Красивое женское лицо строго смотрело из темноты. Именно так - лицо. Остального не было.
- Ты кто? - вопросило оно и сдвинуло соболиные брови.
- Труп. Наверно. Обморок с сохранением функции общения, так что вариантов немного, верно? Тот свет, не иначе.
- Труп - это хорошо! - обрадовалось лицо.
- Чем? - ядовито поинтересовался голос из темноты. - Хоть один аргумент?
- Для меня хорошо, - пояснило лицо. - Труп я могу вернуть к жизни и за это потребовать служения, а живым мне предложить нечего. Итак: я предлагаю тебе вернуться обратно на свет, а за это...
- Обратно - вряд ли, - с сомнением заметил голос. - Там такая развалина в палате осталась! Семь десятков лет очень нездорового образа жизни, понимаешь? Не представляю, как с этим можно справиться.
- Не только к жизни, но и к юности! - заверило лицо.
- Дать другое тело? - уточнил голос. - Нет.
Лицо выразило очаровательную растерянность.
- Милочка, у меня в багаже не только высшее образование, но и жизнь, проведенная в науке, - снисходительно просветил голос. - Да и вообще жизнь. Мне ли не знать, сколь много в личности занимает физиология? Другое тело - это буду не я, совсем не я. А зачем мне возвращаться к жизни не мной?
- Я не милочка, я богиня! - рассердилось лицо. - Я могу всё! В том числе и такую малость, как вернуть прежнее тело! И давайте побыстрее договариваться!
- Времени мало? - с усмешкой поинтересовался голос. - Останови или растяни, если богиня!
- Как растянуть то, чего нет? - не поняло лицо. - Время - эфемер, введенный людьми для удобства познания мира, на самом деле его не существует. По крайней мере мы, боги, его не создавали. Чего у меня действительно мало, так это сил. Я потратила почти все, чтоб дотянуться из небытия до реальности, и вот-вот иссякну!
- Излагай, слушаю.
- А ты женщина ли? - подозрительно спросило лицо. - Где восторг, где недоверие, где вообще чувства? Так спокойно принимают весть о явлении богини обычно чурбаны-мужчины!
- Или только что помершая завкафедрой диалектологии, грубая прокуренная старуха, между прочим. Приступай, милочка, я слушаю. Значит, ты возвращаешь меня в мое юное тело, а за это?..
- За это ты возвращаешь в мир веру в нас! - непреклонно заявило лицо.
- Вы - это кто?
- Боги Руси Изначальной!
- Хм. Нет.
- Снова нет? - возмутилось лицо. - Но почему?! Или дар невелик? Да что может быть ценнее жизни?
- Милочка, - усмехнулся голос. - Я - завкафедрой диалектологии, доктор наук, между прочим. Мне ли не знать, что не было Руси Изначальной? Как, соответственно, и ее богов? Я не даю невыполнимых обещаний, и смерть от старости - не та причина, чтоб отказаться от собственных убеждений. Я понятно излагаю?
- Нас забыли, - тихо вздохнуло лицо. - Вот так и умирают бессмертные боги. Мы были, поверь, просто поверь. И Русь Изначальная была, простиралась от моря и до моря в блеске и могуществе...
- Это черняховская культура, что ли, простиралась? - язвительно поинтересовался голос. - С глиняными горшками и берестяными туесками?
- Не веришь, - прошелестел ответ. - И ты не веришь, избранная и достойная... А у меня нет сил на повторный поиск, боги-воители все растратили на свои свары, сами исчезли и меня сгубили... Слушай и не говори потом, что не слышала: была Русь Изначальная под охраной и покровительством своих богов, была так давно, что и памяти о ней не осталось. Мы создали этот мир! Тебе предстоит вернуть нас, предстоит сделать то, что сами мы совершить не смогли. Небывалое задание, но и плата за него небывалая - повторная жизнь. В юные времена не верну, ибо нет его, времени, но тело твое помолодеет... ты точно женщина?
- По паспорту да, - хмыкнул голос.
- А то есть такие мужчины, что норовят залезть в женскую ипостась, как будто там медом намазано! То переоденутся, то и вовсе... Заповедано мужам от начала бытия: не способен рожать - не лезь! Нет, даже это забыли! Учти, мужчине не помогу, женские у меня силы, а Даждь сгинул и семени в мире не оставил! Если ты женщина, для скрепления договора скажи "да"...
- Нет, - недовольно сказал голос. - И это не торг, не хмурься. Я не даю невыполнимых обещаний, помнишь? Вернуть божественное присутствие в мир не в силах человеческих. Не в моих, точно. Тем более что я в богов не верю. Проваливай, не мешай разлагаться. Мне в морг пора.
- Ошибаешься, - прошептало лицо, медленно тускнея. - Боги не ушли, они в мире. Только - чужие боги. Сама увидишь, если дашь согласие. Верни нас, восстанови справедливость. Это много, но я о большем прошу: верни Русь Изначальную. Без нее погибнет мир, ибо чужие боги безжалостны, дурны и несправедливы, они мечтают разрушить то, что создано нашими трудами, они...
- М-да, - насмешливо сказал голос. - Понеслась по кочкам! Еще неньку-Украину вспомни до кучи.
- "Да" прозвучало! - донеслось еле слышное, но торжествующее от тускнеющего лица. - Договор заключен! Действуй, избранная! Сил дам, хоть и погибну при этом! У тебя одна лишь попытка, одна жизнь! Лови искры божественного огня - всё, что поймаешь, твоим станет, не знаю только, что именно! Прощай, и до нескорой встречи в привольных степях Руси Изначальной!
Лицо пропало. Сноп искр пронзил темноту.
- Ой! С-сука! Больно!
-=-=-
Старуха дернулась и открыла глаза. Заворочалась и тяжело села в кровати. Задумчиво потерла могучий подбородок, огляделась. Посмотрела на голую морщинистую руку.
- Померла, - констатировала хриплым голосом.
Со стуком распахнулась дверь, двое санитаров деловито запихнули в палату каталку - и замерли. У одного из них с шумом выпала из рук на пол характерная клеенчатая накидка.
- В морг? - язвительно осведомилась старуха. - И каталку приготовили? Быстро вы, молодцы. Лучше б сигарет принесли. Так, мальчики, отмерли и бегом за директором хосписа. Домой пойду. Залежалась в вашей сраной богадельне.

1
Старуха тяжело ковыляла по кухне, брякала посудой и размышляла. А что еще делать, если умище могучий? Он работы требует!
Выходило по всему, что так или иначе богиня ей договор все равно навязала бы. Видать, приперло ее. Н-да, но жульничать зачем? Недостойно богини, мелко как-то. Что, не могла по-человечески объяснить, попросить? Следовательно, не богиня она вовсе. Иная сущность. Инопланетянка, может. Или посланница далеких миров. Или глюк умирающего сознания.
Она припомнила, что богиня как раз просила и объясняла, и недовольно поджала губы. А чего она просила, как тупая студентка на зачете? Вот и получила, что они получают, то есть фигу. Весь универ знает, что на диалектологии мольбы и слезы не прокатят, и лишь богиня не в курсе! Следовательно - не богиня!
Варево томно забулькало. Она убавила температуру и потащилась к креслу. Одуряющий запах тушеного мяса потянулся следом. Ну да, при ее желудке полагалось кушать кашки, но плевала она всю жизнь на докторов с верхнего этажа универа и далее плевать намерена! С детства курила, мясо трескала, выпить не пропускала и здорова была как лошадь - это она!
М-да. Не богиня однозначно, тем не менее она сидит в кресле у себя на кухне совсем как живая, когда должна бы охлаждаться в морге. Рак легких и половина внутренних органов в отказе - как вспомнишь, так вздрогнешь.
Тогда инопланетный разум? Даже не смешно. Инопланетный разум, ежели дотянется до Земли, пургу о Руси Изначальной нести не станет, у него, небось, свои интересы, не чета местным.
Из будущего пакостные потомки? Не смешите тапочки, вон они, рваные, у кресла валяются. Если они из будущего способны в прошлое дотянуться, значит, все у них хорошо сложилось, без вмешательства богов. Они, из будущего, разве что подглядывать станут. Так, из легкого любопытства да по молодой озабоченности. А тут не только дотянулись, но и такого пенделя на вылет из могилы отвесили - до сих пор летит, остановиться не может. Самочувствие-то на глазах улучшается, такие пироги.
Не богиня, не инопланетянка, не из будущего, а просто дура!
Вывод сформировался железобетонный, и сразу легче стало на душе. Так и в универе бывало: приняла решение, что ректор дурак, и сразу так легко! И пережила она без проблем на своем месте аж четырех ректоров, да будет им земля пухом, а памятник - надежным грузом на всякий случай.
Дура или нет, а договор заключен. Ну и? Метаться по белу свету тупой курицей, кудахтать о Руси и богах? А если откажется, то помрет? Ну-ну.
Она встала, утвердилась на тумбообразных ногах, подняла руку и заявила прокуренным басом:
- Эксперимент! Да пошли эти боги в задницу! С Русью вместе!
Теплый синтепол слегка смягчил падение, но головой она все же навернулась так, что колокола в черепушке загудели. Ну, умище могучий, весу много, к земле тянет.
Она полюбовалась зелененькой расцветкой напольного покрытия, с кряхтением села.
- Курица не птица, филолог - не ученый, - заключила недовольно. - Даже эксперимент правильно провести не смогла. Сидя надо болтать всякую чушь! Си-дя. А лучше лежа.
На всякий случай прислонилась необъятной спиной к креслу и заявила:
- Клянусь! Веру в богов и Русь Изначальную восстанавливать стану, но абы как и без гарантий!
И - ничего. Она торжествующе усмехнулась, взгромоздилась на ноги и потопала проверять кастрюльку, потому что вдруг проснулся впервые за последние месяцы аппетит и завопил во всю мощь желудочных бульканий. По дороге ей пришло в голову, что она не только нашла уязвимость в программе договора, но и, если рассуждать логически, обеспечила себе не много не мало, а бессмертие. Возвращать веру в богов можно до морковкина заговенья, если не спеша и не особо стремясь к результату, верно? Прочитать студентам раз в полгода лекцию о дохристианских верованиях, содранную с однотомника Афанасьева, и живи себе спокойненько. Типа что смогла - сделала.
Вызов домовой охранной системы прозвучал как раз, когда она занесла ложку над вожделенным горшочком с тушеной уткой. Она недовольно включила изображение и поморщилась. Этих следовало ожидать. Лощеное лицо нейтрально улыбалось в объектив видеокамеры, еще один прилизанный с кейсом в руках наблюдался чуть в стороне. Юристы хосписа пожаловали. Упыри. Подождут!
- Дарья Олеговна, не прячьтесь от нас! - сказал лощеный в видеокамеру. - Договор о передаче квартиры в собственность хосписа в обмен на предсмертное содержание клиентки составлен таким образом, что ваше согласие на его пролонгацию не требуется. Возвращайтесь в хоспис добровольно, иначе мы вызовем бригаду психиатрической помощи, у нас есть такое право.
Она не спеша доела тушенку. Юристы безмятежно ждали у подъезда.
- Пусть заходит один! - буркнула она неохотно. - Обсудим ваш договор. Я сказала - один! Нечего у меня толпой топтаться!
- Не у вас, а у нас, Дарья Олеговна, - мило улыбнулся юрист. - Именно так и никак иначе. Квартира - наша, вы это прекрасно понимаете и никаким образом оспорить не сможете. Знаете ли, вы у нас далеко не первая из передумавших.
Но все же юрист кивнул напарнику, и тот исчез из поля зрения камеры.
Пока юрист поднимался на девятнадцатый этаж, она подготовилась к предстоящему непростому разговору. Тем не менее, когда мужчина проскользнул в квартиру, она не смогла сдержать удивления.
- Действительно упырь? - поразилась она. - Ну, проходи, покойничек.
- Не оскорбляйте, Дарья Олеговна, это бесполезно, - с достоинством отозвался юрист и аккуратно опустился в кресло.
- Да это не оскорбление, констатация факта, - задумчиво пробормотала она, разглядывая существо. - Ты упырь, что тут оскорбительного? Человек без души, только и всего.
- Я не покойничек! - возмутился юрист. - Я живой!
- Тело - да, - согласилась старуха, пытливо вглядываясь в его глаза. - Только зачем телу жить без души, а? Ни чести, ни совести, ни мечты, ни любви...
- У меня жена и дети!
- Бывает, - хладнокровно отметила она. - Так ты, выходит, осознал себя? Природный, да?
- Да... что?
- Урожденный упырь, - утвердилась Дарья Олеговна в мнении. - У вас там, в хосписе, все такие?
- Естественно, - криво усмехнулся юрист. - Другие не задерживаются, сами понимаете.
- Ты зачем сюда явился? - построжел ее голос. - Страх потерял, нечисть?
Лицо юриста заблестело от пота.
- Я могу тебя убить, - пискнул он.
Старуха усмехнулась снисходительно:
- Куда тебе! Меня только весь народ убить может. Да и то... сколь тысячелетий пытаются, и все никак. Иди, покойничек.
- Верните квартиру, Дарья Олеговна, - выдавил юрист и поднялся на дрожащие ноги. - Мы не отступимся, сами понимаете.
- Упыри, - согласилась она. - Присосаться к чужому добру - ваша суть, все верно. Иди. Я подумаю. Так и передай вашему главному.
Мужчина ушел, не помня себя. Она же подошла к окну и долго смотрела на знакомую до мельчайших подробностей панораму родного города. Города, в котором среди людей спокойненько разгуливают упыри их тех, древнейших, дохристианских страшилок. Кого еще она встретит? Богиня предупреждала о чем-то подобном. Божественные искры, которые так больно жглись. Вот в чем дело. Какие еще способности и умения, кроме определения нечисти, она приобрела? Да хрен с ней, с нечистью, этот природный упырь больше не проблема, он теперь и часу не продержится на этом свете, никуда не дойдет и никому ничего не передаст. А нечего было соваться пред очи аватары богини жизни, сидел бы себе в болотах, как тысячи лет прежде - горя б не знал, сам бы только его другим приносил. Но вот договор... а вместе с ним и ее дальнейшая жизнь - об этом стоит подумать очень хорошо, плотненько стоит подумать.
Она прихватила узловатой рукой тяжелый подбородок и задумалась, уставившись невидящим взглядом в многоэтажную даль.

2

Богов нет!
По крайней мере, для объяснения мира не требуются.
Она замерла над очередным ящиком. Не, а как тогда объяснить неотвратимое улучшение здоровья? Вчера, например, нагнулась за упавшей вещью (сигаретой, если быть точной, но это неважно) и коснулась руками пола. Не сгибая коленей. Впервые за много лет. Из позвоночника как будто лом вынули, вставленный туда два десятка лет назад. Ага, и на обоих глазах диоптрий подкрутили. И это только то, что сразу вспомнилось из замеченного. А сколько незамеченного произошло там, внутри? Так, глядишь, и рожать потянет.
Она покрутила в руках старую механическую кофемолку и сунула в ящик - хорошая же вещь. Вечная. При нужде можно и муки намолоть - горсточки две, но иногда требуется.
Ну ладно, со здоровьем - там действительно богами не пахнет, обычная биохимия. Если идут процессы отложения солей в суставах, почему бы не пойти тем же процессам в обратную сторону? Наука такое допускает. Называется - обратимые реакции, в школе проходят. До того испугалась смерти, что ожила и помолодела? Хм. Не, а упыри? Вот откуда она знает, что упыри - люди без души? Что бывают они урожденными, и бывают укушенными? Что маскируются они под обычных людей и гадят обществу всю свою жалкую жизнь? Что в древности гнали их люди от себя, и жили нечистые по заброшенным домам, по выселкам да сгнившим мельницам, а чаще вообще на болотах, где нечисти самое место?
Она поднялась и одним движением ноги отправила остатки посуды в угол. К черту! Накопила барахла, паковать не во что! Значит, и не надо.
Ну ладно. Урожденные упыри - в рамках науки вообще-то. Подумаешь, всего лишь наследственный набор генов, предопределяющий асоциальность личности. Если иногда рождаются физические уроды, почему б не рождаться уродам моральным? Тут все понятно. Укушенные - тоже в целом понятно. Воздействие пропаганды, рекламы, поп-культуры на фоне зависти и низменных инстинктов - и ломается слабая душа. Выходит из слабака упырь, но не урожденный, а с муками совести. Со слабыми такими муками, не мешающими гадить. Так что - БОГОВ НЕТ! Весь наблюдаемый мир - в рамках научной парадигмы, вот.
Мигнул вызов. Она посмотрела - о, директор хосписа. Это хорошо, что по видеосвязи, а то загнется нечисть от личного общения с аватарой богини жизни, и возникнет у правоохранительных органов недоуменный вопрос - а чего это за бывшей завкафедрой диалектологии тянется шлейф смертей? Им ведь, органам, не объяснишь, что упыри и так давно мертвы, в органах наверняка те же самые сидят. Распоясалась нечисть в отсутствие богов, страх потеряла и силу набрала нешуточную. Как бы совсем людей не вывели.
Директор хосписа улыбался благожелательно, но глаза поблескивали сталью.
- Дарья Олеговна, - начал он осторожно. - Тут вот какое дело: для разрешения конфликтной ситуации мы направили к вам опытного сотрудника, но он, к сожалению, с коллегой на обратном пути попал в ДТП... такое несчастье...
- Пожил и хватит! - прервала она. - И так задержался на этом свете упыреныш. Я так понимаю, в квартиру мою вы вцепились и не отпустите? Ладно, не очень и нужна. Подавитесь. Но чтоб обеспечили меня жильем. Городским, понятно?
- У нас разработана целая программа! - заверил директор. - Специально спроектированное малометражное...
- Где? - насмешливо посмотрела она.
- Район мебельной фабрики, прекрасное место...
- Знаю. Взяли старый цех на окраине города, нагородили клетушек, как в общаге, и назвали бюджетным жильем. Фуфло. Бичёвник. Наркоманы на каждой ступеньке сидят.
- Дарья Олеговна! В каждой квартире своя раковина, унитаз, душевая кабина - как можно?!
- Ага, и кухонная плита с вытяжкой. И всё это на двенадцати метрах. Ладно, согласна, мне много не надо. Оформляйте. Но чтоб документы были в полном порядке. А то я ведь сама приеду, понял?
Лицо директора внезапно заблестело от пота. И этот помрет, поняла она с досадой.
- Там некоторые моменты с правом собственности пока что в процессе оформления... - пробормотал директор, пряча глаза.
- Значит, предоставьте, чтоб без некоторых моментов! - отрезала она. - И побыстрее!
Пока не загнулся от желудочных колик, добавила она мысленно.
-=-=
Квартиру, прекрасную старую квартиру в центре города она теряет, это понятно. Ну, кто ж предполагал вторую жизнь? А так здорово планировала подложить здоровенную свинью корыстолюбивым внучатым племянницам. Почуяли смерть, всей толпой слетелись. Планировала им, подложила себе, бывает. Обычно именно так и бывает. Зло - оно зло и есть, в какие одежды его ни ряди. То есть - вторым концом палки обязательно навернет тебя же. Так что зло лучше оставить упырям, они к колотушкам привычные, неотъемлемой частью их никчемной жизни считают.
С другой стороны, переезд ей на руку. Она ж молодеет не по дням, ей соседи, знающие ее не один десяток лет, ни к чему.
М-да, проблема. Она раскрыла сумочку с документами, достала паспорт. Посмотрела на фотографию, на дату рождения и взялась за тяжелый подбородок. С этим-то что делать? Придет через две недели такая вся из себя девица устраиваться в родной универ на работу, сунет паспорт, а там!..
Она приблизительно перебрала ситуации, в которых требуется предъявлять документы. И призадумалась. Перечень внушал. И что теперь? Подделать? Не умеет. Украсть? Э, нет, зло - это к упырям, плавали-знаем.
Ну, паспорт - это подождет, жили как-то раньше без документов, и ничего, а вот с рожей что делать? Морщины-то уходят! Заселится она, вся из себя такая пожилая, в общагу, и выйдет из комнаты через дюжину дней молоденькой девочкой - то-то все поверят, что это она и есть!
Могучий умище четко выдал: переждать без свидетелей. А себя потом выдать за квартирантку. Мол, хозяйка уехала к сыну в Англию, а квартирку сдала студентке надолго-надолго.
Она прикинула, где бы переждать пару недель. Не прикинулось. Попробовала еще раз - тот же результат. Не, за долгую жизнь в научной среде многочисленными знакомыми она обзавелась, да и родственники имелись, среди них можно найти тех, кто согласятся помочь... но чтобы без вопросов, на полном доверии? Чтобы увидели ее помолодевшей и сохранили это знание в себе? Да ну нафиг, так не бывает.
Утратилось человеческое единство, как и не было его, подумала она вдруг. Случилась беда, и не к кому пойти. Ни рода, ни общины. И родственники уже совсем не родичи, и общее стало неважным на фоне личного. Боги ушли, некому хранить законы и традиции...
Имелась у нее и дача. Любила повозиться в земле, пока двигаться могла, любила и понимала землю, чувствовала ее. Но дача - тем более не вариант. Там ее все знают. И знают, что на свою дачу чужих она не пустит. Никогда. Земля - это святое.
Оставалась природа. П-ф... Собирайся, бабуся, в турпоход. Двухнедельный. Желательно - по безлюдным местам. Не, она, конечно, поздоровела, но не настолько же! В Саянах, знаете ли, в одиночку и сгинуть недолго!
Она все же выбрала природу. Не потому, что лучший вариант, просто других не нашлось. Заказала машину, грузчиков, переехала в предоставленную хосписом квартирку гостиного типа. Сходила в магазин рыболовных товаров, купила палатку из тех, что на упругих тросиках и разворачиваются с полпинка, заодно и дешевенький набор удочек прихватила. Собрала рюкзачок, приподняла - тяжел, зараза! И не убавить, там в основном еда, которая лишней не бывает.
И-эх! Пора в путь-дорогу, во славу богов Руси Изначальной, мать их за ногу так-перетак!
На самом деле поход ее не пугал. Имелся соответствующий опыт. Попала она как-то по молодости-глупости и от большого желания подзаработать в геологическую партию. Одна девчонка на семерых мужиков. С весны и до ледостава. Набродилась на всю последующую жизнь, натаскалась рюкзаков. Накувыркалась с мужиками в палатке до полного цинизма в любовном вопросе. И много чего еще испытала за сезон, очень познавательно провела время. Разнимала пьяную поножовщину - из-за нее, кстати - травилась консервами, тонула в реке. Там же застудила придатки, да так качественно, что осталась бездетной. Получила два предложения руки и сердца и один раз в глаз вместо предложения. В общем, путешествовать умела.
Перед уходом заглянула к соседям, предупредить, что убывает - ха-ха три раза, в энцефалитке и спортивных брюках, и с рюкзаком на пятьдесят литров! - в Англию к мифическому сыну и что вместо нее жить будет квартирантка - студентка, спортсменка и вообще девица строгих правил, чтоб не обижали. Соседи заинтересованно кивнули. Молоденькую девочку они готовы были не обижать каждый день. А она уставилась на тетку-соседку - лицо словно топором вытесано, растрепанные волосы торчат и халатик заношенный.
- Кикимора! - озадаченно пробормотала она. - Ты-то чего среди людей затесалась? Вот же ирония жизни: кикимора лесная в городе живет, а я на ее место по кустам бродяжить иду! Неладное творится на святых землях Руси Изначальной, ох неладное...
Тетка агрессивно вылупилась, но она заткнула ее тяжелым взглядом.
- Живи пока что! - обронила перед уходом. - Но квартирантке своей весть о тебе передам. Попадешься ей на глаза - на судьбу потом не жалуйся, не будет ее у тебя. Вреда от тебя немного, но и пользы нет, только настроение людям поганить горазда скандалами...
Закинула на спину тяжелый рюкзак и ушла в новую жизнь. У подъезда ее проводил взглядом бродячий пес. Обычная дворняжка, но окрас приметный - на морде над глазами по светлому пятнышку. Взглядом проводил, потом поднялся и уверенно побежал за ней следом.

3

Богов нет! Биохимия forever!
Хм. Она недовольно потерла подбородок - уже не могучий, просто подбородок. Курица не птица, биолог не ученый - это да, но совсем уж тупой она себя не считала. Могучий умище, подарок природы, никуда не делся. Умище не делся, а наблюдательность добавилась: медведя, осторожно и недовольно наблюдающего за ней со склона противоположной сопки, она бы раньше не заметила, уж очень аккуратно появилось промеж кустов бурое пятно. Да хрен с ним, с медведем, сидит там и сидеть будет, не людоед он, с другими фактами что делать, как воспринимать?
С биохимией она здорово ввернула, сама себя убедила, что омоложение и выздоровление бывают. А что? Есть зафиксированный наукой случай. Один мужик собрал самолет на мусорке и полетел. Так хапнул адреналина, что у него рассосался рак. Было такое? Сама читала, еще в те времена, когда напечатанному можно было доверять. Ну а она так испугалась, что...
Могучий умище тут же подсказал, что не пугалась она, а тихо померла в приюте для смертельно больных стариков. Следовательно, гипотеза несостоятельна.
Удилище пару раз дернулось, потом ощутимо прогнулось. Есть! Она азартно потянула, ощутила легкое сопротивление, выдернула рыбку из воды. Полюбовалась. Мелочь, простым сибирским людом без разбору прозываемая чебаком, хотя она только за это утро насчитала четыре разновидности. Съедобное чудо на сто грамм.
Пес за ее спиной проявил интерес.
- Тебе, - согласилась она и отбросила рыбешку через плечо.
С псом тоже вышла странная история. Подбежал какой-то бродяжка, встал у левой ноги, как обученный служебный, и пошел. Куда она, туда и он. Молча, без искательных заглядываний в глаза, как будто так и надо. Но пес ладно, может, он одомашниться желает. Поведение животных вообще мало изучено, они и не то выкидывают. Говорят, у них и разум свой есть. С богиней-то что, вот так и принимать, на веру?! Для закоренелой атеистки оно как-то... б-р-р, бе-е-е.
Ладно, допустим, безупречных гипотез не бывает, и биохимия иногда творит чудеса. Собственно, она это сразу приняла, потому что положила в рюкзак две запасные смены одежды. На себя похудевшую - и на молодую девушку. Чтоб было в чем из тайги вернуться. Это ладно. А упыри? Про них откуда знает? Да что всё она - упыри ее тоже знают! Боятся, нечистики, дохнут на бегу!
Она поморщилась. Насадила на крючок очередную личинку, лихо забросила через плечо. Леска натянулась течением и заиграла. Вот, самое то. На течении поплавок бесполезен, нужно использовать либо донку с тяжеленным грузилом, но свинец таскать лень, либо наоборот, легонькое грузило без поплавка, чтоб наживка играла в струях воды. Правда, с верхней воды верховку и поймаешь, то есть мелочь. Но ей большой и не надо, псу тоже. Да и есть ли здесь крупная рыба? Река Каменка - ах какое оригинальное название! - невелика, если хорошо размахнуться, наживка на другой берег улетит. Воды по колено, но есть ямы по пояс. Около одной из них она и устроилась.
"А знания об упырях - по роду деятельности!" - решила она злобно. Диалектолог? А то! Всю жизнь в этом котле варится, вот и нахваталась народных верований. Которые в критический момент оформились в твердое убеждение. А то, что упыри ее боятся - а кто ее не боится, а? Студенты до дрожи в коленках, оно понятно, но и преподаватели обходят по стеночке. Еще бы. Старуха за метр восемьдесят, весом на полтора центнера, прокуренная, хамло и матершинница. От нее все бомжи-попрошайки района шарахаются. Как дала одному в ухо по старой баскетбольной памяти, так и шарахаются.
Пес за спиной чихнул, видимо, мошка в нос попала. Могучий умище тут же напомнил, что - вот чудо - около нее самой мошки не наблюдается. Это в тайге, у воды, средь сырой травы. Ни мошки, ни комаров, ни слепней. Даже клеща ни одного не сняла. Накомарник валяется в рюкзаке без пользы, и окуриватели валяются. Это как, а? Тоже биохимия?
Удочка подпрыгнула. Она стремительно нагнулась, подхватила. Ого! Здорово, что предусмотрительно поставила прочную леску!
Чудо сибирских рек, ленок радовал глаз. Есть, оказывается, крупная рыба, никуда не делась!
Рыбачить резко расхотелось. Нахрена? Ленка бы съесть, хороша рыбка, да пропадает за полдня.
И еще так же резко расхотелось употреблять крепкие выражения. Ну к чему через слово вставлять в речь упоминания о половых органах, пусть даже эвфемически? Она что, сексуально неадекватная? Нет. Вот и ни к чему.
Топот и шум веток она услышала заранее. Слух тоже подкрутился на чувствительность, как и зрение. Так что появлению двух мальчишечек она не удивилась. Деревня не так уж далеко, вчера через нее проходила.
Мальчишки уставились на нее, но не с детским любопытством, а как-то оценивающе, по-взрослому. Как воры или мошенники. Она в три движения скатала палатку в упругое кольцо, запихала в чехол и застегнула. Прикинула вес рюкзака - полегчал, родимый. Потом обернулась к детям:
- Ну, чего приперлись?
- Просто так, - сказал один.
- Здесь рыбы нет, - сказал другой бесхитростно. - Рыба за скалкой ловится. Позавчера приезжие с ночевой стояли, тайменя взяли на кобурнадцать кэгэ.
- Ну-ну, - усмехнулась она. - За скалкой, говорите? На кобурнадцать, говорите?
- На четырнадцать, - поправился первый и укоризненно посмотрел на второго.
- А то я не знаю, что местные городским никогда хороших мест не покажут! - снова усмехнулась она. - Удавитесь, но даже к полянке с черемшой не проведете. За скалки, по кустам, всех клещей на себя собирать? А сорвусь в воду, вообще обрадуетесь? Там же тропы нет, верно?
Ребятишки моргнули.
- Шли бы вы стороной, - посоветовала она тяжело.
- Ходим, где хотим, - улыбнулся второй. - Это наша река. Сейчас здесь камушки в воду будем кидать. Играем.
Пес поднялся из травы, уставился на детей. И зарычал.
- Рычать умеешь? - поразилась она.
Обернулась - дети уходили, не спеша и не оглядываясь, но явно сдерживаясь из последних сил, чтоб не побежать.
Что ж, ей тоже пора обратно. Засиделась в тайге. Недельку вниз по течению - и вот он, город. А вместе с ним нерешенные религиозные вопросы. И могучий умище что-то не в помощь.
Она поднялась вверх по склону - и недобро усмехнулась. По верху сопки тянулась, змеилась неширокая, но вполне накатанная дорога. А она к реке через бурелом продиралась. Вот же деревенские. Злокозненное, завистливое и недоброе племя. Хоть бы кто подсказал, как легче к реке пройти, она же спрашивала.
Пес вылез на дорогу, отряхнулся и явно повеселел. Тоже не любитель буреломов да кустов. Она усмехнулась - сработаемся! Убедил, лохматый. Опустила псу на макушку тяжеленькую свою руку, заглянула в карие собачьи глаза:
- Служи верой и правдой.
Пес смотрел серьезно, а она вдруг задумалась, что именно от дворняги потребовала. Ну, если на современном русском? Та, древняя вера из клятвы, она же ближе к доверию по смыслу. А правда... ну, "Русскую правду" любой филолог знает. Свод правил и законов Ярослава Мудрого. То есть она потребовала доверять ей и защищать законы? Древние законы? М-да.
Затертые слова вдруг развернулись иным, потаенным смыслом. А ведь пес принял их. Точно у животных разум есть. Свой, ущербный. Она бы на такой развод не согласилась. Чтоб за еду столь много взять на себя? Не лохушка.
От светлых сосен накатывали мощные запахи хвои и смолы, из распадков иногда долетал одуряющий аромат цветущего белоголовника. Дорога стелилась под ноги скатертью, шагалось легко, думалось... м-да.
Наконец она сдалась и задала честный вопрос самой себе. А чего это ее так корежит от признания богов? Научное мировоззрение не позволяет? Да ну. Капице, значит, великому ученому, позволяло, и Тимофееву-Ресовскому тоже, а ей, ничтожной преподавательнице универа из сибирского городка, так сразу нет? Существует возможность совмещать научное мировоззрение и личную религиозность, и всегда она существовала. Если, конечно, иметь в виду именно веру в бога, а не ту чушь, что несут в церквях священники.
Тогда что? Она криво улыбнулась. Что, что... тоже мне, загадка века. Если бог создал этот мир, то он конченая сволочь. Всемогущий допускает столько зла и несправедливости? Ах, не допускает, просто создал и далее не вмешивается? Ну и какой тогда из него Отец? Козел он, а не Отец. Вот именно это ее и отвращает от идеи бога. Она же как была восторженной девчонкой, так в душе ей и осталась. Она чуда жаждет, любви и ласки. А тут такой козел! Бе.
Так что богов нет. Что угодно, кто угодно есть, а богов нет.
А как же Капица, Тимофеев-Ресовский? Могучие же умы. Ну, она предполагала, как. Смерти боялись ребятки. А еще - что придется отвечать за злодейства. Много чего товарищи натворили. Про Тимофеева-Ресовского доказано публично, ну а Капица по умолчанию идет в палачи. На его многолетнем посту чистым не останешься и в стороне не постоишь. Вот и отмаливали.
Если не боги, тогда - потомки из будущего. Это совсем, совсем другой расклад. Чего они хотят? Вряд ли чего-то для себя, у них там наверняка хорошо. Для ее реальности - чего? Может, даже чего-то хорошего, но лично для нее это обозначает смерть. Снова. Потому что ушлые ребятки четко увязали ее жизнь с предназначением. А она, извините, как не верила в богов Руси Изначальной, и уж тем более в саму Русь, так и не будет верить. Если б боги существовали, они столько страданий и несправедливости не допустили бы.
Она не испугалась. Подумаешь, умрет. Ради чего жить-то еще раз? Снова ради места завкафедрой диалектологии? Ради изучения "сладкоголосых" говоров средней Ангары? Ну, смягчают "р", йотируют "л" где ни попадя, и что? Один косноязычный когда-то начал, остальные переняли, чего там изучать? И уж тем более ради этого жить? А на великое служение в науке у нее, извините, талантов нема. Так, обычная докторишка наук, не более. Филолог, короче, курица не птица...
- Извини, пес, недолго дружили, - вздохнула она. - Скоро расстанемся на веки вечные.
Треск мотоцикла, зудящий где-то далеко, вдруг раздался совсем рядом. Она сошла на обочину, не оборачиваясь. Едут местные и пусть себе едут, дела им нет до обычной женщины на лесной дороге.
Трехколесный монстр обогнал ее, резко затормозил, вильнул и встал, перекрывая дорогу. С коляски спрыгнули и уставились на нее знакомые мальчишки. Оп-ля. Не к добру. Деревенские всегда догоняют не к добру. Ни разу следом за ней не бежали с целью вручить на дорожку хлеб-соль. Вот претензии выкатить, обвинения, подозрения - сколько угодно. Не любят деревенские городских, ох не любят.
Мужик покинул сиденье и направился к ней. Невысокий, но крепкий такой. Кряжистый. Сапоги, форма. И ружье в руке. Лесник, что ли?
- Эта? - осведомился мужик.
- Она на нас собаку натравливала! - подтвердили поганцы.
Мужик мельком глянул на пса.
- Дворовый, - отметил он. - А ты в лес притащила. Правила нарушила. Ну, это мы...
Достал из кармана патрон и стал заряжать ружье.
- Пошел вон, - тяжело сказала она.
Мужик уставился. Еще бы, она таким тоном птиц на лету, как говорится, сбивала.
- Извини, не узнаю, - сознался мужик. - Ты чьих?
- Пошел вон.
- А, - протянул мужик без удивления. - Понял. Ничья. Тебя не боюсь. Его боюсь, да, кусал такой в детстве, и не раз, а тебя - нет. У нас, сама знаешь, закон - тайга.
И ствол ружья недвусмысленно уставился ей в живот.
Она только успела подивиться, как странно обрывают ее жизнь потомки - через выстрел сдуревшего от безнаказанности лесного мужичка - когда пес прыгнул. Молча, без рычания. Мелькнул темной молнией, ударил кряжистого в грудь. Явно на горло целился, да не достал, росту не хватило. Грохнуло, ружье дернулось, мужик отступил, споткнулся, упал, но тут же поднялся. И ружья из рук не выпустил. Пес стоял перед ним, звонкий в настороженности, как струна, совсем не как зверь. Зверь, если нападает, то бьется, а тут...
- Сидел бы в лесу, как заповедано от веку, остался б жить, - обронила она в полной уверенности, что ее поймут.
- А я в лесу! - хрипло огрызнулся мужик и отступил. - Здесь я хозяин!
- Приживала, не хозяин, - усмехнулась она.
Мужик, пятясь, отступил к мотоциклу. Отвесил по затрещине мальчишечкам.
- Вы на кого навели, дурни?! - прошипел сердито. - Женщина, женщина, одна! А посмотреть?!
- Мы смотрели! - проныл старший.
- Не так смотрели! Повезло, что дети, пожалела вас! Меня не пожалеет!
Мотоцикл взревел и умчался. Пес, настороженный, проводил его взглядом.
- Благодарю за службу, - сказала она внезапно задрожавшим голосом.
Пес попытался развернуть к ней голову... покачнулся вбок и упал. Заряд, предназначенный ей, он принял своей грудью.
Она села рядом с псом на дорогу. Сломила стебель бессмертника, положила рядом с мордой. Такое странное, такое неживотное поведение. И характерные пятнышки над глазами - знак древнейшей породы собак, способных узнавать и отгонять от двора нечисть. Последний рубеж обороны села, надежнейшие помощники и защитники хозяек. Название породы - дворнага. Первое упоминание - в Краледворской рукописи, уверенно определяемой учеными как подделка.
Где-то далеко рыкнул и заглох мотоцикл. Кончился мужичок. Да и не мужичок вовсе - лешак. И дети его - лешачки. Злокозненное, недоброе племя, нечисть лесная. А она, погруженная в душевные переживания, проморгала опасность.

4

Богов нет.
Тогда почему она приняла служение им? По-настоящему приняла, не в варианте раз в полгода прочитать студентам лекцию по однотомнику Афанасьева? Та еще выдумка, высосанная из пальца, куда до нее Краледворской рукописи. Единственное утверждение в книге, более-менее похожее на правду, гласит, что письменные свидетельства о верованиях древних славян настолько скудны, что по ним невозможно составить даже приблизительное представление о пантеоне славянских богов. Каково, а? И тем не менее Афанасьев представление составил. Не имея письменных свидетельств. И то, что он составил, изучается в институтах в качестве - ха-ха три раза! - уже источника по мифологии славян!
Алкаши, беседующие у дверей малосомейки, проводили ее изучающими взглядами. Еще бы, незнакомая девушка! Возможная добыча, может, даже жертва, если удастся запугать.
- Хари отвернули! - посоветовала она им на ходу, и алкаши сдулись. Девушку, говорящую таким тоном, не запугаешь, как бы она сама...
Богов нет, а пес есть, вздохнула она. То есть был. Представитель древнейшей породы, предназначенной для защиты жилья от нечисти. Из чего следовало - потомки проектом возвращения (или создания?!) русских богов заняты очень-очень серьезно. И провели в прошлом мощную подготовительную работу. И с ней - тоже. Как-то же она стала различать нечисть, а различив - давить? Да что там - они даже молодость ей вернули! На таких условиях она согласна играть в их команде! Если настолько могущественные личности решили пусть даже создать, а не возобновить институт богов Руси Изначальной, значит, задача решаемая. За решаемую задачу она берется. Точка.
Но главным аргументом оказался пес. Он... самоотверженной службой своей задал планку, до которой ей тянуться и тянуться! И теперь она в лепешку разобьется, но дотянется - спортивный характер, чего скрывать. Может, потому она до сих пор и живая, не щелкнул выключатель, настроенный безжалостными потомками.
Надо же, лестница чистая. Ну, это до ближайшей пятницы. А там начнут отмечать "день шофера" и загадят, в этом Россия неизменна что при социализме, что без него.
- О, вот и новая соседка объявилась! - раздался слащавый голос. - Задержались что-то с вселением, мы уж думали, случилось что!
Она обернулась, и голос увял. Кикимора смотрела на нее, прикидывая тактику и стратегию отношений. Как хозяйка положения смотрела. А ведь не так давно по историческим меркам таких вот скандальных баб, негодных к созданию крепкой семьи, пинками из сел гнали, и ютились они в земляночках наравне с прочими изгоями, упырями да лешаками, к поскотине боялись приблизиться. А приближались - дворнаги гнали их безжалостно. Сурово, да, но вот отбросили древние обычаи, и нечисть лесная быстренько свела существование людей до своего уровня. Ишь, хозяйкой смотрит!
- Как звать-то? - бесцеремонно нарушила молчание кикимора.
- Лада, - подумав, все же ответила она.
Не настоящее же имя называть. Нет больше Дарьи Олеговны. А эта и сама услышит, и другим передаст. Очень удобно, не надо представляться всему дому.
- Ну что попало! - поджала губы кикимора. - Навыдумывали, нет чтоб нормальным именем назвать... в институт поступаешь?
- Работаю, - коротко ответила она, проворачивая ключ.
- Продавщицей? Сейчас, кроме как продавщицей, и не устроиться никуда, разве что с твоей фигурой в стриптиз на шесте...
- Служительницей культа! - отрезала она. - Искоренять буду!
- Что... искоренять?
- Не что, а кого, - многозначительно поправила она, бросила убойный взгляд и закрыла за собой дверь. Пусть живет пока что кикимора, не настолько вредна. Будет по пьяни развлечением мужчин - сомнительная, но все же польза.
Дом, милый дом. Последняя защита от житейских бурь, не считая дворнаги, но пес погиб. Так было издревле и будет еще долго. И память в народе о том все еще живет, как ни странно, невзирая на бег тысячелетий - не случайно даже со скандалами в чужую квартиру стараются не лезть, больше на лестничную площадку норовят вытащить для разборок...
Она с наслаждением забросила в угол рюкзак. Залезла под душ. Наелась пусть не от души, так от пуза. Бросилась в кровать, понежилась. С удивлением сообразила, что выполнила все сказочные атрибуты гостеприимства, знакомые с детства - напоить, накормить, в баньку сводить, спать уложить. Ага, и она сама вся из себя такая Баба Яга. После чего нега слетела, как рукой сняло, она поднялась с кровати и придирчиво уставилась на свое отражение в зеркале. В смысле, так чем же ее одарили потомки для выполнения миссии?
Из зеркала на нее недовольно глядела... ну, она сама и глядела. Только молодая. Чего там впаривала про нее якобы богиня? Что она - избранная и достойная? Ну и по каким это показателям она избрана? Славянского в ее облике - ноль. Вот разве что коня на скаку остановит. Именно коня пока что не приходилось, зато пьяных эвенков с карабинами - неоднократно. А пьяный эвенк, а также долганин, кето или манси - куда до них каким-то среднерусским коням! Аборигены, как подопьют до зеленых соплей, так по людям шмаляют без тормозов. Им что, свалили в тайгу, и с концами. А остальные - моя твоя не понимай, ничего не видели, никого не знаем. Ее знакомая кето Марина трех мужей поменяла. Всех троих убили свои же родственники. Всех - по пьянке. И никому ничего, как справедливо заметил лешак, "у нас закон - тайга". Из чего, кстати, следует вывод, подсказанный могучим умищем: на землях Руси Изначальной, если она была (или будет, неважно), не пили. Не сочетается пьянка населения с могуществом и процветанием.
А, не, все же отличия от нее прежней имеются. Плечевой пояс - где? Ей сейчас биологически лет двадцать. В двадцать лет она, как последняя дура, защищала честь универа на всех соревнованиях. Баскетбол, гандбол, легкая атлетика, женское дзюдо даже... во всех дырках затычка, короче. Природные данные плюс тренировки на выходе дали такую мускулатуру - глядеть страшно. Машина для убийства. И характер соответствующий: злобный, угрюмый и тяжелый. В обновленном формате остались только природные данные. И талия появилась. И внушительные такие так называемые славянские бедра. И грудь торчит, как будто к атаке изготовилась. Это... ее что, под стандарт славянской красавицы подгоняют?! Еще бы кокошник телепортом подогнали! Да пошли они к лешему!
"Мелирование сделаю! - злобно решила она. - И прическу каре! И... и юбкам-сарафанам решительное нет! Только брюки! Я не дурочка ряженая из ансамбля народных танцев!"
И тут в дверь постучали. Она открыла не задумываясь, потому что всегда так делала. Чего - и кого - ей бояться? Это ее все боятся.
За дверью нарисовался один из алкашей подъездных. Сосед, надо полагать. И?
- Займи пятерик! - проникновенно сказал предположительный сосед.
Она смотрела и понимала - с ним она ничего не может сделать. Потому что человек. Нечисть отогнать - без проблем, но над людьми не было ее власти. Это люди над богами имели власть, если скопом...
Можно бы послать, а потом вызвать полицию в случае чего. Но не в ее случае. Документы - где? Ах, Дарья Олеговна, ах восемьдесят лет? А не пройдете ли в кутузку, поведать, где хозяйку квартиры прикопали? М-да...
Алкаш каким-то звериным чутьем определил ее нерешительность и тут же бочком начал просачиваться внутрь. В ее дом, в последнюю защиту.
Она отступила...
Все же в маленьких размерах квартиры - своя прелесть. Все в пределах досягаемости не сходя с места. Она завела руку за спину, не глядя зажала сковороду в немаленькой ладони и махнула так, как махала некогда диском на соревнованиях. Места брала, между прочим! Ну, если потренироваться. Но мужику хватило без тренировки. Бзын-н-нь! "Тефаль" заботится о вас!
Он выпал, как стоял. Она легонько отопнула мешающие ноги и прикрыла дверь. Ходят тут всякие. Сказано в Правде: в дом без приглашения ходу нет! Нет же, нарушают!
Она застыла в недоумении. Где-где сказано? Кем - сказано? И откуда это всплыло?!

5

Богов нет.
Иначе пришлось бы допустить, что вот эту заплывшую харю с фингалом на пол-лица создали тоже они.
- Здравствуй, Владка, - заискивающе сказала харя и принялась многословно и путано извиняться.
Она терпеливо выслушала. И за терпение оказалась вознаграждена неожиданным финалом.
- Я мог тебя привлечь вообще-то, - сказал мужик бесхитростно. - Моя благоверная знаешь как орала, требовала, чтоб шел снимать увечья? То-то. Но я - в отказ! Потому что я - мужик, я понимаю, что был неправ!
- А чего полез в дом, если понимаешь? - поинтересовалась она, уже предполагая ответ. Насмотрелась она мужских инстинктов в геологической партии, на всю жизнь хватило и на новую еще осталось.
Мужик блудливо моргнул уцелевшим глазом, подтверждая ее подозрения.
- Блуд - не ко мне. Вон кикимора рядом.
- Так она ж моя благоверная и есть, - пробормотал мужик. - От нее не дождешься, пока тверезвая. А как пьяная - там... бе-е-е!
- Разведись, - серьезно посоветовала она. - Иначе она тебя доведет, у кикимор в обычае рубить сук, на котором сидят.
Мужик отчего-то покраснел.
- Ко мне - только с серьезными намерениями, - честно добавила она.
- А я - с серьезными! - тут же воспылал мужик.
И уставился одним глазом честно-честно, как у мужиков принято на женщин смотреть.
Она подумала. Оценила искоса предлагаемый товар - с чего-то ж он решил, что имеет шансы. Ну, если отбросить драные треники и заплывшую харю, то вполне ничего. Даже держится бодренько так, молодцевато. Дурачок. Несмышленый, наивный, вообразивший о себе.
- Жизнь за меня отдашь? - строго спросила она. - Срок свой до последнего дня проведешь в заботах о доме и семье, как мужу заповедано? Детей всех взрастишь и прокормишь, надежным наследством одаришь? С мечом и щитом на пороге встанешь, от врага обороняя? Только ответь по Правде, честно ответь. Должен понимать, за ложью кара следует!
- Честно - нет, - выдавил мужик.
Выглядело удивительно: вроде он и не хотел, и не сказать не мог. Видимо, нутром своим отбитым услышал страшный гром Правды. Не той, затасканной в речи и потерявшей смысл, а - Правды. По которой из селений изгоняли. Она удовлетворенно кивнула и пошла. Живи, мужик, безбоязненно, ответил ибо, чести не уронив.
- Это... Владка! - заторопился сзади мужик.
Она озадаченно развернулась.
- Займи пятерик! - заискивающе сказал мужик. - Да не на пьянку, не жги глазами! За ребенка в садик заплатить надо!
- Заработать не пробовал? - осведомилась она.
- Пробовал. Не платят.
М-да, так вполне могло быть. Алкашам мало кто считал нужным платить честно. Да и не алкашам тоже.
- Что у дружков не занял? Вон их сколько у подъезда, все ступени заплевали.
- С ними только выпить, - хмуро сказал мужик. - Займи, а? Я отдам.
- Но все же? Почему ко мне?
- Так не чужая! - простодушно сказал мужик. - Вон мне как засветила. Как родному.
- Ближайшая родня, ага! - восхитилась она.
Достала бумажку и отдала. Деньги у нее пока что имелись, остались от продажи машины и дачи.
Она прошла несколько шагов и остановилась. Досадливо прищелкнула пальцами. Что-то она только что упустила, что-то важное! Промелькнуло, и не ухватила за хвост. Ну и?
Знала она это состояние, прекрасно знала. Частенько бывало в прошлой научной жизни: наткнется на что-то, точно знает, что важное, а понять не может. Ну и отступается в результате. А коллеги потом такой пласт вскрывают, обзавидуешься! Именно так она пропустила связь староверческих диалектов Алтая с новгородскими летописными нормами. Да и много чего еще. Богата была прошлая жизнь на научные просчеты и ляпы, чего уж там.
Она в сомнении потопталась. Куда она шла? В магазин? Ну и?
В результате она решительно развернулась и пошла обратно. К лешему магазин, успеется! В новой жизни на те же грабли? Ну уж нет. Сначала разберется, что там промелькнуло рыжим хвостом и куда. И лишь потом в магазин. Мужики на крыльце уважительно кивнули ей, как старой знакомой.
Дома она уселась за стол, достала рабочую тетрадь, авторучку и сосредоточилась. Главное - настроиться. Перевести себя в рабочее состояние исследователя. Ну не совсем же она дура, кое-что умеет, хоть и филолог!
Первое и несомненное: она - не совсем она. Все же потомки подсудобили ей новое тело. Более эффектное, да, соседи скоро окосеют. Но это не то, что мелькнуло.
Второе и несомненное: она обладает нечеловеческими способностями. Если отбросить личное ослиное упрямство, то "нечеловеческие" означает "сверхъестественные". Иначе говоря - "божественные", как бы противно для нее это ни звучало. Конкретно: видит нечисть, умеет ее уничтожать одним фактом своего присутствия. Или не уничтожать - тут по желанию, как выяснилось.
Третье - события вокруг нее как бы убыстрили свой бег. Она теперь чувствует внимание окружающих всей кожей. Люди идут на контакт, в сокровенном признаются, как будто она их за язык клещами тянет... неприятное, надо полагать, ощущение... но и это не то, что промелькнуло недавно.
Четвертое и несомненное: в башке у нее - новые знания. Появляются. Кусочками. Почему так, она, кстати, имела представление. Общее моровое поветрие, называемое фэнтезийной литературой, и ее боком коснулось, так что полным нулем в этом вопросе она не была. И могучий ее умище давно уже четко и язвительно задекларировал, что перекачка большого массива знаний в голову - хрень собачья. Вот именно такая, в натуральную величину! Ибо - биохимия. Чтоб усвоить знания, мозг должен совершить работу. Очень утомительную, между прочим - кто учился, тот подтвердит. Чтоб совершить работу, мозгу нужна энергия. Это - через желудок, разложение и усвоение питательных веществ, через легкие и кровеносную систему... То есть, чтобы усвоить большой массив информации, человек должен одномоментно сожрать тонну продуктов, надышаться на пять лет, циркуляционным насосом наподобие тех, что стоят на канализационных станциях, прогнать цистерны крови через голову... и иначе никак, ибо биохимия. Поэтому появление новой информации обрывками и понемножку понятно, иначе никак, мозг не справится. Кто-то ей качает и качает инфу. Заботится, падла, готовит избранную к выполнению договора. Вот и всплывает у нее в памяти всякое, то о Правде, то о социальном устройстве деревень Руси Изначальной, которой все-таки не было, стояла и стоять на том будет! Но и это не то.
А что тогда, что?
Она просидела полчаса, потом расплакалась от бессилия и пошла в магазин. Отступила, как и прежде. Тело новое, мозги прежние, куриные! А могучий умище - бабское хвастовство!
Вернувшись из магазина и, хорошенько натрескавшись без мыслей о талии, снова упрямо засела за размышления. Даже писать что-то начала, бездумно и рассеянно. Что, кстати? Стихи. Это еще откуда?! Никогда не было, как говорится, и вот опять.
В раздражении она отбросила ручку, собралась и пошла по магазинам покупать себе одежду, для молодой женщины ее много требуется, не то что старухе. Самое то для нее занятие, ни мозгов не требуется, ни научных озарений. Короче, курица - не птица!

6

Богов нет. И потомков из будущего нет. И инопланетян нет, не было и не будет - далеко лететь. А упыри, лешаки да кикиморы... и что? Все они из роду человеческого, просто плохие люди. И пес был - просто пес. Ну, с отметинками над глазами. Мало ли какие масти бывают у дворняг.
Может, и не мерли упыри. Сама видела? Вот то-то. Называется - научный подход! Напридумывала страстей, как нервная девчонка.
Потому что, если бы были боги или на крайний случай потомки из будущего, они бы поставили выполнимую задачу!
Нет, она сдалась не сразу, билась до последнего на результат, как настоящая спортсменка. Перечитала "Слово о полку Игореве", "Велесову книгу", Краледворскую рукопись. Еще раз убедилась - фуфло. Все три. Всей разницы, что "Велесову книгу" научное сообщество официально признало подделкой, а на защиту "Слова" встали грудью академик Лихачев да профессор Зализняк. Один - непререкаемый авторитет и нравственный столп, а другой еще больше. Понятно, надо же великому русскому народу иметь свою, исконную литературу, не кальку с западноевропейской. И не смущает авторитетов, что "Слово" соответствует подделке по всем критериям. Нет, и все, великому произведению быть! А вот ее смущает.
Но читала она не с целью освежить знания. Какие знания, если богиня или кто она там ясно заявила, что боги были раньше? А раньше письменности не было. Черепки с раскопок разглядывать? И что это даст?
Она угрюмо пнула книгу с лубочным Лелем на обложке и встала. Пора в магазин, кушать хочется.
Не, неплохое предположение выдвинул ее могучий умище. Новые знания проявляются фрагментарно? Так простимулировать их чтением специальной литературы! Вдруг по ассоциативным связям что-нибудь да всплывет. Хорошее предположение, добротное, на научной основе - но не подтвердилось. Ничего не всплыло. А со своим скудным личным багажом знаний-умений ей веру не возродить. Так что пора помирать. Ну, не сильно-то и хотела. Пожила, все в жизни испытала. Всего достигла, м-да.
Но что-то не умиралось. Она спокойно, без обмороков оделась. Как обещала себе - конкретно в брюки и рубашку. А волосы мелировала и постриглась коротко еще в предыдущие дни. Как в детском анекдоте - назло бабушке обморожу уши - а все равно приятно. Подтверждение независимости и стервозности характера, да. Врагу не сдается наш гордый "Варяг"! Ага, он тупо тонет, а потом поднимается и служит Стране Восходящего Солнца много лет под именем "Соя".
Рядом с выходом из дома какой-то мужик мастерил длинную скамейку, еще пятеро толклись рядом и от скуки давали ценные указания. Она пригляделась - ба, какой знакомый фингал! Но работает аккуратно, и не скажешь, что алкаш.
- Владка! - приятельски заорали под локтем. - Ты его какой фирмой навернула? Жена спрашивает! Говорит, здорово кодирует, тоже так хочет! Он с нами второй день отказывается принять!
Она развернула голову. Мужичок приятельски ухмылялся. Человек.
- Просишь избавить от пьянки? - уточнила она, склонив голову. - С мольбой обращаешься? Сам, от сердца?
Мужик подавился ухмылкой, и комментарии вокруг как-то стихли.
- Н-нет, - пробормотал мужичок. - Я п-пока п-повременю.
Она слегка кивнула в знак понимания и пошла.
- Лада!
Сосед с фингалом решительно ее догнал.
- Выгнал я свою кикимору, - сообщил он хмуро. - Она в суд подала, грозится квартиру забрать. И ребенка забрала. Юриста себе наняла.
Что-то важное крылось в его словах. Мелькнуло и... что?
- Чего это скамейкой занялся? - поинтересовалась она.
- Не пью, времени много, вот и занялся, - хмуро сказал сосед. - Руки на месте. Бабкам нашим насест делаю, чтоб было где про мужиков сплетничать. А что?
Он просит помощи, вдруг поняла она. Обращается с мольбой о защите. Ее... кто? Ее сторонник. Человек ее стороны. Первый.
- Вцепились упыри, - обронила она. - Зови, помогу. Отгоню упырей.
Сосед серьезно кивнул и отошел. А ей вдруг показалось, что стало легче. Не на душе, а реально легче. Как будто сбросила пяток килограммов. Или приподнимает кто. И сил прибавилось. Сейчас она могла бы того мужичка от пьянки отвратить даже отсюда, на расстоянии...
Она опомнилась, крутнула короткой стрижкой, чтоб странные мысли вылетели из головы, и зашагала к магазину. И тотчас рядом с ней притормозил белый внедорожник. Притормозил, уравнял скорость и покатился себе потихоньку. Опустилось стекло, спортивного вида мужчина оглядел ее внимательно. Особо - ее "славянские достоинства". Надела она брюки с рубашкой, это да, но тонюсенькие по летней поре, из какой-то текучей ткани, что они там скрывают? Она почему-то не смутилась и не разозлилась. Она женщина, как ее еще должен разглядывать мужчина? Да так и должен, оценивающе.
- Вот это да, - сказал мужчина. - Садись, красивая, подвезу.
- Близко, дойду, - легко улыбнулась она.
- Познакомимся? - предложил он.
Она посмотрела. Большой, серьезный. Уверенный в себе. Могучий. Чем-то напоминающий свой внедорожник.
- Нет, я только замуж, - отрицательно покачала головой она.
Мужчина еще раз глянул оценивающе.
- Характерами сойдемся, возьму, - спокойно сообщил он.
Она вздохнула. Ведь не врет. Такой и семью защитит, с мечом у порога встанет. Надежный.
- Нет.
- А что так? Модель машины не устраивает?
- Не спросил, приму ли детей, - пояснила она с сожалением. - О детях не подумал, а они у тебя есть, вижу. Это важно.
Мужчина как-то слегка потемнел.
- Не подумал, - пробормотал он. - Сглупил. Извини.
- Лада, - сообщила она в утешение.
- Борис, - ответил он. - Ну, обращайся, если что.
- Предлагаешь служение? - посмотрела она удивленно. - Сам, по велению сердца?
Мужчина глубоко задумался.
- Выходит, что так, - сказал он в результате с кривой усмешкой и уехал глубоко задумчивым, даже стекло не поднял.
Магазинчик у бывшей мебельной фабрики был из самых захудалых, но зато с мясным отделом. А лучше, чем хороший кусок мяса, еще не придумало человечество, чтоб накормить юную девушку. Она закупилась и вышла вполне довольная жизнью. Ну и что, что умирать? Умрут все, если на то пошло. Зато натрескается перед смертью.
- Дайте, пожалуйста, телефон позвонить...
Девочка. Маленькая, толстенькая, узкоглазая. Казашка. А чего плачет?
- У меня телефон разрядился! - всхлипнула девочка. - А я боюсь! Я маме хочу позвонить, а никто не дает! Думают, украду!
Она невольно кивнула. Да, такое могло быть. Люди очень неохотно отдают телефон в чужие руки, научены мошенниками.
Телефон у нее имелся. Старую симку только пришлось выкинуть. Она достала и протянула девочке. Та набрала номер дрожащими руками раз и другой - и слезы снова потекли из глаз.
- Не знаешь, как домой ехать? - сочувственно спросила она.
- Знаю, - прошептала девочка. - Я боюсь! За мной мужчина шел! Он там, за остановкой стоит. Я брату звоню, чтоб приехал, а он, дурак, на компьютере играет и не слышит! А мама на работе и не отвечает!
Она вздохнула. Запугали городских детей. Шел за ней кто-то, понимаешь ли. Да в городе всегда кто-то идет следом!
- Пойдем, покажешь, кто там за тобой шел, - предложила она.
Девочка придвинулась вплотную и осторожно заглянула за остановку.
- Вон он.
Худой мужчина в серой ветровке уходил прочь.
- Ты видишь то же, что и я? - осторожно спросила она. - Он черный, да?
Девочка затряслась. А она пораженно смотрела вслед уходящему мужчине. Черный человек. Вот оно как, оказывается. Борьба света и тьмы - не иносказание. Как же выела душу мужчины неодолимая тяга к убийству, что идет как будто в черном ореоле?
- Ты всегда таких видишь? - шепотом спросила она.
Девочка кивнула и затряслась сильнее. Так вот откуда идет детский страх перед темнотой. А взрослые не понимают и ругаются.
- Отныне не бойся. Дети под моей защитой.
Она не сделала даже шага вслед мужчине, просто выпрямилась, подняла голову и сказала:
- Стой.
И он остановился. Встал у стены в тени бледным пятном.
- Изверг, - плавно сказала она и сама поразилась своему голосу, звучному, яркому, как будто несколько женщин говорят хором. - Не будет тебе места на земле. Найду.
И шагнула. Мужчина сорвался с места и побежал дергаными рывками. Завернул за дом... на другой улице раздался пронзительный визг тормозов, глухой удар. Она как будто наяву увидела, как взлетели выше капота ноги в черных туфлях.
- Машин развелось! - буркнула она недовольно. - Отвечай за него теперь! А так бежал бы и бежал себе до реки.
Обернулась - девочка смотрела на нее, и глаза были уже не узкими, а круглыми-круглыми.
- Иди домой и не бойся, - улыбнулась она. - На тебе благословение богини.
- Я не боюсь, - неуверенно сказала девочка. - Мама приехала.
Из патрульной машины ловко выбралась черноволосая женщина в форме. Ай да мама! Лейтенант!
- Большое спасибо! - горячо поблагодарила она. - У меня дочка такая трусиха, а у нее телефон вечно разряжается! Знаете, мы нерусские, нам не всегда помогают...
- Вы русские, - озадаченно сказала она, прислушиваясь к собственным ощущениям. - Уж я-то вижу. Не знаю как, но вы русские. Так странно. А не всегда помогают - а кому сейчас помогают? Кстати, телефон верните.
Девочка страшно смутилась, подбежала и неловко сунула телефон ей в руку. Мама рассмеялась, и довольное семейство убыло. Она подхватила пакет с мясом и возбужденно зашагала домой. Вот что это было, только что? Получается, неведомые боги - или посланцы из будущего - все же снабдили ее инструментарием для выполнения миссии? А каким, каким?! Понятно, что она изменилась и теперь как-то воздействует на людей. Но в чем изменилась и как именно воздействует?! У, филолог не ученый, курица не птица!

7

Богов нет. Наконец-то она подыскала инструментарий для подтверждения либо опровержения высказывания! С ней каждый день происходят странности, это есть факт. И по малодушию она даже начала их трактовать как проявление сверхъестественных сил. Но это - по малодушию. Очень уж ее выбила из привычного образа мыслей вторая молодость. А надо было - по-научному!
По-научному же - если факты можно объяснить рациональным образом, то сверхъестественному места не остается! Вот, например - черный человек. Может один человек, к примеру, она, увидеть черную душу другого человека? Так может же, если жизненного опыта, как у нее, через край - на второй круг пошла! А почему в виде черного облака вокруг тела? Тоже есть объяснение, визуализация называется. Она-то филолог и подобные явления не изучала, зато встретила за жизнь аж двоих, кто таким видением владел. Один из этих двоих даже диагностику болезней по ауре проводил, и ничего, вполне в научное мировоззрение укладывается! Ну а то, что маньяк от нее побежал, вообще объясняется влегкую: от нее всю жизнь шпана бегала, почему во вторую не так будет? Рост - ого-го, взгляд тяжелый, голосом ворон на лету сбивает, голуби в обморок падают стаями, и не боится никого! А потом маньяка сбила машина - событие в городе-миллионнике вообще заурядное. Так что - БОГОВ НЕТ! И можно спокойненько идти гулять за город, она же погулять собралась...
- Лада, подожди!
Она развернулась посмотреть, кто там орет в спину. Женщина. Сильно выступающие брови, вернее, надбровные дуги, отчего лицо кажется нахмуренным. Юная, вон какие щечки свежие и округлые. Джинса - повседневная форма продавщиц. Волосы забраны в небрежный пучок - точно на работу, не на свиданку. И торопится, чуть не бежит.
- Лада, отведи моих паразитов в школу, а? Не могу, как опаздываю!
Она уставилась недоуменно.
- В летний школьный лагерь записала, чтоб в квартире не сидели, а водить никак, смены с девяти и лагерь с девяти! - начала оправдываться женщина.
- Мы знакомы? - перебила она.
Женщина удивилась:
- Конечно! Это ж ты моего придурка на крыльце напугала, что закодируешь! Стасик, Коля, давайте быстрее, тетя ждет!
Из комнаты в конце коридора выкатили два деловых карапуза с пластмассовыми автоматами в руках. Она наконец вспомнила женщину: действительно, вечно спешит, и следом два колобка бегут.
- Спасибо! - облегченно просияла женщина и устучала по лестнице вниз.
Вот как, значит... Снова мелькнула рыжим хвостом неуловимая мысль и пропала, она от досады чуть не топнула ногой. Хорошо, что сдержалась. Здоровья, как у породистой кобылы - топнет раз, и пол проломится, уж такой он в общаге ненадежный.
"Паразиты" уставились выжидающе.
- Равняйсь, смирна, в атаку марш! - скомандовала она.
- Ура! - завопили братики и ломанулись на лестницу.
Она не спеша спустилась следом, чтоб обнаружить, что детей уже не двое, а пятеро. Еще два злодея того же буйного и опрометчивого возраста начала школы и тощенькая девочка с малоподвижным лицом. Она по старческой, за десятилетия въевшейся привычке скептически крякнула и схватилась за подбородок. Потом спохватилась и челюсть оставила в покое, но недоумение от этого не рассеялось. В прошлой жизни как-то ее пронесло мимо детей и мужей - первых родить не могла, а вторых удержать - но, насколько помнится, никто ей вот так спиногрызов не подкидывал. Не принято нынче своих детей доверять чужим тетям, да и тети не горят желанием грузить себя чужими заботами. Она сама, например, даже своих поганеньких племянниц не сильно привечала, хотя те всю жизнь рядышком крутились, наследства дожидаючись. А тут - на и вперед...
Беспокойная мысль снова мелькнула и пропала, она не выдержала и все же топнула с досады. А потом решила - она не работает, в этом дело. Всю первую жизнь работала, по сторонам некогда глянуть, а сейчас отдыхает, вот, даже на природу собралась просто погулять. Вот ей и навялили чужих проблем полную кошелку, как в Одессе принято. Здесь, правда, не Одесса, а Сибирь, но милых наглецов тоже хватает.
Так что она успокоилась и повела детишек, куда им там надо, в смысле, просто пошла следом за галдящей компанией. Только девочка послушно зашагала рядом. О чем с ней говорить, она не представляла, да и не очень хотелось, так что просто шла, а могучий умище работал, как обычно. Работал и выдал вскоре любопытное заключение: а ведь попытки возродить древнюю веру уже неоднократно случались! Иначе как объяснить удивительный наплыв древнеславянских подделок за последнюю пару сотен лет? Велесовы таблички, Краледворская рукопись, да то же "Слово о полку"... а "Песни западных славян", на которые сам Пушкин купился, как последний лох? Переводил, пропагандировал, защищал. А потом оказалось - блестящая стилизация. Пушкин и "Слово о полку Игореве" защищал. Лох и есть. Да не в Пушкине дело. Выходит, кто-то уже получал от богини задание с возрождением веры. Задание получал, а инструменты - нет, совсем как и она. А что может обычный человек, если он не Христос? Ну, секту может организовать, вон их сколько, родноверов, развелось. Ну, подделку замастырить - вот, мол, и у русичей была великая религия, и надо бы возвращаться к корням, пока не поздно... А всем плевать. И на родноверов, и на корни. Извините, какое-такое место может быть у древнеславянский религии в эпоху сотовой связи, глобального позиционирования и генмодифицированных продуктов? Только место секты. Узкой, чтоб фриков в одном месте держать, дабы честной народ не пугали. Нам такое возрождение не нужно!
Она шла, дети бежали, могучий умище работал, увязывал в пучок миллионы разрозненных линий. И выдал на-гора еще один перл: а какое возрождение, собственно, нам нужно? В смысле, к чему стремиться? И довеском сверху еще одна мысль: чего возрождением веры неведомые силы хотят добиться? Чего им надо-то на выходе, болезным?
- Курица - птица, и даже летает, если крылья не обрезать, сама видела! - гордо сообщила она мирозданию.
Все же она вскрыла богатый пласт! Поставила правильные вопросы, в которых по определению заключена половина ответов! Тут можно рыть! Х-ха, опыт доктора наук и смертью не стирается! Могём исследовать, могём!
Она бы и еще чего ляпнула радостное, только путь закончился. Они пришли к школе.
- Спасибо, я пошла, - воспитанно сказала девочка.
- Ну, учись, - благодушно послала она.
- Не, я не могу.
Она среагировала быстрее мысли. Шагнула, перегородила девочке путь, опустилась на колено и заглянула ей в глаза. Увиденное не понравилось.
- Тупой зовут? - на всякий случай проверила она.
- Ага! - прозвучал веселый ответ.
- Больше не назовут. На тебе благословение богини. Иди.
И она невесомо поцеловала девочку в лоб.
Вот почему упырей не уничтожали, а только изгоняли за поскотину - из-за детей. В семьях упырей шуткой природы, называемой генетикой, рождались и нормальные дети. А в нормальных человеческих семьях могли рождаться упыри. Или, как вот эта девочка - умственно заторможенные. Нормальных детей принимали обратно, упыренышей изгоняли на болота, а что касаемо тупых...Только благословение богини позволяло им освоить профессию, ремесло, получить жизненные навыки и влиться на равных в человеческую общину. Благословение девочка только что получила. И теперь будет поражать учителей запредельными способностями в математике на фоне полной беспомощности в остальных предметах. Кто-то назовет феномен проявлением синдрома Аспергера, кто-то незамысловато обыкновенным чудом...
Она опомнилась и остановилась. Очумело тряхнула головой. Чего это размечталась, а? Какое-такое благословение богини?! Она его видела? Ах, не видела? Ну и нечего. Пожалела неразвитую девочку, навыдумывала себе всякой древнеславянщины. А богов-то, между прочим, и нет. Есть синдром Аспергера, есть узкое проявление гениальности, благодаря чему девочка вполне может состояться как математик или программист, боги для этого вовсе не требуются.
- Лада?
Из знакомого белого внедорожника ей улыбался Борис. Она посмотрела в искрящиеся смехом глаза мужчины, ответно улыбнулась и без раздумий забралась в машину.
- Гулять иду, - пояснила она. - Отвезешь на смотровую площадку?
Мужчина дернулся, видимо, вовсе не планировал в разгар рабочего дня кого-то выгуливать, просто остановился поздороваться, но быстро овладел собой и только уточнил:
- На какую из?
- А на такую, - мечтательно сказала она, - где под теплым ветром на плавном склоне золотятся и качаются травы, где так и тянет шагнуть вперед - и пойти по воздуху над прозрачной бездной...
- Поэтесса, значит.
Внедорожник рыкнул, подпрыгнул с места и рванул по крайней левой за город - нагло, агрессивно и без всяких поэтических изысков.

Шелестели под легким ветерком травы. Снизу от крутого, прогретого на солнце склона тянуло теплом и сухими ароматами трав. Она смотрела задумчиво на дымную панораму города. Руки мужчины хозяйски лежали на ее плечах.
Она шагнула и медленно поплыла над склоном. Внизу, всё углубляясь, развернулась прозрачная бездна. Остановилась, развернулась.
- Пойдешь за мной? - пропела ласково и требовательно, тем чудным голосом, когда казалось - пять женщин разом говорят.
Посмотрела в круглые глаза мужчины и с грустью констатировала - не пойдет. Перепугался. Вот и предлагай таким первой душу и тело. Одно разочарование.
Она вернулась на площадку, вздохнула. Не выдержала и попрекнула:
- Эх ты. Ну, тогда хотя бы домой верни.
Всю дорогу обратно она упорно размышляла - что это было? И пришла к выводу - ничего не было. Помечталось девушке. С детства хотела научиться вот так летать над теплыми склонами, всю жизнь во сне летала, вот и померещилось в любовном томлении. Успокоилась и потопала домой, даже не попрощавшись с онемевшим мужчиной. Борис за обратную дорогу слова не проронил? Ну, бывает с мужчинами. Размер - он имеет значение. Когда рядом с мужчиной в машине находится девица славянских форм, не только онемение случается.
А ночью до нее дошло - она предлагала Борису следовать за ней, глядя глаза в глаза, на одном уровне. Как будто ноги метров на пять выросли. Или как будто стояла на воздухе. От такой мысли она подскочила, дернулась - и свалилась с кровати. В результате отбила задницу и сказала сгоряча такое, что древнеславянские боги наверняка перевернулись в своих гробах.

8

Богов нет. Иначе б они ее давно наказали за то, что она ни одного шага не сделала, чтоб вернуть их в мир. Ни одного. Одни рассуждения, да размышления, да сомнения. Капище построила? Нет. Сектантам головы задурила? И не собирается, совесть не позволит. Хотя бы религиозную литературу издала? Еще одну Краледворскую рукопись состряпала, подтверждающую наличие у славян Белобога, русалок и Вия? Ах, тоже нет? Тогда какого черта она жива?! Для чего по второму разу коптит небо? Но даже этого понять не в силах. Эх, курица не птица... Только и может, что гадать на ромашке: так есть эти чертовы боги или нет? Или все же есть? Или нет? Или как?
Несколько дней она ходила в раздрае. Хорошее словечко, как раз для нее: один мотор вперед, другой назад, в результате дергает и крутит. Так и у нее: голова в одну сторону, ж... при одном виде Бориса... м-да. Она не удивилась бы, если б голос с неба ее успокоил: "Да нет меня, нет!" Но мир вокруг оставался, как и прежде, на удивление материальным, Борис при частых - чересчур частых! - случайных встречах то отводил глаза, то поглядывал с осторожным вопросом в глазах и тоже явно маялся в сомнениях, и она наконец твердо решила - не было ничего. А что было - померещилось. Может, даже приснилось. Может, и не ездила она с Борисом за город на смотровую площадку, не шептал он ей в ушко ласковых слов. Выдумала все, дура пышнотелая, мучимая телесными желаниями. Зачем она Борису, вон у него жена какая модная-стильная, мелькала раза два около приметного белого внедорожника. Владелица сети кафе, между прочим, а у нее и прочее все на месте. И комплект детей для лучшей привязки муженька. И почему мается мужчина, понятно. Приударил, а когда позвала за собой - перетрусил, и теперь стыдно. Не решился из-за нее семью ломать, от привычного быта отказываться. Все они одинаковы, еще в прошлой жизни удостоверилась.
И она успокоилась. И даже начала подумывать, а не подыскать ли работу. Всю первую жизнь пахала, как дура, и теперь ощущала странную пустоту. Как это - проснуться утром и никуда не бежать?
После долгих размышлений - ну, могучий умище, как его выключить? - она решила, что с работой заморачиваться не стоит. Во-первых, документов никаких. Во-вторых, не для того ее в жизнь вернули. Устроишься куда-нибудь, а потом окочуришься на рабочем месте из-за невыполнения обязательств перед богиней - и работодателю будет неловко перед органами объяснять, что у него за работа такая, что здоровущая девка отбросила копыта, и ей стыдно за несдержанное поведение. Так зачем создавать негативные эмоции незнакомым людям? Разве что к Борису устроиться в... чем он там владеет? А потом глянуть томно, закатить глаза и - брык. Романтично выйдет.
А в-третьих - она обещала соседу защиту от упырей-юристов. Взяла под защиту.
Вот он и прибежал, сосед, как говорится, взволнован крайне. Оказалось, не юристов следовало ожидать, а братков из коллекторского агентства. И они уже едут. Брат у его кикиморы там бригадиром, вот и нажаловалась. А ребяткам собственность отжать у беззащитного работяги - никакого решения суда не требуется, простейшее дело. Дадут разок в глаз, тем более что он уже и так подбит, запугают хорошенько, и прощай, квартира. Уж кикимора сообразит, как сладким кусочком распорядиться, для того они веками и околачиваются рядом с людьми.
- Не божественное дело - шпану гонять! - буркнула она. - Дай им монтировкой по ногам, больше не придут.
Сосед затравленно уставился на нее, она сжалилась, прихватила его за плечо и повела на выход. Врага положено встречать у поскотины, в крайнем случае на пороге, и ни в коем случае дома. Дом - последняя крепость.
И они приехали. Вылезли из машины, размяли плечи, хозяйски огляделись - и натолкнулись взглядами на нее. Ну, она могла собой гордиться - три качка слегка сдулись при виде гром-бабы на крыльце общаги. К сожалению, сдулись не до конца, направились к ней вполне уверенно.
- Пошли вон! - холодно посоветовала она.
На нее снова что-то накатило. Вот с чего она стояла против троих весьма неслабых типов, абсолютно уверенная в своем праве приказывать? Да любой из них ее запросто мог просто подвинуть в сторонку, и все. Однако притормозили, даже приготовились лаяться. Обычное дело для врага - орать из-за поскотины, запугивать, ломать боевой дух защитников.
Тихонько скрипнула за ее спиной дверь, и на крылечко начали по одному просачиваться местные мужички. Как она понимала - приперлись понаблюдать, как она с бандитиками станет разбираться. Любопытно им, видите ли. Еще б семечки с пивом притащили, зрители недоделанные.
Но странное дело... мужички не смотрелись на фоне качков, и выглядели неуверенно, и тощенькие все какие-то, и поглядывали с опаской - и тем не менее у нее словно сила начала копиться за спиной. Словно свет, поначалу неяркий, начал подниматься над плечами.
- Пошли вон, - сообщила она тем странным, звучным голосом, который недавно до смерти напугал маньяка.
Еле слышно звякнуло сбоку. Она безошибочно определила - монтировка. Странное дело - мужики, опасливо любопытствующие только что, за ее спиной словно обрели решимость и твердость духа, прежде их наверняка не посещавшие никогда.
И словно полыхнуло над плечами.
Бригадир коллекторов невольно отступил на пару шагов, развернулся боком и кого-то торопливо стал вызванивать.
Они подъехали одновременно - еще одна машина с коллекторами и Борис на своем белом чудовище. Мужчина опустил стекло, поглядел на бандитов и что-то брезгливо сказал. То ли поздоровался, то ли послал куда. Скорее второе, потому что ребятки даже из машины не вышли, из салона стали вызванивать кого-то. Зато Борис не спеша подошел к ней, кивнул, закурил и спокойно, вполголоса, предупредил:
- Хана вызывают. Я против него не потяну.
Она поняла его правильно - сюда направлялась "крыша", скорее всего "административный ресурс". Если б Борис сейчас исчез за горизонтом, она не удивилась бы. Торговцам против любой власти выступать опасно, торговцы по сути своей посредники, им со всеми необходимо поддерживать отношения. Однако мужчина остался рядом. А у нее от этого словно еще сил прибавилось. И как будто даже приподняло над тварной землей.
"Крыша" оказалась полковником полиции. При появлении чина бандитики оживились, правда, с места не двинулись. А полковник выставил пузо и пошел на нее. А она - на него. Почувствовала, поняла остро, что нельзя стоять на пороге. Так сходились некогда конные воины, наставив на врага сверкающие копья.
- Пошел вон, - прозвенело над улицей. - Это моя земля.
- Это моя земля! - высоким голосом возразил полковник и деревянно улыбнулся. И шагнул на нее.
И она впервые почувствовала, что ее сил - не хватит. Потому что на нее шел не человек. Нечто невообразимо наглое, могучее лезло в мир через деревянную улыбку полковника, толкало жирное тело вперед.
- Явился, чужой бог, - прошептала она враз онемевшими губами.
Отступать было нельзя. Битвы богов жестоки, однажды отступившему землю не вернуть. И не отступать нельзя, она слабее. Пока что - слабее.
Она вдруг остро, предельно ясно почувствовала, что ей не хватает рядом мужчины. Не хватает воина, защитника. Причем не Бориса точно, Борис простой человек. Нужен тот, кто сможет встать... встать рядом.
- Здесь моя земля! - полетело над улицей, словно хор звонкоголосых певиц сказал.
- Здесь моя земля, - улыбнулся полковник.
Напряжение усилилось, и словно воздух зазвенел струной. И свет за ее спиной встал полотнищем. Бледный, неяркий - но все же свет. Если нет мужчин - значит, на пороге дома предстоит биться женщине, как заповедано в Изначальной Руси. Для чего коней на скаку останавливали? Чтоб порядок был и тренировки ради. Пришло, значит, время применить силу, всю, сколько ее есть. И если сил не хватит...
Скрипнули тормоза. Из патрульной машины на происходящее смотрела знакомая черноволосая женщина-лейтенант. Спокойно этак смотрела, положив руку на опущенное стекло. Полковник дрогнул, неловко крутнул головой, словно оглядывался в поисках помощи, молча развернулся, сел в машину и уехал. Следом за ним, не сговариваясь, отчалили озадаченные бандитики. И - отпустило...
Женщина-лейтенант смотрела вслед машине полковника холодными жестокими глазами.
- На чужую землю залез, - прозвучало отстраненно.
- Благодарю за помощь, Тэнгри, - сказала она, борясь с накатившей слабостью.
Черноволосая женщина улыбнулась, прищурила и без того узкие глаза - и превратилась в обычную маму толстой девочки, обладающей редким даром видеть плохих людей.
- Тэнгри - это было давно! - засмеялась она. - Полковник на чужую территорию залез. Я начальству на него пожалуюсь!
Патрульная машина плавно тронулась с места и покатила прочь.
Она ошеломленно проводила ее взглядом. В голове до сих пор не укладывалось, что она вот только что, наяву, столкнулась с богами. И чуть не подралась с одним из них!


9


Богов нет. Не свет за ней стоял, а мужички с монтировками, и не степной бог помог, а нежелательная для полковница свидетельница из органов. Чтоб объяснить происходящее на земле, богов не требуется.
Так что нет богов - но какую знатную подлянку они ей устроили!
Она недовольно потерла подбородок и мрачно уставилась в окно. За окном нагло торчал тополь, пылил на всю округу пухом, раздражал девичьи глаза, аж плакать охота. По городу вырубили мерзавцев, но у мебельной фабрики как стоял, так и стоять будет. И, как в юности, вдруг уронит, подлюга, пух, на ресницы и плечи подруг...
Вот что на нее нашло, а? Почему снова так страстно хочется жить? Ведь прошла уже всё, отмеренное на душу человеческую, отведала радости и горя полной чашей, мужские простые душонки изучила до полного циничного отвращения к ним, честно дотащила воз житейских забот и рабочих дрязг да интриг до логического конца - и снова с размаху на те же грабли. Нового под луной нет, ау, дурочка! Ну что она такого-разэтакого надеется увидеть-испытать, чего в прошлой жизни не было? О надежных мужских руках возмечтала на своей заднице? Так сколько их в прошлой жизни было, а? Все такие надежные - до первой трудности. Или до постели. А там раз, спрятали блудливые глазенки и в кусты, разбирайся с беременностью сама. Хорошо, не было беременностей, удобно было мужиков пугать, аж вспомнить приятно. Но чего тогда, чего так сладко щемит в груди, охота танцевать, смеяться и творить всякие женские глупости?
Она решительно поднялась, оделась в светленькую брючную пару и отправилась выяснять, отчего на нее нашло буйное желание жить. И если виноваты боги - им не поздоровится!
- Ой, Лада! - махнула рукой вечно спешащая соседка. - А моих сегодня в школу не надо вести, за ними бабушки согласились приглядеть!
И загремела вниз по лестнице. Она озадаченно посмотрела ей вслед. Бабушки? Вот те старые ядовитые грымзы у подъезда - бабушки?!
Она спустилась вниз, вышла на крыльцо. Хм. Действительно - бабушки. Сидят, воркочут о своем, молодежь обсуждают. И зорко поглядывают на кучку детишек, как бабушкам и заповедано. На нее не посмотрели, но наверняка всё увидели - опять же, как заповедано бабушкам. Первейшие шпиёнки и служба безопасности деревни в одном флаконе - они, родимые. Не проскользнет тайный вражина мимо выцветших глазок! И ни одна девка не блуданет, кстати. Старческий надзор не обмануть, они все хитрости знают, сами молодыми были.
Она пошла было по улице - и остановилась. Уставилась на парней у подъезда соседнего дома.
- Упыри, - констатировала она тяжело. - Пакости соображаете на троих, как бы чью машину обнести? Пошли вон.
- Мы живем здесь! - с вызовом сказал один. Потом посмотрел ей за спину и слегка сдулся. Она оглянулась - на крыльце стояли мужики с пивом и внимательно наблюдали.
- Вон! - отрезала она. - За поскотину!
И странное дело - парни нога за ногу, недовольно, но побрели прочь.
- А ты - не с ними, - заметила она последнему. - Они-то упыри, обмануть да украсть - их сущность. В болото утянут. Отойди, пока не поздно.
Парень дрогнул, посмотрел неуверенно, но последовал за дружками. Что ж, сам выбрал. Вольному воля, как заповедано исстари.
Она шла и шла по городу, и не заметила, как пришла к университету. Ноги-дуры сами принесли к месту работы. И ноги - дуры, и сама такая же, без работы жить не может. Она тряхнула головой, решительно достала пропуск и пошла танком на прорыв через турникеты. И ничего, прошла. То ли охранник новый, то ли ему все пофиг, то ли сильно переоценивает она свою броскость да эффектность. Подумаешь, девица под два метра ростом через турникеты еле свою задницу протискивает, эка невидаль, каждые пять минут подобное случается. Нет, скорее всего, охранник поменялся.
А вот руководитель фольклорного ансамбля каким был, таким и остался: верткий, улыбчивый, деловитый. Гуран, как он себя именовал гордо, то есть выходец из Прибайкалья, наполовину бурят, наполовину русский. Вспыльчивый, упрямый, вредный - и чрезвычайно прыгучий, как все гураны. Ибо гуран - какая-то разновидность горного козла на самом деле.
- Леша, ну куда ты помчался? - укоризненно сказала она. - С тобой девушка хочет иметь разговор на предмет наличности, а ты что ж?
Сорокалетний Леша вопросительно заулыбался.
- Мы знакомы?
- Уже таки да! - уверенно сообщила она. - Лада я, и чтоб не забыл, охальник.
- Такую захочешь, да не забудешь, - сознался Леша и плотоядно оглядел представленную фактуру.
- Леша, ты ж в культур-мультур главный знаток! - перешла она к делу. - Подработочки не намечается, а? С незадокументированной наличкой?
- А что можешь? - встрепенулся массовик-затейник, вечно испытывающий трудности с исполнительским составом.
- Всё могу! - улыбнулась она. - Петь, плясать, на дуде играть! И в барабан стучать, если кто напросится.
Вижу, - кисло буркнул массовик-организатор. - Тебя бы с Дарьей Олеговной свести, универ разнесли бы по камешкам, жаль, ушла старушенция... Зазывалой потянешь на День города, не погнушаешься?
- Почему нет, если таки да? - улыбнулась она. - Деньги не пахнут!
- Правильный подход! - одобрил культпросветработник и принялся вводить ее в курс дела, не сходя с места и не отрывая взгляда от ее высокой груди. Гуран, что с него взять.
На деньги она не особо рассчитывала. И суммы на уличных выступлениях ходили смешные, и руководитель ансамбля отличался увертливостью. Но вот потянуло ее со страшной силой на сцену, и она решила не сопротивляться. Тем более что действительно умела всё: и петь, и плясать, и на дуде играть. И, естественно, ведущей-зазывалой тоже могла отработать, была в юности обширная практика в агитбригаде. Руководитель ансамбля, гуран этакий, тогда еще и не родился. Так что могла всё. А уж по приставучей роже настучать - вообще излюбленное занятие.
По разнарядке выступать на День города предстояло в одном из скверов в центре. Студентки, наряженные в идиотски тяжелые платья до пят, с пятнами румян на щеках и в фальшивых кокошниках, скептически поглядывали на пустую площадку у фонтана и не торопились выходить на временную сцену. Звукооператор, раздобытый руководителем ансамбля неизвестно где, хмурил невозможно рыжие брови и безуспешно пытался "дать звук". В общем, всё как всегда.
- Носики за-драть! - подбодрила она девочек. - Чичас всё будет!
Подхватила микрофон и пошла. Оператор что-то просипел вслед насчет неисправностей, но она отмахнулась. Когда, с какого перепою звукоаппаратура бывала на концертах исправной? Не привыкать.
Народ вообще-то в сквере был. И центр, и выходной, так что гуляли тут и там. Но для концерта этого было совершенно недостаточно. Кто пробовал с воодушевлением петь в спину уходящим слушателям, тот поймет. Людей следовало как-то собрать перед сценой, и чтоб они там стояли, придурки, слушали, а не расползались по дорожкам!
- А-а-а-а-а! - пропела она для пробы коротенький вокализ. А хорошо прозвучало, аж вздрогнули все! И-эх, развернись, душа!
И она запела во всю мощь увертюру к "Покорению Сибири" - без слов, но так, будто сводный состав народных хоров всей России грянул сотенным многоголосием! Эх, хорошо вступление, до дрожи пробирает, чуть позвонки в трусы не сыплются!
А потом она пошла вокруг фонтана. Она обращалась к каждому лично, мягким речитативом, словами, предназначенными для души. Приглашала, звала, уговаривала. Ведь это так легко - подарить частичку тепла певицам, отблагодарить за праздник! Встать рядом, на минутку приобщиться к единству! Она шла, напевала, говорила с каждым и словно невидимыми ниточками кружила вокруг себя людей. А потом подпрыгивающий за своими колонками рыжий махнул рукой, подтянул синтезатор и неожиданно сочно включился в ее напев звонкими переливами. Услышал, рыжий стервец, что она не просто напевает, а ведет, продолжает тему "Покорения Сибири", и поддержал яркими вариациями, зазвенел, сволочь одаренная, гусельными переборами - и тогда совсем хорошо стало!
Люди уже сами подходили к сцене, видно, пробудила она в их расчетливых внутренностях крохотные огоньки единения. Так что она тоже отошла к сцене, бросила ненужный микрофон, отвернулась... и за ее спиной как полыхнуло! Что уж там не так соединил рыжий образина, неизвестно, но сверкнуло знатно! А и... не ее это дело, пусть недотепа сам тушит.
Она отошла, обернулась. Надо же, не горит и даже не дымится. Повезло рыжему котенку. Но молодец, не сбился, ведет партию до конца. Теперь главное, чтоб девочки не подвели, чтоб вступили дружно.
Девочки не подвели. Грянули так, что чуть листва с деревьев не осыпалась. Она удивленно покачала головой. Нашла руководителя ансамбля. Приперла к дереву и ласково спросила:
- Откуда дровишки?
Гуран посмотрел в ее добрые глаза и понял, что ответ "из лесу, вестимо!" тут не прокатит.
- Из Свиридовки, - признался он. - На денек занял.
Она задумчиво потерла подбородок. Из Свиридовки, значит. То есть из музыкального училища имени Свиридова, которое по гамбургскому негласному счету некоторым консерваториям не уступает.
- Скотина ты, Лешенька, - сообщила она в лицо мужчине. - Профессиональных певиц вытащил в чисто поле и бросил. Ни сцены нормальной, ни звука не обеспечил. Если б я людей не собрала, еще б и выступали в пустоту. Скотина и ворюга. Своих так готовь, на чужих трудах не пиарься. И копеечки их закружить думаешь, ага?
Лицо мужчины мгновенно стало злым. И как будто полезло, стало проявляться в его чертах что-то первобытное, дикое, бессмысленно-жестокое, что-то от злых забайкальских земель... Только за ее спиной стояли люди, соединенные ниточками единства. Соединенные с ней. И от теплой силы ее словно приподнимало над землей.
- Явился, кровавый божок? - презрительно усмехнулась она. - Куда лезешь на святую землю, мелочь пузатая? Пшел вон.
И мужчина пришел в себя.
- Страшная ты женщина, - криво улыбнулся он. - Страшнее меня. Отдам я девчонкам, на что договаривались, честно отдам. Честно концерт отработают - честно отдам, ты меня знаешь.
она вспомнила, как лезло что-то нечеловечески жестокое сквозь личину мужчины, и покачала головой. Знала она Лешу по прошлой жизни, неплохо знала - но, получается, не до конца. Главного не замечала.
- Вот именно, что знаю, - внушительно намекнула она. - Работай, гуран, работай.
Похлопала массовика по плечу и отправилась работать сама. Завлекать людей, протягивать невидимые ниточки, объединять, связывать в прочную неразрывную сеть - тяжкий труд, лишь богам по силам.
После концерта рыжий звукооператор замахал ей руками. Она подумала и подошла.
- Предупреждать надо! - сердито сказал рыжий. - Чуть не ослеп с твоими спецэффектами!
Она не поняла. Какие спецэффекты? Это у него в аппаратуре что-то коротнуло, она при чем?
- Богатый голос! - без перехода сказал рыжий. - Первый раз в жизни встречаю. И не слышал, чтоб что-то похожее где-то было. Четыре октавы возьмешь?
- Я возьму две, - внушительно сказала она. - Но так, что у вас уши лопнут.
На самом деле она могла взять и четыре, почему-то была в этом твердо уверена.
Рыжий уважительно кивнул:
- Монетизировать думаешь?
- А есть варианты? - заинтересовалась она.
- Без тебя не было, а с тобой есть, - честно сказал рыжий. - Так-то я из Свиридовки. У нас там этно-группа, сильные ребята, с идеями, но ничего особенного. А с твоим голосом уже будет нечто! Есть тема раскрутиться в сети. Подойдешь?
Они быстренько договорились. Он ей понравился, рыжий. Так забавно хлопает ресницами, няшка!
Она шла домой и улыбалась. И словно облако теплой силы укутывало ее, и ноги едва касались бренной тверди. Она из любопытства даже прошла по газону, посмотрела - ни одна травинка не примялась...
И тут словно обухом дали по башке. Туфли прочно вдавило в асфальт всеми ее семью десятками килограмм. И всплыл беспощадный вопрос: что с ней происходило с утра и до сего момента? Что? И как все это объяснить?!

10

- Господи! - изумилась она. - Это что?!
- Цыганский табор! - ухмыльнулся от своей двери сосед.
Она осмотрела коридор. Конечно, это не был цыганский табор... и богов, кстати, нет тоже! Просто валяются кучей рюкзаки, несколько велосипедов с туристическими обвесами прислонены к крашеной стеночке... и компания сидит на подоконнике торцевого окна, зубы скалят, как будто они им мешаются. Ну и?..
- Сказали, ты их пригласила! - охотно сообщил сосед.
- Когда?!
- А когда в центральном сквере зажигала! Так и звала: мол, приходите в мой дом, мои двери открыты!
Сосед радостно скалился и забавлялся. Ну-ну, видно, фингал поджил? Так на старый новое украшение налепить несложно!
Она тяжело повспоминала. Хм. А ведь действительно что-то такое несла.
Она подошла к пришельцам. Бородатые парни неуверенно ей улыбнулись.
- Чьи будете? - осведомилась она.
- Разные, но вроде все свои, - пожал плечами один из парней. - Мы вот блогеры-путешественники, еще автостопщики есть... А Коле - эй, тебя Коля зовут, верно? - ему просто переночевать негде.
Видимо, у нее как-то изменилось лицо, потому что улыбка у парня угасла, словно задули.
- Нам сказали, - неловко пояснил он, - наши сказали, что есть место, где можно бесплатно перекантоваться. Но если мешаем...
- Не мешаете, - легко ответила она. - И не можете помешать. Ищи приют в любом доме - так исстари заведено! Людям заповедано помогать друг дружке, мы не упыри какие-то. Но воняет от вас ото всех...
- Это Коля! - открестился блогер-путешественник. - Он уже неделю по подъездам шарахается!
- Ото всех! - отрезала она, и блогер понятливо заткнулся.
Она подумала. Открыла дверь. Показала пальцем:
- Там душ. Здесь плита. Уйдете - чтоб в чистоте осталось. Кто старший, калики перехожие?
"Калики" неуверенно переглянулись - старшего не было.
- Ты! - ткнула она пальцем в бородатого.
- Сколько нам будет стоить? - замялся старший.
- Расплатитесь историями, как издавна заведено. Многое видели? Вот и расскажете, этого довольно.
- Да уж впечатлений хватает, - криво усмехнулся бородатый, и вдруг оживился:
- В мире есть такое диво: море вздуется бурливо!..
- Перевраная история, как все наши летописи, - вздохнула она. - Правду расскажешь. Хоть узнаем, как мир живет.
Она огляделась. Слушают.
- Приходите в мой дом, мои двери открыты... - словно женский хор выговорил, мощный аккорд пронесся по пространству, мелко задрожали стекла.
Она внимательно заглянула в глаза каждому. Люди.
- Здесь друзьям рады, - выговорила певуче. - Приходите всегда, законы гостеприимства лишь с миром умрут!
Выкинула случившееся из головы и легко зацокала по лестнице вниз. Ну, как зацокала... все чаще стало случаться - идет, а шагов не слышно. Словно плывет над землей. Лебедушкой о семидесяти килограмм, блин.
Хотя понятно, почему ног под собой не чует. Сережа Дудак, чудо рыжее, пухлогубое. Такой няшка! Работать с ним - наслаждение, музыку чует безошибочно, дар импровизации просто божественный! Они с ходу записали несколько роликов и выложили в сеть. Сережа уверяет - популярность бешеная. Это у фольклорной группы. Чудо небывалое! И все чаще она себя ловит на размышлениях, что рыжий виртуоз неплохо так будет смотреться радом с ней на концертах... и вообще рядом. Взрослый, надежный, уверенный в себе и в своей команде. Точно знающий, чего хочет. Ну просто идеал мужчины! Ага, и ростом ей подходит, что немаловажно.
Свиридовка, старое трехэтажное здание на одной из тихих улочек центра. И рыжий вихрами на солнце сияет, ее ждет. Формально - чтоб провести через вахту, а почему на самом деле, весь коллектив давно догадался.
- Лада, посмотришь девочку? - озабоченно попросил рыжий, как только она подошла. - На солистку просится. Тебе, конечно, в подметки не годится, а что делать, если ты отказываешься попсу чесать? А на личико она ничего, вроде сценичная. Посмотришь?
И сам заглядывает в глаза искательно, стервец хитрый. Из-за попсы они с самого начала бодаются. Она не против петь попсу. Но только хорошую попсу - а где такую найдешь? Только самим сочинять. А некому. Сережа - композитор, без скидок - но кто идею даст, слова? У нее же самой рождаются весьма странные тексты, после которых, к примеру, ее общага переживает очередное нашествие гостей. Сережа классифицирует - этно-рок. Ну, ему видней, он профессионал. И так же ему видней, что деньги на этно не заработаешь, только на попсе.
- Посмотрю, - кивнула она, и рыжий облегченно просиял. Еще бы, группа на ней держится в основном, если упрется копытами, никакую солистку не возьмут.
Девица ждала в репетиционной комнате. Сидела свободно, внаглую закинув длинные ноги на стол. Непростое, кстати, умение, вот так свободно сидеть, требует тренированных мышц. Явно чем-то занималась, и серьезно. Вся в белом и нежно-голубом, и светлые волосы до талии - очень эффектно смотрится на темном дереве. Ну... сценичная, да. Фигуристая, и лицо резкое. Из тех, чья красота видна издалека - самое то для сцены. Вблизи грубовато смотрится, так зрителям с ней не целоваться. Годится. Осталось выяснить, что с голосом.
Она подошла поближе, склонила голову... и поняла, что голос можно не проверять. Какая неожиданная встреча с прошлым. Вернее - не с прошлым, а с древностью. Той, запредельной, о которой и памяти не осталось.
- Явилась, охотница на мужчин? - тяжело глянула она. - Русалкам нет ходу на святые земли! Боги на страже, не пройдешь!
Голос налился звучной силой, яркими тембрами, загремел, как будто дюжина голосистых женщин яростно выговаривают.
- Богов давно нет, - надменно сказала светловолосая.
- Я есть. Меня лишь народ убьет. Пошла вон.
Девушка неуловимо дрогнула. Убрала ноги со стола. Встала и молча ушла.
За спиной у нее прочистил горло рыжий. Ну да, и ему скользом прилетело, чтоб очарование нечисти выбило.
- И что это было, вот только что? - осведомился номинальный руководитель ансамбля.
- Русалка, - вздохнула она.
- Русалок не бывает...
- И я так думала, - хмыкнула она саркастично. - И вот, нарисовалась, дрянь бездушная. Урожденная, такие и раньше редкостью считались. Не жалей о ней, Сереженька, не плачь, не убивайся. Может, она хорошая певица, даже наверняка хорошая, природные русалки издревле славятся звонкими голосами. И на сцене смотрелась бы. Только она погубила бы группу. Русалки, они... на мужчинах живут. Околдовывают, лишают твердости духа, завораживают. А сами - циничные, бездушные твари. Она на тебя прицелилась, а без тебя ансамблю не жить. Извини. Я так понимаю, ты насчет нее уже планов настроил? Постельных?
- Ну, знаешь! - сказал рыжий и покраснел. - Ну... прогнала, сама попсу будешь петь!
- Буду! - вздохнула она покорно. - Куда мне деться? Петь буду, в постель к тебе - нет. Я - только всерьез, чтоб до конца жизни.
Рыжий покраснел еще сильнее. Понятно, значит, и постель планировал.
- Пойдем лучше, споем? - проникновенно предложила она. - В радости и горе - ничего сильнее песни нет! Ты в прошлый раз что-то об отчетном концерте говорил?
- Так... - глянул задумчиво Сергей. - Не готовились же?
- Сережа! Лучше хорошо подготовленного выступления может быть только импровизация!
Сергей погрузился в размышления. Если она и шутила, то совсем чуть-чуть. Диво дивное, но именно импровизации у них получались лучше всего. Они и ролики так записали - с ходу, ни о чем не сговариваясь, с первого раза. Ребята талантливые, могли подхватить и развить с лету любую мелодию.
- Пойдем, Сережа! - ласково сказала она.
Рыжий отчаянно махнул рукой, и они пошли.
Перед выступлением группу отчетливо потряхивало. Это Свиридовка, тут лажу не примут! Тут первые два ряда в зале - преподаватели!
- Ладка, хоть намекни, что играем! - в панике бормотал ударник-универсал. - Я хоть в уме ритмы прикину!
- Да не знаю я! - так же нервно отвечала она, и рыжий давился истерическим смехом.
А потом они вышли на сцену. Она глянула в зал, увидела в первом ряду немолодую высокую женщину, вспомнила себя в прошлой жизни - и поняла, о чем будет петь. О чем, как, для кого.
- Берегите детей... - тихо сказала она в зал, да так тихо, что призвуки заметались в задних рядах, отразились от стен и вернулись на сцену. И, чутко уловив, поняв что-то невообразимой поэтической своей душой, повел причудливый свой ритм ударник, нервно вслушиваясь в мельчайшие переливы мелодии, доступной пока что только ему... и вступили нежно и грустно древние струнные, впервые увидевшие свет еще тогда, под солнцем Руси Изначальной, и тонкими, щемящими голосами запел дуэт смычковых... И она запела - негромко, но так, что чуть сердце не разрывалось. О детях. О крохотной жизни в материнских руках. О великом счастье мамы - слышать заливистый детский смех...
- ... и там, за небесами, смеется не рожденный вами сын, - уронила она страшные слова в зал.
И очнулась. В передних рядах - смятение. Немолодая женщина, для которой она пела - на полу. И в глубине зала - еще кто-то. И у выхода - тоже...
Она еще смогла развернуться, уйти со сцены. И только за кулисами разрыдалась - горько и безутешно.
- Лада, что с тобой? - подпрыгивал рядом ничего не понимающий, но страшно встревоженный рыжий. - Что с ними со всеми?! Лада!
- Оплакиваю свою жизнь! - хлюпнула она и улилась слезами. Опомнилась, только когда сообразила - ее обнимают. Понятное дело, рыжий и обнимает, не упустил момента. И от этого разом пришла в себя. Вытерла слезы, вдохнула глубоко, сказала уверенно:
- Ну, что со мной, понятно: оплакивала своих не рожденных деток. Дурой была по молодости, уже не исправить, только оплакать. Что в зале произошло, тоже понятно. В следующий раз перед древними гимнами предупреждать, чтоб в зале оставались только свои, только русичи. Я в песне сил не контролирую, так чужие и окочуриться могут.
Наградой ей был ошарашенный взгляд Сережи. И сама она вдруг застыла с открытым ртом. Дошло внезапно: ЧТО- ОНА - НЕСЁТ?!

11

- Богов нет! - сердито сказала она. - Есть люди - мы есть! Нам и творить! Понял ли?
Бородатый парень задумчиво кивнул.
- Я чувствовал что-то всегда, - признался он. - Только словами выразить не мог. Чувствовал, что не просто так тянет нас по свету. А сейчас ты разъяснила, и все встало на свое место. Три системы, скрепляющие воедино страну. Втройне прошитые швы добротной одежды под названием Русь Изначальная. Калики перехожие, чья ноша - нести по свету рассказы о дальних землях, соединять народы общностью знаний друг о друге, общностью судьбы; скоморохи, бродячее племя артистов, призванные нести по Руси Изначальной нравственные законы и представления о красоте, хранимые в песнях; да коробейники, жрецы честной торговли, распространители материальных благ. Нами крепится Русь, на нас держится. Так?
- Не крепится, будет крепиться, - настойчиво напомнила она. - Это еще надо совершить. Справитесь?
- Боязно, - признался глава "калик перехожих". - Вроде бы и ничего сложного; узнавать, как люди живут, да в блогах выкладывать, да вживую рассказывать - и все же боязно. Боязно, что сил не хватит. Мне же и остальным объяснять их предназначение, а поверят ли, последуют ли? Может, выберут оставаться, как и прежде, просто бродягами-путешественниками? Так оно и проще, и безопасней. Как убедить? Я кто? Простой, как рубль, со своими слабостями...
- Уже нет, - покачала она головой. - На тебе - благословение богини. Сил хватит.
Она склонилась над парнем. Полюбовалась, как вполне привычной картиной, бликами непонятно какого света, играющими на его лице. Поцеловала - легко-легко и нежно. И ничуть не удивилась, когда парень отошел, а свет вокруг него - не исчез. Слабый, почти невидимый - но свет. И ореол человеческого тепла вокруг.
- Интересно стало жить, - хмыкнул стоящий рядом с ней сосед. - Столько нового ребята рассказывают - заслушаешься. И люди у нас добрей, что ли, стали? Помогают друг другу, даже Борис твой, и то...
Сосед поднял голову на шум скандала, доносящийся через открытое окно на третьем этаже, и ухмыльнулся:
- Правда, не все добрей стали. Витюня семью гоняет. Так вроде мужик ничего, работящий, но буен во хмелю.
Она тоже подняла голову, прислушалась. И нахмурилась.
- Не хмель, - качнула она головой. - И бежим от древности в будущее вроде со всех ног, а никак не убежать...
Развернулась и направилась внутрь общаги. Заинтересованный сосед пристроился следом.
На третьем этаже она прислушалась - и уверенно пнула по одной из дверей.
- Выйди из логова, зверь, - с усмешкой сказала она.
Шум за дверью утих. Она пнула снова, уверенно и сильно. И еще. И еще.
- Выбью! - предупредила громко. - Под землей не скроешься!
Голос раскатился певучими отголосками по коридору, загремел яростным предупреждением.
Скрипнула дверь, мужик с диковатым лицом уставился изнутри комнаты.
- Покинь логово, зверь! - пропела она требовательно.
- Тебя нет! - вдруг прорычал мужчина. - Давно нет!
- Возвращаюсь! - пропела она торжествующе. - Выйди, зверь!
Посветлело, словно за ее спиной поднялось полотнище света, и сквозь лицо мужика вдруг проступили жестокие черты зверя, вкусившего крови беззащитной жертвы.
- В логове - мое право! - прохрипел он. - Творю, что хочу!
- Логово выжгу!
Голос прозвенел негодующим хором - и вдруг все кончилось. Мужик качнулся и рухнул на порог. Тихо истаял и улетучился свет. Она носком туфельки шевельнула голову упавшего и равнодушно отвернулась.
- И что это было? - откашлявшись, спросил сосед.
- Не что, а кто, - устало сказала она. - Оборотень это, просто оборотень. Вроде человек, но как попадет ему в руки кто беззащитный - сразу зверь... Маскируются так, что не враз разглядишь. Не углядишь такого - а он семью вырежет. И стоит потом, сам не может объяснить, для чего сделал...
- Лада, так Витюня по пьянке выключился, или с ним чего серьезное? - опасливо поинтересовался сосед. - Как бы полиция тебя за это...
- Какая разница? - вздохнула она. - Больше сюда не вернется, это главное. Успела. Только не моя это работа, мужская. А мужчины нет.
- Лада, ты меня глазами не оглаживай! - поспешно сказал сосед. - Я после своей кикиморы ко всем женщинам с ненавистью. Да и не ровня я тебе, сам понимаю.
- И я понимаю! - буркнула она раздраженно. - Только на всё рук не хватает, ведмаки потребны!
- Кто?!
- Ведмаки. Мужи, ведающие Правду и призванные по ней направлять род людской... неважно. Все равно их нет. С мужиками всегда так: когда надо, никого не найти. А как в постель, так сразу толпа...
Она махнула рукой и ушла на репетицию.
По дороге она сердито размышляла. Курица - птица, и вполне себе летает, если ей крылья не обрезать! И научное мышление при ней, и могучий умище никуда не делся. И пусть не сразу, но разобралась же с загадками! Поняла, что требуется от нее богам. Общность, вот что. То, что некогда придало великую силу обычному во всех остальных отношениях народу. Даже не народу - группе народов. Объединенных в нечто неделимое, родственное. И в дар от умирающей богини к ней перешли некие качества, помогающие эту общность вокруг себя создавать. Она все уверенней объединяет людей. Как? Ну... песней, личным примером, голосом своим чудным... харизмой, вот!
Она недовольно прищурилась. От харизмы попахивало богами. А богов нет. Последняя при ней искрами рассыпалась. А то, что иногда из людей лезет, страшное и неодолимое - то не боги, а отзвуки их. Их идеи кровавые, бесчеловечные. По сути - те же искры. Только черные.
Не харизма, сердито решила она. Просто общество созрело. Надоело людям хамство вокруг, и маты, и продажность. Сопротивляться начали неуверенно. А тут она. Здоровенная, уверенная, красивая, наконец - воздействие славянских форм никто не отменял. Да еще голос ее многотембровый волшебный. Вот и потянулись, как к центру кристаллизации. Начали вспоминать, что когда-то на Руси заходи в любой дом с краю - и найдешь там ночлег и приют. И путешествовать тогда можно было с одной лишь котомочкой - люди добрые помогали. Что люди были - добрые. И стали подражать потихоньку. За детьми соседскими стали присматривать. И - одергивать их, когда пакостят или матерятся. Ведь мат - это унижение матери, это оскорбление любого присутствующего. И порог своего дома начали защищать - робко, но начали. Потому что достало, что лезут все! А тут она. И НИКАКОЙ ХАРИЗМЫ!
И вновь ей стало легко и просто, как всегда бывало, когда она приходила к простому и понятному выводу. И репетиция прошла чудно и чудесно. Она пела попсу! Уломал все же рыжий, уговорил, черт языкатый. Ах, какую попсу она пела! И "Мальчика Витю с нашего двора", и "Короля и Анжелику", и "Городских бродяг"! Ребята в ансамбле аж светились от вдохновения! Только рыжий все ворчал, зануда. Может, потому, что не только она - все пели? Но ведь хор завсегда красивее соло, разве не так? Ну... да, грузинское многоголосие как-то ярко смотрится на эстраде... но ведь красиво!
Чтоб подразнить рыжего, она специально под конец спела "Во поле береза стояла". Да, да, ту самую, набившую всем оскомину дубово-народную! Только с другими словами, с настоящими. С немножко другими ритмами. Совсем с другой, переливчато-журчащей, аранжировкой, с грустными колокольчиками. С мужским многоголосием ансамбля. И с ее ликующим соло в финале, таким, что по стеклам радуги засияли! И получилось НЕЧТО. Ребята так и сказали. А рыжий все равно остался недовольным. Но это понятно: кому из руководителей ансамбля понравится, когда солистка в постели отказывает? Эх, мужчины.
И когда Сережа Дудак позвал ее к себе домой, как он выразился, поговорить, она про это и подумала. Ну, а о чем еще может говорить мужчина с женщиной вечером в квартире без свидетелей? То-то и оно.
Она согласилась сразу. Вопрос с личными отношениями назрел, пора решить раз и навсегда. А то действительно, как так: солистка, а не в постели с руководителем? Непорядок. Ну а после того, как вопрос решится раз и навсегда, а это быстро вообще-то, можно будет вдумчиво и о делах ансамбля поговорить, у нее много задумок в последнее время появилось, как прорвало.
Она шагала рядом с рыжим и поглядывала на мужчину искоса. А ведь хорош. Сильный, уверенный в себе. Уникально талантливый и знающий цену своему таланту. И рыжий! Кавай-й... Может, он и есть тот, кто встанет рядом с ней - отныне и навсегда?
В квартире Сергея она уселась в кресло, скромно сложила руки на коленях и приготовилась слушать. Мужчина понял правильно, расслабляющих-задуряющих выпивок предлагать не стал, сразу перешел к делу.
- Я устал от твоих капризов! - резко сказал он. - Или ты меняешь стиль, или мы расстаемся.
- Сережа!.. - только и смогла выговорить она.
- Мы каждый день из-за тебя теряем деньги! - с жаром принялся объяснять рыжий. - Каждый день! Мы для чего группу раскрутили? Чтоб о березке петь?! Выкинь свою языческую дурь из головы, слышишь? Мы сейчас мегапопулярны, так надо использовать момент, пока прет!
- Сережа... - беспомощно сказала она снова, не находя слов.
- Чтоб я тебя больше в брюках не видел! - ожесточенно сказал Сергей. - На эстраде выступают в шортах или мини! Топик и шорты, к твоей фактуре в самый раз! И что за сентиментальное старье вы сегодня вытащили?! Даже я его ни разу не слышал! Не дури парням головы, мы собрались вместе, чтоб зарабатывать!
Он ходил вокруг нее и кричал, и она видела, как неумолимо проступает сквозь облик рыжего знакомое наглое, бесцеремонное, неукротимо-агрессивное нечто.
- Явился, чужой бог, за златом, - прошептала она.
И встала. Она давно уже не была той слабой женщиной, которая противостояла когда-то чужой силе на пороге общаги. Сейчас рядом с ней незримо стояли и узкоглазая женщина-лейтенант, и мужички из общаги, и бдительные бабушки, и велосипедисты-путешественники, тянущие и тянущие нити единства по огромной стране, и все те, кто на просьбу остаться в зале только своим - оставались... Сейчас она могла сказать Слово - и не станет Сергея.
- Сережа... - сказала она и не выдержала, расплакалась.
Мужчина неуступчиво смотрел на нее. Его бог требовал капитуляции, и никак иначе.
- Сережа, как ты можешь?! - воскликнула она со слезами. - Ты же из истинных, из скоморохов - о том сама фамилия поет! Ты - Дударь! Ты Правду призван нести по свету, а ты на деньги соблазнился... предатель! Предатель!
Она развернулась и порывисто вышла на балкон. Вскочила на ограждение, развернулась. Сергей смотрел на нее широко распахнутыми глазами. Ну да, сумерки, это чтоб лучше видеть...
- Ты же мог летать по небу! - горько сказала она. - Тебе богами дарован талант! А ты - что же ты наделал!
Рыжий шагнул вперед. Она отступила.
- Иди за мной! - страстно сказала она. - Иди со мной! Будь со мной! Еще не поздно!
Мужчина внезапно кинулся на нее и обхватил.
- Что творишь, дура? - прошипел он. - Третий этаж, ноги поломаешь!
Она печально посмотрела на него сверху. Отступился. Предатель...
- Отпусти.
Прозвучало настолько холодно и отстраненно, что Сергей невольно разжал руки. Она легко спрыгнула на балкон. Посмотрела рыжему в глаза - вплотную, в последний раз. И отвернулась.
- Деньгами твой новый бог тебя одарит, он любит предателей, - сказала равнодушно. - А таланта ты недостоин. Боги дали - боги забрали. Не летать тебе по небу.
Развернулась и ушла, и ни одного шага не прозвучало на лестнице.

12

- С богом!
- Богов нет! - привычно огрызнулась она.
Ребята из ансамбля посмотрели на нее... странно. Она могла бы поклясться - недоверчиво.
- И чего уставились? - буркнула она. - Я хотела сказать - наш успех зависит лишь от нас, не надейтесь на помощь свыше!
- А я вообще-то хотел сказать - поехали, - неуверенно сказал парень. - С богом - это же в смысле поехали? И да, мы едем или нет?
- На гастроли? - уточнила она. - Конечно! Для чего еще мы тут в машину набились, как селедки в банку? И еще полный прицеп барабанов нагрузили?
- А Сережа где? - осторожно поинтересовался кто-то. - Он как бы наш руководитель, клавишник, и вообще...
И снова на нее посмотрели очень странно, как будто "и вообще" означало ее мужа. Как минимум.
- Сережа... - вздохнула она. - Вы видели, как он в последние дни играл?
- Никак он не играл! - раздались голоса. - Лажал по-крупному! Пальцы ему оттоптали, что ли?
- Или голову!
- Последнее! - отрезала она. - Музыканта-виртуоза, гениального импровизатора Сергея Дудака больше нет. И забыли. Кстати, в связи с этим: у нас будут проблемы по деньгам.
Парни тут же насторожились, она заметила и поморщилась. Деньги. Чертово лавэ, сгубившее множество талантов.
- По платным концертам Сергей договаривался, - объяснила она. - У него это здорово получалось. Но ему поставили условие - петь попсу. А он - мне. А я отказалась. И в этот раз наши гастроли - смех на палочке. Только называются громко. На самом деле мои знакомые договорились где-то в Зажопинске на свободную сцену в доме культуры. Бесплатно. Вот такие дела. Так что действительно - едем на таких условиях или нет? Мишаня, Петенька, Стас, Гриша? Подумайте и скажите.
Все ребята тут же открыли рты, кто бы сомневался. Чтоб музыканты, да подумали? Это против музыкантской природы!
- Ладушка, а вот то, что с нами творится в последнее время... - замысловато покрутил своими тонкими пальцами скрипача Мишаня, - вот это вот всё - оно как-то связано с денежками, да?
Ребята разом замолчали и уставились в ожидании ответа.
- Напрямую, - с трудом призналась она. - Сергей... он мог бы по небу летать! Но его золото вниз тянуло. И утянуло.
- М-де-е! - протянул Стас. - Как-то оно не очень как-то... у меня ж семья. И представляешь - кушают каждый день! Каждый! Эй, орлы! На еду займете?
- Да займем, не вопрос, - откликнулся кто-то с заднего сиденья. - Ты у нас один семейный, тебя беречь надо.
- Ну тогда поехали, чего ждем?
- Ну, с б... в общем, поехали, - заключил Гришаня.
Посмотрел направо, налево, на всякий случай назад и аккуратно вырулил на дорогу. Прицеп подскочил на рытвине, охнул, переживая за свои барабаны, ударник Петенька - действительно, поехали.
- Да, а что вы меня спрашиваете, как будто у меня на всё ответ в кармане? - спохватилась она.
Парни переглянулись, усмехнулись и отвели глаза.
- А мы, Лада, три года вместе играем, - спокойно сказал за всех Гришаня, не отрывая взгляда от дороги. - Три сраных года. Чего только не перепробовали. Даже Баха в этно-обработке шпарили, представляешь? Так-то прикольно, ценители были - но и всё. А с тобой как прорвало. Действительно - как будто по небу летаем. Все получается. Мы, Лада, вот эти глаза горящие в зале ни на какие деньги не променяем. Ни на какие. Хотя кушать иногда хочется. Но вы меня своими глупыми разговорами от дороги отвлекаете, а я права два месяца назад получил. Как привезу куда-нибудь... Лучше спойте.
И кургузая машина с огромным прицепом под веселые песни покатилась на гастроли.
Они проехали через леса и поля. Заправились. Проехали через городок, другой объехали, миновали широкую реку и две поуже. Заправились. Поели в придорожной столовой - за Стасика честно заплатили, как и обещались, хотя он орал, что пошутил. Потом забрались на пару горок, миновали городок и один объехали - и снова заправились.
- Гришаня! - не вытерпел наконец Петенька. - Да сколько она жрет, твоя машина?!
- Да примерно сколько семья Стасика, - невозмутимо ответствовал Гришаня. - А что?
- Что ж ты сразу не предупредил?!
- Не наговаривайте на мою семью! Сколько на бензин истратили, моим на месяц хватило бы!
- А что, у нас есть какая-то другая машина? - вздернул брови Гришаня.
- Нету! Но мы бы поездом поехали!
- У Лады документов нет, - напомнил Гришаня.
- А... тогда чего стоим? Поехали!
- Щас, заправимся только...
Они заправились. Они поругались. Два раза закипели на подъемах-тягунах. И наконец приехали. У кольца на въезде в очередной город невзрачная иномарка приветственно мигнула, в окошко высунулась рука и махнула - следуйте за мной.
- Щас! - процедил Гришаня. - Заправлюсь только.
Переждал шквал возмущенных воплей и невозмутимо сообщил, что пошутил.
У солидного, еще сталинских времен, заводского Дворца культуры они еле вылезли из машины.
- Я стоять не могу! - простонал полный Миша. - Я сидеть не могу! Я ничего не могу! А нам еще выступать!
Его дружно поддержали все. Потом живенько подкатили прицеп ко входу и принялись разгружаться. Ну, музыканты, изнеженное племя, лишь бы поплакать.
Зал встретил их прекрасной акустикой, прохладой - и морем голов. Свободных мест не было видно.
- Здесь так любят этно-музыку? - недоуменно вопросил Миша в пространство.
- Здесь любят бесплатные концерты знаменитостей, - пояснил кто-то из местных. - Только они редко бывают. Вот и набежали на халяву.
- А мы знаменитости? - польщенно уточнил Миша.
- А вот и посмотрим. И если не оправдаете ожиданий... Мы, шахтеры, ребята простые, если что не нравится - так и говорим...
И местный задумчиво оглядел свой немаленький кулак.
Так что перед выступлением всех потряхивало.
- Да пошутил я, пошутил! - сказал местный, но никого не успокоил.
- Выход! - нервно сказал Петя и ударил своими страшными колотушками...
Зря они волновались - приняли их прекрасно. И "Витю с нашего двора", и "Пыль над терриконами", и особенно "Девочек на асфальте". Еще бы - это же про них песни!
- Лада, я, конечно, дико извиняюсь! - сказал за кулисами Гришаня. - Но вот как ты с ходу придумываешь песни для каждого? Если это не чудо, тогда я даже не знаю, что! Или все же?..
И снова неопределенно покрутил своими тонкими, чуткими, такими выразительными пальцами.
- Богов нет! - правильно поняла она гнусный намек. - Ребята, финальный выход!
- А что исполняем? - коварно поинтересовался Гришаня.
- Да откуда ж мне знать?!
- Вот и я о чем...
Как обычно, перед финальной песней они попросили остаться в зале только своих. Как различить? Да очень просто. Вы свои? Оставайтесь.
Она вышла на сцену, вгляделась в темный зал - и, как обычно, поняла, о чем будет петь. О чем, как, для кого. И запела-заговорила-зазвенела разными голосами. Она пела о том, как шли когда-то русичи-переселенцы. Шли уверенно, неотвратимо. И вставали на их пути города, и поля колосились, и закипали белой пеной цветения сады...
Как всегда, новую песню она сначала вела одна, а капелла. Парни слушали, пропитывались мелодией, внутренними ритмами и рифмами. И потом - вступали.
И парни вступили. И забухали по пыльным дорогам тяжелые волы, заскрипели повозки, запели дети в телегах, засвиристели над степными просторами невидимые в вышине птицы - и небо раскинулось над головой, необъятное жаркое небо Руси Изначальной... Лада пела - и сквозь слезы ей казалось, как будто прямо перед ней идут и идут гордые предки по цветущим степям, как строят города, как отправляют вереницы кораблей по светлым рекам. И мощь великого народа через ее голос словно затопила зал... А потом Петя, уже предполагая по предыдущему опыту, что произойдет, зажмурился и изо всех сил шарахнул колотушкой по бас-барабану. По ушам ударило так, что Лада чуть не оглохла. И почему-то чуть не ослепла. И, еле держась на ногах, убрела за кулисы.
Парни вскоре обступили ее встревоженным кольцом. А она только хлопала мокрыми глазами да смотрела беспомощно.
- Ребята, - кое-как пролепетала она. - Там на бис зовут, а я не могу, у меня всё в груди болит! Без меня как-нибудь, а?
- Болит у нее! - проворчал заботливый Гришаня. - У тебя, Лада, не резонаторы, а орган Домского собора! Меня бы от такой мощи разорвало!
- И меня чуть не разорвало! - жалобно призналась она и совсем расклеилась.
Ребята переглянулись, Петенька кивнул и ушел, и вскоре со сцены раздался его уверенный голос:
- По традиции этно-группа "Русская звезда" ответит на любые ваши вопросы, вот у меня в руке телефон, можете кидать сообщения... Да, мы сторонники теории панславизма... Русь Изначальная? О ней и поем! Научное подтверждение? А как же! Просто оцените ареал расселения славянских народов, уже этого достаточно для правильного вывода, хотя в Русь Изначальную входили не только славяне, это больше социокультурная общность...
- Ребята, или у меня что-то со зрением стало, или с головой, - неуверенно сказал Гришаня. - Когда пели "Русь Изначальную", как будто видеоряд шел! Я в разуме своем усомнился: откуда видео, если мы даже микрофонами не пользуемся, вживую выступаем?
- Волы, поля, небо? - буркнул Стас. - Было, не сомневайся. Только об этом надо не у нас спрашивать.
И все почему-то со значением посмотрели на нее.
- Ребята, вы о чем? - не поняла она.
- Не признается! - вздохнул толстый Миша. - Понятно: богов нет.
- Мы о том, Лада, что ты со сцены уходишь непонятно как, - пояснил Гриша. - Вроде рядом, вроде поешь, а потом как даст вспышкой по глазам! Проморгаемся - тебя нет. И в зале то же, мы спрашивали. Если пиротехника, то неплохо бы предупреждать заранее, а то так и зрения когда-нибудь лишимся. А сегодня еще и видеоряд пошел. Здорово, конечно, но неожиданно. И непонятно, да.
- Ничего не понимаю! - призналась она. - Вы о чем?!
- И так всегда! - буркнул Гриша. - Ну хоть бы раз женщина в чем-то призналась! Кровь у вас у всех какая-то уклончивая, что ли? Ладно, проехали. У меня вопрос: нам на обратную дорогу денег хватит?
Хватит, - сказал неожиданно вернувшийся Петя. - Я там на сцену шапку поставил - знаете, сколько накидали?! А что? Скоморохи мы или кто?
- Клоуны вы, - сказал подошедший местный. - Чуть сцену нам не спалили. Но молодцы, не ожидал. Ночуете где? Еще не знаете? Значит, у меня. Как, вы говорите, у русичей принято? Стучись в любую хату с краю - и примут? Ну, значит, моя дача - с краю. Большая, как раз все поместимся.
Мужчина протянул руку Ладе и представился:
- Константин. Работаю в администрации.
Она посмотрела ему в глаза. И, завороженная, поднялась. Перед ней стоял, улыбался и рассматривал ее внимательными серыми глазами ОН.

Всю обратную дорогу она мечтательно проулыбалась. И, кажется, отвечала на вопросы невпопад. Константин просил приезжать еще. Константин просил ее приезжать...
А в Свиридовке их ошарашили новостью. Сергей Дудак разбился. Напился пьяным до невменяемости и шагнул с балкона.

13

Она готовила завтрак, напевала тихонько и мечтала о том, как и когда приедет к Константину, когда в приоткрытую дверь всунулась ушлая рожа соседа - не того, который с фингалом, а который напрашивался на закодирование. И рожа трезвая, как ни странно. Впрочем, в последнее время она таковой являлась постоянно и оттого сильно мучилась, непривычно было. Интересно, он со скольки лет начал квасить, не с двенадцати ли? То-то и оно, что иной жизни не видал, растерялся. Ничего, втянется, в общаге дел невпроворот.
- Владка, там к тебе пришли! - выпалил сосед.
- А что не проходят, если пришли? - не поняла она.
- Так... чужой он, - замялся мужик, не зная, как объяснить ситуацию теми немногими словами, которые были в его распоряжении. Маты в общаге как-то быстро выпали из употребления при обращении к ней, а без матов сколько того словарного запасу? Слов пятьсот? То-то и оно.
- Пригляди за мясом! - решила она. - Посмотрю.
Она легко свалилась по лестнице с пятого этажа, пробежалась по коридору. Опа, наружная дверь закрыта, исключительное явление. Так-то она с кодовым замком, но бабуси ее с утра подпирали камешком, чтоб не защелкивалась и не мешала малышне бегать туда-сюда. Ну и что за зверя принесло, что дверь захлопнули?
Она прислушалась, причем не к звукам снаружи, а больше к себе. Ничего опасного не обнаружила, пожала плечами и вышла. И с визгом бросилась мужчине на шею. И пофиг, что в своем костюмчике работника горадминистрации, с обязательным дурацким галстуком, с дорогой кожаной папочкой в руке Константин выглядел рядом с бабусями как-то слишком чужеродно - он сам приехал к ней!
- Лада, ты поосторожней с ним! - предупредили бабуси. - Чужой!
- Был чужой, станет мой! - счастливо пропела она и потащила мужчину за собой.
Бабушки только неодобрительно поджали губы. Мол, сколько ни предупреждай молодежь, все равно по своей глупости делают!
- А любопытно у вас, - сказал Константин. - И странно. Как будто секта.
- Почему? - удивилась она.
- Сначала на подходе мужички поджидали, - пояснил мужчина, неопределенно улыбаясь. - Посмотрели, глазами обшмонали и потопали следом, как бы случайно. Иду, смотрю - дверь открыта. Так какая-то бабуся прихлопнула ее прямо перед носом, специально. А мужички на крыльце встали и не дали следом за детьми пройти. И сдается мне, что это твоя охрана.
- Да не! - развеселилась она. - Просто мы живем дружно и не любим, когда чужие ходят. Только и всего.
- Я - чужой? - уточнил Константин.
Она остановилась, оглядела его оценивающе. Высокий, крепкий и очень, очень уверенный в себе. Подошла вплотную и заглянула в глаза. Мужчина тут же охотно обнял ее за талию. Ну да, магия славянских форм, как без нее.
- И как, много увидела? - поинтересовался Константин вроде бы шутливо, но с огромным вниманием в глубине серых глаз.
- Богат, - сказала она. - Воин. Одинок.
- Не угадала! - усмехнулся он. - Женат и двое детей. Сразу предупреждаю, чтоб не считала обманщиком.
- Я не гадаю, - возразила она. - Я вижу. Одинок. В семье чужой, дети не твои. И еще у тебя на сердце - печать чужого бога. Вот тут.
Мужчина изменился в лице.
- Выгоревшая, - добавила она и зашагала к лестнице.
- Значит, все же чужой? - спросил он как будто равнодушно.
Она снова остановилась.
- И даже не понимаешь, насколько, - серьезно сказала она.
- Так объясни.
- Легко, - пожала она плечами. - Тебя не пропустили в открытую дверь. Не знаешь, почему? Вот в этом дело. Я не видела, но знаю. Ты не спросил разрешения войти. Ведь не спросил?
- А надо было? - улыбнулся Константин.
- В чужой дом не входят без спросу, - сказала она. - Даже если дверь открыта. На Руси издавна не запирают двери, разве что от зверей. А люди всегда спрашивают разрешения. Если они - свои. Так что да - ты чужой. Ты даже не почувствовал, что надо спросить. Привык входить силой. И брать, что надо. Воин... офицер, да? Или разбойник. Но у тебя печать на сердце, значит, офицер.
- Штирлиц как никогда был близок к провалу, - пробормотал мужчина озадаченно.
- Пойдем, Штирлиц, завтраком накормлю! - весело сказала она. - Приглашаю!
- И все же у вас странно, - заметил мужчина на ее этаже. - Все двери нараспашку. Это чтоб каждый наблюдал чужую семейную жизнь?
- У нас не странно, у нас тесно, - вздохнула она. - Это же общага! Откроешь дверь в коридор - вроде как места прибавляется. А прятать у нас особо нечего, чего такого может произойти в семье, чего другие не знают?
- И у тебя открыта?
- И открыта, и даже сосед там за плитой приглядывает! - развеселилась она.
Константин почему-то юмора не оценил, впрочем, как и сосед. Бывший ханурик уставился на пришедшего настороженно, раскрыл рот, словно собираясь что-то сказать - и закрыл.
- Да знаю я, что чужой, - успокоила его Лада. - Уже просветили. И что поосторожней с ним, тоже знаю. Всё, топай, без тебя управимся!
- Если что, я рядом, - все же напомнил сосед и неохотно ушел.
Константин стоял у двери и с непонятным выражением на лице рассматривал комнату. Слишком долго для двенадцати квадратов рассматривал.
- Вот эта мелочь - твой бывший, что ли? - наконец с удивлением спросил мужчина. - Так здесь распоряжается, как у себя!
- Сосед, - напомнила она. - За мясом попросила присмотреть, когда тебя побежала встречать. Проходи, не стой столбом, я же пригласила.
- Да тут особо проходить некуда, - хмыкнул Константин. - разве что в окно. Два шага - и уже снаружи.
Мужчина аккуратно прикрыл за собой дверь. Она наблюдала за ним, озадаченно наклонив голову.
- Что?
- Я думала, ты ко мне приехал, - сказала она, прислушиваясь к себе. - А ты ко мне, но... но кушать садись все равно! Напоить, накормить, спать уложить - это свято.
- Согласен! - сказал мужчина и посмотрел на кровать.
- Не туда, - с сожалением сообщила она. - Туда - только по любви, на всю оставшуюся жизнь.
- А может, я...
- Нет, - тихо сказала она. - Я же вижу. Не забыл, кто я? Лада. Лада-Лета. Любовь - в моей власти. А нет ее. Форма тебя держит, что ли? Форма - и печать. Она хоть и выгорела, но неснимаемая. Печать бога - это на всю жизнь, уж я-то знаю... Да проходи к столу.
Мужчина оказался ценителем мяса, как и положено воину, ел аккуратно, но за ушами попискивало, а тушечница пустела.
- Так ты в вашей секте за жрицу любви? - небрежно спросил он между кусками.
Она всерьез призадумалась.
- Не секта, - медленно сказала она, разбираясь в собственных мыслях. - Секта - что-то узкое, а Русь Изначальная - она, наоборот, бескрайняя, как степь... И это не вера. Ребята говорят - социокультурная общность. Очень древние правила единения, что-то, что существовало всегда и передавалось даже не с молоком матери, а... я не знаю, Костя, как объяснить, пока не знаю. Мы чувствуем, как надо жить, но не знаем объяснения. Это так просто и очевидно на самом деле.
- Любопытно, - заметил мужчина и принялся за кофе. - Вы - это кто? Русские? Славяне?
- И уйгуры, - улыбнулась она. - И дунгане. И казахи - не все, но тоже мы. Костя, это не объяснить словами, настолько все просто, это надо видеть. Ну, вот... идешь ты по улице и видишь, как женщина крутит головой. И тот, кто спросит, что она потеряла, вызовется помочь - он из нас. Или...
- Деревенская назойливость, - сказал мужчина. - Это понятно. Но она в городе отмирает, в больших городах точно. В миллионниках люди атомизированы. Это разумно и необходимо для сосуществования больших масс людей. Каждый имеет право на личное пространство.
- Это в тебе говорит чужой бог, - тихо возразила она. - Потому что он желает нашей смерти.
- Ох у тебя в голове и каша! - покачал головой он. - Мировые заговоры, особая роль России, да? Сама выдумала или прочитала где? Или, может, кто научил?
И мужчина посмотрел на нее остро и цепко.
- Покушал? - насмешливо спросила она. - Напился? Баньки нет, но есть душ, марш освежаться. А потом пойдем гулять. - Слушаю и повинуюсь, - хмыкнул мужчина. - Тебе невозможно сопротивляться!
- Еще бы. Я так толпу пьяных эвенков на раз-два заворачивала. Иди.
Она успела разобраться с грязной посудой, когда мужчина вышел из душевой - посвежевший и снова непоколебимо уверенный в себе. Подошел и обнял хозяйски гораздо ниже талии.
- Никогда не привлекали крупные женщины, - с наглой прямотой признался он. - А тут охота схватить и заорать "неужели это все мое?!". Наваждение какое-то.
- Не твое, - ласково сказала она. - Не лапай.
- Хочу и лапаю, - беззаботно заявил мужчина.
Она поискала глазами сковородку, потом передумала. Зачем сковорода, когда за ней - тысячи и тысячи людей, тянутся теплыми нитями, делятся силой?
- Ты забыл - я Лада! - попрекнула она. - Лада-Лета. Любовь в моей власти. Могу дать. Могу забрать. Ни к одной женщине не потянет.
Мужчина отступил и заметно побледнел. Она насмешливо наблюдала за метаморфозой.
- Ты сама позвала в гости, - с трудом произнес он. - На шею кинулась, когда увидела, обрадовалась. Да еще оделась так... однозначно. На тебе шелковые брюки и рубашечка той же легкости, а они что есть, что нет их. Для чего тогда все это?
- Уж точно не для того, чтоб кто-то орал "неужели это все мое?!" - саркастически заметила она.
- Даже я?
- А что, у тебя есть право принижать женщину? - полюбопытствовала она.
Мужчина осекся.
- Печать чужого бога, вот в чем дело, - вздохнула она. - В прошлый раз сил много отдала в зал, не разглядела. Извини. Чужого я бы не пригласила.
- М-да, - сказал Константин и криво усмехнулся. - Чужой, значит. Ну, тогда действительно пойдем гулять, что еще остается делать?
Она прикрыла дверь, не защелкивая на замок. Пояснила, не дожидаясь вопросов:
- Соседка детей приводит играть, когда меня нет. И у нас не воруют.
Константин не поверил, но промолчал. Спустился следом за ней по лестнице, покосился на горные велосипеды у стены.
- Велотуристы, - улыбнулась она на невысказанный вопрос. - Ночуют у нас иногда в коридоре. Им мужики надувные матрасы дают.
- Свои? - усмехнулся он.
- Свои, - серьезно подтвердила она. - Возят новости. Им можно доверять, не то что интернету или ящику.
Бродячие собаки посмотрели на вышедшую парочку равнодушно.
- Уходите и не возвращайтесь, души помойные, - так же равнодушно сказала собакам она. - Дармоеды.
Константин посмотрел, как собаки поднялись и недовольно убрели.
- Собак тоже гипнотизируешь?
- Почему - тоже? - рассердилась она. - Костя, тебя кто-то гипнотизировал? Или кого-то при тебе? Почему сразу самые невозможные объяснения?! Ты еще скажи, что боги есть... так, стоять!
Несколько парней недовольно остановились.
- Нельзя, что ли? - донеслось из-под капюшона.
- Мертвякам прохода нет, - холодно сказала она. И поглядела сверху, как будто приподнялась над землей. - Мертвые - в земле.
Парни упрямо стояли.
- Вам что сказано? - бросил кто-то из прохожих. - Разворачивайтесь.
Под невнятное бурчание группа удалилась.
- Мертвяки, - сказала она озадаченно им вслед. - Надо же. Думала, еще в древности перевелись, а они тут как тут, живее всех живых!
- Лада, у тебя с головой точно все в порядке? - осторожно поинтересовался Константин. - Какие мертвяки? На мой взгляд, так вполне себе живые мальчики. Ну, дарком увлекаются, в атрибутике, но мода такая.
- Телом живые, - уточнила она равнодушно. - Пока что. Но не душой. Думают о смерти, поют о смерти, ненавидят жизнь и желают всем смерти. Их место - в земле. Если мертвяки на поверхности, они отравляют все вокруг.
Константин озадаченно хмыкнул, открыл дверцу припаркованной к обочине машины, кивнул ей, мол, устраивайся.
- Я не двадцатилетний, как ты, мне гулять не по возрасту, - усмехнулся мужчина. - А вот катать юных моделек - в самый раз. Куда?
- За город, - пробормотала она устало. - На смотровую, туда, где ветер вольный над сухими травами. Там душа парит и отдыхает. Держать мир на себе - тяжело...
Мужчина пожал плечами и поехал на смотровую площадку. Житель другого города, он почему-то ориентировался на улицах не хуже местных. Как будто заранее посмотрел по карте, куда ехать.
На смотровой площадке она долго смотрела на раскинувшийся далеко внизу город. Легкий ветер обдувал ее лицо. Мужчина благоразумно помалкивал. Ну, устала девушка, пусть отдохнет.
- Я сильная женщина, - наконец сказала она. - Но - женщина. В моей власти любовь. А приходится делать... всякое. Мертвяков заворачивать, упырей изгонять. Мы просто живем, в мире и единстве, а они лезут с каждым днем все сильнее. И их больше становится.
- Мертвяков? - уточнил Константин.
- Полицейских, - безучастно сказала она. - Налоговиков. Юристов. Бандитов. Пожарных. Чиновников - этих вообще много всяких разных... Ну и нелюдь, конечно, эти от начала веков к людям лезут... Мне мужчина нужен, Костя. Воин, защитник Руси Изначальной. Думала - это ты. Показалось.
Она сделала несколько шагов вперед. Развернулась.
- Ты сильный, - тихо сказала она. - Ты мог бы летать по небу. Если можешь справиться с печатью - иди ко мне. Иди со мной, будь со мной...
- Оп-па... - сказал мужчина пораженно. - Ну и что мне теперь докладывать?! Не верю. И не поверю. Это - просто - гипноз.
Константин вдруг усмехнулся и направил на нее палец.
- Вашего руководителя ансамбля так же с балкона позвала? - с улыбочкой осведомился он.
Она вздохнула и, что называется, спустилась с небес на землю. Вскарабкалась на смотровую площадку. Легко прикоснулась к груди мужчины.
- Печать, - сказала она. - Как я не догадалась сразу? Действительно - просто печать. В очень серьезном документе. КГБ, да? Ну, спрашивайте, господин офицер.


14

- Я не из КГБ, - устало сказал Константин в очередной раз. - КГБ давно нет.
- Во-от! - назидательно отметила она. - Начал осознавать всю глубину глупости своих вопросов? Богов тоже давно нет, а ты мне не веришь! А я, соответственно, тебе. Да вы кушайте, кушайте, господин офицер КГБ! Законы гостеприимства незыблемы, лишь с народом умрут!
- Не издевайся, и так после сорока полнеть начал! - вздохнул мужчина, отодвинул жаркое и пододвинул кофе. Отхлебнул и спросил бесхитростно:
- И что, где-то записан свод таких законов? И их волхвы хранят в заповедных чащах?
- Ах, как здорово вы повернули разговор на нужную тему, господин офицер! - искренне восхитилась она. - Профессионал! Тут видна школа КГБ!
- Отстань, а? - поморщился мужчина. - Был бы профессионал, запытал бы уже в подвалах, причем с удовольствием! А я - простой чиновник, даже не начальник отдела культуры, всего лишь его заместитель! Приехал в гости к женщине, а она тут устроила... разоблачения!
- На тебе мундир, - серьезно сказала она. - Я вижу. Не веришь?
- Верю, - пожал плечами Константин. - Наблюдательная, как все гипнотизеры. По работе с ними встречался, они же считаются эстрадными артистами. Ну, офицер. Служил до пенсии, и даже не в секретных частях КГБ, а в обычных железнодорожных войсках. А теперь чиновник. Успокоилась?
- Ага, - саркастически сказала она. - Железнодорожные войска? Это те, которые даже на гражданке все равно государство в государстве, военизированная и жутко секретная структура? Понятно.
- Ну тебя к лешему. Мне просто интересна ты и все, что вокруг тебя, чего непонятного? А вокруг тебя - сплошные тайны, сама знаешь. Вы же у меня ночевали и всю ночь под чаек проболтали. Помнишь, как тебя ансамбль пытал насчет законов Руси Изначальной, откуда их берешь - и насчет твоих спецэффектов, кстати? Я вот помню, как такое забудешь. Чуть не ослеп.
- Насчет спецэффектов я и сама не против узнать! - проворчала она.
- Ну так давай разберемся! - коварно предложил мужчина.
- С самого начала? - обреченно уточнила она.
- А как иначе? Если с конца, то точно не разберешься.
- С самого начала... - она мученически покривилась. - С самого начала я старухой была вообще-то. Умирала в хосписе да и умерла, ничего в том странного в семьдесят девять да при раке легких, не так ли?
- Кх! - только и сказал мужчина.
- Во-от. И тут заявилась богиня и заключила со мной договор. Она мне молодость и вторую жизнь, я взамен возвращаю богов. Нормально, да? Я же атеистка, не верила в богов, не верю и не поверю никогда просто назло им!
- Тихо, тихо, не дымись! - пробормотал мужчина ошарашенно. - Боги, понятно. И что дальше?
- Опа! - изумилась она и подозрительно прищурилась. - Ты что, верующий?!
Константин молча расстегнул рубашку и продемонстрировал золотой крестик. Она осторожно тронула его пальцем. Прислушалась к себе.
- Пустой! - определила уверенно. - Это, Костя, не вера, это церковь. Вера - она глубже. Ты - верующий?
- Вот так сразу не скажу, - улыбнулся мужчина. - Но ты говорила, у меня печать бога на сердце.
- Это другое. Печатью скот клеймят. Слуг. Рабов.
Он что-то вспомнил и резко помрачнел.
- Продолжай, интересней с каждым словом, - буркнул он. - Главное, не забыть потом записать, получатся еще одни "звенящие кедры России". Озолочусь на продажах.
- Так в чем проблема? - огрызнулась она. - Диктофон наверняка крутится, а, господин офицер?
- Встану сейчас, обниму и зацелую! - пригрозил мужчина.
- Значит, заключила договор с богиней, - сдалась она. - В результате та окочурилась от общения с атеисткой, распалась, и что-то от нее ко мне перешло, но что, я понять не могу! Вот, собственно, и всё.
- Всё?!
- Основное, - поправилась она. - Там дальше всякие пустяки. Ну, помолодела, но это следовало из договора и само собой разумеется...
- Мне бы такой пустяк! - не сдержался мужчина.
- Просишь, по доброй воле?! - недоверчиво уставилась она.
Константин открыл рот... и задумался.
- Во-от, начал осознавать, вижу. Не захотел остаться без документов, родственников, жилья, работы и с задачей на руках, к которой даже непонятно, как подступиться, э?
- А ты захотела? - улыбнулся он.
- И я не захотела, - вздохнула она. - А богиня меня взяла и обманула, сучка этакая. Баба, хоть и богиня, а бабы все такие - хитрые, лживые и изворотливые... Вот и кручусь теперь, как могу. Упырей гоняю, представляешь? А что делать, если ничего больше не умею?
- Упырей? - переспросил Константин ровным голосом.
- Да люди они, не пугайся! - отмахнулась она. - И лешаки, и кикиморы, и оборотни - все они люди. Генетически - люди. Никого, кроме людей, нет на земле и никогда не было!
- А боги?
- И боги, получается, тоже люди...
Она вдруг замолчала и замерла, прижав руки к груди.
- Боги - это люди, - проговорила она наконец медленно. - Спасибо, Костя, подсказал дуре. Все же курица не птица, филолог не ученый...
И вдруг беззвучно заплакала. Сидела, смотрела невидяще вдаль, а слезы текли и текли по лицу.
- У тебя все в порядке? - осторожно спросил Константин.
- В смысле, с головой? - криво улыбнулась она. - В порядке. Даже более, чем у тебя. С жизнью - там да, там полная жопа, как говорили мои студентки-дуры... Впрочем, все равно лучше, чем у тебя. Мне хотя бы никакая супруга мозги не выедает. Всегда удивлялась, почему властные на работе мужчины в делах семейных конченые тряпки. Зоркие, и в людях типа разбираются, а таких стерв берут!
- А ты, значит, не такая?
- Не знаю, - сказала она и вытерла слезы. - Замужем не бывала.
- Давай не будем больше лезть в личную жизнь? - предложил Константин. - Вернемся лучше к твоим "пустякам". Вот объясни, откуда твои знания о... - как ты говоришь? - о нравственных законах Руси Изначальной?
- Не, ты точно из КГБ! - усмехнулась она. - Как упорно снова повернул к нужной теме! Хотя дела семейные интересуют, и сильно интересуют - но всё для службы! Вопрос из простых, Костенька. Богиня, она ведь не ошиблась, выбрав меня. Я всю первую жизнь за справедливость воевала. Справедливость, понимаешь? Она от той, изначальной Правды идет. Правда забылась, а справедливость осталась - и только вместе с народом умрет. Я справедливость ценила. Матершинница, грубиянка, а еще спортсменка-универсал - представляешь, какой монстр? Могла и профсоюз, и университетское начальство обгавкать, а то и в рожу засандалить! И если студентка дура, так и говорила, громко и прилюдно. И уж тем более, если преподаватель. Как меня за это ненавидели! Как вспомню, так на душе тепло! Во-от. Понимаешь, я эти законы уже тогда знала. Я же диалектолог, всю жизнь в экспедициях. И слушала, слушала. Так за жизнь кое-какие базовые законы и приметила. А сейчас понимаю: чтоб не заметить, надо специально глаза закрывать! Золотом! И про совесть забыть. Так что, Костя, мне не очень понятно, чем вызван ко мне интерес государственной службы. Все, что вокруг меня, это простая жизнь в простом сибирском городе, вот-вот миллионнике, и я сама вся из себя такая простая, аж в зеркало смотреть противно.
- Значит, простая? - уточнил спокойно Константин. - И то, что на концертах в конце вы просите остаться только своих, ничего не значит?
- Ничего важного, - твердо сказала она. - Свои - значит почитатели. Мы же этно-группа.
- А чужие потеряли сознание...
- А нечего было оставаться! Их по-хорошему предупредили. Ты-то чем недоволен? Ты же ничего не терял?
- А еще после вашего концерта в моем городе на порядок увеличилось количество бытовых конфликтов, - продолжил Константин методично. - И это только зарегистрированные случаи. И во всех без исключения участвовали ваши... - как ты говоришь? - почитатели, да. Как думаешь, это достаточно серьезно, чтоб заинтересовать твое мифическое ГКБ?
- Твой, - машинально поправила она. - Потому что комитет...
И растерянно задумалась. Мужчина терпеливо ждал, когда девушка придет к решению.
- А, пожалуй, это не из-за меня, - неуверенно сказала она. - Это, если правильно поняла, из-за ансамбля. Ребята - истинные скоморохи, отмеченные даром богов...
- Которых нет, - невинно вставил Константин.
- Костя, вот что ты за... еще никто мне, а уже бесишь, как муж! Дар богов - синоним к слову "талант", чего непонятного? Тьфу на тебя! Я о чем? О том, что искусство - страшная сила! И нравственные законы, выданные в песнях, сильно запали... куда они там западают, не знаю! Но земляки твои начали четко понимать, кто упырь, кто оборотень, кикимора там... ну и подвешивать им, как издревле повелось! Пока не сбегут за поскотину, так и будет продолжаться. Зато потом - мир, спокойствие и никакого, кстати, воровства. Радуйся, что к вам заехали!
- На охоту с начальником горотдела полиции поеду, обязательно передам твои слова, чтоб радовался! - буркнул мужчина. - Интересно, что тогда в твоем городе творится? Вы же здесь не наездами, на постоянной основе безобразничаете...
- Лада! - раздался из-за двери виноватый голос соседа. - Там наших повязали! Они просто сказали придуркам, чтоб не шумели, а их повязали!
Она рывком встала и двинулась на выход.
- Вот и я о том же... - задумчиво сказал ей в спину Константин.
- Ты бы помолчал! - рявкнула она, не сдерживая голоса. - Княжьи слуги службу не несут! Носятся идиоты по городу, колонки на всю мощь - отворачиваются, чтоб не видеть!
Звякнули жалобно стекла. Пролетело по коридору яростное эхо. Торопливо откликнулся в телефоне ударник Петя - "Щас будем!"...
Барабаны громыхали и выбивали тревожные дроби. Толпа росла, ширилась и неостановимо текла к райотделу полиции.
- На новгородское вече собирали билом! - язвительно заметил Константин. - Но организация у вас неплохая, толпу быстро собрали.
- Ты бы лучше прошелся, объяснил заинтересованным, куда и зачем идем! - зло сказала она. - И у нас не организация, а самоорганизация!
Перед райотделом толпа незаметно замедлилась, замялась... и встала. Два автоматчика на крыльце смотрели нервно и угрожающе. Она пристально вгляделась в здание и содрогнулась.
- Чужой бог, - призналась она шепотом. - Давит.
- У тебя вон сколько мужчин, чего боишься? - усмехнулся Константин.
- Нет у меня мужчин! - вздохнула она. - Были бы - не остановились бы. Потому туда мне идти. Если нет мужчин - женщине бой принимать, чтоб детей защитить...
Она зябко поежилась и пошла к автоматчикам. К ее удивлению, Константин пристроился следом. Не впереди, не рядом - но тем не менее не отстал.
- Лада! - сказал автоматчик из-под маски. - Ты-то чего здесь?
- О, свой! - обрадовалась она. - Наших ребят забрали, надо на землю вернуть!
- Которые стритрейсеров отпинали? - уточнил автоматчик.
Константин за ее спиной отчетливо хмыкнул.
- На них протоколы пишут! - сообщил автоматчик. - Там чьи-то сынки, а они машины побили, так что... кислое дело.
Константин снова хмыкнул.
- Не иди против Правды, воин! - певуче сказала она.
- Да пусть попробует! - сказали из толпы. - Коля, мы тебя узнали, не прячься! Встретим возле дома и харю начистим!
- Лада, у меня приказ! - пробормотал полицейский и нервно поправил маску.
- Ей к начальнику дежурной части надо, - вдруг сказал второй автоматчик. - Не понимаешь, что ли? Проводи.
И отступил в сторону.
- Сопровождаю! - буркнул Константин и прошел следом за ней.
Начальник дежурной части, капитан-армянин, смотрел на них спокойно и внимательно.
- Левон, - представился он совсем не по-уставному. - Можно Лева. Значит, вот ты какая, Лада.
- И какая? - вдруг подал голос Константин.
Капитан заинтересованно развернулся.
- Майор Пронин, - мрачно сказал мужчина и предъявил удостоверение. - КГБ.
Капитан несдержанно хрюкнул.
- И вот так всегда, - заметил Константин Ладе. - Навеселился, капитан?
- И что забыл у нас "старший брат"? - поинтересовался капитан, не сдерживая улыбки. - И, кстати, где ваша спецбригада палачей?
- Хочешь, вызову? - серьезно предложил Константин.
Улыбка капитана потухла.
- А ведь ты наш, Левон! - удивленно сказала Лада. - Наш, русич. Я тебя на концерте видела в Свиридовке.
- Супруга концертмейстером, - пояснил капитан.
- Левон, отпусти ребят, - серьезно сказала она. - Они за вас работу сделали, благодарить должен, а не в обезьянник закидывать!
- У меня закон, - хмуро заметил капитан. - Там материальный ущерб, протокол пишем.
- Ну и пиши. Ребят только верни на родную землю. Мы с земли никуда не денемся.
Капитан молчал и думал.
- Хочешь, запою? - тихо предложила она.
- "Барабаны войны"? - как-то кривовато усмехнулся капитан. - Красиво, но спасибо, лучше не надо. Вы же тогда райотдел разнесете, а люди старались, строили... Хорошо. Десять минут. Заполнят протоколы и отпустят.
- И больше мы патрульных к себе не пустим! - честно предупредила она. - Они нам враги получаются, не нас защищают, а непонятно кого... Левон, а можно посмотреть на пострадавших?
- Можно, - усмехнулся капитан. - В коридоре стоят.
Константин подарил капитану вопросительный взгляд. Армянин по-восточному тонко улыбнулся и отвернулся к окну.
Пятеро парней и девица при них выглядели вызывающе, агрессивно, немного потрепанно, побито, но в целом обычно.
- Выродки, - озадаченно сказала она. - Надо же. Что ни день, то открытие. Что-то вы задержались на белом свете. Уезжайте к себе, если хотите жить.
- А мы у себя, - сказал сквозь губу один.
- Ошибаешься, - бросила она равнодушно. - Чужие вы здесь. Уезжайте. И заявления свои заберите. Земля вас не примет, убьет.
Лицо говорившего внезапно заблестело от пота.
- Пожалуй, уже поздно, - так же равнодушно отметила она и отправилась к выходу.
Константин шел следом, и она спиной чувствовала его вопросительный взгляд.
- Выродки, - вздохнула она. - Есть род, а есть выродки. Чужие родной земле. Родину ненавидят, чужбину любят. А чужбина их - нет, потому что и ей - не родные. Таких гнать положено, чтоб по ненависти не навредили. Да ты сам видел.
- Метисы? - осторожно уточнил мужчина.
- Выродки, - снова вздохнула она. - Ты чужой, не понимаешь, я все время забываю. Левон сразу понял.
Она подошла к толпе, коротко сообщила новости, и люди с шумом начали расходиться.
- Вот так и живем, - сказала она. - Мирно, тихо. А нам не дают. Много их всяких, а мужчины - нет. Отвези меня за город, а, Костя? Свежего воздуха глотну, тяжело мне. Не женским делом занимаюсь.

Город сиял далеко внизу. Теплый воздух нагретого за день склона перемежался струями прохлады от реки.
- Покажи еще раз, как ты по воздуху ходишь, - усмехнулся Константин. - Тебе же нетрудно, да? Я попробую понять, в чем фокус.
- Не о том просишь, - тихо сказала она. - Я на настоящую просьбу ответ дам. Ты чужой в семье. Решишься изменить жизнь - приди сюда. Там, на поляне, найдешь березку. Не нашу, сибирскую корягу, а белоствольную, стройненькую. Она одна такая будет. Найдешь, косы ей завьешь, лентой одаришь. И она скажет, где твоя суженая. Или сам поймешь.
- Как в песне? - уточнил он.
- Как в нашей песне. Ее извратили в веках, испачкали. А на самом деле там... Во поле береза стояла, Лада-Лета стояла...
Тихо прозвенели колокольчики в ночи, и повеяло нежными запахами березовой рощи. Она легко пошла вперед. Обернулась.
- Пойдем со мной, покажу! - позвала она звонко.
Мужчина сделал шаг... и не решился. Она украдкой смахнула слезы и вернулась.
- Тогда будешь искать сам, - прошептала она. - Захочешь - найдешь.

15

Богов нет, и Константин не бог! Вот что за мужчина, а? Его женщина с собой зовет на всю оставшуюся жизнь, а он в ответ приглашает ее в ресторан. Всего лишь! Надо же, облагодетельствовал. Чиновник, он и в КГБ чиновник. Внедорожник, статусная помощница под два метра ростиком и ежевечерние рестораны - предел мечтаний.
Она язвительно фыркнула и призадумалась. Боги. Которых нет, м-да. Не верила, не верит и не поверит никогда. Мелькнуло, правда, озарение недавно насчет богов, но как мелькнуло, так и пропало, аж зло берет. Курица не птица, баба не ученый! Она же тогда о мужчине мечтала, мозги, видите ли, заняты были, на богов места не осталось!
Но все же, чисто гипотетически: в парадигме поставленной задачи возвращения богов - они кто? Понятно, что не Белбог и Чернобог, еще б она дуализмом страдала! На земле дуализма нет, следовательно, нет его и на небесах. Единый, Творец Сущего? Э, нет. Пусть атеистка, но в религиях она ориентировалась на профессиональном, можно сказать, уровне. Будучи диалектологом, в деистические манифестации она упиралась своим немалым шнобелем чуть ли не ежедневно. И не захочешь, да запомнишь. Вся ее предыдущая жизнь в науке свидетельствовала: людишки всех рас и вероисповеданий упорно разделяют Единого на несколько конкретных сил, обладающих уже личностными качествами, на чуть ли не людей...
Озарение снова мелькнуло перед ней пушистым лисьим хвостом, она только поморщилась и отмахнулась. Не дано ей прозревать мгновенно, не дано! И нечего тут мелькать! Она свое возьмет упорным трудом, упрямством ослиным!
Так вот, о боге: даже в христианстве он множится у всех стран и народов! И помимо собственно бога вдруг появляются то Никола-Угодник, то целый выводок местечковых Богородиц, каждая со своей специализацией. Одна от бесплодия лечит, другая по любовным узам профессионалка, а Казанская Богоматерь вроде как охрану государственных границ курирует, не больше и не меньше. И сама она в свое время записывала поверье о Богородице-троеручице, была и такая в роду красноярских казаков Лалетиных! На иконе ее третья рука пририсована, и ведает соответственно прибавлением богатства - еще бы, в три руки хапать легче... Да что Богородицы - а Георгий-Победоносец? А толпы святых, и каждый со своим личным даром? Что об этом нам говорит наука?!
Она хмыкнула. Наука... наука говорит - пережитки. Но это для школьников проходит, а она всю жизнь в этой самой науке. Какие пережитки в двадцатом, а теперь уже в двадцать первом веке, ау? Забыли всё, плюнули и растерли! Давно уж конокрадов на кол не сажают, и ведьм в бочажке не притапливают, о чем вы, ау? А бог как множился в головах людских, так и продолжает. Следовательно, чисто гипотетически - их много. Исходя из самой сути жизни - много. Так же, как много людей. И одновременно - мало. Потому что людей много, а склонностей, характеров, да тех же профессий и увлечений - не так чтобы и густо. И если в шутку, вот чисто гипотетически, провести грубые такие, черновые аналогии, в виде первой прикидки... то вот она, Дарья Олеговна - несомненно разносторонняя и разноплановая, противоречивая даже личность, но в целом - кто? Со своими могучими бедрами, да с грудью, которой стены можно пробивать? С голосом певучим, с характером язвительным, но где-то глубоко как бы и нежным? Да мама она, жена, хозяйка и хранительница дома. Лада. Лада-Лета, юность и любовь... Или вот Константин. И чиновник, и кэгэбэшник, и трусливый гад, как все мужики, и много кто еще, но в целом-то кто, э? Верный, постоянный, надежный...
Она мечтательно улыбнулась... и уколола палец, да так, что чуть не взвыла. Приласкала всех гадов-мужиков соответствующими определениями, Константина отдельно, предназначенными только ему словами, потрясла рукой... и залюбовалась собственной работой. Всю первую жизнь любила вышивать. Стыдилась, таилась, выдавала собственные изделия за заказы у секретных мастериц-художниц, но вышивала с перерывами до смерти. И в следующую жизнь увлечение перетащила. Не, ну красиво же, а?
По вороту рубашки переплетались узорчатые, словно прозрачные, листья. Ясень, дерево света и пляшущих теней. Очень, очень прозрачный намек тем, кто понимает. Но Константин не понимает ничего. И прямо в ухо говоришь - не слышит. Пойдем, говорит, в ресторан, отдохнем по-человечески. Как будто устал! Как будто только в ресторане - отдых! Ну и пусть сидит в своем люксовом отеле до вечера, а она пойдет петь!
И она действительно отправилась в Свиридовку.
Небо в просвете между домами встретило ее какой-то удивительной ясностью и прозрачностью. И всплыло в памяти: у августа, мой друг, спокойные дела... Август. За всеми ее необычными делами и заботами уже, оказывается, пришел август.
У входа она подняла голову. Высоченное светлое дерево приветливо качнуло ей листьями. Ясень. Как попал в промерзлый сибирский город - непонятно. Центральные улочки таили много вот таких маленьких неприметных странностей. Здесь, на светлом холме у Стрелки, издревле жили люди, и многое сотворили своими теплыми руками...
Внутри главного корпуса было тихо, только где-то далеко чирикали, свиристели птичьими голосами скрипки. Скоро им на юг...
Она тихо подивилась собственному настроению, саркастически хмыкнула и вошла в репетиционный зал. И остановилась. Ребята-музыканты смотрели на нее очень странно, и вдруг непослушными стали губы.
- У августа, мой друг, спокойные тона, - сказала она грустно. - В гнезде уже птенцы поднялись на крыло...
И отвернулась к стене. Еще не хватало, чтобы кто-то видел ее глаза.
- Ну вот! - сказал Гришаня неловко. - Ты уже знаешь. А откуда знаешь? Не скажу за остальных, но вот мне, старому, много пожившему человеку, иногда рядом с тобой страшновато!
Она удивленно уставилась на скрипача. А ведь действительно - уже далеко не молодой. А она его всегда воспринимала как юношу.
- Ну, ты все же расскажи, что я уже знаю! - попросила она. - Чтоб знать, все ли я знаю.
- Эк завернула! - оценил Гришаня. - А... да что рассказывать? Уезжаем мы, Лада. На гастроли. Как-то потянуло всех к югу... ну и вот.
- На машине?!
- Ты что? - испугался Гришаня. - Как скажешь чего. Она нас сожрет! А не сожрет, так заблудимся! Или разобьемся! Не, только экологичным железнодорожным транспортом!
- Ну, что ж в этом такого-растакого трагического? - через силу улыбнулась она. - Вам надо окрепнуть, а крепчают в полете. Летите, птенцы земли русской.
- А как мы без тебя? - жалобно сказал ударник. - Как вспомню: две минуты до концерта, а мы сидим и не знаем, о чем петь будем - аж на душе сладко! Ладушка, что мы петь будем без тебя?!
- Пойте мое, - серьезно сказала она. - За меня. От меня.
Прошла и поцеловала каждого, легко и нежно.
- Доброго вам пути, скоморохи. Не упадет в пути обережный круг, удержу.
- Не, что говоришь непонятно, это все понятно, - пробормотал Мишаня и моргнул. - Как бы девушке положено... а вот мне кажется - или стало светлее? Со светом же все должно быть просто, это ж электричество... или уже нет?
- Миша, прошу тебя - не думай, а? Ты музыкант, у тебя все равно не получится! - язвительно сказала она. - Давайте лучше споем! Петя?..
Ударник замахнулся своей страшной колотушкой... и задумался. Отложил оружие оглушения мамонтов, поднял стойку с колокольчиками, нежно взял светлую, как будто наполненную теплом палочку... и по залу поплыли легкие, прозрачные звуки. И запели тихими голосами скрипки. И вздохнул печально бас-гудок.
- Во поле береза стояла, во поле кудрявая стояла... Лада-Лета стояла...
Она кружилась по зале, пела, и светлые слезы переплавлялись в ясные, звонкие голоса девушек, летящие над покосами, над пашней, над жарким обрывом, шумели на ветру нежной листвой...
- Если что - вы знаете, где меня найти, - сказала она на прощанье. - Просите - помогу.
Друзья-музыканты смотрели серьезно, как будто расставались навсегда.
- Сколько раз пробовал записать наши песни, - сказал Стас. - Вы знаете, как я умею писать! Так вот - все пишется прекрасно, но... музыка есть, волшебства - нет! Да все это неважно! Лада, что у тебя вышито? Что-то не узнаю.
- Ясень, - сказала она. - Он у крыльца Свиридовки растет вообще-то.
- Ясень, понятно, - смутился гусляр. - А... почему не береза?
- Ясень - двудомный. А береза - однодомная, вот почему.
Она улыбнулась друзьям на прощание, гордо вскинула голову и ушла, пока ребята не заметили, чего не надо. Но они, кажется, заметили. Ну, музыканты, души чуткие, с даром богов.
Константин ожидал ее у Свиридовки. Сидел в своей люксовой иномарке со скучающим видом. Надо полагать, работал. И после этой работы ему требовалось отдохнуть в ресторане.
- Первой формы - будь достоин! - радостно брякнула она и втиснулась в машину. - Враг не дремлет! Майор Пронин.
- Не смешно, - беззлобно сказал Константин. - Можем ехать, да? Сережки-колечки нацепила, духами окропилась?
- Да езжай, куда тебе надо! - великодушно махнула она рукой.
И машина поехала как будто сама, потому что Константин вроде бы больше не за дорогой следил, а за ней. Она даже проверила одежду на всякий случай, вдруг чего расстегнулось.
- Хоть бы раз платье надела, - усмехнулся мужчина. - А то мне рядом с тобой даже неудобно. Ты в своем шелковом комплекте что одетая, что голая, сразу не разберешь.
- Не обращай внимания, это у меня зарок такой.
Константин хмыкнул, как будто предложение не обращать внимания на голую женщину показалось ему странным.
- И духами не пользуешься, - заметил он небрежно. - У тебя в комнате их просто нет. Но тем не менее пахнешь цветами. Каждый раз разными.
- Ну что ты за человек?! - рассердилась она. - Уже и комнату обыскал? Кэгэбэшник сраный! Выжгу твою печать к чертовой матери!
- Выжги, - сказал мужчина странным голосом и отвернулся.
И она замолчала, озадаченная крайне. Так в молчании и доехали до искомого ресторана, места отдыха настоящих мужчин.
- "Шато!" - развеселилась она. - Ты ведешь меня в "Шато"?!
- А что странного? - поинтересовался он. - Лучший ресторан вашего города при лучшем отеле города, в котором, кстати, я живу - что не так?
- "Шато", - сказала она, внимательно разглядывая фигурные столбики у входа. - Построен тремя братьями-дагестанцами. На деньги горских евреев. Здесь проводятся самые дорогие корпоративы. Здесь чужая земля, Костя, ты знаешь? Не моя. Чужая.
- В смысле? - уточнил он.
- Я чувствую, - просто ответила она и вышла из машины. - Ну, значит, "Шато". Ты меня сюда привел, тебе и защищать.
- Здесь очень хорошая служба охраны, - усмехнулся Константин.
- Еще бы, братики все трое мастера по борьбе, как у них принято...
Зал встретил их прохладой и заказанным столиком. И - посетителями. Она сразу почувствовала их внимание и остановилась, разглядывая.
- Вот оно что, - пробормотала она в результате и прошла к столику.
- И что же?
- Голливуд и мексиканские страсти! - раздраженно сказала она. - Сейчас здесь будут Голливуд и мексиканские страсти! Драки в песочнице, детство голожопое, честное слово! Да это не важно. Я поняла, почему здесь чужая земля. Они ее носят с собой.
- Что?
- Эти люди носят родную землю с собой, - пояснила она. - И когда их собирается много, им кажется, что они на своей земле. А на самом деле - нет. И начинается непонимание...
- Лада, с тобой интересно, но понять иногда сложно, - усмехнулся Константин.
- Сейчас еще интересней станет! - пообещала она. - Можешь даже ничего не заказывать. Нас тут и развеселят, и накормят... о, уже начинается.
- Какая девушка, и одна, - сказал остановившийся рядом мужчина. - Приглашаем к нашему столу. Не отказывайся, у нас не принято, чтоб женщина отказывалась.
- Она не одна, - сказал Константин спокойно.
- Ты кто такой?
Их уже было пятеро. Когда их много, им кажется, что они на своей земле, подумала она и встала. И выпрямилась. И все пятеро оказались где-то ниже ее.
- Пошли вон.
- Так женщина с мужчинами не должна разговаривать, - заметил шестой. - У нас так не принято. Так очень плохо говорить.
Она посмотрела на него и почувствовала - главный. Невысокий, ничем не примечательный - тем не менее все пятеро его опасались и уважали. И все в зале его опасались. И их сила странным образом переливалась в его холодных глазах. А его бездушие наполняло их сердца.
- Колдун, - озадаченно сказала она. - А что не в могиле? По тебе осиновый кол плачет.
Мужчина коротко замахнулся и ударил ее. Х-хе! Вот такой разговор ей понятен и знаком! Да она толпу эвенков одной левой останавливала! Вот и низкий - ударил и словно повис на ее руке. Он даже не смог до нее дотянуться. Есть женщины в русских селеньях, немного, но есть!
- Нанааланиа! - разлетелся по залу ее голос. - Нанааланиа! Слышишь ли? Не защиты прошу - побереги детей своих! Нанааланиа!
Качнулись подвески на люстрах. Дрогнули и блеснули крохотными радугами стекла.
- Нанааланиа!
- Мы не осетины, - сказал один из мужчин.
И вдруг стало легче.
Она усмехнулась и отпустила колдуна.
- Земля моя - равнина, от моря до моря, - напомнила она тяжело. - Сильные - на равнине, слабые укрываются в горах. Там ваша земля. Забыли?
- Это было давно, - возразил ей другой с обидой.
- Возвращаюсь! Нанааланиа, сестра моя! Детей береги, как заповедано!
И стало еще легче. Она словно не касалась пола. Легче пушинки развернулась к колдуну.
- Богом не станешь! - предупредила певуче. - Имя тебе - колдун! Место - под камнем!
- Какая нехорошая женщина! - усмехнулся мужчина и отошел. И остальные - за ним. И заспорили у своих столиков жарко и сердито. Видимо, объясняли, что женщину бить не принято.
- Зачем так плохо говорила? - попрекнул ее подошедший хозяин ресторана. - Оскорбляешь народ - так нельзя!
- Какой народ? - не поняла она. - Ты - один из нас. Он - нет.
- Очень уважаемый человек, - возразил хозяин ресторана. - Хотел поговорить, предупредить, что неправильно делаешь, в мужские дела вмешиваешься. По всему городу - Лада там, Лада здесь, везде Лада. Люди деньги теряют, недовольны.
- Мужчины нет, вот и занимаюсь сама! - сердито сказала она.
- Есть мужчины, вон сколько! - усмехнулся хозяин ресторана и показал на зал. - Сиди дома, мужу радуйся, мужчины без тебя дела решат!
Охранник на входе негромко что-то сказал. Хозяин ресторана развернулся, и улыбка примерзла к его губам. За прозрачным стеклом у входа стояли два автоматчика в черной броне и скучающе рассматривали посетителей.
- Здесь моя земля, - сказал Константин и поднялся из-за стола. - А ресторан - плохой. С женщиной прийти нельзя, пристают. Охранников, наверно, нет? Хочешь, своих поставлю?
- Э, нет! - засмеялся хозяин. - Шутник ты, майор! Что не сказал, что Лада - твоя? Сели бы, поговорили, как мужчины, порешали!
- Она не моя, - неохотно сказал Константин.
Хозяин ресторана внимательно посмотрел на него - и покачал головой.
- Твоя. Нана Аланиа не ошибается.
Она взяла озадаченного кэгэбэшника под руку и потащила из зала, пока еще чего не наговорили.
- Ах, спасибо за отдых! - язвительно поблагодарила она в машине. - Отвезешь домой, мужчина? Хоть поем нормально, а то с твоими ресторанами с голоду помру!
- Совершенно случайно... - пробормотал Константин и вывернул на улицу, - ... совершенно случайно я знаю, что такое Нана Аланиа. Даже сам видел. Это такой памятник в Осетии, женщина с детьми. Сроду бы не подумал, что памятником можно запугать мужчин. И что мне докладывать, а?
- С работы выгонят? - подколола она.
- Хуже - больше ничего не поручат! - вздохнул он.
- Когда-то, - негромко сказала она, - когда-то великий народ заселял равнину. От моря до моря. Равнина - житница, равнина - жизнь. А значит, и сила. А слабые ушли в горы. Давно было, но там, в горах, помнят. А я им еще напомнила, чтоб не задавались. Вот так и доложи, несчастный.
- А Нана Аланиа?
- Памятник, - пожала плечами она. - Просто памятник. И - мать-хранительница алан, но это вас не касается. Иное дело колдун.
- И что колдун? - весело спросил Константин.
- Место ему - под камнем! - жестко сказала она. - С колом в сердце. Он злой человек, таким не место на земле.
- Порчу на него наведешь? - улыбнулся Константин.
- Нет. Уничтожать колдунов - дело мужчин.
Константин закаменел за рулем.
- Допросишься, - тихо предупредил он ее наконец. - С такими высказываниями - допросишься, и я не смогу защитить.
- А ты и не защищаешь, - заметила она. - Не осталось на Руси мужчин, зря ищу. Остановись.
И вышла из машины.
Она гордо шла до ближайшего поворота. А там остановилась, сердито топнула ногой и вытерла злые слезы. Вот что на нее нашло, а? Чего наговорила любимому мужчине?! И-эх, курица не птица, а влюбленная баба - дура...

16

- Ну, здравствуй, богиня.
- Богов нет, - поморщилась она. Потом недовольно развернулась - кого еще там принесло? - и увидела в дверях Константина. Мужчина смотрел серьезно, без насмешки, как будто действительно считал ее богиней.
- Ты как пробрался?
- Да обычно, - пожал он плечами. - Подошел, с бабульками поздоровался, поговорил о тем-сем. Они сказали, ты дома, ну и прошел.
- О! - язвительно заметила она. - Не только козу можно выучить на барабане стучать, но и майора КГБ!
- Как ни приду - всё ешь, - усмехнулся ответно он. - Лезет в тебя, как не в богиню.
- Костя! - рассердилась она. - Богов - нет!
Мужчина устроился за столом, как у себя дома, сдвинул тарелки, облокотился даже и уставился на нее ничего не выражающим взглядом.
- Расул вчера умер, - сообщил он спокойно. - Если это не божья кара, тогда убийство. Тебе какой вариант лучше?
- Никакой он не Расул, - безразлично сказала она. - Мусой родился, Мусой помер. Камень на могилу положили?
- Муса Исаев, - качнул головой мужчина. - По нашим ориентировкам. Но здесь его все знали как Расула. Все - кроме тебя. Любопытно, не находишь? Его на родину увезли хоронить.
- Тогда все в порядке, там камней много.
- Ребята, которых ты обозвала выродками, разбились, - невозмутимо продолжил мужчина. - Вылетели с виадука. Ты сказала, что земля их убьет - и она убила.
- Довыеживались, - согласилась она.
- И у владельцев "Шато" - проблемы с бизнесом. Ни одной заявки на корпоративы, и те, что были, отозваны. И в отеле пусто. Они на тебя жалуются.
- Здесь-то я при чем? - возмутилась она.
- Ага, значит, в предыдущих случаях участие не отрицаешь...
- Господин майор! - оскорбилась она. - Ну вы же слушаете мой телефон, комнату и подглядываете в душе и туалете! Вы лучше всех должны знать, в чем я участвовала! Я пела песенки, вышивала, гуляла в лесу...
- И по пять раз на день откушивала, - согласился Константин. - Лада, как ты это делаешь? У нашей службы к тебе появились очень серьезные вопросы. И прекрати жевать, с тобой майор КГБ проводит профилактическую беседу!
- Что именно делаю? - безнадежно спросила она и отложила вилку.
- А всё, - спокойненько сказал Константин. - Нам всё непонятно. Начнем с самого простого: как ты узнала настоящее имя Расула?
- Ну... - она неопределенно покрутила пальцами, - Муса, это же... вот в Бразилии каждый третий - Педро, а на Кавказе каждый второй - Муса. Или Иса. А что, так важно, как звали колдуна?
- Важно, что он умер, - хмуро сказал мужчина. - Еще важнее - как.
- И как? - без всякого интереса спросила она.
- Выпал из окна.
- Тогда это ваша работа! - уверенно определила она. - неповторимый стиль, он чувствуется! Если человек сам выпал из окна - рядом стояли ребята из КГБ, примета верная! Если еще и в СМИ никто не удивится - точно вы.
- Стритрейсеры гоняли на очень надежной машине, - поморщился Константин. - На очень надежной, мощной, тяжелой машине. Поставленной на гарантийное обслуживание. Такая техника не ломается в принципе. Тем не менее потеряли управление, пробили ограждение, пролетели двенадцать метров и воткнулись в откос. Это - как? Экспертиза в крови ничего не обнаружила. Такое впечатление, что водитель заснул за рулем. При музыке на всю громкость и полном салоне дружков. У нас к тебе вопросы, Лада, очень серьезные вопросы.
- Тормозные шланги не подпилены, тяги не откручены? - деловито поинтересовалась она. - Тогда это точно вы. Легко быть незримой рукой КГБ, когда эксперты закрывают глаза, верно? Костя, у вас тепличные условия работы, разнежились вы, разленились! Случится реальная угроза - профукаете, как профукали уже один раз страну!
- Не профукали, а спасли, - спокойно возразил мужчина. - В целом понятно, можно не продолжать. В том, что "Шато" объявили бойкот, тоже узришь руку КГБ... Лада, откуда у тебя такой яд к нашей службе? Тебя кровавая гэбня пытала, что ли? Или твоих родственников?
- Выставляетесь посмешищем, вот и смеюсь! - отрезала она. - У "Шато" проблемы! Это - государственное дело?! А не крышевание мелкого дагестанского бизнеса, а?
С огромным удовлетворением она отметила, как побелели желваки у любимого мужчины. Достала-таки, разозлила, ура! И сейчас он покажет свое настоящее нутро!
- Пойдем-ка, прогуляемся, подружка! - бросил он и встал. - Пора тебя шнобелем натыкать, допросилась!
- Ой, а можно, я оденусь? - восхитилась она. - Или заломишь руку и в халатике потащишь?
На лице мужчины явно отразилось, что именно так он бы и предпочел действовать, но, увы, приличия. Он даже не отвернулся, так, чуть обозначил, наблюдал за ней, как за вооруженным преступником.
- Костя, ты в курсе, что обозначает факт переодевания женщины в присутствии мужчины? - невинно поинтересовалась она.
- Что мужчина женщине неинтересен, - ровным голосом сказал Константин. - Пошевеливайся.
В коридоре отсыпались очередные путешественники, компания из пяти парней и двух девушек. Едут вроде на Байкал, но еще окончательно не определились. Может, и в Саяны. Она принюхалась - сивушными маслами не тянуло, молодцы.
Константин кивнул на лежбище:
- Вот тебе первое. Ребята полностью подпадают под определение курьеров. Передвигаются по всей стране с обязательной отметкой здесь и еще в нескольких точках. Участковых, кстати, вы сюда не пускаете. Это, Лада, уже подпольная организация с неизвестными целями и задачами - но с упорядоченной, строгой структурой. Один этот факт привлечет внимание любой спецслужбы в любой стране, не только у нас. Иди-иди, организаторша, интересное будет впереди.
- Костя, ребята просто путешествуют! Малобюджетно! Это у вас в КГБ ведомственные санатории, а командированных подселяют в "Шато" - а простые мальчики вынуждены экономить!
- Охотно бы поверил! - процедил мужчина и твердой рукой направил ее к выходу. - Только везде, где появляются твои "путешественники", появляются и разговоры о Руси Изначальной. Расползаетесь, как раковая опухоль... А Русь Изначальная - это, Ладочка, уже идеология, уже сфера нашей компетенции! Но ты топай, не оглядывайся. И готовься объяснять "где надо" технологию промывки мозгов, очень, знаешь ли, нас заинтересовала ее эффективность! Тебя что больше устроит - божественное вмешательство или гипнокодирование под нейролептиками? Нас-то в принципе любое объяснение устроит, если оно правдивое, а вот для тебя срок сильно варьируется в зависимости от выбора!
Он почти вытолкнул ее на улицу. Бабульки сопроводили действие одобрительными киваниями - мол, нашлась управа наконец-то на строптивую лошадку.
- Машины, - указал Константин. - Машины у вас - не закрываются! Посмотри! То стекло опущено, то багажник открыт!
- У нас не воруют, - напомнила она.
- Чтоб не воровали, людей надо запугать, - жестко сказал мужчина. - Сильно запугать! Убийствами, как в мусульманских анклавах. И мы это проверим, не сомневайся. Всё проверим: и "мертвяков", которых ты при мне завернула отсюда, и "упырей", которых гоняешь, по твоему же признанию - всех! И если что-то всплывет такое... Лада, убийства людей - это убийства! Тебе не отвертеться!
- Ты чего на женщину орешь? - возмутился проходящий мимо невзрачный мужчинка. - Спокойно говорить не можешь?
- Тебя не спросили, ушлепок! - с безграничным презрением отозвался Константин. - Шел? Иди дальше!
Рабочий в оранжевой куртке бросил подстригать кусты, подошел и протянул прохожему руку:
- Привет, земеля. Чего ему?
- На женщину орет.
- По башке выпрашивает, - спокойно заключил рабочий.
- Все в порядке, ребята, - сказала она с усмешкой. - Семейная сцена.
- Семья - это взаимоуважение! - сказал прохожий и нервно поправил очки. - Орать-то зачем? Силы много? Так сила у скотины важна.
Остановился еще один прохожий. И еще один...
- И это тоже, - усмехнулся ей Константин. - Телохранители, да? Лада, тебе не отвертеться!
- Ребятам просто не нравится твое скотство! - не выдержала она. - Извинись за ушлепка и иди отсюда, пока от меня не схлопотал! Будь человеком!
Что-то прозвучало в ее словах. Как будто переливами обертонов окрасились звуки. Как будто модальности задрожали радугами и поплыли.
- Извинись! - сказала она певуче.
Константин покрутил головой. Коротко кивнул прохожему, мол, упрек принял к сведению, и забрался в свою машину. Она сердито устроилась рядом.
Внедорожник мягко тронулся с места и покатил.
- Вот это да, - сказал Константин и снова покрутил головой. - Вот это да...
- Ох ты и скотина, - признала она с уважением. - Блестящая провокация, господин офицер.
- Стараемся не посрамить чекистских традиций, - согласился он.
- Расскажи, что почувствовал! - попросила она. - А то упыри впечатлениями что-то не спешат делиться.
Мужчина задумался, подбирая слова.
- Тебе богиня когда-нибудь приказывала? - наконец спросил он.
- Приказывала, и что? Послала ее, и все дела. Потому что богов нет.
- Тогда мне нечего рассказывать, все равно не поймешь, - криво усмехнулся он. - Послала богиню, надо же. Мне как-то даже в голову не пришло... Кстати, все, сказанное мной - правда. Тебе не отвертеться. Слишком много за тобой... необъяснимого.
- Я знаю, - просто отозвалась она. - Я не могу защититься. Я - Лада. Лада-Лета. В моей власти любовь. Защитником должен быть мужчина. А не нашла. За две жизни - и не нашла. Видимо, не судьба. А может, правду сказала богиня, что Даждь ушел и семени в мире не оставил...
Мужчина замер за рулем.
- Уезжай! - вдруг вырвалось у него. - Немедленно уезжай! Я помогу спрятаться! Смешно звучит, но, если уедешь - тебя искать не будут! Настойчиво - не будут! Такие у нас правила.
- Ничего смешного, - тихо отозвалась она, глядя в окно. - Изгнание всегда было одним из самых страшных наказаний. На чужой земле, без родни и друзей - что я смогу?
- Жить сможешь!
Теперь надолго замолчала она.
- Ты везешь меня к своему богу, - утвердительно сказала она. - Тогда у меня мало времени. Слушай внимательно, господин офицер. Просто слушай, не спрашивай. Богов нет, понятно? Всё, что ты увидел вокруг меня - оно всё объяснимо без привлечения божественных сил. Просто допусти, что у русичей наконец кончилось терпение - и все объяснится превосходным образом. Наши взаимовыручка, доброжелательность, отсутствие воровства, изгнание нечисти, наше всё - это в человеческих силах, не в божественных! Русичи наконец расправили плечи, неужели так трудно понять?
- А твои исчезновения? - спросил мужчина, не глядя на нее. - Вспышки, звуки, голос? Твоя власть над людьми? Песни твои колдовские? Ходьба по воздуху, наконец? Это - как?
- А на что она влияет, моя ходьба? - безнадежно спросила она. - Ну, маленькое чудо, только и всего. Просто воплощение детской мечты! Ты ведь тоже способен летать по небу, все люди способны! Полет - это творчество, это озарение, это порывы сердца, как не понимаешь?!
- Не понимаю, - честно сказал он. - Одно дело - песню придумать, и совсем другое - когда, как ты, над склоном...
- А ты пробовал - песню? - едко осведомилась она. - Такую, чтоб за душу брала?! Летать много проще, поверь специалистке!
Машина плавно свернула к смотровой площадке.
- Ты в белом костюме сегодня, - невпопад теме заметил Константин.
- Так август же, - усмехнулась она. - У августа, мой друг, прохладный ясный день... А еще выяснилось, что курица - птица! Я все же поняла, что для меня значит - богов нет, есть люди. Лично для меня. И почему заурядный Муса упорно звал себя Расулом, Посланником. Только куда ему, был и помер злым колдуном...
- И что же это значит?
- Я - Лада, - пробормотала она. - Лада-Лета. Любовь, семья, дети... а как поддержать детей, если они везде, а я - здесь? Мне по-хорошему тоже везде надо быть, если честно следовать уговору с богиней. А я, Костя, и грубиянкой была, и матершинницей, и в ухо могла дать, но нечестной не была никогда... и не буду.
Она открыла дверцу и выбралась наружу.
Резковатый ветерок выдул из города хмарь и дым, и он лежал внизу ясный, прозрачный, как на картинке. Она посмотрела на волнующийся желтый ковыль по склону и с наслаждением подняла руки. Мужчина хмуро смотрел на нее, засунув руки в карманы брюк.
- Ну, зато кое с кем встречусь, погляжу в ее бесстыжие глаза! - с непонятным злорадством сказала она.
И шагнула вперед.
- Стоять, работает спецназ! - взревело над смотровой площадкой.
Из неприметного микроавтобуса вывалились бойцы в черной броне, метнулись к ней - но она уже бежала, легко и воздушно, и удалялась с каждым мгновением, и легкие белые одежды летели по ветру.
Рядом с Константином остановился боец, черные глаза в прорезях маски смотрели шало и дико.
- Да пофиг, гипноз или нет! - выдохнул боец и поднял автомат.
Стрекотнула короткая, как будто игрушечная, очередь. Донесся легкий вскрик, далекая фигурка вскинулась, словно расправляя белоснежные крылья - и стремительным комком упала вниз. И полыхнуло зеленью внизу.
- Ага! - азартно выкрикнул боец и побежал по склону вниз.
Константин зябко ссутулился на резком ветру и не спеша зашагал следом.
Она стояла посреди поляны, с нежной весенней листвой, не тронутой августовской желтизной. Стройная белоствольная березка. Вокруг рыскали бойцы, поводили автоматами по сторонам, искали следы.
- Майор, ты видел, куда она упала? - выкрикнул боец. - Ты видел?!
Константин безразлично пожал плечами. Осторожно провел ладонью по тонкому стволу.
- Березка, - еле слышно пробормотал он. - Вся Россия - в березах... Понятно. Теперь ты везде.
Так же не спеша он поднялся на смотровую площадку. Сощурился, глядя в чистое августовское небо.
- У августа, мой друг, прохладный ясный день, - прошептал он. - Прохладная вода у августа в реке... И яблоня твоя, слегка ее задень - оставит сочный плод в заждавшейся руке...
Черные бойцы возвращались на площадку. Звучали команды, переговоры, где-то неслись наперехват экипажи.
- Капитан, на пару слов! - окликнул спецназовца Константин.
Взял подошедшего бойца двумя пальцами за форму, подтянул ближе.
- Ты - стрелял - в свою - богиню, - сказал негромко Константин. - Не отмоешься, не оправдаешься.
- Богов нет! - вырвалось у спецназовца.
- Но ты - стрелял! - прозвучал тяжелый ответ. - Лада-Лета - значит жизнь. Может дать, может забрать. Понял?
Лицо бойца внезапно заблестело от пота.
- Вижу, понял, - кивнул Константин и отошел в сторону.
Дул резкий, холодный ветер, желтый ковыль качался волнами. Смотровая площадка давно опустела, а Константин все смотрел вдаль. Потом катнул побелевшими желваками. И шагнул вперед.