С помощью хитрости, лжи и обаяния Паулина Яманкан стала президентом студсовета Университета. Но это лишь первый шажок на её пути к власти. Не смотря на поддержку студентов, ей требуется более существенное влияние, и для этого как никогда подойдет таинственный ростовщик Берлин, который развернул свою сеть по всему студгородку... Только вот у Германа Бергмана тоже есть на него планы, и они совсем не совпадают с её.
С помощью хитрости, лжи и обаяния Паулина Яманкан стала президентом студсовета Университета. Но это лишь первый шажок на её пути к власти. Не смотря на поддержку студентов, ей требуется более существенное влияние, и для этого как никогда подойдет таинственный ростовщик Берлин, который развернул свою сеть по всему студгородку... Только вот у Германа Бергмана тоже есть на него планы, и они совсем не совпадают с её.
Глава 1. Тирания и милота
Все считают, что самый плохой день недели - понедельник.
Но откуда взялось столь глупое утверждение?
Самой плохой день - воскресенье. Целые сутки тебе приходиться жить с мыслью, что заслуженные выходные подходят к концу, и уже завтра придется вновь окунуться в рабочую рутину. Воскресенье - это пытка, оттягивающая неизбежное. Ты периодически бросаешь глаза на часы и ужасаешься, насколько быстро крутиться стрелка. Пара пустяковых дел и вот ты уже в шоке от того, что за окном стемнело и пора ложиться спать.
А вот понедельник дарит долгожданное облегчение. Он как окончательный приговор, ставит точку в мучительной неопределенности, расставляя всё по своим местам.
Я вытащил из лотка торгового автомата банку с апельсиновым соком и, нежась под лучами августовского солнца, пошел к Ратуше, чья часовая башня маяком высилась над крышами домов.
Шурша шинами, мимо проехал полицейский электромобиль. После того, как вскрылся заговор ИМОС, город напоминал взъерошенное гнездо: патрули, дополнительные посты, жужжащие в небе беспилотники. Студенты думали, что это связано с терактом, но только я с Яманкан знали правду.
Поднявшись по мраморной лестнице Ратуши, я миновал людный холл и свернул в коридор, ведущий к комнате студсовета. Сегодня началась вторая неделя президента Яманкан... и четвертый раз, когда я посещаю студсовет.
Весь июль я сидел на задней парте не привлекая внимания, но моё выступление на дебатах вмиг сделало меня известным. А уж членство в студсовете подняло мои очки популярности сразу на десяток баллов... с нуля... по стобалльной шкале. Это автоматом гарантировало, что после выходных, ко мне кто-нибудь мог подойти познакомиться. Поэтому я решил поступить самым простым способом: просто не ходил на занятия два дня. Когда я уже пришёл в среду, про меня все забыли.
- И что на это раз? - и из моих уст вырвался тихий вздох.
В прошлый понедельник Яманкан сделала заявление, что будет принимать пожелания студентов. Как официальные, так и анонимные. Для этого она повесила возле дверей небольшой почтовый ящик. Правда вместо пожеланий, там быстро стала скапливаться корреспонденция: официальные запросы, буклеты клубов и прочий спам.
Особенно странно, что для всего этого существовал портал студсовета, через который можно было сделать всё тоже. Но кроме этого, кто-то привык писать на ящике всякие остроумные шуточки, и сегодня на нём смываемым маркером написали "Витинари".
Я вновь вздохнул, послюнявил палец и стёр надпись, пусть сегодня она и была весьма меткой. Убравшись, я приложил телефон к ящику, и крышка откинулась в сторону, позволяя достать накопившиеся со вчера письма. Как секретарь, только я имел право разбираться с корреспонденцией. А, ведь, наверное, мне ещё и на почту куча всего пришло.
Как и ожидалось, в комнате уже были Энтин и Майская. Первый учился на базовой кафедре, так что ему идти было близко, а Майская ходила всегда с Яманкан, которая, каким-то неведомым образом, всегда приходила раньше меня. Правда её самой в комнате не было, хотя на столе лежала её сумка.
Энтин что-то считал на калькуляторе планшета, периодически тыкая в экран стилусом и что-то подписывая. А Майская уткнулась в телефон - как личность чисто декоративная, она была лишена какой-либо работы.
- Привет, - поздоровалась она со мной.
- Привет.
Энтин поднял глаза, и мы обменялись короткими кивками. Я с ним разговаривал лишь раз и с тех пор предпочитал сохранять дистанцию. Он тоже не навязывался. Наверное, подсознательно мы оба понимали, что более тесное знакомство может причинить нам кучу сложностей.
На ходу я отсортировал сегодняшние письма: два были адресованы лично президенту, остальные три были в виде заявок от клубов и мне требовалось их зарегистрировать. То есть создать задачу, прикрепить к ней фото заявки, перепечатать с неё текст, расставить теги, выбрать категорию, подписать личной электронной подписью, отправить Яманкан на согласование, сделать распечатку с решением, отнести её в архив, задаться вопрос "Какого хрена?!".
Даже такой слоупок как я, начал подозревать, что Яманкан меня слегка обманула, когда сказала, что должность в студсовете позволит меньше работать. Теперь из-за ленивых или тупых студентов, мне приходиться вкалывать после учёбы!
- Спокойствие... - тихо сам себе сказал я.
Положив письма для Яманкан на стол, я поднялся по лестнице на свой любимый балкончик, тяжело плюхнулся в кресло и закинул заявки на одну из полок - работать с ними у меня сейчас не было ни малейшего желания. Вместо них я открыл ноутбук, который теперь всегда носил с собой и стал читать новости в интернете.
На всех ресурсах в топе было два события: предстоящая презентация в Сочи, на которой лично президент должен был объявить цель строительства, и переговоры в Осло по Изофронту. Читать домыслы о сочинском проекте не хотелось, так что я сразу перешёл ко второй новости.
Как оказалось, сегодня в столице Норвегии начались двусторонние переговоры между Евросоюзом и Россией. Повестка была одна: мы не можем решить проблему Котлина. По нашей вине в Балтийском море уже десять лет находится островок беззакония: делинквенты, неучтенные эсперы, международные преступники, частные военные компании, занимающиеся незаконными исследованиями научные лаборатории - токсичное варево, разбавленное пятьюдесятью тысячами заложников. И всё это при том, что Котлинское королевство считалось абсолютной монархией.
Несмотря на заявления дипломатов о положительных перспективах переговоров, я не верил, что они что-то решат. Если бы Кремль мог избавиться от Изофронта, то давно бы это сделал.
Хотя переговоры и считались двусторонними, представители Изофронта тоже прибыли. К одной из статей была прикреплена фотография, на которой у пирса, среди патрульных катеров и белых яхт, была пришвартована богато украшенная баркентина, на фиолетовом парусе которой был вышит герб Котлинского королевства. Тамошний Проклятый был напрочь лишен скромности. Впрочем, учитывая во что он превратил питерский остров, и здравого смысла тоже. Проецировать свои фантазии и мечты на тысячи людей - признак психического расстройства.
Я широко зевнул и закрыл ноутбук. Напоследок бросив взгляд на часы, я понял, что не потратил на новости и пятнадцати минут. И чем теперь заняться? Может просто уйти домой?
Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет вошли Яманкан и идущий следом Обресков. Судя по выражению лица - он был не рад здесь находиться.
- Присаживайся, - как радушная хозяйка, Яманкан указала на стул перед своим столом. - Чай, кофе?
- Чай.
- Ох... А у меня только кофе...
- Зачем тогда спрашивала?
- Полагала, ты сделаешь правильный выбор. Но видно не судьба... Кстати, ты уже начал беседу с ошибки. Точно хочешь продолжить?
- Будто бы могу отказаться.
- Не говори так, словно ты в безвыходном положении, - засмеялась Яманкан и, подойдя к подоконнику, включила стоящую на нём кофемашину.
Она притащила её в первую же неделю работы, не объяснив откуда взяла, но я был уверен, что добыла она её неправедным способов. Стоила она, если верить интернету, под полмиллиона, а это не те сумма, которую Ректорат готов потратить на комфорт четырех студентов.
- Значит, всего двести тридцать один человек... - продолжила она начатый без нас разговор.
- Так получилось.
- Получается... - поправила Яманкан. - Отток читателей вещь не постоянная, знаешь ли.
Я понял, что они говорят о клубе журналистики. Обресков был его президентом, а значит и заведовал официальным новостным каналом Университета. Только официальный не значит популярный. Новости там были всегда скучные и даже кошкодевочка, позирующая в пикантных позах с кладенцом в руках не могла спасти от оттока подписчиков.
- Это весьма дилетантская оценка.
Я убрал ноутбук в сумку и стал медленно, чтобы ненароком не привлечь внимание, прохаживаться вдоль полок. Хоть дел в студсовете у меня уже не было, но уходить было ещё рано. Так что я решил поступить, как и прежде до этого: взять книгу, в которой есть повторяющийся элемент, и читать её до его появления.
Пробегая глазами по корешкам книг, я быстро нашел нужное. Вытащив томик "Норвежского леса", я вернулся к креслу, намереваясь читать до тех пор, пока не появится упоминание о самоубийстве. А потом можно идти домой.
- А как видишь это ты?
- Правила налагают на меня... кхм... некоторые ограничения по содержанию. Именно в них кроется корень проблемы.
- "Буравчик" под них явно не подпадал.
- Признаю: это было глупо.
- Почему же? Сотни студентов увидели оружие, внутри которого находится несколько миллилитров спинномозговой жидкости убитого много лет назад эспера. Это было весьма познавательно.
- Вот обязательно ёрничать? - насупился Обресков.
- Права эсперов - ключевая часть моей программы. Я не могу воспринимать кладенцы в положительном ключе.
- Так выборы прошли: можно уже быть прагматиком.
- Думаешь? - Яманкан приставив палец к подбородку и стала изучать вид за окном. Лучи солнца подсвечивали её белоснежную блузку, отчего казалось, что она светится изнутри. - Тогда давай будет прагматиками.
Кофемашина издала тихий звук. Яманкан вытащила из ящика стола две фарфоровые чашки и, поколдовав над кнопками, поставила их под краники. Раздалось тихое шипение и по комнате стал расползаться чарующий аромат свежесваренного кофе. Девушка взяла одну из чашек, а вторую поставила перед парнем. Послышался хлопок, и на стол упал узкий пакетик быстрорастворимого кофе - в чашке Обрескова был лишь кипяток.
- Угощайся, - сказала Яманкан и отхлебнула латте.
- Объясниться не хочешь? - хмуро сказал Обресков, глядя на "угощение".
Яманкан присела на край стола, отчего юбка задралась, представив на всеобщее обозрение бедро, затянутое в плотные колготки, и, вновь сделав глоток, невинным голосом спросила:
- Думал, я не узнаю, что ты сговорился с Настей играть против меня на выборах?
- Ничего подобного не было! - запротестовал Обресков.
- Правда?
- Зачем мне врать?
- Ты прав, - Яманкан кивнула, сделала мастерски срежиссированную паузу и добавила. - Значит, её слова были ложью.
- Какие слова?
- Видишь ли, Настя была так рада моей победе, что поделилась со мной именами тех, на кого можно положиться в будущем. И именами тех, на кого не стоит.
Обресков промолчал, и она продолжила.
- Был там один журналист, который во время предвыборной кампании публиковал новости лишь о том, что в студгородке инфраструктура развлечений плохо развита. Каждая его статья поднимала только те проблемы, которые обещала решить Настя. Совпадение? Не думаю.
- Тебе не стоит так слепо ей верить, - сказал Обресков и закивал, будто соглашаясь сам с собой. - Она по-прежнему мечтает занять твоё место, вот и строит козни, распространяя ложь. Кстати, ты ведь в курсе о её новой затее?
- Какой именно?
- Количество нарушений среди студентов растет, и Ректорат не успевает справляться с рассмотрением дел о штрафах и наказаниях. Пользуясь этим, она предложила учредить в Университета студенческий орган, именуемый дисциплинарным комитетом, который станет рассматривать часть дел.
- Как интересно... И Настя, разумеется, станет его президентом?
- Это ещё не решено.
- Значит станет. От всей затеи несет её образом мыслей. Хоть какой бы власти урвать... Что за человек!
Я непроизвольно хрюкнул и привлек внимание обоих.
- Так ты здесь? - воскликнул Обресков.
- А куда он денется? - за меня ответила Яманкан.
- Верно. У меня тут есть незаконченное дело.
Идея проучить её никуда не пропала. Даже стала чуть сильнее за последние полторы недели. Желание увидеть на её самовольном лице ярость от поражения если не занимали всё голову, то точно облюбовали там удобное местечко. Главное не торопиться и ждать удобного момента.
- Кстати, не хочешь извиниться? - спросил Обресков.
- А есть за что?
- За кладенец.
Мне было не привыкать в ответ на добрую услугу получать претензии, но этот вопрос даже меня смог удивить.
- Может ты хотел меня поблагодарить? - на всякий случай уточнил я.
- Ты хотел сказать попросить награды?
- Да ты, блин, издеваешься? Знай я, что меня накажут за него, я бы никогда не помог тебе его вынести.
- А ты и не выносил. Это сделала Кира.
Обрескова за публикацию фотографий кладенца наказали: следующие три месяца он будет получать лишь половину стипендии. А это существенно. Голодать ему хоть и не придётся, но о богатом рационе можно будет забыть.
Самое смешное, что он сам виноват. Когда к нему пришли следователи, он сказал, что ничего не знает о кладенце, и его оставили в покое. Спустя полчаса он получил фотографии, снятые Кирой самостоятельно, и опубликовал их. Так бы всё и закончилось, вот только в комментариях скептики стали утверждать, что на фотографиях фальшивка. Чтобы развеять сомнения, Обресков клятвенно заявил, что: кладенец настоящий... и он сам держал его в руках. Я уже отсыпался дома после суток на ногах, когда его дверь вышибли, а парня под шкирку потащили в изокуб, где он во всём сознался.
А ведь промолчи он, и ничего бы не случилось: Кира должна была по условиям сделки сказать, что кладенец передал ей лично я.
Но Обресков своего добился: после публикации, на время популярность канала подскочила втрое. Кладенцы видело мало людей, поскольку их всегда носили в бронированных футлярах-аккумуляторах. А доставали только перед боем, отчего об их внешнем виде знали очень мало.
- Кстати, а что Кира попросила за помощь? - с елейной улыбкой спросил я и попал в яблочко.
- Ничего.
Парень отвернулся так резко, что я испугался, что он свернет себе шею.
- Ещё один в стане потерпевших, - закатив глаза, сказала Яманкан, а потом продолжила. - Мы отвлеклись. Если подвести итог, то твой канал не интересен публике. Совместными усилиями мы бы смогли исправить ситуацию, но, к сожалению, времени на это у нас уже нет: через неделю я подпишу приказ о его закрытии.
- Что? - воскликнул Обресков.
Пакетик кофе, который он таки взял со стола, от волнения выскользнул из рук.
- Я уже говорила об этом.
- Ты не говорила ничего подобного!
- Да? Кхм... ну и ладно.
- И ладно? Ты только сейчас решила мне об этом сказать?
- А какая разница? Если ты думаешь, что это моя месть, то ты ошибаешься. Я не столь мелочна, чтобы распыляться на подобную ерунду. Да и ни один хороший руководитель никогда так не поступит. Залог успешного царст... кхм... управления, это доброта, а не жестокость.
Нас снимает для агитационного ролика? Я покрутил головой, но кроме сферической камеры под потолком ничего не заметил. Так с чего Яманкан так красиво говорит? Вывод напрашивался лишь один: как и любое животное перед забоем, Обрескова нужно было успокоить.
- И в чём заключается твоя доброта? В том, что совершенно беспричинно хочешь закрыть мой клуб?
- Беспричинно?!
Вопрос был преисполнен таким отвращением, что я невольно повернул голову в их сторону. На лице девушки отчетливо читался вопрос: "Как с такими мозгами ты вообще говорить научился?". Обресков продолжил непонимающе смотреть на неё, и она сдалась. Подойдя к подоконнику, она взяла одну из толстых книг, которыми тот был завален. Быстро пролистав, нашла нужную страницу и протянула Обрескову.
- Раздел "Правила работы клубов". Статья сто пятьдесят девять... Там не мало, но могу передать суть: минимальное количество участников - три человека. А в твоём их целых... один! В течении месяца ты должен был найти ещё двух, но так этого и не сделал. Теперь клуб подлежит закрытию, как и новостной канал, администратором которого ты являешся.
- То есть... я теперь... обычный студент?
Обресков сказал это в тот момент, когда в моей книге попалась строчка "Весенний день в семнадцать лет, когда пришла смерть". Ты умеешь выбрать удачный момент!
- Извини, но таковы правила. Не я их устанавливаю.
- А никак нельзя их... подправить?
- Ты можешь подать заявку в Ректорат на их изменение.
- И какова вероятность успеха?
- Весьма существенная.
- Тогда думаю, я прямо сейчас этим займусь.
- Зачем сейчас? - удивилась Яманкан.
- До воскресенья нужно успеть... Разве нет?
- А... ты об этом, - сказала она и вновь включила кофемашину. Как я уже знал, она была заядлой кофеманкой. - Но смысла торопиться нет. Видишь ли, правила Университета формирует не Ректорат, а РАН и Министерство образования и науки. Твоя заявка будет оформлена в секретариате ректора и отправлена в Москву, где станет рассматриваться на заседании по вопросам оптимизации учебного процесса... Он, кажется, пройдет в первых числах... октября. Так что торопиться некуда.
- Что?!
- Прости, - грустно сказала она, но за её виноватой улыбкой уже был виден весь план, из-за которого она разыграла этот спектакль. - Но, если не хочешь терять клуб... и финансирование, у меня есть идея, как можно тебе помочь.
- И что нужно делать?
- Найди хотя бы одного члена.
- Смысл, если нужно два?
- Смысл в том, чтобы перевести статус клуба на "Подлежащий закрытию".
- Так он и так в этом состоянии...
- Не совсем. С одним участником он автоматически подлежит закрытию без права на пролонгацию, но при двух ты сможешь открыть его заново. Как это будет выглядеть на практике: за месяц вы двое не смогли найти третьего члена, последнего числа месяца подписывается приказ о закрытии и блокировке счета, на следующий день он открывается заново с требованием найти недостающего участника в последующие тридцать дней. Потом всё заново. Так твой клуб будет работать и не подпадать под закрытие. Но главное - у тебя останется доступ к выделяемым на его работу деньгам. Нужно лишь найти ещё одного человека.
- Так просто? - голос Обрескова выражал скепсис, но я понимал, что он уже на грани того, чтобы продать душу.
- Да. Правда пролонгацию клубов проводит президент студсовета. То есть - я.
- Вот оно что... - протянул Обресков. - И что же ты хочешь взамен?
А ты не глуп, раз сразу всё понял.
- Ничего.
- Не верю.
- Ладно, раскусил, - легко сдалась Яманкан. - На своём канале ты никогда не будешь ругать мою политику, все новости перед публикацией отправлять мне на модерацию, и изредка публиковать мои статьи от своего лица. Вот и всё.
- А не слишком ли?
- Если думаешь, что я перегибаю палку - так и скажи.
- Ты перегибаешь палку.
- Ну не так же прямо!
- Думаю, ты выдержишь.
Ты бы заканчивал с сарказмом. Каждый юноша желает быть в жизни девушки особенным, и я уже застолбил за собой право быть тем единственным, кто возвращает Яманкан с небес на землю презрительным отношением.
- Как грубо! А я ещё хотела увеличить финансирование твоего клуба.
- На сколько? - сглотнув, спросил Обресков.
- В два раза...
- О...
- И ещё попросить сотрудников ИТ-отдела сделать канал новостей обязательным для всех студентов, чтобы они не могли удалить его.
- О...
- Но, раз ты отказываешься, я не могу тебя принуждать. Ты же помнишь мою предвыборную кампанию: я набираю сторонников только из добровольцев. Не может идти и речи, чтобы принуждать кого-то силой или обманом, - она положила ладошку на грудь и чуть склонила голову.
Как выходец из семьи чиновниках, она прекрасно знала, что неподкупных журналистов не бывает. Все они делятся на три категории: богатые, пишущие в угоду патронов; бедные, пишущие о надоях скота в провинциальных газетах из-за того, что вовремя не продались; и идейные, делающие работу ради правого дела. Только последние были редки, как майские жуки в декабре, так что я не сомневался, что Обресков уже несётся в пропасть финансовой кабалы и нравственной нечистоплотности.
- Но я за месяц не нашел ни одного человека, кто бы хотел вступить в клуб.
Вот и всё. Эти слова можно считать согласием.
- Кхм... - Яманкан задумалась, а потом перевела взгляд на меня. - Бергман...
- Сдохни...
- Извини, но кандидатов нет, - развела красотка руками. - Но, думаю, ты сможешь решить эту проблему.
- Так и быть, постараюсь справиться самостоятельно. Но это будет не просто... и, возможно, не дёшево...
Оправившись от удара, Обресков теперь намеревался урвать как можно больше от будущего союза. Но я не верил, что у него что-то выгорит, ведь щедрость Яманкан была продиктована выгодой: она не подкупала его, а вкладывала средства. А чем больше вложишь, тем больше дивидендов получишь. Но не каждый проект сулит гарантированную выгоду, так что вкладываться следует с осторожностью, и на большие инвестиции парень мог не рассчитывать.
До него здесь уже побывало несколько президентов других клубов, и с ними Яманкан была гораздо щедрее... К их глупой радости. Так что Обресков не первый и далеко не последний, кто затянул удавку на своей шее. Когда все выделенные средства будут освоены, с них Ректорат потребует отчет об эффективности траты средств. И тут Яманкан будет не при делах: деньги давала она, но тратили бездумно они. Будут суета, слезы и мольбы избежать взысканий. И лишь тогда, в окружении жирных ангелочков, она спуститься с неба, чтобы протянуть руку заблудшим.
Уверен, что к Новому Году каждый второй в Университете будет должником Яманкан. А ведь именно я допустил, чтобы это чудовище стало президентом. Как подумаю об этом, так в дрожь бросает. Я не адвокат дьявола, я его секретарь!
Кидзуки совершил самоубийство, и я с громким хлопком закрыл книгу. Теперь можно идти домой. Именно в этот момент на мой телефон, как и на телефоны Яманкан и Майской, пришло сообщение.
Герман, экипировка для занятий по физкультуре доставлена на Таможенный пункт Университета. Вы должны забрать её до конца вторника. Пункт выдачи работает каждый день с восьми утра до семи вечера.
Что-то не сходилось. Спортивный костюм я получил по приезду вместе с формой, и теперь два раза в неделю смиренно наматывал в ней круги по полю возле корпуса. Так о чём речь?
Было уже полпятого. На работу в студсовете отводился час, но я всё равно сегодня не собирался работать, так что немного подумав, решил сходит на Таможню. Как говорится: нет смысла откладывать на завтра то, что ты вообще не хочешь делать в своей жизни. Так что лучше забрать экипировку сегодня, чтобы больше об этом не думать.
Вернув телефон в карман, я встал с кресла, убрал книгу на место и, подхватив сумку, пошел к лестнице.
- Ты тоже это получил? - неожиданно спросила Майская, замахав телефоном.
- Смотря о чём речь.
Я почувствовал, что меня ждёт что-то нехорошее и решил перестраховаться.
- Об экипировке.
- Да, - не стал я врать.
- Ты сейчас за ней идешь?
- Э... да. А что?
- Тогда пошли вместе.
- Зачем?
- Зачем?! - Майская удивилась, и я понял, что сказал вещь, немыслимую с точки зрения хумансов. Если знакомый предлагает сходить по общим делам вместе, то разве можно отказываться? Что-то я совсем коммуникабельную жилку растерял. Прежде я так не прокалывался.
- Извини, я о своем задумался. В принципе, можем пойти вместе.
- Здорово! Я сейчас соберусь.
Майская принялась сваливать в сумку хлам, который всегда доставала по приходу: карандаши с ручками, диктофон, ежедневник, пачку стикеров. Наверное, рабочий беспорядок давал ей чувство того, что она занята важным делом. Как наивно.
Заметив наши сборы, Яманкан подняла со стола телефон, что лежал экраном вниз, прочитала сообщение, но не сочтя его важным, вновь переключила внимание на Обрескова.
- Тогда давай подведем итог: ты находишь недостающего члена клуба, а я не даю его распустить.
- А если найду двух?
- Понимаешь, юность - это весна жизни. Твоё сердце преисполнено страстью и энергией. В таком состоянии трудно сконцентрироваться на чём-то одном, отчего тянет экспериментировать и увлекаться новым...
- Намекаешь, что сможешь сократить количество участников до выгодных тебе двух?
- Ты меня держишь за злодейку.
Согласно исследованию Упсальского института психологии и антропологии, каждые семь минут мужчины говорит что-то, вызывающее отторжение у женщин. Вроде упоминания вымышленных научных работ или моей следующей фразы:
- А ты настаиваешь на термине "антигерой"?
- Приставка "анти" выдаёт в тебе зависть участника массовки.
- Даже не снизошла до персонажа второго плана... И какой ты герой с такой жестокостью?
- Сейчас в моде деконструкция жанра, а при ней критерии добра и зла размыты.
- И ты намерена творить что вздумается под таким надуманным предлогом?
- А! Опять вы за старое! - воскликнула Майская, которая уже собрала сумку и подошла к двери.
- Он первый начал, - вмиг перевела стрелки Яманкан.
- Да вы оба хороши!
- Не в равной степени.
Майская надулась как мышь на крупу, и я решил поскорее её увести.
- Ты готова?
- Да.
- Ничего не забыла?
Не хотелось, чтобы на середине пути нам пришлось возвращаться за какой-нибудь ерундой. Майская принялась рыться в сумке, при этом смешно морща носик.
- Вроде всё... Да нет: точно всё взяла. Можем идти!
И откуда столько энергии? Казалось, что всё в студгородке ей кажется удивительным и захватывающим. Но с чего бы это? Она не провела всю жизнь в закрытой общине старообрядцев, а жила полной жизнью дочери миллиардера. С раннего детства она обеспечена всем, что только можно вообразить. Или я чего-то не знаю?
Уже выходя из кабинета, я услышал обращенные Обрескову слова Яманкан:
- Кстати, а ты слышал о Берлине?
- Конечно. Это столица...
Жара на улице и не думала спадать. Так что покинув Ратушу, то тут же стали держаться в тени зданий, пока идём к мосту на ту сторону реки.
- Какая хорошая погода, - сказала Майская.
Вот что, позвольте спросить, в такие моменты нужно отвечать? Я не мог вести пустые разговоры ни о чем, и подобные фразы вводили меня в ступор. Единственные варианты вертелись вокруг утвердительных ответов: верно, согласен, точно и да.
- Верно.
- Хоть и жарко.
- Согласен.
Да я просто бог красноречия!
- Хорошо, что в комнате прохладно.
Да ты издеваешься? Ладно, меня так легко не смутить.
- Точно.
У меня остался только один вариант ответа. Как поступить, когда я и его израсходую? Пойти по второму кругу?
- Ты с Линой поссорился?
- Да... Стоп. Нет! - и почему я оставил "Да" напоследок?! - С чего ты решила?
- Вы опять мало разговариваете. А если и говорите, то только ругаетесь.
- Мы не ругаемся, а остро обсуждаем ключевые аспекты дихотомии добра и зла.
- Ты это сказал, чтобы я ничего не поняла? - проницательно подметила девушка.
- Да. Послушай, я понимаю, что тебе кажется, что мы поссорились, но в действительности это не так. Поссориться можно только с близкими людьми, а мы с ней никогда ими не были.
- Ум... - выдала девушка и замолчала, но не прошли мы и десятка шагов, как она продолжила. - Но почему вы тогда вместе?
- Я тебе уже отвечал.
- А я хочу ещё раз спросить.
Майская сказала это с несвойственным ей нажимом и попыталась заглянуть в глаза, но я тут же ускорил шаг, чтобы не дать ей такой возможности. Это было весьма благоразумно, поскольку я хоть и в оппозиции к людям, но такая как Майская сможет растопить даже моё сердце.
- У каждого из нас было то, что нужно другому. Чтобы закупаться в магазине, тебе не нужно любить тамошнего кассира. Всё упирается лишь в потребность.
- Но разве нельзя попытаться подружиться?
- С кассиром?
- С Линой!
- Стать друзьями с... ней? - меня передернуло.
- А что не так?
- Много чего... - расплывчато ответил я.
- Но Лина хорошая. Она с радость станет твоим другом, уверяю тебя.
- А ты много её друзей знаешь? - с подвохом спросил я. - И я не о тех, с кем она общается на переменах или обедает в столовой. Я о тех, с кем у неё по-настоящему близкие отношения.
Я вспомнил, как после занятий шёл с Майской к дому Яманкан. Тогда беседа быстро увяла, поскольку на все вопросы я отвечал односложно. Но сегодня, похоже, она решила взять реванш. И к вящему ужасу, у неё стало получаться.
- Ну... Я с Линой до Университета почти не была знакома. Но, например, знаю, что у неё близкие отношения с братом Насти.
- Какой Насти? Крашенинниковой?
- Да. Они учились вместе.
- Ясно-понятно... Представляю, какие у них отношения были.
Будучи с ней на ножах, Яманкан могла в отместку троллить парня при каждом удобном случае.
- Да-да! Я, когда их первый раз увидела, тоже обомлела. Такая красивая пара!
- Что? - я аж сбился с шага. - Красивая... пара?
- Они же помолвлены.
- Что?
Кажется, я стал повторяться. Но сегодня, так и быть, прощу себе это. Уж больно услышанное шокировало.
- Яманкан помолвлена с братом... Крашенинниковой? Сейчас Средневековье что ли? Кто детей до совершеннолетия сводит? - в голове не укладывалось, что эти двое - будущие родственницы.
- Я не знаю подробностей. Всё-таки ни я, ни отец с ними толком не общались. Они из Москвы, мы из Петербурга. Я и до Университета-то Лину видела лишь раз: на новогоднем вечере три года назад, где она и была в паре с Игнатием. Но на мой взгляд в сватовстве есть что-то... романтическое! - она с улыбкой посмотрела в небо.
Ровно сто двадцать лет назад большевики начали процесс эрадикации дворянства, закончившийся безоговорочным успехом. Во времена советской власти социальное равенство не позволяло подняться одним над другими, но с наступлением девяностых всё изменилось. Расслоение привело к появлению богатых... которые, тем не менее, всё равно были выходцами из низов. А нет ничего более неприятного, чем связь с теми, кто стал ниже тебя по статусу.
Чтобы стереть постыдную память о прошлом, они пошли по самому очевидному пути - стали вести образ жизни, диаметрально противоположный прежнему. Привычки, манеры, интересы - каждая деталь копировала аристократов прошлого. Если для первого поколение это было не более чем мимикрией, то их дети, выросшие уже в среде изысканных манер, впитывали их с младенчества и принимали как само-собой разумеющееся.
Так за сорок лет в стране сформировались десятки семейных кланов, подражающих элите Российской Империи. Прошу любить и жаловать - неоаристократия.
Мы ступили на вантовый мост, перекинутому через реку. Несмотря на то, что протекающая под нами река была бурной, выше по течении были установлены массивные волнорезы, благодаря которым течение в районе студгородка было спокойных. Так что многие после учебы любили понежиться на берегу, или показаться по реке на байдарках.
- Скорее практическое: никаких усилий на поиск пары.
- И это первое, что пришло тебе на ум? - удивилась Майская.
- Мою мышление... кхм... узконаправленное.
Хотя помимо этого аргумента плюсов в договорном браке больше и не было: уродливая суженная, многолетняя притирка характеров, приданое... Так и быть, последнее отнесу к достоинствам.
- У договорного брака есть огромный плюс! - уверенно сказала Майская.
- Горю желанием услышать.
- Любовь!
Я потер висок.
- Любовь? - переспросил я: сказанное так поразило, что я даже не попытался отпустить какую-нибудь саркастическую ремарку.
- В браке по любви, любовь с годами затухает; в браке по договоренности она с годами разгорается!
- Мать честная... - едва слышно пробормотал я, а потом добавил чуть громче. - Где ты это услышала?
- Случай из школы. Настя и Лина дискутировали один на один на уроке риторики. И это был один из аргументов.
- Так ты тоже с ними училась?! - я удивился.
То, что Яманкан и Крашенинникова учились вместе стало для меня шоком. Но если с ними ещё была и Майская, то это уже перебор - три эспера никак не могли случайно попасть в одну школу. Слишком нас мало. Анализ крови выявляет эспера лишь когда у него начинает вырабатываться ПБА, но никак не раньше. Но так ли это? Может секвенирование ДНК позволяет выявлять эсперов ещё в раннем возрасте? Трудно было дать однозначный ответ: во всех странах исследования связанные с эсперами были засекречены, и информацией о них особо не делились. Правительство просто предлагало людям делать вид, что факт их существования стоит воспринимать как обыденность.
- Я оказалась недостаточно талантливой для этого. А об этом случае мне Настя рассказала.
- Школа не институт: какая тут связь с талантом?
- Я не смогла сдать вступительные.
- Вступительные в... школу?
- Да. "Вишневый Сад" частная школа, и они установили высокую планку для поступающих.
- Школа называется "Вишневый Сад"? Кто без ума от Чехова.
- Она называется так потому, что там растут вишни.
- Окружённая вишневым садом элитная частная школа со вступительными экзаменами. Чувствую неполноценность из-за своего образования.
Богатые не всегда отправляют детей учиться заграницу. Кто-то опасается, что их станут использовать как рычаг давления; кто-то думает, что они пойдут по кривой дорожке; кто-то просто склонен к гиперопеке. Так что существование подобного места не удивляло.
- Не вокруг, а внутри, - поправила девушка.
- А? Что? - я не понял её замечания.
- Деревья растут внутри.
- А... Понятно. Внутренний дворик...
- Внутри! - повторила она жестче и с ударением.
- Я запутался.
- Деревья растут прямо в здании. Когда я закончила седьмой класс, меня отправили туда сдавать экзамены. Снаружи "Вишневый Сад" выглядит как старая фабрика, но внутри всё иначе. Все стены из стекла... как и пол на этажах. Весь потолок занят лампами... эм... дневного света. Вроде так они называются. Они нужны, чтобы освещать растущие прямо в классах деревья. Экзаменатор сказал, что это генетически модифицированная... - девушка сделал паузу, стараясь вспомнить, - вишня мелкопильчатая! Вот! Она растет быстрее обычной и цветет круглый год.
Я покосился на Майскую, но та была серьезна, как никогда. Я вообще сомневался, что она умеет врать или шутить. Так что всё сказанное было правдой... А ещё эта необычная школа могла бы выпустить в один год трех эсперов.
- Кхм... Яманкан и Крашенинникова учились в элитной частной школе со вступительными экзаменами, где в классах с прозрачными стенами растут деревья?
- Да.
- Что-то мне поплохело...
Если бы передо мной пронесся оседланный пионером тираннозавр, удирающий от роботамплиеров на дельтапланах, то я удивился бы значительно меньше. Пожалуй, я закрою тему от греха подальше. Чем больше я узнаю, чем больше мне кажется, что я лезу куда не следует.
- А какой была твоя школа? - спросила Майская.
- О моей особо рассказывать нечего.
- Совсем?
- Таких, как она, в стране тысячи.
- Наверное тоже элитная... Вроде гимназии?
Я не понял, как она пришла к такому выводу, но решил не врать.
- Второе место в городском рейтинге.
- Здорово!
- Как сказать... Рейтинг школ в моем городе строился на основе количества парт, исписанных бранными словами. В моей, кажется, процент был в районе шестидесяти.
Проклятая четвёртая вечно лидировала: трудовик жульничал и регулярно их менял.
- А откуда ты родом?
- Из... кхм... - я запнулся.
Скажи я название, и Майская из любопытства может попытаться узнать о нём в интернете. Вот только в топе поисковых запросов будут новости о противоречивом инциденте. Если она свяжет меня с ним, то у неё может сложиться обо мне неправильное мнение. Или, наоборот, правильное. Смотря как посмотреть.
- ...Из обычного провинциального города. Его название тебе ничего не скажет... Семьдесят тысяч населения, пара спальных районов, с десяток церквей, парк имени какой-то годовщины Победы, несколько унылых музеев. Типичный город, где на дискотеке в равной степени можно лишиться как девственности, так и зубов.
- Ум... - выдала Майская и начала краснеть.
В этом твой несравненный минус перед Яманкан. Та бы с издевкой спросила: "И каких не хватает?".
- А ты где училась?
- В "Виллози".
- А это...
- Частная школа для девочек под Петербургом.
- А такие есть? Неужели кто-то ещё ратует за раздельное обучение?
- Да.
- И как там было?
- Эм... Полагаю, как и в любой другой: утром нас привозили водители...
Прости, но нет. Уже понятно, что не в любой!
- ...потом начинались занятия. Изучали мы почти тоже, что и в других школах: историю, литературу, кулинарию, танцы...
- А ещё вышивание, этикет и французский, - пошутил я.
- Да. Только вместо французского был английский.
- Ты ведь не шутишь?
- С чего ты решил? - Майская искренне удивилась.
- Неважно. Просто ерунда в голову лезет.
- Какая?
- Разная...
Не говорить же ей, что при мысли о женской школе тут же возникает образ юных нимф в старинных платьях, что нежно и робко признаются друг другу в любви, а затем неловко целуются... Да-да, я мерзкий человек. Можете осуждать и ненавидеть!
- Кстати, мы пришли, - я как можно быстрее сменил тему.
Таможенный пункт соседствовал с Вокзалом, только располагался дальше вдоль линии маглева. Как и все здания на этой стороне реки, оно было построено в современном стиле: много стекла, минимум камня и украшений. Высокие раздвижные двери впустили нас в огромный зал, занимавший почти всё здание. Чем-то всё здесь напоминало публичную библиотеку: теряющийся в вышине потолок; массивные стеллажи с ящиками, между которыми ездили манипуляторы, свисавшие с рельс под потолком; длинный ряд столов, за которыми сидели операционистки.
Выбрав стойку с самой короткой очередью, мы смиренно встали в неё.
- А почему Костя сказал, что получил кладенец от тебя? - спросила Майская.
- Потому что я ему его дал.
- Но как он тебе достался?
- Это долгая история.
Майская посмотрела на очередь перед нами.
- У нас есть время.
Если человек говорит, что история долгая, то это значит, что она глупая и короткая. Нужно просто кивнуть и сменить тему.
- Я его... нашёл.
- Нашёл?
- Да.
- Нашёл? - с нажимом переспросила девушка и вновь заглянула в глаза. Какая скверная привычка. Ты не живой детектор лжи, чтобы по мимике определять враньё.
- Да. И это чистая правда.
- А где?
- Я с Яманкан... торопились на дебаты, когда нашли его среди... бесполезных для нас вещей. Был риск, что им воспользуется кто-нибудь нехороший и мы приняли решение взять его с собой. Разумеется, чтобы потом вернуть потерявшим его законным владельцам.
- Как можно было потерять кладенец?
- Некоторые люди весьма рассеянны.
- И ты решил отдать его Косте?
- Он сильный эспер и мог о нём позаботиться.
Кстати, а кто вообще Обресков? Форма у всех кафедр одна, различаются лишь нашивки на ней. Но я никак не мог вспомнить, какая была у него. Точно не контаминации, иначе я бы хоть раз встретил его в корпусе. Базовая, сороки?
- Ты ведь мне врешь?
- Не со зла.
Отчего-то мне стало дико стыдно. Чистая аура Майской разъедает мой щит цинизма и недоверия как кислота. А это плохо: без него у меня может возникнуть привязанность, за которой последует романтический интерес, юношеская влюбленность и закономерный финал со словами: "Ты мне нравишься, но давай останемся друзьями".
За разговором я не сразу заметил, что подошла наша очередь.
- Чем могу помочь? - улыбнулась операционистка.
Я положил телефон на терминал авторизации, чтобы она получила мои данные.
- Хочу получить спортивную экипировку для физкультуры.
- Герман Бергман, кафедра контаминации, третья группа? - уточнила она.
- Верно.
- Подожди две минуты. Комплект сейчас доставят.
Соседняя стойка освободилась, и я кивнул на неё, привлекая внимание Майской.
- Пока возьми свой комплект.
- Хорошо.
С нарастающим жужжанием электромоторов, к стойке подъехал высокий, похожий на большой чемодан, грузовой робот. Боковая стенка отъела в сторону и расположенный сверху телескопический манипулятор, подцепив большой серебристый контейнер, вытащил его наружу. Чем-то он напоминал деловой кейс, только гораздо длиннее - почти метр - и значительно толще. Как и кейса у него была ручка, но даже с ней таскать такую штуковину будет трудно.
Идеально точным движение, робот положил контейнер на стол перед операционисткой, посигналил и уехал обратно в глубь хранилища. Встав со стула, девушка щелкнула замками, откинула крышку и пальчиком пересчитала содержимое. Удовлетворенно хмыкнув, закрыла кейс обратно и с трудом - сказывался немалый вес - подтолкнула через стол ко мне.
- Подтвердите получение, - сказал она и указал на телефон, на экране которого появился рисунок с отпечатком пальца.
Я кивнул, но вместо авторизации притянул кейс, чтобы узнать, что же получил. Чувствую себя Винсентом Вегой, я плавно откинул крышку и замер с открытым ртом. Майская, отойдя от своей стойки, заглянула мне через плечо.
- А что это?
- Могу сказать тоже. Только у меня будут восклицательные интонации, а не вопросительные, - я перевел взгляд на операционистку. - Что... это!
В аккуратных нишах лежала узкий бронежилет-кираса, облегающая одежда напоминающая гидрокостюм и шорты с рубашкой, сделанные из маленьких треугольников. В самой крышке находились тактические очки с микрокамерой на переносице, рация, пистолет и дистанцер.
- Ваша спортивная экипировка.
- Сударыня, я не знаю в какой школе учились вы, но в моей под этим подразумевался контрафактный костюм "Адидас", а не бронежилет с оружием.
Знакомство с Норой многому меня научило. Например, спустя три очень болезненных удара рукоятью пистолета по голове, я уяснил главное правило обращения с оружием - всегда проверяй, заряжено ли оно. Я попытался оттянуть затвор и с удивлением обнаружил, что тот не двигается. Став внимательнее изучать пистолет, я наконец понял, что он является точной репликой армейского ПЛ. Курок нажимался, предохранитель переключался, но механизма внутри не было. А нажатие на кнопку выброса обоймы, приводило к тому, что на ладонь падал баллончик со сжатым воздухом.
Убрав пистолет обратно, я вытащил дистанцер, который уж точно был настоящим. Идеально белый корпус на ощупь в точности походил на кладенец. Как и все российские дистанцеры, он напоминал колесцовый пистолет, только с узким и более массивным стволом, отчего напоминал тазер. Я откинул крышку, но полость, где была кассета с зарядами была пуста.
Всех эсперов объединяла общая черта: никто не мог использовать способность на расстоянии. Конечно были те, кто мог расширять поле работы дальше своего тела - как я - но это не отменяло главного: всё замыкалось на центре массы тела. Однако дистанцер позволял обходить это ограничение, используя одну из технологий кладенцов. При помощи сжатого азота он выбрасывал вперед длинный провод, на конце которого был контейнер с ПБА. Снабженный зажимами, наконечник цеплялся к поверхности, и эспер через провод мог запустить способность на расстоянии. Особенно это было полезно тем, кто работал с какой-то определенной материей. Та же Итиль, когда шла на жеребьевку к нам, наверняка одела под кейп кобуру с ним, чтобы в критический момент дотянуться до источника воды и ударить оттуда.
Правда у дистанцеров был минус: кассета должна была содержать капсулы именно с ПБА самого эспера, иначе он становился бесполезен.
- Нас проинструктировали на случай подобной реакции и попросили отвечать следующим образом: это прекрасные воспоминание о вашей юношеской поре, - сказала операционистка и улыбнулась во все тридцать два зуба.
- Вас, случайно, не один из фельдъегерей-кураторов инструктировал?
- Как вы догадались?
- Интуиция.
Приложив палец, я подтвердил получение и подошёл к Майской. Та тоже открыла свой кейс и теперь с любопытством изучала содержимое. Её комплект почти не отличался от моего, только кираса была меньше, а вместо армейского ПЛ была реплика лёгкого ПСС.
Насмотревшись на набор, она закрыла крышку и попыталась взять контейнер в руки и тут у неё возникла проблема: из-за габаритов и веса её тут же стало немного клонить в сторону. Ручка стала врезаться в ладонь, и она помогла себе второй рукой, то стало только хуже - при ходьбе кейс стал биться об колено. Сделав всего пару шагов, она поставила его на пол.
Так не пойдет. С её скоростью мы до заката будем возвращаться.
- Давай понесу, - сказал я, подхватывая её кейс.
- Нет, не надо!
Майская схватила ручку, отчего наши пальцы невольно соприкоснулись, и потянула на себя. Мы замерли посреди зала в позе перетягивания каната. За спиной раздалась пара смешков.
Я почувствовал, как в груди закипает злость.
До Университета я всегда ездил в общественном транспорте стоя. Мне было неловко, если надо мной стояла женщина, но попытка уступить место всегда оборачивалась двумя сценариями: или освободив место на меня смотрели как на джентльмена-чудика, или женщина из вежливости отказывалась... одновременно выставляя меня посмешищем. Нет, лучше уж ездить стоя, чем попадать в такие ситуации... А заодно не стоит и проявлять галантность.
Но сейчас я по глупости это сделал, и вот результат - вежливая дура создала неловкость. А нет ничего более обидного, чем отвергнутая помощь.
Поняв, что сделала что-то не так, Майская попыталась извиниться.
- Прости! Если не трудно, то можешь помочь.
Она разжала пальцы, позволив забрать кейс.
- Почему ты всегда извиняешься?
- Что? Эм... ну... меня так учили. Это вежливость... Прости, если обидела.
И вот опять. Что-то с ней было не так, но я никак не мог понять, что именно. Словно её постоянно преследовала тень вины, которую она старалась искупить через доброту к окружающим.
Бррр... Что-то меня опять стало заносить. Какая разница, что ею движет? Я не психолог с почасовой оплатой: её проблемы - это её проблемы.
Поудобнее повесив сумку на плечо, я подхватил оба кейса, и тут же меня стало немного клонить в сторону, как когда-то Майскую. Перевес был терпим, но лишь первое время. Скоро я начну уставать. Заметив моё замешательство, девушка не говоря ни слова стянула мою сумку и повесила к своей. Вмиг стало легче.
Мы покинули Таможню и пошли обратно к мосту.
- Зачем на это всё? - спросила Майская, когда мы немного отошли.
- Ты о комплекте?
- Да.
- Полагаю, для курсов самозащиты.
- Самозащиты?
- Мы ценный товар и должны уметь защищать себя: жаждущие мести жертвы делинквентов, религиозные фанатики, работорговцы. Угроз хватает.
- А ты можешь защитить себя?
- Ты о моей способности?
Кивок.
- Нет. Как и у тебя, она не способна причинять вред.
- Моя может, - совсем тихо сказала она и отвернулась.
- Ты же объектор. Как такое возможно? Ты вызываешь оружие?
- Вроде того...
С Майской всё-таки было сложно общаться. Ни на секунду не покидало чувство, что ходишь по заминированному лабиринту и в любой момент можешь зацепить растяжку старых травм.
- Тогда: прости.
- Не стоит.
Кажется, шутка оказалась столь тонкой, что она её не поняла.
Мост закончился, и мы очутились на маленькой площади с фонтаном, откуда расходились улицы до разных районов студгородка. До общежитий можно было добраться по нескольким из них, а я позволил Майской самой выбрать маршрут. Та чуть подумала и свернула в сторону, почти сразу выведя нас на живописную набережную с многочисленными клумбами и скамейками, накрытыми тенью от раскидистых грабов.
- Кстати, ты слышал, что скоро нас будут разбивать на пары?
- Нет.
Воу-воу, полегче! О каких парах речь? Надеюсь, не мальчик-девочка?
- Прошёл слух, что на физкультуре мы будет заниматься в парах. Не знаю зачем. Кто-то урывками разговор преподавателей услышал.
Я посмотрел на кейсы в своих руках. Странно это всё: комплекты, пары...
- А ты с кем будешь? - спросила Майская.
- А нужно выбирать?!
- Эм... не знаю. Но вдруг нужно.
- В группах по двадцать пять человек, так что кто-то останется без пары.
И этим человеком буду я!
- Но на курсе ровно сто человек.
- Тогда не знаю. Какой смысл обсуждать слухи?
Никогда не понимал тех, кто с ажиотажем этим занимается. Строить теории, спорить и ругаться ради того, чего даже в природе может не существовать. Стоп. Я сейчас о слухах или о религии?
Беседа вновь заглохла, и мы продолжили идти в молчании. То ли я надоел Майской как собеседник, то ли она просто не знала, о чем ещё поговорить. Любуясь видами я сам не заметил, как мы дошли до общежитий. Сбоку вырос дом Яманкан, и я даже смог вычислить окно её комнаты, из которого полторы недели назад смотрел на набережную по которой сейчас шёл.
- Мы почти на месте, - сказала Майская и указала на один из домов чуть дальше.
Выглядел он точь-в-точь как остальные, только для разнообразия был обшит мозаикой из деревянных панелей разной фактуры. Как и другие дома, его окружал невысокий забор. Только калитка со стороны набережной была маленькой, в отличии от широко въезда с главной улицы.
- Дальше ты сама, - очертил я границу своей доброты.
Мы молча обменялись поклажей, а затем, стараясь не завалиться на бок из-за тяжёлой ноши, Майская пошла к себе. У самых дверей она обернулась и помахала рукой.
- До завтра! И спасибо, что помог.
- Ага... Всегда пожалуйста, - сказал я без особого запала и пошел к проходу между домами, что связывал набережную и улицу. Мне ещё нужно было пересечь парк, чтобы вернуться на мужскую половину, так что я ускорил шаг, стараясь побыстрее попасть домой.
Глава 2. Оружие секретариата
Я сонно разлепил глаза и привычным движением потянулся к телефону на прикроватной тумбочке. На часах было уже без пятнадцати одиннадцать. Хоть сегодня и был учебный день, но идти на занятия было не нужно. Раз в месяц каждый эспер проходил обследование, и сегодня была моя очередь.
Периодически зевая и потягиваясь, я принял душ, почистил зубы и наспех приготовил яичницу с полосками бекона. Смолотив еду, переоделся и вышел из дома. Идти нужно было на другой конец студгородка, так что я решил воспользоваться одним из беспилотных электробусов, что курсировал по центральной улице.
Сейчас еще шли занятия, так что в салоне никого не было. Лишь под конец ко мне подсела пара студентов с туристическими рюкзаками, но они вышли уже на следующей остановке, так что до конечной я добрался в одиночестве. Маленькая площадка, на которой я вышел, была окружена низкой изгородью, сразу за которой высилась десятиметровая стена из зелёного полотна, протянутая от реки до склона горы. Этот километровый заслон отделял учебные корпуса от района, где строили лаборатории и научные центры. Чтобы попасть на ту сторону, требовалось пройти через узкие проходы с рамками металлодетекторов и постами полиции. Предъявив телефон как пропуск, я прошел по петляющему змейкой круглому матерчатому коридору без окон, и вынырнул вновь под палящее солнце.
Хоть основная стройка переместилась вглубь долины, здесь по-прежнему шумела техника: грейдеры, виброплиты и экскаваторы не замолкали ни на минуту. От обилия оранжевых жилетов и касок рябило в глазах. Чтобы студенты не заблудились, а заодно не попали под колеса какого-нибудь самосвала, повсюду были расставлены указатели и протянута черно-желтые ленты. Лавируя по этим импровизированным коридорам, я миновал пару улиц и вышел к длинному зданию, перед которым на зелёной лужайке стояла информационная стела с лаконичной надписью: "Второй исследовательский центр".
В отличии от классической архитектуры учебных корпусов, здесь правили стекло и бетон, что сплетались в причудливые ажурные конструкции. Через окна можно было рассмотреть кафетерии, лаборатории, аудитории для лекций и небольшие приемные с личными кабинетами. Секретности никто не придерживался, поскольку всё по-настоящему важное было в четвертом и пятом научном центре, чьи здания виднелись дальше по улице. Первые два были отведены только под нужны студентов, а третий располагался совсем в другой части студгородка и напоминал небольшой минимаркет, поскольку его пять этажей располагались уже под землёй. Но туда лучше было не соваться. Он единственный был обнесен забором из-за того, что там хранили и испытывали кладенцы. И там была единственная в долине машина для инкапсуляции, с помощью которой проходил первый этап их создания. Сороку, погибшего при взрыве "Марии-Антуанетты" отвезли именно туда.
Вновь предъявив телефон на входе, я подошел к стойке администратора. Меня уже ждали, и девушка-ассистент отвела меня в маленькую комнату ожидания. В июле я был в другой, но выглядела она в точности как прежняя: одно кресло, журнальный столик с бутылкой минералки и планшет на подставке. Эта часть обследования была самая скучная: перед визитом своего наблюдающего врача, я должен был заполнить анкету, в которой было порядка двухсот вопросов. Не КТПЭ, но тоже не сахар.
"Замечали изменения в работе способности?".
"Возникают ли у вас суицидальные мысли?".
"Чувствуете ли давление от обладания способностью?".
Вопросы из раза в раз были одни и те же. Я методично ставил галочки напротив тех ответов, что точно не привели бы меня в кабинет психолога, который бы стал предлагать мне снять груз с души, будто речь шла о преступлении.
"Склонны ли вы к самоотверженной помощи людям?".
Что-то новенькое. Прежде такого вопроса не было, но интуиция подсказывала выбрать "Да". Было бы странно, если после спасения красавицы с волосами цвета вороньего крыла, я бы вписал ответ: "Пусть все люди сдохнут!".
Я нажал на кнопку "Готово" внизу экрана и стал ждать, когда за мной придут.
Каждый эспер из первого поколения имел личного врача. Однако, чем больше нас становилось, тем больше росли затраты. Сегодня, в целях экономии, за каждым из учёных, работающих в Университете, закреплено пять-шесть эсперов, за состоянием которых они следят. Причем следить должны все, в не зависимости от образования и должности. Это вызвало недовольный ропот, но ничего поделать они так и не могли. Руководство и так старалась всеми силами - пусть и не очень удачно - сократить количество персонала в долине, отчего у нас было так много роботов и автоматизированных магазинов.
- Феее! - голос был столь скрипучим и резким, что на секунду заложило уши.
Илона Кретова: неизменный белый халат нелепо висит на худой как жердь фигуре, начинающие седеть волосы подстрижены по-мальчишески, тонкие бесцветные губы всегда чуть перекошены в недовольной гримасе. Ей уже перевалило за шестой десяток, но резвости она не растеряла, как, впрочем, и отрицательных черт характера.
Поговаривали, что её вежливо попросили написать заявление о переводе из лаборатории при М-Восемь, где исследовали способность Вологодской ведьмы. Она слишком заигралась с экспериментами и несколько раз нарушила технику безопасности. Иногда у меня возникало подозрение, что Университет - это отстойник для тех, от кого во внешнем мире хотят избавиться.
- Тоже рад вас видеть.
- Не знала, что уже твоя очередь.
- Может тогда сегодня закончим побыстрее?
Полный медосмотр проводился раз в полгода. В остальные месяцы было лишь анкетирование и забор крови. Некоторые эсперы - к которым я, слава богу, не относился - проходили ещё процедуру, называемую "прогон". Те, кто не пользовался способность из-за бесполезности и опасности для окружающих, должны были каждые три месяца запускать её на тренировочной базе сорок, которая находилась в паре километров от Вокзала выше по реке.
- Я не стану отходить от процедуры.
- Вы знаете как поднять настроение...
- А вы куда-то торопитесь, молодой человек?
- У меня большие планы на сегодняшнюю деградацию.
Покинув приемную, мы поплутали по коридорам и вошли в её лабораторию. Тут уже не было никакого намека на панорамные окна. Лишь глухие бетонные стены. Просторный зал был разделен надвое стеклянной стеной, за которой виднелись микроскопы, спектрофотометры, лазерные диссекторы и другие приборы, назначении которых я не мог бы даже угадать. Соединял половины небольшой шлюз, а возле него, на стене, висела пара жёлтых костюмов биозащиты.
Кретова усадила меня у стола, под которым шумел кулерами мини-сервер, а сама разместилась в кресле напротив.
- В твоём деле пометка появилась... - многозначительно сказала она, смотря на меня выцветшими от возраста глазами.
- Неужели?
- Да... Знаешь, какая?
Она вытащила из кармана халата помятую пачку сигарет, взяла со стола бензиновую зажигалку и, с эффектным щелчком откинув крышку, закурила. Я покосился на стену, где по-прежнему висела наклейка "Не курить", испещренная следами от потушенных окурков. Можно не сомневаться, что с последнего визита датчик дыма на потолке то же остался залит монтажной пеной.
- Затрудняюсь с ответом. Столько всего произошло... Например, в позапрошлую субботу одна девушка лишила меня невинности... пусть и морально. Это считается?
Я не собирался отвечать на столь туманный вопрос. Если что-то знаешь, то так и скажи, а не ходи вокруг да около.
- Вопросы невинности мы не фиксируем.
Никто не знал, рождаются ли от эсперов другие эсперы. Способность проявляется между шестнадцатью и семнадцатью, а первый из нас появился лишь одиннадцать лет назад. Нехитрый подсчет показывает, что даже у детей, родившихся от первого поколения, возраст не превышает десяти. Ждать ответа ещё долго. Однако, правительство во всех странах ввело строгий контроль над рождаемостью: девушкам имплантировали антифертильные импланты, а парням...
Я невольно дернулся. Весь месяц в московской лаборатории РАН прошел под головную боль от методичек Норы и боли в тазу после вазэктомии. В чём-то Яманкан была права: мы занимали странное положение место элитой человечества и людьми второго сорта.
- Так о чём тогда речь?
- Ты использовал кладенец.
- А... Было дело...
- Как так получилось, что рядовой студент сделал это?
- А в деле об этом пометки нет?
Я не собирался нарушать элементарную секретность и трепаться о случившемся, лишь потому, что она мой наблюдающий врач.
- Нет. Но хочу знать, как впечатления.
- Кхм... Даже не знаю, что и ответить. Чувствовал сильное волнение, пожалуй. Но на этом и всё... - я задумался и вспомнил ещё одну деталь. - Хотя нет. Впервые почувствовал, что осушен до конца.
Кретова понимающе кивнула.
- "Буравчик" - кладенец старого поколения. В неё расход ПБА плохо регулируется, так что высасывает больше сил, чем требуется. В моделях от сороковых номеров такой проблемы уже нет, и ими можно часами пользоваться, не особо волнуясь о белке... Кстати, о нём.
Встав, она подошла к одному из столов и достала из ящика набор для плазмафереза. Я закатал левый рукав, давая надеть жгут, а потом пару раз сжал кулак, чтобы проступила вена. Продезинфицировав место укола, она воткнула иглу и стала наполнять пробирку на её конце. Закончив, она отцепила её, закупорили пробкой и поставила в центрифугу, с помощью которой потом выделит плазму, внутри которой и находится ПБА.
Забор крови был регулярной процедурой у эсперов. Залог нашей силы - персональный белок авторизации. У каждого эспера он свой, что дает доступ только лишь к своей способности. Однако при её использовании, ПБА разрушается. Чтобы в самый неподходящий момент не лишиться сил, был разработан метод, называемый компенсация. После того, как я уйду, ассистентка Кретова выделит из плазмы белок, смешает его с физраствором и распределит полученный состав по капсулам для инъектора. С помощью него я в любой момент смогу восполнить недостаток ПБА в теле и продолжить использовать способность. Также часть крови будет использована для зарядов дистанцера. Но поскольку у меня способность не боевая, так что вряд ли большая - никто не рассчитывает, что я буду воевать.
Взяв планшет, который она забрала из комнаты ожидания, она открыла какую-то новую форму, сдвинула, уже порядком пожеванную, сигарету в угол рта и спросила:
- Способность запускал после использования кладенца?
- Да. Действовал по-инструкции: разбил яйцо над раковиной, потом собрал обратно.
- Отклонения от нормы были?
- Нет. Да и какие? Сумел бы отмотать до середины или остановиться в процессе?
- Если хочешь вновь пожаловаться на бесполезность способности, то даже не начинай. Миллионы готовы переступить через все мыслимые моральные нормы, чтобы получить даже её... - холодно сказала женщина. - Ладно, продолжим. Придумай предложение, в котором все слова начинаются с одной буквы.
- Какой?
- Пусть будет "А".
- Андалузский агроном ангажировано агитировал.
- Глупость, но сойдет. Сколько будет шестьдесят семь плюс двадцать восемь?
- Э... шестьдесят плюс двадцать - того восемьдесят. Семь плюс восемь - пятнадцать... вроде. Десять к восьмидесяти, пять в уме...
- Математика на прежнем будоражащем уровне, - сказала Кретова бесстрастным голосом.
Математики. Ненавижу, блин, математиков! Гордятся лишь тем, что считают быстрее гуманитариев. Да ещё и напридумывали кучу шуточек, вроде "гуманитарный ум - это не склад ума, а отсутствие математического"... Ненавижу...
- Утомляемость? Потеря аппетита? Головокружения? Изменения в либидо?
- Здоров я.
- Чудесно, - равнодушно бросила она и начала заполнять медкарту.
Чтобы убить время, я стал изучать лабораторию. Здесь постоянно трудилось несколько ассистентов, но на время осмотра их приходилось отсылать из-за секретности. Из-за этого работа регулярно прерывалось, что и без того злило женщину - Университет был в её карьере очевидным понижением. В М-Восемь она была одним из руководителей проекта по изучению Вологодской ведьмы, а здесь лишь рядовым микробиологом, тратящим жизнь на анамнез студентов. И две докторские степени по микологии ничего не меняли. Не удивительно, что она относилась ко мне прохладно - во мне она видит отражение своего нынешнего статуса.
На одном из мониторов я вдруг заметил счетчик, подходящий к девяти миллиардам и странную таблицу: на одном столбике - суммы в рублях, на другом - даты и время.
- Это тотализатор.
Кретова поняла, что привлекло моё внимание.
- На что ставите?
- В этом месяце население планеты достигнет девяти миллиардов. Кто наиболее точно угадает время - получит деньги.
- А разве его можно точно узнать?
- Все согласились ориентироваться на сервер ВОЗ, что обновляет данные каждые пятнадцать минут.
- Так вот как развлекаются ученые.
- Третье по популярности занятие после поглощения разбавленного спирта из пробирок и домогательств к молодым ассистенткам.
Коллектив стерпит человека со скверным характером. Но не потерпит того, кто обличает его пороки. Странно, что к столь преклонному возрасту она этого не уяснила. Могла бы и остаться на Вологодчине.
- Как много нового я узнал о вашей прежней работе...
- М-Восемь исключение, ведь там это чревато... При прорыве три года назад пару пьяных ученых разорвали прямо в кроватях из-за того, что проспали тревогу.
- Оттуда бывают новости помимо кровавых? Хоть бы одна о прорыве в исследованиях.
- Наука - процесс не быстрый.
- Но там особенно.
- Ты говоришь о том, в чём не разбираешься.
- А мне и не нужно. Даже я, простой подросток, знаю, что все исследования эсперов не дали миру ни одного открытия.
- Ни одного?! - голос Кретовой повеял холодом. Она грубо затушила недокуренную сигарету о пепельницу, а потом, достав новую сигарету, повторно закурила. - Ты не представляешь, чего мы достигли за последнее десятилетие. Одни кладенцы чего стоят!
- Есть кладенцы, которые стреляют акулами?
- Нет.
- Значит наука ещё не достигла тех высот, которые бы заставили меня ею восхищаться.
Я сказал это исключительно, чтобы её позлить. На самом деле я был фанатиком науки. Именно фанатиком, а не фанатом. Даже моя пассивная антипатия к религии была следствием этого. Я люблю историю и знаю, как выглядел мир, когда им правили невежество и суеверия. Ностальгирующие о балах и рыцарским турнирах, как правило упускают из виду, что анестезию в стоматологии стали применять только с середины девятнадцатого века, а первые антибиотики появилось спустя сто лет.
Но с другой стороны, мои слова были истиной: исследования эсперов до сих пор не продвинулись ни на йоту. Учёные лишь использовали плоды способностей, не понимая их сути. Как крестьяне, которые растят урожай, не зная ни о фотосинтезе, ни о термоядерной реакции в недрах Солнца.
- Слушая тебя, я желаю принудительного стерилизации половины населения: у одних Земля плоская, другим правительство лазерные метки ставит, третьи в рептилоидов верят, четвертые детям прививки запрещают делать... Словно в школе они только и делали, что стихи Пушкина зубрили...
Я не любил ежемесячные обследования не из-за однообразия, а лично из-за Кретовой. Эта реинкарнации Мадараки Фран вызывала у меня тревогу. Не ту тревогу, когда смотришь фильм, в котором тупых подростков изобретательно убивает маньяк в глухомани. Настоящую тревогу. Женщина передо мной была напрочь лишена эмпатии. Каждый учёный сможет себя убедить, что он творит черти что ради благой цели. Но она не станет утруждать себя такой ерундой - она просто не испытает жалости или вины. Ради науки она препарировала бы меня не моргнув глазом.
- Ну тут ничего не поделать. Образование расширяет кругозор, а не делает умнее.
- Верно. Поэтому ученые должны решать, что правильно, а что нет. А не кучка политиков или демагогов.
- Мечтаете о технократии?
- А почему бы и нет?
Студгородок полнится мечтателями. Юная девушка грезит о власти эсперов, женщина в годах о власти ученых. Только количество всегда побеждает качество. На тысячи эсперов и миллионы ученых приходятся миллиарды простых людей. Очевидно, на чьей стороне преимущество.
- У вас нет шансов.
- Мы живём во времена перемен... Всё возможно.
- Не настолько.
Если что-то нравится, то ты отдаешь всего себя любимому делу. И чем больше ты это делаешь, тем талантливее становишься. Однако большинство людей занимается не тем, что нравится, а тем, что получается. Только вот недостаток страсти и таланта они компенсируют амбициями. Художников учат не гениальные творцы; семинары по успешному бизнесу проводят те, у кого его нет; а волонтёры и самаритяне не руководят государствами. Поэтому и талантливые ученые никогда не построят уютный мирок науки и прогресса.
Кретова затянулась и выпустила в воздух струйку дыма.
- Спасибо тебе.
- За что?
- Ты дал повод радоваться тому, что больше мы не увидимся.
- Неужели мне больше не нужно проходить обследования? - лентяй внутри меня оживился.
- Просто я не буду твоим наблюдающим врачом... Я перевожусь в московскую лабораторию Феликса Лазарева.
Это имя знали все эсперы. У каждой профессии есть свой кумир, чей портрет принято вешать в кабинете: Президент у чиновников, Дзержинский у чекистов, Эйнштейна с высунутым языком у физиков. У российских учёных таким человеком был Феликс Лазарев - создатель технологии инкапсуляции.
У мёртвого эспера берётся часть ткани, содержащей ПБА и помещается в герметичный криоконтейнер, в котором белок не будет разрушиться. Затем на устройства имитации мозговых волн записывается последовательность электрических импульсов, отвечающих за запуск способности. Соединяясь вместе, они позволяют вручную запускать способность.
Однако в криокапсуле ПБА разрушается так же, как и в организме. Два-три раза и её можно выбрасывать. И именно Лазарев смог найти выход. Под его руководством была разработана технология, обходящая это ограничение. Никто не знал, из чего делался материал кладенцов, однако это белое вещество позволяло создавать связь между живым эспером и криокапсулой. Имитатор мозга запускал способность, а потом кладенец подключался к пользователю, используя его как живую батарейку и не разрушая ПБА внутри себя.
Технология имела лишь один недостаток: авторизация шла по самому большому скоплению ПБА. Нельзя было сделать несколько кладенцов - работал бы только тот, в которой его больше. Поэтому с трупов, перед их кремацией, делалось три забора: сто грамм ткани, семьдесят и пятьдесят. В случае уничтожения кладенца, можно было еще два раза сделать его копию.
Когда Яманкан журила Обрескова за фото "Буравчика" она в чём-то была права - это устройство и вправду было когда-то живым человеком.
- Поздравляю.
- Спасибо.
Она, наконец, закончила заполнять отчет.
- На этом всё, - она достала из стола маленькую карточку пропуска, без которого посетитель не мог покинуть эту часть студгородка, провела по ней телефоном, отмечая время оформления и отдала мне. - Можешь идти... И прощай!
Ну вот зачем вы это сказали? Теперь точно ещё встретимся. Вы говорите "Скоро увидимся", махаете на прощание рукой, а потом неожиданно понимаете, что не видели человека много лет. А вот стоит распрощаться навсегда, и на следующий же день окажетесь в одном купе поезда Калининград-Владивосток.
- Уверен, что "до свидания".
Кретова ничего не ответила, а просто развернулась на стуле и уткнулась в экран компьютера, изучая какие-то графики. Встав, я прошел к двери, и уже потянул за ручку, когда неожиданно сам для себя спросил.
- А когда точно в августе население достигнет девяти миллиардов?
- Раз ты так поставил вопрос, то сам должен понять, - не поворачивая головы, ответила женщина.
- До или после?
- За неделю до сочинской презентации.
- До свидания, - вновь попрощался я и вышел.
Покинув научный центр, быстро дошёл до стены, отметился на пропускном пункте, и вновь оказался в привычной части города. Чем теперь заняться? У меня весь день свободен. Видеоигры или интернет? Сериалы или манга? Как трудно выбрать... А может пробежка и учёба?
Аха-ха! Что-то сегодня я шучу больше обычного.
И почему Яманкан презирает меня за то, что я горжусь своим образом жизни? Культуристы гордятся тем, что могу поднять более тяжелый кусок металла, чем остальные. Матери гордиться тем, что родили ребёнка, хотя просто выполнили свою биологическую роль. Всех таких чудиков и не перечислишь. Так что нет ничего зазорного в том, чтобы гордиться тем, что можешь профессионально морально разлагаться!
Я свернул на улицу, где раньше была "Мария-Антуанетта". После теракта здание отреставрировали меньше чем за неделю, и теперь на первом этаже красовалась вывеска кафе "Людвиг Второй". У владельца было своеобразное чувство юмора.
Легкий укол в руке стал неожиданностью. Продолжая спокойно идти вперед, я посмотрел на предплечье, но ничего не заметил. Наверное показалось. Но не успел я пройти и десяти метров, как боль в руке повторилась, и на сей раз сильнее. Это уже не было воображением - я ясно почувствовал, что меня кто-то ткнул чем-то острым и металлическим. Я замер, оглядываясь по сторонам. Сейчас шли занятия, так что на улицах было малолюдно.
Край рубашки стал неожиданно оттягиваться в сторону, словно меня кто-то старался отвести в сторону.
- Влево!
Шедший из пустот голос звучал так, будто ему приходилось пробиваться через слой ваты. Рядом со мной два дома стояли вплотную, разделенные узким проходом, в котором была зарядная станция для роботов и длинный ряд люков, ведущих в мусорные шахты.
- Кто...
Договорить я не успел, поскольку мне в бок уткнулось что-то донельзя напоминающее лезвие.
- Иди!
- Хорошо, - покорно сказал я и вдохнул побольше воздуха, одновременно запуская способность, охватывая только своё тело - так у меня будет больше времени. Теперь мне ничего не угрожает. Если, конечно в переулке мне не всадят в затылок пулю. Запускать отмотку время я мог только самостоятельно.
Меня обступила темнота. Подгоняемый тычками, я дошел до середины переулка, когда меня толкнули к стене, возле припаркованного синего почтового робота.
Мир бурлили. Одетые в ципао служанки разносили напитки азиатским магнатам, совещающимся в пентхаусах небоскрёбов. Роботизированные сухогрузы, ведомые спутниками, шли нескончаемым потоком через Атлантику. Подводные платформы качали газ из подо льда Ледовитого океана. Иностранные наёмники свергали очередного несговорчивого латиноамериканского диктатора запущенной с дрона ракетой. А в этот самый момент, я был зажат между стеной учебного корпуса крупнейшего в мире университета для эсперов и мелкой глуповатой невидимкой, которая, гневно сдвинув брови, приставила к моему лицу канцелярский нож.
- Прости...
Если женщина тобой недовольна - извинись. Даже если не виноват. Особенно если не виноват! Звучит странно, но так советовал брат. А уж в теме он разбирался отлично. Будучи старше меня на десять лет, он недавно собрался жениться в третий раз. Прежде я игнорировал его советы, но под давлением обстоятельств впервые решил прислушаться.
- Нет!
Попробовать стоило. Но с чего такая реакция? Я украл твоего плюшевого медвежонка? Ходил на свидание с другой? Рассказал в сети, что по ночам ты избиваешь проституток и грабишь сутенёров?
- Может уберешь нож?
Ещё в такие моменты принято предлагать человеку успокоиться, хотя нет ничего более раздражающего, чем эти слова.
- Да щас!
Невидимка приблизилась, и я почувствовал её теплое дыхание... как и холод металла.
- Я не причиню тебе вреда.
- А я знаю... Это, типа, чтобы тебя имитировать...
- Может "мотивировать"?
Я посмотрел по сторонам. Мир за пределами поля невидимости, которое она на нас накинула, выглядел в точности, как и снаружи, но вот объекты внутри были едва освещены. Похоже к нам сейчас проникала лишь часть света с той стороны. Глаза постепенно стали привыкать к полумраку, и я смог разглядеть саму девушку. После побега с военной базы она успела переодеться, и теперь щеголяла формой научной кафедры. Однако от пропусков и снаряжения она не избавилась - на плече висела сумка, в которой при каждом движении гремел пластик.
- Кончай зубы заговаривать!
- И в мыслях не было.
Понятно, почему она решила поговорить с ножом наперевес: она боялась, что я не стану выполнять условия сделки, и, заломив ей руку, просто потащу к фельдъегерям. А уж оторванная кисть - её проблема.
- Ты не забыл о нашем уговоре?
- Я поговорил с Норой, и она готова тебе помочь.
- А браслет?
- Эм...
- Что?! - зашипела она, вмиг поняв, что всё плохо. - Две недели уже прошло!
Я не знал, выжила ли она под завалами на базе, но добросовестно рассказал о ней Норе, тем самым переложив на неё ответственность. Но с момента разговора в часовой башне, она со мной больше не связывалась.
- Понимаю, но потерпи ещё немного.
- Потерпеть?! Ты, блин, представляешь...
Договорить она не успела, поскольку из юбки стало доноситься жужжание. Невидимка скрипнула зубами и, продолжая держать нож одной рукой, достала знакомый кнопочный коммуникатор.
- Патруль фельдъегере... да-да... простите... больше не повторится... сейчас обойду...
Закончив разговор, она убрала коммуникатор и вновь зыркнула на меня.
- Я помогла тебе сбежать! Выполни своё обещание!
Она с хрустом задвинула лезвие обратно и, оглядевшись по сторонам, рванула к выходу из переулка. Мир вокруг задрожал и в глаза хлынул яркий свет. Я посмотрел на невидимку, но ничего не увидел. Даже размытого силуэта или тени - настолько хорошо работала маскировка. Хотя тепло и часть звуков, поле всё-таки пропускало.
Я вышел из переулка под палящее солнце и только тогда понял, что все время держал способность запущенной, но даже не замечал ее давления. И всё случилось так быстро, что мы даже не обговорили способ связи. Как мне встретиться с ней вновь?
Стараясь не мешать прохожим, я отошел в сторону и, оперевшись о фонарный столб, стал набирать Норе сообщение:
Нужно поговорить. Срочно.
Ответ пришел лишь спустя десять минут.
Сегодня не моя смена. Но завтра я буду у себя с обеда.
Я даже забыл, что кураторы кафедр дежурили неделю через две. Норе видимо больше всех нравилось бывать в долине, так что она часто подменяла остальных. Вот и казалось, что её всегда можно найти в Ратуше.
Убрав телефон, я непроизвольно огляделся по сторонам, будто стараясь понять, есть ли поблизости невидимка, и пошёл домой.
Глава 3. Как не завести друзей и заставить себя ненавидеть
- Перекрывшая горный перевал крепость не могла вместить всех. В ворота проскользнула последняя телега, как гроздья винограда увешанная тюками и баулами, и стражники, выставив перед собой алебарды, стали оттеснять людей за ров. В поднявшейся толчее слышались крики женщин, брань мужчин и плач младенцев. Но даже они тонули в мерном стоне тысяч раненых, коих штабелями свалили вдоль обочины, поскольку до них уже никому не было дела. Отчаявшиеся матери, молясь всем известным богам, давали детям остатки козьего молока с настоем белены, чтобы те ушли в лучший мир без мучений. Седой как лунь старик гладил выцветшие, но ещё густые волосы супруги - они прожили вместе долгие годы, но теперь все их дети и внуки погибли, а родной дом, что они построили своими силами, был сожжен. Как и всем, кто их окружал, им была уготована ужасная смерть от клыков и когтей ненасытных тварей... Именно так выглядит падение человечества под ордами демонов... А ещё кучка ленивых студентов, которым трудно немного пройтись!
Мучительница сделала изгиб, студенты пропали из виду и Яманкан, потеряв объект для остракизма, умолкла.
Мне ещё ни разу не довелось видеть её, когда та спускалась с горы, но при подъёме её фигуру на Мучительнице замечал не единожды. Но сегодня был первый раз, когда я столкнулся с ней прямо у подножия. Ещё на подходе, заприметив её, я сбавил скорость, давая ей возможность уйти вперед, но та просто встала на месте.
На среду были назначены первые занятия с экипировкой. Но поскольку комплекты были тяжёлыми и неудобными, никто не захотел подниматься с ними по лестнице, предпочтя поездку на фуникулере. Для этого они решили подойти на занятия чуть пораньше, пока он ещё ходил полупустой. Только вот таких "умных" оказалось две трети кафедры, отчего платформа стала напоминать ад: давка, ругань с визгом и непрекращающийся перестук кейсов друг об друга. Если кто-нибудь получит тепловой удар, то я нисколько не удивлюсь.
Я поднял глаза на почти пустую лестницу, по которой двигались редкие фигурки. Компания Яманкан или общество людей? Вспотеть при подъема или на солнцепеке? День только начался, а передо мной уже лежит непростой выбор.
Девушка тоже с интересом ждала развязку. Пальчиком она мерно постукивала по висевшему на плече кейсу, будто отсчитывая секунды на раздумье. Но не нужно обладать прекогницией, чтобы предсказать исход. Молча обменявшись взглядами, мы стали подниматься вместе. Несколько минут висела тишина, а потом Яманкан прорвало, и она начала вслух измываться над оставшимися внизу однокурсниками.
- Ты сегодня одна? - сам не зная зачем, спросил я, когда она закончила.
- У Майи прогон до обеда.
- Полагал, что объекторы ходят на него по вечерам.
- Она прогоняется на тренировочной базе сорок, пока у тех лекции в студгородке.
Я удивленно посмотрел на неё, и она добавила.
- Майя объектор... своеобразный.
Расспрашивать дальше я не стал. Мы не преодолели и трети пути, как я уже начал покрываться испариной. Даже несмотря на то, что ремень был очень широким, он всё-равно с каждым шагов всё сильнее врезался в плечо. И кто решил сделать контейнер тяжелее содержимого? Я ещё вчера изучил всю экипировку, и суммарного веса в ней было килограмм на пять, против десяти у кейса.
Кстати, мы каждый день будем так вверх-вниз ходить? Вопрос не праздный: вчера на телефоны пришло обновленное расписание, и физкультуре в нем было отведено ключевое место. Теперь мы будем заниматься едедневно по два часа, хотя прежде она шла лишь дважды в неделю.
- Как прогулка?
- Какая?
- В понедельник. С Майей.
- Скучно.
- А что в твоём представлении весело? - спросила Яманкан таким тоном, будто сказанное обидело лично её.
- Не знаю. Мне не с чем сравнивать. Но мне не понравилось.
- И чем же?
- Нужно было думать, что говорить.
- Так все люди делают.
С противным скрипом навстречу проехала кабина фуникулера, и студенты внизу оживились. Задние ряды стали напирать на передние, образовалась давка, отчего вмиг поднялся гвалт. Лучше бы они пешком пошли, чем изнывать на жаре. Подъем с кейсом хоть и дался бы непросто, но часть пути проходила под деревьями, чьи кроны защищали от палящего солнца, давая приятную прохладу.
- Обидев словом обычную студентку, я могу получить лишь презрительный взгляд или удар током от импульсивной электромантки. А вот в случае с ней, её отец может спустить меня с горы головой вниз.
- Что бы ты не сказал - ему будет плевать.
- У них в семье всё настолько плохо?
- У них нет того, что можно именовать словом "семья", - холодно сказала Яманкан. - Майский вдовец, и дочь с ранних лет на попечении прислуги.
Иногда ощущаю себя кретином. Ведь знаю же, что большие знания - большие горести. Так зачем спрашиваю? Теперь, узнав ответ, на душе сразу стало как-то паршиво.
- Лучше бы ты соврала.
- Рано или поздно ты сам бы об этом узнал, - сказала Яманкан, поняв, что я имел ввиду.
- От кого?
Я не интересуюсь жизнь окружающих, а они, соответственно, не стремятся поделиться ею со мной. Даже познакомившись с Майской, у меня не возникло желания разузнать в интернете о ней или её отце. Хотя Олег Майский был знаменит и популярен. В стране сырьевых олигархов, спускающих деньги на яхты и спортивные клубы, он был народным любимцем, умудрившимся построить многомиллиардную высокотехнологичную компанию.
- Хотя бы от неё самой.
- Да кто станет о таком говорить?
- Если она к тебе привяжется, тьфу-тьфу, - она демонстративно сплюнула через плечо, - то станет тебе рассказывать всё подряд. Это её способ проявления любви.
- Не надо мне такой любви.
- Не вороти нос.
- Речь, как о залежалом товаре.
- Бери что дают. Для такого лентяя как ты, брак по расчёту - единственный способ устроить жизнь.
Я чуть не оступился от шока.
- Ты мне её... сватаешь? Сама же говорила, что взяла её под крыло, чтобы защитить от подобных мне.
Яманкан поджала губы, взгляд скользнул в сторону, а голос стал чуть тише:
- Ты, конечно, как личность не выдерживаешь никакой критики, но... но всё-таки не плохой человек. Счастливой ты её не сделаешь, да, однако и несчастной тоже... Мне будет спокойнее за неё, будь она рядом с... тобой. К тому же я убедилась, что и защитить ты её в состоянии.
Это не сработала бы даже в нашу первую встречу, так какой смысл делать так сейчас? Каждый считает себя хорошим, чтобы не делал. Потому сказать человеку тоже, что он о себе думаем - самый простой способ втереться в доверие.
- Хорошо сыграно...
- Проверяла, не потерял ли ты хватку.
- Говорят, что друзья - это жизненное сокровище, ведь мы учимся и растём на контактах с другими людьми. Если принять это за аксиому, то ты недавно заменила мне пару десятков.
Она в ответ промолчала, и мы продолжили подъем в тишине. Лестница вынырнула на лысый склон, вновь открывая вид на долину. Длинные кубики общежитий, зеленые покрывала газонов, казавшиеся игрушечными из-за расстояния учебные корпуса и часовая башня Ратуши, что, вздымаясь над городком, отбрасывала длинную тень на крыши.
Впереди замаячила небольшая площадка с парой скамеек на краю склона и уличным фонарем между ними. Эдакая перевалочная точка, на которой можно полюбоваться видом и отдохнуть перед продолжением подъема. И там как раз стояла небольшая компания девушек. Завидев нас, они стали перешептываться.
- Думаю, стоит распрощаться.
- Согласен.
То, что мы пришли на занятия вместе, вряд ли станет поводом для слухов. Пусть мы и оба в студсовете, но занимали разные ступени в иерархии. Но будь на моем месте кто симпатичнее и популярнее, сплетни о романе разлетелись ли бы быстрее, чем герпес в борделе. Для меня проблема была в другом: я хоть и приподнялся над массой простых студентов, но пост мне не только ничего не давал, но даже лишал.
Я всегда стремился к минимальной экспозиции, а теперь слишком многие знают меня как приближённого президента. Те, кто стремится примазаться к власти, забывают, что почести лидеры получают одни, а вот врагов делят с приближенными. У Яманкан уже наверняка есть завистники, которые, боясь пойти прямо против неё, могли попытаться отыграться на мне.
- Доброе утро! - поздоровалась она и мигом влилась в компанию.
Не сбавляя скорости, я миновал площадку и вновь ступил на Мучительницу, продолжая путь. Как и предполагал, в моей аудитории не было и трети студентов. А те, кто пришли, теперь развалились на стульях, обмахиваясь тетрадками и кляня комплекты, что кучей были свалены в конце комнаты. Свой я поставил к остальным, а сам, плюхнувшись за парту, стал изучать новый учебник по физкультуре, что шел вместе с ним.
Дома я не стал его читать, но сейчас, листая страницы, всё больше убеждался, что он сильно напоминает методички, которыми меня пичкала Нора. Всё кратко, со множеством схем и иллюстраций. Никаких художественных оборотов, лишь рубленные фразы и множество цифр. Только вот к физкультуре имели отношения только первый десяток глав. "Лечение ранений", "Анамнез в полевых условиях", "Взрывотехника", "Армейский язык жестов". Чем дальше, тем хуже.
Взгляд зацепился за главу "Искусственные микологические объекты".
Я открыл двести восьмую страницу и сразу наткнулся на большую фотографию медведя, из спины которого торчал человек. Его ноги давно уже погрузились в бока животного, а сам он был покрыт тонкой пленкой, которая, как и шерсть зверя, была окрашена зелеными и фиолетовыми флуоресцентными разводами.
"Урса. Симбионт. Номер каталога ИМО: семнадцать. Статус угрозы - средний. Обладает двойной нервной системой. Способен к цветовой мимикрии за счёт хроматофор".
Если это средний уровень, то что тогда высокий?
Я стал листать раздел дальше, изучая населявший М-Восемь зверинец: кормовые деревья, споровые ловушки, подземные гнезда. Вологодская ведьма обладала нездоровой, но богатой фантазией. Только зачем на всё это знать? Ради общего образования? Или нам хотят привить чувство вины за её преступления? Но это всё равно, что от жителей Нового Уренгоя требовать ответ за геноцид в Руанде.
Была в учебнике глава и о Изофронте. На первую страницу поместили его фотографию, сделанную во время выпускных: алые паруса "Тре Крунур", сложенная из массивных треугольных плит сорокаметровая стена, освещенная прожекторами и устремленные ввысь причудливые башни королевского дворца на фоне ночного неба без единого облачка. Правительство утверждало, что стена служит защитой жителей Петербурга, но в действительности это было показухой.
Юридический статус эсперов-телепортов имел один маленький нюанс: презумпция виновности. Либо ты работаешь на государство, либо тебя объявляют делинквентом и начинают охотиться, ведь нет ничего ценнее, чем кладенец из телепорта. Неудивительно, что многие из них находили убежище в Изофронте, отчего их там было больше, чем в любой другой стране. Так что стена не изолировала Котлин. Тамошнее правительство имело свободный доступ на материк.
Я ещё немного полистал учебник и отправил его на дно сумки, а сам стал дожидаться начала лекции. Весь день ничем не отличался от прочих: три лекции с утра, обед с сэндвичем, потом ещё одна лекция. Однако теперь, с новым расписанием, у всей кафедры разом должна была начаться физкультура. Как только прозвенел звонок, голос из динамиков объявил:
- Всем студентам, допущенным к занятиям по физкультуре. Просьба надеть экипироваться и прийти на спортивную площадку. Повторяем: всем студентам...
Как сидящий в последнем ряду, я одним из первых подхватил свой кейс и вышел из аудитории. Раздевалка располагалась на первом этаже и явно не была рассчитана на одновременный визит полусотни человек. Хоть я и постарался прийти раньше, меня уже ждала теснота и давка.
Пробившись к личному шкафчику, я стал переодеваться. Сначала похожая на гидрокостюм облегающая одежда. Поверх шорты из сотен скрепленных вместе треугольных пластинок. Следом сделанная из того же материала жесткая футболка, по толщине смахивающая на бронежилет. Потом на поясе затягивается толстый ремень с кобурой для дистанцера на пояснице и кармашками для компенсаторов по бокам. Последний этап: обувь и кираса. Причем с последней та ещё морока, ведь надевать её приходиться через голову, что в полном облачении уже не так просто.
Несколько раз попрыгав на месте, проверяя что ничего не болтается при движении, я захлопнул шкафчик. Шкафчики для контейнеров были слишком малы, поэтому для них поставили специальную стойку. Подняв кейс вертикально, я вставил его в узкое гнездо и протолкнул до самого конца, чтобы дно нажало на скрытый тумблер, включающий электромагнит. Теперь кейс можно вытащить, только привязав к ручке лебедку от внедорожника.
На поле я вышел одним из первых, но долго наслаждаться одиночеством не получилось. Из раздевалок стали подтягиваться остальные. Несколько девушек тут же сбились в компашку и, беспрестанно тараторя, стали обсуждать экипировку, время от времени фоткая друг дружку на телефоны, для которых был предусмотрен прозрачный кармашек на плече. Парни тоже разбились на кучки, демонстрируя пистолеты и дистанцеры. Не важно, во что облачены люди: в высокотехнологичную броню или в звериные шкуры - интересы не меняются. Шмотки у одних, оружие у других.
Корпус покинул последний допущенный до занятий студент и сразу за ним, двигаясь клином, к нам двинулась группа преподавателей: декан, бессменная помощница, и трое незнакомых людей. Заметив процессию, студенты оживились. Декан поднялся на сцену, которую после вступительной церемонии так никто и не убрал, и спокойным тоном сказал:
- Стройся.
Последовала суета и все, следуя привычке, встали на те же места, что и месяц назад. Я разумеется занял последний ряд, почти упираясь спиной в забор.
- Здравствуйте. Как вы все, наверное, знаете, меня зовут Виктор Исаев. Я декан кафедры контаминации. Мой визит может показаться необычным, но на то есть веские причины. С этого дня в учебный процесс кафедры вносятся серьезные изменения, касающиеся занятий по физкультуре. Полагаю, вы уже по достоинству оценили экипировку и бегло пробежались по новым учебникам, и должны понимать, что обычными занятиями, вроде бега и подтягивания, дело не ограничится. В течении следующего месяца, пять дней в неделю, вы будете заниматься укреплением тела, тренировками с огнестрельным оружием и изучением теории.
Мужчина не пояснил, теорию чего мы будем изучать, но сделал долгую паузу, позволяя собравшимся пошушукаться между собой.
- Более детальную информацию вы сможете получить позже у инструкторов, а сейчас я коснусь ключевых моментов. Сегодня вы все будете разбиты на пары. Разбиение будет рандомным и никак не привязано к вашим группам или способностям. Так мы надеемся развить в вас умение быстро сходиться с другими эсперами. После выпуска вам часто придется работать в группах, и умение эффективно взаимодействовать для выполнения поставленных задач можно считать ключевым навыком. Дальше ваши пары будут определены в одну из трёх групп. Поскольку ресурсы кафедры ограничены, вы станете посменно тренироваться на разных учебных площадка: первый день - занятия спортом на открытом воздухе, второй день - тир, третий день - теория в аудитории. И так по кругу. Это первый этап обучения. Он продлится месяц, по истечению которого студенты, показавшие наилучшие результаты, будут переведены на второй этап обучения.
Над полем поднялся ропот, но быстро стих, когда Исаев поднял вверх руку.
- Те, кто не пройдет во второй этап, вернутся к прежней учебной программе. Никаких штрафов или ограничений. Наша цель: выявить ваши сильные стороны и направить их в нужное русло. Однако, хочу отметить, что те, кто будет сознательно пытаться показать себя не в лучшем свете, будут выявлены и очень сурово наказаны... Вплоть до домашнего ареста ил исправительных работ.
Одна из макушек в первом ряду, снабженная копной черных волос, стала быстро двигаться из стороны в сторону, будто её обладательница кого-то высматривала. Но, слава богу, я стоял почти за спиной Яманкан, и заготовленная ею ехидная ухмылка пропала втуне.
- Остальные детали, как я уже говорил, вы сможете узнать у ваших инструкторов, а теперь я оглашу состав пар и группы, в которые кто входит, - Исаев поправил очки и поднял планшет, - Первая группа под руководством Елены Михеевой: Дашкова - Соболев, Ольховская - Конаков, Опочинина - Аракчеев...
Сбылись худшие опасения: разбиение шло по принципу мальчик-девочка. Кто бы не попался, не факт, что смогу с ней поладить - строить отношение с девушками я не умел... Как, впрочем, и с парнями.
- ...Майская - Сенчина...
Половой диспропорции у эсперов не было. Чего не скажешь о кафедрах. В сороки предпочитали брать парней, отчего они на две трети состояли из них. Поэтому на остальных был небольшой перевес девушек, так что не удивительно, что Майской в пару досталась она.
Декан закончил с первой группой и перешел к следующей, сразу начав с её звезды.
- Яманкан - Перевалов...
Исаев сказал, что разбиение рандомное, но теперь стало ясно, что он лгал. Яманкан и Перевалова объединяла общая деталь: оба были лидерами. В моей группе Перевалов был негласным авторитетом: его появление с утра вызывало оживление, вокруг парты на перемене постоянно собиралась компания, а стоило ему предложить куда-нибудь сходить, его затею сразу подхватывало пять-шесть человек. И хоть он никогда не кичился своей популярностью, предпочитая вести себя открыто и доброжелательно, не оставляло сомнений, что он понимает, что привлекает к себе людей. Сведя этих двоих, декан хотел посмотреть, что получится. Хоть и так было ясно, что если им придётся противостоять друг другу, то социопатка смолотит его быстрее, чем пончик с глазурью.
- ...Нейдгардт - Ордин, Куваева - Решетникова, - продолжал зачитывать список мужчина, - Нивина...
Её я знал. Она сильнее всего расшумелась на вступительной церемонии. Тогда Нивина показалась мне весьма несдержанной и агрессивной и, как оказалось, небеспочвенно. Сидела она в паре рядов от меня, и я был свидетелей того, как она пару раз грызлась с одногруппниками.
Декан сверился со списком.
- ...Бергман...
Какого...?
- А парень-то встрял... - до меня долетел обрывок фразы.
Исаев перешел к третьей группе, так же методично перечислив все фамилии, и убрал планшет за спину.
- Стартовое распределение следующее: первая группа - теория, вторая группа - физподготовка, третья группа - полигон. И, надеюсь, в следующие четыре недели вы выложитесь по максимуму, чтобы мы как можно быстрее перешли к тактическим играм.
Слишком резкие и масштабные изменения. С точки зрения элементарной логики, такую программу нужно было вводить с первого дня. Зачем это делать только спустя месяц? Или в верхах решили резко пересмотреть всю политику обучения из-за внешних факторов?
От выводов я невольно издал трагический вздох. Сегодня обновлю рекорд по их количеству в сутки. Наверное. Я их никогда не считал, поскольку держать в голове столь большие числа трудно.
Тем временем студенты стали носиться по полю, как курицы с отрезанными головами: кто-то, выкрикивая фамилию, пытался отыскать своего напарника; кто-то сразу рванул к инструкторам; кто-то так и остался стоять на поле, наблюдая за происходящим.
Я нашел глазами Нивину и пошел к ней. Наверное, стоит поздороваться, вот только как? "Нонна"? Или просто "Привет"? Про себя я ещё её называл Ананасик - она собирала все волосы в огромный пучок на макушке - но, подумав, отмел вариант сразу. Перебрал все возможные варианты и, наконец, остановился на излюбленном - никак. Достаточно встать перед ней и добиться зрительного контакта, чтобы она сама поняла, что я за ней.
Девушка тем временем оглядывалась по сторонам, будто не представляла кого искать. Между прочем, я с тобой в одной группе. Уж за месяц можно было запомнить тех, с кем учишься.
Я встал прямо перед ней, нацепив выражение готовности вместе становиться будущим человечества.
- Оу... Так это ты... эм...
- Бергман.
- Ясно, - равнодушно бросила она и пошла вперед.
Миновав поле, мы пошли к кромке леса, где торчала пара флагштоков, на которых развивались узкие, но очень высокие флаги, покрытые черно-белым шахматным узором. За ними виднелась гравийная дорожка, петляющая среди деревьев. Метров сто она шла по лесу, однако быстро выворачивала на открытый склон.
У старта уже собралось вся вторая группа. Здесь же, возле белого шатра, ждал наш инструктор, который, не смотря на жару, был одет в черный костюм, отчего смахивал на гробовщика. Под самим шатром, за длинным столом, сидело ещё двое незнакомых людей. На нас они не обращали внимания, уткнувшись в ноутбуки.
- Ты в студсовете? - неожиданно спросила Нивина.
Ну раз даже она в курсе, то и все в группе тоже. Впрочем, глупо было надеяться на чудо. Проклятый этический конкурс!
- Да.
- И кто ты там?
- Секретарь.
- Ясно... - сказал она и продолжила меня игнорировать.
Инструктор окинул нас хмурым взглядом.
- Здесь все?
- А мы не знаем, - кто-то ответил из толпы.
Учебная группа была сборной солянкой, так что узнать ответ можно лишь посчитав всех по головам, как овец. Чем инструктор тут же и занялся.
- Два, четыре, шесть, восемь... Чёрт, сбился. Кхм... будем считать, что все.
А я думал только Итиль относиться к работе спустя рукава. Кажется, помимо неё, у меня появился новый любимчик. Уверен, что смогу с ним поладить... Только нужно вспомнить, как его зовут: я прослушал момент, когда его представили.
- Сегодня бег. Дистанция: пять километров. Маршрут мы уже отправили на ваши очки, которые в режиме дополненной реальности будут показывать путь и счетчик. Способностью пользоваться нельзя. Норматива по времени у вас нет, но в начале лучше не снижайте скорость ниже девяти километров в час. Главное, преодолейте маршрут.
Пять километров без разминки? Не перебор ли? И почему нет норматива по времени? Ведь многие просто пойдут пешком, устроив себе дневной променад.
Инструктор оглядел студентов.
- Вопросы?
Руку подняла одна из девушек, чья длинная чёлка почти спадала на глаза, левый из которых был прикрыт повязкой. Поперёк спины у неё, на уровне лопаток, на двух лямках, как рюкзак, висел длинный чехол для снайперской винтовки.
Хоть большинство из нас были экипированы одинаково, некоторые имели индивидуальное снаряжение: стоявшая поодаль Яманкан нацепила на талию знакомую бандольеру с металлическим чушками, какой-то парень носил на спине плоскую армейскую флягу - наверное с водой. Такие детали быстро выдавали способности, но видимо инструкторов не сильно заботила секретность.
- Почему феминистки используют для получения сексуального удовольствия предметы, чья форма идентично мужскому половому органу, хоть тот клеймится ими как олицетворением символа доминирования самцов?
- Вопросы по теме, Куваева.
- А... Тогда нет.
- Ещё вопросы? - как ни в чём не бывало, вновь поинтересовался инструктор.
- А что за счётчик? - спросил кто-то.
- Счётчик показывает, насколько успешно вы проходите маршрут.
- И как это оценивается?
- Узнаете в процессе.
- Э...
- Ещё вопросы?
- Позволите, господин Моров? - спросила Яманкан и, как прилежная ученица, подняла руку вверх.
- Разумеется.
- В одиночку человек может пройти маршрут?
Инструктор бросил быстрый взгляд на шатер с помощниками.
- Нет.
- Значит, главное: совместная работа?
- Верно.
- Благодарю за исчерпывающий ответ, - вежливо поблагодарила Яманкан.
Послышались шепотки. Никто не мог понять, что в ответе "исчерпывающего". Но я понял, что имелось ввиду. Несмотря на словесную скупость инструктора, ключевую информацию мы получили: простого бега не предвидится, иначе не было смысла в парах и утаивании информации о счётчике.
- А как нас будут происходить оценка пар? Результат каждого будет суммироваться или усредняться? Существует ли таблица параметров оценки и формулы калькулирования итоговой оценки? - задавала вопросы девушка кроткими прилизанными волосами, зачем-то ещё закреплённые заколкой: Вера Решетникова - староста моей группы... и самый душный человек, которого я знал. Хуже Нивиной для пары была бы только она.
- Мы не хотим раскрывать этих сведений, чтобы избежать поиска лазеек. В первую очередь вы должны усвоить главную цель занятий: выработка сплоченности, умение решать конфликты, направленность на максимальную синергию посредством конструктивного диалога.
Я с ним... полажу?! У меня с Яманкан был разный подход к новым людям: я старался воспринимать их положительно, лишь потом невольно находя плохое. Она же, если верить её словам, шла обратным путём: критично воспринимая незнакомцев, отыскивала в них хорошее. Пора бы уже позаимствовать её первый шаг, и объединить с моим вторым. Только хардкор - только негатив!
- Звучит так, словно у вас вовсе нет критериев.
- Они есть.
- Но если по окончании занятий я получу отрицательную оценку, как я узнаю её причину?
- Добиться положительного результата не трудно, - спокойно сказал инструктор, хотя меня от Решетниковой уже начало мутить: её занудство и дотошность действовали на нервы. Почему нельзя просто кивнуть и согласиться? Очевидно же, что сколько вопросов не задавай, он не раскроет деталей. - Главное полагайтесь друг на друга.
Я посмотрел на напарницу, прикидывая, насколько эта удастся. Шансы были как в онлайн-казино. Нивина обернулась - на её лице читались схожие мысли.
- Нам нужно лишь выдавать идентичные результаты. Это можно считать признаком слаженной работы, - сказал я.
- Ну надеюсь... Не хочется из-за тебя накосячить.
- Работа... совместная.
- И? Проблема-то в тебе...
- Почему всё свелось ко мне?
- А ты ни с кем не разговариваешь... Думала, ты вообще немой.
- Ты тоже не душа компании, - указал я на то, что в группе она редко с кем общается.
- А ты в этом спец? - в её речи вмиг проскользнули агрессивные нотки.
- Я не прав?
- Э... Ты что вякнул, сыч? Да ты меня совсем не знаешь!
Личность человека можно представить как пазл. Хочешь получить полную картину - собери все детали вместе. На первый взгляд это может показаться сложным, вот только не стоит забывать, что большинство людей, это пазлы для детей от двух до трех лет. Пара десятков деталей от силы... А в Нивиной и того меньше.
Я уже давно понял, что она весьма обидчива.
Она настолько показушно делала вид, что её не волнует мнение окружающих, что я не сомневался, что в действительности девушка сильно зависит от их отношения. Тот, кому на мнение людей плевать, вообще никак это не показывают - им же плевать! Нивина в своем поведении не была исключительной, вот только в отличии от остальных, она компенсировала ранимость агрессией. Стоило ей услышать в свой адрес что-то неоднозначное, она тут же тушевалась и проявляла враждебность. Потом, конечно, она сожалела о своем поведении, но в следующий раз повторяла всё заново: раздражитель, анализ вариантов, агрессия, раскаяние.
- Чтобы понять тебя, мне не нужно знать, на каком боку ты спишь.
- Пф... Это ты умничаешь так?
Нивина надменно посмотрела на меня, и мне захотелось, чтобы это было в первый и последний раз. А то, чего доброго, могу решить, что в визуальной новелле моей скверной жизни случайно начался рут с цундере.
- Есть такое. Но поэтому я предпочитаю молчать.
- И делай так дальше: ерунду какую-то вечно несёшь.
- Вечно? Мы первый раз в жизни говорим.
- Ну так с другими.
- Я прежде ни с кем из одногруппников не разговаривал.
- Ты намекаешь на то, что я вру?!
Она сказала это так громко, что привлекла внимание. Послышались шепотки. Готов поклясться, что меня уже начали жалеть. Нивина имела дурную репутацию, чего не скажешь обо мне - человеке, кто вообще её не имел. Когда ты сидишь молча и никого не трогаешь, ты можешь сойти странным, но никак не плохим или хорошим. Так что поддержка автоматом отходила ко мне.
- Ты забыла добавить "сыч".
- Ты что вякнул... - она запнулась.
- Угадал.
- Да пошёл ты! Отброс...
Вот и подружились. Можно было сказать, что столь скверное начало - её вина... но это было бы ложью. Я сам её распалил, хотя мог просто проигнорировать. Но я так привык говорить и делать, что хочу, что не смог поступить иначе.
- Думаю, с вопросами можно заканчивать, - сказал инструктор и подошел к стартовой линии, отмеченной краской прямо на траве. - Первыми бегут Филатова и Попов.
Названная пара подошла к старту. Инструктор поднял планшет и, скомандовал "Пошли!", нажал на кнопку на экране. Прождав секунд пятнадцать, он позвал следующую пару. Пока нас не позвали, был последний шанс исправить ситуацию с Нивиной.
- Эм... - привлек я внимание девушки.
- Чё надо?
- Если не хочешь быть со мной в паре, то попроси инструктора поменять напарника.
- Мне плевать.
- Хорошо. Тогда, думаю, стоит забыть случившееся и начать заново.
- Больно много чести.
А рядом есть эксперты, которые в курсе, как долго длится период "цун-цун"? Я не прочь, чтобы он закончился прямо сейчас.
- Бергман, Нивина, - позвал нас инструктор.
Как только я приблизился к черте, стекло тактических очков мигнуло и перед глазами возникли три строчки: расстояние, скорость и баланс. На всех пока было ноль. Инструктор, как и парам до нас, скомандовал "Пошли!" и мы рванули вперед. Почти сразу мы взяли приличный темп, держась вровень друг с другом. Пусть и на расстоянии друг от друга.
Первое время дорожка петляла по лесу, но потом, метров через сто, вывернула на склон и теперь деревья высилась лишь справа. На другой стороны был поросший кустарником крутой склон, в центре которого возвышалась охранная мачта. Высокая конструкция напоминала лезвие кинжала, на чьём кончике горели красные габаритные огни, что не выключали даже днём. Мачта не стояла прямо, а была наклонена в сторону студгородка под углом в сорок градусов. От падения её удерживали стальные канаты, прикрепленные к бетонным сваям, всего в паре метров от беговой дорожки.
Пусть я и вёл растительный образ жизни, но усталости пока не чувствовал. Как сейчас помню полный любви взгляд матери, с которым она сказала: "Сынок, пусть ты и обладаешь способностью, доступной лишь единицам на планете, но это не значит, что ты не будешь копать под картошку". Так что приехал я в Университет порядком окрепшим. А ежедневные подъёмы по Мучительнице даже позволили закрепить эффект.
Нивина пока тоже, методично работая ногами, старалась, чтобы скорость не падала ниже девяти километров в час. Усталости она тоже не показывала, так что возможно мы сможем нормально финишировать. Лишь бы не подвела экипировка: пусть материалы, из которых она была сделан, были очень легкими, суммарно конструкция весила немало: наверное, сейчас на мне килограмма три-четыре. Да и сама она явно рассчитывалась на более холодный климат. Наверное, осенью в ней было бы гораздо комфортнее. Будет обидно, если раньше нас добьет не усталость, а жара.
Лес вокруг корпуса был изрезан беговыми дорожками. Чтобы не сбиваться с пути, на каждом перекрестке стояли небольшие столбики, указывающие, где нужно сворачивать, чтобы пройти нужную дистанцию. Но сейчас нас вела стрелка перед глазами, так что на них можно было не смотреть.
Дорожка стала медленно уходить в сторону гор. Ровный склон остался позади, начался подъём и бежать стало труднее. Впереди замаячила развилка: одна дорожка всё так же шла прямо, а вот вторая резко сворачивала в густой лес, куда мы и побежали, ведомые навигацией. Нас быстро обступили сосны, в воздухе повис аромат хвои, а дорожка стала усыпана иголками и сухими веточками, изредка хрустящими под подошвами.
- ...Кончай уже сипеть! - спереди прилетел чей-то недовольный голос.
- Я устала! Итс хард! Да и эта одежда а-а-адски тяжелая-я-я! - ответил капризный девичий голос.
Небольшой поворот и за зарослями высокого кустарника, чуть в стороне от дорожки, я увидел пару: девушка стояла оперевшись руками в колени и тяжело дышала, её напарник стоял над ней скрестив руки, и недовольно кривил губы. Парень был бодр и изредка ерошил свои стоявшие репейником волосы, а вот с девушки градом лил пот, отчего выбившиеся из косы волосы мерзко липли к лицу.
- Устала?! Да мы ещё и километра не пробежали... Да и почему ты, вообще, должна была устать? Ты молода и... - он на секунду задумался, стараясь подобрать прилагательное, - ...и аэродинамично сложена.
- Как-как сложена?
- Аэродинамично... Это когда воздуха тебя легко обходит. Когда ему не за что цеплятся.
Я прибавил скорости. Здесь сейчас будет мясо, так что лучше убежать подальше, чтобы при даче показаний с чистым сердцем ответить: "Нет, в момент убийства я находился далеко от место преступления".
- Ты что имеешь ввиду?
- Да я про твою...
- Что?! Ю бастард! Чтоб ты...
Она, наконец, заметила нас и осеклась. Я нацепил выражение глухонемого и, вперив взгляд в лесную чащу, уже намеревался пробежать мимо, когда стрелка перед глазами, пару раз мигнув, исчезла. Вместо неё вдруг впереди выросла черно-желтая стена в пару метров высотой. Кольцом она опоясывала кусок леса с нами в центре. Метров двадцать в диаметре, не меньше. Через каждые пару метров на виртуальном ограждении светился знак "Стоп" и текст под ним: "Не пересекать". Я и Нивина разом затормозили.
- У вас тоже на глассес барьер? - спросила девушка.
Чего?
- Да, - ответила Нивина.
- У нас та же ерунда... Даже непонятно, вот ис дуинг!
Чего-чего?
- Да ясно как день, что тут начнется какой-то новый этап... С начала же было понятно, что занятие с подвохом! - парень вздохнул, сцепил пальцы в замок и нахлобучил руки на голову.
- Какой интересный вывод... Вижу дипломированного специалиста Воронежского тёлкостроительного техникума, - фыркнула девушка, а потом неожиданно обратилась к нам. - А вы из какой группы?
- Я из третьей.
Нивина могла сказать "мы", но видимо мои коммуникативные навыки напрочь отбили у неё желание признавать моё существование.
- Ай фром фёст! Меня, кстати, Лариса Нейдгардт зовут.
- Нонна.
- Игорь Ордин из четвёртой. Будем знакомы, - сказал Ордин и протянул руку, которую я на автомате пожал. Столько лет живу, а никак не могу привыкнуть к людям, что вот так запросто знакомятся.
- Э... я Герман... - представился я в ответ.
- О, прикольное имя. Немецкое?
- Византийское.
- Шутишь?
- Нет.
- Серьёзно?
- Конечно же нет... Немецкое-немецкое. Ты был прав.
Иногда легче соврать, чем читать лекцию по ономастике.
За деревьями стали мелькать фигуры: к нам приближалась новая пара. Заслон продолжал висеть перед глазами, и я не сразу смог разглядеть гостей, но когда они пересекли его, я почувствовал, что моё лицо невольно перекосило.
Куваева и Решетникова. На старте я не заметил, что они вместе, так что короткий смешок издал лишь сейчас. Не оставалась сомнений, что большинство пар подбиралось лишь по одному критерию: несочетаемости. И если с Куваевой было просто - что её вид, что вопрос на старте создавали впечатление, что она постоянно сидит на коктейле из ЛСД и седативных - то Решетникова была очень проблемным человеком.
Та толика занудства, что она вывалила на инструктора, была лишь вершиной айсберга её личности. Формально, группам на кафедре старосты были не нужны. Всю основную информацию мы получали через телефоны, однако руководствуясь старыми правилами, в каждой группе староста имелся. И именно Решетникова взяла не себя эту обязанность. И взяла она её с большим удовольствием, хоть её об этом никто и не просил. Родись она лет семьдесят назад, она бы сделала блестящую карьеру от октябренка, до партийного работника: дотошная, трудолюбивая, правильная. Её мировоззрение не допускало ничего, что хоть чуточку отходило от установленных в обществе правил и норм. И следование им было неукоснительным. Принцип "Разрешено всё, что не запрещено" казался ей призывом к анархии. Если бы татуировки не были символом морального разложения - в её глазах, само-собой - то она бы уже набила на предплечье "Запрещено всё, кроме того, что не разрешено". Уверен, что в самом нижнем ящике её стола лежала толстая тетрадь в строгой черной обложке, где была расписана её жизнь по месяцам на двадцать лет вперед: красный диплом, статусная работа менеджером среднего звена, брак, три ребёнка - мальчик и две девочик, ипотека на трехкомнатную квартиру, машина-универсал и поездки к родителям каждый месяц - девять раз в год к её, три к его. А уж требованию к мужу будут строже, чем к при отборе в космическую программу.
- Здравствуйте, у вас тоже запрет на продолжение бега?
Четыре молчаливых кивка. При её появлении даже те, кто не был с ней знаком, поняли, что сейчас она примется всех строить и организовывать.
Решетникова, как и мы до неё, стала изучать барьер. Со стороны это смотрелась странно: физического препятствия перед нами не было, но поскольку мы его видели, то считали, что не можем пересечь, оставаясь стоять внутри круга. А может это часть испытания? Узнать, кто из студентов в состоянии игнорировать условности. Если так, то я точно с места не сдвинусь. Хоть Исаев и предупредил, что будет наказывать тех, кто станет сознательно занижать свои результаты, но я его словам не внял. Такого мастодонта лени, как я, ему не расколоть.
Так что в ближайший месяц я приложу колоссальные физические и умственные усилия, чтобы ничего не делать!
- За пределы кто-нибудь пробовал выйти? - спросила Решетникова, сама, отчего-то, не став так поступать.
- Я выходил, - ответил Ордин. - Но нам сказали вернутся.
- Кто сказал?
Парень подумал, а потом сделал шаг за барьер. В это же мгновение на очках замигала красная надпись:
Участник команды покинул зону проведения испытания. Примите меры к его возвращению.
Шаг назад и надпись тут же исчезла.
- Команды? Так занятия всё-таки не парные... Но, получается, мы и есть команда?
- Видимо, да, - подтвердил Ордин.
- Только вот непонятно хау мэни нас должно быть! - влезла Нейдгардт.
- Точно больше шести, - заключила Решетникова.
- Думаешь? - спросила Нейдгардт. Что самое неприятно: на полном серьёзе. Кажется, она у нас чуть-чуть недалекая. - А скольких ещё ждать?
- Сложный вопрос, - сказала Решетникова таким тоном, будто вознамерилась решить задачу квадратуры куба.
- Это... вопрос? - Куваева, что прежде не демонстрировала какой-то заинтересованности, оглядела Решетникову с ног до головы. - Нас в группе тридцать два... я посчитала... Бежим мы парами, значит число участников четное. Без остатка тридцать два делиться лишь на восемь и шестнадцать... Шестнадцать для команды - много, восемь - в самый раз. Значит ждем ещё одну пару... Тоже мне "вопрос"!
Она презрительно фыркнула и, задрав голову, продолжила меланхолично изучать покачивающие кроны деревьев.
- О... там кто-то бежит, лук! - Нейдгардт вытянула руку.
Как по команде все обернулись. Как и до этого, из-за барьера я мог разобрать лишь фигуры. Но что в одной из них показалось смутно знакомым. Только не это! Проскользнув через преграду, как через водопад, Яманкан и Перевалов подбежали к нашей разношерстной компании. Даже Нивина, что всё время, пока мы стояли, игралась с телефоном, выуженным из кармана на плече, проявила интерес.
- Паулина! И ты с нами?! - воскликнула Нейдгардт.
- Да чтобы я осталась в стороне? Да никогда в жизни! - рассмеялась Яманкан в ответ.
Интересно, я один понял, что она вообще не поняла, о чем говорила девушка, и ответ - бессмысленная чепуха, которую можно применять в таких случаях?
- Экселент!
- Ты как всегда весела.
- Ну мне в начале подпортили настроение, - последовал обидчивый взгляд в сторону Ордина, - но теперь всё хорошо.
Все сейчас смотрели на этих двоих. Кроме меня. Я скользил по лицам собравшихся. Равнодушие, любопытство, удивление, раздражение. За последнее стоило "благодарить" Решетникову. Она была единственной, у кого при появлении Яманкан появилось недовольство на лице.
Перевалов тем временем отошел от девушек.
- Привет, - поздоровался он со мной и Ординым.
Я ответил коротким кивком.
- В курсе, что происходит?
- Нет... Ну, то есть, да... Вроде как тут должна быть собрана команда для дальнейшего прохождения. Но деталей никаких. Пытаешься выйти за пределы ограждения - тебя просят вернуться. Всё. Вот и ждем, что будет дальше... Кстати, мы вас ждали.
- Именно нас? - Перевалов удивился.
- Нет. Мы подумали, что нужна команда из восьми участников, а нас было лишь шесть. Вот и ждали ещё одну пару.
Яманкан с Нейдгардт закончили обмен любезностями - я уже догадался, что они из одной группы - и вдвоем подошли к нам.
- Приятно вновь тебя видеть, - вежливо поздоровалась со мной девушка.
Я и забыл, что для всех в долине, студсовет - сплоченный оплот защитников эсперов. Никто и представить не мог, что двое там - марионетки, а остальные несут ворох психических патологий, узнай о которых студенты, они бы вышли на площадь требуя импичмента.
- Взаимно.
- Вас навигация тоже привела сюда? - обратилась она к остальным.
- Йес! - ответила за всех Нейдгардт. - Кстати, ты тоже видишь барьер?
- Да.
- Мы думаем, что здесь собирается команда для чего-то. Похоже никакого бега не будет!
Нейдгардт попыталась обратить на себя внимание, поделившись интересной информацией, но её ждало разочарование.
- Нет, бежать мы всё-равно будем. Но отнюдь не парами. Для нас подготовили что-то более своеобразное, чем маршрут из пункта А в пункт Б.
- Вау! Ты что-то послушала?
- Узнала сама.
- Сама? Хау?
- После того, как вы убежали вперед, я задала инструктору ещё пару наводящих вопросов. Он, как и прежде, на них прямо не ответил, но это было и не нужно. Я формулировала их так, чтобы узнать не то, что он скажет, а то, о чем умолчит.
Возможно я повторюсь, но Яманкан - понторезка. С другой стороны на ту, кто, желая казаться умнее, вставляет в речь английские слова, её поведение точно подействует. Да и остальные слушали её с интересом. Однако, не все восприняли её визит с радостью.
- Это всё досужие домыслы, - громко и четко сказала подошедшая Решетникова.
- Нам пока нечем заняться, так что можно и поболтать, - сказала Яманкан.
- Декан Исаев прямо сказал, что наши результаты будут оцениваться, так не вижу смысла показывать себя в дурном свете, тратя время на ерунду.
- А что ты предлагаешь? - спросила Яманкан, дотронувшись кончиками пальцев до дужки своих тактических очков. Как и у всех, на их переносице была маленькая камера.
- Следует подождать ещё десять минут, а затем, если преграда не исчезнет, вернуться к прохождению маршрута, ориентируясь на указатели.
- Согласен, Вера. Это хороший вариант, - сказал Перевалов, который не хотел разрастания склоки.
- Можно и так... Нет особой разницы, что делать, - сказала Яманкан.
- Тебя будто совсем не тревожит ситуация, - сказала Решетникова.
- Это урок физкультуры.
Яманкан думала, что её ответ будет понятен, но просчиталась. Первичное и вторичное Решетникова не могла различать. Чем-то она походила на Вельскую. За той лишь разницей, что они оказались по разные стороны баррикад. Если это университет, значит главная цель - учиться как можно лучше, чтобы показывать самые высокие результаты. Решетникова думала, что это в будущем ей много даст, хотя единственное, чего она достигнет, так это того, что у Яманкан будет талантливая подчиненная.
- И?
- И всё.
- Ты не хочешь пройти во второй этап?
На лице брюнетки, наконец, появилось понимание.
- Так ты хочешь на него попасть?! - спросила она и чуть улыбнулась.
- Буду рада, если меня сочтут достойной для этого.
- Пусть ты и не знаешь, в чем его цель?
- А ты?
Отстраненная улыбка и легкое пожатие плечами.
- Нет.
Яманкан с момента поступления хотела сбежать с кафедры. По началу казалось, что дело в её тяге к красивой жизни, но потом я понял, что комфортные условия для неё не на первом месте. Желание перевестись на базовую кафедру было продиктовано чем-то ещё. Чем-то, что она, благодаря влиятельным родственникам, знала, но не хотела делиться с окружающими.
Решетникова фыркнула и отвернулась. Всё даже хуже чем предполагал - она вправду её невзлюбила. Если вправду придется работать в команде, то это станет проблемой. Нет ничего хуже скрытого конфликт. При открытом ты можешь либо перейти на чью-либо сторону, либо измываться над обеими. Но сейчас все будут чувствовать лишь неловкость от распространяющейся враждебности. Те, кто говорит, что худой мир лучше доброй войны, никогда на себе не испытывал изматывающего давления худого мира.
- Кстати, нас уже восемь, а что-то ничего и не происходит. Может кто-то ещё подойдет? - спросила Нейдгардт.
- Надеюсь. А то что то ждать совсем надоело, - поддержал её Ордин.
Я понял, что дальше ничего полезного не услышу и тихо отошёл. Но одному мне остаться не дали. Тихо, почти невесомо ступая по лесному пологу, ко мне подкралась Яманкан.
- Что с ней не так?
Последовал легкий кивок в сторону Решетниковой.
- Догадайся сама.
- Сэкономь мне время.
Сегодня она уже проверяла мою хватку, так что не будет ничего зазорного, если я проверю её.
- Она очень ответственный староста на кафедре, где старосты не нужны...
- А можно ещё сильнее сэкономить?
- Ты в кошелёк из крокодиловой кожи пытаешься засунуть бонусную карту "Магнита"...
- Не думала, что можешь налажать с саркастичной метафорой... но ты смог удивить!
Я сконфуженно отвел взгляд.
- Когда мало времени, не трудно промахнуться...
- Не кори себя. Такое с каждым случается, поэтому я готова забыть об этом.
- Взамен на экономию?
- Да.
- Четвертый по популярности у женщин повод для брака.
- Это уже проще... А он, - кивок уже в сторону Перевалов, - знает о её планах?
- Ты, кажется, забыла, что я за человек, - я намекнул ей на то, что у меня совсем нет друзей, так что ни сплетни, ни раскрытия души мне недоступны.
Развернувшись на пятках, она пошла обратно к напарнику. Однако теперь её походка чуть изменилась. Стала чуточку изящнее и женственнее, насколько это вообще позволяла экипировка. Захотелось крикнуть ей в спину "Чтобы ты не задумала - не стоит", но я успел себя одернуть. Меня это не касается, так какой смысл влезать?
Очки заработали у всех разом. На стекле появилась надпись "Ожидание", а следом таймер, отсчитывающий пять минут. Но на этом всё не закончилось - теперь возле пункта "Баланс" висело число: пятьдесят тысяч. В моей жизни только одна вещь сходилась с нею - стипендия. Инструктор сказал, что мы легко сможем понять, насколько успешно мы проходим маршрут. Но он умолчал, мы станем ориентироваться на штрафы.
Как контролировать студентов, которые поступили без экзаменов и которых нельзя отчислить? Жесткий режим и наказания не вариант. Озлобленные за четыре года подростки выйдут в свет опасными взрослыми, которые станут пополнять ряды ФОЭ. Остается второй путь: симулировать в отдельно взятом месте жизнь взрослых, только с лекциями вместо работы и стипендией вместо зарплаты. Хорошо учишься - хорошо получаешь.
Это же и позволяло контролировать и поведение студентов: за нарушения режима или хулиганство следовало наказание. Провинившиеся оставались без гроша в кармане и переходили на бесплатную овощные комплекты из минимаркетов. А про них говорили, что их даже вегетарианцы едят с отвращением.
Так что понятно, как нас заставят стараться на физкультуре.
- Эм... А у всех пятьдесят тысяч на экранах? - спросил Ордин.
- Йес!
- Да. У меня та же сумма, - подтвердил Перевалов.
- У меня как и у тебя, Илья, - улыбнулась Решетникова Перевалову.
Яманкан в излюбленной манере на мгновение закатила глаза и вообще не стала ничего говорить.
- У меня сорок пять... - неожиданно сказала очнувшаяся Куваева.
- Странно... Может ошибка? - удивилась Решетникова.
Куваева уставилась вперед, будто стараясь что-то вспомнить. Несколько раз рассеянно пригладила волосы, а потом подцепила край повязки. На секунду что-то внутри меня сжалось в ожидании лицезрения ужасной раны, но под маской оказался совершенно целый и здоровый глаз. Принявшись теперь его тыльной стороной ладони, она заговорила:
- Нет... На прошлой неделе у меня возник один вопрос, ответ на который я не смогла найти в сети. Он меня так заинтересовал, что я решила найти ответ самостоятельно... В общем, в сентябре я получу сорок пять.
- Тогда всё сходится, - сказала Яманкан. - Если не будем выполнять норматив, то с нас начнут снимать деньги.
- Только нам ясно сказали, что норматива нет, - вмешалась Решетникова.
- А если я скажу, что ещё нет справедливости, вечной любви, пенсионных накоплений и Мисаки Мэй, то это станет правдой?
- Это ты так пошутила? - холодно спросила Решетникова.
- Вау-вау... батл "Лина версус Вера"! - от восторга Нейдгардт даже захлопала в ладоши.
- Не вышло? - губы Яманкан тронула улыбка.
- Нисколько.
- Ох... А я так хотела блеснуть чувством юмора... - Ямакан грустно вздохнула, наигранно поджала губки и бессильно свесила руки. Несколько мгновений она стояла в позе уныния, а потом резко выпрямилась, будто пружина. - Но может мне удастся блеснуть памятью?
- Тоже не стоит... - бросила Решетникова тоном старца, с высоты прожитых лет видевшим наперед её провал.
- Жаль... А ведь я точно помнила, что инструктор сказал, что нет норматива по времени... О других он не обмолвился. Опять я опростоволосилась!
- Я помню те же слова. Речь шла про время, но он не сказал, что других нет, - сказал Перевалов.
- Правда?! Спасибо. Хоть кто-то меня поддерживает! - зарделась Яманкан.
У Решетниковой заходили желваки. Она терпеть не могла подобную дешёвую театральщину. А ещё и остальные смотря на их пикировку не переставали улыбаться. Ещё один укол её самолюбию. Она так гордилась своей серьезностью и взрослостью, что видеть, как Яманкан становиться популярной лишь из-за низкопробных шуточек было обидно.
- Кстати, всего минута осталась... - чуть тревожно сказал Ордин, которого больше волновала информация на очках, чем потуги Решетниковой стать главной.
Таймер отсчитал последние секунды, и перед глазами вновь появилась знакомая стрелка, а вслед за этим исчез и барьер. Нолик на конце счета замигал и сменился на девятку. Вот чёрт! Все разом рванули вперёд. Смысл урока уже ни у кого не вызвал вопросов: нужно было бежать, чтобы не тратить деньги. Дорожка в лесу была узкой, так что все невольно выстроились в колонну. Само-собой со мной, как замыкающим. Остановка меня порядком расслабила, так что возобновление бега меня расстроило. Я вообще бегал с неохотой: как и любой лентяй, я ненавидел физкультуру.
Однако теперь у меня появилось время подумать спокойно. Как и подборе пар, о рандомном выборе участников команды тут и речи не шло. Три лидера: Яманкан - официальный лидер, Перевалов - неофициальный и Решетникова - что-то посередине. Потом идет прокладка из Ордина, Куваевой и Нейдгардт. Типичные середнячки. А в конце я и Нивина - те, кто по тем или иным причинам плохо вписываются в коллектив.
Что не говори - быть взрослым здорово! Можно сводить разномастных подростков вместе и хрустеть попкорном, глядя что получиться.
- Да что не так-то?! - раздосадованный вопль Нейдгардт разлетелся по лесу. - Итс крейзи! Не на полном же серьёзе у нас деньги снимут за то, что бежим ту бэд!
Я бросил взгляд на дашборд, про который на время забыл: деньги по-прежнему убывали. Я уже потерял три тысячи. К тому же счетчик стал крутиться быстрее, чем при старте. Чем дольше мы делаем что-то не так, тем быстрее нас наказывают. Но в чём мы ошиблись?
- А что не так? За всё у нас деньги снимают. За прогулы например, - сказал Ордин.
- Но мы же не прогуливаем!
- Прогул, это когда ты не в здании... Мы не в здании - значим мы прогуливаем!
- Это что за логика такая?!
- Очевидная!
- Ни разу не очевидная! Вот в Университете учатся, Университет - это город. Значит, если ты в городе, но не учишься - значит прогуливаешь?
- Но мы в лесу, а он не часть города.
- А есть сильная разница?
- Город на равнине, а лес... э... на наклонной поверхности!
- Но учебный корпус тоже на горе, и земля то под ним ровная! Так что ты не учишься находясь на ровной поверхности - ты прогуливаешь и тебя штрафуют, а если не учишься на наклонной, то нет! Это же элементари!
- Кхм... А и верно!
У меня стало возникать подозрение, что причина таяния денег лежит на поверхности: если у бегущих впереди есть силы чесать языками, то значит они бегут недостаточно усердно. Схожая мысль посетила и Яманкан. Перекинувшись парой фраз с Переваловым, она чуть сбавила скорость, чтобы бежать с нами вровень.
- Следует ускориться. От нас хотят, чтобы мы выложились по полной. Это и следует сделать.
- Но я уже на пределе-е-е... - заныла Нейдгардт, чья выносливость была почти нулевой.
- Ты можешь остаться, - посоветовал Ордин.
- Нет, - вмешался Перевалов. - Сами подумайте: зачем нас собирать в команду? Бегать мы и в одиночку можем... Значит, впереди нас ждёт что-то, что потребует совместной работы. Так что никого оставлять нельзя.
Как ни удивительно, но воодушевить всех ему удалось. Новых сил ни у кого не появилось, но все побежали чуточку быстрее. Но деньги продолжали утекать. Лично я потратил уже полторы тысячи. Яманкан стала вырываться вперед, и все, словно следуя инстинкту рванули следом за ведущим.
- Ещё... немного... и я... пойду... пешком... - тяжело сипя, выдала Нейдгардт.
- Тогда вообще без денег останешься, - сказала Решетникова.
- Нас всех... это ждёт... Смысл бежать?
- А ты представь, что тратишь не деньги, а калории. Тебе поможет, - вмешался Ордин, который был мастером удачных формулировок.
- Эй! Вот даз ит мин?
Четверка на конце суммы привычно мигнула. Но вместо того, чтобы стать тройкой я увидел пятёрку. Ещё несколько секунд и она уже сменилась на семёрку. ПО нашей растянувшейся змейке прошел слитный вздох облегчения. Нейдгардт радостно затараторила, но я уже её не слушал.
Хоть теперь деньги возвращались, бежать по-прежнему было трудно. Долго поддерживать взятый темп невозможно без подготовки. Я держался, но только из-за страха. На меня так часто после занятий накатывала лень, что было лень даже закупаться полуфабрикатами. Тогда я шёл в одно из заведений города и наедался там до отвала, чтобы протянуть до ночи. Но лишись я сегодня денег, об этом придется забыть. Хуже того, возможно мне придется перейти на самостоятельную готовку! А этого нельзя допустить: моей стряпней даже бродячие собаки брезговали.
Не соберусь сейчас с силами, и сентябрь станет моим личным гастрономическим адом!
Стрелка неожиданно указала в сторону. Все на секунду замерли в нерешительности, поскольку не хотели сходить с дорожки, но выхода не было. Из-за веток, кочек и травы бежать сразу стало труднее. Первое время я думал, что маршрут проложен наобум, но потом стрелка провела нас аккурат по узкой тропинке между зарослями папоротника. Значит путь строили вручную, а не по картам.
Счетчик стал выходить в плюс ещё быстрее. Видимо норматив на этом участке был мягче. Все стали сбавлять скорость, но медленнее начислять деньги не стали. Видимо, нам, наконец, дали передохнуть.
- Не растет... - заметила Нейдгардт.
Баланс остановился на сорока девяти тысячах.
- Но и не падает, - ответила Решетникова. - Видимо, тысячи мы лишились, потому что слишком поздно нашли решение... Впредь следует быть быстрее.
- А если в следующий мы не найдём решение? - спросил Ордин.
- А будет... следующий раз? - Нейдгардт вмиг струхнула.
- Мы миновали полтора километра из пяти. Непременно будет! - сказала молчавшая до этого Куваева.
- Почему ты это сказала с радостью?!
- Люблю загадки.
- Но эта из жестоких!
- Сказки братьев Гримм тоже. Но их детям читают.
- Но не в оригинале!
- Кому как...
Я чуть сбавил скорость. Когда странноватая девушка со снайперской винтовкой за спиной говорит, что в детстве ей читали оригиналы сказок братьев Гримм - осторожность не повредит.
- Блин! Ну вот из эгейн?! - словесная каша спугнула с ветки пару пичужек.
Мы опять теряли деньги. И в этот раз уже быстрее. Нас решили держали в напряжении, не давая расслабиться. Постоянный цейтнот с меняющимися правилами - жестоко, но эффективно.
Ровная местность сменилась слабым уклоном, а затем перед нами вырос уходящий вверх склон. Стрелка, что прежде держалась параллельно земле, приподняла кончик. Я понял, что наступил второй этап.
Уже через пару минут все стали сдавать. Подъём под углом в двадцать градусов - вещь изматывающая. Лодыжки болели, экипировка тянула вниз, а ко всему, счётчик перед глазами принялся предательски списывать деньги. Но ничего поделать было нельзя.
Склон закончился метров через сто, но к тому времени все были уже едва живые. В просвете между деревьями неожиданно замаячила сетка-рабица, а потом стало различимо и здание за ней. Низкая бетонная коробка с амбразурами вместо окон, была утыкана устремленными вверх параболическими антеннами. Стрелка изменила направление, и непонятное здание скрылось из виду.
Счетчик вновь стал выходить в плюс... Но триста рублей всё равно было потеряно. Нейдгардт принялась радоваться, но её никто не поддержал. Да, полторы тысячи от пятидесяти - мало. Вот только мы не прошли и половины маршрута - раз, это лишь первое занятии из двадцати - два, мы не знаем, что ждёт впереди - три. Через неделю мы можем уже сидеть на мели.
Земля пошла под уклон. Значит, теперь нас уже ждёт спуск. Какой комплексный подход к физкультуре - ничего не забыли! Но, спасибо гравитации, вниз идти всегда легче, чем вверх. Скажу, по своему опыту социализации.
Лес становился гуще и неухоженнее: сплошные буреломы из валежника. Тут и не думали за ним следить. Быть бежать было в принципе невозможно. Нет места разогнаться, а случайная ошибка могла обернуться вывихом или растяжением. Но нас упорно направляли именно вглубь этой чащи.
Стрелка исчезла внезапно, а следом оживился баланс. При спуске все расслабились и зря. Рискуя покалечится все рванули вперёд.
- Бежим прямо! - прежде, чем последовали однотипные вопросы, крикнул Перевалов.
- Что-то не получается, - сказала Решетникова.
- Мы бежим почти на пределе... - сказал Перевалов. - Быстрее никак.
Был какой-то подвох, что мы в упор не могли разглядеть. И почему пропала стрелка? Это подсказка?
- Стойте! - скомандовала Яманкан.
Все затормозили и, тяжело дыша, окружили девушку.
- У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
- С хорошей... - выбрал за всех Перевалов.
- Я поняла смысл этапа, так что сейчас быстро исправим ситуацию.
- А можно говорить быстрее? Все мы по-прежнему теряем деньги? - Решетникова попыталась прикрыть раздражение общими интересами, но вышло не очень.
- Ты права, - как ни в чём не бывало согласилась Яманкан, но я был уверен, что зарубку в памяти она сделала. - Цель тренировки не пройти дистанцию быстро, а научится оперативно находить решение. В начале у нас был бег, затем простая ходьба, затем подъем и спуск. Ничего не напоминает?
- Типичный набор способов перемещения группы по пересеченной местности, - сказал Куваева, видимо решив, что вопросы по её части.
- Верно. Сложим это вместе с тем, что у нас пропала стрелка на очках и напрашивается очевидный вывод: сейчас нужно самостоятельно найти маршрут!
- Как?
- Легко: нужно рассредоточиться по лесу - кто начнет выходить в плюс, тот и нашел нужный путь.
- И всё?
- Да. Простое ориентирование на местности.
На последних словах, она лишь на мгновение бросила взгляд на меня.
Что это было? Случайность? С самого начала я занял инертную позицию. Происходящее меня не интересовало и не трогало. Главное было не уйти в минус и всё. Но теперь я задумался. Она посмотрела на меня, будто ожидая реакции. Боялась, что скажу что-то не то? Почему? Опасаться можно только плохого, значит я могу сказать что-то, что идет вразрез с её словами и может нарушить баланс в группе.
Но я ничего не знал. Но возможна она думала иначе. Что такого плохого я мог знать о сегодняшнем занятии, чего она боялась сказать при всех?
Бег. Ходьба. Подъем. Спуск. Ориентирование.
Казалось, что нас учили бегать. Но что если перевернуть всё с ног на голову: нас учат бегать, или... убегать? Тогда впереди нас ждет кульминация.
Я покосился на Нивину, что продолжала меня игнорировать с мастерством жены после двадцати лет неудачного брака. Рискнуть подружиться, чтобы завести хоть одного союзника? Ну уж нет!
- А плохая новость? - спросила Нейдгарт.
- Часть денег мы уже не вернём - долго думали. А чтобы не лишиться остальных денег, сейчас нужно действовать так...
Всего нас ждало три этапа.
Преодолеть первый было проще всего: держась на расстоянии друг от друга, мы широкой цепью шли через буреломы в направлении, что показывала стрелка, прежде чем исчезнуть. Если бы кто-то стал возвращать деньги, он должен был об этом крикнуть. Нужный путь нашёл Ордин. Все вместе мы рванули к нему, а потом, идя плотнее, продолжили искать путь. Всё это напоминало игру "горячо-холодно". О том, чтобы идти быстро речи не шло: от нас ожидали смекалки.
Здесь мы потеряли целую тысячу. Мы слишком долго бежали вперёд, надеясь на чудо, а не анализировали ситуацию.
Стрелка вернулась на место, когда чаща закончилась. Лес поредел. Через кроны стали пробиваться лучи, света, что узорчатыми зайчиками замелькали по траве и нашей белой экипировке. Все повеселели, чем организаторы и воспользовались.
Второй этап тоже требовал от нас идти цепью. Но тут учитывалось не скорость или сообразительность, а скорость реакции. В определённые моменты мы должны были резко останавливаться, а угадать этот момент можно было по тому как резко списывают деньги. Но резко списывали их лишь у одного участника, поэтому он должен был быстро подать сигнал остальным, кто ни о чем не догадывался. Сложность крылась в том, что предупредить он должен был молча! Как оказалось, в наших очках были не только камеры, но и микрофоны. В первый раз, когда Нейдгардт громко крикнула, что её штрафуют быстрее обычного, у всех одновременно баланс мигнул красным и мгновенно списал тысячу рублей.
Шёпотом мы договорились предупреждать друг друга поднятой вверх рукой. Только вот шли мы по лесу и на расстоянии друг от друга. Приходилось постоянно вертеть головой, следя за соседями. Если поднималась рука в центре - все узнавали быстро, если с краю - по цепочки сигнал доходил с опозданием и все опять теряли деньги.
Здесь мы потеряли тысячу триста рублей.
Даже удивительно, насколько прост был третий этап: переход по железобетонным балкам, перекинутых как мостки через неглубокие расщелины. Таких переходов было пять, и от нас требовалась лишь преодолевать их как можно быстрее. Вроде просто, но это был единственный этап с угрозой здоровью. Хоть способностями пользоваться запретили, каждый раз я молча активировал хрономантию. Стоило нечаянно навернуться, и я взлетел бы обратно целый и невредимый.
Может зря я жаловался Кретовой? Всё-таки способность, в каком-то роде, делала меня бессмертным. Почти... Отмотка не запускалась автоматом, так что сверни я шею, и на один кладенец в стране станет больше.
Здесь мы не потеряли ни копейки.
Если верить очкам, мы уже пробежали пять километров, но маршрут и не думал заканчиваться. Даже на спокойные последние этапы, ноги у всех были свинцовые из-за нагрузок в начале.
Этап с мостками проходил на лысом склоне, откуда можно было разглядеть кубик учебного корпуса, и, казавшийся совсем крошечным, сам студгородок. Поэтому мы понимали, что уже сделали широкий крюк и теперь возвращались обратно. Скорее всего, нам уже было недалеко до финиша. Все оживились. даже я, хоть мне не давала покоя мысль, что впереди ждет что-то плохое.
Проблемы начались, когда мы вновь попали в лес. До этого мы стабильно бежали под уклон, и только здесь пошел ровный участок, перед последним спуском. Привычно стали списываться деньги, хоть и медленнее обычного, но все комбинации Яманкан в этот раз не срабатывали, а найти ответ не удавалось - в этот раз подсказок не было никаких. Стоишь - стипендия уменьшается, бежишь - тоже. Да и стрелка была на месте.
- Ничего не выходит! - воскликнула Нейдгардт, которая стала нашим голосовым ассистентом для дашборда. - Паулина, ну ты же умна! Придумай что-то.
Никогда не понимал тех, кто так говорит. Это как прилюдно признаться, что ты тупой. При это скажи это вслух, и получишь невежливый ответ. Парадокс!
Яманкан, до этого молча бежавшая вровень со всеми, резко остановилась, вспахав землю ребром кроссовок.
- У меня есть предположение, но оно требует проверки.
- Ты что-то поняла? - спросил Перевалов.
- Да... Но не хочу делиться деталями. Нужно, чтобы вы продолжили бежать без меня. Только темп высокий не берите, чтобы я могла вас нагнать.
- Уверена?
- Да. И не тяните!
Все не сговариваясь побежали вперед. Фигура девушки скрылась за деревьями, и неожиданно счётчик стал крутиться в обратную сторону.
- Ура! - воскликнула Нейдгардт. - Только что мы сделали? Так... стоп... Ааа! Опять убывает?!
Радость была недолгой. Понимая в чём смысл этапа, я обернулся и увидел Яманкан, несущуюся через лес с резвостью профессионального спринтера. Подбежав, она спросила Перевалова:
- Что с деньгами?
- Ненадолго стали прибывать. Что ты сделала?
- Я? - последовала улыбка. - Ни-че-го...
- Как так?
- Я просто стояла на месте, а потом отправилась за вами.
- А в чём смысл? - спросил Ордин.
- Всё достаточно просто: на этом этапе от нас требуется лишь одно - бросить одного из команды.
- Б-бросить? - Нейдгардт не поверила ушам.
Яманкан кивнула.
- Условия требуют, чтобы один из нас стоял на месте, пока остальные бегут вперед.
- Так почему ты не осталась? - вежливо поинтересовалась Решетникова.
- Этап может быть не последним, и вы должны знать, с чем столкнетесь в дальнейшем.
Повисла тишина. Каждый из нас пришёл к одному выводу, но боялся его озвучить.
- Я в предвкушении... - слова Куваевой стали неожиданностью.
- Чего? - спросила Нейдгарт.
- Ответа.
- Э... Ответа на... что?
- Кто останется, - единственный глаз Куваевой блестел азартом.
- А разве... - Нейдгардт запнулась. Кажется, она последней поняла то, что не было сказано. - Паулина, а деньги тебе... эм... вернули?
Люди предпочитают думать, что чтобы не происходило - их это не коснется. Ровно до того, как такой момент не наступит. Принцип "кто-кто, а уж точно не я" стремительно сменяется на "это точно буду я". На тебя накатывает страх, во рту становиться сухо, сердцебиение учащается, а главное - ты остаешься один. Мне, как одиночке, к такому не привыкать, а вот остальные осознают, что теперь сами за себя.
- Чем дальше от тебя будут отдаляться участники команды, тем больше будет терять оставшийся, - ответила Яманкан.
- Так вот в чём настоящий смысл? - сказал Перевалов. - Слаженность пар, групповая работа... Им просто нужно было стравить нас друг с другом. Не перестаю восхищаться этим местом: за тысячи километров от дома, но всё такое знакомое...
О чём он, вообще? Есть в Университете хоть кто-то без проблемного прошлого? Горечь, с которой была не наигранно.
- Но как решить, кто... эм... останется? - Нейдгардт как-то быстро стала переходить на родной язык.
- Никак. Остаюсь я, - ответил ей Перевалов.
- Илья! - воскликнула Решетникова. - Вот не надо геройства!
- Не в геройстве дело. Я не хочу, чтобы цель состязания была достигнута... Я не допущу развязки, которой ждут.
Его популярность оправдана. Может ты даже станешь тем, в ком мой гнилой взгляд не различит пятнышек. Пусть шанс на это мал. В каждом они есть - поэтому я никогда не смотрю в зеркало.
- Давай не торопиться! У нас ещё есть время подумать, - не сдавалась Решетникова.
Я только сейчас заметил, что пока мы стоим, деньги уходили значительно медленнее. Всё было организовано так, чтобы у нас было время всё обсудить, но недостаточно, чтобы не впасть в панику.
- Не вижу альтернатив. И не нужно отговаривать.
- Нужно... У нас трое парней: будет лучше если вы, как мужчины, решите это между собой.
- Э... Ну если Илья согласен, то зачем что-то решать? - спросил Ордин.
Нейдгард скривилась от омерзения, пусть до этого порядком струхнула от мысли, что может остаться. Но это естественно. Как только опасность отступает, люди клеймят позором других, чтобы никто не вспомнил, что они вели себя так же.
Решетникова фыркнула и неожиданно повернулась ко мне.
Вот это ты зря.
- Может ты поведешь себя подобающе?
- Я не останусь.
В студгородке не важно, сколько у тебя денег за его пределами. Ввозить их запрещалось, а закинуть на телефон было невозможно. Хоть наша стипендия измерялась рублями, но это были ненастоящие деньги. Что-то вроде игровой валюты, созвучной с государственной.
Когда мы расплачиваемся в магазинах или кафе, владельцы получают только информацию о сумме покупки, а лишь затем, после конвертации по специальному курсу, им переводят деньги. Например, буханка хлеба стоит в магазине двадцать пять наших рублей, но Университет отдаёт за неё пятьдесят настоящих. Я особо не вникал в смысл этой системы, но знал одно: даже богачки, вроде Яманкан и Крашенинниковой, жили лишь на свои.
Так почему Яманкан спокойна, будто уверена, что это пустяк? Прежде, она с удовольствием рассказывала о деталях этапа, то теперь хранила молчание, чего-то обдумывая.
- Даже если мы за тебя проголосуем?
Странно, что о голосовании вспомнили только сейчас. Неужели начинаем продумывать варианты?
- Да.
- Не думаешь, что это не по-мужски?
Губы Яманкан тронула улыбка. Она понимала, что это не подействует. Мне же было совсем не смешно: прессинга я не выносил. Требовалось ответить так, чтобы от меня отстали, но не питали потом обиды, а это было непросто.
Я уже было открыл рот, чтобы сказать фразу, которая сразу бы перевернула всё с ног на голову, когда вновь поймал взгляд Яманкан. Так очень тихо, почти незаметно, покачала головой.
- Да, - ответил я после долгой паузы, решив довериться ей. Может это и глупо, но мой путь мог бы быть ещё хуже. - Но я не хочу оставаться.
- И не нужно, - сказал Перевалов. - Вера, я уже решил, что остаюсь.
- Илья, вообще-то ты побежишь вместе со всеми.
После долгого молчания, дав всем как следует повариться, в дело наконец вступила Яманкан.
- Паулина?
- Остаюсь я...
- Но я уже решил.
- И это правда поступок мужчины, - она чуть отвела взгляд и прикусила губу. - Но есть обстоятельство, которое не позволяет тебе жертвовать собой - моё присутствие. В своей предвыборной кампании я говорила, что не стану перекладывать проблемы на других и стану помогать эсперам. Будет странно, если я в текущей ситуации я... кхм... прикрась тобой. Да, твой поступок идет от всего сердца, но его мотивы - благородство, а мои - обязанность. Так что тут у меня преимущество.
- Паулина, тебя не станут винить, если откажешься.
- Но я себя - буду.
- Почему?
- Никогда не иду против своих принципов. Ты ничего не потеряешь, если побежишь со всеми, а я стану мучиться виной. Согласись, что у меня преимущество?
- А твой принцип - помогать в ущерб себе?
- Мой принцип: если тебя избрали, то будь готов нести ответственность.
Есть! Вот оно! Я понял, куда она вела. Вот только времени всё меньше.
- Ты можешь потерять не меньше пятнадцати тысяч.
- Люблю транжирить деньги.
- Илья, если она хочет остаться, то это её право, - вмешалась Решетникова.
- Скорее обязанность. Ты то уж должна это понимать, как староста.
Яманкан закинула крючок.
- Я... я понимаю, - смутилась Решетникова, не ожидая такого поворота. - Но ты выше меня по статусу, так что я не стану тебе мешать.
- Половина из нас из твоей группы... Мы сейчас в равных условиях.
- Я ответственна за троих... а ты за семерых.
Я бросил взгляд на дашборд. А денег-то всё меньше - успеет она сыграть спектакль до конца? Ну меня то это точно тревожить не должно: в крайнем случае побегу один.
Или нет?
Я хочу победить Яманкан. И пусть удачная возможность для этого ещё не представилось, это не значит, что я отступил. У меня впереди четыре года - можно и потерпеть. Но почву можно подготовить прямо сейчас. Даже если есть мизерный шанс, что мой следующий поступок усыпит бдительность Яманкан - стоит попробовать.
Я медленно зашел за спину Решетниковой.
- Решайте уже кто останется... Только на меня не рассчитывайте, - хоть я и обращался ко всем, но говорила так, чтобы расслышала лишь она.
- Да мы это уже поняли, - брезгливо бросила Решетникова через плечо.
- Ну да... Я такой, какой есть... - сказал я, а потом добавил. - Мне чуждо позёрство.
- Это не позёрство! Кто-то останется без денег.
- Зато произведет впечатление... А ничто так не влюбляет, как сильный характер и благородные поведение.
От Яманкан не укрылось, то что я перекинулся парой слов со старостой, но она не отреагировала. Я отошел подальше и, просунув руки в рукава кирасы, стал ждать развязки. Вот только она не наступала - Решетникова молчала.
Ну же! Давай!
Стань тем камнем, который подтолкнули. Ты должна была понять намек. Тебе остается лишь вступить в дело. Одно слова и все получат, что хотят: команда - добровольца, я - шанс на победу, ты - внимание, Яманкан - деньги и чистую репутацию.
Я не зашел ли я слишком далеко? Да, у меня была причина так поступить, но была ли она правильной? Неужели я так долго был с Яманкан, что её яд стал отправлять мне душу? Она манипулирует людьми из эгоизма, а я считаю это низостью. Тем не менее я поступил так же. Причем, уже во второй раз. Что сейчас, что две недели назад, на сцене Концертного Зала, у меня была причина... или я её сам для себя нашёл?
Чёрт! Сколько ещё ждать развязки?!
- Ладно, я сдаюсь! - вздохнул Перевалов. - Ты можешь остаться...
- Я... против!
Решетникова приблизилась к ним и повторила.
- Я против. Я тоже готова остаться.
Интересно, а когда Яманкан такое вытворяет каждый день, она чувствует себя столь же паршиво, как я сейчас?
- Э... вот ис дуинг? - Нейдгардт опешила, а заодно вновь вернулась к своей дурацкой манере речи.
- Становиться всё интереснее... - Куваева оживилась.
- Но почему? - спросил Перевалов. - Паулина же не против.
- Она права. Нести ответственность - и моя обязанность. Я ведь староста нашей группы.
- Согласна с тобой, - сказала Яманкан и повернулась к Перевалову. - Извини, Илья, но это касается лишь нас. Президент и староста должны помогать другим, а не рядовые студенты.
- Ты правду необычная, - повторил Перевалов.
- Тебе кажется... Наверное, у тебя мало опыта общения с девушками?
- Не сказал бы.
- Тогда тебя прежде окружали не те девушки.
- Вы ведь не забыли, что пока мы тратим время, то тратим и деньги? - вмешалась Решетникова.
- Ах, да. Мы вправду отвлеклись... - согласилась Яманкан, поняв, что ещё пара минут лёгкого флирта, и Решетникова заткнула бы ей рот не словами, а шишками.
Перевалов тоже кивнул, и отошёл чуть назад, будто давая им место решить всё самим.
- Вера, я понимаю, что, если попрошу тебя уступить, ты не согласишься. Поэтому, давай решим всё игрой в камень-ножницы-бумага?
Решетникова на миг задумалась, обдумывая предложение. С одной стороны, она может и проиграть, с другой - откажись, и на неё станут косится. Упрямых и неуступчивых не жалуют.
- Согласна.
А она, вообще, понимает, что готова сражаться за роль аутсайдера? Или эмоции настолько затмили ей разум?
Яманкан довольно улыбнулась и начала перечислять правила:
- Играем тремя стандартными фигурами: камнем, бумагой и ножницами. Количество розыгрышей не ограничено. Выигрывает тот, кто первым наберёт две победы. При розыгрыше на руки не смотреть. Устраивает?
- Да.
- Лариса, побудешь рефери? - спросила Яманкан.
- Йес! - Нейдгардт с азартом подлетела к ним. Как и остальным, она так увлеклась происходящим, что напрочь забыла про утекающие деньги.
Девушки сблизились и одновременно подняли руки.
- Камень-ножницы-бумага, раз-два-три! - сказала Нейдгардт.
Яманкан выкинула бумагу. Решетникова - камень.
- Камень-ножницы-бумага, раз-два-три!
Яманкан выкинула камень. Решетникова - бумагу.
Один-один. Теперь всё решит следующий ход. Если, конечно, не будет ничьи.
- Камень-ножницы-бумага, раз-два-три! - в третий раз повторила Нейдгардт.
Яманкан выкинула камень. Решетникова - бумагу.
- Я победила! - Решетникова лучилась счастьем.
Пиши я мемуары, то слово "победа" поставил бы в кавычки.
- Принимаю поражение, - Яманкан тяжело вздохнула.
- Тогда решено: я остаюсь, а вы бегите вперёд.
- Вера... эм... удачи, - сказала Нейдгардт.
- Спасибо!
- Ты ведь понимаешь, что скорее всего не сможешь вернуть деньги? - спросил Перевалов. На его лице по-прежнему читалась решимость плюнуть на её выбор, а самому занять место аутсайдера.
- Перестань! Я приняла решение. Я должна так сделать, ибо э мой долг.
Единственная, кто хранил молчание - Яманкан. Любительница потрепаться, она вела себя на редкость тихо. Не желая привлекать внимание, она отошла, ожидая пока все попрощаются.
- Возможно, что, когда мы добежим до финиша, тебе вернут все потраченные деньги? - предположил Ордин. - Как поощрение...
Сцена затягивалась. Каждый боялся побежать первым, чтобы не прослыть черствым. Требовалось соблюсти ритуал выражения благодарности, а ритуалы - вещь долгая. Но чем дольше мы стоим - тем больше тратим... Да и Решетникова может начать догадываться, что сейчас произошло на самом деле!
Кажется, опять мой выход.
- Чудесно... Теперь мы можем бежать? - сказал я капризным тоном.
Совру, если скажу, что злых пар глаз было семь. Куваева осталась равнодушна, а Яманкан лишь изобразила неприязнь. Она поняла, чего я добивался и отреагировала лишь так, как этого требует ситуация. Остальные же смотрели на меня, как на отброса.
- Обязательно вести себя как мусор? - сказала Нивина, которая впервые за весь маршрут обратилась ко мне. Видимо, даже её проняло.
- Но Вера же согласилась остатся... Нас больше ничего не держит, и мы должны бежать.
- Извините за... это, - сказала Яманкан, поджав губы. - В глубине души он хороший человек.
- Прям очень глубоко... - насупилась Нейдгардт.
- Он из тех, кто так прячет боль... - Яманкан, как бы между делом, коснулась бедра.
- Оу... Дело в... этом?! - пробормотала Нейдгардт.
- Да.
Чудесно! Теперь меня ещё и жалеют. Причем, беспричинно. Я подчинённый Яманкан, а значит моя репутацию влияет и на её. Так что ей пришлось сгладить углы. Но благодарить её не стану, ведь она сейчас немало выиграла, выставив себя в глазах окружающих сердобольным человеком, что жалеет даже подобных мне. Показушное самаритянство во всей красе.
Я не стал ждать продолжения и просто рванул вперед.
- Думаю, что нам вправду пора, - сказал Перевалов и вновь махнул на прощание Решетниковой.
- Да бегите уже, наконец! - воскликнула она, и добавила. - Кстати, надеюсь, в будущем я могу рассчитывать на ответную услугу?
- Конечно! - сказал парень и улыбнулся.
Женщин хлебом не корми, дай шанс заставить мужчин чувствовать себя виноватыми. Интересно, как Решетникова распорядится открывшейся возможностью? Попросит угостить её в кафе? Нет. Слишком прямо. Скорее всего, попросит помочь с работой... после занятий... когда в корпусе точно никого не будет. А потом ещё грустно скажет, чуть рассеянно поправляя прядь волос:
"- Спасибо, что помогаешь... Илья, ты единственный, на кого я могу положиться".
Наверное, так она сейчас думает.
Но вскоре её станут посещать иные мысли.
Все нехотя развернулись и побежали вперед. До конца пути оставалось всего ничего. Счетчик некоторое время уходил в минус, а потом, с каждым шагом, всё быстрее стал возвращать деньги. От радости все ускорились, желая компенсировать всё до копейки.
Если прежде нас вёл Перевалов, то теперь темп и направление задавала Яманкан. Несясь сломя голову, она хотела как можно быстрее достичь финиша. Я тоже не отставал, лишь изредка поглядываю на Нивину, что старалась держаться от меня на расстоянии. Мы с ней и так плохо начала, а уж моё поведение пару минут назад окончательно отбило у неё стремление к синергии.
Дорожка пошла под откос, петляя среди деревьев. Боясь оступиться и покатится кубарем, мы замедлились. Яманкан заметила это, но вида не подала. Ей и так было не до нас: все её мысли были заняты Решетниковой. Сейчас наша староста стояла в одиночестве в лесной чаще. Её окружают уходящие ввысь стволы сосен, чьи кроны медленно раскачивались в такт ветру. Воздух пропитан ароматом хвои и смолы. Слышно пение птиц и стрекот цикад. Идеальное окружение, чтобы подумать. Эмоции от победы начинают стихать, сменяясь логикой, и медленно, шаг за шагом, она начинает осознавать странность ситуации: она здесь совершенно одна и с тающей стипендией, а Яманкан - далеко впереди со своими деньгами и Переваловым...
Впереди замаячила опушка леса и начинающееся за ним поле вокруг учебного корпуса, а значит Решетникова уже могла осознать, что её только что легко и цинично развели.
Дважды.
Президентство никаких финансовых привилегий Яманкан не давало. На неё распространялись те же правила, что и на остальных, так что сегодня она бы лишилась денег. Допустить такого она не могла, поэтому вариант с самопожертвованием даже не рассматривался. Однако, в отличии от остальных, так просто отказаться она тоже не могла.
Яманкан - звезда не только кафедры, но и Университета. О ней сплетничают, её поступки обсуждают. Не так часто, как можно подумать, но всяко больше, чем о рядовом студенте вроде меня. А ещё на базовой кафедре очень скучно, поэтому сегодня вечером на студенческих каналах будут говорить только нашу новую спортивную программу. Бег в обмен на стипендию и голосование за исключение: щекотать нервы, читая о таком - удовольствие из новых. Студенты будут требовать всё больше подробностей и одна девушка - не буду показывать пальцем, но это точно будет Нейдгардт - начнет трепаться о том, как бежала с самой Паулиной Яманкан!
Понимая это, Яманкан должна была разыграть всё так, чтобы не лишиться денег и при этом не выставить себя в дурном свете. Для этого ей пришлось, за какие-то пять-десять минут продумать двухактный спектакль, и разыграть его так ловко, что никто не заметил подвоха. Кроме меня - человека, чей единственный талант: видеть в людях плохое.
Первый акт был прост: избавиться от Перевалова и втянуть Решетникову. То, что парень пожертвует собой, было понятно сразу, поэтому Яманкан заявила, что так могут поступать лишь те, кто был выбран другими студентами. Тот согласился и теперь нельзя было сказать, что она прикрылась мужской спиной. Затем пришла очередь Решетниковой, и тут уже помог я.
Четыре популярнейших у женщин поводов для брака: любовь, финансовая стабильность, беременность, статус.
Наше общество патриархально и устанавливает незримый свод правил для тех, кто хочет быть его частью. Для той, кто стремиться жить как все, наличие мужа - обязательно. Однако, Решетникова не из тех, кто довольствуется малым. Будущий супруг должен отвечать строгим требованиям: красивый, умный, воспитанный. С ним не должно быть стыдно выйти в свет. И Перевалов подходил идеально, но тут в её планы вмешалась Яманкан. Мало того, что та оказалась с ним в паре, так ещё стала вести себя мило и кокетливо. Такого посягательства на "свою собственность" она стерпеть не смогла. Наблюдая за ними, она злилась всё сильнее, что не укрылось от Яманкан. Ей было не интересно разбираться в причинах этого, так что она обратилась ко мне.
Теперь Яманкан нужно было решить, как поступить: оставить всё как есть, попытаться убедить Решетникову, что Перевалов ей не интересен или продолжить усугублять конфликт. И она выбрала третий вариант, ведь злость туманит разум, а глупым легко манипулировать.
Милый разговор стал перемежаться нотками легкого флирта, и Решетникова "поплыла". В таком состоянии она и встретила последний этап. Яманкан стала намекать, что "героический" поступок сможет произвести впечатление на парня. Решетникова не сразу решилась вступить в игру, чтобы заткнуть за пояс выскочку, так что пришлось вмешаться мне, чтобы ускорить процесс.
Наконец, Решетникова тоже заявила, что готова остаться. Тут то первый раз она и попалась. Со стороны поступок смотрелся глупо, но желание привлечь противоположный пол вообще никогда не отличалось рациональностью.
Второй акт был сложнее: проиграть так, чтобы никто не заподозрил неладное.
Камень-ножницы-бумага относится к играм с нулевой суммой. Это значит, что у сторон нет преимущества друг над другом. Но это с точки зрения математики. А люди под формулы не подгоняются, чего не скажешь о психологии поведении. А она проста: побеждаешь - не меняйся, проигрываешь - делай иначе. Игрок, что победил, с большей вероятностью повторит выбор в следующем раунде, и навряд ли станет что-то менять. Этим Яманкан и воспользовалась.
Первый розыгрыш был абсолютно рандомным и на него никак нельзя было повлиять. Яманкан выкинула бумагу и победила. Теперь подсознательно Решетникова отказалась от камня. Ей следовало выбрать либо бумагу, либо ножницы. Зная это, Яманкан должна была выбрать фигуру, что уступила бы ей. Тут всё решал случай. Пятьдесят на пятьдесят. Выбор пал на камень.
Решетникова выкидывает бумагу и сравнивает счёт, спасая Яманкан от провала.
Побеждаешь - не меняйся, проигрываешь - делай иначе!
Обе играют в третий раз и выкидывают те же фигуры: одна неосознанно, вторая намеренно.
Идеальное преступление - это то, о котором никто не узнал.
Глава 4. Людского мяса фунт
Мы выбежали к учебному корпусу с той стороны, где торчал лес из невысоких бетонных столбиков. Видимо тут закладывали фундамент второго здания, но бросив все на полпути, котлован засыпали, а сваи и так и оставили торчать над землей. У одной из них, нас и ждал инструктор.
Финишная черта оказалась белой линией, нанесенной из баллончика прямо на траву. По краям были воткнуты красные флажки, но мы и так знали куда бежать. Нейдгардт пересекла линию и, не сбавляя скорости, рыбкой нырнула вперед. Подняв тучу пыли и оставив борозду в траве, она так и замерла на месте. Ордин рванул к ней и стал трясти за плечи.
- Не иди на свет! Не иди на свет!
Другие выглядели не лучше: Куваева, сипя как загнанная лошадь, сбросила винтовку на землю; Нивина просто села на траву, тяжело дыша; Яманкан оказалась выносливее всех и просто стала расхаживать взад-вперед. Я и Перевалов выглядели бодрее, но всё равно с нас градом лил пот.
Инструктор отлип от сваи и подошёл к нам.
- Молодцы. Вы хорошо справились.
- Можно вопрос? - спросил Перевалов.
- Если про деньги, то нет. Нет смысла их забирать, чтобы потом возвращать. Потраченное сегодня - потрачено навсегда.
- И вы считаете, что так тренировать лучше всего?
Мужчина улыбнулся, словно недовольство парня его позабавило.
- Лучше всего материал усваивается, когда есть мотивация... Только вас слишком много, чтобы подбирать её индивидуально. И хватит валяться - на сегодня занятия окончены, так что можете идти по домам.
Я последовал совету и пошел к корпусу. Уже у входа я заметил выбегающая из леса Решетникову, но не стал задерживаться, чтобы узнать, что будет дальше. Может она и не догадалась о разводке. А если догналась, что будет склока. Впрочем, спонтанное страстное женское мочилово неплохо бы скрасило сегодняшний день.
Приняв душ - всё-таки простые удобства были над доступны - я переоделся и убрал экипировку. Спустившись по Мучительнице, и, как всегда не повстречав Яманкан, я быстро дошел до Ратуши. Но вместо того, чтобы зайти через парадный вход, свернул в сторону. Обогнув здание, я подошел к широкой арке чёрного входа. Он был совмещен с ангаром, расположенном прямо в здании. Здесь часто парковались служебные машины и бронеавтомобили, а из грузовиков периодически выгружали какие-то ящики, коими тут было всё заставлено. Пока я шёл к двери, ведущей прямо к лестнице, на меня косились рабочие и фельдъегери. Студентам не запрещалось здесь ходить, но они здесь никогда не бывали. Оттого, я и привлек внимание.
Попав на лестницу, я быстро поднялся на третий этаж, где был кабинет Норы.
- Открыто, - донеслось из-за двери, когда я постучал.
Запрокинув голову, Нора развалилась в кресле, изучая узоры на потолке. Перед ней была куча документов, но все они были свалены в бесформенный груду, расползающуюся по столу. Душа к бумажной работе у неё не лежала.
- Здравствуйте.
- Здравствуй... Что натворил на этот раз?
Звучало, будто я ребенок, что вечно влипает в неприятности, заставляя родителей раскошеливаться на адвокатов.
- Лично я - ничего.
- Жаль...
- Полагал, что это вас наоборот обрадует.
- С чего вдруг? Мне скучно, а ничто так не веселит, как чужие проблемы.
Нора обладала кристальной честностью и никогда не скрывала, что её радует чернуха. Простые люди делают вид, что сплетни и пересуды - низость, но меньше ими не занимаются. Мурка-Бобик же открыто признавала: "Если кто-то кого-то за что-то - я с интересом выслушаю".
- Тогда вам, наверное, будет интересно: Яманкан знает, что я вас осведомитель.
Я стал рассказывать обо всём, что случилось в комнате студсовета две недели назад. Слушая меня, Нора периодически равнодушно кивала и старательно пыталась сдержать зевок. Но то, что произошло в конце, удивило даже меня.
- Ну и ладно.
- И вся реакция?!
- Думал, что твоя новость произведет фурор?
- Надеялся, что раз всё вскрылось... эм... то мне нет смысла с вами дальше работать! - на одном дыхании выпалил я.
- Но же сам сказал, что она пообещала никому не рассказывать?
- Да, но верить ей? Это чересчур!
- Раз сказала, что будет молчать - значит будет.
- Еще недавно вы хотели задвинуть ее куда подальше.
- Я не хотела, чтобы она стала президентом. Но это желание не настолько сильное, чтобы фиксироваться на нём.
- Но она опасна.
- У меня есть куча забот помимо неё. При проблеме у тебя всегда два пути: решить её или изменить отношение к ней. Я пока буду относиться к Паулине как к далекой неприятностям.
Яманкан сейчас рядовая студентка. Такую щелбаном можно поставить на место. Только Нора не понимает, что когда-нибудь наступит момент, когда поднятую руку вдруг начнут с силой выкручивать.
- А нельзя просто, между делом, попросить ректора распустить студсовет?
- Сначала ты не хочешь брать самоотвод, мотивируя это защитой Университета, а теперь вдруг собрался покинуть его столь кардинальным способом?
- Я имел ввиду, что буду защищать Университет от Яманкан и это - один из способов.
Нора прикрыла лицо руками.
- Если все дети столь же непостоянны как ты, то я их не хочу, - она горестно вздохнула, а потом добавила. - Я же вижу, что тебе хочется одним махом избавиться от меня и от Паулины... Но ничего у тебя не выйдет! Расслабся и получай удовольствие.
- Говорите как насильник.
Она окинула меня с головы до ног.
- Только если моральный...
- Сейчас прям обидно стало.
- Не расстраивайся: в будущем тебе ещё не раз женщины завуалированно откажут в близости.
- Вы утешаете или издеваетесь?
- Готовлю ко взрослой жизни.
- У Яманкан это получается лучше.
- Ты меня обидеть хотел?
Задним умом я успел понять, что сейчас ляпну то, за что меня поколотят, но мелочная мстительности перевесила здравый смысл.
- Не расстраивайтесь: в будущем ещё не раз мужчины предпочтут вам другую женщину.
Скрип ножек по полу должен был стать моей лебединой песней. Но прежде чем Нора успела перемахнула через стол, дабы учинить расправу, я громко крикнул:
- Я видел невидимку!
Женщина замерла.
- Когда?
- Вчера. Поэтому я и хотел встретиться.
- Она не сбежала?
- Ей не дали. Приказали прятаться в долине.
- Где она скрывается?
С каждым годом эсперов становилось всё больше. Только в этом году в Университет приняли тысячу двести человек, а в следующем году первокурсников будет уже полторы тысячи. И это не считаю студентов научной кафедры, которых было столько же. Поэтому студгородок проектировали на вырост. Десятки учебных корпусов стояли законсервированные, лишь копя пыль в пустых залах. Невидимке было где ночевать и прятаться. С едой тоже проблем не было: воровать её из заведений - проще-простого. Так что она могла жить в долине до первого снега - следы на нём ей уже было не скрыть.
- У нас не было времени поговорить. Полагаю, что в одном из пустующих зданий. У неё было не так много времени, чтобы всё рассказать - за ней по-прежнему следят через браслет. Она лишь успела спросить, смог ли я найти помощь.
- И что ты ей ответил?
- Что вы согласились... Только она всё равно была не сильно рада.
- Её можно понять: пустыми обещаниями сыт не будешь.
- Потому и нужно как можно быстрее привести её к вам.
- Зачем? Я по-прежнему не знаю, как снять браслет.
- Две недели же уже прошло...
- И тем не менее. Видишь ли, я немного стеснена в работе. Мне приходится делать всё тайно, чтобы о моих поисках не узнали коллеги, а значит и предатель. Так что нужного эспера я ещё не нашла.
- Но есть же те, кому вы точно можете доверять?
- Уже давно таких нет...
Благодаря Норе, я знал как работает фельдъегери, но всё остальное мне было недоступно. Женщина была узким мостиком, что связывал меня со службой, но информацию я получал скупыми дозами. Лишь то, что нужно знать прямо сейчас и ни крупицей больше. Видимо на то были причины помимо секретности.
- То есть, я ничем не могу ей помочь? - постарался я сменить тему.
- При следующей встрече попроси её запастись терпением.
- Его у неё уже нет. Канцелярский нож у лица тому доказательство.
- Канцелярский нож? А девочка из боевых - мне она уже по нраву.
- Может тогда её сразу к вам отправить?
- Нет! Пусть ты будешь её героем, - сказала Нора и улыбнулась.
- Настоящий герой всегда готов отдать славу другому...
- Настоящий герой никогда не станет перекладывать что-то на других...
- Настоящий герой не станет перекладывать лишь тяжкое бремя...
- Настоящий герой готов на всё ради девушки в беде...
- Настоящий герой... из меня никудышный. Признайте это? - я решил пойти ва-банк.
- Кончай давить на жалость. Твоя забота - невидимка, моя - найти того, кто снимет браслет.
- Только вы не ищете, а я остаюсь один на один с невидимкой и её злостью.
- Дай мне неделю другую. Ты избавишься от обещания, девушка от браслета, а я официально начну внутреннюю проверку.
В переводе с бюрократического на человеческий, неделя другая - это минимум месяц. Но это непозволительно долго.
- А быстрее никак?
- Если торопишься, то можешь постараться решить проблему сам.
- И как, позвольте узнать?
- Поспрашивай друзей об их способностях.
- Э...
- Аха-ха! Ой, извини... Не удержалась. Но, согласись, ты теперь не можешь отрицать, что я была права, когда предлагала вливаться в коллектив...
Можно подумать, что тогда можно было предугадать события следующих недель.
- ...Только когда будешь заниматься поиском, действуй аккуратно. Я тебя прикрою, только если накосячишь по мелочи.
- А если по большому?
- Косяк за побег Вельской на тебе ещё висит... Ответ додумай сам.
- Угу...
Брови Норы сдвинулись.
- Какой-то не слишком бодрый ответ.
Вам мало того, что он утвердительный? Проявите сострадание и оцените, что он идёт от всего сердца.
- Устал на физкультуре.
- Ах, да! Сегодня же первый день. Как впечатления?
- Я почти умер.
- А твоя напарница?
- И об этом уже знаете...
- Я куратор кафедры: разумеется я знаю, как строится обучение. Так какое имя у избранной?
- Нонна Нивина.
Нора взорвалась гомерическим смехом.
- Аха-ха! Вот это номер. И как? Поладили?
- Конечно... Даже обменялись контактами, чтобы как-нибудь вечерком поужинать, дабы узнать друг друга получше.
- А на самом деле?
- Обычно.
- Не ври. Мне скучно, и ты должен хоть как-то меня развеселить.
- А с чего вы взяли, что рассказ вас позабавит?
- Я знаю, как ты ладишь с людьми. Каждая история из твоей жизни - шедевр в жанре драматической комедии.
Я вспомнил нашу первую беседу: спортзал старой школы; открытые настежь окна, через которые на истертый пол наметает снег; очерченный краской из баллончика круг со мной в центре; и Нора, что, держа "Гаситель" на сгибе локтя, накручивала круги вокруг. Тогда я старался вести себя непринужденно, чтобы ничем не выдать, но по неопытности перебарщивал с самоиронией. Её это очень веселило, что меня радовало... вплоть до момента, пока я не понял, что она составляла мой профиль.
- Я вывел её из себя в первые пять минут, отчего она больше со мной не разговаривала... Полагаю, что после занятий она даже могла пойти к Исаеву, чтобы попросить сменить напарника.
- Ты, наверное, тогда был особенно в ударе.
Мне оправдываться или хвастаться? Сложно дать нейтральный ответ.
- Я... я просто не удержался... Нужно было вести себя чуть иначе.
- Представится ещё возможность.
- Говорите так, будто уверены, что он бы ей отказал.
- Но не мог же он согласиться?! Наверняка он лично занимался подбором пар и не стал бы идти на поводу у какой-то недохулиганки.
- Вы так хорошо его знаете?
- Виктор Исаев - участник четырех вооруженных конфликтов и обладатель семи государственных наград. На его счету тридцать семь задокументированных случаев уничтожения боевиков и террористов... А ещё он близкий друг Дмитрия Перова - бессменного главы ФФС на протяжении одиннадцати лет. Они вдвоем разрабатывали методики обучения эсперов, руководили операциями против первых делинквентов и пробивали финансирование разработки кладенцов. Конечно я его знаю!
- Разрабатывал методики... Хм... То есть он и вас тренировал?
- Да. Как и всех фельдъегерей из первого поколения.
- Так что тогда он тут забыл?
- Он уже не молод. С возрастом хочешь более спокойно работы.
Моё лицо разрезала кривая ухмылка.
- Подобный человек не станет руководить сотней оболтусов из любви к педагогике. Что из нашей кафедры хотят сделать на самом деле?
- Думаешь, что отвечу? - с прохладой спросила Нора.
- Не доверяете?
- Ты не имеешь доступа к этой информации.
Я замолчал, обдумывая следующий вопрос, а потом сказал:
- А Яманкан?
- Родственные связи - самые крепкие, - с намёком отметила Нора.
- И всем плевать, что она секрет знает?
- Официально, она ничего не знает.
- Она так старается сбежать с кафедры, что в это трудно поверить.
- Это опять же подозрения. Мы можем предполагать, что отец ей рассказал о цели кафедры, но правда ли это - узнать проблематично.
- Её отец достаточно влиятелен, чтобы это знать, но недостаточно, чтобы вытащить её из... эм... того, что нас ждёт?
Нора равнодушно пожала плечами.
- Я знакома с Паулиной, но не с её роднёй... Мне безынтересно, почему всё именно так, как сейчас. Советую поступать так же. Получай итоговый результат и отталкивайся от него. Ты вот, например, жил в студгородке не задумываясь, почему он построен именно здесь? А потом узнал причины выбора, но что изменилось? Ничего!
- Вы про базу и туннели?
- Да. Изначально существовало три плана по развитию образования эсперов: множество небольших заведений, раскиданных по стране, как было прежде; перевод всех в обычные ВУЗы; и один единый университет для всех. Как понимаешь, - Нора обвела руками комнату, - победил третий вариант. Однако, затем вопрос с выбором места: кто-то наставил на Москве, кто-то на Петербурге, кто-то на Крыме. К окончательному решению никак не удавалось прийти, тогда Министерство обороны предложило именно это место, мотивируя безопасностью на случай вражеского авиаудара.
- Они планировали, что все студенты будут прятаться в туннелях?
- Верно.
- Но почему мы о них ничего не знали?
- Задумку прикрыли... Даже можешь догадаться, благодаря кому.
- Кому?
- Кхм... Пусть это будет вопросом на сообразительность.
В словах Норы была скрыта очевидная подсказка. Отказаться от бомбоубежищ в пользу... чего? Я невольно бросил взгляд на кончик охранной мачты, что виднелся над черепичными крышами.
- "Иммель"?
Особого простора для фантазий не было. Отец Майской единолично контролировал добрую половину технологий, связанных с эсперами. Наверное и мачты были сделаны на его заводах.
Нора кивнула.
- Олег Майский заявил, что тоннели - чушь собачья. Противобункерные авиабомбы пробивает двадцать метров армированного бетона. Одно точное попадание, и туннель станет братской могилой для сотен студентов. Вот он и добился, чтобы защита Университета состояла лишь из ПВО и мачт.
- А что они вообще делают?
- Понятия не имею.
- Э...
- Чудно, правда? Но мне и вправду ничего не рассказали. Из того, что знаю: охранные мачты что-то вроде кладенцов, только без капсулы внутри. Не представлю как они работают.
Я понял, что зря потратил время придя сюда. Нора либо ничего не знала, либо знала, но не говорила. Единственный "успех" - её разрешение на самостоятельный поиск подходящего эспера. Но с моими коммуникативными навыками я ничего не добьюсь.
- Выглядишь поникшим, - сказала Нора, заметив мою грусть.
- Сегодня я столько узнал, что впору думать, что жизнь повернулась ко мне задом.
Нора развела руками и, как ни в чем не бывало, сказала:
- Если жизнь повернулась к тебе задом - засади ей!
Я со всем возможным осуждением окинул это недоразумение женского пола, занимающее высокий государственный пост.
- Мне кажется, из вас получился бы прекрасный педагог. Дети, что выпархивали бы во взрослую жизнь из под вашего крыла, много бы добились в жизни.
Покинув кабинет Норы, я задумался о том, что делать дальше. Было уже почти пять. С одной стороны, можно идти домой. С другой - у меня остались дела в студсовете. Всё взвесив, я решил повременить с возвращением в общежития. Стоило разобраться с накопившейся почтой, чтобы потом сконцентрироваться лишь на помощи невидимке.
Спустившись на первый этаж, я дошёл до кабинета студсовета, когда увидел зелёный огонёк над замком. Значит, Яманкан ещё на месте. Видеть её мне не хотелось, но и уходить тоже. Немного помявшись у двери, я потянул ручку на себя.
Энтина уже ушел, если вообще приходил, зато вместо него был Обресков. Вместе с Майской они стояли у выхода с сумками на плечах. Уже собирались уходить? Ямакан единственная, сидела за столом, что-то торопливо печатая.
- Бергман... - с какими то странными нотками сказала она, оторвавшись от клавиатуры. - Думала, ты не придешь.
- Решил поработать.
Пауза.
- А на самом деле?
- В мои слова так трудно поверить?
Яманкан закрыла ноутбук и повернулась к окну.
- Небо... голубое?!
- Диффузное излучение неба то тебе чем не угодило?
- Ожидала тьмы египетской.
- Перед ней ещё восемь казней.
- Ради такого события, я не стала бы размениваться на ерунду, вроде саранчи и мора.
- А ты меня высоко ценишь!
- Исключительно по заслугам.
Формальное приветствие закончилась и можно было перейти к насущному.
- Куда-то собрались?
- Обресков был столь любезен, что позвал перекусить, - ответила Яманкан, выходя из-за стола.
- Тут есть одно неплохое заведение вот я и предложил заправиться супчиком, - пояснил Обресков.
Ты автомобиль, чтобы заправляться? И почему я узнаю об этом лишь сейчас? Впрочем, не хочу знать. Сердце у меня хоть и чёрствое, но нежное. Лишь бы только кто-нибудь, почувствовав неловкость, не предложил присоединиться. Жалость ранит сильнее, чем равнодушие.
- Не хочешь с нами?! - спросила Майская, выстрелив прямо в сердце.
- Я с подозрением отношусь ко вкусу Обрескова, так что откажусь.
- И чем тебе мой вкус не угодил?
- На днях ты опубликовал статью под название "Самые короткие юбки Университета"...
- И что не так?
- Статья была текстовой...
- Но популярной!
- Это никак не вернет три минуты жизни потраченных впустую.
- Ну... эм... никто не дал разрешения на фото... Вроде как... - почувствовав вину, Обресков стал оправдываться. - Но я следовал твоим советам!
Майская посмотрела на меня с отвращением. Она уже пожалела, что предложила присоединиться.
- Я не советовал ничего подобного.
- Ты предложил давать статьям более яркие заголовки.
- Но не выбирать тематику!
- Тоже было.
- Что?!
- Ты сказал, что в новостях нужно больше девушек, поскольку студентам это нравится.
По Майской стало видно, что она уже не на шутку встревожена тем, что ей приходится бывать в одной комнате со мной. Теперь я точно зарекусь помогать людям советами.
- Не помню такого. Кстати, а с чего ты решил позвать всех? - я резко сменил тему.
- Мы решили обсудить поиски Берлина в комфорте.
Я невольно бросил взгляд в угол комнаты, где приютился напольный глобус, повёрнутый к нам картой СССР.
- Не города, а человека, - сказала Яманкан, предугадав мою реакцию. - До меня дошли слухи, что с июня в студгородке действует ростовщик по прозвищу Берлин. Студенты, которым не хватает денег, могут взять у него взаймы. Разумеется с обязательством вернуть всё с процентами. Сеть ещё только начинает расти, однако, по моим прикидкам, в неё уже вовлечено около полусотни студентов. И их число продолжает расти. Если ничего не предпринять, то он затянет в финансовую кабалу слишком многих, а это может стать проблемой. Кстати, может ты о нём что-то слышал?
Мне показалось что я уже слышал о Берлине, но никак не мог вспомнить откуда.
- Нет... не припоминаю.
- Жаль. Значит будем его искать самостоятельно.
У неё даже нет предположения о том, кто это? Как такое может быть? Или сеть устроена весьма сложно? Никакого подозрительного чуваками в чёрном худи, что во время ночной пробежки передает пакет с деньгами из рук в руки?
- Удачи вам... - сказал я.
История меня не заинтересовала. Не рассчитав денег, к концу июня многие сидели на мели. Неудивительно, что появился кто-то, кто решил им "помочь". Но меня это никак не касается. Сейчас все мысли были заняты лишь разговором с Норой о невидимке - пусть Яманкан сама разбирается с этим сама.
- Точно не хочешь пойти с нами? - спросила Майская, наконец отпустившая мне грехи. - Это будет первый раз, когда мы обедаем вместе!
- В другой раз. У меня и правду дела, - сказал я.
- Ну как хочешь... - она разочарованно вздохнула. - Костя, а как называется место, куда пойдем?
Он уже пропустил вперед вышедшую Яманкан и теперь стоял в дверях.
- "Веранда у тетушки".
- Подходи, если передумаешь!
Майская махнула на прощание и выскользнула вслед за остальными, оставив одного. Поднявшись по лестнице, я уселся на своё место и, вытащив оставленные с понедельника письма, стал вскрывать конверты. Уже первое оказалось шедевром:
Жительница общежития восемнадцать, квартира двести одиннадцать, занимается чем-то странным. Из её комнаты постоянно слышны голоса, при том, что к ней никто не приходит. И она часто говорит странные вещи, вроде "Мы не будем этого делать" , "Так нельзя", "Нас посадят в тюрьму". Примите меры, пожалуйста!
Имени отправителя на конверте не было. Почему доносы всегда анонимные? Нет, я понимаю, когда они составлены столь грамотно, что автора невозможно вычислить, но письмо в руках по этой части - срам! Автор - соседка из десятой или двенадцатой квартиры. На одном из краёв письма есть маленькое пятнышко, а значит писалось оно не в стерильных условиях, посему вся бумага покрыта отпечатками. Да и в коридоре Ратуши есть камеры - легко узнать, кто его кинул.
Боже, учусь с дилетантами и посредственностями! Иногда понимаю, отчего Яманкан считает себя лучше других.
Я потянулся к телефону, чтобы сделать снимок письма для заявки, но остановился на полпути. Зачем тратить время на подобную околесицу?
Открыв графический редактор, я создал новый файл с единственным текстовым слоем, где написал "Ошибка обработки изображения. Чтобы просмотреть оригинал, обратитесь в архив". Сохранив документ, я прикрепил его к заявке, наспех перебил сообщение с письма и отправил в Управу - специальную службу, что занималась подобными вопросами.
Дело сделано.
Правда, письмо потом нужно будет отнести в архив, но у меня уже созрел план, как из цепочки выкинуть и эту часть. Бюрократия бессильна против лени!
Я вдруг понял, что уже несколько минут сижу в прострации с конвертом в руках. Внутри засело чувство, что сделал что-то не так. Я посмотрел на письмо в руках. Оно? Нет, это чепуха, не стоящая внимания. Тогда что не так?
Я стал прокручивать события последних часов: подземная база, охранные мачты, проблемная кафедра, поиск эспера, родня Яманкан. Много всего, но всё не то.
Ростовщик!
Когда решалось, кто останется, Яманкан вела себя на удивление хладнокровно. Но почему? Её задумка могла не сработать, так почему она была спокойна? Готова была пойти на эти жертвы или знала, что финансовые трудности - временные.
"Если ничего не предпринять, то он затянет в финансовую кабалу слишком многих...".
Берлин зарабатывает деньги и контролирует людей...
Я закинул неразобранные заявки обратно на полку и сломя голову бросился к выходу. Как и любое элегантное решение, мой план был прост и решал все проблемы: Яманкан лишалась того, чего желала; я испытывал сладость от её унижения; а невидимка избавлялась от браслета.
Где было кафе я знал, так что быстро добрался до него, петляя между зданий и срезая путь переулками. Войдя, я завертел головой, ища Яманкан и остальных. Как оказалось, они заняли столик в самом углу. Идеальное место, если не хочешь быть услышанным.
Завидев меня, Майская замахала руками, привлекая внимание.
- Ты передумал?
- Я... я решил дать шанс вкусу Обрескова.
- Вот можно без этой снисходительности, - сказал тот. - Уж в чём в чём, а в кулинарии я разбираюсь преотлично!
Майская подвинулась, освобождая место рядом. Я замялся, ведь тогда напротив оказывалось Яманкан. Смотрела она добродушно, что заставило вспомнить строки "Чем шире улыбка на лице, тем острее нож за пазухой".
- Хорошо, что пришел, - улыбнулась она. - Твоя помощь не помешает.
- Я просто пришел поесть.
- Тогда выбирай скорее - мы уже заказ сделали, - сказала Майская протягивая меню.
Меню было большим, но даже пролистав его до конца, я остался недоволен: все до единого блюда были... супами! Это же "Веранда у тётушки"! Где пироги, булочки, вареники и прочие мучные, но калорийные вкусности? Хоть раздел с напитками в конце меню оставили.
- Готовы сделать заказ? - ко мне подошла официантка.
- А у вас бургеры есть? Ну или подобное?
- Увы, но нет.
Я вновь принялся перебирать страницы. Что же выбрать? И почему официантка подошла так быстро? У меня теперь нет времени подумать! Взгляд выцепил из списка супов харчо, возле которого висел бейдж "Очень остро!". Ха! Меня, исколотого иглами жизни, такая мелочь как перец не заставить плакать!
Развернув меню к официантке, я пару раз ткнул в бумагу. Интроверты весьма изобретательны, когда хотят избежать слов.
- Ты любишь... фастфуд?
Слова Яманкан были преисполнены смесью разочарования и смирения. Она знала, что я себя в хорошем свете не подам, но лелеяла надежду, что мне однажды удастся её приятно удивить.
- Обожаю! Это быстро, вкусно и демократично. Нет ничего лучше столика на одного в углу МакДональдса. Ты одновременно часть общества и сам по себе. А такого не просто добиться! Любое иное сборище невольно расслаивается: кто-то богаче - кто-то беднее; кто-то умнее - кто-то глупее; кто-то красивее - кто-то уродливее. Но рестораны быстрого питания - это места, где неважно, кто ты за его пределами. В их стенах ты лишь обезличенная единица общества потребления, пришедшая насладиться дешёвой едой, наполненной вкусовыми усилителями и вредными жирами. Никакого элитизма и снобизма - лишь превосходство голода над антропологией!
- О! - громкий возглас Майской походил на гудок швартующегося в порту теплохода. - А ты весьма... пылкий!
- Эм... прости? - я не понял её слов.
- Полагаю, на её памяти это самая эмоциональная речь, что ты выдавал, - услужливо подсказала Яманкан и сделала маленький глоток воды.
- А... Не заметил.
- Признаюсь, твоя ода фастфуду меня тоже... обескуражила.
- Не разделяешь моей любви?
- Это вредно и развивает в людях плохой вкус.
- Не согласен на счет плохого вкуса. Он у людей изначально плохой - в человеческой природе тянутся к дурному. Это как тренды ЮТуба: все хором соглашаются, что его участников следует на скотобойню отправить, при этом отказываясь признавать, что строится он от их предпочтений. Парадокс современности: видео оттуда все осуждают, но при этом смотрят. Так что фастфуд не развивает плохой вкус, ведь нельзя развить то, что уже достигло предела!
- О! - теплоход Майской стремительно отчалил.
Что-то сегодня её отношение ко мне мотает из стороны в сторону. Рекомендую остановиться на том, что я пропащий человек, не стоящий твоего внимания.
- А вред? - спросила Яманкан.
- Это враньё.
- Ещё скажешь, что откровенное?
- Все "доказательства" вреда фастфуда весьма однообразны. Какой-нибудь журналист или видеоблоггер якобы месяц питается едой оттуда, а потом идет к якобы врачу, который якобы диагностирует проблемы со здоровьем. Стоит ли говорить, что это не выдерживает никакой критики? Контролируемая среда, повторяемость независимыми группами? Не, не слышал! Кстати, знаешь, какая максимальная сумма компенсации по иску против табачных компаний? Сто сорок пять миллиардов долларов. Максимальная сумма компенсации по искам против сетей быстрого питания - ноль! Ещё ни одному алчному адвокату не удалось доказать, что их еда вредная. А это лучшее доказательство безопасности гамбургеров и наггетсов!
- О! - теплоход Майской замер в бухте, не в состоянии определиться: то ли навсегда уплыть за горизонт, то ли пришвартоваться к этой проклятой земле.
- Твоё доказательство безопасности фастфуда в том, что человеческая аморальность и жажда наживы спасовали перед истиной?! - медленно, будто переваривая мысль крупицами, спросила Яманкан.
Ответить я не успел, поскольку к нам вернулась официантка, неся большой поднос, уставленным тарелками.
- Приятного аппетита! - сказал она и принялась накрывать на стол.
Моя тарелка оказалась глиняной плошкой, накрытой крышкой. Спустя секунду рядом появилась корзиночка с хлебом и высокий стакан с соком. Не дожидаясь остальных, я приподнял крышку, и лицо окутал пар, наполненный ароматом мяса и специй. Рот наполнился слюной. Я только сейчас вспомнил, что не ел с обеда и жутко проголодался.
Несколько секунд я любовался мелко нарубленной зеленью, плавающей в бульоне, а потом, зачерпнув полную ложку, отправил её в рот. Вкус был настолько восхитительным, что я не сразу почувствовал, что блюдо и вправду очень острое. Так и быть признаю, что Обресков в еде разбирается. Проглотив первую ложку, я взял стакан с соком и сделал глоток, снимая пламя во рту.
- Думаю, стоит закрыть тему. Мы нанесём оскорбления повару, если продолжим говорить о фастфуде, поэтому...
Яманкан запнулась. Сама она, как оказалась, заказала тарелку буйабеса - французского рыбного супа. Держа в руке кусочек багета, она как раз собиралась намазать на него коричневатого вида соус из маленькой чашечки, когда замерла на полпути. Остальные тоже застыли, неотрывно смотрят лишь на меня. Почудилось, что во всем ресторанчике стало тихо, а откуда-то издали, прорываясь через завывания ветра, донесся плач ребёнка.
Майя прильнула ко мне вплотную. Эй! Сохраняй дистанцию. Мне же неловко.
- А можешь... эм... рассказать еще о своих... вкусах?
- Майя - не отвлекайся. Бергман - молчи, ибо знание сие есть боль и страдание для отроков юных, тягот жизни ещё не вкусивших, - словно пастырь молвила Яманкан.
Ты в курсе, что запрет лишь распаляет интерес и подталкиваешь к его нарушению?
Яманкан, сделав паузу, добавила:
- И кстати, ты знаешь, что тяга к острой пище - признак депрессии? Людям нужно хоть что-то, чтобы почувствовать себя живыми.
Будь это правдой, то вся Юго-Восточная Азия сидела бы на антидепрессантах.
- Предлагаешь резать руки?
- Так поступают, когда хотят привлечь внимание. Чтобы почувствовать себя живым, режут внутреннюю сторону бедра.
- А ты дока в таких делах! - с неприкрытым восторгом воскликнул я.
- У меня широкий кругозор.
- И вывернулась и похвасталась... Не перестаю тобой восхищаться.
- Интересно, как ты отреагируешь, когда узнаешь о Берлине?
- Вряд ли у него есть шанс затмить тебя.
- Не спеши с выводами. Допустим, тебе нужно десять тысяч рублей. Одолжить не у кого. Заработать негде. До стипендии пара недель. Как быть? Разумеется взять в долг! - Яманкан отложила ложку, достала телефон и, открыв мессенджер, положила в центр стола. - Это канал "Подслушано". Как вы знаете, это единственный доступный нам анонимный канал. Многие любят посидеть там и почитать всякую чепуху. Поток сообщений там огромный и за всеми не так то и просто уследить, но возможно вы иногда замечали, что там проскальзывают сообщения с тегом "ЛМФ"?
- Я видела! - воскликнула Майская. - А что это значит?
- Пока не знаю, но думаю это и не столь важно.
- Я тоже видел этот хэштег, но все помеченные им сообщения, звучат как белиберда, - сказал я. - Какие-то цифры и просьба о помощи.
- Это на первый взгляд. Решивший взять в долг пишет сообщения, допустим, такого содержания: "Десять до девятого - кто в помощь? ЛМФ". Это значит: нужно десять тысяч, возврат в сентябре. Если Берлин посчитает, что ему можно доверять, то приходит личное сообщение, где будет сказано кто, где и когда передаст деньги. Кстати, сообщения на канале тоже анонимные и личности его мы не узнаем, даже если спишемся.
- Значит, просто напишем, что нам нужны деньги и встретимся лично при передаче, - сказал Обресков.
- Ты встретишь не Берлина.
- Э... проследить за человек, пока тот не встетится с Берлином?
- И он тоже его не встретит.
- Я совсем не поняла... Вернее поняла, но не... э... до конца поняла! - Майская попыталась выразить мысль, но неудачно.
- Лично Берлин никому ничего не дает. Вернёмся к нашему бедолаге с десятью тысячами. Взяв ссуду, он обязуется вернуть её со следующей стипендии. И не просто вернуть, а ещё и прибавить сверху десять процентов. Так что должен он одиннадцать тысяч. Парень живет, учится, отдыхает... пока в чате не приходит сообщение с просьбой передать эту сумму другому заемщику. Или двум заемщикам, каждому из которых требуется по пять с половиной тысяч. Варианты разные. Тот же, кто получил одиннадцать тысяч, через месяц передаст другому студенту уже двенадцать тысяч сто рублей. Каждый раз студенты передают сумму большую, чем они заняли.
- А в чем тогда выгода Берлина?
- Отрада от помощи людям!
- Без сарказма.
- Он один из заемщиков.
Я стал понимать, как всё устроено, а устроено было недурно. Тот, кто это придумал был весьма смышлён.
- Берлин делает вид, что он один из заемщиков?
- Да. Он получает деньги под видом простого студента, но никому их потом не передаёт. Это позволяет вести дела не привлекая лишних людей, и прятаться под другой личиной. Единственная ниточка - сообщения на канале.
- Так в чём тогда проблема? Ректорат легко узнает, кто скрывается под логином и выдаст имя.
- Это не тот сор, что выносят из избы, - Ямакан вздохнула. - То, что делает Берлин - неоднозначно. Правила Университета не запрещают давать в долг, но вот российское законодательство - уже да. Не совершая ничего незаконного по меркам долины, он преступник за её пределами. И мы не знаем, как поступит Ректорат, когда узнает о нём. Может лишит стипендии, может назначит исправительные работы... а может устроит публичный процесс в назидание остальным. На их месте я бы тоже не стала с ним миндальничать, но я по другую сторону. Недопустимо, чтобы президент, который ратовал за права эсперов, засветился в связях с Ректоратом. Представляете последствия? "Яманкан и её команда клянутся работать нам на благо, а в действительности сыскари и доносчики? Это пятно будет трудно смыть. Так что мы должны все проделать тайно.
- Немного писательского мастерства и никто даже в мыслях тебя не упрекнёт, - сказал я и кивнул на Обрескова.
- Я не стану рисковать.
- А как тогда поступим? - спросила Майская.
- Как только найдем Берлина, я постараюсь убедить его закрыть сеть и сконцентрироваться на учёбе.
- Лина, а что, если он откажется?
- Майя, уж что-что, а находить ключики к сердцам я умею.
Яманкан, например, сделала это прямо сейчас. Не будь здесь нежной Майской, она бы в красках расписала "прелести" Ледяного Дома, что ждали ростовщика.
Я отправил в рот последнюю ложку и откинулся на диванчике, блаженно наслаждаясь теплом внутри. Вкусная еда и крепкий сон - что ещё нужно для счастья простому студенту?
- Твой рассказ ещё не полон: не хватает трёх ключевых деталей, - сказал я.
- Как быстро ты их обнаружил... Ты часом не Берлин?
Свойственная парням тяга к выпендрежу сыграла против меня. И зачем только открыл рот? Знаю же, что она относится ко мне с настороженностью. Как иначе объяснить её нежелание вовлекать меня в поиски?
- Давеча, ты пожурила меня за неудачную шутку... Впору сделать тоже?
- Отчего же? У тебя немецкая фамилия - нетрудно провести параллели...
- Не хочу тебя расстраивать, но твои параллели заканчиваются на берегу озера моей лени, глубокого как Байкал.
- Весомый аргумент, - согласилась Яманкан. - К тому же, ты не подходишь под психологический портретом, что я составила. Берлин из бедной семьи и ценит деньги, наделен прекрасными способностями в области математики, трудолюбив, усерден и, самое главное, хладнокровен. Работа ростовщика не предполагает мягкости и уступчивости. Его клиенты... кхм... люди не самые лучшие. Девушка-домоседка, любящая стихи Пастернака и пушистые свитера, не станет к нему обращаться. Те, кто не умеет распоряжаться деньгами; те, кто не соблюдает элементарные правила Университета; те, кто хочет выпендриться перед знакомыми или просто шикануть - вот его круг. Среди них немало тех, кто решит не отдавать деньги и начнет кормить "завтраками", а Берлин должен уметь ненавязчиво, но доходчиво убедить их вернуть ссуду.
- К-как убедить? - спросила Майская.
Она уже стала догадываться, но решила уточнить, чтобы пощекотать нервы. Живя в тепличных условиях наследной принцессы, она знала обо всём этом лишь по слухам.
Яманкан пошаманила над телефоном, что так и лежал в центре стола и пододвинула его к Майской. Поскольку мы сидели рядом, то я увидел на экране фотографию чьего-то телефона, в котором аккуратно, будто фрезерным станком, было проделано отверстие в форме знака вопроса.
- Не спрашивай, как удалось достать снимок, но девушка, дважды пропустившая передачу долга, после одной из посиделок в кафе нашла свой телефон в таком состоянии.
- Полагаю, в третий раз она была пунктуальна? - спросил я.
Кивок и улыбка, будто Яманкан была довольна подходам ростовщика.
- Но ведь он не сделал ей ничего плохого, - сказала Майская.
- Это было лишь первое предупреждение. Неизвестно, как далеко бы он зашел, проигнорируй его. И это это одна из причин, почему мы должны его остановить.
Обресков, наконец, расправился с тарелкой борща - он оказался на редкость консервативен в выборе - и, отодвинув тарелку, спросил:
- А что за три причины, о которых сказал Герман?
- Первичный капитал, вывод дохода и, собственно, способ с помощью которого мы отыщем Берлина, - сказал я.
- Первые два вопроса можно объединить, - сказала Яманкан. - Полагаю, что он научился обналичивать стипендии.
Экономить деньги смысла у нас не было. Сколько бы не осталась к концу месяца - всё спишут, даже если в следующем стипендии не видать. Поэтому в последние дни июля в магазинах и кафе был бум - все спускали остаток. Отсюда вопрос: зачем Берлину зарабатывать, если он всё равно всё потеряет? Можно было бы покупать что-то на эти деньги, но что делать с вещами? Складировать дома четыре года? Вывод один - он открыл обходной путь.
Воистину: над законами думают сотни, а пытаются обойти миллионы. Берлин стал тем, кто нашел изъян в системе.
- Но ты не знаешь как? - спросил Обресков.
- Я несколько дней билась над вопросом, но зашла в тупик.
- Значит, он умудрился внести дополнительные средства на свой счёт, потом проспонсировать студентов, а полученную прибыль перевести обратно в реальные деньги? Так как мы тогда сможем его найти? Имя не узнать, деньги не отследить.
- На первый взгляд, его схема безупречна. Но это не так. В правилах любого банка не давать новый кредит, пока не будет возвращен старый. Сеть Берлина работает так же: один человек - один кредит в месяц. Но поскольку ему приходится снимать навар, он прикидывается заемщиков не раз и не два, - Яманкан сделала паузу, обдумывая продолжение. - Уверена, что все мы смотрели детективные сериалы. В них расследование строится по простой схеме: свидетель А даёт показания, которые приводят к свидетелю Б, тот, в свою очередь, приводит полицейских к свидетелю В. И так далее. Но в действительности подобного не бывает. Это упрощение в угоду простоты и хронометража. Чаще всего расследование - просеивание показаний десятков свидетелей в поисках одной зацепки, или сопоставление всех их рассказов с целью выявить общий паттерн. К сожалению, нам нужно заняться тем же. Мы отыщем всех клиентов Берлина и получим словесных портрет тех, от кого они получали деньги и тех, кому передавали. Чьё описание будет мелькать чаще остальных - наша цель.
- Будем искать того, кто регулярно берет в долг? План... ну такой, - я скептически покачал ладонью
- Есть лучше?
- Раз заявки оставляют в чате, то не проще найти самую первую и узнать, кто её оставил? И расспросить лишь его.
- Сообщения стали появляться в середине июля, а начал Берлин работать с конца июня, когда приехавшие сразу после школы эсперы потратили больше, чем получили. Живя восемнадцать лет на шее родителей, не сразу осознаешь, что деньги могут заканчиваться. Многие из них учли урок, но не те, кто приехал к началу занятий. Спрос вырос и Берлин решил, что пора расширяться. Так он и обосновался в сети.
Опять тупик.
- Тогда сдаюсь... Но твой план по-прежнему с изъянами: ты не знаешь имён заемщиков, и начни ты расспросы, Берлин рано или поздно узнает о них. Может дажа его самого будешь допрашивать.
- Последнее маловероятно. Я бы догадалась кто он, поговори с ним хоть пару минут.
- Тогда просто будет знать, что ты его ищешь.
- Не важно. Каждый преступник подсознательно ждёт охоты на себя. Главное - узнать кто он.
- Лина, а что, если он... ну... понимаешь, - Майская замялась. - Ну... попытается остановить тебя?
- Значит, к его несчастью мы встретимся ещё раньше.
Это слабоумие или отвага? Трудно понять со стороны.
- А как быть с именами заемщиков? Заявки на канале анонимные. Будешь списываться с каждым, чтобы узнать его настоящую личность? - спросил Обресков.
- Это долго и сложно. Мне придется проводить вечера обложившись ноутбуками с открытыми чатами, а результат всё-равно не покроет усилия. Есть более простой путь. В эту пятницу откроют самый большой ночной клуб в городе - "Сарабанда". Слышали?
- Да-да! Про него все только и говорят! - Майская закивала головой. - Сенсорная барная стойка, танцпол на двести человек, балкончики с ложами, австрийская акустика. Всё будет с размахом!
Вот уж точно - другая сфера интересов. Я то которую неделю думаю лишь над нам, почему молодежный клуб назвали в честь старинного медленного танца. Неужели лишь из-за того, что это звучит загадочно и непонятно?
- Это заслуга Крашенинниковой. Она хотела приурочить открытие к своему избранию, чтобы показать, что её выбрали не зря... Не срослось, - Яманкан сладострастно прикусила губу, будто вспоминала не блистательную победу, а пикантные сцены из роман с названием вроде "Адское ложе страсти для драконов ректора Академии магии Темного Властелина". - Клуб, однако, всё-равно откроют. В пятницу - первый день работы. Именно там, всего за один вечер, мы опросим заемщиков Берлина.
- Там будет не одна сотня человек! - обомлел Обресков.
Кажется, ветер реальности потушил огонёк его детективного азарта.
Яманкан потерла переносицу.
- На прошлой недели я запросила в Ректорате статистику студенческих нарушений. Я объяснила интерес намерением проанализировать эти данные и придумать социальную рекламу, направленную на профилактику нарушений среди студентов, дабы в будущем свести риск появления делинквентов к минимуму за счет работы с молодежью, - девушка чуть вздохнула после этой бюрократической чуши. - Потратив один час восемнадцать минут, я получила что хотела. И не только это - статистика включала поименный список нарушителей и их проступков. Всего двести одиннадцать человек. Имея на руках тех, кто стал беднее, я перешла ко второй части. Чтобы узнать как выглядит человек, нужно в поиске контактов телефона ввести имя. Тебе отображается карточка с краткими сведениями: фото, имя, курс и кафедра. Все выходные я делала скриншоты карточек, сортировала их и анализировала. Теперь у меня есть сто восемь человек, которые могли воспользоваться услугами Берлина.
- И какой нам с них прок? - спросил Обресков, который, наверное, думал, что по выходным девушки читают модные журналы, лежа в ванне с пеной.
- В пятницу, мы будем следить за ними. Если кто-то из них тратит больше, чем может позволить, значит есть шанс, что он брал деньги у Берлина.
Отношения между людьми и кредитами - две крайности. Бездушный холод и всепоглощающая страсть. Одни не берут их даже в минуты крайней нужды, вторые набирают ради любой чепухи. Так что постоянных клиентов Берлина найти будет не сложно.
- Хочешь, чтобы мы следили за теми, кто шикует? А точно справимся? - недоверчиво спросил Обресков.
- Мой совет: положись на нашего президента. Уж в чём в чём, а в слежке она разбирается преотлично, - "успокоил" я его.
Яманкан одарила меня прохладной улыбкой.
- Я лишь использую наблюдательность и потенциал мозга.
Потенциал бывает положительный и отрицательный. У тебя какой?
- И того: приходим в клуб, выискиваем транжир, спрашиваем о Берлине, если они с ним связаны - просим описать внешность человека, которому он передавал деньги. И так весь вечер?
- Ты понял всё верно.
Мне одному план кажется глупым? Он держится лишь на удаче и вероятностях. Она не смогла придумать ничего лучше?
- А может выгореть, - сказал Обресков и получил согласный кивок Майской.
Две разводки за сутки: Яманкан - стахановец от мира лжецов! Тогда нет смысла идти с ними. Но будет ли отказ выглядеть странно? Для Обрескова и Майской - вряд ли, но Яманкан насторожится: то мне интересен ростовщик, то нет. Да и не факт, что понял её план до конца. Нет, компанию я составлю - может что и узнаю.
- Как здорово! - Майская захлопала в ладоши. - Мы вместе сходит в ночной клуб!
За столиком она была единственным островком оживления: Яманкан вела себя как всегда спокойно и сдержанно, Обресков о чём-то задумался, а со мной и так всё было ясно. При словах "ночной клуб", любой интроверт хочет вскрыть себе вены ржавой консервной крышкой.
- Майя, мы туда идём работать, а не отдыхать. Следует быть начеку. То, чем мы будем заниматься - сложно и... опасно.
А вот это уже было лишним. Яманкан стала немного переигрывать, будто не была до конца уверена, что каждый сыграет роль правильно: она - спасительницы, а Обресков и Майская - свидетелей. Был ещё я, но для меня роли предусмотрено не было. Я был старлеткой, которую спонсор пропихнул в спектакль против воли режиссера.
- А мы вчетвером справимся? - спросил Обресков.
- Конечно.
- Может Натана позовём?
- Он не очень хорош в общении, - сказала Яманкан.
Или слишком хорош в математике. Я не знал, что за человек Энтин, но то, что его с нами не было - не случайно. Вполне возможно, что он мог додуматься до того, чего остальным знать не следовало.
Вдруг меня осенило.
- Я... я слышал прежде о Берлине! - запинаясь, будто сам себе не веря, сказал я.
- От кого? - заинтересовалась Яманкан.
- От Киры.
- От неё?! Уверен?
- Когда я тебя искал перед дебатами, она невольно обмолвилась о нём. Тогда она сказал что-то вроде "Зачем мне деньги? Я же не Берлин". Тогда я не понял сказанного и просто проигнорировал. Но теперь её слова обрели смысл.
Яманкан задумалась.
- Не думала, что она о нём слышала...
Они соседки и хорошо знают друг друга. Логично было бы начать поиски ростовщика с ближнего окружения.
- Я спрошу сегодня, знает ли она что-нибудь... Ладно, полагаю мы всё решили. Завтра обговорим детали, а в пятницу идём в клуб.
Яманкан попросила счёт. Расплатившись, мы вышли на улицу. Уже вечерело. Жара потихоньку начала спадать, уступая прохладе с гор. К общежитиям вела одна дорога, так что мы пошли вместе. Чтобы занять время, Майская принялась осыпать Яманкан вопросами: большой ли клуб, что стоит одеть, дорого ли? Но все ответы сводились к одному: "Спроси у Насти".
Впереди замаячила развилка на мужскую и женскую половину. Я приготовился распрощаться, когда Майская сказала:
- А давайте сейчас с Кире зайдем? Она, вроде бы, ни в каких клубах не стоит, так что должна уже быть дома.
- Зачем? - хоть Яманкан и ответила спокойно, но на краткий миг показалось что быстрее, чем следовало: она не обдумывала предложение, а сразу его отмела. А ну-ка, ну-ка!
- Хочешь разузнать о Берлине? - ласково и дружелюбно осведомился я.
- Да... Да и вдруг окажется, что она и есть Берлин!
- Сомневаюсь, что её хобби вяжется с этой "подработкой", - сказала Яманкан.
- А что за хобби?
- Фотография.
Если представить упущенные детали стружкой, то я сейчас обстругал вековой дуб до размеров зубочистки.
- Я и сама у неё могу спросить. Не хочу вас задерживать, - сказала Яманкан.
- Мне сегодня весь день дома сидеть, так что не прочь прогуляться, - сказал я и вопросительно посмотрел на Обрескова.
- У меня тоже дел нет.
- А учёба?
- Подождет. К тому же, я так и не успел её поблагодарить за помощь, - я напомнил Яманкан, чей рассказ помог выйти на похитителей.
- Я передам.
Эти слова кончательно убедили меня, что что-то нечисто. Она явно не хотела, чтобы кто-то из нас с ней встречался.
- Перепоручать такое - моветон.
- Лина, да Кира, наверное, не будет против гостей? Пошли вместе!
Три против одного. Не лучший расклад. Яманкан уже поняла, нужно было соврать раньше, сказав, что Киры просто нет дома. Но теперь уже поздно.
- Уговорила.
Я проводил взглядом свой поворот. Что-то странное со мной творится в последнее время: посиделки в кафе, совместные прогулки, визиты в гости. Уж не затягивает ли меня в трясину нормальности? Не пора ли бить тревогу? Хотя Нора будет рада. Или нет. Узнай она, ради чего я это делаю, и меня до выпуска запрут в четырех стенах. Только учебники, сухари и вода из под крана.
Я не сразу заметил, как Яманкан принялась рыться в сумке. Или делать вид, что что-то ищет. Левая рука оттягивала край, чтобы внутрь попадало больше света, а вот вторая была почти неподвижна, будто что-то сжимала. Да ведь она сейчас печатает сообщение! Несколько секунд, и девушка, убрав руки, застегнула молнию. На все ушло секунд пять-десять. Значит, сообщение короткое.
Мы подошли к общежитию. Яманкан, на этот раз уже в открытую, достала телефон и приложила к домофону. С прошлого визита внутри ничего не изменилось: стеклянные двери, уютный холл с парой кресел, кадки с цветами по углам и неторопливо машущий лопастями вентилятор под потолком - в долине не жаловали кондиционеры.
Поднявшись, Яманкан не стала сначала заходить к себе, а сразу постучала в дверь напротив. Послышался приглушенный топот и какая-то возня. Обресков поправил волосы. Дверь распахнулась.
- Вас так... много.
- И тебе привет, - поздоровалась Яманкан. - Впустишь?
Кира уже переоделась, так что на ней была лишь короткие шорты и футболка. А вот накладных ушей не было. Непорядок.
Она стала обводить нас взглядом. Будь я на её месте, то опешил: когда к тебе заваливаются сразу четверо - это перебор. Но она была спокойна и лишь изучала нас как зверушек в зоопарке.
- Еды нет.
- Мы не за этим.
- Увеселений тоже.
- Ты сама как аттракцион.
- Только не нужно на мне кататься... И давай сразу к делу - не верю, что ты пришла просто так.
- А может именно просто так?
- Почему тогда руки пустые? - спросила Кира и уперла руки в бока, намекая на то, что в гости без угощений не ходят.
- Не знала, на что у тебя аллергия, вот и не рискнула покупать наобум.
По их манере общаться они либо друг друга не любят, либо закадычные подруги. Почему эти состояния со стороны иногда похожи?
- А есть люди, у которых аллергия на вагю?
Мне, значит, конфетки при первой встрече, а сама без ума от мраморного мяса. Что за двойные стандарты?
- Мяса холмогорской породы с тебя хватит.
- Но его тоже нет! - Кира даже бросила взгляд на сумку Обрескова, будто тот мог вложить шмат между учебниками.
- Помоги - будет.
- Я люблю филе миньон.
- Только рибай.
- С тобой так трудно... договариваться. - Кира вновь окинула нас нерадостным взглядом и сказала. - Заходите... Только в ванну не суйтесь - там не прибрано.
Говорят, что комнаты девушек пахнут ванилью, нежностью и кружевами. Я бывал в двух: одна пахла слесарной мастерской, другая - кошатиной. Запах был едва уловим - не в последнюю очередь из-за распахнутого настежь окна - однако, почувствовать его можно. Но откуда он тут? Нам запрещалась держать даже черепашек и рыбок, не говоря уж об этих шерстяных паразитах.
В остальном комната Киры была копия моей. Ванна и стенной шкаф - справа, кухня и кровать - слева, окна выходят на дорогу. Возле стола штатив с фотоаппаратом, который уже доводилось видеть.
- А что это такое? - спросил Обресков. Как и я, он был здесь впервые. Кладенец он отдал Кире ещё в Концертном Зале, а фотографии с ним она сделала сама.
Штука напоминала церковный кивот: маленький плоский шкафчик с прозрачной дверцей. Внутри на крючках висели уже знакомые кошачьи уши. Приблизившись, я заметил, что внутри обруч покрыт позолоченными контактами, а на внешней стороне есть небольшой переключатель. На самом кивоте горел зеленый огонек зарядки.
Университет неофобам противопоказан. Количество странных вещей на квадратный метр тут астрономическое.
- Эй, не надо так пялиться! - Кира стала отгонять нас от кивота, как докучливых насекомых.
- Так это не украшение?! - разочарованный голос Обрескова был пресен, как советская газета.
- Нет, - сказала Кира и нажала на неприметную кнопку на корпусе, отчего стекло вмиг стало черным, скрыв содержимое. - Это устройство имитации проприоцепции для ушей.
В комнате повисла тишина.
- Ушей...
Я повернулся к сказавшей это Майской.
- Схватываешь на лету! - не удержался я от сарказма.
- Зачем вы вообще вы пришли? Не верю, что лишь ради того, чтобы просто посидеть, - спросила Кира.
- Ты права. Я хочу разузнать о Берлине, - сказала Яманкан.
- Вот оно что... И на какой вопрос я тебе не отвечу?
- Не нужно сразу уходить в оборону.
- Я следую договору.
- Это одно из его условий?
- Разумеется! Кто даёт деньги не ставя их?
- И как звучало условие?
- Никому не рассказывать об условиях.
Кажется, я знаю как звучат первые два: никому не рассказывать о Берлине и никогда никому не рассказывать о Берлине.
- Там было "не рассказывать" или "не показывать"?
- Там было сказано "никаким образом не ставить в известность".
Сформулировано по юридически бездушно. Берлин точно недавний школьник?
- Добровольно не ставить... Но если твоим телефоном воспользуется посторонний?
- Ты же знаешь, какие слухи хотя о Берлине?
Яманкан улыбнулась. Наверное, подумала о том, что люди явно не осознают, кого стоит бояться на самом деле. Я покосился на неё и отошел к окну, став изучать подоконник. Вернее, характерные тонкие царапины на лакированном дереве. Черт возьми, где кошка? Она должна здесь быть. Или запах померещился?
- Может я соглашусь и на вагю.
- Телефон не получишь даже за кобе!
- А в условиях был пункт о том, что нельзя описывать внешность того, кто тебе дал деньги и того, кому ты их отдала? Меня интересует лишь это.
Кира задумалась.
- Не было. Но думаю третий пункт это подразумевает.
- Договоры не терпят домыслов.
- Берлин бы такой аргумент не принял.
- Если бы узнал... Да и прямо ты указания не нарушишь. Считай, что это половина причины твоего будущего согласия.
- А вторая половина?
- Выбери её сама... - Яманкан улыбнулась, позволяя Кире самой назвать цену сговорчивости.
- Не думаю, что у тебя есть что-то подходящее.
- Уверена?
Яманкан подошла к шкафу и рывком открыла. Потом подцепила вешалки с одеждой и сдвинула вглубь шкафа, открыв вид на стенку, покрытую десятками фотографий: грязный бездомный, подстелив под себя картонку, прямо из горла пил водку, смотря на спаривающихся прямо перед ним собак; двое рыбаков пытаются вытащить из проруби третьего, что с по плечи ушел в ледяную воду; парень с подвернутыми штанами шел по покрытому снегом тротуару - его голые лодыжки были уже белые и фото прекрасно передавало торопливую походку на деревенеющих от мороза ногах.
Яманкан не соврала, сказав что Кира любит собирать людскую глупость.
Фотографии висели вразнобой, но пустое место в центре я заметил сразу. Будто там висело фото, что поспешно сняли прямо перед нашим визитом. И это не одна странность: почти две трети моментов были запечатлены под крутым углом. Будто фотограф всегда держал камеру на уровне земли, отчего люди казались великанами, а у домов не видно крыш. Стоит посоветовать сменить стиль.
А вот моей фотографии тут не было. Как и Обрескова. Хотя они должны были висеть. Считает, что они недостаточно фактурные? Наверное. Моё исполнение... Черт, я даже в мыслях не буду вспоминать тот день!
- Не хочешь пополнить коллекцию? - спросила Яманкан.
- Вы все у меня есть... - Кира бросила взгляд на Майскую и в её глазах полыхнул неподдельный интерес. Нехорошо. - Почти все... Майя, не хочет сфоткаться?
- Оу... Я даже не знаю... - девушка опешила. - Так неожиданно.
- Ну пожалуйста!
- Раньше ты об этом не просила.
Раньше? Так они тоже знакомы? Будто уже все в Университете перезнакомились, и только для меня каждый - незнакомец.
- Давай так: если позволишь сфоткать тебя, то я отвечу на вопрос... Но не более.
- Нет, - ответ Яманкан походил на лязганье танковых траков.
- Э... почему?
- Лина, я не против. Если это поможет в поиске, то глупо отказываться! - вмешалась Майская. - Ты ведь просто меня сфотографируешь?
Она слепая? По галерее в шкафу не ясно, что у Киры своё представление о бытовой фотографии?
- Одно фото... Совершенно невинное... Обещаю!
- Тогда я готова!
Кира рванула к штативу, отцепили камеру и вернулась к Майской.
- У меня в голове вертится одна задумка... да... но вот модели подходящей никак нет. Но я вдруг поняла, что ты подойдешь идеально. Подними руки поближе к лицу... Да, вот так... Сделай пальцами знак победы... Точно... Закати глаза... Да-да, именно закати, а потом открой рот и чуть высуни язык... Идеально.
То, что решила сделать Кира не шалость - это идиотизм крайней степени. Не пора ли вмешаться? Но Яманкан меня опередила.
- Поразительно, что ты можешь сочетать одно с другим...
- Что сочетать?
Кира уже была готова нажать на спуск.
- Ты боишься Берлина, но не боишься набора единиц и нулей, что запишешь на карту памяти...
Палец Киры нервно прошел со шероховатому краю кнопки.
- Ты правда хочешь... подобное фото? - добавила Яманкан.
- Я... я думаю, что вот сейчас уже нет.
- Нет? - Майской пришлось убрать язык, чтобы обидеться.
- Свет падает неудачно и фото будет пересвечено. М-дя...
Кира поняла, что хранить такое фото дочери человека, на чьих заводах делают кладенцы - опуститься до уровня людей из её коллекции. Осознав, что не подумав поддалась порыву, она приуныла.
- Взбодрись, - сказала заметившая это Яманкан.
- Ты мне или себе?
Я не уйду с пустыми руками, - сказала Яманкан, мимо делом рассматривая фотографию, где пару мужиков возле почерневших от времени избы пытаются затолкать гроб на заднее сиденье полусгнившей "шестерки".
Кира принялась озираться, ища хлам, что могла вложить президенту в руки, дабы соблюсти условие.
- Есть баночка аджики и рулон фольги...
- Кира, согласись взять деньги.
- Не думаю, что у тебя есть столько, чтобы я согласилась.
- Пять тысяч устроит?
Кира стояла к Яманкан спиной, но это не помешало ей повернуть голову почти на сто восемьдесят градусов. Причем по вертикали.
- Сто!
- Умерь аппетит.
- И не подумаю. Я намерена перепробовать все мясные блюда в городе.
- С тобой договариваться тоже... непросто.
- В прошлый раз ты была сговорчивее, - сказала Кира и почему-то стрельнула глазками в мою сторону.
- Ай-яй-яй... как не стыдно! - Яманкан сказала это с весельем, но на месте Киры я бы уже взял со стола заточенный карандаш для самообороны. И я не параноик - разве что чуть-чуть - просто Кира попыталась шантажировать Яманкан, а это не сулило ничего хорошего. Интересно только, что она знает?
- Тебе тоже! Просишь о... таком!
- У меня нет таких денег. Сама должна понимать. Назови справедливую цену.
- На меньшее не согласна.
Яманкан пожала плечами.
- Жаль... Пожалуй, мы в тупике.
Хитрость Яманкан сыграла против неё. Она что-то провернула с Кирой, и теперь та могла говорить с ней на равных. Больше нам здесь делать нечего.
Звук спускаемой воды стал неожиданностью. Все замерли.
- Ты не одна? - спросила Майская. Зная её, сейчас будет набившее оскомину "Прости". - Ой, извини!
А она умеет ломать шаблоны!
- Проблемы с водопроводом... Такое часто случается.
- А что за проблема? - спросил Обресков. - Я в этом разбираюсь. Немного.
Кира успела сказать лишь "Не стоит", прежде чем Обресков открыл дверь в ванную.
- О! - коротко выдохнул он.
Уперевшись ногами в ободок, на унитазе стояла кошка, занеся переднюю лапку над кнопкой слива. Последовал немой диалог между человеком и животным, окончившейся безоговорочной победой самого разумного: кошка мяукнула и рванула к выходу из ванной. Со скоростью рысака и топотом ломовой лошади, кошка пронеслась через комнату и, едва коснувшись подоконника, выпрыгнула в окно. Качнулась ветка, на которую она приземлилась, и силуэт скрылся в листве.
- Кися! - вдогонку хвостатой полетел по-детски наивный возглас Майской.
Я облегченно выдохнул. Нашлась таки!
- Вот это да! - Кира всплеснула руками. - Даже не заметила, как пробралась! И куда Управа смотрит? Совсем от бродяжек спасу нет.
- А тарелку с кормом она с собой пронесла?
Провокационный вопрос Обрескова, склонившегося над упомянутой миской в углу ванной, поставил Киру в тупик. Но лишь на мгновение.
- Я однажды видела, как она ночью бумажник отжала. Так что возможно.
- Бумажник в... студгородке?
Кира задумалась и выдала самый уместный ответ.
- Мы всё обсудили. Проваливайте!
- Кира, а это твоя кошка? - спросила Майская.
- Кошки - животные, что гуляют сами по себе. Он не признают хозяев.
Ответ про бумажник и то был не столь тупой.
- Думаю, нам пора, - ответила за всех Яманкан, направляясь к двери.
- Было приятно поболтать! - попрощалась Кира. - В следующий раз жду с угощениями!
Мы вчетвером вышли в коридор. Возникла заминка: Майская и Обресков не стремились домой, чего не скажешь об остальных. Мне компанейство чуждо, а Яманкан, наверное, уже планировала, как будет ставить на залитый куриной кровью алтарь фотографии Киры с выколотыми глазами.
- Думаю, пора прощаться, - обратилась Яманкан ко мне и Обрескову.
- С Кирой? Может простишь её? - я не удержался и ткнул пальцем в рану.
- Пока лишь с вами...
Она была не намерена обсуждать случившееся. Зато хотела быстрее отослать нас, хотя смысла уже в этом не было. Всё что можно было узнать, я уже узнал. Пустота - тоже ответ.
Глава 5. Честность - лучшая политика
Подперев голову руками, я сидел на скамейке напротив освещенного неоном входа в клуб. Чем то он напоминал ворота Мории - сияющий в лунном свете путь в царство ужаса. Периодически к нему подходили компании парней и стайки девушек, чтобы скрыться в темном зеве. И мне сегодня предстоит тягостное и унылое, как европейский артхаус, дело - проследовать за ними. Темнота, громкая музыка и витающие в воздухе гормоны... Если бы не тусклый блеск канцелярского ножа - в жизни бы туда не сунулся.
Я откинулся на спинку и уставился в ночное небо. Редкие облака были подсвечены оранжевым заревом, висевшим на долиной. Однако света от города было всё-таки не так много, и можно было разглядеть россыпь звезд.
Чуть сдвинув голову, я заметил знакомую фигуру, приближающуюся со стороны парка. Сегодня Обресков принял более пристойный вид. То есть не надел берет с пером. На нем была белоснежная рубашка с накинутым поверх кардиганом и светлые брюки со стрелками. Всем видом он напоминал богатенького студента Лиги Плюща.
- Привет!
Я лишь кивнул.
- Давно ждешь?
- Минут пятнадцать.
- Так ждал бы внутри.
Я вновь окинул взором вход, из которого доносилась музыка.
- Тут тихо и безлюдно. Этого достаточно, чтобы здесь мне нравилось больше... Кстати, почему ты без шляпы?
- Так она только для работы.
- Эм...
- Я её использую как повод завязать разговор. Многие начинают интересоваться ею или намекают на ошибку. Слово за слово и вот уже можно поболтать.
Мне вспомнился английский агитационный плакат времен Второй Мировой. На нем военный сидел на диване с красоткой, которая липла к нему, внимая каждому слову. Текст под картинкой был особенно интересен: "Придерживай свой язык - она не настолько глупа, как кажется!".
- Рано или поздно к ней потеряют интерес.
- Стану использовать что-то иное.
- Нынешний образ переплюнет лишь играющая на шарманке ручная обезьянка.
- Кхм...
- Нет-нет! Не сочти сказанное за совет! - я быстро замахал руками, поскольку любую идею, его зловещий гений извращал до неузнаваемости.
- В студгородке запрещено держать животных, - сказал он, и я почувствовал недоброе. Не логичнее ответь: "До подобного я никогда не опущусь"? - Хотя Кире почему-то позволили...
- Ей можно.
- Почему?
- А ты не понял? - я удивился.
- Нет, - сказал Обресков и сел рядом, вальяжно закинув ногу на ногу. - Я думал... э... она, типа, незаконно это делает. Сам понимаешь...
Многие студенты приехали в долину в начале июня, когда автовокзал ещё не достроили, отчего удалось избежать суровых проверок при въезде. Так в студгородок попало немало вещей, запрещенных в провозу. Однако так повезло лишь тем, кто приехал на автобусе. Тех, кто воспользовался маглевом, ждали усиленные меры проверки. Вокзалы "Иммель" напоминали небольшие крепости: пуленепробиваемые окна, усиленные металлом стены, рентгеновские камеры, плотное видеонаблюдение и даже отряды ГБР в подземных казармах.
- Понимаю.
Повисла пауза.
- Так что она умеет? - не выдержал Обресков.
- Спроси сам.
- А она ответит?
- Шансы пятьдесят на пятьдесят: может ответит, может нет...
Будь здесь Яманкан, она бы процедила, что я только что осквернил неопределенностью самую точную науку в мире.
- Мне кажется, ты плох в математике, - проницательно подметил Обресков.
- Увы...
- Так что умеет Кира?
- Никак не сдашься?
- Мне вправду интересно. Клянусь, что буду молчать об этом нарушении... Честно-честно!
Если бы на приёме у стоматолога вместо укола анастезии мне бы сказали "Бог терпел и нам велел", то я и то скривился бы меньше.
- Ты за спиной, часом, пальцы не скрестил?
- Тебе не кажешься, что стоит больше доверять людям?
Я бы и рад, но недавно это стремление было бесчеловечно убито в комнате студсовета. Да и странно слышать это от того, кого водят за нос: я то понимал, зачем на самом деле Яманкан ищет Берлина.
- Нет... И прояви уважение. Я же, в конце концов, не спрашиваю о твоей способности!
- Эм... я вообще-то сорока... - изумлению парня не было предела.
- Оу... не знал.
- У меня на форме буква "С"...
Кажется, моё равнодушие к людям вышло на новый уровень. На форме всех студентов был вензель с буквой, указывающий на кафедру: "Н" - научная, "Б" - базовая, "К" - контаминации, "С" - сороки.
- Ну ты же не девушка, чтобы при разговоре я глаза ниже лица опускал. Войди в положение!
- Попытался. Не вышло.
- Старайся сильнее!
- Тебе бы книги по мотивации писать.
- Не получится - я лишь повторяю, что мне говорят другие.
- Видимо, ты часто это слышишь.
Будь Яманкан вирусом, то у Обрескова бы напрочь отсутствовал иммунитет к нему. Бедолага уже проявлял симптомы заражения, осуждая жизнь одиночек и лентяев. Ему срочно требовалась госпитализация. Разбитое сердце от неразделённой любви прекрасно бы подошло, чтобы перенять мои мировоззрения.
- Кстати, а какая у тебя способность?
- И ты туда же? - спросил я.
- Часто спрашивают?
- "Спрашивает". Но да.
- Можешь просто сказать класс?
- Первый, - сжалился я.
Все эсперы делились на три класса. Самый низший - третий. И они считались мусором. Там находились все объекторы без исключения и носители бесполезных способностей. Например были эсперы, что касанием могли определить точную массу и габарит любого предмета. Очень полезный навык, не изобрети люди ещё несколько тысяч лет назад весы, линейки и геометрию. Каждая вторая сорака прежде была в третьем классе.
Второй класс самый распространенный - почти шестьдесят процентов всех эсперов. Пироманты, гидроманты, электроманты и прочие "-манты". Второй класс был костяком эсперов и самым востребованным государством: как в экономике, так и в военной сфере, ведь сороки относились именно к нему.
Первый класс был самым малочисленным. Удивительно, что мне удалось попасть в него. Чтобы считаться элитой, способность должна быть очень редкой и полезной. Я никогда не мог понять, что полезного я умею делать, но хрономанты были столь редки, что умение собирать обратно взорванный автомобиль воспринималась как чудо.
Был, правда, ещё один класс - вне нумерации - именуемый особым, но на всю страну не набралась бы и пара десятков эсперов, кого бы к нему относили. От того о нем и не вспоминали.
- Что?! Серьёзно? - Обресков был шокирован.
Я лишь кивнул.
- И почему мне так не повезло?
- Сам ответил на вопрос: способность - это везение.
- Не самое подходящее слово. До перепрофилирования я был объектором.
- Оу! Сожалею... Что вызывал?
- Якорь теплохода проекта "Дмитрий Фурманов".
Тот, кто дал миру эсперов, обладал туповатым чувством юмора. Если, конечно, у него оно вообще было.
- Неплохой карьерный рост.
- Шутишь? Останься я объектором, то сидел бы сейчас на базовой кафедре и бед не знал. А теперь у меня физподготовка по три часа в день. А по слухам, с сентября ещё увеличат на час. Да и после выпуска лучше не станет: восемьдесят процентов квот на сорок - у Минобороны. Велик шанс после распределения оказаться где-нибудь на Шпицбергене.
Тут он приврал, ведь сорок в глухомани не держали. Для этого хватало контрактников. Сороки охраняют посольства, служат на флагманах флотов, учат простых солдат воевать против эсперов, но точно во время полярной ночи не чистят ВПП на базе за полярным кругом. Но напомнить об этом не успел, поскольку заметил Яманкан и Майскую.
Неохотно встав со скамейки, я запустил руки в карманы пиджака и пошел к девушкам. Не буду врать - выглядели они прекрасно: на Майской было элегантное платье с запахом и глубоким вырезом, а вот Яманкан почему-то предпочла просторные черные брюки и короткий приталенный жакет. Глупо было ожидать от неё топа и мини - даже в неформальной обстановке она стремится подчеркивать статус.
- Герман, Костя! - Майская приветственно замахала рукой. - Давно ждете?
- Да.
- Нет.
- Когда девушка задаёт подобный вопрос, нужно отвечать, что только пришёл, - сказала Яманкан, с укором глядя на меня.
- С чего вдруг?
- Девушка перед отдыхом должна испытывать только положительные эмоции.
- Для этого достаточно быть пунктуальной.
- Нам требуется много времени на сборы.
- Так почему не начинать заранее? - спросил я, хотя понимал, что Яманкан пытается донести вещи, недоступные логике.
- Работа занимает всё отпущенное на неё время.
Я с сомнением оценил их вид и не увидел причин для долгих сборов: душ, макияж, одежда - всё от силы час времени займёт. Яманкан восприняла проступивший на моём лице скептицизм равнодушно, а вот Майская вмиг заволновалась и даже непроизвольно прикрыла вырез на груди рукой.
- К-кстати, к-как я выгляжу? - сбивчиво спросила она.
Божечки-кошечки, что я должен ответить? Понятно, что она ждёт комплимента, но какой будет самым уместным?
- Красивое платье. Тебе очень идёт.
Майская вмиг зарделась. Внутренне я возликовал и решил закрепить успех, но как оказалось - зря.
- "Диана фон Фюрстенберг"?
Вокруг повисло молчание. Я что-то не то сказал? Почему все замерли в недоумении?
- Ты... в этом... разбираешся?
Я глазом моргнуть не успел, как между мной и Обресковым образовалось приличное расстояние. Чем больше времени проводишь с человеком, тем больше с ним сближаешься. Но верно и обратное: чем лучше узнаешь, тем сильней отторжение. Я - невольный пример.
- Я... я просто слышал краем уха об этом бренде. И всё!
- Звучит неубедительно, - сказала Яманкан.
- Но это правда. Я ещё тогда удивился, что мировой бренд уже которое десятилетие выпускает одно и тоже платье, выглядящее как советский махровый халат.
- Т-то есть тебе не нравится?
Майская стала походить на беспричинно пнутого щенка.
- Э... нет. Нравится... Просто это была ассоциация. Лично тебе такое идет...
- Мне идёт советский халат?!
- Что? Да нет же...
- Но ты сказал...
- Тебе что угодно к лицу! Чтобы ты не надеть - хуже не будет!
- Бергман, во имя анорексии и прет-а-порте, прекрати, - оборвала меня Яманкан, которая до этого не отрывала руки от лица, косплея капитана Кирка. - Мы и так задержались. Идемте.
Мы вошли в распахнутые настежь двери, миновали маленький вестибюль и стали подниматься по широкой лестнице. Я думал, что ночные клубы обычно располагаются либо в подвале, либо на первом этаже, но этот открыли на третьем этаже высокого, по меркам студгородка, здания на набережной.
Лестница сделала поворот и почти сразу мы вошли в огромный зал, залитый токсичными розовыми фиолетовыми цветами. Неяркий свет шёл от сотен узких ламп подвешенных на разной высоте. Они периодически плавно меняли цвет, отчего казалось, что по потолку ходят волны. В остальном - обычный клуб: просторный танцпол в конце зала, большой бар в центре и балкон для тех, кто любит места потише.
Я чутка приуныл.
Ещё со среды я знал, что мне тут будет неуютно, но только сейчас понял насколько. Здесь ты либо на одной волне со всеми, либо изгой, которому нечем заняться. Даже музыку послушать.
Хотя тут имелся свой диджей. Или парень, что его изображал. Прижав к одному уху наушники, он, пританцовывая, шаманил над контроллером. Со стороны, казалось, что он сильно занят, но в действительности он просто следил за тем, чтобы заранее скаченный из интернета трек разбавлялся хитами. Как говорится: "Каким бы крутым диджеем ты не был, по настоящему взорвать танцпол сможет только "Владивосток 2000".
- Полагаю, стоит разделиться, - сказала Яманкан. - Если будем ходить вместе, то увидим меньше, чем порознь.
В зале и вправду было людно. За всеми не уследить. От мельтешения лиц и музыки уже начала болеть голова.
- Может поднимемся на балкон? - предложил Обресков.
- Хорошая идея. Давай ты и Майя будете следить за посетителями оттуда, а мы из центра зала. Карточки все запомнили?
В среду вечером Яманкан прислала каждому по двадцать пять файлов. В них фото и имя вероятного заемщика Берлина. Нужно было их запомнить, чтобы суметь опознать в толпе. После того, как нужный человек найден, мы подходим и интересуемся, не дает ли кто денег в долг. Таков план был в начале, но в пятницу Яманкан неожиданно поменяла одну деталь: теперь расспрашивать студентов она будет в одиночку.
- Конечно...
- Ну да...
- Эм... ну я просмотрела...
- Отлично! - с энтузиазмом воскликнула Яманкан, и до этого зная, что домашнее задание сделала лишь она.
Майская и Обресков пошли к лестнице, а мы направились к бару. Не прошли мы и пары шагов, как девушка затормозила. Чуть в стороне, в окружении парней и девушек стояла Крашенинникова и что-то с азартом рассказывал.
- А надеялась, что наша глава сиськомитета пропустит открытие, - сказала Яманкан.
Я невольно бросил взгляд на её... кхм... область под ключицами. На взгляд явных причин для зависти нет. Достойный средний уровень. Или тут важнее, что больше именно у неё?
- Ей же надо следить за дисциплиной.
- В ночном клубе?
- А где ей это делать? На парковке или в минимаркете?
Несколько мгновений Яманкан думала, стоит ли подойти поздороваться, а потом пошла прямиком к бару. Власть - это иллюзия, созданная с помощью ритуалов и атрибутов. И главные: свита, манеры и иерархия. Король не подходит, чтобы поздороваться, подходят к королю. Никак иначе. Демократичность вещь хорошая, но только среди приближённых. На людях никакого панибратства.
За стойкой стояла ах четверо барменов, но все спиной к нам. И как привлечь их внимание? Ещё один квест для интроверта? Он даже будет посложнее, чем в маршрутке сказать "На остановке". Но у меня есть обходной путь.
Я посмотрел на севшую рядом Яманкан. Она на меня. Я на неё.
И что за переглядки? Заказывай, давай!
- Выбирай, я угощаю! - я пошел с козырей, чтобы уж наверняка.
- Иногда всё проще, чем думаешь, - сказала Яманкан и указал на край стойки.
Только сейчас я заметил, что она не из дерева, а из стекла. А на краю горел маленький кружок. Девушка надавила на него и ловко подтянула к себе. Кружок раскрылся длинным списком коктейлей, который Яманкан принялась прокручивать. Так вся длинная барная стойка - один сенсорный экран? Богато.
Что-то выбрав, она нажала "Купить" и приложила к стеклу указательный палец. Тут же появилась шкала с символом промилле. Правда пустая - напиток был безалкогольный.
- Количество допустимого алкоголя завязано на данных из медкарты. Так что напиться вдрызг нельзя. Ректорату не нужны студенты, что по выходным блюют в реку, а потом стараются её вскипятить. Высокие технологии на страже морального облика.
Единственное, что они защищают - пресную юность. Никакого дешёвого коньяка и невменяемого утра в ванне чужой квартиры. Впрочем, судя по многочисленным сигналам, лучшие годы моей жизни будут много лишены. Алкоголь лишь капля в море.
- Видимо, ты уже такое видела, - постучал я по стеклу.
- Несколько раз. Ничего особенного.
Отчего-то от её слов стало горько. А ведь я не какая-то деревенщина! Мой родной город всё-таки административный центр района! По другому - райцентр.
Я повторно приуныл. От этого слова несло гуляющими коровами, автобусом раз в два дня и культурным слоем в виде асфальта времен Андропова. А Московский диспетчерский центр недавно отчитался о новом рекорде: десять тысяч курьерских дронов в воздухе одновременно.
- Ты неразговорчив, - сказала Яманкан.
Я с недоумением посмотрел на неё.
- Это особенность моего психотипа, знаешь ли.
- Сейчас особенно неразговорчив.
Мне хотелось уйти с тех пор, как переступил порог клуба. С каждой секундой я всё больше задавался вопросом "Что здесь делаю?". Сидел бы сейчас дома, жевал вкусняшки и играл в винтажные игры, приговаривая "Шевелись, Плотва".
- Не вижу интересной темы.
- Можем поговорить о нас.
- Девушки любят говорить "Что между нами?".
- Не тот случай... К счастью.
Только не надо цундерить. Мне уже одной хватает. Нора оказалась права, и в четверг Нонна всё ещё была со мной в паре. Но отношения лучше не стали - мы больше не разговаривали. Даже не перебрасывались обычными "Привет", "Пока". Я точно был не в её вкусе. Не сильная потеря, но в понедельник вновь физподготовка, и неизвестно, что она принесёт.
До этого у нас была теория и тир. На теории мы сидели в огромной аудитории, занимавшей почти весь четвертый этаж и записывали лекцию о взрывчатке. Наш инструктор ходил между рядами, изредка подбрасывая на ладони муляж РГО, а мы записывали время между выдергиванием чеки и взрывом. При мыслях о тире в пятницу все оживились, но зря. Мы сидели в той же аудитории и тот же преподаватель, подбрасывая уже муляж дистанцера, ходил между рядами, пока мы записывали правила техники безопасности. И так два часа.
- Печально... А я уже планировал, как мы назовём нашего первенца.
Яманкан стала взбалтывать содержимое стакана, любуясь игрой света на каплях, стекающих по стенкам.
- Любой человек, узнав, что его использовали, будет выбирать между тихой местью и показушной обидой. Ты не покинул студсовет хлопнув дверью, а стал себя вести, будто ничего и не было. Значит, стал ждать момента для мести. И помогать мне начал потому же. Я угадала с твоим выбором?
- Ты меня раскусила.
Смысл врать, если для себя она уже всё решила?
- Сомневаюсь, что выйдет.
- Отчего же?
- Просто... Просто не сможешь.
- Для того, кто разбирается в людях, ты на удивление слепа...
- Тогда удиви меня.
- В детстве я был улыбчивым белокурым мальчиком, которого баловали сладостями все бабушки в подъезде.
- Удиви, а не соври!
Узнай она, что это правда, то грохнулась бы в обморок. Пусть я и сам в это уже не до конца верил, принимая за ложные воспоминания. Хотя мама утверждала обратное. Сам не понимаю, как дошёл до теперешнего состояния.
- И как тогда?
- Я хочу сыграть с тобой в игру.
Если она достанет маску и трехколесный велосипед, то откажусь.
- Какую?
- Каждый из нас выберет в толпе одного человека, а другой максимально точно опишет, что видит. Ошибка - проигрыш.
Правила были весьма условные, но раз речь не зашла о награде, то можно попробовать. Всё равно я не поиграю - видеть плохое я умею. А половина картины - уже правда.
- Согласен. Выбирай.
Яманкан кивнула и сразу же указала на другую сторону стойки, где сидела парочка.
- Что скажешь о них?
Несколько секунд я изучал их движения и мимику и пришёл к неутешительному выводу.
- Самое начало отношений... И уже конец. Наверное, второе или третье свидание. На прошлых девушке с ним было скучно, но она решила дать ещё один шанс. Парень чувствует прохладу и из кожи лезет, чтобы её развеселить, отчего выглядит глупо. А это девушку ещё больше раздражает.
- Проигрыш в первом же раунде!
- А роль судьи ты тоже на себя взвалила?
- Не придирайся. Ты проиграл. Признай поражение.
- И не подумаю. То, что я увидел и есть правда. А у тебя другая версия?
- Девушке просто не нравится это шумное и людное место. Ей хотелось побыть с парнем наедине. Интимная обстановка тихого ресторанчика или кафе на набережной прекрасно бы подошли. Но он взял её сюда не зная этого.
- Что за бред?
- Скажу тоже.
- Да ты совсем в людях не разбираешься.
- Кто бы говорил! - Яманкан сделала паузу. - Так и быть: начнём сначала. Что скажешь о... кхм... нем?
Яманкан вновь не стала долго выбирать и указала на модно одетого парня: облегающие брюки, пиджак с укороченными рукавами, уложенные гелем волосы.
- Провинциал... Родом из городка, где свадебным шиком считается костюм с отливом. Подписывается на красоток в Инстаграме, а когда те не поступают так же в ответ - отписывается. Сюда пришёл подцепить девушку. Расслабленная поза и стакан в руках - хочет выглядеть опытным завсегдатаем тусовок, но мельтешащий взгляд выдаёт. Как только наметит "жертву", начнет танцевать рядом с ней вычурно и напоказ.
- Это было слишком просто, - сказала Яманкан, которую мой ответ не впечатлил.
- Тогда твой шанс показать себя. На два часа: девушка, высокие сапожки, мини-шорты, белая блузка.
- Пай-девочка. Трудоголик. Любит вести себя холодно и неприступно. Однако здесь снимает напряжение. Считает, что раз в неделю имеет право делать, что угодно. Поэтому одевается вызывающе и веселится как последний раз в жизни. Не прочь попробовать новое. Но поскольку это лишь самоустановка на отдых, то даёт задний ход как только начинает происходить что-то, что не включено в её график "пятничного кутежа".
- Ты ее знаешь, - сказал я.
- Нет.
- А если я подойду и спрошу о тебе?
- А ты сможешь заговорить с девушкой на танцполе?
Кто мы? Мужчины! Что мы хотим? Познакомиться с той красоткой! Когда мы это сделаем? Да ну, вдруг она не одна... или откажет там... останусь сидеть на месте.
- Да.
Я не соврал. Скорее, я инвертировал правду.
На телефон Яманкан неожиданно пришло сообщение. Прочитав его, она стала озираться, словно пытаясь определить направление, а потом встала и принялась поправлять волосы.
- Обресков заметил одного на танцполе.
- Удачи, - равнодушно бросил я вслед исчезнувшей в толпе девушке.
Чтобы хоть как-то скоротать время, я достал телефон и стал листать новости. Возле меня кто-то сел. Сперва я даже не обратил на это внимание, пока боковым зрением не заметил что-то отталкивающе золотистое. Крашенинникова, сидя в пол оборота, водила пальчиком по стойке, выбирая напиток. За ней было ещё несколько свободных стульев. Дурной знак.
Выбрав какой-то коктейль, она подцепил карточку заказа и мягко подтолкнула ко мне. За пределами долины она могла швыряться деньгами как опилками, а здесь на неё распространялись общие правила. Даже в этом клубе, она обязана была платить. Или просить заплатить за неё. Это не запрещали.
Интересно, а есть какой-нибудь спрей, отпугивающий мажорок? Вроде дихлофоса, но убойнее. С ароматом подъезда пятиэтажки шестьдесят восьмого года постройки? Если нет, то готов нести заявку в Роспатент, а потом искать инвесторов. Я уже даже рекламный слоган сочинил: "Неповторимый букет запахов на страже Вашего одиночества!".
- Угостишь?
Я приложил палец и счетчик промилле заполнился почти до конца. Её точно с этого напитка не развезет? Кстати, алкоголь разрушает ПБА. Не так эффективно, как ингибиторы, которые принимают делинквенты-заключённые, но одним похмельем утром не отделаться.
Бармен принялся орудовать бутылками, а мы так и продолжили молча смотреть друг на друга. А социологи утверждали, что вторая волна феминизма приведёт к тому, что женщины сами станут проявлять инициативу. Сейчас, к слову, третья, а Крашенинникова по-прежнему ждёт моего шага. Ну уж нет - такой лентяй как я не станет пренебрегать плодами трудов миллионов одиноких кошатниц.
Наконец, коктейль был готов. Девушка, взяв стакан за тонкую ножку, сделала маленький глоток, причмокнуло и довольно улыбнулась.
- Хочу тебя поблагодарить, - сказала она.
- Устно, так понимаю.
Крашенинникова кивнула и вновь сделала глоток.
- Важен не подарок, а внимание.
- Хорошо. Можешь благодарить.
- Преблагодарствую...
- Спасибо.
Кажется, за коктейль я переплатил.
- Почему ты помог мне?
Проблема треста пятнадцати рублей за коктейль отошла на второй план. Я знал, что рано или поздно попытка изменить исход выборов мне аукнется. Но не думал, что так скоро - ровно две недели прошло.
- Я не захотел целый год сидеть в студсовете.
- Почему тогда не взял самоотвод после выборов?
- Я захотел помогать людям.
- У тебя биполярное расстройство?
Лучшая выпускница "Вишнёвого сада" две тысячи тридцать седьмого? Ну-ну...
- Вижу, ты из тех, кто любит подолгу ходить кругами... Спрошу прямо: что тебе нужно?
- Не хочешь помочь ещё раз?
- С чего вдруг?
- Слышала, твои отношения с Паулиной весьма... натянутые.
Был только один человек, кто мог разболтать об этом. Вообще, Майская напоминала санитарку Красного Креста, что по десять раз на дню пересекала демаркационную линию, помогая сторонам обмениваться слухами.
Я хмыкнул, нацепил на лицо фирменную кислую ухмылку и рубанул с плеча:
- Пожалуйста, не нужно впутывать меня в вашу склоку! Это семейные разборки, и мне нет до них дела.
- Аха-ха! Так ты знаешь?!
- О том, что ты золовка Яманкан? Да. И, в общем-то, поэтому я не стану помогать. Наверное, ты с детства в брате души не чаяла. Оттого и не можешь принять помолвку с этой... кхм... этим... кхм... В общем, ты сама знаешь, что ему сосватали.
По рассказу Майской я сразу понял, что Крашенинникова - агрессор. Она боялась, что Яманкан дурно повлияет на брата, но ничего поделать не могла. Видимо, тому она нравилась. Так что девушке приходилось разрываться между желанием не рассорится с братом и стремлением подпортить жизнь его невесте, чтобы она расхотела выходить замуж.
Даже предложение стать заместитель было ради этого. Она знала Яманкан и понимала, что та откажется, но не могла удержаться, чтобы в лицо не намекнуть, что делает это из неприязни.
- Да, ты прав. Я была против помолвки. Предпочту быть с Паулиной подругами, а не родственниками. А для этого нужно приложить немного усилий.
Избирательная кампания и помощь в открытии клуба - это немного? Не стоит делать хорошую мину при плохой игре. Если хочешь расстроить брак, если куча более надежных способов. Например, невзначай спросить, кто будет убираться и готовить. Стоп. Они же богатые, а значит стандартные причины семейного кризиса их минуют. Печаль-тоск...
- Тут я тебе не помощник. В крайнем случае, ты всегда можешь сбагрить его другой сестре.
- Ни одна не подходит.
- Разве? Думал там как в сказке: было у отца три... дочки: старшая - умная девица, средняя - и так и сяк, а младшая вовсе... кхм...
Крашенинникова улыбнулась.
- Вообще то, Паулина не младшая: есть ещё сестра, которая в средней школе.
- Похоже кто-то так хотел сына, что не мог вовремя остановиться...
Девушка чуть склонила голову, словно стараясь изучить меня с нового угла.
- Как ты с Паулиной познакомился? - непривычно деловым тоном осведомилась она.
- Мы вместе учимся.
- Ты понял о чём я.
- Я не из того типа людей, что умеют понимать мысли собеседника.
Она чуть сощурила уголки глаз, сделала паузу, и лишь потом пояснила.
- Всегда есть отправная точка: первая фраза, место встречи... То с чего всё начинается. Какой она была у вас?
- Наши глаза встретились, когда она старалась не проблеваться после того, как увидела учебный корпус контаминации, - сказал я чистую правду.
- Не хочешь говорить?
- А ты не хочешь объяснить, почему спрашиваешь?
- Хм... Ладно, забудь, - сказала она и, быстро стрельнув глазами мне за спину, быстро встала. - Было приятно пообщаться.
- Ты не притязательная...
Она улыбнулась и, махнув на прощание рукой, оставила меня одного.
Странный разговор. Словно в середине беседы я сказал что-то, что её удивило, заставив по другому смотреть на меня. В предыдущие две встречи она смотрела на меня как на пустое место, но теперь она демонстрировала любопытство. Только бы оно не побудило её попытаться узнать обо мне побольше.
Яманкан села рядом.
- Как успехи? - спросил я.
- Неплохо. А у тебя?
- Приятной тяжести тридцати сребреников не ощущаю.
- Как глупо. Раз уж намерен мстить, то союзники не помешают, - сказала она и усмехнулась, будто мои слова продолжали её забавляли. Не было даже попытки сделать вид, что воспринимает угрозу всерьёз. Она вправду уверена, что между нами столь большая пропасть? Если так, то её смертный грех и вправду: гордыня.
- Это как слезать с героина, чтобы подсесть на кокаин.
- А ты получаешь от нас удовольствие?
- Только абстинентный синдром, - тошнота, бессонница и депрессия - у меня все признаки ломки. Хоть температуры и ломоты в костях удалось избежать. - Что удалось узнать?
- Не так много, как рассчитывала. Он передал деньги парню-сороке: высокий, светлые кудрявые волосы.
- Если все портреты столь "детальны", то можно идти домой... А что по сумме?
- Взял четыре тысячи, вернул четыре тысячи четыреста.
- Он так охотно всё выложил?
- Обаяние города берёт, - сказала Яманкан и манерно откинула волосы.
А думал катапульты и стенобитные орудия... А вон оно как всё устроено!
Мы замолчали и продолжили цедить из стаканов. Говорить, кроме как о расследовании, было и не о чем. А эта тема была не сильно интересна - мне важнее итог, а не процесс. Однажды я погорел на отсутствии любопытства, но начни сейчас его изображать - будет ещё хуже.
- Что-нибудь узнали?
Я повернулся на голос и увидел Обрескова. Почему-то одного.
- Константин - одна штука, Майя - ноль штук... - Яманкан прищурила глаза. - Пожалуйста, скажи, что ты не бросил девушку одну?
- Она пошла поболтать с Настей.
- Лучше бы ты её бросил...
- Она и так узнает, чем ты занимаешься, - сказал я. - Полагаешь, расспросы останутся незамеченными?
- А вы уже с многими поговорили? - спросил Обресков присаживаясь рядом.
- Только с тем, на кого ты указал, - ответила Яманкан.
- Не густо. Стоит ускориться!
- Откуда столько рвения? - спросила Яманкан.
- Ну так я здесь за этим.
- Расследовать? - на всякий случай уточнила она. Я тоже заподозрил неладное.
- Девушек цеплять!
- Честность - лучшая политика, да?
Яманкан произнесла это с пренебрежением, что Обрескова нисколько не смутило. У него был план и он ему придерживался. К сожалению, он ещё решил им с нами поделиться.
- Я слышал, противоположный пол неровно дышит к мужчинам с властью.
- Не сведешь с дилером, что ею барыжит? Мне бы пригодилась немного влияния.
- Им не обязательно знать, что её у меня нет. Но парень, ведущий расследование, подсознательно ассоциируется с полицейским, а полиция - это сила и власть! А от них девушки млеют испокон веков. Стоит лишь начать расспросы, и дело в шляпе.
Мой стакан опустел всего минуту назад, так что я не мог поперхнуться. За меня это сделала Яманкан.
- Не знаю, от чего я в большем недоумении: от хода мыслей или от того, что ты делишься ими со мной.
- А почему я должен скрывать их от тебя?
- Я девушка.
- А... ну да, но понимаешь... - он не успел закончить, когда поймал мой взгляд. Сидя за Яманкан, я покачал головой. Он хотел ляпнуть "Ты мыслишь, как парень", а нет ничего более оскорбительного для девушек, чем их в них не видеть. Можно подумать, что Яманкан это не тронет, но в среду я заметил, что надменность Решетниковой её взбесили. Не стоит рисковать. Острый ум и холодное сердце не отменяют мстительность. А с плохими качествами президентша была на короткой ноге, - ты показалась человеком, с которым можно легко говорить о чём угодно!
Я поднял вверх большой палец.
- Ой... это так неожиданно! Ты меня в краску вгоняешь!
Голос всех стесняшек похож на скрежет ножовки по металлу?
- Больше не буду.
Обресков тоже себе что-то заказал, но не успели его напиток приготовить, как через пару стульев от нас села девушка в легком платье с открытыми плечами. Яманкан хватило одного взгляда, чтобы узнать в ней одну из возможных заемщиц.
- Напротив, белое платье с окантовкой из рюшек, - тихо сказала она.
- Думаю, сейчас мой выход, - зашептал Обресков.
- Мы же решили, что я буду вести допросы. Если Берлин решит действовать, то он должен быть нацелен только на меня.
- От одной беседы ничего не случится. Уверяю!
Яманкан вздохнула, бросила на девушку оценивающий взгляд, будто сравнивая ложбинку между грудей и упорство Обрескова, и пожала плечами.
- Ладно, давай ты. Только ничего не испорти.
- Хватит во мне сомневаться! - огрызнулся Обресков. - Входить в доверие я умею.
Неспешно, будто хищник, приближающийся к раненой добыче, он подошел к девушек, облокотился на стойку и, улыбаясь во все тридцать два зуба, сказал:
- Для столь горячей девушки как ты, нужен огнетушитель вроде меня.
Яманкан с такой силой впечатала стакан в стойку, что я испугался, что экран пойдет трещина. Обошлось. Тем временем девушка окинула Обрескова презрительным взглядом, остудила себя до нуля, наградила коротким, но обидным эпитетом и пошла прочь.
- Я знал, что так будет, - не преминул я её поддеть. - Тебе стоит подтянуть его навыки.
- Не хочу тянуть столь тяжкий груз.
С трагическим видом Обресков плюхнулся рядом. Позор - плюс сто, стыд - плюс сто, самооценка - минус сто тысяч! Наверное, ему больно. Яманкан по-матерински тепло улыбнулась и по-отечески сильно хлопнула его по плечу.
- Наш мальчик наконец-то стал мужчиной!
Надеюсь, она владеет рукопашным боем. С её чувством юмора однажды он точно пригодится.
Музыка стала громче. Ещё пара децибел и придется повышать голос, чтобы тебя услышали. Диджей продолжал тасовать треки, даже один раз поставил дабстеп, будто в зале был кто-то старше сорока. Светомузыка била по глазам. Я вновь почувствовал то, что прущее всем одиночкам в подобном месте - отчужденность. И даже то, что я был здесь не один, не спасали. У меня не получалось с головой погрузиться в веселье. Может добавить алкоголя? Говорят, помогает.
Обресков и Яманкан стали что-то обсуждать, но я уже не вслушивался. Пару раз девушка отходила, оставляя нас наедине, но мы лишь перебрасывались парой пустых фраз. Требовалась прослойка из среднестатистической общительницы.
- Как успехи? - как по заказу к нам подскочила Майская.
Почему все задают этот вопрос? Яманкан была единственной, кто намеревался искать Берлина. Или делать вид, что ищет. Я пришёл следить за ней, Майская веселиться, Обресков... ну теперь уже страдать.
- Пока совпадений нет.
- Тогда нужно ускориться!
- И откуда столько рвения? - с подвохом спросила Яманкан.
- Но мы же должны остановиться Берлина!
- Хоть кто-то чист сердцем!
Мотивация Обрескова, так-то, тоже идёт от всего сердца.
- Кстати, Настя тебе привет передавала и приглашала заглянуть. Она с подругами отдельный столик сняла в углу.
- Позже, - сказала Яманкан тоном, с которым говорят "никогда". - А о чем ты с ней так долго болтала?
- Да о всякой ерунде. Она спросила как у отца дела, что про Изофронт нового слышно, а потом обсуждали нашу физкультуру. Настя было так любопытно, что она меня засыпала вопросами.
- Бег, стрельба и лекции. Что тут интересного? - спросил Обресков, который это уже полтора месяца хлебал.
- Всё! Я даже жалею, что первый день пропустила. Теперь жду не дождусь визита в тир.
- Поверь, он быстро надоест, - сказал Обресков. - Первое время стрелять из настоящего оружия потрясно. Потом интересно, потом обычно, потом начинает утомлять. У нас есть норматив: каждый день должно быть отстреляно шестьсот винтовочных патронов и триста шестьдесят пистолетных. Без исключений. Для некоторых поход в тир уже сродни каторге. Просто одеваешь наушники и лупишь по мишеням как робот.
Оружие - инструмент. Как ножницы или молоток. Минимум сложностей, ради эффективного использования. Проблема только в назначении. Убийство себе подобных - вещь щекотливая. Ломать ограничения в мозгу трудно. Но с чего-то нужно начинать, вот сорок и приучают воспринимать устройства для убийства, как что-то обыденное.
- Но нам и того не давали. Только учим технику безопасности, - сказала Майская и почему-то посмотрела именно на меня. Это что за намек? Я вопросительно приподнял бровь и девушка, стушевавшись, отвела взгляд и затараторила. - А вы уже себе и напитки заказали! А я до сих ничего не выпила... Лина, что посоветуешь?
- Там есть вкладка с безалкогольными коктейлями. Выбирай наугад - они все хороши.
- Лина, я уже взрослая!
- Только не начинай, - нахмурилась Яманкан.
- Сейчас самое время начать!
- Тебя развезет.
- Неа! Ой, смотри какой занятный синий коктейль. Такс, что за состав... Блю Кюрасао, какао порошок, сливки...
- И водка...
- Её мало. Решила - заказываю "Ракель"!
То, что её стоит отпеть заранее, я понял, когда шкала промилле заполнитель на половину. Но Майя была не намерена отступать. Приняв из рук бармена бокал, она сделал пробный глоток. Яманкан с тревогой посмотрела на неё. Будто бы боялась, что той понравится. С чего такая мнительность? Она объектор - даже пьяной бед не натворит.
- Необычно... Но, вроде, не крепко... наверное. Я прежде не пила.
- И зачем ты ей разрешила? - тихо спросил я Яманкан.
- Уважаю свободу воли.
- В мире нет ничего, что бы ты уважала меньше.
- Есть ещё лень.
- В следующий раз можешь прямо сказать, что меня. Но я бы точно не поступил так с подругой.
- Я могу долго убеждать её, что привыкать к алкоголю следует постепенно... Но зачем? Завтрашнее утро само по себе будет уроком.
- Ты перебарщиваешь с кнутом.
- После обеда угощу её пряниками.
- Только если дешёвыми - не уверен, что она успеет их переварить.
Майскую развезло ровно за шестнадцать минут. Время установить было нетрудно: я вел отсчет с момента первого глотка, до момента, когда она произнесла одну из фраз, сигнализирующих о наступления опьянения. И ею стала...
- ...Да ты меня совсем не слушаетесь!
- Слушаю... - сказала Яманкан, с полуулыбкой глядя на наследницу многомиллиардной - пусть и рублёвой - империи. Так как раз рассказывала о старшей школе. - А она такая: "И не подумаю! Мой отец - депутат Законодательного собрания!". А Тая в ответ...
- Тая? - Обресков был единственным, кого история захватила. - От чего тая?
- Тая... Эм... Она Тая! Зовут её "Тая".
- Кто назовет дочь деепричастием?
- Не знаю... Филологи? В общем Тая в ответ кричит "Да мой отец, вообще, в Смольном сидит, шелупонь подзаборная!" и запускает в неё мольбертом...
С фантазиями об ученицах "Виллози" я промахнулся. Старшеклассницы - стайные животные с четкой иерархией. А значит между ними постоянно идет грызня за место. Как Майская там выжила? Наверное, только за счет ауры невинности. Даже будь она кровавым диктатором, к ней бы никогда не относились плохо.
- Сколько уже опрошено? - спросил я.
- Восемнадцать. В том, что брали деньги признались девять. Внешность описали семеро.
Я потянулся, разминая кости. С момента, как мы пришли, я ни разу не вставал. Яманкан носилась как угорелая по клубу, Обресков и Майская тоже пару раз прогулялись. Лишь я один сидел сиднем. Нехорошо. Заметь Майская это и ей, чего доброго, взбредет в голову потащить меня на танцпол.
- Думаю, стоит ещё посидеть часок и закругляться.
- За это время я успею опросить человек пять от силы. Не хочешь помочь?
Подходить к незнакомым людям и говорить с ними? Увольте. Да и что дадут их рассказы. Допустим, я опрошу троих, Яманкан пятерых. Того у нас будет пятнадцать портретов. Верно? Неверно! Яманкан, мотивируя нашей безопасностью, настояла на том, что будет в одиночку опрашивать людей. Весьма благородный поступок, если не думать о том, что никто из нас не узнает, что ей рассказывают. Появись совпадение, мы бы об этом и не узнали.
- Хочу, но не хочу.
- Что за дуализм?
- Я готов помочь, но не хочу делать то, что для этого нужно.
- Тогда мы здесь надолго, - сказал она и, встав, исчезла в толпе.
Я вновь включил телефон, чтобы убить время. За то время, что я разговаривал мне кто-то прислал личное сообщение. Ещё пару месяцев назад я бы не глядя отправил его в корзину, поскольку мне всегда шёл лишь спам. Но рекламу через внутреннюю сеть не рассылали. Так кто это может быть?
Минимаркет вниз по улице. Через пять минут. Позвони сам. Выходя, купи сок.
Имя отправителя их набора цифр и букв. Несколько недель они не давали о себе знать и именно сейчас им захотелось поговорить?! Более неподходящего момента придумать нельзя.
Яманкан не видно, Майская и Обресков разговаривают. Самое время, чтобы ускользнуть. Мягко встав, я быстро пошёл к лестнице. Когда я вышел на улицу, мне показалось, что оглох. Было настолько непривычно тихо. Минимаркет занимал кусочек первого этаже соседнего дома, так что пришлось перебежать улицу. Внутри никого не было, но я всё равно прошел в самый зад, чтобы меня не было видно снаружи. И только потом набрал номер.
- Как дела? Скучал?
Программа так сильно изменила голос собеседника, что я не смог разобрать ни пола, ни возраста.
- Конечно! Дневная рутина ещё помогает справиться с тоской, но с наступлением ночи её когти с удвоенной силой впиваются в сердце. Тогда я заваривая чай со вкусом панических атак, смотрю на очертания гор на фоне звездного неба и думаю о вас...
- Погляжу, ты не слишком рад. А ведь мы спасли тебя от Салаба-Харада.
Не всех делинквентов пускали на кладенцы. За незначительные преступления отправляли в единственную в России тюрьму для эсперов, расположенную на острове Вайгач. Там, в нескольких километрах от моря, посреди безжизненной тундры, зарылся в землю центр содержания людей со сверхспособностями - Ледяной Дом. Хотя чаще всего её именовали простым и коротким "Вайгач". Но у тюрьмы было и другое название, которым пользовались лишь силовики - Салаба-Харад. Маленькая, но зацепка.
- Из-за вас меня чуть не убила чокнутая киномантка.
- Ты был неосторожен. Это всецело твоя вина.
- Только если бы пошел туда добровольно.
- Мы можем долго спорить о причине и следствии, но давай просто пойдем дальше.
- Это трудно, когда блуждаешь в потёмках.
- Это не мешает тебе ходить ночью по клубам.
Я застыл аккурат перед вендинговым автоматом по продаже мелочей, для которых отдельных стеллажей или полок было много, потом плавно повернулся ко входу, где висела видеокамера, направленная на зал и автоматические кассы.
В трубке раздался смешок.
- Заявка на ремонт камеры в этом магазине висит в Управе уже пятый день. Мы одни.
- А звонок?
- Не забивай голову... Лучше расскажи об ИМОС.
Кем бы вы ни были, вы знаете очень много.
- А вы не читали протокол допроса? - закинул я удочку: станет отрицать или нет.
- Там много белых пятен.
- Я был честен... Изокубы располагают к откровенности.
- Как ты выбрался?
- Повторю тоже, что...
- Дурить вздумал?! - рявкнул голос. - "Малая Дукка" слишком большая база, чтобы ты в ней не заблудился.
И почему начальство всегда кричит? Неужели это придает весомости угрозам? Мне хватает и фальсификации результатов криминалистической экспертизы, чтобы на вас работать. Пока работать.
- На ИМОС работает эспер-невидимка. Не добровольно. Эта оно взорвала бомбу в кафе и помогла похитить Яманкан. Однако мне удалось убедить её помочь.
- Она знает, кого ищет ИМОС?
Откуда они знают об их истинной цели? Я рассказал о ней лишь Норе.
- Нет.
Молчание.
- Она может это узнать?
- Понятия не имею... И у нас, кхм, сложные отношения.
- Поясни.
- Я пообещал ей, что в обмен на помощь с побегом, помогу снять антиэсперский браслет. Но с этим у меня немного не ладится, - я замолчал. А что, если спихнуть эту часть на них? Тогда мне не нужно искать Берлина столь рьяно. Ростовщик был завязан на мести Яманкан, но даже если я не узнаю его имени раньше её, то ничего фатального не случиться. - Вы знаете, как снять такой браслет?
- Конечно.
- Даже импортный?
- Любой произведенный человечеством.
- Если поможете снять - она может попытаться узнать о цели.
- Мы не станем этого делать.
- Эм...
- Ты один из нас и об этом не должны знать посторонние. Будь она ценным эспером, мы бы пошли на риск, но невидимка... Невидимок у нас много.
- У кого "у нас"?
Гендерно то я давно определился, а вот идеологически ещё нет. Сейчас самый подходящий момент.
- Узнаешь в своё время.
- Можно сегодня?
- Нет.
- Ну хоть тайным рукопожатием поделитесь?
Что-то я юродствую больше обычного. Собеседник в трубке молчал, будто что-то обдумывая. Я уставился на надпись в углу автомата: "Для возврата денег за покупку, вложите товар в ячейку штрих-кодом вверх".
- Мы были весьма довольны тем, как ты разрешил ситуацию с выборами, поэтому ты заслуживаешь небольшой бонус. Если окажешься в безвыходной ситуации, когда жизни будет угрожать неминуемая смерть, скажи "Боги мертвы". Возможно, что среди твоих врагов окажется наш союзник. Только не злоупотребляй советом.
Боги... мертвы? Что за бред?!
- А если их скажут мне?
- Ничего. Тебе нельзя себя выдавать... Но, если интересно, ты должен ответить "И их нечестивая кровь на наших руках". А теперь пока. И не забудь купить сока - ты пришёл сюда за ним, потому, что он здесь дешевле.
Собеседник отключился. Я убрал телефон в карман, взял с полки банку и вышел на улицу. Телефон тренькнул в кармане сигнала о списании денег. Крышечке полетело в мусорку и я припал к горлышку - чертовски захотелось пить. Телефон вдруг стал разрываться звонком. Кто ещё может мне звонить?
- Да?
- Мы уходим. Если с нами - жди у выхода,- коротко сказала Яманкан и отключилась.
С чего такая спешка? Что-то узнала или просто надоело?
Неторопливо потягивая сок, я вернулся к клубу, но подниматься не стал, дожидаясь чуть в сторонке. Прямо у входа было слишком людно: кто-то громко визжал; кто-то, прислонившись к стене, держался за голову; кто-то, нетвердо стоя на ногах, лез обниматься. Какое восхитительное зрелище. Кира бы нашла пару годных ракурсов.
Яманкан с остальными вышли спустя минут десять.
- Думала, ты сбежал.
- Решил сэкономить, - сказал я, и демонстративно махнул баночкой. - А вы решили уходить?
- Если человек не пришёл в клуб до двенадцати, то вряд ли придёт позже. Нет смысла ждать.
- Ты зануда, Лина! - выдала Майская и надулась. - В кой-то веки мы выбрались все вместе отдохнуть, а ты уже гонишь нас обратно. Мы могли посидеть ещё! И мы даже не успели потанцевать!
- Я на физкультуре лодыжку потянула.
Кто поверит в такое дурацкое оправдание?
- Ой... правда?!
Поверила?!
- Не стоит. Но нога всё ещё ноет. Не сильно, но не хочу тревожить до понедельника.
- Я не знала... прости. Ну тогда пошли. Но через неделю мы точно сюда ещё раз заглянем! Обещай!
- Обещаю.
- Извините, что отвлекаю, но мы сегодня сходили не зря? - спросил Обресков.
Майская икнула и чуть качнулась. Я стыдливо отвёл взгляд.
- Не могу сказать наверняка. Но есть два совпадения - в выходные ими и займусь.
- И кто они?
- Оба - парни с научной кафедры. Но кто они, ещё не знаю.
Парни? Экая ты врушка. Но, так и быть, сделаю вид, что поверил. Я даже посмотрел на пальцы Яманкан, чтобы убедиться в гипотезе. Тонкие. Как и проплавленный знак вопроса на телефоне должницы.
Мы пошли вдоль набережной. Как то сразу получилось, что Майская и Обресков вышли вперёд, а Яманкан пристроилась рядом со мной.
- Спасибо, что помог, - неожиданно поблагодарила она меня.
- Я же ничего не сделал.
- За это и спасибо.
Какой тонкий намёк!
- Я не собирался мешать. Да и это было бы глупо, раз я согласился помогать искать Берлина.
- Если бы люди понимали, что поступают глупо, они бы так не делали.
- Ты и вправду плохо в них разбираешся. Люди понимают, что поступают неправильно, но не могут сдержать порыв.
- Как ты?
- Я то тут причём? - я с недоумением покосился на неё.
Яманкан сбавила шаг, позволяя Обрескову и Майской чуть уйти вперёд.
- А твоё желание отомстить не глупость? Я потратила пятнадцать минут на то, чтобы в лепешку раскатать Крашенинниковой. А она входит в пятерку умнейший людей, что я когда-либо знала. Однажды она довела одноклассницу до нервного срыва всего за три дружеские беседы. Никакой травли и угроз. Лишь правильно подобранные слова. Так что советую, оставить всё в прошлом и двигаться вперёд.
А я в эту пятерку вхожу? Кхм... Раз это единственное, на что я обратил внимание - вряд ли.
- Я лишь хочу преподать тебе урок.
- И что станет его итогом?
- Ты поймешь, что хуже меня.
- Чтобы добиться этого, тебе нужно быть лучше. А это не так.
- Отнюдь. Чтобы победить марафонца, не нужна выносливость - достаточно сказать, что финиш в другой стороне. Ты уже проиграла, просто ещё не знаешь этого.
- Тогда стоит как можно быстрее сделать ход! - Яманкан кокетливо улыбнулась и вновь сбавила шаг. Я был не против: спешить некуда. Куда вообще торопиться ночью? Если так стремишься попасть домой, то не стоило из него и выходить. Следует отдаться моменту и, вдыхая чистый горный воздух, наслаждаться летней ночью, идя под мириадами огней Млечного Пути, разрезающего небосклон. - Ты не забыл, что я знаю твой... секрет?
- Нет... Я даже поделился этим с Норой.
- И как она отреагировала?
- Равнодушно. Но уверен, она поняли всё верно. Стоит ей пойти против тебя, и ты растрезвонишь о том, что среди студентов прячутся доносчики. С твоим обаянием ты быстро возглавишь охоту на ведьм, и Ректорату ничего не останется, кроме как жаловаться в ФФС на Нору. Странно, что ты не сделала так до выборов.
- Глупо раскрывать все козыри. Потом останешься с пустыми руками.
- Ты уже с ними. Расскажи ты обо мне, и ей не останется ничего иного, кроме как выписать мне вольную. К моей радости.
- А ты понимаешь, как к тебе станут относится окружающие?
- Уж точно не хуже, - осклабился в ответ. - Когда ты на дне, вниз упасть можно, но трудно. Я вот во время время физкультуры всех против себя настроил парой фраз и за этим ничего не последовало. В плохом отношении есть плюсы.
Мы продолжали медленно идти вперед. Майская с оживлением рассказывала Обрескову истории из школы, то и дело перескакивая с темы на тему. Тот слушал, кивал, но держался от неё на некотором расстоянии, отчего она периодически прерывала рассказы капризным "Эй, а ну сюды!". А Майская-то весьма развязная девица!
- А в чём твоя цель? - спросил я. - К чему стремишься ты?
- К власти.
- А она для тебя цель или средство?
Яманкан улыбнулась, но в её изумрудных глазах сиял лёд.
- Вечер вместе... тихая улочка... ласкающий кожу прохладный воздух... Доверительная обстановка, которая невольно заставляет сердце открыться навстречу тому, кто рядом. Да? - Девушка остановилась и встала напротив. - Будем честны - мы не нравимся друг другу. Наши личности - совокупность черт, привычек и взглядов, противных другому. Мы может до рассвета выворачивать души, но добьёмся лишь иллюзии взаимопонимания, что даёт эмпатия. Эта мелкая засранка - та ещё обманщица. Ты думаешь что человек стал ближе, а на самом деле она подменила твои эмоции чужими. Заставила сопереживать, чтобы не делать больно. Эмпатия - блок, не имей которого, люди бы давно поубивали друг друга. Так какой смысл поддаваться ей и отвечать.
- Она может изменить моё отношение к тебе.
- А ты этого хочешь?
Я ответил не задумываясь, поскольку давно нашёл ответ на этот вопрос.
- Нет. Я не люблю сложности.
Глава 6. Особый класс
Если составить рейтинг любимым бытовых радостей, то список будет таким: первое место - сразу настроить комфортную температуру воды в душе; второе - найти в забитом магазине пустую кассу; третье - проснуться, посмотреть на время и понять, что ещё можно поспать пару часиков.
Но вновь провалится в сон я не мог. С открытыми глазами я пялился на занавески, подсвеченные утренним светом.
Ещё пару минут назад я крепко спал, видя рожденную подсознанием галиматью: все суетятся и паникуют, а я, засунув руки в карман пиджака, стою в сторонке и отпускаю едкие ремарки, из-за которых на меня кричат. Почему всегда снится тоже, что со мной бывает в реальности? Где космические корабли, жуткие монстры и принцессы, одетые так, будто в будущем можно победить болезни и голод, но не дефицит ткани.
Я закрыл глаза и расслабился. Бестолку. Я не сам проснулся, а меня что-то разбудило. И это "что-то" гнало сон прочь. На часах - без пятнадцати семь, на календаре - вторник. Что же не так?
И только сев на кровать, понял причину беспокойства - с улицы доносился шум. Моё окно выходили на улицу, и я увидел, что она перекрыта парой полицейских машин и белым "Карателем" фельдъегерей. Во дворе мелькали плащи следователей и бронежилеты оперативников. Все были вооружены и сильно суетились. В начале гравийное дорожке стояла пара мужчин: один изучал здание через экран на тепловизоре, а другой, нетерпеливо постукивая ногой, сжимал раструб распылителя, соединенного с баллоном краски за спиной.
Из коридор донесся топот босых ног. Не только меня разбудила суета на улице. Самые любопытные уже шли выяснять, что случилось. Несколько минут фельдъегери что-то бурно обсуждали, а потом, разделившись на несколько команд, рванули к входной двери.
Первая мысль: "Это за мной!".
Начала подступать паника. Не сразу, но о разговоре в минимаркете узнали. Я метнулся к двери, потом опять к окну. Нет! Нельзя суетится. Думай! Рокочущая машина под окном, мельтешащие фельдъегери - всё указывало на то, что это не за мной. Я попытался успокоиться и всё осмыслить.
Меня арестовали бы иначе. Ночью бы подъехали к черному входу на электромашине; тихо поднялись на этаж; подключившись к камере и микрофону на телефона убедились, что сплю; подсунули под дверь трубку и пустили в комнату снотворный газ. Затем наручники, антиэсперский браслет, смирительная рубашка, и вот я уже трясусь в брюхе грузового самолёта в небе Заполярья.
Щёлк-щёлк.
Ручку входной двери кто-то пару раз дернул. Я отошел от окна. Попытка открыть дверь повторилась, но уже тише. Кто пытался войти. Облава и гость за дверью - где моя прежняя жизнь, в которой можно только сычевать?
Схватив одеяло и набросив на голову, я прижался к двери. Убедившись, что под накидкой темно, сдвинул колпачок в сторону. Не сделай этого, и в глазке бы мигнуло пятнышко света, но теперь никто не узнает, что я в него заглянул. Вот только в коридоре никого не было. Ручку дернули в третий раз.
Я набрал воздуха в легкие и запустил способность. Чтобы не произошло - я всё отмотаю. Дверь не успела открыться и на ширину ладони, когда в неё ударили. Меня отбросило в комнату, грудь сдавило, будто на неё кинули мешок с песком. Тихое повизгивание, и невидимый груз пропал, а следом распахнутая дверь с хлопком закрылась.
Воздух задрожал и предо мной предстала невидимка: прерывистое дыхание, текущий градом пот, растрепанная одежда.
- Помоги мне! Я встряла!
- Я уже понял, - сказал я и отпустил способность.
За дверью раздались голоса, топот и хлопок двери. Самого любопытного, похоже, прогнали. Я прильнул к глазку.
Схема этажей у нас была простой: лестничная клетка, от которой расходится пара коридоров. И именно этот выход перекрыл отряд фельдъегерей. Я насчитал восьмерых. Двое дежурили у лестницы, изучая коридоры через тепловизоры-монокуляры, а остальные, разделившись на две команды, принялись стучаться в квартиры.
- Штатная проверка. Просьба открыть дверь.
Им ответил заспанный голос, а потом самая крайняя дверь отворилась. Команда зашла во внутрь, но выскользнуть у невидимки всё равно бы не вышло - бойцы с монокулярами так и остались следить за коридором.
- Что делать? - раздалось за спиной.
- Как они на тебя вышли?
- Я... я облажалась... Меня так торопили вернутся к себе, что я не заметила, как выскочила на улице, где стояла машина, на крыше которой такая круглая штуковина на шесте... Типа набор камер и всё-такое... Они меня вмиг увидели!
Хорошая новость - ловят не лично её. Обычный ночной патруль. Но почему на поимку стянули столько сил? Во дворе было не меньше пятнадцати человек.
- А потом? - спросил я, ожидая недоброго.
- Ну почти ничего...
- Колись давай!
- На встречу вышла пара фельдъегерей... ну я и воспользовалась светошумовой...
Я мог бы сказать "Лучше бы ты головой воспользовалась", но это было слишком избито, так что я лишь застонал. Достаточно было снять невидимость, громко взвизгнуть и начать улепетывать, крича "Прости, я больше не буду!". Был шанс, что её бы приняли за стеснительную дуреху, возвращающейся после свидания.
- Но здесь то ты почему?
- Они перекрыли пути в город, вот я и рванула к общежитиям... А потом вспомнила, где ты живешь и... ну вот...
- Откуда ты знаешь, где я живу?
Она потупилась.
- Следила...
- О! Не нужно стыдиться. Я привык...
Стук в дверь. Гораздо ближе. Значит, с осмотром первой квартиры уже закончили. Я вновь прильнул к глазку. От фельдъегерей меня отделяло всего две двери. Пять минут от силы.
- Что делать? Что делать? - вновь заистерила невидимка.
- Что с твоими хозяевами?
- Убегая, я им позвонила, а они, типа, сказали самой выпутываться. Но они сказали, что если меня поймают, то взорвут браслет... Типа, они переговоры могут прослушивать.
Значит, стоит хоть одному фельдъегерю воспользоваться рацией, и всё кончено. Я даже не смогу использовать хрономантию: звук - лишь колебание воздуха, и их смогу отмотать, а вот радиосигнал, что вырвется из рации, я вернуть не удастся. В радиусе десяти метров слова так и не будут произнесены, но за пределами поля их услышит вся поисковая группа.
- Жди здесь! И не подходи к окну, - приказал я.
На ходу стягивая футболку, я рванул в ванную. Оставшись в одних трусах, открыл душевую кабинку и, взяв лейку, до упора выкрутил кран с горячей водой. Обдало кипятком, и я стиснул зубы. Пять секунд, десять, пятнадцать. Решив, что достаточно намок, я принялся поливать стенки кабинки. Они у нас аскетичные: два куска стекла в углу. Дешево и сердито.
В ванную влетела невидимка и с порога выдала:
- Они уже у соседней квар... - она запнулась, поскольку я предстал перед ней полуодетым. Или полуголым. Это как стакан с водой - восприятие зависит от личности. Но судя по краснеющему лицу - я всё-таки был полуголым. - Ты что делаешь?!
- Моюсь.
- Зачем?
- Перед сексом так принято.
- К-каким с-сексом?
- Я джентльмен и не могу позволить даме умереть девственницей.
- Что?!
- Заткнись!- рявкнул я и продолжил поливать стенки. Зеркало запотело, в воздухе повис пар. Чувствую, следующую неделю я буду ходить красный, как рак.
Во входную дверь с силой постучали.
- Штатная проверка. Просьба открыть дверь.
Вопреки всем законам анатомии, невидимка всего за секунду сменила цвет с пунцового на бледный. Колени задрожали, губы задергались - либо она разрыдается, либо упадет в обморок. Не дожидаясь развязки, я силой втолкнул её в кабинку.
- Активируй невидимость и не снимай, пока не скажу. Запомни: пока не скажу! Чтобы не случилось - не шевелись и не издавай звуков.
- Но у них тепловизоры! Они меня увидят!
- Не через стекло.
Стянув с вешалки полотенца, одно я обернул вокруг талии, а вторым приготовился вытирать волосы. Девушка активировала способность, и на кафеле проступили отпечатки подошв, обтекаемых водой. Гадство! Я стал искать решение и заметил, что поддон душа был чуть ниже пола, отчего на стыке был небольшой уступ.
- Расставь ноги и упри в края, - сказал я в пустоту.
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом отпечатки по очереди исчезли. В дверь вновь постучали.
- Штатная проверка. Если вы не откроете дверь, мы будем вынуждены сделать это самостоятельно.
Я рванул в комнату и, демонстративно вытирая волосы, наконец открыл дверь. Передо мной стояло трое. Молодая девушка-следователь лет двадцати пяти, и пара мужчин-оперативников постарше. На вид ей было лет двадцать пять, и раз она командует группой, то она эспер. Их в рядах ФФС определить просто: должность высокая, а возраст нет - носитель способности. Вся троица были вооружена: у следователя - ПСС в кобуре на груди, у оперативников - "Верески" с тепловизорами вместо прицелов.
- Доброе утро... наверное. Кто знает! Можно считать добрым утро, когда вся жизнь недобрая?
- Утро... доброе, - солгал я в ответ. Оно у меня точно таким не было. Интересно, а допустимо начинать беседу со лжи?
- Заранее извиняемся за неудобства, но нам нужно осмотреть вашу квартиру. Это не займёт много времени, - сказала следователь.
Я отстранился, впуская их. Отказать я не мог: квартира - собственность Университета и её могли осматривать в любое время и даже без меня.
- Что, вообще, случилось? - я задал вопрос, который бы интересовал любого на моём месте.
- Мы ведем розыск нарушившего правила Университета студента. Есть информация, что он укрылся в одном из общежитий.
Она не уверена, что невидимка именно здесь?! Вероятно, да. Фельдъегери знали, в какую сторону побежал делинквент, но по пути было несколько зданий, и он мог спрятаться в любом.
- И вы думаете, что это я?!
Будь здесь Яманкан, она бы уже разбила ладони в кровь, аплодируя и крича "Оскара ему! Оскара!".
- Нет, но мы полагаем, что он мог укрыться здесь.
- Ну уж точно не у меня, - сказал я и продолжил вытирать волосы.
- Вы в этом уверены? К вам никто не заходил через дверь в последние полчаса? Не залетал в окно? Не залезал по вентиляции? Не проваливался через потолок? Не телепортировался на диван? Не проникал в сознание?
Они вампира ловят или эспера? Я наигранно, будто начал уставать от беседы, вздохнул.
- Я точно уверен, что сегодня гостей не было.
- А вы всегда так рано встаете? - тон вопроса был дружелюбный, чего не скажешь о подтексте. Неужели она что-то заподозрила? - Вы жаворонок? Просто я не люблю жаворонков. Мерзкие скоты: гремят посудой, шарятся повсюду, донимают нормальных людей. Да-да, я сказала "нормальных". Раз вы встали рано, то жаворонок, раз жаворонок, то ненормальный, а лишь ненормальный будет помогать делинквенту. Вы ведь ему не помогали? Скажите сейчас и вам ничего не будет. Совсем. Вы будете рады скинуть груз... Вы меня слушаешь?
Я больше офигевал, чем слушал, но смысл до меня дошёл.
- Я член студсовета - у меня много работы, вот и приходится работать с утра.
Пока мы говорили, оперативники осматривали комнату. Заглянув под кровать и найдя там лишь слой пыли, они переключились на стенной шкаф. Один встал напротив, а другой, подцепив ручку, резко отодвинул дверцу в сторону. Убедившись, что и там никого нет, он коротко доложил:
- В комнате чисто.
- Ванная, - не оборачиваясь, бросила фельдъегерь.
Дыхание перехватило.
Мужчина открыл дверь, пахнуло сыростью и теплом. Водя "Вереском" из стороны в сторону, он стал изучать обстановку через экран: холодная раковина, тёплый пол с почти исчезнувшими отпечатками моих ступней и горячий кубик душевой кабинки.
- Ну уж там точно никого нет. Я бы заметил, если бы ко мне вломился взмыленный мужик, - я подпустил в голос раздражение.
- Это обязательная процедура. Да и мы никуда не торопимся... Как, наверное, и вы? Куда вам спешить? Или есть куда?
Оперативник, держа оружие наизготовку, ступил одной ногой на пол ванной. Если заглянет в кабинку - всё кончено. Стекло не пропускает инфракрасное излучение, но открыв дверь он увидит фигуру невидимки. А та не из тех, кто мыслит здраво в критической ситуации. Если у неё осталась ещё одна светошумовая, то она непременно ею воспользуется. Пора идти ва-банк.
- Я опаздываю на встречу с Муркой-Бобиком...
А теперь можно официально признать: я достиг дна. Но чтобы избавиться от них нужно и козырнуть связями. Все замерли как по команде.
- К всеобщей радости, Элеоноры Валерьевны сегодня нет в Университете...
- Значит, я знаю о её графике больше, чем вы. Можете позвонить и убедиться... к её радости.
Норы не намеревалась сегодня приезжать в студгородок - эту неделю шло дежурство Итиль. Но если ей позвонят, то она наверняка меня прикроет.
- Мурка-Бобик... Ты с ней знаком? - следователь ненавязчиво перешла на "ты".
- Тесно.
- Не знала, что она любит помоложе. Странный вкус.
- Подрастете - оцените.
- Шутишь?
- Вы ещё долго?
Оба бойца быстро переглянулись со следователем. Показалось, что всё прошло не так, как задумывалось. Да, упоминание Норы возымело эффект, но не потому, что она влиятельна. Было что-то ещё.
- Всё в норме? - наконец, как бы нехотя, обратилась она к оперативнику в ванной. В голосу слышалось раздражение.
Мужчина продолжал смотреть на экран, но единственное, что там светилось алым - душевая кабинка. Захотелось заорать: "Там нет ничего интересного! Просто студент принял душ с утра. Проваливай, наконец!".
И тут я понял, как облажался - кабинка была закрыта! После душа двери всегда оставляют распахнутыми. Следовала её чуть-чуть приоткрыть: сантиметров двадцать, не больше. Незаметная, на первый взгляд, мелочь, но за которую может зацепиться натренированный взгляд.
К горлу подступил комок.
- В ванной чисто, - бросил боец и, двигаясь спиной вперед, выскользнул в коридор.
- Приятно распрощаться... Удачи на встрече! - сказала следователь и махнул рукой оставшемуся бойцу, предлагая уходить.
Захлопнув за ними дверь, я сразу рванул в ванную, но вместо того, чтобы выпустить невидимку, лишь подошел к стеклу и приложил палец к губам. Вернувшись в комнату, я натянул рубашки с брюками, закрыл ноутбук и закинул его под одеяло. Чуть подумав, отправил туда телефон и нахлобучил сверху подушку. Не ахти какая звукоизоляция, но должно хватить, если кто-то решит подключиться к микрофонам на них.
В коридоре громко затопали. Я вновь прильнул к глазку и увидел, как фельдъегери сломя голову бегут к лестнице. Заворчал двигатель "Карателя". Придерживая оружие, все, кто ещё минут назад осматривал здание, теперь спешили к машинам, словно им приказала немедленно уезжать. Но почему? Я то точно знаю, что делинквент здесь, так почему они резко бросили поиски?
Стараясь не приближаясь к окну, я стал наблюдать за улицей, но там стало так же тихо, как и прежде по утрам. Прошло минут пятнадцать. За это время я заметил лишь пару студентов, да мусороуборочный робот, что, работая щетками, медленно прокатился по дороге. Неужели всё?
Я вернулся в ванную и махнул рукой, разрешил невидимке выходить.
- Садись, - шёпотом сказал я и указал на стул у кровати.
- Шизанутая ушла? - максимально точно описала она следователя.
- Да... Вроде.
- Вроде? У меня... - она запнулась. - У меня время выходит!
Я бросил взгляд на антрацитовый браслет.
- Сколько осталось?
- Было шесть, когда я им позвонила. Сказали, что если за два часа не скину хвост - они взорвут браслет. Так что до восьми я должна им позвонить.
- Как они узнают, что ты им не соврала?
- Э... не знаю. Но у них, типа, тут есть глаза и уши. Вроде они могут прослушивать радиопереговоры и о перемещениях патрулей знают и всё-такое...
Что-то не сходилось. Знай они о патрулях, то невидимка бы не нарвалась на один из них.
- Чем ты занималась всё это время?
- Ерундой всякой: людей фотографировала, крала телефоны и выкачивала с них данные... Но в основном просто по пустым зданиям шкерилась.
На улице по-прежнему было пусто, но выходить невидимке было нельзя. Я подозревал, что фельдъегери не ушли, а устроили засаду неподалеку. Не найдя делинквента в доме, они стали наблюдать за входом в надежде, что тот попытается выскользнуть, когда опасность минует. А там его уже можно тихо подстрелить дротиком с транквилизатором.
Невидимка нервно посмотрела на часы.
- У меня полчаса осталось...
- Успеешь.
- А что... эм... с просьбой?
От агрессивного настроя с прошлой встречи не осталось и следа. Невидимка сидела на стуле плотно сжав ноги и положив ладошки на колени. Ни дать ни взять прилежная ученица. Только если не заглядывать в сумку: электрошокер и шприцы, поди, по прежнему там.
- Нора... в процессе, как и я. Сегодня я намерен встретится с человеком, который тебе поможет.
- Он сможет снять браслет?
- Нет. Но он найдет того, кто сможет.
- И как быстро?
- Как получится.
- Но если они найдут ментоскопа, то меня вывезут!
- Стоп-стоп! Найдут... ментоскопа? ИМОС ищет именно его?
- Ага!
Особый класс - те, чьи способности настолько ценны, редки или сильны, что их приравнивают к объектам стратегическим значения. Сейчас в стране почти семи тысяч эсперов, но лишь несколько десятков считаются особым классом. Ментоскопы - самые малочисленные. Их можно пересчитать по пальцам одной руки. Особенно, если ты токарь, однажды пришедший на работу пьяным - на всю страну двое.
Касаясь человека, ментоскоп мог получить неограниченный доступ к воспоминаниям с самого раннего детства. Однако кратковременную память и мысли прочитать нельзя. Было и другое ограничение: ментальный мост напоминал двухстороннее шоссе, отчего прошлое эспера тоже становились открытым. Шпион, чью память решили бы распотрошить, мог узнать в сотни раз больше, чем до этого. Поэтому, за каждым закреплена своя сфера: один работал только на Минздрав, другой только на ФСБ и Минобороны. И судьба объектов последнего была незавидной. Проверка ментоскопом гарантировала заключение без права переписки. Официально. Неофициально на человека выписывали Белый Лист - санкционированный Президентом, Генпрокурором и Председателем Верховного Суда приказ об эрадикации. Что ни говори, а власть любит эвфемизмы.
Получается, что ИМОС ищет в Университете третьего ментоскопа, чьё существование держат в тайне?
- Что они хотят с его помощью узнать?
- Не знаю.
- Он нужен им для исследования?
- Не знаю.
- Как они похитят его, раз он в долины?
- Не знаю.
- А что ты, вообще, знаешь?
Невидимка задумалась.
- Ничего!
Бесполезнее неё только гомеопатия.
- Собирайся. Мы уходим.
На улице по-прежнему было тихо: ни фельдъегерей, ни машин. Достав из под подушки телефон, я закинул его в сумку и подошел к двери. В коридор пусто, можно выходить. Невидимка попыталась привести себя в порядок, но всё-равно выглядела неважно. Столкнись мы с патрулем - они точно почуют неладное.
Замок щелкнул, как только мы пересекли порог. Я протянул руку и взял ладошку невидимки в свою ладонь.
- Ааа! - возглас девушки прокатился по коридору. - Ты что делаешь?!
Она принялась вырываться.
- Заткнись, дурная! - зашипел я. - Не понятно разве?
Я понял, что сморозил глупость. Сегодня я и так косячу направо и налево, но сейчас превзошел сам себя. В моей голове план был прост и логичен, но был он только в моей голове. А вот в голове невидимки если ветер не гулял, то чутка сквозило точно. Она не могла понять смысла жеста.
- Нет!
- Мы парочка влюблённых. Ты провела ночь у меня, и я решил тебя проводить. Ловят одного делинквента, так что льнущая друг к другу парочка вызовет меньше подозрений.
- Угу... - на удивление покорно выдала невидимка и перестала вырваться.
Перед лестничным пролетом я затормозил и медленно выглянул в вестибюль. Был риск, что там оставили кого-нибудь дежурить, но было пусто. Фельдъегери и вправду уезжала в спешке. Во дворе тоже никого не было. Лишь где-то вдалеке, через пару зданий от нас виднелось какое-то мельтешение, но было слишком далеко, чтобы разобрать детали.
- Если нас остановят - молчи. Мы просто идём на занятия и нам не до чего нет дела - у нас влюбленность со всеми вытекающими: потеря аппетита, бабочки в животе, расстройство внимания.
- Опыт? - невидимка оживилась.
- Если не умеешь отращивать конечности - не выводи меня.
Мы уже отдалились от общежитий. Я уже намеревался перейти улицу и войти в парк, когда заметил едущий навстречу полицейский автомобиль. Теперь точно придется идти прямо. Будет подозрительно, если мы резко сиганем в сторону. Машина приближалась. Я уже узнал плавные обводы ГАЗ-21. Хотя на само деле это был новодел: универсальная китайская платформа для электромобилей, на которую можно поставить любой кузов. Но кто-то посчитал, что винтажные авто будут неплохо вписываться в пасторальные пейзажи студгородка.
- Спокойствие.
- Ты мне или себе? - невидимка со страху принялась балагурить.
- А мне чего волноваться?
- Ты держишь руку, на которой браслет...
Я отпустил её ладошку и приобнял за плечи. Недовольное сопение, а потом на пиджаке, аккурат возле печени, сомкнулась девичья ладошка. Дорогуша, ты покушаешься на святое! Алкоголизм - единственное, что сможет скрасить тоску взрослой жизни, и я не готов отказаться от него из-за пары осколков в печени.
Не сбавляя скорости, машина пронеслась мимо. Похоже, мы вправду выглядим как пара влюблённых. И никого не смутило, что мы спозаранку идём в город? До занятий ещё пара часов, а заведения открываются только с восьми.
Мы свернули в парк.
- Может пора разделиться?
- Нет.
У нас тут не Купол Грома: двое войдут - двое и выйдут. Расстанемся в людном месте. А там каждый сам по себе.
Рядом проплыла знакомая скамейка и фонарь. А ведь, в каком-то роде, всё с этого проклятого места началось. Я ускорил шаг, почти таща невидимку за собой. Парк кончился, и мы вышли к учебным корпусам.
- План таков: впереди небольшая площадь с фонтаном, беседуем у него пару минут, затем расходимся.
Залитая солнцем площадь встретила журчанием воды и пятнышками капель на белом камне бордюра фонтана. Даже в столь ранний час тут сновали студенты и преподаватели. Никакого намека на то, что в километре отсюда шла облава. Чтобы не происходило, в Университете делали вид, что всё нормально. Взорвали кафе? Отмоем улицу и повесим плёнку на здание. В патрульных бросили светошумовой гранатой? Проверим пару общежитий и вернемся к прежним делам. Казалось, кто-то отчаянно пытается скрыть некомпетентность, чтобы усидеть в кресле.
Встав у парапета, я, наконец, отпустил невидимку к своей радости - ладони у той настолько взмокли, что могло было спасти от жажды африканскую деревню.
- Постоим немного.
- З-зачем?
- На случай, если за нами следят.
Фельдъегери могли запустить слежку за выходящими из района студентами. Поэтому я и не хотел отпускать её в парке. Было бы подозрительно, если из дома, где час назад шла облава, вышли пара, один из которых "растворился" среди деревьев. И разойтись сразу у фонтана мы тоже не могли - влюбленные подолгу воркуют перед прощанием.
- Но я могу позвонить... им?
- Только когда разойдемся.
- А что им сказать? - спросила она и с надеждой посмотрела в глаза. Я отстранился: девушка всё больше походила на особу, наконец нашедшую готового решать её проблемы парня. Но она сильно ошибалась - я слишком ленив чтобы им стать. Я сниму с неё браслет, и на том наше знакомство подойдёт к концу.
- Ничего.
- Но как же? Я же, типа, от погони ушла... Поверят?
- Да. Просто скажи, что кружила два часа по району, минуя патрули.
- А если будут докапываться? А?!
- Ругайся, истери и сопи в трубку... - сказал я. - Только не делай вид, что всё нормально. Такая реакция заставит их сомневаться. Ты чуть смерти не избежала и должна быть на взводе. А теперь иди. Позвони с соседней улицы.
Невидимка кивнула и рванула через площадь к переулку между зданиями. Я проводил её взглядом и потом сел на парапет фонтана. Ловя затылков редкие капельки воды, я достал телефон и написал:
Нужно срочно поговорить. Не по телефону - могут слушать.
Ответ от Норы пришел почти сразу.
Учебный корпус один-двадцать шесть. Черный вход.
Я стал вспоминать план города. Он у нас не сильно большой и строился по четкому плану, так что зная номер здания легко можно понять, где оно. Префикс "Один" - указывает на то, что оно на этой стороне реки; "Двадцать шесть" - совсем рядом со строительной стеной, ведь город рос в ту сторону. Быстро дойдя до нужного здания, я обогнул его и попал в маленький сквер, разбитый между домами. Людей здесь не было. Я быстро дошел до крыльца черного выхода и дернул ручку. Заперто. Попытался приложить к замку телефон. Ничего.
Пришлось вновь писать Норе.
Жди.
Я прислонился к стене. Только бы сюда никто не зашёл. Моё присутствие объяснить будет трудно, поскольку я уже понял, что здания вокруг законсервированы. А раз так, то я выгляжу весьма подозрительно. Телефон дважды завибрировал. Пришло два сообщения: "Прямо и налево - кабинет с телефоном" от Норы и "Ваш доступ повышен до уровня "Студенческий - специальный" - от автоматический системы. А я недолго был в опале. Благослови бог отходчивых женщин!
Теперь, стоило поднести телефон к двери, замок открылся. Я очутился в длинном коридоре, едва освещенным с улицы. Стараясь не шуметь, я плавно прикрыл за собой. Подождал пару минут прислушиваясь - ничего. Лишь какое очень слабое жужжание. Что это может быть?
Жужжание усилилось, и я узнал звук электромотора. С противным визгом из распахнутой двери одного из кабинетов выехал робот-пылесос и, мигая маяком на крышке, шмыгнул в соседний кабинет. Всё ясно: чтобы через пару лет не тратить недели на уборку помещений, здесь постоянно дежурили уборщики.
Следуя указаниям, я дошел до нужной комнаты. Пол тут был чистый, чего не скажешь об остальном: пыль так и висела в воздухе, мерцая огоньками в свете с улицы; а в носу начало неприятно щипать. Я подошёл к паре массивных деревянных столов, сдвинутых вместе и пробормотал.
- Это... что... такое?!
В центре столешницы, поблескивая красным пластиком, стоял телефон с дисковым набором. Я полез за телефоном в карман.
Внутри. И как этим пользоваться?
В ответном сообщении был московский городской номер и весьма грубая сентенция. Несколько минут я тупо пялился на аппарат, не зная как поступить: начать экспериментировать или сразу искать видеоинструкцию в сети. И только потом, вспомнил, что уже видел в одном из старых советских фильмов, как героиня пользовалась подобным агрегатом. Палец в отверстие и по часовой стрелке, отпускаешь и снова вставляешь палец в отверстие.
- Справился значит, - голос Норы был слышен громко, но качество было не ахти: то и дело слышались щелчки и треск.
- Конечно! - сказал я, решив умолчать о том, что прежде чем набрать номер до конца, я сбился три раза.
- Эту линию не прослушивают. Можешь говорить свободно.
- Уверены?
- Если могут взломать взломать винтажную аналоговую сеть - то любая связь небезопасна. Ты что-то опять натворил?
- Укрывательство считается преступлением?
- Заранее готовишь к неприятному?
- Ваш психологический комфорт для меня - наивысший приоритет, - я заранее подсластил пилюлю.
- Отчего же ты не думал о нём, когда... кхм... что ты, вообще, сделал?
Я стал пересказывать утренние события: облава, невидимка, козыряние связями. Нору слушая не перебивая. Даже упоминание ментоскопа не вызвало вопросов. Из трубки доносились лишь редкие "угу" и "ясно".
- Когда невидимка нарвалась на патруль? - спросила Нора, когда я закончил.
- По её словам: без пятнадцати шесть.
Стало тихо. Я едва смог разобрать постукивание клавиш: женщина что-то печатала. Прошло минут пять, прежде чем она спросила:
- С ней при тебе связывались?
- Нет.
- Не знаешь почему?
- Ей дали два часа, чтобы уйти от погони. Так она сказала.
- Ты упомянул, что нашёл эспера, что снимет браслет. Это правда?
- Я... эм... нашёл человека, который, возможно, мне в этом поможет, - я отделался общими фразами, поскольку не хотелось вдаваться в детали.
- Что-то незаконное?
- Немного.
- Насколько "немного"?
- Аккурат посередине, - немного слукавил я.
- Ты же помнишь, что я не буду тебя прикрывать, если сильно перегнешь палку?
- Да... Но если вы сами...
- Не нашла, - перебила Нора. - Пока действуй сам.
Сегодня она явно не в духе. Не наигранное недовольство, чтобы оправдать желание поучать и ругать, а настоящее. Дело наверняка в моём рассказе.
- А что с моей ложью на счёт встречи с вами?
- Как выглядела следователь, что к тебе заходила?
- Среднего роста, худая, лет двадцать пять от силы... Может даже меньше. Волосы короткие, но всклокоченное. Манера говорить странная: первая фраза всегда обычная, а потом длинная тирада чёрт знает о чём.
В трубке раздраженно цыкнули.
- Поняла о ком ты - она из группы Риммы, - сказала Нора. Я не сразу понял, что она имеет ввиду Итиль. По имени я помнил лишь Нору. Остальные довольствовались кличками: Итиль, Побирушка, Копирка и Гуси-Иисуси. - Ладно, решу вопрос. Ты узнал как зовут невидимку?
- Эм... Я не...
- Ты "не"?!
Если я скажу, что она настолько невыразительный человек, что у меня даже мысли не возникло узнать её имя - мне поверят? Ну нет! Как говорится: никогда не сдавайся - позорься до конца.
- Неви...
- Неви?
- Неви-на...
- Невина? Хорошо, а имя?
- Э... Димка...
- Девушку зовут Невина Димка?
- Блин, хватит пытать! Да, я забыл спросить, как её зовут, - я признал поражение. - Это столь важно?
- Ты помогаешь человеку, чье имени даже не знаешь. Конечно важно. С чего ты решил, что ей можно доверять?
- Она помогла мне.
- А теперь ты не можешь помочь ей...
Хорошая новость: я понял, что она невольно сложила в слова скрытый подтекст. Плохая новость: я не понял какой! В глазах Норы что-то было нелогичным, но она не спешила делится этим со мной.
- ИМОС точно не знает личность ментоскопа?
- Да, - ответил я, а потом добавил. - Она так сказала.
- Хорошо. Поступим так: я решу вопрос с подчиненной Риммы, а ты продолжай ходить на занятия и искать нужного эспера. Договорились?
- Да.
- Тогда пока!
- Пока!
Я повесил трубку на дзинькнувший аппарат. Хорошо, что Нора не спросила, как я собираюсь искать нужного эспера - её бы инфаркт хватил. Покинув здание, я пошел обратно к центру города, попутно ища в телефоне студентку по имени "Кира". На весь Университет были лишь две девушки с таким именем, и я сразу нашёл нужную. Несколько раз написал и стёр сообщение, а потом отправил конечный вариант:
Привет. Я хочу с тобой сегодня поговорить. Лучше до начала занятий. Можешь подойти к кафе "Оберон"? И ни слова об этом Яманкан - речь о ней.
Я думал, что её придётся долго уговаривать встретится, но она согласилась сразу:
Хорошо. Жди там без пятнадцати.
У меня было немного времени, так что я просто стал прохаживаться вдоль здания, изредка заглядывая через окна в пустой зал кафе. Там уже крутилась студенты, решившие залиться крепким кофе, чтобы не уснуть на первых лекциях. Воздух нагрелся. От фонарных столбов медленно ползли длинные тени. Ещё час-другой и над городом повиснет дрожащее марево раскалённого воздуха.
Я со всей силы зевнул. Из-за недосыпа на меня начала накатывать сонливость: лёг-то я пол-третьего, а поднялся в шесть. Неудивительно, что мне было плоховато. А по затерянным в глуши сёлам и весям гуляют былины о людях, что ложатся спать в одиннадцать и встают бодрыми в пять, чтобы отправится на утреннюю пробежку. Правда в эти побасенки, в отличии от историй о леших, овинниках и кикиморах верили мало, ибо уж совсем небылицы.
Кира вынырнула из-за угла здания и, поправляя обруч с ушками, подошла ко мне.
- Ты хотел встретится?
И как начать? Сразу вывалить на неё обвинение или с долгим вступлением? Лучше второе. Нельзя без подготовки говорить то, что собираюсь озвучить.
- Да. Я хотел поделится одной историей. Только обещай, что не будешь возмущаться содержанием.
Девушка посмотрела на часы Ратуши.
- У меня времени только на пролог.
- Успею рассказать всю.
- Кто-нибудь в конце умрёт? - спросила Кира с явной надеждой в голосе.
- Ты всегда начинаешь со спойлеров?
- Это лозунг времени: живи быстро - читай концовки?
- У тебя завышенное мнение о своём рассказе, - чуть вздохнув, сказала она. - Но так и быть: слушаю.
Я довольно кивнул, мысленно разгладил седую бороду до колен, проверил струны гуслей и начал баять.
- Два месяца назад в Университет приехала учится девушка. Та девушка была умна и недурна собой.
- Вступление мне нравится, Продолжай.
- Поселили её в маленькой, но уютной квартирке в доме на берегу живописной реки. Но как и у всех поступивших, у неё не было друзей, поэтому она удивилась, когда в дверь постучали. На пороге стояла улыбчивая красивая девушка. Она только въехала в квартиру напротив и решила обойти соседей чтобы познакомится. Наверное, она пришла не с пустыми руками: уверен, что при ней была печенье собственной выпечки, которые она дарила всем в знак начала дружбы. Наша героиня, тронута таким радушием, впустила её к себе... не понимая, что впускает само зло.
- Как быстро жанр сменился на хоррор.
- И это не в последний раз. Так вот, гостья была весьма наблюдательна и сразу подметила, что кошка девушки умна и сообразительна, что присуще всем фамильярам ментатраспортёров. Это крайне редкие, но не сильно полезные эсперы второго класса, способные контролировать животных. Часто применяя способность, например, при регулярном прогоне, они могут привить им простые инструкции, вроде умения пользоваться сливом. И на этом бы всё закончилось, если бы новой подруге не потребовалась помощь в слежке за одним подозрительным типом. Девушка, разумеется, отказалась, но не бывает неподкупных людей. У неё было невинное, но странное хобби - сбор проявлений человеческой глупости. Так она чувствовала...
На лице Киры мелькнули желваки. Пожалуй, сегодня обойдемся без психоанализа.
- ...Узнав об этом, она предложила ей нечто такое, от чего та бы не смогла отказаться - фото, на котором было запечатлено нечто такое, что сразу делало его украшением коллекции. Полагаю, она пошла на это из-за того, что от юноши зависела её карьера. Наша героиня собрала нужные сведения и передала их в обмен на фото, которое тут же заняло центральное место на стене в шкафу. И там оно висело, пока после занятий ей не пришло сообщение. Содержания его я не знаю, но наверное что-то вроде "Спрячь фото и кошку - я сейчас зайду с друзьями". Кошка отправилась в ванную, а фото убрано подальше от глаз. Вот только пустое место сразу бросилось в глаза, заставив думать, что совсем недавно там висело что-то ценное. Вот такая история.
- Я, конечно, не эксперт, но финал ты запорол.
Это всё вина завышенных ожиданий. Большинство сюжетов делаются по принципу: напихаем всего да побольше, а потом в финале кое-как склеим хвосты. А если и это не удастся, то какая разница? Франшиза закончилась и деньги как прежде уже приносить не будет. Оттого мы и получаем невменяемые концовки. Поэтому никогда не нужно надеются на катарсис в развязке. Только настроение испортишь.
- Это повседневность - для неё это норма.
- А где обещанная смена жанра?
- Так в конце был детектив... Нет?
- В детективе главный герой всё объясняет.
- Смысл? Яманкан сказала, что следила за мной. При первой встрече, ты меня узнала. У тебя дома живёт кошка, которая наблюдала за мной через окно месяц назад. Что тебе ещё нужно?
- Ох уж эти совпадения...
- Совпадения?
- Да-да, они. И никак иначе! Кто в здравом уме станет нарушать правила Университета?
- И страны.
- Ужасающая глупость!
Кира не собиралась колоться. Да и я не ждал восторженного возгласа "Вау! Ты такой умный!".
- А допустим, чисто гипотетически, что моя история правдива. И этой девушке заплатили за услугу фотографией. Будь ты на её месте: ты бы продала её за сто тысяч?
- Чисто гипотетически?
- Разумеется.
- Нет.
- Почему? Гипотетически.
- У меня же сделка с Ям... соседкой. Невежливо нарушать условия. Даже гипотетические.
- Ты права: репутация - вещь ценная. Но спокойно ли живётся, когда у столь двуличного и хитрого человека есть на тебя компромат?
- У меня на неё тоже. Мы же это провернули вместе.
А где "гипотетически"?
- Тогда глупо не извлечь выгоду, если вам обеим ничего не угрожает.
- Верно... Только сомневаюсь, что у тебя есть сто тысяч.
Она была права: не могло быть и речи, чтобы заплатить сразу всё. Но никто не отменял рассрочку.
- Я знаю того, у кого они есть. Обрескову по зарез нужен участник для клуба. Если согласишься вступить, то он станет платить тебе ежемесячно по десять тысяч. Клубной деятельностью заниматься тебе на надо будет - он это устроит. Вот так, не прилагая усилий, ты за год и получишь сто тысяч.
Как говорится: продавай людям не то, что у тебя есть, а то, что они хотят купить. Я ещё не договаривался с Обресковым, так что обещал Кире воздух. Но главное получить согласие, а проблемы стану решать по мере возникновения.
- Кхм... А что мне мешает пойти к Косте и не давать тебе фото?
- Он тебя не возьмёт, само-собой. Так как предложение? Деньги в обмен на фото.
- Интересное предложение... - кивнула Кира. - Но я не буду ссорится с тем, кто живет напротив.
Кира оказалась не из тех, кто меняет сторону, как только ветер начинает дуть в другую сторону. Честные и волевые люди, вы знаете, что вы скучные и мерзкие? Нет? Теперь знаете.
Не сказать, чтобы мне так сильно было нужно это фото. Но дополнительный козырь бы не помешал. Тем более, я мог получить его бонусом. Главное, чтобы Кира согласилась вступить в клуб журналистики, ведь её так просто Яманкан выкинуть оттуда не сможет. Придется пойти на уступки.
- Тогда поступим иначе.
- Пойдешь в Ректорат? Ты ничего не докажешь.
Я замахал руками.
- Нет-нет! Тебе нечего опасаться - я не из болтливых. Как тебе такое условие: ты вступаешь в клуб в обмен на деньги, а взамен не отдаешь мне фото, а рассказываешь, что на нём запечатлено.
- Нет. Это почти тоже.
Последняя попытка.
- Ты хорошо рисуешь?
- Как кошка лапкой.
- Сможешь нарисовать что там?
- Вот теперь ты меня удивил.
Да я вообще полон сюрпризов!
- Мне нужно лишь набросок... Самый грубый, чтобы можно было понять, что он сделал на основе фото.
Кира задумалась.
- К чему тебе это? Лучше скажи без обиняков.
- Месть...
- Я пойду, пожалуй.
- ...Без насилия.
- Мне не легче.
- Ты уж выбирай: легкость на душе или тяжесть в животе.
Я намекнул, что согласие расширит её рацион сочным мясом. Кира замялась. Поесть, она, видать любила. И отнюдь не брокколи с морковью.
- Я... должна всё обдумать.
- Предложение действует только до конца дня, - бескомпромиссно выдал я. Тут главное не дать человеку долго думать. Ограниченное время заставляет принимать решение спонтанно и, главное, меньше обращая внимание на минусы.
- Вступление в клуб и грубый набросок с фото, взамен на ежемесячную плату в десять тысяч. Верно?
- Да.
- Я напишу, - сказала Кира.
- Кстати, можно вопрос? - спросил я, прежде чем распрощаться. - Зачем на твоем обруче... ушки?
- Инженерному отделу это показалось хорошей идеей.
- Прикрепить пластиковые треугольники к устройство, заставляющему мозг считать, что у тела есть лишние уши и хвост - хорошая идея?
- Я не говорила, что им пришла в голову хорошая идея. Я сказала, что им показалось, что идея хорошая.
Кира махнула рукой и торопливо пошла на занятия. Она уже и так опаздывала - было уже девять. Ей хорошо - у неё лекция в соседнем здании, а мне нужно долго в гору подниматься. На первое занятие я уже опоздал. А перед обедом нужно вновь спустится в город. Я просто зря устану и потрачу время. Всё решив, я пошел к набережной. У входа на мост был небольшой площадь со скамейками. Выбрав ту, с которой виден вход на мост, я сел и стал ждать обеда, коротая время в телефоне. К десяти я проголодался и по-быстрому перекусил тостами с яичницей в кафе рядом. Потом вновь вернулся ждать.
Куранты пробили двенадцать. Вернее, как я уже знал, просто проиграли запись через динамики. За какие-то пять минут, площадь, прежде пустая, заполнилась народом. Большинство растекалось по закусочным, но была группа, которая направилась прямиком к мосту - сороки. У них учебный график был особый: первые три лекции в студгородке, а потом место занятий меняется на базу на другой стороне реки. К тому же у них была своя бесплатная столовая, чему многие завидовали, так что обедали в городе только самые привередливые.
Обрескова среди студентов я заметил быстро. Он шёл в небольшой компании из парней, по пути что-то объясняя соседу. Я встал и направился к нему.
- Привет!
- Э... Привет! - он растерялся. Видимо не ожидал, что меня встретит. Что логично. Студенты с контаминации в обеденное время редкость. - Ты тут какими судьбами?
- Шёл с Таможни. А ты, смотрю, на Полигон?
- Дак-да! - сказал он и махнул друзьям рукой, показывая, чтобы шли без него. Как приятно, что решил остаться поговорить. Это-то мне и нужно.
- Как поиски Берлина? - я сразу перешёл к главному. Тянуть резину как с Кирой я не собирался.
- А ты не знаешь?
- Вчера я не заходил в студсовет.
- Ничего хорошего. Опрос так ничего и не дал. Паулина всё больше мрачнеет. Мало того, что поход в клуб ничего не дал, так и новых идей у неё нет.
Чего-то подобного и стоило ожидать. В действительности, Яманкан вела два расследования. Одно - публичное, участниками которого стали я, Обресков и Майская. А другое - тайное.
Яманкан плевать на студентов - ей нужна власть. А ничто так её не укрепляет, как деньги и подчинённые. Когда она найдет Берлина, то заставит подчиняться себе. С лишними деньгами и должниками, на многое готовыми за списание долга, она далеко пойдет.
Но был риск, что связь с Берлином раскроется. Чтобы обезопасить себя, она и начала фиктивное расследование. Теперь у неё есть Обресков и Майская, которые подтвердят, что она вправду искала Берлина, но потерпела неудачу. Девушка уже начала делать вид, что сдается. К концу недели она "опустит руки", а на следующей объявит, что зашла в тупик. После она найдет Берлина - если уже не нашла - и посоветует тому на время залечь на дно. А исчезновение свяжут с расспросами Яманкан, которые велись в забитом до отказа клубе!
Не сказать, что план гениальный, но доля изящества есть. Только вот я уже придумал, как сделать так, чтобы все усилия Яманкан пошли прахом.
- Кстати, а ты нашёл участников для клуба?
Обресков зажмурил глаз, будто это позволяло вспомнить столь сложную вещь.
- Ну... есть пара кандидатов. Но они ещё думают.
- Значит можешь их вычеркивать: не согласились сразу - не согласятся и потом. Работать нужно, а деньги не платят... Но тебе повезло: у меня есть человек, что согласится вступить в клуб. Пусть и на своих условиях.
- Кто?
- Кира.
- Ха!
- Уже предлагал?
- Да... И она отказалась. С чего ей соглашаться теперь? - с недоумением спросил парень.
- Из-за денег.
- Участникам клубов не платят.
- Ты станешь.
Обресков нахмурился как человек, что вложил все сбережения в компанию с прибыльностью в пятьсот процентов, а потом стал догадываться, что это была финансовая пирамида.
- Что происходит?
- Тебе покороче или с деталями?
- Давай уж с деталями. Не хочу рисковать во второй раз.
Откуда такая злопамятность? Бери пример с меня... Нет. С меня пример не бери. Лучше с христианских ценностей.
- Мне нужна помощь Киры. За помощь она хочет денег. А деньги есть у тебя, как у президента клуба. Кира и я записываемся в клуб, а ты платишь ей десять тысяч каждый месяц. В этот раз ты не нарушишь ни закон, ни правила Университета. Ты будешь оформлять переводы Кире как "служебные траты". Проблем не будет. Я изучил вопрос.
- Ты сказал, что тоже запишешься?
- Да. Чтобы Яманкан не могла отказать в пролонгации.
- Так она же говорила... Стоп. Что ты задумал? Мне кажется, история с кладенцом повторяется.
Опять двадцать пять! Забудь уже о "Буравчике"!
- Тебе ничего не угрожает. Ты получишь прибавку в двадцать тысяч, двух участников и три тысячи подписчиков. Я получу независимую прессу и веру в правовое будущее родины.
- Ты из либералов что-ли?
Прозвучало оскорбительно. Эта братия давно заняла одну полку с педофилами, инфлюенсерами и теми, кто в вагонах метро не снимает рюкзаки.
- Вообще, я из минархистов.
- Кто это?
- А... эм... долго объяснять. Представь, как Яманкан делает лицо отвращения - это и будет ответ.
- И ты хочешь меня к ним записать?
- Нет. Ты просто выполняешь свой гражданский долг.
- Ты мне втираешь какую-то дичь!
Я понял, что ушёл не в ту степь. Обресков не начитанная Яманкан, которая любит казуистику, как свинья - грязь.
- Просто согласись.
- Смысл?
Так же, как и все ссылки Википедии приводят к философии, так и все стремления людей приводят к деньгам и сексу. Конечно, дедушка Фрейд сказал бы, что деньги лишь один из путей достижения секса, но я романтик и верю, что есть что-то помимо тяги к размножению. Однако я ещё и циник, так что противовесом избрал деньги.
Обресков не был исключением. Правда ему хотелось девушку, а не любви. Он мечтал о её внешней стороне: ходить взявшись за руки, кормить друг друга мороженым с рук, глушить рыбу тротилом... На счёт последнего не уверен: мои источники информации о межполовых отношений ненадежны: книги, да брат.
Но этого хватит, чтобы чуть подтолкнуть его в нужную сторону.
- Лишить Яманкан влияния на студгазету. Если она станет формировать общественное мнение - это плохо кончится. Рано или поздно она перегнет палку, и на нас посыплются шишки. И тебя это тоже касается. Допустим, на весь Университет прогремит случай: поздно вечером парень пристал к возвращающейся домой девушке, а та его поджарила. Свидетелей нет, записей камер тоже. Лишь их рассказы, которые противоречат друг другу. Превышение пределов самообороны и попытка изнасилования. Студенты вмиг расколются на два лагеря: парней и девушек. А люди - это существа, которые живут по принципу "кто не с нами, тот против нас". Любой, кто станет взывать к непредвзятости или думать иначе, превратится во врага. Яманкан не сможет остаться в стороне и ей придется занять чью-то сторону, - Яманкан так бы не поступила. Если тебе предлагают два плохих варианта, то нужно создать третий и объявить его единственным верным. - Подумав, она выбирает сторону парня... Знаешь, что дальше? Правильно! Опубликовать от своего имени её статью, где она осуждает полоумную эспершу. На следующий день все девушки Университета будут плевать тебе под ноги из-за того, что заступился за похотливого мерзавца. Невесёлая перспектива. Но, будучи под каблуком у Яманкан, ты ничего сделать не сможешь. Но согласись помочь, и я сниму это ярмо.
Обресков спал с лица.
- Но она меня связала по рукам и ногам.
- Сделаешь всё в точности, как я скажу, и сможешь дышать полной грудью.
- Кхм... Риск велик.
С Кирой прошло намного проще. Она была особой себе на уме, так что даже не пришлось угрожать. С Обресковым оказалось труднее: страшилкам он проникся, но сотрудничать всё ещё был не готов. Придется пустить в ход тяжёлую артиллерию - двоемыслие.
"1984" уже давно перенесли из отдела с художественной литературой в научную. Сплошная кладезь уроков по манипуляции плебсом. Сколько себя помню - пусть и не очень долго - правительственные СМИ постоянно твердят, что страну окружают враждебные страны и блоки, которые того и гляди на нас нападут. Поэтому мы должны сплотится, сиречь затянуть пояса. Однако такая политика имеет и минусы. Граждане решат, что страна слаба, раз на неё готовы напасть и станут винить в этом правительство. Поэтому новости о врагах чередуются репортажами о превосходстве нашей армии над их. У потребителей таких новостей со временем вырабатывается способность держать в голове две диаметрально противоположные мысли: враги собираются напасть, но они слабы и мы их вмиг раскидаем. Зачем врагам нападать зная это - загадка. Не из самоубийственных же мотивов? Это насквозь нелогично, но двоемыслию это и не нужно.
Обресков сейчас в смятении: хочет избавиться от шантажа Яманкан и в тоже время не стать её врагом. Придётся компенсировать страх чувством безопасности. Сейчас я подсажу ему мысль о том, что ему ничего не угрожает. И она будет спокойно уживаться с той, что Яманкан ему навредит.
- Я смогу тебя прикрыть.
- И как же? - с сомнением спросил Обресков.
Прямо врать я не хотел, так что решил подпустить в слова тумана, чтобы он домыслил пробелы.
- Как думаешь: почему я в её команде? Мой отец не миллиардер, я не математическое дарование, я даже прежде не был с ней знаком. Напрочь не вписываюсь в окружение. И, тем не менее, я в студсовете...
Больше тумана!
- ...А теперь вспомни, что ты получил от меня настоящий кладенец. Оружие, которое стоит больше, чем новенький беспилотный бомбардировщик...
Будь туман настоящим, то смотритель маяка уже сбился бы с ног, подливая керосин в лампу. Но, нам мой взгляд, можно добавить ещё.
- ...Скажем так: Яманкан была вынуждена взять меня в команду. Неприятное, но обязательное условие победы. Я приглядываю за ней, а если она начинает перегибать палку, то я становлюсь амбассадором воли тех, кто меня к ней отправил.
Едрить! Последнее явно было лишним.
- Паулину кто-то пропихнул на пост?!
- Нет. Выборы были честными. Но за ней приглядывают.
В белом киселе нельзя было ничего разглядеть дальше вытянутой руки. Надеюсь, Обресков уже готов согласиться. Мне надоело вешать лапшу на уши.
- И ты этим занимаешься?
- Деталей не будет. Тебе достаточно знать, что я прикрою от её гнева, - я сделал паузу. - Так ты согласен платить Кире и распрощаться с Яманкан? Ответ нужно дать сейчас.
Обресков открыл рот, закрыл, снова открыл и, наконец, выдал.
- Согласен. По рукам!
Туман стал отступать. На уставших ногах смотритель подошел к краю утеса и увидел тонущий в океане корабль, разбившийся о прибрежные скалы. Бушующие волны накрывали палубу, слышались крики взывающих о помощи людей. Старик поднялся в свою каморку, вытащил из стола "Вебли", с которым прошел всю войну и, крутанув барабан, приставил дуло к виску. Он был не готов жить с этим проклятием.
Глава 7. Двести четырнадцать слов
Тир впечатлял. Я представлял его простым залом с мишенями на стене, но то, что увидел, потрясло до глубины души. Высоченный потолок подпирали толстые колонны. Огневая зона были метров пятьдесят в длину, с дюжиной желобов, по которым ездили каретки с креплениями для мишеней. Но особо привлекал большой зрительный зала, отделённый от тира пуленепробиваемым стеклом. Прежде в нем было несколько рядов кресел, но теперь на потертом ковре виднелись лишь следы от болтов, которыми они крепились к полу. Из мебели остался только старый стол и куча школьных стульев, штабелями сваленных в углу. Видимо, в зале намеревались сделать ремонт, но бросили всё на полпути.
- Линию не пересекать! - бросил инструктор и указал на желтую полосу, отделяющей нас от огневой зоны.
Некоторые студенты стали задирать голову, оценивая высоту зала. Их можно было поднять - мы были не в здании. Тир располагался глубоко под учебным корпусом. Чтобы попасть сюда, пришлось спуститься по винтовой лестнице, напоминающей ту, по которой я в своё время попал в подземные туннели: грубые бетонные стены, фонари в кожухах из арматуры, запах пыли и гудение вентиляции.
- Вау-у! - протянула Нейдгардт, вертя головой. - Не думала, что тут всё так масштабно!
- Раньше строили на века, - сказала Яманкан, не отрывая взгляд от смотровой комнаты. Только сейчас я заметил, что в ней был лифт, чьи двери заварили положенными крест на крест стальными листами. А этот лифт вверх или вниз? Ответ неоднозначный, ведь, если подумать, подземная база располагается где-то под нами.
- Конца и края этому нет!
У одной из стен стоял Ордин и грустно изучал плакат с правилами поведения в тире и штрафами за их нарушение. Список был стандартный: патроны не красть, по своим не стрелять. Но, видимо, предыдущая группа уже успела начудить, поскольку снизу маркером было приписано: "Цитирование "Цельнометаллической оболочки" при обращении с оружием наказывается штрафом в двадцать пять тысяч рублей". За попытку стрельбы по своим было только десять. Кто-то классику не любит больше, чем подростков.
- Прошу подойти ближе, - объявил инструктор, встав в центре зала.
Мы обступили его полукругом. За его спиной маячили инструкторы, которые прежде всегда сидели под шатром, уставившись в экраны. Но теперь, видимо, они станут помогать.
- Сегодня мы начнем занятия по огневой подготовке, так что, надеюсь, предыдущий урок, где мы изучали технику безопасности, вы усвоили хорошо. Не то чтобы шутинг нас волновал... хкм... но со штрафами ознакомьтесь, чтобы потом не было ничего в духе "Господин Моров, я не знала! Простите меня позязя!". Штрафы, кстати, вычитаются из текущей стипендии, а не из будущей. Помните об этом, ведь ещё нет и середины августа. Ладно, с вступлением закончили. Сегодня вы станете учится обращению с дистанцерами...
Майская издала разочарованный вздох и надула губки, будто её лишили обещанного угощения. Чем ей стрельба из дистанцера не угодила? Лично для меня это в новинку. Даже пока в Москве меня натаскивала Нора, мне не довелось опробовать их.
- ...Для удобства занятия будут проходить в рамках учебных команд, на которые вы были поделены на физкультуре. Так же к каждой команде будет приставлен один из младших инструкторов, - Моров кивнул на коллег. - Они станут обучать обращению с оружием и принимать зачеты по стрельбе. Пока на этом всё. Если есть вопросы - спрашивайте.
Куваева тут же открыла рот.
- Если женщина украдёт сперму мужчины и использует её для оплодотворения, то она имеет право требовать алименты у биологического отца. А если женщина сможет украсть яйцеклетку женщины и родить с помощью искусственного оплодотворения, то она может требовать алименты с женщины?
- По теме... И впредь поднимай руку.
- А... Тогда нет.
- Видимо, вопросов нет.
- У меня есть, - подняла руку Решетникова.
По лицу инструктора прошел спазм.
- На остальные вопросы ответят инструкторы команд.
- Скотина, - донёсся у него из-за спины женский голос.
А наша староста уже имеют репутацию!
- А сейчас пусть команды займут свои места.
Вдоль стены шел ряд длинных столов, заставленных коробками и ящиками. Каких-то табличек, указывающих на то, какой из них наш не было, так что мы выбрали самый крайний. Стол был достаточно большой, чтобы мы встали вокруг не испытывая тесноты. Наш инструктор - женщина за тридцать со стянутыми в тугой хвост волосами - встала во главе и, едва касаясь пальцами столешницы, сказала:
- Дистанцеры на стол.
Все по команде потянулись за спины. Я откинул хлястик с кобуры и выложил свой, как и остальные.
- Пусть каждый возьмёт по коробке и откроет.
Я притянул ближайшую и прочитал надпись на наклейке: "ЗД-У. Пятьдесят штук". Как хочешь, так и понимай. Над столом повис звук рвущейся бумаги. Как и остальные, я сорвал клейкую ленту и раскрыл коробку. Внутри, уложенные ровными рядами, лежали небольшие цилиндрики, поблескивающие металлом. Надписей на них не было, лишь лазерные гравировки со штрихкодом и непонятной ЗД-У.
- А это... что? - спросила Нейдгардт.
- Минус десять очков Гриффиндору! - неудачно пошутила Яманкан. Я был уверен, что благодаря ней, мы учимся на Слизерине. Нейдгардт захлопала глазами, и президент пояснила. - Это учебные заряды для дистанцера.
- Всё верно, - сказала инструктор и открыла другую коробку, заполненную белыми штуковинами, напоминающими аккумуляторы старых телефонов. На одной из сторон были даже золотые контакты. А вот на другой лишь три отверстия, диаметром совпадающие с зарядами. - А это кассеты. Первые версии дистанцеров напоминали обрезы. Их переламывали и вставляли в стволы заряды. Однако такая схема не прижилась: в бою нужно уметь перезаряжать быстро, а вытаскивать по очереди израсходованные заряды долго. Пробовали использовать скорозарядники, как у револьверов, но остановились на подобных кассетах.
Женщина перевернула коробку и высыпала кассеты на стол. Потом проделала это со второй коробкой. У соседей инструкторы занимались тем же, и в воздухе стоял стук пластика по дереву.
- Для начала стоит объяснить принцип работы дистанцера. Вы не можете влиять на объекты, находящиеся вне поля работы. Например, гидромант может стоять на берегу Байкала, но не сможет сдвинуть и грамм воды, если не коснется поверхности. Но дистанцер позволяет обходить ограничение, смещая точку запуска способности, - инструктор открыла ещё одну коробку и достала несколько пластмассовых моделей. - Это наконечник дистанцера. Как видите, он напоминает наконечник бронебойной стрелы, с той лишь разницей, что работает по принципу анкера. После удара половинки наконечника раскрываются, плотно фиксируя себя в месте попадания. К тому же, они сильно намагничены и способны цепляться к железу. Однако, силы газа в баллоне недостаточно, чтобы пробить бетон. Учтите это, когда целитесь. Старайтесь выбирать мягкие материалы. А теперь перейдем к способу заряжания.
Используя кассету и заряды из коробки Куваевой, она стала медленно показывать, что нужно делать. Сначала просовываешь заряд в отверстие кассеты до щелчка. Потом повторяешь ещё два раза. Затем открываешь дистанцер и вставляешь кассету. Закрываешь дистанцер. Открываешь дистанцер. Достаёшь кассеты. Подцепляешь торчащий над поверхность кончик заряды и вытаскиваешь из кассеты.
К концу объяснения у меня стали возникать нехорошие подозрения, которые уже скоро подтвердились.
- Сегодня каждый из вас должен повторить процедуру не меньше сотни раз, чтобы отработать действие до автоматизма.
- Что?! - первым воскликнул Ордин.
- Что-то не так?
- А пострелять?
Инструктор вытащила из-под стола ещё четыре коробки с кассетами.
- У вас шесть коробок. В каждой по сорок кассет. Того двести сорок. Стрелять будем после того, как зарядите все. Вопросы?
Куваева подняла руку.
- По теме?
Куваева опустила руку и понуро уткнулась в пол.
- А дистанцером можно убить? - спросил Ордин, к которому вернулась надежда.
- Если выстрел произведен с близкого расстояния и в уязвимую часть тела - да.
- Так это штука опасна? - опешила Нейдгардт.
- Это оружие. Разумеется, оно опасно, - с видом знатока резюмировал Ордин.
- Дистанцер не считается оружием, - сказала инструктор. - Его может носить любой эспер, сдавший аттестацию.
- Подобная аттестация будет проведен в конце первого этапа? - спросила Решетникова.
- Да. Он понадобится на тактических играх.
- А в чём смысл данных игр, о которых не раз упоминалось?
- Узнаете в конце месяца.
- Мы будем использовать способность при аттестации?
- Нет.
- Так как мы тогда научимся им пользоваться?
- Вы научитесь стрелять из него. А с использованием способности у вас не будет никакой проблемы. Имитатор проприоцепции в рукоятке убедит ваш мозг, что капсула с ПБА в наконечнике - это кончик указательного пальца. Сконцентрируйтесь на этой части тела и запустите способность. Это получается у всех эсперов без исключения. Уверяю вас - проблем не возникнет.
- А мы все должны научиться им использовать? - неожиданно спросила Нивина, что меня удивило. Прежде её вообще не интересовало обучение.
- Да.
- Но мне это не особо нужно.
- Правило общее для всех, - равнодушно ответила инструктор. - Можете начинать. Позовете, как закончите.
Женщина отошла, и мы остались наедине с кучей опасного снаряжения. А если очень сильно ударить по заряду, оттуда вылетит птичка? Сама зарядка оказалась несложной - просто вставляй цилиндры в круглые отверстия и всё - поэтому все быстро стали трепать языками.
- Никогда не слышал о том, чтобы гражданские эсперы с дистанцерами ходили, - сказал Ордин.
- Они и не ходят. Дистанцер как клеймо, сразу указывающее на эспера, - сказал Перевалов. - Фельдъегери, конечно, с ними ходят, но прячут под одеждой.
- Зачем? Им то чего боятся?
- Похищений.
- Пф! - фыркнула Решетникова, впервые на моей памяти, не согласившись с парнем. - Нас со времен Ливерпульского инцидента не похищают.
- Мы не в Евросоюзе. Там да, не похищают, спасибо Мадригал, но считается, что из Россию каждый год на чёрный рынок попадает десять-пятнадцать эсперов, - сказал Перевалов.
- Тут ты прав. О таком президенте, как она, нам только мечтать!
Она на полном серьезе говорит такое, зная, что нас прослушивают? Она хочет пометку "неблагонадежная" в деле? Всё-таки правда: высокие отметки не равно благоразумие.
- Она тебе импонирует? - вдруг спросила Яманкан.
- Кто? - опешила Решетникова от того, что Яманкан впервые решила с ней заговорить.
- Магдалена Мадригал, президент Евросоюза.
- Разумеется! Или у тебя как всегда иное мнение на её счёт? - не удержалась Решетникова от шпильки.
- Она сильная и умная женщина... И в этом проблема.
- Как это может быть проблемой?
- Если у одних чего-то много, у других этого, соответственно, мало. Приятно, когда такой человек, как Мадригал на стороне первых вместе с тобой. Но если он вдруг решит, что чего-то лишён из-за тебя, ты трижды пожалеешь о том, что он волевой и умный.
- Думаешь, что она пойдет на нас войной? - поняла намек Решетникова. - С чего ей так поступать?
Яманкан пожала плечами.
- Пока ей этого не нужно, да. Но это пока.
- Верно-верно! - поддакнула Нейдгардт. - Нас вечно никто не любил: немцы, французы, шведы, поляки, монголы...
- Может ты еще и половцев вспомнишь? - подколол её Ордин, которому, видимо, была чужда национальная злопамятность.
- Кстати, да! Вещий Олег был народным любимцем, а они его убили.
- Его так-то печенеги убили. Но не останавливайся, - сказал Ордин.
Его убила змея, но лучше я промолчу. В этом кружке интеллектуалов я могу занять пост главы, а я сторонюсь работы.
Последний заряд вошёл в кассету, и я понял, что мы закончили. В этот момент вернулась инструктор.
- Как успехи?
- Все кассеты заряжены, - ответил за всех Перевалов.
- Хорошо, - она подняла к глазам планшет, который принесла с собой и сверилась со списком. - Первым пойдет... Пусть будет Ордин.
- Йуху! Я буду первым! Да, да!
- Я передумала. Куваева, за мной.
- А... но... как же?!
- А что нам пока делать? - спросила Решетникова быстрее, чем кто-либо успел опомниться. Я даже успел увидеть на лице Яманкан злобный оскал.
- То же что и делали прежде, - сказала инструктор и, развернувшись на каблуках, добавила, бросив через плечо. - Только наоборот.
Мы остались наедине со штабелями кассет. Яманкан первой взяла ближайшую и молча принялась вытаскивать из неё заряды. Вскоре присоединились и остальные. Я работал наравне со всеми: заряды в одну сторону, пустые кассеты в другую. Время от времени мы перебрасывались пустыми фразами, но больше молчали.
Я посмотрел в сторону огневого рубежа и увидел, что Куваева, вместо того чтобы стрелять, просто говорит с инструктором. Почему её вообще пригласили? Она на физкультуре бегает со снайперской винтовкой, так что стрелять уж точно умеет. Студенты из других команд тоже справились с зарядкой кассет и теперь в сопровождение своих инструкторов стреляли по круглым мишенях, напоминающим бочонки.
- Булщит! - выдала Нейдгардт и принялась трясти кассету, стараясь вытряхнуть заряды.
- Что не так? - спокойно спросила Яманкан.
- Не выходит. Заклинило.
- Дай мне, - девушка взяла кассету и ловко вытащила цилиндрик. - Всё в порядке.
- Вау! Блин, вечно у тебя всё получается.
- Просто они очень плотно соприкасаются. Чтобы было легче вытаскивать, одновременно тяни его и проворачивай по кругу. Тут как с парой магнитов - чтобы разделить их, нужно провести ими друг по другу, а не тянуть в разные стороны.
- О! Кул! Ты такая умная, Лина. Фенкью, фенкью!
У Решетниковой заходили желваки от зависти. Сегодня, кстати, был первый раз с прошлой среды, когда они поговорили друг с другом. Видимо, всё-таки она поняла, что её обвели вокруг пальца. Но что-то предпринимать она так и не решилась. Это я, зная истинную натуру Яманкан, поверю в любые дурные слухи о ней, а вот слова старосты воспримут как завистливый бред ревнивой девицы. Общественное мнение всегда на стороне жизнерадостных любимчиков, а не зануд вроде Решетниковой, которые одним вопросом могут подкинуть ненужной работы.
- Да не за что! - улыбнулась Яманкан.
- Не прибедняйся! Ты меня вечно выручаешь конспектами.
- Для тебя мне ничего не жалко.
- И мне тоже! Проси о чём угодно!
- Правда о чём угодно? Прям о чём о чём?
- Эбаут эврефинг!
- Скажи, что любишь меня! - попросила Яманкан и рассмеялась. - Хотя нет: скажи по-английски, что будешь любить меня долго!
Я покосился на плакат со штрафами, потом снова на Яманкан, а потом зажмурилась глаза, мысленно посоветовав сделать тоже и богу. Чистым душам не нужно видеть "шалости" грешников.
- Да запросто! "Ай лав ю лонг"!
Пару зазевавшихся студентов смело. Те, кто был порасторопнее, отскочили в стороны, но даже их качнуло от порыва воздуха. Рыча и бешено вращая глазами, перед нами вырос Моров.
- Кто это сказал? Кто это вякнул? Кто этот маленький вонючий эсперишка, который только что подписал себе смертный приговор?
Взгляд мужчины выхватил оцепеневшую от ужаса Нейдгардт.
- Это была ты?
- Что?!
- Ты?
- Э...
- Я спрашиваю: ты?
- Ааа!
Паника девушки вот-вот готовы бала ударить по ушам децибелами визга.
- У неё в руках не было оружия! - громко сказала Яманкан и встала между ними. - Можете убедится.
Она схватила Нейдгардт за запястья, будто надевая наручники, и показала её пустые ладони.
- Кхм... - протянул инструктор и сверился со списком штрафов на стене. - Так и быть: сегодня ей ничего не будет.
- Ааа... - на автомате выдала Нейдгардт и захлопнула рот.
Мужчина собирался развернуться, когда заметил меня. Он чуть сощурился и посмотрел на стоявшую поодаль Нивину.
- Раз уж вы оба здесь... Бергман, Нивина, за мной.
Мы проследовали за ним в смотровую. Сев за стол, мужчина занял единственный стул, так что нам пришлось взять свои из штабелей в углу. Пока мы гремели мебелью, я думал лишь об одном: почему нас позвали? Я ещё мог увязать это со вчерашней облавой, но то, что пригласили ещё и Нивину напрочь лишало идей.
- Как дела? - спросил Моров, когда мы, наконец, уселись напротив.
- Нормально, - ответила Нивина.
Я промолчал.
- Проблемы, пожелания?
- Да вроде ничего такого.
- А у тебя?
Не смотря на мрачный вид, из Морова бы вышел бы отличный духовник. Он обратился ко мне столь тепло и проникновенно, что захотелось покаяться прямо здесь и сейчас. Только делать этого как раз было и нельзя: нас позвали сюда исключительно из-за учёбы.
- Мы плохо... синергируем?
Причина беседы напрашивалась сама-собой. Инструктор откинулся на спинку жалобно скрипнув шего кресла.
- Хуже всех.
- И вы поэтому меня вызвали?! - с недоумением воскликнула Нивина.
- Я вызвал... вас. Вы очень плохо сходитесь, и это печалит.
- Бред! У нас всё хорошо.
Мужчина распахнул ноутбук и повернул к нам. На экране было несколько непонятных графиков и крупный счётчик в центре.
- Двести четырнадцать слов. Ровно столько вы произнесли друг другу. Следующие в списке могут похвастаться тысячью с хвостиком. Вы худшие в группе, и это неподобающий результат.
- А у нас есть проблемы с оценками? Если не ошибаюсь, нормативы мы выполняем. Нет причин считать, что мы не сработались, раз мало говорим.
- Нонна, нам безразлично количество подтягиваний и отжиманий. Ты не слушала речь декана? Исаев ясно сказал, что вы должны уметь находить общий язык. Вот цель первого этапа.
- Но я не хочу его находить! Зачем мне это нужно? - воскликнула Нивина. - Тем более с ним?! Он в группе вообще дурным считается. Сидит в углу и лишь изредка на всех исподлобья зыркает. И кривится при этом, будто всех за отбросов считает. Наверное, думает, что раз в студсовете, то лучше нас!
Со стороны я и впрямь выгляжу не ахти, но уж точно не смотрю на других так, будто пережевываю лимон. У меня скорее тоскливо-усталое выражение лица, нежели презрительное. Не знаю, что там Нивина про меня нафантазировала, но она явно ошиблась.
Выслушав тираду до конца, инструктор поинтересовался у меня:
- Есть, что сказать?
- Нет.
- Даже после услышанного?
- Бывало и хуже.
Пусть и редко: раз или два, максимум три. Хотя, если покопаться в памяти, то четыре-пять... Ну или от силы шесть-сеть. В десяток, по крайней мере, точно уложусь.
- Кхм... Ладно, суть проблемы я понял, - сказал Моров. - Так что, полагаю, с сегодняшнего дня вам стоит начать налаживать диалог.
- Ещё чего! - фыркнула Нивина.
- У вас нет выхода. Либо вы начинаете больше общаться, либо через неделю вашу результаты сочтут неудовлетворительными со всеми вытекающими.
Нам толсто намекнули, что оштрафуют. Раньше я думал, что повышенная стипендия у нас из-за более тяжёлых условий, но теперь понял, что это лишь ради того, чтобы мы могли дольше падать в пропасть.
- То есть, к следующей среде нужно сказать не меньше четырех тысяч слов?
- Было бы не плохо.
Раз так, то нам нужно лишь выдать нужную цифру, чтобы подняться со дна. А там окажемся в середине списка, который по праву считается лучшим местом для лентяев: с тебя ничего не требуют, как с лидеров, но и не наседают с поучениями, как на аутсайдеров.
- Хорошо! Думаю, мы сможем исправиться.
- Меня предупредили на твой счёт, Герман, - сказал инструктор и улыбнулся. Внутри похолодело - улыбка больше походила на оскал. - Наша система переводит речь в текст, и если читая распечатки бесед я узнаю о совместном чтении вслух Овидия - вам несдобровать.
Как он смог раскусить мой план?!
- Вот поэтому я и не хочу с ним общаться, - Нивина скривилась.
- Не любишь умные решения?
- Ты что сказал?!
Я начал закипать. Даже такой спокойный человек как я, рано или поздно начнёт злится.
- Предложение.
- Умничать вздумал?!
- Прости, - аки Майская, извинился я. - Выходит само собой. Как говорится: "Нельзя скрыть три вещи: ум, любовь и икоту".
- В оригинале только про любовь и икоту, - меланхолично протянул инструктор, не отрываясь от мелькающих цифр счетчика.
- Нарываешься?
- Я не прыщ на лице...
Нивина резко встала. Стул отлетел в сторону. Я скосил глаза на тир, где все старательно принялись делали вид, что ничего не заметили. Толстенное стекло не пропускало звук, но и так понятно, что девушка вскочила не для того, чтобы броситься на шею.
- Тихо-тихо... - примирительно замахал руками мужчина. - Нонна, за насилие наказывают весьма строго. Даже домашним арестом можешь не отделаться.
- Да ничего мне не сделают! Я уж всяко ценнее него.
- Ты столь в этом уверена?
Нивина надулась.
- В любом случае, быть с ним в паре я не хочу!
И это спустя десять минут после того, как сказала, что всё хорошо. Ох уж это женское непостоянство!
- Мы напарников не меняем. Смысл парной работы и заключается в том, чтобы уметь сходится с разными людьми.
- Тогда не ждите от меня высоких результатов, - заявила Нивина.
Инструктор посмотрел на меня.
- Я не против поменяться.
- Ещё раз повторю: смена напарников даже не рассматривается. Я намерен решить проблему, а не убирать её.
- Но это и есть решение. Вам и вправду хочется зависеть от пары неуживчивых подростков? Мы единственные, кто портит вам отчётность, так стоит ли ради нас так усердствовать? Никому не станет хуже, если вы немного... эм... измените способ оценки нашей продуктивности. Например, станете считать буквы, а не слова. Неплохое решение! Так мы окажемся в середине списка, вы избавитесь от головной боли, а Ректорат получит радующую глаз статистику. Все останутся в плюсе... Как вы на это смотрите?
Инструктор чуть наклонился ко мне.
- Вправду верил, что получится?
- Будь я на вашем месте - да, - разочарованно сказал я.
- Отброс, - прилетело с соседнего стула, который уже был поставлен на место.
В тире все вернулись к своим делам. Яманкан на время прекратила тренироваться с кассетами и встала возле одного из свободных инструкторов, который держал в руках муляж АМБ - штатной штурмовой винтовки фельдъегерей - и тыкал пальцем в гнездо ограничителя, объясняя работу запорного механизма. Видимо, решила подстраховаться на будущее. Она однажды уже осталась с голыми руками, поскольку не знала, что в оружие нужно переплавить, чтобы оно заработало.
- А у тебя был план получше?
- Ты опять намекаешь, что я тупая?
- Да я уже понял, что нельзя ограничиваться лишь намеками, - огрызнулся я.
Что со мной не так? Срываюсь всякий раз, как говорю с ней.
- Замолкните оба! - рявкнул инструктор. - До конца недели вы должны поладить. Не получится - пеняйте на себя!
Дружба через угрозы? Вот это подход! Это как припугнуть человека, чтобы не боялся.
- Вы серьёзно?
- Как никогда, Нонна.
- Да это... это... Я даже не знаю! Я тогда пойду к Виктору Сергеевичу...
- Всё уже согласовано с Исаевым.
- Что-о?!
- То! - грубо сказал Моров. - У нас сто человек на кафедре. Не думай, что ты заслуживаешь особого отношения. Тебе ясно?
Нивина поджала губы и недовольно выдала, глядя в сторону.
- Да.
Что-то не так. Девушка была права, когда говорила, что нет ничего ужасного в том, что мы не сработались. Результаты у нас хорошие. Отчего же нас настойчиво сводят вместе? Обычная бюрократия, чтобы отчитаться о проделанной работе по "нормализации атмосфере в коллективе"?
- Я жду твой ответ, Герман, - сказал Моров.
- Постараюсь поладить, - сказал я.
- Хорошо. Тогда я вас больше не задерживаю.
Мы оба встали, но Нивина вслед за мной к выходу не последовала. Уже закрывая дверь, я увидел, как она принялась что-то говорить инструктору. Видимо, решила попытать удачу во второй раз. И откуда берутся столь склочные люди?
Я вернулся к столу. На меня бросали заинтересованные взгляды, но спрашивать не решались. Куваеву уже сменил Перевалов, следом за которым потащилась и Решетникова, которая боялась даже на минуту оставить "собственность" без присмотра.
- Как прошло? - тихо спросила Яманкан, не отрываясь от зарядки кассет.
- Сама-то как думаешь?
- Если хочешь, то могу помочь.
- Откажусь!
- Какой быстрый ответ... Но я бы смогла подсобить. Два дня, и она будет в тебе души не чаять!
- Ещё бы! Душу то ты у меня в обмен и заберешь...
- Готов работать с тем, кому не нравишься?
Я, между прочим, этим занят прямо сейчас. И буду занят до следующего лета.
- Буду считать это репетицией взрослой жизни.
- Ну раз ты против, но ничего не попишешь. А ведь нет девушки, которую я не смогу убедить в том, что ваш союз был благословлен на небесах.
- Даже лесбиянку? - с подвохом спросил я.
- Лишняя неделя работы.
- Есть хоть что-то, с чем ты, как считаешь, не справишься?
Яманкан задумалась.
- Рыболовный промысел. Не люблю рыбу: скользкая, холодная, дурно пахнет.
- Как-то мелко, - сказал я и вогнал в кассету последний заряд. - Думал, остановишься на должности Папы Римского.
- Чтобы стать Папой, достаточно принять католицизм.
- И родится мужчиной.
- Религия - ложь, ставшая догмой. И раз люди так легко её принимают, то почему их нельзя убедить, что женщина может быть Папой? Пара вразумительных строчек из Писания, десяток теологических трактатов мечтающих о кардинальских шапочках ординариев, полгода грамотной работы с паствой, и вот уже белый дым возвещает избрание конклавом Паулины Первой, - Яманкан мечтательно улыбнулась и посмотрела на тыльную сторону ладони, будто на её пальце уже блестело Кольцо рыбака.
К нам вернулись Перевалов и Решетникова, а следом раздался голос инструктора:
- Бергман!
- Вынужден покинуть вас, Ваше Святейшество, - сказал я отходя.
Я подошёл к огневому рубежу, отмеченному жирной линией на полу.
- Готов? - спросила инструктор.
- Да.
- Тогда начинай. Первая стрельба на пять метров.
Действуя по инструкции, я извлек из-за спины дистанцер, откинул крышку, вытащил из кармана на поясе кассету и до щелчка вставил в разъём. Лампочка на корпусе мигнула, показывая, что кассета вставлена правильно. Закрыв крышку, я чуть повернулся боком и вытянул вперед руку. Из-за того, что дистанцер напоминал старинный пистолет, я стал походить как дуэлянта времён Пушкина. Наведя точку тритиевого прицела на центр круглой мишени, я нажал на спусковой крючок.
Хлоп. Сжатый азот выбросил вперед заостренный наконечник. Разматывая за собой трос, он воткнулся в самую середину мишени. Всё оказалась даже проще, чем полагал.
- Дальше.
Я нащупал рычажок сброса кабеля и потянул за него. Второй баллончик в заряде выбросил ненужный трос вперед, отправив на пол к отстреленным ещё до меня. Опять стандартная схема: прицелиться, выстрелить, сбросить.
- Неплохо, - похвалила инструктор после третьего попадания. - Только отучись слишком резко жать на спусковой крючок. Делай это плавно, иначе ещё до вылета наконечника ствол сместится вверх. На таком расстояние это не проблема, но чем больше дистанция, тем большую роль играет угол.
Каретка с мишенью отъехала на пять метров. Я поменял кассеты и приготовился стрелять. Теперь целится стало сложнее. Стараясь следовать совету, я более мягко потянул крючок. Выстрел. Наконечник вошел в верхний край мишени. Ещё бы чуть-чуть и он бы пролетел мимо.
- Плавнее... Одновременно дави и держи мишень в прицеле.
- Хорошо.
Вторая попытка, не смотря на мои старания, оказалась копией предыдущей. Только попал я в другой край.
- Сделай поправку на высоту. Прицел по центру, потом опусти его половину радиуса мишени.
Я последовал совету, и в этот раз наконечник вонзился точно в центр, выбив в стороны кусочки наполнителя.
- Слишком сильно жмешь. Придется исправлять.
- Но я ведь попал.
- Но при обращении с настоящим оружием будут проблемы. А переучиваться после неправильного обучения всегда сложно.
Опа! Кажется, лазейка. Достоверно изобразить себя необучаемым трудно, а вот тем, кто быстро учится плохому, а потом не способен переучится - гораздо проще.
- Теперь пятнадцать метров, - сказала инструктор.
Я промахнулся все три раза. Ничего не помогло: ни плавный спуск, ни поправка на угол. Но я не сильно расстроился: на пятнадцати мазали почти все. Это как с заваленной школьной контрольной. Когда родители спрашивают, почему так получилось, никто не отвечает, что не подготовился - все говорят, что другие тоже не сдали. Будто чужая безалаберность служит оправданием твоей.
- Аттестую только сдачу на пять метров.
- Только я попал на десяти...
- Счастливое стечение обстоятельств, а не мастерство.
Моров был прав, когда говорил, что нас оценивают не по цифрам. Только отработанный навык и опыт. Никаких послаблений.
Девушка из соседней группы тоже отстреляла без промахов. Подошла очередь Майской. Она приблизилась к линии и о чём-то спросила инструктора. Тот сверился с данными из планшета и нажал переключатель на пульте управления. С жужжанием мишень рванула вглубь зала и замерла на отметке в пятнадцать метров. Удивленные студенты зашептались, кто-то подошёл ближе. Майская, даже не глядя на дистанцер, сняла его с предохранителя, встала в стойку, навела на мишень, а потом, следуя баллистической таблице, приподняла ствол и выстрелила. С хрустом наконечник вошёл в центр мишени. Средним пальцем Майская дернула рычажок сброса и, прежде чем трос успел упасть на пол, выстрелила повторно. Вновь попадание и сброс. Третьему точному попаданию я уже не удивился.
- Майская - досрочная сдача, - объявил инструктор. - Поздравляю! Отличная стрельба.
- Спасибо, - неловко улыбнулась девушка, и привычным движение вложила дистанцер в кобуру на пояснице.
Это что сейчас было? Где она умудрилась набить руку?
Когда я вернулся к столу, там уже стояла Нивина. Недовольная. Прежде я бы держался её стороной, но мне совсем не хотелось остаться без денег. Стоило попытаться подружится.
- Как поступим? - спросил я девушку. Надеюсь, я она поймёт о чём я.
Так равнодушно пожала плечами и продолжила возиться с кассетами.
- О! Я даже мечтать не мог о лучшем ответе! - сказал я, поняв, что внятного ответа не дождусь.
- Ничего нам не сделают, - сказала Нивина.
Она вправду с головой не дружит. Если человек угрожал, то исполнит угрозы хотя бы из принципа, а не потому, что они нужны.
- Откуда такая уверенность?
- Умею видеть наперёд.
- Когда криптовалюта вновь подорожает?
- Тебя прёт, когда ты в такой манере разговариваешь?
Я поймал взгляд Яманкан, и та незаметно показала два пальца, намекая на своё предложение. Спасибо, но откажусь. Ещё не всё потеряно.
- Брат однажды сказал, что девушки любят саркастичных парней.
- У него, наверное, их никогда не было.
- За его плечами два развода и два ребёнка.
- Ты прислушиваешься к человеку, что бросает жён после родов? Серьёзно?! - в шоке выпалила она.
- Так дети не от жён, - сказал я и понял, что сморозил лишнее.
Лицо Нивиной перекосило от отвращения. Всё жизнь терпеть не мог брата из-за того, что либо приходилось скрывать родство, либо из-за того, что приходилось извиняться за него. Хотя, наверное, он делал так же. Я не из тех младших братьев, кем можно хвастаться, приписывая его заслуги своему патронажу.
- Ты думаешь мне интересно знать о твоём брате-кобеле?
Яманкан расчистила перед собой стол и сложила из трёх кассет цифру два. Исчезни!
- Тогда могу рассказать о себе: по гороскопу - рак, любимое блюдо - яичница с дешевой вареной колбасой, хобби... - заканчивать я не стал, поскольку моё странное хобби ей точно не понять.
- Яманкан! - позвала инструктор.
Девушка развернулась и пошла к огневому рубежу, постукивая дистанцером по бедру, отбивая мерный ритм: два коротких, три длинных. Она морзянкой двойку шлют? Да угомонись уже, наконец!
- Ты хоть представляешь, как меня бесишь? - сквозь зубы процедила Нивина.
- Не думаю, что мы найдешь общий язык, если станет искать общие отрицательные качества.
- Э...
Это фраза настолько сложна для понимания? Может душа и не такая большая плата за дружбу? Я в тупике.
А что, если попытаться представить себя героем гаремника? Там всегда фигурирует сильная неприступная девушка, которая в действительности обладает нежным сердцем, жаждущим чистой любви. Главному герою достаточно сказать пару ласковых слов, и вот она заливается румянцем при каждой встрече. Только не нужно прибегать к явным комплиментам, стоит разбавить ими простой вопрос.
- Скажи, почему будучи красивой и неглупой, ты так настойчиво отталкиваешь людей?
- Ты ко мне подкатить что ли решил? Серьёзно? Ты себя видел?
Где румянец и стеснение, я вас спрашиваю! Неужели целый жанр построен на лжи? Как жить теперь с правдой?
- А ты себя? Один пельмень на голове чего стоит!
- Чувствую, я сейчас ливну из этой пати, - донёсся скорбный голос Ордина, который бочком стал сдвигаться на другую сторону стола.
- Гляжу, вы начали общаться? Так держать! - рядом прошёл Моров, вертя в руках черный маркер.
Нивину перекосило, но она промолчала. Я тоже лишь натужно улыбнулся, хотя всё складывалось скорее хорошо, чем плохо. Я-то, в отличии от неё, старался подружится. Когда придёт время, у меня будут доказательства для обжалования штрафа, ведь я последовал наставлению Морова. Хотя пельмень зря упомянул.
К нам вернулась Яманкан. Я был так занят, что даже не заметил, как она отстрелялась. Пришла очередь Нивиной и мы опять оказались рядом.
- Что произошло за время моего отсутствия?
- Я вел себя галантно, развлекая даму занимательными историями.
- Думаю, я подружу вас хотя бы из жалости.
Я проигнорировал её злорадство и с тоской стал наблюдать за Моровым, который, зажав колпачок маркера в зубах, старательно правил последний штраф, затирая текст "...при обращении с оружием...".
Глава 8. Какое твоё любимое порно?
На вывеске кафе было написано "Воск и чернила". Латиницей.
Заведение за версту смердело местом, куда по вечерам студенты в аутфите ходят пить крафтовое пиво, соевое молоко и овощные коктейли. А тех, кто при заказе говорит "одно экспрессо", четвертуют сигвеями.
Занятия закончились, и в кафе набилось изрядно тех, кто не хотел готовить дома. Замерев у входа, я стал водить глазами по залу, выискивая нужного человека. У меня было лишь фото, но я почти сразу приметил его у длинной стойки, идущей вдоль панорамного окна.
Вчера я весь вечер думал, как построить беседу, но сейчас понял, что все сценарии выглядит дурацкими. Лучше буду импровизировать. Тем более, это получается у меня лучше всего.
Заказав на барной стойке чашечку капучино, я медленно пошёл к своей цели.
- У вас свободно?
Экзотичная. Так её можно было описать. Белые волосы, брови и ресницы, но пронзительно зелёные глаза. Она точно не альбинос. Будто просто весь пигмент в ней отчего-то выгорел. Рукава блузки были высоко закатана, а сама она расстегнута до груди, демонстрируя кожу гораздо ниже ключиц. Я отвел взгляд от этой детали и заметил, что даже несмотря на жару, она носит тонкие перчатки.
Перед ней на столике стояло пустое блюдце с крошками какого-то десерта и почти опустевшая чашка чая. А сама она что-то быстро считала на калькуляторе телефона, ловко орудуя тонким стилусом.
Девушка, нарочито демонстративно, окинула взглядом зал со множеством свободных мест. Но я так и продолжил стоять рядом. Поняв, что я решил проявить настойчивость, она задействовать тяжелую артиллерию.
- Свободно... Но, видите ли, утром у меня начались месячные, так что чувствую себя неважно, - она тяжело вздохнула. - В любой момент я могу начать корчиться от боли и кататься по полу. Если вы не готовы нести меня как принцессу через весь студгородок к общежитиям, покамест я буду обливать прохожих фонтанирующей менструальной кровью, рекомендую выбрать иное место.
Я сел лишь потому, что вне зависимости от ответа, собирался так поступить. Не будь у меня к ней дела, я бы тотчас рванул прочь.
- А ты из настойчивых, секретарь.
- Ты меня знаешь?
- Я запомнила твоё выступление.
"Запомнила". Не "видела выступление" или "присутствовала на выступлении", а именно "запомнила"! Мнится, что этический конкурс мне ещё долго аукаться будут.
- Понравилось?
- Не настолько, чтобы голосовать за Яманкан.
Не могу тебя винить. Даже я, будучи в восторге от своей речи, не стал бы этого делать.
- А кому тогда ушёл голос?
- Крашенинниковой.
- Почему ей?
- Она собиралась добиваться того, чего сама желала.
- То же можно сказать и о Яманкан.
- Я не раз и не два читала "Атлант расправил плечи" и представляю, как далеко может зайти такая популистка, как она!
- Настольная книга?
- Да. В жизни каждого бывает книга, влияющая на его мировоззрения... Кстати, какой была ваша, уважаемый секретарь? Хочется узнать вас получше...
Неужели я смог изменить впечатление о себе в лучшую сторону? Точно нет. Она хоть и вела себя учтиво и дружелюбно, но за этим скрывалось очевидное: желание узнать, как много я о ней знаю. Но в лоб спрашивать такое было нельзя, вот и приходилось втягиваться в светский разговор. Она даже стал применять невербальные сексуальные сигналы: периодически поправляла выбивающиеся пряди нарочито плавными движениями, то и дело касалась кончиками перчаток шеи. Не могу не признать - как актриса, она не уступала Яманкан.
- "Отцы и дети".
- Неожиданно. Обычно упоминают Коэльо или Маркеса.
Нашла, что в пример ставить. Их упоминают те, кто вообще книг не читает.
- Ну извини, что не смог оправдать ожиданий... Но именно "Отцы и дети" сильно повлияли на меня в прошлом.
- Чем же?
- Крахом мироустройства главного героя. Жил-был преуспевающий разночинец: с дворянами панибратствовал, неплохие деньги медициной заколачивал, ну и мимоходом троллил всех подряд и всё подряд. Не жизнь, а сказка! Битард девятнадцатого века, не иначе. Вот только встретился однажды с фигуристой милфой. Давящее чувство в груди, потеря аппетита, осознание влюбленности, шок, попытка убежать от реальности, и ужасный финал на почве саморазрушения из-за когнитивного диссонанса. Трагедия достойного мужчины из-за женщины!
- То есть твой вывод после прочтения: мы, женщины, к беде?
- Нет. Вы лишь ведете к ней. А уж встать ли на путь, выбирает каждый сам.
- Но ты на него решился.
- Почему? - я опешил от столь нелогичного вывода.
- Но ты же решил склеить сексуальную цыпочку, что одиноко коротала время в кафе.
- А... ты об этом... - с откровенной скукой выдал я. - Нет, у меня иная цель.
- В твоем возрасте принято думать о чем-то кроме секса?!
Люди придумали много единиц измерения: градусы, джоули, метры... И при этом всё равно оценивают мир как попало. Для одних месяц - давно, для других - почти вчера. Для одних десять тепла - холод, для других пора надевать летнюю одежду. Воистину, существует лишь одна истинная мера измерения всего - сам человек. Зная это мне было весьма обидно, когда моя учительница по литературе говорила: "Герман, не нужно судить людей по себе". Но почему она осуждала меня за то, что делают все? Например, девушка по соседству, подогнала меня под себя не моргнув глазом.
- У меня иные приоритеты.
- Поделишься?
- Поспать, поиграть, пожевать, цикл заново начать.
- Кто-то явно многого добьётся в жизни... - сказал она, брезгливо ежась.
У женщин на природном уровне заложено отвращение к мужчинам, что живут лишь для себя. Им противна сама мысль, что здоровый самец не вкалывает денно и нощно на благо семьи. Причём, даже не имеет значение, их ли это мужчина. Каждый должен был профессиональным добытчиком. Альтернативные варианты отсекаются, как недостойные и подвергаются публичному осуждению.
- Можешь обращаться ко мне по имени, - сказал я, решив немного продвинуть беседу вперёд.
- Я его не запомнила.
- Кхм... Тогда давай сыграем: я загадываю загадку, ответом на которую будет моё имя.
- Она простая?
- Для тебя - очень. И, кстати, загадка весьма интересная, ведь она состоит всего из одного слова: гербера.
- Нужно было в первую очередь спросить, интересная ли она... - кисло сказала сама-себе девушка. - Извини, я не поняла.
Боль, стыд, унижение.
Я понял, какую чушь сморозил. Захотелось провалиться под землю, а потом прорыть туннель за пределы студгородка. Курсы пикапа в моём исполнении будут такими провальными, что клиенты не только станут требовать деньги назад, но и стараться сжечь мой дом. Впрочем, наверное, ещё при моём появлении, она мысленно наварила на себя пояс верности и залила замочную скважину расплавленным свинцом.
- Подумай, - сказал я, решив идти до конца.
- Всё равно не знаю.
- Ну это же просто. Берешь первые три буквы имени и первые три буквы фамилии и складываешь в надежде получит слово. Правда мне пришлось приставь на конце "А", но смысл сильно не потерялся... Меня зовут Герман Бергман.
- И как я могла додуматься до такого?
Хотя бы потому, что ты так делала... Но если нет, то одним человеком, считающим меня идиотом, будет больше.
- И вправду... Кстати, давай сыграем так же с твоим именем. Как тебя зовут?
- А ты милый... Полагала, что ты собираешься спросить это только после секса, - засмеявшись, сказал она.
Она ушла от ответа, и я понял, что всё-таки оказался прав.
- Так как тебя зовут?
Возникла пауза. Я приготовился к тому, что она сейчас попрощается, дав понять, что я ей не интересен, но она решила продолжить игру, в которой уже не было никакого намека на флирт.
- Берендеева.
- А имя?
- Будешь приставлять к нему свою фамилию, чтобы понять, хорошо ли звучит? - она вновь засмеялась. - А ведь верно говорят, что увидев красивую девушку, мужчина сразу представляет, как женится на ней, растит детей и встречает с ней старость на крылечке дома.
Так только женщины делают. Наверное. У кого бы из парней спросить, чтобы уточнить? Но у меня из них в приятелях только Обресков. Кхм... Пожалуй, буду считать, что она ошибается.
- Я феминист и не стану настаивать на смене фамилии.
- Сильное заявление. Проверять я его конечно же не буду.
- А я и не намерен настаивать. Новость о браке с преступницей мои родители не переживут.
- Преступницей? А! Это подкат из категории "Ты обвиняешься в краже моего сердечка"?
- Линда, тебе не кажется, что знакомство подзатянулось?
- Слово "знакомство" подразумевает, что люди не знали друг друга прежде, - сказал она, проигнорировав то, что я знал её имя.
- Твоя слава летит впереди тебя.
- Не верю, что столь популярна.
- Скорее, известна, - сказал я. - Популярность подразумевает любовь, а не страх.
- Неужели я способна на такое? - она наигранно изумилась и провела по своим белым, как снег, волосам. - Я ведь хрупкая и болезненная девушка!
Я не поверил бы в это, даже начни она харкать кровью.
- Хватит ломать комедию! Ты была осторожна, признаю. Но тебя всё равно удалось вычислить. Прими это как данность.
- Я по-прежнему не понимаю, о чём ты.
- Если бы не понимала, то давно бы ушла, - я собирался замолчать, давая ей шанс сознаться, но понял, что обвинений будет недостаточно. Нужны факты, и я принялся рассказывать о её афере. - Твоя схема проста и изящна, как и любое мошенничество. Приехав сюда в июле, ты быстро поняла, что многие студенты, прежде жившие на шее родителей, не умеют распоряжаться деньгами. А многие, к тому же, даже толком не читали правил Университета, отчего хитрая система стипендий стала для них сюрпризом. Деньги копить нельзя, а вот лишаться из-за проступков и низкой успеваемость - можно. Сурово, но эффективно. Но ты была из тех, кто увидел в этом возможность заработать. Для этого требовалось две вещи: первоначальный капитал и возможность сохранения заработанного. В обоих тебе помогли вендинговые автоматы по продаже мелочей. Продукты возвращать нельзя, дорогие товары - тоже, поскольку их продают уже живые продавцы и принимает только при браке. Нужно было что-то достаточно компактное, но при этом весьма дорогое. То, что никто не использует и на что не обратят внимание. То, что можно купить в большом количестве в автомате в конце месяца, а потом сдать обратно в следующем. И ты поняла, что для этого подходит только одна вещь - презервативы! Самые дорогие куски резины в мире! В конце июня и июля, вечером ты покидала общежития с большой спортивной сумкой и обходила минимаркеты, сваливая в них упаковки. А на следующий день возвращала их обратно. Так ты сохраняла все заработанные деньги. Работы, правда, у тебя было много. При цене пятьсот рублей за десять штук, тебе приходилось таскать их очень много! Признаюсь, когда Яманкан сказала, что буду тобой восхищаться - я не поверил, но теперь готов с ней согласиться. Вы, госпожа Берендеева, весьма трудолюбивы!
- Спасибо! Твои похвала льстит... Пусть она и не соответствуют действительности, - улыбнулась она. - Но ты не упомянул, как я, якобы, заработала первоначальный капитал.
- Опять же с помощью автоматов. У тебя была июньская стипендия, но её оказалось недостаточно. Поэтому, ты провернула простой трюк. Накупила кучу упаковок по пять презервативов и одну упаковку на десять. Срезав штрих код с упаковки на десять, ты приклеила её к сканеру вверху ящика для возвратов, а потом стала закидывать туда остальные упаковки. Компьютер оказался не очень умным и никак не стал связывать то, что ты купила, с тем, что возвращаешь. Так ты за один вечером получила стопроцентную прибыль! Конечно, был шанс, что несоответствие вскроется, но уверен, что его бы списали на ошибку ещё не отлаженной техники. В долине три тысячи студентов, а тех, кто должен за ними следить гораздо меньше. Так что всё не проконтролируешь. Единственное, чего я не знаю, как ты намерена выводить деньги из студгородка. Наши деньги и не деньги вовсе, а уже через год, тебе презервативы придётся фурой возить. Но, думаю, ты уже составила пару планов. Например, обналичивать деньги с помощью должников.
- Сидя в этом чудесном кафе, и представить трудно, какие дела творят под покровом темноты: мошенничество, ростовщичество, обналичка... - девушка подперла голову рукой, задумчиво глядя в окно. - Как хорошо, что я сосредоточена лишь на учёбе и не знаю о том, что творит Берлин.
- Я не говорил, что ростовщика зовут Берлин...
- Ты обмолвился об этом чуть раньше.
- Сомневаюсь, поскольку я старательно старалась не допустить упоминание этого имени.
- Сложно не произнести имя, о котором думаешь. Непроизвольная реакция, так сказать.
- Берлин, мы можем до заката препираться, но то, что ты раскрыта - факт. То, чем ты занимаешь, запрещено правила Университета, и, более того, страны. А ещё ты использовала способность, чтобы запугивать студентов, портя телефоны. Это прямая дорога в Ледяной Дом, - я наклонился к ней, чтобы мои следующие слова она расслышала как следует. Яманкан обмолвилась, что, скорее всего, Берлин из бедной семьи, отчего ценит деньги, так почему бы этим не воспользоваться? - Стоит мне пойти в Ректорат, и для тебя всё будет кончено. А что станет с родными тебе людьми? Ты уж точно не сможешь помогать им финансово, когда выпустишься. Короткие посещение два раза в год за их счёт, допросы как предполагаемых соучастников, общественное презрение... Не боишься?
- А ты?
Вопрос резал холодом и злобой. От былой игривости не осталось и следа. Только дураки не боятся, а я дураком не был, отчего сжался внутри. Но проявлять слабость было нельзя.
- Сейчас ты на развилке между тюрьмой и спокойной жизнь, но навредишь мне, и тогда твоя жизнь точно рухнет. Все доказательства у меня дома. Случись что со мной, и мою комнату обыщут фельдъегери и мигом их найдут.
- И ты так прямо это выкладываешь?
- А что ты сделаешь? - самоуверенно хмыкнул я. - Прикончишь меня, а потом вломишся домой? Тогда станешь подозреваемой, поскольку там повсюду камеры. Забавно: укради доказательства - арестуют, не укради - тоже.
- Почему ты рассказываешь это мне, а не фельдъегерям? - спросила Берлин. - Мнится, что неспроста.
- Я не врал, когда упоминал про два пути. Ты уже должна знать, что тебя разыскивает Яманкан. Поэтому ты не удивилась моему визиту. Вот только я пришёл не от её лица. И, надеюсь, я не опоздал...
- Ты первый. С нашим президентом мне ещё не довелось общаться.
Значит, она ещё занята поиском подходящего места для знакомства. Желательно без свидетелей, но со скамьей и тусклым фонарем.
- Тем лучше для тебя.
- Чем же?
- Политика - вещь не дешёвая. Большинство можно очаровать красивыми речами, но всегда останутся те, кто на них не купится. Их лояльность будет стоит денег, которых у Яманкан нет. В отличии от тебя. Она придёт к тебе со дня на день и начнет шантажировать.
- И чего же ты хочешь в обмен на покровительство? - спросила Берлин, поняв к чему я клоню.
- Сущую мелочь: с этого дня ты станешь работать на меня.
Берлин так громко и задорно рассмеялась, будто я рассказал лучшую шутку в её жизни.
- Ну у тебя и аппетит. А бонусом, случайно, ты ещё не потребуешь моё юное нежное тело?
- Бонус - это что-то полезное.
- И приятное.
- Ты уж определись: то ли защищаешь свою невинность, то ли пытаешься втюхать;
- Втюхать?! Ты хоть представляешь, как сейчас меня обидел? - она чуть отодвинулась, чтобы я мог разглядеть её во всей красе. - Такое тело, по-твоему, втюхивают? Да за такое бьются!
- Люди и не за такую ерунду воюют.
- Будешь отрицать мою привлекательность?
- Красота - вещь субъективная.
- А, так ты из... э-э-этих... - понимающе протянула Берлин.
- Эй-эй! Я не из фракции... альтернативных.
- Тогда почему отказываешься?
- А почему ты настаиваешь?
- Сама не знаю... Может меня обидел отказ?
- Значит, чтобы загладить вину, мне нужно согласиться?
- Нет. Твоё согласие меня тоже обидит.
Если у меня когда-нибудь будут дети, то по этой беседе я стану учить их правилам общения с девушками. И самым главным из них станет: "Правил нет... А если и есть, то меняются на ходу". Главное вести себя спокойно и не удивляться отсутствию логических сцепок между предложениями.
- Правильное решение в природе вообще существует?
- Конечно. Чтобы я тебя простила, ты должен забыть о моём существовании.
- Ты вправду веришь, что я соглашусь?
- Попытка не пытка.
Чего не скажешь о беседе с тобой. Чувство, что сижу на ведьмином стуле, а не на барном.
- Сколько их ты ещё намерена сделать? Мне не терпится перейти к той части, где ты покорно признаешь поражение.
- Покорно? Ммм... Так ты любишь довлеть над девушками? - с озорством спросила Берлин. - А знаешь, что это признак мужской слабости? Все мазохисты, к слову, сильные личности, которые через ролевые игры снимают стресс. А вот садисты, наоборот, морально слабы и ищут способ самокомпенсации.
Эта особа - та ещё оригиналка. В Университете есть хоть один абсолютно нормальный человек без странностей? Или во всем виновата моя горемычная судьба, сводящая лишь с ними?
- Беседы с тобой такие... волнующие, - я выдал это настолько кисло насколько мог.
- А ты умеешь делать комплименты.
Берлин неожиданно наклонилась ко мне и едва касаясь кончиками перчаток кожи, провела рукой по шее.
Кажется, это был второй класс. Компания моих одноклассников, состоящая как из мальчиков так и из девочек, играла в коридоре. Мне нравилось, как она с визгами и криками весело бегали друг за дружкой, так что я решил к ним присоединиться. Однако не успел я даже добежать до их компании, когда одна из девочек с неожиданной холодностью громко крикнула: "Бергман, мы с тобой не играем"! И откуда у восьмилетних малявок представления о том, как одним предложением растоптать человека. Но я тогда повел себя подобающе: сделал вид, что просто пробегал мимо и умчался на другой конец школы.
Только от воспоминаний не убежишь. Спасибо, госпожа Берендеева, что попыткой очаровать, вы вытащили из памяти этот унизительный случай, после которого я стал понимать простую истину: противоположному полу я не нравлюсь.
- Тебе меня не соблазнить. Но не принимай на свой счёт - с другими бы получилось.
- А ты от других отличается?
- У меня здравая самооценка.
Несколько секунд она смотрела в мои тухлые, с темными мешками от недосыпа, глаза, а потом, наконец, отстранившись, недовольно спросила:
- И какой процент от прибыли тебе нужен?
- Мне не нужны деньги.
Я смог её удивить.
- А что нужно?
- В работу сети ты внесешь одно изменение: твои клиенты будут предоставлять информацию о своей способности.
- И?
- И всё.
- Аха-ха! Ты с ума сошел, раз думаешь, что на это кто-то пойдет. Правила никто нарушать не станет. Все знают, что за разглашение этой информации Ректорат сурово наказывает.
- Думаю, пойдут. Ведь это требование не будет обязательным. Однако, тот, кто на него согласится, получит в награду беспроцентную ссуду.
Берлин подскочила на месте.
- Б-беспроцентную? То есть... д-даром?! - она стала запинаться. - Н-но это же мне ничего не приносит! Сплошное расточительство.
- У меня сведения, которые лишат тебя даже того, что у тебя есть. Кончай уже пытаться урвать хоть какую-нибудь выгоду... И вообще: я тут между прочем пытаюсь тебя шантажировать. Прояви уважение!
- А ты то сам понимаешь, какое наказание ждёт тебя, узнай о твоей затее Ректорат или фельдъегери?
- У меня есть тот, кто сможет за меня заступиться.
- Вот как... - задумчиво протянула Берлин и с хитринкой посмотрела на меня. - Тогда я могу рассчитывать на что-то большее, чем лишь благодарность... Или думал, что я не раскушу твой план?
- Нет.
- Не стоит темнить - я всё поняла. Есть три вещи, в которых я разбираюсь преотлично: деньги, секс и блюда из моркови.
Я был солидарен с первым, сомневался во втором и не мог уразуметь, как сюда затесалось третье.
- Мне не нужен список способностей как таковой. Я не собираюсь продавать его рекрутерам или работорговцам. Замысел в том, чтобы найти эспера лично для себя.
- И кто именно тебе нужен?
- Не знаю.
- Полагала, ты ищешь кого-то конкретного.
- Мне не нужен конкретный эспер, мне нужна его способность. Правда я ещё не знаю, какой она будет.
- О! Поняла! - воскликнула Берлин. - Это как с порно: никогда не знаешь в начале, что хочется, но стоит увидишь пару превью и сразу поймёшь, что это то, что нужно.
Будь на моем месте Майская, чашка в руках уже раскалилась бы докрасна.
- Аналогия паршивая, но мысль ты ухватила верно.
- Хорошая аналогия... Кстати, тебе какое больше нравится? Знаешь, нет ничего более сближающего, чем совместное обсуждение вкусов в порно.
- Эм... знаешь, лучше будем держать дистанцию...
- Ох, не ломайся, как монашка на сеновале.
- Ну если её приглашали смотреть на звезды, то её реакция вполне оправдана.
- А разве это предложение не эвфемизм для...
Робот-мусоровоз издал протяжный гудок, предупреждая о начале работы, и окончание предложения Берлин потонуло в шуме. Но из того, что я расслышал, слово "потрахушки" было самым невинным. Впрочем, и его там не было: я использовал синоним.
- Она же монашка! Конечно же она думала лишь об астрономии.
- Монашка и звезды, как доказательство Большого взрыва? Не православный подход к ценностям.
- А ты много монашек знаешь, чтобы разбираться в этом?
- Двух.
- И сколько из них остались ими после знакомства с тобой?
Берлин надменно фыркнула, будто намек на её испорченность был неуместен.
- Обе.
Ну уж нет! Такого тертого калача как я, не сбить с толку. Я мысленно крикнул "Фас!" и спустил с поводка своих сторожевых псов: Уточнение и Дополнение.
- Называя их монашками, ты имела ввиду, что они служительницы церкви?
- У них было костюмированное стриптиз-шоу.
Я проглотил остатки кофе и уставился на дно, где осталось несколько капель. И почему скверное предчувствие меня никогда не обманывает.
- Мы отклонились от темы.
- Согласна. Если начать географически, то я предпочитаю европейское. У них более эстетично выглядящие модели...
- На один уровень вверх.
- В смысле: начнем с категории?
- Ты вынуждаешь сдать тебя Ректорату.
- Не горячись! - бросила Берлин, поняв по тону, что я не шучу. - Так и быть, я тебе помогу. Но сбор такой информации рано или поздно привлечет внимание.
- Значит, нужно найти нужного эспера как можно быстрее.
- А если ты не сможешь его найти?
- Сомневаюсь, что такое произойдет. Моя цель непростая, но не невыполнимая.
- А нельзя сказать яснее?
Я задумался, ведь она со стороны будет звучать до подозрительного подозрительно. Берлин может испугаться так сильно, что решит раскрыть себя, лишь бы сдать меня спецслужбам. А я ведь действую незаконно, и даже протекция Норы не сможет помочь. Но лучше ей знать всю правду, может это ускорит поиски.
- Нужно снять с руки браслет со взрывчаткой.
- Антиэсперский браслет?
Я кивнул и, прежде чем она начала возмущаться, пояснил:
- Он не на делинквенте. Так что за соучастие тебя не посадят. Есть эспер, который связался не с теми людьми, но, чтобы покаяться перед фельдъегерями, ему нужно сбежать от хозяев, а браслет этому мешает.
- Ты всё это затеял, чтобы найти эспера, что снимет браслет не убив носителя?
- Да. И это не так просто, как ты думаешь.
- Наслышана о них.
- Тогда должна понимать, что способность, что я ищу, из редких. Первый или особый класс, не ниже.
- И кто этот несчастный?
- Больше деталей не будет.
Берлин приставила пальчик к подбородку, а потом кривовато и как-то похабно, улыбнулась.
- Не хочешь говорить? Ладно. А после того, как ты найдешь нужного эспера, я смогу продолжить заниматься своим бизнесом?
- Если удастся сдержать Яманкан, то да.
- А если нет?
- Тогда выпутывайся сама.
- Мне не очень нравится сделка.
- Ты не в том положении, чтобы торговаться. Просто помоги решить мою проблему, а я помогу решить твою.
Девушка отодвинула блюдце с чашкой, несколько раз сжала кулаки и по очереди стянула перчатки. На запястьях стала видна граница загара и оказалась, что кожа на ладонях светлее, чем остальное тело. Как ей удается не загорать под южным солнцем?
- Тогда у меня и вправду нет выхода, - сказала Берлин, мельком глянув на сумку с доказательствами её вины. - Тогда давай обговорим окончательные условия: ты не раскрываешь мою личность и избавляешь от внимания президента, взамен я снимаю антиэсперский браслет. Всё верно?
- Ты находишь человека, что может его снять.
- Я не ошиблась в формулировке.
Берлин взяла чайную ложку и приложила к левой ладони. Появилось едва видимое в бьющем с улицы свете, голубое сияние. Запахло озоном. Девушка ещё сильнее надавила, и ложка, как по началу показалась, стала проваливаться под кожу. Но в действительности, она просто распадалась на атомы. Плавный росчерк, чтобы придать окончательную форму, и ложка, теперь выглядящая как скальпель, легла на стол. Берлин поднесла ладонь к лицу и сдула на пол металлическую пыли, что покрыла кожу.
- Договорились? - спросила она.
- Договорились.
Поиски окончились раньше, чем я полагал, поскольку встретил одного из самых опасных эсперов первого класса: алкагеста.
Глава 9. Равноценный обмен
Что приходит в голову, когда слышишь о месте, где обучаются обладатели сверхспособностей? Вычурные наряды, подчеркивающие индивидуальность? Дуэли на аренах под взглядами зрителей? Седобородые магистры, плетущие интриги и изрекающие "Всё идёт как мы и планировали", даже когда все лажают?
Три громких "Ха!". Можно больше, если сами варитесь в этом котле.
Мы носим одинаковую форму, Избранными себя считают только шизики, а преподаватели сидят на окладе и вечерами надираются в барах, куда простым студиозусам ходу нет. И уж точно никаких спаррингов, изучения тайных техник и попыток заглянуть вглубь себя.
Каталоги использования, взаимодействия и противодействия. Или ИВП. Или каталоги. Или кипы. Каждый называет на свой вкус. Первое поколение эсперов доходило до всего самостоятельно, но нам это уже ни к чему. Любое явление, пройдя через опыт первопроходцев, становится рутинным и структурированным знанием. Тысячи учёных, полевых агентов и простых энтузиастов досконально изучили каждую способность и собрали все возможности и ограничения. Каждый трюк или хитрость был тщательно протестирован и записаны в ИВП. Не нужно думать самому - всё уже разжёвано.
Однако, получить доступ к полному каталогу было непросто. Хоть ИВП своей способности ты получал сразу, он был ограничен только использованием. Никаких инструкций по комбинированию не было. И уж точно никаких сведений, как бороться с чужими.
Лишь со временем, на основе характеристик и рекомендаций, уровень доступа могли повысить. Мне повезло - знакомство с Норой не только дало полный ИВП, но и методичку ФФС с информацией о других способностях.
Была там глава и об алкагестах. Самое главное, что я оттуда вынес - они опасны. Каждый алкагест мог создавать поле, разрушающее межатомную связь. Металл, камень, стекло - всё рассыпалось пеплом при касании. Единственный способ сдержать их - электричество. Удары током не позволяют им сконцентрироваться. Но и эта мера не универсальная - хорошо натренированный алкагест сумеет аннигилировать провод тазера за миллисекунды. То же можно сделать и с браслетом. Правда я так и не понял, как Берлин удастся уничтожить его достаточно быстро - ведь он на руке, которая не должна пострадать. Но при обсуждении деталей она настаивала, что может такое провернуть.
Теперь оставался последний шаг. Финальный штрих замысла. Мой катарсис...
Нет, пожалуй, катарсис упоминать не буду. Я не Яманкан, которая любит вычурность и выпендреж. Я простой обыватель, живущий по принципу "сделал гадость - сердцу радость".
- Я уже вся извелась! Нельзя заставлять девушку ждать так долго. Тем более, когда хочешь встретиться с ней тет-а-тет, - сказала Яманкан и подбросила в воздух бильярдный шар с цифрой три, что использовала как пресс-папье. - У любой сердце начнёт от такого биться учащенно.
- Только не твоё, и точно не из-за меня.
Комната студсовета была пуста. Ни Майской, ни Энтина. Сегодня во время физкультуры, аккурат между бегом и неудачными попытками разговорить Нивину, я попросил Яманкан о встрече. Та не стала ничего уточнять и сразу разослала всем сообщение, предупреждая о том, что студсовет сегодня не работает. И вот, впервые за неделю, я пришёл сюда.
- Допускаю, что просто запыхалась пока бежала, - пошутила девушка. - Так о чём ты хотел поговорить?
- О Берлине.
- О! - она издала удивленный возглас. - Подробнее-подробнее...
- Мне удалось выяснить его личность.
- Правда? Не шутишь? И кто же он?!
- Это она... Линда Берендеева, базовая кафедра, юридическая специальность, - ответил я, следя за реакцией собеседницы.
- Ты уверен? Мы не можем обвинять человека голословно.
- На все сто процентов... Я с ней говорил, и она во всём созналась.
Яманкан замолчала и продолжила подбрасывать в воздух шар. Через распахнутое окно доносился гомон, что всегда висел над площадью: голоса, крики, стук обуви, жужжание роботов и дронов.
- А что случилось после? - наконец, спросила она.
- Пристыдил её методы.
- Но не занятие?
- С нравоучениями не стоит перебарщивать.
- Как, впрочем, и ограничиваться полумерами.
Я невольно коснулся кармана брюк, в котором был телефон. На нем сейчас было две видеозаписи. Одна называлась "знает", другая "не знает". Уверен, что придется воспользоваться первой. Но так даже лучше - пружина капкана туже.
- А как бы поступила ты?
Яманкан положила шар на стопку документов, словно стараясь таким жестом разделить нашу беседу на "до" и "после".
- Хочешь, чтобы я сказала это вслух?
- Думаешь, я тебя записываю?
- Нет. В Ратуше диктофоны отключаются... Просто интересно, - сказала она и плавно провела по значку члена студсовета, приколотому к узлу галстука. Она всегда носила его напоказ, чтобы, поправляя галстук, привлекать к нему внимание. Каждый студент должен видеть, кто главный. Иерархию она ценила высоко. Чего не скажешь обо мне. Если Майская и Энтин просто прикалывали его к груди, то свой я прятал под сгибом ворота: никто не видит, но случись что, и его легко продемонстрировать, отогнув край.
- Хочется знать, оказался ли я прав, - сказал я.
- Я намеревалась мешать её работе, всё больше выводя из себя. Рано или поздно чаша терпения была бы переполнена, и она захотела бы встретиться со мной лицом к лицу. А дальше немного таланта, и всё предстало бы так, будто бы она напала на меня.
- А затем шантаж и работа на тебя?
- Я поделилась бы с нею перспективами, открывающимися от союза со мной. Она бы продолжила зарабатывать под моим патронажем, а взамен я бы изредка использовала её средства. И это только пока мы учимся здесь. После выпуска масштаб сотрудничества только бы увеличился!
- Тут ты не права: Берендеева от тебя не в восторге после дебатов.
- Тем хуже для неё. Ошейник можно украсить шипами с обеих сторон.
Какая меткая метафора. Не смотря на все слова о сотрудничестве, она всё равно будет считать её своей зверушкой. И не важно, заботишься ты о ней или наказываешь. Всё едино.
- Кстати, не расскажешь, как ты её вычислил? - спросила Яманкан и оперлась о стол. Бьющий из окна лучи подсвечивали её пряди, легкий ветер раскачивал занавески. Я уже видел эту картину три недели назад. Но теперь концовка будет иная.
- Ты сама подсказала ответ. Фальшивое расследования ты устраивала для нас, чтобы иметь свидетелей твоих благородных намерений на случай, узнай о твоём знакомстве с Берлин. Но ты всё равно должна была найти её. Стоило лишь понять, как ты это сделала. В ресторане ты обмолвилась, что запрашивала в Ректорате списки проштрафившихся. Тогда я не придал этому значение, но потом подумал: а что, если запросила что-то ещё? В выходные я заглянул в Ратушу и попросил копии всех запрошенных тобой ранее отчётов. Я даже не удивился, когда мне прислали не один десяток документов.
- Но как среди них ты нашёл нужный?
- Никак. Я перелопатил все. Это было долго, но я просто шёл по оставленным тобой хлебным крошкам.
А они привели меня к пряничному домику, где вместо ведьмы жила милая девчушка Гретель, которая гораздо страшнее старой людоедки.
- Только среди них были те, кто никуда не вёл, - сказал Яманкан.
- Верно, я поступил умнее. Я изучал документы, которые ты запрашивала последними.
В детективах полицейские, попадая в перевернутую вверх дном комнату, сразу предполагают, что преступник что-то искал. Но как понять нашёл ли он нужное? Очень просто: следы обыска везде - не нашёл, частично - нужную вещь на середине удалось отыскать.
- Но последние документы помогли бы найти тебе место, но не цель.
Яманкан настойчиво желала, чтобы я всё ей рассказал. Хочет знать, что нужно подчистить, чтобы этим путём не прошли во второй раз? Логика советовала промолчать, но чувства её не поддерживали, ведь я здесь именно из-за них! Я хочу утолить жажду мести, а нет ничего приятного чем демонстрация проницательности. Выпендреж в чистом виде, но будем честны: все выпендриваются, а те кто не выпендриваются, выпендриваются тем, что не выпендриваются. Желание превзойти других так же естественно, как дыхание. Так какой смысл отказывать себе?
- Отверстие в телефоне должницы проделано эспером. Их в студгородке - тысяча двести. Отсеиваем двести сорок, которые не смогут такое провернуть. Остается тысяча человек. Судя по отверстию, оно было проделано пальцем, и пальцем женским - очень тонкое. Вот уже пятьсот человек...
- Берлин мог действовать не один. Так что твоя схема изначально могла идти по неверному пути, - перебила Яманкан.
- Я вел расследование отталкиваясь от очевидного. Зайди в тупик, то просто бы пересмотрел один из шагов.
- Хорошо. Но пять сотен девушек - это всё равно слишком много.
- Мне помогла Крашенинникова.
Я надеялся, что лицо Яманкан перекосил, веко задёргается, а комната наполнится отборной бранью, какую не услышишь даже в международном порту Антверпена, но девушка лишь с тяжёлым вздохом сказала:
- Ох... После тридцати сребреников тебя могло бы потянуть и на суицид...
- Помогла не прямо. В "Сарабанде" она интересовалась нашим знакомством. Тогда она обмолвилась, что они всегда с чего-то начинается. Время, место, ситуация. Мы живем окруженные тысячами людей, про которых ничего не знаем лишь потому, что они не входят в наш круг общения. Но ведь как-то этот круг формируется? Как одни становятся близкими, а другие исчезают из памяти не успев закрепиться? Нужно что-то общее. Почти все студенты не были знакомы прежде, поэтому в начале у них только два круга общения: место учебы и место жительства. Поэтому ты принялась искать первых клиентов Берлина, чтобы они вывели на него. В этом тебе помог телефон. Нам их предоставляют бесплатно, но в случае утери или порчи, мы покупаем их за свои. Но просто купить новый нельзя - любой должен написать заявление об утере или предоставить старый. Телефон фотографируют, а затем утилизируют. Ты запросила под каким-то дурацким предлогом все эти заявления. Среди них ты и нашла пару испорченных Берлином. Один в августе, что ты показала, второй в июле, про который промолчала. Но раз она запугала должницу в июле, значит деньги она получила в июне, верно? В клубе ты расспрашивала о том, от кого деньги получал и кому отдавал, но когда искала без нас, спрашивала лишь дату. Тебе нужно было найти самого первого студента, того, кто знал её лично. Но такое установить было всё равно трудно, и ты стала сужать поиск, пока все ниточки не привели к общежитию номер двадцать два. Именно там жила должница с испорченным телефоном. Та, что ещё не знал о ей опасной репутации, за что и поплатилась.
- Но почему именно это здание?
- Слишком много опрошенных тобою без нас были оттуда. Или учились вместе с теми, кто там жил. Берлин - раковая опухоль, а её должники - метастазы. Они рассылали заразу по другим общежитиям.
- А как ты узнал, кого я опросила?
- Ты забыла? Я получил все твои заявки. В одной из них говорилось, что жительницы этого общежития больше других жалуются на обслуживание. Ты попросила предоставить список жильцов, чтобы лично со всем разобраться. А раз ты запросила информацию об этом здании - значит оно важно для тебя. Именно там, ещё до начала занятий, Берлина поняла, что множество студенток - дуры, который либо не читали правила Университета, либо игнорировали. Соседки по этажу, болтовня в прачечной, шезлонги на крыши - везде она встречала тех, кому могла помочь деньгами. Потом, конечно, она перевела работу в сеть, но начало было положенно вживую. Но её всё-равно нужно было вычислить. Используя твой список жильцов, я проверял их по одной. Всего на руках у меня список из шестидесяти имен. Вычитаем простых девушек - двадцать восемь эсперов, вычитаем сорок - двадцать пять потенциальных кандидаток.
Я победно улыбнулся.
- Всё ещё много.
- Вполне достаточно.
Был вечер воскресенья, и я стоял у того проклятого двадцать второго здания и не знал, что делать дальше. Я лишь знал, что Яманкан решила проблема, значит, её мог решить и я. Пусть не тем же путём, но мог.
Двадцать пять - много? Нет, если ты выкинешь трех оштрафованных, двое из которых живут на одном этаже. Ты смотришь список их соседок и находишь ответ. Берендеева Линда. Желание хвастаться своими заслугами погубило больше карьер, чем алкоголь и секс. Берлин не рисовала картин, но желала подписывать свои работы так, чтобы её имя звучало. Берендеева Линда - Берлин. Просто. Зашифрованное имя, которое все будут путать со столицей Германии. Тщеславие впрямь губит.
Однажды я сказал Яманкан, что генералами становились только умные и ленивые. Она подняла меня на смех, вот только умную и усердную Яманкан десятки опрошенных людей и долгие вечера анализа привели к зданию, о котором я узнал не особо стараясь.
Можно сказать, что я воспользовался плодами её трудов? Да.
Можно сказать, что лень дала мне больше? Конечно.
Разве теперь можно отрицать, что умные и ленивые всегда побеждают умных и усердных - бесспорно!
- Догадался по её имени?
- Она выпендрежница, хоть и придерживается образа ледяной королевы. Каламбур из имени и фамилии, приставка "ЛМФ" в заявках показывают иное.
- Тоже понял, что это аббревиатура договора из "Венецианского купца"?
- Да, хоть и не сразу. Людского мяса фунт... Как символично для ростовщицы.
В оправдание Берендеевой всё-таки стоило сказать, что десять процентов - весьма лояльные условия. Хотя, может, потом она бы и подняла сумму. Много заработать с текущей ставкой сложно.
- Надеялась, что хоть где-то ты допустил ошибку, но ты и впрямь всё распутал. Вынуждена признать поражение... - сказала Яманкан. - Теперь моим планам не суждено сбыться. И как ты намерен поступить?
- Ты забываешь о Берлине, позволяя ей и дальше заниматься своими делами.
- И только то?
- Ещё повышаешь финансирование клуба Обрескова и делаешь его канал неотключаемым.
- Но я и так собиралась это сделать.
- Угрожая закрытием при отказе сотрудничать.
Яманкан улыбнулась.
- Но теперь то я его не закрываю.
Я тоже растянул губы.
- И не закроешь.
- Неужели он нашёл двоих участников?
- Кире, как оказалось, не чужда идея журналистики.
- И кто второй?
- Он умён, красив и чертовски обаятелен.
- Правда? Хотелось бы с ним познакомиться. Такие парни в моём вкусе...
- Ах ты прелюбодейка! Ты же помолвлена! Позор, позор!
- Я шучу.
- Но не я.
- Согласна. Ты заблуждаешься.
Всего двумя словами она показала, что знала, что я говорил о себе. Не думал, что она в курсе. Или она лишь догадывается о сделке? Не важно: если знает - то Обрескова она уже разговорила, и не факт, что он ещё мой союзник; а если догадывается - тоже хорошо.
- Я не мог вынести его страдания и решил помочь. Ты угрожала, что сможешь выкинуть любого новичка, вот только я тебе не по зубам, а у Киры на тебя компромат.
- Компромат? О чём ты? - наигранно удивилась Яманкан. Уже в который раз. Это стало утомлять.
- Я знаю, что ты заплатила ей, чтобы она следила за мной и, тем самым, нарушила закон, - сказал я и закивал головой, будто уже представлял, как на неё надевают полосатую робу и ведут по сырому коридору под звон кандалов. А потом сказал, чтобы сбить её с толку. - А вот на второй раз денег уже не хватило.
Пусть думает, что не знаю, чем она расплатилась на самом дел.
- Ах вот чем ты решил угрожать... А Кира согласиться сдать меня? Она соучастница.
- Её мнение мне неинтересно... Свои условия я тебе озвучил. Или ты соглашаешься или я вытаскиваю на свет все твои грешки: слежка за мной, порча роутеров в Концертном Зале, лжепоиски Берлина. Всего этого хватит, чтобы распустить студсовет и лишить тебя власти.
Аргументы били наповал, но я не верил, что она согласиться. А если согласится, то ей уже не поверю я. Главное убедить её, что всё идёт так, как планировала она.
Яманкан откинула с лица прядь. Вальяжно, будто и не было шантажа и угроз. Началось. Она, наконец, решила, что время лицемерного флирта подошло к концу. Я выложил карты, и моя покерная рука оказалась не из лучших.
- Костя со вторника ходил сам не свой. Лучился радостью, будто сорвал джек-пот. На ум приходили две вещи, которые могли на него так повлиять: любовь и свобода, - Яманкан отлипла от стола и медленно приблизилась. - И теперь я знаю, чем ты его подкупил. Разом постараться лишить денег и пропаганды мудро. Только одна вещь не даёт покоя: Костя вправду поверил, что ты сильнее меня?
- Не ты одна умеешь заставлять людей верить в то, чего нет.
Яманкан хлопнула в ладоши и подпрыгнула на месте. Отчего-то мой ответ её обрадовал.
- Раз так, то сейчас наилучший момент, чтобы воспользоваться тем, что существует.
Она вернулась к столу, открыла нижний ящик и достала оттуда фото. Совсем новое - от него ещё шёл слабый запах краски. Снято было издалека, но опознать меня и Берендееву, мирно сидящих за столиком, было просто. Судя по углу и расстоянию, фотограф стоял в переулке напротив.
- Герман Бергман, для меня стало потрясением известие о том, что всё это время вы состояли в преступном сговоре с ростовщиком по имени Линда Берендеева. Ты познакомился с ней ещё в июне, а когда я решила баллотироваться в студсовет, ты попросился в команду, чтобы изнутри помогать прокручивать её делишки. А после того, как я начала расследование, ты стал информировать её о ходе расследования. Прискорбно осознавать, что я стала жертвой обмана, но я готова во всеуслышание объявить об этом и потребовать твоего исключения из студсовета.
Я издал что-то похожее на смесь смешка и икоты.
- К-кто в такое поверит?
- Люди верят не фактам, а авторитету говорящего.
- Но у тебя даже фактов нет, - попытался я парировать.
- У меня есть фото... Достаточно, чтобы доказать связь с Берлин. Её работа выплывает наружу, тебя отстраняют от занятий и сажают под домашний арест, начинается допросы. Нора тебя прикрывать не станет. Навряд ли она вообще знает о затее, иначе был остановила.
- Рано или поздно выяснится, что я не был знаком с ней прежде.
- В этом и смысл черного пиара: никому не интересно, что будет потом, главное, что сейчас. Людей, компании и страны мешают с грязью на первых полосах газет, а извинения приносят мелкими строчками на последних. Истинно лишь то, что сказано первым. То, что звучит правдоподобно и заставляет людей испытывать негодовании, ненависть или похоть. Квинтэссенция журналистики - это необоснованные обвинения и сомнительные факты, обернуты в золотую фольгу объективности. Твоя причастность раскроется, да, но вот репутация будет испорчена и тебе никто не поверит, ведь я оказалась быстрее тебя. Фото сделано вчера, а обвинишь ты меня сегодня. Кто первый, тот и прав, так что я успею выкинуть тебя из студсовета. Конечно, потом я раскаюсь, в опрометчивых обвинениях, но студсовет уже будет скомпрометирован, и твоё восстановление будет невозможно.
- Ха! Скомпрометирован студсовет, а избавляются только от одного?
- Система должна уметь прощать.
- Только у тебя плохо с милосердием, - неуверенно сказал и поджал губы.
- Каждый из нас с изъяном. Ты вот наделён мстительностью, - сказала Яманкан и бросила фото на стол. - Когда ты сознался, что хочешь отомстить, я не восприняла твои слова всерьёз. Просто не понимала, как ты намерен своего добиться. До мелких пакостей ты бы не стал опускаться, иначе бы это затронуло твоё самолюбие, ведь они удел плебеев. Требовалось нечто серьезное... как мои планы на Берлина. Решив помогать в её поисках, ты стал выжидать момента, чтобы ударить...
Она сделала шаг на встречу, потом ещё один и ещё. Расстояние между нами неуклонно сокращалось. Я думал, что она остановиться, дойдя до меня, но девушка продолжала переть бульдозером, будто намереваясь снести меня. Я непроизвольно сделал шаг назад.
- ...Только вот ты и в самом деле думал, что у тебя всё под контролем? Думал, что сможешь перехитрить меня? Превзойти? - голос Яманкан лишился обычной мягкости и учтивости. Теперь он больше походил на рычание. Она смотрела исподлобья, цедя слова. - Возомнил себя выдающимся лишь потому, что умеешь выдавать колкие ремарки? Умение шевелить ушами полезнее...
Моя спина уперлась в дверь. Рука скользнула по полированному дереву, ощущаю идущую он него, даже в столь жаркий день, прохладу.
- ...Оттого ты решил, что мы ровня? Иного ответа я не нахожу. Но это не так. Я отучилась пять лет в "Вишнёвом саду" - месте, куда поехавшие головой родители отправляли отпрысков, в надежде, что те станут новой аристократией. Там, среди изматывающих учебных программ, я чувствовала себя как дома. А ты думаешь, что твоя провинциальная школа что-то тебе дала? Хватит верить в свою исключительность лишь потому, что тебе благоволит Нора. Её запятнанная репутация уже повод относится к ней настороженно...
Женщины слабее мужчин. Меньше мышц, меньше выносливость. Только сумасшедшие фемки отрицают анатомию. Но живя в среде более сильных, им пришлось адаптироваться, взяв на вооружение иное оружие - психологическое насилие.
Я жил в старом многоквартирном доме, а у отца с матерью было немало родственником, отчего материала для анализа было предостаточно. Сидя на краю стола на семейных праздниках, или вслушиваясь в ругань соседей за стенами, я с удивлением понимал, что огромное количество мужчин не в состоянии противостоять женщинам. Они важно ходят, выпячивая мощные животы, выставляют себя среди друзей "альфачами" и "хозяевами в доме", но при этом напрочь не могут перечить женам и подругам.
Претензии, прихоти и ругать сносятся ими каждый день. Лишь изредка кто-то взбрыкивает, отчего квартиры превращаются в филиалы Ближнего Востока - насилие, вопли и фарш по стенам.
Что это? Как это объяснить? Где искать ответ? Неужели страх лишиться уборки, готовки и опостылевшего секса так силён?
А потом я понял: женщины умеют подавлять мужчин. Законы связали нас по рукам, наложив запрет на физическое насилие, а вот другому мы так и не научились. Вернее, многие не научились.
Яманкан тоже до этого дошла, и стала использовать на всю катушку. Я не часто видел, как как она крутит свои дела, но теперь понял - она умеет давить на людей. И сейчас она это делала. Вот только у многих есть иммунитет. Я продолжал вжиматься в дверь, мои губы продолжали неловко дрожать, а девушка, войдя в раж, гневно сверкала глазами и засыпала меня обвинениями. Так она не позволяла мозгу оппонента сосредоточится и перебороть стрессовое состояние. Но чем дольше она это будет делать - тем лучше. В конце будет приятно сменить роли.
- Так что давай прямо здесь и сейчас решим: либо ты соглашаешься верно служить мне, либо я поднимаясь на третий этаж и предоставляю Ректорату подробным отчет, после которого твоя золотая пора студенчества стремительно тускнеет. Тебя не будут журить. Тебе поставят в дело отметку "Потенциальный делинквент". А ты сам знаешь, что это значит. Отслеживающее устройство, контроль интернет-трафика, регулярные беседы с надзирателем. Представь весь этот кошмар и немедленно выбери ответ - я не намерена тратить на тебя драгоценное время.
Я отвел взгляд, стараясь не смотреть ей в глаза, и очень громко сглотнул.
- Я... я... согласен...
- Тогда хочу его услышать, - Яманкан подошла почти вплотную. Я заметил, что она чуть отвела правую ногу в сторону. Словно давая ей место для замаха. Она точно умеет драться, и готовиться на случай, если я нападу. Но я не намерен так поступать.
- Я-я тебя... в-выслушал и р-решил... - чуть сбивчиво сказал я, стараясь избегать её взгляда.
- И что же ты решил? - голос девушки стал чуточку мягче. Меняя гнев на милость, она позволяла утвердительному ответу легче покинуть мои уста.
- Ч-что...
Я перестал изображать дрожь.
- ...выберу...
Я посмотрел ей прямо в глаза.
- ...третий вариант...
Я распрямился, провёл по рубашке рукой, убирая складки и надменно улыбнулся.
- ...госпожа Яманкан.
Она поняла. Я увидел это сразу. Прищуренные уголки глаз, шаг назад. Всё пошло совсем не по её плану, а значит нужно было ударить вновь.
- Ты можешь выбирать только из моих вариантов. Извини, но ты сам довел ситуацию до такого.
- Я довёл её до того, к чему и стремился.
- Ты стремился... попасться? - ещё пару минут назад она сказала бы это с так любимой ею иронией, но сейчас вопрос звучал холодно.
- Всех с манией величия объединяет одна черта: они не в силах вообразить, что против них станет применять их же методы. Они могут лгать, лицемерить и манипулировать без зазрения совести, но стоит кому-то поступить так же, и это становиться потрясением. Особенно, когда удар наносит тот, от кого его и не ждёшь.
Когда я предложил Яманкан помощь в поисках Берлина, она поняла, что я ищу способ отомстить. Хоть на словах она и принижала мой ум, но про себя считала достаточно сообразительным, чтобы раскусить её замысел. Она ошиблась только в одном - месть была не единственной целью.
Я тоже знал, что она обо всём догадалась, и особенно не таился, что ещё больше убедило Яманкан в своей правоте. И хоть я делал довольное лицо, будто готовлю "коварный план", она не воспринимала его всерьез, а лишь посмеивалась, считая, что я не смогу предпринять ничего оригинальнее доноса в Ректорат.
До неё дошло, что всё идёт не по плану во вторник. Я во второй раз не заявился в студсовет, зато вместо меня пришёл довольный Обресков. В точности, как я и рассчитывал. Он был так рад тому, что Яманкан на него больше не давит, что наверняка ляпнул лишнего или, наоборот, был немногословен, но нахально улыбчив. Яманкан поняла, что виновником мог быть только я.
Тут она и что угодила в ловушку.
Три недели назад, на этом же самом месте, она с удовольствием рассказывала, как поняла по моему угасающему интересу о том, что я знал о фальсификации выборов. Но, как и все самоуверенные люди, она сама не поняла, что Обресков невольно занял моё место. Я воспользовался бедолагой, провернув с девушкой тот же трюк, что прежде она провернула со мной.
Со среды она начала следить за мной и сразу же после занятий увидела, как я встретился с Берлином, чью личность она уже выяснила.
- Позволишь? - я медленно, чтобы ненароком не схлопотать по лицу от напряженной как струна Яманкан, потянулся к карману. Достав телефон, я включил поиск устройств, быстро найдя в списке висящий на стене телевизор, подключился к нему, и запустил сделанное пару дней назад видео. - Хочу тебе кое-что показать.
Экран засиял, на нём появилось моё лицо. Я сидел в рубашке на стуле в своей комнате. Запись шла с камеры на ноутбуке, но я специально сел подальше, чтобы ролик напоминал сцену допроса, а не видеочат. Говорят, свободное пространство по бокам от говорящего придает кинематографичности. Волосы были сильно растрепаны, рубашка смята, а сам я не скрывал усталости - видео делалось поздно ночью, отчего жутко хотелось спать. Так что эффект трагизма достигался сам собой.
Яманкан отошла от меня и, широко расставив ноги, встала прямо напротив телевизора. Её полные губы были плотно сжаты, уголки глаз прорезали морщины. Хоть желваки не ходят и то хорошо. Но она была очень зла. Ещё даже не узнав, что я записал, она заранее готовилась ненавидеть.
Я с экрана трагично вздохнул, посмотрел куда-то в сторону и медленно начал говорить.
- Меня зовут Герман Бергман. Мне восемнадцать лет, я эспер, учусь в третьей группе на кафедры контаминации... и... И я хочу... сознаться! Прежде всего стоит сказать, что я не верю во всю эту муть с раскаянием. Перед лицом Фемиды преступники льют слёзы, кричат, что стыдятся содеянного и впредь никогда не станут так себя вести. Но это всё чушь. Негласный договор между отбросами общества и государством, делающим вид, что принимает их слова за чистую монету. Попытка пенитенциарной системы снизить нагрузку на тюрьмы и деньги бюджета. Истинно лишь раскаяние, что пришло до наказания. Только оно показывают, что человек чувствует вину... - я сделал трагическую паузу, поскольку посчитал, что в этом месте для неё самое место. - И я её чувствуют, ведь я - преступник, вступивший в сговор со своей однокурсницей Паулиной Яманкан... Мы познакомились через неделю после занятий. Тогда я последний уходил из здания и столкнулся с ней на выходе. У нас невольно завязалась беседа... Понимаете, в этом нет ничего необычного: просто парень и девушка поговорили... но прежде такого со мной никогда не случалось. Паулина была очень доброй и весёлой. Она с интересом расспрашивала о моем прошлом, об учебе, об увлечениях. Это был первый раз, когда настолько красивая девушка проявила ко мне интерес. Сейчас то я понимаю, что она со мной лишь играла, но тогда я поверил, что после одиннадцати лет школьного отщепенца, мне улыбнулась удача найти любовь...
- То ли плакать, то ли ржать, - сказала Яманкан, не отрываясь от телевизора. Я промолчал, поскольку знал уготованный ей ответ.
- ...В следующий раз мы встретились вечером в парке спустя пару дней. Она уже знала, что у меня скверный характер и я так и не обзавёлся друзьями, поэтому предложила вступить в её предвыборную команду. И я, разумеется, согласился, - ложь текла из моих уст журчащим лесным ручьём, но я даже не думал останавливаться. - Сейчас об этом вспоминать даже смешно. Всё это время они лишь играла со мной, поскольку заранее всё обо мне разузнала. Неожиданные встречи, интересные мне тебе бесед... Она знала, как на меня повлиять! Потом я узнал, что она вызнала это от соседки Киры, которая, будучи ментатраспортером, следила за мной через свою кошку. Да-да, она уже тогда пошла на преступление, лишь бы найти человека для грязной работы...
Яманкан продолжала молча смотреть ролик. Никаких колких замечаний и ехидных шуточек. Значит, видео возымело успех.
- ...Вы, наверное, недоумеваете, как получилось, что легко на всё согласился? Да всё просто - мне хотелось иметь хотя бы одного... друга. Не было ни угроз, ни шантажа, ни соблазнения. Лишь чувство общности с кем-то. Для того, у кого его никогда не было, это стало как глотком воздуха. Те, у кого нет друзей, не понимают, как приятно их иметь. Оттого такие одиночки как я так ими дорожим, и чтобы не потерять готовы на всё ради них! - тут я переиграл, слишком сильно давя на жалость. Этим трюком не стоит пренебрегать - у зрителей вырабатывается иммунитет. - Первые просьбы её были простые. Например, она попросила последить за её соперницей Анастасией Крашенинниковой, благодаря чему я узнал, что она телепорт...
- Телепорт?! Ха! Как жестоко, - пробормотала Яманкан.
- ...Но потом всё стало иначе. Я понял, что увяз по уши, когда объяснил, как сделать устройство, с помощью которого можно повредить кабели в Концертном Зале. Я неплохо разбираюсь в химии и объяснил, какая кислота нужна, толщина материала и его состав, чтобы она сработала в точно отведенное время. Хорошо, что красить кислоту не пришлось - Паулина сделал это за меня... хоть и не знаю где. Да и знать не желаю! - я сам этого не ведал, и просто сделал вид, что расстроен моментом, а не пробелом в информации. - Тогда я надеялся, что мы в первый и последний раз нарушим закон, но всё стало только хуже. Получив власть, она вошла во вкус. Сначала был Костя Обресков, которому она угрожала закрытием клуба журналистики в обмен на публикацию только угодный ей статей, потом Берлин...С неё всё полетело в тартарары... Берлин это ростовщик, который тайно даёт деньги студентам под проценты. Паулина решила взять его под свою опеку взамен на деньги и услуги кредиторов. Но о связи могли узнать в Ректорате, поэтому она организовала вместе с ничего не подозревающими Обресковым и Майей Майской фиктивный поиск. Ей бы это дало шанс сказать, что она боролась с Берлином, а не устраивал с ним сговоры. Хотя сама-то давно уже узнала, кто он и послала меня к нему. Сегодня после занятий я встретился с Берлинов кафе - её настоящее имя Линда Берендеева - и угрозами заставил работать на Яманкан. Она так сильно перепугалась, что сразу согласилась на всё. Уверен, спроси вы её, она всё подтвердит... если не испугается, ведь Паулина опасна. Она грёбанная металломантка! Одно касание и ты бледный труп!
ИВП и вправду полезная штука. Особенно, если они не про тебя. Например, я нисколько не удивился, когда увидел на руках похищенной Яманкан асбестовые перчатки. Организм доставляет так нужный для работы клеток кислород, связывая его с молекулами железа. По сути, наша кровь - просто вода с ржавчиной. Сильному металломанту достаточно одного крепкого рукопожатия, чтобы разрушить в теле жертвы весь гемоглобин, обрекая его на мучительную смерть.
- ...Но Паулина не была бы собой, если бы положилась лишь на меня. Она следила за нашей встречей издалека, на случай если что-то пойдет не так. Тут то я и понял, что влип: я угрожал хрупкой девушке из бедной семьи, когда богачка спокойно за всем этим наблюдала. Мне было несравненно тяжко и противно, что ради дружбы и влюбленности я стал калечить судьбы других...
На записи было ещё пара минут трагичных раскаяний и "случайно упомянутых" мелких фактов, но я решил, что пора поставить точку и медленно зашёл за спину девушки.
Мать, что говорит имя новорожденного, держа его на руках после долгих родов.
Венчающиеся, что клянутся в любви на свадебной церемонии.
Слова, что вот-вот прошепчу на ухо Яманкан, едва касаясь губами кожи.
Все эти вещи объединяет чистая всепоглощающая любовь. Я разлепил губы и медленно, с придыханием, произнёс:
- Кажется, кто-то в полном дерьме.
Экран потух. Я даже не заметил, как девушка взяла со стола пульт от телевизора.
- Бергман... что... это... такое?
- Эта копия видеозаписи, что вчера была загружена на сервер Университета. С защитой из моей цифровой подписи, разумеется - не хочу, чтобы её кто-то "ненароком" удалил.
- Понимаешь, что лишь зря потратил вечер?
- Отчего же?
- У тебя нет доказательств.
Я улыбнулся, поскольку момент для ответной колкости был как никогда удачен.
- Помнится, несколько минут назад ты говорила, что им не верят.
- Я говорила, что верят авторитету говорящего.
- Верно... С той лишь разницей, что твои слова будут основаны на выдумках, а мои на фактах. А такая ведьма, как ты, должна знать, что самое сильное зелье лжи варят из правды. Так что я уравновесил шансы, - я взъерошил пятерней челку и откинул её со лба, а потом, с легкой надменность, подвел итог сегодняшнего вечера. - Думаю, пора выставить вам условия моего молчания, дорогая соучастница.
Хитрость проста: цель не победа, а ничья. Не обязательно из кожи вон лезть, чтобы кого-то превзойти. Иногда достаточно лишь сравняться. В человеческой сущности заложено стремление догнать и перегнать, но зачем усердствовать, если и так достигнешь желаемого? Яманкан думала, что моё стремление - неоспоримая победа, вот только она судила по себе. Она не признавала иного исхода, поэтому я поступил иначе и просто довёл всё до патовой ситуации. Моё слово против её. Никто не может надавить на другого. Мы находились в идеальном балансе друг против друга, но разница всё же была: я мог потащить себя на дно, опубликовав запись, а она - нет.
В отличии от меня, ей было что терять. Она проиграла, ведь победа - не значит остаться в плюсе, победа - значит достигнуть желаемого. А моя цель - ничья. Для меня - это успех, для Яманкан, что не признает ничего кроме первого места - это поражение. Победить человека, просто сравнявшись с ним - что легче? Как и говорил: хитрость проста.
- Не утруждайся. Это впустую.
- Не начинай, - осадил я её.
- Искренне удивляюсь твой вере в то, что демонстрация записи заставит меня сдаться.
- Я не прошу сдаваться, я прошу выбрать. Ни о каком принуждении даже и речи не идёт.
Я научился этому от матери. Она никогда не заставляла делать то, что не хочу, вместо этого давая выбор. Например: либо я ем суп, либо не играю за компьютером. Разве можно сказать, что это несправедливо, раз свобода воли - основа правового государства? Интересно, а Яманкан так же бесится от вариантов, как бесился я?
- Я тоже выберу третий путь, Бергман: публикуй! - Яманкан растянула губы в улыбке и отошла от телевизора. - Если хватит решимости. Уверена, что скандал выйдет громким, как ты и рассчитываешь, но по его итогам ты потеряешь столько же, сколько и я, а ты не из тех, кто склонен к самопожертвованию ради идеи... Да и идеи то у тебя нет. Ты не пойдешь до конца. Просто хочешь взять меня на испуг. Молодец, ты уравнял шансы, сделав моё фото бесполезным. Только ничего не поменялось, и я не уступлю. Берлин - моя!
Если тебя шантажируют, нет ничего глупее, чем уступать вымогателю. Просто откажись подчиняться и всё. Страх затмевает разум, факт. Шантажист имеет силу, только пока ты боишься огласки, но стоит отказаться, и роли резко меняются. Из жертвы ты становишься врагом, которого ничего не сдерживает. А люди боятся тех, кому нечего терять.
- Ты просто пытаешься убедить меня, что я ничего не добился, ведь тогда я могу начать сомневаться в надежности своего положения. Но у тебя ничего не выйдет - меня не одурачить. Это старый фокус.
- Ну так и я не молода, - пошутила Яманкан, которая не выглядела раздосадованной.
- Тебе лишь восемнадцать.
- Житие тяжкое, опыта много...
- Оставь избирателям истории из детства, в которых ты с первыми петухами вставала скотину кормить, а потом с коромыслом за версту на родник ходила. Меня так легко не провести.
- Однажды провела.
В комнате не было ни зеркал на стенах, ни хореографических станков, но сейчас он она как никогда напоминал танцевальный зал. Каждый наш удар был отточенным па: мой удар, её удар, мой удар, вновь её... Мы замерли на середине. Там же, с чего начали - с равновесия. Но в танце всегда должен вести мужчина, так что я завершу танец, заставить партнёршу подчиниться.
- Ты вынуждаешь меня идти на крайние меры.
- О! Свойственная всем киношным злодеям фраза.
Время пришло. Подойдя к столу, я вырвал из ежедневника страницу, достал ручку и стал по памяти рисовать картинку. Закончив, я пару раз встряхнул листок, чтобы чернила высохли - ручки у Яманкан были только перьевые - и протянул девушке. Трудно однозначно описать, что на нём было изображено. Опознать можно было только дерево без листьев в центре, на сучьях которого висела пара человеческих фигур, нарисованных по принципу "палка-палка-огуречик". Но даже таких каракуль хватило. Яманкан с противным хрустом сжала кулак, сминая бумагу.
Я уговорил человека заплатить сто тысяч за примитивный набросок фото, которого даже не видел. Мне точно не стоит становиться финансовым советником, иначе придется регулярно менять нанимателей. Работать я могу только в прибыль себе. А сейчас она была астрономической: рука Яманкан явственно дрожала, губы дергались, а пятка отбивала быстрый ритм. Я точно успею воспользоваться заработанным? Есть риск стать жертвой разбоя. Стоит как можно быстрее отвлечь девушку светской беседой.
- Какая чудесная нынче погода... Думаю, деревья будут обильно плодоносить!
Ах, какой я негодяй. А ведь хотел приободрить.
- Ушастая дрянь...
- Нет, она тут не причём. Знакомство с Норой открывает множество дверей, - я демонстративно поднял телефон.
- Ты и приворовываешь... как мило, - процедила Яманкан и стала разворачивать листок обратно. - И где оригинал?
- По-прежнему на стене у Киры, чтобы она не догадалась, что к ней проникли... А вот копия надёжно спрятана, - сказал я и загадочно улыбнулся. Думаю, такая ложь весьма убедительна. После того, как Кира согласилась, я выбрал именно такой вариант, чтобы отвести от неё подозрение. И чтобы не случилось, я ответ не поменяю.
Яманкан продолжала смотреть на каракули. Чем дольше она это делаем - тем хуже. Она в любой момент может заподозрить неладное и попросить дорисовать детали, и тогда всё кончено. Стоит её отвлечь, а ни что не подходит лучше, как скрытая издевка.
- Надеюсь, ты не слишком зла на меня?
- Ещё не знаю.
Что за ответ? У тебя настолько длинный запал, чтобы взорваться?
- Мне подождать?
- Нет, можешь идти.
- Госпожа Яманкан, я был бы безмерно благодарен, если бы вы сейчас озвучили своё решение, касательно моей просьбы.
Оскорбление, обернутое в бархат учтивости. Оно как никогда к месту. Я резал гордость девушки её же манерами. Наверное, она уже дошла до точки кипения. Лишь сила воли и выдержка не позволяют эмоциям вырваться наружу.
- Ты ведь не знаешь, что на самом деле на фото?
Сердце ёкнуло, но быстрее, чем я успел испугаться, я понял, что она имела в виду не содержание.
- Кира любит собирать человеческие глупости. Вроде бы просто, но всё совсем не так. Смысл не в том, что она собирает, а в том, что ей это даёт. Ей важно не проявление чужого поведения, а получение удовольствия. Делая фото, ей кажется, что она становиться лучше плебса. Минутка ощущения себя богом, который лишь смотрит, ибо выше того, чтобы вмешиваться. Даже не поскупилась на алтарь самой себя на стенке шкафа. А знаешь, что она попросила в ответ на мою просьбу в день выборов? Исполнение хеншина из "Сейлор Мун"... Было настолько тупо стоять в финальной позе, но в этом и заключался смысл. Ей нужны ощущение власти. Вот она и захотела это фото, чтобы чувствовать власть над тобой. Изучая его, она ощущает, что ещё один человек отдал ей часть гордости или памяти. А на вид такая милая девушка... Кто бы мог подумать, да? - я указал пальцем на рисунок. - Не знаю, что предвещало эту сцену, но она очень-очень важна для тебя. Настолько, что Кира пошла на преступление. Опубликуй я его, и это настолько ударит по тебе, что о власти в Университете сможешь забыть. Так мне повторить вопрос: ты готова забыть о Берлине и Обрескове?
- И всё?
- Я не жадный.
- Ты несравненно хуже.
- Из твоих уст это звучит особенно дико.
- Я не плохой человек.
- По меркам жрецов ацтеков? - я хотел сказать это шутливым тоном, но слова больше походили за шипение. Я сам не заметил, как взбесился от её слов. Как она вообще может относить себя к хорошим? Или она считает себя кем-то посередине? Уж точно нет: она и вправду не приемлет полумер, лишь крайности!
Яманкан развернулась и прошла к столу. Отодвинув кресло, она тяжело в него плюхнулась и, откинув на спинку голову, принялась изучать лепнину. Скверно. Я знал, что она не из тех, кто легко ломается, но надеялся увидеть драму. Бестолку. Девушка продолжала держать себя в руках. Хоть внутри неё пылал пожар, наружу просачивалась лишь тонкая струйка дыма. Даже датчик пожаротушения не сработает.
Но я всё равно получил, что хотел. Наверное. Казалось, что чего-то не хватало. Я ощущал свойственный триумфаторам душевный подъём, но за ним скрывалась некая незавершенность. Ключевой детали не хватало. Понять бы какой! Или дело в завышенных ожиданиях от момента? Ведь подготовка к празднику всегда приятнее, чем само торжество.
Стоит забыть об этом. Главное, что я победил. Пусть хитростью, но победил.
Что дальше?
От этой мысли стало неуютно. Умнейшая девушка Университета смотрит на меня с затаенной злобой, но не может ничего предпринять. Её бессилие будет греть сердце весь день, а завтра? Через неделю? В следующем году? Нам уготовано быть вместе ещё одиннадцать месяцев - непозволительно долгий срок с тем, кто теперь твой враг.
Может стоило подумать об это заранее? Ну уж нет! Страх мести вкупе с обидой от унижения? Я предпочитаю социальное дно, а не личностное. Я получил что хотел: Яманкан поняла, что значит оказаться на моем месте, мои хозяева получили короткое сообщение со словом "ментоскоп", а Берлин со дня на день снимет браслет с невидимки. А потом всё вернётся на круги своя. Требуется только закончить всё здесь.
- Так твой ответ? Стоит мне заставить тебя соображать быстрее, опубликовав оригинал?
- Можешь собой гордиться - ты добился своего, - сказала Яманкан не отрывая взгляда от потолка. - Я забуду о Берлине, а Костя получит финансирование.
- Хорошо. Приятно, что мы нашли компромисс.
- Компромисс - это когда все стороны остались неудовлетворенными, а мне кажется, что ты счастлив.
- Воспринимай случившееся, как равноценный обмен. Ты забрала что-то у меня, я забрал что-то у тебя. Все остались при своём.
- И что же я забрала у тебя?
- Гордость.
- И всё ради неё?
- Уже не мало.
Она ничего не ответила. Я понял, что смысла оставаться больше не нет и пошёл к выходу.
- Бергман, - окликнула меня Яманкан, даже в такую минуту не желавшая обращаться по имени. - Думаю, что ты должен знать одну вещь: в конечном итоге, чтобы не происходило, я всегда возмещаю убыток.
Готовясь к мести вырой две могилы? Я понял слова как никогда ясно: теперь уже она будет ждать момента, чтобы жестоко, но изящно отомстить.
Я не стал в ответ шутить, угрожать ли просто кивать головой, принимая сказанное, а просто закрыл за собой дверь, оставив Паулину Яманкан в одиночестве.
Глава 10. Альтруизм
Лекционный зал занимал весь четвертый этаж. Вместо парт тут были длинные столы, уступами нависающие друг над другом. Сюда без труда поместились бы студенты всех четырех курсов, но сейчас тут была лишь наша физкультурная группа. Воспользовавшись обилием места, все расселись кучками, пусть и стараясь держаться своих команд.
Я пришел одним из последних. Быстро приметив своих, я пошёл к ним, но не доходя пару рядов, сел один. Даже сядь я рядом, меня бы отделяли от Яманкан Майская и Нейдгардт, без устали о чём-то трещащие, но я решил держаться от неё подальше. Впереди этой троицы сидели Перевалов, Решетникова и Ордин. А вот Куваевой нигде не было. Как, впрочем, и моей напарницы.
Привычное место Нивиной с утра пустовало, что было странным: она хоть и училась посредственно, но занятия не пропускала. Эта странность даже родила в моём разуме безумную мысль: написать ей, справившись о здоровье, ведь ласковое слово и хабалке приятно. Но всё взвесив, передумал. Отсутствие девушек - дурной знак. Глазом моргнуть не успеешь, как рядом начинают свистеть пули и взрываться поезда. При всей лени, у меня хорошо с обучаемостью.
Хлопнув дверью, в зал вошёл Моров. Бросив портфель на кафедру, он подхватил мел и размашисто написал на доске "Изофронт".
- Сегодня поговорим об этом.
Все зашуршали страницами. Лекции шли, не опираясь на порядок тем учебника, так что каждый раз требовалось искать главу, сверяясь с оглавлением. Моров, или сам Исаев, видимом, сами решали, что актуальнее преподавать.
- Поиск по слову "Санкт-Петербург" выдаёт триста миллионов результатов, а "Изофронт" - четыреста пятьдесят, - начал мужчина. - Одно место северной столицы популярнее её самой. Парадоксально, поскольку правдивой информации по Изофронту в действительности мало. Как правило, всё сводится к слухам или пресс-релизам Канцелярии королевства.
- Непризнанного королевства, - педантично вставила Решетникова.
- Сейчас не экзамен. Можно говорить правду.
- Неудачно облизнула, - хихикнул кто-то в зале.
- Факт нелегитимности тамошнего правительства это не отменяет, - парировала Решетникова.
- Изучила материал на досуге? Умница, - похвалил её Моров. За этим непременно должно было последовать наказание, и оно не заставило себя ждать. - Умение самостоятельно учиться - ценный навык. Думаю, это позволит много достичь в будущем. Кстати, раз уже тема тебе знакома: почему Изофронт является международной проблемой, а не только российской?
Решетникова смутилась, но быстро нашла ответ.
- Он находится в Балтийском море, а значит имеет выход к восьми европейским странам.
- То есть, в исчезновении Изофронта заинтересованы только они? - спросил Моров, прекрасно зная, что прибалты и скандинавы в конце списка тех, кто действительно недоволен существованием королевства.
- Эм... Нет, но это обусловлено рамками международного сотрудничества...
- Не продолжай, - грубо оборвал её Моров. - Не нужно говорить ерунду, тем более ту, в которую могут поверить присутствующие. Паулина, ты знаешь правильный ответ?
Вопрос застал Яманкан врасплох. Она оторвалась от учебника, который до этого задумчиво изучала, и захлопала глазами. Никогда прежде не видел её рассеянной. Неужели, в том моя вина? А я хорош!
- Эм... Отказ от Единой Позиции, полагаю.
Никто, кроме Морова, не понял, что она сказала, но эффект был сильным. Мужчина чуть не поперхнулся, а потом деликатно кашлянул, предлагая девушке быстро поправиться.
- Оу... Они отстаивают идеологию превосходства эсперов над простыми людьми, - сказала Яманкан. - Это выражается в формировании кастовой системы. Эспер, готовый принять подданство королевства, получает дворянский титул, герб и содержание за счёт жителей Котлина.
Каждый раз, когда слышите о благородных аристократах, выпячивающих титулы и регалии, вы должны понимать, что их рода всегда были основаны кровавыми мясниками, на чьих мечах редко высыхала кровь. Лояльность королей покупалась отрубленными головами и разграбленными городами. Чем больше страданий, тем больше шанс на герб и пейзан. Ничего личного, просто феодализм. А кружева и манеры уже изобретение выродившихся потомков.
Основатели Изофронта это усвоили и пошли по самому простому пути: за ночь перебили всех представителей власти на острове, перекрыли мосты и объявили о независимости, подкрепив ультиматум жизнями пятидесяти тысяч человек. Ещё никогда захват заложников не был столь прибыльным.
- Верно, Паулина! Как всегда точный и полный ответ, - похвалил Моров, не без удовольствия глядя на насупившуюся Решетникову. - Всего в Королевстве четыре сословия: аристократия, иностранцы, простолюдины и челядь. Последние, как можно понять, занимают положение рабов. Правда, держать челядь имеют право только аристократы, то бишь эсперы. Теперь вы понимаете, чем опасен Изофронт. Если во всем мире эсперы имеют одинаковые права с обычными людьми, то Изофронт ломает систему равенства.
Интересно, какой бы у меня был фамильный герб? А девиз? Пофантазировать на досуге? Может пригодится, если о моих вечерних переписках узнает ФСБ или ФФС. Пересечь полстраны будет не просто, но только там я буду в безопасности. Хотя, кого я обманываю! Прятаться в Изофронт я точно не стану. Не имея шанса дотянуться до беглецов, государство отыгрывалось на родственниках. Пусть Вельскую это и не остановило. Уверен, что её родители уже сидят в изоляторе под следствием. Но мои потратили на меня слишком много сил и нервов, чтобы я подкладывал им на старость такую свинью.
- Можно вопрос? - спросила незнакомая девушка.
- Конечно.
- То есть, эсперы Изофронта живут за счёт других и не работают?
- Не совсем. Есть две категории эсперов: первые просто принимают подданство и вольны заниматься чем угодно, вторые идут на службу королю. Им уже платят жалованье, а за особые заслуги даруют простолюдинов, которые платят десятину, идущую в карман хозяина. На странице сто семьдесят система расписана подробнее. Давайте разберём её, чтобы понять основы фискальной политики королевства.
Прикрыв ладонью рот, я зевнул. Насколько бы интересной ни была тема, она всегда сводится к унылым цифрам и зубрежке. Впору выводить новый Закон Мёрфи.
Издалека прилетел нарастающий гул лопастей. Окна аудитории выходили на долину, так что можно было увидеть, как на кронами пролетела пара Ка-60 и, сделав круг над городом, пошла на посадку. Не самое редкое зрелище - на крыше Ратуши часто стояли вертолеты. Только эти были в белой ливрее ФФС, и прежде они здесь не появлялись. В город летали лишь гражданские и реже военные.
Эхо от двигателей смолкло. Моров стал чертить на доске схему с основными органами власти Изофронта: Канцелярия, Гильдии, Гвардия. Я это неплохо знал, поэтому чувствовал скуку. Яманкан, поди тоже, но она усердно конспектировала материал.
Что она сейчас чувствует? Думает обо мне? Наверняка. Я поставил её в безвыходное положение: либо Берлин, либо огласка многочисленных "шалостей". Теперь все мысли заняты лишь тем, чтобы склонить чашу весов в свою сторону.
"Я всегда возмещаю убыток".
Звучало от всего сердца. Она наверняка будет мстить. Это вопрос прагматизма. У неё остался только один рычаг давления - финансирование клубов. Но в них состоит от силы треть студентов. Слишком мало, чтобы подмять под себя всех. Но пока она не вернёт Берлина и Обрескова, она точно будет использовать власть по максимуму. Стоит приглядывать за недоружналистом - того и гляди, Яманкан и взаправду займётся сутенёрством, чтобы его вернуть.
За невеселыми мыслями я не заметил, как лекция подошла к концу. Я махом сгреб учебник и тетрадь в сумку, и рванул к выходу. Спустившись в долину, я прямиком направился к Ратуше. Была б моя воля, я отправился домой, но Хозяевам точно не понравится, что я не хожу в студсовет. У меня нет иного выхода, кроме как продолжать работать с Яманкан. Надеюсь, Майская сегодня придёт - при ней президент ведет себя сдержаннее.
Вертолеты и вправду приземлились на крышу Ратуши, и их силуэты отчетливо выделялись на пронзительно-голубом небе. Время от времени бросая на них любопытный взгляд, до дошёл до чёрного входа и увидел, что впервые на моей памяти, его высокие ворота были плотно закрыты. Возле двери в одной из створок стола пара полицейских и ревностно зыркали глазами на прохожих. Не было смысла подходить - их поставили чтобы отваживать посторонних. Я не стал разворачиваться на месте, чтобы не показаться подозрительным, а потратив лишние пару минут, обогнул здание, вновь выйдя к главному входу.
Тут всегда оживленно, но сегодня в воздухе висела ощутимая тревожная атмосфера. Не в последнюю очередь из-за обилия белых плащей фельдъегерей. Они обычно стараются не мелькать, чтобы не нервировать студентов, но сегодня так и носились взад-вперед по залу.
- Герман!
Окрик застал врасплох, когда я почти свернул в коридор до студсовета. Величественно вышагивая, по лестнице спускалась Нора.
- Элеонора Валерьевна?!
- Удивлён?
Не то слово! Хоть и не приятно. Встречи с ней не предвещают ничего хорошего.
- Откуда вы здесь? Сегодня не ваша смена.
- Я тут по долгу службы.
- Оу... Ясно.
- В студсовет идёшь? - поинтересовалась Нора.
- Да... Кстати, ничего что мы на людях беседуем?
- Ты член студсовета, а я просто справляюсь о делах студента поднадзорной кафедры. Так что не волнуйся. Было бы гораздо подозрительнее, если бы мы шушукались в уголке, а не на глазах у стольких людей. Лучше расскажи, что с невидимкой.
Я лишь развел руками. Со дня облавы она не давала о себе знать, хотя тогда я и сказал, что собираюсь встретится с тем, кто может помочь в избавлении от браслета. Странно, что она не попыталась выйти на связь.
- Печально.
- Ещё есть время.
Теперь руками развела Нора.
- Как знать.
Я не успел спросить, о чем она, поскольку увидел, как в вестибюль вошли Яманкан и Майская. Стараясь не попасться им на глаза, я встал к ним спиной, но Яманкан не была бы собой, если в толпе не увидела жертву. Вместо того, чтобы пройти мимо, она направилась прямиком к нам.
- Ты сегодня даже раньше меня. Не терпится поработать? - поприветствовала мою спину Яманкан, и мне не осталось ничего иного, кроме как повернуться.
- В дружной компании и работа спорится!
Яманкан вела себя, будто вчерашнего вовсе не было. Ни чрезмерной агрессии, ни наигранного дружелюбия. Типичная манера поведения со мной - легкий дрейф между разочарованием и неприязнью. Но это на людях. Неизвестно, как она поведёт себя, останься мы наедине.
- Давно тебя не видела, Паулина. Как учёба? - спросила Нора.
- Спасибо, хорошо. А у вас как дела?
- Вся в трудах, вся в заботах.
- На личную жизнь, надеюсь, время остается? - Яманкан спросила это столь дружелюбно, будто ей и не было плевать.
- Куда там! Работа все соки тянет. Так что мой совет: веселись пока молодая... друзья там, романы...
- Крутить интрижки - не по мне.
- А крутить людьми?
Яманкан зыркнула в мою сторону, но получила лишь покачивание головой: вчерашнее осталось между нами. Может когда-нибудь расскажу Норе, но пока предпочту держать историю при себе. Это наше личное дело, и посторонним о нём знать не нужно.
- Элеонора Валерьевна, что вы такое говорите?! - наигранно оскорбилась девушка. - Я не из таких!
- Ой, извини, Паулина. Профессиональная деформация, отчего везде мерещатся лжецы и заговоры, - сказала Нора, а потом обратилась к Майской. - А у тебя как дела, Майя?
- Всё хорошо! Мне тут прям всё нравится! Гораздо лучше скучного Петербурга.
- Рада за тебя, но если захочешь чем-нибудь поделиться - не стесняйся заходить. Для дочери Олега Майского у меня всегда открыты двери.
- Нет-нет, я не хочу особого отношения! - замахала руками Майская. - Просто хочу жить как все... Ну, понимаете... э...
- Я говорю это всем студентам, Майя, - сказала Нора, а потом, удрученно, добавила. - Только что-то почти никто не заходит...
Если "почти" это лишь я один, то её как-то жаль. Поболтать женщина любила, но почему-то не с коллегами, предпочитая кого помладше. Только скверный характер мешал. Вступительная речь перед моей группой была в её стиле, но менее пугающей не стала. Говорят, "будь собой и люди к тебе потянутся". Вы видели людей, которые бывают собой? Да от них за версту держаться хочется. А люди из поколения в поколение эту чепуху повторяют. Чтобы к тебе тянулись, нужно прикидываться тем, кого люди хотят видеть. Ты настоящий, как правило, зрелище противоречивое или отталкивающее.
Неожиданно взгляд Норы стал пустым, и я понял, что она слушает радиопереговоры через наушник.
- Хорошо, - сказала она спустя минуту, прижав пальцы к ларингофону, скрытому высоким воротником. - Ведите её на крышу, но в вертолёт не сажайте, а подождите в диспетчерской. Я скоро поднимусь.
- Уходите? - спросила Яманкан.
- Говорю же - дела.
- Тогда не будем вас задерживать. Ни пуха ни пера!
- К чёрту те... К чёрту!
Взметнув полами плаща, который она не сняла даже в такую жару, фельдъегерь рванула вверх по лестнице.
- Идёшь? - как ни в чем не бывало спросила Яманкан и кивнула в сторону коридора до кабинета.
- А ты, оказывается, знаешь Элеонору Валерьевну? - спросила Майская, очень удачно пристроившись между нами.
- На собеседовании при поступлении она была одним из членов комиссии, - применил я заготовленную ложь, что однажды, пусть и неудачно, скормил Яманкан.
- А что вы обсуждали?
- Ничего. Она лишь спросила, как дела на кафедре, не было ли происшествий или жалоб... Формальные вопросы, не более.
- А что ты ей...
Не дав девушке договорить, я перебил её.
- Как поиски Берлина?
Врать я могу долго и изобретательно, но в карму мне это не пойдёт, так что лучше сменить тему.
- Зашло в тупик, - ответила за Майскую Яманкан.
- Печально.
- Что поделать - наши возможности ограничены.
- А я тут подумала: а может нам подключить Ректорат? - спросила Майская. - Нам для поиска нужна информация, так? Что если запросить её под каким-нибудь надуманным предлогом, не упоминая о настоящей цели?
Майская не знала, что расследование закончено и всё ещё пылала энтузиазмом. Я ничего не ответил, оставив всё на Яманкан, у которой был заготовлен план, как правдоподобно спустить поиск на тормозах.
- Я думала над этим, но это самый крайний случай.
- А что, если мы вообще не найдём его?
- Тогда придётся придать ситуацию огласке.
Покосившись на Яманкан, я нисколько не удивился гаденькой улыбочке. Прощупывает почву?
- Это будет весьма опрометчиво. Чьё-то будущее может... пострадать, - безмятежным тоном сказал я.
- Я постараюсь минимизировать... жертвы, - парировала она.
- Хотелось бы вовсе их избежать.
- Иначе никак.
Угрожает? Уже?! Я рассчитывал остаток недели провести мирно, но, видимо, Яманкан решила не тратить время долгую подготовку.
- Смахивает на полумеры, которые ты не признаешь.
- Со временем взгляды меняются.
Пинать павшего подло, вот только он уже встал на четвереньки и, того и гляди, поднимется на ноги. Стоит напомнить, что его поза - моя работа.
- Или их... меняют.
- Ты сам сказал, что мы растём на контактах с другими людьми.
Тогда резюмирую, что она выбрала гнилое удобрение.
- Моя идея вам не по нраву? - хмуро сказала Майская, совсем не так интерпретировав наш диалог. - А может попытаться уговорить Натана помочь?
- Он не согласится.
- В этот раз я буду настойчивой!
- Лучше отступись, - устала сказала Яманкан. Видимо неучастие Энтина ее рук дело, а может тому просто плевать.
- Ну уж нет! Никогда не стоит сдаваться.
- А сегодня, пожалуйста, сдайся... Но только сегодня. В остальные дни не сдавайся!
- Прямо как мой утренний мотиватор! - с восторгом воскликнул я.
Мы подошли к двери, над замком которой горел зеленый огонек. Значит Энтин уже пришёл. В отличии от нас, ему далеко ходить не нужно, так что в редкие дни, когда он заглядывал в студсовет, он всегда приходил первым. Кстати, забавно, что студсовет на три четвертых состоит из студентов самой малочисленной кафедры.
Зайдя первой, Яманкан сразу пошла к казначею.
- Натан, тебе заявка на допфинансирование от драмкружка приходила?
- Час назад. Что с ней делать?
- Откажи и перешли мне. Я сама с Лапиной разберусь.
- Хорошо.
Яманкан кивнула и пошла к кофемашине - без чашечки капучино она за работу не садилась. Пока она стояла ко мне спиной, я стянул с её стола пачку стикеров и поднялся к себе на балкончик. Сегодня стоило собрать все накопившиеся заявки и отнести в архив. В последний раз, надеюсь. У меня была припасена уловка, позволяющая больше туда не заглядывать.
- Натан! - Майская подлетела к парню. - Ты точно не хочешь помочь в поисках Берлина?
- Я уже говорил, что не помогаю.
- Но почему?
- Детская травма.
- Эм... прости. Ты в прошлый раз о ней не упоминал... - смутилась девушка.
- Мне было одиннадцать, когда по ночам я стал слышать тихие голоса, твердившие "Помогите", "Спасите", "Выпустите нас". Они мешали спать, отчего я перестал высыпаться. Я потерял аппетит, плохо выглядел, упали оценки. Родители не верили мне и сурово наказывали. От этого я стал чувствовать себя ещё хуже. Стресс так усугубился, что я однажды потерял сознание во время экзамена по математике. С тех пор, я стараюсь избегать любой деятельности, что подразумевает помощь.
Яманкан дернула ручку окна и открыла вторую створку, впустив в комнату ещё больше воздуха и гомона. Я выгреб пачку листов с полки и, на ходу их встряхивая, пошел к выходу. Майская была единственная, кого рассказ смутил.
- А что случилось... потом? - робко поинтересовалась она.
- Жизнь вернулась к прежнему ритму.
- Голоса... исчезли?
- Да, как только полиция ворвалась в квартиру соседа, который держал у себя двух рабынь из Средней Азии.
Продребезжав лестницей и миновав шокированную Майскую, я вышел в коридор. Архив располагался под землей, и чтобы туда попасть, нужно было пройти на другую сторону здания, где был единственный путь вниз.
Архив был глубоко под зданием. Здесь не было роскоши, только бетонные стены с указателями и длинные лампы под потолком. Вентиляция вытягивала всю влагу, отчего горло быстро начинало саднить - настолько сухой был тут воздух. Пройдя через рамку металлоискателя, я подошел к бронестеклу, за которым силели молчаливые охранники. Один из них лениво мазнул по мне взглядом и указал на стойку, где в гнездах лежали устройства идентификации.
Палец к сканеру - проверка личности. Сканер к глазу - перестраховка. Плита под ногами - сверка веса с карточкой из медкарты, поскольку некоторые эсперы могли сжимать объекты. Две камеры по бокам - вдруг к спине прицепился невидимка. В комнате были и иные системы против эсперов-шпионов, но я о них уже не знал. Проверив личность, охранник нажал кнопку на пульте. Дверь сбоку открылась, и я вошёл в длинный коридор с рядом дверей. На каждой была цифра от одного до пяти, но мне было в первую, над которой уже горела зеленая лампочка.
Мой доступ позволял бывать только в этой части. Охрана следила за теми, кто собирался в другие отделы, а на таких как я не обращала внимания. Даже обмани я все меры безопасности, попав в первый архив, я не смог бы пробиться в соседний. Многометровые стены из бетона и стали были пронизаны проводами под напряжением - ни алкагесты, ни фазовики через них не проскочат.
Свет в архиве включался сам. Датчики следили за мной, зажигая лампочки впереди и гася за спиной. Я брёл в маленьком островке света среди высоких стальных стеллажей. Архив заполняли с конца, так что пришлось пройти его насквозь.
Под нужды студсовета была зарезервирована всего одна полка, на которой ютилось несколько папок. Взяв одну из них, я закинул туда заявки, а потом достал стикер и приклеил к внутренней стороне обложки. Зажав в зубах колпачок фломастера, я быстро накорябал "В случае отсутствия оригинала заявки обратитесь в студсовет".
Идеально!
Теперь не нужно ни фотографировать заявки, ни носить сюда. На моем балкончике есть пара свободных полок, которые можно долго захламлять оригиналами. Довольный работой, я покинул архив и вернулся в кабинет студсовета.
Майская уже прекратила уговаривать Энтина и теперь сидела напротив, сверля его взглядом. Она дула губы и сдвигала брови, стремясь показать недовольство, но парень даже не смотрел на неё, отчего вся игра пропадала втуне. У Энтина был некий уговор с Яманкан, и внеурочная работа туда не входила. Сама президент разговаривала по телефону. Увидев меня, она сказала звонившему:
- А нет, подождите... Он пришёл, сами с ними поговорите. Бергман, это тебя.
- Меня? - спросил я, с недоверием смотря на протянутую трубку.
- Сама поражена.
- Не думаю, что у меня есть знакомые, готовые звонить на номер студсовета.
На той стороне провода был не студент, поскольку мы общались только через мобильники. А вот простые служащие так просто позвонить нам не могли. В целях секретности, общаться с нами они могли лишь через буферы, вроде студсовета или Ректората. Но у меня нет знакомых кроме однокурсников, так кто это мог быть?
- А я не думаю, что в долине есть студенты, которые одновременно носят редкую фамилию и вызывают недовольство девушек.
- Тогда им и впрямь нужен я.
Передав трубку, Яманкан уткнулась обратно в ноутбук, а я отошел подальше, лишая её соблазна подслушать.
- Бергман.
- Вы Бергман? Герман Бергман? - Яманкан не сорвала - звонила девушка.
- Да.
- С кафедры контаминации?
- Верно.
- Я звоню из кондитерской "Жизель". Вы можете подойти и купить свой торт?
- Простите... что? - спросил я, не спуская глаз с Яманкан, которая продолжала работать, не обращая на меня внимание.
- У нас торт, который мы, надеемся, вы купите.
- Извините, мне это не интересно.
- Но торт ваш! - выпалила девушка.
- Я у вас ничего не заказывал, - парировал я. Сначала она просит купить торт, а потом говорит, что он ещё и мой? Это чей-то розыгрыш или проделки особы, в паре метров от меня?
- Да, не заказывали... Но, эм... торт ваш! Заплатите за него.
- Это слишком агрессивный маркетинг даже по нынешним меркам.
Я слышал о "Жизель". Первоклассная кондитерская, где повара всё готовили вручную. Никакого сравнения с хрючевом, что я покупал в минимаркетах. Но и цена там соответствующая, ведь качество стоит дорого. Чаще туда наведывались преподаватели и чиновники, у которых денег больше, чем у студентов. Даже я, "мажор с контаминации", зашел бы туда, только стремясь побаловать девушку... То есть, никогда. Тем не менее, меня туда настойчиво хотят затащить.
- Э... Что?! Но нам как быть?! Войдите в положение!
- В другой раз.
- Но торт испорчен по вашей вине! Либо вы его покупаете, либо нам придется...
- Так-так, стоп! - оборвал я собеседницу. - Что значит "испорчен по моей вине"? Можно понятнее?
- Хорошо. Передо мной на прилавке стоит ваш торт...
- Да не заказывал я торт! - сорвался я. Майская перестала дуться на Энтина и теперь с интересом смотрела на меня. Ещё не легче - потом ведь вопросами засыплет, а на сегодня я уже исчерпал запас сарказма.
- Знаю! Он же с витрины!
Девушка совершала типичную обывательскую ошибку - говорила так, будто я знал тоже, что и она. Ей картина казалась ясной, поскольку она видела её с начала до конца. Я же пытался собрать её по кускам, и всё неудачно. Очевидно, что мы не могли найти общий язык.
- А почему вы считаете, что торт - мой?
- Там ваше имя.
- Он подписанный? Вы же сказали, что он с витрины.
- На записке имя! На торте записка с вашим именем.
- А что в записке? - спросил я. Хоть информацию приходилось вытягивать по крупицам, у меня уже был опыт. Спасибо невидимке.
- Эм... мы не смотрели... Так вы купите торт? Нам его в таком виде не продать. Войдите в положение!
Что мы имеем? В кондитерской кто-то испортил торт на витрине. Только Диоген равнодушно относился к виду еды, современники желают, что она доставлял удовольствие не только рту, но и глазам. Теперь его не продать, но продавщица нашла выход: неизвестный хулиган оставил записку с моим именем, вот мне и решили его сбыть.
И, казалось бы, причём тут Яманкан?
Но если это её рук дело, то она сильно себя переоценивает - нет ситуации, из которой я не выберусь сухим... Ну малость подмоченным, максимум.
- Вы не против, если я сейчас подойду? Решим всё на месте.
- Хорошо. Так было бы лучше всего. Будем ждать!
Я вложил трубку в гнездо.
- Мне нужно отойти, - сказал я Яманкан.
- Как хочешь, - не поднимая головы, бросила она.
Студгородок хорош тем, что всё рядом. Даже просторная планировка не мешала дойти от Ратуши до любого места меньше чем за десять минут. Но быстро добраться до "Жизель" не получилось. Помня, что служебный выход закрыт, я воспользовался парадным входом и почти сразу уперся в кордон. С десяток полицейских образовали шеренгу, перегородив часть площади и примыкающую к Ратуше улицу. Желающих пройти разворачивали без объяснения причин. Кто-то сразу шёл в обход, кто-то из любопытства остался ждать, изредка делая фотки и отсылая знакомым.
Я задумался: дело не срочное, но и делать крюк по жаре не хотелось.
Всё решилось за меня. Вдалеке зарычали двигатели, к-то из толпы стал тыкать пальцами указываю за угол дома. Полицейские замахали руками и стали просить не загораживать путь. Гул нарастал, пока, наконец, на площадь не выскочила автоколонна: пара "Тигров", "Каратель" и огромный трехосный "Тайфун". Сигналя и мигая стробоскопами, они миновали площадь и рванули в сторону общежитий, за которыми начиналась трасса до Сочи.
Выполнив работу, полицейские сняли оцепление. Зеваки тоже стали расходиться, лишь самые любопытные продолжали вертеть головами в надежде на продолжение. Кто-то стал тыкать, уже небезосновательно, на крышу Ратуши. Внеплановый визит Норы, вертолеты на крыше, набитая солдатами автоколонна. Для тихого Университета - это всё из ряда вон. Проходя возле ангара, я уже не удивился, что двери распахнуты, а внутри пусто.
То, что подхожу к "Жизель", я понял заранее. Ароматы ванили, цедры и корицы растекались по улице, щекоча нос. С каждым шагом приятные запахи становились сильнее. Мне казалось что ещё немного, и я начну дышать чаще, только чтобы насытиться ароматами.
Колокольчик над дверью приветливо зазвенел, и меня окутала аура нежности, царившая в кондитерской. Из скрытых динамиков лилась тихая музыка, торты всех форм и расцветок манили через стекла витрин, а на хрустальной люстре играли солнечные зайчики. Опасное место! Если пробыть здесь дольше чем следует, маскулинность резко пойдет на убыль. Сам не заметишь, как станешь говорить, что стены не светло-зеленые, а нежно-мятные.
Я стойка стояла пара девушек, одетых в длинные платья со столь широки юбками, будто сошли с экранов американских ситкомов пятидесятых. Увидев меня, они лучезарно улыбнулась.
- Добрый день! Чем можем помочь вам, господин?
- Эм... Я Бергман...
- Оу...
Подобострастие как ветром сдуло. Обе переглянулись.
- Вы мне звонили?
- Да-да, секунду.
Одна из девушек шмыгнула на кухню, но почти сразу вернулась, неся в руках торт цвета морской пены, покрытый амарантовым кремом... Чёрт! Это место уже начинает действовать на меня.
- Торт был на витрине, - сказала одна из продавщиц, которую для удобства я стал про себя называть Первой. Бейджик с настоящим именем на груди у неё был, но по заветам российской торговли, текст был такой, что прочитать его можно было только уткнувшись прямо в грудь. - Его испекли только час назад, поскольку покупают их всегда либо с утра - как подарок, либо ближе к вечеру - как угощение к столу. Посетителей не было, и мы отлучились на кухню, а когда я вернулась, он уже был в таком... состоянии.
Когда-то торт был произведением кулинарного искусства, но сейчас был безнадёжно испорчен пятью ножами, воткнутыми по самые рукоятки. Самый большой торчал в центре, пришпилив сложенный вдвое листок с надписью "Герману Бергману с кафедры контаминации!".
- То есть, когда вы уходили, торт был цел, а когда вернулись - нет?
- Да.
Мотив девушки стал понятен: либо она обращается в полицию из-за хулиганства, что влечет сплетни, допросы и закрытие магазина на неопределенное время; либо обращается к управляющему, но тогда спросят с них, почему не доглядели. Так стоимость и из их зарплаты могут вычесть. Оба варианты были не по нутру, вот они настойчиво и старалась продать мне торт!
- Но не сам же он себе пять раз сэппуку сделал?
- Я не успела увидеть того, кто это сделал.
Девушка врала. Причём неумело.
- "Не успели"?
- Да.
- Совсем?
- Я в первый раз ответила, - возмутилась Первая, а вот Вторая достала из-под прилавка пару макарон и принялась жевать.
Я подошёл к входной двери и открыл её. Раздался звонок колокольчика. Первая фыркнула, будто я её чем-то оскорбил.
- Ну да, я вышла на звон, но в магазине уже никого не было!
- Хотите сказать, что хулиган тихо проник сюда, попортил торт и вышел, уже не заботясь о конспирации? - вежливо поинтересовался я. Я чувствовал, что меня разводят. Но не знаю кто и зачем, я предпочитал просто давить аргументами, стараясь девушку ляпнуть что-то лишнее. Не выглядела она тем, кто мог просчитать все ходы наперед, подготовив идеальную легенду.
- Вы думаете, что я вру? Здесь полно эсперов, которые могли такое провернуть.
Сомневаюсь, что кто-то пошёл бы на такое из вредности. Использование способности на людях - нерушимый запрет. А тут ещё с корыстными мотивами. Даже самый недалекий понимал, что шалость вышла бы боком.
- А что на камерах?
- Не знаем... Картинка идёт сразу в Управу.
В случае происшествия, полиция всегда может их просмотреть, а простой персонал к записям лучше не подпускать. Вдруг захотят продать на стороне фотографии студентов? Желающие найдутся.
- Но, если не хотите покупать торт, мы не заставляем! - расправившись с печеньем, Вторая уже с аппетитом посматривала на прилавок.
- Мы не станем его есть!
- А чего нет? Он вкусный.
- Ты и так много ешь.
- У меня личная драма! Как он мог...
- Только не начинай! - зашипела Первая.
- Злюка...
- Так покупаете?
Я проигнорировал её, продолжая изучать входную дверь. Тихо проникнуть в кондитерскую можно. Достаточно приоткрыть дверь, чтобы хватило места просунуть руку и схватить язык колокольчика, не дав тому зазвенеть. Клиентов в это время мало, продавщицы часто выходят на кухню - сквозь витрину видно, что внутри никого.
- А черный вход тут есть?
- В конце кухни.
- Сейчас, в жару, поди открыт? - вежливо поинтересовался.
- Да... Но мы обе там были - мимо никто не проходил, - ответила Первая. - Так покупаете?
Вместо ответа, я схватил нож в центре торта. Продавщицы хором ойкнули.
- Ну... эм... знаете... мы не настаиваем... просим лишь проявить понимание...
Что за чудные создания девушки?! Ведешь с ними вежливую беседу, а они пыжатся и строят из себя не весть что, но стоит лишь взять в руки нож, как сразу становятся робкими и покладистыми. А я всего лишь хотел достать записку.
Вытащив нож и отложив его в сторону, к немалому облегчению особ напротив, я развернул измазанный глазурью листок.
Они знают, что на самом деле ментоскопа повезёт Итиль маглевом в Краснодар! Меня вывезут на нём же! Помоги снять браслет!
- Несите терминал - покупаю.
Я приложил телефон к датчику и лишился полутора тысяч рублей. Дорого. Я точно выбью потом их из Норы.
- Упаковать? - спросила Первая.
Оставшиеся ножи продолжали зловеще блестеть лезвиями.
- Если не трудно.
Очутившись на улице, я стал лихорадочно набирать номер Норы.
Я всё понял, когда увидел записку. После информации, что ИМОС ищет ментоскопа, тайна перестала быть тайной. Правительство стремилось скрыть не его личность, а сам факт существования, позволив затеряться среди студентов. Но теперь в конспирации отпал нужда, и ФФС поручили вывезти его. наверное в Москву, где он уже продолжит учиться с репетиторами.
Зная о том, что ИМОС следит за долиной, фельдъегери решили провести отвлекающий маневр. Есть только три способа покинуть долину: по трассе, на поезде, и по воздуху. Для каждого из маршрутов была сформирована тактическая группа, возглавляемая фельегерем-куратором. Раз Итиль поедет на маглеве, а Нора собиралась на крышу при нашем разговоре, автоколонна, которую я видел, возглавляет Побирушка. Но лишь одна группа повезёт настоящего ментоскопа. Остальные - приманки. Но из записки ясно, что ФФС обнажалось. Наверное, из-за информатора, которого Нора так и не успела найти.
Узнав, что ментоскопа вывозят, они решили вывести и невидимку. Видимо, её предупредили в последний момент, отчего она и не смогла связаться раньше. Поджимаемая временем и звонками, она не придумала ничего иного, кроме как связаться столь экстравагантным способом. Просто подбросить кому-то записку было рискованно: её могли проигнорировать, принять за шутку или вовсе выбросить не читая. Вот она и устроила маленькое хулиганство. Увидев, что в магазине никого нет, зашла через черный вход, ловко миновала продавщиц и кондитеров и нашпиговала первый попавшийся торт ножами. Обнаружив такое, Первой и Второй ничего не осталось, кроме как связаться со мной.
- "Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети", - вежливо сказал голос в трубке.
Ну почему именно сейчас! Я должен предупредить Нору.
Впереди показалось Ратуша и вертолеты на ней, чьи винты медленно, но неуклонно раскручивались. Ещё хуже! Да что за день-то такой? Это карма? Закон сохранения массы? Великий божественный промысел? Как объяснить, что вчерашний день, закончившийся таким приятным поражением Яманкан, сменился сегодняшним, полным проблем?
Я снова и снова пытался дозвониться, но тщетно. В лицо стала прилетать пыль, разгоняя лопастями. Так и не выпуская коробку с тортом, я влетел в вестибюль Ратуши и рванул по лестнице.
Четвертый этаж... Коридор, упирающийся в лестницу...
От двери на крышу меня отделяло несколько ступеней, когда из соседнего прохода вышел диспетчер в оранжевой спецовке.
- Вход воспрещён!
- Срочная посылка для Волковой-Рысиной! - выкрикнул я, и потрясая коробкой, вышиб плечом дверь.
Крыша была пуста. Оба вертолёта уже поднялись в воздух и теперь стремительно удалялись, держась над рекой. Я видел лишь их фенестроны и бортовые номера на килях.
- Господи, я же сказал, что сюда нельзя! - ко мне подошёл раздраженный диспетчер.
- Это Волкова-Рысина сейчас улетела? - спросил я, лелея надежду, что она сейчас просто бездельничает у себя в кабинете.
- Закрытая информация.
Любят у нас в стране тайны. Хлебом не корми, дай только поставить гриф "Совершенно секретно", или обнести что-нибудь забором с табличкой "Вход воспрещен". Оттого и приходится врать. Фраза "виновато общество, а не я", тут как никогда уместна.
- Но я должен передать ей это! - я тряхнул коробку, отчего торт внутри, и до того непрезентабельный, наверное, уже окончательно превратился в кашу.
- Торт?!
- Она лично приказала купить его, - сказал я. - Она так часто делает... пользуется властью. Ну знаете, как бывает...
Мужчина чуть смягчился. Видимо знал.
- Она улетела. Всё что могу сказать.
- А можно с ней связаться? Понятия не имею, что с ним делать.
- Нельзя.
- Просто скажите ей, что Бергман ждёт с тортом. Пусть сама решит...
- Я физически не могу с ней связаться, - перебил диспетчер. - Оба вертолёта перешли в режим радимолчания. А теперь уходите.
Спорить смысла не было. Покинув крышу, я подошёл к ближайшему окну, бросил торт на подоконник и со всей силы приложился лбом о стекло.
- Ну и как теперь быть? - вслух спросил сам себя.
Зная, что план ФФС раскрыт, как законопослушный гражданин я должен предупредить Итиль, но есть загвоздка - невидимка. Если операцию отменят, она может первой попасть под подозрение. Она единственная - наверное, поскольку я так ничего и не знал о судьбах остальных наёмников - выжила после Малой Дукки. Она легко ушла от масштабной облавы в начале недели. А потом избежала участия в опасной операции по захвату. Три удачных "совпадения" для неё точно выйдут боком. В первую очередь нужно найти её, а не Итиль.
Я достал телефон. Сегодня в Краснодар ехал только транзитный из Махачкалы. Отправление в шесть. Чуть больше часа, чтобы найти невидимку, снять браслет и предупредить Итиль. Достаточно, если невидимка будет ждать у входа, но если нет, я не смогу с ней встретиться на Вокзале: в открытой зон есть камеры с тепловизорами - туда ей не попасть, в закрытой зоне их нет, но туда уже не попасть мне.
А мне не всё равно?
Она правда того стоит? Она сама связалась не с теми людьми. Её проблемы - не мои. Спасибо за помощь, но пора расстаться. Прежде я был уверен, что действую лишь из благодарности, но может мной двигал страх? Она вправду могла покалечить. Но после того, как она покинет студгородок, опасность минует. Записку сжечь. Продавщицы сказали, что не заглядывали туда; невидимке точно никогда не попадёт на допрос к следователям. Нет никого, кто бы знал о том, что меня предупредили.
Нет. Так думать - плохая идея. Я могу убедить себя сейчас ничего не делать, но потом, убеждать себя, что поступил правильно будет несравненно хуже. Люди делают плохие вещи, а когда их настигает кара начинают винить всех кроме себя. Они выдумывают сотни оправданий: меня не так поняли, я ничего не должен, окружение виновато... Всё что угодно, лишь бы признать свою ничтожность.
Но не только невидимка в опасности: маглев едет не пустой - я видел активную кнопку бронирования. Наверное, ФФС сняли отдельный вагон, но в других будут пассажиры. Что им, что Итиль угрожает опасность. ИМОС не сможет без смертей захватить ментоскопа...
Теории, теории, теории. Нужно гнать их прочь - время действовать, а не предаваться размышлениям. Вернуться в студсовет, угостить Майскую тортом и досидеть до вечера с книгой, или, рискую жизнь, рвануть на поезд?
Я вновь приложился о стекло. Боль пришла, ответ - нет.
Тук-тук-тук... Я продолжил отбивать ритм лбом.
Геройство или малодушие? Размеренная жизнь или смертельный риск? Чёрт возьми, я гуманитарий, я не хочу ничего решать! Я издал горький смешок от посредственной шуточки. Всё тот же тупик. Каждый вариант, что появлялся в голове, сводился к трагедии.
Предупреждаю Итиль, операция отменяется, невидимку подозревают в предательстве и активируют браслет.
Не предупреждаю Итиль, ИМОС нападет на поезд и всех убивает.
Сажусь на поезд с Берлином, снимаю браслет, предупреждаю Итиль, но ИМОС всё равно всех убивает.
Никогда не понимал, как это работает. Ты мечешься между вариантами, сравниваешь плюсы и минусы, не решаешься выбрать, боясь ошибиться. Мысли мечутся, а верного пути так и нет. Накатывать отчаяние, и ты готов выбрать наобум, когда всё резко заканчивается. Приходит озарение, что вот именно этот вариант верный. И всегда им был. Словно какая-то часть тебя уже давно приняла решение, избавив от мук выбора.
- Я голая, - без обиняков выдал голос в трубке, на фоне слышался шум воды.
- И почему я должен это знать?! - выпалил я, шокированный "приветствием".
- Просто так, - невинно ответила Берлин.
- Ох... Ладно, одевайся и подходи к мосту.
- Может в другой раз? Я собиралась принять душ. Все мои мысли лишь о струйках воды, что будут стекать по телу, повторяя его плавные изгибы...
- Что ты несешь?! Живо подходи! Пора выполнить свою часть сделки.
- Кхм... А говорят, что мужчины, представляющие девушку голой, рассеяны и подвержены манипуляции.
- У меня бедное воображение.
- Отправить селфи?
Берлин не знала, что у нас цейтнот и продолжала развлекаться. Я потрачу слишком много времени, вводя её в курс дела. Нужно её ускорить.
- Я сейчас в Ратуше: либо я иду к мосту, где ты ждёшь; либо в Секретариат, куда тебя доставят. Так что живо одевайся - у тебя полчаса!
Я выключил телефон быстрее, чем Берлин начала спорить. Даже если она поторопится, раньше полшестого мы на Вокзале не окажемся. На всё про всё лишь тридцать минут. Если не считать время до Краснодара. Но мне не хотелось садиться на маглев, ведь я добровольно бы полез в западню. Но подстраховаться стоит.
Вновь открыв расписание, я нажал на кнопку "Бронировать" внизу экрана. Ответ шокировал: "Вы не можете приобрести билет". Как такое может быть? Доступ Норы давал право покидать долину, даже без боевой способности. Я несколько раз обновил страницу, но ответ оставался неизменным. Я даже открыл приложение со списком прав, и там, напротив пункта "Право на выезд" стояла зеленая галочка. Попытаться купить билет прямо на кассе? Нет, рисковать нельзя.
Подхватив торт, я поспешил в Секретариат. В длинном зале с рядами массивных дубовых столов, как всегда было людно. Сюда стекались все студенты, чьи проблемы не мог решить студсовет или Управа: отличники, что хотели пересдать экзамены на более высокий балл; хулиганы, скандалящие из-за штрафов; и жалобщики всех сортов - не нравится сосед, украли сумочку, снова нужна бесплатная форма. Стоял гомон и звон телефонов. Кто-то орал "Убери ноги со стола!". Пробиваясь через это людское месиво, я, наконец, нашёл свободного секретаря. Женщина средних лет подняла на меня глаза.
- Здравствуйте. Чем могу помочь?
- Здравствуйте. Я сегодня собирался выехать по делам из города, но не смог купить билет через телефон. С моим допуском что-то не так?
- Ваше имя?
- Герман Бергман.
Женщина застучала клавишами. Я бросил взгляд на часы - без десяти пять. Времени всё меньше.
- Нет, с доступом всё в порядке. Просто не оформлена выездная виза.
- Что ещё за виза? - опешил я. - Разве право на выезд не позволяет свободно покидать город?
- Вы впервые покидаете Университет? - спросила секретарь.
- Да.
- Нельзя покинуть город просто так: вы должны направить запрос, в котором указывается причина выезда. Это называется выездная виза. Процедура формальна, и нужна лишь для того, чтобы знать, где искать студентов при непредвиденной ситуации.
- То есть, мне нужно сейчас её оформить, и могу выехать?
- Да. Через свой аккаунт создаете запрос, отправляете на подтверждение и сразу получаете право на выезд.
- Эм... А что за подтверждение?
- Лицо, ответственное за вас, должно проверить заявку. Ну знаете, студент говорит, что поедет к родителям, а сам отправляется на море и тонет. Чтобы избежать таких инцидентов, все заявки должны быть проверены.
Говорят, единственное, что нас спасает от бюрократии, это ее неэффективность. Но почему же я тогда не чувствую себя в безопасности?
- И кто должен проверить мою?
Женщина сверилась с информацией.
- Эм... Заместитель руководителя кафедры. Раз вы с кафедры контаминации, то это... Оу... Странно, - женщина приблизила лицо к экрану, будто не могла поверить в написанное. - Не знаю как так получилось, но вам визу согласовать может только Элеонора Волкова-Рысина, куратор от ФФС. Может ошибка?
Никакой ошибки. Оформив расширенный доступ, она автоматом попала в раздел ответственных. А это значит, что человека, который оформит визу нет!
- Она улетала десять минут назад.
- Тогда вы не сможете сегодня уехать, - равнодушно бросила женщина, давая понять, что не стоит начинать её уговаривать самой подтвердить заявку. - Попробуйте завтра.
- Кто-то другой может оформить заявку? - спросил я, не желая сдаваться. Мне нужно покинуть долину, это не обсуждается.
- Зависит от причины выезда.
- Работа студсовета, - сказал я и отогнул край ворот, демонстрируя значок секретаря.
- Так вы в студсовете?! Почему сразу об этом не сказали? - женщина удивилась. - Тогда всё в порядке.
- Правда?! - обрадовался я, не веря в удачу.
- Конечно. Члены студсовета имеют послабления. Выездную визу может подтвердить ваша подруга - Паулина Яманкан.
"Экстаз святой Терезы". Одно из знаковых творений церковной контрреформации. Джованни Бернини воплотил в своей скульптуре фрагмент из письма святой Терезы, где она писала, как однажды во сне "к ней явился ангел в плотском образе" и пронзил её чрево золотой стрелой с огненным наконечником, отчего она испытала "сладостную муку". Статуя показывает святую Терезу, погруженную в состояние духовного озарения. Запрокинув голову, охваченная томлением, святая лежит на облаках, а стоящий рядом ангел направляет в её чрево стрелу. Чтобы передать испытываемые Терезой чувства, Бернини демонстрирует упоение героини через приоткрытый рот и закрытые глаза.
Я не случайно вспомнил этот шедевр мирового искусства. От слов секретаря моё лицо приобрело цвет каррарского мрамора, из которого он был высечен, а устремленные вверх очи увидели, как в сиянии света ко мне спускается ангел. Его одеяния развевались, с крыльев падали белоснежные перья, а прекрасный лик отчего-то напоминал Майю Майскую. Божественное творение приблизилось, и из его уст вырвались слова, звучавшие музыкой небесных сфер: "Ты с Линой поссорился?".
- Вам нехорошо? - голос секретаря вырвал из предобморочного состояния.
- Обычно...
- Чем-то ещё помочь?
- Нет, спасибо, - ответил я и пошёл к выходу.
Гул зала остался позади. Торт вновь плюхнулся на подоконник, стекло вновь приняло мой лоб. И как быть? Я могу получить разрешение на выезд, только если всё расскажу Яманкан. Соврать не получится - нельзя придумать настолько убедительную ложь. Но говорить ей правду - безумие. Ей решения непредсказуемы, как украденные из бюджета деньги - невозможно предсказать к какому оффшорному счету приведут.
Я вновь набрал номер Берлин.
- Уже собираюсь, не торопи.
- У тебя есть въездная виза?
Наступившую тишину можно считать добрым знаком. Могла просто выключить телефон и утопить в унитазе.
- Нет... Но могу оформить.
- Это долго?
- Где-то полчаса. Зависит от загруженности помощника декана.
- Оформи.
- Зачем?
- Позже расскажу.
- Сейчас.
- Верь мне - это просто небольшая перестраховка, - сказал я и выключил телефон.
"Верь мне". Ха-ха! Если не смогу получить визу, ей придется расхлебывать всё самой, руководствуясь только указаниями по телефону, а это трудно. Мне всё равно нужна виза. Я стал думать, как её получить, но вариантов было мало. Был только один, который выглядел жизнеспособно, да и то держался на везении. И для него нужен был сообщник. Прокрутит в голове все вероятности, я наконец нашел ту, где был максимальный шанс на успех.
Не отрывая взгляда от торта, я набрал номер Обрескова.
- Привет! - ответил голос в трубке.
- Привет! Ты сейчас где?
- В городе по делам.
Кажется, удача таки сегодня на моей стороне.
- Можешь подойти в Ратушу.
- В принципе, да. А что случилось?
- Это по поводу клуба. Только подходя прямо сейчас, без промедления... И встречаемся в вестибюле - в студсовет не заходи.
- Ладно, буду минут через пять-десять.
Спустившись в вестибюль, я занял кресло для гостей и, положив торт на колени, стал следить за часами на стене. У меня ровно час. За это время я должен второй раз за неделю запудрить мозги Обрескову, подтвердить визу и добежать до Вокзала. И это не учитывая вероятности поехать в Краснодар. Тогда приплюсовывается покупка билета, пропускной пункт и посадку на поезд.
На телефон пришло сообщение от Берлин:
Оформила. Выхожу из дома.
Как быстро. Мне тоже стоит подготовится. Я создал через телефон заявку на выезд, но отправлять на согласование Яманкан не стал. Это следующий шаг.
Стрелка ползла вперед очень быстро. Никакого сравнения с лекциями, когда кажется, что она прилипает к циферблату. Прошло пять минут. Ясно, что Обресков не несётся навстречу сломя голову, но это значит, что следует применить всё своё красноречие. А тут я уступаю Яманкан. Благодаря обаянию, ей путь лжи преодолевать всегда быстрее, мне же нужно давить аргументами и низменными эмоциями, а значит путь только один - похоть!
Бедняга Обресков и не подозревает, что мечта о подружке вновь будет осквернена. Дважды использовать один способ - моветон, но он взаправду действенный. Только сегодня я буду использовать не страх, а перспективы.
Обресков, слава богу, без своей фирменной шляпы, влетел в вестибюль. Я поднял руку, привлекая внимание.
- К чему спешка? - подходя, спросил парень.
- Не хотел, чтобы испортился, - продемонстрировал я торт.
- "Жизель"? Откуда он у тебя?! Там же чертовски дорого, - оживление Обрескова заставило вспомнить, как он хвастался познаниями в еде.
- На таком не следует экономить.
- Ты ценитель сладкого?
- Не особо.
- Так зачем потратился?
- Когда стремишься задобрить девушек - нельзя экономить, - я выдал это тоном знатока, пусть и знал об этом понаслышке. Я из тех, кто ссорится, но никогда не извиняется. Ведь зачем это делать, если никогда не виноват? - Дешевый подарок их ещё больше может обидеть. Они начнут думать, что ты лишь пытаешься отделаться от них, а не искупить вину.
- Аха-ха! Кого обидел?
- Не догадываешься?
Смотря куда-то в сторону, Обресков принялся двигать челюстью, словно языком проверял щель между зубами. От былого энтузиазма не осталось и следа.
- У тебя ничего не вышло? - прямо спросил он.
- Всё прошло, как и планировалось! - улыбнулся я. - Я вчера поговорил с Яманкан и ты получишь всё, что она обещала на той неделе.
- Э... Но зачем тогда торт?
- Формальность.
- Какая?
- Яманкан была так раздосадована случившимся, что до сих пор в дурном духа. Её стоит взбодрить, а ничто так не помогает в этом, как вкусняшки. Чтобы закрыть вопрос с клубом, тебе нужно взять этот торт, прийти в кабинет студсовета и вместе его съесть. И не просто съесть, а в приятной обстановке - скамейки у фонтана на площади подойдут идеально! Солнце, журчание воды, сладости... девушки млеют от такого.
Обресков в сомнении посмотрел на коробку у меня в руках.
- Хочешь, чтобы я взял торт и пригласил всех устроить пикник на улице?
- Да.
- А почему сам так не поступишь?
- Клуб твой - тебе и отдуваться.
На лице Обресков проскользнуло сомнение. Во второй раз. Что-то он больно подозрительным стал. Не я ли тому виной?
- Ты точно ничего не замышляешь?
Отнекиваться ни в коем случае нельзя. Это точно заставит его сдать назад. Нужно аргументировать поведение.
- Мне с Яманкан ещё год чалится, и я не хочу одним ясным утром обнаружить на кровати любимую подушку выпотрошенной и залитой кетчупом. Я и так пошел на конфликт помогая тебе, так что просто умасли таким пустяком Яманкан, Майскую и Энтина. Поверь мне - такая мелочь вернётся сторицей.
- Сомневаюсь, что хоть что-то вернётся.
- Почему?
- А от Паулины можно что-то получить?! - хмыкнул Обресков.
- Конечно. "Общая подружка" в друзьях - это же настоящий Клондайк!
Готово. Наживка заброшена, осталось ждать, когда на неё клюнут. И Обресков не разочаровал, заглотив всю.
- "Общая подружка"? Кто?
- Э... Ну Яманкан же "общая подружка"... - изобразил я удивление. В действительности такого термина не существовало. Я сам его выдумал. Но моё недоумение должно вызвать у него чувство неловкости, раз он не знает чего-то столь очевидного, что знаю даже я! - Никогда не слышал?
- Ну в общих чертах... Без подробностей... - уверенно сказал он, ещё больше убедив меня в том, что всё идёт гладко.
Большинство людей стыдятся невежества, боясь быть осмеянными, вот и стремятся проявить кругозор. А когда кругозора нет, придумывают ответы на ходу, опираясь лишь на ложные убеждения, суеверия и бытовые анахронические догмы... Ох, почему меня всегда уводит не туда куда надо и не тогда когда надо. Буду философствовать в другой раз, сейчас важнее подсекать рыбу, пока не сорвалась.
Набрав воздуха в лёгкие, я собрался с мыслями и начал врать, как не врал никогда прежде: быстро, стройно и потрясающе убедительно.
- Ну ты же знаешь, что романтики периодически несут ерунду про любовь с первого взгляда. "Стоит только оказаться в помещении с твоим избранным, и ты сразу поймешь это". Но ведь это розовые сопли. Все незнакомые люди одинаковые. Нужно пообщаться с человеком, чтобы понять кто он, нравится ли он тебе, нравишься ли ты ему. Но это так долго, согласись! Конечно, можно строить из себя хорошего парня, который со всеми общается и всем помогает, но девушки такие сплетницы! Глазом моргнуть не успеешь, как на тебя повесят ярлык безотказно рохли или откровенного бабника, который так клеится ко всем...
Я сделал паузу, оценивая реакцию Обрескова. Тот слушал внимательно и медленно кивал, будто уже сталкивался с таким. Стоит продолжать.
- ...Но есть один безотказный способ перезнакомиться с кучей девушек легко, безопасно и, главное, наверняка! "Общая подружка". Такая девушка есть в каждой группе. Девушка настолько общительная, что состоит во всех компаниях и дружит с каждым. То она тут обсуждает парней, то там рассказывает о покупках. Такая неугомонная особа, тратящая все силы и время только на общение. Стань её лучшим другом и сам не заметишь, как познакомишься со всеми на кафедре или, даже, курсе. Считай, что твоя популярность - это товар, который тебе приходится рекламировать в одиночку. Но "общая подружка" будет делать это за тебя, организуя маркетинговую компанию. Ведя себя хорошо с ней, все её знакомые в беседах будут вспоминать о тебе только в положительном ключе. Сам не заметишь, как тебя будут узнавать посторонние девушки. Это откроет для тебя множество дверей. Представь: заходишь в кафе, а у стойки совершенно незнакомая милашка говорит: "О! Я тебя знаю. Ты ведь друг Той-Самой?". Слово за слово и вот вы уже обмениваетесь контактами, чтобы как-нибудь встретится... Вот истинная сила "общей подружки"! А теперь вспомни, кто ею является для трех тысяч студентов?
Я, наконец, выдохнул. Это было сильно. Ещё никогда я не был столь горд за себя. Воплотить в столь короткий срок шедевр, спаянный из лжи, домыслов и мечтаний собеседника. Будь мысли видимы, они бы покрыли мрамор под ногами благоухающими орхидеями.
- Ты сейчас про Паулину?
- Про кого же ещё? Есть, конечно, Крашенинникова, но с ней тебя ничего не связывает.
- Ну так-то сомнительно, что её известность на такое способна, - сказал Обресков.
- Может быть... Но мне лично грех жаловаться.
Обресков встрепенулся.
- Это как?
- Ну я вот с Нонной встречаюсь... А, ты же её не знаешь! Мы вместе на кафедре, но в разных группах. Но нас Яманкан познакомила, - узнай Нивина о том, что у нас бурным роман, она бы меня возненавидела, но у нас отношения и так не сахар, так что можно и приврать.
- У тебя есть девушка?! - если бы Обрескову сказали, что компьютеры работают за счёт паровых перфокарт микроскопических гномиков, он бы удивился меньше.
- Да... А что такого? - как самой-собой разумеющееся сказал я.
- Э-а-а... Ничего. Симпатичная?
Я достал телефон. На часах было уже двадцать пять минут. Но спешить было нельзя, чтобы создать иллюзию обыденного диалога. Найдя в списке студентов Нивину, я повернул экран к парню.
- Ничего такая! - с одобрением сказал он. Нивина и вправду была недурна собой, так что сработало безотказно.
- И вас познакомила Яманкан?
- Да... Притом, что отношения у нас и вправду средние. Удивлен?
- Не то слово.
- Ну так готов помочь с тортом? - мягко спросил я.
- А одного торта хватит?
Есть! Раз он уже спрашивает о таком, то извечное желание людей "и рыбку съесть и в пруд не лезть" захватило его с головой.
- Конечно. Так согласен?
- Ладно, так и быть! - Обресков сказал это таким тоном, будто делает это с неохотой, чисто из одолжения, но я уже понял, что он купился.
- Здорово! - воскликнул я и передал торт ему. - Только не говори, что торт купил я. Не хочу в этом участвовать.
- Ты не будешь его есть?
- Мне нельзя - Яманкан ещё зла на меня. Будет только хуже, присоединись я. Потому и хочу, чтобы вы ели на улице. Даже молча работая на балконе, я стану раздражать нашего президента.
Только бы он не посчитал ответ странным: почему есть на улице должны они, если уйти из комнаты могу я? Но пронесло.
По пути обсуждая детали, мы подошли к комнате студсовета. Попросив Обрескова зайти через минуту, я вошёл первым. Всё по-прежнему: Майская играется с телефоном, Энтин не отрывает глаз от табличного редактора, Яманкан сидит за столом и с кем-то переписывается. Неторопливо я подошёл к её столу. Серебристый ноутбук перед ней был в точности как мой. Их выдавали по приезду всем без исключения. Как и телефоны, они были оснащены сканерами отпечатков пальцев, так что использовать посторонние их не могли. Но прикладывать палец нужно было лишь при открытии, и прямо сейчас ноутбук Яманкан был разблокирован, отчего им мог воспользоваться каждый. Даже я.
Секретарь сказала, что визу может подтвердить Яманкан, да. Но это не значит, что она должна лично это сделать. Так что я могу осуществить банальный подлог. Только вот для этого нужно остаться одному и решить главную проблему: будучи очень осторожной и подозрительной, Яманкан никогда-никогда-никогда не уходила, не закрыв крышку.
Нога не успела коснуться даже первой ступеньки, когда Майская спросила:
- Что у тебя случилось?
Да чтобы она и не полюбопытствовала? Ни в жизнь!
- Обресков случился.
- Как это?
- Не спрашивай! - я махнул рукой. - Сам расскажет, когда придет.
- Мне стоит готовиться к его визиту? - спросила Яманкан.
- Да, только колья не точи.
- Ха-ха... - изобразила смех Яманкан.
Дверь открылась. Все повернулись к Обрескову, что, держа коробку с тортом на кончиках пальцев, как официант, вошёл в кабинет.
- Всем привет!
Яманкан покосилась на меня. Я сделал вид, что не заметил.
- Торт! - воскликнула Майская. - Герман, так ты ради него ходил?
Какая сообразительная. Если уж она связала один и один, то Яманкан, с её проницательностью, уже могла дойти до десяти. Не уверен, что затея выгорит, но просить её одобрить визу я точно не стану.
- Я помог Обрескову, - ответил я.
- Точно! - подтвердил он. - Я подумал, раз мы много времени проводим вместе, то почему бы и не угостить друзей. Так что у меня предложение: вместо скучной работы, прямо сейчас, быстро рвануть на улицу и полакомиться им у фонтана? Надеюсь, Майя, ты меня поддерживаешь?
- Это ведь торт из "Жизели"! Конечно поддерживая! - воскликнула Майская. -А ты не сильно потратился? Они там не дешевые...
- Для друзей не жалко.
Яманкан покосилась на меня. Опять. И чего она пялится? Не мог же он сказать "для всех, кроме меня". Так-то он мне благодарен за помощь.
- Костя, как поживает твой клуб? - неожиданно спросила Яманкан.
- Э... Нормально, - неуверенно сказал Обресков и покосился на меня. Я и сам был ошарашен, ведь Яманкан знала ответ. - Я же нашёл участников.
- Правда? И кто они? - спросила Майская. Она уже вскочила со стула и теперь осматривала коробку в руках Обрескова со всех сторон. Только бы не попросила снять крышку!
- А ты ещё не в курсе? Кира и Герман.
- Ты в клубе журналистки? - изумилась Майская, посмотрев на меня.
- Решил помочь.
- А как же работа в студсовете?
- Буду совмещать.
- Потянешь сразу три должности? - спросила Яманкан.
- Эм... Три? - переспросил я.
- Ты ещё и студенческий адвокат.
- Чего?! - воскликнул я, даже забыв о том, зачем я здесь. Яманкан умеет бить наповал невинными фразами.
- Забыл дебаты? Я пообещала, что ты станешь защищать студентов.
- Я этим занимаюсь в этом кабинете.
Ура, товарищи! В это знаменательный час, даже под грузом ответственности и нехватки времени, мне удалось побить прежний суточный рекорд по количеству двусмысленных шуток! Но Яманкан была не из тех, кто радуется чужим успехам. После вчерашнего она больше не могла выносить попытки "спасения невинных детишек из цепких лап зла".
- Как по мне, ты это делаешь у ущерб себе, - холодно процедила она.
- Риск - дело благородное.
- Я вчера оценила на вкус твоё благородство - до сих пор неприятный привкус.
- Торт от него избавит.
Новый виток пикировки был прерван Майской, которая пролетела рядом и принялась бегать вдоль подоконника, ища столовые приборы.
- Лина, а у нас есть тарелки с ложками?
- Блюдца под чашками, используй их, - бросила через плечо Яманкан. - Только вот ложечка одна, и то кофейная. Вечно куда-то пропадают.
Майская замерла. И я тоже - я понял, как облажался. Они не могу есть торт руками! Насколько бы не был проработан план, всегда что-то будет упущено.
- Ну как так-то! Костя, у тебя приборов нет?
- Нет, как-то не подумал об этом, - ответил он с упреком смотря на меня. Я проигнорировал его недовольство и обратился к Яманкан.
- Наколдуй им.
- А тебе не надо? - она уцепилась за оговорку.
- Не переваривают лактозу, - сказал я громко, и, очень тихо, добавил. - И Обрескова...
Яманкан посмотрела на торт, на Обрескова, на Майскую, на меня. Каждый участник мизансцены получил порцию подозрительного взгляда. Она чуяла подвох, но не знала, что предпринять: позволить спектаклю продолжаться или прямо сейчас начать играть по своему.
Она выбрала второе, открыв ящик стола.
- Секунду, Майя.
- У тебя есть приборы?
- Сейчас будут. Только подожди за столом. Мне нужно сделать то, что ты не должна видеть.
- Ой... А может не надо? - Майская прикрыла рот руками.
- Перестань: не видела - не было.
- Ну ладно...
Майская порхнула обратно к Обрескову, а из ящика донесся звук катящейся чушки. Запустив руку в стол, Яманкан стала шурудить там, как если бы искала что-то в сумочке. Морщась и жмурясь, она смотрела на нас, работая исключительно на ощупь. Я бросил взгляд на ноутбук, потом на часы. Ровно полчаса.
- Раз, - сказала Яманкан и выложила на стол ложку. Немногу неровную, но вполне гладкую, чтобы не царапать губы.
- Ты же говорила, что приборов нет? - удивился Обресков, который не знал, что она металломант.
- Теперь есть... Кстати, вот вторая.
Обресков посмотрел на меня, и я постучал друг об друга подушечками большого и среднего пальца, будто делая беззвучный щелчок. Таким жестом демонстрировали применение способность.
- Три... - Яманкан выложила ещё одну ложку. Делала она их на удивление быстро: секунды пять-шесть.
- Осталась последняя, раз Бергман решил нас проигнорировать.
- Мне не нужно, - сказал Энтин.
Только не это!
- Ты не с нами?! - изумилась Майская.
- Поскольку я давно не занимался возложенными на меня обязанностями, у меня накопилась работа, которые требуется сделать как можно оперативнее.
- Натан, перестань! Я понимаю бука Герман, но ты-то! - она попыталась воззвать к совести, но неудачно.
- Я всё равно не испытываю желания участвовать.
- Испытываешь! Только ещё не понимаешь этого!
- Я разбираюсь в своих чувствах и эмоциях.
- Ну так и быть! Оставайся! Но тогда я каждый день буду к тебе приходить... Ведь я могу, знаешь? Как-никак, все компьютеры, на которых ты работаешь - мои! Ха-ха-ха!
- Вынужден тебя поправить. В рамках гранта, они переданы твоим отцом Университету в безвозмездное пользование, так что они уже не принадлежат ни тебе, ни твоему отцу, ни "Иммель". Прости, если задел твоё чувство властности.
- Да ты... ты.. ты просто хам! Грубишь, не помогаешь... Бери пример с Германа.
Рекомый Герман в данный момент мысленно крыл присутствующих отборным матом, желая, чтобы все, наконец, убрались прочь. Бесспорно, не пример для подражания.
- Насколько я могу судить, в текущей ситуации он тоже намерен остаться.
- А! Тогда я каждый день буду приходить и просить с поисками Берлина!
Энтин бросил быстрый взгляд на Яманкан, и та едва заметно улыбнулась уголками рта. Казначей вздохнул, убедив меня, что парочка точно в сговоре.
- Пятнадцать минут, не более!
- Ура! Я победила! Согласись, у меня есть дар убеждения! Согласись, а?
- Закончила, - громко объявила Яманкан.
Я так увлекся перебранкой Майской и Энтина, что не заметил, как она уже сделала последнюю ложку. Майская опять подбежала к подоконнику и взяв блюдца, шмыгнула к двери.
- Я готова! Идемте!
Неужели они и вправду уходят? Нужно приготовиться.
Чтобы снизить нагрузку на мозг для выполнения простых вещей, организм научился выполнять их неосознанно. Опускание штор, открытие кранов, надевание рубашек - все эти вещи мы делаем на автомате, даже не задумываясь о мелкой моторике. Одно из подобных действий - с какой стороны выходить из-за стола. И я знал, что Яманкан всегда делает это с правой стороны, поэтому, чтобы случайно с ней не столкнуться, занял другую.
Энтин закрыл ноутбук и подошел к дверям, встав рядом с Обресковым, который, отчего-то, смотрел на меня, будто начиная в чём-то подозревать.
- Бергман, - неожиданно позвала меня Яманкан, - А ты точно не хочешь с нами?
- Точно.
- Даже если я приглашу?
Чёрт, чёрт, чёрт! Что на неё нашло? Хотя, вопрос неправильный. Лучше "Почему сейчас на неё нашло больше обычного"? Разве Обресков не мог прийти по своей воле? Он стремится к вниманию, и такой поступок в его духе.
- Ты не хуже меня знаешь, почему откажусь, так зачем настаиваешь?
- Просто странно, - сказал она очень тихо. - Звонили из кондитерской тебе, а торт принес он...
- Объяснить, как так получилось, или ты заранее посчитаешь историю правдоподобной? - спросил я с улыбкой.
Яманкан сложила пальцы в замок и положила на них подбородок.
- Доверится априори?
- Верить? А я лгу?!
- Понятия не имею, что ты делаешь.
Как заставить её расслабится? Она не поверит, начни я изображать миролюбие. Может свести правду и вчерашний триумф.
- Всё что хотел сделать, сделал вчера.
Яманкан продолжала сверлить взглядом. Мне же не оставалось ничего иного, кроме как смотреть на неё. В гляделки мы могли играть ещё долго, но Майская уже была навеселе, и наша молчаливая дуэль привлекла её внимание.
- Эй, чего вы тут устроили? - она подлетела к нам, став по другую сторону стола, отчего показалось, что мы ангел и демон, что борются за душу президента.
- Ничего... - сказала Яманкан, откидываясь в кресле.
- Лина, идёшь?
- Иду... Я просто предлагала Герману присоединиться.
- Но он отказался, - с улыбкой сказал я о себе третьем лице.
- Ты в прошлый раз тоже отказался, а потом пришёл, - подметила Майская. - Можешь тогда сразу с нами пойдешь? Не нужно стесняться!
- Извини, но в этот раз я точно не присоединюсь. У меня правда срочные дела.
- Ну, как знаешь! - фыркнула Майская, будто моя несговорчивость её обидела. - Если постоянно будешь отказываться, то тебя никуда не будут звать. Вот так!
- Этим он сделает всем неоспоримую услугу, - сказала Яманкан, не спеша вставать.
- А будешь такой злой, Лина, тебя тоже!
Да когда же они уже закончат трепаться! Почему сейчас у неё словесный потоп? Яманкан приставила палец к подбородку, изобразила думы на челе и выдала:
- Тогда прямо сейчас я стану милой и пойду с вами!
Яманкан резко встала. Рука девушки потянулась к ноутбуку, но быстрее, чем она её коснулась, я активировал способность, захватывая в узкое поле часть стола и лежащий на нём ноутбук. Девушка закрыла крышку. Ладонь на секунду замерла на корпусе, заставив моё сердце замереть, а потом, подхватив ложки, Яманкан вышла из-за стола, как и всегда обойдя его справа.
- Ура! - воскликнула Майская и пристроилась сбоку от Яманкан. - Кстати, Лина, а тебе Настя рассказывала...
Дверь закрылась. Но я не стал отматывать время, продолжая вслушиваться в звуки из коридора. Не хватала ещё, чтобы кто-нибудь из них вернулся, вспомнив, что что-то забыл. Но за стеной было тихо. У нас вообще редко ходят.
Я запустил способность. Тело застыло. Я больше не мог шевелиться, даже водить глазами. Хрономантия повторяла каждое движение тела. Лишь органы чувств и мозг продолжали работать, позволяя ориентироваться. Я захватил пять минут, значит, когда закончу, будет уже почти без пятнадцати.
Стол и ноутбук не потратят столько же сил, сколько дверь-плита на подземной базе, так что в организме останется ещё много ПБА. Он не помешает, если Берлин оплошает. Две-три попытки у неё точно будет - взорванную руку и браслет я могу вернуть в изначальное состояние без труда.
По началу у меня было несколько идей, как заполучить ноутбук Яманкан, но каждая оказывалась неудачной. Активировать систему пожаротушения не вариант, ведь Яманкан точно захватит ноутбук при эвакуации. Попросить Обрескова вызвать в коридор для разговора тоже глупо - Майская и Энтин всё равно останутся в комнате: если Майской я ещё смогу задурить голову, то с казначеем нет шансов - я не представлял, что он за человек, а значит не представлял, какие имеет слабости.
В момент отчаяния я даже подумывал ворваться в кабинет, вырвать ноутбук из рук девушки и с криком "Джеронимо!" сигануть в окно... Но хрономантия перевесила страх перед сломанными ногами.
Крышка плавно поднялась и время вышло. В легкие рванул воздух. Я почти перемахнул через стол, подтягивая к себе ноутбук. Всё работало. Почти: время в углу экрана отставало на пять минут. Надеюсь, это никак не повлияет на его работоспособность.
Личный профиль Яманкан не сильно отличался от моего, только было несколько дополнительных разделов и куча чатов, в которых висели десятки непрочитанные сообщения. Видимо ей писали столь часто, что она отвечала только наиболее важным контактам. Открыв раздел "Заявки", я достал телефон и отправил выездную визу Яманкан, которая тут же появилась на экране ноутбука. Щелчок по кнопке "Одобрить" и разрешение на выезд для Германа Бергмана была отправлена на сервер.
Я закрыл ноутбук, а потом закинул в щель между картинами на полу и стеной - у меня всего пятнадцать минут, но этого хватит, чтобы аннулировать визу, если Яманкан вернётся и увидит незнакомую заявку. Выскочив в коридор, я свернул в сторону ангара - не дай бог в вестибюле столкнусь с нашей компанией. Не рискнув выходить через вестибюль, когда я выскочил в коридор, то свернул к ангару. Побирушка уже давно уехал, так что внутри никого не было. Покинув Ратушу, я тут же набрал номер Берлин.
- Где ты?
- Уже на месте.
- Жди там. Буду через пару минут.
Убрав телефон, я припустился вниз по улице. Впереди замаячили ванты моста и одинокая фигура, прислонившаяся к перилам. Не тратя время на приветствия, я стал вводить Берлин в курс дела.
- Нужный человек сейчас где-то на Вокзале. Находим его, ты снимаешь браслет, и мы расстаемся, будто никогда друг друга и не знали.
- В предвкушении последнего пункта, как девственница дефлорации...
Берлин не хотела помогать и не скрывала этого. А в книгах всё иначе. Там главный герой, перенесясь в сорок первый год, уже во второй главе с ноги открывает кабинет Сталина, а тот, разглаживая усы, добродушно беседует с ним на равных. Десяток абзацев, и работающая на износ промышленность начинает перестраиваться для выпуска промежуточных патронов и приваривания командирских башенок к "тридцатьчетвёркам".
- Кстати, возможно, нам придётся прокатится до Краснодара.
- Что?! - Берлин затормозила, будто считала просьбу оформить визу лишь моей блажью.
- Мы быстро обернемся: час туда, час обратно. К десяти будешь дома.
- Без этого никак?
- Только если успеем перехватить её на Вокзале.
- Её? Так речь о девушке?
- Да.
- Ах вот оно что-о-о! - протянула Берлин, с пониманием смотря на меня.
- Нет! Дело не в... этом, - запротестовал я. - Она не мой тип, если так понятнее.
- А какой он у тебя? - оживилась девушка.
- Поделюсь, когда закончим, - соврал я, поскольку сам не знал ответа. Мало опыта, чтобы выявить паттерн. В крайней случае, накидаю отсебятины.
Берлин, как-бы нехотя, вновь пошла вперед.
- Как она выглядит?
- Лет пятнадцати-шестнадцати, мелкая, волосы растрепанные, форма Университета, топографический кретинизм, в речи слова-паразиты...
- По такому описанию её не узнать.
- Ты её вряд ли увидишь - она невидимка, - я решил выложить все карты. Почти все. Расскажи я всё, и Берлин сиганет с моста, лишь бы не помогать.
- Во что ты меня втянул?
- Успокойся. Всё будет хорошо.
Перейдя мост, мы свернули к стеклянному куполу Вокзала, но не доходя до входа, я скомандовал:
- Ждём.
- Чего?
Я не ответил, продолжая стоять на месте. Если невидимка ждет меня здесь, то она даст о себе знать. А часы над входом уже показывали без десяти. Нет, я думаю немного неправильно. Она могла меня ждать раньше, но если ИМОС отслеживает её местоположение, то они бы поняли, что она не спешит садится на поезд и поторопили бы её угрозами. Стоять у входа смысла не было.
- Заходим, - сказал я.
Раздвижные двери распахнулись, и нас окутал прохладный воздух. Людей в зале ожидания было немного: кто-то сидел в креслах, кто-то занял столики, кто-то просто прохаживался по залу с сумками на плечах, изредка поглядывая на табло с расписанием.
Я принялся вертеть головой в последней надежде увидеть невидимки, но без толку.
- Видишь её? - спросила Берлин.
- Нет... - я сделал паузу и добавил. - Думаю, она сюда и не заходила.
- С чего ты взял?
Стараясь не привлекать внимания, я одними глазами указал на спаренную камеру, чьи объективы были направлены на вход. Я думал, что они стоят только на перроне, чтобы ловить нарушителей, которые пытаются проникнуть в студгородок, но против тех, кто собирался покинуть его тоже были приняты меры. Невидимку точно натаскали издали замечать такие камеры и обходить стороной. Она меня здесь тоже не ждет, но тогда совсем нет идей, где её искать.
- Её могут засечь.
- Так что тогда мы тут делаем?! - воскликнула Берлин.
- Надеялся, что она встретит нас у выхода.
- Но она не встретила!
- Тем хуже для нас.
Зал ожидания от перрона отделяла стена из ударопрочного стекла. За ней виднелась красная нитка поезда. Возле распахнутых дверей вагонов стояли проводницы в облегающей униформе. Изредка ездили грузовые роботележки. С десяток пассажиров прогуливались взад-вперед, катая за собой чемоданы на колесиках.
Я понял, что и здесь зря трачу время. Как мы, она на маглев не попадёт. Перехватить её я тоже не смогу, поскольку не знаю, как её на него посадят. Остается только встретиться с ней уже в пути.
- Покупаем билеты. Ты первая.
Держась в стороне, я стал наблюдать за ней. Я впервые выезжал с Вокзала и смутно представлял, как всё устроено. Берлин подошла к кассиру, положила телефон на круглый датчик, передавая данные о личности.
- Один до Краснодара на шесть.
- Пятьсот двадцать рублей.
Я заметил, как девушка скривилась.
- Хорошо.
Тихое жужжание принтера, и кассир протянула Берлин билет. Я невольно выдохнул. Моя очередь. Заняв освободившееся место, я также положил телефон на датчик и сказал:
- На шесть до Краснодара.
Кассир посмотрела н экран. Только бы сработало, только бы сработало, только бы сработало!
- Пятьсот двадцать рублей.
- Ох... Конечно!
Я принял ламинированную картонную карточку и, стараясь спрятать торжествующюю улыбку, отошёл к Берлин, ожидающей в стороне.
- Надеюсь, ты возместишь траты? - не разделяя моей радости, спросила она.
- Если справишься, то да.
- А если нет?
- Антиэсперский браслет - штука коварная. Окружающим тоже может достаться, - намекнул я на то, что ей стоит выложиться по максимуму.
- Напомни, почему я согласилась помогать?
- Из альтруизма.
Мы пересекли зал ожидания и подошли к выходу на перрон. Тут было как в аэропорту: сурового вида таможенники, рамки металлодетекторов и бойцы охраны с перекинутыми на грудь "Витязями".
- Ручная кладь?
- Нет.
- Запрещенные к вывозу предметы?
- Нет.
- Пункт назначение?
- Краснодар.
Я демонстративно махнул билетом.
- Цель?
- Работа студсовета.
Пальцы мужчины запорхали над сенсорной панелью. Видимо он решил проверить мои слова.
- Вы не из студсовета, - обратился он к Берлин.
Я чертыхнулся из-за своей ошибки. Нужно было подходить порознь, чтобы они не поняли, что мы вместе. Двое студентов, выезжающих вечером без каких-либо вещей, выглядят подозрительно.
- Вы абсолютно правы, - неожиданно вмешалась Берлин. - Но, видите ли, тому есть логичное, пусть и печальное объяснение. Родом я из бедного шахтёрского городка, затерянного на просторах Сибири. Даже поступление в Университет не избавило моих родных от нищеты, отчего мне пришлось пойти в усложнение этому господину. Теперь, в обмен на деньги, я исполняю все его низменные прихоти. И если после услышанного вы станете меня осуждать, я не обижусь, ведь я действительно падшая дева, добровольно ставшая рабыней для секса.
Я старательно изучал носки ботинок. Что бы я не сказал, это точно воспримут превратно. Можно было подумать, что проверка - формальность, но это не так. Нас легко могли отправить на допрос, заподозри таможенники неладное.
- Сдавайте телефоны, - наконец, после тягучей паузы, сказал мужчина.
Перед нами поставили капсулы пневмопочты с углублениями, точно совпадающими с нашими телефонами. Положив туда свой, я отдал капсулу таможеннику. Его коллега отправил команду через терминал и спустя всего полминуты, ему в руки выпала другая капсула. Сквозь прозрачные стенки виднелся мой старый "Самсунг" и паспорт.
Берлин тоже получила свой телефон и мы, наконец, смогли выйти на перрон. Солнце садилось, света не хватало, и под потолком зажглись лампы. Когда маглев минует горы, на равнине будет ещё светло, но на долину уже опустился мрак.
Стараясь не вертеть головой, я медленно дошёл до центра перрона. Вокруг было всё тоже, что уже видел из зала ожидания: пассажиры, роботележки, охрана. И никакого намека на то, где искать невидимку. Пройти вдоль поезда, заглядывая в окна? Слишком подозрительно и долго - до отправления пять минут.
Я заметил их сразу. Двое фельдъегерей тащили большой контейнер к вагону в середине поезда. В маглевах нет штор, но вагон, к которому они подошли был единственным, чьи окна закрывала черная драпировка. Чтобы попасть в дверь, мужчины чуть развернулись, и я увидел, что на контейнере написано САТ - самоходная автоматические турель. Ментоскоп точно в этом вагоне.
Я повернулся к Берлин, но оказалось, что она предпочла моей компании торговый автомат. Мне благоволит удача - увидь они, как в пассажирский поезд тащат военного робота, обязательно бы пришлось выслушивать ерунду вроде "Нам угрожает опасность?" или "Никуда я не поеду!".
По перрону разнесся первый сигнал к отправлению. Времени на раздумья не оставалось. Взяв из лотка мороженое на палочке, Берлин вернулась ко мне.
- Что дальше?
- Садимся на поезд, - ответил я.
- Надеюсь, Краснодар - красивый город, - голос девушки был преисполнен смирением. Она уже приняла участь и желала, чтобы всё закончилась как можно скорее. Но мне казалось, что это лишь начало. Великий Триумвират Прорицания - сердце, разум и задница - прежде не ошибался.
- Через час узнаем.
Фельдъегери давно скрылись в своем вагоне, и кроме закрытых окон, ничто не указывало на то, что вместе с нами поедут бойцы ФФС. Проводница проверила билеты и указала в конец вагона. Пройдя по широкому проходу, мы выбрали место с двумя парами глубоких кресел друг напротив друга. Усевшись передо мной, Берлин закинула ногу на ноги и, продолжая поедать мороженное, обвела салон взглядом.
- А ведь мы тут совершенно одни... Надеюсь, ты будешь вести себя как джентльмен?
В вагоне кроме нас и вправду никого не было. В будни составы из Университета ходили полупустые.
- Это лучше спросить у тебя, - намекнул я на её скабрезные шуточки.
- Кхм... А ведь и точно! Твоя невинность - неплохой трофей.
- Трофей на стену повесить можно.
- Из-за тебя у меня пропал азарт.
- Чего не могу сказать о себе!
Голос шёл из-за спины. Я обернулся столь резко, что в шее пугающе хрустнуло. Не тратя время на приветствие, Яманкан присела рядом, поправила узел галстука и, наклонившись, шепнула:
- Я в предвкушении увлекательного путешествия!
Глава 11. Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным
- Ч-что ты здесь д-делаешь? - шок заставил сбиться.
- Могу спросить тоже.
- Я это сделал первым.
Хуже и придумать нельзя: один поезд, один вагон, две девушки, что точно не поладят, но наверняка найдут общий язык из нелюбви ко мне. Надеюсь, антипатия Берлин к президенту пересилит.
- Преимущество первого хода есть только в шахматах... Да и не каждый способен его разыграть правильно.
- Я даже в шашках плох. Прояви сочувствие и ответь.
- Просто решила проследить за тобой.
- Из твоих уст это слышится столь часто, что начинаю подозревать в тебе сталкершу. Кстати, если интересно копаться в мусоре, то я его выношу по четвергам и воскресеньям.
- Ты всегда шутишь, когда пытаешься уйти от темы?
- А мы что-то обсуждали?
Я стал просчитывать вариант того, чтобы выкинуть её с поезда, но быстро его отмел. За порядком на Вокзале следят очень строго - начни мы дебоширить, и нас всех бы высадили.
- Я задавалась вопросом, куда вечером буднего дня могут ехать: потенциальный хикикомори, меркантильная извращенка и тактическая группа Риммы Гековой.
- "Меркантильная извращенка", - повторила Берлин, доедая мороженое. - Герман, кажется, она следит не только за тобой.
- Просто я собрала немало информации о тебе... Берлин.
- Столько сил растрачено впустую!
- Полагаешь, он поможет? - Яманкан кивнула в мою сторону.
- Мне кажется, ему это уже удалось.
- Тогда как тебе вариант, начать всё с начала?
- А у нас было что-то до этого, чтобы так поступать? - хмыкнула Берлин.
- Ты заключила сделку не с тем человеком. Бергман, в отличии от меня, не обладает ни властью, ни влиянием. Плохой союзник. Но если согласишься работать со мной, то сможешь добиться всего, чего пожелаешь.
По перрону пронесся второй, и последний, сигнал к отправлению. Времени что-то предпринять не осталось - стоит смирится с тем, что Яманкан составит компанию. Берлин слизнула последний кусочек мороженого и, крепко сжав в руке чистую палочку, бросила:
- Нет.
- Почему?
- Я видела твоё выступление на дебатах.
Берлин тонко дала понять, что поняла, какой она человек. Их союз был бы похож на катание на льве: удобно и безопасно... пока не захочешь слезть или лев не проголодается.
- Тогда должна понимать, сколько плюсов сулит партнерство со мной, - Яманкан была не из тех, кто сдается после отказа.
- Забавно, что ты не упомянула о минусах.
- Их нет.
- Помимо тебя или вообще? - остротой язычка Берлин ничуть не уступала собеседнице.
Двери вагона плавно закрылись, и почти сразу поезд тронулся с места. Никаких рывков, только медленный набор скорости. За окном промелькнули перрон и опоры купола, а потом поезд вырвался в долину. Табло над переходами между вагонами стало отсчитывать скорость: десять километров в час, двадцать, пятьдесят. Пути проходили вдоль реки, и на другой стороне были видны домики общежитий, но они скоро скрылись из виду, уступив место перелеску и полям за ним.
Долина стала чуть шире, пути ушли в сторону, отчего поезд начал прижиматься к слонам гор. На часовой башне мигнул отблеск света - белый и нестерпимой яркий - и Университет пропал из виду. Табло-спидометр замерло на отметке в девяносто километров. На этой стороне гор маглев будет ехать не очень быстро, но после того, как проскочит Псебайский туннель и выедет на равнину, скорость возрастет втрое.
- Как жаль, Линда, - разочарованно вздохнула Яманкан. - Но если передумаешь, то моя дверь всегда открыта для тебя.
- Я запомню, - вежливо ответила Берлин, недвусмысленно послав её вновь. Максимум, на что её хватит - исписать эту дверь бранью.
- Так всё же, зачем мы здесь собрались? - спросила Яманкан.
- Мы?
- Теперь "мы".
- Тебя не звали.
- Что за жестокий юноша! Готов прогнать девушку, что примчалась на выручку!
- Только вот выручки не будет, - сказала Берлин, меланхолично изучавшая зелёные луга и лесистые склоны. - Зато проблем выше крыши. Зря явилась.
- Мне тут никто не рад?
- Не нужно оборачивать факт в вопрос, - сказала Берлин.
- Так как ты здесь очутилась? - спросил я, не давая разгореться ссоре. Ответ "Просто решила проследить за тобой" меня не устраивал. Хотелось знать, как на самом деле она здесь очутилась. И главное - откуда она знает, что с нами едет Итиль.
- В наше время может произойти всё что угодно: из кранов станет течь ирландский эль, в стране наступит вечное лето, а за рубль будут давать семьдесят центов... Лишь одно не случиться никогда: не родится женщина, что из любопытства не заглянет в записку, адресованную другому.
Источник нашей мудрости - наш опыт, а источник опыта - уже глупость. Как я так легко мог поверить словам продавщицы? Не смотрели они, как же! Первым делом достали записку, а прочитав, поняли, что во что-то вляпались. Но позвонить Яманкан решились. Та быстро выудила из них информацию, а потом убедила вернуть записку на место и сделать вид, что ничего не знают. Тут как раз и я вернулся, и она как ни в чём не бывало передала трубку. Какой из этого следует вывод? Никогда не верить девушкам!
- И как много из её содержимого ты поняла?
- Достаточно, чтобы убедить тебя, что поверила в чушь с тортом.
- Не прочти записку - поверила бы.
- Мы этого никогда не узнаем, - покладисто признала она спорность ситуации. - Я ответила на вопрос. Теперь твоя очередь, и, надеюсь, ты не станешь лгать.
Трудно на это решится, когда оппонент глядит на красную кнопку тревоги на стене. Начни юлить, и она откинет с неё колпачок и начнет поглаживать, давая шанс подумать над ответом ещё.
- Не изменяешь своим методам, - усмехнулся я.
- Просто расскажи, ради чего ты всё это затеял, и я не стану связываться с машинистом, - сказала Яманкан, а потом добавила. - Всё началось с Берлина. Я мыслила правильно, думая, что ты отомстишь, сдав меня Ректорату, ведь она тебе без надобности. Но ты провернул столь сложную схему, только чтобы заполучить её. Как только я это осознала, то задалась вопросом: зачем тебе вообще она? Не ради денег или из дружбы, ведь вы даже не были знакомы прежде. Будь добр, утоли интерес.
Беспроигрышная тактика: если облажался, скажи, что так и задумывалось или сделай вид, что получил больше, чем потерял. Яманкан обожала так дурить головы.
- Ты знаешь, кто тебя похитил перед дебатами?
Берлин оторвалась от окна. Мои слова её удивили, но вопросов она задавать не стала.
- Институт международных отношений и статистики... Странно, что ты спросил. Думал, я не разузнаю о тех, кто хотел меня убить?
Я кивнул и продолжил.
- А ты знаешь, как тебя похитили?
- Нет... Пусть и есть догадки.
- На ИМОС против воли работает девушка-невидимка. Это она оглушила тебя электрошокером, накачала снотворным и вытащила из здания. Она же помогла поймать меня на базе. Но ИМОС не знал ни о моей способности, ни о том, что мне известно, поэтому оставив нас наедине, они подсадили невидимку, чтобы она подслушивала. Ничего существенного я тогда не сказал, и меня перевели в одиночку, куда опять подселили её. Тогда мне и удалось выйти с ней на контакт. Девушка подчиняется им из страха - ей нацепили антиэсперский браслет со взрывчаткой. Будет капризничать - лишится руки. Узнав об этом, я предложил ей сделку: она помогает сбежать, спасая наши жизни, я же нахожу способ избавиться от браслета. Вот для чего мне понадобилась помощь Берлина. Она алкагест и сможет его снять.
- Так ты сбежал не благодаря своей способности?
- А ты так думала?
- Это очевидный вывод! Кстати, какая она...
- Не начинай!
- Пф... Какой колкий, - усмехнулась Яманкан. - Но зачем тебе Линда, когда есть Нора? Не поверю, что ты ей всё не рассказал.
- Рассказал... Только она не торопилась помогать...
- Не похоже на неё...
- У неё были причины.
Трепаться о предателе в ФФС, пусть и гипотетическом, я не собирался, но Яманкан ответа хватило, и она сменила тему.
- А как со всем этим связан ментоскоп?
- Он - цель ИМОС. Они как-то узнали о его существовании. После того, как Вельская бы стала президентом, она бы принялась его искать.
Берлин уже не отрываясь смотрела на меня. Вспомнила об исчезновении кандидатки за пару минут до дебатов? Яманкан пора угомонить своё любопытство. Ещё пара случайных фактов, и Берлин откажется помогать в столь мутном деле.
- Не заставляй нажимать на кнопку, - холодно бросила Яманкан.
- Думаешь, вру?!
- Даже я не знала, что в России есть третий ментоскоп! Значит, его скрывали очень тщательно. Настолько, что и я бы не смогла его вычислить, куда уж Вельской. Как бы она справилась?
- Понятия не имею. Но ты же смогла найти Берлина... Вдруг она бы тоже смогла?
- Линда... наследила, - сказала Ямакан, глядя на недовольно поджавшую губы Берлин. - Тут же была бессильной даже я.
- ИМОС считал иначе.
- Но почему тогда мы на поезде? - спросила Яманкан.
- Москва узнала о том, что правда о ментоскопе раскрыта. Решив больше не шифроваться, его захотели перевести в столицу, переведя на обучение с репетиторами. Но ИМОС тоже об этом узнали. Невидимке больше не было смысла прятаться в студгородке, и её решили вывезти на одном поезде с ментоскопом. Я ей обязан жизнью, так что решил рискнуть и поехать вместе с ней, чтобы успеть.
- Успеть до чего? - впервые за время моего рассказа, Берлин решила задать вопрос.
- До того, как... эм... приедем в Краснодар.
Яманкан с хитринкой посмотрела на меня.
- Тактическая группа члена Руки всегда состоит из пяти человек. Самого члена руки и четырех помощников: двух эсперов - для противодействия другим эсперам, и двух простых людей - бойцов прикрытия...
- Нора улетела на паре вертолетов, а Побирушка целую автоколонну заимел. Не думаю, что с Итиль мало бойцов.
- Или они надеются за час успеть до Краснодара, где их ждут основные силы сопровождения... Центр города, взвод спецназа, ГБР "Иммель", подкрепление из штаба ФФС, сотни полицейских...
- О чём она? - спросила у меня Берлин.
- Не обращай внимания...
Не послушала. Меня девушки, вообще, редко слушают. Не вызываю я у них доверия, если предварительно не обработаю долгими речами. Но времени было мало - до тоннеля минут пять-десять. Я решил ответит быстро и прогадал. Берлин сделала вывод, и не в мою пользу.
- Позволь уточнить, - вежливо, стараясь подавить ярость, поинтересовалась Берлин, - ты шантажом заманил меня на поезд, который вот-вот пустят под откос террористы?!
- Не шантажом, а взаимовыгодным контрактом. Не пустят под откос, а просто нападут. Не террористы, а частная иностранная разведка... Но в остальном ты права - толика риска присутствует.
- Ты не жилец...
- Стоп-стоп, Линда! - вступилась за меня Яманкан. - Бергман, без сомнения, поступил подло, но разве он не заслуживает снисхождения?
- И ты туда же?! - изумилась Берлин.
- Он лишь хотел помочь невинной девушке.
Эпитет "невинная" заставил насторожиться. Жестокая и злопамятная Яманкан не стала бы его применять просто так. У неё в голове уже начал зреть план. А её планы всегда сулят проблемы вовлеченным.
- Которая оприходовала тебя электрошокером...
Ещё хорошо, что она не знает, что до этого невидимка подорвала кафе!
- Никто не без греха, - равнодушно бросила Яманкан.
- Предупреждаю: она может прийтись тебе не по вкусу. Дурочка с плохим образованием и топографическим кретинизмом, - я заранее избавил её от завышенных ожиданий.
- Ты "умеешь" давать характеристики. Мне кажется, отсутствие у тебя друзей не следствие антипатии к тебе, а результат язвительности.
- Нашла время для темы!
- Ладно-ладно! Дурная привычка, не суди строго, - насмешливо сказала Яманкан. - Но одно до сих пор непонятно: почему ты скрывал всё это от меня? Девушка спасла нас обоих, я обязана ей не меньше тебя. Если так нужен был способ снять браслет, то мог обратиться ко мне.
- А сама не догадываешься?
- Полагал, что я сделала бы что-то дурное?! - Яманкан была шокирована.
- Да... А что?! - пришла моя очередь удивляться.
- Ты параноик.
И это говорит та, кому в голову первой пришла дурная мысль.
- А ты - лживая двуличная мегаломанка, - не затянул я с ответной "любезностью". - Ты всегда стремишься к максимальной выгоде. Узнай о невидимке, ты могла помочь, да... А могла пойти к Итиль и заключить сделку: шпионка в обмен на перевод на базовую кафедру.
- Я никогда не была тем, кто бы так поступил.
- Не в моих глазах.
- Ты единственный, кто так думает.
- Или единственный, кто тебя знает.
- Вы совсем головой тронулись! - Берлин рявкнула на весь вагон, заставив нас подскочить. Мы так распалились, мешая друг друга с грязью, что напрочь о ней забыли.
- Что-то... не так? - ошарашенно спросил я.
- Не так?! Ты, блин, издеваешься?! Да?! Из-за тебя мы в полной заднице, а вместо того, чтобы решать, как из неё выбраться, ты отношения выясняешь?
- Я не виноват, что Яманкан нас посетила.
- Да она ничего не делает! Только языком чешет! Проблема в тебе!
Почему всегда говорят, что проблема во мне? Истерика, например, лишь у неё.
- Готова согласится с Линдой, - сказала Яманкан. - Главное сейчас - помочь невидимке. Нужно начать с этого.
- Не наседайте! У меня есть план: находим невидимку, снимаем браслет, затем предупреждаем Итиль о вероятном нападении.
- Я пас, - бросила Берлин.
- У нас уговор... - напомнил я.
- На браслет... К Итиль я не отправлюсь.
- Хочешь соскочить?
- Только фигурально.
- А на скорости в двести километров в час это можно сделать как-то иначе? - подколола её Яманкан. - Но это твоё право. После того, как снимешь браслет, мы не станем тебя задерживать или упоминать о тебе.
А исчезновение браслета объясним силой дружбы. Гениально! Но Берлин была на взводе, так что просто не подумала об этом. Не сказал бы, что она боялась. Ей просто не хотелось влезать во всё это. Она привыкла действовать тихо, не привлекая внимания. Спокойные переписки за чашечкой какао в летнем кафе, сведения дебета с кредитом, изредка порча имущества. Странный, но тихий образ жизни. А теперь, когда её шантажом затащили на маглев с кучей вооруженных и злых солдат, она вне себя от ярости.
Я встал. Пора действовать.
- Подозреваю, что невидимку посадили на поезд не просто так. Возможно, она должна устроить саботаж, чтобы облегчить работу ИМОС. Так что сначала пойдем к вагону Итиль. Если не встретим её, то разворачиваемся и идём к носовому вагону. Если опять потерпим неудачу, то в дело вступает Яманкан. Идемте.
Обе девушки последовали за мной. Вагоны маглева не сильно отличались от вагонов обычного поезда, но различие было - большой тамбур, занимавший почти пятую часть. Здесь были туалеты, переходы в соседние вагоны и грузовые склады. "Иммель" зарабатывал не только на пассажирах, но и на перевозке срочной корреспонденции. Сразу за парой дверей туалетов, шел узкий коридор, за стеной которого был мини-склад, куда во время остановок парковались роботележки курьерских и почтовых служб.
- Зачем тебе моя помощь? - спросила Яманкан, когда мы вошли в коридор.
- Чтобы перейти во вторую часть состава, нужно миновать вагон ФФС, а с этим могут возникнуть трудности.
- Почему?
- Во-первых, нас могут просто не пропустить. Тут нет вагона-ресторана, в который можно идти. Скажут: "Сидите у себя и не шастайте". Во-вторых, есть шанс, что меня кто-то узнает, тогда будут вопросы... Это ещё хуже. Тогда-то в дело ты и вступишь.
- А почему ты думаешь, что у меня получиться то, что не получиться у тебя? - с каким-то неуместным кокетством спросила Яманкан.
Пришлось стиснул зубы, чтобы подавить вздох. Хвалить её не хотелось. Но я не я, если бы не нашёл выход.
- С твоей известностью, обаянием и подвешенным языком, тебя бы пропустили в райские врата, даже если бы ты в этот момент обгладывала детскую руку.
- Сделай мне такой комплимент, я бы возбудилась, - сказала идущая в хвосте Берлин.
- У меня нет фетиша на каннибализм.
- Здесь, скорее, фидеризм.
- Наверное, на семейных застольях ты востребованный собеседник.
- Ой, извини, но у тебя нет шансов: я не по девушкам, так что твой комплимент останется без ответа.
Я выглянул через окошко в двери в соседний вагон. Там уже было больше народу и никого из студентов. Спинки кресел были очень высокие, так что я видел мало лиц, но вряд ли невидимка просто заняла одно из мест. Её способность тратит не так много ПБА, так что она может весь путь прятаться.
Плохо, если мы не встретим её в этой части поезда. В лицо она знает лишь меня и Яманкан. Но не факт, что она осмелится показаться, увидев её. Президенту придется, заходя в каждый вагон, громко объявлять: "Дурочка с топографическим кретинизмом тут есть?". Это несказанно глупо, но может сработать.
Дверь с трудом подалась, отъезжая в сторону. Переступив через широкий порог, мы вошли в соседний вагон. Пара пассажиров бросили на нас любопытные взгляды и снова уткнулись в планшеты и телефоны. Неспешно, будто прогуливаясь, мы пошли вперед. Миновав ряды кресел и проскочив коридор, мы вошли в тамбур. Но здесь тоже невидимки не было. Никто меня не окликнул и не возник из воздуха. По прикидкам, до Итиль ещё два вагона.
- Смотрите внимательно и отмечайте странности: отпечатки подошв на ровном месте, продавленные пустые сиденья... - тихо сказал я.
- Мы точно спасатели, а не охотники? - ухмыльнулась Берлин.
- Она не решится выйти, увидев вас, - сказал я, открывая дверь в следующий вагон. Людей тут было побольше. Свободные места были, но реши мы сесть, нам было бы трудно найти место.
- А если решится? - спросила Берлин.
- Тогда приставит нож к спине и отведет в тёмное местечко! - огрызнулся я. Берлин делилась скверным настроением от души, и я платил той же монетой.
Мы уже миновали половину вагона, когда в салоне на миг потемнело, а потом зажглись лампы. Серые скалы расщелины замелькали в паре метров за окном. До тоннеля пара минут.
- А прежде она так уже делала?! Кхм... Всё больше мечтаю помочь ей...
- Коль не нравится, представь, что помогаешь себе, а не ей.
- Обязательно упоминать наше неравное положение? - кисло спросила Берлин.
- Наябедничай Яманкан. Как никак, она обещала помогать студентам.
- Сейчас я помогаю невидимке, - сказала Яманкан. Видимо решила, что юная преступница более ценный актив, чем несговорчивая ростовщица.
- Как поняла, она не студентка.
- Она носит форму, - сказал я.
- Похищает, бьёт шокером, тыкает ножом, ворует одежду... Ничего не упустила? - спросила Берлин.
Мне не понравились её слова. Не в последнюю очередь потому, что заставили задуматься. Что я тут забыл? Неужели она того стоит? Почему, вообще, так поступаю? Причины, которые нашёл ещё час назад, уже выглядели глупыми. Хотелось найти невидимку как можно скорее, чтобы всё закончилось. А ещё Яманкан и Берлин. Если первую один на один я мог выдержать, то дуэт из двух острячек уже выносил мозг.
Опять коридор и тамбур в конце. От Итиль нас отделял теперь только один вагон. Полностью пустой.
- Видимом, скупили все места, - заметила заглянувшая через плечо Яманкан.
- Советую подготовиться. Если навстречу выйдут фельдъегери, ты должна будешь их заболтать.
Я уже был готов открыть дверь, когда меня сбили с ног. Стараясь удержать равновесие, я схватился за ручку двери. Шею обвили руки, в рот влезли волосы... густые и давно не мытые.
- Ты пришёл! Пришёл! А я не верила!
Невидимка крепко прижалась ко мне. Случись такое месяц назад, меня бы унесло на небеса потоком блаженства. Сейчас же я старался высвободиться, поскольку торчащий из сумки девушки баллон противно стучал клапаном по ребрам. Яманкан и Берлин взирали на то со смесью шока и недоумения.
- Я... так-то... популярен... - едва выдавил я, поскольку хлипкая невидимка сдавила меня с силой рестлера.
- А со стороны кажется, что она тебя душит.
- Любовь... иногда... приобретает странные формы... - снова выдавил я, а потом упер ладони в лицо девушки и оттолкнул. Такое фамильярное поведение разозлило бы кого угодно, но она нисколько не растеряла пыла.
- Ты можешь снять браслет? - выпалила невидимка.
- А она не из тех, кто ходит вокруг да около, да? - хмыкнула Берлин.
Только сейчас невидимка обратила внимание на остальных. Если Яманкан она знала, то Берлин заставила её насторожиться.
- Она может, - указал я на Берлин.
- Правда-правда? Ну, типа, снять... без крови и всё-такое?
- Почти наверняка.
- Э... "почти"?
- Акцентируйся на "наверняка", - сказала Берлин.
- Я бы не стала давать ложную надежду после того, как ты спасла нам жизни, - сказала Яманкан.
- Что?! - хоров выдали я с Берлином.
Такая наглость шокировала даже бывалых нас. Но Яманкан и ухом не повела. Незамутненный разумом мозг невидимки был легкой добычей. В этот момент, за окном стало темно. Только маглев влетел в тоннель, как скорость начала падать. Здесь ездят не быстро - от силы пятьдесят километров в час.
- Нет времени спорить! - безапелляционно заявила Яманкан. - Мы должны поторопиться. Я не ошибаюсь, что ИМОС скоро нападёт?
- Да... Но вот не прямо сейчас...
- А когда точно?
- Не знаю... Они со мной свяжутся, чтобы проверить установку баллона, - ответила невидимка и этот самый баллон продемонстрировала.
- "Метоксифлуран"? - прочитала Яманкан надпись на наклейке. - Ты должна была подсоединить его к вагону фельдъегерей?
- Типа, да... А когда они подлетят, активировать. Вроде как он с запахом, так что заранее нельзя...
- Откуда он у тебя?
- Со мной в роботе был.
Яманкан непонимающе покачала головой, и невидимка рванула к стене. Ловко подцепив одну из панелей, она сдвинула её в сторону. Оказалась, что на самом деле эта служебная дверь. За ней был неосвещенный закуток, в котором были припаркованы синие роботележки с двуглавым орлом "Почты России" . Ближайшая была распахнута, на дне лежала полупустая бутылка минералки, респиратор и дрель с аккумулятором.
- Ты на ней сюдя попала? - спросил я.
- Да-да! Они мне, значит, звонят и говорят: "Дуй на Вокзал, поедешь с Итиль и ментоскопом". Они, конечно, и раньше заранее ничего не говорили, но тут даже я растерялась. Лишь потом смекнула, что меня, типа, вывести хотят... Я сразу в панику. Как так-то! Браслет ещё на мне! Ну вот и решила по пути торт попортить. Ну чтоб внимание привлечь и всё-такое... А потом на Вокзал рванула. Там на складе камер тепловых нет. Как там очутилась, они вновь позвонили и типа "Лезь в тележку сто тридцать девять". Она и вправду пустая оказалась, только этот хлам на дне. Ну я залезла... типа, затаилась. Потом тележка поехала и прям в поезде припарковалась. Я правда этого не видела этого - внутри окон нет. Потом поезд тронулся, и мне сразу на телефон звякнули "Вылазь и баллон к вентиляции монтируй, как на инструкции". А потом...
- Так, ясно, - перебил я её. У невидимки был словесный потоп, а вот мне хотелось как можно быстрее убраться подальше. - Лучше скажи, как ИМОС намерен захватить ментоскопа. Это-то тебе сказали?
- На вертолетах подлетят...
- Какие вертолеты на такой скорости? Солдат сдует к черту...
- Ну не знаю... Просто было "Когда подлетим", - неуверенно выдала невидимка. - Так сказали, когда последний раз созванивались...
- Созванивались? У тебя с ними прямой контакт? - спросила Яманкан.
- Типа, да, - ответила она и вытащила из юбки знакомый мне коммуникатор. Несколько секунд она смотрела на экран, проверяя не звонили ли ей, а потом вновь убрала в карман.
Яманкан задумчиво поджала губы. Чёрт! Каждый раз, когда она думает, у меня волосы шевелятся там, где отродясь не росли.
- Хватит болтать. Сейчас снимаем браслет и возвращаемся в свой вагон, - решил я. - Линда, твой выход.
- У меня только один вопрос, - влезла Яманкан.
- Нет времени! - отрезал я.
- Он простой: Вельская участвует в нападении?
- Эм... Вообще не в курсе. Да срать на эту дрянь!
- Вопросов нет. Линда, извини, что помешала.
Берлин фыркнула, не приняв её извинений и подошла к невидимке.
- Ну-с... Показывай.
Невидимка подняла руку, демонстрируя браслет. Берлин взяла девушку за запястье и поближе поднесла к лицу, изучая устройство. Периодически цокая языком и поджимая губы, они простояла так с минуту.
- Хуже, чем думала: сидит плотно.
И чтобы подтвердить слова, она попыталась подсунуть под него мизинец, но безуспешно.
- Так ты не можешь его снять? - спросил я.
- Могу... - после долгой паузы ответила Берлин. - Но с осложнениями.
- Э... Ч-что ты и-имеет... в-ввиду?! - запинаясь, спросила струхнувшая невидимка.
- Руку не оторвет, не бойся... Герман, нужна аптечка.
На стене в углу была дверца с красным крестом. Откинув её, я достал, один из наборов экстренной помощи.
- Эпидермальный аэрозоль там есть? - спросила Берлин.
- Да, - ответил я и продемонстрировал баллончик.
- Держи наготове.
Берлин усадила невидимку на пол, а сама уселась на колени напротив. Зажав палочку от мороженного в зубах, она стала пальцами расчесывать себе волосы. Они и так были прямыми и легко развивались даже от малейшего дуновения, но, видимо, она считала, что так нужно. Закончив, она сгребла часть волос в толстый пучок, а потом стала палочкой просовывать под браслет. Выходило плохо. Я видел, как сильно ей приходилось давить на кожу. Невидимка кривилась, стискивала зубы, но терпела.
- Ты импровизируешь или используя инструкцию из ИВП?
- Инструкцию. Там была похожая ситуация.
Берлин перестала набивать волосы. Зажав палочку в зубах, она аккуратно задрала юбку, обнажив ноги, и вплотную подползла к невидимке. Теперь рука с браслетом была всего в десяти сантиметрах над бедрами алкагеста.
- Мофет бафнуть... - из-за палочки она говорила невнятно.
- Сильно?
- Футь-футь...
Я вынул палочку у неё изо рта.
- Спасибо... Советую задержать дыхание и не вдыхать то, что останется от браслета. Приготовьтесь. Запуская на счёт три.
Берлин взяла волосы из-под браслета и стянула в два пучка. Тонкая, почти невесомая, прядь случайно выскользнула. Берлин чертыхнулась и снова собрала волосы. Но в этот раз аккуратнее, чтобы ни один волосок не развивался свободно.
Я встряхнул баллончик и сорвал крышку, обнажив сопло распылителя. Яманкан отошла на метр подальше. Невидимка протянула "Мамочка..." и зажмурила глаза.
- Раз...
Я убрал баллончик за спину, а сам прикрыл глаза левой рукой.
- ...Два...
Я выдохнул и запустил способность. Если не получится, у Берлин будет ещё несколько попыток. Но говорить об этом я не стану. Шанс на вторую попытку делает людей менее собранными. Пусть в первый раз постарается выложиться на полную.
- ...Три! - сказала Берлин и потянула пучки в стороны.
Бедра и волосы девушки засияли белым светом, а потом она со всей силы дернула пучки в разные стороны. В воздух взметнулась мелкая пыль. Нижняя половинка камнем упала вниз и тут же взметнулась вверх столбом такой же мелкой пыли. Последняя часть браслета осталась лежать на запястье.
- Ааа! - вопль невидимки пронесся по вагону.
- Не тряси! - взвизгнула Берлин, но невидимка уже дернула рукой и кусок браслета подлетел вверх. - Срань!
Алкагест успела в последний момент. Внутренние системы уже доложили о нарушении целостности корпуса, но, чтобы убедится в этом, вновь посади проверочный сигнал. И только не получив ответа от датчиков в других частях, послали сигнал на подрыв. Этой секунды Берлин хватило, чтобы среагировать. Будто ловя муху, она хлопнула ладонями, сжимая остаток браслета. Тихий хлопок, и обе кисти отскочили друг от друга, но вместо крови и мяса, наружу вылетела только пыль.
Подскочив, Берлин принялась стряхивать пыль. Вдыхать её было вредно. Я же рванул к невидимке и, зажав её рот рукой, стал распылять аэрозоль над запястьем, которое выглядело плохо. Волосы успели сжечь кожу, вместо браслета теперь руку обвивала красная лента крови. Я стал распылять эпидермальный аэрозоль. В нём сильный анестетик, так что через пару минут боль должна стихнуть. До Краснодара невидимка будет чувствовать лишь онемение, а потом в дело вступят профессиональные врачи.
Невидимка перестала кричать и лишь мычала. Я убрал ладонь.
- Ааа! Больно!
Что за молодежь пошла? Совсем не хочет страдать за свободу!
- Скоро пройдет, - сказал я и отпустил способность.
- Получилось?! - в голосе Берлин читалось удивление.
- Что?! - я поднял на неё глаза.
- Ну я так-то не верила, что выйдет. Поэтому разогнала способность на лице до максимума, чтобы осколками не поцарапало.
- Скажи, что шутишь.
- Ой, да ладно! Главное сработало! - Берлин подбоченилась и задумчиво посмотрела в даль. Вернее, захотела посмотреть - за окном мелькали только стены тоннеля. Героическая поза не удалась. - Ты можешь не верить в себя, но верь в мою веру в саму себя.
Слышать такое от человека, который клятвенно уверял, что снять браслет - плевое дело, было дико.
- ...Как же жжется! - продолжала хныкать невидимка.
- Поостерегусь я теперь тебе верить.
- ...Боже, моя рука! Кто же меня замуж то теперь возьмёт?!
Невидимка тихо подвывала и кривилась. От боли у неё даже выступили слёзы. Аэрозоль уже покрыл всё запястье ровным слоем оранжевого налета, так что обезболивающее уже начало действовать. Ей осталось чуть-чуть потерпеть.
- Нам пора возвращаться, - сказал я поднимаясь.
Яманкан посмотрела на дверь вагона, отделяющего нас от Итиль.
- Только перед этим стоит предупредить фельдъегерей.
- Ну уж нет! На них в любой момент могут напасть. Сейчас там самое небезопасное место в поезде.
- Я тоже против, - вмешалась Берлин. - Этот самый ИМОС - исключительно их забота.
- Да-да... Давайте поскорее уберемся отсюда! - заскулила невидимка.
- Мнится мне, или вы дружно хотите сбежать?
- А ты всерьез хочешь пойти к Итиль? Встань на её место: к тебе приходят толпа студентов и говорит, что их секретная миссия совсем не секретная. Они упоминают ИМОС, нападение, ментоскопа, трясут баллонов с газом... Как бы ты поступила на её месте? Сказала бы "Умницы вы мои! Я так вами горжусь! Родина вас не забудет!"? Серьёзно? Она скрутит нас, чтобы понять, кто мы и что замышляем. Даже если ты козырнешь фамилией, всё затянется. Туннель сейчас закончится, и ИМОС точно уже ждёт в предгорье.
Подтверждая мои слова, лампочки погасли ровно в тот момент, когда маглев вырвался из туннеля. Тамбур затопил солнечный свет, уже начинающий красится алым. Закат из-за скал и холмов не был виден, но редкие облака уже маячили на небе оранжевыми кляксами.
- Не рассказать о таком - госизмена, - сказала Яманкан.
- Мы не будем молчать. Вернемся к себе и свяжемся с машинистом, а тот уже предупредит их.
- Ох...
- Не вздыхай, - сказала Берлин. - Ты в меньшинстве. План Германа меня устраивает.
- Один против двух.
- Один против трёх, - сказал я и, посмотрев на так и сидящую на полу невидимку, спросил. - Ты ведь не хочешь к Итиль раньше Норы? Она не в курсе о нашем уговоре - для неё ты остаешься террористкой.
- Не-не-не! - замахала она руками. - Валим, валим!
- Ох... - притворный вздох Яманкан был ещё громче и трагичнее первого.
- Ты в меньшинстве, смирись...
- Как хотите. Если сегодня кто-то погибнет - это будет на вашей совести.
- Сегодня и так кто-то погибнет. Я лишь стараюсь, чтобы мы не были в их числе, - сказал я. - От того, что ты сюда приперлась, ты не стала главной.
- А тебе, смотрю, нравится командовать. Не боишься войти во вкус? Власть развращает.
Берлин наклонилась к моему уху и шепнула:
- То есть после этого вечера, тебя потянет на необычные категории порно.
- Рад, что тебе весело.
- А мне печалиться? - удивилась Берлин, а потом пристально посмотрела в глаза. - Может то, что я скажу банально, но вам стоит когда-нибудь поговорить по душам. Без острот и издевок. Иначе однажды поубиваете друг друга... Я не шучу.
- Спасибо за совет, - сказал я, будучи уверен, что никогда им не воспользуюсь. - А теперь пора уходить.
Берлин пожала плечами, будто поняла, что я к ней не прислушался и первой пошла вперед. Я же остался на месте. Не хотелось, чтобы Яманкан одна пошла к Итиль. Та это поняла, хмыкнула и приблизилась к невидимке.
- Ты как?
- Нормально... Только запястье онемело.
- Так и должно быть. Давай помогу подняться.
Яманкан подхватила руку невидимки и помогла встать на ноги. Та, конечно и сама могла это сделать, но видимо Яманкан решила из кожи вон лезть, чтобы оставить о себе хорошее впечатление.
Как и в первый раз, некоторые пассажиры бросали на нас заинтересованные взгляды, но дальше них дело не доходило. Хотя кто-то мог задуматься: почему в одну сторону шли три студента-эспера, а возвращались четыре.
Пока нас не было, в наш вагон никто не пришёл. Мы были одни. Только я закрыл за собой дверь, как Яманкан принялась разминать мышцы словно перед тренировкой. Берлин плюхнулась на ближайшее кресло и запрокинула голову к потолку.
- А было... интересно.
- Тогда в следующий раз снова тебя позову.
- Снова? А тебе этого раза мало? Не подумала, что любишь экстрим.
- Отчего же? Люблю... только не участвовать.
- А! Так ты из тех, кому больше нравиться смотреть?
- Умоляю, только не надо вспоминать очередную сексуальную девиацию, - сказал я подходя к интеркому. Я уже было почти нажал на зеленый кружок в центре сенсорного экрана, когда подумал, что звонить из своего вагона глупо. Вдруг после звонка сюда наведаются фельдъегери. Лучше позвонить из соседнего. - Ждите здесь. Я сейчас...
Гудение виброзвонка прозвучало как рев водопада. Я запнулся. Кому-то звонят? Я достал свой телефон, но это был не он. Берлин тоже достала свой, но и это был не он. Тогда откуда звук? Невидимка захлопала по юбке, на её лице появилась тревога.
- Где он? Где он?
- Что-то потеряла? - спросила Берлин.
- Коммуникатор... Тот, по которому я звоню... Не могу найти...
Девушка продолжала обшаривать карманы, будто такая "мелочь" могла затеряться в складках. Звук прекратился. Только тогда я заметил, что Яманкан стоит поодаль от нас. В её руках виднелся знакомый желтый корпус. В голове мелькнул образ того, как она помогает невидимке подняться.
Она смогла украсть коммуникатор из кармана?!
Яманкан нажала на кнопку вызова, чуть отвела телефон в сторону и, прекрасно копируя невидимку, сказала:
- Э... ну, типа, всё готово. Можете подлетать - я жду. Ну и всё-такое...
Ей что-то ответили, а потом девушка бросила телефон на пол и со всей силы впечатала пятку в экран. Под изумленным взглядом трёх пар глаз, Яманкан как ни в чем не бывало улыбнулась и сказала:
- Думаю, нам стоит пообщаться с госпожой Гековой.
Никто не разразился бранью, никто не кинулся на неё с кулаками. Не до конца осознавая произошедшее, мы просто смотрели на Яманкан, а та смотрела на нас.
- Ты... - Берлин первой пришла в себя.
- Да-да? - с готовностью откликнулась Яманкан.
- Ты... Ты что сделала?!
Тело сработало само. Будто я уже не раз отрабатывал этот сценарий и был к нему готов. Успев обхватить Берлин руками, я не дал ей кинуться на Яманкан.
- Стой! Не делай глупостей!
- Ты с ней заодно?!
- Нет! Просто не дай ей вывести из себя!
Я сам не до конца понимал, зачем она это сделала. Вместо того, чтобы со злорадством сообщить ИМОС, что их план провалился, она пригласила их на огонёк.
- Плевать! Прибью! Она всех угробить решила!
- Ты не права, Линда, - Яманкан была спокойна, хотя в паре метров от неё бесновалась её потенциальная убийца. - Бессмысленные жертвы не по мне. Наоборот, я несколько спасла... Пусть и против вашей воли.
- Да кто ты такая, чтобы решать за нас?!
Невидимка стала понимать, что всё очень-очень плохо и шмыгнула за кресло.
- Человек, что намерен построить лучший мир.
Вновь пришлось приложить усилия - Берлин рванула вперёд с удвоенной силой. Я неслабо рисковал, держа её: примени она способность, и стану одноруким взамен невидимки.
- Ты вызвала убийц! Ты спятила!
- На секунду успокойся и выслушай. Сама поймешь, что у меня не было иного выхода. Тебе кажется, что я всё усугубила, но в действительности увеличила шанс выжить.
Барометр тревоги рванул к верхней отметке. Она вот-вот начнёт тасовать и выворачивать факты, объявляя чёрно - белым, а белое - чёрным. Нельзя ей дать открыть рот.
- Уже состряпала убедительную ложь? Сегодня быстрее обычного. Сахар из торта помог работе мозга? - сказал я. - Но мы не станем тебя слушать. Раз ты сделала что-то, не посоветовавшись с нами, значит это выгодно только тебе!
- Я просто сэкономила время, что мы бы потратили на пустопорожнюю болтовню. В критической ситуации следует действовать, а не рассуждать.
- И решив действовать, ты проявила себя как никто! - прошипела Берлин.
- Ох, мамочки... - донеслось из-за кресел блеяние невидимки.
- Рассказа Бергмана понятно, что ИМОС позарез нужен ментоскоп. Атаковать пассажирский поезд с членом Руки на борту может только самоубийца... или тот, у кого нет выхода. Институт нападет, и не важно, удалась ли диверсия. Но соврав, я убедила их в ложном шансе на успех. Фельдъегерям будет проще дать отпор, которого от них не ждут. На моём месте так бы поступил каждый.
Один из четырёх - не каждый.
- Игнорируй каждое слово, - посоветовал я Берлин. - Чем логичнее её речи, тем больше лжи скрывают.
- Я бы не стала так слепо верить моему секретарю, - сказала Яманкан.
- Пф! И без него знаю, что ты редкостная дрянь!
Она сказала это уже спокойнее, и я понял, что она поостыла. На свой страх и риск, я её отпустил. А то, чего доброго, заметит, что всё это время я обнимал её в районе груди. Я специально сказал в "районе". Хоть Берлин и любила расстёгивать блузку чуть ли не до пупка, демонстрировать она могла только солончаки Боливии... Да-да! Даже в такой момент я обратил на это внимание!
- И так ты платишь за спасение?! - удрученно спросила Яманкан.
- Хватит, замолчи! - попросил я, но она и не думала подчиняться.
- Линда, очевидно, что ИМОС не остановится ни перед чем, чтобы захватить ментоскопа. Но у них меньше часа. Потом поезд прибудет в Краснодар, который кишит спецназом и эсперами. Если штурм провалится, то у них будет лишь один путь получить желаемое - заложники. Поезд хоть и полупустой, но сотня-другая наберется. А ничто так не мотивирует, как массовое убийство. Не жди сцен из дешёвых боевиков - никакой игры на нервах. Поставят всех в ряд и будут казнить каждую минуту. Либо фельдъегери отдадут ментоскопа, либо на вокзал приедет братская могила... И в том месиве из трупов будем и мы. У нас ни оружия, ни брони, ни компенсаторов. Мы беззащитны. Я успею положить нескольких, ты ещё пару, а остальные нас прикончат. Вот она правда. Горькая, но какая есть!
Если бы попросили назвать лучшее и худшее качество Яманкан, в обоих случая ответ был бы один - она никогда не врёт.
Это было правдой. Она преувеличивала, недоговаривала, лукавила, уходила от ответа, притворялась, фантазировала, но никогда не врала.
Кроме рассказа о шраме на ноге, и при поиске Берлина, и... ещё, наверное, куче раз.
Попытка найти что-то хорошее с треском провалилась.
Берлин, посмотрела на меня, желая услышать иное мнение.
- Просто заткни уши.
- А если это в самом деле случится?
- Ты алкагест - тебе ли бояться пуль?!
- Я не могу долго поддерживать максимальное состояние способности, которое позволяет аннигилировать пули быстрее, чем они пробивают кожу. Если нападающие хорошо обучены, то просто будут стрелять одиночными и с интервалами, изматывая меня. Пять минут и у меня иссякнет ПБА, - Свой ИВП Берлин знала на ять.
- На тебя не станут тратить столько времени. ИМОС нацелен на быструю операцию, а не на изматывающий бой. До нас никому не будет дела, - сказал я.
- А если нет?
- Тогда давай отправимся в носовой вагон. Он дальше всех от фельдъегерей.
- План так себе, - влезла Яманкан. - Вдруг они захотят остановить поезд? Кабина машиниста может стать целью.
- На маглевах кабина машиниста - монокок из углепластика, укреплённый титаново-вольфрамовым каркасом. Это в самолёте террористы могут открыть кабину пилота монтировкой, здесь же спасует даже взрывчатка, - я понятия не имел о защите кабины, но если в речь вворачивать умные слова, то легко сойти за специалиста.
- Пока мы спорим, ИМОС летит сюда, - Яманкан не стала заниматься техническим онанизмом и просто воззвала к инстинктам. - Пока у нас есть время дойти до Итиль и попросить о защите, но потом будет поздно.
- Герман, Герман! - послышался шепот. Невидимка подкралась сзади и дернула за рукав. - То, что сказала Паулина - правда? Нас правда могут убить?!
- Вполне вероятно! - Яманкан скользнула к ней, мимоходом закинув разбитый коммуникатор под кресло. Не стоит ему мозолить глаза. - Ты предательница - с тобой у них разговор будет особый. Использовать способность ты не сможешь: у ФФС на службе немало невидимок, так что ИМОС захватит тепловизоры, чтобы их не пропустить. Среди пассажиров тоже не спрячешься - планируй операцию, я обязательно бы отправила пару солдат прочесать вагоны на случай, если среди пассажиров спрятались фельдъегери. Что будет, когда вы встретитесь?
- Ч-что?! Типа, меня могут убить?
- Как предателя и свидетеля.
- Наверное повторюсь, но "Не слушай её!", - сказал я.
- А что делать?
- Лучше ненавидь.
- Точно?
- Я тебе когда-нибудь врал?
Невидимка кивнула, а потом повернулась к Яманкан.
- Ненавижу тебя! Ты плохая! Всю жизнь мне испортила!
Яманкан потерла переносицу.
- Ну не так сильно! - осадил я её, почувствовав укол вины.
- Паулина, ты уверена, что нам вправду угрожает опасность? - спросила Берлин.
- Я не стала бы призывать вас прислушаться, будь это не так. Герман желает оставить всё как есть, но отсидеться не выйдет. Угроза реальна и следует успеть обезопасить себя. Когда за ментоскопом заявятся наёмники, хочется быть под защитой боевых эсперов, а не дрожать от страха в окружении безоружных гражданских.
ы житель небольшой страны, в которую пришла война. Где самое безопасное место? Фронт отметаем сразу. Если враг равен по силам, ещё можно рассчитывать на честный бой, но если сражаешься против супердержавы или военного блока, жизнь обречена. Твой убийца с утра поел хлопьев, посмотрел шоу на "Нетфликс", пока автопилот вел машину на работу, а потом, прихлебывая кофе из "Старбакс", разбомбил твой взвод с недосягаемого беспилотника.
В городах не лучше. Гиперинфляция, нехватка еды и лекарств, "точечные" ракетные удары кассетными бомбами. Последние особенно хороши. Детонация девяносто пяти процентов зарядов - уже успех. Оставшиеся пять тихо лежат в земле, готовясь оторвать кому-нибудь ногу. Оружие и киберпротезы производят компании с общими акционерами. Война заканчивается - прибыль нет. Через пару лет жителям страны-агрессора будут показывать изувеченных детей и предлагать заняться благотворительностью. Поток денег гарантирован. И вот уже футбольная звезда дарит чумазому мальчику протез и мяч. Общественность умиляется, акционеры считают деньги, звезда уезжает на лимитированной "Мазерати" в ночной клуб нюхать кокаин. Довольны все, кроме жителей уничтоженной страны.
Так что это вариант тоже отпадает. Так где спастись?
Конечно же в тыловых частях!
ПВО не даёт прорваться авиации, спасая старых генералов, отправляющий молодых на смерть. Нет проблемы с питанием - ведь всё для фронта. А уж про порядок и говорить нечего - военная полиция не церемонится с бузотерами.
Эту нехитрую истину Яманкан и стремилась донести до Берлин.
- Но нам придётся объяснить, как мы здесь оказались и откуда всё знаем.
- Беру это на себя. Твоё прошлое будет скрыто, клянусь.
- Кхм...
Что за "Кхм" вместо "Ага, ну как же!"? Инстинкт самосохранения сработал не в ту сторону?
- Безусловно, мы тронуты твоей заботой, но предпочтем переждать здесь, - сказал я.
- Пусть каждый решает за себя, - парировала Яманкан.
- Ну... Я решила остаться с Германом! - сказала невидимка.
- Не спеши с ответом, - мягко сказала Яманкан. - Даже если ты спрячешься от ИМОС, то что будешь делать в Краснодаре?
- Э... ну...
- Встретится с Норой, а та решит, что делать дальше, - ответил я за неё.
- Умыл руки, переложив её судьбу на другого?
Что она несёт? Я старше невидимки лишь на пару лет! Недостаточно, чтобы планировать её будущее.
- Мне её удочерить?!
- Достаточно посоветовать поступить правильно.
- Зачем, позволь узнать?
- Заступничества Норы может не хватить. Её авторитет бесспорен, но вот репутация... Ты ведь в курсе, в чём её обвиняли пару лет назад? Так никто ничего не забыл. Её заступничество не так много стоит.
Опять эти полунамеки. Но я не знал, что сделала или, наоборот, не сделала Нора. Она об этом не говорила; у тех, кто знал, не спрашивал я.
- То, что она осталась на службе доказывает, что инцидент был исчерпан, - обтекаемо выразился я.
- Но не забыт, - парировала Яманкан.
- Да господи боже! - в сердцах воскликнул я, закатив глаза. - Нашла чем пугать! На кладенцы пускают самых отбитых, а в Ледяном Доме сидят самые несговорчивые. Все остальные получают кусок налогового пирога в виде зарплаты. Эсперов вообще мало, так что их ценят, если они адекватные, а эта особа - верх благоразумия!
Яманкан наклонила голову, будто под углом можно было это "благоразумие" увидеть. Она знала невидимку всего-ничего, но составила о ней тоже мнение, что и я. А говорила, что ко всем людям относится хорошо.
- Может да... А может и нет... - Яманкан резко сократила расстояние до невидимки и взяла за плечи. - Дорогая, ты сейчас должна сама решить: приехать в Краснодар преступницей или героем. Перестань полагаться на других - это плохо. Ты умная, и прекрасно можешь понять, что Итиль лучше Норы.
- Э... ну... Не знаю... - от такого напора она растерялась.
- Если скажу, что Итиль лучше Норы - поверишь?
- Пожалуй...
- Что-что? - спросил я.
- А? Ну... Я верю Паулине. Она хороший человек и не станет врать.
- Считаешь её хорошей, потому что она единожды обратилась к тебе "дорогая"? - с сарказмом спросил я. Кстати, а как её, вообще, зовут? Спросить не успел - всего одно предложение вынесло мозг, заставив впасть в ступор.
- Я поняла это, когда... ум... следила за ней.
Что происходит?! Пару минут назад Берлин и невидимка были готовы повалить Яманкан на пол и начать мутузить ногами. Теперь ростовщица хмурит бесцветные брови и посматривает в сторону восьмого вагона, а невидимка млеет от того, что её считает умной звезда Университета.
- Почему молчишь? - обратился я к Берлин. - Склоняешься к её плану, да?
- Зерно истины в её словах есть...
А потом из зернышка вырастет дерево, дерево спилят, из ствола настругают досок, а уже из досок сколотят крест, на котором её распнут во славу "истины". Только воскрешения на третий день не стоит ждать - за два тысячелетия история с мессией-зомби порядком наскучила.
- Герман, Герман! - невидимка опять дернула за рукав. - Если помогу Итиль, мне взаправду это в плюс пойдет и всё-такое?
- Сколько раз я уже говорил не слушать её? Десять? Двадцать? Или ты думаешь, что... - я осёкся.
Чем я занимаюсь?
Мы с невидимкой квиты. Она спасла меня, я спас её. Почитаемый мною равноценный обмен соблюден. С этой минуты мы друг другу посторонние. Хоть общее прошлое и увлекательно, но не настолько, чтобы спасать её вновь.
Или Берлин. Поначалу я не понял, почему она стала прислушиваться к Яманкан. До этого она говорила, что не верит ей ни на грош, видя в ней популиста. Эта была правда, которую я принял. Но если чужое мнение совпадает с твоим, не значит, что оно правильное. В сущности, Берлин создала в голове образ Яманкан, который, по удачному стечению обстоятельств, совпал с реальным.
Берлин не знала, что Яманкан лгунья. Она верила в то, что знает, что она лгунья.
Но верить и знать - не одно и тоже.
Она не обожглась и считала, что вот прямо сейчас лгунья честна и "я гениальная ростовщица - ей то меня не объегорить". Сегодня опыт сменит теорию.
- Что "что"? - спросила невидимка.
- Неважно... Ответь: ты ей веришь? - кивок на Яманкан. - Только "да" или "нет"...
Ещё хотел добавить, что за "ну..." и "эм..." отвешу оплеуху, но сдержался.
- Да... ум... Вправду лучше помочь. Ну, типа, мы молодцы, туда-сюда...
- А ты? - я обратился к Берлин.
- Не особо... Но и доказать, что она ошибается не могу. Может под охраной и вправду безопаснее?
Безопаснее в вагоне, на который вот-вот нападут? Не хотелось ни плакать, ни смеяться. Только грустить. Прежде считал свои манипуляции топорными, но Яманкан меня превзошла. Не размениваясь на сложные комбинации, она просто напугала их до смерти, убедив следовать за собой.
- Уверен, что так и будет!
Это сказала не Яманкан. Это сказал я.
Но мои слова взорвали этот томный вечер! Если у Берлин лишь отвисла челюсть, - она и сама не верила, что я соглашусь - то Яманкан проняло сильнее. Всего за мгновение её лицо стало походить на картину кубистов.
- Ч-что?!
- Говорю, что согласен с тобой. Нужно идти к Итиль.
Кубизм сменился супрематизмом - девушка падала по наклонной.
- Что за игры?!
- Сначала уговариваешь последовать за тобой, а потом удивляешься согласию? - съехидничал я.
- Ты последний, кого бы я уговорила.
Недурственное реноме я заработал!
- Главное, что ты уговорила остальных...
- Говоришь загадками.
- Давай так: сперва Итиль, потом ответ... Но скажу только тебе.
- Как понимать?! - удивилась Берлин. - Мне тоже интересно.
- Тебе скажу после того, как всё закончится.
- Закончится что?
Я не стал отвечать, а просто развернулся и пошел к выходу из вагона. Берлин зашипела кошкой на такое поведение, но пошла следом. Невидимка на секунду замерла, но Яманкан ловко подхватила её под локоть и потащила за собой.
- Всё будет хорошо! Я и Герман знаем, что делать.
- Угу...
Если в первый наш проход, пассажиры почти не обращали на нас внимания, то теперь уже очень многие бросали заинтересованные взгляды. Студенты-эсперы, что шастают взад-вперед по поезду, выглядят подозрительно. Я натянул равнодушие на лицо и шёл смотря вперёд, а вот Яманкан улыбалась во все тридцать два зуба, будто шла на встречу с избирателями.
Берлин то и дело посматривала в окна. Но кроме редких деревьев и чахнущей от жары травы, там ничего не было. Здешние изрезанные ущельями предгорья были не самыми живописными: ни зелёных лугов, ни густых лесов. Только скалы, редкие станицы и бетонные столбы с проводами. Взгляд цеплял только закат.
Мы вошли в тамбур. Пыль от браслета так и лежала на полу. Следов ног на ней не было - с нашего ухода сюда никто не заходил. Соседний вагон тоже был пуст. Но в этот раз что-то в нем показалось странным. Не отсутствие людей. Нечто иное. Но зрительная память ответа не давала. Я схватил ручку и потянул в сторону, но дверь не поддалась. Я дернул сильнее.
- Ха!
- Не беда, - сказала Яманкан. - Линда, ты ведь без труда разрежешь замок?
- Иначе никак? - Берлин со скептицизмом восприняла просьбу. Портить запертую дверь ей не хотелось, ведь потом с неё могут потребовать деньги за порчу.
- Могу попросить Германа, но он так ценит тайну своей способности, что вряд ли поможет.
- Моя способность тут бессильна. Но, думаю, ты сама можешь её открыть.
- Дверь обшита пластиком, - заметила Яманкан.
- Не думал, что на пути к цели тебя остановит замок! - подколол я её.
Яманкан надменно хмыкнула, а потом вывернула галстук. На обратной стороне был пришит небольшой кармашек, из которого она вытащила толстую монету-утяжелитель. Под её пальцами металлический кругляш стал менять форму, становясь тонкой пластинкой. Вставил её конец между косяком и дверью, Яманкан повела её вверх, до тех пор, пока не уперлась в ригель. Мы не видели, что именно она переплавила, но спустя пару секунд, Ямакан вытащила пластинку и дернула ручку. Дверь отъехала в сторону.
- Прошу!
- Впечатляет, - без особого энтузиазма сказала Берлин. - Ты металломант?
- Теперь между нами ещё меньше секретов.
Примерно на сотую долю процента.
Мы пошли вперед. Яманкан и невидимка первыми, затем я и Берлин. Стало тревожно. Фельдъегери просто заперли вагон? Никаких мер предосторожности? Не беспечно ли?
И тут я понял, что было не так: на окнах была драпировка! Сейчас она висела свернутая, но откуда она здесь? В других вагонах её не было. Я сделал шаг к окну, чтобы получше её рассмотреть и увидел запорный механизм, что удерживал ткань.
- Назад!
Я опоздал. Чуть-чуть, но опоздал.
Все окна разом закрыла упавшая ткань. Салон погрузился в полную темноту. Я понял, что будет дальше и со всей силы прижал ладони к ушам, а глаза - зажмурил. Но не помогло. Нестерпимый свет пробился через кожу, а хлопок был столь громким, что прошел через череп.
Вспышка длилась мгновение, но перед глазами уже скакали зайчики. Голова кружилась, я упал на колени. Из тьмы коридора ударили новые вспышки света. Но на этот раз это были не светошумовые ловушки, а стробоскопы на оружии.
- Не с места! Лечь на пол!
Фельдъегери орали во всё горло, но слышал я их еле-еле.
- Быстро, быстро! Руки за голову! У вас пять секунд или откроем огонь!
Только не это! Я постарался подчиниться, но вышла плохо и не сразу. Хоть удара по почкам можно не ждать - фельдъегери укрылись за штурмовыми щитами в конце вагона. Они видели нашу форму и не собирались приближаться. Зачем рисковать? Проще расстрелять издалека.
- Пять!
И как всё так обернулось? Ведь знал же, что не стоит идти. Но желание позлорадствовать над Берлин и невидимкой перевесило здравый смысл.
- Четыре!
Умереть пытаясь помочь? Мы - уникумы.
- Три!
Я уже набрал в легкие воздух и приготовился запустить способность на команде "Два", когда услышал окрик:
- Опустить оружие! Я знаю половину этого девчачьего коллектива...
Выдох.
Подствольные фонари перешли в обычный режим. Подъемники штор разом заработали, скручивая драпировку. В вагон стал просачиваться солнечный свет. Бряцая щитами, фельдъегери расступились, освобождая проход Итиль. За месяц она совсем не изменилась, только длинные локоны были заплетены в косы, а грудь пересекал широченный ремень, к которому крепился кофр с личным кладенцом - "Уравнителем". Вооружена она была "Вереском", который висел не на ремне, а был убран в огромную кобуру на животе, и пистолетом боевых пловцов СПП. Как гидромант, она была обязана иметь его при себе, на случай если придется стрелять сквозь воду.
- Коллектив смежный, - звон в ушах не помешал её поправить.
- У меня прозопагнозия - я людей не различаю, - то ли в шутку, то ли всерьез, сказала Итиль. По её вечно сонному лицу трудно было понять.
- А как же мужская форма?
- На ней, к слову, галстук, - женщина указала на Яманкан.
- А ниже юбка.
Глаза слезились и плохо видели, уши словно были залиты водой, но эффект от ловушки медленно стал проходить. Будь это настоящая светошумовая, мы бы ещё полчаса мучались, но то, что по нам ударило, было гораздо слабее.
- Я польщена, госпожа Гекова! - Яманкан уже встала на ноги. Мы последовали её примеру, но по-прежнему с опасением смотрели на окруживших фельдъегерей. Хоть те и выполнили приказ командира, опустив оружие, убирать его не спешили. - Не думала, что я вам запомнилась после жеребьевки.
И отчего она не сомневается, что узнали именно её? Нарциссизм так работает?
- Я знаю твоего отца, Паулина Несторовна.
Смешок Берлин походил на хрюканье. Почему её так насмешило отчество? Нестор - нормальное русское имя... Было. Пять веков назад! Аха-ха! Думаю, я нашёл новый повод для шуточек. Негоже токмо ей скоморошничать...
Ой, уже начал. Стоп-стоп, не время!
- Только не говорите, что вы его метресса! Измена батюшки развалит семью!
- Продолжишь упражняться в остроумии, и я случайно выстрелю в тебя из тазера.
Сегодня в воздухе ощутимо веяло насилием.
- Прошу прощения, госпожа Гекова. Я не намеревалась вас оскорбить. Это всё из-за моего волнения, ведь я спешила вам сообщить, что у меня есть сведения о том, что в ближайшее время на поезд будет совершено нападение.
- Правда?
- Да. Всем на этом поезде угрожает опасность.
- А кто, если не секрет, намерен совершить злодеяние? - с усмешкой спросила Итиль.
- Институт международных отношений и статистики.
Фельдъегерь зевнула.
- Даже так... И откуда ты это знаешь?
- Не могу раскрыть источник, но он достоверен на сто процентов.
- А источник знает, почему на нас нападёт ИМОС?
- Да.
- И?
- Может мы поговорим у вас? Тут неуютно.
Итиль окинула всех долгим взглядом. Особенно долго смотрела она, почему-то, на меня.
- Кто эти двое? - она кивнула на Берлин и невидимку.
- Наши однокурсники. Они случайно оказались с нами в одном вагоне, и я решила привести их сюда, ведь им может угрожать опасность. Но я давно знаю их лично и уверена, что они ни в чём не замешаны.
- Ладно, идите за мной. Но если выкинете какой-нибудь фортель - вас застрелят на месте.
Миновав коридор и тамбур, мы вошли в вагон фельдъегерей. Шторы здесь были подняты и салон заливало солнце. Нас пытались задержать трое бойцов, плюс Итиль. Здесь были ещё трое: один сидел с планшетом в самом конце, пара других стояли в середине салона. И одним из них была девушка с репейником на голове. Она заходила ко мне при облаве на невидимку. Не было и шанса, что она меня забыла - скверно мы распрощались в тот раз.
Всего семь бойцов. Оставалось уповать, что лихих людей нынче вербовать сложно. Хотя в стране с полуторамиллионной армией найти тех, кто знает, как стрелять из автомата - проще простого.
Но где ментоскоп? Я вновь посмотрел на пару солдат. Они там стоят не с проста: в кресле рядом кто-то сидит, но из-за высокой спинки я его не вижу.
- Так ты знаешь, какая у нас задача? - Итиль перегородила проход, положив руки на изголовья кресел.
- Совместно с Элеонорой Волковой-Рысиной и Петром Каракозовым вы проводите операцию по вывозу эспера особо класса из Университета. Чтобы сбить с толку ИМОС, каждый из вас делает вид, что именно он его вывозит. Но, к несчастью, ИМОС разгадала вашу уловку - они знают, что именно вы охраняете ментоскопа! - кресло, возле Репейника дернулось. Девушка посмотрела на невидимого пассажира и приставила палец к губам. - На маглев они попадут на вертолетах и, скорее всего, в ближайшие пару минут. Советую следить за тенью...
Заходящее солнце и правда удлинило тень от состава на десяток метров. Зависни над нами вертолёт, его тень легко можно будет разглядеть.
- ...Больше добавить, пожалуй, нечего. Я лишь могу предположить, что с учетом их цели и ресурсов, ИМОС располагает парой вертолетов "Еврокоптер" моделей ЕС135 или ЕС145, поскольку из гражданских моделей, которые можно раздобыть в стране, они единственные могут долго удерживать скорость маглева. К тому же, они вместительные, так что ожидается минимум полтора десятка наемников, среди которых будет киномант и аэромант - без них провести операцию будет невозможно. Наверное, в довесок, возьмут пару дешевых военных роботов. Я бы остановила выбор на израильских "Келеврах" - их массово продают на чёрном рынке... Ох, пожалуй, всё. Но это всё лишь домыслы и фантазии юной девушки.
- Это... впечатляет! - сказала Итиль, когда Яманкан перестала демонстрировать всем в вагоне, что они лишь прах под её ногами. - Для простой студентки ты знаешь очень много.
- Я президент студсовета - на мне ответственность за несколько тысяч человек. Приходится работать на пределе сил.
- Благородно.
- Благодарю, - Яманкан чуть склонила голову. Но взгляда от Итиль не отвела.
- Не спеши с любезностью. Мало ли как всё обернётся...
- Не думаю, что вы заставите меня разочароваться в вас, госпожа Гекова.
- А это зависят от того, как ты меня представляешь... Кстати, у меня тут возникло два вопроса. Ответишь?
- Конечно.
- Первый: если что-то, что ты утаила?
В горле стало сухо. Эта поездка уже напоминала американские горки - каждое следующее падение страшнее предыдущего.
- Я бы не стала так поступать, зная, что на карту поставлены жизни и государственные интересы, - без запинки ответила Яманкан.
Итиль улыбнулась, кивнула, а потом сделала едва заметный знак рукой. За нашими спинами сомкнулись щиты. Берлин отпрыгнула в проход между парами кресел. Только бы она не решила проделать в борту отверстие, совпадающее с фигурой - она не выживет, если прыгнет. Алкагесты не неуязвимы.
- У меня в университете по логике было "удовлетворительно"... Тамошние логические формулы казались бессвязной ерундой. Будто они нейросети учат, а не людей! Дурной предмет... - Итиль принялась разминать правую руку. - Так было обидно за плохие оценки... Но я и без того хороша. Думать - просто. Собираешь все факты, а потом строишь из них систему. Если система без изъянов - хорошо. Если что-то не стыкуется, значит один из фактов лишний... Даже больше - неправильный... Как один из попутчиков.
Итиль стремительно выхватила пистолет и навела на лоб невидимки.
- Мама... - только та и успела выдать.
- А мой второй вопрос, Паулина Несторовна, звучит так: почему эта немытая девушка в мятой форме, за которую вы поручились, так лихорадочно сжимает сумку, которых, к слову, у остальных нет? Не ответишь, и я загоню ей стрелу в череп!
Яманкан шагнула вперёд и схватила пистолет, закрыв дуло ладонью.
Щелчок предохранителя, и ей в затылок уставился щербатый пламегаситель "Вепря", что носил один из фельдъегерей. Один выстрел, и заряд снесёт ей голову по шею.
- Госпожа Гекова, не сочтите слова дерзостью, но стоит вам прострелить мне руку, и до пенсии будете выявлять эсперов среди детей оленеводов. Но уверена, что такой профессионал как вы, никогда не допустит случайного срабатывания спускового механизма.
- Зашибись сходили за помощь... - застонала Берлин и прижалась спиной к стеклу.
- Мне начать считать до трёх? - голос Итиль не демонстрировал и толики беспокойства. Угроза Яманкан для неё была пустым звуком. - Не хотелось бы: времени, чтобы люди осознали мою решимость нет, а угрозу приходится приводить в исполнение.
- Тогда пропустим "три" и "два".
Обхватив ствол ладонью, Яманкан потянула его на себя и приставила ко лбу.
- Думаешь, не прострелю твою умненькую головку?
Кроме охранников ментоскопа, все фельдъегери уже навели на нас оружие. Невидимка дрожала так сильно, что я слышал перестук пропусков в её сумке, отчего она напоминала кузнечика.
- Проверю эмпирически.
- Безумие какое-то, - Берлин подогнула ноги, чтобы при активации способности как можно быстрее отбросить себя назад - за пределы вагона.
- Рисковать жизнью ради того, кого не знаешь... Ты не так умна, как рассказывали.
- Для вас добродетельность - глупость? А вы не так благородны, как о вас сочиняли, - слова Яманкан резали глубже бритвы. Правда, оскверняющая благородство - единицы могут её перенести.
- Что в сумке? - повторила вопрос Итиль.
- Вам важнее это, или то, кто она на самом деле?
Счетверенный ствол продолжал прижиматься ко лбу девушки. Я отчетливо видел, как он вдавливает кожу под углом - низкорослой Итиль приходилась задирать руку, чтобы достать до высокой Яманкан.
Почему она продолжает упорствовать? Она уже добилась чего хотела - я видел в глазах невидимки отблески страха вперемешку с обожанием. Яманкан пленила её ум и вот-вот готова поглотить сердце. Не важно, что сделает Итиль; не важно, какие слова будут ещё произнесены. Исход был предопределен, как только металломант коснулась металлического пистолета. Нет ничего проще, чем сиять героизмом, когда знаешь, что ничего не угрожает.
Ствол, курок, боек? Что изменено способностью? Не важно. Выстрела не будет и Яманкан рисуется перед многочисленными зрителями.
- В её сумке электрошокер, канцелярский нож, зарядка коммуникатора, ручки-шприцы со снотворным и куча пропусков - всё то, что есть в сумке людей девушки её возраста, - сказал я.
Итиль расплылась в улыбке.
- Вот видишь, принцесса моя. Говорить правду совсем не трудно, - она вложила пистолет в кобуру и махнула рукой, приказывая опустить оружие. - А кто она сама?
- Шпион ИМОС в студгородке. Невидимка. Работала на них под угрозой антиэсперского браслета, который удалось снять только сейчас. Это она рассказала о нападении, - без утайки выложил всё я.
- И кто его снял?
Я кивнул на Берлин.
- И как?
- Силой дружбы.
- Кажется, в истории полно белых пятен.
Я знал, что это не сработает.
- Если не верите, то можете связаться с госпожой Волковой-Рысиной - она в курсе, - сказал я, прекрасно зная, что спросить она не сможет из-за режима радиомолчания. Но уверенность в том, что она всё подтвердит должна оказать эффект.
- Не слишком ли часто ты на неё ссылаешься? - Репейник, не отходя от кресла ментоскопа, исподлобья смотрела на меня. - А ведь она в понедельник так и не приехала в долину... Сказала, что дела помешали. Прям за полчаса до встречи появились, хотя до Университета добираться не один час. Не предупредила тогда, да? А? Римма Вадимовна, вам не кажется, что от этого тухлоглазого смердит ложью?
Итиль потерла край кладенца, убирая только ей видимое пятнышко. Обвинение Репейника её никак не тронуло. Витая в мыслях, она решала, как поступить. Мы могли сколь угодно долго бросаться фактами и обвинениями, но она предпочитала поступать только опираясь на свои суждения.
- А вы посетили нас только чтобы сообщить о нападении? - Итиль бросила вопрос куда-то в пустоту.
- В первую очередь да, - Яманкан потерла лоб, с которого медленно исчезали следы от стволов. - Но и попросить о помощи. Велик риск, что мы станем жертвой перекрестного огня.
- Не думаю, что у меня будет время защищать её и вас...
- Это ваш долг.
- Но миссия, однако, иная.
- Я надеюсь на ваше милосердие!
После случившегося, слова Яманкан звучали как издевка. Кто-то из окружавших фельдъегерей даже улыбнулся. А Итиль продолжала думать о чём-то своём. Я вновь бросила взгляд на кресло ментоскопа. За всё время он так ни разу и не показался - Репейник своим присутствие давала понять, что стоит сидеть смирно.
- У меня с ним... плохо, - сказала Итиль и посмотрела на меня. - Для некоторых его совсем нет.
Жизнь нужно прожить так, чтобы тебя не любили даже незнакомые люди, да?
- У вас ко мне какие-то претензии? - прямо спросил я.
От Яманкан помощи точно не дождёшься. Ни я, ни она Итиль откровенно не нравились. Каждый за что-то своё, но это точно на сближало и не позволяло вместе преодолевать трудности. Но если с нашим президентом всё понятно - отношение к ней имеет две крайности: обожание и ненависть - то неприязнь ко мне я объяснить не мог. На жеребьевке я был предметом интерьера, а за сегодня сказал лишь пару фраз.
- Нора.
Мой круг общения всё больше напоминает петлю виселицы.
- Госпожа Гекова, не думаю, что связь Волковой-Рысиной и моего секретаря сейчас имеет значение, - вопреки ожидания, Яманкан решила вмешаться.
- Имеет... и ещё какое...
Неправильность начала обретать черты. Итиль слишком мало спрашивала. Её не поразил визит Яманкан, она равнодушно восприняла известие о нападении. Всё это время она смотрела глазами человека, который всё это знает.
Только момент с невидимкой заставил проявить интерес, но как только ответ был получен, любопытство её оставило. Мои слова вписались в её картину миру и больше не стоили размышлений. Но почему так?
И она знает меня. Гораздо больше, чем просто из доклада о заговоре ИМОС.
- Раз наш долг выполнен, мы вас покинем, - сказал я, намереваясь слинять.
- Не торопись, Герман, - обратилась она ко мне по имени, хотя никто его не называл. Яманкан это заметила, но промолчала.
- Нет, нам вправду пора... Здесь, эм... небезопасно.
- Вот так просто уйдешь? - спросила Итиль. - Даже не попрощавшись?
- До свидания...
- Не со мной, - Итиль подошла к креслу ментоскопа. Репейник уступила ей место, продолжая с подозрением смотреть на меня. - Принцесса, яви себя!
Ответ я едва расслышал.
- Это он? Правда? Почему он здесь?!
- Видимо, у Исаева был свой план... Вставай.
- Не хочу!
Какие-то знакомые нотки.
- Не волнуйся - тебе ничего не угрожает.
Недовольное бурчание, а потом кресло качнулась. Тонкая ладошка оперлась на подлокотник, помогая встать. Над краем кресла качнулся пучок волос, а потом на меня уставилось знакомое девичье лицо.
- Ты! - весь воздух разом вышел из лёгких.
- Какого... - протянула Яманкан, снабдив окончание фразы обсценным синонимом мужского полового органа.
- Да я! А ты что тут забыл, вообще! - Нонна Нивина смотрела на меня кривя губы.
- Ах, встречи после долгой разлуки так волнительны! - хмыкнула Репейник.
Невозможно, нелогично, неправильно! Не может быть, что среди всех студентов, я мог случайно попасть именно в пару именно с ней. С ментоскопом. Такого просто не может быть! Даже если представить, что живу в той версии мультивселенной, где это возможно - меня бы, наоборот, не поставили в пару с ней! Никогда!
Яманкан посмотрела на меня.
- Не хочешь дополнить свой рассказ? - холодно спросила она.
Абсурд. Или нет? Но тогда всё начинает складываться не в мою пользу. "Мы плохо синегируем"? Нас не мирили... нас сводили вместе, чтобы... Чтобы что?
- Мне правда интересно, - напомнила о себе Яманкан, но я не стал отвечать.
Если меня поставили с ней в пару, значит меня в чём-то подозревали. Но меня сейчас не трогают, будто знаю, что я невиновен. Но я узнал о том, что ИМСО ищет ментоскопа до того, как нас поставили в пару? Следствие не предвещает причину!
Итиль видела замешательство на моём лице, но просто молчала. Ждала реакции? Снедаемый хороводом мыслей, я повел себя как самый простой человек, видящей кого-то после долго отсутствия.
- Рад тебя видеть, Нонна, - поздоровался я. - Ты в порядке? Я волновался, когда ты сегодня не пришла на занятия.
Та опешила.
- Видишь, он очень милый и воспитанный юноша, - сказал Итиль. - Тебе вправду ничего не угрожает.
- Но почему он здесь?! - воскликнула Нонна, хлопая глазами.
Хороший вопрос. Задать его можно всем в вагоне. И вариантов ответа будет штук пять-шесть, не меньше.
- Аха-ха! Да вы всё это время вы знали, что нападут именно на вас! Аха-ха... - Яманкан заливисто смеялась, задрав голову к потолку, который, как на секунду показалось, был ниже, чем в других вагонах. - Нора и Каракозов сопровождают фальшивого ментоскопа лишь с целью убедить ИМОС, что вы не знаете о том, что им всё известно.
Итиль положила руку на "пельмень" Нивиной и надавила, усаживая девушку обратно в кресло.
- А ты думала, что твоя новость произведет фурор? Все будут охать, ахать и беспрестанно тебя благодарить? Извини, но тебе не стать звездой вечера.
Стереотипы - это удобно.
Мир слишком сложен, чтобы воспринимать его во всём его многообразии. У большинства нет на это времени или знаний. Но окружение столь часто бомбардирует информацией, что ты неустанно вынужден формировать отношение к происходящему. И чтобы облегчить жизнь, люди прокладывает путь к ответу, идя по проложенным обществом дорогам.
Это играет на руку Яманкан. Зная основные стереотипы, она, как фокусник, может вытаскивать их из шляпы в зависимости от того, какой удобнее сейчас. Если девушки жалуются на парней, она говорит "Они просто вас не достойны!" или Вы обязательно найдёте получше!". В обществе парней она изображает закадычного друга, у которого на все любовные стенания один ответ: "Все бабы - дуры!".
Но стереотипы - нож, который режет в обе стороны. Паулина Яманкан - воплощение одного из самых популярных: "Она получила всё по блату".
Она может быть несказанно умна, трудолюбива и целеустремленна, но какая разница, если в ней всегда будут видеть лишь дочь, что протолкнули на хлебное место. Заслуги будут считаться случайностями, а ошибки - осуждаться вдвойне. Входя в новый круг, ей придётся заново подминать под себя людей, убеждая их в том, что она чего-то стоит. Раз за разом. Тратя время.
Требовалось нечто, что вело бы к цели быстрее всего: путь, лазейка... стереотип. Нечто, что перевесит одно другим.
Ей нужно стать героем. Тем, кто вызывает уважение.
Загадка: возьмём лощеного гламурного метросексуала и просим сказать что-нибудь умное. Какая будет реакция на его слова у фокус-группы, набранной из обывателей? Скорее всего, снисходительность, ведь в нашем обществе ценится брутальность.
Перетасуем факты.
Перед тем, как метросексуал скажет тоже самое, упомянем, что он прошел военную службу в горячей точке. "Верно сказано" - такой будет усредненная реакция. Никто не оценивает содержание как таковое. Оно всегда пропускается сквозь призму оценки человека, выстроенной на стереотипах.
Так один стереотип перевесил другой.
Яманкан не соврала, сказав, что в конечном итоге всегда возмещает убыток. Что ей ростовщица, когда можно стать героем, что предупредил фельдъегерей о нападении, а потом и поучаствовать в отражении атаки? Ей даже не нужно брать оружие в руки. Главное, семь рапортов и пять протоколов допроса, в которых будет одно - Яманкан была на поле боя и пыталась помочь!
В глазах людей она уже не будет продвинутой родителями пустоголовой красоткой. Она та, кто повидал жизнь. Уверен, что если она сегодня выживет, - а она выживет, ведь мерзавцы всегда тихо умирают в глубокой старости - то примется позировать перед камерой с горделивой осанкой и пятнами копоти и крови на лице... Кровь будет чужая, естественно.
Не важно, что информация, которой она стремилась поделиться с Итиль никому не нужна. Главное, что она уже в гуще событий и вот-вот как следует разжиреет на предстоящем сражении. Её репутация будут вдоволь откормлена стереотипами.
Но почему она не пошла к Итиль одна? Зачем с пылом и страстью убеждать присоединиться? Разве это не проявление добрых намерений? Так можно подумать, если не воспроизвести четыре сценария будущего.
Первый: мы остаёмся у себя в вагоне и выживаем - нейтральный исход.
Второй: мы остаёмся и погибаем - вина ИМОС.
Третий: мы идём к фельдъегерям и погибаем - вина ФФС.
Четвертый: мы идём к фельдъегерям и выживаем - заслуга ФФС и... Яманкан.
Шанс успеха - двадцать пять процентов. Шанс смерти - пятьдесят процентов. Риск велик, но никто не добился успеха, лёжа на кровати в направлении мечты. Издёвка Итиль была впустую. Раз Яманкан здесь, она уже в плюсе.
- Капитан, вы должны взглянуть! - неожиданно крикнул фельдъегерь с планшетом.
- Что случилось? - Итиль подлетела к нему.
- Только что прислали.
Итиль взяла протянутый планшет, пару раз мазнула пальцем по экрану. Остальные фельдъегери оживились, будто давно ожидали этого. Даже охранник Нивиной отвлекся, смотря на командира. Воспользовавшись этим, ментоскоп перегнулась через подлокотник, чтобы посмотреть на меня. Она чуть поджала губы, будто не решаясь что-то спросить, а потом скрылась обратно.
- Давно пора... - сказала Итиль, а вернулась к нам. Планшет она оставила себе и, когда остановилась перед Яманкан, протянула его ей экраном вперед. Заглянув через плечо девушки, я увидел черно-белый спутниковый снимок. Разобраться в нём было сложно, но для удобства три точки были отмечены стрелками. - Минобороны великодушно предоставило нам один из своих спутников. Тут несколько снимков с небольшим интервалом. Судя по направлению и скорости, они нагонят нас через десять минут.
- Вертолётов... три?! - выдохнул я.
- Два, три... Какая разница? - равнодушно бросила Яманкан. - Ведь так, госпожа Гекова?
- Верно.
- Позвольте! - вмешалась Берлин. - Но раз вы следите за ними со спутника, то почему просто не собьете ракетами?
- Принцесса моя, мы же не уверены, что они замыслили что-то дурное, - сказала Итиль.
Берлин потеряла дар речи. Видимо не поняла, что Итиль издевается. Будь возможность, они бы не только их сбили, но ещё места падения белым фосфором посыпали. Только, к разочарованию контрразведки, трупы не допросить. Да и наверняка с ними летит пара делинквентов - глупо разбазаривать биоматериал.
- Вы, наверное, и знали где их база? - спросила Яманкан.
- Знали бы - здесь не собрались... Но сегодня мы решим эту проблему раз и навсегда.
Итиль поправила сумку с "Уравнителем", чтобы легко дотягиваться до него левой рукой, проверила "Вереск" и сорвала пломбу с крышки одной из фляг на поясе.
Она на полном серьёзе намеревается принять бой?! Но если вертолётов три, то это значит, что там не меньше пары дюжин бойцов. У ИМОС численное превосходство.
- Может стоит остановить маглев, занять оборону и дождаться подкрепления? - спросил я.
- Это не к чему, - ни секунды не колеблясь, ответила Итиль. - Динамика предстоящей бойне не повредит.
- Что-то мне поплохело...
- С чего вдруг? - удивилась женщина. - Не любишь вестерны? Сцена с нападением на поезд - классика.
- Я больше по слезливым мелодрамам.
- Господи, есть в тебе хоть одна черта, которая не вызывала бы у меня отторжения?! - закатила глаза Яманкан.
- А тебе не терпится повоевать?
- У меня счёты к Вельке, - Яманкан нисколько не сомневалась, что та летит сюда.
- Тебя от неё будут отделять вооружённые до зубов наемники.
- Ни одна сила во вселенной не сможет остановить меня.
Кроме меня, поскольку в эту секунду я готов выкинуть её в окно.
- Простите, что вмешиваюсь в беседу, - подала голос Берлин, - но хочется узнать: что с нашей защитой?
- Нам будет не до вас.
- Хоть один охранник.
- Нет.
Лицо Берлин скисло.
- Оружие?
- Нет.
Лицо скисло ещё больше, хоть я и думал, что дальше некуда.
- Хоть что-нибудь?
- Инна, что скажешь? Поможем им? - Итиль обратилась к Репейнику, и я, наконец, узнал, как её зовут.
- Гнать их в шею. Если они преставятся - нас с потрохами сожрут... Хотя, тухлоглазого можно оставить, - она зыркнула на меня.
- Откажусь.
- ФФС имеет право в чрезвычайно ситуации рекрутировать совершеннолетних эсперов, - зашла Инна с козырей.
- У меня не боевая способность. Да и с оружием обращаться не умею.
- Неважно! Главное, что я чувствую в тебе дух бойца.
Тогда мне срочно нужен экзорцист, чтобы от него избавиться.
- Инна, давай не будем разочаровывать Паулину Несторовну и проявим немного милосердия. Дмитрий, займись ими, - сказала Итиль и улыбнулась, отчего стала походить на кошку, что нежится на крылечке дома. Смотря на неё даже трудно поверить, что характер у неё так себе: профдеформация - явление страшное.
Один из фельдъегерей - тот, что был вооружен "Вепрем" - кивнул и бросился к грузовому отсеку. Сдвинув панель, он открыл ближайшую роботележку и стал доставать бронежилеты.
- Это ваши. Быстрее! - сказал мужчина.
Я схватил ближайший.
Что за нищебродство!
Это был самый простой бронежилет, что закупала ФФС: белый, лёгкий и очень тонкий. Он даже одевался не через голову, а как простой жилет, что застегивается липучкой на груди. Такой мог спасти только от осколков и пистолетных пуль. Да и то обычных - бронебойные наделают дырок. Но жаловаться не приходилось - лучше варианта не было.
С тяжелым грохотом на пол упал шлем - махина с толстенным забралом из бронестекла. Следом на пол полетели противоминные ботинки, бронерукавицы, фартук с керамическими пластинами и штаны, объединенные с протектором позвоночника. Наконец, кряхтя и матерясь, фельдъегерь извлек длинную куртку с огромным стоячим воротником.
Костюм взрывотехника.
Я посмотрел на свой бронежилет, что так и держал в руках.
- И как делить будем? - хором выдал я и Берлин. Невидимка как всегда поздно сообразила, а Яманкан уже надела свой и потеряла интерес к новой экипировке.
- Никак. Он не для вас, - сказала Итиль и подошла к Нивиной. - Поднимайся, принцесса, пора переодеться к балу.
Нивина нехотя встала. Инна и Дмитрий подтащили к ней части костюма и принялись помогать ей облачиться в него.
- Влад, подключи меня к системе оповещения, - обратилась Итиль к фельдъегерю-технику.
- Сейчас.
- Ильхам, доставай робота. Ты за оператора.
Исполняя приказ, мужчина вытащил в проход спрятанный между сиденьями ящик, который я видел на Вокзале. Легкий САТ "Уран-16". Вооружен только девятимиллиметровым автоматом и несколькими гранатами. Модели постарше носят крупнокалиберные пулеметы, но они изрешетят поезд навылет - как бы далеко не были пассажиры, до них пули долетят бодро. Этот же был в самый раз: слабый, но быстрый. Такие используют при штурме зданий - за счёт ног они легко могут перемещаться по лестницам и баррикадам из мебели. Для прорыва обороны и боя на открытой местности уже используют колесные "Уран-20".
Сам робот напоминал гидру - толстый ствол с семью ногами по бокам. Четыре ноги были самыми обычными, а вот остальные использовались не только для перемещения. Две были толще остальных и к ним крепились высокие узкие щиты, которыми робот поворачивался ко врагу, защищая корпус. Последняя нога, наоборот, была тонкой, длинной и заканчивалась клешней. В зависимости от ситуации, САТ мог опираться на неё при стрельбе из короткой турели на верху корпуса, либо, используя как манипулятор, открывать двери.
Тихо зажужжали сервоприводы и ноги приподняли робота над полом. Крошечные бусинки объективов и лидаром принялись изучать окружение.
Оператор достал из ящика ВР-очки и пульт управления, который надевался на левую руку.
- Активация: выполнена. Проверка работоспособности: выполнена, все системы работаю в штатном режиме. Заряд батареи: девяносто восемь процентов. Боекомплект: две дымовые гранаты, две осколочные гранаты, шестьсот патронов, - синтезированным женским голосом отчитался робот.
- Куда его?
- К хвосту, - ответила Итиль.
- Я подключился, - отрапортовал техник.
- Глушилка?
- Запущена.
- Хорошо-о... - Итиль поправила ларингофон, прочистила горло и громко сказала. - Уважаемые пассажиры, прошу минуту вашего внимания...
Голос из десятков динамиков пронесся по поезду, заставив всех оторваться от своих дел. В отличии от РЖД, "Иммель" не пичкала пассажиров пустыми объявлениями, так что неожиданно захватить внимание пассажиров удалось.
- ...Прошу максимально серьезно отнестись к тому, что сейчас будет сказано. Это не учебная тревога и не розыгрыш. Меня зовут Римма Гекова, я член Особой ударной группы Федеральной фельдъегерской службы. Только что нам стало известно, что на этот поезд будет совершено нападение террористов. Однако, не стоит паниковать - мы делает всё возможное, чтобы нейтрализовать угрозу. Но пока вам следует покинуть свои места и перейти в другие вагоны. Пассажиры вагонов со второго по шестой - перейдите в первый вагон; пассажиры вагонов с десятого по тринадцатый - перейдите в четырнадцатый вагон. Повторяю: пассажиры вагонов со второго по шестой - перейдите в первый вагон; пассажиры вагонов с десятого по тринадцатый - перейдите в четырнадцатый вагон. Мы понимаем вашу растерянность, и в целях помощи направим сейчас к вам наших сотрудников, которые помогут с эвакуацией...
Итиль чуть вздохнула. Я даже обрадовался, что не вхожу в число "спасаемых". Чтобы избежать проблем со случайными жертвами, фельдъегери будут работать жестко, иначе за десять минут они не уложатся.
Хоть Итиль и говорила убедительно, пассажиры сейчас лишь хлопают глазами и не понимают, как поступить. Нужен был кто-то, кто направил бы их в нужную сторону, а ничто так хорошо этому не способствуют, как люди с автоматами. Случись в здании пожарная тревога, дай бог один из пяти сразу устремится к пожарному выходу. Остальные останутся на местах, ожидая приказа начальника. Только запах гари и дым активирует инстинкт самосохранения.
- ...Прошу не паниковать и выполнять все указания наших людей. Кстати, мы в курсе того, что телефонная связь и интернет не работают. Это действия террористов. На этом всё, спасибо за уделенное внимание!
Итиль выключила ларингофон.
- Глушилка не подведёт? - спросила она техника.
- Прежде осечек не было.
- Как жаль: я уже хотела подписаться в Твиттере на хэштег "roadtohell"... - пессимистично пробормотала Берлин, сражаясь с липучкой бронежилета. Тот был слишком просторным для её фигуры, вот она и пыталась его утянуть, чтобы сильно не болтался при ходьбе.
- И тебя нисколько не удивляет то, что они заблокировали связь?
- За последний час я разучилась удивляться.
Думаю, она ещё поймет, что это не так.
- Сергей, Елена - вы в хвост. Ильхам, пока оставь робота и с Владом идите к носу. У вас пять минут, чтобы отогнать пассажиров как можно дальше. Если требуется применить силу - не стесняйтесь. На обратном пути поставьте мины в соседних вагонах.
- Так точно! - хором ответили все.
- Да, если дело совсем пойдет медленно, разрешаю стрелять. Сергей, под "стрелять" я имею ввиду: стрелять в воздух.
- Хорошо, - ответил один из фельдъегерей.
- Повтори.
- Стрелять в воздух.
- В воздух, это значит не в направлении людей, - влезла Инна. Вместе с Дмитрием ей уже удалось облачить Нивину в штаны. Дело оставалось за курткой и шлемом, но под их весом девушка бы просто сложилась, так что её усадили на пол между сидений, и продолжили одевать так.
- Да знаю я! - огрызнулся парень в ответ. - Хватит уже!
- Просто шутим... - сказала Инна и включила систему охлаждения костюма - без неё Нивина сварится заживо даже при работающих в вагоне кондиционерах.
Нас как-то быстро поубавилось. И не боится Итиль оставаться с нами? Трое против четверых. Мы ничего не рассказали о своих способностях. Реши мы напасть, у неё может быть меньше шансов победить, чем кажется. Или она настолько в себе уверена?
Тут, кстати, вырисовывается самая слабая часть плана Итиль - она гидромантка на поезде, где нет воды! Возможно в грузовом отсеке и есть пара баклаг с ней, но этого недостаточно. Гидромантам требуется очень много воды. Уж больно неустойчивое это соединение.
Но сейчас я не вижу ни бассейна, ни бочек. С чего Итиль уверена в успехе? Полагается на подчинённых? Или на кладенец? Он у неё достаточно необычный. "Уравнитель" выглядел как белый додекаэдр с парой панелей на одной из двенадцати граней. Он умел задавать всей материи в радиусе действия одинаковую температуру. Для гидроманта в нашей холодной стране - бесценный инструмент, поскольку со льдом и снегом у них плохо ладится. Но так Итиль всегда имела доступ к воде, если приходилось работать зимой. Нажал кнопку и натопил воды - что может быть удобнее?
Были и изъяны. Чем больше была разница температур, которые следовало изменить, тем меньше был радиус и тем больше расход ПБА. А ещё кладенец изменял температуру всего, кроме пользователя. Если Итиль хотелось заморозить делинквента - падение на десять градусов надолго нейтрализует человека - то ей приходилось подбираться к врагу в одиночку. А ещё он не работал постоянно. Активация, распад ПБА, выключение. Постоянно поддерживать тридцать шесть и шесть, чтобы порох не мог воспламениться, "Уравнитель" не мог. Неприятных ограничений хватало.
Инна и Дмитрий закончили с защитой Нивиной. Девушка легла на спину, сложив руки по бокам, и уставилась в потолок. Из-за маленького роста она почти вся скрылась между сиденьями, даже ноги в проходе не торчат. Удовлетворившись работой, фельдъегери пошли доложиться Итиль, и я понял, что это мой шанс. Уж больно мне хотелось поболтать с Нивиной наедине. С того момента, как её увидел, сердце было не на месте и хотелось кое что разузнать. пусть и не прямо.
Удостоверившись, что до меня никому нет дела, я направился к девушке.
- Ты куда? - Инна выросла передо мной, хотя ещё мгновение назад стояла в паре метров позади. Такой скорости позавидовали бы и телепорты.
- Хотел поговорить с Нонной, - честно ответил я. Раз уж поймали с поличным, нет смысла отпираться.
- И о чём же?
- О распаде Чехословакии, - невольно ляпнул я, хотя сейчас стоило вести себя как можно вежливее.
- Она плоха в истории.
- А вы, погляжу, с ней уже познакомились.
- А ещё плоха в остроумии - тебе с ней не найти язык. Так что выход в той стороне... или в той, - она вяла махнула рукой сначала в сторону головы состава, потом хвоста. - Вариантов много - выбирай любой. Можешь даже окна. Тогда сторон аж четыре... Но если считать каждое окно за выход, то гораздо больше. Хотя если считать окна за выходы, сами бока вагона считать за стороны? Тогда так: у тебя четыре стороны и...
- Пусти его, - Итиль неожиданно пришла на выручку, прервав арифметику Инны. - Что он может сделать такого, чтобы нам помешать?!
Я обрадовался этим словам, ведь иначе я бы к девушке не пробился - фельдъегерь её охраняла ревностно.
- Пф! Ну тогда не буду мешать.
Я сел в кресло и склонился над Нивиной. Сейчас она напоминала мумию или куколку. Неподвижно лёжа в одной позе, она могла только смотреть вверх через забрало шлема.
- Привет.
- Чего тебе?
- Просто хотел узнать как ты.
Она оторвалась от изучения потолка и посмотрела на меня.
- А тебе, прям, интересно?
Именно это - не особо. Но были и другие вопросы, а путь к ответам на них пролегал по мосту, перекинутому через реку дружбы... Ох, говорю как моя учительница начальных классов. Она была первой, кто топорно попытался затащить меня в социум. И первая же потерпела крах. Хотя странно, что спустя десять лет я даже имени её вспомнить не могу.
- Я сел на поезд, зная, что на него нападут. Думаю, это можно расценивать как то, что интересно, - сказал я, надеясь, что она не обратит внимания на несостыковку: когда садился, я ещё не знал, что везут её.
- С чего такая забота?
- Ты разве забыла, что мы напарники на физкультуре?
- Ты, блин, издеваешься?
- А чем не причина? - я чуть улыбнулся. - Пусть мы и не поладили, но это не значит, что ты для меня никто.
- Эм... - Нивина стушевалась на секунду. - Ну теперь мы уже не в паре...
Об этом я не думал, но теперь задался вопросом: а с кем теперь буду заниматься? Надеюсь, это будет милая и добрая девушка с чутким сердцем.
- Жаль...
- Ч-чего?!
- С тобой было весело... Серьёзно! По твоему, почему я не просил сменить напарника?!
Так-то однажды я сказал, что не против этого. Надеюсь, у неё короткая память.
- Потому, что тебя ко мне специально приставили... следить.
И как я сразу не догадался! Со стороны меня и вправду можно принять за картинного надсмотрщика: нелюдимость, недружелюбный взгляд, работа в студсовете - считай на преподавателей. Она вправду могла напридумывать лишнего.
- Ох... Ты вправду так считала? Позволь тебя расстроить - никто специально меня к тебе в пару не ставил и шпионить не заставлял. Я вообще не знал, что ты ментоскоп.
- А если бы знал? - спросила она.
Лучшего момента для откровенности и представить нельзя.
- Ничего... Мне плевать кто ты и что умеешь. Когда окружающие узнали, что я эспер, отношение ко мне сразу поменялось, пусть я остался тем же, кем был. Да, подарком я не был, но и хуже не стал. Зато косых взглядов и настороженности хлебнул с лихвой... Да и ты, наверное, тоже? Верно? Так что теперь я стремлюсь видеть людей такими, какие они есть... без всей чепухи со сверхспособностями.
- Ко мне хуже не относились... - сказала Нивина. - Кроме матери, никто не знал...
- Повезло.
- Как сказать... - с этими словами они чуть поджала губы, словно вспомнила что-то неприятное.
- Зато потом ты стала чувствовать, что тебя лишь используют, держат за кусок говорящего мяса. Верно?
- А ты себя чувствуешь в Университете осенённым заботой?
Прямо сейчас я чувствую шок от того, что она знает слово "осенённый". И на этом всё. Университет никогда не перебарщивал с любовью. Множество деталей регулярно намекали студентам, что в любой момент мрамор аудиторий может смениться казематами Ледяного Дома. Но меня это не беспокоило. Я не ждал к себе особого отношения, и система, нацеленная на создание винтиков для государственной машины, мне не претила. В конце концов, затеряться в ней и начать использовать себе во благо я мог.
Но решил об этом не говорить. Сейчас важнее расположить её к себе. Выставить себя человеком, который чувствует тоже, что и она. Помочь разделить переживания.
- Ага... Особенно в те моменты, когда заставляют выбрать, кого из однокурсников оставить без денег... - с пессимизмом сказал, а потом, решив, что сейчас самый удачный момент, добавил. - Исаев нас "любит". Пусть и по-своему... Тебе ли не знать!
- Знаком с ним? - с интересом спросила девушка.
Неужели получилось? Ничто так не сближает, как совместное обсуждение чужих недостатков. Стоит продолжить.
- Увы... Признай, что я лучше?
- Чуть-чуть...
- Вот за это ты мне и нравишься, - рассмеялся я. - Никакого наигранного дружелюбия... Пожалуйста, не меняйся!
Нивина чуть улыбнулась, и в этот момент я заметил, как в щели между креслами напротив, сверкнул изумрудом женский глаз.
Мать моя Ирландия, только её и не хватало!
Возле глаза появились складки, указывающие на то, что Яманкан улыбнулась. А на что я надеялся? Когда одиночка хочет пообщаться - это значит, что разговор точно стоит послушать. Но прогнать её не получится, иначе могу разрушить доверительную атмосферу, что удалось едва-едва создать. Неизвестно, сколько Нивина будет разговорчивой.
Подавив желание ткнуть в глаз пальцем, я спросил:
- А почему тебе отказали в просьбе заменить напарника?
Я рисковал спрашивая такое, ведь может, помимо разговора с Моровым, она об этом и не просила, но стоило попытаться. Так быстрее всего подойти к нужной части, ведь у меня осталось всего пара минут.
- Исаев сказал, что подобрал самого обычного студента, который точно не догадается, что я ментоскоп, а не объектор. Я же, вроде как, им прикидывалась. Правда на прогоны не ходила, лишь личному врачу отправляла заранее сделанные фото...
Я кивнул, хотя легенда девушки меня уже не интересовала.
"Подобрал самого обычного студента". Так сказал Исаев? А сказал, наверное, стоя в паре сотни метров над базой, которую этот студент чуть-чуть уничтожил. Старый интриган! Наша пара - результат сложного замысла с непонятной целью. Да, ИМОС искал ментоскопа, но о том, кого они ищут, мы узнали только на этой неделе, а не на той.
А так ли это?
Я узнал об этом от невидимки, Нора узнала от меня... но кто поручиться, что Исаев и Нора не знали этого раньше? Но зачем меня ставить в пару с Нивиной, при этом ничего не говоря? Я ведь мог догадаться, что с ней что-то не так...
А не это ли было целью?
Вопросов много, а времени - критическая нехватка. Мне бы часик-другой в спокойной обстановке, чтобы всё осмыслить, но я не могу позволить такой роскоши. В голове вертится пара наметок того, как меня дурили несколько недель, но нужно думать.
Столько вопросов, но пока ни одного ответа.
Обе высланные Итиль команды вернулись одновременно.
- Выполнено. Пассажиры изолированы в крайних вагонах... Правда пришлось применить силу к самым нерасторопным.
- Хорошо, - кивнула Итиль. - Всем подойти ко мне! Студенты, вас тоже касается... Инна, ты оставайся на месте и охраняй принцессу до конца.
- Извини, мне пора идти, - сказал я Нивиной. - Надеюсь, ещё поговорим.
Я выскользнул из прохода и направился к Итиль, но не дойдя до неё, я почувствовал, что ко мне сзади кто-то прильнул. Ухо ощутило теплое дыхание.
- А ты хорош! - шёпот Яманкан отдавал неуместной интимностью.
- Любишь совать нос в чужие дела?
- Увидев, как ты юркнул к Нонне, я не смогла устоять и не подслушать. Не зря, как оказалось! Воспользоваться страхом девушки и подольститься... С таким коварством, ты мог подружиться с ней значительно раньше.
- Смысл?
- Друзья ценнее недругов.
- Недруги не сосут из тебя время и силы.
- Ну и много сейчас Нонна из тебя высосала? - презрительно хмыкнула Яманкан, сбросив маску восторга. - Ты презираешь меня из-за моих методов, но сам их ничуть не чураешься. Изобразил, что открыл душу, а на самом деле вытянул из неё немного информации... В следующий раз, когда вознамеришься вынести обо мне своё суждение, вспомни о том, насколько низко ты поступил.
- Я бы с тобой подискутировал, но с минуты на минуту нас ждет смерть, так что давай отложим тему до лучшего времени.
