штурме Согда. Не разгромила крепости Бактрии могучая артиллерия. Всё было отложено до лучших времён.
   До расцвета химии, которая у нас здесь находится на уровне, пожалуй, семнадцатого-восемнадцатого веков.
   Дело тут, полагаю, в особенностях развития науки по сравнению с прошлой реальностью.
   На моей исторической родине ведь как было? До определённого этапа, наука была удовлетворением любопытства скучающих помещиков или плодами случайных открытий откровенных мошенников. С этим можно спорить, это можно яростно отрицать, но, фактически, так оно и есть. Только люди, получившие хорошее по меркам своего времени образование, могли заняться наукой. Только богатые землевладельцы обладали при этом ещё и ресурсами и желанием что-то исследовать.
   Да, немногие. Но любая религия - даже Культ Империи, если его не контролировать - как и вообще централизованная структура, начиная от цеха ремесленников и заканчивая какой-нибудь государственной Академией, будет, в первую очередь, стремится сохранить гомеостаз. Потрясения, в том числе, и научные революции, ей не нужны. Всё, что заставляет систему развиваться - это конкуренция. Не угроза смерти от ухудшения климатических условий, исчерпания ресурсов или падения астероидов. Нет - только риск недружественного поглощения другой системой, пускай и похожей, точно сестра-близнец. Увы, только синергия страха смерти и социального желания быть первым, может заставить чиновников от науки, как бы они не назывались, симулировать активность достаточно правдоподобно, чтобы их усилия приводили к декларируемым целям.
   Круто я завернул. Главное, не к месту.
   Итак, наука Лепшего Царства - не знаю, отчего, но название в очередной раз мутировало - развивается благодаря нескольким структурам.
   Дома, будь это Дом Стражи или Дом Забот, не говоря уже о Доме Зверей-и-Трав, всегда ведут какие-то научные разработки. Прикормленные зельевары Дома Войска то создают яды, то пытаются усовершенствовать формулу пороха. Эти проекты уходят под сукно, так как стратеги Дома создали у себя мощнейшее лобби, давящее движение в этом направлении на корню. Не зря, впрочем. Пусть их интерес вызван куда большими успехами металлургов Дома, но я пока не нашёл причин проводить дополнительные консультации и прореживать ряды особо упорных ретроградов. Тем более, в Старые Семьи - те, что служат Домам десятки поколений - давно уже поняли правила игры. Исследования ведутся, просто не уходят в серию. Разве что в область взрывных работ при строительстве. Собственно, только для торговли порохом с Домом Руд-и-Камня, и существует ядоварный отдел Дома Войска. Да для теоретических разработок в области ограниченной химической войны. Впрочем, недавно ещё ракеты собирать начали. Очень уж некоторые враги на востоке пугаются такого оружия. Дымные хвосты тому виной, шрапнель в качестве боевой части, или и вовсе приваренные свистелки?
   Кто-то проводит селекцию, выводя новые сорта всего подряд и создавая довольно интересный эффект бабочки. Например, кошка даже в Риме - экзотический зверь. Импортируемые из Царства лисы быстро вытеснили конкурентов во многом благодаря наличию десятков пород с заранее известными свойствами, что сразу создало им конкурентное преимущество перед едва прирученными фелинами. Планомерная селекционная работа, понимать надо.
   Кто-то - а если быть точным, Дом Стражи - изобрёл психологию. "Знай своего врага", "зная врага и себя, ты знаешь, что защищать и куда бить" и так далее. Неудивительно, что Дом Стражи - лучшие специалисты в области террора и психологической войны. А когда-то начинали с прибивания черепов к стволам деревьев... Прогресс!
   Кто-то готовит инженеров, кто-то врачей. Кто-то исследует методики расчёта прочности мостов, а кто-то исследует свойства новых лекарств. Всё на благо Дома и выполняемого им Долга, да.
   Разумеется, подавляющее большинство таких исследования - даже если это экономические изыскания Дома Забот или социологические опросы Дома Храна - имеют насквозь прикладной характер.
   Конечно, случаются и у них фундаментальные исследования, и прорывы, но больше за счёт перехода количества в качество. Как, например, Правда Землепользования. Больше полутора тысяч лет сбора статистики, почти тридцать лет обработки, проверок, сверок и перепроверок полученных результатов. Труд двух поколений совместной команды, набранной из разных Домов. И фундаментальный труд, окончательно закрепивший порядок использования земли, её плодородия, растительных ресурсов и много другого. Краткая выжимка из четырнадцатитомного издания имеет вид книжки в сто сорок девять текста. Первое издание печатают до сих пор, хотя общее количество экземпляров уже давно перевалило за пятьдесят миллионов. Вторая по древности и количеству отпечатанных копий книга после Слова Поклона. Впрочем, базовая версия священной книги Культа Империи не так уж и сильно опережает. Всё же, семьдесят процентов населения так или иначе связаны с сельским хозяйством, и Краткая Правда Землепользования - настольная книга для подавляющего большинства хозяйств.
   К слову о Культе. Как ни странно, наша церковь тоже двигает науку, только немного своеобразно.
   Дело в том, что в полном издании Слова Поклона есть описания всех технологий, какие я только мог вспомнить. Со всеми подробностями.
   Во многом, с этих технологий Культ Империи, контролирующий половину книжного рынка страны, и живёт. Увы, бюджетного финансирования у церкви нет, только эксклюзивные права на книгопечатание, особенно религиозной литературы. С другой стороны, может быть, именно по этой причине, в строительстве железных дорог Культ Империи обгоняет даже Дом Путей Сообщения? Верховному Совету, как и старшим пастырям, хочется вкусно кушать, сладко спать, и содержать большие семьи.
   С другой стороны, беда научных исследований Культа - за исключением их тоже, в наибольшей степени, прикладного характера - в ограниченности.
   Ещё на заре существования Культа, когда Завет Знаний только печатался, пять его томов были разделены на явные и иносказательные. Если первые два содержали в себе механику, то остальная троица быстро получила репутацию хранилищ довольно... эзотерических знаний. Проще говоря, бесполезных или нереализуемых на практике изобретений, а также непроверяемых на современном уровне знаний теорий.
   В результате, Культ сосредоточился на том, что можно было воплотить и продать, игнорируя всё остальное. Учитывая тот факт, что и сам писатель обладал далеко не полными знаниями, получилось, что научные интересы Культа Империи довольно выборочны и фрагментарны.
   Наконец, третьей научной структурой были, как ни странно, Старые Семьи. И виноват в этом был пожалуй, Культ Империи.
   Пожалуй, я слишком увлёкся, создавая эту религию. Слишком часто, стремясь утешить страдающих детей, матерей, братьев и прочих, говорил им, что умершие просто становятся частью нашей империи. Что от действий живых зависит, будут ли они жить и дальше, как Дух Империи, или сгинут, когда не останется ещё живых, чтобы тянут умерших в вечность, пока мы не поднимемся достаточно высоко, чтобы оживить их. Что шаг за шагом, сначала научившись возвращать к жизни недавно умерших, продлевая жизнь ещё не умерших, мы постепенно раздвинем границы дозволенного природой. Медленно, возможно, совершая ошибки. Но...
   "Есть лишь один грех, который нельзя простить и крайне трудно искупить. Слабость. Любой формы: слабость воли, слабость тела, слабость духа, слабость терпения. И одна форма губительная хуже всех прочих: отчаяние"
   Так сказано в Слове Поклона. Так говорил им я сам.
   У них есть ресурсы. Старые Семьи служат Домам поколениями. Они стабильно хоронят своих членов согласно жизни своих Домов, не знают нужды - уж это я могу уверенно поставить себе в плюс - и ведут свои, тянущиеся сквозь тысячелетия, записи. Многие Старые Семьи застали время, когда Царство не знало металлов, и земли на берегах Сестёр, как и на перешейках, разделяющих озёра Ожерелья, считались опасной окраиной. Гранями.
   Они в состоянии видеть слабые места Домов и Культа. У них есть мотивация - пусть и религиозная. У них есть ресурсы. В том числе - время.
   Выводить породу ручных медведей или бобров только из-за нескольких фраз в пятом томе Завета Знаний? Почему-бы и нет?
   Построить парусники, имея только невнятные рисунки и примерные описания? Два поколения моделирования, накопления ресурсов, поиска союзников - и готово! Снарядить экспедицию из тридцати барков, основать цепочку баз подскока, только чтобы подтвердить - карта во дворце не врёт, за Закатным Окияном есть земля, и на её юге есть устремлённой на восток-север-восток полуостров, где живут некие "майа"? Но ведь именно за этим семья Бобровых поддержала Зайцевых в их проекте парусников. И пусть из тридцати достроенных только каждый шестой отправился в запланированных поход - оно того стоило!
   Наконец, есть Новые Семьи. Римляне.
   Вскоре после того, как спущенные с цепи Стражи организовали отступающим легионам Красса кровавую баню в Дакии, а выражение "купель-для-Красса" перешло границу и приобрело написание латиницей, преобразившись в нечто вроде "kope de krass", Рим свалился в череду гражданских войн. Цезарь против Помпея, его приёмный сын против его же бывшего соратника. Казалось бы, Август смог укрепиться на троне, и даже оставить после себя достойного наследника. Тиберий укрепил свою власть в достаточной мере, чтобы начать расширять владения Рима. Выбор пал на левобережья Истра, выше по течению, нежели превратившаяся в нашу Грань Дакия.
   Экспансия вдоль наших границ не могла не вызвать беспокойства. Начав покорения Паннонии, римляне могли в течение жизни пяти-двенадцати поколений продвинуться на север до самого моря. В таком случае, Закатная и Дакийская Грани граничили в с одним и тем же противником, причём, организованным. Справедливости ради, ещё неизвестно, кто был бы лучшим соесдом - римляне, или населяющие тамошние леса карпы, котины, вытесненные из Дакии геты, и прочие вандалы с маркоманами.
   В любом случае, Трибун некрасиво, странно и загадочно умер, оставив после себя Калигулу. Кто приложил к политической перестановке руку - Дом Внешних Дел, Стража, парфяне, а то и вовсе кто-то из местных сенаторов - оставалось только гадать.
   В какой-то степени, Калигула был умён. Точнее, он пытался действовать умно. Примерно, как дурак, прочитавший "Искусство войны", может заставить вверенные ему войска маршировать и сражаться исключительно по ночам.
   Например, он ввёл в состав сенаторов своего верного, боевого друга. Бесспорно, ход хороший, почти беспроигрышный. В конце-то концов, это азы - расставлять на ключевые посты своих людей.
   Вот только верного тебе коня можно делать сенатором после окончательного подчинения Сената, а не до.
   Словом, Калигула умер, на его место занял Веспасиан, затем и сам умер в результате сенатского заговора... И понеслась. Императоры сменяли друг друга, династии не складывалось.
   В общем, на каком-то этапе командующий легионами Панонии, выходец из рода Северов обнаружил, что новый император, обладатель длинного имени Нерон Клавдий Цезарь Август Германик крайне обеспокоен наличием у империи талантливого и популярного в легионах полководца.
   Если быть точным, то, для начала, Квартус Север отбился от убийц. Как минимум, четыре раза их посылал Нерон или кто-то из его приближённых. В последний раз, потеряв терпение, Север отослал их головы в кувшинах с маслом вместе с налогами. В ответ через три месяца получил головы множества членов рода Север. Для разнообразия - или из каких-то иных соображений - они были в вине.
   Верные люди - а у едва ли не последнего выжившего Севера они были и в Риме - сообщили, что его уже обвинили в мятеже и к Панонии выдвигаются десять легионов.
   У самого Севера их было два.
   Командующий Дакийской Гранью провернул, пожалуй, беспрецедентную по наглости и масштабу акцию. Квартус Север не сбежал вниз по Истре к двум крепостям, перегораживающим реку узким, низким и прочным мостом, меж опор которого были натянуты сети из цепей. Нет, он увёл по берегу почти сто тысяч человек населения, вместе с Дакийской Стражей прикрывая эвакуацию.
   "Это не мятеж. Это спасательная операция"
   Любопытно, что именно такую фразу он сказал в ответ на обвинения командира пятнадцатого легиона - единственного, успевшего вступить в сражение с ним.
   Римляне расселились достаточно широко, но большинство из них, приняв близко к сердцу требование проживать как можно дальше от границ с Римом, переселились аж на север Хоарезмской Грани. Точнее, они заняли трапецию, образованную верховьями Белой Реки на север, Аланским морем на западе, и относительно небольшим озером в середине Туранской равнины.
   Они довольно быстро стали чем-то новым для Дома Забот. Как и для Дома Храна. Представители иной культуры, требующие обучения языку, культуре и законам Царства. Не сомневаюсь, это был интересный опыт и немалая головная боль для тех, кто привык иметь дело либо с потомственным населением Царства, либо с натурализовавшимися узкоглазыми из охотничьих племён северо-восточной Грани.
   С другой стороны, и наши римляне - так их быстро назвали у нас, отличая их от оставшихся по ту сторону Граней римлян-латинян - стали активно приспосабливаться к степям и лесостепям новой родины, ненавязчивой, но плотной опеке Дома Забот, отрицанию всех богов (поклонение мне считалось глупым чудачеством, хотя всё равно оставались желающие), и многому другому. Женились, заводили общие дела, высаживали зелёные насаждения, рыли каналы.
   Так и появились Новые Семьи. Ставящие перед собой другие цели, чуть более рисковые, чуть менее уважительные к Культу Империи.
   Септимий Север был одним из типичных представителей Новой Семьи. Имя на старый манер, латынь в качестве внутреннего языка, имеющего хождение только в Латинском Крае. Образование, охватывающее не только расширенный курс управления, анатомии и механики, как и законов наследования, но и философию.
   Он был седьмым сыном Новой Семьи. Первый из его братьев служил в страже Персидской Грани. Второй - командовал заставой на Грани Уйгурской. Третий служил в управлении области, лелея мечту однажды возглавить Латинский Край. Четвёртый и пятый занялись семейным делом, хотя культивация винограда в новых семейных владениях, используя воду, запасённую в сенодах или полученную опреснением морской, была нелёгкой задачей. Шестой, наконец, изредка писал о своей жизни в Новом Крае.
   Он был представлен сам себе. Перед ним были открыты все дороги. В конце-то концов, он был седьмым, и ему грозила только одна перспектива, страшная и сладкая.
   Род Северовых начнётся него. Он знал это. Слишком много братьев, слишком много перспектив.
   Может, поэтому десятилетний мальчик взял самые эзотерические главы Завета и начал воплощать их, одну за другой? Может, таким образом, проявился талант и готовность правильно рисковать, однажды вознёсшая другого Септимия Севера на вершину политической власти, когда легионы провинции Иллирия провозгласили его императором Рима?
   Он собрал генератор переменного тока. Из водяного колеса, редуктора, и комплекта естественных магнитов примерно равной силы, которую измерил через силу притяжения одного и того же стального бруска.
   Он сделал конденсатор, затем аккумулятор. Реализовал электрическую дугу и её частный случай - "свечу" из разрезанного вдоль угольного стержня.
   Даль публикацию в журнале. Культ Империи их издавал, по номеру в три месяца. Проблема была только в том, в каком именно печататься. А ещё - убедить издателя проверить опыты. Иначе бы его не опубликовали.
   Второй номер "Заводов и опытов" от 4102 года ОС. Думаю, рода Северов и Северовых, как и их побочные ветви, хранят свои номера, точно святыни.
   Потому что опыты подтвердились. Потому что Септимий Север, вьюнош двенадцати лет, вдруг стал очень уважаемым человеком в Культе. Наконец, потому что я сам проявил интерес к нему (а моё слово, скажу честно, всё же что-то значит в этой стране).
   Наверное, всё вместе. В том числе, и жена, технично подведённая к нему семьёй Зверевых посредством многослойной интриги, подставы и наглого использования служебного положения в старейшем Доме, и неограниченное финансирование разработок от Дома Забот, наконец, толпа учеников старше него самого, жаждущих понять секрет, как кто-то воплотил технологии, уже давно отложенные на полку "не сегодня" - всё это привело к тому, что Новый Рим превратился в настоящий наукоград.
   Стреляли молниями полированные шары генераторов Севера, крутились колёса на реках, притягивали металлическую стружку катушки. Всё это было интересно, любопытно. В конце-то концов, это показало Старым Семьям (и их старым связям и деньгам) что Новые - это не просто хапуги, только и ищущие прибыли. Нет, у них тоже есть интересы в Деле.
   Уже сейчас, я ощущаю - раскачанное Восприятие того стоит - работу искрового передатчика.
   Голова словно сдавило обручем, в висках стреляет искрами обжигающе-холодной боли от грубых сигналов дворцового передатчика. Но это не повод не чувствовать радости, верно?
   Наконец-то, путь и за счёт иммигрантов, наука моей Маленькой Империи сделала ещё один шаг вперёд.
   Уже поднимаются вверх шары с передатчиками, и строятся башни, которые свяжут страну в единое целое пространство.
   Быть может, уже через сотню лет, количество образованных людей и накопленных знаний вызовут подлинную научную революцию, и по-настоящему новые открытия будут следовать каждый год, а не столетия?
  
   Сегодня, в три часа ночи, согласовали бюджет. Убыточный.
   Не то, чтобы это было катастрофическим. Лет триста назад, уже был год, когда убытки превысили доходы. Разница только в том, что впервые в истории Царства, бюджет был дефицитным несколько лет подряд. Пять, если быть точным.
   Не катастрофа, не спорю. Даже если прогрессия сохранится, резервов, накопленных за жирные года, хватит на век-другой существования. Но что делать потом?
   В прошлый раз было понятно, откуда такой дефицит. Программа переселения Северов, масштабная программа строительства. Наконец, беженцы, повалившие через Уйгурскую Грань после того, как иссыхающие реки спровоцировали наступление пустыни. В какой-то год увеличившиеся расходы вывели нас в минус. Но всего на год!
   Знаете, порой я скучаю по прошлым Нутряным Землям. Квадраты полей среди лесов, поднимающиеся вверх башни для связи с помощью световых сигналов. Жужжание пчёл, тявканье псов и лисиц. Идиллия, если не вспомнить о постоянной резне по всему периметру расширяющейся страны. Если не вспоминать о том, почему я не начал делиться технологиями до тех пор, пока созданное мной государство не стало одним из четырёх сильнейших на планете.
   Теперь лесов почти не осталось. Там, где нет полей, деревья культивируются, выращиваются квадратами определённых пород. Берёза - для дёгтя, угля и на дрова. Сосна - на строительство, дрова и смолу. Дуб - на строительство и жёлуди для свиней.
   Лесная Грань, оставленная, почти забытая, прорезанная нитками дорог, превращённая в тренировочное поле для молодняка Стражи, своеобразный заповедник - едва ли не единственный по-настоящему большой лес от Закатной Грани до Урал-камня.
   Южнее - сплошные поля. Севернее - пастбища. Ещё дальше на север - сплошные заводы.
   Индустриальный пояс моей маленькой империи тянется вдоль границы вечной мерзлоты, с северо-запада, от Ожерелья, до Глубокого озера далеко на востоке. Дымящийся, сдерживаемый только требованиями Дома Забот, требующих ограничить выбросы в окружающую среду, не занимать пахотных земель. Трубы, корпуса, зелёные пояса, жилые кварталы, снова трубы. Проклятие и спасение империи.
   Климат меняется. Наблюдатели Домов заметили это сразу, как получили требование вести собрать статистику за последние пятьсот лет. Несомненно, среднегодовая температура за последние двести лет упала на градус с небольшим. Выглядит немного, однако из-за этого сильно упала продуктивность сельского хозяйства. К тому же, стали большей редкостью дожди. Для Внутренних Земель это не стало проблемой, но Латинский Край, как и Тохарский, и Парфянская Грань, лежат в местах, склонных к засухам и в более благоприятные времена.
   Больше расходов на мелиорацию. Больше расходов на переселение людей. Наконец, повышение цен на еду.
   Климат ударил не только по нам. Племена, живущие по берегам Пресного моря, двинулись в более благодатные, по их мнению, земли. Заискрили передатчики в крепостях Болотного полуострова, прося о помощи. Длинобородые и вандалы попытались продавить Закатную Грань. Война идёт уже второй десяток лет, контингент Войска на полуострове и Стражи в Грани увеличены вдвое, а это лишние расходы. Но и сдавать земли нельзя!
   Моря на севере заполнены плавающими льдами, бобровский морской путь свёрнут из-за нерентабельности. Не только из-за потерь в кораблях, но из-за засухи на территории основных торговых клиентов. Бобровы эвакуировали свой торговый пост и часть местных жителей, но напоследок успели увидеть в городах майа всё, включая людоедство.
   Не думаю, что наблюдатели, рассказывая о мучимых жаждой, что убивали соседей, только чтобы напиться крови, врали. Не приучены.
   Война пришла на юг. Римская империя распалась пополам. Если западная целиком занята борьбой с варварами, то восточная ведёт войну и с нами, и с Парфией. Дакия и Колхида стали ареной постоянных стычек, где Стража выбивает всех, кто не выглядит своим. Впрочем, так и надо. Ромеи и парфяне поступают также, сражаясь и друг с другом. Последние давят на восточную половину Южной Грани, наступают на северо-восток, пытаясь прорвать Парфянскую Грань. Наконец, на востоке, Уйгурская Грань ввела своих стражей в пустыню, занимая позиции по берегам иссыхающих рек и вырезая всех, кто может представлять угрозу своими набегами. Грань Северо-Восток, обогнув горный массив, разделяющий образующуюся пустыню и леса, населённые племенами ламутов и юкагиров, в конце достигла берега моря по всем направлениям, кроме южного. Степи покорены до самой пустыни Весов, где разница зимней и летней температур превышает сотню градусов. Местные ханы подчинились или умерли, границам ничего не угрожает, но на поддержание порядка требуются деньги, а за обеими пустынями - одно из четырёх (пока что - пяти) сильнейших государств этого времени.
   Местные воеводы и полководцы решают проблемы в меру фантазии. Стража Закатной Грани вспомнила совсем древний опыт, и деревья междуречья Вислы и Водры украсили кресты распятых противников. Впрочем, враг не сдаётся, и в отчётах Приварова чувствуется беспокойство - невзирая на потери, противник продавил Грань уже на половину глубины. Ещё десяток лет в таком темпе, и возможен прорыв в пределы Дальнезакатного Края.
   На Болотном без перемен. Ракетные обстрелы неплохо отпугивают крупные отряды, а мелкие вырезает Стража. К тому же, Дом Внешних Дел нашёл подход к местным вождям, и те, пройдя Тевтобургский Лес, разгромили легионы Бельгики, разграбили и покорили провинцию.
   В Дакии всё как обычно. Скачки, столкновения. Соотношение потерь три к пяти в нашу пользу, людские ресурсы и скорость воспроизводства несравнимы, но на борьбу всё ещё уходят деньги. Стража - элитные воины, их долго и дорого готовить, недёшево содержать, но покорение Византия и прилегающих земель силами Войск пары-тройки краёв выйдет дороже с любой точки зрения.
   Руководство Южной Грани на усиление давления отреагировало своеобразно - наступлением. Бывшие передовые базы стали тыловыми, мясорубка отрядами от тридцати до пары тысяч человек тянется непрерывно, но разоряются земли соседей, а не наши.
   Если на севере своей страны, парфяне поддерживают кровавые танцы конных отрядов, то на западе и востоке ведут полномасштабные военные действия. Если на византийско-персидские войны мне плевать, то на попытку прорыва Грани - нет.
   Собрав в кулак шестьдесят пять тысяч человек - при современном уровне организации, это максимальный размер армии, обеспечивающий приемлемую управляемость (собственно, поэтому и полевые армии краёв не превышают этого числа. Больше - уже не армия, а толпа. Гавгамелы убедительно доказали, что не зря до девятнадцатого века, человечество избегало сражений с суммарным числом участников более ста тысяч человек) - парфяне попытались прорваться на восток. Блокировали две опорные крепости внешней цепи укреплений, рванули вглубь территории, благо, купцы за годы торговли успели узнать все нужные ориентиры.
   В засушливой местности между двух крепостей внутренней цепи, их встретило поднятое по тревоге Войско. Им проиграло.
   Разгром был феерическим. Тридцать тысяч человек полегло, оказавшись в окружении, когда неожиданно выяснилось, что шестьдесят тысяч человек - это численность пехоты. Конница шла отдельно, старательно огибая крепости по ночам, имела своих командиров которые обладали высокой степень самостоятельности.
   В одном восьмичасовом сражении, один из флангов Империи оказался оголён. Погибли командующий полевым войсками Дальних Пустынь - резерва на случай прорыва Парфянской или Уйгурской граней - и его заместитель.
   Командующий гарнизоном крепости обеспечения Хоарезм запросил полномочий. Разумеется, он их получил. Как и приказ - любой ценой задержать наступление парфян до окончания сбора ополчения. Попросту говоря, ему разрешили делать всё, что он сочтёт нужным, но мирные жители должны остаться живыми и непокорёнными по крайней мере ещё два месяца, пока из внутренних земель перебрасывается подкрепление.
   В ход шло всё. Полки, вызванные из тыла по радиосвязи, навели на цель дирижабли. Чтобы обеспечить собранной сбору по сосенке группировке необходимую устойчивость, командующий Зайкин (побочная ветвь от Зайцевых, побочной ветви Старой Семьи Дома Зверей) забрал из спецхрана Хоарезма ракеты с горчичным газом.
   Эффект вышел скромным. В отличие от пущенных прямой наводкой по кавалерии ракет со шрапнелью.
   Сражение при Мограбе тем и отличилось, что закончилось без применения холодного оружия. Вообще.
   Проще говоря, ракеты размягчили плотные построения противника в достаточной мере, чтобы лучники перестреляли оставшихся в живых. Конница пострадала от собственных лошадей. Наша пехота осталась стоять - Игорь Зайкин слишком хорошо знал, как опасно наступать на обработанные химическим оружием территории. Старые Семьи, да.
   Через две недели он объединился с подошедшим ополчением Латинского Края и его же полевым войском. Ещё через три - деблокировал крепости и перенёс боевые действия вглубь Парфии.
   Намёк был понят, особенно после того, как высадившиеся с речных судов воины Тмутараканского Войска стремительным рейдом захватили Исфахан и удерживали его месяц. Собственно, они и отступили из него, только когда сожгли всё, что не могли увезти.
   Может быть, потомки и нарекут наших воинов убийцами культур, но, по крайней мере, война с Парфией даже принесла некоторый доход.
   Война. Война шла по всему периметру Империи. Пожирая ресурсы, заставляя адаптироваться. Как и изменение климата, как и снизившиеся урожаи.
   С другой стороны, бессмысленно говорить о том, что это не пошло на пользу.
   Точно также бессмысленно отрицать, что именно из-за попыток приспособиться к новым условиям, моё творение уже пять лет, как имеет дефицитный бюджет.
   Дом Войска кардинально пересмотрел рекомендуемую тактику и взгляды на вооружение. Благо, бездымные пороха уже были известны, как и взрывчатка, оставалось только увеличить масштабы производства на три-четыре порядка, чтобы обеспечить оружием соответствующие Дома.
   В штатном расписании полков количество копейщиков упало впятеро, оставив им роль ближнего прикрытия, призванного умереть, но остановить прорвавшегося на ближнюю дистанцию врага. Разумеется, перед этим им следует пропустить отходящих за их спины стрелков и сомкнуть ряды.
   Да, стрелки. Самозарядная винтовка войсковая, с неотъёмным штыком, СВВ-1-14 (8). Тридцатисантиметровый тесак, толстый и широкий - точно такой, с каким их деды и прадеды ходили на войну, имея в качестве основного вооружения луки. Впрочем, часть лучников переквалифицировалась в миномётчиков и продолжают работать из-за спин копейщиков. С другой стороны, конные лучники теперь либо спешиваются для стрельбы, либо буксируют ракетные двуколки. Разумеется, для обстрела противника, им тоже требуется остановиться и произвести наводку.
   Артиллерия, наконец. Пушка полковая, ПП-75-1. Продвинутый лафет, деревянные колёса со спицами. Дальнобойность до шести километров, три выбора снарядов: фугасный, осколочный и шрапнель. Дешёвая и технологичная. Осталось только нарастить масштаб производства от изготовления опытных серий для музеев до серийных образцов.
   Деньги, деньги, на всё нужны деньги. В том числе - на зарплаты.
   Когда-то всё было просто. Каждый мужчина старше шестнадцати лет платил подушный налог, по медяшке в год. Таким образом, дюжины крестьян вполне хватало, чтобы содержать одного рядового. Плюс повышенные выплаты взводным, ротным и так далее, плюс содержание мастерских. Не стоит удивляться, что при населении больше двух миллионов человек, мы могли позволить себе содержать только шестьдесят тысяч человек Войска, не считая Стражи, городской Охраны и регулярного строительства дорог.
   Однако время шло, население богатело. Подушный налог во Внутренних Землях вырос до серебряного, как и месячная плата. А заодно на казну легло бесплатное начальное образование, ремесленные училища Домов, противоморовые мероприятия, подготовка врачей, содержание больниц, городская противопожарная служба, наконец.
   В том числе из-за этих причин, численность наших вооруженных сил неуклонно снижается относительно общей численности населения. Учитывая общую численность всех трёх боевых Домов, это получается что-то около семисот тысяч человек - меньше десятой процента от населения страны.
   Да, не вышло из меня милитариста, что и говорить.
   В общем, сейчас, когда население, защищённое Гранями и полевыми войсками от внешних врагов, и Домом Храны от внутренних, остаётся богатым, содержание увеличившихся армий влетает в копеечку.
   Конечно, мы всегда могли поступить как-то иначе. Обрезать другие расходы бюджета. В конце концов, часть больниц можно закрыть, а врачей отправить на вольные хлеба. Дети справятся и без начального образования - зачем ещё им родители нужны? Да и дорог построено вполне достаточно в прошлые, жирные года. Наконец, можно просто не повышать зарплату воякам, всё равно они в массе своей потомственные, и будут служить хотя бы из соображений семейных традиций. Наконец, можно поднять налоги. Может, население и не обеднеет, и даже не станет бунтовать, хотя умники Дома Храны думают иначе. В конце-то концов, есть варианты с облигациям госзайма, воскрешённые авантюристами из Дома Забот, но они не нравятся уже мне. Слишком процесс кредитования государства за счёт граждан склонен становится самоподдерживающимся, когда для выплаты процентов требуется брать новые займы, и так пока не грянет дефолт. Нет, такие репутационные потери ни к чему.
   Следует сразу сказать, хотя деньги и тратятся на строительство заводов, ГЭС и дорог, Лепшее Царство, само по себе - государство индустриальное. Просто развито оно, строго говоря, своеобразно.
   Доступная нефть лежит в Парфии. Там её можно просто собирать из луж, выступающих на песке и сухой земле. Вот только объем импорта таков, что двигатель внутреннего сгорания так и оставался забавной диковиной, пока, наконец, на левом берегу устья Белой Реки не пробурили скважины.
   Казалось бы, вот она, нефть - бери и пользуйся. Жги! Но тут встал на дыбы Дом Забот. Кроме сбора налогов, эти ребята внимательно следят за расходованием принципиально восполняемых ресурсов. И как только стало известно о выхлопных газах, как ДВС постигла судьба паровых двигателей.
   "Ограничено годно к массовому применению в случае войны или разработки эффективных методик удаления вредных отходов"
   Для справки - за пятьдесят лет до того, как Волковы и Северы пробурили свои скважины, такой же вердикт приговорил к эвтаназии паровозы.
   ГЭС и электромоторы - вот киты, на которых держится транспортная инфраструктура страны.
   С другой стороны, угле- и нефтехимия, пожалуй, получили сильный толчок вперёд. Сырьё для них, основных потребителей, стало дешевле.
   Наконец, все промышленные предприятия очищают свои выбросы и стоки, чтобы не попасть под надзор Дома Забот. Если бы не отсутствующие налоги, экологические меры убили бы нашу промышленность в зародыше, но ничего, держится.
   Второй нюанс - это разница в техническом уровне. При своей закрытости от соседей, моя империя заметно опережает их в техническом развитии. Настолько, что проще и дешевле добывать сырьё у себя, чем завозить его извне. Тем более, разрыв в техническом уровне всё увеличивается, и просто экспортировать технологии уже не получится. Не то, чтобы кто-то пытался - идею подтянуть Парфию или Тан не поймут ни Дом Внешних Дел, ни Культ Империи, ни кто-либо ещё.
   В общем, с одной стороны, Империя в кризисе, которому идёт уже шестой год, если не больше. С другой, не всё так страшно. Может, и дотянем до нового климатического оптимума, а?
   В конце-то концов, вместе с заводами взрывчатки, мы и строим заводы по производству удобрений, а стекольные заводы скоро сделают теплицы относительно дешёвым удовольствием.
   Зелёная революция грядёт, да?
  
   Я смотрел на экран с диагональю в четыре метра. Ничего особенного, строго говоря, по современным меркам, это уже редкостное старьё. Есть модели с разрешением выше на два порядка, есть и с большей диагональю. Впрочем, сейчас мне хватает и этого, верой и правдой служащего мне уже девятнадцатый год.
   Важно изображение на нём, а не сам прибор.
   Прямой эфир. Трансляция вида на Землю с высоты в триста двадцать четыре километра, с борта нарезающего петли, передающего сигнал на парящие в атмосфере дирижабли-ретрансляторы, спутника.
   Первого спутника.
   Где-то внизу сейчас пылает взятый вандалами Рим, Стража Закатной Грани медленно, но верно выдавливает оставшихся варваров за Эльбу. Гремят византийско-парфянские войны, что-то не поделили между собой обитатели Поднебесной, но это уже неважно.
   Автоматические бетономешалки и экскаваторы прокладывают новые русла среднеазиатских рек. Максимально прямые, узкие, глубокие. Минимизация потерь на испарение и пропитывание в окружающий грунт. Давно заготовленный план обустройства Хоарезмского края запущен.
   Если этих мер будет недостаточно - будет поворачивать великие реки на юг.
   Если хватит того, что мы уже сделали - то строители пойдут в пустыню Забытый Очаг, которую уже никто не назовёт Татла-Макан.
   Впрочем, не будет и сражение на реке Таласса. Ни танский Китай, на арабы не прорвутся через Грани. Слишком велик разрыв в техническом уровне, слишком много турелей, авиации и человек мы содержим на каждой из Граней.
   Я смотрю на сине-зелёную, с жёлтыми пятнами, планету, и прокручиваю в голове следующий том плана развития моей Империи.
   Закончить облагораживание Средней Азии и Татла-Макан. Запустить план плейстоценового заповедника. Активировать работы по оттаиванию вечной мерзлоты.
   База в Андах, на персечении с экватором. База в Океании. База в восточной Африке.
   Всё это тоже потребует внимания, усилий, ресурсов и людей. Но теперь, я верю, нам всё по плечу.
   Уверен, я доживу до момента, когда мы достигнем непонятной аномалии, которую моё перекачанное Восприятие ощущает в спутнике Плутона.