Есть время жить - и время умирать.
  Всему свой срок. Всему приходит время.
  Есть время сеять - время собирать.
  Есть время несть - есть время бросить бремя.
  Есть время убивать - и время врачевать,
  Есть время разрушать - и время строить.
  Сшивать и рвать. Стяжать и расточать.
  Хранить молчанье - слова удостоить.
  Всему свой срок. Терять и обретать.
  Есть время славословий - и проклятий.
  Всему свой час. Есть время обнимать -
  И время уклоняться от объятий.
  Есть время плакать - и пускаться в пляс.
  И побивать каменьями кумира.
  Есть час любви - и ненависти час.
  И для войны есть время и для мира.
  
  Книга Экклезиаста.
  
  Герман Плисецкий, отрывки
  
  
  
  Анна выгребла последнюю горсть золы, ласково касаясь ладонью седых камней. Очаг успел остыть и теперь, был едва ли теплее ее руки. 'Будто тело, из которого уходит жизнь', - подумала женщина, прислушиваясь к голосам над головой. Старый дом жалобно поскрипывал половицами, привыкая к незнакомым шагам. Она знала здесь каждый уголок и могла пройти с закрытыми глазами от чердака до подвала. Могла. Теперь уже не сможет. Упрямо поджав губы, Анна вышла из кухни во двор. Над конюшней сновали ласточки, бесстрашно ныряя в дыры прохудившейся крыши, а по заросшим, бесформенным клумбам важно расхаживали соседские индюки. Женщина привычно взмахнула рукой, прогоняя их, и разозлилась от нахлынувшей горечи. Какое ей теперь дело? Отвернулась, стараясь овладеть собой.
  По кромке забора осторожно шла серая кошка.
  - Мелиса! - позвала Анна. - Где же ты пропадала, плутовка?
  Кошка остановилась, прищурив янтарные глаза.
  - Ну, иди ко мне. Неужели думала, что я тебя брошу?
  Но кошка не шелохнулась, только чуть заметно дрогнул кончик хвоста, затем повернулась и исчезла, спрыгнув на другую сторону.
  - Мелиса?! - Анна растерянно подбежала к забору. Поднялась на цыпочки, заглядывая в соседский двор.
  На пороге коровника девчонка цедила молоко. Серая кошка терлась о ее ноги, выгибая шелковистую спину. Девчонка наклонилась, приласкала кошку и плеснула ей молока.
  - Вот, и все, - прошептала Анна, вытирая рукавом слезы. - Вот и все.
  
  - Куда ж вы теперь, госпожа Доув? - невнятно пробормотал лавочник, не сводя глаз с рук женщины.
  Анна молча выложила на прилавок еще пару монеток и спрятала кошелек.
  - Спасибо за терпение Хантер. Прости, что так задержалась с долгом.
  - Да чего уж там...- Лавочник, не стесняясь, пересчитывал деньги. - Двадцать шесть, двадцать семь...
  - Прощай Хантер.
  - Да, да, прощайте. Двадцать восемь, двадцать девять... Прощайте, госпожа Доув.
  
  За окошком дилижанса проплывали озаренные солнцем холмы. Ветер перебирал тронутую желтизной листву дальних рощ, лениво играя с голубыми струйками дыма над черепичными крышами. Прижав к груди саквояж, будто ища в нем опоры, Анна мрачно уставилась в пустоту. Несколько раз, убаюканная покачиванием экипажа, она теряла ощущение реальности, воображая происходящее странным сном. Сейчас она проснется от хриплого кашля доносящегося из дальней комнаты и побежит за кружкой травяного чая. Но наваждение отступало, и женщина почти испуганно вглядывалась в лица попутчиков. Сидевшая напротив супружеская пара вяло жаловалась друг другу на тяготы пути.
  - Наконец-то застава, - оживился муж. - Отсюда до столицы рукой подать.
  Анна встрепенулась. Последний раз ей довелось побывать в столице лет десять - двенадцать назад. За это время город разросся, проглотив окрестные деревеньки. С каждым шагом дома подступали все ближе, прижимаясь к дороге и заслоняя солнце. Под колесами загрохотала брусчатка, а воздух стал наполняться характерным запахом сточных канав. Стайка чумазых мальчишек, с веселим визгом, побежала за дилижансом. Самый прыткий из сорванцов вскочил на подножку и корча рожицы пассажирам прокатился целый квартал, пока возница не согнал наглеца, угрожающе щелкнув кнутом. Наконец, миновав мост и причалы, дилижанс остановился на рыночной площади. В воскресные и праздничные дни здесь было не протолкнуться до самой ночи, а сейчас длинные ряды пустых прилавков оживляли только рывшиеся в мусоре бродячие псы. Не выпуская из рук сумку и саквояж, Анна повернулась к вознице.
  - Любезный, не скажете, как пройти...?
  Но тот даже не повернул головы, взбираясь на козлы. Ее попутчики торопливо разошлись каждый в свою сторону, и женщине ничего не осталось, как, положившись на память нырнуть в лабиринт узких закопченных улиц. Сначала она с интересом разглядывала людей и дома, подмечая смену декораций. Изголодавшееся за месяцы вынужденного затворничества сознание жадно впитывало подробности чужой жизни, стараясь в мелочах отыскать доброе предзнаменование грядущих перемен. Чем дальше от окраин, тем ярче становились краски и опрятней лавки. Реже попадались изможденные мамашам с сопливыми младенцами на руках и угрюмые, оборванные мужики, провожавшие путницу мутным настороженным взглядом. Каждый квартал приобрел свое особенное лицо. Из кожевенных мастерских резко пахло сыромятной кожей, а золотистая стружка, покрывавшая мостовую и штабеля смолистых бревен, были красноречивее любых вывесок. Пресытившись впечатлениями, Анна устало радовалась скудности своего добра с каждым шагом все ощутимее оттягивавшего руки. Она уже несколько раз спрашивала дорогу, но город изменился до неузнаваемости и женщина начала испытывать неподдельную тревогу, опасаясь заблудиться. Поэтому, увидев на перекрестке знакомый фонтанчик, облегченно вздохнула, направившись к третьему от угла дому. Чисто выметенные ступени и начищенная до блеска медная ручка придали ей уверенности. Питер Доув всегда отличался основательностью, твердой рукой направляя на истинный путь свое многочисленное семейство. Именно под его кровом она надеялась обрести, нет, не счастье или покой, но хотя бы скромный уголок, защищенный от кошмаров одинокой старости. Одернув платье и пригладив волосы, Анна постучала, стараясь представить, как годы сказались на характере ее деверя. За дверью послышались шаркающие шаги, и на пороге возник сморщенный старичок.
  - Здравствуйте. - Женщина со стыдом отметила жалобные нотки в своем голосе. - Я бы хотела видеть Питера Доув.
  - Ась...? - старик приложил ладошку к оттопыренному уху.
  - Питера Доув! Скажите, что приехала Анна!
  - Кроу? - закивал похожий на сонную летучую мышь страж, - Нету таких.
  - Да нет же, Доув! Питер Доув! Стряпчий! - крикнула Анна, - Я его родственница.
  - Стряпчий Доув?- снова затряс головой старик, - Так нет его, съехал.
  - Как съехал? - потерянно прошептала женщина, - Он же писал. Вот... - Торопливо вынула из-за корсажа листок. - Каретный переулок...
  Старик равнодушно взглянул на бумагу в ее руке.
  - Нету! Съехал! Давно уж. Еще весной.
  - Весной? - машинально повторила Анна. - Но куда?
  - Да кто ж его знает? - донеслось до нее в щелочку затворяемой двери.
  Несколько минут Анна просто стояла, комкая ставшее бесполезным письмо. Потом подхватила вещи и с отчаянной решительностью двинулась вдоль улочки. Но ни лавочник, ни прислуга харчевни, ни живущие по соседству обыватели не смогли ответить на ее вопросы. Наконец, уже в сумерках она побрела прочь.
  
  Утро застало ее за невеселым занятием. Поджав ноги и нахмурив лоб, Анна сидела на постели, критически изучая разложенную на одеяле наличность. После оплаты долгов от продажи дома осталось совсем ничего. Если найти жилье подешевле... женщина обвела взглядом крохотную пыльную комнатку... денег должно хватить месяца на два. А потом? Она вытащила со дна саквояжа шкатулку и, немного помедлив, откинула крышку. На вытертом бархате лежали осколки былого. Мужское обручальное кольцо из тусклого красного золота, изумрудная подвеска на тонкой, будто паутинка цепочке, бирюзовый браслет со сломанной застежкой и массивный, почерневший от времени серебряный перстень-печатка. Положив его на ладонь, Анна кончиком платка попыталась вернуть прежний блеск геральдическим химерам. С улицы доносились голоса и грохот проезжающих повозок. Солнце все смелее заглядывало в комнату, а женщина с упрямым ожесточением терла кольцо оставлявшее на ткани угольно-черный след. Казалось, что от этого зависит ее жизнь, но когда серебро замерцало холодным светом, она швырнула перстень обратно в шкатулку и, скорчившись на постели, разразилась слезами. А, выплакавшись до изнеможения и икоты, вдруг расправила плечи. Спустя час только покрасневшие глаза могли выдать овладевшее ею отчаянье. Но кто станет присматриваться? Платье и башмаки были тщательно вычищены, волосы аккуратно убраны под шляпку с жемчужно-серыми лентами, немного оживлявшими строгий вдовий наряд. Затолкав сумку и саквояж поглубже под кровать, как будто это могло уберечь их от грабителя, Анна спустилась по скрипучей лестнице в гостиную. Хозяйка пансиона встретила постоялицу кислой миной.
  - Долго ж вы спите, милочка. Я ведь предупреждала, что завтрак у нас в семь, а нынче почти полдень.
  До полудня было еще далеко, но Анна не хотела спорить. Ей вообще не хотелось говорить или двигаться, и этот мелкий инцидент чуть было не разрушил отвоеванные у тоскливой апатии победы. Анна застыла борясь с желанием забиться обратно в убогую каморку не испытывая больше судьбу прекрасно проявившую в последние годы свой злобный нрав. Вид окаменевшей постоялицы странно подействовал на хозяйку и она, скрипнув зубами, выдавила явно непривычную фразу.
  - Впрочем, чайник еще не остыл и к тостам найдется немного масла.
  Анна съела все до последней крошки, медленно выпила безвкусный чай, оттягивая насколько возможно свой следующий шаг.
  - Госпожа Ларч, - окликнула она заглянувшую из кухни хозяйку. - Может быть, вы подскажете, где я могла бы подыскать себе работу?
  - Работу? - хозяйка с подозрением уставилась на нее, но потом, вспомнив, что вчера вечером взяла с этой растерянной и усталой незнакомки плату вперед за целую неделю, немного смягчилась.
  - Вы что же, милочка, приехали в столицу искать работу? Право слово не вовремя. Поговаривают, что скоро опять начнется война. От таких слухов всегда только беда: цены лезут под самые небеса, а народец с окраин стремится в столицу. Будто у нас будет спокойней?
  Анна пожала плечами.
  - А что вы делать умеете? - госпожа Ларч прищурила водянистые глаза. - На прислугу вы вроде не похожи. Платье уж больно добротное. Наверное, ткань дорогая? - Она даже протянула руку, будто хотела проверить свое предположение на ощупь.
  - Я могла бы занять место гувернантки, - задумчиво произнесла Анна, - или компаньонки.
  - Ну, этого в нашем районе можете не искать. Тут народ простой. Вот кухарка другое дело. Хорошую кухарку нынче днем с огнем не найдешь. Вы, милочка, готовить умеете? Только сразу скажу - деньги не большие. Да все ж лучше, чем ничего.
  Хищное выражение костлявого лица заставило Анну вздрогнуть, отрицательно покачав головой.
  - Жаль... - хозяйка пансиона неохотно отказалась от мысли получить дешевую помощницу. - Только без рекомендаций хорошего места вам не найти, дорогуша. Так что, подумайте.
  - Спасибо, я подумаю, - искренне поблагодарила за невольную подсказку Анна. - А сейчас, не могли бы вы дать мне бумагу и перо?
  Вернувшись к себе в комнатку, она достала из шкатулки серебряный перстень и, пристроившись у окна, стала составлять рекомендацию, тщательно обдумывая каждое написанное слово. Капелька чернил на кольцо, чтобы сделать оттиск рядом с витиеватой подписью, довершила дело. Сжимавшие заостренный щит химеры придали листку дешевой серой бумаги немного более солидный вид.
  
  - Увы...
  Анна содрогнулась, подумав, что если еще раз услышит это короткое слово, то не сможет сдержать крик.
  - Мне нечего вам предложить. Попробуйте дать объявление в газету. Обычно я не даю таких советов, ведь это вредит делу. Но сейчас у меня действительно нет для вас работы и, вряд ли что-нибудь появится в ближайшее время.
  Владелица агентства по найму поднялась из-за стола, показывая тем самым, что разговор окончен.
  - Прошу вас, - Анна сжала кулаки, стараясь сдержать нервную дрожь. - Я согласна на любую работу.
  - Но, в вашей рекомендации идет речь...
  - Забудьте о ней. За прошедший месяц я поняла, что от нее мало проку. Я обошла город вдоль и поперек, дважды давала объявление - все тщетно. Мои знания никому не нужны, но может кому-то понадобятся мои руки. Я, конечно, не говорю о черной работе, хотя во время болезни мужа мне пришлось быть и прачкой и сиделкой. Поверьте, я хорошо готовлю и немного умею шить.
  -Я... - Анна опустила голову, расставаясь с остатками гордости. - Мне очень нужны деньги. Еще немного и я соглашусь мыть полы в харчевне.
  - Зачем же так мрачно, - после продолжительного молчания проворковала ее собеседница и снова сделала паузу.
  - Возможно, я сумею вам помочь. Место, о котором идет речь, не совсем обычно. Нужна женщина средних лет не обремененная семейными заботами и не склонная к излишнему любопытству. Учтите - другой прислуги в этом доме нет, поэтому вам придется делать все, начиная с уборки и заканчивая счетами. Думаю, с последним, у вас не возникнет проблем?
  - Конечно.
  - Что ж, надеюсь, вас не смутит и то, что хозяин - человек, мягко говоря, со странностями?
  Анна удивленно приподняла брови.
  - О, не пугайтесь. Я только хочу избежать недоразумений. Вы ведь не склонны к излишним суевериям?
  - Такое впечатление, что мне предлагают место экономки дьявола, - не сдержавшись, пробормотала Анна.
  - Ничего подобного я не говорила, - сухо отчеканила владелица агентства.
  
  Дом находился в конце улицы выходившей к самой реке. Когда-то здесь был причал, но река, изменив русло, обмелела и теперь у гранитных столбов покачивались на волнах лишь две - три рыбацкие плоскодонки. Берег густо зарос камышом, почти скрывшим от глаз водную гладь. Почерневший от сырости фасад дома производил мрачное впечатление, а облупленные ставни на окнах, скорее всего не отворялись уже много лет. Высокая стена надежно защищала от любопытства прохожих внутренний двор. Впрочем, подобная мера была явно излишней, ведь на противоположной стороне улицы раскинулся заросший бурьяном пустырь, а соседние дома казались нежилыми и заброшенными. Успев проникнуться угрюмой атмосферой здешних мест, Анна нетвердой рукой взялась за дверной молоток, выполненный в виде когтистой птичьей лапы. Звук получился неожиданно громким, ей даже показалось, что она слышит эхо, прокатившееся по пустым комнатам. Если бы у нее был выбор, она сбежала бы отсюда, не задумываясь. Но, увы... Собравшись с духом женщина постучала второй, потом третий раз и испуганно отпрянула, от рывком распахнувшейся двери.
  - Да, какого демона! - ставший на пороге юноша вонзил в нее разъяренный взгляд но, заметив, как она побледнела, сменил гнев на милость. - Чего вам угодно?
  В руке он сжимал окровавленную бритву, а по подбородку стекала тонкая темная струйка.
  - Что вам угодно, дражайшая? - снова спросил молодой человек и раздраженно добавил, вытирая со скулы мыльную пену. - Я из-за вашего грохота чуть себе горло не перерезал.
  - Простите, - наконец обрела голос Анна. - Надеюсь, рана не смертельна?
  И, покраснела от собственной дерзости.
  Юноша хмыкнул, оценивая ее с ног до головы.
  - Шутите? - и вкрадчиво добавил - А, ведь могу разозлиться.
  Анна смутно почувствовала таящуюся в этих словах угрозу и окончательно растерявшись, молча протянула записку из агентства. Не дождавшийся должной реакции молодой человек действительно разозлился.
  - Что это? - брезгливо проворчал он, принимая листок.
  - А...! Так ты служанка!? - спустя мгновение он рассматривал женщину с таким любопытством, будто только сейчас заметил ее присутствие. - Ну, входи, если так.
  Анна переступила порог, стараясь разобраться в своих ощущениях. Эффект неожиданности миновал. Теперь она видела перед собой хорошо одетого, симпатичного молодого человека, почти мальчика, с ясными, хоть и не лишенными лукавства карими глазами. Цветущий вид которого, как-то не вязался с мрачным обликом дома. Послушно проследовав за ним через темный холл, она оказалась в библиотеке. Оставив ее стоять посреди комнаты погруженной в тусклый, сырой полумрак и не затрудняясь какими бы то ни было объяснениями, юноша вышел, а Анна снова занервничала. Она могла поклясться, что кроме нее и молодого человека здесь нет ни души. Неужели, он и есть тот пресловутый господин Хейл, вызывавший почти суеверный трепет у чопорной владелицы агентства? Анна обвела взглядом библиотеку, признавая что, несмотря на сквозняки и отдающую плесенью сырость, комната не лишена своеобразного очарования. Книжные шкафы, поднимались от пола, до перечеркнутого дубовыми балками полтолка, источая таинственный аромат кожаных переплетов и пожелтевшей от времени бумаги. К этому запаху примешивалась отчетливая резкая нотка и, осмотревшись, Анна заметила на каминной полке трубку с длинным янтарным мундштуком. Небрежно брошенный в кресло плед и оброненная на ковер раскрытая книга, создавали иллюзию присутствия хозяина, вот только слой пыли, покрывавшей столешницу и серебристая вязь паутины, протянувшаяся от бронзовой люстры к карнизу, говорили об ином. Устав стоять без дела, женщина, наконец, решилась на некоторую вольность. Подойдя к одному из окон, она раздвинула шторы, впустив солнечный свет тут же образовавший на полу золотые лужицы.
  - Вижу, ты освоилась, - насмешливо окликнул ее юноша. Он успел смыть с лица остатки мыльной пены и накинуть шелковый халат, перетянутый в талии украшенным кистями поясом. Насыщенный, ярко-желтый цвет наряда только подчеркнул едва ли преодоленный щеголем двадцатилетний рубеж. Анна попыталась представить его коротающим ночь за книгой и почему-то не смогла. Нарисованный воображением образ седовласого хозяина библиотеки неторопливо раскуривавшего янтарную трубку упрямо не желал растворяться в реальности. Ее предупреждали о странностях, но этот розовощекий мальчишка, с важным видом усевшийся за заваленный бумагами стол, был скорее смешон.
  - Итак, ты хочешь получить работу? - Жест, которым он соединил кончики пальцев, отдавал склонностью к театральным эффектам. - Учти, я очень строгий ...
  Громкий стук во входную дверь прервал его на полуслове. Юноша подпрыгнул, вмиг утратив всю свою важность и, чертыхнувшись, побежал открывать. Анна, не раздумывая, последовала за ним.
  Ей показалось, что вместе с гостьей в дом ворвался порыв ветра, пронизанного ароматом цветов. Откинув с лица вуаль, женщина вопросительно подняла брови.
  - Майк, неужели он еще не вернулся?
  - Увы, леди Галахер, - молодой человек торопливо подал оброненную гостьей перчатку.
  - Это невыносимо! - с чувством выдохнула леди и вдруг засмеялась, ткнув пальчиком ему в грудь. - Майк, проказник. Ты похож на канарейку в этом наряде. Ну-ка повернись, хочу тебя рассмотреть.
  Удовлетворив любопытство, она снова погрустнела.
  - Ах, Майк, когда же он приедет?
  - Да, не раньше конца месяца, - хмуро выдавил юноша и мстительно добавил, - А может и того позже.
  Леди зябко повела плечами.
  - Без Хейла этот дом похож на склеп. Сообщи, когда он вернется. Слышишь?! Как только переступит порог.
  И опустив вуаль, упорхнула к ожидавшему ее экипажу. Подождав, пока экипаж отъедет, Майк пинком закрыл дверь. Анна наблюдала за ним. Происшествие расставило все на свои места. Сначала она хотела тихонько вернуться в библиотеку, но раздумала, оставшись там, где стояла и потому увидела, как смятый халат полетел на пол.
  - Зачем же портить хорошую вещь? - с мягким упреком спросила она, подойдя ближе. - Леди просто не разглядела, как следует, ведь здесь так темно.
  Резко обернувшись на ее голос, молодой человек покраснел до корней волос.
  - Мы не успели представиться, - не давая ему опомниться, продолжила Анна. - Я - мистрис Доув.
  - Майк Рейвен, - мрачно проворчал юноша.
  - Рейвен? Но в агентстве сказали, что имя хозяина дома... - Анна намеренно сделала паузу, поддавшись беззлобному желанию проучить шутника.
  - Хозяин вернется через две недели, - окончательно сдался ее новый знакомый. - Я секретарь и камердинер господина Хейла.
  Игра закончилась. От перспективы провести еще несколько дней в тоскливом ожидании нищеты у женщины заныло сердце.
  - Что ж, тогда мне, наверное, следует зайти позднее? - В ее глоссе прозвучало такое разочарование, что молодой человек немного воспрянул духом.
  - Можете оставаться. Хозяин дал четкие указания.
  - Каковы эти указания, господин Рейвен? - вежливо поинтересовалась Анна, отметив, что, свалившись с пьедестала, мальчишка отказался от фамильярного 'ты'.
  - Приказано показать вам дом и ничего не трогать! - с неожиданной злостью выпалил тот, демонстративно скрестив на груди руки.
  Женщина невольно улыбнулась, прекрасно поняв, к кому относилась заключительная часть оставленного хозяином распоряжения. Увы, запертая в тесные рамки чужой воли дерзкая молодость уже созрела для бунта.
  - Совсем ничего? - заговорщицки подмигнула Анна. - Может быть, все-таки стоит нарушить приказ и приготовить обед?
  
  Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Заносчивый господин Рейвен таял так же быстро как масло на горячих блинчиках и к десерту напротив нее сидел...
  - Майк. Просто, Майк, мистрис Доув. К чему лишние сложности.
  'О, лишние нам совершенно ни к чему, тут бы с обязательными разобраться', - прикрывая улыбкой беспокойство, думала Анна. Дом оказался громадным и совершенно запущенным. В пустых кладовых хозяйничали мыши, на полках буфета цвела махровая плесень, а в леднике вместо мяса лежала кучка костей.
  - У вас есть собака?
  - Нет, - искренне удивился Майк.
  После обеда юноша пребывал в благостном настроении и охотно бродил за Анной по всему дому.
  - Придется завести, - вздохнула женщина, вытирая руки передником, - Или сменить мясника, что обойдется куда дороже.
  - Ха! - мальчишка презрительно фыркнул, - Да они в очередь встанут, чтоб услужить хозяину.
  - Ой, ли?! - в тон ему хмыкнула Анна и тут же с визгом отпрянула от бельевого шкафа. Потревоженное ею мышиное семейство горохом посыпалось с полок и без лишней спешки разбежалось по темным углам.
  - Вот, пакость! - Анна в сердцах хлопнула дверцей, - Не дом, а мышиное королевство!
  - Вы боитесь мышей? - мурлыкнул Майк.
  - Только тех, что пытаются отоптать мне ноги.
  Мальчишка понимающе закивал, судя по хитрому блеску глаз уже придумав какую-то шалость. Пусть. Мышей Анна действительно не боялась, но разочаровывать шутника не спешила, рассуждая по принципу: предупрежден - значит вооружен. А взвизгнуть пару раз для укрепления только завязавшихся доверительных отношений ей не трудно.
  - Майк, мне нужна ваша помощь, - очень серьезно попросила она, все же пытаясь направить юношеский пыл в благое русло, - Раздобудьте кошку. Не благородных кровей домашнюю лентяйку и не бродячую замарашку, а солидную купеческую кошку из торгового квартала.
  - Кошку? Да, хоть дюжину! Правда хозяин не разрешит.
  - Ну, дюжину и я бы...
  - Да ни одной не разрешит. Ни кошки, ни собаки, ни другой живности.
  - Почему?
  - Потому как лишняя привязанность сковывает сознание! - важно изрек юноша, явно цитируя своего господина. За время их короткого знакомства Анна насчитала уже с десяток подобных перлов мудрости, и образ загадочного господина Хейла постепенно обрастал довольно мрачными подробностями.
  Нелюдимый и скрытный до патологии он одну за другой уволил четырех ее предшественниц лишь за то: 'что глупые бабы много болтали, сплетничая по соседям'. Как можно выкроить время для сплетен, в одиночку обслуживая дом из десяти комнат, Анна представляла с трудом. Но никакой дополнительной прислуги не предполагалось, так как 'преданность одного человека еще можно купить, а вот двое, рано или поздно начнут завидовать друг другу и продадут хозяина за пару медяков, исключительно по зловредности натуры'.
  Впрочем, платил господин Хейл действительно щедро. В кошельке, который Майк демонстративно бросил на кухонный стол, оказалась сумма месячного содержания небогатой семьи. Правда серебряные монетки не побегут мыть окна и вытирать пол, и Анна горько вздохнула, разбирая очередную свалку. Стойкий мышиный запах преследовал ее попятам а, обнаружив изгрызенную в карнавальное конфетти книгу, женщина не выдержала.
  - Выбирайте, господин Рейвен, или пироги с серыми мышками, при таком их засилье я не гарантирую, что какая-нибудь не свалится в кастрюлю или не попробует на зуб ваш обед, или кошка в доме. Вы, кажется, говорили, что хозяин вернется недели через две?
  - Да может и позже, - лениво протянул Майк.
  - Что ж, лишняя привязанность за две недели не грозит. Вот, и решайте!
  - Ладно, будет вам кошка, - юноша сладко потянулся, - Только завтра. Устал я, в сон клонит.
  Анна же наоборот боялась, что вообще не сможет заснуть. Никогда! Объем предстоящей работы вызывал банальную панику и голос здравого смысла, твердивший о нищете и безысходности одинокой вдовы, звучал все глуше. Пыльные шторы, сырое белье, мутные стекла... В какой-то момент она ясно представила, как, схватив увесистый кошелек с серебром, бежит прочь из этого дома. Мысль была настолько яркой, что потребовалось изрядное усилие воли, дабы ее прогнать. Анна тряхнула головой, шагнула через порог еще одной полутемной комнаты и.... растеряла все мысли до единой.
  - Кабинет хозяина! - прекрасно рассчитав момент, гаркнул у нее над ухом Майк.
  Чего он ждал в ответ на свою выходку? Испуганного вскрика, обморока, сбивчивого бормотания молитв? Ни на что это у нее уже не было сил.
  Женщина оцепенела, переводя мечущийся взгляд с человеческих черепов на ряды колб и реторт, со старинной гравюры во всю стену, где порождения ночных кошмаров безумца терзали друг друга когтями и клыками на пентаграмму, мерцавшую потусторонним светом в центре пола.
  Сколько она так простояла, неизвестно. Разочарованно фыркнув, юноша распахнул бархатные шторы цвета бычьей крови, и стало еще хуже. Пентаграмма вспыхнула серебряными искрами, а из темного угла позади хозяйского кресла выступил скелет зверя, следя за Анной провалами глазниц.
  - Кто ваш хозяин?
  Звук собственного голоса показался ей чужим. Она и так знала ответ.
  - Он - алхимик! Великий адепт четырех стихий! Бессмертный Хейл!
  - Бессмертный... - не спросила, просто бездумно повторила за мальчишкой Анна.
  - Ему сто двадцать лет! - напыщенно воскликнул Майк и, выдержав театральную паузу, небрежно добавил: - Сущий пустяк, для того, кто раскрыл тайну эликсира Триждывеличайшего.
  Было что-то пугающе-гротескное в розовощеком миловидном юноше, хвастливо размахивающем руками на фоне скелетов и магических сосудов. Будто персонаж невинной детской сказки стащил у феи волшебную палочку и размахивает ею, не ведая о последствиях баловства.
  - Пойдемте отсюда, - тихо попросила Анна.
  Майк важно кивнул.
  - Конечно, не стоит здесь задерживаться, и будьте трижды осторожны, вытирая пыль с реторт. Одно неверное движение и... пуф!!! - он закатил глаза, - Дора, ну та, что была до вас, вообще в левое крыло старалась лишний раз не соваться, а к двери в подземелье не приближалась и на сотню шагов. Хозяин наложил на подземелье заклятье способное обратить в прах любого, даже меня.
  - Хорошо, - машинально согласилась с мудрым решением Доры новая служанка бессмертного колдуна.
  - Да, что ж тут хорошего! - истерично взвизгнул его секретарь и, пнув ножку стола, вылетел из кабинета.
  Анна тоже вышла, стараясь не смотреть по сторонам. Остаток дня она провела в состоянии нервного транса и не помнила, как оказалась в запертой изнутри на ключ комнатке второго этажа.
  Бежать! Не нужно ей ни серебра, ни крыши над головой, только бы оказаться подальше от этого странного и страшного места. Подхватив не разобранный саквояж и сумку, она присела на краешек постели, дожидаясь пока господин Рейвен ляжет спать.
  А ночью разразилась гроза. Первая дикая осенняя гроза с ледяным дождем шквалистым ветром и слепящими сполохами молний. Дом трещал под ударами стихии и женщина плакала размазывая по щекам слезы, и не находя в себе мужества покинуть комнату. Так и уснула, скорчившись в уголке кровати, прижимая вещи к груди.
  
  Злой шутник сказал, что утро мудрее вечера. О какой мудрости может идти речь, если беспокойная ночь отзывается ломотой во всем теле и головной болью? А сладко выспаться, когда мысли, даже во сне, бегут по замкнутому кругу в поисках несуществующего выхода, способен лишь безумец или маразматик. Анна вдруг вспомнила даму преклонных лет, которая, засыпая, успевала позабыть все на свете и тихо позавидовала старушке каждое утро встречавшей свою любимую горничную гневным криком: 'Ты что делаешь в моем доме, воровка?'
  В жизни же Анны Доув за ночь ничего не изменилось, разве что гроза улетела вместе с темнотой. Рассвет давно сменил перламутр на золото, и сквозь вымытые дождем окна, сияло солнце.
  В доме было тихо, наверное, господин Рейвен изволит почивать, юность любит понежиться в постели, решила Анна, быстро спускаясь по лестнице. Оставив вещи в уголке холла, она на минутку заглянула на кухню положить на видное место записку. Мальчик был по-своему добр к ней и заслужил хоть такую трусливую вежливость. Да, Анна собиралась трусливо бежать. Пусть не под покровом ночи, а при свете дня. Это было необходимо! За прожитые годы она поняла, что боится двух вещей: нищеты и фанатиков. А маги, колдуны или те, кто считал себя таковым, относились, по ее мнению, к худшей разновидности фанатиков. Два страха столкнувшись лицом к лицу, легли на чаши весов, и один проглотил, развеял другой. Больше не пугает нищета? Но человек должен чего-то бояться, иначе натворит такого, что.... Ох! И лелея последний свой выживший страх, Анна двинулась к входной двери.
  Со двора доносились детские голоса. Не успела женщина подумать: кто бы это мог быть, дверь распахнулась, и в ореоле солнечных лучей возник Майк Рейвен, в канареечно-желтом халате, держа в вытянутой руке шевелящийся и утробно воющий мешок.
  - Ваша кошка, мистрис Доув!
  Он перевернул мешок, вытряхнув добычу. Бело-рыже-разноцветная молния приземлилась на четыре лапы, прожогом рванув через холл на кухню. Грохот, звон, треск эхом отозвались по всему дому.
  - А, что у нас на завтрак? - беззаботно спросил юноша.
  - Омлет, - безукоризненно вежливо ответила Анна.
  
  Ей понадобилось один день и одна ночь чтобы смириться с судьбой, признав очередную прописную истину: человек может сколько угодно предполагать, принимать решения, строить планы, но располагают им высшие силы, наделенные весьма каверзным чувством юмора. И не важно, кого или что они выберут своим орудием.
  Когтистая бестия невообразимой расцветки устроила на кухне такой разгром, что даже Майк восхищено присвистнул, а Анна вздохнула. Свое залитое маслом и истоптанное грязными кошачьими лапами прощальное письмо она обнаружила на полу, быстренько отправив его в печь, все равно прочесть на нем что-либо было уже невозможно. Да и уйти сейчас было не с руки, так или иначе, кошка - ее идея. Женщина молча повязала передник и принялась за уборку.
  Майк сначала путался под ногами, злорадно рассуждая о том, какое полезное в хозяйстве животное принес в дом, потом нашел себе другое занятие.
  - Вот ты где! - воскликнул он, приседая на корточки.
  Перепуганная кошка забилась под шкаф, блестя оттуда глазищами.
  - Не трогай, пусть успокоится.
  - Ага, - сказал юноша и поскреб дверцу шкафа, - Кис, кис, кис...
  Анна как раз выносила черепки, когда раздался жуткий вопль. Майк сидел на полу, закрыв лицо ладонями, и перемежал площадную брань жалобными всхлипами.
  - Сволочь!!! Она меня изувечила! Прибью гадину!
  - Не нужно, прошу вас, - женщина искренне испугалась за бедное животное, - Она не виновата. Ну-ка, дайте взглянуть. Всего лишь царапина.
  Юноша недоверчиво скосил глаза к кончику исцарапанного носа и снова взвыл.
  - Тише, сейчас промоем, чтобы не распухло.
  - А-а-а!!! Да как я с распухшим носом на люди выйду?! Вот придет кто из клиентов...
  И словно по заказу дверной молоточек парадного входа выбил требовательную дробь.
  - Ну, идите, открывайте, я не пойду, - набычился Майк.
  - А вы ее не убьете? - нерешительно переступила с ноги на ногу Анна.
  - Кого? Эту...? - юноша ткнул пальцем в шкаф, - Чтоб меня потом хозяин со свету сжил? С паршивой кошкой сравнял? Да ни за что!
  Брови Анны от удивления поползли вверх, но в дверь забарабанили уже совсем нахально, и она вынуждена была отложить любопытство.
  Бойкая девица, явно камеристка или горничная знатной дамы уставилась на нее с претензией.
  - А где Майк?
  - Господин Рейвен очень занят. Что изволите ему передать?
  От ледяной вежливости девушка немного стушевалась.
  - Ну, это, скажите, Труди, пришла за каплями. У моей госпожи бессонница, а капли кончились, вот, - вскинула она подбородок.
  - Кончились? - Майк даже вскочил, - Да она целый пузырек за неделю вылакала. Лучше б гувернера или конюха...
  Он глянул на Анну и смущенно проглотил последнее слово, процедив сквозь зубы? - Вот дура!
  Окольными путями через столовую флакон синего стекла перекочевал в нужные руки. В обмен Анна получила золотую монетку, слегка опешив от подобной щедрости. Реакция же Майка, проворчавшего что-то о жадности клиентов, дала еще один повод для любопытства. Неужели в столице за валерьяновую настойку платят золотом? Или это вовсе не безвинная травяная смесь, а колдовское зелье?
  Только удовлетворить любопытство в этот сумасшедший день ей не дали. В дверь все время кто-то стучал. Доверенная прислуга из богатых домов, прячущая ливреи под широкими плащами, жуликоватые посильные из квартала красных фонарей, загорелые моряки с золотыми серьгами в ушах, дрожащая молодая женщина под густой вуалью... Всем требовалось почти одно и то же: капли от бессонницы, сердечные капли или просто 'тот эликсир, что и прошлый раз'. Майк изучал клиента в щелочку, потом бежал в хозяйский кабинет и возвращался с пузырьком синего, белого или черного стекла.
  - Венера вошла в пятый дом, да и полнолуние, - непонятно объяснил он это столпотворение запыхавшейся Анне.
  - Что ж ей в своем доме не сиделось! - сердито вздохнула женщина.
  Позабытый саквояж лежал в темном уголке холла. Анна замоталась до такой степени, что когда в дверь 'черного входа' робко постучала молочница, не только расплатилась по долгам своей предшественницы, а и четко оговорила заказ на месяц вперед.
  Была ли в том вина полнолуния или брошенный молочницей слух о том, что новая экономка колдуна платит по счетам, но следом пожаловали: зеленщица, прачка и мясник. Правда, толстощекий мясник чем-то насолил непоседливой Венере, потому как вместо усталой Анны нарвался на голодного Майка. Парная телячья вырезка, язык, почки и прочие деликатесы появились на кухонном столе буквально через час.
  - Хочу пирог с почками, - тут же заявил Майк.
  Анна равнодушно кивнула, она только что сняла в стирку белье и шторы со всех жилых комнат, по сравнению с чем, пирог был детской забавой и отдыхом для рук. Однако в глубине замороченного сознания промелькнула идея научить кошку команде: 'Фас!'
  
  О том, что собиралась сбежать, она вспомнила без сил лежа на кровати в своей комнатке. Полная луна заглядывала в не зашторенное окно, растворяя холодными лучами теплый огонек свечи. Где-то далеко, на другом берегу, колокол прозвонил девять раз. Не так и поздно - повечерье. Анна натянула одеяло до подбородка, предоставив усталости сражаться с беспокойством. Саквояж остался внизу, а в нем чистое белье и гребень. Придется спуститься, чтобы забрать его и... Уйти? Ночью?! За углом квартала сдаются комнаты, если постучать - откроют, а утром продать украшения, сесть в дилижанс, денег должно ненадолго хватить, жизнь в пригороде дешевле, чем в столице. А работа найдется, не важно какая, теперь уже совсем не важно. Можно кошачьим корнем торговать на вес золота. Анна сонно усмехнулась, вставать не хотелось совершенно, одеяло было таким уютным.
  И вдруг... Она инстинктивно по-детски нырнула под одеяло с головой и только потом поняла, что за дверью кто-то есть. Едва различимый шорох, дыхание... Как будто этого было мало - внизу завыло: глухо, словно сквозь толщу камня или запертую тяжелую дверь. Ту самую, что вела в подземелье. Память услужливо воскресила возбужденно-затравленные взгляды сегодняшних посетителей. Что было в тех разноцветных флаконах? Что может отпугнуть от вожделенного подземелья такого шустрого паренька, как Майк? Анна затаилась, прислушиваясь, стараясь логикой заглушить страх. В доме их двое - значит, по коридору прошел Майк, но он отправился спать еще на закате, даже свечу не взял. Доел пирог, зевнул и пошел к себе. С чего бы ему бродить на цыпочках и сопеть?
  Одеяло больше не казалось уютным, оно кололось и пахло пылью. Анна отбросила его, порывом сквозняка задув свечу. Это оказалось последней каплей.
  - Я даже спать здесь боюсь! - громко с вызовом воскликнула она и перестала бояться, наоборот разозлилась. Вокруг было тихо, никто не выл, не шуршал.
  Зажечь свечу, одеться, забрать вещи. Решила уходить - уходи! Подбодрила себя Анна отодвигая засов на входной двери. Дернула за ручку и попятилась...
  Закутанный в плащ с капюшоном силуэт стоял на пороге. Женщина выронила саквояж, отгородившись свечой от призрака у которого под капюшоном вместо лица притаилась тьма. Продолжая отступать, Анна вскрикнула, но с губ сорвался лишь хрип, а страшное существо шагнуло с улицы прямо на нее и завыло, хватая за руки.
  Точнее жалобно заскулило, цепко держась за подсвечник. Если бы свеча потухла Анна, пожалуй, впервые в жизни потеряла бы сознание от страха, но горячий воск на запястьях отрезвил лучше любого волшебного снадобья. Тьма под капюшоном превратилась в маску из черной ткани с неровными прорезями для глаз. В этих глазах блестели слезы. Из-под маски торчала бородка клинышком и напомаженные усы.
  - Я знаю, это грех, - причитал мужчина, не выпуская ее рук, - Я богобоязненный человек, но разве не худший грех дать угаснуть славному роду?
  - Какому роду? - все еще хрипло произнесла Анна.
  - Не скажу! - буркнул ночной гость и заскулил на прежней ноте: - Я знаю, магистр Хейл в отъезде, я ждал, но больше не могу! Все поставлено на карту, завтра венчание первая брачная ночь и я должен! А я не могу!!! Вы бы ее видели - страшна, как смертный грех. Я пытался себя заставить, молился, ходил в бордель... Вы не подумайте, я вполне дееспособен. У меня любовница... две... любовницы.
  - Да ладно уж, хватит подробностей, любезный, и так все ясно.
  Анна вздрогнула, оборачиваясь на голос. Оказывается, Майк давно стоял у нее за спиной, держа в одной руке непонятную железку, а в другой - зажженную свечу.
  - Мистрис, да отцепите вы его от себя и принесите из кабинета хозяина флакон. Красненький такой, между черепами стоит. А я покараулю гостя. Ночь все-таки, мало ли что...
  Он многозначительно ткнул железной трубкой в сторону мгновенно затихшего страдальца.
  Анна подчинилась не раздумывая. После произошедшего кабинет с пентаграммой и черепами показался ей тихой гаванью, где все понятно и знакомо.
  Красный флакон стоил две золотые монеты, а пяток серебра Майк сторговал лично себе за беспокойство.
  - Не сомневайтесь, любезный господин, эта тинктура и у мертвого поднимет.
  Услышав такое, Анна почувствовала, как щеки покрываются пятнами румянца, до нее, наконец, начал доходить смысл и причины сегодняшних визитов.
  Майк, судя по всему, тоже немного смутился и постарался выпроводить бормочущего жениха прочь.
  - Мистрис Доув, вы как? Не испугались? - спросил он, не глядя ей в глаза, но шкодливо ухмыляясь.
  - Нет, - женщина тряхнула головой, прогоняя навеянные призраком в маске образы и, стараясь сменить тему, спросила: - Майк, что это у тебя за игрушка?
  - Игрушка!? - юноша чуть не задохнулся от обиды, - Да это! Вот я сейчас покажу. Уши заткните.
  Он вышел на порог, нацелил железку в лунный диск и...
  Анна очнулась сидя на полу, абсолютно глухая и полностью уверенная, что с безоблачного ночного неба в глупого мальчишку ударила молния. От громового раската задребезжали стекла, а с потолка посыпалась штукатурка.
  - Здорово! Да? - проорал, окруженный клубами серого дыма Майк, потом выглянул за дверь и добавил: - Хотя, зря я поспешил, нужно было дать женишку дальше отъехать, боюсь, ему и тинктура теперь не поможет.
  - Что это было? - сглотнув, прошептала Анна.
  - Пуффер! - гордо ответил Майк, - Хозяин сам сделал. Такого и в королевской оружейной палате нет.
  - Мне нужно выпить вина, - сама себе сказала женщина.
  - А давайте лучше настойки, можжевеловой? Хозяин такую настойку делает - с одного глотка на небеса попасть можно. Особая тинктура.
  - Майк, дорогой, может, хватит на сегодня? - взмолилась, все еще сидя на полу, мистрис Доув и совершенно серьезно посетовала, непроизвольно копируя его манеру: - Да и не пустят нас туда. С таким-то хозяином.
  
  'Небесной можжевеловки' они все-таки отведали. Анна, едва пригубив, бросилась запивать ядреное зелье водой, Майк же лихо осушил стопку, после чего стал чрезвычайно разговорчив и передумал идти спать. Оплывали восковыми сосульками свечи, пугливо попискивали в кладовых мыши - осмелевшая кошка скользила бесшумной тенью по темным углам, Анна, чтобы дать выход разыгравшимся нервам месила тесто и усмехалась, слушая истории столичной жизни. А точнее, историю 'великолепного' Майка Рейвена. Юноша находился в том эгоистичном возрасте, когда мир воспринимается лишь обрамлением собственного Я. А, чужие, но такие привлекательные мысли и поступки легко меняют хозяина. Баронессы, графини, виконтессы толпами рыдали у него на груди, знатные сеньоры доверяли сердечные тайны, коллеги-конкуренты алхимики подстерегали с кинжалами и заклятьями, стараясь выведать тайну эликсира. Анна просеивала муку, так же стараясь просеять хвастливую болтовню и удовлетворить любопытство. Однако постепенно пришла к выводу, что Майк почти ничего не знает о своем господине или, не хочет говорить. Мальчик беззастенчиво приписывал себе знакомство с властьимущими, заимствовал суждения господина и несвойственное юности рассудочное презрение к человеческим слабостям, но сам магистр Хейл оставался в тени.
  Магистр объездил весь свет, побывав даже за горизонтом, где живут люди с песьими головами, он умеет читать мысли и предсказывает будущее, он овладел тайной философского камня...
  - Только об этом не стоит болтать, - спохватился Майк, - иначе быстро окажешься в королевском дворце.
  - А разве это плохо? Я слышала, король очень благоволит философам.
  - Да, уж благоволит - одного четвертовал, двоих повесил, - мрачно покачал головой юноша. - Нет, мы уж лучше тут, подальше от придворных склок. Эти расфуфыренные прощелыги так и норовят забесплатно все получить и грызутся между собой похлеще пауков в банке. Один умник к хозяину накануне отъезда подкатывал. Посыльных засылал - мол, великую честь оказываю, служить мне будешь. Хозяин их с честью и послал к демонам. Да, видно не дошло - ночью убийцы явились.
  Анна охнула, смяв только вылепленную булочку.
  - Ох, и разозлился хозяин, - весело продолжал Майк. - Вещи собраны, лошади готовы, а тут эти в дверь ломятся.
  - И, что?
  - Да, ничего, хозяин уехал, а мне убирать пришлось. Тяжелые заразы, еле до реки дотащил.
  - Господи, Майк! - женщина всплеснула руками.
  - Да, не бойтесь вы, мистрис Доув, - поспешил утешить ее юноша. - Того вельможу уже тайная канцелярия давно прибрала. Исчез, будто и не было. Мне вот даже имя не велено называть. Хозяин от дворца осторонь держится, но под крылом лорда-канцлера спокойней. Вельможа по-молодости лет в делах столичных не разобрался, вот и влип.
  'А ты, по-зрелости обо всех этих ужасах так легко говоришь!' - хотела воскликнуть Анна, но промолчала, натолкнувшись на прозрачно-невинный взгляд.
  - Майк, - наконец спросила она, - но разве тебе самому не страшно? Как же вы справились с теми людьми?
  - Да, чего бояться? - почему-то смутился Майк. Поковырял пальцем столешницу и нехотя выдавил: - Если честно, я наверху был, услышал грохот, крики... Пока прибежал, все уже кончилось. Не знаю, чем он их положил. Заклятьем, наверное...
  Анна вздрогнула, почувствовав, как холодок потек по спине.
  - Неужели, он действительно может?
  - А то! Он все может.
  Юноша хитро подмигнул Анне.
  - Я ему и служу, потому что у него вся столица вот где, - мальчишка крепко стиснул пальцы в кулак.
  - Власть она не в золоте или титуле, она в человеческих слабостях
  Он снова цитировал чужие слова, но в этот раз вкладывал в них одному ему понятный и почему-то очень неприятный Анне смысл. - И пока я не научусь...
  - Или пока он не превратит тебя в кошку, - не выдержав, перебила она его. - Ты же сам говорил: 'если трону кошку - сравняет с ней'.
  - Да, я не в том смысле говорил, - выйдя из ступора, хихикнул Майк. - Насмешками заклюет это точно. Причем так, что и жить не захочется. Хозяин считает, что драться можно с равным, а если ударил женщину или пнул собаку - значит и сам такой.
  - Очень правильный взгляд у твоего хозяина, - соглашаясь, кивнула Анна.
  - У моего? Так вы, мистрис Доув, тоже сбежите? Эх, зря я языком болтал! - хлопнул по столу Майк. - Жаль, мне ваша стряпня понравилась, да и не пугливая вы вроде.
  Будто подслушав их разговор, из кладовой вынырнула кошка и уселась напротив Анны, щуря зеленые глаза, между усов у нее свисал мышиный хвост.
  Анна задумчиво рисовала по рассыпанной муке пальцем, принимая решение. Кошка не выдержала, выписала восьмерку, ласкаясь к ногам, и положила прямо на башмачок женщины дохлую мышь. 'А мне здесь нравится' - сверкнули зеленые глаза.
  Наблюдавший за сценой Майк, затаил дыхание, ожидая истеричного визга, но Анна наклонилась, почесала охотницу за ушком и осторожно стряхнув с башмака подношение сказала:
  - Пожалуй, я останусь...
  'Я собиралась стать приживалкой у скупого стряпчего ни разу, не навестившего умирающего брата, так почему бы не попробовать пожить в доме старого колдуна, который недолюбливает придворные склоки, торгует приворотным зельем и не разрешает обижать слабых?' - мысленно добавила она, улыбнувшись просиявшему Майку.
  - Но с одним условием: ночью мы будем спать!
  
  Дни пролетали быстро, а ночи вовсе незаметно. Пугающие звуки или визитеры больше не нарушали ночной покой, и Анна про себя решила, что волшебная сила, стерегущая тайны дома на берегу реки приняла условия сделки. Женщина засыпала, едва коснувшись головой подушки, а вставала с ощущением свежести и приятного возбуждения. Только тот, кому есть, что забыть, знает цену сна без сновидений. Кошмары унылого прошлого и туманного будущего не прятались под подушкой, и за такой подарок Анна готова была мыть, чистить, скоблить, не покладая рук.
  Комнаты, одна за другой, приобретали опрятный, жилой вид: засиял натертый воском дубовый пол, пропаренные прачкой шторы тяжелыми складками обрамляли кристально-прозрачные окна, в буфете под слоем пыли обнаружилась восхитительная фаянсовая посуда, а уж на изящные вазы и столовую мелочь типа двузубых серебряных вилок Анна вообще не могла налюбоваться.
  Но главной ее слабостью стала библиотека. Неподъемные рукописные трактаты по философии, риторике, военному делу, богато иллюстрированные книги о реальных и мифических существах, целые полки с пухлыми томами гербариев, астрономические и географические карты - Анна готова была часами бережно перелистывать хрустящие страницы. Потом, поняв, что может застрять здесь на всю жизнь, сделала библиотеку этаким десертом, возвращаясь туда каждый день перед сном, якобы полить хризантему, специально посаженную в горшок на подоконнике.
  Даже жуткий кабинет хозяина поделился волнующей тайной.
  Впрочем, тут ей на помощь пришла Паулина - так Майк нарек царапучую кошку, уверенно обживавшую дом.
  - Ну, точно, Паулина, - сказал он, потирая очередную царапину, и пояснил: - Есть у меня одна знакомая, так тоже, чуть что, когти выпускает. Навестить ее что ли?
  Нахалка в первый же день проникла в кабинет, смахнула с полки драгоценные разноцветные флаконы и разлеглась в центре пентаграммы, игриво помахивая хвостом. К счастью толстое стекло не пострадало от падения на ковер, но и у Анны не осталось оправданий.
  - Раз, ты не боишься, то и я смогу, - вздохнула женщина и неблагодарно замахнулась тряпкой: - Брысь отсюда!
  Позже, вытирая дрожащей рукой, пыль с черепов, Анна заметила книгу в кожаном переплете. Если бы она знала о магических гримуарах, сбежала бы оставив паукам плести свое кружево. Но неведение сыграло на пару с любопытством, и женщина раскрыла ощетинившийся закладками том.
  'Искусство врачевания' покорило ее непривычно здравым подходом к человеческому телу, никаких туманных отсылок к божественной сути вещей, никаких проклятий - только четкие описания причин и следствий. Анна долго просидела, перечитывая главу легочных болезней, сглотнула ставший поперек горла комок непролитых слез, положила книгу на место и больше не прикасалась к ней.
  Однако с этого момента кабинет вдруг предстал в ином свете: все эти хрустальные шары и скелеты показались умело расставленными декорациями. Душа хозяина таилась не в них, а в торопливых пометках на полях книги. Анна улыбнулась, четко увидев в кресле седобородого старика с умными глазами и язвительной усмешкой на сухих губах.
  'Люди видят лишь то, что хотят'
  - Вы правы, магистр, - ответила призраку Анна. - Очень во многом правы. Надеюсь, мы сможем найти общий язык, и я еще полистаю ваши книги.
  В кабинете она навела идеальный порядок.
  
  Нельзя сказать, что жизнь дома у реки напоминала безоблачную идиллию. Визитеры приносили на порог не только эхо плотских утех, но и шокирующие последствия. Нет, никто не оставил под дверью хнычущего младенца, хотя Анна менее нервно восприняла бы плод адюльтера, чем безумца с проваленным носом, который чуть не задушил Майка у нее на глазах. Если бы не 'пуффер', которым она изо всех сил стукнула нападавшего по голове, юному господину Рейвену, по его собственному выражению: 'пришел бы полный трындец!'.
  Майк практически искупался в можжевеловке, трясущимися губами рассказывая о 'галльской болезни', а совершенно не религиозная Анна прошептала молитву узнав, что обезображенный безумец - муж и отец многочисленного семейства.
  Лики Венеры от смешных до уродливых проходили перед ней, заставляя по-новому оценивать отношения мужчин и женщин.
  Майку же все было как с гуся вода, он, смеясь, комментировал столичные сплетни, умудряясь быть в курсе происходящего за плотными занавесями чужих альковов. Веселиться юный эгоист перестал, когда закончились золотоносные флаконы.
  - Он меня убьет, - уныло произнес Майк однажды утром, глядя на пустую полку в кабинете хозяина.
  - Почему? - не поняла Анна.
  - А... - отмахнулся юноша, и спрятался у себя в комнате. Дверь парадного входа с тех пор оставалась запертой, как и ставни выходивших на улицу окон. Клиенты уходили 'не солоно хлебавши'.
  Анна пожала плечами, восприняв это как добрый знак - наконец, никто не мешал ей прибраться в холле.
  
  До приезда хозяина оставалось три дня, домашняя работа вошла в накатанную колею и Анна решила немного себя побаловать. Идея принять горячую ванну не оставляла ее с тех пор, как она увидела огромную деревянную бадью. Майк, пыхтя, выкатил 'сосуд для омовений' из спальни магистра, мол, мешает ему разбирать гардероб, и злорадно пнул ногой.
  Он искренне не понимал пристрастия хозяина к мытью, жалуясь, что летом его бедного заставляли обливаться ледяной водой прямо во дворе у колодца, а зимой насильно замачивали в этом самом сосуде.
  - И главное, не могу ни рукой, ни ногой пошевелить, пару раз чуть не захлебнулся!
  Анна кивала, пряча улыбку. Она готова была отдать половину жалования за возможность понежиться в теплой воде. Увы, частые омовения считались вредными и противными человеческой природе. Хотя Анна с детства считала иначе - во взрослой жизни женщине чаще всего доставались: кувшин, таз и крохотная губка.
  В общем, от посягательств на ванну магистра ее удерживало только присутствие мужчины в доме. Пусть Майк, по сути, болтливый мальчишка, из невинного возраста он давно вышел и от мысли, что этот шутник будет бродить неподалеку, ей становилось неловко.
  Решение предложил сам господин Рейвен.
  - Мистрис Доув, - невнятно пробормотал он, закусывая обед творожным печеньем.- Я сегодня ночевать не приду. Вы как, не побоитесь одна?
  Анна уже открыла рот сказать: 'нет, не побоюсь', и вовремя спохватилась. Вот он счастливый случай! Отпускать мальчишку, явно собравшегося на амурные подвиги, просто так, было бы глупо, нужно что-то получить взамен. Например, ванну - попросить прикатить бадью на кухню и натаскать воды. Анна мысленно потерла руки, предвкушая удовольствие одинокого вечера.
  - Не знаю, Майк, после того, как кто-то сопел и топал у меня под дверью, оставаться на ночь одной...
  - Это когда? - неожиданно встрепенулся Майк.
  Анна уже пожалела о сказанном, но честно поведала о давних ночных шорохах и о грязных следах на подоконнике столовой, обнаруженных ею день спустя. Она ожидала очередного хвастливого фырканья или шутливой истории об озабоченном клиенте. Но, Майк испугался, глаза у него стали размером с две плошки. Юноша сорвался с места, а вернулся, нервно ероша волосы.
  - Демон меня раздери! Только один человек, мистрис Доув, мог решиться шарить у нас.
  Анна попыталась перевести все в шутку.
  - Майк, уже на моей памяти сюда вламывались, кто попало.
  - То, другое дело, поверьте, дальше холла они бы не прошли и точно не уцелели бы, сунься в подвал, а там кто-то был - у самой двери пыль стерта.
  - Я тоже повсюду вытираю пыль и ничего, слава Богу, не случилось. Если хочешь испугать - не старайся, без тебя найдутся желающие довести меня до икоты.
  - Да, очень мне нужно вас пугать, - обиделся Майк, выдав прочувствованную речь о магических заслонах хозяина, судя по всему безошибочно отличавших служанку с тряпкой от наглого вора.
  Анна очень хотела принять ванну, и ей было наплевать на всех столичных и приезжих воров вместе взятых. А Майк хотел пойти на свидание. Ничего удивительного, что эти двое быстро договорились.
  Перед закатом они, на всякий случай, обошли весь дом, заглядывая в темные углы, заодно нашли кошку, которой завтра предстояло отправиться восвояси, крепко заперли ставни и двери. Для большей уверенности, хотя Анна пыталась протестовать, юноша зарядил пуффер показав, как его держать и на какой рычаг нажимать, чтобы любому отбить всякое желание лезть, куда не звали. И, наконец, Анна осталась одна....
  
  Тихо потрескивали поленья в плите, пузатый чайник пел ворчливую песенку, сытая кошка умывалась, тщательно вылизывая пятнистую шерстку. Женщина наблюдала за ней сквозь полуопущенные ресницы, наслаждаясь каждым мгновением. На уголке стола ее ждал изящно сервированный поздний ужин с бокалом вина, полная вазочка печенья и книга о далеких таинственных странах - маленький кусочек счастья. Но это потом, а сейчас теплая вода ласкала тело, навевая сон. Наверное, Анна задремала, свернувшись калачиком в ванной, потому что ей приснился ветер. Он ворвался в дом, сердито хлопнув дверью и едва не задув свечу, резко коснулся разгоряченной щеки, принеся с собой запах дождя. Анна выпрямилась, расплескав по полу воду. Вокруг было тихо, язычок свечи чуть заметно трепетал, отражаясь в начищенной посуде, только кошка спрыгнула с облюбованного табурета и спряталась под стол.
  - Никого здесь нет! - прошептала женщина, обхватив себя руками, чтобы сдержать нахлынувший страх. Дом ответил насмешливой тишиной, а кошка выглянула из-под стола, недоверчиво поводя ушами.
  - Никого, только ты и я, - уже громче сказала женщина, напряженно прислушиваясь. За окном действительно шел дождь, тяжелые капли все настойчивее барабанили в запертую ставню.
  - Я - трусиха, - храбро усмехнулась Анна и в следующее мгновение выскочила из ванны как ошпаренная. В одной из дальних комнат что-то упало, глухо, но явственно стукнув об пол.
  - Это сквозняк! - лихорадочно бормотала она, натягивая на мокрое тело сорочку. - Вот я сейчас пойду и посмотрю. Там точно никого нет, мы проверяли и все заперли!
  Дом снова притих, и собственный голос казался ужасающе громким. Растягивать 'удовольствие' ожидания развязки, на борьбу с застежками корсета, оказалось выше ее сил и, схватив в одну руку свечу, а в другую - пуффер Анна на цыпочках вышла из кухни. Одинокий, дрожащий огонек лишь подчеркивал темноту, по стенам метались пугливые тени, но засов на парадной двери оказался надежно задвинут, а в комнатах было пусто. Анна не стала идти дальше гостиной - кабинет и спальню хозяина Майк, уходя, запер на ключ, и связка спокойно висела на гвозде в холле. Продолжая вздрагивать, женщина поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж, убедилась, что и там никого, кроме шелеста дождя по крыше и, храбро топая босыми пятками, вернулась обратно. Она так замерзла, что страх уступил более практичным мыслям: не согреть ли вино с ложечкой меда? Раздумывая: стоит ли добавлять в питье корицу или дольку ароматного лимона и, мечтая поскорее закутать озябшие ноги в плед, женщина перешагнула порог теплой кухни и оторопела. Не испугалась, а именно растерялась, потому как, освещенная свечой сцена покоряла идиллической атмосферой. В еще не остывшей ванне с бокалом вина устроился молодой светловолосый мужчина: расслабленная линия плеч, тонкие, почти скульптурные черты лица... По его сброшенной прямо на пол одежде топталась, громко мурлыча, кошка. Красавец, допил вино, небрежно повертел опустевший бокал и, окинув Анну с ног до головы оценивающим взглядом, хмыкнул. От этого звука женщина дернулась, как от громового раската, а в следующее мгновение чуть не сгорела от стыда, причем в прямом смысле. В заинтересованно прищуренных глазах незнакомца она словно увидела свое отражение: распушенные волосы, проклятую сорочку, облепившую грудь, бедра... Анна охнула, инстинктивно пытаясь прикрыть наготу руками, но руки-то были заняты. Пламя свечи лизнуло, к счастью, мокрые волосы, а пуффер больно стукнул по бедру. Мужчина захохотал:
  - Милая, не суетись, я и так согласен.
  Продолжая смеяться, он оперся ладонями о края ванны и подался вперед, явно собираясь предстать во всей красе. Анна уже не охнула, она пискнула, вскинув перед собой руку с пуффером. Смех оборвался пощечиной короткого:
  - Замри!
  И женщина застыла ледяным изваянием не в силах пошевелить пальцем или хотя бы моргнуть. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как незнакомец легко выпрыгнул из воды и быстрым плавным движением скользнул к ней. Совершенно обнаженный! Крепкая рука обвила ее талию, бедро прижалось к бедру. Мужчина заглянул ей в глаза, осторожно высвобождая из сведенных судорогой пальцев оружие. Потом отобрал подсвечник, и почти касаясь губами щеки, шепнул:
  - Вот и все, глупышка, очнись.
  Первыми оттаяли губы, и Анна всхлипнула, чувствуя, как глаза наполняются слезами отчаянья.
  - Отпустите.
  - Не могу, - серьезно ответил незнакомец, продолжая держать ее в объятьях. - Если отпущу - упадешь. Потерпи немного. Ну вот, ручки уже теплеют, а ножки? Пошевели-ка пальчиками.
  Вместо того чтобы подчиниться, Анна съежилась и задрожала, слезы двумя дорожками потекли по щекам.
  - Ох, уж эти женщины, - вздохнул мужчина, подхватил ее на руки и, завернув в плед, усадил на стул. Стоило ему отступить, Анна тут же вскочила, но колени предательски подломились, и она со стоном рухнула обратно.
  - Я же говорил, - усмехнулся незнакомец, деловито оглядываясь по сторонам. - Посиди тихонько минут пять и все пройдет.
  Он сдернул с веревки над плитой полотенце и, повязав вокруг бедер, отвесил шутливый поклон.
  - Прошу простить фривольный наряд, но моя одежда сплошной комок грязи и натягивать ее на чистое тело выше моих сил.
  Женщина смотрела на него в полной прострации. Ни мало не смущаясь, наглец пододвинул к себе тарелку с ее ужином и принялся за еду.
  - Что вы делаете? - наконец нашла в себе силы шепнуть Анна.
  - Ем, кстати очень вкусно.
  - Прошу вас, уходите.
  - Куда?
  - Туда откуда пришли, - жалобно пробормотала она.
  - Голым и голодным? - укорил ее мужчина и покачал головой. - Жестоко, однако.
  Он уселся напротив, ловко орудуя ножом. Анна следила за блестящим лезвием, умирая от страха. Однако оторопь постепенно сменялась лихорадочными поисками выхода. Бежать бессмысленно, все тело еще покалывало иголочками, как после сильной судороги, он настигнет ее, играя А, потом...? Откупиться, чтобы ушел, но чем, пригоршней серебра? Кто он? Что ему нужно?
  - Вы знаете, чей это дом? - решилась она заговорить.
  - А чей? - заинтересовался незнакомец.
  Анна немного растерялась от такого оборота.
  - Магистра Хейла.
  - Уже легче, - улыбнулся мужчина и, не к месту, посетовал: - В наше время все так быстро меняется.
  - Кстати, где этот мерзавец?
  - Который? - Мысли Анны как раз были заняты несбыточными мечтами о том, чтобы Майк или хозяин по волшебству оказались дома.
  - Он что размножился? Вот тебе и опыт с гомункулом, - охнул незнакомец. - Меня интересует юный индивидуум среднего роста с глазами королевской лани, мозгами кролика и повадками свиньи.
  - Майк? - Анна запоздало смутилась от оскорбительно-точной характеристики и храбро солгала: - Он наверху. Прошу вас, уходите, пока он не спустился или не проснулся хозяин.
  - Это тот, который - магистр Хейл? - спросил наглец, дожевывая последний кусочек мяса. - Пусть спит дальше. Приятные сны большая редкость.
  Он подпер щеку ладонью и уставился на женщину таким взглядом, что несчастная чуть ли не с головой закуталась в плед, спасая остатки чести.
  - Умоляю, берите все что хотите, только уходите, - простонала она, на пределе душевных сил.
  - А что у вас есть? - оживился незнакомец.
  Анна понимала, что над ней издеваются, но ничего не могла поделать. Одна в пустом запертом на все засовы доме, полностью во власти человека в десять раз сильнее ее, а вокруг дождливая ночь, пустыри и равнодушные обыватели, которые даже не услышат крик.
  - Несколько серебряных монет, - устало произнесла она, глядя на огонек свечи. - А в доме - не знаю, ищите сами. Последний флакон с эликсиром Майк продал несколько дней назад. Хотите взломать подземелье - мешать не стану, позвольте хотя бы не смотреть, как вы превратитесь в крысу или развеетесь по ветру.
  Мужчина выслушал ее с весьма озадаченным видом.
  - Чем дальше - тем интересней. В доме нет денег, паршивец торгует зельем, а я превращусь в крысу. За что, миледи, так не любит крыс? Очень смышленые создания. Но больше всего меня интересует сам процесс превращения. Это природная магия или вы сварили особый декокт? Поделитесь рецептом - не жадничайте.
  Откровенная насмешка с капелькой злости в голосе прорвала плотину. Анна вскочила, теперь уже устояв на ногах. Правда при этом наступила на плед, сдернув его с плеч, но ей было почти все равно.
  - Чего вы хотите, в конце концов?!
  - Если честно, - мужчина потер переносицу, глядя на нее исподлобья, - я чертовски хочу спать. Двое суток не вылезал из седла. Думаю, самое разумное, это нам обоим отправиться в постель.
  Анна попятилась, отрицательно мотая головой. Незнакомец верно понял ее реакцию, и готовый сорваться с губ крик утонул в его раздраженном:
  - Прекратите эти глупости! Я, конечно, сволочь, но не настолько, чтобы домогаться собственной экономки. Вы ведь новая экономка? Только не говорите, что вы любовница юного Рейвена, иначе мой мир опрокинется в тартарары.
  Женщина так мотнула головой, что покачнулась.
  - Прекрасно! Земля по-прежнему круглая и можно идти спать. Утром я оторву Рейвену голову и проверю у вас счетные книги.
  - За что? - охнула, балансируя на грани истерики, Анна.
  - А, чтоб в следующий раз, не угрожали хозяину пистолетом. Я, знаете ли, очень мстителен.
  Мужчина запустил пальцы в вазочку с печеньем.
  - Но неравнодушен к сладкому, так что можете попробовать подкуп. Что-нибудь со взбитыми сливками и шоколадом. Вы умеете варить шоколад? Нет? Досадное упущение.
  - Безумие, - простонала женщина, чей мир уж точно опрокинулся, спутав мысли и чувства.
  - Кто вы такой? Вы же не...
  - Ну, еще немного, последнее усилие! - насмешливо подбодрил ее мужчина.
  - Это невозможно! Вы слишком молоды, - воскликнула Анна, защищая рушащийся оплот здравого смысла.
  - Для чего? Чтобы платить вам жалование? Или у вас на меня иные планы?
  Лукаво-укоризненный тон добил бедняжку, она затравленно посмотрела на своего мучителя.
  - Зачем вы лжете? Магистр вернется через три дня. Прошу вас...
  - Выйти за дверь и подождать до среды? - ласково спросил мужчина и вдруг рявкнул так, что Анна присела. - Может предъявить подорожную? Дожили! Усталый хозяин возвращается домой, плетется на кухню выпить воды и, о чудо, находит горячую ванну, ужин и соблазнительную деву, правда, под ногами путается невесть откуда взявшаяся кошка, а дева пытается его пристрелить и гонит прочь, в чем мать родила. А ну, брысь отсюда, обе!
  Ни женщина, ни кошка не подчинились. Точнее кошка, уютно свернувшаяся на ворохе хозяйский одежды, приоткрыла один глаз и сладко зевнула, а женщина вжалась в стену, спрятав лицо в ладонях.
  - Теряю хватку, - разочаровано констатировал мужчина. - Что ж, попробуем иначе.
  Анна услышала звук отодвигаемого стула и громкий шепот прямо у себя над головой:
  - Это ваше батистовое одеяние совершенно прозрачно, а я не железный и вот-вот сорвусь.
  Сорвалась она, споткнулась о плед, оттолкнула подхватившие ее сильные руки и опомнилась, только спрятавшись под одеялом в своей комнате. С нижнего этажа до нее донеслось злорадное:
  - Не вздумайте сбежать, пока я сплю!
  Ни думать, ни шевелиться, ни тем более спать, Анна была не способна. Она и голову из-под одеяла решилась высунуть, только когда рассвело, а покинуть комнату ее вынудила лишь исключительная настойчивость Майка Рейвена. Гадкий мальчишка швырял камни в ставню и голосил на весь квартал, пока Анна не сдалась.
  - Если бы в доме кто-то был, он бы давно не выдержал и пошел открывать, - убеждала она себя под аккомпанемент разъяренно-жалобных воплей. - Значит, ночного шутника и след простыл. Туда ему и дорога, кем бы он ни был!
  - Чтоб ему всю жизнь бессонницей мучиться! - от всей души пожелала Анна, раздирая щеткой безнадежно спутанные волосы. Продолжая мысленно список пожеланий, она спустилась в холл. Заходить на кухню совершенно не хотелось, но Майк, как назло, колотил в заднюю дверь. Практически убедив себя, что ночной кошмар если не померещился, то бесследно убрался восвояси, она чуть не вскрикнула при виде разбросанной по полу мужской одежды. Солнечный лучик, протиснувшийся между ставнями, услужливо озарял грязные сапоги, и Анна уставилась на них с суеверным ужасом. Однако пребывать в прострации, когда гулкое эхо разносит по дому звуки осады, оказалось сложно. Зажав себе рот ладонью чтобы сдержать не то стон, не то нервный смех она аккуратно обошла стороной предметы чужого туалета, отодвинула засов, прищурилась от хлынувшего снаружи света и медленно села на пол. Вместо 'юного индивидуума среднего роста с глазами королевской лани и прочими прелестями' в дверном проеме возвышался здоровенный детина с топором на плече. Несколько секунд Анна смотрела на него снизу вверх, потом смахнула набежавшие исключительно от яркого света слезы, поднялась, тщательно отряхнула платье и совершенно спокойно сделала придворный реверанс.
  - Милости прошу, проходите, не стесняйтесь. Ванна остыла, но на завтрак у нас медовые тосты. А пока, не желаете ли прогуляться к колдовскому подвалу? Это налево, в конце коридора.
  Светловолосый мужчина в домашнем халате, наблюдавший эту сцену из холла, тихонько хмыкнул и бесшумно отступил в тень.
  Здоровяк же, в ответ на приглашение, расплылся в щербатой улыбке, что в сочетании с испещренной шрамами физиономией должно было произвести неизгладимое впечатление, но Анна вздрогнула не от этого, а потому что из-за широкой, как шкаф спины выскочил Майк.
  - Мистрис Доув, да что у вас случилось?! Я чуть горло не сорвал! Черте чего успел передумать. Ох, и крепко вы спите.
  Он толкнул здоровяка.
  - Бун, проваливай! Ой, мистрис, что ж вы бледная такая? Он вас что, напугал? Это Бун - истопник наш и подмастерье хозяина. Не бойтесь, он безобидный.
  Анна пожала плечами.
  - Ах, дорогой, меня теперь уже ничем не испугать, - и немного подумав, философски добавила: - Наверное...
  Что подумал Майк, осталось неизвестным, так как в этот момент из глубины дома раздался требовательный зов:
  - Рейвен!
  От звука этого голоса Майк даже не побледнел - позеленел.
  - Магистр? - охнул он и заметался по кухне. - Ой, мамочка! Когда ж он вернулся? Что делать-то? Убьет ведь! Как пить дать, убьет!
  Анна немного понаблюдала за метаниями, открыла шкафчик, достала штоф с можжевеловой тинктурой и молча наполнила три стопки. Все-таки пить одной было невежливо.
  
  В небесные чертоги попасть не удалось, но принятая на голодный желудок настойка ощутимо ударила в ноги и напрочь очистила голову от глупых мыслей. От умных, впрочем, тоже. Чинно сложив на коленях руки, Анна присела на краешек табурета, стараясь сохранить осанку, ведь леди держит спину, даже если земля предательски уходит из-под ног, а напротив сидит громила с топором и не сводит с вас умильного взгляда. Серебряная стопка смотрелась в лапище истопника, словно наперсток, да и вся кухня будто съежилась, не выдержав сравнения габаритов. Наверное, Бун, сам чувствовал себя сказочным великаном в домике малого народца, потому что сидел тихо, только моргал, когда из холла долетали особенно громкие фразы.
  Идя на повторный, уже явно угрожающий зов, юный Рейвен, хоть и выглядел жертвенным агнцем готовым покорно лечь под нож, оставил пути к бегству в виде распахнутых настежь дверей, обеспечив невольных слушателей досугом.
  В левом крыле разыгрывали драму. Анна, попивая огненную тинктуру, высоко оценила вступительную партию в исполнении Майка.
  - Господин! Вы вернулись, какое счастье! Я так ждал, тревожился! Дороги нынче небезопасны... Так осунулись, похудели! Как ваша рука? Ой, мое ухо!!!
  Голос звенел надрывной экспрессией, хватая за душу. Перебирая гардероб и письма бессмертного колдуна, юноша 'зарывал в землю' недюжинный талант, а вот его хозяин, кажется, был намерен зарыть этот самородок прямо здесь и сейчас.
  - Жалкий результат избытка свободного времени двух безмозглых половозрелых вилланов....
  Магистр не повышал тона, но от шипяще-рокочущего тембра Анне привиделся дракон, брезгливо стряхивающий с хвоста помятые рыцарские доспехи. Она залпом допила настойку, с интересом разглядывая донышко стопки, такое кругленькое и блестящее.
  - Лавочников, - взвизгнул Майк, - батюшка лавку суконную держит, а матушка... Ой, мое ухо!!!
  - Решил проредить поголовье жителей этой достойной наследницы Гоморры? - пророкотал дракон. - Прекрасно! Но не за мой счет! Одна лишняя капля эликсира в сочетании с природной человеческой дурью и гильдия гробовщиков будет носить меня на руках. Кому ты продавал флаконы, мерзавец?!
  - Ай, ой, уй, больно!!! - быстро перечислил Майк.
  От этих звуков великан Бун заерзал на табурете и сочувственно вздохнул. Анна пожала плечами, в голове у нее немного шумело, и дальнейшие события смазались в пеструю мозаику.
  Прибежал Майк, глаза у него были круглыми, а оттопыренное левое ухо - ярко-малиновым. Мальчик вихрем пронесся по кухне, собрал с полу хозяйскую одежду, умудряясь при этом размахивать руками, выронил все в самую большую лужу, всплакнул на широком плече истопника и умчался.
  Бун, наконец, отложил топор, словно чашку чаю поднял ванну, промычал что-то очень вежливое и тоже удалился.
  Оставшись одна, Анна вдруг вспомнила часть ночного разговора и торопливо достала счетную книгу. Чего-то не хватало. Женщина водрузила на поднос вазочку с остатками печенья, рядом положила книгу, но тут память воскресила все подробности прошедшей ночи, и волшебно-дурманящее действие можжевеловой настойки закончилось.
  - Господи! - выдохнула Анна, прижимая руки к груди. - Что же мне делать?
  
  Делать ничего не пришлось, по крайней мере, до полудня. Хозяин ушел, как сказал Майк, за багажом, оставленным у какого-то доверенного человека. Но доверял магистр только себе и долго искушать ценными вещами никого не собирался.
  - Буна с собой взял, а меня нет, - шмыгнул Майк, вытирая нос половой тряпкой. Оказывается, негодник, прекрасно умел справляться с работой по дому. Анна едва успела поджать ноги, как пол был вымыт, плита растоплена, а посуда убрана.
  - Вас приказал не трогать. Обойдешься, говорит, без обеда и без ужина. Пусть, мистрис Доув, отдыхает.
  Юноша бросил на Анну жалобный взгляд.
  - Да, разве ж я против? Я только за!
  - Он знает мое имя? - тихо произнесла женщина, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
  - Так я ему сказал, и про то, какая вы умелица, и как готовите... - защебетал мальчишка, но тут же хмуро буркнул: - Только он не слушал, сказал - в жабу меня превратит или на корм гомункулам пустит. Да, за что? Я ж для него старался, чтоб не забыли за два месяца-то. Деньги в шкатулку положил... почти все... А он, за ухо! Думал, оторвет к демонам.
  'Он собирался оторвать тебе голову' - мрачно подумала Анна.
  - Майк, зачем ты солгал, что хозяин - старик ста лет от роду?
  - Да, откуда я знаю, сколько ему от роду! - всхлипнул неисправимый хвастун и попытался вытереть нос ее передником.
  Передник Анна отняла, сунув взамен полотенце. Голова у нее была совершенно ясная, настроение скверное, а пробудившийся голод мешал сосредоточиться на душевных муках. Растерянность, стыд, злость, плохо уживались между собой, вызывая, то жаркий румянец, то дрожь в кончиках ледяных пальцев.
  - За глупость нужно платить, - наконец, обреченно сказала она себе.
  Майк принял слова на свой счет.
  - Пойду я... Магистр приказал не показываться на глаза, пока не обойду всех, кому продал эликсир. А, что кое-кто давно в Индии отбыл, ему наплевать, дерзай, говорит.
  
  Сидя на опустевшей кухне, Анна быстро поняла, что ничего не делать, когда в голове сумбур, а на душе тревога - самое страшное наказание. Чуть не распустив на корпию передник, она вскочила и, сначала на цыпочках, потом, нарочито топая, пошла по комнатам, отворять ставни. Ей хотелось впустить солнечный свет, но за окнами шел дождь. Мелкий, почти не различимый, он обретал реальность, только касаясь чего-то осязаемого и стройный клен в центре двора, был окружен хороводом капели.
  Лишь бы чем-то занять руки, женщина поправляла шторы, взбивала подушки на софе, убирала забытую Майком чашку и разбросанные им же игральные карты, и не замечала, как от ее прикосновений оживает сумрачный дом. Когда же затеплился камин в библиотеке... совсем чуть-чуть, чтобы отпугнуть сырость от книжных переплетов... а вынырнувшая откуда-то кошка принялась вертеться под ногами, намекая на завтрак, Анна и сама немного очнулась.
  Точнее ощутила укол любопытства. Еще в первые дни, убираясь в спальне магистра, она удивилась безликости этой комнаты. Библиотека напоминала укрытую от штормов гавань, кабинет - пафосные подмостки, а спальня, которую женщина привыкла считать вторым после кухни сердцем дома - пустыню.
  Нет, кровать с витыми подпорками была превосходна, ковер гармонировал с обивкой стен, но на каминной полке, на столике у окна, не было ни одной личной вещи или безделушки, даже кисета с табаком. Как будто человек, который курил янтарную трубку, вытряхивая пепел в любую подвернувшуюся вазу, никогда не заходил сюда.
  Сейчас же в открытую дверь спальни виднелась развороченная постель, а из брошенной прямо на пол седельной сумки высыпались бумаги. Анна будто невзначай прошлась мимо, смахнула несуществующую паутинку с дверного косяка и настороженно прищурилась. В ногах постели, свернувшись клубочком лежало что-то черное и рогатое. Сердце трепыхнулось в груди, но любопытство выпустило когти, побуждая рассмотреть получше. Анна взялась за дверную ручку и кашлянула готовая в любой момент отпрянуть, захлопывая перед монстром дверь. Рогатый зверь не шелохнулся. Маленький шажок навстречу полумраку спальни, просто чтобы башмачком подпихнуть бумаги обратно в сумку, негоже им валяться на полу, пальцы не отпускают ручку, сердце выбивает барабанную дробь... Анна сделала еще шаг и расхохоталась, выплескивая напряжение последних часов. На смятых простынях лежала черная широкополая шляпа с парой перчаток в заломленной тулье. Истерично хихикая, женщина взяла в руки щегольской головной убор. Тревога в душе растаяла, и ей невыносимо захотелось съесть что-нибудь вкусненькое.
  - Интересно, - с претензией спросила она у шляпы, - мне тоже приказано сидеть без обеда?
  - Почему? - спокойно прозвучало у нее за спиной. - Разве вы в чем-то провинились?
  Анна охнула, роняя шляпу на пол.
  В одежде мужчина выглядел еще моложе, высокий стройный с плавной грацией жестов, он поднял свой головной убор, недоуменно повертел, отряхивая поля.
  - И, что в ней смешного? Вполне приличная, хоть и помятая. Или у вас, мистрис, такая реакция на все мужские шляпы?
  От сердито-насмешливого взгляда светлых глаз Анна чуть не провалилась сквозь землю.
  - Если да, то в гардеробной у меня найдется еще штуки три, можете приходить любоваться, когда одолеет печаль.
  Мужчина умолк требовательно протянув к Анне руку. Она инстинктивно попятилась.
  - Перчатки отдайте. Или с ними тоже связанны какие-то милые ассоциации? Обещаю вернуть их обратно и оставить в холле для ежедневного созерцания.
  Анна закусила губу, стараясь не всхлипнуть.
  - Ладно, ладно, - торопливо отказался от притязаний мужчина, которого Анна почему-то никак не могла, даже в мыслях, назвать магистром Хейлом. - Оставьте их себе. Перчаток у меня много, но учтите - шляпу не дам, она, любимая.
  Он нахлобучил виновницу разговора на влажные от дождя волосы и, развернувшись на каблуках, вышел, громко бормоча себе под нос:
  - Чуть не пристрелила, высмеяла, отняла перчатки... Что дальше, разрази меня гром?!
  
  Дальше было мирно, тихо и скучно. Почти. От греха подальше Анна до вечера не высовывала носа из кухни, в результате опустошив кладовые и приготовив шесть перемен блюд, а подпрыгнула и охнула всего один раз.
  Пока она вымещала растрепанные чувства на говяжьей печени, к дому подкатила доверху груженая телега. Здоровяк Бун принялся таскать тюки и ящики, каждый раз делая по дороге небольшую петельку, чтобы заглянуть в окно и одарить женщину смущенной улыбкой лесного тролля. Анна хорошо помнила картинку из бестиария, где три великана жарили на костре упитанного путника, вот так же мило улыбаясь, предвкушали обед. Когда же от плиты поплыли ароматы запеченного в сливках карпа, и Бун стал замирать у окна подольше, с шумом втягивая воздух носом - картина обрела полное сходство с оригиналом. Не хватало витиеватой подписи рекомендующей бродить по лесам исключительно в компании более откормленных и менее шустрых попутчиков, дабы иметь шанс оставить потомкам путевые заметки.
  Постепенно Анна так привыкла к щербатой физиономии, что заскучала, пока Бун возился в дальнем углу двора.
  Вернулся великан весь перепачканный сажей и, сияя, ослепительной, на черном фоне, улыбкой, прильнул носом к стеклу. Анна бросилась спасать недавно вымытые окна, здраво рассудив, что проще один раз умыть улыбчивого визави, чем протирать десяток мелких стеклышек в хлипком свинцовом переплете.
  Поманив пальчиком Буна, она полезла на полку достать мыло, и подпрыгнула от уже знакомого, но не менее нервирующего голоса за спиной.
  - Т-а-а-к... Теперь покусились на моего верного слугу? Должен предупредить: я не любитель монументальных скульптур. Что вы на меня так смотрите?
  Будто не знаете, - светловолосый демон назидательно поднял палец, - ежели смыть с чела голема начертанное создателем имя - получите глиняное или, в лучшем случае, каменное изваяние, сомнительной художественной ценности. Прикажете мне тогда самому таскать тяжести? Без перчаток?!
  Кусочек мыла выскользнул у Анны из рук, булькнув в кастрюльку с соусом.
  - Этого я есть не буду, - тут же заявил ее мучитель, сунул палец в паштет, облизал и добавил: - А в этом, не хватает специй...
  - И, накормите, Буна, чем-нибудь, - крикнул он уже из холла. - Я вернусь поздно.
  Описать свои чувства Анна могла бы, разве что, залпом из пуффера, и короткое:
  - Ах, так?!!! - вырвавшееся у нее спустя минуту безмолвия, напоминало дымок принесенный ветром с поля боя.
  Спустя еще минуту, умытый до скрипа великан сидел перед накрытым столом.
  - Угощайся.
  Бун растерянно посмотрел на блюдо с зелеными шариками мелко-качанной капусты, профитроли с грибами, опозоренный колдуном паштет и прочие, прочие...
  Перевел на Анну вопросительный взгляд, женщина ободряюще кивнула.
  Великан посерьезнел, аккуратно отодвинул в сторону ложку, бережно взял двумя пальцами крохотный профитроль, положил его в рот и, зажмурившись, словно огромный кот, издал такое блаженное: 'Уммм!!!!', что любой повар умер бы от счастья.
  Анна осталась жива, но на какое-то время простила миру его несовершенство.
  
  А мыльным соусом, с изрядным количеством специй, она сдобрила не осиленную истопником куриную грудку и, уходя спать, водрузила завлекательно-сервированный поднос в центре стола.
  Увы, Майк вернулся раньше хозяина и на следующий день был бледен и печален, от чего Анну немножко мучила совесть.
  
  Магистр Хейл вел непредсказуемый образ жизни, и прорицать судьбу тех, кто делил с ним кров, не рискнул бы даже Дельфийский Оракул, изрядно поднаторевший в изворотливом косноязычии. Мистрис Доув на роль пифии не претендовала, но зачем-то вслух пожелала самой себе 'Спокойной ночи!', позорно сбежав в царство Морфея от рассуждений: насколько зыбка грань, отделяющая нормального человека от сумасшедшего.
  Нормальные люди вкушали пищу в столовой, читали в библиотеке, а спали... Анна так и не смогла понять: спал ли магистр вообще? Но то, что гостей он принимал не в гостиной, узнала на рассвете следующего дня.
  Всю ночь с нижнего этажа доносились непонятные звуки, навевая женщине сны о перестановке мебели, как панацее от душевных и иных бед.
  Когда же солнце только собралось подняться над горизонтом, в дверь ее комнатки поскребся Майк Рейвен. Мальчишка совершенно серьезно попросил ни в коем случае не открывать ставни, а лучше - не подходить близко к окну. Самым же разумным, по его словам, было забраться обратно в постель и сунуть голову под подушку.
  Взъерошенная спросонья Анна кротко кивнула запертой двери, тут же задав вопрос:
  - Почему?
  - Да, хозяин на заднем дворе гостей принимает, аккурат под вашим окошком, - пояснил в замочную скважину Майк. - Я бокалы стеклянные нашел и вино в графин процедил, скажите только: где большой поднос, тот, что с золочеными ручками? Никак не найду, заразу!
  Анна потерла кулачками глаза, пытаясь определить, не снится ли ей этот разговор. Однако из-под порога весьма реалистично тянуло сквозняком, а мальчишка, в ожидании ответа, кажется, застрял пальцем в замочной скважине, потому что начал дергать дверь и невнятно ругаться.
  - Поднос - в буфете на верхней полке, - зевнула в ладошку Анна и, с воспитательной целью, нужно же как-то отучить негодника будить ее спозаранку дурацкими розыгрышами, проворковала:
  - Но, ты уверен, что господин Хейл велел мне не выходить из комнаты? Не думаю, что он будет рад остаться без завтрака...
  - Тут бы в живых остаться, - заскулил Майк, с силой дернув дверь. - И зачем я его туда сунул?! Ай! Фух! Думал жить тут буду...
  - А, хозяин, велел вам ставни открыть и на подоконнике посидеть, сказал, что женщины все наоборот делают и иначе с ними нельзя. Только вы же не такая, вот я по-простому вам и сказал... Ой! Побегу я, приехали, кажись...
  Обиженно поджав губы, Анна уселась на стул. Не усидела. В комнате было темно, ноги озябли, а душа требовала действий. Шкаф переставить, кровать развернуть изголовьем к востоку или, всего-навсего, приоткрыть ставенку...
  - Конечно, я не такая! Я - взрослая, здравомыслящая женщина и ничего не делаю наоборот, - проворчала она, осторожно отпирая окно.
  - Наоборот - поступаю исключительно разумно! В отличие от некоторых, что ходят в гости по утрам, я просто не собираюсь жечь свечи или одеваться впотьмах, если на улице уже рассвело.
  Дождь успел превратиться в сырой туман, но было довольно светло. Достаточно, чтобы увидеть язвительную ухмылку на губах магистра Хейла. Одетый в черное с золотом, он стоял посреди раскисшего двора скрестив на груди руки и запрокинув голову.
  - Доброго утра, демону противоречия!
  Женщина пискнула и спряталась под подоконник.
  - Бун, переставь стол так, чтобы мистрис не заработала косоглазие или не вывалилась из окна. - Донеслось до нее снизу, окончательно вгоняя в краску.
  
  Анна честно не хотела больше высовываться, но сидеть на корточках очень неудобно, а разогнуться ее угораздило как раз в тот момент, когда из закрытого экипажа вышел человек в сером. Магистр Хейл торопливо обернулся навстречу гостю, сделал шаг, и подчеркнуто сохраняя дистанцию, отвесил низкий церемониальный поклон. Гость принял это как должное, обратив на хозяина не больше внимания, чем на клен в центре двора, только нахохлился, как старая серая ворона.
  Лично с лорд-канцлером, мистрис Доув, не встречалась, но была наслышана о его манере, втягивать голову в плечи, держась от любого собеседника на расстоянии нескольких шагов. Предположение, что второе по чину, но первое по факту, лицо королевства станет ни свет - ни заря распивать вино, посиживая на сильно напоминающем дешевый гроб деревянном ящике, мгновенно испарило со щек румянец, а из памяти наставления о том, как должна вести себя леди. Леди не подглядывают, и уж точно не подтаскивают к окну стул и не усаживаются, завернувшись в одеяло, и подперев подбородок ладошками.
  Чуть-чуть привстав, Анна убедилась, что господин в сером, тоже устроился с комфортом: оббитое бархатом кресло из гостиной увязло в грязи рядом с сервировочным столиком из столовой. К вину господин не притронулся, хмуро глядя на происходящее во дворе.
  Три его спутника переминались с ноги на ногу пока Бун, под руководством магистра, вскрывал ящик. В 'гробу' вместо тела, (Анна облегченно вздохнула), оказались завернутые в промасленные тряпки и переложенные соломой мушкеты, (Анна вздохнула разочарованно). Гости же при виде железных трубок оживились не на шутку. Пока они, оттеснив Буна, увлеченно разбрасывали солому, магистр, добровольно отойдя в сторону, коротал время, разглядывая неплотно прикрытые ставни определенного окна и противно ухмылялся. Наконец, солидный вес игрушек пробудил в мужчинах здравый смысл, каждый оставил себе по одному мушкету, нехотя сложив остальные на импровизированный из ящика стол. Магистр поступил очень невежливо, отобрав у гостей облюбованное, разложил все по-своему и пустился в объяснения.
  - Прошу обратить внимание: данный образец пробивает латный доспех с расстояния...
  Дальше Анна слушала урывками, а когда демонстрация перешла в активную фазу вообще заткнула уши. Но уходить от окна не хотелось, уж очень занятно было понаблюдать, как ведут себя мужчины в своей естественной среде. Точно так же, как и женщины. Только слабый пол млеет от аромата духов и готов драться за кусок шелка, а сильный - купается в пороховом дыму и топает ногами, доказывая преимущество своего оружия над чужим.
  После каждого залпа гости гурьбой бегали по двору к мишеням, сообщая разочарованными или радостными жестами результат. Потом, попытались перехватить у хозяина инициативу, точнее - пожелали сами заряжать мушкеты. Магистр пожал плечами и сделал Буну знак, великан, просияв коронной улыбкой, принес мушкет ствол которого напомнил Анне стебелек одуванчика, если его аккуратно разделить на ленточки. Полюбовавшись железными завитушками, гости скромно отказались от притязаний на молоток и шомпол.
  Развлекал хозяин гостей, как мог - стрелял стоя, с колена, лежа на брошенном в грязь плаще (отстирать его уже не получится, мрачно констатировала Анна), разве что не завязывал себе глаза, но зато загораживал мишень бумажными экранами. Из-за дырок в этих экранах разгорелся настоящий скандал. Анна даже руки от ушей отняла, пытаясь понять: кто кому остался должен?
  - Ни одна сделанная иноверцем пукалка, не сравнится с нашим старым, проверенным мушкетом! - запальчиво кричал один из гостей, потрясая перед носом хозяина оружием.
  - Вряд ли вероисповедание мастера-оружейника влияет на меткость стрелка, - спокойно возражал магистр. - Кремневый замок позволяет не бегать по полю боя со свечой в руке, а насечки в стволе придают вращение, направляя пулю...
  - Вы - еретик! Пулю вращает нечиста сила, это доказано опытным путем!
  - Вы лично общались с этой силой? - устало спросил магистр. - Поделитесь опытом, нужно заглянуть в ствол сразу после вспышки пороха или бежать рядом с летящей пулей?
  - Мы стреляли из дьявольского оружия серебряными пулями, и ни одна не попала в цель, тогда как нечистые железные...
  - Попробуйте их помыть, уверяю - меткость от этого не пострадает, а серебро приберегите для дамских безделушек, тут уж - попадание будет в яблочко.
  - Готов заключить пари! Я с мушкетом, против вас, с вашим винтовым чудовищем!
  - А я, не готов выслушивать жалобы или благодарности вашей родни, потому как гарантированно пристрелю вас.
  - Но...!
  - Бун, - тихо скомандовал магистр и, приняв из рук великана уже знакомый Анне пуффер, практически не целясь, пальнул в небо. Из тумана на землю шлепнулась ворона. Точнее то, что от нее осталось.
  - Вам повезло!
  - Скажите это вороне, думаю, это ее утешит.
  Громкие голоса продолжали проникать в комнату, но Анна уже ничего не слышала. Глядя на окровавленный пучок перьев, женщина представила, что было бы... и быстро отошла от окна. Игры мужчин перестали казаться забавным шумным спектаклем, ей стало страшно. От этого страха не охают, не подпрыгивают, картинно хватаясь за сердце, он овладевает всем телом, сворачивается в ледяной клубок под грудью и ждет своего часа.
  
  Цвет маренго прекрасен сам по себе, а в сочетании с серебристым оттенком выбеленного дуба, может растрогать до слез, особенно, если это будут куски жирной, иссиня-черной грязи на недавно отмытом светлом полу. Анна грустно смотрела на пересекавшие холл цепочки следов, не сразу заметив магистра Хейла. Хозяин громко хлопнул дверью, бросил на женщину мрачный взгляд и, вместо подобающего приветствия, рявкнул:
  - Довольно!
  - Что? - машинально спросила Анна, следя, как вокруг его сапог натекает густая лужа.
  - Вздрагивать при моем появлении. Я уже начинаю подозревать, что вы, мистрис, страдаете особой формой падучей болезни или имеете врожденную фобию. Извольте объясниться!
  Обескураженная напором женщина сделала беспомощный жест, пытаясь подобрать слова.
  - О, Боги! Теперь она еще и онемела! - прогремел магистр.
  - Вы очень тихо ходите и громко кричите, - с непосредственностью отчаянья, быстро сказала Анна.
  - Прикажете мне повесить на шею колокольчик, изъясняться жестами и освоить левитацию, дабы не пачкать ваш пол?! - раздраженно прошипел мужчина, так топнув ногой, что лужица разлетелась мелкими брызгами.
  Анна мысленно сосчитала до трех, расправила складку на платье и подняла голову.
  - Приказывать, не в моем праве. Я здесь служу и рискну напомнить, что в данный момент вы пачкаете... - она сделала легкое ударение, - свой пол.
  - Хм... - Магистр, прищурившись, смотрел ей в глаза. - Не учел.
  Затем, опустил взгляд себе под ноги, изобразил носком сапога танцевальное па, размазав грязь широким полукругом и, удовлетворенно поставил точку:
  - Но, мыть-то его не мне.
  - Увы, - мягко ответила Анна.
  Мужчина засмеялся.
  - Мистрис Доув, нельзя же так. Учитесь потакать маленьким хозяйским слабостям. Приятно, знаете ли, побыть тираном в узком домашнем кругу, после общения с сиятельными персонами это очень бодрит.
  - Не желаете взбодриться более мирным способом? - почтительно предложила Анна, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. Поведение светловолосого демона в человеческом обличье, не вписывалось ни в какие рамки, но сердиться на него, почему-то, не получалось. - Например, завтраком?
  - Нет, увольте. Меня еще тошнит от дыма и человеческой тупости. А вот ужин, будет, кстати. После заката я жду гостя. Только, умоляю, не переусердствуйте, я не столь притязателен в еде, как Бун.
  Чувствуя, что щеки предательски наливаются краской, Анна пошла в атаку:
  - Стол прикажете сервировать под кленом, или ближе к сараям?
  Магистр в ответ сделал большие глаза.
  - Принимать гостей на заднем дворе, да еще в такую погоду? Либо, у вас странные представления об этикете, либо, в мое отсутствие столица пала жертвой новой моды. Это конечно не так радикально, как выбеливать волосы собачьей мочой...
  - Кстати, мистрис, - мужчина заинтересованно подался вперед, - у вас прекрасные волосы.
  Он пододвинулся еще ближе, теперь уже откровенно принюхиваясь.
  - Их оттенок - подарок батюшки, матушки, двоюродной прабабки...?
  По выражению его лица Анна легко догадалась, что будет замыкать длинный список предположений и задохнулась от возмущения. Банально сердиться на господина Хейла действительно не удавалось, его хотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым. Анна скользнула взглядом по холлу, в углу из подставки торчала увенчанная набалдашником трость, сосредоточившись на ней, женщина дала волю воображению.
  - А еще, вы очаровательно краснеете, - шепнул незаметно подобравшийся вплотную магистр. - И у вас очень многозначительная улыбка. О чем вы сейчас думаете, мистрис Доув?
  - Об отбивных котлетах, - честно призналась Анна.
  - Хм... Я мог бы поклясться, что это было что-то более возвышенное.
  Но, не стану вас задерживать, ступайте, дальше обдумывать меню, а мне пришлите крепкого чаю. Заодно, найдите Майка, путь принесет кусок льда. Этот паршивец сегодня похож на болотный огонек, такой же бледно-зеленый и неуловимый.
  Буднично отдав распоряжение, магистр собрался удалиться.
  - Так, вам подать чаю со льдом? - рискнула окликнуть его Анна.
  Мужчина смерил ее через плечо странным взглядом.
  - Знойная вы, однако, женщина, мистрис Доув. Впору камины топить, а вам прохладительное питье подавай.
  И погрозив пальцем, добавил нечто совершенно возмутительное:
  - Всему свое время, дорогая, смешать лед и пламя мы еще успеем.
  
  Он ушел, а Анна, все еще молча смотрела на подставку с тростью, мысленно считая уже до десяти.
  
  - Итак, что мы имеем?
  Прижимая к правому плечу завернутый в платок лед, магистр Хейл небрежно вытряхнул на стол содержимое шкатулки.
  - Не густо, но поучительно.
  Он поддел мизинцем мужское обручальное кольцо, презрительно кривя губы.
  - Меди больше чем золота, да и размер не впечатляет. Мелковат был муженек, и кошельком, и статью.
  Учитывая, что парное этому убожеству красуется на ее левой руке - наша мистрис Доув - женщина крайне бережливая и не склонная к сантиментам. Снять не забыла, но с глаз долой припрятала. Чувствительные вдовы предпочитают носить напоминание об ускользнувшем из-под пяты спутнике жизни, ближе к сердцу, в уютной ложбинке меж грудей, если таковые, конечно, в силах эту ложбинку создать.
  Юный Майк Рейвен, услужливой тенью, маячивший за спиной хозяина, тихо хихикнул. Магистр недовольно повел плечом и скривился теперь уже от боли, оставленный прикладом кровоподтек, наливался синевой, несмотря на все примочки.
  Заметив гримасу, мальчишка быстро подал господину бокал вина.
  - Чаю, болван! Горячего! Или ты думаешь, что пьяным и простуженным я буду добрее? - рявкнул Хейл, продолжая изучать 'сокровища'.
  - А цепочка хороша, жаль, если она ее на лом продаст, золота - кот наплакал. Хотя, коты не плачут. Правда, красавица? - Он почесал за ушком, дремлющую прямо на столе, пятнистую кошку.
  - Они, на нервической почве, делают пакости, за что их уважаю, при условии пакостничества не в мой сапог. В этом случае, я становлюсь, многословен, агрессивен и склонен опровергать утверждение, что для полета божьей твари нужны крылья.
  Кошка фыркнула, мол, догони сначала, и игриво тронула лапкой серебряную печатку. Магистр отобрал игрушку, примерив на средний палец, перстень оказался велик, а заостренный щит хищно блеснул, норовя соскользнуть с руки чужака.
  - М-да, любопытно... Майк - геральдический свод и рекомендательное письмо нашей экономки!
  'fac fideli sis fidelis - верен верному', с таким девизом долго не живут, - раздраженно проворчал он, захлопывая книгу и откидываясь на спинку кресла. - Неудивительно, что род угас. Интересно, кого она хотела обмануть, подделывая рекомендацию?
  - Неужели, подделала? - рискнул подать голос Майк.
  - Ну, место упокоения бренного тела конечно можно назвать домом, в широком смысле слова, но присмотр за могилой вряд ли требует 'прекрасных навыков управления хозяйством', и какую бы бурную загробную жизнь не вел, почивший десять лет тому назад, альграф Брэла - Сигизмунд Эдуард Монтрей двенадцатый - сочетаться браком в его положении, полный моветон.
  - Значится, графиня Брэла...? - Майк только не приплясывал от любопытства.
  - Плод фантазии нашей милой тихони, мистрис Доув, - перебил его Хейл. - Что в ее бумагах? Письма, долговые расписки... неси все, что нашел, и что не нашел, тоже!
  - Ничего не понимаю, - спустя какое-то время хмуро проворчал магистр, отшвырнув тоненькую стопку бумаг. - Нищая вдова деревенского стряпчего хранит фамильный перстень древнего рода, рискуя подписываться за его владельца - наглость, глупость или жест отчаяния? К рукам муженька когда-то прилип перстенек, не такое закладывали, проигравшись в карты, а она запасливо сберегла и, теперь, решила использовать? Мудрая дура посчитала, что столичные парвеню всех приграничных графьев не упомнят, рыться же в геральдических сводах ради кухарки полезет разве что параноик...
  Еще раз хихикнешь и попрощаешься с жалованием до конца года, - задавил он в зародыше реакцию мальчишки на свои слова. Рейвен обиженно насупился, шмыгнув носом.
  - Подлог еще можно объяснить, - продолжал магистр, выстукивая по столешнице бравурный марш, от чего кошка принялась сердито дергать хвостом.
  - Я другого не пойму: она, что, родилась женой стряпчего? Где, перевязанные лентой, девичьи записульки, молитвенник с засушенными цветочками, сахарный пряник с отпечатками зубов первого возлюбленного?
  - Ее подослал Фрог! - страшным шепотом предположил Майк.
  - И доел пряник, дабы мы ни о чем не догадались, - в тон ему заговорщицки кивнул Хейл. - Бред! Дезмонд Фрог осторожен до предсказуемости, другие при дворе не выживают, а этот шарлатан умудряется благоденствовать, причем не первый год. Кроме того, он знает, на что я способен и не станет дразнить загадками, которые можно разгадать одним прикосновением.
  - Вы прочтете ее мысли? - Майк чуть было не взорвался от восторга, вперив в господина сияющий предвкушением чуда взор.
  - Лишив себя удовольствия игры в прятки? - магистр лениво потянулся, тут же пожалев об этом, боль в плече стерла мечтательную улыбку, подменив ее раздраженной гримасой.
  - Верни все на место, узелки, бантики, все до мельчайших подробностей и прикуси язык, иначе сильно пожалеешь. Когда она должна вернуться?
  - Да они с Буном, на рынок ушли, - пробурчал Майк, с видом ребенка, которого не пустили на ярмарку. - Чего там задерживаться, скоро обратно пойдут.
  - Тогда, поторопись, а мне подай рубашку - боюсь даже представить, что подумает мистрис Доув, снова застав меня в неглиже.
  - Да не все ли вам равно, что она себе подумает? - ввернул шпильку мальчишка и, потирая лоб, выскочил из комнаты, так как магистр, не утруждаясь ответом, пожертвовал больным плечом, чтобы швырнуть в болтуна кусок льда.
  
  Прибытие гостя Анна наблюдала, скромно застыв напротив парадного входа. На этот раз магистр Хейл отдал предпочтение традициям, ужин был сервирован в столовой: на белоснежной скатерти сияли серебряные приборы, пламя свечей искрилось в гранях бокалов, просвечивая пурпуром и бледным золотом сквозь графины с вином. А, в гостиной, у загодя протопленного камина, гостя дожидалась гора свертков, лично приготовленная хозяином дома. До самого вечера магистр вел себя идеально, то бишь, не выскакивал из-за угла, не выдавал шокирующих откровений, он вообще был молчалив и сдержан, как подобает господину, трепетно берегущему нервы слуг. Разве что, безмолвно отобрал у Анны кофемолку, и коротким жестом прокомментировав ее таланты, сам сварил кофе, но женщина готова была простить ему большее, за смену домашнего халата на серый с алыми вставками камзол. Расхаживающий по принаряженной гостиной в старом стеганом халате и войлочных туфлях на босу ногу, молчаливый тип, почему-то нервировал ее одним своим видом, не говоря уже о манере задумчиво обрывать лепестки с букета на каминной полке. 'Лучше бы он сказал какую-то вольность', - в сердцах думала она, поворачивая вазу, чтобы скрыть следы вандализма. 'Я могу и потерпеть, а вот цветы еще одного подхода не вынесут. Гадает он на них что ли? Любит, не любит, чем приголубит...'
  Дальше она думать не стала, так как магистр, принялся ощипывать великолепную бархатно-черную розу - главное украшение букета.
  - Вы, что-то сказали? - обернулся он на тихий, чувственный вздох, слетевший с губ женщины.
  Анна покачала головой, прогоняя, неподобающие леди, кровожадные мысли.
  Возможно, магистр сумел прочесть их, потому как, оставил в покое цветок и побрел переодеваться.
  
  Гостя он вышел встречать на порог.
  Маленький сухонький старичок, с юношеским пылом оттолкнув слугу, выскочил из экипажа и, взбежав по ступеням, вцепился в хозяина дома.
  - Ты, привез?! Грегори, мальчик мой, скажи, что ты ее нашел, не томи ожиданием!
  - Увы, Амброзиус, я ничего не нашел, - чуть отстранившись, нарочито громко сказал Хейл.
  Старичок на мгновение замер, затем обернулся к своему слуге и замахал руками, будто прогоняя назойливую муху.
  - Можешь быть свободен, я остаюсь ужинать и, м-м-м... какие ароматы, пить кофе. Так что приедешь за мной не раньше полуночи, вот так-то!
  И сделав последний энергичный взмах, практически втолкнул хозяина в дом, заперев за собой дверь.
  - Ты прав, нужно быть осторожнее! Это какой-то ужас, стоит мне нанять слугу, и через день он уже на побегушках у Дезмонда! Даже не знаю: что делать?!
  - Экономить на жаловании, - серьезно предложил Хейл. - За предательство можно платить плеткой, но не золотом.
  - Ах, Грегори, ты же знаешь, я так не умею, - сокрушенно вздохнул старичок и тут же отмахнулся, - А, ну их всех! Скажи: ты привез Изумрудную скрижаль? Я заплачу любые деньги!!!
  Хейл засмеялся, беря гостя под локоть и провожая в гостиную.
  - Амброзиус, однажды ваша настойчивость заставит меня раскошелиться на покупку большого куска лукового кварца, а изображу я на нем отрывок трудов господина Ватьсьяяна, вам в утешение.
  Гость, в отличие от Анны, по-видимому, знакомый с содержанием трудов господина с непроизносимым именем смущенно покраснел, торопливо меня тему.
  - Дорогой мальчик, - произнес он, оглядываясь по сторонам, - неужели ты внял моим советам и женился? Дом просто не узнать, эти кружевные салфетки... ах, кошечка - какая прелесть, представь же меня поскорее милой леди, которая сотворила все это чудо!
  Старичок выжидательно воззрился на Анну.
  Лицо у магистра Хейла перекосилось, будто он съел лимон, может быть даже не один, а дюжину, Анна же чуть не провалилась сквозь землю. Воцарилась пауза, и из холла явственно долетел полузадушенный всхлип Майка Рейвена. Магистр бросил на него такой взгляд, что мальчишка испарился с волшебной скоростью, в неизвестном направлении и прихватив с собой плащ гостя.
  - Кхм, - наконец выдавил из себя Хейл. - Эта милая леди - моя экономка, салфетки я попросту не заметил, а кошка... Проклятье, мистрис Доув, что кошка делает на софе в гостиной?!
  Кошка нахально выгнула спину, всадив когти в обивку софы, Анна рванулась согнать мерзавку, но ее опередил гость.
  - Грегори, ты так крикнул, что напугал бедное животное, - упрекнул он хозяина, ласково поглаживая пятнистую шубку. - Она, наверное, очень породистая, никогда не видел такой расцветки.
  'Бедное, но очень породистое животное', растолстевшее на мышиной диете до неприличия, благодарно заурчало, вытягивая когтями из обивки затяжки. Магистр зашипел, а Анна почувствовала желание сбежать следом за Майком. Увы, гость жаждал общества.
  - Позвольте мне самому представиться - Амброзиус Пайк, алхимикус и философ.
  Анна скромно поклонилась, потупив взор, чем заработала одобрительное: - Дитя мое, вы, очаровательны!
  И громкий шепоток по дороге в столовую:
  - Грегори, она так мила, ты уверен...
  - Я уже ни в чем не уверен, - мрачно пробормотал хозяин, занимая место за столом.- Кошка оккупировала дом, истопник питается профитролями, секретарь поумнел, что вообще противоречит его природе...
  - Ваш истопник, это тот - огромный, - вклинился в монолог Амброзиус, пытаясь, руками показать размеры Буна, - но, сколько же ему нужно профитролей, чтобы насытиться?
  - Много! - отрезал магистр, вонзая нож в шпигованную морковью и сельдереем телятину.
  
  Ужин, благодаря гостю, прошел идиллически непринужденно. Мэтр Амброзиус не скупился на похвалы каждому блюду, а его непосредственность скрадывала любую натянутость и, в конце концов, Анна расслабилась, а магистр Хейл вернулся в привычное вальяжно-язвительное состояние.
  - Кофе мы будем пить в гостиной, надеюсь, кошка не успела добраться до ваших свертков.
  - Моих? - Амброзиус всплеснул руками. - Ах, как приятно! Ты снова побывал в любопытных местах?
  - Общество пиратов-контрабандистов само по себе любопытно, а место было чрезвычайно грязным и чертовски секретным, - усмехнулся Хейл, раскуривая трубку. - Сначала, мне завязали глаза, потом, заставили дать страшную клятву на крови, повязку для этого пришлось снять, ибо я отказался вслепую вскрывать себе вены. Затем, потребовали за пропуск пятьдесят монет и снова сняли повязку - не понравилось им, видите ли, что на ощупь я, вместо золота, отсчитал медяки. Наконец, мы выпили за знакомство, и дальше пришлось искать дорогу в их притон самому, так как бутылок было много, а я хотел попасть туда до отлива.
  Подав кофе и сладости, Анна собиралась незаметно исчезнуть, услуги были здесь не нужны, мужчины вполне могли сами справились с кофейником, но магистр, будто нарочно задерживал ее, не прерывая рассказ. То, жестом затребовал пепельницу, то демонстративно опрокинул чашку, залив кофе пресловутую кружевную салфетку, то потянулся за вазочкой с засахаренным миндалем, а когда Анна подала ее, сделал вид, что увлечен трубкой, заставляя стоять напротив, в ожидании следующего каприза.
  С лукавой улыбкой, наблюдавший за представлением, мэтр Амброзиус, поманил женщину к себе и, вручив один из свертков, попросил развязать узелок.
  - Присядьте, дитя мое, - шепнул он Анне. - Мальчику нужны зрители. Пусть курит, а мы с вами займемся подарками.
  Магистр покосился на них сквозь клубы табачного дыма, сердито фыркнул и, зачем-то сгреб с софы кошку, водрузив себе на колени. Нахалка, не растерявшись, тут же принялась вымешивать лапками жилистые хозяйские ноги, видимо, в надежде получить более мягкое ложе, но судя по выражению лица и мордочки, ни тот, ни другая, не питали особых иллюзий насчет результата. Анна же, старательно отводя взгляд, с легким трепетом ждала, когда кошка, осмелев, пустит в дело когти.
  - Я, так люблю подарки! - с подкупающей искренностью признался, тем временем, мэтр Амброзиус. - И, Грегори, балует меня, привозя диковинки из своих странствий.
  - Дарить легко, - проворчал Хейл, не отрываясь от поисков компромисса между сиюминутной блажью и ее воплощением. - Это позволяет потешить эго или избавиться от лишних вещей.
  Анна укоризненно нахмурилась, обижать такими словами милого старика было грешно, однако Амброзиус лишь улыбнулся.
  - За одним 'даром' я наблюдаю второй год, - продолжал Хейл, обкуривая кошку дымом, та чихнула, но с колен не слезла, проявив истинно женское упрямство.
  - Картина кисти великого художника, чьи работы заслуженно ценятся на вес золота и упомянутое полотно, ничуть не уступает остальным, наоборот, превосходит - мощью воздействия на зрителя. Вот только, мощь излилась из мастера, то ли, в момент жесточайшей депрессии, то ли - тяжелейшего запоя. Черствые люди, взглянув на шедевр, теряют аппетит, не к месту, задумываясь о вечном, а слабых духом, он вполне может подвигнуть на суицид.
  Как бы там ни было, уничтожить драгоценное полотно рука ни у кого не поднимается, а существовать с ним под одной крышей, даже просто зная, что оно висит в соседней комнате - нешуточное испытание для нервов, поэтому... его дарят. Жаль, что полюбоваться реакцией жертвы очередного дарителя удается не всегда, но я подумываю рекомендовать господину лорд-канцлеру использовать полотно в государственных целях - тот, кто сумеет сдержать эмоции способен на многое и, скорее всего, опасен для общества.
  - Грегори, ну почему ты всегда так мрачно смотришь на вещи? - покачал головой старик. - Попытайся видеть в людях хорошее.
  - Для этого, мне придется ослепнуть, - хмыкнул Хейл, пытаясь завязать узлом кошачий хвост. Кошка, молниеносным движением располосовала ему запястье, магистр взвыл - на этом они расстались.
  А, мгновение тому назад, аккуратная гостиная, превратилась в бедлам - из всех присутствующих относительную неподвижность сохранил лишь гость, поджав ноги и стиснув в руках коробку с какими-то засушенными кореньями, мэтр Амброзиус, съежился на софе, зажмурив для верности глаза. Анна, по первому побуждению, бросилась спасать ковер, но заметалась, не в силах решить, что страшнее: опрокинутый кофейник или трубочный жар. Ковер был большим, и всему хватило места. Магистр чуть не оттоптал ей пальцы, спеша достать из кредницы бутылку, зачем ему понадобилась можжевеловая настойка, Анна поняла, когда мужчина, выдернув зубами пробку, плеснул себе на запястье, что он в этот момент сказал неизвестно, но пробку перекусил пополам.
  Очень вовремя явившийся на шум из кухни, Майк, ойкнул и недолго, а, скорее всего вовсе, не думая, дернул тлеющий ковер на себя. Силой боги мальчика не обделили, магистр и столик с кофейными приборами рухнули, как подкошенные, Анна не упала только потому, что и так сидела на коленях, разве что сменила позу на чуточку фривольную почти уткнувшись лицом в грудь хозяина.
  У приложившегося плечом об угол кредницы Хейла, на глазах блестели слезы, а оцарапанную руку мужчина все еще неловко держал перед собой и женщина среагировала инстинктивно... Она легонько подула на царапину.
  Магистр перестал дышать...
  Пахло паленой шерстью, кофе и можжевеловкой, три пары мужских глаз с разным выражением смотрели на женщину, которая даже не замечала их реакции.
  Первым очнулся Хейл, сплюнув остатки пробки, он хрипло шепнул, наклонившись так близко, что Анна ощутила его горячее дыхание:
  - Мистрис, случайно, не лечит ушибы тем же способом? Я мог бы снять камзол и...
  Дальше она не слушала, позорно сбежав из разоренной гостиной, а громкий комментарий мэтра Амброзиуса, намертво усыпил, пискнувшее было об уборке чувство долга.
  - Грегори, мальчик мой, ты так никогда не женишься! Кто же с наскока делает предложение даме?
  Хейл, зализывая сбрызнутую настойкой царапину, подмигнул старому другу.
  - Ну, попробовать-то стоило...
  Притаившийся под смятым ковром Майк, весело хрюкнул, тут же заплатив за несдержанность, его заметили, и заставили наводить порядок.
  
  Кстати, кошка, все это время просидела на каминной полке, с интересом наблюдая за происходящим, а потом незаметно исчезла, как и подобает домашнему духу.
  
  Лето покидало столицу странными скачками, без предупреждения меняя жаркие поцелуи солнца на ледяные слезы дождя, и хозяин дома у реки вел себя так же. Анна никогда не могла с уверенностью сказать: где он, или чем занят. Мелкие условности, типа смены дня и ночи, времени завтрака, обеда или ужина, не волновали магистра, доводя женщину до зубовного скрежета. Попробуй угадать, когда хозяин проголодается и чего именно возжелает на этот раз?
  Полная разочарования фраза:
  - А, больше ничего нет?
  Произнесенная за идеально накрытым столом, спустя четверть часа после безапелляционного:
  - Мистрис Доув, обед, будьте добры! Я ухожу через полчаса, и не хотел бы смотреть на вдовствующую баронессу... бургомистра... лорд-канцлера... самого дьявола... голодными глазами!
  Стоила ей нескольких седых волос и стойкого нежелания быть доброй.
  Если учесть, что обедать магистр мог с полудня до полуночи, а пару раз, запыхавшийся Майк, передавал призыв к доброте, отыскав Анну на рынке, ее чувства можно было понять и возможно даже оправдать в суде.
  Но постепенно она привыкла, человек вообще ко всему привыкает. Смиренно, озлобленно или с улыбкой - это уже зависит от самого человека. Анна мысленно считала от одного до... (тут по обстоятельствам), и улыбалась.
  Как еще прикажете реагировать на выеденную за ночь из пирога мясную начинку? Поначалу, в преступлении была заподозрена кошка, но хвостатая шкодница, вряд ли, стала бы приносить из гостиной тройной подсвечник, чтобы почитать за поздним ужином книгу, а уж оставить на леднике, рядом с пустой миской из-под сливочного крема для завтрашних пирожных, записку: 'Весьма!!!', было точно не в ее стиле.
  
  Иногда магистр на сутки и больше запирался в подземелье, изводя, бедного Майка, сладостью запретного плода таинственных опытов. Умирая от зависти к Буну, допущенному в святая святых, страдалец, под разными предлогами скребся в дверь подвала или скорбной тенью бродил за Анной, отвлекая нытьем от домашних дел. Женщина утешала, пытаясь объяснить то, что сама поняла совсем недавно.
  Короткий эпизод нарушил вечернюю тишину, они с Майком, как раз собирались идти спать, когда на кухню влетел магистр.
  - Воды из колодца, быстро!
  Анна не успела моргнуть, как он сунул ей кувшин и, держа руку над тазом для мытья посуды, приказал:
  - Лейте!
  На тыльной стороне его кисти багровел ожег.
  - Бун, золу солянки - иначе без руки останусь! - крикнул Хейл.
  - Я принесу! - кинулся к подземелью Майк. - А, зачем она?
  Хозяин поймал его за шиворот.
  - Нечего тебе там, сейчас шастать.
  - Но, почему мне нельзя?!
  Магистр развернул мальчика и спокойно сказал:
  - Потому что тебе еще нужно крепко спать и долго жить, что при обилии знаний проблематично.
  Майк выдрался и убежал во двор, жаловаться на несправедливость молодой луне, а Анна, внимательно посмотрела на своего хозяина, который тут же выбил ее из равновесия, с многозначительной ухмылкой предложив подуть на больное место.
  Женщина вспыхнув, промолчала, руки у магистра были красивые с узкой крепкой ладонью и длинными, нервными пальцами, вот только, берег он их, куда меньше, чем сон мальчишки-секретаря.
  
  Над чем бы, с ожесточенным упорством, ни бился магистр Хейл в пропахшем серой подвале - золото он предпочитал извлекать из кошельков горожан старым, проверенным способом. С его возвращением полка в кабинете быстро наполнилась разноцветными флаконами, и золотоносный ручеек потек через парадный, а порой, черный ход, причем, далеко не всегда статус просителя соответствовал оказанному приему. Придворный, вызывающе небрежно скрывающий под плащом шитую бриллиантами перевязь, мог не пройти дальше чулана с вениками, для мелкого же дворянчика в старомодной шляпе, распахивались двери магического кабинета. Анна получила изрядное удовольствие, лицезря черный с серебряными звездами балахон адепта четырех стихий, буквально наповал сразивший провинциального клиента. Похожий на медведя, деревенский увалень, в немом восторге топтался с ноги на ногу, пока магистр, устав расшаркиваться, силой не заволок его в кабинет. Женщина еще пребывала в лирическом послевкусии разыгравшейся сцены, когда хозяин прибежал к ней за помощью.
  - Емкость, большая емкость с пробкой... - бормотал Хейл, роясь на полках. - Мистрис Доув, не время уподобляться жене Лота, выручайте! Понятие медитации сему гиперборейцу неведомо, он уже начал похрапывать.
  - Если бы вы сказали: что ищете?
  - Бутылку, кувшин, амфору - черт возьми...
  - Бочку, - невинно подсказала Анна.
  Магистр на мгновение задумался и огорченно тряхнул головой.
  - Дистиллята не хватит. Нашел! - Он вытащил глиняный кувшин с деревянной затычкой, Анна хранила в нем жидкий цветочный мед, правда, стараниями Майка, лакомства осталось на самом донышке.
  - Отлично, дольем воды и... главный ингредиент, - магистр щедро плеснул в кувшин прозрачной жидкости, служившей основой его огненных настоек. - Эликсир готов! И не смотрите на меня такими большими глазами, вы же не думали, что я вручу этому типу экстракт красного корня? Моих талантов, увы, недостаточно - внушить дикому джентри, что содержимое крохотного флакона нужно принимать по капле. Он его осушит залпом, едва успев переступить порог, и зажует пустой стекляшкой, не моргнув глазом.
  - Но... - тихо возразила женщина, чувствуя в происходящем что-то неправильное. - Он же пришел за настоящим эликсиром.
  - За наследником мужеского пола он пришел, - буркнул Хейл, делая глоток из кувшина. - Хм... неплохо получилось, нужно будет повторить для личного пользования. А наследников, они с супругой, как-нибудь и без моего участия произведут.
  - Но, если будут рождаться девочки? - не удержалась от провокации Анна.
  Занятый процеживанием 'тинктуры' магистр, глянул на нее исподлобья.
  - У вас, мистрис Доув, удивительная способность портить мне настроение. Теперь будут мучить кошмары, что придется лично подправлять результат, дабы спасти репутацию.
  
  Он еще что-то фыркнул, а Анна, истово поклялась больше никогда, ни за что, не раскрывать рта в присутствии хозяина, изъяснялись же монахи цистерцианцы жестами, причем, в основном, касательно еды, вот и она сможет. Женщина представила реакцию невозможного магистра на знак из скрещенных пальцев и обреченно вздохнула, ситуация вырисовывалась безвыходная.
  
  Странным было то, что ей вовсе не хотелось его искать - этот самый выход. Хотелось просто жить: открывать по утрам ставни, любуясь багряной мантией клена, ходить на рынок с Буном, бесстрашно лавируя в шумной толчее за его широкой спиной, воевать с привычками Майка: растаскивать еду по всему дому, забывая чашки и тарелки в самых неожиданных местах.
  Настороженно предвкушать очередную встречу с хозяином, Анна каждый раз по-товарищески сочувствовала господину Кристобалю, так же как и она, не знавшему, кто выскочит из джунглей: сытые, и потому настроенные пошутить, каннибалы или голодные, желчные миссионеры, с потерявшейся 'Пинты'.
  Хотелось научиться варить шоколад, магистр, продиктовал ей рецепт но, учитывая, что перед этим он надышался какой-то дряни в своем подземелье и, во время диктовки, отмахивался от 'наглой зеленой бестии с крыльями', применять его Анна побаивалась.
  А вот, пришить оборку к шторам в библиотеке решилась, выбрав для важного дела вечер, когда мужчины разбрелись по своим делам: Майк отправился на охоту за свежими столичными сплетнями, Бун - рубить дрова, магистр же, со вчерашнего дня корпел над опытами, не высовывая носа из подвала.
  Разложив на столе швейные принадлежности и выдав кошке бумажный бантик, чтобы плутовка не вздумала покататься на завлекательно колышущейся портьере, Анна осторожно взобралась на стремянку. Но, стоило ей потянуться к карнизу, как из-под пола донеслось приглушенное: 'пуф!', и сквозняк разнес по дому едкий запах пороховой гари. Следом за сквозняком явился кашляющий хозяин, постоял, согнувшись пополам, упираясь руками в колени, потом мрачно глянул на Анну снизу вверх.
  - Ничего, к чертям, не получается! Слезайте!
  Лесенка под Анной подозрительно скрипнула, а задравшийся подол лишил женщину не менее важного душевного равновесия.
  - Слезайте по-хорошему, - приказал магистр. - Учиться летать будем завтра - сегодня, идем танцевать.
  Тряхнул ли магистр проклятую лестницу или Анна свалилась сама, но упала она прямо ему на руки. Возражать же молодому, красивому мужчине, обнимая его при этом за шею - занятие, требующее некоторой подготовки, Анна смогла заговорить, только оказавшись в подземелье.
  Низкий, сводчатый потолок влажно поблескивал над головой, в глубоких темных нишах прятались бесчисленные полки с колбами и ретортами, на длинном столе переплетались змеями стеклянные и стальные трубки, угрожающе мерцал алый зев жаровни.
  - Что вы делаете?!
  - Веду вас на бал, - Он, наконец, поставил ее на ноги и отошел, снять со стены светильник - огненный лепесток, танцующий в стеклянном футляре.
  - Вы умеете танцевать, графиня? - В глазах отблески племени, на губах ледяная усмешка, от него пахло войной и почему-то медом.
  - Нет! - испуганно вскрикнула Анна.
  Магистр засмеялся, крепко сжимая ее руку, стремительно увлекая за собой.
  - Прекрасно! Мы произведем фурор. Король будет в восторге...
  Он бежала, едва касаясь башмачками каменных плит, по узким, темным, как преддверие царства Гадеса, подземным коридорам, рука об руку с бессмертным колдуном... Бежала, танцевать на балу с королем...
  А ведь собиралась всего-навсего пришить оборку.
  
  Затворилась, сливаясь со стеной, неприметная дверь, они вынырнули из затхлого переулка на площадь, чудом не угодив под экипаж.
  - Я никуда не пойду! - задыхаясь, крикнула Анна, стоило магистру замедлить шаг.
  Светловолосый демон обернулся, приложив палец к губам.
  - Поздно, мы уже пришли. А теперь не шумите, не хочу тратить силы на стражу.
  Не выпуская руки женщины, он перепрыгнул клумбу, и густая тень высокого здания скрыла их от чужих глаз.
  Пока Анна сражалась с шипастым побегом за свою нижнюю юбку, магистр поддел ставенку.
  - Человек - самое предсказуемое животное на свете... Что вы там возитесь? Скоро прислуга начнет сбрасывать в это окошко балласт королевского пиршества, а получить по голове бутылкой игристого я планировал ближе к рассвету.
  Анна ойкнула уколов палец, магистр сдернул ее с розового куста и зашвырнул на подоконник.
  - Любите розы? - прошипел он, влезая следом. - Но, зачем корчевать клумбы? Если так припекло - завтра куплю букет у торговки. Какие вы предпочитаете: белые, красные...?
  - Идите к черту! - потеряла самообладание Анна.
  - Новый сорт? - поинтересовался наглец, сталкивая ее с подоконника в дом и падая сверху. - Проклятье, мистрис, вы чуть не лишили меня смысла жизни! У вас такой колючий взгляд и колени... Может лучше подарить вам кактус? Цветет редко, а колется...
  Хорошо, пусть будут розы, только колено больше не сгибайте.
  Анна очень хотела ему ответить, словом ли, жестом... но не успела - они уже бежали куда-то вверх, и с каждым пролетом винтовой лестницы все громче звучала музыка. Неудержимо, восторженно, без остатка заполняя пространство, Анна даже скользнула ладонью по стене уверенная, что почувствует пронизавшие камень аккорды. Как вдруг ритмичные волны отхлынули, дробясь искристым прибоем о витражи громадного зала, яркий свет ударил в лицо, и женщина затаила дыхание.
  - Где мы? - чуть слышно прошептала она, еще не осознавая, что стоит, прижавшись спиной к груди мужчины, а его руки по-хозяйски лежат у нее на талии.
  - В ратуше, - скорее угадал, чем услышал вопрос Хейл. - Под самым куполом главного зала, обернитесь...
  Анна подчинилась - сквозь окно-бойницу открывался вид на спящий город и шелковисто-черную ленту реки, а под ногами бушевал многоцветный вихрь и ряды хрустальных люстр, будто парили в воздухе под мелодию аллеманды.
  - Но, как?
  - Мы прошли под рекой по старым тоннелям неизвестным даже 'полночному принцу'. - Дыхание мужчины щекотало висок. - Кстати, у его подданных, нищих и воров, сейчас сбор урожая, щиплют кошельки горожан, любующихся с площади блеском королевского величия.
  Взгляните - вон тот, с птичкой на посохе и в шляпе похожей на брюшко каракатицы - наше с вами Величество. Как вы его находите, мистрис Доув?
  Любопытство подтолкнуло Анну к краю балюстрады, но она тут же отпрянула.
  - Не бойтесь, нас никто не видит, - проворчал магистр, прижимая ее к самому барьеру.
  - Прекрасно, они начинают менуэт, пары идут согласно табелю о рангах и можно посмотреть, кто в фаворе, а кто в опале.
  Анна оказалась в кольце его рук, но это было уже не важно, на какое-то время она забылась, наслаждаясь зрелищем, магистр, отстукивая пальцами по барьеру ритм танца, мурлыкал ей на ушко придворные сплетни, едко оценивая костюмы кавалеров и дам.
  - Костюмированный бал - отличная возможность всплакнуть над убогой фантазией и ужаснуться мании величия. Я насчитал два десятка Венер, увенчанных золотом вместо мирта, и ни одного пастуха, которых богиня предпочитала прочим смертным, зато есть неплохая коллекция Персеев и Ясонов.
  Особенно хорош маркиз Драунт с бараньей шкурой на плечах, эти витые рога ему очень к лицу, супруга не зря старалась над каждым завитком.
  - Занятно, - Хейл чуть не раздавил Анну своим весом, заглядывая вниз. - Лорд-канцлер выпустил на прогулку наследника престола, последний раз я видел этого беднягу два года назад.
  - Я не знала, что у короля есть наследник, - охнула женщина, пытаясь локтем вернуть магистра на пристойное расстояние. Хейл проворчав что-то о кактусах, отодвинулся.
  - О нем предпочитают не вспоминать, десять лет забвения не шутка, но раз герцог Альда здесь - значит, Их Величество снова принялся за эликсиры и лорд-канцлер готовит пути к отступлению. Не сажать же на трон одного из детей фаворитки, зачатых в промежутках между поисками бессмертия.
  А младший брат короля здоров телом и запуган до нужной кондиции. Чего еще желать мудрому канцлеру и безмозглому народу? Не знаю, что вам известно о заговоре десятилетней давности...
  Женщина едва заметно вздрогнула, и Хейл невольно сделал паузу, однако тут же скрыл ее потоком фраз:
  - Давняя, намеренно забытая история о попытке переворота, Его Величество как раз ударился в поиски философского камня, напугав до икоты весь двор, а точнее разогнав его подчистую, сменив родовитых дворян на сборище шарлатанов-алхимиков.
  Дворянам стоило бы поучиться терпению у придворных евнухов одного императора, но, увы, они поспешили и сложили головы или исчезли, бесследно канув в Лету казематов лорд-канцлера, мальчик же избранный ими на коронацию, отделался испугом.
  Волею случайности, накануне решающего дня, юный герцог подхватил желудочную колику, и трон его интересовал куда меньше фаянсовой вазы, думали даже, что он не выживет, ан на тебе - жив, здоров и даже может снова пригодиться, пешкой в чужой игре.
  Хейл небрежно указал в зал.
  - Вот он, у зеркала, в образе Орфея, единственный, кому не пытаются оттоптать ноги, опала иногда имеет свои преимущества, по крайней мере, никто не лезет на голову и не пачкает перчатки лобзаниями рук.
  Проследив за жестом, Анна увидела молодого человека с приятным, но каким-то безжизненным лицом: плотно сомкнутые губы, лишенный эмоций взгляд... и тоненькая свирель, крепко зажатая в кулаке.
  Магистр давно сменил объект наблюдений, Анна же, снова и снова, возвращалась взглядом к Орфею и догляделась на свою голову - герцог поднял голову, маска безразличия чуть дрогнула удивленным изгибом бровей, но словно опасаясь быть пойманным, молодой человек быстро отвел глаза.
  Затем, неторопливо сменил позу, повернувшись лицом к зеркалу и делая вид, что занят складками туники, с искренним любопытством уставился, через отражение, на облюбованную незваными гостями галерею.
  - Он на нас смотрит! - охнула Анна, прячась за спину магистра.
  - Кто?
  - Орфей!
  - Мистрис, конкретней, тут этих сыновей Каллиопы целый легион наберется.
  - Тот, который наследный, в зеркале, - сбивчиво выдала Анна.
  Магистр сочувственно положил руки ей на плечи.
  - Дорогая, потерпите скоро пойдем танцевать, вот уж не думал, мистрис Доув, что вы столь темпераментны.
  - Куда танцевать? - окончательно потерявшись, она позволила себя обнять.
  - Грамматически неверно, но, по сути, - вздохнул Хейл. - Вниз конечно, тут тесно и штукатурка будет сыпаться на головы придворных.
  Женщина высвободилась из объятий, мгновенно выбросив из головы всех небожителей и героев вместе взятых.
  - Вы, сумасшедший?
  - С утра был в здравом рассудке. А что, есть причины предполагать худшее?
  Анна тихонько застонала, спорить с этим человеком было бессмысленно, проще сбежать, авось окошко еще не заперли и бутылка игристого уже дожидается ее на клумбе, если магистр увяжется следом, ждать рассвета она не станет.
  
  Пользуясь тем, что невозможный спутник отвлекся, перевесившись через балюстраду, Анна осторожно отступила, собираясь улизнуть, но, увы, план побега рухнул, точнее это магистр чуть не рухнул с балкона, поскользнувшись на вощеном полу. Оркестр, как раз, сыграл что-то в ритме прэчипита́то и так же стремительно перед носом женщины мелькнул хозяйский сапог. Анна инстинктивно вцепилась ускользающему адепту в то место, о котором леди не станет говорить вслух, да и думать тоже поостережется, по крайней мере, пока ее руки не заняты четками.
  - Благодарю! - выдохнул магистр. - Великолепная хватка! Если бы не вы, мистрис Доув, в анналы истории попал бы самый оригинальный способ покушения на венценосную особу - Их Величество угораздило прогуливаться под нашим балконом. Попробуй потом докажи, что случайно пролетал мимо, и свалился ему на голову от избытка верноподданнических чувств.
  А, поспать и на животе можно, - морщась, добавил он, потирая поясницу. - Надеюсь, ваш маникюр пострадал меньше, чем мой... хм... тыл?
  Пальцы Анны сжались в кулаки.
  - Я, ухожу!
  - Рано! - отрезал Хейл, бросив на разъяренно-смущенную женщину полный укоризны взгляд. - Нетерпеливы, как провинциальная дебютантка, стыдитесь, мистрис! А румянец... ух! Боги свидетели, вас в таком состоянии страшно в люди выпускать, до утра ведь не поймаю...
  От двусмысленности фразы у несчастной перехватило дыхание.
  - Я...! Вы...!
  - Что, дорогая? - заботливо спросил сероглазый демон, обмахивая ее полой камзола.
  - Я вас убью!
  Магистр покладисто кивнул и посоветовал распустить шнуровку лифа, 'чтобы мистрис не хватил удар, когда она будет приводить угрозу в исполнение'. До чего бы они еще договорились неизвестно, но музыка вдруг смолкла, и танцевальные фигуры сменились беспорядочной суетой.
  - Ну, наконец-то, - удовлетворенно фыркнул Хейл. - Их Величество заскучал и убирается восвояси, очень мило с его стороны освободить нам место. За сюзереном потянутся самые трусливые, что положительно скажется на настроении общества. Взгляните, как меняются лица - чистейшее волшебство.
  Анна, вздернув подбородок, отвернулась. Однако смутное желание увидеть, как изменилось, сбросив маску, лицо наследника со свирелью, заставило украдкой взглянуть вниз, увы, вместо печального герцога, зеркальная гладь отражала пышногрудую даму в розовых шелках.
  Орфей исчез, и Анна разочарованно вздохнула, прозевав очередной эпатаж магистра.
  - Свобода, мистрис, страшное зелье, в больших дозах помрачающее разум, в малых - удивительно повышает тонус, - проворковал он, крепко обнимая ее за талию. - Дадим смельчакам вдохнуть его полной грудью и отправимся добывать костюмы. Впрочем, зачем ждать? Вперед!
  
  Несложно воззвать к здравому смыслу мужчины, если под рукой есть предмет, который не жаль разбить, можно даже топнуть ножкой, ставя эффектную точку в разговоре, но попробуйте сделать это на бегу... Прыгая по крутым ступеням, Анна почти смирилась с судьбой и уже не мечтала, чтобы господин Хейл, споткнувшись, свернул себе шею.
  Магистр же, не сбавляя бешеного темпа, действовал последовательно, бесцеремонно и, к счастью, пока, безрезультатно. Вихрем, проносясь через заставленную кадками с померанцевыми деревьями галерею, он безошибочно отводил колючие ветви и под аккомпанемент испуганного всхлипа влюбленной парочки недовольно ворчал:
  - Безобразие! Ни одного подходящего платья! У портных этого города ни стыда, ни совести!
  Внезапно он замер, как гончая почуявшая дичь - в конце галереи радужной искрой мелькнул женский силуэт. Не успев толком уединиться в объятиях кавалера, дама испустила сдавленный визг.
  - Тише, я вас нашел раньше стражи, так что есть шанс.
  Теперь взвизгнул кавалер.
  - Муж!
  - Хуже, - перебил его Хейл, и чуть заинтересовавшись, спросил: - А кто у нас муж?
  - Капитан дворцовой стражи, - с перепугу исповедался кавалер.
  - Тогда понятно. Нет, муж бдит покой дворца в полном неведении.
  Из уст парочки вырвался синхронный вздох облегчения.
  - А вот, король... - не давая им опомниться свистящим шепотом, выдал Хейл. - На пороге ратуши Его Величество посетило видение. Да, да, уже третье на этой неделе. Злой рок явился ему в образе поверженного титана Аргуса и взалкал мести, теперь король ищет орудие высших сил, дабы упредить удар. А вас, мадам, угораздило разукрасить наряд павлиньими перьями. Забыли, что наш сюзерен новое воплощение Гермеса Аргоубийцы?
  Богиня Гера перенесла глаза мертвого титана на павлиний хвост, и вы, мадам, весь вечер угрожали королю, размахивая свои подолом. Безумие!
  Немного отдышавшаяся Анна полностью согласилась с заключительным тезисом, ничего более безумного ей слышать не доводилось, она даже передумала сбегать, надеясь стать свидетелем кары, что неминуемо падет на голову шутника. Каково же было ее изумление, когда дама, вместо того чтобы запустить в магистра веером, забилась в истерике.
  - Что делать! - кричала она, намертво вцепившись в побледневшего кавалера.
  - Раздеваться, - спокойно сказал Хейл и, отвесив изящный поклон, предложил свою помощь.
  Закутанная в сорванный со стены гобелен дама шустро засеменила прочь, ее кавалер скрылся в зарослях померанца, а довольный магистр отряхнул трофей.
  - Лучше чем ничего и почти ваш размер, зашнуруем потуже - сядет как литое.
  Анна молча смотрела на него, скрестив на груди руки. Ответный взгляд магистра был, скачала вопросительным, потом задумчивым и, наконец, виноватым.
  - Мистрис Доув, - нехотя сказал он, - каюсь, это я съел яблочный конфитюр из вазочки в буфете. Если не перестанете так смотреть, покаюсь еще в чем-нибудь, с меня станется.
  Покраснев авансом, Анна все же сохранила строгий вид.
  - Никогда не думала, что безумие заразно.
  - Еще как! - оживился Хейл. - Передается поцелуем, впрочем, при поцелуе можно подцепить еще что-нибудь, но большая часть хворей успешно лечится, так что, рискнем.
  - Я не собираюсь вас целовать! - едва успела отпрянуть Анна.
  - Тогда к чему разговор?
  - К тому, что только сумасшедший поверит во всю эту чушь с павлинами.
  Магистр пожал плечами.
  - Дорогая, вам нужно чаще бывать при дворе, крайне непатриотично так недооценивать буйную фантазию Его Величества. В прошлом месяце, например, он искал пуп земли под дворцовой оранжерей. Как следствие - на месте оранжереи образовалась довольно глубокая яма, в которую тем же вечером свалился посол иноземной державы. Какой именно, уточнять не буду, лорд-канцлер не одобрит излишнюю болтливость.
  Скажу только, что бедолага тщетно добивался высочайшей аудиенции и решил прогуляться на сон грядущий, дабы помолиться своим богам об успехе предприятия.
  Боги поняли просьбу чересчур буквально. Король уделил гостю все возможное внимание, сначала, правда, приняв его за посланца Аида и приказав закопать обратно, но потом, вняв то ли голосу разума, то ли воплям посла (тот, будучи полиглотом, вопил со дна сразу на шести языках), целый день просидел на краю ямы, требуя раскрыть тайну путешествий сквозь толщу земли.
  Кстати, вульгарное предположение, что посольство прибыло в столицу иным способом, чуть не стоило головы нескольким придворным, а особую пикантность аудиенции добавлял подземный источник, неумолимо наполнявший яму водой.
  - О, Господи! - не удержалась от восклицания Анна.
  - Не призывайте высшие силы всуе, - заговорщицки шепнул магистр. - Чтобы переодеться вам хватит и моих услуг.
  Женщина растеряно моргнула, история чужих бед на время отвлекла от собственных. Хейл понял ее без слов.
  - Успокойтесь, в тот раз все закончилось благополучно. По крайней мере, воевать мы собираемся с другой державой. Но, довольно придворных сплетен - переодевайтесь. Оркестр уже сыграл вступление к вольте и я хочу успеть похвастать вашими лодыжками в первом туре танца.
  Анна категорически замотала головой.
  - Нет!
  - Вы, эгоистка, - огорчился магистр. - Прятать безупречные ножки, тогда как красота призвана спасать мир, неужели вы откажете гибнущему мирозданию в такой малости?
  Женщина нахмурилась, с ужасом осознав, что готова согласиться на любой сценарий Армагеддона, включая потопы, извержения вулканов и нашествия саранчи, лишь бы это давало гарантию избавления от господина Хейла, но, увы, с этой напастью ей приходилось справляться собственными силами.
  Она набрала в грудь побольше воздуха и открыла рот собираясь без утайки высказать все, что думает о своем хозяине, как вдруг, магистр просиял, хлопнув себя ладонью по лбу.
  - Ах, я - болван! Не в танце дело, а в платье! Солнце может не встать на востоке, реки потечь вспять, но ни одна женщина не наденет платье, в котором другая только что выходила в свет. Как я мог забыть основной закон природы? Трижды глупец!
  Платье полетело в сторону, живописно повиснув на ветвях померанца, Анна же, словно марионетка, крутнулась в руках магистра, оказавшись перед громадным, от полу до потолка, зеркалом.
  Она успела увидеть лишь собственный смутный силуэт и тень за правым плечом, когда ладонь мужчины закрыла ей глаза.
  - Вина требует искупления. Какое платье вы хотите?
  - Никакое, - гневно крикнула женщина. - Прекратите!
  Голос мужчины зарокотал, обволакивая горячей пеленой, стирая звуки музыки и шум бала.
  - Прекратить мечтать? Но, ради чего тогда жить?
  Таяла терпкая горечь раздражения, усталая тяжесть обид и сердце звонко стучало в ушах, только во сне она видела ту, что смотрела на нее сейчас из бездонных зеркальных глубин. Гордый наклон головы, улыбка покоя и дерзкая жажда в лукавом изгибе бровей. Пальцы скользнули по палевому шелку наряда.
  - Как вы это сделали?
  - Разве так важно? - он засмеялся, и музыка хлынула в окружавшую их тишину. - Лучше скажите: когда вы последний раз танцевали?
  - Не помню...
  - Пора вспоминать...
  
  Поклон, реверанс, порыв знойного ветра, они все же станцевали вольту, Хейл словно пушинку подбросил партнершу в воздух, а, поймав, весело хмыкнул:
  - Ну, все, троих контузило насмерть, остальные сейчас побегут просить вашей руки. Прошу об одном: не принимайте больше десяти предложений за раз, я не успею всех вызвать на дуэль, а дом у нас старый, осады не выдержит.
  Анна хотела ответить, но танец уже закружил их, оторвав друг от друга. Лица мелькали волшебным калейдоскопом, кто-то клялся в любви, величая богиней, башмачки скользили по паркету, рука замирала в руке. Она дважды провела за собой змейку куранты и, задыхаясь, юркнула за колонну, в поисках мгновения отдыха, однако, не она одна искала здесь приют - юноша в костюме Орфея испуганно попятился, расплескав из бокала вино.
  Заметив его, женщина топливо склонилась в глубоком реверансе.
  - Простите, Ваша Светлость.
  В ответ - тишина, пауза затягивалась, и Анна рискнула поднять голову, герцог разглядывал ее так, словно она была выходцем из иных сфер.
  - Кто вы? - наконец хрипло спросил он.
  Сердце Анны пойманной в силки птицей трепыхнулось в груди, пропуская удар.
  - Я...? Не знаю...
  Под пристальным взглядом наследника, волшебство бала осыпалось к ее ногам поблекшей мишурой.
  - Она - богиня, - четко прозвучал за спиной голос магистра. - Поверьте, Ваша Светлость, с полсотни верных слуг короля готовы в этом присягнуть.
  - Верю, - чуть слышно ответил герцог Альда. - Ваша репутация, Хейл, тому порукой.
  Глаза магистра хищно блеснули.
  - Благодарю. Но, может, тогда и вы доверитесь ей, подарив даме танец?
  Это был вызов, настолько откровенный и наглый, что у Анны, от предчувствия надвигающейся беды, подкосились колени.
  Презрев все правила придворного этикета, она в упор взглянула на герцога... чтобы лицом к лицу столкнуться... с чужим страхом. Так мог смотреть на своего, вдруг подобревшего, мучителя забитый ребенок или пленник, перед которым тюремщик, в насмешку, распахивает дверь темницы. Женщина судорожно перевела дыхание, уже не пытаясь понять смысл разыгравшейся сцены, где актеры столь причудливо менялись ролями, хотелось одного - исчезнуть, но тень за спиной не отпустит так просто.
  - Вашу Светлость что-то смущает? - мурлыкнул магистр, отодвигаясь в сторону, и Анну обдало холодом пустоты. Свободна!
  Унизанные перстнями пальцы герцога до хруста сжали ножку бокала, губы дрогнули, не проронив ни звука.
  - Поверьте, все - пустяки, - тембр голоса Хейла нарастал, сливаясь с барабанной дробью оркестра. - Разве что, игольница на корсаже...
  - Она очень мила, - резко выдохнул герцог.
  Хейл усмехнулся, взмахом руки разрывая натянутую им же, до звенящего предела стальную струну напряжения.
  - Нижайшее почтение Вашей Светлости! Не так много в этом мире людей, способных... - Он сделал паузу, склоняя голову без шутовской нарочитости. - Смотреть на Солнце.
  Голос звучал иначе: мягко и ободряюще.
  - С рассветом звезды не исчезают с небосвода, просто людям становится не до них, ни один, самый цепкий взгляд, не различит их блеск, никто не расскажет о пройденном ими пути. Да и на само светило смотреть рискнет не каждый, а, взглянув, вряд ли опишет подробно. Подумайте об этом, Ваша Светлость, и простите дерзость своим покорным слугам.
  Магистр хотел еще что-то сказать, но затянутая в алую перчатку женская рука игриво хлопнула его веером по плечу, из-за колонны выглянула ослепительная брюнетка с капризно надутыми губками.
  - Грегори, ты - негодяй! Я узнаю о том, что ты вернулся от баронессы Вудморт, и ради этой новости целых пять минут терплю ее нытье. Предатель!
  Красавица собственнически взяла Хейла под руку. Магистр на мгновение прикрыл глаза, а потом совершенно возмутительно подмигнул наследнику престола, проворчав:
  - Увы, блеск некоторых звезд не затмевает даже солнечный свет.
  - Леди Галахер! Какая встреча! Надеюсь, мой грех еще можно искупить танцем?
  Брюнетка взмахнула ресницами, изображая сомнение.
  - Твой костюм не подходит к моему. Кто ты? Аттила?
  После этих слов Анна утратила последнюю связь с реальностью, принять белокурого наглеца в прожженном порохом камзоле за предводителя варваров, для этого нужно иметь недюжинное воображение. Она потерянно взглянула на герцога, встретив такой же растерянный взгляд.
  - Скорее уж, Локки, - хмыкнул магистр. - Хотя, до рассвета я могу быть кем угодно.
  Он, гибким, кошачьим движением сменил позу, заслоняя Анну от своей новой спутницы.
  Легкое прикосновение, едва различимый шепот:
  - Ситуация вышла из-под контроля. Я должен уйти, пока фарс не превратился в трагедию.
  Почтительно поклонился наследнику и исчез вместе с капризной брюнеткой, лишь сладкий аромат ее духов призрачным шлейфом скользнул по укромному уголку за колонной.
  - Он прав, - тихо произнес герцог Альда, выводя Анну из ступора. Женщина вздрогнула, лихорадочно ища выход из создавшегося положения. Бежать, молить о прощении, проклинать того, кто втянул ее в это?
  - Подарите мне танец.
  Печальный юноша в костюме Орфея улыбнулся ей просящей мальчишеской улыбкой.
  Она не смогла отказать. Не ему. Не сейчас.
  
  Облокотившись о мраморное бедро античной богини, магистр потягивал вино, не забывая пальцами свободной руки скользить по кромке корсажа из алого шелка. Чуть презрительная усмешка пряталась в уголках губ, казалось, его развлекает контраст реакции на ласку двух прильнувших к нему красавиц, бестрепетность камня и учащенное биение живого сердца, а еще пузырьки в бокале игристого, сквозь которое он изучал танцующие пары.
  - Мы теряем время, поедем к тебе.
  Красавица в алом была слишком настойчива и магистр, вздохнув, склонил голову на бюст ее более сдержанной соперницы.
  - Время - субстанция эфемерная, его можно найти, потерять и убить, но я ни разу не слышал о воскресшем или новорожденном времени. Откуда же оно берется, вот, что интересно?
  - Ты - пьян! - Леди Галахер попыталась завладеть бокалом.
  - Трезв, как стекло, - хмуро констатировал Хейл, подтверждая слова мелодичным звоном опустошенного залпом сосуда.
  За томной паваной последовали виртуозные па шутливой гальярды, водоворот пронес мимо сияющую пару: разрумянившийся герцог что-то сказал партнерше, обнимая за талию, и Анна, очаровательно смущаясь, положила руки ему на плечи.
  - М-да, нелегка роль дуэньи, - желчно пожаловался магистр мраморной деве. - Сейчас он оттопчет ей ноги, а виноват буду я.
  - О чем ты? - тут же спросила вторая его визави.
  - Так, философствую... - Бросив в толпу очередной ленивый взгляд, Хейл вдруг, резко сменил интонацию: - Дамы, прошу без меня не скучать...
  И наградив леди пустым бокалом, а богиню фривольным шлепком, решительным шагом разорвал орнамент танца... вслед полетели осколки стекла...
  Музыка еще звучала с прежним пылом, но вязкая настороженность уже спутала ритмы, освобождая центр зала для нового действа.
  Больше всего они напоминали двух хищников из семейства кошачьих, что сошлись на узкой тропе. Хейл, только хвостом не подергивал, наблюдая за приближением статного господина, тот двигался с уверенностью хозяина положения. Надменный взор, белоснежная тога, лавровый венец и лишь завитая в локоны грива чуть выбивалась из образа.
  - Что я вижу? Торговец микстурами, почтил присутствием бал! - Глубокий, хорошо поставленный голос заглушил последние жалобные аккорды.
  - Пришел развлечь нас балаганными фокусами? Конечно, дырявая завеса иллюзии все, на что ты способен. И, что же мы увидим, когда я сорву ее прочь? Истинную сущность дешевого трюкача возомнившего себя магом? Или... - Дезмонд Фрог огляделся. - Здесь кроется нечто иное... Неужели, наконец, решился бросить мне вызов?
  Эффектная пауза окончательно привлекла внимание, сливки общества безошибочно чуя скандал, затаили дыхание, а услужливое эхо подхватило сакральный вопрос придворного мага:
  - Кого же ты прячешь?
  В повисшей хрустальной тишине Анна различила прерывистый вздох, герцог Альда был бледен, как смерть.
  - Бегите! - застонал он, отталкивая ее от себя. - Я приношу горе.
  - Посмотрим... - Злорадное предвкушение расползлось шипящими нотками, холеные руки взмыли вверх.
  Так и не проронивший ни звука Хейл, с гротескной точностью повторил жест.
  - Хочешь мне помешать разрушить иллюзию? - Презрительно скривился Фрог.
  - Ну что ты, - прищурившись, промурлыкал магистр.
  - Наоборот, помочь собираюсь... Да, станет все тайное, явным! - Громкий хлопок в ладоши завершил фразу.
  Воздух дрогнул, колыхнувшись зеркальными отблесками тающих миражей и медленно, но неудержимо, начала таять тога, совершенными складками стекавшая с плеч придворного мага.
  - Аве, Дезмонд!
  Отсалютовав вскинутой ладонью под громогласные проклятья, дамский визг и хохот, Хейл нырнул в толпу.
  - Может, довольно, любоваться обнаженной натурой? - прорычал он сквозь зубы, поравнявшись с окаменевшей парой.
  - Благодарю! - прошептал оттаявший герцог.
  - За зрелище? Право, не стоит, до Аполлона дражайшему Дезмонду далеко, - устало буркнул магистр.
  Анна, заметила выступившие у него на лбу капельки пота, почувствовала болезненный жар сомкнувшихся на запястье пальцев, но не встревожилась, отреагировав с безучастностью стороннего зрителя.
  'Все это - сон!' - твердила она себе, прячась в скорлупку самовнушения. Ведь только во сне взмахом рук творят волшебство, а принцы смотрят вам вслед, словно теряют смысл жизни, прощаясь. 'Сейчас я проснусь!'
  
  Осталась позади сияющая огнями ратуша, холодный ветер отрезвляюще рванул подол старого платья, хлюпнула под башмачком лужа, а сумасшедший адепт четырех стихий без единого антраша смирно прошагал целых два квартала. Однако реальность никак не желала возвращаться, что-то колдовское было в гулком отзвуке шагов по брусчатке, бледном осколке луны и чернильных тенях, оживавших, стоило отвести от них взгляд.
  - Куда мы идем? - наконец решилась побеспокоить свой персональный кошмар Анна.
  - Топить мое раздражение, - мрачно откликнулся магистр, явно направляясь в сторону реки.
  - Надеюсь, оно не будет сопротивляться, - вздохнула женщина, зябко ежась на стылом ветру.
  Ее спутник сбился с шага и хмыкнул, в глазах блеснул опасный огонек.
  - Подайте ему пример - не спорьте, - проворковал он, снимая камзол, чтобы набросить ей на плечи. - Вы замерзли, а мне нужно остыть.
  Анна не спорила, не удивлялась, больше не пытаясь понять, принимала, как должное: отражение звезд в водах реки, янтарное пламя костров и безмолвную пантомиму под стук молотка. На набережной бродячий театр готовился к утреннему представлению. Забавные реплики, бутафорская кровь, все будет позже, на потеху толпе - сейчас, в канве жестов не было фальши, лица не скрывались под масками, и так хотелось просто верить...
  Магистр по-приятельски махнул старику в смешной красной шапочке с кисточкой.
  - Мерхаба!
  Суета ритуала взаимных приветствий - их усадили на ворох декораций, разлив по крошечным пиалам черную огнедышащую лаву. Анна зажмурилась, вдыхая запах кофе, пряностей, дыма - резкий, тревожный, манящий... как улыбка мужчины напротив.
  - Зачем вы это сделали?
  - Что именно, моя дорогая? - Магистр, старательно раскурив извлеченную из кармана трубку, выпустил к звездам похожее на невинную овечку облачко дыма.
  - Нажили себе врага.
  - Врагов нет только у мертвецов и ничтожеств. - Еще одна овечка отправилась в путь.
  - Можно смириться с поражением, но не с позором, он будет мстить.
  - Конечно. - Злая улыбка коснулась губ белокурого демона, а поджарый волчий силуэт соткался из дыма. - Но, я неуязвим.
  - Неужели?
  Мужчина наклонился так, что пламя костра заплясало в зрачках.
  - Хотите рецепт? Не верь, не бери, не давай! И никто не сможет причинить боль.
  - А, ради чего тогда жить?
  Пламя угасло, спрятавшись за пологом ресниц.
  - Мы обменялись вопросом, осталось найти ответ.
  
  Он выбил из трубки жар, нехотя поднимаясь на ноги.
  - Пора домой. У меня там незапертая лаборатория и не в меру активный секретарь, если они обретут друг друга, возможны жертвы и разрушения.
  Анна кивнула, пряча за покорностью неловкость от внезапного выплеска откровений. Оперлась на протянутую руку и охнула, торопливо стягивая с плеч камзол.
  - Вы же совсем заледенели!
  Магистр оказался проворней, спеленав ее обратно, да еще застегнув пуговицы, лишив тем самым свободы действий.
  - Есть верное средство для таянья льдов. Древнейшая формула: один поцелуй... Нет? - Сладострастный шепот сменился менторским тоном. - Что ж, тогда финал предсказуем и очень печален: я умру от простуды, а вас, мистрис, насмерть замучает совесть.
  Вдоволь насладившись вспыхнувшим румянцем, наглец удалился, предоставив жертве самой выпутываться из кокона.
  Больше предлагать камзол Анна не рискнула, решив, что, в крайнем случае, можно будет привнести немного новаторства в древнюю формулу и теплое молоко с луковым соком послужит достойной альтернативой поцелую. Правда, от детских воспоминаний об этом 'лакомстве' ее слегка передернуло, зато совесть была абсолютно спокойна.
  
  Какое-то время господин Хейл деловито заглядывал в колышущиеся на волнах лодки, пока в одной не обнаружились весла.
  - Слава всем богам и человеческой лени! - воскликнул он, спрыгивая вниз и принимаясь отвязывать суденышко.
  Анна сначала меланхолично наблюдала за процессом, как вдруг, прозрела.
  - Это ваша лодка?
  - Нет, - искренне оскорбился магистр. - Зачем мне такое корыто?
  - Тогда прекратите, сейчас же! - испуганно всхлипнула женщина, от костра в их сторону уже бежали двое, врядли размахивая руками в знак приветствия.
  Еще неосведомленный об этом магистр ехидно съязвил, что вплавь будет дольше, и чуть не свалился в воду, услышав над головой разъяренный рев:
  - Ты чо делаешь, гад?!
  Анна предусмотрительно отступила в сторону, любуясь рассветом. К счастью или нет, но магистру удалось отделаться легким испугом без членовредительства и ванны.
  - Где интересно я достану деньги, ни свет ни заря? Шесть медяков за проезд - обдирают как липку, - пожаловался он, пристроившись рядом.
  Женщина открыла рот, собираясь ответить, да так и замерла огорошенная следующим вопросом:
  - Грабеж исключается? - Хейл с надеждой заглянул ей в глаза и поник. - Я так и думал, с вас, мистрис Доув, вполне станется кликнуть стражу.
  Поджав губы, Анна молча указала на темнеющий вдалеке мост, мгновенно получив сердитое:
  - Пешком? Ни за что!
  Цепко оглядев набережную Хейл, внезапно просиял, потирая руки. Возле вмурованного в землю кресла, почему-то навевающего четкие ассоциации с пыточным застенком, околачивался странный тип. Задрав голову, бедняга тихонечко выл на луну.
  - Бытует мнение - если подставить больной зуб лунному свету, к рассвету он выпадет сам, - услужливо пояснил происходящее магистр, плотоядно добавив:
  - Как раз то, что нужно!
  Одной этой интонации хватило, чтобы у Анны по спине поползли мурашки.
  - У тебя денежка есть? - вкрадчиво поинтересовался подкравшийся демон у страдальца, тот, доверчиво предъявил судорожно сжатый кулак, видимо там покоились загодя приготовленные цирюльнику монетки (если луна не поможет сэкономить).
  - Прекрасно! Мистрис, покараульте, а то сбежит.
  Женщина и будущий пациент переглянулись, сбежать хотелось обоим, увы, не успели. Адепт четырех стихий вернулся вооруженный ковочными щипцами, которыми кузнецы выковыривают гвозди из подков. Больной попятился, Анна перекрестилась.
  - Не тревожьтесь, я их прокалил над огнем, - быстро успокоил магистр. - Ну, который: верхний, шестой, справа? Жаль будет промахнуться...
  И коварно взмахнул щипцами, уводя прикованный к ним взгляд в небеса.
  - Надо же, звезда упала, нужно желание загадать!
  Желание Анна загадала, правда оно не сбылось, господин Хейл не провалился сквозь землю, вместо этого он нанес удар ребром ладони по затылку несчастного, ловко подхватив оседающее тело.
  - О, нет! Зачем?! - вскрикнула Анна.
  - Выдрать зуб и так можно, - проворчал изувер, упираясь коленом в грудь пациента. - Но, забрать деньги без анестезии, я же не зверь, мистрис.
  
  - Вот, честно заработанные!
  Получив, из забрызганной свежей кровью руки плату, лодочник догреб до противоположного берега с рекордной скоростью.
  
  Заходить в дом не хотелось, колдовская ночь растаяла вместе с предрассветной дымкой, но под сомкнутыми веками еще кружился калейдоскоп образов. Подставив лицо косым солнечным лучам, Анна нанизывала на нить памяти сверкающий бисер бала, свинцовые капли предчувствий, искры костра и шутовские погремушки. На душе было одновременно легко и тревожно. Затем стало неуютно, будто кто-то подглядывает, Анна, вздохнув, открыла глаза. Хозяин успел сбегать в запретный подвал, успокоиться, не обнаружив следов вандализма и теперь, сидел на ступенях, подперев щеку кулаком.
  - За вами так интересно наблюдать, - сообщил он, набивая трубку. - Продолжайте, а я покурю. Вначале получу зрелище, а потом потребую хлеба в виде завтрака. Надеюсь, мистрис, вы тоже проголодались, ибо творец должен быть голодным... Кстати, никогда не задумывались, что за нектар нужно было вкусить, дабы сотворить род человеческий?
  Анна вежливо пожала плечами, вступать в прения на теологическую или гастрономическую тему было одинаково чревато. Она уже взялась за дверную ручку, когда прогремели фанфары. Да, да именно фанфары. Из-за поворота показались трепещущие стяги, дюжие чернокожие носильщики с золоченым паланкином на длинных шестах и паж с сияющей трубой. Процессия остановилась перед домом, трубач вскинул инструмент, глубоко вдохнул, скосив от усердия глаза к переносице и замер, видимо дожидаясь сигнала.
  - Сейчас взлетит. - Это магистр озвучил промелькнувшую у Анны мысль.
  Паж не взлетел, а вот магистра чуть не сдуло со ступеней от пронзительного трубного гласа, трубка выпала изо рта, светлая челка встала дыбом.
  - Черт! - сказал совершенно оглохший Хейл.
  - Пожар!!! - заорал вылетевший на крыльцо Майк.
  - О, Господи! - охнула Анна, которую мальчишка чуть не убил дверью.
  Из паланкина выбрался невозмутимый придворный, смерил компанию критическим взглядом и пробормотал:
  - Какое падение нравов, встречать королевского глашатая в нижнем белье, стыдно господа.
  Проследив за его укоризненным взглядом, Анна прыснула со смеху прежде, чем соблюла приличия, смущенно отвернувшись. Оказывается, господин Рейвен отдавал предпочтение коротким сорочкам, а вышитое гладью сердечко на самом пикантном месте делало наряд незабываемым, Майк взвизгнув, спрятался в дом.
  - Имею ли я счастье лицезреть алхимикуса, именуемого Хейлом? - строго спросил королевский глашатай.
  - Нет, - солгал магистр, вынимая палец из особо пострадавшего уха.
  Не ожидавший такого развития событий придворный растерялся.
  - Но, как же? Что делать? Я должен передать ему приказ явиться на королевскую аудиенцию сегодня к полудню.
  Хейл сквозь зубы прорычал что-то очень далекое от восхищения полученной вестью.
  - Где же он? - жалобно воззрился на лгуна глашатай.
  - Отбыл, - не краснея, сообщил магистр.
  - Когда?
  - Только что, если поторопитесь, можете догнать. Курс - норд вест. - И взмахом руки указал направление.
  С криком: 'Быстрее!!! Его нужно настигнуть!', придворный юркнул в паланкин, носильщики наградили Хейла кровожадной гримасой, а паж выдул истошную трель, улица опустела.
  На звук трубы из дома высунулся Майк.
  - Пожар.
  - Все, шутки закончились! - рявкнул на беднягу, пребывающий в крайней степени раздражения, магистр.
  - Да, я и не шучу, - уныло проблеял секретарь. - У вас штаны горят.
  Некоторые слова леди не пристало слышать, поэтому Анна сбежала, немного жалея, что без ущерба моральным устоям нельзя любоваться ритуальной пляской огнепоклонников в исполнении адепта четырех стихий. Постепенно крики затихли, видимо Хейл вытряхнул из кармана тлеющий уголек или совершил нечто более радикальное...
  
  Он ушел. Просто тихо хлопнула дверь, и только кошка проводила его загадочным взглядом Бастет, остальные даже не заметили исчезновение хозяина дома, целиком поглощенные приготовлениями.
  Суета началась с легкой руки мэтра Амброзиуса, взволнованный философ примчался следом за королевским глашатаем.
  - Грегори, это правда?! Ты провел сеанс магнетизма, опутав флюидами сознание сотни человек, наложив на Дезмонда Фрога такую стойкую иллюзию, что несчастного едва удар не хватил, пока он ее развеял?!
  Эхо пустого холла усилило старческий дискант, а от вопля Майка вообще задребезжала посуда.
  - Хозяин, вы колдовали, а я все проспал?! Да, что ж за невезение такое!
  Пристойно одетый господин Рейвен скатился по лестнице, угодив в объятья почтенного философа, они раскланялись.
  Еще не оправившийся от предыдущих визитеров магистр, болезненно скривился шумным проявлениям эмоций и быстро ретировался на кухню. Увы, домашний очаг, хоть и считался местом священным, убежища беглецу гарантировать не мог - возбужденный эскорт вломился следом. Анна с трудом удержалась от желания забраться под стол, чтобы ее ненароком не затоптали, а заглянувший со двора Бун, испуганно попятился. Впрочем, великан на кухне теперь точно не поместился бы, наблюдать же через окно было интересно и главное безопасно.
  - Мальчик мой, что ты натворил?! - восклицал мэтр, ломая руки. - Дворец гудит, словно растревоженный улей, по городу ползут нелепые слухи. Я собственными ушами слышал, что в ратуше был шабаш - дамы и кавалеры танцевали обнаженными, а один придворный колдун превратил другого в лягушку.
  Майк в порыве разочарования, (Мыслимо ли, пропустить такое развлечение!) выдрал себе клок волос, а из кладовой донеслось хмыканье, магистр промышлял там что-нибудь съестное, не дожидаясь пока подадут на стол, затем раздался щелчок и сдавленное проклятье.
  - Народ так романтичен, - с умилением продолжал философ. - Простая игра слов, тут же воскресила старую сказку о зачарованном лягуше, лично я, не вижу в этом ничего оскорбительного, но Фрог рвет и мечет...
  - Мечет икру, надо полагать, - проворчал Хейл, выбираясь из темной каморки. - Зря, сейчас не сезон.
  Он навис над Анной, демонстративно отцепляя от пальцев мышеловку.
  - Мистрис Доув, в леднике у нас теперь предусмотрены ловчие ямы, а, покусившийся на содержимое буфета будет изрешечен ядовитыми стрелами? Нет? Какое облегчение.
  - Грегори, - попытался вернуть ускользающую нить разговора Амброзиус. - Ради всего святого, зачем тебе понадобилось задевать Дезмонда, да еще прилюдно? Пострадала его репутация...
  - Больше всего, от фольклорных сравнений, пострадала репутация лягушачьего племени, - перебил Хейл, снова сбивая старика с мысли.
  Амброзиус печально вздохнул.
  - О, да, бедные создания. Ты представляешь, какой-то предприимчивый юноша носит по рыночной площади лягушку, утверждая, что поймал под ратушей заколдованного вельможу и предлагает красавицам попытать счастья поцелуем, всего за одну серебряную монету.
  - Целовать следует импресарио или, так сказать, главного героя? - уточнил магистр. - Хотя, если женщина хочет замуж, ее не волнует, квакает ли жертва по пути к алтарю.
  Что до земноводных, то тут им скорее повезло, в первоначальном варианте сказки, заклятье снималось швырянием о стену, а поцелуй, можно и потерпеть. Не так ли, мистрис Доув?
  Анна, которая старалась быть тише воды - ниже травы, притворилась глухой, это было крайне невежливо, зато действенно. Магистр еще немного постоял у нее над душой, стащил со сковороды ломтик бекона и душераздирающе зевнул.
  - Вынужден вас покинуть, - оповестил он, направляясь к двери.
  - Куда ты? - встрепенулся старик.
  - В постель. Спать стоя, увы, не умею.
  - Так вы не пойдете во дворец? - невинно спросил Майк.
  Магистр скрипнул зубами.
  - На аудиенцию к королю, - добавил, лишившийся на нервной почве инстинкта самосохранения, секретарь.
  - Ты приглашен к королю?! - ахнул философ. - Но, ты не можешь лечь спать, Грегори, королям не отказывают!!!
  Хейл застонав, ускорил шаг. Амброзиус посеменил за ним, взывая к верноподданническим и прочим чувствам упрямца. Накрывая на стол, Анна прислушивалась к отголоскам баталии. Судя по звукам, магистр забаррикадировался в спальне, однако Майк, которому, по сути, уже нечего было терять, коварно принес запасные ключи и крепость пала.
  Затравленный хозяин дома, поджав ноги, сидел на подоконнике, вцепившись в трубку, как утопающий в соломинку, пока гость дирижировал прислугой.
  Бун был послан на конюшню, (магистр держал двух лошадей на постоялом дворе, не желая обременять себя лишней заботой). Анну так же призвали 'в строй', теперь она разрывалась между готовкой и глажкой, ведь доверять Майку плойку манжет тончайшей батистовой сорочки рискнул бы только тот, кому наплевать на результат, достаточно того, что негодник, одновременно полируя шпагу и начищая сапоги господина, умудрился густо намазать клинок жиром и сажей. Амброзиус, немного успокоившись, зарылся в книги, выписывая подходящие к случаю изречения мудрецов, дабы освежить их в памяти 'дорогого мальчика' перед ответственным визитом.
  Они столкнулись в холле, все четверо, с одинаковым выражением растерянности на лицах.
  Магистр Хейл исчез.
  Парадный камзол остался аккуратно разложен на кровати, рядом сияла золотым шитьем перевязь, а в вазе еще дымилась выбитая из трубки горстка пепла. Он ушел пешком, без шпаги в старом дорожном платье и любимой шляпе, ушел, прихватив пуффер и кошель с деньгами, никому ничего не сказав.
  
  Покаянно причитал Амброзиус, топал по лестнице Майк, бегая туда - обратно, словно надеясь отыскать хозяина в одной из комнат верхнего этажа, громко вздыхал Бун, но Анна, вдруг, услышала тишину. Холодную тишину опустевшего дома.
  'Без Хейла этот дом похож на склеп', - сказала однажды 'гостья под вуалью', и дело было вовсе не в паутине, плесени и пыльных углах - для тепла и света нужно нечто большее, чем огонь в очаге и солнце за чисто вымытым окном. Вот только, осознание потери всегда приходит по остывшим следам.
  Анна двигалась, улыбалась, утешала и поддакивала, почти поборов тоскливое оцепенение, что бесшумно подкралось на мягких лапках, а потом... уснула. Стоило остановиться, присесть на софу, как усталость бессонной ночи смежила веки, унося туда, где в вихре танца кружились пары, пламя костра слизывало крупинки звезд, и прятался за предрассветным туманом страх.
  - Он не вернется, - прошептал страх голосом Майка Рейвена.
  За окнами царила тьма, но свечи никто не зажег, лишь огонь в большом камине отбрасывал колеблющиеся тени на стены гостиной. Юноша, сгорбившись, сидел рядом с таким же поникшим стариком, кто-то из них заботливо укрыл Анну пледом, и говорили мужчины вполголоса, явно стараясь ее не будить.
  - Я весь город оббегал, никто его не видел, ни на дворцовой площади, ни подле резиденции лорд-канцлера. Расспрашивать стражу я, конечно, не совался, как вы просили, да мелюзга квартальная не то что магистра, блоху на собаке мимо не пропустит, ан не видели, будто сквозь землю провалился. Да я, на что угодно поспорю: он вообще не ходил к королю. Эх, зря вы, мэтр, на него давили!
  Старик жалобно закивал, соглашаясь.
  - А я, зря к лорд-канцлеру не зашел, спросил бы его...
  В другой ситуации Анна усмехнулась бы фамильярному тону хвастуна, решившего запросто навестить всемогущего канцлера.
  - Нет, нет, не нужно никуда ходить, - покачал головой философ. - Если Грегори решил уехать, пусть все подольше остаются в неведении. Наверное, нам следует даже солгать, что он болен и потому не смог выполнить королевский приказ. Во дворце подождут и забудут.
  - Ага, а если их всех скопом, во главе с королем, не одолеет склероз, меня за это так по головке погладят - мало не покажется. Магистру-то что, уплыл себе в Индии и поминай, как звали.
  - Возможно, все к лучшему, - откликнулся Амброзиус.
  Мальчишка тут же непочтительно фыркнул.
  - Да, куда уж лучше! Особенно, для меня.
  - Не отчаивайтесь, друг мой, он обязательно позаботится обо всех...
  - Да, какое ему дело, что с нами будет?!
  - Ну, зачем же так, - укорил старик, ласково касаясь склоненной головы, Майк сердито передернул плечами.
  - А, пока Грегори не даст о себе знать, я возьму вас к себе.
  Майк глянул на него исподлобья и засопел.
  - О, да, прекрасная мысль, - философ даже повеселел. - Давно пора избавиться от соглядатая Дезмонда. Кстати, думаю, нам следует спрятать бумаги Грегори...
  - Так все самое важное, в подвале! - глаза мальчишки вспыхнули азартом, он засучил ногами и чуть не вывалился из кресла, перевесившись через подлокотник. - Бун, у тебя ведь есть ключ? Только не ври, я знаю, что есть!
  Позади кресла вздохнули, оказывается, великан тихонько сидел на корточках в углу.
  Майк плюхнулся на место, радостно поерзал, потом замер, что-то обдумывая, перспектива наконец-то пробраться в запретный подвал примирила господина Рейвена со сменой хозяина, но не отбила практичной жилки потомственного лавочника.
  - Мэтр, только учтите, мне магистр Хейл двойное жалование платил, я ведь при нем и камердинером и секретарем, да и на расходы давал не скупясь...
  - Да, да, - немного опешил от напора будущий работодатель. - Я буду платить столько же.
  - А, мистрис Доув? Куда ж я без нее? Она знаете, как готовит - пальчики оближешь.
  Майк 'взяв быка за рога' выжимал из ситуации максимум, включая любимые яблочные оладьи.
  - Конечно, и мистрис Анна, и Бун, вы все будете жить со мной, - успокоил старик. - Правда, я не ставлю таких серьезных опытов, как Грегори, но Бун может присматривать за садом.
  Анна сжалась под пледом, она намеренно притворялась спящей, оттягивая момент истины и вот, судьба предложила то, о чем можно было только мечтать: милый, наивный старик вместо непредсказуемого безумца, игравшего в одному ему понятные игры.
  Больше не будет шокирующих выходок и пугающих намеков, необъяснимых сил способных превращать реальность в призрачный сон. Прекрасно! Но почему же, болезненно щемит сердце, и чудятся в проклятой тишине шаги, а банальный сквозняк бередит душу запахом войны и меда?
  
  Женщина задержала дыхание, стараясь успокоиться, и едва не задохнулась, так как, в следующий момент горло перехватило от прозвучавшего прямо над головой, до икоты знакомого, голоса:
  - Кошку тоже пристроили? Или нам с ней, прикажете, промышлять разбоем на большой дороге? - ядовито поинтересовался магистр Хейл.
  Он стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, обозревая комнату из-под низко надвинутой шляпы, а под ногами у него весело вертелась пятнистая бестия.
  Все вскочили, обрушив на пришельца шквал бессвязных возгласов, даже Бун издал что-то вроде: 'Угумс!' и, на всякий случай потрогав хозяина пальцем, (а то, мало ли какие магнетические флюиды могло принести сквозняком), расплылся счастливой улыбкой. Анна молчала, прижимая к груди скомканный плед.
  - Хозяин, вы вернулись?! - Юный господин Рейвен, еще не определился: радоваться ему или печалиться - вместо двойного жалования на горизонте маячила хорошая трепка.
  Хейл шагнул вперед, оказавшись так близко, что Анна невольно попятилась, когда же рука мужчины коснулась ее виска, поправляя непокорную прядь, отступать, было уже некуда, край софы ткнулся под коленки и женщина, испуганно охнув, села на подушки.
  - О, да, я вернулся! - удовлетворенно хмыкнул невозможный магистр.
  - Грегори, где ты был? - суетился Амброзиус, дергая друга за рукав.
  - В сумасшедшем доме, - флегматично ответил Хейл, и тоже дернул - за кончик пледа. Анна машинально сжала пальцы, чем привела магистра в восторг.
  - Перчатки, одеяло... список становится все длиннее, надеюсь, в следующий раз это будет что-нибудь интимное, - шепнул он, глядя на нее сверху вниз.
  - А зачем вы брали пуффер? - влез с вопросом Майк.
  - Чтобы было из чего застрелиться, если почувствую, что начал понимать ход мыслей Его Величества.
  - А деньги? - не отставал мальчишка. - Целый кошель!
  - Заплатить Харону, не драть же зубы Церберу, зарабатывая на проезд, - Хейл заговорщицки подмигнул Анне.
  - А...?
  Магистр обернулся к настырному секретарю.
  - Кому недорога жизнь - может поинтересоваться размером моих ушей и формой глаз, но предупреждаю: я чрезвычайно проголодался!
  После этих слов Анна добровольно рассталась с пледом, поспешив на кухню, притихший Майк, шмыгнул следом, Бун немного потоптался на пороге и, успокоившись, что хозяин больше никуда не денется, тоже ушел. Великан зря переживал, куда-то деваться у магистра просто не хватило бы сил, он фактически рухнул на софу, накрыв лицо шляпой.
  - Амброзиус, прошу, не дайте мне уснуть пока я что-нибудь не съем, иначе на голодный желудок будут сниться кошмары, а, учитывая, где я был... бррр!!!
  Старик присел рядом.
  - Грегори, ты действительно ходил на аудиенцию к королю? Но, почему так долго?
  - Дорогой друг, - магистр выглянул из-под шляпы, - вопросы престолонаследования быстро не решаются.
  Амброзиус ахнул, понижая голос.
  - Ты хочешь сказать...
  - То, что я очень хочу сказать, вам лучше не слышать, врядли лексикон портовых грузчиков способен усладить слух. А в куртуазном изложении: наше Величество посетила идея взрастить престолонаследника путем трансмутации, он, видите ли, не приемлет брачных уз, и решил справляться с проблемой в одиночку.
  Хейл с кривой ухмылкой наблюдал за реакцией философа.
  - Выражение лица у меня было примерно таким же, разве что челюсть отвисла сильнее и подо мною не было кресла, пытаясь устоять на ногах, я, не иначе как с перепугу, порекомендовал методику Теофаста Бомбаста.
  - Мужское семя следует запечатать в сосуд и дать созреть в лошадином навозе, - тоном примерного ученика выдал Амброзиус, но, опомнившись, замахал руками. - Это нелепица!
  - Король нашел нелепицу вполне удобоваримой, - фыркнул Хейл. - Каюсь, я немного расцветил ее дыхательными практиками Дао, (теми, что с постукиванием зубов и взъерошиванием волос), зато, в кои-то веки, во дворце были заняты делом: Его Величество, клацая зубами в позе оленя, копил семя, а придворные сгребали в тронный зал навоз.
  Шокированный философ схватился за голову.
  - О, боги, неужели все зашло так далеко?!
  - Дальше чем вы думаете, друг мой. - Магистр устало вздохнул, кутаясь в плед. - Это была лишь прелюдия. Не выходя из позы оленя, король приказал сварить эликсир бессмертия, так что я, теперь, в каком-то смысле, ваш конкурент.
  - Мальчик мой, - чуть не плача запричитал старик. - О чем ты говоришь? Я без колебаний отдам тебе все свои записи, но поверь, за эти годы я и на йоту не приблизился к разгадке тайны. Даже не смог завершить первую стадию нигредо, ворон не распростер крылья и чем дальше, тем больше я склоняюсь к мысли, что Великое Делание не есть трансмутация материи, а совершенствование духа. Мой же дух погряз в суетных желаниях, кои не дают достичь просветления. Но я борюсь с соблазнами! Вчера, например, сдержал порыв и не приобрел в антикварной лавке чудную фарфоровую собачку...
  К концу монолога из-под шляпы стало доноситься мерное сопение.
  - О чем это я? - спохватился философ. - Ах да, эликсир... Грегори, что же делать?
  - Эликсир? - пробормотал Хейл, переворачиваясь на бок. - Запросто, сейчас сварим.
  - Вот здорово!
  Майк уже давно маячил в дверях, беззастенчиво навострив уши, от его радостного вопля магистр дернулся, протирая глаза.
  - Что ты сказал?
  - Кушать подано! - мгновенно сориентировался негодник, за подслушивание хозяин карал быстро и жестоко. - Мистрис Доув просит вас пройти в столовую.
  - Передай этой жестокой женщине, что римские патриции вкушали пищу лежа, - скривился магистр, сползая с софы. - И я с ними полностью солидарен.
  В столовую он явился в шляпе с пледом на плечах и, судя по тому, что не сразу вписался в дверь - с закрытыми глазами. Больше всего Анна боялась, как бы спящий красавец не ткнулся носом в тарелку горячего супа, однако, вдохнув аромат, магистр снял шляпу перед куриным бульоном, а к жаркому из кролика взбодрился настолько, что можно было рискнуть оставить его наедине с ножом и вилкой. Поздний ужин Анна подала на три персоны, но ни Майк, ни старик-философ, не прикоснулись к еде, заворожено глядя в рот сонному адепту четырех стихий.
  - Грегори, что же ты ответил королю по поводу эликсира? - не выдержал Амброзиус, отрывая друга от медитации на солонку.
  Хейл задумчиво посолил сливовый пудинг.
  - Мы, с Его Величеством, обсудили несколько простейших рецептов. Древнеарабский, увы, не подошел, толченую в порошок летучую мышь надлежало запить молоком столетней кобылы, а таковой при дворе не нашлось, хотя искали часа два (и не только на конюшне).
  Отведав десерт, магистр удивленно приподнял бровь и потянулся за перцем, подобного надругательства Анна не снесла, отобрав тарелку, хозяин проводил ее укоризненным взглядом.
  - Персидский вариант особенно приглянулся королю своей простотой, - продолжал он, складывая стопочкой салфетки с намерением преклонить на них усталую голову. - Всего-то, утопить в меду рыжего мужчину. Никогда не думал, что при дворе столько рыжих... Стоило бросить кличь: один из гвардейцев почетного караула покинул пост прямо через окно, барон Куцрих упал в обморок, а виконт Майне опрокинул на голову чернильницу, (затрудняюсь сказать: какого цвета волосы у него теперь, но первоисточник, видимо, был рыжим). Дабы прекратить переполох, я уточнил, что объект должен быть девственником, после чего исчез духовник короля (кстати, мы с ним столкнулись чуть позже, на лбу у него красовалась печать порока в виде карминового оттиска чьих-то губ). Его Величество запаниковал - ряды придворных редели на глазах, пока все бегали, я немного вздремнул на троне, (жестко и в поясницу дует, должен вам заметить).
  Магистру никак не удавалось прилечь на стол, Анна, с жалостью наблюдая за его мучениями, все больше проникалась мыслью, что любые гости хороши в меру. Суть разговора ускользнула от нее, путаный рассказ казался очередной фантасмагорией, ради которой не стоило терзать несчастного глупыми вопросами.
  - Грегори, неужели кого-то утопили в меду?!
  Хейл, не открывая глаз, покачал головой, и старик вздохнул облегченно, а мальчишка разочарованно.
  - Персы советовали употреблять медовый десерт по истечении ста двадцати лет, раньше никак, а долготерпение не относится к добродетели королей, - зевнул магистр. - На этом, с персами было покончено...
  - Что же было после?
  - Амброзиус, сжальтесь, не заставляйте меня повторять ту ахинею, которую я нес, спасая собственную шкуру, у меня от нее во рту странный привкус соленых слив. А у вас тут и запить нечем - чай почему-то холодный.
  Уточнять, что температуру напитка хозяин проверил, в полном смысле слова, на ощупь, размешав сахар в чашке пальцем - лишнее - сострадание в душе Анны испарилось, как роса под полуденным солнцем. С горячим чайником и чистыми приборами она вернулась как раз к вопросу:
  - Но, почему ты? В отличие от меня, или того же Дезмонда, ты всегда держался в стороне от поисков красной тинктуры?
  - Потому, что эта земноводная сволочь предпочитает мстить чужими руками, - мрачно проворчал Хейл, и Анна вздрогнула, наконец, поняв: все выше сказанное - далеко не шутки.
  - По крайней мере, я могу не опасаться удара дубинкой по голове или ножа по ребро, - равнодушно продолжал магистр, осторожно забирая из ослабевших рук экономки чайник с кипятком.
  - Мистрис Доув, идите спать. Если Амброзиус не угомонится, мне сегодня такое счастье не светит...
  - Так вот зачем вы брали пуффер! - не вовремя прозрел Майк.
  - Нет! - рявкнул магистр. - Просто его рукоять прекрасно гармонирует с моими сапогами. А теперь - все спать! И я тоже...
  Мгновенно выполнить хозяйский приказ не получилось, нужно было убрать со стола, кроме того, гадкий мальчишка, в надежде услышать еще что-нибудь, кинулся помогать с такой прытью, что к двум тарелкам бесславный конец пришел прямо в коридоре. Изгнанный на кухню мыть в наказание посуду, Майк пропустил самую важную, по мнению Анны, часть разговора.
  - Паршиво то, что я не застал лорд-канцлера до аудиенции, - тихо сказал Хейл. - Он, как все избалованные неограниченной властью, не привык делиться игрушками и внезапный интерес к моей персоне со стороны Герметического Величества вызвал настоящий припадок ревности. Это не смешно, Амброзиус, чтобы уцелеть мне придется прыгнуть выше головы, дав ему то, что он хочет, причем быстро, а я топчусь на месте уже месяц... Проклятье!
  Он умолк, потом усмехнулся.
  - Но видели бы вы, дорогой мой друг, как меня делили венценосные сеньоры! Как... Кхм! Ни одно пристойное сравнение не подходит, сравнивать же себя с куртизанкой, вынужденной удовлетворять двух клиентов не хочется совершенно, лучше промолчу. Благо, не дошло до дуэли, хотя, может и жаль, одной заботой было бы меньше и у меня, и у остальных подданных. А так, не будете ли вы завтра столь любезны, понатаскать меня в теории Великого Делания?
  В голосе, сквозь смех, звучала настоящая усталость, и женщина, застыв у порога, почувствовала странное желание подойти, прикоснуться... силой или лаской заставить этого невозможного человека... хорошенько выспаться, прежде чем сломя голову (свою или чужую, тут уж, как кому повезет), бросаться в следующую авантюру.
  Но видимо над домом у реки тяготело особое проклятье нежданных ночных визитов.
  
  Господин Рейвен, появился в столовой, пятясь с поднятыми руками, следом вошли три незнакомых господина в черном, еще четверо бесшумно рассосались по комнатам, заглядывая в каждую щель. Точнее, не совсем бесшумно, тот, который сунулся под лестницу, отпрянул, громко ругаясь и потирая расцарапанный нос, кошка строго блюла границы охотничьих угодий.
  - В заднюю дверь, стучат, я думал Бун, а там они... - невнятно бормотал Майк, делая страшные глаза. - Это ж люди лорд-канцлера!
  - Если они принесли пояс целомудрия, я буду сопротивляться, - хмуро предупредил магистр. Майк вытаращился еще сильнее.
  - Грегори Хейл, следуйте за мной, - жестко приказал один из вошедших.
  
  Молчание порой скрывает нешуточные страсти, особенно молчание вынужденное, не решаясь открыть рот под прицелом внимания чужаков, вновь осиротевшие обитатели дома, могли лишь переглядываться, гадая: поведал ли хозяин правду об обстоятельствах аудиенции и что, на самом деле, успел натворить? Происходящее, уж слишком, напоминало арест. Магистра вывели через кухню, вскоре послышался скрип ворот, фырканье лошадей, словно во двор въехала карета, и все затихло, ни проблеска света, ни голосов. Но, чем можно заниматься в кромешной темноте на пустом заднем дворе? Анна искала утешение в том, что где-то там должен быть Бун, великан до холодов ночевал в пристройке рядом с кузницей магистра. Однако время шло и утешение слабело. Когда же разыгравшееся воображение начало рисовать ей жуткие сцены казни без суда и следствия под раскидистым кленом, ночь прорезал заунывный вой, так мог бы горевать над хладным телом хозяина верный пес... если бы голос не принадлежал человеку! Видимо не только у Анны в голове роились пугающие мысли - на появление давешнего конвоира старик и мальчик отреагировали дружным всхлипом. Глава личной охраны лорд-канцлера не взглянул в их строну, подчиняясь короткому жесту, его похожие на деревянных истуканов подчиненные, покинули дом, а через порог, тяжело ступая, перешагнул Бун, неся на плече завернутое в плащ тело. Это доконало всех - Амброзиус схватился за сердце, Майк вцепился в Анну, женщина, дрожа, прислонилась к стене. Неизвестно, чем бы закончилась сцена, не войди следом магистр, целый и невредимый, зато с совершенно непередаваемым выражением лица.
  - М-да! - сказал он. - Веселая выдалась ночка.
  И без переходов добавил:
  - За присутствующих в доме я поручился своей головой. Нам доверено тело... Тьфу! Дело государственной важности.
  Сверток на плече Буна слабо трепыхнулся, от чего Майк, как обладатель наиболее буйной фантазии, подпрыгнул, пытаясь забраться Анне на руки.
  Магистр плюнул уже в сердцах.
  - Бун, поставь ты его!
  Стоять тело государственной важности не желало, упрямо поджимая ноги.
  - Черт с ним, путь сидит, - сдался Хейл, откидывая с головы пленника или гостя шаперон, наподобие тех, что рисуют на картинках, изображая палачей.
  Кажется, дыхание затаил даже Бун, но ничего коренным образом не изменилось - под капюшоном обнаружилась шелковая наволочка. Магистр, тупо полюбовался примятыми кисточками, и проворчав: 'Надо ж, как упаковали!', сдернул ее прочь. Настал черед Анны цепляться за Майка - женщина только чудом не свалилась в обморок.
  На полу, исцарапанный, перепачканный землей, с запутавшимися в волосах мелкими перышками, сидел герцог Альда.
  - Грегори, это же...! - Амброзиус зажал себе рот рукой.
  - Достойный представитель правящей династии, - закончил за старика Хейл, быстро осматривая, вяло отбрыкивающегося герцога.
  - Ну что ж, все, как я и думал: зрачки расширены, пульс немного учащен...
  - О, Господи! - прошептал философ. - Он наследник престола, его стерегут как зеницу ока! И он здесь?! В таком виде? Как? Почему? Что с ним?!
  Магистр усмехнулся, бесцеремонно обыскивая герцогские карманы.
  - Вам отвечать по порядку или по смыслу? Господь, ни причем, все волею лорд-канцлера, который решил, что у брата короля начался припадок фамильного безумия, а так как еще одного сумасшедшего на троне не вынесет ни казна, ни нервы железного канцлера, решено пресечь инцидент в зародыше и строжайшей тайне.
  Герцог хихикнул, то ли в виде комментария сказанному, то ли просто потому, что магистр, как раз шарил у него за пазухой, извлекая оттуда пучок бурых нитей. Понюхав и пожевав трофей, адепт четырех стихий одобрительно хмыкнул, показав наследнику престола большой палец, тот в ответ показал язык.
  - Я же, единственный здравомыслящий, - гордо продолжал Хейл, после обмена взаимными любезностями с невменяемым герцогом, - более или менее, осведомленный в медицине человек, чья способность хранить тайны не вызывает сомнений.
  Кстати, насчет охраны, - голос магистра чуть уловимо изменился. - У нас вокруг дома соглядатаев больше, чем комаров в летнюю ночь. Зудеть над ухом бескрылые кровопийцы не станут, таков приказ, впрочем, они и сквозь стены прекрасно почуют горячую кровь. Поэтому, настоятельная просьба: будьте хладнокровнее...
  Он не обращался ни к кому конкретно, однако Анна могла поклясться, что хрипловатая интонация на грани угрозы предназначалась именно для нее. Сдержать эмоции действительно оказалось сложно, слишком свежи были в памяти подробности бала. Тогда ей стало жаль одинокого, чем-то смертельно напуганного юношу, сейчас смотреть на него было больно. Сидя на полу, герцог вслушивался в голос магистра, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону словно щенок, так же, не понимая ни слова но, чутко улавливая настроение. Стоило Хейлу заговорить жестче - в стеклянных пуговицах глаз мелькнул страх, а когда Майк, наконец переваривший информацию, разразился восторженной тирадой, наследник вообще спрятался за Буна.
  - Брат короля! Родной?! Вот это да! - Равнодушный к чужой беде мальчишка, готов был, плясать, хлопая в ладоши.
  - Запру в чулане, - коротко пригрозил магистр, затыкая фонтан эйфории.
  Сердобольный Бун погладил перепуганного гостя по утыканной перьями голове и ободряюще улыбнулся, реакция оказалась слегка неожиданной.
  - Улыбки Вашей свет благой! - с придыханием изрек герцог Альда, крепко обнимая истопника за ногу. - Я не тоскую по иным усладам, и жизнь уже не кажется мне Адом, когда любуюсь Вашей красотой!
  - Он сошел с ума, - скорбно констатировал философ. - Какое горе!
  Хейл пожал плечами.
  - Нестандартные эстетические предпочтения - не факт повреждения рассудка, кроме того, Бун у нас мужчина видный и не стоит его обижать поспешными выводами.
  Философ с истопником обменялись смущенными взглядами, великан при этом старался аккуратно высвободить ногу из объятий почитателя.
  - Но, ты же сам сказал, что лорд-канцлер... - осторожно продолжил Амброзиус.
  - Вот именно - лорд-канцлер! - перебил друга Хейл. - Разубеждать в чем-либо таких людей опасно, а в данном, конкретном случае, еще и невыгодно мне лично. Завтра, упрочив тем самым свою репутацию, я верну ему адекватного наследника, гарантировав, что тот, больше не будет пугать горничных, гоняясь за ними по дворцу на четвереньках или портить рододендроны на клумбе, выпархивая из окна второго этажа. Нужно только хорошенько припугнуть Его Светлость.
  Магистр, присев на корточки, строго нахмурил брови, обращаясь к, выглянувшему из-за ноги Буна, герцогу.
  - Иначе, от регулярного употребления 'колпака свободы' у него вырастет что-нибудь лишнее или отвалится что-нибудь нужное.
  - Колпак свободы? - переспросил Амброзиус. Хейл подал ему трофейные нити. - О, да это же магический гриб, иначе именуемый 'лысая голова', вызывает видения и помрачения разума. Грегори, как ты догадался?
  - Никак. Его Светлость, человек не жадный и поделился со мной грибочком прямо в карете. Надеюсь, он не угощал лорд-канцлера по дороге, а то мне как-то боязно за Державу.
  - Превратного вкусил я наслажденья, постыл и горек пробужденья час, - вдруг, безутешно разрыдался герцог.
  - Скорое пробуждение Вашей Светлости не грозит, - утешил горемыку магистр, небрежно похлопав по плечу, тот сжался, пуще прежнего заливаясь слезами.
  Анна не выдержала.
  - Помогите ему!
  Хейл медленно обернулся, внимательно посмотрел на взволнованную женщину и, протянул герцогу носовой платок.
  - Я же помог, чем вы недовольны? - проворчал он, в ответ на слетевший с губ Анны вздох возмущения. - Ну, хорошо, еще могу пожертвовать свою спальню. Примерно, через час, наш драгоценный гость угомонится, а пока пусть почитает Буну сонеты Петрарки, на сон грядущий.
  И, не стойте, мистрис Доув, действуйте, с этим Вавилонским столпотворением нужно что-то делать, - поощрил хозяин, перебираясь за стол. - Отдаю бразды правления в ваши нежные ручки.
  Распоряжение было очень своевременным, руки женщины сами собой сжались в кулаки. Она мысленно сосчитала... впрочем, не важно, один вид белокурого красавца, спокойно попивающего остывший чай посреди рыданий, оханий и плохо сдерживаемого веселья, кого угодно довел бы до белого каления. Анна тщательно разгладила складки платья и... улыбнулась.
  - Как прикажете, господин Хейл.
  Магистр хмыкнул и, поперхнувшись чаем, закашлялся, на сердце экономки немного потеплело.
  
  Сменить белье, взбить подушки, проверить есть ли свечи и прочие мелочи, благо Бун днем протопил камины, и в комнаты не пробралась речная сырость, Анна сбилась с ног, стараясь устроить все как можно уютнее. Амброзиус искренне пытался помочь, Майк почти не мешал, но хлопот от этого не становилось меньше. Она оставила герцога на попечении Буна, не потому, что так сказал магистр, от слов Хейла веяло злой шуткой, но великан обладал особым тактом, и одного его присутствия хватало, чтобы почувствовать себя в безопасности. Быть может, то же самое интуитивное чутье, заставило Анну отправить в постель обеспокоенного старика и любопытного мальчишку, прежде чем заняться главным гостем. Пусть, где-то там во дворце, он был наследником престола, она видела лишь испуганного юношу, запутавшегося между реальностью и бредом.
  - Вы мне снитесь? - спросил герцог Альда, когда она бережно смывала с его лица следы слез.
  - Да, - ответила Анна.
  Он доверчиво прижался щекой к ее руке.
  - Останьтесь со мной. Не уходите, мне страшно.
  - Не бойтесь ничего.
  Она наклонилась и коснулась губами его лба.
  - Я оставлю Вам верного стража.
  Кошка бесшумно прыгнула на кровать, повозилась, сворачиваясь клубочком, убаюкивающий рокот наполнил комнату. Анна задула свечу.
  В коридоре ждал Бун.
  - Ступай, у нас была беспокойная ночь, пора отдохнуть.
  Ночь догорала за окном осколками звезд, их света достаточно, чтобы пройти по дому, не зажигая свеч. Утихли до поры страсти, некуда спешить, можно посидеть на подоконнике, любуясь небом, а заодно проветрить комнату, хозяин так накурил в столовой - хоть топор вешай. Недовольно сморщив носик, Анна повертелась, раздумывая: стоит ли ради глотка чистого воздуха нарушать приличия и, приподняв подол, свесить ноги наружу?
  - Не стоит.
  Само собой, она вздрогнула, не сдержав сердитой колкости.
  - Вы специально подкрадываетесь?
  - Любопытная претензия от того, кто крадется в темноте с намерением выпрыгнуть через окошко, - лениво съязвил магистр. - Надеюсь, мистрис, вы не забыли, что именно под ним у нас стоит бочка с дождевой водой?
  Забыла! Он сидел на том же месте за столом, и если об оставленных в столовой чайных приборах, Анна прекрасно помнила, собираясь убрать беспорядок утром, то о хозяине забыла начисто. Осознание пришло вместе со стыдом.
  - Простите, - прошептала Анна.
  - За что?
  - Я..., - ее голос прервался горестным вздохом.
  Магистр мгновенно оказался рядом, сильные руки нежно обняли за плечи.
  - Что случилось, моя дорогая?
  - Я забыла приготовить вам комнату, - виновато опустив голову, пробормотала Анна.
  Хейл издал низкий грудной смешок, от которого у женщины почему-то закружилась голова.
  - Знаете, мистрис Доув, людям редко удается меня удивить. Вы же, делаете это постоянно. Он отстранился, не отпуская рук, словно хотел рассмотреть сквозь вуаль темноты что-то важное.
  - У вас особая мера добра, зла и прочих вещей. Там, где обычная женщина прыгала бы на одной ножке от счастья, визжала от страха или лежала в обмороке, вы - либо хмуритесь, либо улыбаетесь, причем я, далеко не всегда, могу предугадать результат.
  Пальцы мужчины, будто невзначай, перебирали тоненькую полосу кружева, все ближе подбираясь к границе дозволенного, и Анна, окаменев, почти не различала слов. Ситуация приобретала совершенно непозволительную окраску. Чувство вины растворилось в смущении, а по останкам того и другого промаршировал здравый смысл с напоминанием о хрупкости репутации.
  Наверное, магистр ощутил растущее напряжение, потому что резко убрал руки, демонстративно скрестив их на груди.
  - Исключение составляет моя скромная персона. Здесь, за неизменным испугом следует острая шпилька. Хотя, признайтесь: рухни небеса - вы бы стойко хранили самообладание.
  - Прежде чем рухнут небеса, людям будут дарованы знаменья, - мягко намекнула на непредсказуемость собеседника Анна, бочком отступая к выходу.
  - Мистрис, одумайтесь, - так же мягко парировал Хейл, заступая дорогу. - Вы представляете, во что четыре конных всадника превратят гостиную? - И многозначительным шепотом добавил: - Заметьте - вместо того, чтобы продолжать каяться вы начали дерзить. Снова...
  Женщина с радостью провалилась бы сквозь землю, увы, дом был построен на совесть и дубовый пол остался незыблем.
  Магистр же, по-видимому, получив то, чего желал, удалился, небрежно бросив через плечо:
  - Насчет комнаты не волнуйтесь, в лаборатории есть кушетка. И ради всех богов, не вздумайте будить меня раньше полудня!
  Без сил прислонившись к подоконнику, Анна уже собиралась вознести небесам молитву за избавление, но стоило выглянуть в окошко, чтобы напрямую обратиться к адресату - с губ, вместо благодарности, слетел испуганный вскрик - посреди двора стоял вооруженный мушкетом человек. Нет, ну сколько можно!!! От истерики спасла привычка искать во всем хорошее, например то, что Его Исключительности придется делить пальму первенства на 'охи и ахи' с соглядатаями лорд-канцлера.
  Дерзить незнакомцу с мушкетом она, конечно же, не стала, но вдохновленная примером герцога показала язык, с треском захлопнув ставню.
  
  Первым на следующий день проснулся Майк, сойдя вниз, Анна застала его у двери хозяйской спальни при полном параде.
  - Его Высочество, спит! - звонко отрапортовал завитой и надушенный секретарь, лучась жаждой действия. - Что делать?!
  Торопливо прижатый к губам палец упредил следующий вопль вполне способный пробудить от вечного сна даже обитателей близлежащего погоста. Пятясь, Анна выманила крикуна из коридора.
  - О...! - заинтригованный Майк, крался на цыпочках следом.
  - А...? - растерянно выдохнул он, получив пустое ведро.
  Храня загадочное молчание, Анна распахнула заднюю дверь, жестом Валькирии указав в сторону колодца.
  - Ага! - просиял мальчишка, и заговорщицки подмигнув, так же на цыпочках рванул во двор.
  Фух, теперь можно заняться завтраком, по крайней мере, попытаться. Сражаясь с заслонкой плиты, Анна лихорадочно перебирала по памяти запасы кладовой. При мысли об изысках придворной кухни, руки опускались сами собой. Все эти трюфельные муссы, фаршированные белужьей икрой лангусты... Впрочем, не впадая в крайности и учитывая болезненное состояние гостя, можно приготовить что-нибудь легкое - какой-нибудь овощной бульон...
  - А он не захлебнется? - свистящим шепотом спросил Майк.
  Мальчишка навис над Анной, гордо протягивая полное до краев ведро.
  - Просто, я тут подумал: если на Их Высочество целое ведерко сразу вылить - не многовато ли? Да и ледяная она, - поежился юный щеголь, выкручивая мокрые кружева манжет. - Может подогреть чуток?
  - Зачем? - опешила женщина, отказываясь понимать, что именно паршивец имеет в виду.
  - Ну, принц, все-таки, - смутился Майк. - Хотя, если будить, то лучше холодной, чтоб наверняка.
  И залихватски размахнулся, репетируя сюрприз мирно спящему гостю.
  - Не вздумай! - Анна вскочила, пытаясь отобрать орудие покушения, Майк вцепился в дужку, умудряясь одновременно хитро щуриться и невинно хлопать ресницами.
  - Почему? Вы ж, мистрис, сами...
  - Я?! - От возмущения женщина лишилась дара речи.
  - Хм... - прокомментировал происходящее вошедший на кухню магистр. Выглядел хозяин прескверно: бледный с синяками под глазами и таким выражением лица, что любой, намеревавшийся пожить еще хотя бы недолго, убрался бы с его дороги без лишних слов.
  Окинув застывшую пару убийственным взглядом, он сдернул с веревки полотенце и, макнув в 'сосуд раздора', обвязал себе голову.
  - Ах, вы все уже встали, - Амброзиус бодро переступил порог. - Чудесно! Доброе утро!
  - Доброе? - хрипло каркнул магистр, усаживаясь в самом темном углу.
  - Конечно! Грегори, ты только посмотри... - философ взмахнул рукой привлекая внимание к солнечным лучам за окошком, а Майк не нашел лучшего момента чтобы выпустить злосчастное ведро - Анна охнула, пошатнулась и окатила себя водой. Мокрое платье мгновенно прилипло к телу, предательски обрисовывая то, что положено скрыть. Хейл даже сдвинул компресс на макушку, наслаждаясь зрелищем.
  - М-да... некоторые виды весьма ... Мистрис, куда же вы? А, сзади совершенно сухое... Жаль!
  
  Попробуйте приготовить удобоваримый завтрак в тесной мужской компании, сохранив при этом, нет, не здравость рассудка, но хотя бы вежливую улыбку на устах.
  Пока Анна меняла платье, Бун присоединился к обществу, и теперь ползал на коленях, добросовестно собирая тряпкой разлитую по полу воду.
  Майк, взгромоздясь на табурет, сушил над плитой рукава камзола, сетуя, что высокий гость, чего доброго, проснется сам, не испытав на себе всей полноты заботы лучшего столичного камердинера, с соседнего табурета его ласково увещевал Амброзиус, настаивая на интимности процесса пробуждения.
  А нахохлившийся в углу магистр, время от времени издавал невнятные язвительные междометия.
  - Милостивые господа, - наконец не выдержала несчастная, в очередной раз, споткнувшись о чью-то ногу. - Не кажется ли вам, что Его Светлость, проснувшись, пожелает привести себя в порядок?
  Например, побриться... - подтолкнула она буйный энтузиазм в нужном направлении - подальше от кухни.
  - Точно! - воскликнул Майк, тут же позабыв о философской дилемме: будить, иль не будить. - Хозяин, я вашу бритву возьму, а то моя что-то совсем затупилась.
  Важно похлопав себя по щеке, персиковый пушок на которой, еще не скоро, способен будет, достойно противостоять отточенной стали, юный хвастун принялся азартно раздавать приказы:
  - Бун, с тебя - ремень. Мистрис, Доув, а дайте-ка, вон тот чайник с кипятком.
  Истопник и экономка, не сговариваясь, отрицательно замотали головами. Великан - опасаясь остаться без штанов, а Анна отчаянно сожалея, что подала идею и не отпустила проказника к герцогу с ведром ледяной воды наперевес. Положение спас Амброзиус, перехватив инициативу многословными рассуждениями, мол, хорошую бритву следует доводить на льняном полотне и самое главное в правильном бритье это взбить густую мыльную пену, для чего подойдет далеко не всякий кусок мыла...
  - Не беспокойтесь, я за всем присмотрю, - жизнерадостно заверил старик Анну, та лишь благодарно улыбнулась, разрываясь между чисткой имбирного корня и ощипыванием пучка базилика.
  Понаблюдав за исходом новообращенных цирюльников из кухни, магистр сипло хихикнул:
  - Браво, мистрис! Я бы ограничился коротким: пошли вон!
  - Кстати, - ревниво насупился он, выползая из угла. - Прежде чем так суетиться, в надежде сразить потенциального сюзерена своими кулинарными талантами, могли бы поинтересоваться мнением его лекаря. Да будет вам известно - мудрые греки лечили душевные расстройства голоданием, совмещая оное с воздержанием от плотских утех и хождением в обнаженном виде.
  Не поддаваясь на провокации, Анна невозмутимо процеживала запаренный имбирно-базиликовый напиток.
  - Впрочем, после того как вы, мистрис, натравили на бедолагу эту отнюдь не святую троицу до завтрака ему еще нужно дожить, - пророчески каркнул напоследок магистр, и притих, с подозрением уставившись на протянутую чашку.
  - Это мне?
  - Вам.
  - Мышьяк? - он заинтересованно принюхался.
  Анна стоически поджала губы, скрывая эмоции.
  - Всего лишь чай, от головной боли, но если настаиваете, могу добавить пикантности щепоткой крысиного яду.
  Она присела в безукоризненном книксене.
  - О, не стоит, - расшаркался магистр. - Карьера Митридата меня никогда не прельщала.
  Спасаясь от очередного выплеска хозяйского красноречия, Анна юркнула в кладовку, и не увидела, как разгладились морщинки в уголках серых глаз, а губы мужчины расплылись довольной улыбкой.
  
  Герцог Альда попытался шевельнуться и не смог, что-то тяжелое камнем давило на грудь. Сквозь дремотную поволоку прорывались обрывки шепчущих голосов:
  'Держи крепче, чтоб не вырвался. Лезвие острое, одно - два движения и все... Щас попробуем... Да, ладно вам, я крови не боюсь. Тише, вдруг проснется!'
  Герцог абсолютно не хотел просыпаться и уж тем более открывать глаза, чтобы увидеть натянутый меж двух огромных кулаков ремень, а еще бритву в окровавленной руке пажа и старика с полной миской зловещей пены.
  - Он, проснулся!!!
  - Нет! - отрекся от страшной реальности герцог, дернув на себя одеяло, и ткнулся носом в холодный, мокрый кошачий нос. Кошка зевнула, щегольнув остротой зубов, на которых нашли свою смерть сотни мышей.
  Жалобно пискнув, герцог спрятался под одеяло.
  Вокруг заахали, затопали, кто-то хрипло рявкнул: 'Брысь!'
  Увы, насладиться наступившей тишиной и приятной легкостью в груди герцогу не дали, жестоко сдернув одеяло и насильно приподняв крепко зажмуренное веко.
  - Посмотрите на свет, - приказал бледный блондинистый тип, судя по перевязанной голове и стойкому запаху порохового дыма, явившийся к ложу страдальца прямиком с поля боя.
  - Теперь, сюда.
  Альда покорно скосил глаза к переносице.
  - Рефлексы в норме, - скривился мучитель, растопырив два пальца. - Сколько пальцев видите?
  Герцог сглотнул, пытаясь избавиться от косоглазия и привести в порядок спутанные мысли.
  - Д-два..
  Бледный тип сердито нахмурился, качнув головой.
  - Повторите.
  - Од-дин... ч-четыре... - лепетал растерянный недовольной гримасой герцог, уже готовый на все, лишь бы угодить этому суровому и смутно знакомому человеку. - А ск-колько нужно?
  Блондин немного оттаял с кривой ухмылкой, процедив сквозь зубы:
  - Прекрасный пример отличия мышления правящих классов от примитива простых смертных. Так сказать - оставим арифметику быку.
  - Мой Бог, Хейл! - прозрел герцог. - Это вы?
  - Без паузы, звучит, как музыка, - мурлыкнул себе под нос магистр, склоняя голову в почтительном приветствии.
  - Ваша Светлость, я весь к Вашим услугам.
  
  - П-правда? - доверчиво спросил Альда.
  - В разумных пределах гостеприимства, - быстро парировал Хейл. - Как вы себя чувствуете? Не беспокоит ли тошнота, головокружение, кошмары?
  Герцог вздрогнул, подтягивая одеяло к подбородку.
  - Странные видения, - заботливо подсказал пациенту магистр.
  Положа руку на сердце, для дворцового террариума, визит убийц к неугодному наследнику престола вряд ли мог считаться чем-то совсем уж странным, и немного подумав, Альда признался:
  - Я видел з-зверя.
  - Цветом багряного, попирающего горы и оседланного блудницей? - Магистр был само понимание.
  - Чуточку мельче и п-пятнистого, - уточнил герцог.
  - Ах, этого? Тогда на исповедь можно не спешить. Вашу Светлость волнует что-нибудь еще?
  - Н-нет... - Альда опасливо огляделся. - Вот т-только... Где я?
  - А, что Вы помните из последних событий? - вкрадчиво поинтересовался Хейл, разбавляя светские манеры цепкой хваткой опытного дознавателя.
  Герцог честно попытался сложить воедино бредовые обрывки воспоминаний, с участием великого Петрарки и прекрасной Лауры - недостижимой мечты - семи футов ростом, с курчавой рыжей порослью на мускулистых руках...
  Вспоминать дальше сразу расхотелось, увы, оставив в ближайшем прошлом туманный провал, память вернулась, и с губ сорвался горестный вопль:
  - О, Хейл, что же вы наделали?!
  - Пока ничего, - угрюмо проворчал магистр, косясь в сторону скрипнувшей двери.
  - Зачем вы меня воскресили?! - Сквозь стенания прорезались нотки упрека.
  Хейл, то ли раздраженно отмахнулся, то ли отвесил особо рафинированный церемониальный поклон, будто невзначай, отступив к выходу.
  - Ваша Светлость изволит льстить скромному труженику ланцета и... клистира! - Многообещающий финал фразы был адресован в постепенно растущую щель - дверь тут же плотно затворилась, а в ответ на воткнутый в замочную скважину мундштук - из коридора донесся обиженный вой.
  - Воскрешения и прочие чудеса - вотчина немного другой епархии, - заметно повеселев, добавил магистр.
  - Но я умер! Я чувствовал, как холодеют члены...- Герцог запнулся, уставившись на собственные руки.
  - Вы подняли меня из могилы, - всхлипнул он. - Бездушную нежить, покорную чужой воле. Кто же я теперь: драугр, нахцерер? Мне придется спать в гробу, пить кровь...
  По мере герцогских рассуждений брови магистра уползли под повязку на лбу.
  С невнятным мычанием туже затянув полотенце, Хейл бесцеремонно ущипнул наследника престола.
  - Ай! - вскрикнул тот и испуганно смолк.
  - Нижайше прошу прощения, - неискренне раскаялся магистр. - Я должен был что-то предпринять, прежде чем Вы приступили к красочному описанию пожирания савана.
  Он, морщась, потряс головой, прогоняя навеянную неаппетитную картинку.
  - С какой стати вам вообще втемяшилось... Кхм... Вашу Светлость посетили столь дикие мысли?
  - У меня земля под ногтями, - жалобно упорствовал герцог.
  - А в волосах - перья, - ехидно сообщил магистр. - Что отнюдь не свидетельствует о наличии ангельских крыльев. Просто грибочки попались забористые.
  - Как вы узнали, что это были грибы? Впрочем, с моей стороны глупо было надеяться, что смерть сочтут естественной.
  Альда грустно теребил край одеяла.
  - Утешает лишь то, что, взяв грех на душу, я избавил от него другого человека. Тот лакей, еще совсем мальчик, надеюсь, обнаружив пропажу, он вспомнил обо мне в молитве.
  - Насчет молитв не уверен, но вспоминал - наверняка. Учитывая сорт, у бедняги не было надежды даже на содержимое ночной вазы, вот если бы Ваша Светлость угостился мухоморами - другое дело. Метод конечно отвратный, но надежно проверенный предками.
  - Викинги, - терпеливо пояснил, оторопело моргающему герцогу, магистр. - В неурожайные годы свежие мухоморы доставались исключительно вождю, подданные же довольствовались... проистекающими последствиями... с не меньшим галлюциногенным эффектом. Один глоток - и стаи пышногрудых валькирий вьются вокруг счастливчика, компенсируя сомнительный вкус 'волшебного напитка'.
  - Я хотел покончить с собой, - тихо сказал Альда.
  - Весьма эгоистичное намерение.
  - Знаю, - окончательно пал духом герцог.
  - Зачем лишать куска хлеба наемных убийц, - меланхолично заметил магистр. - У них ведь тоже семьи и, скорее всего, сварливые жены, уверен - именно неудовлетворенное желание придушить благоверную супругу, позволяет некоторым так оточить мастерство.
  - Но тот лакей не женат. Значит, он не собирался меня отравить?
  - Понятия не имею, вернетесь во дворец - сами узнаете. Они, обычно, доводят дело до конца.
  - Но, те грибы...?
  - Колпак свободы - условно съедобен, разве что погружает вкусившего в мистический транс.
  Герцог помолчал, старательно отводя глаза.
  - И, можно ли узнать: что я делал, находясь в этом трансе?
  - Немного полетали, внушили должный трепет дворцовой прислуге, затем признались в любви.
  - Я помолвлен? - слабо выдохнул Альда.
  Хейл одобрительно хмыкнул.
  - Похвальное качество - мгновенно выделять истинную опасность из прочих, маловажных деталей. Нет - насколько я знаю, объект страсти не успел ответить взаимностью.
  - А, лорд-канцлер, в курсе всего... этого? - Голос самоубийцы-неудачника звучал уже на пределе слышимости.
  Магистр ответил сочувственным кивком, и герцог спрятал лицо в ладонях.
  - О, Хейл! Проснувшись сегодня в блаженном неведении, я несколько минут был таким счастливым...
  - Заикой...
  - Ч-что?
  - Уже ничего, продолжайте.
  - Как бы мне хотелось вернуть то время!
  - Достаточно открыть дверь, - мрачно буркнул Хейл. - Однако вряд ли стоит закреплять особенности дикции, благоприобретенные под моей крышей.
  - Под вашей крышей?! Это ваш дом?!
  - И моя ночная сорочка, - осторожно подтвердил магистр, наблюдая, как гость в резком приливе радостного возбуждения дергает себя за рукава.
  - Но это же настоящее чудо!
  - Я передам Ваше восхищение портнихе.
  Оставив в покое рукава, Альда молитвенно сложил руки.
  - Если б только увидеть ее! Умоляю, скажите: она здесь?
  - Э-ээ... - еще осторожней сказал магистр, на всякий случай, растягивая губы в подобающей печальному симптому мягкой улыбке.
  - Та леди, с которой я танцевал на балу!
  Улыбка превратилась в болезненный оскал, а взгляд коварно метнулся к двери.
  - До бала я почти смирился с тем кошмаром, в котором живу, но когда свет, пронзив тьму, угас, я предпочел угаснуть вместе с ним. Хотя, ради одного танца с ней я бы согласился умереть сотню раз.
  - Вот зараза! - беззвучно прошипел Хейл, гипнотизируя дверную ручку.
  - От любой, самой страшной заразы! - чутко откликнулся герцог. - Вы ведь понимаете: о чем я говорю?
  - Увы, - застонал адепт четырех стихий, сдвигая повязку на глаза, дабы избавиться от соблазна добить наследника престола визитом брадобрейной команды
  
  
  
  
  Коридор был пуст, как храм в ярмарочный день, хозяин даже слегка разочаровался, впрочем, в свете душевных откровений, возможность незаметно спровадить гостя из дома имела значительные плюсы, и Хейл решительно прибавил шагу. Надежно пришибленный, многократным упоминаем лорд-канцлера, Альда, тенью брел следом.
  Засада поджидала в холле.
  Все до единого обитатели дома у реки выстроились согласно своеобразному ранжиру.
  - Его высочество, принц! - радостно взвизгнул возглавлявший шеренгу Майк, от полноты чувств, притопнув ногой.
  - Мяу!!! - заорала кошка, чей хвост угодил под башмак.
  - О-уй! - не менее эмоционально откликнулся герцог, которому магистр, дав задний ход, оттоптал ногу.
  - Грегори! - укоризненно ахнул философ.
  Самого же хозяина, чуть-чуть заклинило на парнокопытной нечисти.
  И наступила тишина.
  Нарушенная громким вздохом Буна. Герцог поднял на истопника затуманенный невольными слезами взор и так же громко икнул.
  - Мы з-знакомы?
  Великан, смущенно ковырнув носком сапога пол, оставил на дубовой доске заметную вмятину.
   - Представь же нас, - взмолился Амброзиус, рискующий навсегда сохранить церемониальную позу приветствия особ королевской крови.
  Тихонько застывшая подле старика Анна украдкой подхватила его под локоть. Однако даже этого незаметного движения оказалось достаточно, чтобы Альда, хромая рванулся вперед.
  - Вы?!
  - Почтенная вдова, - успел капнуть желчью магистр, и в тот же миг, стрела солнечного луча, пронзив крохотное витражное окошко над дверью, сразила его наповал - Анна засияла. От крахмальной оборки чепчика, до башмачка, кокетливо выглядывавшего из-под подола. Золотая статуэтка в центре тусклого, серого мира.
  Не сознавая причины всеобщего немого ступора, женщина подняла руку, заслоняясь от света, будто выточенными из розового перламутра пальчиками.
  - Не шевелитесь, - в экстазе застонал магистр, преклоняя перед ней колени.
  Никогда, ни один мужчина, не смотрел на нее с таким обожествляющим вожделением, сердце женщины едва не выпрыгнуло из груди, а пунцовый румянец, сменившись смертельной бледностью, вспыхнул с удвоенной силой, когда господин Хейл, зажав что-то в кулаке, пал ниц у ее ног.
  Анна не заметила, как угас колдовской луч, не обратила внимания на вырвавшийся у зрителей единодушный вздох сожаления. Со щеками, пылавшими подобно факелам, она закусила губу сдерживая... смех. И ничего более! Ведь леди, никогда, ни перед одним мужчиной, не станет смеяться до слез, услышав у своих ног восхищенное:
  - Собственная люксограмма! - бормотал хозяин, ползая вокруг на четвереньках, чтобы обрисовать мелком ее башмак. - Как же я раньше не замечал? Установить здесь хрустальный шар или призму, один - два опыта - вычислить высоту пьедестала...
  Анна, вдруг, почувствовала неистовую тягу к науке, ей до умопомрачения захотелось тоже поставить опыт, всего лишь узнать: какие звуки издают бессмертные адепты четырех стихий, если им отдавить каблуком пальцы? Учитывая, что подобный эксперимент был, не так давно, произведен с кошкой и наследником престола, материала хватит на скромную диссертацию. Главное, подойти к процессу с чувством... и тактом.
  Поэтому вместо рвущегося из глубины души рила, Анна лишь привстала на цыпочки, одарив герцога тоном воркующей голубки.
  
  - Ваша Светлость!
  Контуженный побочным эффектом научного опыта Альда, едва не упал.
  - Их Светлость нас уже покидает, - ехидно буркнул с полу магистр.
  - Так скоро? - Каблучок резко опустился, завершая поклон, именно на него следовало перенести вес тела. Снизу донесся всхлип. Хейл дернул рукой, но легче поколебать земную твердь, чем застывшую в реверансе леди. Всхлип перешел в шипение.
  - Мистрис....
  А в ответ, тишина... Хозяин, наконец, догадался выпростать голову из-под юбки, оказавшись с Анной лицом к лицу. Женщина улыбнулась ему так, что сердито нахмуренные брови мужчины дрогнули, изгибаясь в жалобном недоумении: 'За что?!'
  - Разве герцог не останется к завтраку? - небесной горлицей проворковала Анна, как никогда крепко стоя на ногах.
  Во взгляде хозяина вспыхнула искра озарения.
  - Разумеется, останется, - елейно улыбаясь, скрипнул он зубами. - Я же не враг своему здоровью.
  Каблучок тут же приподнялся.
  - Ах, Грегори, ты действительно сегодня нездоров - бледен, рассеян, - запричитал, вклиниваясь в диалог, Амброзиус. - Не пригласить гостя к столу... Если бы мистрис Анна не была так добра...
  - И милосердна, - баюкая отдавленную руку, выдохнул Хейл.
  - Да, да, она просто ангел.
  Ангел, смиренно потупив взор, расправила складочку на платье.
  - Мы все так переволновались. - Суетился тем временем вокруг гостя философ. - Особенно, Грегори... Как только он найдет в себе силы встать, то проводит Вас к столу, мы же не станем докучать...
  - Завтракают все! - осатанело рявкнул с полу магистр. - И Бун, тоже, - злорадно добавил он, заметив, как шарахнулся от истопника герцог.
  
  - Ты заметил? Герцог так мило оживлен и разговорчив, никакого сравнения с безликим призраком, блуждавшим в лабиринтах дворца.
  Старый философ с отеческой нежностью наблюдал, как наследник престола вприпрыжку хромает за Анной, лепеча:
  - Ум-моляю, не нужно титулов, у м-меня есть имя: Ф-филип-п...
  - И ни следа вчерашнего безумия, просто чудо! - воодушевленно изрек Амброзиус. - Ты вернешь лорд-канцлеру ...
  - Хромого заику, - кивнул другу Хейл. - Канцлер будет в восторге, чтобы точно угодить на плаху, останется лишь сообщить ему о матримониальных планах Его Светлости относительно моего истопника.
  - А мне кажется, герцог больше расположен к нашей Анне, - торопливо поделился еще одним радостным наблюдением старик. - Ах, если бы не различие в сословном положении, такая чудная вышла бы пара, она старше, мудрее, как раз то, что нужно юному королю. Как ты думаешь? Грегори, а почему у тебя такое странное выражение лица?
  - Потому что мне чертовски не нравится то, о чем я теперь думаю, - с искренностью капризного ребенка оттопырил губу бессмертный колдун.
  
  Хозяин сказал: все, значит - все! За празднично накрытым столом Анну, конечно же, ждал прибор и заботливо отодвинутый герцогом стул. Но, как усидеть на месте, если адепт четырех стихий, стянув с головы полотенце, обвязывает себе руку и с мученическим видом методично роняет на пол все, до чего может дотянуться? Впрочем, женщина без того желала насладиться картинкой целиком и с разных ракурсов оценить тихую домашнюю трапезу, достойную кисти лишь особо... одаренного художника.
  Ярко горят свечи, меж плотно запертых, средь белого дня, ставен ненавязчиво мелькает кончик штыка, это соглядатай тайной канцелярии старается поддеть крючок.
  Похожий на сказочного людоеда истопник с видом заядлого гурмана смакует нежнейшую спаржу, а сидящий напротив него герцог, растерянно созерцает пустую тарелку, с которой, бесшумно вынырнувшая из-под стола, когтистая лапка утащила отбивную.
  Юный щеголь в малиновом камзоле, фисташковых кружевах и с лиловым синяком под глазом, вот-вот лопнет от желания влезть в светский монолог старого философа.
  - Мне так неловко, надеюсь, милорд извинит давешнюю суету, принимать такого гостя большая честь.
  - Что вы, все прекрасно! - Герцог со щенячьим обожанием улыбнулся Анне. - Правда, я никогда не был в гостях, - грустно добавил он. - И не знаю, как следует себя вести.
  - Да ничего сложного, - вставил, наконец, реплику Майк. - В гостях следует наедаться впрок, ну и подарок хозяевам не забыть отдать.
  - П-подарок? - Альда в панике огляделся, машинально вертя на пальце перстень с крупным сапфиром. - О, Боже! У меня ничего нет!
  - Совсем ничего? - ляпнул негодный мальчишка, алчно глядя на блестящий камешек.
  Анна оцепенела от стыда, Амброзиус схватился за сердце, даже магистр замер, так и не уронив очередную салфетку.
  Ситуацию разрядил Бун. Огромная ладонь опустилась на голову юного вымогателя, то ли укоризненным, то ли утешающим жестом разутюжив тщательно завитые локоны.
  - Да я пошутил, - пискнул из-под груза вины Майк.
  Пользуясь всеобщим замешательством, кошка запрыгнула на пустующий стул и, вогнав коготки в скатерть, осторожно потянула к себе блюдо с мясом. Завороженный магнетизмом зеленых кошачьих глаз герцог, тут же забыл свой досадный промах и тихо спросил:
  - Хейл, а у вас за столом всегда собираются все... домочадцы?
  Магистр, которому выходка секретаря немного улучшила настроение, весело хмыкнул.
  - Конечно. Я убежденный самоду... социалист-утопист.
  - О, мне всегда хотелось увидеть идею в действии. Теперь я ее понимаю - каждому по потребности, - задумчиво сказал Альда, следя, как исчезает под столом третий кусочек мяса.
  
  В следующее мгновение любознательный герцог стал свидетелем настолько бурной трансмутации утопических идей всеобщего равенства в абсолютную диктатуру, что понятие: 'идейный переворот' обрело для него особый, немного пугающий смысл.
  
  Под гневный рев властелина подданные сорвались с мест, Майк при этом умудрился зацепиться за скатерть, волоча ее за собой. Напуганная криками и сыплющимися тарелками, виновница скандала, с истошным мявом, зигзагом пронеслась по комнате, натолкнулась в дверях на Анну и повторила маневр, метя теперь в окно.
  Спасая хрупкие и крайне дорогостоящие оконные стекла, Бун, уронив подхваченную со стола миску обожаемой им спаржи на пролетавшего (или проползавшего - Майк, как раз споткнулся, рискуя завершить пируэт под шкафом) мимо секретаря, распахнул створки.
  И кошка всеми четырьмя лапами затормозила о физиономию стража тайной канцелярии, на свою беду одолевшего таки крючок ставен.
  Бедняга, то ли от шока, то ли вследствие железной выучки, не издал ни звука, лишь отодрал от себя кошку, швырнул ее обратно в комнату и крепко запер ставни, кажется, подперев их чем-то снаружи.
  Изрядно охрипший от изложения основных тезисов домостроя магистр, проводил шмыгнувшую мимо Анны бестию тяжелым прищуром, слепо шаря вокруг себя в поисках, вина или хотя бы...
  - Воды!
  Верный Майк, тут же откликнулся на зов. Хозяин залпом осушил то, что дали, поперхнулся, тупо уставился на зажатую в руке вазочку из-под цветов, перевел дикий взгляд на замершего с букетом секретаря и одними губами выдохнул:
  - Все - вон!!!
  
  Когда столовая опустела, а хозяин дома, отплевавшись, без сил рухнул на стул, бормоча что-то о небесной каре, герцог осторожно выглянул из-за спины философа.
  - В гостях так интересно, - шепотом поделился он впечатлениями.
  - Ах, дорогой мой, то ли еще будет, - так же шепотом ответил мудрый старик. - Я здесь гощу часто и все равно немного теряюсь.