Михайловский Александр Борисович
  Прогрессоры.
  Прогрессоры.
  т. 1. 'Делай что должен'.
  часть 1. 'Ладожский этюд'.
  
  5 декабря 2010 года. Воскресенье. 10:05. Ленинградская область. Лес в окрестностях поселка Назия.
  Пять человек не спеша шли по зимней лесной просеке. Четверо из них были подростками в возрасте шестнадцати-семнадцати лет. Их звали Сергей, Валера, Лиза и Катя. Они были учениками школы интерната для сирот. Пятым в этой кампании был мужчина средних лет, преподававший в том же интернате физику, химию, географию и, что самое интересное, труд. В обычных школах этот предмет отсутствовал, как таковой, уже несколько лет. Если какую-то вещь и можно было сделать своими руками, то Сергей Петрович ее сделал бы, и научил этому других.
   А еще он относился к этим подросткам не просто, как к казенным сиротам и объекту приложения формальных трудовых усилий, а как к несчастным детям, которых жизнь лишила нормального человеческого детства. Он просто любил их, как мог бы любить своих собственных детей, и старался научить их тому, что им могло бы пригодиться во взрослой жизни. Как забить в стенку гвоздь и починить сломавшийся стул, как сварить суп, или пожарить картошку. А так же, кому можно верить в этой жизни, а кому не стоит. За глаза дети звали этого доброго, умелого, и с виду немного неуклюжего человека, просто Петрович.
   Была у Петровича еще одна страсть, кроме любви к детям. Это был сделанный собственными руками в лодочном сарае, двенадцатиметровый цельнодеревянный без единого гвоздя кораблик, с полным водоизмещением в восемнадцать тонн. Для неопытного глаза сухопутного человека все корабли одинаковы, но специалист сразу бы заметил плоское, скругленное днище, при такой форме корпуса давящий на него лед выжимает корабль наверх. Создавая свой собственный проект, Петрович взял за основу обводы поморского коча. Но и только. Это было детище синтеза множества конструкций, так стародавних, так и вполне современных. От карбаса его корабль унаследовал сшитую внахлест без единого гвоздя обшивку. Подобно кораблям сибирских казаков, корпус этого кораблика был целиком изготовлен из лиственницы, что обещало ему очень высокую надежность и долгую службу. От более современных кораблей проект получил отсутствие надпалубного борта и леерное ограждение. Минус тонна мертвого веса, сказал тогда Петрович, сделав окончательный расчет.
  
  
  
  Грумантский коч Поморы
  Вместе с Петровичем этот кораблик строили и его юные друзья. Собственно, это был их общий коч. Самой большой мечтой подростков была надежда отправиться следующим летом на этом необычном корабле в плавание по Ладожскому озеру. Этой мечтой они жили, как другие дети живут ожиданием Нового Года, Дня Рождения, или поездки к морю. Ради этой мечты, всего один раз побывав у него на даче, они два года помогали Сергею Петровичу пилить, строгать, резать, и клеить. И если сначала, они не могли и гвоздя забить в доску, то теперь им всем смело можно было присваивать звания, если не мастеров, то подмастерьев точно.
   А девочки, ко всему прочему, научились вполне прилично готовить, чтобы кормить после работы изголодавшихся мужчин. Это для выпускниц детдомов и интернатов считалось очень большая редкость. Ведь девочки, прожившие начало своей жизни на всем готовом, как правило, не могли сделать себе даже бутерброда.
   К несчастью, такая счастливая жизнь была у них только по воскресеньям, да еще во время каникул, когда они каждый день ездили на дачу к Петровичу.
   Сергей, невысокий коренастый блондин, до знакомства с Сергеем Петровичем, считался трудным подростком, и администрация интерната уже подумывала о его переводе в заведение с куда более строгим режимом. Хотя и в самом интернате порядочки были тоже не ахти, но с тех пор, как в своем кабинете от внезапной остановки сердца умер старый директор, власть захватила - по-другому и не скажешь - бывшая завуч, которую в глаза все звали Галиной Гавриловной, а за спиной - Гориллой Горилловной.
   Стиль руководства нового директора заключался в палочной дисциплине и тотальной мелочной экономии на всем, на чем можно и нельзя. Конечно, самих палок, как таковых, не наблюдалось. Если факты избиения детей выплыли бы наружу, то Гориллу Горилловну могут не только вышибить с работы, но и отправить в казенный дом, несмотря на ее выдающиеся габариты и многочисленные 'волосатые лапы'.
   Но в медблоке все же была оборудована комната с решетками на окнах, скромно именуемая 'изолятором', и на самом деле являющаяся мягким вариантом самого обыкновенного карцера. Сереже несколько раз пришлось там гостевать. Впечатления были не из приятных, что, впрочем, отнюдь не выбило у него духа противоречия, и болезненной тяги к справедливости. Дружба с Петровичем, дала выход его неуемной энергии, и частично оградила от придирок Гориллы. Возможно, они на этом и сошлись. Петрович тоже всегда защищал несправедливо обиженных. Сам трудовик был невелика птица, и севшая в директорское кресло бывшая завуч могла расправиться с ним одним росчерком пера. Плевать, что он тянет за четверых - все равно, по ее мнению, из этих недоумков не получится ничего, кроме бандитов и проституток. Она уже было собралась уволить Петровича, и прекратить его совершенно неуместное панибратство с 'этими', но тут на горизонте появился еще один персонаж.
   В тихое болото интерната, полное квакающих лягушек, вдруг заплыла акула. Присланный на должность завхоза и учителя физкультуры старший прапорщик запаса Орлов, за время своей службы в частях спецназначения ГРУ прошел славный боевой путь от Саланга до Цхинвала. На этом пути он приобрел раннюю седину, взгляд убийцы, многочисленные дырки в теле, государственные награды, и очень широкие связи. Горилла навела справки, и узнала - к каким Большим Начальникам может запросто зайти на прием этот человек. И, конечно же, ему они не откажут.
  И, как назло, новый физкультурник почти сразу же близко сошелся с трудовиком и его 'бандой'. Настолько близко, что поселился на даче Сергея Петровича, когда супруга бывшего старшего прапорщика, устав от его постоянного присутствия в доме, решила, что они с мужем не сходятся характерами. Тогда Андрей Викторович ушел из дома с одним 'тревожным' чемоданом, оставив все нажитое жене и детям, и поселился в каморке за спортзалом. На третий день такого житья Сергей Петрович подошел к своему новому товарищу и сказал, что тот может жить на его даче, столько, сколько пожелает. Дом большой, зимний, есть вода, дрова, электричество. Прочие удобства - во дворе. Да и одному человеку много места не нужно.
   Единственно, в чем не сходились новые друзья, так это в отношении к морю. Орлов, как человек чисто сухопутный, называл коч Петровича 'баловством', но при этом одобрял привлечение подростков к творческому труду и сам никогда не отказывался помочь в нелегком деле малого судостроения. Вот и пойми после этого человека...
  Со стороны дружба этих, весьма разных по увлечениям и складу характера людей, казалась необъяснимой. Но, может быть, все дело было в том, что, как говорил Сергей-младший: 'Они оба настоящие...'. Впрочем, некоторым личностям этого так и не было дано понять.
   Сам же Андрей Викторович считал, что если убрать нынешнего директора, то взамен могут прислать кого-нибудь еще хуже, поскольку в системе образования больна 'консерватория', а это вопрос не для спецназа ГРУ. Плюс он находил хотя бы в том, что с его появлением толстая стерва начала оглядываться по сторонам, и придерживаться хоть каких-то рамок. Детей стали более или менее сносно кормить, несмотря на то, что жирные, не вмещающиеся в окно раздачи рыла сотрудников пищеблока, до сих пор продолжали контрастировать с тонкими обтекаемыми фигурами воспитанников.
   Как раз такой, до предела тонкой, и была девочка Лиза, которая стала ездить на дачу к Сергею Петровичу на пару с Катей, своей подругой и приятельницей Сергея-младшего. Вообще, две эти девочки были неразлучны. Они ели за одним столом, на уроках сидели за одной партой, в спальне их кровати стояли голова к голове. Такая дружба удивляла, ибо девочки не были внешне похожи друг на друга. Лица была тихой и молчаливой, Катя - шумной и смешливой. У Лизы - длинные черные волосы, и восточные раскосые глаза, а у Кати - волосы светло русые, курносый нос и серые глаза. Лизу мать оставила в роддоме, отказавшись от нее сразу после рождения, и девочка не знала ни ее фамилии имени и отчества, ни даже того, какого она была роду-племени. А Катя до одиннадцати лет жила обычной жизнью, вместе папой, мамой, братишкой и сестренкой. Оба родителя Кати погибли в авиакатастрофе 24 августа 2004 года, когда Ту-154Б авиакомпании 'Сибирь' упал в районе поселка Глубокий, Ростовской области.
   Катя, а так же шестилетний Антон и трехлетняя Вероника, остались на руках у дедушки с бабушкой, родителей Катиной мамы. Пожилым людям не разрешили оформить опекунство. Так дети, все трое, оказались, сначала в детдоме, а потом и в этом интернате. То, что детей не разлучили, было заслугой Катиной бабушки, но это было все, чего она смогла добиться.
   Четвертый член их компании, Валерий, первоначально присоединился к этой группе из-за своей тихой и щенячьей влюбленности в Лизу. Валерий тоже родился в самой обычной семье. Его отец водитель-дальнобойщик, неплохо обеспечивал жену и двоих детей. Но шоферское счастье переменчиво. И однажды разогнавшийся тяжелый седельный тягач не вписался в поворот на скользкой после дождя дороге. После смерти отца мать начала пить, и однажды зимой замерзла в ночью сугробе у самого подъезда. Так тринадцатилетний Валерий и восьмилетняя Марина оказались на попечении государства.
   Сегодня у Петровича и команды был своего рода праздник. Утром, придя на дачу, они быстро закончили конопатку последних швов в палубном настиле и убедились что корпус их маленького кораблика полностью готов. Паруса девочки сшили еще летом. После того, как мальчики под руководством Сергея Петровича обтянут корпус шпоном и несколькими слоями стеклоткани, соберут и установят рулевое управление, их коч будет готов к спуску на воду, укладке балласта, установке мачт, отделке внутренних помещений и ходовым испытаниям.
   Достижение 'готовности ? 1' они решили отпраздновать лыжной прогулкой. Но с ней у них ничего не вышло. Осень с этом году выдалась гнилая и запоздалая. Неглубокий снег лег на землю только в декабре. Причем, получилось так, что сначала задул северный ветер и ударил пятнадцатиградусный мороз, сковавший землю ледяным панцирем, а уж потом выпал снег, и присыпал все это безобразие. Поэтому молодые люди и их наставник были вынуждены отказаться от лыжной прогулки, чтобы не калечить лыжи, и вместо этого пошли в лес пешком. Лыжный поход пришлось отложить на следующее воскресенье, в надежде, что этого времени пройдет один-два приличных снегопада.
   Возможно, что такой поворот событий и разочаровал кого-то. Но только не молодую восточносибирской лайки Майга, которая сейчас бежала рядом с Сергеем Петровичем. Хорошо этим двуногим, на лыжах по самому глубокому снегу вжик-вжик, вжик-вжик, а ты тут будешь при каждом шаге проваливаться по самое брюхо. Нет уж, лучше как сейчас, бежать легко и свободно, гордо задрав голову и закрутив бубликом хвост. О, что это за запах, интересно?! И свернув с просеки, собака опустила голову и с лаем, означавшим, что след взят, кинулась в сторону просвета между деревьями.
  Сергей Петрович обернулся и успел увидеть, как его лайка пропала между деревьями, словно ее и не было. При этом ее заливистое тявканье оборвалось мгновенно, как будто на телевизоре вырубили звук.
  - А ну, постойте, ребята! - остановил Сергей Петрович своих спутников, бросившихся было за Майгой, - Не дергайтесь, я сам.
   Отломав от засохшей осины длинную кривоватую палку, он двинулся по ясно видимым на неглубоком снегу собачьим следам, внимательно глядя вперед, и ощупывая землю палкой, как сапер щупом. Вдруг, примерно там, где оборвались собачьи следы, палка встретила какое-то слабое сопротивление, словно она уперлась в резиновую мембрану. Сергей Петрович надавил сильнее, и, неожиданно легко прорвав невидимую преграду, палка ушла в нее примерно до половины.
   Несомненно, это была та самая дыра, в которую бесследно умчалась Майга. Затаив дыхание учитель потянул свой импровизированный щуп на себя, и таинственное 'нечто' без сожаления рассталось с сухой осиновой деревяшкой. Внимательно осмотрев палку, Сергей Петрович не увидел на ней никаких особых изменений. Он решил повторить свой эксперимент. Когда дерево опять погрузилось в вязкое нечто, у него за спиной раздалось сдавленное, - 'Ой!'
   Обернувшись, учитель увидел что все четверо подростков, конечно же и не думали оставаться на дороге, а тихонечко прокрались к нему. Ойкнула прикрывшая рот ладонью Лиза, а Катя, широко раскрыв свои серые глаза, мертвой хваткой вцепилась в руку Сергея. При этом ее парень пригнулся, и сжал в правой руке подобранную в подлеске суковатую еловую дубину. При этом Сергей Петрович машинально отметил, как естественно это все у него получилось. Ему стало понятно, что гнать их сейчас от себя просто бессмысленно - все равно не послушаются и вернутся снова.
   Вздохнув, он вплотную приблизился к таинственному 'нечто'. Ему показалось, что из этой штук был слышен приглушенный собачий лай. Сделав шаг назад, учитель начал палкой исследовать контуры невидимой дыры. Получилось что-то вроде полуовала, примерно три метра в высоту, и четыре в ширину. Ближе к краям этого 'нечто' сопротивление быстро увеличивалось, а невидимая субстанция напоминала плотную резину.
   Сергей Петрович провел по снегу линию, обозначая то место, где исчезла его собака, потом подошел вплотную и, затаив дыхание, сунул в это нечто свою левую руку. Ничего страшного не произошло. Прорвав невидимую преграду, рука по самое плечо провалилась в невидимое 'нечто'. Не испытав при этом никаких неприятных ощущений, он вытащил руку обратно, и осмотрел ее. Ничего особенного, рука, как рука. Майга была там - пусть и тихо, но он слышал ее лай. Он должен был сделать последний шаг, поскольку считал себя ответственным за тех, кого приручил.
   Обернувшись к подросткам, Сергей Петрович сказал, - Стоять всем здесь! - и, как перед погружением в воду набрав в грудь воздуха, решительно шагнул в 'нечто'.
  
  Тот же самое место. Времена ледников и мамонтов.
  Пространство перед ним упруго сжалось. На мгновение Сергей Петрович ощутил, что он погрузился в густой клейкий кисель. Секундный спазм, и вот невидимая резинка вытолкнула его на другую сторону.
   Сергей Петрович огляделся. Окружавший его ранее лес исчез. Он, несомненно, находился все на том же самом месте, только мир вокруг был девственным и юным.
   Он стоял на вершине холма. Было тепло, дул влажный ветер. На юг, до самого горизонта простиралась степь, покрытая пятнами тающего снега. Там где земля уже открылась лучам весеннего солнца через пожухлую прошлогоднюю траву к свету дерзко пробивались яркие первоцветы, стремясь поскорее отметиться в этом мире и оставить потомство. Примерно такую же картину весенней степи Петрович уже однажды видел в Казахстане. Ему захотелось протереть глаза, потому что примерно в километре от него по степи степенно вышагивало небольшое, голов в двадцать, стадо лохматых слонов. Их характерные силуэты было невозможно спутать ни с чем. Два совсем маленьких мамонтенка семенили за своими родительницами, держась хоботом за мамин хвост. По сравнению с ними пасущееся поодаль стадо лохматых быков - то ли зубров, то ли бизонов, казалось обычным, колхозным.
   На востоке, севере и западе от Петровича было покрытое крошевом битого льда море. На западе оно выглядело далекой серой полоской, на севере его берег подступал уже ближе, находясь примерно в десяти-двенадцати километрах. А на востоке, покрытые шугой волны плескались всего в сотне метрах от его ног.
   Майга оглушительно лаяла, разбрасывая лапами оттаявшую землю на южном склоне холма. Сергею Петровичу сразу все стало ясно - верная своим охотничьим инстинктам лайка взяла след какой-то мелкой зверушки, сходившей на разведку на ту сторону. При первых признаках опасности местный обитатель укрылся в родной норе, и теперь крутил оттуда фиги глупой собаке.
   Сергей Петрович знал, с какой быстротой обитающее на открытых пространствах степное зверье способно выполнить команду 'воздух'. Да и норы сусликов и сурков, соединяясь в причудливые лабиринты, могли тянуться на многие сотни метров, а то и километры. Это вам не лиса и не барсук, у которых один или два запасных выхода. Тут таких дыр сотни. Приглядевшись, Сергей Петрович увидел бугорки свежей земли. После зимы хозяева явно проветривали свои подземные квартиры.
   Мир вокруг был живым, реальным и пронзительно-чистым. Сергей Петрович пощупал позади себя - упругая, резиноподобная поверхность 'дыры', как он назвал про себя этот лаз в иной мир, была на месте. Надо было возвращаться, но, вошедшая в азарт Майга, не желала слышать команд. Проведя ногой черту по оттаявшему дерну, и отметив таким образом то место, где он попал в этот мир, Сергей Петрович пошел к своей собаке, с твердым намерением взять ее за ошейник и самым решительным образом призвать к порядку. Но не успел он пройти и десятка метров, как за его спиной раздался тоненький писк, - Ой, мамочка, мамонты!
   Обернувшись, Сергей Петрович, увидел, что вся его честная компания уже перелезла к нему через дыру. Последней протискивалась держащаяся за руку Валерия Лиза. Что называется - 'картина маслом'. Эту сверхтекучую, как жидкий гелий, молодежь удержать на одном месте можно только под дулом автомата. Сергей Петрович не знал, что ему делать, плакать или смеяться, если эта 'дыра', которая так любезно пропустила их сюда, внезапно захлопнется, и он останется тут, в неизвестно когда и где, с голыми руками и четырьмя подростками на шее.
   Правда у него в кармане лежит коробка спичек, а Сергей-младший, как он знал, несмотря на все запреты, таскал с собой короткий, но острый как опасная бритва складной нож. Вот вам и весь инструмент выживания. Примерно, как у Жюля Верна в его 'Таинственном острове'. И собака тут же.
   Почувствовав хозяйскую руку на своем ошейнике, Майга тут же присмирела. Обычно это означало, что телячьи нежности кончились, и начался серьезный разговор, а в случае возражений с ее стороны, Сергей Петрович предпримет воспитательные меры. Собака очень любила своего хозяина, и старалась избегать этих мер с его стороны, потому что это очень обидно, когда тебя наказывает тот, кого ты любишь.
   Но это собака. А с человеческими детенышами воспитательный процесс протекает куда сложнее, особенно, если учесть их, и так тяжелое прошлое.
  - Сергей, - обратился Петрович к вожаку этой маленькой стаи, - я вам где сказал стоять?
   Тот закинул свою дубину на плечо и смущенно сказал, - Мы думали, Сергей Петрович, что вам нужна помощь...
  - Хорошо, помощник, - вздохнул Сергей Петрович, - а девчонок то зачем с собой потащил?
  - А они сами, - виновато сказал Сергей-младший, - пристали, словно репей...
  - Ладно, - махнул рукой учитель, с улыбкой наблюдая, как совершенно счастливая Лиза собирает букетик цветов, то ли, одуванчиков, то ли, мать и мачехи, - что сделано, то сделано. Объявляю нашу команду на походном положении.
  - Жарко здесь, - сказала Катя, расстегивая зимнюю куртку, - с меня пот так и льет.
  - С меня тоже, - подтвердила Лиза, снимая вязаную шапочку, - а что мы будем делать на этом походном положении?
  - Во-первых, - сказал Сергей Петрович, - Валера пулей полетит за Андреем Викторовичем...
  - А что ему сказать? - спросил мальчик, - Если я ему расскажу про все это, он решит, что я опять клея нанюхался и глюки пересказываю. А я тогда совсем не специально, оно само так получилось...
   Сергей Петрович задумался, - Ничего конкретно ему не говори, а то еще действительно так подумает. Скажи только, что я просил его взять с собой 'Сайгу', Шамиля, бинокль, весь его охотничий джентльменский набор, чтобы он приехал вместе с тобой сюда на машине. Давай, давай, - поторопил Петрович Валеру, - беги, да пошустрее!
   К его великому облегчению, Валерий легко прошел через невидимую дыру и исчез. Оставалось только ждать. Утянуть детей обратно, до тех пор, пока они не нахватались вдоволь впечатлений, нечего было и думать. Да и вид тут, надо сказать замечательный. Весна, солнце, птички поют, мамонты гуляют. Простор, свобода, красота... Хочется подняться над этим миром и лететь. Мамонты... С мысли Петровича сбили девочки, которые сняли куртки и, отдав их Сергею-младшему, с удвоенной энергией принялись собирать цветы.
  - Так дело не пойдет, - сказал Петрович, забирая одежду у подростка, - Сережа, слазай на ту сторону, и приволоки сюда какой-нибудь длинный, но сучковатый дрын.
  - А зачем? - спросил юноша, впрочем, без пререканий направившись к дыре.
  - Увидишь, - загадочно бросил ему вдогонку Сергей Петрович.
   Обратно Сергей появился минут через пять, когда учитель уже начал волноваться. В руках у него был в меру кривоватый сухой ствол молодой елочки, длиной метра три.
  - Годится? - спросил Сергей-младший, поднимая вверх свою добычу.
  - Вполне! - ответил Сергей Петрович, поскольку сучков на ели обычно как блох на собаке - это вам не сосна, - тыкай толстым концом сюда, - и он указал Сергею-младшему на один из вентиляционных ходов местных грызунов.
  - Итак, - сказал учитель, когда ствол елочки был утвержден в дырке и, углубившись в землю чуть больше чем на метр, уперся во что-то твердое, - поскольку театр начинается с вешалки, то и мы не будем нарушать эту хорошую традицию. Прошу! - он повесил куртки девочек на обломленные сучки, а вверху водрузил свою. Действительно, со стороны это было похоже на вешалку, невесть как возникшую на холме, посреди степи.
   С вершины холма не только открывался замечательный вид, с него, в случае чего, было легко заметить любую приближающуюся опасность. А вот ее то, пока как раз, и не наблюдалось. Сергей Петрович помнил, что возня с вешалкой отвлекла его от одной важной мысли, но вот какой... Избавившись от куртки и перестав, обливаться потом, он начал мыслить более легко и расковано. Он позвал, и мысль послушно вернулась, подобно преданной, виляющей хвостом собаке.
  - Мамонты, степь, а точнее, тундростепь, - думал он, - поскольку, несомненно, под небольшим слоем оттаивающего грунта лежит мерзлота. Такое в наших краях было несколько раз, когда приходил и уходил ледник. Мы в прошлом, настолько далеком, что трудно себе и представить. Можно было бы решить, что это наше сильно отдаленное будущее, наступившее после очередного ледникового периода, стершего с лица этой земли всяческие следы цивилизации. Ведь глобальные оледенения регулярно случались в прошлом, и так же регулярно будут случаться впредь. Но этому утверждению мешали два вполне очевидных факта. Во-первых, один раз вымершие мамонты никак не могли внезапно воскреснуть. А, во-вторых, даже ледник и бешеные тыщи лет не способны превратить неровную яму на месте Путиловского карьера, обратно в сложенный из чуть присыпанного землей известняка холм.
   Значит, мы в прошлом, в конце ледникового периода. Но только какого, - продолжал размышлять он, - в конце последнего мамонты вроде уже вымерли, да и тундростепей не наблюдалось. Голоценовое потепление было таким внезапным, и таким глобальным, что мерзлота по всей Евразии разом растаяла, превратив эти бескрайние травянистые равнины в жидкую грязь, леса, болота и озера. Вместо двадцати-тридцати сантиметров снега, за зиму стало выпадать двести-триста, и эти звери, вдвое превышающие по массе своего дальнего родственника африканского слона, просто вымерли от бескормицы, не умея добыть прошлогодние травы из-под таких огромных сугробов. А вместе с ними вымерли и шерстистые носороги, пещерные львы и медведи, гигантские гиены. То есть, все то зверье, которое обитало на этих равнинах и питалось от их щедрот.
   Кстати, носорог будет поопаснее любого хищника, ибо имеет пять тонн живого веса, плохое зрение, такой же плохой характер, и живет по принципу 'сила есть - ума не надо'. К счастью ничего подобного поблизости не наблюдалось. В противном случае Петрович увел бы отсюда свою команду, невзирая ни на какое сопротивление. Ибо эту зверюгу не остановишь даже из 'Сайги' Андрея Викторовича. Тут нужен гранатомет, или противотанковое ружье, не меньше.
   Осмотревшись по сторонам еще раз, Сергей Петрович почувствовал, что ему не хочется возвращаться назад. Дело даже не в весне и в голубом небе, дело в том, что ему опостылел царящий по ту сторону барьера, как раньше говорили 'мир наживы и капитала'. Этот мир уже отнял у него всякую надежду на лучшее будущее. Но еще худшая участь ждет в нем его юных друзей, так как для хозяев того мира они вообще никто.
   Он знал, с какой мукой они возвращались каждую неделю с его дачи в свой постылый интернат, где им приходилось постоянно видеть жирную физиономию Гориллы, и выслушивать ее ханжеские нравоучения. Тяжелее всего было Сергею-младшему, готовому взорваться по любому поводу. Но и у остальных жизнь тоже была не сахар.
   Сергей Петрович понимал, что так жить нельзя, но совершенно не видел выхода из создавшегося положения, ибо плетью обуха не перешибешь. Жаловаться и писать письма, даже если эти письма дойдут до лидера нации, занимающего сейчас пост Премьера, это только испортить жизнь себе, и самое главное, детям. И тут он вспомнил, как позапрошлым летом к нему пристала пожилая цыганка. Пришлось 'позолотить ручку', уж больно упорная была женщина. Получив мятый 'полтинник', цыганка окинула взглядом небогатый прикид своего клиента, и вздохнув, стала рассматривать его руку. Бог весть, что она там увидела, только, отпрянув, как от удара палкой, она испуганно сказала Петровичу, - Запомни, яхонтовый - выход для тебя всегда там же, где и вход! - сказав это, она развернулась и быстро-быстро, почти бегом, не оглядываясь, помчалась прочь, подметая на ходу асфальт подолом своей длинной юбки.
  - Выход там же, где и вход, - повторил Петрович, глядя на серую, покрытую битым льдом поверхность моря.
   Раздавшееся внезапно рычание мотора заставило его подпрыгнуть. Валера, дословно выполнивший его поручение, указывал путь Андрею Викторовичу. И они на третьей скорости вкатились в прошлое на УАЗе.
   Андрей Викторович, попав из сумерек зимнего леса в яркую степную весну, был ошарашен, озадачен, удивлен и восхищен, о чем он, забыв, что рядом с ним дети, прямо и конкретно, не выходя из кабины, сообщил 'граду и миру' на языке 'старого солдата, не знающего слов любви'. По лицу Сергея-младшего было видно, что он лихорадочно пытается запомнить замысловатую фразу старшего прапорщика, чтобы при случае поразить цветистым экспромтом своих приятелей.
   Немного успокоившись и отдышавшись, Андрей Викторович перешел на нормальный русский язык, почти не включающий в себя выражения запредельных эмоций. Оглядевшись вокруг, он сказал Валерию, - Предупреждать надо, солдат! Так и заикой недолго остаться.
   И, отщелкнув дверцу, спрыгнул на землю нового мира. Следом из кабины, появились: пояс с охотничьим ножом и патронташем, а также знаменитая 'Сайга' Андрея Викторовича. Из задней двери, степенно потягиваясь, вышел Шамиль - взрослый пятилетний кобель карельской лайки. Ткнувшись носом с Майгой, он обнюхал свою старую подругу и, сев на молодую травку, начал чухаться, всем своим видом показывая, что ему наплевать на все эти чудеса, и его лично ничем не удивить.
   Андрей Викторович же закинул карабин на плечо, и подошел к Сергею Петровичу. Слов не было, двое мужчин, стояли и смотрели на расстилающийся вокруг мир.
  - Ну, что скажешь? - наконец спросил Петрович, когда пауза явно затянулась.
  - Красота! - ответил старший прапорщик, - Ты как эту штуку нашел?
  - Не я нашел, а Майга, - ответил Сергей Петрович.
  - Понятно, - Андрей Викторович бросил взгляд на пасущихся вдалеке мамонтов, - Если кто узнает, нам с тобой не жить. Мы ведь теперь с тобой ненужные свидетели. Ну, мы то что, детей жалко. Ты представляешь, какие бешеные бабки будут готовы платить богатые скучающие буратины, за то, чтобы устроить сафари на мамонта. Что тут у нас еще: пещерные львы, медведи, саблезубые тигры...
  -Тигры в Африке, - вздохнул Сергей Петрович, - но, в общем, я понял твою мысль.
  - Конечно, рано или поздно Темнейший узнает об этом безобразии, пришлет санитаров и подгребет все это под государство, - продолжал рассуждать Андрей Викторович, - Но нам с тобой и деткам, к тому времени уже покойным, это будет уже сугубо по барабану. Или у тебя есть еще какие-то предложения?
  - Есть, - ответил Сергей Петрович, оглянувшись, - скажи честно Андрей, тебя что-нибудь держит на этом свете?
  - В принципе ничего, - пожал плечами Андрей Викторович, - за исключением того, что помирать мне пока рановато.
  - А если не помирать? - продолжал настаивать Петрович.
   В глазах Андрея Викторовича вспыхнуло понимание, - Так ты имеешь в виду... - он еще раз обвел взглядом окрестности, - Не самая уютная местность для жизни. Я, например не могу жить без деревьев.
  - У нас есть корабль, - сказал Сергей Петрович, -- если поставить его на колеса, то твой '469-й' сможет дотянуть его до дыры?
  - В принципе да, - пожал плечами Андрей Викторович, - в конце, правда, придется заводить якорь и немного поработать лебедочкой. Но ничего невозможного в этом мире нет. Только, насколько я помню, он у тебя, мягко говоря, не совсем готов к плаванию.
  - Местное море тоже пока немного не готово, - ответил Сергей Петрович, - пока будем достраиваться, как раз до конца сойдет лед, и еще немного поднимется вода.
  - Да, метров на пять еще должна подняться - кивнул Андрей Викторович, глядя на очерченную по склону холма линию, обозначающую максимальный уровень воды, потом посмотрел на Сергея Петровича и добавил, - Значит, ты это серьезно?! Ну-ну, не ожидал! Но, товарищ Грубин, то речь не мальчика, но мужа, и должен сказать, что я одобряю твои намерения. Узнав тебя в деле, я почту за честь составить тебе компанию.
  - Ребята тоже пойдут с нами, - торопливо, как будто ему мог кто-то отказать, негромко пробормотал Сергей Петрович.
  - Ну, разумеется, - рассеянно кивнул Андрей Викторович, - спецназ своих не бросает, да и эти ребята обузой не будут, не то, что некоторые... - он задумался, - Серега особенно хорош, да и Валера тоже ничего... А Лиза готовит куда вкуснее моей бывшей.
   Нет, Петрович, мы еще с тобой от них внуков дождемся. Только все это надо хорошо обдумать. Поспешные прыжки на плохо натянутый канат совсем не в нашем стиле. Если о чем-то забудем, то вернуться, наверное, будет уже нельзя. Сейчас для нас главное сделать так, чтобы ребята по простоте душевной никому не рассказали об этой дыре. Кто его знает, может, поверят, а может, нет, но все равно - береженого и бог бережет.
   Сказав это, Андрей Викторович заложил два пальца в рот и свистнул, как свистел на уроках физкультуры, подзывая к себе воспитанников.
  - Значит, так молодые люди, - сказал он, когда подростки по привычке подошли и построились в одну шеренгу, - сейчас мы тут немного посовещались с вашим отцом и учителем, и пришли к выводу, что нам всем, включая вас, необходимо перебраться в этот новый мир.
   Звонкие крики разорвали сонную тишину предполуденной весенней степи, и подняли в небо целую стаю самых разнокалиберных птах, до этого скромно умудрявшихся быть незаметными. Визжащая Катя, сначала повисла на шее у Сергея-младшего, болтая ногами, потом бросилась целоваться и обниматься с Лизой. Один Валера был обделен женскими ласками, хотя и он, безусловно, был рад.
  - Я еще не закончил, - продолжил Андрей Викторович, когда восторги немного поутихли, - ритуал приема в действительные члены Клана 'Несущих знамя' мы проведем несколько позже. А пока у вас начался кандидатский стаж.
   Вы не должны никому рассказывать о том, что видели сегодня, а также о наших планах. Кто проболтается, тот 'редиска' и 'фуфло', и недостоин отправиться с нами в путешествие. - Все ясно? - Вольно, разойдись.
   У вас еще полчаса на красоты природы, после чего собираемся и едем домой. За неделю мы с Сергеем Петровичем составим план и в следующее воскресенье обсудим его на Совете Клана.
   Катя вдруг покраснела, и как школьница на уроке подняла руку, - Сергей Петрович, - тихо сказала она, - а Антона с Вероникой взять можно? Они уже совсем-совсем большие и не будут мешать.
  - И мою Маринку, - торопливо добавил Валера, просительно глядя своему Учителю в глаза, - кроме нее у меня никого нет. Не оставлять же ее Горилле.
   Сергей Петрович вздохнул и переглянулся с Андреем Викторовичем. Тот кивнул и учитель сказал, - Конечно, мы возьмем с собой ваших братьев и сестер. Но, только учтите, что это не будет легкая веселая прогулка, а будет тяжелый, полный опасностей поход. Если мы сделаем какую-нибудь серьезную ошибку, то можем погибнуть, и никто об этом не узнает.
  - Ну и пусть! - упрямо сказала Катя, - Лучше так, чем по-старому!
  
  5 декабря 2010 года. Воскресенье. 20:35. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
  После того, как они, с Андреем Викторовичем отвезли подростков в интернат, Сергей Петрович наскоро поужинал и поднялся к себе в мансарду. В первую очередь было необходимо разобраться в том, в какое именно время ведет найденная ими дыра во времени. Было важно знать, с кем они там могут встретиться, и на что рассчитывать.
   Включив ноутбук и выйдя в интернет, он почти тут же выяснил, что по сочетанию времени вымирания мамонтов и позиции края ледника в ста километрах к северу от града Петра, искомый им период находится не позднее тридцати тысяч лет назад. Сергей Петрович взял лист бумаги и составил немудреную схему. Время от тридцати до пятидесяти тысяч лет назад проходило у него как 'первая категория'. В это время люди современного типа постепенно сменяли в Европе неандертальцев, и при желании можно было встретить и тех и других.
   Два небольших отрезка примерно сто десять и сто тридцать тысяч лет назад числились 'второй категорией'. Тогда Европу населяли неандертальцы, а за людьми современного типа надо было отправиться в Египет и на Ближний Восток. Ну, и 'третьей категорией' у него считался предположительный интервал между ста семьюдесятью и двумя сотнями тысячами лет назад. Тогда, по данным современной науки, неандертальцы в Европе уже были, и даже переживали свой первый расцвет. А вот за мелкими группками людей современного типа пришлось бы лезть в самую сердцевину Африки, без всяких шансов найти кого-либо из них. О том, что находилось ранее, и так достаточно смутного интервала 'третьей категории', Сергей Петрович не хотел и думать. Ибо в те времена не было и неандертальцев, а то что было, к роду Хомо относилось весьма условно. И браться за колонизацию того временного интервала можно было лишь имея под рукой тысячу, а то и более добровольцев.
   Все дело было в том, что для основания приличного общества шести и даже девяти человек явно недостаточно. Для того, чтобы практиковать выплавку железа из болотной руды, их клан должен состоять, минимум, из сотни человек. Для производства стекла и цемента, обжига кирпича и черепицы, строительства кораблей, их должно быть уже больше тысячи. Тот задел, который они привезут с собой из будущего, позволит на одном месте одеть, обуть и накормить невиданную по меркам древнего каменного века кучу народу. Но люди не берутся ниоткуда. А сие означает, что ради будущего своих детей придется прогрессорствовать, подминая под себя местных. Лишь бы было с кем работать.
  На отдельном листе бумаги Сергей Петрович выписал ключевые технологические достижения - начиная с приручения животных: собак, лошадей, коров и овец. Подумал и дописал кошек. Без них местные грызуны очень быстро найдут путь к закромам клана. А это не только потеря от трети до половины запасов, но еще и загрязнение их пометом и болезни, начиная от желтухи и кончая чумой. Кстати, в Западной Европе кошка появилась уже в позднем средневековье, и тут же, как отрезало терзавшие эту часть света эпидемии чумы. Так что, поскольку ближайшие дикие кошки будут только в Африке, то серые и рыжие полосатые охотники должны быть с ними обязательно.
  Из промышленных технологий, в первую очередь необходимо осваивать сыродутную выделку железа, а так же меди, олова и свинца. Металлы - это возможность вырваться из царства необходимости в царство свободы. Это оружие, инструменты, орудия труда, короче, цивилизация. Но, главным металлом, можно сказать их царем, должно стать именно железо.
   Сергей Петрович понимал, что мечты о порохе, особенно о бездымном, являются утопией. Но все же, но все же... Сера в природе не редкость, селитру можно произвести в селитряных ямах из отходов человеческой и животной жизнедеятельности, древесный уголь тоже не проблема, он в больших количествах будет нужен для металлургии. Поэтому-то им и не подходят безлесные просторы степей. Надо выбираться поближе к атлантическому югу, где леса должны быть. А пока основным метательным оружием дальнего действия должны были стать луки и арбалеты, Сергей Петрович знал технологию изготовления наборных, монгольского типа луков, из рогов антилопы и дерева. Еще до похода надо будет сделать по одной штуке старшим мальчикам и девочкам. Им с Андреем Викторовичем дополнительное оружие тоже не помешает, ибо сколько патронов можно взять с собой к той 'Сайге' - сто, двести, пятьсот, тысячу? А мамонта, фигурально говоря, каждый день убивать надо. Да и двуногие соседи могут оказаться до крайности невоспитанными.
   Но и оружие тоже это не главное. Сказать честно, у них с Андреем Викторовичем просто не хватает знаний. Товарищ бывший старший прапорщик - отличный командир и организатор, он обеспечит в клане дисциплину и порядок, а также организует охоту. Сам Сергей Петрович знает, как построить корабль дом, баню, сложить печь, вспахать огород. Но, никто из них двоих не в состоянии предпринять ничего осмысленного, если Лиза или Катя начнут рожать, если кто-то будет ранен, или дети заболеют обыкновенным гриппом или ветрянкой. Короче, им нужен врач, и врач не домашний, а походно-полевой, с опытом народной медицины. Он должен знать не только ту аптеку, которая находится за углом, но и ту, которая произрастает в природе. Кроме того, Сергей Петрович понимал, что его познания в металлургии, а самое главное, в геологии, оставляют желать лучшего. Из этого следует, что им нужен геолог-металлург, который разбирается не только в рудах и минералах, но и в том, что с ними делать дальше. А самое главное, это должны быть люди, такой же как и они, готовые делиться своими знаниями с детьми, вместе с ними безоглядно шагнуть в прошлое, и не жалеть об оставленной в их времени цивилизации.
   Но, прежде всего, чем строить все остальные планы надо разобраться в двух вещах. Во-первых, все таки, насколько глубоко в прошлое ведет дыра? И, во-вторых, какой там сейчас, грубо говоря, месяц года. Только теперь ему в голову пришла мысль о том, что тот факт, они в данный момент наблюдают раннюю весну, может совсем ничего не означать. На Земле и сейчас есть такие места, где лето может быть очень коротким. Он не обратил раньше на это внимания. Но, на самом деле, сие очень важно. Ведь сколько у них будет времени до наступления зимы, чтобы успеть добраться в края с более благоприятным климатом.
  Немного поразмыслив, Сергей Петрович решил, что в ситуации, когда нельзя рассчитывать на покупку местных газет, обе этих задачи могут быть решены астрономическим способом. Вторая - самая простая. Необходимо только замерить высоту над горизонтом солнца, проходящего через истинный юг. Или, в случае отсутствия под рукой компаса, надо определить максимальный угол подъема солнца над горизонтом. Точка, в которой это случится, кроме всего прочего, и будет истинным югом. Задача по определению глубины погружения в прошлое выглядела куда более сложной, и решалась она куда более приблизительно. Но тут большая точность особо была и не нужна. Достаточно было определить 'категорию' временного интервала.
   Методов было два. Во-первых, прецессия равноденствий, то есть круг, который описывает северный полюс Земли, вокруг Северного полюса Солнечной системы с циклом примерно в 25.800 лет. Но этот метод имеет тот недостаток, что надо хотя бы примерно знать - сколько таких циклов уже прошло. То, что, как минимум, один - точно, поскольку 25.800 лет назад на месте Ленинграда (Санкт-Петербурга) лежал ледник толщиной в пару километров. В качестве часов, рассчитанных на более длинное время, могло послужить созвездие Большой Медведицы, а точнее, ее окорок с хвостом, иначе называемый Большим Ковшом. Дело было в том, что крайние звезды, изображающие кончик ручки и носик ковша, движутся по небу совсем в другую сторону, чем остальные, отчего со временем форма ковша должна довольно прикольно меняться.
   Носик со временем, должен укоротиться, через пятьдесят тысячелетий став совершенно прямым, а ручка удлиниться примерно вдвое. При откате в прошлое все должно проходить прямо в обратном порядке - носик удлиняться, а ручка укорачиваться. Причем, процессы на небе протекают обычно настолько медленно, что неизменный на взгляд ковш будет означать время по 'Первой категории', а его неузнавание на небе, скажет о том, что сунуться в то время можно только очень большой компанией. Во всех остальных случаях, как говорится, 'надо считать'.
   Дело оставалось за малым - провести необходимые измерения. Для этого была необходима небольшая астрономическая обсерватория, или, как минимум, снаряжение средневекового штурмана. Ни того, ни другого у Петровича не имелось. Зато был Андрей Викторович, который совершенно не разбирался в астрономии, хотя кто знает, но имел у себя привезенный с 'пятидневной охоты на грузин' совершенно замечательный трофейный прибор, изготовленный шведской фирмой 'Эрикксон'. Прибор артиллерийской разведки (сокращенно ПАР) объединял в себе свойства двенадцатикратного бинокля с ночной подсветкой, теодолита, гирокомпаса и лазерного дальномера.
   Старший прапорщик рассказывал как на второй день 'охоты' в окрестностях Цхинвала, их группа в упор нарвалась на грузинскую минометную батарею, которая вела беглый огонь по расположенной в котловине столице Южной Осетии. Чуть в сторонке от огневых позиций находился батарейный НП, с которого какой-то Гиви, или Гоги, приплясывая вокруг этого самого ПАРа, и руководил обстрелом города. Внезапно все грузинские минометчики скоропостижно скончались от огневого удара в спину. Пленных не брали. В конце концов, это был уже второй день войны, и рейдирующая по грузинским тылам российская разведгруппа успела насмотреться на художества грузинских 'цивилизаторов' в осетинских селах. Вот там-то, на батарейном НП, люди Андрея Викторовича и прихватили этот самый ПАР, который очень сильно помог им в оставшиеся три дня 'охоты'. А потом, когда по приказу тогдашнего министра 'Табуреткина', Андрея Викторовича 'ушли' на пенсию по предельному возрасту, то благодарный коллектив вручил ветерану нигде не числящийся трофей в качестве ценного подарка. Вот такая вот история.
   Спустившись вниз, Сергей Петрович, нашел бывшего старшего прапорщика в так называемой гостиной, то есть большой комнате на первом этаже с камином и телевизором. Его товарищ почти не смотрел на очередные похождения уже изрядно поднадоевших 'Ментов', а скорее медитировал, глядя на пляшущие в очаге языки пламени. Выслушав сбивчивые объяснения Сергея Петровича, Андрей Викторович, кивнул головой, и коротко сказал, - Ехали!
   Вот ведь не интеллигентный человек, ни разговоров на два часа, вокруг да около, ни слюней насчет потраченного бензина, ничего. Вместо этого на свет божий появились: тот самый ПАР в футляре, тренога, сумка с батареями, и два мощных аккумуляторных фонаря. Венчала груду снаряжения все та же самая 'Сайга'. Но, в первую очередь, накинув полушубок, Андрей Викторович вышел во двор и запустил двигатель УАЗика. Когда двигатель прогрелся, снаряжение было аккуратно уложено на заднее сиденье машины, и она тихо урча выехала из ворот дачи.
   Вырулив из поселка, они свернули не на интересующую их просеку, а поехали в сторону трассы 'Кола'. На вопрос Сергея Петровича, Андрей Викторович ответил, что 'Пучеглазый' (поселковый сторож) уж больно подозрительно смотрел на него днем, когда они ездили в ту сторону с Валеркой. Так что нефиг наводить дурака на шальные мысли. Лучше объехать вокруг через трассу, и спокойно заехать к нужному месту с обратной стороны. Как говорится, для бешеной коровы семь верст - не крюк.
   На просеке, напротив нужного места, Андрей Викторович погасил фары и еще некоторое время всматривался во тьму перед собой. Никого. Потом переключившись на ближний свет, аккуратно свернул по старым следам, и еще через минуту они были на месте.
  Ночь. Времена ледников и мамонтов.
  Если в двадцать первом веке небо казалось низким серым потолком, придавившим землю, то тут оно разверзлось бездонной черной пропастью заполненной мириадами светящихся огоньков. Кстати, воткнутая ими днем 'вешалка', все так же горделиво торчала посреди холма, как бы подчеркивая реальность всего происходящего. Приледниковый стационарный антициклон вытягивал из тундростепи лишнюю влагу, и, одновременно, создавал, может быть, самые наилучшие условия для астрономических наблюдений.
   Андрей Викторович покрутил головой, любуясь этой красотой, потом, не торопясь, вытащил из машины и установил треногу. Сергей Петрович при этом подсвечивал ему фонарем. С ее настройкой пришлось повозиться, но вскоре пузырьки в уровнях сказали, что плоскость основания, на которое будет установлен прибор, строго перпендикулярна направлению к центру Земли. После этого сам ПАР был извлечен из футляра и торжественно водружен на треногу. Андрей Викторович священнодействовал. Запустив гирокомпас, он сориентировал платформу на истинный север. Потом, отключив гирокомпас, Андрей Викторович поднял ось зрения прибора на пятьдесят девять с половиной градусов вверх, и сделал Сергею Петровичу приглашающий жест, - Прошу!
  В окулярах прибора, ближайшей яркой звездой к центру поля зрения оказалось созвездие Лиры, а точнее самая яркая звезда этого созвездия Вега. Вега в качестве полярной звезды, это ровно полцикла прецессии относительно, нынешнего положение полюса на небе, то есть двенадцать с половиной тысяч лет. Он достал свою распечатанную схему, на которой были отмечены изменения климата в окрестностях Петербурга за последние полмиллиона лет. Теперь уже он священнодействовал, а Андрей Викторович светил ему фонарем.
   Двенадцать с половиной тысяч лет назад они находиться не могут, в те времена тут был ледник. Тридцать восемь тысяч лет вполне подходили, и с точки зрения астрономии, и по ожидаемому климату. Но, Сергей Петрович решил проверить и другие варианты... Шестьдесят четыре и девяносто тысяч лет назад, это конец и начало ранневалдайского оледенения. Полтора километра льда как минимум. Сто пятнадцать тысяч лет назад, в микулинское межледниковье, климат был, может и чуть холоднее современного, но никакого оледенения не наблюдалось, и вместо степей в этих краях должна была наблюдаться тайга или хотя бы лесотундра. Кроме того, даже беглый взгляд на небо, в сторону Ковша Большой Медведицы, сказал ему, что искажения его контура слишком незначительны для давности в сто тысяч лет. Позиции основных звезд поменялись очень незначительно, так что хвост таблицы можно и не проверять.
  - Итак! - сказал он вслух, потерев лоб, - Андрей Викторович, мы вас поздравляем. Мы за тридцать восемь тысяч лет до нашего времени. Ну, накинем, плюс-минус тысячелетие на ошибку. Квартира первый сорт - соседи должны быть более или менее приличные. Есть шанс встретить, как людей нашего вида, так и еще совсем не вымерших неандертальцев. Встретимся, поговорим.
   Глобальных катастроф в ближайшее время не ожидается. Взрыв вулкана Тоба, рядом с которым Кракатау - это только учебная петарда, случился за тридцать шесть тысяч лет до этого момента, а ингимбритовое извержение в Испании, погубившее половину Евразии, произойдет только через тринадцать тысяч лет. Короче, жить можно.
   Андрей Викторович погасил фонарь и огляделся по сторонам, - Ни огонька, - сказал он, - Где же они, эти твои местные?
  - Места тут, - ответил Сергей Петрович, - для зимовки малопригодные. Если я правильно все понимаю, их охотничьи группы появятся тут только в разгар лета. А могут и вообще не появиться, если в их краях будет достаточно дичи.
  - Хорошо, - сказал старший прапорщик, - Поехали домой, надо все еще раз хорошо обдумать!
  
  6 декабря 2010 года. Понедельник. 00:55. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
  - Итак, - сказал Андрей Викторович, разливая по чашкам крепкий до кофейного привкуса черный чай, - С чего начнем?
  - Начнем, как положено, с начала, - ответил Сергей Петрович, прихлебывая из чашки, - Два вопроса: что мы хотим получить, и что мы имеем. Я сейчас попробую изложить свое видение вопроса. Во-первых, чего мы хотим: спокойно дожить жизнь посреди нетронутой природы, или сделать так, чтобы потом, перед концом, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы? Кто для нас Катя, Лиза, Сергей и Валера - живые игрушки или люди, которых мы любим, и которым мы хотим дать будущее? Кто для нас те еще неведомые нам предки, объекты для примучивания и угнетения, или люди, равные, а может и в чем-то превосходящие нас? Ведь, даже не выходя из Каменного века, они сумели заселить всю планету.
  - Понятно, - побарабанил пальцами по столу Андрей Викторович, - второй вариант мне как-то ближе. А все-таки я в армию пошел пятнадцать лет назад, а не в бандиты.
  - В этом-то вся и суть, товарищ старший прапорщик, - кивнул Сергей Петрович, - я тоже пошел в школу детей учить, а не турецкими куртками фарцовать. Значит, уютному маленькому домику, мы предпочтем весь мир.
  - Немного отдает манией величия, - заметил Андрей Викторович, - но мне нравится. Изложите ваш план поподробнее, товарищ Учитель. Как там говорил, этот, как его, Архимед, - Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир.
  - Сейчас, - коротко сказал Сергей Петрович, доставая из книжного шкафа большую карту Европы, и расстелил ее на столе, когда Александр Викторович убрал в сторону чашки. - Вот, смотри, мы здесь, в Питере. При выборе места для постоянного поселения надо учитывать несколько факторов, одним из которых является наличие поблизости лесов.
  - Это понятно, - кивнул Андрей Викторович, - стройматериалы, топливо и все прочее...
  - Вот именно, что все прочее, - ответил Сергей Петрович, - единственный вид индустриального топлива, который будет доступен нам очень длительное время, это древесный уголь. А для его производства требуется много древесины. Так вот, ближайшие леса находятся где-то по линии, Волгоград - Одесса - долина Дуная - Северная Италия - Франция южнее Луары. Плюс-минус сто километров. У нас есть два пути: или по суше к Черному морю, или по воде в обход Европы в Южную Францию. Можно было бы и дальше, но не вижу смысла. Причем, в любом случае, если зима застанет нас в пути, то это будет полная задница.
  Андрей Викторович померил по карте расстояние от Петербурга до Одессы, потом кивнул каким-то своим мыслям. Тысяча семьсот километров по пересеченной местности, без дорог, с подростками, которые, если сказать честно, еще дети, плюс, трое просто детей. И это с тем грузом, который можно унести в рюкзаке.
   Не, на такой вариант я пошел бы только если прямо сейчас за мной гнались с собаками. Сколько возможно проехать на машине, а потом ножками, ножками, ножками. Но, никакой новой цивилизации у тебя в таком случае не получится, банальная робинзонада. Вариант с твоим корабликом в таком случае выглядит куда предпочтительнее. Сколько тонн он сможет поднять?
   Сергей Петрович начал загибать пальцы, - Полное водоизмещение при осадке в один метр восемнадцать тонн. Корпус у нас с тобой вышел в четыре с половиной тонны, на мачты и оснастку отведем еще тонну, ну, максимум, полторы. Итого, если не будем делать вторую, внешнюю обшивку, то остается двенадцать тонн на груз вместе с балластом.
  - А если будем? - спросил Андрей Викторович, - И вообще, эта вторая обшивка нужна? Ты извини, что я вмешиваюсь, только ведь мы, хе-хе, будем, так сказать, в одной лодке.
  - Да нет, ничего, - отмахнулся Сергей Петрович, - в принципе все правильно. Вторая обшивка желательна, она сильно снижает сопротивление движению. Кроме того, в случае ее повреждения, внутренний корпус останется целым. У наших предков коч из лиственницы служил лет по тридцать, внешнюю обшивку из полудюймовой сосновой доски меняли раз в три года. Если делать обтяжку сосновой доской, то это где-то около полутоны веса. Если пятью миллиметрами стеклопластика, то от ста пятидесяти до двухсот килограмм... Кроме того, учти внутреннюю отделку, хотя бы той же вагонкой...
  - Ладно, - сказал Андрей Викторович, - будем рассчитывать на стеклопластик, но в уме держать тонну веса. Итого - одиннадцать тонн полезной нагрузки.
  - Еще тонна - пассажиры, так сказать, живым весом, - добавил Сергей Петрович, - итого груз, вместе с балластом, где-то десять тонн.
  - Э-э-э, подожди, - задумался Андрей Викторович, - двое взрослых, четверо подростков, и трое детей, дальше семи сотен кило моя фантазия не пляшет.
   Сергей Петрович замялся, - Я тебе еще не сказал, есть две специальности, в которых мы с тобою почти полные дубы. Для того чтобы наш проект удался, нам еще нужны два хороших специалиста: врач и геолог. Так что в одну тонну веса входят: четверо взрослых, четверо подростков, трое детей и хороший ефрейторский зазор.
  - Уел! - сказал Андрей Викторович, - о медицине я и не подумал. Вообще-то, городскому врачу я бы предпочел хорошего сельского или армейского фельдшера с опытом работы в условиях, близких к пещерным. Есть у меня на примете одна персона, наведу справки - сообщу. А вот насчет геолога - извини, пусто.
  - Ладно, - ответил Сергей Петрович, - если что - будем разбираться по книгам, базовые технологии они не такие сложные. Но специалист в команде, это все же лучше, чем просто книжки.
  - Это понятно, - кивнул Андрей Викторович, - может, что и срастется. Итак, у нас осталось десять тонн...
  - Из них еще примерно три тонны на балласт, - добавил Сергей Петрович, - Обычно в качестве балласта используют крупные камни, скрепленные цементом.
  - А мы можем использовать необычный балласт? - спросил Андрей Викторович, - А то, это извращение - везти камни в каменный век. Есть же много прекрасных тяжелых вещей, которые можно уложить на самое дно и использовать в качестве балласта. Металлический пруток, арматура, лист, слитки свинца или олова, наконец.
  - Балласт не только должен быть тяжелым, - заметил Сергей Петрович, - он еще должен быть правильно распределен, и закреплен на своем месте абсолютно надежно и абсолютно неподвижно. Хотя, с листовым металлом и прутком, наверное, есть варианты. Надо думать.
  - Хорошо, - кивнул Андрей Викторович, - семь тонн груза, не считая балласта, который тоже груз. Что с собой брать, мы обсудим после. Куда мы плывем, и что там будем делать.
  - Идем, а не плывем, - сказал Сергей Петрович, - моряки говорят, что они ходят, а плавает дерьмо.
  - Слышал, - усмехнулся Андрей Викторович, - просто само вырвалось. Итак, куда мы идем?
   В ответ Сергей Петрович обвел карандашом небольшой кружок на карте, в центре которого оказался французский город Бордо, - Примерно сюда. Или, если климат в районе нынешнего Бордо покажется нам слишком жестким, спустимся еще южнее, вот сюда, - и он ткнул в точку с надписью Байонна.
  - Интересно, товарищ Грубин, - хмыкнул Андрей Викторович, и потянулся за чашкой чая, - а как же ваш патриотизм?
  - Если ты помнишь, - ответил Сергей Петрович, - патриотичный пеший поход к Черному морю мы с тобой уже отвергли. Ради голого, ничего не обозначающего патриотизма, огибать с юга всю Европу я не собираюсь, - он тоже отхлебнул чаю, - В конце концов, на той стороне этой дыры Россия будет там, где будем мы. Других русских там не будет.
  - Интересная мысль, - благодушно отметил бывший старший прапорщик, - но, давай, Петрович, говори дальше. А то я всегда мечтал побывать во Франции... На танке. Напомнить мусьям Бородино и пожар Москвы, год четырнадцатый и год восемнадцатый. Но не вышло, а тут вон оно как...
  - Мусьев там еще нет, - развел руками Сергей Петрович, - пока эта территория вперемешку заселена людьми современного вида и уже вполне европейского облика, и пока еще здравствующими неандертальцами. Что интересно, и те и другие вели одинаковый образ жизни, и практиковали одинаковые технологии. Сложно сказать, насколько тесными были межвидовые контакты, но у некоторых ученых есть основание полагать, что неандертальцы не были истреблены и не вымерли сами, а просто без остатка растворились среди людей современного типа.
   Андрей Викторович задумался, - Значит так, - сказал он после нескольких минут тишины, - ты хочешь на своем коче, под парусом обойти вокруг Европу и поселиться на юге Франции. Вообще, хорошая идея. Только опять же надо все хорошо продумать.
  - Слушай, Викторович, - спросил Сергей Петрович, - у тебя хохлов в родне не было? А то что-то часто ты задумываться начал.
  - Как не было, - отмахнулся Андрей Викторович, - мама моя, царствие ей небесное, з пид Полтавщины была. То есть я хохол и есть, минимум, наполовину. А мы с тобой не на рыбалку едем, лещей таскать, а уходим в рейд без обратного маршрута. То, что мы сегодня не додумаем, завтра нас, и тех, кто с нами, и убить может.
  - Понятно, - кивнул Сергей Петрович, - Слушаю тебя.
   Андрей Викторович провел рукой по воображаемым усам, - Сначала разобьем всю нашу будущую деятельность на несколько этапов. Ибо сказал мудрый, что любого мамонта можно съесть, только разрезав его на маленькие кусочки. Во-первых, необходимо было определить наше будущее ПМЖ и будущий род деятельности. Поскольку, ничего против южной Франции я не имею, то давай теперь решим, чем именно мы там займемся.
   Сергей Петрович замялся, - У меня есть только одна мысль. Только цивилизовав местных, подняв их хотя бы на уровень Железного века, мы сможем обеспечить достойное будущее нашим детям и их потомкам.
  - Цивилизовать тоже по разному можно, - отхлебнул чая Андрей Викторович, этот разговор, несмотря на позднее время начинал ему нравиться, - англичане австралийских аборигенов вон тоже цивилизовать пытались, так только зря все. А тасманийцев, так и вообще, до смерти зацивилизовали.
  - Англичане аборигенов не цивилизовали, а дрессировали, - ответил Сергей Петрович, - счастье коренных австралийцев, что они отошли на земли, которые с точки зрения белых были бросовыми. А то дело не дошло бы даже до дрессировки, есть прецеденты в той же Тасмании. У нас с тобой, надеюсь, совсем другие понятия.
  - Да уж, другие, - вздохнул Андрей Викторович, - Надеюсь, ты не собираешься разбрасывать по сторонам огонь, подобно поджигателю Прометею?
   Сергей Петрович ответил, - Я, вместе с тобой и нашими мальчиками, собирался основать клан, в который при соблюдении определенных условий могли бы вступать и местные. Те, кто будет работать вместе с нами, и жить тоже должен, как мы. Тогда еще не умели платить презлым за предобрейшее, так что, думаю, у нас все получится.
  - Не знаю, не знаю, - пробормотал Андрей Викторович, и уже громче добавил, - Но мне понятно одно, или мы вместе с местными поднимаем цивилизацию, или опять, же вместе с ними погружаемся все в тот же Каменный век. Варианта, при котором они в Каменном веке, а мы все в белом, ездим по стойбищам и отбираем последнее, я не вижу. Лично мы с тобой не такие люди, да и Валерка с Сережкой ничем не хуже нас. Однозначно! - немного помолчав, он добавил, - Ну что же, примем это как рабочую гипотезу, и перейдем к следующему номеру нашей программы, называемому Непосредственное Планирование и Подготовка. Кстати, сколько там всего может быть местных?
   Сергей Петрович посмотрел на карту, что-то померил циркулем, посчитал на калькуляторе и сказал, - В условном квадрате, ограниченном берегом Атлантики, рекой Луарой, Альпами, Средиземным морем и Пиренеями, может проживать от пяти до десяти тысяч людей нашего вида, и вдесятеро меньше неандертальцев. В тундростепях севернее Луары тоже должно быть население из людей нашего вида и неандертальцев. Только, я думаю, что оно еще более редкое и менее, если так можно сказать, технически развитое. Если мы перед тем, как основать свое поселение, немного поднимемся вверх по течению Гаронны, то окажемся в непосредственном контакте примерно с шестью стойбищами местных, а это от семисот до девятисот человек.
  - Какое у них оружие? - продолжил свой допрос Андрей Викторович.
  - У неандертальцев копья ударного типа, скорее всего без наконечника, с обожженным на огне острием. Люди нашего типа вооружены лучше, их копья ударно-метательные, с наконечниками из камня или кости. Кроме того, скорее всего, они уже изобрели пращу... Просто ремни из кожи не пережили все эти тысячелетия, в отличие от камня, и отчасти кости и дерева. То же самое можно сказать о силках на мелкую живность, и плетеных вершах для ловли рыбы. На этом все.
   Копьеметалки с дротиками, луки, прирученные собаки и лошади, рыболовные крючки, сети, и прочий хайтек - в далеком будущем. Могу сказать одно, после изобретения рыболовного крючка из кости плотность населения в окрестностях рек и озер увеличилась десятикратно. Но до этого еще почти десять тысяч лет.
   Андрей Викторович ненадолго задумался, потом сказал, - Значит, так! Получается, что даже без учета огнестрельного оружия, которое мы, конечно, будем использовать на начальном этапе, один наш охотник на лошади, с собаками, вооруженный луком или арбалетом, будет равен целой охотничьей группе местных.
  - Непуганое зверье и стальные наконечники, - добавил Сергей Петрович, - а зимой вместо лошади - охотничьи лыжи. На это и был расчет. Главное, действовать аккуратно и только лаской, и тогда ты не успеешь оглянуться, как к тебе потянутся люди.
  - Это мы понимаем, - кивнул Андрей Викторович, - не маленькие. Теперь давай обсудим, что мы должны будем с собой взять, чтобы воплотить в жизнь все эти грандиозные планы. Только давай договоримся, что мы не будем фанатиками слияния с природой, и при переходе из Петербурга в район Бордо, так и в первые два-три года проживания на новом месте, будем достаточно активно пользоваться оружием и инструментами, захваченными с собой из XXI века...
  - Сейчас! - Сергей Петрович встал, и по лестнице поднялся к себе в мансарду. Минут пять было слышно, как он двигает мебель, потом наступила тишина. Андрей Викторович свернул и убрал в сторону уже ненужную карту, и на стол лег длинный, замотанный в промасленную ветошь предмет.
  - Ух, ты, какая красотка! - только и смог сказать Андрей Викторович, когда ветошь была размотана, и на свет божий появилась винтовка Мосина, образца 1891/1930 года в снайперском исполнении. Имелся и оптический прицел, упакованный в отдельный кожаный футляр. Привычным движением, Андрей Викторович открыл затвор и глянул в ствол, - Новье, - одобрительно пробормотал он, - Почти не стрелянная, - и тут же спросил у Сергея Петровича, - Копатели?
  - Дед, - ответил Сергей Петрович, - когда дачу строил. Наткнулся на заваленный блиндаж. Похоже, что завалило при бомбежке. Столько пролежала, а как вчера с завода. Он с такой же прошел от Сталинграда до Вены.
  Товарищ старший прапорщик вздохнул, - Хорошая вещь! Теперь у нас есть твоя 'мосинка' и моя 'Сайга'. Но, как мне кажется, нам надо удвоить наш арсенал. Я поспрошаю у ребят, может, что еще и подвернется. Хотелось бы еще одну 'мосинку' до пары, а вторую 'Сайгу' мы оформим на тебя официально. Ты же у нас не криминальный авторитет. Патронов надо тыщ по пять на ствол, и капсюлей для 'Сайги.
  - Я вот что думаю, - сказал Сергей Петрович, - первое, что нам надо будет делать на новом месте, так это строить для себя дом. И если не впадать в дикость, отесывая бревно до доски, то нам будет нужна дисковая пила. На первое время сгодится и моя. Хотелось бы взять небольшую многоленточную пилораму, но она весит слишком много. И откуда для работы всего этого ТАМ брать электричество? На солнечных панелях разориться можно.
  - Бери только то, что нельзя изготовить на месте, - посоветовал Андрей Викторович, - полотна, механизм, электродвигатель. А вопрос электричества можно решить путем установки генератора киловатт так на двадцать-тридцать. - он вздохнул, - Мой УАЗик, ТАМ мне уже будет совершенно не нужен. Так что думаю, что его движок, коробку и сцепление, я совершенно спокойно могу пожертвовать на общее дело. И, кстати, он неплохо подойдет нашему миникрейсеру в качестве судового двигателя.
  - Бензин-то где брать будем? - с интересом спросил Сергей Петрович, - Заправок по пути не предвидится.
  - Завтра же, позвоню одному знакомому, закажу переделку движка на газогенераторный вариант. Потом, в конце недели, утром отгоню в сервис, вечером заберу готовый. И будем ездить на дровах. Видел, сколько сухого плавника ТАМ было выброшено на берег? Без топлива не останемся. В пути судовой двигатель, на месте электростанция. И все это без капли бензина. Мощность, конечно, упадет, но нам и пятидесяти лошадей на все про все хватит за глаза.
   Сергей Петрович ошарашено сначала посмотрел на своего приятеля, а потом кивнул, видимо о такой роскоши, как судовой двигатель и электричество на новом месте, он и не мог мечтать. Максимумом, на который он рассчитывал, были солнечные батареи и роторная гидростанция.
   Неожиданно Андрей Викторович спросил, - Кстати, Петрович, помнишь наш разговор про балласт?
  - Помню, - ответил Сергей Петрович, - и что?
  - А то, что лучшим балластом для нас будет, полумиллиметровое кровельное железо, оно и в трюм укладывается легко, и по жизни нам будет крайне нужно. Три тонны веса, это порядка семьсот квадратов такого железа. Дом без кровли это не дом. В первый год нам просто некогда будет изобретать что-то из местных материалов...
  - Две тонны на железо, - поправил его Сергей Петрович, - можно будет взять гофр, толщиной 0,35. Еще восемьсот кило на цемент для фундамента, и двести на оконное стекло. Без них на стройке тоже никак, и масса у них для балласта подходящая. Вопрос только в том, чтобы все это как следует закрепить.
  - Закрепим, - кивнул Андрей Викторович, - цемент и ящики со стеклом пойдут в самый низ. Не беда, если стекло придется перепаковать, чтобы слой вышел однородным. Выше их положим стопки железных листов, которые придавим поперечными слегами и распорками к этим, как его бимсам. Кстати, если между распорками оставить проход метра в полтора, то получится заготовка стеллажей для остального груза.
  - Ладно, - сказал Сергей Петрович, вставая из-за стола, - поздно уже. Я завтра, после работы, прикину варианты с укладкой балласта и грузов, а также с установкой рамы для твоего двигателя.
  
  6 декабря 2010 года. Понедельник. 15:35. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
   Вернувшись с работы, товарищи наскоро пообедали Сергей Петрович пошел в гараж и забрался в трюм своего кораблика, чтобы прикинуть расположение балласта и груза, а Андрей Викторович взял Сайгу, кликнул Шамиля, и поехал в к 'дыре' - подстрелить на ужин чего-нибудь вкусненького. Особых деликатесов не ожидалось, звери после зимы должны быть еще весьма истощенными, хотя в стаде пасущихся неподалеку от 'дыры' то ли бизонов, то ли зубров, вполне можно было добыть молочного теленка. Кажется, в степях все-таки зубры?
   Но уже через час сильно встревоженный Андрей Викторович вернулся домой. К тому времени Сергей Петрович уже сделал все замеры, и выбрался из трюма коча, чтобы набросать схему размещения балласта и груза. Поставив в холодильник пакеты с еще теплым парным мясом, он пошел искать Сергея Петровича, и лоб в лоб столкнулся с ним в дверях комнаты с камином.
  - Петрович, у нас проблемы! - с порога без предисловий заявил Андрей Викторович, - Твоя дыра ползет.
  - Куда ползет? - не понял Сергей Петрович.
  - В ж..., то есть, к просеке, - ответил бывший старший прапорщик, - Если не веришь - посмотри сам. Со вчерашнего дня сдвинулась сантиметров на тридцать. Теперь понятно, почему раньше там никто никуда не проваливался?
  - Пришла со стороны Ладоги и, через какое-то время, уйдет в возвышенность, - ответил Сергей Петрович, - Наверное, это значит, что наши планы летят в задницу?
  - Ну, почему сразу в задницу? - ответил Андрей Викторович, - Просто план не спеша собраться и забрать всех детей, якобы на Новый Год, конечно, накрылся, но, я думаю, в общем, он остается вполне выполнимым. Примерно через неделю, эта твоя дыра выползет прямо на просеку, а еще дней через десять-двенадцать уйдет в возвышенность. Мы с тобой мужики умелые, пробивные и деятельные, сокращение сроков нам нипочем. Думаю, назначить экстренную эвакуацию на следующее воскресенье - двенадцатое декабря. Народу в интернате почти не будет, Горилла, как всегда, укатит в Питер. Надо будет глянуть, кто тогда будет дежурить, но в любом случае, поверь, я оттуда батальон выведу, а не только наших семерых. Тем более что старшие имеют вполне законное разрешение выходить за ограду под нашим с тобой педагогическим контролем.
  - Да, наверное, это будет самое то, - вздохнул Сергей Петрович, - в данной ситуации - это единственный выход. Остается финансовый вопрос. До Нового Года я планировал успеть продать, как минимум, свою трехкомнатную квартиру в центре и на эти деньги как следует снарядиться. За неделю нормального покупателя не найти и сделку не оформить. Я-то думал, что вопрос у нас только в весе груза, а он еще и в деньгах...
  - Не парься, - сказал Андрей Викторович, - считай, что мы перешли на осадное положение, так что подключаем тяжелую артиллерию. Квартиру можно заложить в банке, это конечно не так выгодно как продавать, зато быстро и никакого переоформления документов. Они кстати у тебя в порядке?
   Сергей Петрович еще раз вздохнул, - Да, мама-покойница, аккуратистка была и боевая, не то, что я. Собственность дарственной она на меня оформила еще при своей жизни, четыре года назад. Царствие ей Небесное. А как все дела закончила, так через месяц и тихо преставилась. Я тогда уже постоянно на даче жил, в город к маме ездил на выходные. Соседи на работу звонят и сообщают, - Скончалась, мол, Анастасия Дмитриевна... Э, да ладно.
  - Тогда так, - кивнул Андрей Викторович, - Я сейчас в Питер, часа на четыре, порешать некоторые вопросы. Как вернусь - поговорим, - и уже у дверей он обернулся и добавил, - Да, парная телятина в холодильнике, к ужину жди гостей, кажется с доктором у нас что-то наклевывается..
  
  Там же, Размышления Сергея Петровича.
   Когда Андрей Викторович ушел, Сергей Петрович, на некоторое время поднялся к себе в мансарду. Но работа не клеилась. Далекий казалось бы план, вдруг рывком приблизился прямо к самому носу. Одновременно пропал даже малый шанс при неудачном исходе дела отступить обратно на подготовленные позиции в двадцать первый век. Теперь если и идти, то только вперед, раздумывать уже некогда. Если медлить, то можно навсегда упустить шанс.
   У Сергея Петровича немного тряслись руки. Он невольно посмотрел в угол между шкафом и каминной трубой. Там, покрытая пылью, стояла бутылка, наполненная наполовину жидкостью соломенного цвета, в которой плавал стручок красного перца и какие-то травки. Эту ядреную микстуру Петрович каждую зиму держал наготове, как противогриппозное средство. Двадцать грамм подогретой 'микстуры' внутрь (больше добровольно не способен принять даже закоренелый алкоголик), и в большинстве случаев болезнь почти немедленно отступает.
   Сергей Петрович не был алкоголиком, скорее наоборот. И среди своих однокурсников в Универе, и во всех своих рабочих коллективах, считая нынешний, он считался самым малопьющим 'молодым человеком', сохраняющим лицо и собственное достоинство даже на самом разгульном корпоративе.
   Глотать горячую перцовую настойку, это все равно, что жидкий огонь. Волна жара прошла по пищеводу в желудок, потом поднялась обратно к голове. Все мысли разом подпрыгнули, ударились о крышку черепной коробки, и улеглись на место.
   Сев за стол и немного отдышавшись, Сергей Петрович задумался. Так, начнем по порядку. Задача номер один: Благополучный переход из точки А в точку Б. Им, скорее всего, за исключением самого начала и самого конца пути, предстоит иметь дело не с морем, а скорее всего с речным перетоком, вроде Невы, только во много раз длиннее. И тут предложенный Андреем Викторовичем УАЗовский двигатель будет совершенно кстати. В Балтике их ждут в основном встречные западные, ветра. Кроме того, на реке, особенно на быстрой, парус - это не очень надежный движитель. Скорее всего, им придется иметь дело с цепью крупных озер, соединенных быстрыми протоками. Сергей Петрович решил прикинуть - на что будет похож их путь.
   Даже на глаз поток воды, текущей в направлении из Балтики к Северному морю внушал ему оторопь. Он начал рассуждать. Поскольку климат холодный, даже холоднее современного, то потерями на испарение можно просто пренебречь. У нынешней Ладоги, например, оно составляет не более 2% от общего количества поступления воды. Весь водосбор Северной Двины (она тогда текла к Балтике), нынешней Невы, Луги и Наровы, Западной Двины, Немана, Вислы, Одера, должен искать себе путь для того чтобы излиться в Мировой океан.
   Сергей Петрович залез в интернет и начал выписывать нынешние показатели стока этих рек. Получилось, что это 9500 кубометров в секунду. Сопоставимо с Волгой и Великими Сибирскими реками: Леной, Енисеем, Обью. Если учесть реально более засушливый климат того времени и скостить с этой цифры 50%, то получим 4750 кубометров в секунду, то есть в три с лишним раза больше, чем сегодня имеет Днепр. А ведь до его середины долетит не каждая птица.
   Вот вам и узкая, порожистая речка, которую он опасался там встретить. А ведь есть еще сток талых вод с южной окраины ледникового щита, который совершенно не поддается никакому прогнозу. Ну, пусть у ожидаемой Супер Невы будет сток от 5000 до 6000 кубометров в секунду. Примерно столько же отдает Балтика Северному морю сейчас, с учетом Северной Двины, текущей в Белое море и более высокого испарения в летний период.
   Правда, так как горная часть Скандинавии, в те времена была придавлена массой ледника. Ютландия же, напротив, была приподнята минимум на сотню - полторы метров, и самое низкое место, скорее всего, находилось в Южной Швеции по линии Варде-фиорд, озеро Меларен, озеро Венерн, Северное море. Там, в районе Стокгольма, и надо искать начало перетока. Причем, что особо неприятно, правый берег перетока может проходить рядом или прямо по границе ледника. А это возможные наезды ледника на русло и связанные с этим подпруживания с их последующими прорывами.
   Но этот вопрос гипотетический, в начале лета, когда мы туда доберемся, никаких подпруживаний быть уже не должно. Ибо в условиях постоянного антициклона солнце особенно активно бьет именно в южный фас ледника, заставляя его ускоренно таять. Недаром же и снег весной сходит именно с южной стороны дома.
   Значит так - вот мы попали в Северное море, а теперь, куда дальше? Тут может быть два варианта. Или, шельфовый ледник в Северном море, существовавший во времена обоих максимальных Валдайских оледенений, растаял, и тогда нам придется идти вокруг Британского полуострова, что практически вдвое увеличит наш путь, или с ним ничего не случилось, тогда Северное море является таким же проточным озером как и Балтийское.
   А почему он должен таять? Если верно предположение, что отступление ледников случилось не из-за потепления и увеличения летнего таяния, а из-за засухи и уменьшения зимнего прихода снега, то ледник в Северном море, с точки зрения поступления этого самого снега находится в наилучшем положении. Тогда даже может случиться так, что никакого Северного моря и нет. Есть переток, с одной стороны ограниченный стеной ледника, а с другой стороны, покрытым тундростепями берегом Европы. Эту версию и примем за основную. При путешествии надо будет следовать под европейским берегом, а не под ледниковым. Там запросто можно получить на голову ледышку, весом в пару тысяч тонн. Так будет почти до самого Па-Де-Кале. На этом пути после Скандинавии в переток впадут Эльба, Рейн, Маас и Темза, не считая кучи мелких речек. К середине лета, впрочем, они все уже должны почти пересохнуть. Этот приток должен почти удвоить силу перетока, и в своих низовьях он должен напоминать Обь или Волгу. Скорее, все таки Обь, ведь климат в низовьях будет ближе к тундровому, чем к пустынному. Кстати именно на этом последнем участке речного пути возможны наши первые встречи с местными людьми.
   Почти сразу же после Па-де-Кале начнется узкий морской залив, находящийся на месте нынешнего Ла-Манша. Оттуда до пункта назначения еще около тысячи километров. Чтобы не промахнуться мимо места мы, каждую ночь должны замерять свою широту, а каждый полдень долготу, и тогда мы уж точно не потеряемся, даже если нас случайно вынесет в открытое море. Хотя там все просто, если править прямо на запад, промахнуться мимо Европы из Бискайского залива просто невозможно, тем более что тамошние ветра и течения, сами понесут нас в нужном направлении.
   Подведем итоги. Весь путь, примерно в четыре тысячи километров, займет... Посчитаем. Идти можно будет только в светлое время суток, учитывая летний сезон около 10 часов в день, при средней скорости в 5,5 узла, что даст около 90 километров суточного перехода, итого, на все про все, около 45 дней. Добавим 15 дней на разные форс-мажоры и 'ефрейторский зазор', после чего получим два месяца на переход. Да, еще минимум две недели, придется сидеть на берегу и готовить корабль к плаванию.
   Теперь непосредственно о подготовке. Однозначно, что с внешней стороны поверх обшивки из лиственницы надо положить на мездровом клею рубашку из шпона, а поверх нее обтянуть корпус пятью-шестью слоями стеклоткани. Это для улучшенного скольжения и ударной прочности при столкновении со льдом. В эпоксидную массу, при укладке последнего слоя, необходимо добавить токсина против обрастания и серебрянки, для придания нам незаметного шарового цвета.
   По парусам, пока есть время, еще раз проконсультироваться у специалистов. Есть ли смысл оставить их прямыми, как в оригинале, или заказать комплект латинских, для большей маневренности.
   Внутренняя отделка - вопрос особый. Переход предполагается в морях, температура воды в которых не очень сильно отличается от нуля, и, кроме того, на воздухе тоже будет не особо жарко. На севере плюс пятнадцать днем, и плюс пять ночью. Поэтому в кают-компании необходимо установить печь, пригодную для отопления и приготовления пищи, и дымовую трубу, которую надо будет вывести на палубу под противоштормовой грибок.
   Но этого мало. По внутренней поверхности и шпангоутов и бимсов необходимо пустить вторую, внутреннюю обшивку из тонкой 5-7 мм доски, а пустое пространство между бортами заполнить резаными листами прессованного пенопласта и скрепить все это монтажной пеной. Только вот вбивать гвозди в лиственничные бимсы и шпангоуты, это занятие для мазохистов, а посему: дрель, саморез, шуруповерт, и тот же мездровый клей. А так же электрорубанок, так как кое-где доски придется подгонять.
   Поскольку окончательный монтаж придется делать уже ТАМ, на берегу, то надо подумать об электроснабжении. У Сергея Петровича крутилась в голове одна мысль, что-то про машину и генератор, просто гениальная вещь, про которую он когда-то читал в книге, или видел в кино. Только он никак не мог вспомнить, что это было.
   И тут, внезапно, его озарило. Длинный деревянный цилиндр, соединенный с валом электрогенератора, машина поднята на кирпичи и уперта так, что задние колеса лежат на цилиндре. Мотор работает, сцепление отжато, передача включена, но вместо того чтобы ехать, машина крутит генератор. Гениально просто. Не нужен генератор? Машину сняли с козлов, и она поехала, снова превратившись в транспорт. Правда там, кажется, был ЗиЛ-130, но это без разницы. Можно использовать даже 'ушастый' 'запорожец', дело только в мощности генератора.
   У Сергея Петровича мелькнула мысль, а может, весь УАЗ, того, разобрать, и в трюм? Во-первых, как минимум пятьсот кило из полутора тонн итак едут с ними в качестве двигателя и сопутствующего оборудования. Также можно было бы вместе с двигателем снять двери, капот, крылья, мосты, приборную панель... Но все равно, останется рама, габаритами четыре метра на метр восемьдесят, которую без разборки палубного настила в трюм не запихать. Единственный люк на корабле - в средний трюм, и он имеет размеры метр на метр. А палубный настил набран так и из такого материала, что разобрать его - легче взорвать. Бросать же эту раму на палубе - где об нее все будут спотыкаться... Нет, оставим этот вопрос, что называется, под вопросом.
   Теперь от водных процедур необходимо перейти к квартирному вопросу. На новом месте жительства нужен дом. Четверо взрослых, четверо подростков, трое детей... Нет, не так. Не исключено что уже осенью-зимой им придется подбирать разного рода брошенных котят. Не обязательно, но и не исключено. Значит, рассчитывать первое жилье надо как минимум на вдвое большее количество народу и дополнять его баней и мастерской.
   С мастерской собственно все и должно начаться, точнее с навеса. Пока погода теплая, хватит и его. Потом нужна будет баня, за два с лишним месяца пути все изрядно засвербеют, а уж инкорпорированные новички, вообще, должны быть рассадниками разного рода шестилапого зверья. В баню нах, с мылом с щелоком, потом только в дом. Что еще... Ах да, древесную золу ни в коем случае не выбрасывать, хоть из печи, хоть из газогенератора. Через нее получаются и мыло и калиевая селитра и, кажется, стекло... Или нет? Но все равно, зола - ценное сырье и стратегический продукт.
   Итак, дом на двадцать пять человек при социальном стандарте Российской Федерации, в 18 квадратных метров жилых и нежилых помещений - это 450 квадратных метров. 450 квадратов, это одноэтажное строение, двенадцать на тридцать с половиной метров. Для расчета площади кровли увеличиваем площадь строения в полтора раза, и у нас получается 675 квадратов - почти все, что Андрей Викторович собрался брать для этой цели.
   Так не годится, тем более что такой длинный, как кишка дом будет очень трудно отапливать. Остается только один вариант - два этажа. Правда сия конструкция требует несколько большего количества материалов, но на земле коробка занимает уже вдвое меньше места, и, соответственно, экономятся и кровельные материалы.
   Но из чего строить? Сергей Петрович сомневался, что до наступления холодов, или просто дождей они сумеют спилить достаточное количество деревьев и нарезать из них бруса. Вот бы где реально пригодился УАЗ и 'колесным' генератором. Он же источник энергии для электропилы, и он же трейлер для вывоза леса.
   Быстрее, и надежнее всего строить дом из глинобитного кирпича, основанный на каркасе из бруса и цельных бревен. Важно только не переборщить с толщиной, чтобы хватило сил устанавливать и крепить семиметровые несущие вертикальные стояки. Таких, с шагом в шесть метров, понадобится десяток. Потом обвязка их сетчатым каркасом из бруса и досок, дополнительно, вертикально в каждой ячейке по два бруса, поперечно и диагонально доска, даже необрезная. Это работа для взрослых.
   Молодежь в это время, должна лепить и сушить глинобитные кирпичи. Вручную мешать глиняный раствор с сухой травой, это занятие для идиотов, так что надо будет прихватить такую симпатичную бетономешалочку весом 250 кг, за 70.000 рублей, на 300 литров готового раствора. Солому, камыш или что там еще будет в качестве наполнителя, резать руками тоже будет некогда, значит, будет нужна соломорезка. Да и вообще, она, как и бетономешалка, вещь ценная, еще пригодится в хозяйстве.
   Итак, каркас стен выстроен и заполнен сырцовым кирпичом, встает вопрос об отоплении. Тут вариант один, два камина в двух торцевых залах на первом этаже в разных сторонах здания, и осевая двойная стена-дымоход с перегородкой посередине, распределяющая дымовые газы и пронизывающая оба этажа. А значит у нее должен быть свой каркас. Две дымовые трубы сдвоены и находятся прямо в центре здания. Ширину зала можно взять в три метра, в одном из них кухня и столовая, в другом общественное помещение, которое можно было бы назвать штабом, клубом или классом. Внутри себя Сергей Петрович в первую очередь оставался учителем и понимал, что местных в первую очередь придется учить. Взрослых - подай-принеси, а детей всему.
   Все остальные помещения получались жилыми, правда, вместо постоянных перегородок, планировались сдвижные ширмы. Во-первых, делать их можно будет уже тогда, когда на улице завоют метели, а, во-вторых, по настоящему уединенные помещения нужны будут только семейным парам.
   Ах, да, на случай снегопадов, способных завалить первый этаж, на втором этаже, у лестницы, нужно будет сделать аварийную дверь, снабдив ее с наружной лестницей. Так, на всякий случай. Через окна выбираться не удастся, их Петрович, экономя стекло, планировал сделать крайне узкими, вроде фрамуг. Итак, Большой Дом, Мастерская, она же Гараж и Баня. Вот что они должны построить на новом месте в первую очередь до наступления зимы.
   Критически посмотрев на свои записи и эскизы, Сергей Петрович аккуратно сложил их в стопку. Обо всем остальном, охоте рыбной ловле и прочей добыче ресурсов, надо говорить с Андреем Викторовичем. О сохранении здоровья, всех кто будет жить с ними под одной крышей с незнакомым ему еще доктором, о железе, меди, свинце и стекле с геологом, если такого удастся найти. Вздохнув, Сергей Петрович спустился вниз - кухарить парную телятину. До возвращения Андрея Викторовича оставалось еще два часа.
  6 декабря 2010 года. Понедельник. 20:25. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
   Сергей Петрович услышал, как подъехала машина. Выглянув в окно мансарды, он увидел, как Андрей Викторович открывает ворота. В стоящем за забором авто еще явно кто-то еще находился. Сергей Петрович, охваченный любопытством, сбежал вниз как раз в тот момент, когда УАЗ въехал в ворота. Набросив в прихожей на плечи пуховик, он вышел на крыльцо дома.
   Открылась задняя дверца, и из машины вышла, как показалось Сергею Петровичу, молодая девушка. И лишь спустя несколько секунд, приглядевшись к ее лицу, он понял, что истинный возраст гостьи туго стянутая на талии дубленка, да еще узкие джинсы, обтягивающие стройные ноги. На самом деле незнакомке было, примерно столько же лет, сколько и ему.
   Вслед за женщиной из машины выбрался еще один персонаж. Небольшого роста, широкоплечий, до самых глаз заросший густой седой бородой, которая, впрочем, была аккуратно подстрижена, он производил впечатление какого-то сказочного гнома.
   Тем временем, Андрей Викторович уже закрыл ворота.
  - Знакомьтесь, - сказал он новоприбывшим, - это Сергей Петрович Грубин, наш великий Мастер и Учитель, а это, - он повернулся к Сергею Петровичу, - Марина Витальевна Хромова - доктор, и Антон Игоревич Юрчевский - геолог. Прошу любить и жаловать.
  - Фельдшер я, Андрюша, сколько тебе говорить, - неожиданно хрипловатым, но приятным голосом сказала женщина, - фельдшер.
  - Один хороший фельдшер стоит трех докторов, - парировал Андрей Викторович, - Так что, Марина, не кокетничай. А ты, Петрович, зови гостей в дом, а то невежливо как-то.
   Сергей Петрович, наконец, пришел в себя от неожиданности и, прокашлявшись, указал жестом на вход, - Э..., Марина Витальевна и Антон Игоревич, заходите, пожалуйста.
  - Можно просто Марина, - сказала женщина, неожиданно крепко пожимая ему руку, - а вас я буду называть Сергеем...
  - Тогда уж лучше Петровичем, - со вздохом сказал Сергей Петрович, вводя гостью в дом, - так будет привычнее.
  - А что так? - спросила Марина Витальевна, осматриваясь в прихожей, пока Сергей Петрович, как воспитанный джентльмен, помогал ей снять дубленку, и невпопад добавила, - А у вас тут довольно мило... Сами строили?
  - Дед, - сухо ответил Петрович, - ныне покойный. Ветеран, фронтовик, орденоносец...
  - Ой, - смутилась Марина Витальевна, - прошу извинить глупую, болтливую бабу...
  - Да, ничего, - ответил Сергей Петрович, вешая женскую дубленку на вешалку, - Марина, чувствуйте себя свободно, и проходите побыстрее в дом.
   Не успел Сергей Петрович повернуться ко второму гостю, как с улицы вошел Андрей Викторович, успевший загнать машину в гараж.
  - Ну-с, товарищи! - потер он замерзшие руки, - Уже познакомились? Петрович, я Марину лет пятнадцать знаю, так что можно без преамбул. Что называется, она 'свой парень', так что в общий курс нашей затеи я ее уже посветил. Товарищ Юрчевский, это ее кадр. - Заметив, что женщина собирается снимать сапоги, Андрей Викторович замахал руками, - Нет, нет, Марина, разуваться не надо. У нас тут по-простому, - сняв свой бушлат, он махнул рукой, - Давай, Петрович, веди в столовую, за ужином и поговорим. Кстати, как там у тебя?
  - Телятина тушеная в духовке, - ответил Сергей Петрович.
  - Ну, вот и замечательно, - потер руки Андрей Викторович, - Проголодался я как волк, а точнее, как крокодил.
   За ужином поговорить не получилось. Парная молочная телятина, тушеная в духовке с приправами, овощами и картошечкой с собственного огорода - это отдельное нечто, отвлекающее на себя все внимание. Особенно, если люди проголодались. В тишине был слышен только перестук ложек, и время от времени просьба добавки. Марина Витальевна, которая первое время кокетничала на тему 'фигуры, которая может пострадать', потом махнула рукой, и налегла на жаркое.
   Наконец, откинувшись на спинку стула, насытившаяся Марина Витальевна сказала, - Все, хватит! Укормили девушку до полной релаксации. Я бы за вас, Петрович, замуж пошла, - она вздохнула, - лет пятнадцать назад. Но теперь об этом говорить поздно, так что, давайте, поговорим о делах.
  - Да, - эхом отозвался Андрей Викторович, - давайте поговорим о делах. В свете предстоящей нам операции, должен сообщить, что Марину я знаю если не с самого детства, то не намного меньше. Одно время мы даже вместе служили, она по своей части, а я по своей. Четырнадцать лет фельдшером в армии - в самых что ни на есть глухих гарнизонах и боевых частях, потом пять лет в составе мобильного госпиталя МЧС. Опыт на пятерых хватит. Мертвого из могилы поднимет. И вот недавно, начальство стало намекать Маринке, чтобы она добровольно уступила место молодому поколению. Мол, фельдшера у нас так долго не живут.
  - Это точно, - сказала Марина Витальевна, - добро пожаловать на пенсию. И это после долгой и преданной службы.
  - Дней десять, как она мне на эту тему по телефону плакалась, - добавил Андрей Викторович, - Когда ты, Петрович, сказал мне, что нам нужен медик, так я сразу про нее и вспомнил. Предложил место в лодке, получил согласие и спросил - не знает ли она, где завалялись бесхозные геологи. Она тут же порекомендовала мне товарища Юрчевского. Мы потому так и задержались, что ездили за ним в Озерки.
  - Спасибо, что помнишь обо мне, Андрюша! - кивнула Марина Викторовна, - Так что, друзья мои, куда бы вы не собрались, то и я тоже с вами. Если возьмете, конечно.
  - Возьмем, куда ты денешься, - кивнул Андрей Викторович, - Кстати, Марин, про Антона ты расскажешь, или он сам? А то он какой-то неразговорчивый.
  - Сам я все расскажу, - ответил Антон Игоревич густым басом. Действительно, за все время пребывания в доме, он не сказал и двух слов, - Сам с шестидесятого года, образование высшее, Питерский Универ, геолог. Облазил весь Союз, от Таймыра до Кушки, и Калининграда до Чукотки. Полевой стаж четверть века. Умею кое-что и кроме этого. Могу подковать лошадь, поймать арканом оленя, выплавить железо из болотной руды. Умею ставить ловушки на зверя, пользоваться копьеметалкой, как банту, и ассегаем, как зулус. Год назад с треском отправили на пенсию, кое-как устроился завхозом в той же конторе, что и Марина Витальевна. Сегодня вечером звонок, - 'Антон, ты готов записаться добровольцем?'. И вот я здесь. Достаточно?
  - Достаточно, даже более того, - ответил Андрей Викторович и посмотрел на Сергея Петровича. Тот слегка кивнул, и бывший старший прапорщик добавил, - Ну, товарищи, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Собирайтесь и одевайтесь. Нас ждет выезд в поле, на исходную позицию. - Сергей Петрович кивнул еще раз, - Форма одежды - полевая, командовать парадом буду я! Петрович - мой начштаба и зампотылу в одном флаконе. Поехали, товарищи!
  
  Спустя полчаса и за тридцать восемь тысяч лет до наших дней.
   Над доисторической весенней тундростепью пылал багровый закат. Сплющенное, как дыня, солнце, шаром расплавленного металла опускалось за горизонт. От красоты захватывало дух. Все до самого горизонта было освещено этим оранжево-розовым светом. Когда УАЗ Андрея Викторовича въехал в далекое прошлое из метельной зимней ночи, все на мгновение потеряли дар речи. Сергей Петрович, даже и не рассчитывал на такой эффект. Монументальность картины поражала.
   Марина Витальевна отщелкнула дверцу и ступила своим сапогом на землю нового мира. Вслед за ней выбрались и все остальные.
  - Вот теперь я верю, - топнула она ножкой по молодой траве, - а я-то думала, что Андрей так иносказательно говорит про уход в какой-нибудь скит, близость к природе и прочие заморочки. А тут такое! Колитесь, мальчики, как вы нашли эту штуку?
  - Она сама нас нашла, - загадочно ответил ей Сергей Петрович, - так получилось.
   Антон Игоревич посмотрел на закат, и почему-то шепотом спросил у Сергея Петровича, - Коллега, вы не знаете, почему он такой, как бы это сказать, слишком яркий? Уж очень много красного для обычного заката.
  - Пыль, - ответил Сергей Петрович, - В воздухе, в верхних слоях атмосферы в сотни и тысячи раз больше пыли, чем в наше время. Из-за этого общий индекс температуры на восемь градусов ниже. Когда мы были здесь днем, у горизонта небо было почти белым.
  - Понятно, - кивнул Антон Игоревич, - но все равно впечатляет. Действительно, вроде бы знакомые края, а вроде бы и нет.
  - Итак, - подвел итог этой дискуссии Александр Викторович, - решайтесь, дорогие товарищи. Или вы с нами, и тогда в путь мы отправимся в следующее воскресенье, или вы против, и тогда мы расстаемся по-хорошему, и забудем друг о друге.
  - Конечно с вами, - воскликнула Марина Витальевна, - Андрей, я же сказала тебе, что готова хоть в тайгу, хоть в пещеру, лишь бы не на пенсию. Да я на этой пенсии через полгода повешусь от скуки, или с ума сойду, - она повернулась к своему спутнику, - А ты как Антон?
  - Я тоже за, - ответил Антон Игоревич тихим голосом, - в смысле - с вами. Мне тоже не хочется покрываться плесенью в темном углу, и ждать пока равнодушные соседи вытащат меня ногами вперед. Но будет ли мне позволено задать несколько, чисто практических вопросов?
  - Задавайте, - так же тихо ответил Сергей Петрович.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - Вопрос первый. Какой это исторический период, и сколько лет разделяет его и наше время.
  - Это доисторический период, - отметил Сергей Петрович, - время тридцать восемь тысяч лет назад. Пауза между Верхне и Нижневалдайскими пиками оледенения.
  - О-о-о, - сказал Антон Игоревич, - извините, я, наверное, неправильно выразился. Но, в общем, мне понятно. Не самое плохое время, но и не самое хорошее. Вопрос второй. Из-за отсутствия поблизости леса, что очевидно является следствием довольно сурового климата, здесь весьма неблагоприятное место для поселения. Вы планируете обосноваться здесь, или собираетесь перебраться в другое место?
  - Собираемся перебраться, - ответил Сергей Петрович, - в южную Францию, в район Бордо.
  - Замечательно! - сказал Антон Игоревич, - Очень хорошее место, всегда мечтал там побывать. Вопрос третий. Как вы собираетесь туда перебраться - пешком?
  - У нас есть парусник, - ответил Сергей Петрович, - вольная копия древнерусского коча. Восемнадцать тонн водоизмещения, осадка около метра, в каюте (правда, без комфорта) могут разместиться до двенадцати человек. За вычетом веса корпуса, оснастки и пассажиров, на груз и балласт остается одиннадцать тонн грузоподъемности. Сразу, как только вернемся на дачу, мы вам его покажем. Машина Андрея Викторовича запросто дотянет его до дыры в прошлое.
  - Что значит - на груз и балласт? - вдруг поинтересовалась Марина Витальевна.
  - Петрович хочет использовать в качестве балласта промышленный металл, который может понадобиться на новом месте: кровельное железо, шестигранный пруток, строительную сетку.
  - А так же цемент, стекло, немного битума, и прочие тяжелые и компактные вещи, которые можно и нужно уложить на самое дно и надежно закрепить, чтоб не сдвинулись.
  - Хорошо, - кивнул Антон Игоревич, - с этим понятно. Посмотрю на ваш корабль, потом еще поговорим о нем. Вопрос четвертый. Мы отправимся в этот поход вчетвером, или будет кто-нибудь еще, о ком мы с Мариной Витальевной пока не знаем?
  - Будет, - сказал Сергей Петрович, - четверо подростков, шестнадцати-семнадцати лет, ученики школы интерната, в которой я работаю учителем труда. Они-то и помогали мне строить этот корабль. Ну, а так же трое детей, их младшие братья и сестры.
  - Очень хорошо, - кивнул Антон Игоревич, - надеюсь, что если эти дети помогли вам построить, этот ваш коч, то руки у них растут из правильного места, а не как у многих их сверстников. В таком случае, может что и получится. Короче, я ЗА. Надо делать.
  Если уважаемый Сергей Петрович при помощи четырех детей сумел построить корабль аж в восемнадцать тонн водоизмещением, то тогда он мастер работы по дереву. Про себя без лишней скромности могу сказать, что почти то же самое могу сделать с металлом. Я бы и в Средние века не пропал, кузнецы они всегда нужны. Марина Витальевна у нас пусть и фельдшер, но лучше любого врача, поскольку опыт ее не пропьешь. Знает не только таблетки и микстуры, но и всякие травы, и прочие народные средства.
  Андрей Викторович у нас - командир и организатор, прирожденный вождь и командир. В случае встречи с аборигенами я надеюсь как раз на него. Не в смысле повоевать, а в смысле, что дикарям обычно очень нравятся такие смелые, решительные люди, готовые без колебаний повести их вперед. А если у этого человека еще и получается все задуманное, то он вообще будет вне конкуренции. Кроме того, мы четверо являемся носителями, если можно так выразиться, критической массы технологии, необходимой для развития цивилизации. Вопрос только в том, чтобы ее развитие опять не пошло сикось-накось. Но этот вопрос мы успеем продумать. Опасности, это еще не повод ничего не делать, - Антон Игоревич посмотрел на пылающий заревом горизонт, за которым только что скрылся краешек солнца, - В принципе мы здесь видели достаточно, не так ли, Марина?
  - Так-то оно так, - ответила женщина, - но, прежде чем мы уйдем отсюда, мы должны обсудить еще несколько вопросов. Во-первых, как я понимаю, Андрей и Петрович вносят в общее дело корабль...
  - Петрович закладывает в банке трехкомнатную в центре, - сказал Андрей Викторович, - Надеюсь, что минимум, миллионов пять мы за нее выручим.
  - Это я уже слышала, - ответила Марина Витальевна, - за мою убитую однушку могут дать только в морду, - но тыщ триста русскими деньгами я в дело внести могу. Могло быть куда поболее, но однажды на моем пути случился Альфа-банк...
  - Марина, у меня аналогично, - сказал Антон Игоревич, - могу внести двести тыщ накоплений, и старенький 'Москвич', который кое-как еще ездит.
  - Очень хорошо, - кивнул Сергей Петрович, - и лучше всего будет, если каждый из вас на свои деньги приобретет тот инвентарь, оборудование и материалы, которые будут нужны ему в работе. Если денег не хватит - добавим. А еще одна машина, пусть и старая нам пригодится, когда будем свозить сюда все необходимое. Что у вас еще, Марина Витальевна?
  - Да нет, все, - ответила женщина, - поедем, посмотрим на ваш корабль, а потом нужно будет думать, как и чем мне укомплектовать свой медкабинет, для условий работы, близких к пещерным...
  
  7 декабря 2010 года. Вторник. 15:25. г. Санкт-Петербург.
   Во вторник, 7 декабря, у Сергея Петровича было всего четыре урока. Отпустив на перемену 7-б класс, он снял рабочий халат, закрыл на ключ мастерскую, и быстрым шагом двинулся в сторону логова кастелянши, и переписал размеры одежды и обуви своих юных друзей, объяснив это своим желанием сделать им новогодние подарки. Об ускорении процесса самим подросткам Сергей Петрович пока говорить не стал, во избежание их перевозбуждения и разного рода негативных нюансов. Оставшиеся до воскресенья дни было необходимо провести с максимальной отдачей для дела и не вызывая никаких подозрений, а потом вдруг исчезнуть всем вместе.
   Уже около двух часов дня, приодевшийся Сергей Петрович выходил из машины у офиса банка ВТБ на проспекте Большевиков. Молодой менеджер, к которому направили Сергея Петровича, пробив по базе предлагаемую в залог квартиру и самого Петровича, стал с ним предельно вежлив. Все было чисто как слеза младенца, клиент неплохо зарабатывал, и не был обременен предыдущими долгами, квартира тоже принадлежала лично ему, и за ней не числилось даже банальных долгов за коммуналку.
   Как и ожидалось, при залоге оцененном в семь миллионов, Сергею Петровичу предложили пять, сроком на три года. Загадочно улыбаясь, Сергей Петрович подписал кредитный договор и, получив заверения, что кредитную карточку он сможет взять уже завтра, покинул это логово Шейлоков и гнездо ссудного процента.
   Дальше они вдвоем совершили еще несколько полезных визитов. Заехав в ближайшее отделение Сбербанка Сергей Петрович закрыл счет и получил все свои сбережения. Их оказалось двадцать семь тысяч с мелочью. Потом он побеспокоил своих квартирантов, солидных армянских бизнесменов, и, сказав 'Делиться надо', получил с них текущую квартплату за декабрь, и вперед за январь. Сами понимаете Новый год-с впереди.
   Нельзя сказать, что его визит обрадовал выходцев из Закавказья, но заявление о том, что им, возможно, придется вскоре съехать с этой квартиры, так как на горизонте появились новые съемщики, более щедрые и кредитоспособные, заставило армян изобразить бурный восторг, и выплатить требуемые деньги. Жильцы пообещали с нового года платить больше, и в качестве подарка всучили Петровичу пятилитровую канистру с отличным коньяком. Что ж, вещь хорошая, пригодится в хозяйстве, как противошоковое средство. Ну, а наличие за спиной Сергея Петровича, колоритной фигуры одетого в камуфляжный бушлат Андрея Викторовича, с легкой улыбкой поигрывающего монтировкой, свело все недовольство гостей с Кавказа к тихому ворчанию. Как говорится, - 'кадрового силовика, видать издалека'.
   Обзаведясь, так сказать, карманными деньгами, Сергей Петрович и Андрей Викторович двинулись по еще одному адресу. Главной их проблемой было сейчас то, что один корпус коча, пусть даже и готовый к спуску на воду, это еще не корабль. Полноценным кораблем его сделает только парусное оснащение. С этим было немного сложно - первоначально проект рассчитывался под оригинальные для коча прямые паруса. Но, одно дело - ходить по Ладоге и ближайшим рекам, в шаговой доступности от буксиров, спасателей МЧС, да и просто цивилизации, а совсем другое - идти в поход без обратного маршрута, где рассчитывать можно только на себя и свою команду.
  Д а и команда, надо сказать, была не ах. Не в смысле моральных качеств, этого у них было хоть отбавляй, а в смысле опыта и физических кондиций. Кое какой опыт управления парусником был только у Петровича, еще в детстве его пристрастил к этому друг и сослуживец отца Вадим Дмитриевич Ротмистров, которого тогда маленький Сережа называл просто дядь Вадим. Несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, Вадим Ротмистров совсем не собирался уходить на покой, и всем заявлял, что активный образ жизни позволит ему прожить ровно столько, сколько он сможет выходить в море. Тут принцип простой, как на диван залег, так считай, что помер. Однажды отец Сергея Петровича не вернулся из командировки в далекую южную страну, но знакомство с Вадимом Дмитриевичем, который к тому времени был уже на пенсии, от этого не прервалось. Скорее наоборот. Этим летом Петрович, имея в виду свой строящийся коч, даже брал у дяди Вадима уроки судовождения под парусом.
   Но дело было в том, что яхта Вадима Дмитриевича была с бермудскими треугольными парусами, самыми простыми и технологичными в управлении. И все другие наличные парусники, кроме, может быть, учебных барков ВМФ, тоже были с бермудскими парусами. И даже барк 'Крузенштерн' при всей своей красе, в области управления парусами походил на коч не больше, чем коза на баян. Парус-то у коча тоже был прямой. Но вот способы его постановки и управления были совершенно иными. Если было бы время потренироваться в безопасных условиях, возможно, Петрович и не стал бы так нервничать. Но, рисковать не хотелось, ибо ценой ошибки, допущенной сейчас, могли стать жизни всех находящихся на борту.
   Когда Сергей Петрович понял что нужно посоветоваться со специалистом, он, конечно же, вспомнил о 'дяде Вадиме'. Уровень знакомства вполне позволял явиться к старику вместе с приятелем после короткого предварительного звонка. Вадим Дмитриевич оказался дома, и Андрей Викторович погнал машину по указанному адресу.
   Старый друг семьи открыл им дверь, одетый в свитер, трико и тапки на босу ногу, - Хе-хе, Сережа, здравствуй дорогой, проходи. И приятеля своего представь, - Вадим Дмитриевич смерил Андрея Викторовича взглядом с ног до головы, - а то, сдается, мы с ним в каком-то роде коллеги.
   Андрей Викторович, заранее проинформированный о некоторых особенностях биографии хозяина квартиры, ответил сам, - Старший прапорщик СПН ГРУ в запасе Орлов Андрей Викторович, товарищ гвардии майор.
  - Хе-хе, - тихо рассмеялся Вадим Дмитриевич, - не подвело чутье то. Ну, да ты проходи, товарищ старший прапорщик, я здесь тебе не покупатель, а ты не молодой. Мы сейчас с тобой в одном звании, 'в запасе'. Небось, тоже стреляный воробей?
   Старший прапорщик Орлов в ответ только молча пожал плечами, мол, что есть, то есть, а хозяин квартиры снова обратился к Сергею Петровичу, - Ну, Сереженька, раздевайся и проходи на кухню. Я к твоему приходу чайку соорудил. Там и расскажешь, зачем тебе старик понадобился. А то вид у тебя сейчас слишком решительный, как у твоего бати бывал перед самым марш-броском в пекло. Что это меня от твоего внезапного визита любопытство разбирать начало.
  - Ну-с, слушаю вас, молодые люди? - сказал Вадим Дмитриевич, разливая по чашкам горячий крепко заваренный чай.
  - Вот, - Сергей Петрович расстелил на столе подробный чертеж своего коча, - у меня есть вот такой готовый корпус. И мне нужно срочно подобрать под него бермудское парусное вооружение.
  - Т-э-э-э-к, - Вадим Дмитриевич нацепил на нос очки, и придвинул к себе чертеж, - Что тут у нас? - изучив его, старый яхтсмен поднял голову и поверх очков посмотрел на Сергея Петровича, - Сережа, что это такое? Я совершенно не узнаю обводов.
  - В основе конструкции обводы малого поморского коча, - пояснил Сергей Петрович,- меня привлекла малая осадка, и возможность свободно вытаскивать корабль на берег. Силовой набор и обшивка корпуса из дерева, лиственницы. Все элементы выгнуты на пару и соединены нагелями и мездровым клеем.
   Корпус почти готов к спуску на воду. Единственное отклонение от канона - это почти полное отсутствие надпалубного борта, замененного легким леерным ограждением. Оставил его элементы только в местах будущего крепления вант. Летом я с воспитанниками планировал пойти в поход по Ладоге и некоторым ближайшим рекам. Вопрос только в парусном вооружении. Причем решить его надо срочно.
  - А в чем срочность, Сережа? - вздохнув, спросил Вадим Дмитриевич, - зима на дворе. И, кстати, какое вооружение ты хотел ставить с самого начала?
  - Вооружение первоначально должно было быть как у оригинала, - ответил Сергей Петрович, - два прямых паруса поднимаемых на подвижных реях. Общая площадь сто двадцать квадратов, причем две трети парусности приходились на грот.
  -Понятно, - кивнул Вадим Дмитриевич, - бермудскими парусами тебе будет куда легче управлять, - он еще раз глянул на чертеж, - Паруса и мачты под них я тебе подберу. Есть тут ребята, продают б/у в хорошем состоянии. Но, Сережа, ты мне не сказал, почему это так срочно? Пожалуйста, не обманывай меня, я же чувствую, что что-то тут не так.
   Сергей Петрович решился, - Дядь Вадим, вам я могу сказать, но, пожалуйста, больше не говори никому. Нас сожрут с дерьмом, невзирая на все твои ордена. Нарисуют дело, и будешь сидеть как Квачков.
  - Квачков дурак, - ворчливо ответил Вадим Дмитриевич, - с нациками связался. Но, я твою мысль, в общем, понял, и если ты не забыл, - он постучал себя пальцем по своей 'ленинской' лысине, - в этой голове хранится немало вполне убойных тайн, о которых не знает никто, даже ты. Так что давай, говори, если буду в силах - посодействую.
   Вздохнув, Сергей Петрович коротко рассказал про свою случайную находку дыры ведущей в прошлое и закончил словами, - ... дядь Вадим, если мы не закончим все свои дела до ближайшего воскресенья, то эта дыра уйдет вглубь и хрен нам будет, а не поход в прошлое...
   Вадим Дмитриевич немного посидел в молчании, обдумывая услышанное, - Отговаривать тебя не буду, хотя мне все это не по душе, - ворчливо сказал он наконец, - Но, наверное, ты прав. Если тебе дан шанс свыше, то надо его использовать. Твой отец мог бы тобой гордиться. Как говорится, решение не мальчика, но мужа. Теперь по делу, - он снова вгляделся в чертеж, - Парусное вооружение мы тебе, конечно, подберем, хотя 'переодеть' твоего 'мальчика' в бермуды будет не очень просто. Уж слишком хорошо предки заточили конструкцию под свой прямой парус.
   Вадим Дмитриевич кряхтя, встал, сходил в свой кабинет и вернулся с листом бумаги и карандашом, - В выбранном варианте, - сказал он, снова усевшись за стол, - будет, конечно не яхта, а нечто яхтообразное. Но это нечто будет мореходным и способным ходить под парусом. От пяти до девяти узлов при таких обводах, при хорошем ветре и большой удаче. По уму для яхты такого водоизмещения нужно было бы основную площадь парусности иметь порядка 100 метров, плюс, спинакер метров на 50 хотя бы. Но нет, не вытянуть.
   Такелаж - весь пеньковый. Ремонт стального такелажа в твоих условиях практически нереален. Пеньковые веревки любых толщин я тебя сращивать учил. При наличии пособия и инструментов освоить это дело несложно. Плюс, изготовление такелажа из пеньки возможно и при работе на необорудованной площадке.
   Тип вооружения - если без бушприта и при дефиците времени, то делать
  все же придется бермудский кэч, исходя из большого расстояния между грот и бизань мачтами. Больший по размеру парус будет спереди, то есть на грот-мачте.
   В качестве рангоута и стоячего такелажа берем мачту от яхты Л6 и грот от нее же. Длина мачты на шестерке около 15 метров. Гик - 5 метров с копейками, плюс, минус. При необходимости можно нарастить в небольших пределах у основания. Грот берем тоже готовый от 'шестерки', 13.35 на 5 метров. В зависимости от кроя площадь 30-35 квадратов.
   Бизань-мачту, гик и такелаж берем от полутонника. Мачта 12.5,плюс, минус; гик 3.5 можно найти. От него же грот, у нас выступающий в роли бизани 12.0 на 3.5 метров, площадь 25 квадратов.
   Итого, получаем основную парусность в лучшем случае 60 м. кв. Можно всобачить в передний треугольник стаксель от 470 класса площадью 3,58квадрата. Он как раз впишется в 1.6 метра по нижней шкаторине, в промежуток между грот мачтой и форштевнем. Итого, добиваем до почти 64 метров. То есть, имеем 3.25 квадратных метра парусов на квадратный метр ватерлинии. Для яхтенного корпуса показатель был бы неплох, но тут достаточно полные обводы. Я, знаешь ли, практик... Все точно рассчитать тебе не могу.
   Можно дополнительно взять спинакер с класса 5.5 или полутонника - 50 квадратов. Но с необученым экипажем это довольно опасно, так что лучше не надо. Необходим штормовой парус, хотя бы 8 квадратов. Весь комплект парусов должен быть двойным. Ремонтировать их никто на борту не умеет.
   Но, естественно, боцманский комплект все равно нужен. Так же как запас веревок, хотя бы пятидесяти процентный. Желательно иметь на крайний случай две пары весел, и шесты, при твоей-то осадке, а так же плавучий якорь. Да, продумай вопрос хранения пресной воды, ее тебе понадобится не меньше тонны. И помни, серебро в емкостях - штука обязательная, а то будешь мучиться с тухлятиной, как Колумб.
   Вадим Дмитриевич еще раз перечитал свои записи, - Ну вот вроде и все. Чтобы тебе никому ничего не пришлось объяснять, все провернем через меня. Сегодня я обзвоню людей, выясню все варианты, а уже завтра с утра созвонюсь с тобой, и сообщу - сколько все это оптом будет стоить, - сложив бумагу пополам, старый яхтсмен снова посмотрел на Сергея Петровича поверх очков и спросил, - С деньгами у тебя как?
  - Завтра будет нормально, - Сергей Петрович показал договор, - так что я кредитоспособен.
  - Квартиру, значит, заложил... - Вадим Дмитриевич побарабанил пальцами по столу, - вижу, действительно с концами собираешься. Ну, и ладно - ты уже большой.
  - Спасибо вам, дядь Вадим, вы нам сильно помогли, - Сергей Петрович поднялся, - Ну, мы пошли?
  - Иди уже, первопроходец, - Вадим Дмитриевич перекрестил обоих, - и удачи вам ребята. Будь я помоложе - сам бы с вами подался.
  7 декабря 2010 года. Вторник. Вечер. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
   Вернувшись вечером от Вадима Дмитриевича, и наскоро поужинав, Сергей Петрович присел за стол, чтобы заняться очень важным делом. Исходя из имеющейся суммы, и грузовых возможностей имеющегося у него плавсредства, нужно было составить список того, что они смогут взять с собой в каменный век. Раз уж вопрос с парусным вооружением пришлось отложить на завтра, сегодня следовало начать с материалов, которые необходимо взять с собой для постройки их будущего дома. Достав из стола чертеж, он вошел в Интернет и погрузился в увлекательное плавание по миру товаров, цен и предложений.
  Во-первых, кровля из оцинкованного железа - это самая тяжелая часть их будущего дома, которую надо доставить прямо из будущего. На месте в первый год никакой другой альтернативы ему не будет. Для тесовой крыши они просто не успеют напилить леса и натесать из них пластин, а о черепице, или там о соломе речь вообще не идет, по причине отсутствия самого предмета. Значит, нужно кровельное железо. Для начала Сергей Петрович посчитал площадь крыши самого дома: получилось где-то двенадцать метров, на восемнадцать, при шестидесятиградусном скате, метровом карнизе за край стены и десяти процентах на чеканку швов. Итого: триста квадратных метров железной кровли.
   Кроме дома обязательными капитальными сооружениями должны были стать мастерская, и баня. В случае если получится взять с собой и УАЗ, то мастерская превратится еще и в гараж.
   Итак, мастерская, сердцем которой станет ленточная пилорама - Р-800, то есть способная обрабатывать бревна диаметром до 800 мм. С учетом этой самой пилорамы, планируем размеры двенадцать метров на шесть, и, рассчитав крышу мастерской по той же схеме, что и для дома, получим еще сто четырнадцать квадратов железа.
   Баня, размером шесть на шесть метров потребует для пятьдесят шесть квадратов железа на кровлю. Итого, оставив триста метров на водосточные желоба и прочие аксессуары, пятьсот квадратных метров кровельного железа. Кстати, поскольку дом спроектирован на вырост, и если понадобится сэкономить перевозимый вес и трудовые усилия, на первый год баню с предбанником можно будет устроить прямо внутри дома, в одной из нижних секций, вместо четырех комнат и коридора. Только тогда двери надо будет делать такими, чтобы через них потом можно было бы протащить огромный котел для горячей воды на двести литров.
   Решено. Баня первый год будет в доме. Тогда восемьдесят квадратов кровельного железа из груза долой, на следующий год можно будет напилить теса на крышу и построить баньку по всем правилам. Жаль, что из-за постоянного специфического шума оборудования так нельзя поступить с мастерской. Работающая пилорама - это тот зверь, от которого жилье лучше держать подальше. Сергей Петрович сделал у себя в бумагах пометку, что мастерскую придется относить от дома подальше, метров этак на пятьсот, и спрятать за какими-нибудь естественными шумопоглотителями.
   Теперь о железе. Его надо всего взять самое лучшее, какое только есть в продаже, оцинкованное с одной стороны, и покрытое полимерным покрытием с другой. Такое не то что менять, но и красить понадобится не скоро. Толщина... Тут Петрович понимал, что, как и в космическом полете, важен каждый грамм. Пусть корпус его коча и весит на тонну меньше своего прототипа, пусть тяжелый груз, тот же металл и цемент, будет использован в качестве балласта. А значит, общая грузоподъемность уже увеличится с восьми до тринадцати тонн. Но в таких условиях лишнего груза просто не бывает.
   Сергей Петрович собирался попытаться победить Каменный век, а не наслаждаться им. Поэтому, надо помнить, что кровельным железом все только начинается, а не заканчивается. Итого, если взять металл толщиной 0,4 мм, то это будет одна тонна триста десять килограмм веса, листы в формате два с половиной метра, на метр двадцать пять. Получается сто тридцать пять листов, стопка которых имеет в высоту всего пять с половиной сантиметров. Увязать киперной лентой, уложить на дно кают-компании, упирая в переборку, и надежно раскрепив, накрыть чем-нибудь резиновым, например лентами для транспортера. Потом еще пригодятся в хозяйстве. Так и доедет, никому в дороге не мешая. Будет возможность увеличить количество кровли - будет стопка не пять с половиной, а шесть, сантиметров, к примеру, или семь. Никакой разницы никто даже и не заметит.
  Теперь Сергею Петровичу надо было переходить к материалам, которые необходимы для фундамента дома, поскольку, как давно известно, дом, построенный на песке, долго не простоит. Но нечего и думать утащить с собой столько цемента, чтобы его хватило на полноценный массивный бетонный фундамент. А значит, есть только один альтернативный вариант. Ленточный, армированный строительной сеткой фундамент, поверх которого уложены вырезанные из камня блоки, создающие цоколь. Если взять один слой сетки и толщину ленты в семь с половиной сантиметров, то при ширине в полметра по периметру и метр по оси, это будет три с половиной куба раствора и два рулона по два метра на двадцать, оцинкованной сетки из 2,5 мм проволоки с пятисантиметровыми ячейками.
  Насчет цемента тоже лучше не жадничать взять не четырехсотую марку и даже не пятисотую, а сразу шестисотую, бункерную. Не деньги экономим - вес. При норме расхода сто пятьдесят килограмм цемента М-600 на куб бетонного раствора понадобится 550 кг цемента.
  Сергей Петрович сделал пометку, чтобы не забыть некоторое количество вязальной проволоки для соединения сетчатого полотна в одно целое. Полтонны цемента, в мешках по 25 кг, это тоже груз прекрасно подходящий в качестве балласта. Надо будет только подумать о его качественном креплении и дополнительной гидроизоляции.
   Так из тех стройматериалов, которые необходимо обязательно взять с собой, оставалось только строительные гвозди, мездровый клей, оконное стекло и ПВХ пленка. Под гвозди Сергей Петрович пока отвел полтонны веса, чуть позже можно будет посчитать точнее. Сто килограмм мездрового клея необходимо упаковать в дополнительные пластиковые пакеты, и отложить в сторону, несмотря на свой вес, в качестве балласта служить не может, как и тысяча квадратов особой трехслойной армированной ПВХ пленки, имеющей плотность чуть меньшую плотности воды. Такие предметы, обязательно тщательно закрепив, можно поместить во второй ярус, примерно в районе ватерлинии.
   А вот стекло - это совсем другое дело. С ним уже все ясно, двадцать квадратных метров, заранее нарезанных на восемьдесят листов, размером двадцать пять сантиметров на метр. После разрезки стекло покрывается бронирующей пластиковой пленкой, перекладывается пузырчатыми прокладками, увязывается киперной лентой, снова заворачивается в пузырчатый пластик, и только после этого укладывается в ящики. Четыре ящика по двадцать стекол, тоже необходимо тщательно закрепить и обязательно на первом ярусе.
   Но самой ценной и самой главной частью груза должно было стать оборудование по добыче из окружающей среды электроэнергии. Не желая погружаться в темноту и дикость, Сергей Петрович решил жить и в каменном веке, если не с лампочкой Ильича, то со светодиодным прожектором. А самое главное, все имеющееся в продаже оборудование требовало для своей работы электричества или горючего.
   Морочиться с поиском и переработкой нефти? Так пока это наладишь - успеешь не один раз одичать. Брать же топливо с собой - не хватит никаких запасов. Кто-то может спросить - а как же этиловый спирт? Так вот, идет этот 'кто-то' прямо к Бушу-младшему. Из тонны пищевого сырья в лучшем случае получается лишь пятьдесят литров спирта. Все помнят тот феерический взлет цен на продовольствие, случившийся тогда, когда этот американский долбодятел, которого постеснялись бы признать родней и питекантропы, запустил программу, переводящую американские автомобили на алкоголь.
   После погружения в прошлое у них тоже очень длительное время не будет избытка продовольствия, достаточного для того чтобы на нем ездить. А когда такой избыток появится, то уже несложно будет добыть нефть, да и зерно с кукурузой использовать куда более рациональным способом. А значит, во главу угла надо ставить электричество, добыть которое из окружающей среды куда проще, чем тот же бензин. Надо просто иметь соответствующее оборудование и внешнюю силу, готовую приводить его в движение. Солнечные панели Сергей Петрович зарезервировал для мелкого баловства. Ноутбук там запитать, лампочки и прочее. И то основным этот источник электричества был у него только во время путешествия. На месте постоянного проживания солнечные панели годились лишь для аварийного освещения. Никакие промышленные инструменты и оборудование от них запитать было нельзя.
   Значит, нужна самая настоящая электростанция с самым настоящим электрогенератором. Некоторые сейчас скривят свое лицо и скажут - А как же, электростанция в каменном веке! Своими руками! Рояль же!?
  - И никакой не рояль, - ответил бы им Сергей Петрович, показав на сайт ПО 'Электромотор' со списком предлагаемых к продаже самых разнообразных электрических асинхронных двигателей мощностью ста двадцати ватт, до трехсот киловатт. А асинхронный двигатель - это такая интересная штука, что в вполне свободно может использоваться прямо по обратному назначению, в качестве электрогенератора. Для этого к нему надо добавить возбуждающие конденсаторы и пару трехфазных автоматических выключателей, для возбуждающего контура, и для полезной нагрузки.
   В качестве привода электрогенератора изначально планировалось использовать УАЗовский двигатель 451М, переведенный на питание от газогенератора. Газогенератор, двигатель и электрогенератор вместе составляли электростанцию. При работе от светильного газа мощность двигателя падала с семидесяти пяти лошадей до пятидесяти, а обороты с четырех тысяч до трех. Двигателю с мощностью в пятьдесят лошадиных сил соответствовал генератор мощностью в тридцать киловатт, рассчитанный на три тысячи оборотов в минуту. Такой двигатель у 'Электромотора' был и назывался он АИР 180-М2. Весил он всего сто семьдесят килограмм и стоил смешные деньги, двадцать три тысячи двести сорок рублей в розницу. Этой мощности хватит, чтобы запитать дом, мастерскую с пилорамой и кучей электроинструмента, да еще останется про запас. Так что никто не скажет, что система работает в режиме перегруза.
   Немного подумав, Сергей Петрович добавил в заказ еще один такой электродвигатель вместе с конденсаторами и рубильниками. Вторая электростанция такой же мощности, должна была в качестве привода иметь обычную водяную мельницу, и работать в основном в летний период.
  По той причине, что подходящее для мельничного пруда место может оказаться несколько далековато от дома, Сергей Петрович добавил в комплект километровую бухту силового гибкого медного кабеля с сечением жил в десять квадратов. Щит, коммутирующий нагрузку, пусть будет в мастерской. Там же можно установить и тепловую станцию. Шуметь она будет не сильнее пилорамы.
   Записав все это, он улыбнулся, теперь под их жизнь в прошлом была подведена надежная энергетическая база. Но оставалась еще одна проблема. Возиться на лесоповале с ручными пилами, а потом тащить бревна на себе к пилораме - это верх идиотизма, да и провозятся они так до самой зимы ничего не успев сделать.
  И если первая проблема решалась небольшим мобильным источником энергии, от которого можно было бы запитать цепные электропилы, то решение второй проблемы было куда сложнее. В качестве основы мини-гидроэлектростанции годился асинхронный двигатель АИР-112М2 на 7,5 киловатт, который следовало возбуждать через клеммник на 220В. Для его работы был нужен только ручей, который можно запрудить, водобойный лоток и водяное колесо. Все. Километровая бухта двужильного кабеля сечением по шесть квадратов позволяла лесорубам работать электроинструментом на площади трех квадратных километров.
   Единственно, что Сергей Петрович намеревался запретить, так это пилить деревья меньше чем в двадцати пяти метрах от ручья. Нахрен им овраги рядом с домом. Для вывоза напиленного был только один путь. Они все-таки должны были попытаться вывезти в прошлое УАЗ целиком. Ну, или почти целиком, лишь бы ездил.
   Взяв в руки мобильный, Сергей Петрович позвонил Андрею Викторовичу, который в этот момент находился у своего знакомого автосервисника, переделывающего машины на дровяные газогенераторы. После долгого разговора, Сергей Петрович стал беднее на миллион двести тысяч рублей, но договорился с хозяином автосервиса о том, что к пятнице тот ему соберет три готовых газогенератора. За эти же деньги они приобретали комплект деталей для переделки УАЗа старшего прапорщика Орлова в самый зверский газогенераторный грузовой Бигфут, и еще два двигателя 451М вместе со сцеплениями. Один комплект двигателя с газогенератором предназначался для устройства электростанции, а второй комплект предполагалось на постоянной основе установить в коче.
   Положив трубку, Сергей Петрович закончил подсчеты, и, зевнув, отправился спать. Завтрашний день обещал быть не менее трудным, чем нынешний.
  
  8 декабря 2010 года. Среда. Полдень. г. Санкт-Петербург.
  С утра на уроках Сергей Петрович старался вести себя как обычно, удерживая свои эмоции в узде. Ведь осталось всего четыре дня, а у них, еще и конь не валялся. Сегодня они с Андреем Викторовичем должны снова заехать в банк за кредитной картой, после чего можно было и начинать закупки. Но что именно покупать? Составленный вчера список еще далеко не полон. Даже в эту часть, возможно, придется вносить изменения, в чем то ужимаясь, поскольку не беспредельны ни грузоподъемность коча, ни его финансовые ресурсы. А в походе в прошлое с билетом в один конец, если ты о чем-то забыл, то значит - забыл навсегда. Гипермаркетов по дороге не предвидится.
  Надо будет еще раз посоветоваться со всеми участниками похода, и не только с ними. Например, дядя Вадим еще способен дать не один полезный совет из разряда тех, что, возможно, позднее спасет им всем жизнь.
   С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Сергей Петрович сел в машину к Андрею Викторовичу, и они снова направились в город. Телефонный звонок Вадима Дмитриевича застал их перед выходом из банковского офиса, когда у Сергея Петровича в кармане уже лежал заветный кусочек черного с золотом пластика.
  - Хе, хе, - прозвучал в трубке знакомый голос, - Как дела путешественник?
  - Дела нормально, - ответил Сергей Петрович иносказательно, - заправили полный бак.
  - Ну и хорошо, - крякнул Вадим Дмитриевич, - Ты, это, подъезжай с деньгами, я тут подобрал тебе кое-что. Вроде комплект полный, но надо будет поставить все на место, а потом еще раз подумать.
  - Сколько привезти? - задал вполне закономерный вопрос Сергей Петрович.
  - Ах, да - по звукам в трубке было слышно, как Вадим Дмитриевич хмыкнул, - восемнадцать штук зеленью, хотя можно и эквивалент деревом, но, - дядя Вадим хихикнул, - только не черным.
  - Хорошо. Жди, - ответил Сергей Петрович и отключившись, засунул мобильник в карман. Круто развернувшись, они с Андреем Викторовичем вернулись в операционный зал банка. Еще через четверть часа Сергей Петрович опустил в карман пиджака две полных пачки стодолларовых купюр. Необходимость тащить с собой набитый рублями чемодан в валютном вопросе убивала на корню весь патриотизм.
   Через полчаса они были на квартире у Вадима Дмитриевича. Ни слова не говоря, Сергей Петрович придвинул к хозяину одну полную пачку зеленых бумажек и еще восемьдесят штук отсчитал из второй, - Вот, дядя Вадим, - сказал он, - восемнадцать тысяч зеленью, как и договаривались. Дерево просто тащить было неохота, слишком тяжелое.
   Крякнув, Вадим Дмитриевич собрал шуршащие бумажки со стола и убрал в ящик секретера. Взамен на столе появился ввосьмеро сложенный лист бумаги.
  - Вот, - сказал Вадим Дмитриевич, - твое парусное снаряжение, читай.
  Сергей Петрович развернул. Вверху листа было написано:
  
  Полное парусное вооружение:
  Мачта от Л6 (клееная сосна) 176 кг - Подарок дяди Вадима
  Мачта от однотонника (люминий) 111 кг - 160 000 руб.
  Гик от Л6 (деревянный) 34 кг - Подарок дяди Вадима.
  Гик от Л6 (запасной деревянный) 32 кг - Подарок дяди Вадима.
  Гик от однотонника (люминий) 17 кг - 34 000 руб.
  Дельные вещи: 8 лебедок плюс 2 запасных, и все прочее 410 кг - Подарок дяди Вадима.
  3 якоря (2х40 + 1х30 Данфорта, Матросова и 'плуг 110 кг - (ящик водки у боцмана)
  4 якорных троса 280 м. 196 кг - 42 000 руб.
  Такелаж стоячий из Dynema 300 м. 210 кг - 31 500 руб.
  Такелаж стоячий резервный 150 м 105 кг - 15 750 руб.
  Такелаж бегучий из Dynema 120 м 36 кг - 3 960 руб.
  Такелаж бегучий резервный 60 м 18 кг - 2 000 руб.
  Грот от Л6 Дакрон SQ 18 кг - Подарок дяди Вадима.
  Грот от Л6 Дакрон SQ (запасной) б/у 18,5 кг - 15 000 руб. боцману яхт-клуба.
  Грот от однотонника 15 кг - 25 000 руб.
  Грот от однотонника (запасной) 15,5 кг - 22 000 руб.
  Стаксель от 470 2,5 кг - 5 000 руб.
  Стаксель от 470 запасной 2,5 кг - 3 000 руб.
  Штормовой грот 6,5 кг - Подарок дяди Вадима.
  Штормовой грот запасной 6,6 кг - 1 500 руб.
  Плавучий якорь 6 кг - 3 120 руб.
  Плавучий якорь запасной 6 кг - 3 120 руб.
  Руль запасной,
  Надувная лодка - 2 шт,
  Конец Александрова (Плавучее кольцо с линем 30м 1кг) - 390 руб.
  Жилет страховочный 12 шт. 12 кг - 5 400 руб.
   Жилет спасательный 12 шт. 12 кг - 500 руб.
  
  Черпак 3 шт. 1,5 кг - 600 руб.
  Сигнальный свисток 3 шт. - Подарок дяди Вадима.
  Крюки отпорные 3шт. 18кг - 1 800 руб.
  Весла 2,3 м с уключинами 5 шт. 30кг. 7 000 руб.
  Ведро брезентовое 3 шт. 2кг - 489 руб.
  Набор такелажного инструмента 3 штуки 10 кг - 9 900 руб.
  Огнетушитель 3 шт. 3кг - 9 000 руб.
  Помпы ручные трюмные 3 шт. 8кг - 8 700 руб.
  
  Навигация:
  Бинокли 3шт - 4 692 руб.
  Эхолот рыболовный (но может определять и другие препятствия) - 6 313 руб
  Компас 70 мм со встроенным компенсатором девиации - 3 822 руб.
  Радар Furuno M-1623 - 67 831 руб.
  Хронометр судовой - 38 000 руб.
  Комплект принадлежностей для прокладки - транспортиры, штурманские линейки, курвометры, циркули, и ты пы и ты ды - подарок от дяди Вадима.
  По весу и деньгам, все вместе, порядка 1700 кг и 530 000 руб.
   Дочитав до конца, Сергей Петрович аккуратно снова сложил бумагу и убрал ее в карман.
  - За подарки спасибо, - сказал он, - дядя Вадим, даже не знаю чем и как вам отдариться. Только вот боцмана жалко, сопьется бедняга.
  Вадим Дмитриевич пожал плечами, - Не разлили еще тот ящик водки, который способен свалить с ног Карпыча, - а потом проворчал, - Чем отблагодарить не знаешь, а как насчет место показать? Я понимаю, что эта ваша дыра скоро опять исчезнет, так хоть на мамонта одним глазом глянуть дайте. Будет что вспомнить.
   Да, кстати, корабль у тебя получится хоть и мореходный и способный ходить под парусом, но не чемпионских статей. С центром парусности дело вообще кошмар. Вот тебе еще один мой подарок, - Вадим Дмитриевич встал и подошел к книжному шкафу, - в разумении будущего, может быть самый ценный, - и он брякнул на стол тяжеленный том в кожаном переплете, - Если надумаешь заниматься там кораблестроением, то учти, что здесь есть чертежи и расчеты всех кораблей, какие ты сможешь построить из дерева. От сердца отрываю, но дарю, - дядя Вадим вздохнул, - А вот место свое, ты мне все же покажи.
  - Нет проблем, - ответил Сергей Петрович, переглянувшись с Андреем Викторовичем, - поехать можно хоть сейчас.
  - Сейчас не можно, - вздохнув, сказал Вадим Дмитриевич, - сейчас я возьму вашу 'зелень' и поеду раздавать сестрам серьги. Я же понимаю, что у вас все горит, так что сегодня к вечеру постараюсь собрать и доставить весь комплект. Позвоните мне около восьми
  - Вечер это тоже интересно, - задумчиво проговорил Сергей Петрович, - Закат на планете Земля, будет, пожалуй, интересней крыш Монмартра.
  - В смысле? - заинтригованно спросил Вадим Дмитриевич.
  - Кто не видел, тот не поймет, - так же загадочно ответил Андрей Викторович, - не проявляйте излишнего любопытства, товарищ гвардии майор, а то испортите себе все удовольствие.
  8 декабря 2010 года. Среда. Вечер. Ленинградская область. Окрестности поселка Назия, и одновременно то же место 38 тысяч лет назад, во времена ледников и мамонтов.
   После Вадима Дмитриевича, Сергей Петрович и Андрей Викторович не стали больше совершать никаких визитов и совершать разные необдуманные покупки, и сделав лишь одно небольшое исключение, сразу направились в сторону Синявино. На выезде из города их уже ждал старенький москвич Антона Игоревича, нагруженный всякой всячиной до самого верха, как верблюд. Марина Витальевна стояла в стороне на обочине, переминаясь тонкими ножками в узких брючках. Это все, наверное, от того, что на заднем сиденье москвича сидело нечто огромное и собакообразное, такое же рыжее, лохматое и мордастое, как и сам хозяин.
  - Ой, мальчики, здравствуйте, - впорхнула Марина Витальевна на заднее сиденье УАЗа, когда тот притормозил рядом с ней, - Поехали скорее, а то я так замерзла. Вы даже не представляете себе, как мы вас с Антоном заждались.
  УАЗ рванулся вперед. Еще вчера, переговорив с Антоном Игоревичем по телефону, они решили, что нет никакого смысла привозить все необходимое для путешествия на дачу к Сергею Петровичу, а лучше всего устроить сразу у 'дыры' временную базу. Исключением из правила не делать необдуманных покупок, стала 300 ваттная солнечная панель фирмы 'Сони' с автомобильным аккумулятором в качестве накопителя, контроллером заряда и несколько светодиодных фонарей. Свет превыше всего.
   Антон Игоревич, неожиданно для начальства взявший отпуск за свой счет, должен был стать комендантом этой базы. Его 'Москвич', кроме кузнечно-геологических принадлежностей, и медицинских инструментов Марины Витальевны, был дополнительно загружен геологической палаткой, спальным мешком, таганом, котелком, чайником, и прочими необходимыми в походе причиндалами.
   До места доехали уже в сумерках. Убедившись, что возле дыры нет посторонних, они свернули в прошлое. Тут солнце было уже низко над горизонтом, а в середине холма по-прежнему торчал ствол засохшей елочки, который Сергей Петрович в качестве вешалки воткнул в кротовую нору еще в первый день. Вот возле нее и расположились наши герои, использую несчастную елочку по прямому назначению, то есть, повесив на нее свои куртки и полушубки.
   Собака Антона Игоревича оказалась сукой кавказской овчарки, коренастой и лохматой. Не спеша выбравшись из машины, она потянулась всем своим огромным телом, и улеглась на солнечной стороне пригорка, внимательно наблюдая за всем происходящим, чуть помахивая лохматым хвостом.
  А посмотреть было на что. На холме намечался небольшой пикник во славу возвращения к дикой природе. Антон Игоревич порывшись в залежах своей амуниции, вытащил на свет божий ружье, в котором старший прапорщик не без удивления узнал хорошо сохранившийся самозарядный карабин Симонова (СКС) в армейском исполнении. Такой вывод можно было сделать по сохранившемуся откидному штыку.
  Вогнав в магазин обойму, и еще четыре рассовав по карманам, геолог направился, как говорят коренные южане-луизианцы - 'пострелять во имя обеда', ну, а точнее, ужина. Тем временем Сергей Петрович и Андрей Викторович, перво-наперво установили солнечную панель, чтоб она заряжала батарею, взяли по туристскому топорику, и пошли рубить стволы плавника, выброшенные на берег. Такое высушенное дерево горит как макаронины артиллерийского пороха, поскольку влаги в нем остается самый минимум.
   Вскоре под таганом уже весело разгорался костер, языки которого лизали большой, чуть помятый алюминиевый чайник, в котором ключом бурлило чистейшая талая ледниковая водица. Марина Витальевна тем временем расстелила большой брезент, на котором разложила малый набор для разделки и потрошения дичи. Соль, перец и лавровый лист тоже поджидали своей очереди.
   Вы думаете, что люди на радостях затеяли пьянку? Да нет же! На Руси испокон веков, от Рюрика и до наших дней, все важные совещания оформлялись как спецмероприятия со спецобслуживанием. Со стороны посмотришь - пьянка, а вникнешь - военный совет.
   Сняв чайник с тагана, и бросив в него горсть заварки, Сергей Петрович вздохнул, - Вот, друзья мои, наслаждайтесь, пока есть. С дурными привычками ТАМ нам придется завязывать. Чай или кофе будут недоступной роскошью.
  - Это еще почему? - спросил Андрей Викторович, ставя на огонь вместо чайника котел.
  - Потому что навечно никаких запасов не хватит, - ответил Сергей Петрович, - а чай в диком виде растет у нас в Китае. Кофе, к примеру, чуть ближе - в Эфиопии. Что Эфиопия, что Китай для нас будут так же недостижимы как Марс.
  - А если семена с собой взять? - подняла голову Марина Витальевна, - я без кофе не могу. Если с утра чашку не выпью, то весь день хожу совсем никакая.
  - Климат там вроде неподходящий будет, Мариночка, - вздохнул Андрей Викторович, - если и возьмешь пару саженцев, то будут тебе лишь цветочки в горшочках.
   Марина Витальевна села на пятки, - Мальчики, а что если нам теплицу сделать? Зимой то вы что кушать будете? А тут огурчики, помидорчики, баклажанчики, перчики, и прочие укропчики. А в самом теплом уголочке теплицы пусть будут чай и кофий...
  - Слышь, Петрович, - откликнулся Андрей Викторович, - Маринка дело говорит. Не знаю как без чая и кофе, но без свежих овощей нам зимой никуда. Сто кило пленки - это почти тысяча квадратов. Да и деньги, в принципе, небольшие. Зато сколько удовольствия.
  - Отапливать как? - проворчал Сергей Петрович, - отдельную печь придется городить, - он почесал лысеющую макушку, - Хотя затея не лишена смысла, зимой, особенно первой, без свежих овощей, нам действительно будет очень туго. Значит, Андрей Викторович, так и запишем - Пленку взять, с отоплением мудрить на месте, - если сделаем двойные рамы, то много тепла и не понадобится.
   Вода в котле уже начала побулькивать, когда подошел Антон Игоревич, таща за лапы двух довольно крупных представителей породы длинноухих.
  - И все тут гигантское, даже зайцы, - сказал геолог, бросая свою добычу на брезент, - совсем запарился, пока тащил. Что тут у нас, горячий чаек? А ну, Мариночка, плесни-ка кружечку добытчику.
   Выпив большую трехсотграммовую кружку, черного как смола чая, Антон Игоревич при поддержке Марины Витальевны приступил к потрошению и разделке добычи. И вскоре зайцы были вычищены, порублены, и вместе с луком, перцем, лавровым листом и солью заброшены в котел. Началось священнодействие приготовления охотничьей заячьей похлебки.
   Солнце уже почти склонилось к горизонту, когда в кармане у Сергея Петровича запищало. Будильник сотового телефона возвестил, что 'пришло время пить херши', то есть звонить Вадиму Дмитриевичу. Для этого надо было через 'дыру' выйти обратно в XXI век. Следом за Сергеем Петровичем, на ноги поднялся Андрей Викторович и сказал, что пойдет вместе с ним для подстраховки. Мало ли какие нехорошие люди могут шататься по окрестностям, а в кармане у товарища карточка больше чем на четыре миллиона рублей. Взяв СКС геолога, старший прапорщик загнал в магазин три недостающих патрона, после чего забросил оружие на плечо, стволом вниз. Теперь чтобы привести его в положение 'наизготовку', и сделать от бедра первый выстрел, понадобится меньше секунды. Что-что, а стрелять муху влет Андрей Викторович умел.
   Но все обошлось, никакие негодяи не караулили у выхода из 'дыры', и Сергей Петрович вполне свободно переговорил с Вадимом Дмитриевичем. Они договорились, что примерно минут через сорок Вадима Дмитриевича надо будет встретить на съезде с трассы 'Кола'.
   Солнце уже почти коснулось горизонта, когда Андрей Викторович завел свой УАЗ и выехал на рандеву с Вадимом Дмитриевичем. Все прошло благополучно, и еще через четверть часа, в каменный век, вслед за УАЗиком Андрея Викторовича, въехал массивный УАЗ-'Патриот' с прицепом Вадима Дмитриевича. Местность сразу же стала напоминать автостоянку. Мужчины дружно взявшись за дело, быстро разгрузили прицеп, сложив на вершине холма целую кучу припасов. Потом всех позвали к столу и открыли общее собрание Прогрессоров и приравненных к ним лиц. По кругу пошла трехсотграммовая кружка с армянским коньяком, в которой каждый, что называется, омочил губы. Потом настала очередь похлебки из зайчатины, и лишь потом - серьезных разговоров.
  - Хорошо у вас тут, - вздохнул Вадим Дмитриевич, отложив ложку, - тишина, благорастворение, зверье можно сказать само в котел прыгает. Но, когда я начинаю думать, сколько вам нужно будет сделать, у меня на голове остатки волос встают дыбом. Сережа, мы еще посмотрим твой коч. Ты всегда был мастер делать все своими руками. Но, даже если у тебя получился самый совершенный сплав старинной мудрости и современных технологий, то я должен напомнить, что даже самые совершенные корабли порой не выдерживают схватки с разрушительной мощью природы. При том, что половина команды у тебя не обучена, а вторая еще и слабосильна. Что ты будешь делать, если твой корабль сядет на мель? Древние снимались с нее, наматывая якорный канат на кабестан. Но их теперь не делают, да и с бермудским вооружением места для них не осталось.
   И хорошо, если это будет песчаная мель. А если илистая, которая засасывает, или камни? С камней, кстати, ты можешь и не сниматься - днище скорее всего будет пропорото. Но, в любом случае, я вас очень уважаю, и говорю все это потому, чтобы вы были предельно осторожны, не пытались двигаться в темное время суток, и держались подальше от бурунов и других подозрительных мест.
   А насчет моих слов подумай, ни одна якорная лебедка не в состоянии сдернуть твой коч с добротной песчаной банки. Буксиры же для тебя, сам понимаешь, не предусмотрены в принципе.
  - Дядь Вадим, - сказал Сергей Петрович, - над этим я тоже думал. Но, не в смысле снятия с мели, на нее я вообще надеюсь не попасть, а в смысле вытаскивания корабля на берег, и стаскивания его обратно в воду. У нас здесь нет причала, а значит, погрузку и оснащение корабля следует произвести на берегу. А потом, в точности следуя старинным технологиям, спустить корабль в воду.
  Ты правильно заметил, что установить два кабестана на коче уже невозможно. Там и для одного-то нет места - все оно занято стакселем и гиками. Но есть вариант получше и компактнее кабестана. У себя в гараже я использую ручную рычажную таль с силой подъема до девяти тонн. То есть, сертифицирована она на девять тонн, а испытана на одиннадцать. Но это не важно, если грунт будет очень неприятным, вроде крупной шкурки, или корабль будет сильно груженным, и девяти тонн не хватит, то можно будет воспользоваться подвижным блоком, и еще раз удвоить тягу тали. Восемнадцати-двадцати тонн мне хватит, чтобы поднять корабль 'за уши', а не только снять его с мели.
  - Понятно, - одобрительно покачал головой Вадим Дмитриевич, - растешь, мальчик. Но, все равно, должен тебе повторить, что тот, кто счастливо избежал очевидной опасности, гораздо лучше того, кто ее героически преодолел. Ваша задача не совершать подвиги, а быстро и аккуратно пройти из точки А в точку Б.
  - Ну, все, - Вадим Дмитриевич поднялся на ноги, и посмотрел на пылающий в полнеба закат, - пора и честь знать. Зрелище действительно достойное богов, так что спасибо вам, что уважили старика. Зайчик ваш тоже был вполне неплох, так что бывайте. Если что - обращайтесь в любой момент.
  Сказав эти слова, Вадим Петрович сел в свой УАЗ-'Патриот', и уехал из теплого весеннего вечера в ледяную зимнюю ночьXXI века, оставив на стоянке свой прицеп. Андрей Викторович вскочил, чтобы догнать старика и сказать ему о прицепе, но Сергей Петрович удержал его, - Т-с-с, дядя Вадим никогда ничего не забывает. Не настолько он стар, и не настолько пьян. Видно он решил, что этот прицеп сейчас нам важнее, чем ему. Нам надо закупить и привезти сюда всякой всячины почти на десять тонн, и среди этих вещей наверняка будут и негабаритные. Так что пусть будет.
   А сейчас, давайте вернемся к нашим баранам. На данный момент мы решили, что кроме дома и мастерской нам необходима теплица, электрогенераторы с водяным и газовым двигателями, и, соответственно, соединяющие все это хозяйство кабеля.
  Что еще мы должны взять с собой в каменный век, чтобы продержаться от впадения в дикость настолько долго, насколько это возможно, и при этом иметь возможность начать раскручивать спираль научно-технического прогресса? Нас здесь четверо, мы взрослые люди, и каждый из нас владеет множеством самых разных полезных навыков и знаний. Неужели мы не справимся? Деньги у нас есть, грузоподъемность корабля тоже немалая. Давайте, как еще раз подумаем, и решим, что нам необходимо позарез, а что не очень. Ну, друзья мои, начали!
  
  12 декабря 2010 года. Воскресенье. Полдень. Санкт-Петербург.
  Миновало суматошное время, полное суеты и лихорадочной подготовки. Каждый день после работы Сергей Петрович и Андрей Викторович мотались по магазинам и оптовым базам. Цифры на счету и стопки долларов в карманах таяли, а на берегу в далеком прошлом росла гора ящиков, коробок, рулонов, свертков, мешков и тюков. Там были стройматериалы для дома, оборудование и инструменты для мастерской, семена для поля и огорода, продовольствие из расчета на три месяца пути и еще много и много всего. Для самых любопытных в конце части будет опубликован полный карго-лист.
   Сергей Петрович приходил в ужас, когда представлял себе процесс погрузки всего этого добра, и последующую балансировку корабля. Было бы скучно описывать, где чего и за сколько было приобретено.
  К концу этого супершоппинга от пяти миллионов рублей на карточке Сергея Петровича осталось всего сто тридцать тысяч, которые было решено потратить на одежду и личное снаряжение будущих времяпроходцев. Было необходимо закупить с запасом кучу всякой всячины, начиная от теплого нижнего белья, и заканчивая теплыми камуфлированными охотничьими куртками и непромокаемыми штормовками.
  Для того чтобы без повреждений волоком дотащить коч до 'дыры', а потом так же благополучно спустить его на воду, Сергей Петрович обул все три киля в эдакие лыжи из пятнадцатисантиметрового алюминиевого профиля, закрепив его саморезами. Получились своего рода санки, почти идеально скользящие по снегу и льду. 'Дыра' все это время исправно дрейфовала в сторону пыталовского карьера.
  И вот, в глухую метельную полночь с субботы на воскресенье, Андрей Викторович, подцепив коч цепями за крючья ввернутые в боковые части килей, вывел на буксире своего УАЗа из гаража в первое, пока сухопутное плавание. Скрипел под полозьями снег, завывал ветер, беспробудно дрых в своей каморке поселковый сторож, хлебнувший из литровой бутылки разведенного спирта, поднесенной Сергеем Петровичем в честь наступающего Дня Конституции.
   Дотащили коч до 'дыры' вполне благополучно, только на повороте к просеке его слегка занесло, но все, к счастью, обошлось. В 'дыру' вошли с натугой, на первой передаче, с визгом и скрежетом. Межвременную мембрану впервые так насиловали, протаскивая через нее негабаритный груз. Но все обошлось.
   Двигаясь немного боком, корпус коча с чавканьем соскользнул на зеленеющую траву. Андрей Викторович переключился на первую пониженную, и в свете диодных фонарей, под 'раз-два, взяли', окончательно пропихнули корпус корабля в далекое прошлое. С натугой протащив груз по скрипящей и брызжущей свежим соком весенней траве еще с полсотни метров, УАЗ встал колесами у самого уреза воды.
   Выйдя из машины наружу, Петрович сначала тщательно осмотрел алюминиевую 'обувь' килей, а затем и весь корпус. Вывод был однозначным - путешествие прошло благополучно, конструкция не пострадала. Нигде ничего не треснуло, законопаченные швы не разошлись, а алюминий на килях сыграл свою роль на пять с плюсом.
   Закончив осмотр, Петрович осмотрелся. На востоке уже поднималась серо-розовая пелена утренней зари. На далеком берегу начинался новый день. Серый свет раннего утра освещал лежащие на пригорке, прикрытые пленкой и брезентом горы закупленного для похода необходимого им имущества и оборудования. В два милитаризированных ноутбука IBM Lenovo ThinkPad W500, купленных специально для длительного хранения данных, уже закачана вся мыслимая и немыслимая информация, которая может понадобиться им в прошлом. Теперь осталось только собрать вместе всю команду, и навсегда покинуть XXI век. Этот день станет решающим для них.
  Для того чтобы беспрепятственно забрать из интерната Сергея-младшего, Катю, Валеру, Лизу, малого Антона, Веронику и совсем юную Марину, Сергей Петрович для прикрытия купил им всем на воскресенье билеты в цирк. То есть, старших подростков он мог взять под свою ответственность не вызывая никаких подозрений, но вот насчет малышей могли появиться вопросы.
   Погода стояла мерзкая, продолжалась вчерашняя метель, а в УАЗ двое взрослых, четверо подростков и трое детей никак не помещались. И тогда Андрей Викторович взял на сутки в аренду грузопассажирский микроавтобус 'Соболь-Комби', рассчитанный на одного водителя, семь пассажиров и триста килограмм груза. Все удовольствие - две тысячи рублей в сутки и восемь тысяч залога. Вот вы спросите: зачем столько груза? - Дело в том, что команде будущих прогрессоров предстоял налет на одно знакомое Андрею Викторовичу ателье, где быстро, качественно и относительно недорого шили одежду и обувь для туризма, охоты и рыбалки. Бывших сироток требовалось полностью экипировать, что называется 'от и до', и на все случаи жизни на воде и на суше. В коробках на далеком берегу ждал своего часа еще один сюрприз, о котором взрослые пока предпочитали помалкивать.
   Вот, так с комфортом, Сергей Петрович и Андрей Викторович около десяти часов утра подкатили к интернату. Пока шел разговор с начальством, малым было приказано не мельтешить и не отсвечивать - когда будет надо, их позовут. Сергей Петрович знал, что если вся эта компания с просящим видом будет торчать в коридоре, то у директорши появится шанс продемонстрировать свою власть, повыеживаться, и из-за ее поганого характера потерять уйму времени. А может случиться и так, что, ради принципа, Горилла упрется насмерть, и тогда придется звать Андрея Викторовича с его 'Сайгой'. Последняя фраза конечно мрачная шутка, но как говорится - 'в каждой шутке есть доля шутки'.
   Но все обошлось. Билеты в цирк, белый микроавтобус, а самое главное - десять тысяч рублей и литровая бутыль самого настоящего домашнего армянского коньяка, смягчили душу старой мизантропки. Самым главным тут был, конечно, коньяк. Только лизнув пробку, Галина Гавриловна поняла, что ей сделали по-настоящему царский подарок. Такой коньяк вообще не продают. Он только для внутреннего употребления, для семейных торжеств, свадеб и похорон.
  Мысли всплывшие в директорской голове можно было прочесть без всяческого миелофона - исключительно по лицу, - Эти два ненормальных мужика возятся с юными отбросами общества, как будто это их собственные дети. А ей от того что, кроме мелких но приятных дополнений к источникам дохода.
  Галина Гавриловна взяла гелевую ручку и выписала два пропуска на семь воспитанников, отпущенных в город до восемнадцати ноль-ноль. Один пропуск на четыре фамилии под ответственность педагога Грубина С.П., а другой - на три фамилии, под ответственность педагога Орлова А.В. Подпись. Печать. Документ готов. Пришлось все таки позвать Андрея Викторовича, за ради подписи на бумажке, которая временно отпускала на свободу Валеру, Лизу и младшую Марину. Товарищ старший прапорщик явился, нагоняя на директоршу оторопь своим усыпанным снегом камуфляжем. Ну, что поделать, если мадам не переносит стиля 'милитари', а Андрей Викторович только его и носит. Чиркнув свою подпись под пропуском, Андрей Викторович вместе с бумагами удалился обратно к машине, а Сергей Петрович пошел собирать свою команду.
   Катя поймала Петровича на втором этаже и мертвой хваткой вцепилась ему в руку. За ее спиной стояла высокая, худая, белобрысая до белизны девочка - Катина одноклассница. Сергей Петрович помнил, что ее зовут Лялей, и что в интернат она попала совсем недавно, и еще очень и очень из-за этого переживала.
  - Сергей Петрович, - прошипела Катя ему в самое ухо, - возьмите, пожалуйста, с нами Лялю. Она добрая и шьет хорошо... Ну, что вам стоит, возьмите, не пожалеете!
   Сергей Петрович вздохнул, и аккуратно расцепил Катины пальцы на своей руке. Он не мог оставить на улице брошенного котенка, а тут не котенок, а целый человек смотрит на него синими молящими глазами.
  - Т-с-с, Катерина Петровна, - сказал он, - не кричите так громко. Я бы ее взял, но у нас с Андреем Викторовичем поименные пропуска на семь человек, и Ляли в нем нет. Ей на вахте просто не отдадут пальто и не выпустят за ворота. Что будем делать?
  - Я знаю, - жарко зашептала Катя, - позади территории, за футбольным полем и турниками, в заборе есть дырка. Через нее пацаны летом в лес лазают. Черный ход открыт, я проверяла, мусор из столовой еще не выносили. От дырки совсем близко до поворота дороги. Я дам ей свой свитер, а Лиза варежки. Ляля сильная, она дойдет.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - под твою ответственность, Катерина Петровна, - затем он посмотрел сначала на часы, потом на Лялю, - Через пятнадцать минут мы будем на повороте, ждем не более пяти минут. Если сможешь - значит, ты наш человек. Время пошло!
   Прикрыв рот рукой, чтобы не закричать от радости, Ляля метнулась по коридору к дверям их с Катей спальни. Сама же Катя, сохраняя достоинство, пошла рядом с Сергеем Петровичем совсем в другую сторону. А того обуревали смешанные чувства между приятным удовлетворением от сделанного доброго дела, и страхом от мысли: 'Во что я ввязался!'. Но некогда было предаваться рефлексиям, им с Катей еще нужно было собрать всех малых, и спуститься с ними на вахту, где уже занял свою позицию Андрей Викторович.
   Там, внизу, все прошло, как по маслу. Сергей Петрович показал подписанные директором пропуска, и вахтер разрешил девочкам и мальчикам забрать из гардероба свои пальто, шапки и шарфы. Сергей Петрович и Андрей Викторович расписались в журнале, после чего гуськом вывели детей на улицу. Еще раз, показав пропуска сторожу сидящему в будке у ворот, они все, влезли, наконец, в теплое нутро микроавтобуса, уже урчащего мотором на холостом ходу. Андрей Викторович выжал сцепление и выехал на дорогу. За исключением неизбежных на море случайностей, операция 'Эвакуация' в общем и целом шла по плану.
   У поворота дороги, на обочине, на самом ветру, уже приплясывала, обхватив себя руками за плечи тощая несуразная фигура. Андрей Викторович аккуратно притормозил, и Сергей Петрович сдвинув дверь в сторону, втянул стучащую зубами от холода Лялю в теплое нутро 'Соболя'. Валера подал термос, и Сергей Петрович щедро налил удачливой беглянке полную крышку горячего сладкого чая с парой чайных ложек коньяка для аромата. А потом отправил ее, размякшую и покрасневшую, в 'цветник' - на заднее сиденье, где уже сбились в кучку Катя, Лиза, Вероника и Марина. По дороге Сергей-младший, Валера и, даже младший Антон приветствовали ее радостным визгом.
   Как только все уселись и уплотнились, Сергей Петрович по-гагарински сказал, - Поехали! - Андрей Викторович нажал на газ, и прошлое скрылось за поворотом дороги.
   В ателье с Лялей возникли проблемы. На всех остальных несовершеннолетних членов команды Сергей Петрович заранее дал размеры, одежда для них была уже сшита, и сейчас только предстояла примерка и окончательная подгонка. Причем все детско-юношеские вещи шились с большим запасом ткани на швах, чтобы потом, можно было распороть их, и заново сшить уже на больший размер. Для Ляли костюма не было, и ей нужно было подбирать из тех готовых изделий, что предназначались к продаже через магазины. Короче своя 'Малая Арнаутская улица' есть не только в Одессе, и не будет тайной, что еще с советских времен более половины импортных шмоток - совсем не импортные. Но это лишь полбеды - готовые изделия, правда, сшитые на мужчин, конечно нашлись. Надо было только чуть больше повозиться с подгонкой. Главная же проблема заключалась в другом.
  За экипировку для остальных членов команды Андрей Викторович уже дал аванс наличными из своих личных денег, и теперь Петрович с карточки должен был лишь произвести окончательный расчет. Пришлось сбрасывать карточку до нуля, собирать по карманам последнюю наличку, и опять проставляться хозяйке ателье 'самым настоящим армянским коньяком'. И все равно не хватало около пяти тысяч.
   Андрей Викторович даже положил в кучу свое золотое обручальное кольцо. Увидев такую картину, хозяйка заведения, очевидно, вспомнив, что эти двое уже сделали ей оплаченный заказ на триста с лишним тысяч, махнула рукой. Может в ней проснулась совесть, а может и разыгралась жадность - не захотела расставаться с коньяком и теми деньгами, что Сергей Петрович и Андрей Викторович смогли собрать. А может, дело было в том, что лет пятнадцать назад Андрей Викторович служил вместе с ее покойным мужем.
  - Ладно, - махнула рукой Антонина Степановна, - берите. Отдадите, когда сможете...
   Антонина Степановна не прогадала. Она поимела с них вполне приличную сумму. Полный комплект первопроходца состоял из двух пар летнего, и двух пар теплого зимнего белья, двух пар свитеров и трико, двух теплых фланелевых рубашек, одной демисезонной непромокаемой куртки-ветровки с капюшоном, двух пар плотных брюк цвета хаки, рыбацкого непромокаемого костюма, черной вязаной шапки, летнего и зимнего охотничьих камуфлированных костюмов, камуфлированного жилета-разгрузки, белого маскировочного чехла на зимний костюм, непромокаемых перчаток, и теплых зимних рукавиц. До кучи через ее связи были куплены высокие резиновые сапоги, легкие летние и теплые зимние охотничьи ботинки. И все это надо примерить, и, при необходимости, подогнать.
   После трех с половиной часов охов, ахов, восторженных писков и визгов, из ателье, с большими хозяйственными сумками в руках вышла компания, совсем не похожая на прежнюю. Больше всего сейчас они смахивали на юношескую сборную по одному из зимних видов спорта. Казенные сиротские шмотки были сложены в большие пластиковые мешки и оставлены на даче Сергея Петровича. Когда их бросятся искать, то в первую очередь обязательно сунутся туда, и сразу наткнутся на казенное добро.
  Покидав сумки и мешки в багажное отделение 'Соболя', компания одинаково одетых подростков чинно расселась по своим местам. Переполняющие их эмоции отражались на лицах. Андрей Викторович, вышедший из ателье заранее, чтобы прогреть двигатель, тронул машину с места, и они покатили вперед, навстречу новой жизни.
   Товарищ старший прапорщик вел машину предельно аккуратно, стараясь не привлекать внимания гаишников, и молился о том, чтобы им хватило бензина. На всю компанию у них при себе не оставалось и рубля. Но до заветной просеки доехали благополучно. По дороге все молча смотрели в окно, понимая, что если все пройдет, как задумано, они никогда больше не увидят ни этого города, ни этих машин, ничего того, что есть в этом времени, кроме того, что они возьмут с собой в прошлое. Они прощались со всем добрым и недобрым, что пришлось испытали им здесь в первой части своей жизни. Всего неделю назад четверо из них впервые ступили на землю юного, еще не знающего цивилизации мира. И вот теперь они уходят туда окончательно и бесповоротно. Но на их лицах не было слез. Теряли они в этом мире совсем немногое, а вот приобрести должны были весь мир.
  Андрей Викторович остановил машину неподалеку от 'дыры'. Мела пурга. Скоро должна была разыграться самая настоящая метель, что было очень хорошо, поскольку после нее не останется никаких следов. Въехать в прошлое на 'Соболе', было уже невозможно, поскольку 'дыра' уже почти наполовину сдвинулась на обочину. Дождавшись, пока разобравшие свои сумки дети во главе с Сергеем Петровичем пешком направятся к проходу в прошлое, товарищ старший прапорщик развернул машину, и в обход, через трассу 'Кола' погнал ее на дачу Грубина.
   Там уже было пусто. В покинутом и нетопленном с утра доме гулял ветер. Полную заброшенность подчеркивало отсутствие четвероногих обитателей. Обе собаки, две кошки и кот, проживавшие у Сергея Петровича на правах равноправных квартирантов, уже переселились на далекий берег. Из гаража-мастерской были вывезены все инструменты, а с кухни вся посуда. И, лишь брошенная из-за своей неподъемности библиотека, напоминала о хозяине дачи, его отце и деде.
   На последних каплях бензина загнав во двор 'Соболь', Андрей Викторович пересел в свой УАЗ. Десять минут, пока прогревался мотор, он ходил по дому, прощаясь с местом, в котором прожил почти год. Но все когда-то кончается. Андрей Викторович выехал со двора и, убедившись, что пучеглазый все еще в ауте, напрямую, не оглядываясь, погнал УАЗ к просеке.
  В 'дыру' пришлось продираться через растущий на обочине подлесок.
   Но все кончилось хорошо, машина выдержала, и с хряском и скрежетом проломилась в прошлое. Если эту 'дыру' не обнаружат до завтрашнего утра, то, значит, ее уже не обнаружат никогда, и связь между прошлым и будущем снова прервется на неопределенное время.
  
  
  
  
  1-й этаж дома у реки Михайловский.
  domureki1-jetazh.jpg:1798x1164, 224k
  
  Коч Сергея Петровича Михайловский.
  Приложение к 1-й части 'Карго-лист'
   (читать только тем кто не верит в то что описанные события реальны с технической или финансовой стороны, или тем кто желает повторить подвиг)
  Стройматериалы для дома
  Железо кровельное с полимер. покрытием - 450м2, 1.310,4 кг, 73.920 руб. (кровля дома)
  Сетка сварная цинк. 2,5х50х50 в ПВХ - 80м2, 123кг, 12.000 руб. (фундамент-лента)
  Цемент М600 - 550кг. 6.600 руб. (фундамент-лента)
  Гвозди разные (200,150,100,40,20мм) - 500кг, 12.500руб. (сборка деревянного каркаса)
  Клей мездровый Экстра - 100кг, 16.000руб. (сборка каркаса и внутренних элементов)
  Стекло, покрытое бронепленкой 5 мм - 20м2, 250кг, 17.600руб. (остекление)
  Пленка ПВХ трехслойная УФ защита армированная - 1000 м2, 115,2 кг, 15.200 руб.
  Оборудование и инструменты
  Бетономешалка Prorab ECM 300 C-380 - 1шт, 160 кг, 33.840 руб.
  Ленточнопильный горизонтальный станок Р-800 - 1шт, 1.050 кг, 225.800 руб.
  СОЛОМОРЕЗКА КР-02 (4 квт) - 1шт, 65 кг, 21.000 руб.
  Станок токарный ЭНКОР Корвет-75 по дереву - 1шт, 80 кг, 30.200 руб.
  Электропила цепная STIGA SEV 2416 Q - 3шт, 15,9 кг, 15.000 руб. (Лесоповал)
  Перфоратор METABO KHE 96 - 2шт, 24 кг, 89.660 руб. (Каменоломня)
  Буровой станок 4,5 квт. 45 пм скважина - 1шт, 250кг, 120.000 руб. (Скважины для воды)
  Штроборез ИНТЕРСКОЛ УОМ-230/2100 -2шт, 16 кг, 9.498 руб. (Борозды в камне)
  Болгарка ИНТЕРСКОЛ УШМ-125/1100Э - 2шт, 5,62 кг, 4.284 руб. (Каменоломня)
  Электрорубанок ИНТЕРСКОЛ Р-110/1100М - 2шт . 9,5 кг, 6.500 руб. (Для отделочных работ)
  Электроножовка MAKITA JR3070CT - 2шт, 16,6кг, 24.760 руб. (Для конструкционных работ)
  Электроножовка SKIL 4900 AA - 2шт, 10кг, 7.760 руб. (Для отделочных работ)
  Электрофрезер DeWALT DW626 - 2шт, 22кг, 46.480 руб. (Для конструкционных работ)
  Электрофрезер ЭНКОР ФМЭ-1200/8Э - 2шт, 10кг, 5.240 руб. (Для отделочных работ)
  Дрель ударная ИНТЕРСКОЛ ДУ-13/820ЭР - 2шт, 6,8кг, 4.506 руб. (Для конструкц. работ)
  Дрель-шуруповерт ЭНКОР ДШЭ-2 ЭР/10 - 4шт, 6,4 кг, 5.600 руб. (Для отделочных работ)
  Электропрялка - 2шт, 11кг, 11.000 руб.
  Машинка швейная ножная "Зингер" - 1шт, 55кг, (осталась от бабушки Сергея Петровича)
  Машинка швейная электрическая - 1шт, 7кг, 10.899 руб.
  Наковальня - 1шт, 45кг, (собственность Антона Игоревича)
  Молот кузнечный и прочий инструментарий - 150кг (собственность Антона Игоревича)
  
  Энергетика
  ГЭС (30КВт)
  Синхронный генератор ELEKON POWER ГС-30-400 - 30 кВт - 1шт, 210 кг, 48.000 руб.
  Автомат ВА 57-35-340010 160А/3п/ 400В/40кА - 1шт, 1кг, 4.097 руб. (выходной автомат)
  Электрогазогенератор (30КВт)
  Газогенератор УГК-150 (автомобильный) - 1шт, 300 кг, 336.000 руб.
  Двигатель 451МИ - 1шт, 500 кг, 21.000 руб.
  Синхронный генератор ELEKON POWER ГС-30-400 - 30 кВт - 1шт, 210 кг, 48.000 руб.
  Автомат ВА 57-35-340010 160А/3п/ 400В/40кА - 1шт, 1кг, 4.097 руб. (выходной автомат)
  Электрические сети и электрооборудование
  Кабель КГ 3х10,0+1х6,0 кв. мм - 500 пм, 400кг, 10.8070 руб. (линия от ГЭС к мастерской)
  Рубильник реверсивный OT100F3C 3Р 100А - 1шт, 5кг, 122.487 руб. (коммутатор линий)
  Кабель КГ 3х1,5+1х1,5 кв. мм - 500пм, 95кг, 21.130 руб. ( линия от мастерской к дому)
  Кабель КГ 2х0,75 кв. мм - 1000пм, 90кг, 16.910 руб.
  (проводка в доме, от мастерской к бане, конюшне, насосам, етц.)
  Щит ЩР1-3136-12-40УХЛ4 63А+12х16А осветительный навесной - 2шт, 2кг, 12.684,2 руб.
   (расключение проводки в доме)
  Выключатель Palmiye 1 кл. с подсветкой о/п IP54 серый - 200шт, 30кг, 29.964 руб.
   (выключатели электрические для открытой проводки влагозащищенные)
  Патрон Е27 ФнК-05 керамический настенный белый - 100шт, 10кг, 4.999 руб.
  Лампа светодиод тёпло-белый свет 3Вт LED3-G45/830/Е27 - 200шт, 20кг, 34.724 руб.
  (эквивалент ЛОН-30, коридоры, туалеты, баня, етс.)
  Лампа светодиод тёпло-белый свет 12Вт LED12. 5-A60/830/Е27 - 200 шт, 20 кг, 79.628 руб.
  (эквивалент ЛОН-95, спальни, кухни, классы, мастерские, етс.)
  Светильник светодиод консоль LE-СКУ-22-160-0432-65Д 160Вт - 10шт, 50 кг, 149.150 руб.
  (эквивалент ДРЛ-400, уличное освещение)
  Розетка Palmiye со шторками с крышкой о/п IP54 серая - 50шт, 12,5кг, 6.166 руб.
  (розетки электрические для открытой проводки влагозащищенные)
  Рамка-1 LK60 864108 черная (Экопласт) - 200шт, 10 шт, 9.496 руб. (монтажные накладки)
  Фурнитура (наконечники, крепеж, изолента, припой, канифоль, етц) - 50кг, 50.000 руб.
  (монтажные приспособления и расходные материалы)
   Щит ЩР0-3136-6-41УХЛ3 40А+6х16А осветительный навесной - 1шт, 1кг, 3.322,5 руб
  (расключение проводки на прочие объекты в мастерской)
  Автомат ВА 57-35-340010 80А/3п/ 400В/25кА - 1шт, 0,5 кг, 3.759 руб.
  (подключение оборудования мастерской)
  Мобильная МиниГЭС. (7,5 кВт)
  Синхронный генератор ELEKON POWER ГС-10-230 10,8 кВт - 1шт, 96кг, 26.500 руб.
  Автомат ВА63 11207 C40А/1п/ 4,5 кА - 1шт, 0,5кг, 167,98 руб. (выходной автомат)
  Кабель КГ 2х6,0 кв. мм - 500пм, 208кг, 38.100 руб. (удлинитель от миниГЭС к инструменту)
  Транспорт
  УАЗ 469, модернизированный в "Бигфутъ"- 1 шт, 1.195кг, 35.000 руб. (цена переделки)
  Газогенератор УГК-150 (автомобильный) - 1шт, 300кг, 336.000 руб. (перевод УАЗ на дрова)
  Водоснабжение, кухня и баня
  Насосы и линии
  погружной насос UNIPUMP ЕСО-5 (32мм, 220В, 2200Вт) - 2шт, 100 кг, 18.000 руб.
  Обсадные трубы для скважин (с резьбой) d=125/110мм l= 3м - 4шт, 32,64 кг, 5.484 руб.
  Скважинный фильтр с нержавеющей сеткой d=125/115мм l=2м - 2шт, 10 кг, 7.200 руб.
  Полиэтиленовые трубы ПНД d=110/102 - 110пм, 147,4 кг, 16.549,5 руб. (обсадка скважин)
  Полиэтиленовые трубы ПНД d=40/32 - 110пм, 47,74 кг, 5.057,8 руб. (магистральные линии)
  Полиэтиленовые трубы ПНД d=32/25 - 110пм, 33,00 кг, 3.280,2 руб. (линии разводки)
  Полиэтиленовые трубы ПНД d=25/20 - 110пм, 18,70 кг, 2.002 руб. (местная разводка сетей)
  Полиэтиленовые трубы ПНД d=16/10 - 110пм, 12,87 кг, 1.045 руб. (разводка по кранам)
  Фурнитура (переходники, краны, муфты, уголки, поворотники етс.) - 20кг, 50.000 руб.
  Кухня и баня
  Мойка кухонная Rodi Pio Bar 3,5 (38х13,5х38 см) нержавейка - 4шт, 60кг, 16.000 руб.
  Смеситель Elghansa Nordik 5600242 для кухни (хром) - 4шт, 2кг, 5.320 руб.
  Слив для мойки с крышкой и переливом - 4шт, 6кг, 15.040 руб.
  Канализация
  Отвод 50*45 - 4шт, 1кг, 99,2 руб.
  Канализационные трубы ПВХ d=50мм l=0,56м - 4шт, 0,52кг, 99,2руб.
  Крестовина одноплоскостная ПП 110*50*50*45 +3аглушка на 110 -2шт, 1кг, 288,82 руб.
  Отвод 110*87 - 6шт, 3кг, 396 руб.
  Отвод 110*45 - 2шт, 1кг, 109 руб.
  Канализационные трубы ПВХ d=110мм l=0,5м - 2шт, 0,70кг, 113 руб.
  Канализационные трубы ПВХ d=110мм l=3м - 16шт, 34,32кг, 4.794 руб.
  Сливной трап AlcaPlast APV12 150 x150/110 - 2шт, 2кг, 1786 руб.
  Посуда
  Котел (казан) для горячей воды в баню 200л -1шт, 66кг, 37.050 руб.
  Плита чугун для очагов 1200х800х5 - 4шт, 149,76 кг, 40.000 руб.
  Котел (казан) для приготовления пищи в очаге 25л - 4шт, 61,88 кг, 20.280 руб
  Посуда кухонная металлическая эмалированная - 50 кг, 20.000 руб.
  (чайники, миски, кружки, ложки етс.)
  Прочее, культура, литература, технологии
  Ноутбук IBM Lenovo ThinkPad W500 - 2шт, 5кг, 120.000 руб.
  Ноутбук HP - 8шт, 20кг, 120.000
  Панель солнечная Сони 300вт (2000*1000*40) - 1шт, 23 кг, 13.500 руб.
  Принтер лазрный 300 DPI - 1шт, 5кг, 9.000 руб.
  Бумага белая - 20 пачек, 50 кг, 6.900 руб.
  Охота
  (огнестрельное оружие)
  Винтовка Мосина с оптическим прицелом - 1шт, 4,5кг, (собственность Сергея Петровича)
  Патроны 7,62х54R - 2.000шт, 57,6 кг, 50.000 руб.
  СКС - 1шт, 3,9кг, (собственность Антона Игоревича)
  Патроны 7,62х39 - 3000шт, 65 кг, 36.000 руб.
  Сайга 12 - 2шт, 9кг, 27.000 (одну купили, одна собственность Андрея Викторовича)
  Патроны 12 калибра (дробь) - 250шт, 11,25кг, 4.500 руб.
  Патроны 12 калибра (Картечь) -250шт, 11,25кг, 6.000 руб.
  Патроны 12 калибра (Пуля) - 250шт, 11,25 кг, 13.500 руб.
  Гильза латунная 12-го калибра - 500шт, 10,7кг, 30.000 руб.
  Капсюля КВ-209 - 12.000шт, 12кг, 22.800 руб.
  Порох Ирбис-охота - 96уп, 24кг, 30.240 руб.
  Дробь ?5 - 50кг 7.250 руб.
  Картечь - 50кг, 7.475 руб.
  Свинец весовой в чушках - 50кг, 4.000 руб.
  Пресс для набивки патронов 12 калибра 1шт, 1,45 кг, 5.000 руб.
  Пулелейка 12-го калибра - 1шт, 0,41кг, 4.450 руб.
  Высечка для вырубки пыжей 12-го калибра - 1шт, 0,1кг, 335 руб.
  Прибор для запрессовки-выпрессовки капсюлей 12 калибра - 1шт, 0,15кг, 345 руб.
  Дозатор пороха для снаряжения патронов -1шт, 790 руб.
  Весы электронные для пороха и дроби. - 1шт, 0,315кг, 2.630 руб.
  Холодное оружие
  Блочный Арбалет Архонт +экипировка+4 стрелы - 8шт, 35,2 кг, 216.000 руб.
  Стрела арбалетная Carbon_Express 22" со сменным наконечником - 96шт, 38.400 руб.
  Наконечники для стрел G5 "S.G.H. шокеры на мелкую дичь и птицу -24шт, 12.800 руб.
  Наконечники для стрел G5 "Montec" на крупную и среднюю дичь - 75шт, 55.000 руб.
  Наконечник для охоты на рыбу фирмы "Muzzy" Х - 21шт, 14.700 руб.
  Спортивные (учебные) наконечники - 75шт, 3750 руб.
  Кейс для наконечников - 8шт, 20кг, 9.600 руб.
  Нож Казак-1 (Кожа/Дамаск) - 12шт, 2,34 кг, 72.480 руб. (только членам клана)
  Мачете Кукри 15" Chainpure - 12шт, 8,4 кг, 75.360 руб. (только членам клана)
  Нож Казак-1(Кожа/165) - 24шт, 4,68 кг, 48.960 руб. (подарки местным вождям и неофитам)
  Снаряжение
  Лыжи охотничьи - 12пар, 60 кг, 45.000 руб.
  Рыбалка
  Полотно сети "187текс*4(усл. диаметр 1,40мм); 50 мм, h=13,5 м, длина 44 м, дель узл. капрон. зел. (13 кг)" - 4шт, 52кг, 24.000 руб.
  Удилище карповое "Surf Master" BIG GAME 4,5м -12шт, 6кг, 30.288 руб.
  Удилище спиннинговое Daiwa "Neoversal 602 LFS" - 12шт, 8,4кг, 49.056 руб.
  Аксессуары для рыбалки (лески, шнуры, крючки, поплавки, сачки етс.) - 20кг, 50.000 руб.
  Земледелие
  Плуг двухлемешной под УАЗ (самопал) - 1шт, 250кг, 45.500 руб. ( 1 лемех съемный)
  Борона (самопал) - 1шт, 15кг, 11.500 руб.
  Мотокультиватор электрический Wolf-Garten C 30 E -3шт, 39кг, 32.700 руб.
  Ручной садовый инструмент (без рукоятей) - 25кг, 5.000 руб.
  Картофель семенной - 300кг, 15.000 руб.
  Семена зерновых и масличных и технических культур - 100кг, 2.452 руб.
  Семена овощей и экзотиков (чай, кофе, черный перец) - 3,575кг, 16.498 руб.
  Прочие припасы
  Соль - 100 кг, 180 руб.
  Продовольствие на 3 месяца на 12 человек и двойной резерв - 2105кг, 63.622руб.
  
  ИТОГО: вес груза: 13.273 кг, перегруз: 2.045 кг, рост осадки из-за перегруза: 8-10 см.
  ЗАТРАЧЕНО: на груз: 4.104.853 руб., на оснастку: 730.840 руб., остаток: 164.307 руб.
  Часть 2. 'Наш новый мир'.
  Весна 36.765 года до Н.Э. незадолго до полудня. Берег Балтийского озера.
  Когда УАЗ Андрея Викторовича, наконец, вырвался из XXI века на Далекий Берег, то всем стало ясно, что с прошлым покончено, окончательно и бесповоротно. Подрулив к горе сложенных на пригорке вещей, Андрей Викторович заглушил двигатель и вышел из машины. Стало пронзительно тихо, и только где-то высоко в небе кричали чайки.
  К нему подошли Сергей Петрович и Антон Викторович, на ходу вытирающие руки ветошью. 'Москвич' Антона Игоревича с приподнятым на козлах задним мостом стоял неподалеку от стапеля, и теперь два быстро спевшихся между собой трудяги сооружали для него 'беговую дорожку' с приводом на синхронный однофазный генератор ELEKON POWER ГС-10-230 (на 10,8 кВт), который планировалось использовать в качестве небольшого мобильного источника переменного тока. Конструкция сего агрегата была проста до невозможности. От деревянного столба диаметром 15 см (первоначально грот-мачта) было отрезано два цилиндра по полтора метра длинной, на торцах которых были закреплены фланцы с осями, закрепленными на подшипниковых соединениях. На одной из осей, кроме того, имелся еще и шкив малого диаметра для ременной передачи. Из остатков пошедшего на коч пиломатериала, была собрана массивная деревянная коробка, на одном конце которой, приподнятые над землей сантиметров на десять, и на расстоянии пятнадцати сантиметров друг от друга, были закреплены упомянутые цилиндры, а на другом установлен генератор. Передний из цилиндров вращался свободно и служил для того чтобы машина никуда не уехала, а вот задний уже был связан двумя приводными ремнями с закрепленным на оси генератора шкивом большого диаметра. Большая часть работ по этой конструкции была изготовлена еще в гараже Сергея Петровича и сейчас лишь шла ее окончательная сборка.
  Тут же поблизости шлялись Валера и Антон-малой. Чуть поодаль Сергей-младший и Катя, взявшись за руки, ворковали, как два голубка, не забывая при этом поглядывать за окрестностями. Остальной девичий молодняк вместе с Мариной Витальевной собрался вокруг булькающего на огне котла. Там же околачивалась и вся кошачье-собачья гоп-компания. Они ведь тоже любители вкусненького, а их нос не обманешь. С одной стороны видно, что что-то делается, а с другой - сплошной разброд и шатания.
  - Ну, что, командир, - Антон Игоревич сунул ветошь в карман комбинезона, и пожал руку Андрею Викторовичу, - Поздравляю! Мы вот тут уже начали. Часа через два запустим генератор.
  - Очень хорошо, - Андрей Викторович посмотрел на своего друга, - а ты что скажешь, Петрович?
  - Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше, - сказал Сергей Петрович, - Но в первую очередь нам необходимо знать, сколько у нас еще есть времени. ПАР у тебя с собой?
  - Да, - Андрей Викторович кивнул в сторону своей машины, - А что ты хочешь делать?
  - М-м-м, - задумался Сергей Петрович, - светофильтры в комплекте к ПАРу есть, или надо коптить стекло.
  - Вроде есть, - пожал плечами старший прапорщик и спросил, - Петрович, будь добр, объясни, как для тупого, а то я ни хрена не понимаю - чего ты хочешь?
  - Хорошо, - ответил Сергей Петрович, - Если не понял, так слушай. Сейчас мы быстро возьмем твой аппарат, отойдем чуть подальше от этого бедлама, установим его, и приведем к направлению строго на Ост. Нам нужно поймать прохождение солнца через местный меридиан, понимаешь? Сам момент прохождения даст нам время истинного полдня, которое мы должны будем выставить на всех наших часах. Замерив высоту солнца над истинным горизонтом, мы сможем вычислить текущую дату в пределах года с точностью до дня. Такие таблицы из интернета на свой ноутбук я скачал. А вот от этой даты мы уже и будем плясать. Очень не хочется, чтобы нас, как некоторых губернаторов, зима застала неожиданно. Поэтому сделать это надо до того, как мы начнем составлять дальнейшие планы.
  - Понял тебя, - Андрей Викторович прищурился, осматривая окрестности, потом махнул рукой в южном направлении, - Я тут немного наведу порядок, а ты пока возьми в машине прибор, и иди вон к тому холмику. И, будь добр, Петрович, пока я занят, установи штатив на ноль. Я быстро, - Сергей Петрович кивнул, и старший прапорщик повернулся к геологу, - Значит так, Антон. Раз уж я Командир, тогда Петрович у меня - Начальник Штаба и Замполит, ты - Зампотех и Зампотыл, Марина - Начмед и Начпрод, а молодые - личный состав. Дело такое, что нельзя допустить никакой демократии. Если мы не будем вести себя как боевое соединение в автономном рейде, то сгинем все.
  - Все нормально, командир, - кивнул Антон Игоревич, - в геологических партиях такие же порядки. Есть начальник партии, а дальше каждый должен делать свое дело.
  - Хорошо, - сказал Андрей Викторович, - Тогда будем считать, что эта тема закончена. С личным составом об этом побеседуем перед обедом. Теперь, давай конкретно по делу. С генератором ты решил совершенно верно, одобряю. Только вот почему у тебя Серега-младший без дела болтается? Женский пол кухарит, Катерина местность караулит, Валерка с тобой вкалывает, Антон-малой, и тот тебе ключи подает, а в это время такой конь со своей кисой лясы точит. - Андрей Викторович повернул голову и чуть повысил голос, - Серый, а ну иди сюда!
   Что, что, а принцип беспрекословного подчинения приказам бывший прапорщик молодым сумел привить идеально. Так что, бросив свою ненаглядную, Сергей младший кубарем скатился с пригорка, - Да, Андрей Викторович?
  - Значит так, Серега, - старший прапорщик внимательно, с головы до ног осмотрел пацана, - Поступаешь в распоряжение Антона Игоревича. Задача - как можно скорее запустить генератор. Катерина твоя мамонтов и без тебя спокойно покараулит. И не надо говорить 'э-э-э-', тут у нас не тюрьма, но и не пионерлагерь, так что все личные дела после ужина, или после отбоя. Как будто я не знаю, как вы в интернате по углам обжимались. Все, товарищ боец, кругом, с Антоном Игоревичем - шагом марш!
   И пошел Серега вместе с геологом, работать в поте лица. Потому, что был уже приучен к дисциплине и авторитету командования. Вот так-то. А Андрей Викторович направился на соседний пригорок, где Сергей Петрович уже установил треногу-штатив, и теперь, ориентируясь на показания двух пузырьковых уровней, осторожно крутил микрометрические винты, стараясь сделать рабочую площадку строго перпендикулярной направлению силы тяжести. Футляр с ПАРом висел у Сергея Петровича на плече, а рядом, поверх расстеленной на траве куртки, уже наготове лежал раскрытый и включенный ноутбук.
   Убедившись, что установка штатива выполнена правильно, Андрей Викторович взял из рук Сергея Петровича уже извлеченный из футляра ПАР, и установил его на штатив. Включить гирокомпас, и сориентироваться по направлению север-юг, было делом всего пары минут. Надев на объектив самый плотный из имеющихся светофильтров, Андрей Викторович начал крутить микрометрический винт, поднимая ось зрения прибора над линией горизонта. Сергей Петрович Андрей Викторович успели. Когда в поле зрения прибора появился солнечный диск, он еще даже не коснулся линии пересечения меридиана. Дальше движения винтом вертикальной наводки были самыми микроскопическими. Вообще-то солнце проходит по небу свой собственный видимый диаметр примерно за восемь минут. Никто не засекал времени, но пять-шесть минут стояла гробовая тишина, Андрей Викторович медленно-медленно крутил винт, стараясь добиться того, чтобы ровно в полдень солнце оказалось точно в перекрестье, а Сергей Петрович, опустившись на колени перед ноутбуком, ждал команды, чтобы выставить на нем время полдня.
   Наконец, темно-красный диск на черном фоне разделен ровно на четыре части, и Андрей Викторович, отступив в сторону от прибора, командует, - Полдень!
  По этой команде Сергей Петрович, сначала устанавливает местное время: 12:00:00, а потом, захрустев суставами, поднялся с колен, подошел к ПАРу, и посмотрел высоту солнца над истинным горизонтом. Абзац, товарищи, тушите свет, и бейте в барабаны!
  - Пятьдесят градусов, плюс-минус тысячные, - наконец объявил Петрович, и снова нагнулся над своим ноутбуком. Еще одна томительная тишина, и вот, готов конечный результат.
  - Для нас, здесь и сейчас, четвертое мая первого года, полдень и две минуты, - объявляет наконец Сергей Петрович, поднимаясь на ноги, - Поздравляю, товарищ старший прапорщик, я думал, что будет хуже. Давай думать, что нам делать дальше?
  - А что тут думать, - пожал плечами Андрей Викторович, - надо как можно скорее собираться, и уходить отсюда к чертовой матери. Чем раньше мы это сделаем, тем быстрее доберемся до места, и тем больше времени у нас останется на подготовку к зиме.
  - Логика железная, - кивнул Сергей Петрович, - тогда давай сделаем так. Я возьму Валерку, Катю и Лизу, и начну отделку кают-компании. Младшие обязательно должны ночевать в тепле и под крышей. Ты, с большим Антоном и младшим Серегой, начнешь разбирать УАЗ. Его рама должна уйти у нас вниз, еще до установки бизани. Эту новенькую, Лялю, малую Марину и Веронику, приставим к большой Марине - пусть кухарят. Малой Антон получит в руки удочку, и проверит, как тут в озере насчет рыбки. Охотиться для пропитания будем ты, я, и Антон - по скользящему графику. Если будет лишнее мясо, то его сначала чуть подсолим, а потом засушим. Нам мясо, собакам кости и потроха, а кошкам - обрезки и то несъедобное, что натаскает из озера малой Антон. У меня пока все.
   Немного подумав, Андрей Викторович кивнул, - Возражений не имею! Но сначала, как договаривались, общее построение, материализация духов и раздача слонов. Потом, обед, и рабочий день до упора, - старший прапорщик задумался, - его продолжительность на период аврала - десять часов: два интервала по пять часов, и двухчасовой перерыв между ними. До работы, один час на умывание и завтрак, и после работы - три часа на ужин, личные дела, молодым шуры-муры и амуры. Ну, а нам с тобой, с удочкой посидеть, или какого зверька подстрелить...
  - Десять часов рабочего дня - не слишком ли много? - усомнился Сергей Петрович, - Мы-то с тобой выдержим, а молодые?
  - Нормально, за два часа перерыва силы полностью восстановятся, - ответил Андрей Викторович, - Самое главное, чтобы после обеда на травке никто не спал, а то проблемы с почками гарантированы. Сколько у меня солдатиков вот так в санбат попало, просто ужас. Стоит только чуть недоглядеть и, пожалста - готово.
  - А надувные матрасы и спальные мешки мы зачем брали? - удивился Сергей Петрович, - вот пусть на них и спят, и днем и ночью. Но, хватит болтать... Собираем прибор, и пошли, Маринка вон твоя уже мисками гремит - обед готов. Как бы она сдуру народ за стол раньше времени не посадила.
  - Погоди, - сказал Андрей Викторович, убирая ПАР в футляр, - Сейчас, когда мы еще только все начинаем, давай приведем НАШ календарь в соответствие с местной природой. Чтоб новый год начинался в зимнее солнцестояние, праздник весны был первого апреля, праздник урожая - первого октября, а праздник середины лета - первого июля. Чем больше в нашей системе будет логики, тем легче ее будет объяснить местным. Они, как я понимаю, ребята сугубо практические.
  - Андрианский календарь, - усмехнулся Сергей Петрович, вскидывая на плечо штатив, - Что ж, я в принципе не против. Значит, по этой системе, у нас сегодня тринадцатое мая - День Начала.
  - Угу, - кивнул Андрей Викторович, - Можно сказать, что тоже Праздник. Пока все идет неплохо. Посмотрим, что с нами будет дальше.
  
  13 мая 1-го года Миссии. День Первый. 12:45. Стоянка на берегу Балтийского озера.
  - Равняйсь! Смирно! - отрывисто рявкнул Андрей Викторович, - равнение на середину! - построенные в один ряд подростки в летних камуфляжах и черных вязаных шапочках привычно, как они делали это много раз на уроках физкультуры, вытянулись в нитку. Напротив них, так же смирно, блюдя ответственность момента, стояли четверо взрослых. Прямо перед Андреем Викторовичем, стояли две большие коробки из гофр-картона с электрооборудованием, а на них лежало нечто, накрытое сверху большим красным платком.
  - Дорогие товарищи, - продолжал старший прапорщик, - позвольте официально поздравить вас с началом нашего похода. Четверых из вас, уже приложивших свои усилия к тому, чтобы этот день состоялся, я торжественно посвящаю в действительные члены нашего Клана Прогрессоров. Сергей, Катерина, Валерий и Елизавета - теперь вы не зависимые от чужого произвола сиротки, а свободные люди, обладающие всей полнотой прав и обязанностей, а также связанной с ними ответственности. В знак вашего совершеннолетия и полной дееспособности, позвольте торжественно вручить вам ваше первое личное оружие, - Андрей Викторович снял платок с коробок, и передал его Сергею Петровичу. Под платком лежали четыре мощных охотничьих блочных арбалета 'Архонт' с колчанами и кейсами для сменных наконечников, четыре самых настоящих непальских мачете-кукри с поясом и ножнами, и на тех же поясах четыре казачьих ножа из булатной стали. Еще три таких же ножа с простыми кожаными ремнями лежали чуть в стороне.
   Первым к Андрею Викторовичу подошел Сергей-младший. Взяв из рук старшего прапорщика кукри, он наполовину обнажил лезвие и, так же, как много раз видел в исторических фильмах, прикоснулся губами к холодному металлу. Потом он вложил клинок обратно в ножны и застегнул пояс на бедрах так, что кхукри повис вдоль левого бедра, а нож вдоль правого. Дальше была очередь арбалета. Андрей Викторович, когда его вручал, успел шепнуть, что с соответствующим наконечником из этой штуки за сто метров можно свалить кабана. Так что сие оружие вполне серьезное, и шутить с ним не надо. Особенно не рекомендуется совать пальцы в разные неположенные места, и направлять арбалет на своих товарищей, даже если он заряжен всего лишь учебной стрелой. Ибо она тоже способна нанести серьезные травмы.
   Заглянув в кейс, Сергей младший увидел наконечники, выложенные рядами в специальных углублениях. Особенно впечатляли острые как бритва четырехлепестковые острия на крупную дичь. Хотя специально заершенный наконечник-гарпун для охоты на рыбу, тоже оставлял весьма сильное впечатление. Такой, если что, из тела уже не вытащишь. Его можно только вырезать.
   Вслед за Сергеем-младшим, чуть колыхая высокой грудью, к Андрею Викторовичу подошла Катя. С ней, Валерой и Лизой все пошло по уже накатанному ритуалу. Становящиеся взрослыми подростки целовали клинок, опоясывались, получали напутствие и, закинув арбалет за плечо, возвращались в строй.
   Но вот на столе осталось только три ножа с ремнями. Андрей Викторович сказал, - Еще четверых из вас я объявляю кандидатами в действительные члены. Ты, Ляля, с нами совсем недавно, мы тебя еще совсем не знаем. За тебя поручились Катя и Лиза, они говорят, что ты добрая, честная и храбрая девочка, - Андрей Викторович подал Ляле пояс с ножом, - Походи пока в кандидатах. В действительные члены мы примем тебя сразу, как только увидим, что ты к этому готова.
  - Я постараюсь, - со слезами на глазах сказала Ляля, застегивая ремень, - Андрей Викторович, я действительно постараюсь. Разрешите идти?
  - Иди, - сказал старший прапорщик и посмотрел в сторону левого фланга, где стояли самые маленькие члены их команды, - Антон и Марина, вы уже достаточно большие, чтобы вам можно было поручать какие-то отдельные дела, но еще недостаточно взрослые, чтобы нести полные обязанности действительных членов Клана Прогрессоров. Нарекаю вас кандидатами в члены Клана, вплоть до наступления вашего истинного совершеннолетия.
   Я специально не говорю вам, в каком возрасте все это случится, потому что сам этого не знаю. Просто растите, учитесь, и старайтесь быть похожими на ваших наставников и старших товарищей. И когда в один прекрасный момент мы поймем, что вы стали взрослыми, то мы проведем для вас такой же ритуал. Подойдите и возьмите эти два ножа, и пусть они будут всегда с вами. Не балуйтесь с ними - это настоящее оружие. Но, вполне возможно, оно выручит вас в какой-нибудь неприятной ситуации.
   Андрей Викторович, подождал, пока одиннадцатилетний Антон и десятилетняя Марина заберут свои ножи и вернутся в строй. И лишь после этого посмотрел на самую маленькую, восьмилетнюю, участницу их предприятия, - Вероника, ты у нас пока совсем ребенок, поэтому для всех взрослых ты будешь как дочь, а для всех остальных, мальчиков и девочек, как младшая сестра. Расти, учись и набирайся сил, а мы все будем в этом тебе помогать. Надеюсь, что со временем ты станешь, сначала кандидатом, а потом и действительным членом нашей команды.
  Андрей Викторович перевел дух, - Теперь, напоследок, объявляю распорядок дня, который будет действовать в нашей команде, пока мы не покинем этот берег. Значит так: подъем в шесть, потом умывание, оправление и быстрый завтрак. С семи до двенадцати работа по подготовке к морскому походу, с двенадцати до двух обед, и послеобеденный сон. Особо отмечаю, сон не только не запрещается, но даже приветствуется - силы надо восстанавливать. С двух до семи еще одна рабочая смена, потом полчаса ужин, и полтора часа личного времени. С девяти до десяти вечера, действительные члены и кандидаты тренируются с личным оружием. Потом умывание и отбой.
   Состав рабочих бригад у нас будет следующим: Валерий, Катерина и Лизавета вместе с Сергеем Петровичем работают на коче - он объяснит, что надо делать. Сергей-младший и Антон-младший, вместе с Антоном Игоревичем и мной, сначала разбирают по винтикам мой УАЗ, потом приходят на помощь команде Сергея Петровича. Ляля вместе с младшей Мариной идут на кухню в помощь Марине Витальевне. Там же постоянно находится Вероника. Если кто в процессе работы порежет палец или ушибется, то вам тоже туда.
   Старайтесь обходиться без серьезных травм - нам дорог каждый из вас. Да, сегодня у нас основных работ не будет, займемся нулевым циклом. Моя команда запустит наконец электрогенератор, а Сергей Петрович со товарищи подготовит к употреблению полевой умывальник, отхожие места 'эм' и 'жо', место для нормального приема пищи, а также для послеобеденного и ночного отдыха под отрытым небом. Если моя бригада управится раньше, то мы им поможем. Витальевна и ее команда продолжат кромсать оленя, которого Антон Игоревич подстрелил сегодня утром. Мясо напластать на ленты, подсолить и развесить сушиться, пока не протухло. На этом пока все. Теперь, пусть и немного запоздалый, но обед.
  На обед был быстрый суп из оленя, соленых и маринованных овощей, лука, картошки, и некоторого количества горохового концентрата и приправ. Суп был настолько густой, что в нем стояла ложка, и на свежем воздухе он показался всем невыносимо вкусным.
   Был у этого обеда лишь один недостаток - временный стол из остатков пиломатериала пошедшего на коч, еще не был готов, и потому глубокие эмалированные миски полные горячего варева были расставлены на куске брезента, расстеленном прямо поверх травы. Так сказать издержки походно-полевого образа жизни. Кто хоть раз ел вот так вот у костра горячее и ароматное варево, держа в руках раскаленную жестяную миску - тот меня поймет. Недаром наши предки злату-серебру в походе предпочитали деревянную посуду.
   Но ничего, справились и с обедом, и с черным, до привкуса кофе сладким чаем, после чего строго по распорядку дня надули матрасы, и прилегли на солнечной стороне пригорка подремать.
  Ровно в два по местному времени Андрей Викторович поднял свою разнежившуюся команду на работу. Бригада Сергея Петровича взяла лопаты, и пошла копать ямы под столбы умывальника, а также временных сооружений 'М' и 'Ж'.
   А Андрей Викторович со своими подчиненными обратился к полевому электрогенератору. Этот самый генератор был остро необходим для питания электроинструмента, который, в свою очередь, был нужен при окончательной стапельной сборке коча. Сергей Петрович и Андрей Викторович понимали, что с ручными пилами, коловоротами и отвертками, работа, мягко говоря, продлится значительно дольше всех разумных сроков. Кроме того, у всего выброшенного поблизости на берег сушняка мелкие ветви были почти все уже обрублены, а крупные стволы туристским топорикам не поддавались. Эта работа тоже была как раз для имеющихся в их распоряжении мощных электропил. А электропилам, опять таки, было нужно электричество. Да и сухих дров необходимо будет много.
   Сергей Петрович уже заметил, что тут дуют противные их генеральному курсу северо-западные, и северо-северо-западные ветра. Вот и сейчас довольно ощутимо задувает примерно с Норд-Норд-Веста. Если, это не погодная аномалия, а как подозревал Сергей Петрович - климатическая постоянная, и попутных восточных ветров ждать бесполезно, то значительное время пути по Балтийскому озеру им придется пройти с убранными парусами и на запущенном двигателе. Включенная же машина означает дрова, которыми надо кормить газогенератор.
  А это, если идти напрямую, без парусов, а значит и без лавировки, потребуется около шести кубов дров, то есть, еще две тонны дополнительного веса.
   Для экономии топлива можно будет попробовать под мотором подойти как можно ближе к краю ледника. Там встать в правый галфинд под стекающий с него поток холодного воздуха. Расход дров при этом уменьшится примерно вдвое - теперь основное их количество будет тратиться на отопление обитаемого помещения небольшой жестяной печью. Вряд ли температура у подножия ледника будет сильно отличаться от нуля градусов. Устанавливать же газогенератор как источник тепла прямо в кают-компании, просто страшно. Малейшая утечка угарного газа, и все кто есть на борту - гарантированные покойники.
  Так что, когда натянув ремни между шкивами генератора и приводного цилиндра 'беговой дорожки' Антон Игоревич переключил коробку на первую скорость, и завел двигатель 'Москвича', все затаили дыхание. Немного повозившись, геолог выставил обороты на средний уровень и, пробормотав краткую молитву, выжал сцепление. 'Беговая дорожка' закрутилась, зашелестели подшипники, натянувшиеся ремни передали обороты на генератор, над которым зажглась подключенная в режиме временной нагрузки лампочка. Убедившись, что дуроскоп в принципе работает, Антон Игоревич придавил педаль сцепления булыжником, и с мультиметром пошел к генератору. Частота 65 герц на выходе генератора его не устроила. Еще минут пятнадцать было потрачено на регулировку оборотов ручного газа. После этого сцепление было отпущено, двигатель заглушен, а Андрею Викторовичу заявлено, что теперь требуется собрать щит с имеющимся в комплекте автоматом, и начать разводить сеть, стараясь при этом особо не кромсать провода.
   К ужину все уже было готово. Получив в свое распоряжение электроинструмент, Сергей Петрович собрал из остатков пиломатериала стол, две скамьи, реечный каркас для отхожего места, обшитый гофр-картоном и пленкой, и стойки для умывальников. Можно сказать, что жизнь на далеком берегу входила в налаженную колею. Процесс шел без особых приключений. Но, работы еще предстояло столько, что как говорится, начать и кончить...
  14 мая 1-го года Миссии. День второй. Утро. Стоянка на берегу Балтийского озера.
   Первая ночь проведенная на новом месте была относительно спокойной и очень короткой. Было немного прохладно, температура упала до нуля, но врямяпроходцев уберегли от холода теплые спальные мешки. Что необычно, рассвет тут наступил задолго до восхода солнца. Явственно приближалось лето, и Сергей Петрович подумал, что из-за высокого содержания пыли в верхних слоях атмосферы эффект белых ночей будет выражен здесь значительно сильнее. С одной стороны, это хорошо, в светлое время суток можно будет непрерывно двигаться вперед, лишь сменяя вахты. А, с другой стороны, это не очень хорошо, поскольку у людей может наступить дезориентация по времени. Но, как говорится, реальность, данную нам в ощущениях, надо воспринимать спокойно, использовать ее плюсы и пытаться нейтрализовать минусы, а не возмущаться по этому поводу.
   Дежурные по лагерю, которыми сегодня были Валера и Лиза, встали на полчаса раньше остальных, и уже успели натаскать пластиковыми ведрами в умывальники из озера ледяной воды. Сейчас Валера колол топором напиленные с вечера чурки, а Лиза раздувала огонь под котлом с оставшейся с ужина мясной кашей. Проснувшуюся команду скоро надо будет кормить завтраком.
   У умывальника Сергей Петрович лицом к лицу столкнулся с Лялей, только что закончившей чистить зубы и умываться. Точнее, это столкновение можно было бы назвать: грудь в грудь. Как бы не заметив его приближения, девушка невзначай развернулась и уперлась в Сергея Петровича теплыми мягкими холмиками, прикрытыми лишь тоненькой маечкой. Все случилось так неожиданно, что Петрович на мгновение оторопел. Ляля же, чуть покраснев, тихонько извинилась и, бочком обойдя Петровича, с полотенцем на шее, направилась к своему спальному мешку, на ходу чуть покачивая бедрами. Ранее за ней совсем не наблюдалось такой, гм, нарочитой женственности. Любому стороннему наблюдателю было понятно, что данное происшествие обязательно должно иметь продолжение. Но Сергей Петрович не был сам себе сторонним наблюдателем, и поэтому, лишь пожав плечами, быстро почистил зубы и умылся. Вопрос с бритьем требовал горячей воды и должен был решаться отдельно.
   Но, если сам Сергей Петрович ничего не понял, это еще не значит, что никто другой не срисовал картинку во всем ее многообразии. Некоторым, правда, в связи с малолетством, не удалось оценить всех тонкостей, но вот Катерина все разглядела, и все поняла.
  - Ты что это делаешь, подруга? - жестко прихватила она Лялю за локоток, сразу же после утренней зарядки, и прошипела прямо ей в ухо, - На Петровича нацелилась? Смотри у меня...
  - Ну, нацелилась, и что? - таким же шипящим шепотом ответила Ляля, освобождая локоть, - Он что, твой, что ли?
  - Не мой, но и не твой, - по прежнему тихо ответила Катя, - Сергей Петрович, нам всем столько хорошего сделал, а ты к нему так...
  - Как так? - спросила Ляля.
  - Как последняя шлюха..., - ответила Катя, - не должна ты перед ним своим задом вертеть.
  - Ну и дура ты Катька! - ответила Ляля, и покраснела, - А если я его люблю?
  - Ты, его... - не поверила Екатерина, - Ври больше! Скажи, просто поиграть захотелось.
  - А почему нет? - спросила Ляля, - Тебе хорошо, у тебя Сергей есть. Думаешь, я не знаю - куда вы вдвоем ночью ходили?
   На этот раз пришлось краснеть Кате, - Лялька, стерва, Сергей мой, мой, и только мой! И, вообще, мы давно любим друг друга. А Андрей Викторович сказал Сергею, что мы уже взрослые, и нам можно. Но так чтобы никто не видел. А Сергей Петрович, если не поругаемся по дороге, там, на месте, обещал нас поженить.
  - Врешь! - выдохнула Ляля.
  - Нет, не вру! - ответила Катя, - Это ты врешь, когда говоришь, что любишь Петровича.
  - Нет, Катька, не вру, - вздохнула Ляля, - Он совсем еще не старый, сильный, красивый и добрый. Меня вот с вами взял. А я думала не возьмет. Теперь я хочу быть с ним рядом и сделать так, чтобы ему всегда было хорошо, совсем хорошо. Хочу готовить для него, стирать, спать с ним. Хочу отдать всю себя и раствориться в нем без остатка. Катька, если это не любовь, то, что же?
  - Ну, подруга, ты даешь, - вздохнула Катерина, - Если это у тебя так безнадежно, то попытайся. Но, смотри, к моему Сергею полезешь - моргала выцарапаю.
  - Нужен мне твой Сергей?! - фыркнула Ляля, застегивая куртку, - Смотри, как бы он сам ко мне не полез. Идем лучше на завтрак, слышишь, Витальевна уже вовсю мисками гремит.
   Завтрак прошел в гробовом молчании, да и некогда уже было разговаривать. Поесть бы побыстрее, и разойтись на работы. После завтрака, привычно натягивая рабочие перчатки, Катерина еще раз порадовалась, что Ляля назначена работать по кухне. Не будет весь день вилять перед Сергеем Петровичем задом, да и делу она никакому не обучена. Не то что они четверо, построившие этот корабль фактически своими руками. Не зря их вчера признали полностью взрослыми, и предоставили полную личную свободу. Жаль только, что сейчас Сергея забрали на разборку УАЗа. Но ведь Андрею Викторовичу и Антону Игоревичу, которого Катя за глаза называла гномом, тоже надо помочь работать с железом. Сережка он сильнее Валерки, с железом он справится, а они вчетвером должны справиться с отделочными работами.
  Первым делом Сергей Петрович проверил насколько плотно стоят на траве обшитые алюминием кили-полозья, и подложил под них спереди круглые булыжники, ставшие чем-то вроде башмаков. Потом, метрах в десяти от корпуса, в землю были вбиты нарезанные из сушняка колья, и Валера, взобравшийся на палубу как обезьяна, помог закрепить оттяжки, пропущенные через вант-путенсы грот и бизань мачт.
   Последнее, что оставалось сделать, перед тем, как непосредственно приступить к монтажу - это соорудить сходни. На них пошел последняя дюжина лиственничных досок оставшихся от всех предыдущих работ. Одну доску электроножовкой разрезали на шесть метровых отрезков на поперечные крепления. Потом, чтобы сходни не гнулись под тяжелым грузом, три доски для жесткости пустили, повернув ребром по схеме одна плашмя, ребром, две плашмя, еще раз ребром, еще раз две плашмя, последний раз ребром, и последняя доска плашмя.
   Делали так: девочки держали доску, Сергей Петрович бил ударной дрелью отверстия, двигающийся сразу за ним Валера, шуруповертом вворачивал в эти отверстия саморезы. И все это почти без слов, в шуме электроинструмента и запахе разогретого дерева. Последние две доски пустили поверх поперечных перекладин в качестве направляющих, по которым наверх планировалось втаскивать самые тяжелые грузы. Симфония работы, когда люди не отбывают время, а делают свое дело. Неудивительно, что когда Марина Витальевна застучала миской к обеду, сходни были собраны, подняты на борт и закреплены на борту и на грунте. Сергей Петрович, Валера, Катя и Лиза напоследок даже попрыгали на них вчетвером для проверки. Конструкция отнеслась к этому испытанию презрительно и даже не шелохнулась.
  На обед была густая наваристая уха. Оказывается, еще с вечера Сергей Петрович и Антон Игоревич поставили несколько донок, наживив их кусочками мяса, и рано утром, проверили их. Тем самым они обеспечили кухню свежей рыбой. Причем, два поводка из капронового шнура, с тройниками на пятнадцать, оказались начисто оборванными. Вот и гадай, что за рыбка приплыла полакомиться мясцом, сумев при этом порвать шнур с прочностью до 150 кило.
  Сергею Петровичу сразу же расхотелось сажать малого Антона на берегу с удочкой - утащит его какое-нибудь Лох-Несское чудовище нахрен в воду, и фамилии не спросит. Только со страховкой, как у альпиниста, и удилище в таком случае тоже желательно страховать - таких у них немного. Та же рыба, которую удалось вытащить, была размера среднего, и весила от полутора до пяти килограмм. Все трое кошаков обожрались рыбьими потрохами, и с этого момента полюбили всех работниц кухни горячей и искренней любовью.
   После обеда Сергей Петрович ненадолго сходил к дыре. Она сдвинулась еще дальше по направлению к тому месту, где потом будет пыталовский карьер и почти полностью ушла в землю. Пролезть через нее теперь можно было только на четвереньках. По ту сторону был какой-то бурелом и, убедившись в полной непроходимости этого пути, Сергей Петрович задом, задом заполз обратно. Они были почти полностью отрезаны от XXI века. Еще сутки, и связь прервется окончательно. Убедившись в этом, он пошел на свое спальное место, и полтора часа честно продремал, пригревшись на солнышке. А в это время другое 'солнышко' искоса поглядывало на предмет своего интереса, строя планы по завоеванию его сердца.
   После обеда все было готово к продолжению работы уже непосредственно внутри корпуса. Пока Катя и Лиза подносили к кочу листы противно шуршащего пенопласта, которые должны были служить утеплителем кают-компании, Сергей Петрович и Валера взялись за переноску куда более тяжелых листов четырехмиллиметровой березовой фанеры размером полтора на полтора. Между прочим, не самый удобный предмет для перетаскивания. Но примерно минут через сорок, стопки листов пенопласта и фанеры необходимой для сегодняшней работы уже высились на палубе у грузового люка.
  Первый облом, который случился с Сергеем Петровичем, заключался в том, что полутораметровые листы никак не хотели проходить в грузовой люк с размерами метр на метр, ну, хоть ты их режь. Любой, кто возьмет в руки калькулятор, убедится, что допустимый размер листа проходящего в такой люк по диагонали это 1414 мм. Резать листы Сергей Петрович хотел уже внизу, по месту. А то если один раз неправильно отрезать, что-то изменить потом будет уже поздно. А взять новые листы взамен испорченных будет уже неоткуда.
   Вздохнув, Сергей Петрович решил расширить грузовой люк. Поскольку его размер вдоль корпуса задавался расстоянием между бимсами и не поддавался никакому изменению, то Сергей Петрович решил увеличить поперечный размер люка, или ширину, аккуратно срезав по одной доске палубного настила.
  Со словами, - Прости, любимая, так получилось, - он включил электроножовку. Пока Валера придерживал ампутируемую доску, Сергей Петрович аккуратно резал вдоль края бимса. Делу способствовало еще и то, что комингсы на люк пока еще не были установлены. Лиственница - дерево вязкое, тяжелое, насилию поддавалось неохотно. Правда, и электроножовку Сергей Петрович взял совсем не ту, которой собирался резать фанеру, а ту, которую предназначил для обработки толстых брусьев и балок при строительстве их будущего дома. Наконец минут через двадцать люк был расширен, и можно было приступать к спуску фанеры и пенопласта в трюм.
  Монтаж решили начать с самого сложного - с подволока. Ширина его менялась от четырех метров двадцати сантиметров у переборки, отделяющей кают-компанию от грузового трюма, до метра шестидесяти у переборки между кают-компанией и форпиком. Катя притащила банку с разогретым мездровым клеем, и началось. Осевые листы, по крайней мере, первые два, установить было просто. Повторилась технология уже отработанная при сборке сходней.
   Сначала отмерялась нужная ширина листа, и отрезалась ножовкой, затем бимсы смазывались клеем, а девочки, став на деревянные ящики, вдвоем аккуратно держали лист, Сергей Петрович сверлил отверстия, Валера сразу же загонял в них саморезы. Пенопласт потом закладывался сбоку в пространство между бимсами, палубой и листом фанеры. Лепота!
  Получилось два листа шириной в метр двадцать, и один в метр десять. Вот с этим последним уже начались проблемы, поскольку пенопласт сбоку уже никак заложить было невозможно - не было места. Пришлось Сергею Петровичу посылать Лизу наружу, за деревянными обрезками списанными в отходы производства. Из них и были выстроганы клинышки, которые хоть ненадолго, но должны были удержать пенопласт в расклиненном положении. Скажу сразу, у них, пусть и не с первой попытки, но все получилось, и часам к четырем, установленные на свои места три листа подволока радовали глаз своей белизной.
  Чуть перекурив, Сергей Петрович и его команда взялись за зашивку боковых листов. Тут работа была посложнее - надо было отмерять не только длину листа, но и ширину, причем фигурно, по двум крайним и одному среднему бимсу. Но набитая рука - есть набитая рука, плюс, помощь электроинструмента. К 18.45 подволок был полностью зашит фанерой с утеплителем. Ужин был уже был почти готов, так что пускать фасонные рейки вдоль швов решили уже завтра. Сняв респиратор и защитные очки, Сергей Петрович скомандовал отбой. Уходя, и девочки и Валера оглядывались на дело рук своих. Нижняя поверхность палубы в трюме сияло белизной в свете светодиодной переноски.
   Выбравшись наружу, Сергей Петрович сумел оценить - насколько далеко продвинулась в своей работе бригада 'металлистов'. УАЗ был почти разобран, и сейчас от него осталась лишь стоящая на колесах рама с установленными на ней мотором, коробкой и сцеплением. Кабина, кузов и крылья, аккуратно сложенные, лежали рядом. Отдельно лежало то, что поедет на новое ПМЖ. Остальное будет брошено здесь. Было видно, что некоторые детали были негуманно разрезаны болгаркой. Очевидно, что завтрашний день будет для машины последним.
   Дальше все было как вчера. Мясная каша и крепкий чай на ужин. Только на этот раз каша не гречневая, а пшенная. Причем мяса в ней было, как бы не половина. Мясо и рыбу поварам экономить не приходилось - этого добра, причем непуганого, вокруг было достаточно. Лишь стоило взять ружье или удочку. А вот взятые с собой припасы: крупы, сухари, картошка и консервированные овощи приходилось беречь, ибо, когда еще им удастся распахать и засеять свое поле, а самое главное, снять урожай.
   После ужина молодежь во главе с Андреем Викторовичем и Антоном Игоревичем пошла учиться стрелять из арбалета, а Сергей Петрович изобразил отдых, примостившись на берегу с удочкой. Клевало, правда, вяло и, к тому же, всякая мелочь, которую он не без удовольствия скармливал своим ненасытным кошакам. Когда это занятие ему надоело, Сергей Петрович вздохнул, смотал удочки, и пошел готовиться ко сну. Можно было сказать, что день удался.
   Только вот угроза, нависшая над головой старого холостяка, никуда не делась. Ляля была вполне полна решимости перейти от планирования к выполнению задуманного. И ее не страшили никакие последствия. Она знала цену своей затее, и была готова ее платить.
  
  24 мая 1-го года Миссии. День десятый. Утро. Стоянка на берегу Балтийского озера.
   Дальнейшие дни были заполнены монотонной работой. Сергей Петрович в жизни исповедовал принцип - 'поспешай не спеша' и учил тому же других. Каждый вечер, когда его бригада уходила с коча 'на берег', на корабле что-то необратимо менялось. На третий день закончили обшивку кают-компании утеплителем, на четвертый, установили на место грот-мачту, зашили переборки и навесили люк. На пятый день в кают-компании были собраны четыре трехъярусные койки, а в проход между ними загрузили стопку листов покрытого пластиком кровельного железа, поверх которой был установлен съемный палубный настил со столом. На шестой день установили чугунную печку, вывели наружу трубу и протопили помещение. Все. Кают-компания была готова принять своих обитателей.
  Тем временем бригада Андрея Викторовича, уже на третий день, закончила с полной разборкой УАЗа и разделкой его корпуса на две неравные части. Водительская кабина с сиденьями и передние крылья оправятся в далекое путешествие. Задняя же половина корпуса будет без жалости оставлена на этом берегу вместе с останками 'Москвича' в целях экономии веса.
   Следующей по сложности операцией, предстоявшей бригаде металлистов, была погрузка в трюм трех автомобильных моторов и монтаж на основе одного из них судовой силовой установки. Но, сперва, движки массой в сто пятьдесят кило надо было втащить на палубу, а затем аккуратно опустить в трюм, и установить на место, при этом ничего не повредив. Движки тащили на стропах, взрослые мужики брались за конец по одному, а Валера с Сергеем-младшим, вдвоем. Поднапряглись, перетаскали, аккуратно опустили в трюм и закрепили болтами на особом решетчатом настиле.
  Теперь, прибыв на место, придется проделать все в обратном порядке: сначала снять бизань, потом вытаскивать самый тяжелый и негабаритный груз. Пришла очередь установить и закрепить на обрешетке два 30 киловаттных электрогенератора, которые были, хоть и компактней автомобильных моторов, но оказались даже тяжелее - по двести десять килограммов каждый.
   Но у генераторов не торчал вниз эдакий противный картер, и поэтому привернув к станинам какое-то подобие деревянных лыж, их просто отбуксировали до места при помощи рычажной тали. Что ей двести десять килограмм, если она испытана на одиннадцать тонн, а сертифицирована на девять. Смазав направляющие на сходнях жиром оленя, по очереди втянули генераторы на палубу. Ну, а затем, по все тем же сходням, только теперь спущенным в трюм, и при помощи тали спустили генераторы вниз. Сходни решили не бросать на берегу, а попробовать пристроить среди груза. Уж очень полезная получилась вещь.
   Потом, уже без помощи Сергея Петровича и Валеры, погрузили в трюм раму автомобиля, после чего приступили к установке бизань-мачты. Установив ее, начали собирать стеллажи для груза, корабельный газогенератор, таскать в трюм квадратное, и катать круглое.
   Постепенно, изо дня в день, куча добра на берегу становилась все меньше, а трюм начал напоминать филиал пещеры Аладдина, где 'чего только нет'. В самую последнюю очередь, когда все работы были выполнены, был разобран и доставлен на борт 10 киловаттный однофазный генератор. Его функция была уже выполнена - электроинструмент сделал свое дело, и больше не нуждался в питании. В последний момент, как спохватившись, Сергей Петрович потребовал установить его так, чтоб с судового мотора на шкив генератора в случае необходимости мог бы быть брошен передаточный ремень. Колонку винта при этом планировалось отсоединять. Это было сделано на случай необходимости по ходу пути пристать к берегу возле первой попавшейся кучи плавника, и напилить дров для газогенератора.
   День шел за днем, и вот уже необычайно ранняя утренняя и поздняя вечерние зори начали намекать, что они вот-вот начнут встречаться. Озеро очистилось от последних остатков льда, и однажды рано утром, перед восходом солнца, Сергей Петрович увидел на озере огромный всплеск, будто на зорьке взыграла царь-рыба. Что-то темно-зеленое скользнуло под водой. Сергей Петрович мог бы поклясться, что это обыкновенная щука, если бы не размеры рыбины. Ее длина ничем не уступала их кочу. Еще немного и можно будет, установив оснастку, спускать коч на воду. Но, сперва ему нужно было дать достойное имя. Бутылка шампанского специально для этого случая была приныкана в багаже.
   Все это время Сергей Петрович был постоянно на виду и Ляля так и не нашла удобного момента чтобы объясниться. Ей пришлось ограничиться тактикой мелкого террора во время нечастых встреч за обеденным столом, ненароком задевая Сергея Петровича, то грудью, то плечом, то бедром. Сам же объект страсти вел себя с Лялей ровно, как и с другими девочками, совершенно не подавая виду, что замечает ее ужимки. Тем временем, эти ее выходки были замечены не только Катей, но и прочими членами команды. Но ничего поделать было уже нельзя - 'дыра' уже совершенно скрылась из доступа, да и не выдавать же, в конце концов, юную дурочку Горилле на расправу.
  Местной общественности было достоверно известно, что на четвертый день их пребывания на этом берегу, юная влюбленная уже имела строгую беседу с Мариной Витальевной, в которую мужики, ввиду тонкости вопроса, не участвовали. Беседа закончилась тихими Лялиными рыданиями в стороне от лагеря, а на следующий день все повторилось сначала.
   Видя такой афронт, Марина Витальевна, а за ней и все прочие просто махнули на Лялю рукой, мол, бесится девка, возраст у нее такой - 'играй гормон' - станешь на нее давить, еще сотворит с собой что-нибудь от несчастной любви. Тем более, что большую часть дня она и Сергей Петрович находились в различных концах лагеря, и не виделись друг с другом. Что случится, когда они все вместе взойдут на борт, отправятся в плавание и будут жить в одной кают-компании, где 'мальчиков' от 'девочек' в ночное время будет отделять только тонкая занавеска, об этом даже никто пока и не задумывался.
   Наконец все это надоело самому Сергею Петровичу. И на пятый день, сразу после обеда, он отозвал в сторону главного виновника пребывания Ляли в их компании, похитив ее, буквально, из объятий Сергея-младшего.
  - Простите, тезка, - обратился он к юноше, - я умыкну вашу даму, на пять минут для делового разговора.
   Конечно, Сергей Петрович мог бы поговорить с Катей и во время работы, но там присутствовали совершенно лишние люди - Лиза и Валера. К тому же стирку грязного белья желательно производить без свидетелей. Катя, уже понимая, о чем пойдет речь, со нехотя, со вздохом, высвободилась из ласковых объятий своего друга и, чмокнув его в щеку, с опущенной головой направилась вслед за Сергеем Петровичем.
  - Катерина Петровна, - обратился к девушке Сергей Петрович, - ты уже взрослая, почти замужняя женщина.
   По тому, как вспыхнули Катины щеки, было видно, что Сергей Петрович попал в точку, особенно насчет 'почти замужняя'. Приподняв голову и, покраснев еще гуще, Катя хрипло ответила, - Да...
  - Чего, 'да', Катюха? - покачал головой Сергей Петрович, - С тобой-то все в порядке. Вы с Сергеем свою личную жизнь на показ не выставляете, скандалов не устраиваете и ведете себя достойно, как образцовая молодая пара. А вот твоя подруга Ляля от этого идеала далека. Ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались, когда я разрешил взять ее с собой.
  - Помню, - снова опустила голову Катя, - под мою личную ответственность...
  - Очень хорошо, что помнишь, - кивнул головой Сергей Петрович, - Поэтому, поговори со своей подругой, объясни ей, что, в отличие от вас четверых, она еще не считается социально созревшей, то есть, совершеннолетней. И дело тут не в возрасте, а в способности относиться к жизни по-взрослому, не прячась за спины старших.
  - Она вас любит, - прошептала Катя, - с ума по вам сходила еще в интернате...
   Сергей Петрович вздохнул, - Любит, говоришь... Если любит, то значит сумеет доказать, что она тоже на что-то способна, и тогда мы вполне официально провозгласим ее взрослой девушкой, как тебя и Лизу. Тогда-то мы с ней и вернемся к этому разговору. Пойми, Ляля очень привлекательная девушка, и в будущем станет очень красивой женщиной. Я тоже совсем не прочь, чтобы она составила мне пару. И, если она меня действительно любит, то сумеет взять себя в руки. Понятно?
  - Да, понятно, - кивнула Катя, - я поговорю с ней. Можно идти?
  - Иди, - сказал Сергей Петрович, - и пусть у вас с моим тезкой будет все хорошо.
  - Спасибо. - кивнула Катя, - я постараюсь, - и повернувшись, пошла к стоянке чуть покачивая бедрами.
   Когда Катя успела побеседовать с Лялей, Сергей Петрович не заметил, только поведение девочки разительно изменилось. Она стала скромной, стараясь не попадаться Сергею Петровичу на глаза, и лишь иногда кидала на него тоскливые взгляды.
  Тем временем день отплытия, назначенный на первое июня, приближался неумолимо. Коч стоял на берегу в полной готовности. Оставалось только при помощи надувной лодки завести подальше в озеро якорь-плуг и, действуя рычажной талью, аккуратно стащить коч в воду. Вода в озере, пусть понемногу, но пребывала, что указывало на наличие какой-то преграды для стока воды в океан. Сергей Петрович предположил, что в каком-то месте, возможно в истоке, ледник подходит вплотную к руслу, и за зимние месяцы полностью перекрывает его как плотиной. Из-за чего каждый год должны происходить катастрофические наводнения при прорыве этой ледяной запруды.
   Подходить к истоку реки, вытекающей из Балтийского озера, нужно было в тот момент, когда ледяное препятствие будет полностью разрушено. Но, в то же время, половодье будет находиться на своем пике. Используя сонар двигатель и парус, Сергей Петрович планировал, придерживаясь стрежня течения, сплавиться вниз по реке с максимальной скоростью и комфортом. Самое главное - не попасть в голову наводнения, когда бурные потоки будут заполнять почти пересохшую речную долину. Ну, а остальное было не опаснее половодья на Волге.
   Нельзя сказать, что ему не было страшно, но это был такой рабочий страх, страх неудачи в делах, который он научился подавлять в себе усилием воли. Самое главное - уловить тот момент, когда вода прекратит пребывать. Ради этого в песок пляжа были воткнуты мерные палочки, отмечавшие сантиметры и миллиметры увеличившегося уровня озера.
  В ожидании этого момента, команда решила заняться созданием запасов сушеного мяса для будущего путешествия, для чего убить пару молодых бычков или оленей.
  До предварительно намеченного срока оставалась еще неделя, заготовка мяса была в разгаре, когда вдруг утром десятого дня мерные палочки на берегу показали, что уровень воды за сутки не только не прибавился, но даже чуть-чуть отступил. Где-то далеко, за сотни километров от этого места, начинались титанические события, и надо было поспешить, чтобы не упустить гребень наводнения...
   Вместо обычной утренней суеты, сразу после завтрака начались сборы. Пока девочки и подростки собирали и переносили на корабль посуду и постельные принадлежности, мужчины приготовились спускать коч на воду. Для этого было необходимо на надувной лодке как можно дальше завести в озеро якорь-плуг, а потом с помощью его вытянуть корабль, действуя зацепленной за основание грот-мачты рычажной талью. Переваливать тридцатикилограммовый плуг через борт утлой надувнушки желающих не было, поэтому для этой операции была предусмотрена буксируемая лодкой автомобильная камера, обвязанная тросами с привязанным к ней снизу якорем. Никаких неожиданностей не случилось. Как только надувная лодка с камерой на буксире выгребла достаточно далеко, почти полностью выбрав двести восемьдесят метров якорного троса, Сергей Петрович развязал завязки шкертика, и якорь камнем ушел в озерную глубину, увлекая за собой натянувшийся якорный трос. Можно было возвращаться на берег.
   Но, перед спуском корабля на воду необходимо было проделать еще одну процедуру. Кочу нужно было имя, в этом Сергей Петрович ни на йоту не собирался отступать от морских традиций. Но имя нужно было выбирать очень осторожно. Все помнят ту неприятную коллизию, что приключилась с прославленным капитаном Врунгелем. Вариантов было много, и 'Вперед', и 'Леди Удача', и...
   В конце концов, после длительных обсуждений, остановились на 'Отважном'. Бутылка шампанского была припасена заранее. Маленькую Веронику поставили на пустой ящик, и она, сказав, - Нарекаю тебя 'Отважным', - под крики 'ура', отпустила веревку, и бутылка с силой ударила по обитому дюралевым профилем форштевню. Брызнули осколки, во все стороны полетели клочья пены, крещение состоялось - корабль обрел имя.
  После процедуры 'крещения', башмаки из-под фальшкилей и форштевня были вытащены. Все присутствующие, включая кошек и собак, поднялся на борт, сходни были подняты, и Сергей Петрович с Андреем Викторовичем с двух сторон взялись за рычаг тали. Несколько движений, и, сперва, якорный трос натянулся, как струна, потом 'Отважный' дернулся и на алюминиевых полозьях, и со скрипом, под визг девочек и крики 'ура', медленно пополз к урезу воды. Мужчины, обливаясь потом, мерно двигали рычаг. Шли минуты, медленно вытравливалась цепь. Вот полозья окунулись в воду, и корабль пошел ощутимо легче. Оказавшись в воде, носовая часть коча начала постепенно всплывать, отрывая полозья от грунта. В тот момент, когда цепь почти кончилась, и из воды показался крюк с карабином, зацепленный за петлю на конце якорного троса, корабль окончательно всплыл, и плавно заскользил по поверхности Балтийского озера.
   Выбрав остаток цепи вручную, Сергей Петрович отцепил от нее якорный трос, и вдвоем с Андреем Викторовичем завел его на якорную лебедку, выбирать которую предстояло уже Сергею-младшему и Валере. После чего сам встал на место рулевого, сделанное из раскрепленной на палубе перед бизань-мачтой УАЗовской кабины с дверцами и верхом, но без капота и крыльев.
   Пока Сергей Петрович движениями руля подправлял курс медленно скользящего по воде коча, Андрей Викторович спустился в трюм, и начал 'кормить' чурками газогенератор. Как и ожидалось, ветер был противный, и, поскольку вблизи берега особо не полавируешь, первую часть пути надо было пройти под мотором со спущенными парусами.
   Минут через десять, когда якорный канат натянулся почти вертикально, и Сергей Петрович скомандовал пока не отрывать от дна якорь, и вот наконец-то в корме чихнул двигатель. Кашлянув еще два раза он, в конце концов, мерно затарахтел, прогреваясь на малых оборотах. Выведенная сквозь палубу выхлопная труба стала выбрасывать в атмосферу сизую угарную струю. Еще минут через десять Андрей Викторович высунулся из люка и крикнул, что двигатель прогрелся. Мальчики снова стали вращать якорную лебедку. И вот, наконец, якорь показался из воды. Сергей Петрович перевел ручку газа на максимальные обороты и выжал ручное сцепление. Винт Дуэрра провернулся, лопасти встали в рабочее положение. Набирая ход, 'Отважный' двинулся прочь от берега. Морское путешествие началось. Сергей Петрович посмотрел на часы, стрелки показывали десять часов пятнадцать минут утра.
  Отойдя от берега почти на километр, и имея под килем глубины в двадцать-тридцать метров, Сергей Петрович повернул вдоль берега на север, туда, где в наше время находился Карельский перешеек, а в прошлом был пролив, соединяющий Ладожский залив с остальной Балтикой. Самым неприятным было то, что стоит только пройти чуть севернее, и гидрография района плавания сразу станет полностью неизвестной. Тут, как говорится, надо держать ухи востро.
   Сергей Петрович разбил сутки на шесть четырехчасовых вахт. Получалось, что ему, Андрею Викторовичу, и Антону Игоревичу, надо было стоять за штурвалом четыре часа через восемь. Вместе с рулевыми вахту стояли впередсмотрящие: Сергей-младший, Валера, Катя и Лиза. Их вахта, чтобы не притуплялось внимание, была два часа через шесть. Ляля была назначена помощницей по камбузу к Марине Витальевне. Там же, в кают-компании, обитала и маленькая Вероника. Антона-младшего, пристегнув от греха подальше шлейкой к бизань-мачте, посадили удить рыбу. И мальчишка был счастлив. Сие занятие так же не возбранялось и для остальных свободных от вахты членов команды, ведь, чем больше будет поймано рыбы, тем больше припасов удастся сэкономить. Местная рыбешка неплохо клевала даже на пластмассовую муху, не говоря уже об обрезках звериного или рыбьего мяса.
  Тарахтя мотором 'Отважный' со скоростью в семь узлов продвигался на север. После полудня, когда ветер, склонившись к западу, перешел, сначала на крутой, а потом на и полный бейдевинд, Сергей Петрович решил поднять паруса и убавить обороты мотора. Запасы чурок, которых на борту было чуть более полутора тонн, следовало экономить. Скорость после подъема парусов выросла незначительно, а вот расход топлива сократился почти втрое.
   Так и шли они почти ровно на север, лишь немного склоняясь к западу вслед за изгибом берега. Около шести часов вечера, когда 'Отважный' находился на траверзе того места, где в наши дни расположен поселок Пятиречье, берег вдруг стал круто уходить на запад, и Сергей Петрович понял, что они достигли южного берега того самого пролива, который соединял Ладогу с Балтикой.
   Посоветовавшись с Андреем Викторовичем и Антоном Игоревичем, присутствующие пришли к общему мнению, что двигаться на север и пересекать этот пролив на ночь глядя было бы ненужной авантюрой. На берег тоже решили не сходить - в этом не было такой острой необходимости. Поэтому, примерно в полукилометре от берега, паруса были спущены, мотор заглушен, и коч встал на якорь до следующего рассвета.
   Впервые с начала похода в прошлое наступил момент, когда члены команды, за исключением тех, кто был на камбузе, оказались не заняты никакой работой. Вахты, впрочем, Сергей Петрович не отменял, а то мало ли что могло случиться.
   После плотного ужина, немного посидели на палубе, половили на удочку рыбу и полюбовались закатом. Катя с Сергеем-младшим, откровенно обжимались, ничуть не стесняясь взрослых, в тоже время Лиза откровенно избегала Валеры. Сергей Петрович сделал себе зарубку, что пары для этих двоих, скорее всего, придется подбирать среди местных. Валерка влюблен в Лизу первой щенячьей влюбленностью, а та, впрочем, не желая ему ничего плохого, лишь позволяет таскаться за собой. Со временем это пройдет, и тогда надо будет составлять для них совсем другие варианты. Правда, Лиза начала как-то странно поглядывать в сторону Андрея Викторовича, но 'не знающий слов любви старый солдат' пока ничего не замечает. Неужели и у Андрея Викторовича произойдет такая же история, как у Сергея Петровича с Лялей?
  - Посмотрим, - решил Сергей Петрович, - все еще только начинается.
  - А вот и Ляля появилась, - подумал он, - легка на помине, вроде смотрит совсем в другую сторону, но зырк, зырк, так и стреляет глазами. Да, женщины - это зло, но без них никуда. - На этой оптимистической ноте капитан скомандовал команде отбой.
   На ночь, от греха подальше, с кормы бросили еще один якорь, потом все, за исключением несущих вахту, отправились в кают-компанию на покой...
  25 мая 1-го года Миссии. День одиннадцатый. Утро. Карельский пролив.
  Сергей Петрович поднял свою команду на рассвете, После быстрого ужина, состоявшего из горячего чая и вчерашней перловой каши с мясом, в четыре часа тридцать пять минут утра 'Отважный' выбрал якорь и, тарахтя мотором, направился на север, к белеющей на самом горизонте голубоватой полоске ледника. После двух часов пути, ветер зашел с запада и посвежел настолько, что Сергей Петрович распорядился снова поставить парус. Так они и шли. Впередсмотрящие смотрели вперед, рулевой следил за курсом, направлением ветра и глубиной на сонаре...
   Глубины, кстати, были стабильно больше пятидесяти метров, что показывало, насколько сильно прогнулась земная кора под весом ледникового щита. Пару раз они видели издали острова - гранитные макушки затопленных гор. Интереса они не представляли, а вот держаться от них следовало подальше.
   Обедали по причине хорошей погоды прямо на палубе, не спускаясь в натопленную кают-компанию. Свежий воздух, здоровые приключения, экологически чистая пища привели к тому, что, даже Ляля, не отличавшаяся ранее хорошим аппетитом, за обе щеки уплетала перловую мясную похлебку с сухарями.
  Уже после полудня, когда совершенно отчетливо стала видна уходящая прямо в воду ледяная стена, ветер заметался, склоняясь к северу. Это вынудило Сергея Петровича убрать паруса и снова перейти на движение под одним только мотором. Потом ветер вдруг твердо и устойчиво задул с северо-востока. Несмотря на то, что он нес ледяное дыхание Арктики, Сергей Петрович обрадовался ветру как родному. Значит именно здесь проходила граница между полярной и умеренной атмосферными зонами, и этим надо было пользоваться.
   Поставив все паруса, 'Отважный', полностью заглушив мотор, в котором больше не было надобности, лег на курс 300 в крутой бакштаг. Тем более что дров для газогенератора оставалось меньше половины изначального запаса.
   Не собираясь вплотную подходить к ледяной стене, Сергей Петрович взял курс прямо на запад, и по мере приближения к ледяной стене, все больше и больше забирал к югу. При этом он старался выдерживать дистанцию до берега в пределах пятнадцати километров.
  Отклоняясь к югу, 'Отважный' лег в полный бакштаг, то есть, самое оптимальное положение к ветру для бермудских парусов, и коч, как говорили поморы 'побежал'. В бинокль было видно, что край ледника сильно изъеден солнечной эрозией, источен ручьями, и осыпается крошевом битого льда. Приближаться туда означало искать себе неприятностей, а-ля 'Титаник'. Сергей Петрович помнил, что внешняя противоледовая рубашка на корпусе его коча отсутствует, и поэтому надо быть крайне осторожным, и не рисковать столкновением с плавающим льдом.
   Тут же вдали от берега попадались только одиночные льдины, которые по причине своей большой осадки и незначительной надводной части заранее обнаруживались даже не столько глазами или радаром, сколько направленным прямо по курсу сонаром. Но все равно, впередсмотрящим было не до флирта или пустой болтовни. Любая ошибка или недосмотр в этих, никем и никогда не исследованных водах, грозили путешественникам катастрофой.
  Пару раз сонар отмечал в глубине нечто, меньшее по габаритам подводной лодки, но значительно больше любой нормальной рыбы... Стоявший на вахте у штурвала Андрей Викторович немедленно позвал всех полюбоваться на такое чудо. Сергей Петрович вспомнил, что были упоминания о том, что еще во времена Ивана Грозного из рек на Руси время от времени вытягивали щук, размером с хороший струг. Щука, вообще-то растет всю свою жизнь, не имея естественных пределов для роста. Никто не знает, сколько она может прожить, и достигнуть размеров, при которых у нее не останется естественных врагов. Единственный ее враг - это человек, с его сетями, острогой или тротиловой шашкой. Но тут такого пока не наблюдается, потому и плавает в водах первобытного озера щучка размером с моржа. Проверять свое предположение у Сергея Петровича никакого желания не было, тем более, что супер-рыбка сделав вокруг 'Отважного' пару кругов, не нашла его интересным, и уплыла по каким-то своим делам. Ну и Бог с ней, пусть плывет...
   Долго ли, коротко ли, но солнце стало клониться к западу, а закат привычно окрасил небо в багровые тона. Форштевень 'Отважного' словно нож резал прозрачную до стеклянного состояния воду. Надо было решать, бросать ли якорь - а глубины здесь были за сто метров, - ложиться ли в дрейф, или продолжать движение даже в темное время суток, рискуя напороться на незамеченную неприятность, вроде плавучего ствола дерева, плохо различимого и радаром и сонаром.
   Сергей Петрович убедил всех не рисковать и встать на якорь, благо длины каната вполне хватало. Да и полностью темного времени, всего-то будет четыре часа. Согласно астрономических замеров, которые Сергей Петрович и Андрей Викторович сделали, как только полностью стемнело. За минувшие сутки 'Отважный' прошел примерно сто километров к западу, оставшись почти на той же широте, и лишь незначительно сдвинувшись на север. Их нынешнее местоположение примерно соответствовало двадцати пяти километрам северо-западнее Выборга. Закончив свои расчеты, Вождь и Учитель отправились спать.
   Когда все уже легли, и казалось, что все успокоились, Сергей-младший и Катя, думая, что их никто не видит, взяли матрас и, накрывшись стакселем, до самого утра любили друг друга на баке. Молодое дело оно горячее, ему и ночной холод вполне нипочем.
  
  26 мая 1-го года Миссии. День двенадцатый. Утро. 25 км северо-западнее Выборга.
  Вскоре после рассвета северо-восточный ветер из умеренного стал сильным, а небо нахмурилось низкими бегущими облаками. Температура упала до плюс восьми градусов Цельсия, а море сморщилось валами волн, на гребнях которых появились белые барашки пены. Штормом это явление назвать было нельзя. Но, похоже, что Балтика решила показать гостям из будущего, что в далекой юности ее характер был далеко не ласковым.
   Благодаря, пусть и полным, но обтекаемым обводам коча, 'Отважный' буквально летел по серой морской глади, разрезая волны. Лаг устойчиво показывал восемь с половиной узлов, или пятнадцать километров в час. По поверхности воды время от времени пробегали дождевые заряды. Сергей Петрович опасался, что это легкое недовольство природы перейдет в настоящий шторм, и тогда им будет несдобровать, поскольку поблизости не было берега с подходящей бухтой, в которой можно было бы укрыться. Кругом высилась уходящая в воду стена ледника. Хорошо еще, что никого не укачало. После некоторого привыкания к качке, все держались молодцом, даже Антошка и маленькая Вероника, которая просилась у Марины Витальевны выйти на палубу, и 'посмотреть на шторм'.
   После обеда, который был съеден с несколько меньшим энтузиазмом, чем вчера, ветер немного ослаб, дождь прекратился, а в разрывах облаков стало проглядывать бледно-голубое небо. Ветер по-прежнему оставался попутным, и Сергей Петрович старался по максимуму использовать этот подарок судьбы, двигаясь на юго-запад вдоль кромки ледника.
  После обеда, когда всем уже казалось что остаток дня пройдет без особых приключений, Антон-младший, таскавший до того на спиннинг мелочевку размером с ладонь, подсек нечто большое, что чуть было не уволокло его за борт. Спасло пацана лишь то, что он был принайтован страховкой к бизани, а сам спиннинг не улетел за борт лишь потому, что свободная катушка смягчила первый рывок. Когда раздался крик, - Ой, поймал! - а вслед за ним стрекот отчаянно разматывающейся катушки, всей командой сразу овладел рыбацкий азарт.
   Антон Игоревич сразу же перехватил спиннинг из рук своего младшего тезки, но вываживали рыбину всем коллективом. Всем хотелось посмотреть, кто это такой энергичный бился на другом конце лески. Азартная возня продолжалась почти полчаса, пока уставшую добычу, наконец, совместными усилиями, не подтянули прямо к борту, и Андрей Викторович не сумел подцепить рыбину сачком.
   'Героем дня' оказался пятикилограммовый красавец, больше всего похожий на неизвестную в наши дни разновидность пресноводного лосося. А может, и известную, только изрядно уменьшившуюся в численности и размерах. Сергей Петрович помнил, что в некоторых бессточных озерах, оставшихся от ледникового периода, водятся маленькие трехсотграммовые рыбки, относящиеся к отряду лососевых. Может это и есть потомки вот таких вот серебристых красавцев, нагуливавших свое розовое мясо на просторах пресноводной Балтики. Чтобы установить это, нужен был профессор-ихтиолог, а не кок, в лице Марины Витальевны, мгновенно изменившей свои планы по приготовлению ужина, и утащившей выпотрошенное чудо жарить на импровизированный камбуз.
  Вечером, перед наступлением темноты, опять убрали паруса, и встали на якорь, вытравив трос. Из-за плотной облачности астрономическую обсервацию произвести не удалось, но если верить данным на лаге, и почти неизменному курсу, 'Отважный' находился примерно в пятидесяти километрах западнее Хельсинки.
   Сделав расчеты, Сергей Петрович довольно потер руки. Решение идти на запад прямо под ледником оказалось верным. Наличие в этой зоне попутных ветров не только позволяло экономить топливо, но и позволило опередить заранее намеченный график уже примерно на сутки. И это всего на третий день похода!
   Ночь прошла беспокойно, свежий ветер, что называется 'порывами' довольно ощутимо валял суденышко с боку на бок. Утром отцы-командиры возблагодарили всех богов, каких знали, что в свое время уделили немало внимания на тщательное крепление груза и центровку корабля. Небрежность в этом вопросе могла дорого обойтись.
  
  
  Батиметричекая карта Северного моря, хорошо видна ледниковая морена и ограниченное ею русло Реки Михайловский.
  27 мая 1-го года Миссии. День тринадцатый. Утро. 50 км западнее Хельсинки.
  Утро было мрачным. Когда рассвело, 'Отважный' оказался в окружении битого льда. Лед был, мягко выражаясь, не совсем обычный. Вместо плоских льдин плавало какое-то абсолютно бесформенное крошево самого разного размера, будто вытряхнутое из исполинского морозильника.
   Сергей Петрович не сразу понял, что позавчерашнее тепло и вчерашняя непогода подточили кромку ледника, и воду сразу рухнуло огромное количество льда. Теперь, дрейфуя по ветру, ледяное поле за ночь догнало стоящий на якоре коч. Но, как бы там не было, поставив зарифленный грот и запустив мотор, 'Отважный' стал лавировать между крупными глыбами, стараясь избегать прямого контакта. На всякий случай Андрей Викторович распорядился приготовить шесты и багры, для того, чтобы отталкивать льдины. Но и они не понадобились. Подветренный край ледяного поля обогнал их всего на несколько километров. Часа через три утомительного маневрирования весь битый лед остался позади, и впереди была лишь чистая вода.
   И вот, снова распустив все паруса, 'Отважный' заглушил мотор, и побежал вперед, согласно своему генеральному курсу на юго-запад. Небо по-прежнему оставалось облачным, а свежий северо-восточный ветер нес студеное дыхание Арктики, напоминая о том, кто в эти времена был хозяином на планете. Из-за такой неласковой погоды никого кроме рулевого и впередсмотрящих на палубе не было. Весь свободный от вахты народ тусовался в жарко натопленной и хорошо утепленной кают-компании. Самое главное в такой обстановке - это было не забывать своевременно сливать из конденсаторов воду.
  Когда после обеда Сергей Петрович заступил на свою вторую в этот день вахту, все шло как обычно. Вахта - занятие, в принципе нудное, хоть и очень нужное. Необходимо внимательно следить за изменениями в направлении ветра, показаниями компаса, радара и сонара. И еще быть в любой момент готовым выполнить экстренный маневр по указанию впередсмотрящего.
   Где-то за час до начала его вахты глубины резко ухнули вниз, провалившись сразу за двести метров. Стало понятно, что они наконец вышли туда, где в наше время располагался Ботнический залив. Сергей Петрович надеялся встать на ночь на якорь на траверзе Аландских островов. Если мелководье полностью накрыто ледником, то о якорной стоянке не стоит и мечтать. Придется ложиться в дрейф, с непредсказуемыми последствиями отдаваясь на волю течений, ветра и волн.
   Сергей Петрович стоял свою вторую вахту уже больше часа, привычными движениями штурвала парируя малейшие попытки 'Отважного' изменить курс. Сказать честно, после переноса основных парусов на переднюю мачту, характер у корабля в смысле маневренности значительно улучшился. По воспоминаниям членов команды, построившей в конце восьмидесятых точную копию поморского коча с аналогичным водоизмещением, кораблик с главной мачтой, расположенной позади центра тяжести и прямым парусом, был 'зело рысклив', и удерживать его на одном курсе стоило значительных усилий. Такова была расплата за повышенную маневренность коча, необходимую для плавания во льдах. Сейчас же для сохранения курса не требовалось особых усилий, и главным для рулевого было не задремать на своем посту от монотонной работы.
   Сергей Петрович не обратил особого внимания на высокую худую фигурку, закутанную в дождевик, которая прошмыгнула мимо него с наветренного борта в сторону кормы. Лица девушки было не разглядеть под нахлобученным капюшоном. В принципе, это могла быть Ляля или Лиза. По росту и телосложению обе девочки были очень схожи. Мало ли что могло случиться. Захотелось девушке побыть одной, или, к примеру, ее затошнило от качки.
   То, что не все так просто, Сергей Петрович понял, когда сзади его обняли за пояс чьи-то тонкие руки.
  - Т-с-с, - прямо ему в ухо прошептала Ляля, прижимаясь к его спине всем своим телом, - не шевелитесь. Я не маленькая девочка, как вы думаете. Сергей Петрович, я тоже хочу своей доли любви и ласки. Катька, вон, счастлива, как дура. А ведь ее Сергей не годится вам и в подметки. Не надо ничего говорить. Для меня вы самый добрый, нежный, умный и красивый, и я хочу, чтобы именно вы были моим мужчиной, или, как там это у нас будет называться. Я сама этого хочу и поэтому, мой милый, я готова ждать. Но, знайте - никуда вы от меня не денетесь, ведь мы все в одной лодке. До свидания...
   Прижавшись к нему чуть сильнее, Ляля привстала на цыпочки, и легко чмокнула Сергея Петровича сзади в висок. Потом Лялины руки разжались, и закутанная в дождевик девичья фигурка, пригнувшись, нырнула в люк.
  А Сергей Петрович остался стоять с бьющимся сердцем и горящими щеками. Это были ощущения, которых он не испытывал уже четверть века, с тех самых пор, когда сам был подростком.
   В конце концов, если женщина что-то вобьет себе в голову, то переубедить ее невозможно. И еще в одном она была права - Сергей-младший с Катериной так резво ударились во все тяжкие, почти не стесняясь окружающих, что надо думать - каким обрядом узаконить их отношения. Если они действительно любят друг друга, то это вполне достаточное основания для того, чтобы они могли создать свою семью, а не заниматься блудом. Надо будет поговорить на эту тему с остальными старшими, и прийти к общему мнению. Но Сергей Петрович был уверен, что институт брака крайне необходим в их обществе, и поэтому решение нужно принимать, как можно быстрее. Но это не те мысли, о которых можно и нужно думать, стоя за штурвалом.
   Как и предполагалось, примерно за час до наступления темноты глубины начали быстро уменьшаться и, не желая проскочить Аландскую отмель, Сергей Петрович распорядился убирать паруса, и отдать якорь. Это была уже их четвертая ночевка на воде.
  28 мая 1-го года Миссии. День четырнадцатый. Ранее утро. отмель южнее Аландских островов.
  С рассвета немного распогодилось, ветер зашел с востока, и выглянуло солнце, сделав мир вокруг из серого разноцветным. Все наши обрадовались светилу, как родному. Никаких неприятных сюрпризов вроде ледяных полей вокруг не наблюдалось, так что, выбрав якорь, и поставив паруса, 'Отважный' двинулся вдоль стены ледника дальше на юго-запад. Оранжевое солнце, ослепительные блики на ярко-голубой воде, умеренный ветер, туго надувающий паруса. Мир снова стал прекрасен.
   Ледник на севере сверкал всеми своими гранями. Устав от почти двухсуточного безвылазного сидения в кают-компании, весь экипаж, как по команде, выбрался на палубу - загорать. Хотя, это конечно сильно сказано, плюс пятнадцать в солнечную погоду - это далеко не Сочи. Но, все равно, погоду не сравнить с той, что была еще вчера - плюс пять пополам с резким ветром и проливным дождем.
   Свободные от вахты Сергей-младший с Валерой взяли удочки, и принялись помогать Антошке обеспечивать рыбкой наш обед. Чуть позже к ним присоединились Лиза с Катей, добавив немного девичьего визгу в это сакральное действо. Так они и шли - одна пара дежурила на баке, другая в это время рыбачила, потом они менялись. Хотя слово 'пара' можно было отнести только к Сергею с Катей. Отношения же Валеры с Лизой, похоже, испортились окончательно. Ну и ладно. С кулаками друг на друга не кидаются, и то хорошо.
  Вчера вечером, когда молодежь угомонилась, мы, старики, поднялись на палубу, и имели длинную беседу о том, как нам дальше жить и ладить между собою. Вспомнили все формы брака, и моногамный, и полигамный, то есть многоженство, и полиандрию, то есть многомужество. Решили действовать по обстановке, и избегать только одного - беспорядочных связей, как у каких-нибудь хиппи. Соответственно, Сергея-младшего с Катей надо срочно поженить, чтобы создать прецедент. Большинством голосов три 'за' при одном воздержавшемся, Сергей Петрович был избран главой местного самоуправления, уполномоченным проводить брачные церемонии. Саму процедуру решили отложить высадки на берег, что должно произойти в самое ближайшее время.
   Сразу после завтрака Марина Витальевна отправила Веронику в обществе Ляли на палубу - 'погулять', а сама заперлась с Катей в кают-компании. Неизвестно, о чем они там беседовали целый час, но вылезла Катя на палубу довольная и раскрасневшаяся, и все, кто знали - в чем там было дело, поняли, что свадьбе быть.
   Ближе к полудню, Лиза, стоявшая тогда вахту впередсмотрящей, вдруг звонко закричала сакраментальное в таких случаях слово - 'Земля'. Это, действительно, было замечательно, поскольку лежащий километрах в десяти к северу ледник, 'землей' в нашем понимании считаться никак не мог. Сергей Петрович вгляделся в горизонт и увидел протянувшуюся на юго-западе довольно отчетливую узкую синеватую полоску суши, отороченную кое-где бугорками холмов. 'Отважный' почти пересек Балтийское море, что было отмечено дружным троекратным ура.
  После обеда, когда суша приблизилась и заполнила уже весь юг горизонта, стало ясно, что они вошли в узкий, вытянутый с запада на восток фиорд, северным берегом которому служил ледник. В бинокль уже можно было разглядеть безлесные холмы и невысокие горы, покрытые молодой весенней травой. Ландшафт, за исключением холмистого рельефа, ничуть не отличался от того, что они оставили позади, на берегу Ладоги. Дальше на запад фиорд сужался, глубина уменьшалась, и Сергей Петрович приказал держаться ближе к южному берегу, и запустить мотор, пока еще на холостых оборотах. Нужно было без спешки выбрать хорошее место для того, чтобы причалить к твердой земле и, сойдя на берег, размять ноги.
   Наконец был найден небольшой заливчик, зажатый меж двух холмов. Около трех часов, убрав паруса, и мягко тарахтя двигателем, 'Отважный' пересек оставшиеся до берега два десятка метров, и заранее отдав с кормы якорь, мягко ткнулся форштевнем в покрытую клочьями грязной пены полоску пляжа. Андрей Викторович с Сергеем-младшим навалились на шесты, и коч встал почти параллельно берегу.
   Свершилось - Балтика осталась позади. И только тут стало заметно, что вода во фиорде позади них не стоит неподвижно, а хоть и медленно, но движется в западном направлении. Стало ясно, что расчеты Сергея Петровича оправдались - исток реки, соединяющий Балтику с Атлантикой, найден.
   Как только на берег были спущены сходни, и корабль был дополнительно закреплен швартовыми за вбитые в грунт колья, по этому поводу было выпито по сто граммов армянского коньяка из неприкосновенного запаса. Стоянка была объявлена до следующего рассвета. Команде разрешили: петь играть и веселиться, но при этом не удаляться от 'Отважного' за пределы видимости. Больше всех обретенной свободе радовались четвероногие спутники наших путешественников, все проведенное на воде время запертые в так называемой 'кормовой каюте'. На собачьи 'танцы радости' с борта с неодобрением смотрели четвероногие пассажиры 'Отважного' кошачьей породы, которые вполне неплохо себя чувствовали в кают-компании, и наотрез отказывались покидать борт. Мол, чего мы на этой земле не видали?
   Отдых отдыхом, но, прежде всего требовалось пополнить запасы топлива из разбросанных повсюду куч плавника. Андрей Викторович с Антоном Игоревичем, матерясь, полезли в трюм отсоединять муфту сцепления от винта, и набрасывать на имеющийся в комплекте шкив ремни генератора. Примерно минут через сорок на борту затарахтел мотор, а на берегу взвыли электропилы. Процесс заготовки дров начался. Топлива нужно было много, поскольку, кроме создания походных запасов, на вечер, в честь свадьбы Сергея и Екатерины, был запланирован большой 'пионерский' костер до небес. Для этого очищенные от ветвей толстые стволы стаскивались к удобной площадке неподалеку от корабля.
   Когда с дровами было покончено, Антон Игоревич, взял свой верный СКС, свистнул Зару, и двое рыжих и кудлатых - один двуногий, вторая - четвероногая - пошли прогуляться по окрестностям. Раздавшийся вскоре из-за холма одиночный выстрел означал, что неутомимый стрелок и охотник нашел себе добычу. На этот раз это был не заяц, а упитанный годовалый олень, отбившийся от своего стада. Тушу с шутками и прибаутками тащили к стоянке всем колхозом. Тут же возникла идея сделать шашлыки из оленины главным блюдом свадебного пира. Пока Сергей Петрович и Антон Игоревич занимались свежеванием туши, и вырезкой самых нежных кусков мяса, Андрей Викторович, Валера и счастливый новобрачный быстро развели отдельный костер, чтобы пережечь часть дров на угли для шашлыка. Подоспевшая чуть позже со своими кухонными причиндалами женская часть команды приступила к нарезке и мариновке мяса. На свет божий появился даже настоящий мангал с набором шампуров.
   Когда Сергей Петрович спросил Марину Витальевну, отвечавшую за комплектование кухни, - Откуда, мол, такая роскошь, Марин? - та по хохлятски уперла руки в боки, и ответила, подмигнув ему, - А шоб було!
   И в самом деле, ехать пожизненно на дикую природу и не взять с собой компактное и удобное оборудование для поджаривания мяса на углях. Правда, канцерогены... Ну, черт с ними. Самое главное, что шашлык - пальчики оближешь.
   Тем временем солнце склонилось к горизонту, и пора было приступать к главному действу этого вечера - свадебному обряду. Белое платье для невесты, и черный костюм для жениха отсутствовали, зато девочки сплели Кате венок из весенних цветов, а жених и безо всяких украшений выглядел мужественно и серьезно, как и полагается настоящему мужчине. Специально для молодоженов рядом с костром была разбита геологическая палатка Антона Игоревича, тоже украшенная гирляндой из цветов.
  - Согласна ли ты, Екатерина, взять в мужья Сергея? - торжественно спросил Сергей Петрович, когда эти двое, вдруг неожиданно взволнованные, встали перед ним, - Отвечай, не задумываясь - да или нет?
  - Да, - ответила раскрасневшаяся Катя, - Согласна.
  - Согласен ли ты, Сергей, взять в жены Екатерину? - Сергей Петрович взглянул на жениха, - Отвечай, не задумываясь - да или нет?
  - Да, согласен, - ответил Сергей.
  - Объявляю вас мужем и женой, - торжественно объявил Сергей Петрович, - перед лицом людей и того, кто выше нас. Протяните мне свои руки.
   Катя и Сергей-младший вытянули навстречу Сергею Петровичу соединенные руки - левую Сергея, и правую Катину, и тот крепко и ловко связал их шкертиком. - В знак вашего нерушимого союза, соединяю вас в единое целое перед лицом Судьбы, и да будешь ты Сергей - правой рукой, а ты Екатерина - левой. А теперь, в знак заключенного между вами нерушимого союза, поцелуйтесь.
   Лиза включила на плеере марш Мендельсона, и новобрачные обнялись. Связанные руки им немного мешали, но, ничего, привыкнут. Когда Сергей Петрович думал, чем заменить отсутствующие обручальные кольца, он вспомнил об этом обряде с перевязыванием рук, существовавшем у какого-то народа, чье название он никак не мог припомнить. А что, получилось вполне торжественно и символично.
  Самое главное для молодых уже свершилось, и теперь всем предстоял свадебный пир, во время которого заодно отметили и окончание первого этапа путешествия. Все расселись по-турецки кружком вокруг изображавшего свадебный стол брезента, и отдали должное оленьему шашлыку и армянскому коньячку.
  Было интересно смотреть, как Катя кормит Сергея, а Сергей Катю. Когда вокруг сгустились сумерки, молодые, несколько неуклюже подергиваясь, подошли к маленькому костерку, и взяли оттуда две специально заготовленных головни. Мгновение спустя, и два жарко пылающие факела сунули в середину сухой растопки, аккуратно сложенного 'шалашиком' большого костра. Гудящее пламя почти сразу взметнулось вверх, озарив оранжевым светом лица окружающих, и отбросив тьму куда-то далеко-далеко. Как бы в ответ в тундростепи за холмами завыли, захохотали шакалы, как бы поздравляя новобрачных, а все три собаки ответили им дружным лаем.
   Полюбовавшись немного на игру огня, держась за руки, тихо удалились в приготовленную для них палатку. Впервые за все время их отношений они делали это вполне законно и не должны были теперь ни от кого скрывать свои отношения. Теперь, много тысяч лет спустя, вот так же сидя у костра, старики будут перебирать родословные: Сергей родил Андрея, Андрей родил Ивана, Иван родил Илью... И начало этой цепочке было положено именно сейчас.
   Все же остальные еще немного посидели у костра, доели шашлык, допили коньяк, а потом бездумно смотрели, как улетают искры в темное небо. Ночь. Да и сколько было той ночи. Около полуночи Марина Витальевна удалилась на борт коча вместе с девочками и младшими детьми, оставив мужчин и собак охранять покой новобрачных от местных ночных хищников. Время стремительно катилось вперед, и прошедшего было уже не вернуть. В этот вечер Сергей Петрович видел, как Ляля несколько раз порывалась подойти к нему, а потом в смущении оставалась на месте.
  - Ничего, пусть помечется, - думал он, - торопиться - это дело молодых, а нам, старикам, спешить некуда. Пусть подождет, подумает хорошенько, может, перегорит и передумает. Ну, а если не перегорит, то значит, так тому и быть...
   А тем временем на востоке у горизонта уже зажглась светлая полоска - предвестник нового дня. А новый день - это и новые радости, и новые заботы. Всего понемногу...
  
  29 мая 1-го года Миссии. День пятнадцатый. Ранее утро. Меларен-фиорд, окрестности нынешнего Стокгольма.
   После быстрого завтрака, соединив мотор обратно с винтом, и собрав палатку, а так же разбросанный по берегу инвентарь, команда 'Отважного' кликнула четвероногих помощников и поднялась на борт. Вот уже убраны швартовы и втянуты на берег сходни. Мужчины, к которым теперь справедливо причисляется и Сергей-младший, налегают на шесты, и корабль медленно и неохотно отходит от берега. Следующая задача - развернуть нос от берега и запустить двигатель. Сергей Петрович становится на штурвал, и вот уже поток подхватывает тарахтящий мотором и поставивший паруса 'Отважный'. Речное путешествие началось. Точнее, это еще не сама Река, а лишь ее преддверие, и скорость течения тут меньше узла. В наше время на этом месте будет находиться озеро Меларен глубоко врезающееся в территорию Швеции. Сейчас оно по большей части затоплено Балтикой, образуя длинный, вытянутый вдоль суши фиорд. Под водой сейчас и то место, на котором в наше время стоял Стокгольм.
   Погода была тихая и ясная, слабый северо-восточный ветер чуть морщил поверхность спешащих в сторону Атлантики вод. Бледно-голубое небо было затянуто тонким кружевом перистых облаков. Погода почти курортная. И все бы хорошо, если бы не было прохладно - всего плюс двенадцать градусов. Команда кутается в свитера и ветровки. Но все равно, большую часть времени она проводит на палубе. Это лучше, чем сидеть в тесной и натопленной кают-компании, к тому же совмещенной камбузом. А что делать - отдельных помещений для него нет, да и тепло печки в такую погоду совсем не лишнее. Дрова экономить тоже нет смысла, ведь чем ближе к горлу истока, тем чаще на берегах попадаются кучи плавника. Судя по всему, эти запасы сухого дерева копились здесь годами.
  Вы спросите - откуда столько дерева на побережье голой, как плешь тундростепи? А оттуда же, откуда кучи плавника, лежащие на берегах морей Северного Ледовитого океана.
   Все просто - тундростепь, это не монотонный ландшафт. Ее кое-где прорезают реки, несущие свои воды со склонов Альп, Карпат и Среднерусской возвышенности. В речных долинах, где достаточно влаги, и где растут деревья, которых днем с огнем не сыщешь в сухой и холодной тундростепи.
   Случающиеся ежегодно половодья и ледоходы, несут сломанные деревья вниз по течению в Балтику. А дальше, где и когда дерево будет выброшено на берег, зависит лишь от воли ветра и волн.
   Кстати, о топляке - перед отходом Сергей Петрович провел с впередсмотрящими отдельную политинформацию, указав им, что их злейшим врагом является любое свободно плавающее бревно. Но, обошлось, пару таких дрейфующих коряг вовремя заметили, и обогнули по широкой дуге. Несмотря на поставленные паруса и благоприятствующий ветер, Сергей Петрович не глушил мотора, который мог понадобиться в случае резкого изменения обстановки. Топливо не экономили, им 'дозаправиться' можно было в любой момент.
   Вот так и шли по все время сужающемуся фиорду, зажатому между южным зеленым берегом и серой каменистой отмелью на севере, над которой белой стеной возвышался ледник. Фиорд сужался, течение усиливалось. Скоро оно приблизилось к двум узлам. Это заставляло держать корабельный мотор включенным. Если впереди внезапного обнаружится, или водопад, вроде Ниагарского, или просто пороги, то последствия могут оказаться очень неприятными, если не смертельными.
  На случай появления препятствий, у Сергея Петровича и Андрея Викторовича был план, заключавшийся в разгрузке коча, извлечения из его трюма УАЗа, и перетаскивания всего хозяйства волоком на буксире вокруг преграды. Так наши далекие предки и поступали, например, в районе знаменитых днепровских порогов.
   Но, для того, чтобы выполнить этот план 'Б', в первую очередь нужно было не разбиться о камни. А вот в этом и мог помочь включенный мотор, способный тянуть коч против течения со скоростью до десяти узлов. Под парусами ведь на реке особо не полавируешь. Вода, она только кажется ласковой да мягкой. Но, стоит ее по-настоящему разозлить - костей не соберешь. И даже в двадцатом веке не каждый построенный из первосортной стали крейсер или линкор мог выйти невредимым из поединка с мощным тропическим тайфуном или ураганом.
   'Отважный' шел и шел вглубь того, что в будущем будет называться Швецией, а фиорд все еще никак не мог превратиться в реку. Правда, сам он с каждым километром становился все уже, а его берега окаймляли уже не холмы, а почти самые настоящие горы. И вот, ближе к вечеру показалось то место, которое и было истоком реки. Южный берег тут сильно сближался с ледником, язык которого в зимнее время мог полностью перекрывать поток. Сейчас же край ледовой стены был неровно обломан, и было видно, что эта плотина рухнула совсем недавно. Дальше фиорд кончался, уклон суши менял свое направление, и перелившаяся через его верхнюю точку вода весело устремлялась вперед, к Атлантике. Правда, 'весело' - это не то слово, - представьте себе набирающий ход под уклон исполинский товарный поезд.
  Хорошо, что Сергей Петрович вовремя углядел это грозное явление и, оттолкнув от штурвала Антона Игоревича, перевел мотор на максимальные обороты. Потом была команда убрать паруса, и маленький заливчик у южного берега, за который удалось зацепиться буквально в последний момент.
   Когда 'Отважный' мягко ткнулся форштевнем в берег, Сергей Петрович выключил сцепление, и мысленно возблагодарил всех богов, которые были, есть, или будут, за удачное окончание этой эскапады. С самого начала, когда путешествие только задумывалось, он поклялся себе, что не будет рисковать, если в этом не было особой необходимости. Ведь сейчас он отвечает не только за себя, но еще и за одиннадцать душ, половина из которых - дети. Прежде чем лезть в эту стремнину, надо провести пешую разведку вдоль берега, и посмотреть на то, что находится дальше. И уже по ее результатам решать - стоит ли готовить волок, или можно без опаски идти вперед. На все эти мероприятия можно было полностью отвести остаток этого дня. На часах было шестнадцать тридцать пять.
  После швартовки состоялся 'совет в Филях', в результате которого были приняты следующие решения: Сергей Петрович, Сергей-младший, Катя и 'друг человека' - Майга, выступают вдоль берега для осмотра достопримечательностей за точкой истока. Как Ляля не набивалась в их компанию, ей было решительно отказано. Вооружение: одна винтовка Мосина со снайперским прицелом, два арбалета, а так же собачьи зубы и собачий нос. Расчетный маршрут: быстрым шагом - полтора часа одну сторону, и два часа - обратно. Андрей Викторович и Антон Игоревич в компании четвероногих спутников Шамиля и Зары выступают вдоль берега в противоположную сторону, с задачей раздобыть что-нибудь на ужин. Вооружение: один карабин СКС и одна 'Сайга-12'. Задача: найти что-нибудь подходящих размеров - больше зайца, но меньше лося. Подстрелить и, не мешкая, вернуться назад. В лагере, при одной 'Сайге-12' и трех арбалетов остаются: Марина Витальевна, Валера, Лиза, Ляля, Антон-младший, Марина-младшая и Вероника. Задача: обустроить лагерь, и приготовиться встречать, сначала добытчиков, ну, а потом, и разведчиков.
   В то время, пока девочки хлопотали по хозяйству, Валера с 'Сайгой' должен караулить лагерь от появления хищников, а Антон-младший, на случай, если охотники ничего не добудут, сидеть с удочкой на корме 'Отважного', и тягать из воды все, что попадется на крючок. Пацан на это дело оказался вполне удачливый, так что голодной компания, в любом случае не останется. Сказано - сделано. Сразу после совещания, вооружившись, группы разошлись, каждая по своему маршруту.
  Сергей Петрович повел своих спутников вдоль берега у самого уреза воды. Было видно, что вода стоит уже не так высоко, так что между берегом, и крутым склоном холма, образовался небольшой, метров пять-шесть шириной, отлогий пляжик. Тень от холма и близость реки нагоняли холод и сырость. Если берег приблизится к склону вплотную, то им придется искать путь верхом.
   Так и получилось. Метрах в пятистах от лагеря они увидели тропу, идущую вверх по склону. Людей в этих краях быть не могло, а, значит, тропу проложили животные. Можно было, конечно, пойти, и лично убедиться в отсутствии пути вдоль уреза воды. Но Сергей Петрович взял 'мосинку' наизготовку, кликнул Майгу, и первым начал карабкаться вверх по довольно крутому склону. Следом за ним двинулись и Сергей-младший с Катей. Поднявшись вверх по склону метров на двенадцать-пятнадцать, они увидели еще одну звериную тропу, идущую вдоль берега по небольшому карнизу шириной чуть более метра. Было видно, что у местного зверья в этих холмах есть свои, давно натоптанные магистрали, стоянки и транспортные развязки. Дальше шли легко. Иногда тропа, следуя рельефу, опускалась почти к самой воде, иногда она поднималась наверх.
   Место истока, где воды Балтики переливалась в Реку, Сергей Петрович рассмотрел со всем тщанием, и не заметил ни бурунов, ни водоворотов. Возможно, дело было в том, что вода стояла еще довольно высоко, и все препятствия были скрыты в глубине. Подойди они к этому месту месяцем позже, возможно появились бы проблемы. Одновременно Сергей Петрович порадовался, что им нет необходимости возвращаться обратно - течение со скоростью, превышающей десять узлов, 'Отважный' наверняка бы не смог преодолеть. Пройдя вперед еще километра полтора, и убедившись, что дальше уклон течения резко уменьшается, а сама Река разливается вширь, и никаких препятствий для дальнейшего сплава нет, Сергей Петрович решил вернуться в лагерь. Завтра с утра они войдут в этот водоворот, ну, а сегодня надо как следует отдохнуть.
  Андрей Викторович и Антон Игоревич, отправившиеся на поиск зверья в другую сторону, свернули от берега в узкую расселину между холмами, где наткнулись на неопровержимое доказательство существования в здешних краях человека разумного. Примерно год назад, кто-то, достаточно разумный, перегородил узкое ущелье баррикадой из плавника, и устроил тут самое настоящее побоище стаду бизонов. Классическая загонная охота, устроенная по тем же правилам, по каким в двадцатом веке 'духи' в горах Афгана охотились на транспортные колонны. Стадо, скорее всего с помощью факелов загнали в этот тупик, а потом с небольшого карниза забросали копьями. У самой баррикады горами валялись полностью обглоданные черепа, и груды раздробленных ударами камней костей. Тут же были остатки нескольких больших кострищ.
   А чуть дальше Андрей Викторович нашел ту цену, которую они за этот триумф заплатили - две груды камней с воткнутыми в их вершину деревянными копьями. Охотиться расхотелось. Андрей Викторович и Антон Игоревич, немного постояв у безымянной могилы героев, отдавших жизни ради выживания человеческой расы, вернулись назад на стоянку с пустыми руками. И так бы у них и вышел рыбный день, если бы на обратном пути Сергей Петрович со товарищи, не застали бы у водопоя одинокого самца благородного оленя.
   Поскольку Сергей Петрович не слышал выстрелов, то он решил, что охотники, которые ушли на промысел исключительно с огнестрельным оружием, ничего не нашли, и теперь у него есть возможность компенсировать их неудачу. Придержав Майгу, он сделал знак Сергею-младшему и Кате, показав им жестом, что настала их очередь испробовать свои арбалеты на настоящей добыче.
  Опустившись на колено, юные охотник и охотница синхронно нажали на спуск. Раздался двойной щелчок. Одна стрела попала оленю в грудь, другая - в пах. Сделав несколько неуверенных шагов на подгибающихся ногах, жертва упала и забилась в конвульсиях. Немного выждав, Сергей Петрович сделал знак своему тезке, чтобы он подошел и добил оленя. Он решил, что сегодня у пары будет еще один праздник - вчера их поженили, а сегодня они убили свою первую добычу, и значит, должны быть посвящены в охотники.
  Причем, добытое ими животное смело можно было назвать настоящей королевской дичью. Свежевать оленя решили на месте. Добычей охотников стало не только парное мясо, но и панты. Как определил Сергей Петрович, самцу было от десяти до двенадцати лет, и он был в самом расцвете сил. Одним словом, охота удалась.
   Катя сбегала в лагерь, до которого было совсем рядом, и привела подмогу: тех же мужчин - охотников-неудачников и Лялю. Пока кипела работа по потрошению и разделке туши, Сергей Петрович и Андрей Викторович наскоро обменялись новостями. В принципе следы охоты годовалой давности говорили о том, что эти края населены еще меньше, чем Чукотка в их время, и посещаются охотничьими партиями от случая к случаю. Но, чем дальше они двигаются в сторону Атлантики, тем больше будет вероятность новых встреч с местным населением. А посему ухо надо держать востро. Надо стараться и самим никого не обижать, и никому не давать себя в обиду. Другого пути у них нет.
  30 мая 1-го года Миссии. День шестнадцатый. Ранее утро. Швеция, окрестности Эребру, исток Реки.
   Оттолкнув шестами 'Отважного' от берега, и развернув его носом к стрежню, Сергей Петрович сразу же выжал сцепление уже запущенного на полные обороты мотора. Сейчас было главным как можно скорее выйти на стрежень течения. Паруса пока Сергей Петрович ставить не велел, несмотря на то, что ветер благоприятствовал. На баке, вглядываясь в воду перед собой, напряженно замерли впередсмотрящие: Сергей-младший и Катя.
   То, что было дальше, можно сравнить, пожалуй, только с американскими горками. Описав крутую циркуляцию, коч вышел на стрежень течения. Чем ближе было горло перелива, тем сильнее ускорялся поток. Сергей-младший крикнул, что под ними, на глубине пяти метров видны огромные валуны, даже, скорее, настоящие скалы, обточенные водными потоками. Именно в этом месте язык ледника каждую зиму перегораживал поток, и тут на дно оседали его 'подарки'. И очень хорошо, что 'Отважный' проходит горло почти на пике половодья. Еще минус пара метров глубины, и горло стало бы непроходимым...
  Ворота пролетели с бабьим визгом, воем мотора, и свистом ветра в ушах. Еще бы - если сложить скорость корабля и потока, то суммарно выйдет больше сорока километров в час. Вот поэтому-то Сергей Петрович и не стал ставить паруса. Эффект небольшой, зато гуляющие по горлу вихри вполне могли испортить все в самый неподходящее время момент.
   В самый критический момент прямо над ухом у рулевого раздался пронзительный женский визг. Обернувшись на мгновение, Сергей Петрович увидел Лялю, которая с закрытыми глазами судорожно вцепилась в мачту прямо за его спиной. Отвлекаться на глупую девку было некогда - в любой момент мог последовать окрик впередсмотрящего, требующий изменить курс. Пусть это был не совсем водный слалом, но все же ощущения были весьма далекими от спокойного плавания по морю. Смотреть надо было в оба, в любой момент поток мог бросить корабль на скалистый берег или на каменистую отмель. Никто так и не узнает, сколько седых волос добавилось у намертво вцепившегося в штурвал Сергея Петровича, пока он сплавлял свой корабль по водной стремнине. Одно неверное движение, и запросто можно было не собрать костей.
  Почти сразу за горлом, километрах в пяти, скорость течения стихло, русло раздвоилось, огибая большой каменистый остров, и дальше уже текла обычная река, которых Сергей Петрович в своей жизни навидался немало. Скорость течения разлившегося потока упала с двенадцати до трех-четырех узлов. Можно было выдохнуть, поставить паруса, благо ветер благоприятствовал, и перевести мотор на пониженные обороты.
   Только передав штурвал Андрею Викторовичу, Сергей Петрович почувствовал, как он взмок и устал. А еще ему захотелось... да, да, взять эту дуру Лялю за руку затащить в темный трюм, и там в закутке у мотора послушать, как она будет кричать по совсем другому поводу. Так мужской организм порой реагирует на пережитый смертельный риск, стимулируя 'основной инстинкт'. Но Сергей Петрович сдержал свои порывы, ибо Лялино время еще не пришло.
  Река стремилась на юго-запад, а вместе с ней, поторапливаемый дующим с ледника северо-восточным ветром, спешил 'Отважный'. Пейзаж по берегам особым разнообразием не отличался. Слева проплывали покрытые ковром цветущих трав холмы, а справа, над пронизанной тысячами ручьев каменистой осыпью морены горделиво возвышалась стена ледника. Наметанный глаз Сергея Петровича замечал, что половодье уже пошло на убыль, и надо бы поторопиться. Вполне вероятно, что не все так просто, как хотелось бы, и впереди их ждет еще пара-тройка крайне неприятных для плавания мест.
   Его подозрения отчасти укрепились, когда примерно за час до полудня перед ними открылась гладь большого озера. Порывшись в памяти и сверившись с картами нашего времени, Сергей Петрович установил, что они достигли озера Венерн, или того, чем оно было за тридцать шесть тысяч лет до нашей эры. Больше ничем карты помочь не могли, так как детальный рельеф местности сильно изменился за прошедшие тысячелетия.
   Сергей Петрович, как и во время плавания по Балтике, решил опереться на трех китов, которых звали: радар, сонар, и впередсмотрящие. Северо-западный берег озера, представлял собой уходящую в воду стену льда. Сергей Петрович решил, что 'Отважный будет двигаться на юго-запад, следуя на расстоянии прямой видимости от зеленого южного берега. Слишком близко к нему приближаться не хотелось. Сильно изрезанное, с большим количеством бухт и заливов побережье изобиловало скалами и каменистыми мелями. Заночевать решили в маленькой бухточке на подветренном берегу далеко вдающегося в озеро полуострова.
  Причалив, команда 'Отважного' разбила стоянку, но охотиться не стала. Во время сплава по реке, Антон младший натягал из воды большое количество сильной, крупной розовой форели. Судя по всему, этой рыбой тут кишело все: и сама река, и озеро, и окружающие ее быстрые речки и ручьи. Какая уж тут охота, когда деликатес сам лезет в рот. Форель запивали армянским коньяком, и, прислушавшись к внутреннему голосу, решили, что это нормально.
   Немного побродив по берегу и набрав дров вместо истраченных за предыдущий день, компания отправилась спать. Сергей-младший с Катей залезли в свою молодоженскую палатку, Марина Витальевна и Ляля с детьми легли в жарко натопленной кают-компании, а остальные устроились у костра в спальных мешках под открытым небом. Ночью ветер усилился, и задул ровно с севера. Похолодало, но дождь так и не пошел. Но людям, уставшим за многотрудный день, это было уже все равно.
  
  31 мая 1-го года Миссии. День семнадцатый. Ранее утро. Швеция, озеро Венерн окрестности Колландсё.
  Утро этого дня было зябким. По небу опять низко летели лохматые серые облака, поэтому быстро собрав лагерь, команда 'Отважного' снова отправилась в путь. Несмотря на холодную и силу, ветер все равно оставался благоприятным, поэтому, сразу после отхода от берега, Сергей Петрович встал в правый бакштаг, и перевел мотор на минимальные обороты.
  Короткая, злая, вспененная по гребню волна догоняла их сзади, обдав палубу брызгами, ударяла в правый борт, и скользила дальше. Температура устойчиво держалась на десяти градусах Цельсия, а порывистый ветер - на пяти-десяти метрах в секунду.
  Видимость сократилась, и пришлось приблизиться к берегу, чтобы не потерять его из вида. Не самая приятная погода для морских прогулок. Опять все попрятались в кают-компанию, и за исключением впередсмотрящих на баке и рулевого, палуба была совершенно пуста. Так они и шли, между все более и более сближающимися берегами. Холмы по левому борту незаметно снова превратились в невысокие горы.
   Незадолго до обеда ветер немного ослаб, и с неба пошел мелкий моросящий дождь. Видимость еще больше сократилась. Сергей Петрович уже думал о том, что было бы неплохо пристать к берегу, и переждать непогоду, когда стоящий на вахте Антон Игоревич и Валера с Лизой не заметили за дождевым зарядом вход в очередное горло. Точнее, когда они заметили, делать что-либо было уже поздно, оставалось лишь реагировать. До скручивающегося в мутную косу речного стрежня было примерно сотня метров. А по правому е левому борту в дождевой мути выросли высокие береговые откосы.
   Времени хватило лишь на то, чтобы вызвать из кают компании Сергея Петровича, и понадеяться на то, что он сумеет вытащить 'Отважный' из той неприятной ситуации, в которую загнали коч раззявы впередсмотрящие. Вместе с Сергеем Петровичем на бак, на подмену оплошавшим, выскочили Сергей-младший с Катей. Андрей Викторович тем временем экстренно регулировал газогенератор, доводя отдачу до максимума, и увеличивал обороты мотора.
   Сергей Петрович вытащил. Слушая крики с бака, он вел 'Отважный' ровно по стрежню, перекладывая курс по их команде. Каньоном это было назвать сложно, но ветер гудел меж берегов, как в аэродинамической трубе. Когда мотор взвыл на повышенных оборотах, пришло время убирать паруса, и крутиться на том, что есть. Слава всем святым и богам, что не пришлось делать слишком резких маневров. Проскочив само взбаламученное горло, и увернувшись от узкого каменистого острова, похожего на зубчатую спину притаившегося крокодила, 'Отважный' сумел избежать больших неприятностей.
  Дальше, когда они уже шли уже под мотором, русло несколько раз довольно круто изгибалось, но река была полноводной, а глубина оставалась приличной. Этот выматывающий душу водный слалом продолжался в течение трех с половиной часов. Потом левый берег опять стал пологим, река разлилась вширь и успокоилась.
   Сергей Петрович решил, что в таких условиях лучше найти подходящее место для якорной стоянки, и провести 'разбор полетов'. Андрей Викторович его полностью в этом поддержал. Такой экспромт мог стоить им всем жизни. Нужно было выяснить причины произошедшего, и наказать виновных. Наказание - это вторая половина ответственности, и если что-то пошло не так, то, извини и подвинься.
  Место для стоянки опять выбрали в речном заливе, притаившемся меж двух холмов. Как и положено, завели швартовы и бросили якоря. Если верить расчетам и счислению, 'Отважный' уже пересек Скандинавию, и находился у северной оконечности Ютландского полуострова.
   Лагерь на берегу разбивать не стали - мелкий моросящий дождь лишил эту затею смысла. Когда покончили со всеми текущими делами, старшие начали думать - какое наказание вынести Валере и Лизе, допустивших серьезную оплошность. С Антона Игоревича вина была снята сразу, ведь со своего места, да еще при его небольшом росте, он просто не мог видеть то, что творилось впереди, и вел корабль по указаниям впередсмотрящих. Что касается остальных, то им прощения не было. Не зря же на вахту впередсмотрящих ставили по два человека, и меняли через каждые два часа, чтобы у них не замыливались глаза.
   А тут расслабились. Все должны знать, что статус взрослого, вместе с правами, подразумевает и ответственность. После долгих обсуждений и споров решили прибегнуть к телесным наказаниям, так как для простого словесного внушения проступок был слишком тяжел, а для 'высшей меры'... Ну, не знал никто, как в тех условиях можно применять ту самую высшую меру.
  А так приговор звучал коротко: обоим провинившимся по пять ударов мокрым линьком без узлов по голому заду... Приводить его в исполнение вызвался Андрей Викторович. Он по очереди вывел обоих провинившихся на бак, и там, приказав обнять грот мачту, один за другим отвесил им без свидетелей по пять хлестких ударов мокрой веревкой по голым ягодицам. Лиза выдержала экзекуцию стоически, а вот Валера слегка повизгивал. Это было необходимо, чтобы и впредь неповадно никому было зевать на боевом посту.
   Потом, Марина Витальевна, под шипение и стоны наказанных, мазала вздувшиеся рубцы раствором бриллиантовой зелени, что конечно тоже можно посчитать продолжением порки. На этом наказание было закончено, и впредь больше уже не нужно было без особой нужды упоминать о совершенном проступке.
  Когда все закончилось, Сергей Петрович вывел из конуры на корме Майгу, взял своего тезку и его подругу, и они, накинув дождевики, отправились осмотреть окрестности, и попробовать подстрелить чего-нибудь на ужин.
   На этот раз вместо 'мосинки' он взял СКС Антона Игоревича, который все же был полегче. Сергей-младший и Катя опять вооружились арбалетами.
  Из крупных животных им удалось обнаружить поблизости только стадо мамонтов, но убивать мамонта в их положении - это уже перебор. Они пошли дальше вниз по течению. Терпение охотников было вознаграждено. Они увидели неподалеку холм, изрытый кроличьими норами. Кролики, конечно не олени, но имея дело с непугаными зверьками, можно было вполне реально подстрелить несколько штук из арбалета. Примерно через час охотники добыли трех крупных и двух мелких кроликов. Правда, мех этих зверьков в летнюю пору оставлял желать лучшего, так что Сергей Петрович даже не стал заморачиваться выделкой шкур. Добыли мясо, и ладно.
   С добычей, счастливые охотники вернулись на 'Отважный', где уже закончили охать и стонать наказанные. Но еще неделю и Валера и Лиза будут есть стоя, и спать на животе. Такая уж у них случилась незадача...
  1 июня 1-го года Миссии. День восемнадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 100 километров северо-западнее Гетеборга.
   Рано утром, едва забрезжил рассвет, 'Отважный' тихо отчалил от берега и направился вниз по широко разлившейся в этих местах реке. Дождь за ночь прекратился, ветер же, наоборот, задул с новой силой, меняясь от северного до северо-восточного. Так что, поставив паруса, Сергей Петрович все время должен был следить за тем, чтобы внезапный порыв ветра не сбросил его с речного стрежня. Работающий на малых оборотах мотор, конечно, улучшал управляемость, но, все же проблем было немало. Конечно, осадка коча где-то метр - метр двадцать, гарантировала от многих проблем. Но, береженого и бог бережет. Глубина пять с хвостиком по сонару куда лучше, чем в метр тридцать, когда киль вот-вот заскребет по грунту. Промучившись полтора часа, Сергей Петрович убрал паруса, оставив только тихо тарахтящий мотор. Пусть скорость и упала, но спешить особо было некуда. В таких случаях тот, кто слишком спешит, обычно потом или смешит людей, или кормит рыб - это уже как повезет.
  Ближе к полудню небо очистилось, а усилившийся ледяной ветер задул с северо-запада, то есть, прямо от ледника. По реке побежали короткие злые волны, украшенные барашками, бьющие 'Отважному' прямо в правый борт. В сочетании с ярким светом солнца все выглядело весьма фантасмагорически.
   Несмотря на все неприятности, коч продолжал двигаться вниз по реке, обходя отмели. Пока команде везло, и корабль ни разу не пропахал брюхом по липкой песчано-илистой мели, которых на реке было в изобилии. Когда спадет половодье, все эти мели должны выступить из воды длинными, словно женские косы, песчаными островами.
   Сергей Петрович заметил, что не на него одного 'положила глаз' одна из юных участниц их экспедиции. Компанию Ляле составила Лиза, которая после случая с поркой стала неприкрыто проявлять свое внимание к Андрею Викторовичу. Кто их поймет, женщин, такие уж особенные они существа. Только что нежные и ласковые, они через минуту уже шипят, как разъяренные кошки. Зато Валера, получивший у Лизы полную и окончательную отставку, совсем скис, и Сергей Петрович решил, что с ним при первом же подходящем случае надо будет переговорить по-мужски, пока он не отмочил какую-нибудь глупость. Неразделенная любовь в его возрасте - вещь крайне опасная, заканчивающаяся порой суицидом.
   После обеда по реке загуляли уже довольно большие волны, и Сергей Петрович, как капитан, решил укрыть 'Отважный' в первом подходящем речном заливчике, прикрывшись от разгулявшейся природы длинной песчаной косой. Волна, бьющая прямо в борт - это совсем не то, что полезно кораблю, тем более что на реке особо не полавируешь.
  Закончив швартовку, Сергей Петрович посоветовался с Андреем Викторовичем и Антоном Игоревичем. Из-за плохой погоды не удалось порыбачить, так что сегодня на ужин, и завтра на завтрак нужно было срочно раздобыть свежего мяса. Решили послать две охотничьих партии. В одной из них вниз по течению должны были отправиться Сергей Петрович и Валера, в другой, которая собиралась следовать в противоположную сторону - Антон Игоревич и Сергей-младший.
   Старшие взяли с собой по одной 'Сайге-12' с набором патронов на все случаи жизни, а молодые люди были при арбалетах. Как показала охота на оленя, при использовании стрелы с соответствующим наконечником, оружие сие весьма грозное, и на расстоянии ста метров гарантирует смерть любой добыче, за исключением разве что мамонта или шерстистого носорога.
  Быстро собравшись, Сергей Петрович, вывел из закутка Майгу и поманил за собой печального как Гамлет Валеру. А то ж - когда закончилась последняя перед причаливанием их с Лизой вахта впередсмотрящими, девушка не пошла вместе с ним в кают компанию, а, несмотря на пронизывающий порывистый ветер предпочла целый час простоять, прижимаясь к спине стоящего за штурвалом Андрея Викторовича. Ну, нравился ей это сорокалетний бравый отставной военный, изображающий из себя рыцаря без страха и упрека. Вроде бы что-то интимное между ними уже было, и Лиза, наверное, считала, что теперь может не стесняться в выражении своих чувств. Что обо всем этом думал Андрей Викторович, Сергей Петрович еще не знал. Но можно было сказать лишь одно - 'матросить' девушку 'без обязательств' отставной прапорщик не будет. А значит, что в случае совпадения интересов надо будет готовиться к еще одной свадьбе.
   Но сперва было необходимо решить вопрос с Валерой, ибо в их маленьком коллективе не один человек не лишний. При этом Сергей Петрович решил, что как можно скорее нужно разбить пару впередсмотрящих 'Валера-Лиза', дав им новых напарников. С Валерой в качестве ученика может поработать Антон-младший, а партнершей Лизы пусть станет Ляля. После такой перестановки вместо постоянной помощницы у Марины Витальевны, появляется дежурный по кухне из резервной смены.
   Отойдя метров на двести от стоянки, когда изгиб берега и песчаная дюна совершенно скрыли из виду 'Отважный', Сергей Петрович решил начать с юношей серьезный 'мужской' разговор. Отпустив с поводка Майгу, которая должна была охранять их от возможных внезапных неприятностей, он еще раз осмотрел окрестности, и повернулся к юноше.
  - Валера, - сказал он, стараясь быть тактичным, - поверь мне, не на Лизе жизнь началась, и не на ней она закончится. Ей больше нравится Андрей Викторович. Ведь ты же знаешь, что насильно мил не будешь. Будут у тебя еще девушки. А от Лизы у тебя одни лишь неприятности... Вы ведь тогда, когда чуть не угробили нас всех, между собой поругались. Правильно?
  - Поругались, - угрюмо признался Валера, и неожиданно сказал, - Она по Мускулу, ой Андрею Викторовичу, давно сохнет, да только раньше повода не было. А тут еще Катька эта, дура счастливая. Вот Лизка и вбила себе в голову, что затащит его в постель - я-то для нее оказался непригоден.
  - А у вас что-то было? - почти машинально поинтересовался Сергей Петрович.
  - Было, - Валера опустил голову и покраснел, - Еще там, на берегу. Только не получилось у меня ничего...
  - Эх, Валера, Валера, - покачал головой Сергей Петрович, - не получилось с Лизой, получится с другой.
  - С какой другой? - почти простонал юноша, - Катька уже 'жена', Ляля, как собачка бегает за вами, а Маринка с Вероникой совсем малявки. Или вы предлагаете мне попробовать с Мариной Витальевной?
   Сергей Петрович аж остановился, - От це мысль, - сказал он подумав, - Отдать тебя в опытные руки бывалой дамы для прохождения курса молодого бойца, и оттачивания необходимых каждому мужчине навыков. Но, шутки, шутками, а, к сожалению, сие тело плотно оккупировано Антоном Игоревичем, который вряд ли потерпит при нем конкурентов. Но это обсуждаемо - большой любви там нет, а имеет место клуб по интересам. Понимаешь, каждому делу, даже такому нехитрому как постельное, надо долго и упорно учиться у настоящего специалиста.
   Сергей Петрович снова повернулся к ошарашенному юноше, - А вообще ты зря думаешь, что свет клином сошелся именно на Ляле с Лизой. Там куда мы плывем должны уже обитать люди вполне современного нам европейского вида. И девушки среди них должны быть. А, хочешь, найдем тебе негритянку или неандерталку. Во! Будешь плохо себя вести - женю тебя на неандерталке. Эти дамы еще похлеще, чем хохлушка со скалкой. У них такие кулачки, что и скалка не нужна - чуть что, и в глаз!
  - Вы шутите? - не понял Валера.
  - Конечно, шучу, - подтвердил Сергей Петрович, - отчасти. Женишься ты на той, которую захочешь взять себе в жены. И силой в постель к Марине Витальевне тебя никто запихивать не будет. Во всем остальном, я сказал тебе истинную правду. Подними голову, друг мой, и оглядись. У тебя еще все впереди. Разойтись с Лизой сейчас, пока между вами вообще еще ничего не было - это куда лучше, чем тянуть нудную как жвачка 'несчастную любовь'. Ты меня понял?
  - Да, Сергей Петрович, - кивнул Валера, - Я вас понял. Постараюсь сделать, все, как вы сказали, и забыть Лизу. Только это будет тяжело.
  - Вы больше не будете вместе стоять вахту, - сказал Сергей Петрович, - с завтрашнего дня твоим напарником и учеником будет малой Антон. Учи его как следует.
  - А что Лизка? - почти машинально спросил Валера.
  - А Лизе мы дадим в ученице Лялю, - сказал Сергей Петрович, - А теперь, Валера, давай закончим с этот разговор, и немного поохотимся.
  - Давайте, - кивнул Валера, и взял арбалет наизготовку, - Я готов.
   Пройдя еще с километр, они услышали доносящийся из-за невысокой дюны громкий гогот гусей. Поднявшись по поросшему редкой травой песку, они увидели небольшое заросшее камышом озеро-старицу - все, что осталось от бывшего когда-то здесь русла реки. Гусь, он, говорят, и в Африке гусь. А тут этих серых гусей, именуемых в наше время гуменниками, был не один десяток. Очевидно, что эта укрытая от ветров и непогод старица служила для них местом гнездования. Сергей Петрович прикинул, что пара-тройка таких птичек вполне может решить их продовольственную программу на этот день. Поэтому, зарядив 'Сайгу' патронами с дробью, и, взяв Майгу на короткий поводок, он велел Валере целиться из арбалета в одну из птиц на берегу.
  Сначала свистнула арбалетная стрела, потом следом, один за другим, грохнули два выстрела из 'Сайги'. Вспугнутая выстрелами, стая гусей поднялась в небо, оглашая окрестности своими возмущенными криками. На берегу остались биться три птицы, две пораженные дробью, и одна - стрелой.
   Когда Сергей Петрович и Валера подошли поближе, то увидели, что Валера убил сидящую на кладке крупную гусыню. В гнезде, диаметром около семидесяти сантиметров, лежали шесть больших яиц, желтоватая скорлупа которых была покрыта неровными серыми пятнами. Не успели они подойти к гнезду вплотную, как неподалеку от них приземлилась еще одна крупная птица. Расставив крылья, и вытянув вперед шею, крупный гусак атаковал разорителей его домашнего очага. Валера, который перезарядил арбалет сразу после первого выстрела, не задумываясь, всадил в защитника гнезда еще одну стрелу. Итак, охота удалась - у них были две молодые птицы, примерно по три - три с половиной килограмма весом, и одна взрослая пара, где самка тянула на пять с хвостиком кило, а самец - на все семь. Этого вполне хватит на ужин и на завтрак, даже если вторая пара охотников ничего не добудет.
   Пока, Сергей Петрович связывал добыче лапы, готовя ее к переноске, Валера вытащил из тушек стрелы, а потом подошел к гнезду. Взяв в руки одно яйцо, он поднес его к уху. Немного послушав, довольно улыбнулся, и, расстегнув куртку, сунул яйца к себе за пазуху, между свитером и рубашкой.
  На вопрос Сергея Петровича - что он делает, Валера поднес к его уху одно из яиц. Внутри что попискивало и поскрипывало.
  - Уже скоро, - сказал он, - до проклевывания осталось меньше суток. Раз пищит, значит, уже дышит воздухом. Отнесу Маринке с Вероникой, пусть возятся с гусятами, меньше будут Витальевну доставать...
  2 июня 1-го года Миссии. День девятнадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 100 километров северо-западнее Альборга (Дания).
   Валеркины гусята вывелись среди ночи. Вероника, которая взяла яйца к себе за пазуху, как то беспокойно заворочалась, потом раздался хруст, треск и мокрое серое существо, пища, завозилось на ладони у девочки, пытаясь подняться на слабые еще лапки. К утру в картонной коробке стоявшей у печки, на подстилке из собранной на берегу прошлогодней травы, уже возились пять маленьких гусят. Оставшаяся от завтрака каша была съедена ими на ура. Вздохнув, Марина Витальевна назвала их 'наше подсобное хозяйство', и включила в перечень своих подопечных. А Сергей Петрович задумался о том, что им еще предстоит расширять это 'подсобное хозяйство' насколько это возможно. Как говорится, 'кролики это не только ценный мех, но еще и продовольственная независимость'.
  Пользуясь тем, что северо-западный ветер с утра был вполне умеренным, Сергей Петрович сразу после рассвета поставил паруса и, запустив мотор, на небольших оборотах двинулся в путь дальше по реке. За ночь потеплело. Утром температура поднялась до плюс тринадцати - пятнадцати градусов. Из-за пасмурного неба обсерваций они не производили, но по счислению и особенностям местности можно было понять, что их путь проходил примерно в пятидесяти километрах к северу от оконечности Ютландского полуострова. Правый берег реки представлял собой каменистую ледниковую морену с возвышающейся над ней стеной льда, которую прорезали потоки талых вод. А по левому борту тянулись все те же покрытые весенней травой низкие холмы.
   Чем дальше 'Отважный' двигался на юго-запад, тем более равнинным делалось побережье по левому его борту. Тундростепь напоминала ту, что путешественники наблюдали на берегах Ладожского озера. Сергей Петрович распорядился внимательнее поглядывать на берег в поисках дыма от костра, или других признаков присутствия человека. В этих краях уже можно было надеяться встретить первые охотничьи группы, вышедшие в поисках добычи раньше остальных. Но ничего интересного обнаружить не удалось.
   Коч, идя в правый галфинд, иногда переходя в бейндвинд, продолжал скользить вниз по течению. Тихо постукивал мотор, мимо корабля проплывали красоты дикой природы. По правому борту это были бело-серые нагромождения камней морены и ледниковая стена, а по левому - изумрудно зеленая зелень и многоцветье тюльпанов и крокусов. В эту зону сплошного цветения они вошли сразу после полудня. Выглянуло солнце, и все вокруг стало сказочно красивым.
  Антон-младший вполне серьезно отнесся к своей обязанности впередсмотрящего, и после первой его вахты Сергей Петрович решил, что принял верное решение. На борту 'Отважного' теперь воплощался великий принцип социализма: 'от каждого по способностям, каждому по возможностям'. Делом были заняты абсолютно все. Когда Ляля ушла с камбуза во впередсмотрящие, ее место помощницы Марины Витальевны заняла Марина-младшая, которая, несмотря на свой юный возраст, на удивление легко управлялась с шинковочным ножом и половником. Маленькая Вероника, которой понравилось возиться с гусятами, стала 'заведующей подсобным хозяйством'. И Сергей Петрович уже задумывался о том, что будет, когда в этом хозяйстве, кроме гусей заведется живность посолиднее. Только такая маленькая девочка вряд ли сможет управиться с конями или турицами, которых и язык то не повернется назвать коровами. Но то, что сместить Веронику с этого поста без скандала не удастся, было видно сразу.
   Немного подумав, и посоветовавшись с коллегами, Сергей Петрович пришел к выводу, что проблемы надо решать по мере их поступления. Ясно лишь одно - свой 'аттестат зрелости' девочка заслужила, и иждивенкой не будет. Надо только дождаться пока она подрастет, а пока по возможности выделять ей помощь. Сам Сергей Петрович не испытывал особого желания возиться с маленькими зверушками. Если в коллективе есть человек, который вкладывает в это дело всю свою душу - так пусть он им и занимается. Натуральное хозяйство на ближайшие пару сотен лет - это наше все.
   Вечером сгустились тихие сумерки. Но ночь так и не наступила, хотя яркие звезды на небе стали уже заметны. Очевидно, наступала пора белых ночей.
  Причалили, и уже на берегу съели заранее приготовленный ужин. Немного посидели у костра, потом Сергей Петрович с Андреем Викторовичем взяли ПАР и, сделав астрономические замеры, по высоте Веги над горизонтом установили широту места, которая была равна 57 градусов, плюс-минус лапоть. Более точно решили определяться в точке впадения в Реку уже слившихся вместе Эльбы, Рейна и Мааса, которое ожидались впереди примерно через сутки.
   Если внимательно разглядывать детальные батометрические карты Северного моря сделанные в наше время, то на них видны следы речных долин на морском дне. Там решено было сделать однодневную стоянку, немного перетрясти припасы, и точно привязаться к местности, определив широту ночью, а долготу днем, если будет ясная погода. Кроме того, нужно было нагреть воды и, развернув палатку, устроить что-то вроде бани. Люди, гм, начали слегка попахивать. Простое умывание холодной водой уже не удовлетворяло требованиям гигиены. По сути, эта остановка будет обозначать, что пройдена половина пути.
   Кроме того, после этой точки резко увеличивается вероятность встретить местное население, так как до изобретения лодок, крупные реки служили препятствием для проникновения людей на север Европы и, в частности, в Ютландию и Южную Норвегию. В пещерах Бельгии, к примеру, отмечены следы проживания, как неандертальцев, так и наших прямых предков - неоантропов кроманьонцев.
  
  3 июня 1-го года Миссии. День двадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 200 километров западнее Альборга (Дания).
   Утро было безоблачно ясным. Только где-то на немыслимой высоте белым кружевом парили подсвеченные снизу солнцем легкие перистые облака. Отчалив от берега, 'Отважный' легко заскользил вперед под мотором. Недостатка в дровах путешественники не испытывали, ибо плавник по безлесным берегам реки не был редкостью. Встречающиеся время от времени небольшие притоки реки, в устьях зарастали кустарником, а где-то дальше, в укрытых от ветра узких долинах, росли и крупные деревья, которые после гибели выносило к Реке вешнее половодье. И самое главное, в связи с отсутствием тех, кто мог бы использовать эти мертвые деревья в качестве топлива, завалы из переплетенных стволов и ветвей могли копиться на отмелях десятилетиями и столетиями. Ну, а Сергею Петровичу много было и не нужно. Просто на каждой стоянке они пополняли возимый запас, и обязательно разводили большой костер, в знак того, что и в эти края когда-нибудь придет цивилизация.
   У места последней стоянки Река брала еще круче к югу, а ветер все больше заходил к западу. Тут и к гадалке не ходи, было ясно, что 'Отважный' снова вернулся в область стабильного антициклона и, преимущественно западных ветров. Ледник по правому борту выглядел уже немного другим. Он посерел, и был весь изрезан эрозией от стекающих с него ручьев. Совершенно ясно, что зимой он снова возьмет свое, но эта борьба льда и летнего тепла показывала, насколько неустойчиво было природное равновесие.
   'Эльбо-Рейно-Маас' имел обширную дельту с островами, заросшими густым кустарником. Сейчас, когда пик весеннего половодья уже наполовину спал, из воды начали выступать обширные песчаные пляжи. К одному из таких крупных островов, отделенному от южного берега крупной и глубокой протокой, около четырех часов вечера и причалил 'Отважный'.
  Сергею Петровичу это место немного напомнило Васильевский Остров, естественно до того, как самодержец Петр поставил свой град на берегах Невы. Но, самое главное, на острове имелся большой навал выброшенного половодьем плавника, так что он, имея запас топлива, и будучи защищенным от хищников, в чем успели убедиться мужчины, обойдя его, был почти идеальным местом для стоянки.
   На ужин из протока наловили удочкой рыбы, которая тут просто кишела, а с утра решили устроить охоту. Вопрос с помывкой решили просто. Из трюма были извлечены один из колодезных насосов, и бухта 15-мм пластикового шланга. Конечно, лучше бы подошла металлическая труба, но взять таковую с собой как-то не озаботились. На берегу, на месте где предполагалось развести костер, была вырыта яма, в которую и был опущена означенная бухта, один из концов которой дотянули до бани-палатки, а другой - до опущенного в протоку насоса. Всего в бухте было сто десять метров, так что длины хватало. Сверху уложенный в яму шланг присыпали тридцатисантиметровым слоем песка и, запустив насос, развели над ним большой костер. Температуру воды на выходе планировали регулировать, открывая кран ее подачи. Горячая вода должна была пойти, как только земля под кострищем достаточно прогреется.
   Все безобразие этой схемы заключалось в том, что стоило лишь насосу заглохнуть, как пластиковый шланг тут же был бы непоправимо испорчен. Но все обошлось. Даже более того - все получился очень даже неплохо. Горячий душ, под которым по очереди и с большим удовольствием вымылись все, не экономя воду. Ведь даже после того, как костер погас, земля оставалась достаточно горячей для того, чтобы в ней можно было печь картошку, и насос должен был продолжать работать. Так что этим туристическим деликатесом друзья тоже побаловались, как и особым послебанным чайным сбором, который Марина Витальевна надергала прямо тут на острове. Все же, какой русский не любит горячей воды. Не хватало только парилки и березовых веников...
  Часть 3. 'Клан Изгоев'.
  Начало лета. Незадолго до полудня. Великие Северные равнины, в одном дне пути от слияния Великой Реки и Нагары.
   Равнодушное солнце поднялось уже довольно высоко, и оттуда смотрело своим огненным глазом. С едва видимого на горизонте ледника задувал холодный ветерок. Гуг уже проклинал себя за то, что поддавшись чувству голода, он в одиночку попытался выследить такую опасную добычу, как небольшое стадо бизонов. Хотя, на самом деле, он был совсем не один, и вся эта коррида могла кончиться с куда более плачевным результатом. Но начнем все по порядку.
  Несколько дней назад новый вождь изгнал Гуга из племени. Точнее, не так, изгнали не Гуга, а изгнали его сестер-близнецов - Мару и Дару. Ну, в самом деле, какой вождь находясь в здравом уме, изгонит молодого здорового охотника, способного приносить добычу. По крайней мере, пока этот охотник не совершил чего-нибудь выходящего совсем уж за край добра и зла. А вот две молодые злоязыкие девчонки вполне способны до самых печенок достать всю верхушку племени, особенно если помнить о том, что близнецы, да к тому же еще и рыжие, которые по старинному поверью, приносят несчастье.
   А племени в последнее время действительно не везло. Все началось с того, что прошлой осенью на охоте шерстистый носорог насмерть затоптал старого вождя, который, по случайному совпадению, был отцом Гуга, Мары и Дары.
   Пока был жив старый Харг, о 'приносящих несчастье' предпочитали не помалкивать, ибо вождь сам по себе был удачлив, и имел немало сторонников среди охотников. Также он никогда не мешкал, когда нужно было пустить в ход тяжелые кулаки, или оттаскать за волосы особо злоязыкую женщину. Ну, а после его смерти, как водится, все недовольные им воспряли духом, и принялись вымещать зло на детях, говоря им то, что при жизни никогда не осмелились бы сказать отцу. Лично Гуга кроме нового вождя мало кто задевал. Охотники по большей части были вне критики. Доставалось в основном его сестрам. Тем более, что отцовские лидерские задатки в нем были явственно проглядывали, и некоторые из его ровесников уже поговаривали, что едва Гуг наберется достаточно опыта чтобы вести большую охоту, племени снова надо будет сменить вождя. А то этот неумеха Гом быстро загонит всех в могилу.
  И действительно, если зиму как-то удалось прожить на запасах, сделанных еще при старом Харге, то весной неудачи во время охоты пошли одна за другой. Добычи было мало, а охотники платили за нее тяжелыми травмами, а то и жизнями. За то время, когда сошел снег, и племя снова начало охотиться, погибло двое охотников, а один был искалечен. Еще четверо находились, как бы это сказать, в состоянии 'временной нетрудоспособности', и сейчас за ними ухаживала Мудрая Женщина. Искалеченный же охотник не обладал никакими особыми талантами и превратился просто в лишний рот.
   От голода народ Гуга спасали лишь грибы и дикие травы с кореньями, которые собирали в степи женщины. Ну и еще рыба, кое как наловленная в Нагаре плетенными вершами.
   А тут еще Мара родила своих первых детей: тоже девочек, тоже двойню, и тоже рыжих. После этого разговоры о 'приносящих несчастье' начались с новой силой. Ну, и в результате, после того, как табун диких лошадей вырвался из засады, затоптав участвовавших в загоне двоих молодых парней, терпение у вождя лопнуло. Куда это годится - еще двое молодых охотников будут вынужденно бездействовать луну, а то и две. Добытчиков в племени становилось все меньше, а голодных нахлебников - все больше. Нужно было принимать меры. И они были приняты в меру понимания тогдашними людьми сложившихся обычаев.
  - У нас и так достаточно женщин, - безапелляционно заявил Гом, вернувшись с охоты в весьма дурном расположении духа. - Ты уже встала на ноги после родов, - сказал он Маре, - так что уходи от нас. И забирай с собой свою сестру, и свое рыжее отродье.
   Всякие разговоры после приговора вождя были бессмысленны. В полной тишине Мара и Дара собрали свои вещи в мешки, взяли на руки завернутых в мягкие шкуры младенцев, и вышли из продымленной и воняющей всеми ароматами людского жилья пещеры на свежий воздух.
   Мужчина Мары сделал вид, что происходящее его абсолютно не касается, а вот Гуг не колебался ни одной минуты. Схватив свое копье, и еще не развязанный мешок с охотничьим инвентарем, он вышел из пещеры вслед за сестрами. Даже Гом не стал останавливать его, ибо каждый вправе сам выбрать свою смерть. Без его помощи и защиты Мара и Дара не дожили бы и до следующего утра. Очевидно было лишь одно - дорога назад, к очагу предков, для всех троих была отрезана навсегда.
  Они даже не знали, в какую сторону им идти. И посовещавшись, изгнанники двинулись вниз по течению Нагары к тому месту, где она сливается с Великой рекой. В тундростепи ранним летом невозможно умереть с голода, особенно, если постоянно передвигаться. Женщины по дороге собирали грибы и ягоды, выкапывали съедобные корни, а Гуг пытался охотиться, впрочем, не всегда удачно.
   Лишь однажды ему удалось камнем убить сидевшую на яйцах крупную дрофу. Ну а дичь, считавшаяся настоящей добычей, была не для одинокого охотника. Даже, если ему будут помогать две женщины. Так что они не голодали, но пища была довольно однообразной.
   Ночевали они под открытым небом у костра, собирая в качестве топлива выброшенное на берег прошлым половодьем сухое дерево. Огонь разводили при помощи кремня, и имевшегося у запасливого Гуга огненного камня - пирита. Утрата этой небольшой вещицы означала бы для этих людей настоящую катастрофу.
   Так прошла неделя, за которую они почти дошли до устья Нагары, и если бы они могли подняться на холм, то с его вершины увидели бы серую полоску Великой реки.
   В эту ночь они увидели вдалеке пламя чужого костра. Гуг поднялся на холм и долго смотрел на костер. Было видно, что огонь, высотой в рост нескольких человек горит на большом острове, отделенном от берега широкой протокой. Никто в племени Гуга не умел плавать - это искусство немыслимо для тех, кто живет в местности, где даже летом вода не прогревается достаточно, чтобы в нее можно было войти хотя бы по колено. Также не знали они ни плотов, ни тем более лодок, уже известных людям в местах более богатых лесом. Так что Гуг, волей-неволей пришел к выводу, что на острове в преддверии праздника середины лета устроили сборище духи местных рек и гор. Постояв немного на холме, он спустился к костру, разведенному в низине. Там его ждал скудный ужин из печеных грибов и свежих луковиц. Съев его, Гуг лег спать, укрывшись короткой оленьей шкурой. Где то рядом слышалось чавканье и причмокивание - это Мара кормила грудью своих дочек. Последняя мысль Гуга перед тем, как он уснул, была о том, что нужно как можно скорее раздобыть нормального мяса, а то они все совсем ослабеют.
   Утро принесло им подарок. Вскоре после того, как они покинули ночную стоянку, с пригорка Гуг обнаружил недалеко от реки небольшое стадо зубров. Крупный бык, десяток коров и молодняк - шесть годовалых телят. Гуг знал, что даже стельная корова бегает быстрее человека, и ему никогда не приблизиться к стаду на расстояние, с которого он мог бы метнуть свое копье. Оставалась лишь попытаться устроить засаду.
  Но засада - дело тонкое. Для успеха этого дела Гуг должен был натереться диким чесноком, который отбивает запах, а потом, прикрывшись травяной накидкой, залечь у звериной тропы с наветренной стороны от стада. Тем временем его сестры, сыграв роль загонщиков, должны были поднять шум, и погнать животных в его сторону. Тонкость заключалась в том, что, то место где он заляжет, не должно было оказаться, ни прямо на пути у бегущего стада, ни слишком в стороне от него. В первом случае бегущие коровы просто затопчут Гуга, во втором - у него не будет возможности нанести свой единственно решающий удар копьем.
   Немного поколебавшись, Гуг решил, что засада - это их единственный способ раздобыть наконец свежего мяса, ибо для того, чтобы рыть ловчую яму, нет ни времени, ни подходящего инструмента, ни сил. При этом он ни на мгновение не пожалел о том, что ушел из пещеры, так как оставаться там, после того, как изгнали его сестер, было бы выше всяких сил. Тем более, что всю дорогу они вели себя не так, как обычно ведут себя склочные женщины, а скорее были похожи на вышедших в дальний поход охотникам, не жалуясь и не стеная на трудности.
   Пока юноша устраивал себе лежку в месте, которое он выбрал для засады, Дара и Мара с малышками, упакованными в рюкзачки из шкур, обошли стадо по широкой дуге, чтобы не спугнуть его раньше времени. При этом за ними, оставаясь незамеченными, следила несколько пар недобрых глаз. Шакалы, обитающие в этих местах, сразу догадались о намерении двуногих устроить охоту на бизонов, и тоже собирались предъявить свои требования на часть их добычи.
  С самого начала все пошло совсем не так, как они планировали. Когда сестры Гуга вскочили на ноги, и заулюлюкав начали размахивать руками, стадо помчалось от них не по тропе, а взяло значительно правее, выходя прямо на лежку Гуга. В настоящей загонной охоте есть еще и боковые загонщики, которые не дают животным отклониться от места засады, но для Гуга и его сестер такой способ был просто невозможен.
   Хорошо еще, что стадо распалось на группы, и между бегущими коровами и телятами появился промежуток, дающий охотнику шанс уцелеть. Все, что от него требовалось - это нанести один меткий удар копьем, а потом постараться не попасть под копыта обезумевших животных.
   Гуг так и сделал. Он вскочил прямо перед носом бизонов, увернулся от крупной коровы, и изо всех сил, даже не кинул, а всадил копье в бок годовалому бычку. Обожженное на огне деревянное острие, заточенное кремнем до остроты иглы, пробило бычку бок, и дошло до сердца. Гуга не зря считали хорошим охотником. Не успел он порадоваться своей удаче, как чуть приотставшая корова на бегу боднула его, отбросив в сторону. Гуг на мгновение ощутил резкую боль, почувствовал, что летит, а потом потерял сознание, упав рядом с только что убитым им бычком. По счастью, падая, он не свернул себе шею, и не попал под копыта пробегающего мимо стада. Как-то раз Гуг видел охотника оказавшегося на пути стада бизонов - так там даже хоронить было нечего.
  Первое, что он почувствовал, приходя в себя, была боль. Ужасно болела вся левая часть тела, да так, что невозможно было даже пошевелиться. Потом он понял, что лежит на спине, где-то рядом хлопочут сестры, и хнычет забытый всеми младенец. Чуть приоткрыв глаза, Гуг скосил их на грудь, где под распахнутой безрукавкой слева наливался огромный черно-багровый синяк, и снова потерял сознание. Он не знал, что точно такой же синяк украшал его левое бедро, а на запах крови вокруг них собралась стая шакалов со всей округи. Пока их разведчики кружили за пределами дальности броска камнем, оглашая окрестности своим хохотом и воем.
   Убитый бычок, раненый мужчина и две беспомощные испуганные женщины - завидная добыча для четвероногих мародеров. Некоторые шакалы, обнаглев, подходили ближе, стараясь при этом не попасть под летящие в них камни. Кольцо хищников неумолимо сжималось, не оставляя своим жертвам ни единого шанса на спасение.
  
  4 июня 1-го года Миссии. День двадцать первый. Утро. Северные равнины, 300 километров северо-западнее современного устья Эльбы.
   С самого утра Сергей Петрович и Андрей Викторович решили организовать охоту на какое-нибудь крупное копытное, и для этого снарядить охотничью партию на отделенный протокой южный берег реки. Роли распределились быстро: Марина Витальевна, Ляля, Лиза, Антон-младший, Марина-младшая и Вероника со своими гусятами остаются в лагере на острове. Кстати, эта мелкая пищащая и прожорливая банда уже вперевалку бегает за Вероникой, как за своей настоящей мамашей, и весело плещется на прибрежной отмели, выискивая среди водорослей какие-то, только им известные вкусности.
   Через протоку переправлялись на 'Отважном'. Сергей Петрович, Валера и верная Сергею Петровичу Майга остались охранять корабль, а Андрей Викторович, Антон Игоревич и Сергей-младший с Катей составили охотничью партию. Андрей Викторович был вооружен 'Сайгой', Антон Игоревич своим СКС, а Сергей младший с Катей, как обычно, арбалетами. Ассистировали им четвероногие помощники - Зара и Шамиль. Но все сразу же пошло не так, как планировалось.
   Едва только охотники успели сойти на берег, как откуда-то издалека послышался отдаленный глухой шум. Кажется, кричали люди, по крайней мере, женский визг был явственно слышен, его ни с чем на свете не перепутаешь. За три недели жизни в доисторическом мире слух путешественников уже отвык от звуков и шума большого города, и в условиях молчаливой дикой природы обострился до крайности. Андрей Викторович повел свой маленький отряд на плоскую вершину ближайшего холма, ведь, прежде чем бросаться на шум сломя голову, сперва нужно осмотреться и понять - что же происходит.
   Примерно в километре они увидели облако пыли, и мечущиеся две или три человеческие фигурки.
  - Глянь, Геолог, - сказал Андрей Викторович, отдавая бинокль Антону Игоревичу, - а вот и соседи нарисовались.
  - Вижу, - ответил тот, всматриваясь в пыльное облако, - похоже, что они бычка завалили, который и нам бы не помешал, - Антон Игоревич вернул бинокль Андрею Викторовичу, - Не будет теперь тут охоты, распугали все, вахлаки непарнокопытные.
  - Возвращаемся? - внешне равнодушно спросил Андрей Викторович, убирая бинокль в футляр, - Или пойдем в другую сторону?
  - Да, нет, командир, - покачал головой Антон Игоревич, - давай сходим к соседям, поздороваемся. Почему-то мне кажется, что у них что-то не так. Слишком мало там народа для такой охоты. Двое - это же просто курам на смех.
  - Ну, если ты так считаешь, сходим - Андрей Викторович обернулся, и свистом подозвал к себе Шамиля.
  - Будь внимателен, малыш, - похлопал он пса по загривку, одновременно пристегивая к ошейнику длинный поводок, - не на кого-нибудь охотимся, а на человека, - Антон Игоревич тем временем взял на поводок свою Зару.
   Андрей Викторович поднял руку, - Слушай мою команду! Всем смотреть в оба. Движемся волчьим скоком, сто метров бегом, сто метров шагом. За мной бегом, марш!
  Примечание автора: Волчий скок, изобретение средневековых викингов, позволяющее пешему отряду передвигаться с почти такой же скоростью, как и кавалеристы на рысях. В наше время этот прием используют спецподразделения для ускоренного перемещения по пересеченной местности. Прием доступен для освоения даже слабо подготовленными солдатами.
   Короче, побежали. Андрей Викторович, Сергей-младший, Катя и Антон Игоревич замыкающий. Легкий топот ног и лап, тяжелое дыхание людей и собак. Перед отплытием из лагеря на Ладоге, Андрей Викторович немного позанимался со своими подопечными, но, все же недостаточно. Особенно тяжело сейчас было Антону Игоревичу, хотя он и не жаловался - просто не привык. Сперва охотники, вслед за разведывающим путь Шамилем, спустились вниз с холма по длинному пологому склону. Потом, чередуя бег и шаг, миновали длинную ложбину, огибая еще один пригорок, на вершину которого Андрей Викторович решил не лезть. И, наконец, пыхтя и отдуваясь, поднялись еще на один холм, с вершины которого все происходящее должно быть видно так же хорошо, как с театрального балкона.
   Картина, открывшаяся им с высоты, действительно, была, что называется, маслом. Местных, одетых в куртки и штаны коротким мехом наружу, было трое. Один из них неподвижно лежал лицом вверх, рядом с убитым бычком, то ли тяжелораненый, то ли уже мертвый. Еще двое, издали смахивающие на истощенных до последней степени подростков, то ли камнями, то ли просто комьями земли, пытались отбиться от наседающей стаи крупных шакалов. Никакого другого оружия, кроме собственных рук, при них не было, а шакалы были голодные и настойчивые. Копье же, которым был убит бычок, похоже, принадлежало лежащему рядом охотнику, и внешне больше походило на оглоблю. Оно подошло бы, разве что, Илье Муромцу - как налево махнешь - улица, а направо - переулочек.
  - Ну, командир, - спросил Антон Игоревич, снимая СКС с предохранителя, - поможем нашим?
  - А которые тут наши? - ехидно спросил бывший прапорщик, тем не менее вгоняя в приемник 'Сайги' магазин патроны, снаряженные картечью.
  - Ну, уж точно не шакалы, - сказал геолог, вскидывая карабин к плечу.
  - Это точно, - подтвердил Андрей Викторович, передергивая затвор, - шакалы у меня никогда в своих не ходили. Но, помни, нам надо их отогнать, а не перестрелять. Береги патроны.
  - Понял, командир, - сказал Антон Игоревич, беря на прицел вожака, - Давай, на раз-два.
  Ни нападающие, ни обороняющиеся не заметили появление на вершине холма новых действующих лиц, одетых в пятнистый лесной камуфляж. Им было просто не до того. Одни отчаянно пытались спасти свою жизнь, а другие кружили вкруг своей добычи, стремясь добраться до пока еще живого мяса.
   Поэтому сухой выстрел СКС, и гулкий грохот 'Сайги' прозвучали буквально, как гром с ясного неба. Крупный рыжеватый вожак взметнулся вверх в прыжке, и, обливаясь кровью, с воем рухнул на землю, получив пулю в грудь из карабина. Следом, по его стае ударил град картечи, и шакалы заметались из стороны в сторону, воя и скуля от боли и обиды. Свистнувшие следом за выстрелами из огнестрела арбалетные стрелы были почти незаметны для всех, кроме двух шакалов на краю стаи. Один из них рухнул на траву с пробитой шеей, а другой забился на земле с выпущенными из распоротого брюха кишками. Фирма, которая произвела в XXI веке четырехлезвийные, острые как бритва наконечники из легированной стали для арбалетных стрел на крупную и среднюю дичь, гарантировала жертве 'обширные раны, обильную кровопотерю и быструю, относительно безболезненную, смерть'.
  От всего увиденного местные остолбенели, а шакалы разом попятились. И если бы дело было лишь в двуногих, умеющих убивать на расстоянии, что, само по себе было непонятно, а значит, опасно. Кроме того, вместе с двуногими были и два зверя из их псовой породы. И, если скалящий зубы кобель был лишь немного крупнее их покойного вожака, то огромная рыжая мохнатая сука больше походила на небольшого медведя, чем на представителя собачьего вида. Вставшая на огромном загривке шерсть и оскаленные желтоватые клыки, показывали, как эта рыжая леди любит своих двоюродных родственников.
   Встречаясь с превосходящей силой, шакалы, если они конечно не бешеные, стремятся отступить, поджав хвост, и как можно быстрее оказаться где-нибудь подальше. Увидев бесславную картину гибели нескольких своих собратьев, один из которых был еще жив, эта шакалья стая так и сделала. И лишь настороженное рычание Зары и Шамиля подсказывало путешественником, что шакалы никуда не ушли, а лишь отступили на какое-то расстояние, оставив поблизости наблюдателей.
   Приближаясь к двум остолбеневшим местным, Андрей Викторович увидел, что он ошибся. Пожалуй, это были даже не мальчики-подростки, а девицы, о чем говорили вполне характерные выпуклости, видные через расшнурованные до пупа вырезы курток. Обе были похожи друг на друга, как две капли воды, и весьма миловидны, несмотря на экзотическую внешность и многослойную грязь. Близнецы были рыжие, со слабо вьющимися волосами, слипшимися сейчас в колтуны, с цветом кожи таким белым, какой бывает у хорошо выделанной финской бумаги, с большими широко раскрытыми серыми глазами и в то же время носящими на себе отпечаток австралоидной расы. О чем говорили их развитые скулы и широкие носы с плоским переносьем.
  Определить возраст этой парочки сразу было довольно затруднительно. Андрей Викторович решил, что им где-то от тринадцати до шестнадцати, что в эти времена считалось возрастом вполне взрослой женщины. Пара тихо попискивающих свертков рядом с телом мужчины, говорили о том, что так оно и есть. Или одна, или обе местных дамы уже успели обзавестись потомством.
   Раненый охотник, крепкий сильный юноша у которого только-только начала расти рыжеватая борода и усы, был пока жив, но, по мнению Андрея Викторовича, имеющего большой опыт в самых различных ранах, находился в очень тяжелом состоянии. Если не оказать ему помощь, он скоро умрет. Если оказать, то появится шанс выжить. В любом случае эти трое, а если считать младенцев, то и пятеро, оставшись на этом месте, будут обречены.
   О том же подумал и Антон Игоревич, - Командир, - тихо сказал он Андрею Викторовичу, скосив глаза на опустивших руки близнецов, - если мы оставим их здесь, то вернутся шакалы и они все умрут.
  - Я в курсе, - так же тихо ответил Андрей Викторович, - но решаем не только мы с тобой.
  - Петрович против не будет, - сказал Антон Игоревич, - Марина, тем более.
  - Надеюсь, - ответил бывший прапорщик, вытаскивая из нагрудного кармана рацию. После чего, обернувшись, громко крикнул, - Катя, ..., имей совесть! Да добей ты, наконец, своего подранка, скулит так, что разговаривать не дает.
   Недолго думая, Катя со вздохом вытащила из ножен кукри, и, на глазах оцепеневших от ужаса девиц-близнецов, одним ударом развалила пополам, воющую и щелкающую зубами голову шакала. После чего, наконец, наступила благодатная тишина, а Катя мокрыми от крови руками принялась выпутывать из шакальих кишок свою драгоценную стрелу.
   В первую очередь Андрей Викторович связался с Сергеем Петровичем и, ничего не объясняя, попросил его как можно скорее сняться с якоря и, прихватив с острова Марину Витальевну со всем ее походным медицинским набором, подниматься на 'Отважном' вверх по протоке, до тех пор, пока не увидит на берегу их компанию.
   На вполне резонный вопрос, Сергей Петровича - Кто ранен? - Андрей Викторович ответил, что помощь нужна местным, и отключился. Немного подумав, бывший прапорщик послал Сергея-младшего вместе с Катей, постоять на вершине того самого холма с которого они только что спустились, чтобы понаблюдать за окружающей обстановкой, и указать 'Великому Кормчему' Сергею Петровичу место для причаливания. Но, прежде чем идти на пост, им следовало сходить к тому самому месту и отмыть свои руки от крови шакалов. А то как-то негигиенично все выглядит...
   В ожидании прибытия 'Отважного' Антон Игоревич начал разбираться в следах, пытаясь понять, что тут все-таки, произошло. Ну, а Андрей Викторович еще раз осмотрел раны юноши. Если он умрет 'до приезда скорой', то с одной стороны, это снимет все вопросы, кроме организации погребения. А с другой стороны - очень жаль, что такой сильный и храбрый охотник мог бы стать для них хорошим помощником. Его копье - просто длинный, прямой и очень тяжелый ствол молодого дерева, обожженный с одного конца на огне, и заточенный кремневым орудием. И с этой дубиной парень умудрился с одного удара в сердце убить бычка. Силен. И попал он, судя по всему, под копыта другого животного, которое он не заметил в сутолоке, или не успел увернуться.
   Подошедший Антон Игоревич подтвердил, что так оно, скорее всего, и было. А девки-близнецы в этой охоте играли роль загонщиков. Учитывая их 'мордальное сходство' с главным героем можно предположить, что они его сестры, родные или двоюродные. Ни на семейную группу, ни на охотничью партию эта компания была не похожа, так что у Андрея Викторовича и Антона Игоревича уже начинали появляться некоторые подозрения, которые они, впрочем, пока оставили при себе.
   Девочки-близнецы опустились на землю, там, где стояли, и сидели тихо, как мышки, стараясь не привлекать к себе внимания. Они будто понимали, что сейчас от них уже ничего не зависит. От этой их немой покорности судьбе у Андрея Викторовича перехватило горло, и он решил, что приложит все усилия, чтобы не бросать их на произвол судьбы. Судя по внешнему виду и, несмотря на наличие у одной из них двух малышей, по возрасту они были совсем еще детьми, моложе даже Кати, Лизы или Ляли.
  Примерно через полчаса Катя на вершине холма запрыгала и замахала руками. Значит, 'Отважный' уже двигался вверх по протоке в пределах прямой видимости. Причаливать Сергей Петрович решил в прогалине между камышовых зарослей, которая, очевидно, использовалась животными как водопой. Еще минут десять спустя, по спущенным на берег сходням сбежала встревоженная Марина Витальевна при полном своем боевом медицинском оснащении. Чуть приотстав, ее сопровождала Лиза, которая уже успела стать внештатной ассистенткой Марины Витальевны.
  Убедившись, в том, что помощь понадобилась не кому-то из членов их команды, Марина Витальевна немного успокоилась и, раскрыв свой саквояж, приступила к обследованию пациента. Когда она склонилась над искалеченным юношей, та из сестер-близнецов, которая была без малышей, дернувшись, попыталась вскочить со своего места, так что Андрей Викторович был вынужден цыкнуть на нее, призывая к порядку. Как ни удивительно, но жесты и мимика оказались понятливей языка, и девочка снова опустилась на землю, больше не пытаясь мешать осмотру.
  - Жить будет, - сказала Марина Витальевна, поднявшись на ноги. - Шину на бедро, грудь потуже забинтовать, надеюсь, что ребра только треснули, а не сломаны. И постельный режим пополам с полным покоем, - она вынула из нагрудного кармана тонкую сигарету, удовольствие, которое позволяла себе не чаще двух раз в день, - А теперь, дорогие мои, докладывайте, как вы дошли до жизни такой, и что мы будем делать дальше с этими покалеченными аборигенами? Парень, даже со всей моей помощью, будет валяться на койке не меньше месяца. А у девчонок такой испуганный вид, будто они нас боятся больше, чем любого зверя.
   И действительно, при виде странной женщины, которая, сначала небрежно, будто так оно и должно быть, извлекшей из пальцев язык огня, а потом начавшей пускать ртом и носом дым, близнецы пришли в состояние полного офигения.
  - Марина, - спокойно сказал Антон Игоревич, - разве ты не понимаешь, что если мы их здесь оставим, то они умрут, включая, между прочим, и двух младенцев.
  - Понимаю, - кивнула Марина Витальевна, выпуская изо та кольца дыма, - а ты, Антон, не обращай внимания, это у меня так, от нервов. И я тут с вами не совсем еще озверела, так, что не бойся. У меня даже мысли не было бросить их в опасности. Вопрос лишь в том, что эту троицу, мы, потеснившись, принять еще сможем. Но, ради бога, до конца нашего путешествия постарайтесь больше никого не подбирать. Я понимаю, что это исключительный случай, но все такие случаи, как правило, бывают исключительными. Когда вернемся на остров, нам сразу надо будет устроить вашим найденышам полную санобработку. Я понимаю, что местные еще не изобрели мыла, но девочки просто воняют, как два поросенка. К ним вообще невозможно близко подойти. Прежде чем допустить в кают-компанию, их надо постричь как можно короче, и тщательно вымыть с головы до пят, - Марина Витальевна топнула ногой, - И не спорь со мной, Антон, именно я отвечаю за ваше, а теперь, и за их здоровье.
  - Марина, - ответил Антон Игоревич, под усмешки товарищей, - да ты просто ревнуешь!
  - Да я!.. - задохнулась от возмущения Марина Витальевна, - К этим?!
  - Да, именно к этим, - подтвердил Антон Игоревич, - посмотри, они все трое той же рыжей масти, что ты и я.
  - Чумазой они масти, - уже остывая, Марина Игоревна подвела итог дискуссии, - Давайте, только сообразите, как будем тащить парня. Делать нам тут больше нечего. И теленка не забудьте прихватить - пойдет как их вступительный взнос в наш колхоз. Зря, что ли, человек уродовался.
  С транспортировкой теленка все было просто - связали попарно копыта, мужики продернули меж них доисторическое копье, и вчетвером, включая Сергея-младшего, отволокли добычу на борт 'Отважного'.
   Тащить тут было меньше ста метров - конкретный напряг был только, когда тушу поднимали на палубу. А вот раненого так не потащишь, и из копья, в единственном экземпляре, носилок не сделаешь. Но, как всегда, голь горазда на выдумки. И жертву охотничьего травматизма каменного века понесли на носилках, сделанных из брезента, снятого с тента над рабочим местом рулевого, и шестов, которыми обычно команда отталкивалась от берега в момент отчаливания.
   На вопрос Марины Витальевны, не жалко ли ему тента и шестов, Сергей Петрович только рукой махнул, мол, ерунда, потом опять натянем, а если сломают - починим... Люди, мол, важнее вещей, ибо люди делают вещи, а не наоборот.
  Последними, когда берег уже совсем опустел, пришла очередь сидящих на земле близнецов. С суровым и величественным видом Катя жестами показала девочкам, что они должны собрать свои разбросанные вещи, и следовать за ней. Не понадобилось никаких особых внушений - повинуясь Катиному жесту, близнецы подобрали с земли и закинули за спины два пищащих кулька из меха, взяли в руки сшитую из шкур торбу брата, а также огрызок шкуры на котором сидели и, склонив головы, побрели в сторону маленькой бухточки, в которой стоял 'Отважный'. На мгновение показалось, что на сходни их придется заталкивать силой, так они испугались этого тарахтящего мотором, никогда не виданного ранее сооружения. С другой стороны, любой музей в XXI веке отдал бы бешеные деньги за их немудреный каменно-костяной скарб и скромный прикид из сыромятных шкур.
   Но, вот настал момент, когда все оказались на борту, сходни были подняты на палубу, и Антон Игоревич с Сергеем Викторовичем, навалившись на шесты, отвалили 'Отважный' от топкого, заросшего камышом берега. При столь коротком путешествии Сергей Петрович решил не ставить паруса, учитывая, что палуба загромождена грузом, раненым и посторонними. Идти было до острова вниз по течению всего-то минут десять.
   Почувствовав, как палуба под ногами задрожала, близнецы взвизгнули и вцепились в леера, так, что от их хватки побелели пальцы. Впервые в их жизни вокруг была вода, и от нее невозможно было убежать.
   Особенно возбужден был Валера. Стоя на баке в роли впередсмотрящего, он прикладывал титанические усилия, чтобы поминутно не оглядываться на парочку местных красоток. Всего-то два дня назад Сергей Петрович объяснял ему, что на Лизе свет клином не сошелся. И вот, смотри ты, действительно не сошелся. Вот они, такие грязные, испуганные, но зато, такие восхитительно живые и естественные. А что близнецы рыжие, так это не беда. Вон, Марина Витальевна, которой Сергей Петрович грозился отдать его на 'обучение', тоже рыжая. Только про Витальевну никто кроме нее самой не скажет - это ее естественная масть, или просто краска.
  Маяться, как мы уже сказали, Валере было недолго. Вот, наконец, наступил момент, когда 'Отважный' мягко ткнулся в песчаный берег острова, почти в то самое место, откуда он недавно отчалил.
   Едва только швартовы были закреплены за вбитые в песок колья, а с кормы сброшены якоря, как Марина Витальевна взяла командование на себя. Ляля, Лиза, Катя, Марина-младшая и, даже отвлекшаяся от своих гусят Вероника, занялись оказанием медицинской помощи. Мужчины тоже не остались в стороне от важных дел. Им было поручено два дела. Первое - разделать бычка, второе - подключить к генератору насос, развести большой костер и организовать повторение банного дня. Сказано - сделано.
   В первую очередь Ляля и Лиза, под руководством Марины Витальевны, согрели в небольшом котле воду и, раздев пострадавшего, начали обтирать его влажными марлевыми тампонами.
  Тем временем близнецы попали в руки Кате, которой было поручено избавить их от насекомых, кишевших у них и в волосах и в одежде. Усадив эту 'сладкую парочку' на старую корягу, Катя задумалась. Задача была непростой. Даже со стороны было видно, как девицы постоянно и непрерывно чухаются, причем практически во всех местах сразу. При этом для избавления от насекомых, за исключением химии, существует не так много доступных методов. Первый из них - это керосин. А второй - это перед баней обрить пациента до зеркального блеска во всех местах без исключения. Ну, вы меня понимаете, ага, сделать из человека античную мраморную статую.
   Посоветовавшись с Мариной Витальевной, Катя решила прибегнуть ко второму способу. Керосина-то у них все равно не было. Но, сперва будущим жертвам гигиены для поднятия духа, выдали по большой алюминиевой миске, оставшихся от завтрака холодных макарон с жареной рыбой. У хорошей хозяйки на кухне всегда бывают излишки.
   Эксперимент удался на славу, Кате даже удалось жестами объяснить насчет ложки, и для чего сей предмет предназначен. Через полчаса миски были вылизаны до блеска, а осовевшие от непривычной сытости близнецы были готовы отдаться в ловкие руки цирюльника. Поскольку большой костер уже горел, а полуденное солнышко припекало не на шутку, Катя жестами показала близнецам, чтобы они сняли свои меховые куртки. Для них был уже готов мощный дизинсектакль, способный с первого раза вывести всех насекомых. Правда, потом эту одежду от греха подальше надо будет проветривать в течении, минимум, суток. Но зато отсутствие насекомых гарантировано. Кроме того, пошушукавшись, Ляля и Лиза решили, что могут скинуться в пользу близнецов кое-какой одеждой и бельем на 'обзаведение' из своих запасов. Так что, ходить голышом им не придется. Катя тоже хотела принять участие в этой акции, но ее помощь была отвергнута. Пышные, мощные формы Кати не совмещались с худенькими субтильными фигурками близнецов, и ее вещи сидели бы на них, как седло на корове.
   Увидев, что Валерка, во все глаза вылупился на торчащие титьки девиц, Катя погрозила ему пальцем. Жалея, что всю эту процедуру нельзя укрыть от посторонних глаз, она взяла ручную машинку для стрижки. Первой Катя решила отстричь молодую мать. Когда первые сальные пряди упали на землю, против всех ожиданий, подопытная не стала вскакивать и кричать, а лишь молча поглубже втянула голову в плечи.
  Потом, когда обе близняшки заблистали остриженными под ноль черепами, а всю их срезанную волосню, аккуратно собрали веником и вместе с насекомыми бросили в костер, так сказать, на счастье. Затем, поскольку вода текущая из шланга была еще недостаточно теплой, молодой маме дали возможность еще раз покормить своих крошек.
  И вот, Ляля и Лиза, окончившие перевязку раненого, вместе с Катей, увлекли близнецов в банную палатку. Девочки разделись сами, раздели своих жертв, и подвели их к закрепленному на крыше палатки шлангу, из которого через душевой распылитель текла 'сильно теплая' вода.
   Вот тут-то близнецов в первый раз и прорвало. Визг был такой, будто их резали. Горячая вода, мыло, мочалка оказались слишком сильным потрясением для их неокрепшей психики. Правда, только визгом все и ограничилось. Голые девицы просто стояли, вжав голову в плечи, под струей горячей воды, и голосили что было сил. Под бурным напором горячей воды, мочалки и мыла с них слоями сходила застарелая грязь. Но, к хорошему привыкают быстро, а мытье - это совсем не больно. Скоро отчаянные вопли сменились совсем другими звуками, говорящими о том, что близнецы смирились с процедурой, и даже начали находить в ней некоторое удовольствие.
   Примерно час спустя, бело-розовые, как фарфоровые куколки, завернутые в одеяла, близнецы сидели у костра, и как цивилизованные люди, по примеру своих новых подруг, прихлебывали из больших кружек знаменитый банный сбор Марины Витальевны.
   Жизнь Дары, Мары и их брата Гага изменилась. При этом девочки пока даже и не предполагали, насколько глубоки и катастрофичны для их мира эти изменения. Они всего лишь пытались усвоить странные обычаи этого, несомненно, могущественного племени, почти безошибочно угадывая социальные роли своих новых знакомых. Антон Игоревич для них был Главным Охотником, Андрей Викторович - Самым Главным Вождем, Марина Витальевна - Мудрой Женщиной, Сергей Петрович - Вождем на Воде. Ни Дара, ни Мара не хотели ничем расстраивать этих людей, взявших их под защиту, и принявших в свое племя. И даже более того, подаривших им такие теплые, удобные, пусть и непонятно как сделанные вещи. Им даже было неважно, люди это, или духи. Мудрая Женщина этого племени дала им понять, что скоро их брат поправится, а платить презлейшим за предобрейшее люди научились гораздо позже. Тем более, что один из двух молодых охотников сейчас с таким интересом смотрит на них...
  
  Примечание:
  
  Вот так, за исключением цвета кожи могли выглядеть соплеменники Гуга, Дары и Мары - европейские кроманьонцы.
  Цвет кожи это вообще один из самых мобильных признаков человека, при постоянном обитании в каком-то месте полная подгонка цвета кожи под местный уровень инсоляции происходит всего-то за 1500-2000 лет.
  Великие Северные равнины. Остров в месте слияния Великой Реки и Нагары.
  Гуг, Мара и Дара
   Гуг понемногу приходил в себя. Сознание возвращалось рывками. Первым ощущением была навалившаяся на грудь тяжесть и тупая боль в ребрах. Попытавшись пошевелиться, Гуг почувствовал, что он слаб как младенец, и так же как младенец лежит абсолютно голый. В голове шумело, язык был шершавый, как сухая шкура. Земля, на которой он лежал, неприятно покачивалась, а в ушах, гудело, словно там рычал какой-то хищный зверь. Но звук этот доносился откуда-то снизу. Попытавшись открыть глаза, юноша почувствовал, что его веки будто склеены древесной смолой. Собравшись с силами, он, наконец, смог открыть глаза.
   Первое, что он увидел, было склонившееся над ним лицо Дары. Сейчас ее было трудно узнать, но, несомненно, это была именно Дара. Хоть соплеменники всегда путали близнецов, Гуг различал их безошибочно. Для него это было так же просто, как различать свою правую и левую руку. Его сестра была одета в странную одежду из очень тонкой шкуры, а на замотанной куском такой же шкуры голове совсем не было волос. Увидев, что Гуг открыл глаза, Дара тихонько шмыгнула вздернутым носиком и склонилась к нему низко-низко.
  - Ты, очнулся, братец? - шепотом спросила она своими розовыми губами, - Наконец-то. Если ты чего-нибудь хочешь, то только скажи?
   Гуг очень хотел пить, но его пересохшее горло вместо слов смогло издать лишь какой-то хрип. От этого усилия он снова чуть было не потерял сознание, и закрыл глаза. Когда Гуг вновь сумел открыть их, то Дара куда-то исчезла. Он опять впал в полудрему-полубред, мучаясь от жажды. Некоторое время спустя Гуг почувствовал, как ему в плотно сжатые губы тычется что-то мокрое и одновременно теплое.
  - Братец, - услышал он голос Дары, - ты же хотел пить, так пей...
   Не открывая глаз, Гуг, как младенец, сделал несколько глотков. Вода, несмотря на то, что она была теплой и имела странный привкус, придала ему сил. Теперь он чувствовал, что может даже пошевелить пальцами на руках и на ногах. Открыв глаза пошире, Гуг постарался осмотреться вокруг, для того, чтобы попытаться понять, где он находится. Последнее что он помнил, это было копье, попавшее в бок бычку, огромная радость от удачной охоты... Потом сильный удар в бок, мгновенная боль, ощущение полета, и наступившая вслед за этим темнота. И сразу после этого он очнулся здесь, на этом ложе, голый и слабый, как младенец, до самой груди укрытый мягкой шкурой.
   Для того чтобы оглядеться, Гаг с трудом сумел повернуть голову. Но, этого было мало, поскольку для того, чтобы понять увиденное, ему просто не хватало слов. Он лежал на ложе, приподнятом над полом примерно на уровень колена взрослого мужчины. Маленькая пещера странно правильной формы, вся сделанная из дерева, была освещена ровным светом, источника которого Гуг со своего места не видел. С другой стороны узкого прохода было видно еще одно ложе, сейчас пустующее... Подняв взгляд вверх, Гуг понял что в этом племени люди спят один над другим в три яруса. Гуг потянул носом. Вкусные запахи, распространяющиеся в воздухе, означали, что где-то поблизости готовили пищу. Хорошую пищу. От запахов у Гуга даже потекла слюна, и он почувствовал - насколько он голоден.
  - Есть хочу, сестренка, - тихо попросил он сидевшую перед ним на ложе Дару.
  Кивнув, Дара встала, а Гуг продолжал размышлять. О нем и его сестрах несомненно позаботились. Значит, после того, как он был ранен, они встретили какое-то, несомненно, сильное племя. Сильное и странное настолько, что стало заботиться о тяжело раненом мужчине и двух бесполезных молодых женщинах. С детства Гуг усвоил, что все непонятное может быть опасным, и поэтому решил при первой возможности расспросить обо всем Дару.
  Но в ближайшие полчаса ему было совсем не до расспросов. Вернувшаяся Дара принесла с собой чашу с теплой жидкой едой, которую назвала 'суп' и, тихонько хихикая, принялась кормить своего братца этим 'су-пом' с помощью 'лож-ки'. Гугу хотелось выпить всю чашку разом, чтобы, наконец, заглушить это вечно сосущее чувство голода. Но Дара не разрешила, и приходилось играть по ее правилам.
   Поев, Гуг почувствовал себя еще лучше, правда, грудь и нога по-прежнему болели, но зато немного отступила так унижающая мужчину слабость. Дара ушла с пустой чашей, а Гуг снова погрузился в тревожные размышления.
   Когда Дара снова вернулась и присела рядом с ним на ложе, Гуг, наконец, смог спросить ее, - Где мы, сестренка?
  Пригнувшись поближе к брату девушка шепотом начала рассказывать все по порядку с того самого момента, когда Гуга забодало коровой. Объяснения девушки были настолько путаными и сбивчивыми, что у юноши снова закружилась голова. С ее слов выходило, что племя, которое их подобрало, было немногочисленным, но чрезвычайно могущественным. Наполовину люди, наполовину дневные духи, они творили свои чудеса походя, даже не понимая что переворачивают мир вверх ногами. Прирученный огонь сам загорался у них в руках, вода вдруг становилась горячей, при этих словах девушка хихикнула, а сделанная из дерева пещера плыла по воде туда, куда было нужно этим людям, а совсем не туда, куда текла вода.
   Гуг не знал что и думать, когда, напоследок, Дара сказала, что снятые с их голов волосы были отданы духу огня. В доказательство этого девушка провела пальцами по голове брата, и тут он понял, что и он тоже лыс, как колено. Гугу хотелось пойти, и попробовать разобраться во всем самому, но к своему величайшему несчастью он пока не мог встать на ноги.
  Дара сидела и шушукалась с братом, до тех пор, пока, к удивлению Гуга, деревянная стена перед ним не раскрылась, и в проеме не появилась Мара с одной из своих малышек на руках. Второй ребенок Мары был в руках у незнакомой Гугу высокой худощавой девушки или молодой женщины из приютившего их племени. Отдав спящую малышку Даре, незнакомка внимательно посмотрела на лежащего Гуга. Тому стало настолько неудобно от этого взгляда, что он даже почувствовал, как краснеет.
   По счастью смотрины продолжались недолго и незнакомка, которую Дара назвала 'Ля-ля', вышла из пещеры, закрыв за собой стену, так что Гуг мог снова расслабиться вытянувшись на ложе. Потом на него пришла посмотреть лечившая его Мудрая Женщина, которую сестры встретили почтительными поклонами. Мудрую женщину звали двумя именами. Первое имя было - 'Ма-рина' а второе Гуг не смог бы выговорить, не рискуя сломав язык. Она не только осмотрела Гуга, но и сменила повязку у него на ноге, смазав рану какой-то резко пахнущей мазью, из-за чего ему снова пришлось вспомнить, что такое боль.
   Во время перевязки Гуг умудрился, скосив глаза, посмотреть на свою ногу. Сестры не зря кланялись этой Мудрой Женщине. В их племени получившие такую рану охотники очень часто начинали плохо пахнуть, а потом умирали, иногда быстро, иногда долго и мучительно. Рана Гуга, напротив, хоть и болела, когда Мудрая Женщина меняла на ней повязку, но даже на неопытный взгляд молодого охотника она не угрожала его жизни.
   Устав от этих медицинских процедур и убаюканный беззаботным щебетанием Дары и Мары, Гуг вдруг поддался их настроению, расслабился, почувствовал себя в безопасности и, незаметно для себя, погрузился в глубокий черный сон, на этот раз без кошмаров и сновидений. Все у него было еще впереди...
  
  5 июня 1-го года Миссии. День двадцать второй. Утро. Северные равнины, 300 километров северо-западнее современного устья Эльбы.
   Рано утром закончив все свои дела в нынешнем устье Эльбы, по местному Нагары, 'Отважный' отдал швартовы и отправился дальше на юго-запад вниз по течению большой Реки. Именно здесь, они встретили первых местных жителей. Сергей Петрович категорически не желал употреблять модного иностранного слова 'аборигены', подразумевающего в местных жителях людей второго сорта. Нормальные люди, в меру сообразительные и отважные, сражающиеся против диких зверей почитай, что голыми руками.
   Кстати, Марина Витальевна внимательно осмотрела не только раненого юношу, но и девочек-близнецов, после чего дала заключение, что физиологически они ничем не отличаются от Лизы, Ляли или Кати. Возраст девочек, назвавшихся Дарой и Марой, был примерно тринадцать-пятнадцать лет. Дару молодежь мгновенно перекрестила в Дарью, или Дашу, а Мару в Марью, или Машу. Единственное, что вызвало тревогу у Марины Витальевны, это было слишком раннее материнство Маши. Сергею Петровичу даже пришлось вносить ясность в этот вопрос. Раннее материнство - это обычное явление, гм, в доисторические времена. И если сию тенденцию в их рядах стоит сдерживать, хотя бы до семнадцати-восемнадцати лет, но ей совсем не стоит удивляться. Тем более что, по словам самой Марины Витальевны, и молодая мать и ее малышки чувствуют себя вполне удовлетворительно, а в новых непещерных условиях жизни их перспективы и вовсе радужные.
   Сергей Петрович внимательно осмотрел набор оружия и инструментов, найденных у этой троице. Чистейший средний палеолит, все примитивно грубо и функционально. Копье без наконечника, острие просто обожжено на огне, одежда сшита даже не нитками из сухожилий животных, а тонкими ремешками из сыромятной кожи. Ну, это и понятно, костяная игла тому племени, из которого происходили близнецы и их брат, судя по всему, еще не известна, а с каменным шилом-проколкой, обнаруженным в торбе у девочек, иначе шить и невозможно.
   По-хорошему всех удивил Антон Игоревич, оказавшийся еще и неплохим сапожником. Всего за один вечер он шил для Даши и Маши нечто вроде индейских мокасин, использовав для этого свой набор сапожных инструментов и шкуру убитого неделю назад оленя, которую по вечному скопидомству Сергея Петровича не выкинули, а засолили, свернули и сунули в трюм. На подошву же мокасинам пошла сложенная в два раза бычья кожа.
  Сами принятые в их компанию девочки, едва лишь только они отошли от шока, возжелали включиться в общий трудовой процесс. Очевидно уроды, способные бездельничать, пока остальные люди трудятся, появились в людской массе гораздо позже этих времен. Правда, единственно, на что были способны близнецы, за исключением, конечно, ухода за своими малютками, была помощь Марине Витальевне в работе на камбузе.
   Пятнадцать человек, не считая двух младенцев, работающих в поте лица на свежем воздухе, требовали обильного и разнообразного питания. И едва люди успевали съесть завтрак, как надо было уже готовить обед. Пришедший в себя раненый тоже показал хороший аппетит, что говорило о том, что при нормальном медицинском уходе этот первобытный организм не будет долго валяться на больничной койке.
  Правда, фактически все на этом камбузе, начиная от закрытой печи с дымоходом, и кончая заточенными до бритвенной остроты стальными ножами, было для близнецов настоящим открытием. Как они там объяснялись с Мариной Витальевной, бог знает. Наверное, на каком-то своем особом женском языке знаков. Но вскоре обе девицы довольно уверенно тяпали ножами по разделочным доскам, включившись в общую трудовую симфонию на борту 'Отважного'.
   Не все было так идеально как хотелось бы. Был и производственный травматизм в виде ожогов и порезов, но скоро только сказка сказывается, а для того, чтобы научиться делать дело, нужно было изрядное время.
   Тем более, что близнецам потребовалось и некоторое время и на то, чтобы перейти от общения на языке знаков к Великому и Могучему, который, по планам Сергея Петровича, должен был стать стержневой основой новой цивилизации. Ни он, ни Андрей Викторович, ни Антон Игоревич, ни Марина Витальевна, не говоря уже о молодежи, не страдали либеральными заскоками по поводу сохранения оригинальной культуры местных обитателей каменного века.
  Напротив, они считали, что успеха они смогут достигнуть лишь в том случае, если им удастся заменить эту самую 'оригинальную культуру', разработанными в ХХ веке принципами социального общежития и общественного труда, где избыточный продукт не присваивается верхушкой общества, а перераспределяется для употребления в стратегических целях и повышения общего благосостояния.
  Но об этом надо было думать несколько позже, поскольку, как раз в каменном веке с избыточным продуктом было очень плохо. То есть, его не было совсем. А посему, что с ним делать, никто не знал. Принципы же социального общежития в таких условиях соблюдались с неукоснительной четкостью. А иногда даже и с перегибами, как это было в случае близнецов, ибо их нарушение грозило гибелью всего племени, что еще раз доказывает, что либерализм - это болезнь пресыщенных, и бедные к нему не восприимчивы.
   Что больше всего удивило всех выходцев из XXI века, так это то, что новых членов клана признали и четвероногие обитатели камбуза из породы кошачьих. Все совершенно обалдели, когда увидели, как трехцветная Масяня, раньше из всех двуногих признававшая только Сергея Петровича, и еще немного, в основном, за вкусные кусочки, Марину Витальевну с Вероникой, совершенно откровенно, во все горло мурлычет, сидя на коленях у Даши. Что называется, понравились и подружились.
   Не сложились отношения у новеньких только с собаками. Правда, к средним по размеру и относительно дружелюбным Шамилю и Майге они относились хоть и с опаской, но более-менее спокойно. А вот огромная и лохматая как медведь кавказская овчарка Зара их откровенно пугала. Хорошо хоть, что большую часть времени псы проводили в своей будке под палубой в кормовой части корабля, куда близнецам было просто незачем лазить, и выходили они оттуда только во время стоянок на берегу.
  А вот несчастный по жизни Валера опять попал впросак. Он просто не мог не то что выбрать, но и различить этих, 'двух из ларца, одинаковых с лица'. Тем более что всюду, даже на камбузе, они появлялись только вдвоем. Так что попал Валера в классическую позу Буриданова осла, пока еще не догадываясь о том, что, собственно, выбирать ему не обязательно. Можно было брать обоих, вместе с довеском, и никто ничего плохого ему за это не скажет.
   Но, и бог с ним, с Валерой, он молодой еще, поумнеет. И у него, и у Даши с Машей, все еще впереди. А пока только хи-хи да ха-ха, и быстрые перестрелки глазами. Вот именно этому племя 'ребра Адамово' учить не надо, это искусство у них врожденное. Хорошо, что мальчик хоть немного успокоился, и перестал рыть ногами землю при виде Лизы, ибо конфликты на личной почве в таком небольшом коллективе совершенно недопустимы, и гасить их требуется не дожидаясь наступления тяжких последствий.
   Тем временем 'Отважный' при умеренно хорошей погоде и северо-западном ветре все шел и шел под парусами и мотором вниз по течению Великой Реки. Она теперь стала полноводной, и изобиловала небольшими длинными островами. Где-то впереди путешественников ожидало слияние этого трансевропейского водного потока с нынешними Рейном и Маасом, после чего Великая должна была стать еще шире, и еще монструозней. Но этой точки Сергей Петрович рассчитывал достичь дня через четыре.
  
  6 июня 1-го года Миссии. День двадцать третий. Утро. Северные равнины, 450 километров западнее современного устья Эльбы.
  Ночевали на длинном вытянутом острове посреди Реки. Присоленные вчера остатки мяса бычка еще оставались в наличии и поэтому, посовещавшись, решили не тратить на ненужную охоту ни время, ни патроны. Вместо этого молодежь вечером немного постреляла из арбалетов, а Сергей Петрович и Антон Игоревич задумались о копьях... Ведь на небольшую группу охотников может броситься целое стадо, и тогда им понадобится защита. Нет, копья должны быть не о такими, какие были у местного парня по имени Гуг, а настоящие охотничьи, длиной до четырех метров, с металлическим наконечником, и крестовиной, позволяющей удержать зверя на безопасном расстоянии от человека. Это, скорее, не копье даже, а рогатина.
   Но, задуматься и иметь это не одно и, то же. И главной причиной этого пока было отсутствие собственного производства стали или бронзы. Когда-нибудь потом, решили Сергей Петрович с Андреем Викторовичем и Антоном Игоревичем, мы обязательно решим этот вопрос.
   А пока, переночевав на острове, экипаж 'Отважного' спозаранку поставил паруса, и на малых оборотах мотора двинулся вниз по течению. Чем дальше на юго-запад лежал его путь, тем ниже и щербатее становилась ледниковая гряда по правому борту, и все более пологой и плоской становилась покрытая пышным ковром мамонтовых трав равнина слева. В этом месте Река имела ширину уже не менее километра, и степенно катила свои воды на юго-запад к океану под высоким, бледно-голубым небом, покрытом редкими перистыми облаками.
   Как Сергей Петрович не всматривался в левый берег, больше никаких признаков присутствия местного населения не наблюдалось. Плотность населения в местных тундростепях, очевидно, была даже ниже чем на Чукотке в XXI веке. А вот зверья тут было явно больше. Помимо небольших стад мамонтов и несметных орд бизонов, по берегам Реки бродили табуны низеньких мохнатых лошадок, по своим статям очень похожих на своих монгольских или бурятских собратьев из далекого будущего. В бинокль было хорошо видно, что рядом с некоторыми кобылами пасутся смешные, еще какие-то угловатые жеребята сеголетки. Сергей Петрович уже начинал прикидывать, что и как делать, чтобы уже к этой осени начать процесс одомашнивания. Лошади, туры, свиньи, олени - однозначно. Если постараться, то начало процессу может быть положено уже этой осенью. Антон Игоревич внес экзотическое предложение - одомашнить мамонта, но этот вариант после длительного размышления был отвергнут. Во-первых, слишком велика скотинка, а, во-вторых, для того чтобы добыть хотя бы одного мамонтенка понадобится перебить все стадо, а это нереально. Они сами кого хочешь перебьют. Кораль с изгородью способной выдержать натиск этих живых танков тоже можно считать ненаучной фантастикой.
   Сергей Петрович тяжело вздохнул. Дело заключалось в том, что самый главный зверь, которого требовалось приручить для успеха их миссии, носил название 'человек разумный'. Без успехов на этом поприще все они это всего лишь потерявшиеся в дебрях времени туристы. Вопрос сей беспокоил Сергея Петровича настолько, что, сдав вахту за штурвалом Андрею Викторовичу, он первым делом спустился вниз, в кают-компанию, где как всегда у печи колдовала над обедом Марина Витальевна. Ей помогали Марина-младшая, и одна из двух близнецов - Даша, судя по тому, что вторая сестра, в это время кормила одну из своих свою малышек грудью.
  - Витальевна, - сказал Сергей Петрович, чуть заметно кивнув в сторону Даши, - ну как они?
  - Нормально, - ответила Марина Витальевна, отбрасывая со лба мокрую от пота прядь волос, - жить будут. И, Сергей, просила же я тебя не называть меня Витальевной, что я тебе бабушка, что ли?
  - А одна Марина у нас уже есть, - парировал Сергей Петрович, - как-то несолидно ставить тебя на одну доску с одиннадцатилетней девочкой. Пусть Антон называет тебя так - как ему заблагорассудится, а я буду - как умею. Но, разговор, собственно, не об этом. Когда я спрашивал, я имел в виду, удается ли вам уже общаться на темы хоть чуть-чуть сложнее кухонных. Меня интересует вот какой вопрос, - Почему они оказались на том берегу одни, отдельно от своего племени. И кто им этот парень - брат, супруг или случайный попутчик?
  - Не такая уж я и старая, Сергей, - проворчала немного обиженная Марина Витальевна. Но потом, вздохнув, сменила тему, - Пойми, времени прошло всего ничего, меньше двух суток. Ты слишком многого от меня хочешь. Хотя обе девочки и умницы, но пока у нас с ними разговор идет по типу 'твоя моя не понимай'. Хотя могу сказать одно - этот юноша близнецам родной брат, или же они считают его таковым. Отношения у них весьма далекие от тех, которые должно быть между супругами, но все же слишком теплые для случайных знакомых. Гуг, точно не является ни отцом этих двух очаровательных малышек, ни случайным знакомым их мамочки. Это я тебе могу сказать точно. Такие вещи мы, женщины, можем понять без слов и без анализа ДНК.
  - Понятно, - кивнул Сергей Петрович, - а то наш Валерка запал на одну из этих двух девиц, или даже на обоих, и теперь волнуется - не придется ли ему состязаться за их сердца с этим карманным Шварценеггером, разумеется, после его выздоровления.
  - Передай, что не придется, - хрипло рассмеялась Марина Витальевна, - как я понимаю, понятие целомудрия тут не в ходу, и сами девочки не очень против его кандидатуры. Тем более, что наши бой-девки во главе с Катериной, уже объяснили новеньким в сторону каких мальчиков не стоит слишком долго смотреть, чтобы не получить в итоге случайно по голове ковшиком.
  - Да, - вздохнул Сергей Петрович, - Катерина - это еще тот вулкан страстей, да и Ляля с Лизой уступают ей не особо. Так значит, я намекну Валере, чтобы он попробовал сделать подход...
  - Подарок тут нужен, - вздохнула Марина Витальевна, - что-нибудь дамское и личное. Мы ведь, женщины, как сороки - любим все блестящее.
  - Бус и зеркалец мы с собой не взяли, - отрезал Сергей Петрович, - остров Манхеттен у аборигенов покупать не рассчитывали. Хотя, наверное, зря, именно стремление к красоте отличает человека от животного.
  - Ладно, - благосклонно кивнула Марина Витальевна, - я поговорю со своим Антоном. Может они вдвоем с Валеркой и придумают из чего смастерить парочку подарочков, чтобы сделать такое предложение, от которого женщина не может отказаться. Передай там моему - если он не на вахте, то пусть заглянет сюда. А то мне некогда, вас ведь, мужиков, если вовремя не покормишь, то такой скандал будет... Правда, Маш, - и, открыв крышку котла, Марина Витальевна демонстративно стала помешивать густое варево большой поварешкой...
  7 июня 1-го года Миссии. День двадцать четвертый. Утро. Северные равнины, 500 километров западнее современного устья Эльбы.
   Сегодня 'Отважный' наконец попрощался с ледником. В часе хода от места ночной стоянки ледовая стена отступила от берега Реки, и повернула на запад. А неподалеку в Реку впадал еще один приток, несущий с собой хрустально чистые талые ледниковые воды. Возможно, что несколько дальше в леднике было внутреннее озеро, заполненное его талыми же водами. Вызванная с камбуза Марина Витальевна тут же потребовала сделать здесь остановку, и набрать этой прекрасной воды во все свободные емкости. В своем среднем течении Река становилась мутноватой, и запас чистой воды для камбуза на 'Отважном' будет явно не лишним.
  Подумав, Сергей Петрович решил, что основания для внеплановой остановки 'по требованию' вполне весомые, и особых причин для отказа нет. Впервые за все время путешествия, 'Отважный' причалил к правому берегу, а его команда стала первыми людьми, ступившими на землю, которую позже нарекут Британскими островами.
   Если на материке основным ландшафтом была тундростепь с редкими включениями леса вдоль русел лесных рек, то тут, на берегах Альбиона, сразу за грядой прибрежных дюн простиралась бескрайняя болотистая тундра. Клюква, морошка, голубика, етс. Карликовые березы и осины, и настоящее море цветов.
   Антон Игоревич сразу сказал, что местность ему весьма напоминает Таймыр нашего времени в начале лета, когда все вокруг, вот также торопилось жить и цвести, пока они есть, эти недолгие северные теплые дни.
  'Отважный' на моторе поднялся чуть вверх по течению Ледникового Притока, и встал на якорь почти у самого берега. Вода тут была такой прозрачной, что на дне был виден каждый камешек.
   Пока Сергей Петрович с Андреем Викторовичем переключали двигатель на генератор, и готовили насос, Антон Игоревич организовал для молодежи экскурсию на берег. Заодно он прихватил и свой СКС - на случай нападения хищников, или, если какому-нибудь северному оленю не повезет оказаться поблизости от него. Сергей-младший и Валера также прихватили с собой арбалеты, которые были вполне эффективны по любой цели, исключая разве что так называемую 'Большую четверку': мамонта, шерстистого носорога и пещерного льва с пещерным медведем.
   Взяли ребята с собой и Машу с Дашей, для того, чтобы они немного развеялись и размяли ноги. Чему-чему, а уж собирательству первобытных близнецов учить было не надо - эту науку они впитали с молоком матери. А вот Веронику и Марину и Антона, несмотря на их надутые губы и недовольный вид, оставили на борту. Не место детям на неразведанном побережье. Остались сладко сопеть после молочной кормежки и туго спеленутые Дашины малышки. Как надеялась Марина Витальевна, за пару часов с ними не должно было случиться ничего особенного.
   Увы и ах, ступив на берег, наши путешественники поняли, что спелых ягод в начале лета было совсем немного. Основной сезон сбора клюквы и морошки должен начаться ближе к осени. Зато девочкам удалось набрать огромное количество грибов, что тоже было неплохо, ибо грибной суп на обед это - еще тот деликатес. Вообще, такое место, где никто и никогда ничего не собирал - просто мечта грибника. В основном в поросшей карликовыми деревьями тундре находили подберезовики, разбавленные подосиновиками, но попадались и белые грибы. Что называется - бери, не хочу.
  Антон Игоревич, как и предполагал, встретил своего оленя, но стрелять в него не стал. Не было смысла убивать несчастное животное при обилии прочей пищи. Он совсем не собирался тратить патрон, чтобы отнять у оленя жизнь, только лишь для того, чтобы накормить околачивающихся поблизости шакалов. Жирно будет.
   Тем более что Валера и Сергей-младший сумели обнаружить и подстрелить из арбалета несколько довольно крупных белых куропаток. Хотя, только зимой эти птицы белые, а в начале лета голова и грудь самцов и самок окрашиваются в яркие, черно-красно-коричневые цвета. Надо быть полным дальтоником, чтобы не углядеть в зеленой тундре стайку токующих деликатесов.
   Конечно куропатка это не знаменитый рябчик. Но, скажу вам, ей очень далеко и до промышленного бройлера XXI века, накачанного стероидами, как Шварценеггер. Ну, зачем вам при таком раскладе еще и олень? Пусть себе гуляет.
  Быстро набрав грибов во всю возможную тару, путешественники пришли к выводу, что их надо взять с собой как можно больше. В ход пошли куртки и плащи. Грибы было решено засушить в трюме на растянутых вдоль трубы газогенератора нитях.
  А пока девочки принялись за излюбленное весенне-летнее занятие их бабушек и прабабушек. Да, да, я о цветах и о сплетенных из них венках. Пусть сам венок эфемерен и завянет уже к вечеру, зато женская красота вечна, и не закончится никогда. Втянули они в это занятие и Дашу с Машей, которые раньше ничего подобного, конечно, не делали. Но, если кто с нашими девками поведется, то скучно ему точно не будет.
   С венками на коротко остриженных головах и браслетиками из цветов, близнецы стали похожи на трогательно нежных красоток, которых хоть сейчас помещай на обложку журнала. А вы представляете, как вдруг засвербило в одном месте у узревшего эту картину Валеры? Хотя Сергей Петрович и дал ему задание подумать над подарком, но ничего в голову ему так пока и не пришло. Металл для художественных поделок был в дефиците, а другие мысли Валере в голову пока не лезли.
   Самым простым, и судя по всему, самым древним видом украшений, были различные виды бус и ожерелий. И нужно-то для того, чтобы изготовить такое украшение, всего лишь нитка, иголка и килограмм терпения. Нитка, иголка и терпение у Валеры имелись, но вот только он категорически не представлял, что именно будет на эту нитку нанизать. Пока не представлял.
   Но он знал, что обязательно решит эту задачу. Ведь недаром же работать руками его учил сам Сергей Петрович. Можно, конечно, сделать какую-нибудь полезную и приятную вещицы из дерева. Но это только после того, как они прибудут на место и распакуют спрятанную пока в трюме мастерскую. С одним ножом много не наваяешь. Ведь для задуманной Валерой деревянной поделки дерево должно быть сухое, а значит, и очень твердое. Кроме того, задуманные гребни были пока близнецам без особой надобности. И станут они актуальными только ближе к зиме.
  В отличие от Сергея-младшего, который относился к труду, как к неизбежному злу, предпочитая ему более 'мужские' занятия, вроде охоты или войны, Валера работать любил, и ему нравился, как сам процесс, так и изготовленные его руками красивый предметы.
   Рано ли, поздно ли, но и эта неурочная остановка подошла к концу. Сказать честно, у мужчин больше времени ушло на подключение-отключение генератора к двигателю 'Отважного', чем на промывку и заправку водяных баков. Вот так всегда. Как говорил польский остряк и мудрец Станислав Ежи Лец, - Для того, чтобы сварить макароны, нужен один литр воды, а для того, чтобы потом помыть кастрюлю - два.
  Правда, бонусом от этой остановки стали тут же пошедшие в котел ягоды, грибы и куропатки. Кроме того, Даша и Маша, вернувшись на 'Отважный' приобрели нормальную для молодых девушек привычку хоть иногда смотреться в подаренное Лизой зеркало, чем они на первых порах преизрядно шокировали собственного братца, не понимающего такого поведения. Хотя до подкрашивания щек свеклой, а бровей сажей, дело пока не дошло, и, как надеялся не только Валера, никогда не дойдет. Все-таки хороший художественный вкус - это великое дело.
   И вообще, близнецы уже почти ничем не напоминали тех двух серых, запыленных, грязных и, в общем, несчастных жертв изгнания, какими они были всего четыре дня назад. Если так пойдет и далее, то, ого-го-го, Валеру ждут веселые дни. Еще неизвестно, кто за кем будет бегать. Старшие подруги опытом с близнецами поделятся непременно, дайте им только преодолеть языковый барьер.
   Таким образом, на пятнадцатый день плавания, 'Отважный' окончательно распрощался с ледником, и теперь направлялся на юг, имея в запасе тонну свежей воды и зеленые берега вдоль обоих бортов. Кстати, ветер все больше заходил с северо-запада в правый галфинд, что предопределяло постоянное движение под мотором. На реке, как говорится, не полавируешь. А это, в свою очередь, требовало ночевок возле куч плавника, служившего для пополнения запаса дров. Как рассчитывал Сергей Петрович, сейчас они находились ровно на середине пути, и впереди было еще от двенадцати до пятнадцати дней путешествия.
  
  8 июня 1-го года Миссии. День двадцать пятый. Утро. Великая Река, Северные равнины, 100 километров северо-западнее современного устья Рейна.
   'Отважный' быстро двигался вниз по течению на юго-запад, имея по левому борту тундростепь современной Голландии, с одиночными холмами, поросшими кустарником. А по правому борту можно было увидеть такую же холмистую тундру Туманного Альбиона. Антон Игоревич сказал, что Река сейчас напоминает ему Лену в период весеннего разлива чуть ниже Якутска. Единственная разница, в том, что течет река не на север, а на юго-запад. Туманы по утрам стали уже вполне обычным явлением, отчего отправление в путь не раз и не два откладывались до появления видимости хотя бы метров пятьдесят. Зато и сама река стала еще шире и раздольней. Воистину - Великая Река.
   Около полудня команда 'Отважного' увидела удивительное зрелище, которое будет невозможно наблюдать уже чуть в более поздние времена. По левому берегу на водопой к Реке, помахивая хоботами, степенно шло стадо мамонтов. Заросшие длинным рыжим волосом гиганты степенно вышагивали по степи. Родившиеся этой весной мамонтята забавно семенили за своими родительницами, держась хоботом за материнский хвост.
   Получилось так, что первыми заметили стадо рыжие близнецы, а вовсе не впередсмотрящие. Впередсмотрящим-то как раз по сторонам глазеть было некогда, их задача заключалась в том, чтобы 'Отважный' внезапно не напоролся на мель или полупритопленное бревно. Один подобный случай уже был, когда Валера и Лиза утратили бдительность. И все на борту хорошо помнили, как риск, которому подвергся тогда 'Отважный', так и последовавшее за этим наказание виновных.
  Девочки, которые закончили помогать Марине Викторовне на кухне с обедом, вышли на палубу прогуляться с малышами. В тот момент, когда все что в будущем станет обедом, уже порезано, почищено, брошено в казан и закрыто крышкой, потребность в дополнительных рабочих руках на кухне резко уменьшается. Зато увеличивается вероятность разных несанкционированных действий. Я имею в виду соль, к которой близнецы питали явно нездоровое пристрастие. Марина Витальевна уже начала беспокоиться, все ли с девочками в порядке, но Сергей Петрович успокоил ее, сказав, что представители примитивных племен и в наше время довольно равнодушно относятся к сахару, но, как леденцы сосут куски каменной соли. В общем, соль теперь надо было прятать подальше. Вкусы вкусами, а все же избыток этого продукта может фатально отразиться на организме.
   Сказать честно, Витальевне стало плохо, когда она в первый раз увидела, как Даша и Маша со счастливым выражением лиц хрумают солеными-пересоленными огурцами, предназначенными исключительно для приготовления рассольников. Не огурцов было жалко, бог с ними с огурцами - 'Отважный' это не тюрьма. Просто посол сего продукта был таким крутым, что в необработанном виде его без содрогания было невозможно взять в рот. Именно такие огурцы имелись в виду в детской считалочке про 'жадину-говядину'.
  И тут Марина Витальевна видит, что есть на свете люди, которые едят это, испытывая самое неподдельное блаженство. Шок, да?! Как раз поэтому, каждый раз, как только отпадала надобность в их помощи, Витальевна решительно выпроваживала сестренок на палубу - гулять на свежем воздухе с малютками.
   Увидев на берегу шагающих гигантов, Даша с Машей загомонили, залопотали что-то по своему, и начали показывать пальчиками в сторону берега. Чего они так разволновались - непонятно, ибо плотность мамонтового населения в этих местах была куда больше, чем человеческая. Хотя надо признать, что стадо в три десятка взрослых самок и такое же количество подростков и детенышей - это зрелище действительно достойное того, чтобы на него посмотреть. Все, кто в настоящий момент не нес вахту, высыпали на палубу.
   Андрей Викторович долго изучал стадо в бинокль, а потом, повернувшись к Сергею Петровичу, задумчиво сказал, - Красавцы! Как думаешь, Петрович, удастся нам их приручить или нет?
  - Тебя этот вопрос интересует теоретически или практически? - так же задумчиво переспросил Сергей Петрович, наблюдая за северными слонами.
  - Сугубо практически, - заверил друга Андрей Викторович, - мы, военные, люди приземленные, и к неуместным полетам фантазии не склонны.
  - В принципе, попробовать можно, - не спеша ответил Сергей Петрович, - только учти, что если брать мамонтенка совсем маленьким, то взрослеть он будет как человек - лет двадцать. И брать надо не одного мамонтенка, а минимум трех. А для этого надо будет полностью истребить все стадо, вроде этого, ибо добром мамаши тебе своих детишек не отдадут. Так что это дело долгое, сложное и может быть опасное. Я бы с ним не торопился. А так, в принципе, почему бы и нет. Приручим со временем, разумеется, уже после лошадей и коров.
  - Понятно, - вздохнул Андрей Викторович, и развел руками, - Но, Петрович, ты посмотри - какая мощь, какая сила, какая красота.
  - Ручной мамонт, товарищ прапорщик, для нас ни есть предмет первой необходимости, - Сергей Петрович кивнул в сторону Даши и Маши, - Нам бы как-нибудь со здешними людьми разобраться. Надо, чтобы они поднимались до нашего уровня, а не наша молодежь опустилась до ихнего. А то в жизни-то оно всякое бывает. Катиться вниз легко, а подниматься наверх, ой как трудно. Люди решают все, а вовсе не мамонты. Ты на Валерку посмотри, ходит возле девок, как кот вокруг сметаны. А взять быка за рога стесняется. То ли боится их, то ли выбрать не может. Эх, где мои семнадцать лет!
  - Ясен пень, понимаю я, - кивнул Андрей Викторович, - без людей нам и все остальное ни к чему. А Валеру ты, Петрович, не торопи. У меня на такие вещи глаз-алмаз, и сдается мне, близняшки сами на него глаз положили. Не надо им только мешать, тогда рано или поздно природа возьмет свое. Не стоит спешить.
  - Не стоит, - подтвердил Сергей Петрович, - скорее всего ты прав - эти девки и без нас сами поспешат.
   Говорились последние слова вполголоса, под шум тарахтящего мотора. Так что все сказанное так и осталось между двумя друзьями. Прошло совсем немного времени, и мамонтовое стадо осталось позади, а 'Отважный' продолжил свое путешествие вниз по течению Великой Реки к еще далекому, пока Атлантическому океану.
  9 июня 1-го года Миссии. День двадцать шестой. Слияние Великой Реки и Темзы, 170 километров восточнее центра современного Лондона.
  Место слияния будущей Темзы и Великой Реки представляло собой фантастическое зрелище. Темза, текущая почти точно на восток, с небольшим уклонением к северу впадала в Великую Реку, текущую на юго-юго-запад фактически против хода ее течения. Огромные массы воды, темные от торфяного осадка у Темзы, и светло рыжие с прозеленью у Великой, устремляясь навстречу друг другу, сталкивались, образуя коварные водовороты и не менее опасные отмели.
  Угроза была вовремя замечена дежурной парой впередсмотрящих состоящей из Лизы и Ляли, которые тут же высвистали из кают-компании своего 'Великого кормчего'. Сергей Петрович немедленно поднялся на палубу и, оценив обстановку, при приближении опасного места, отстранил от штурвала Антона Викторовича, взяв управление на себя. Переложив штурвал влево, он постарался принять как можно ближе к низкому восточному 'французскому' берегу. Там, в стороне от водоворотов глубины были поменьше, чем на стрежне, но по той же причине этот путь был и более безопасным. Тем более, что малая осадка коча вполне благоприятствовала такому маневру.
  Долина Великой Реки, ранее довольно широкая, далее сужалась подобно бутылочному горлышку, склон которого круто поднимался в сторону высокого и обрывистого будущего британского берега. Меловые скалы Дувра, сейчас, правда, находящиеся еще в глубине суши, были впереди. По расчетам Сергея Петровича, до них надо было идти примерно один день пути.
  Река, текущая на юг, за счет действующей на нее силы Кориолиса обязательно будет подрывать свой западный берег, делая его крутым и обрывистым, при этом отбрасывая отложения к противоположному краю русла, создавая низкие и отлогие пляжи. Вот вдоль этих-то пляжей, пользуясь уже спадающим половодьем, и прокрался медленно движущийся 'Отважный', нащупывая себе путь в мутной воде длинными шестами, которыми орудовали отстранившие девушек Валера с Сергеем-младшим. На мель садиться никому не хотелось. Часа полтора медленного, почти на ощупь движения, и все обошлось. Водовороты у слияния рек остались позади. Великая победила пошедшую ей наперекор свою младшую сестру, и течение в ней выровнялось, вновь приобретя былую плавность.
  Правда, вода в Великой Реке, смешавшись с мутными водами Темзы, приобрела особый грязно-торфянистый цвет, и, кажется, даже немного пованивала болотом. Недаром же слово Темза предположительно происходит от записанного в латинской транскрипции пракельтского слова temeslos, имеющего значение 'темный', или 'тьма', и это название первоначально означало Темная, или Мутная река, как бы это не было обидно живущим ныне на ее берегах англичанам.
  Глядя на мутную грязную воду, больше подходящую для сточной канавы, чем для реки, Марина Витальевна возблагодарила свою предусмотрительность, заставившую ее вынудить своих спутников сделать остановку и набрать запас чистой ледниковой воды. В том, что плескалось сейчас за бортом, она не стала бы стирать даже грязную половую тряпку.
  Сергея Петровича при этом тревожило совсем иное. В такой мутной воде не только легко ловить рыбу, но и проще простого незаметно получить в скулу коча удар притопленым бревном или плавающей корягой. Потому 'Отважный' хоть и вышел снова на стрежень Великой Реки, подальше от мелей, но продолжал двигаться медленно, на малых оборотах мотора. Для ориентации Сергей Петрович больше полагаясь на сонар, чем на зрение впередсмотрящих, которые тоже, впрочем, тоже находились на своем законном месте на баке.
  Вечером 'Отважный' бросил якорь в небольшом заливчике у французского берега, отгороженным от основного русла длинной песчаной косой. Тихий накрапывающий из серых туч дождик опять не дал разбить на берегу палаточный лагерь, который, впрочем, не помешал Сергею Петровичу, пока еще не стемнело, выслать в тундростепь две охотничьи группы в поисках чего-нибудь мясного, пригодного для котла. Все-таки рыба рыбой, а мясо мясом.
  Одну группу, включающую в себя Лизу и Лялю, возглавил он сам. Вторую, состоящую из Сергея-младшего и Кати, взял под свое крыло Андрей Викторович. Стрелять дичь из арбалетов должна была молодежь, а Сергей Петрович и Андрей Викторович подстраховывали их огнестрельным оружием на случай разного рода неизбежных на охоте случайностей. Антон Игоревич, Марина Витальевна и Валера, вместе с детьми и прочими пассажирами, оставались на борту и должны были обеспечить охрану и оборону 'Отважного'.
  Такая расстановка сил не устроила только Лизу, изо всех сил желавшую попасть в одну группу с Андреем Викторовичем. Но Сергей Петрович был неумолим. Сергей-младший и Катя уже были слаженной охотничьей парой, и он не собирался разбивать ее ради романтических чувств взбалмошной девицы. И вообще, охота в эти ледниковые времена - это не место для романтики, а занятие полное опасностей и риска и требующее от каждого участника высочайшего внимания и концентрации.
  В любой момент внезапно могло появиться недружелюбно настроенное зверье, против которого будет бессильна даже винтовка Мосина, пуля из которой, как всем известно, пробивает даже шейку железнодорожного рельса. Взбесившийся самец мамонта в гоне, шерстистый носорог, пещерный лев или пещерный же медведь, стая гигантских степных гиен или крупных северных волков вполне способны превратить охотника в жертву, если он не будет соблюдать осторожности. А какая уж тут осторожность, если на шее у мужика виснет влюбленная мадемуазель, желающая сладкого и постыдного, и объяснять ей что-либо совершенно бесполезно. Поэтому нет, нет и еще раз нет.
  Впрочем, то же самое касалось и чувств Ляли к нему самому. Но, там было уже совсем другое дело. В отличие от своей подруги, эта девушка после уже проведенных с нею бесед вела себя более или менее вменяемо, тем более, что сегодня Сергей Петрович впервые взял ее с собой на охоту, и она понимала, что таким образом ей предоставляется возможность сдать давно обещанный экзамен на 'взрослость'. Она зубы сцепит и сделает все чтобы ее признали взрослой, тем более что Петрович - вот он рядом, никуда не денется - влюбится и женится. Надо только дождаться конца плавания и демонстрировать всем, и в первую очередь ЕМУ - какая она хорошая - просто образцовая подруга и серьезный товарищ. В итоге Лиза поняла, что продолжая настаивать на своем, она выглядит не самым лучшим образом на фоне 'этой карьеристки', так неожиданно затесавшейся в их теплую компанию. И она отступила.
  На этом, организационные вопросы были закончены и, разобрав оружие и снаряжение, а также свистнув собак, охотники выступили в поход за добычей 'во имя обеда'.
  - Да, Мариночка, - сказал Антон Игоревич своей верной боевой подруге, когда охотники скрылись за прибрежными дюнами, - вопрос личных симпатий надо как-то решать, и поскорее. Девки уже выбрали себе мужиков, и теперь того и гляди, скоро на стену полезут, желая получить свое.
  - Кобель ты, Антон! - в сердцах только и ответила Марина Витальевна, - Все бы тебе о пошлом.
  Антон отошел, а про себя Марина Витальевна подумала, что теперь именно ей надо 'по-мужски', тет-а-тет, переговорить со всеми заинтересованными в этом деле сторонами, для того чтобы найти взаимоприемлемое для всех решение. Чуяло ее сердце, что это не последний такой случай. И хорошо еще, что две этих молодых дурочки не втюрились в одного и того же мужика.
  Вон, Валерку уже по всем правилам женского искусства осаждают две рыжих из ларца, одинаковых с лица, и бедный парень не знает - кого выбрать. Да и как тут ему выбирать - девки же абсолютно одинаковые, и к тому же, в каком-то смысле, абсолютно развращенные. То есть, не знающие никаких свойственных для более поздних времен запретов и табу. Они поставили себе цель укрепиться в новом племени, и прут к ней с изяществом шерстистого носорога. А Валерка должен знать, что брак это не только секс и все тридцать три удовольствия, но еще и ответственность за тех, кого приручил, хотя в данном случае выходит-то наоборот. Не он приручает, а его пытаются окрутить, причем сразу в четыре руки. Но нет, пусть Даша с Машей сперва станут полноправными членами их клана. И только потом их можно будет допускать к Валеркиному телу.
  Скорее бы уже сестренки заговорили на великом и могучем. Тогда будет возможно разрулить с ними эту ситуацию на чисто вербальном уровне, а не как сейчас - стрельбой глазами и ужимками. Или сразу ввести в их обществе полигинию? Мужики, конечно, будут не против, но об этом надо будет еще не раз как следует подумать, чтобы сгоряча, из сиюминутных соображений, не наломать дров. Итак - совету вождей быть завтра вечером. Она выскажет мужчинам свои соображения, пусть они не спеша все обдумают, и на завтрашней стоянке все четверо соберутся и решат этот семейный вопрос.
  Одна, а фактически, две семейные пары, если считать и ее с Антоном Игоревичем, у них уже есть. При этом намечается еще две. И надо ли им, чтобы кроме пар среди них появились тройки, четверки и прочие многоугольные семейные комбинации. Тут стоит только начать - потом греха не оберешься. Правда, неизвестно что хуже - полигиния, или болтающиеся то тут, то там одинокие девчонки и молодые женщины, изнывающие от недостатка мужчин, и пытающиеся урвать себе хоть немножечко счастья.
  А на охоте тем временем удача была на стороне Ляли, в соответствии с принципом: 'новичкам всегда везет'. Не успели они с Лизой и Сергеем Петровичем отойти подальше от места стоянки 'Отважного', как Майга сделала охотничью стойку. И точно, в небольшой укрытой от ветров ложбине обнаружилось маленькое стадо северных оленей: крупный самец и два десятка годовалых подростков и самок с новорожденными оленятами.
  - Твой выстрел, - тихо сказал Петрович Ляле, взяв Майгу на короткий поводок, - Вон тот молоденький самец с краю. Лиза страхует...
  Олени сразу заметили появление своих извечных двуногих врагов, но, видимо, сочли дистанцию в сотню шагов для себя неопасной, и продолжили пастись, лишь изредка поглядывая в сторону людей. Их опыт говорил, что никакой, даже самый сильный охотник не способен метнуть свое копье на такое большое расстояние.
  Ляля рычагом взвела арбалет, вложив в паз стрелу с наконечником на крупную дичь. Потом она опустилась на одно колено, вскинув арбалет к плечу. Руки ее не дрожали. За месяц жизни на свежем воздухе, прошедший с начала путешествия, на руках у Ляли наросли довольно неплохие для девочки мышцы, а тощая прежде фигура начала округляться во всех положенных местах. Физические нагрузки и обильное натуральное и экологически чистое питание способны творить еще и не такие чудеса.
  Тщательно прицелившись чуть выше середины груди указанного ей оленя, девочка плавно, как ее учили, надавила на спуск. Выстрел, щелчок тетивы, негромкий свист, и олень, взбрыкнув ногами, падает на бок с пробитой грудью, в которую полуметровая карбоновая стрела ушла почти по самое оперение.
  - Молодец, - сказал Петрович Ляле, - Пошли, посмотрим на твою добычу.
  Олень еще был жив и сучил ногами, пытаясь подняться. Но это уже была агония. Перепуганное стадо бежало, а с пригорка к нему спускались двуногие убийцы с собакой.
  Сергей Петрович посмотрел на умирающего оленя и сказал Ляле, - Помнишь, чему тебя учили? Добей его!
  Зажмурившись от страха и отвращения, девочка вытащила нож и перерезала оленю горло. Хлынула кровь, животное дернулось последний раз и затихло. Половина дела была сделана, теперь осталось разделать и освежевать добычу - занятие кровавое и довольно грязное.
  Пока Ляля с Лизой вспарывали оленью шкуру от горла до паха, Петрович, оглядываясь по сторонам, достал рацию и вышел на связь с группой Андрея Викторовича. Одного молодого оленя, уже успевшего отъестся на весенней травке, весом чуть больше центнера, им всем должно было хватить за глаза и за уши, по крайней мере, на ближайшие день-два. Так что охоту на сегодня можно было считать законченной, зато совсем не лишней была бы помощь в разделке туши и перетаскивании мяса и шкуры. К тому же почуявшие запах крови местные шакалы уже завели за ближайшим холмом свою заунывную песню, и помощь в охране и обороне добытого мяса от них тоже будет совсем не лишней.
  Группа Андрея Викторовича подошла минут через пятнадцать, когда орудовавшие острыми ножами Ляля и Лиза уже наполовину сняли с оленя шкуру.
  - Кто? - спросил старший прапорщик, бросив взгляд на девочек, с перемазанными в крови руками возящихся вокруг туши.
  - Ляля, - негромко ответил Петрович.
  - Молоток, девка! - так же тихо сказал Андрей Викторович, - Значит, с нее будет толк?
  - Будет! - подтвердил Петрович, - На том и стоим. Считаю, что свой экзамен на зрелость она уже сдала.
  - Заметано! - кивком подтвердил Андрей Викторович, - Возражений нет. Сегодня же торжественно и перед строем вручу ей все, что положено в вечное и безраздельное пользование...
  Услышавшая эти слова Катя, тут же с визгом полезла к Ляле обниматься. Впрочем, до возвращения на 'Отважный' впереди у них еще было немало дел.
  
  10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. Ночь. 35 километров северо-восточнее Дувра.
  Около полуночи крапающий дождик неожиданно перешел в самый настоящий ливень, сопровождаемый ураганным западным ветром. Крутая волна, разогнавшаяся на просторе Великой Реки, перекатывалась через низкую песчаную косу и раскачивала 'Отважный' несмотря на то, что тот стоял на двух якорях и был притянут швартовыми к вбитым в берег деревянным кольям. Буря ревела, потоки дождевой воды падали почти горизонтально, гром, правда, не гремел и молнии во мраке, тоже, не сверкали, но и того что было оказалось вполне достаточным. Природа разгулялась во всю свою мощь, показывая, что шутки с ней плохи.
  Проснувшийся от раскачивания корпуса 'Отважного' и заунывного воя ветра в снастях Сергей Петрович откинул занавеску, быстро оделся при свете мотающейся под потолком тусклой дежурной лампочки, схватил мощный светодиодный фонарь и выскочил на палубу проверить обстановку. Там его сразу же ослепили бьющие с ураганной скоростью потоки дождя, и оглушил вой ветра. Убедившись, что все нормально, якоря и швартовы держат, и 'Отважному' ничего не угрожает, промокший и продрогший, он вернулся в кают-компанию и обнаружил, что на его койке лежит Ляля, укрывшаяся одеялом до самого подбородка.
  - Ляля?! Что ты тут делаешь? - удивленно произнес Сергей Петрович и сразу же вспомнил тот разговор, который вечером завела с ним Марина Витальевна.
  - Т-с-с!!! - тихо сказала захватчица, - Только не шуми, Петрович. Не видишь разве, что девушке одной страшно. Ну, пожалуйста!!!
  - Ляля, - строго сказал Сергей Петрович, - молоденьким девочкам вроде тебя не место в постели взрослого мужчины.
  - А вот и нет, товарищ учитель, - высунула язык Ляля, - я уже не девочка, а взрослая женщина, как вы сами сказали, достигшая возраста фактического совершеннолетия и теперь сама могу решать, что мне делать и с кем...
  - Ох, Ляля, - растерянно сказал Сергей Петрович, - а что на это скажет Марина Витальевна?
  - Витальевна сказала, - ответила Ляля, прикрыв глаза, - что если очень хочется и по взаимному согласию, то можно. Я, например, согласна...
  Приоткрыв один глаз и внимательно посмотрев им на растерявшегося Сергея Петровича, Ляля повернулась на бок, отодвинувшись к самому борту.
  - Ну что ты стоишь, как неродной, Петрович, - с придыханием сказала она, - ты же совсем замерз! Иди ко мне - я не кусаюсь. Не видишь что ли, что барышня уже легли и просят?
  Петрович подумал, что если сейчас кто-нибудь проснется и увидит - как Ляля заманивает его к себе под одеяло, а он упирается и ломается как какой-нибудь мальчик-ботаник, то вопросов потом будет явно больше чем ответов. Поэтому он быстро разделся и юркнул под приглашающее откинутое одеяло, задернув за собой занавеску.
  - Какой ты холодный, прямо как лягушка, - прошептала Ляля, прижимаясь к нему всем своим горячим телом, - даже с пупырышками. А я тебе и место уже нагрела...
  - Пупырышки бывают только у жабы, - машинально ответил Петрович.
  - Это совершенно не важно, - отмахнулась Ляля, - мы не на уроке биологии. Я тебя буду греть, а ты, милый, слушай. Мы тут с девками немного посовещались и решили, что Катька, раз уж она теперь замужняя женщина и влюблена как кошка, остается со своим Сергеем, Лизе нравится Мускул, а я ухаживаю за тобой, тем более, что ты мне тоже нравишься. Не могу сказать, что я влюблена в тебя до безумия, как Катька в своего Сергея, но ты умный, добрый, совсем не страшный и относительно молодой. Мне с тобой хорошо и спокойно. В конце концов, не с местными же мне путаться, когда прямо под боком есть такая замечательная кандидатура?
  - А как же Валера? - тихо спросил Петрович, отогреваясь в блаженном тепле.
  - Валерка, - хихикнула Ляля, - какой-то он квелый - третий сорт не брак. Но холостой он не останется - мы с девками об этом позаботимся.
  Ляля тряхнула головой, отбрасывая со лба волосы.
  - Короче, Петрович, - сказала она, - если ты сегодня ничего не хочешь, то давай спать. Теперь дай мне руку. Правильно. Вот так.
  Положив голову на плечо Петровича, Ляля обняла его за грудь, чмокнула в щеку и сказала, - Спокойной ночи, милый. Сладких снов.
  В свою очередь, приобняв Лялю за плечи, Сергей Петрович задумался. В каком-то смысле нечто-то подобное было просто неизбежно с самого начала их путешествия. При выходе за пределы цивилизации искусственные ограничения отбрасываются за ненадобностью, зато на первый план выходят первобытные инстинкты. У женщин это желание получить себе в личное пользование какого-нибудь статусного высокорангового самца. Чувства при этом обычно никакого особого значения не играют - ведь на кону стоит будущее их потомства в мире, где нет пособий, детских садов и ясель. Да и в интернатах тоже нравы весьма далеки от тех, что бытуют в обычном обществе. Для тамошних девиц вполне в порядке вещей устроить сходняк и 'поделить' парней. Иногда такие 'разборы полетов' доходят и до драки. К счастью, кажется, у них тут все прошло без конфликтов и единственный пострадавший это Валера. Хотя и о нем местный женсовет не забыл и обещал в меру возможности позаботиться об обустройстве его будущего. Чисто по сестрински или даже по матерински.
  Впрочем, понимать такие вещи это одно, а вот лично услышать такое в свой адрес, - Ты мой и больше ничей. Мы так решили, так что расслабься и постарайся получить от этого удовольствие.
  Да уж, говоря такие вещи, эта Ляля не теряется и не краснеет. Впрочем, брак по расчету бывает удачным, если расчет был сделан правильно и на это надо будет еще посмотреть.
  Надо еще выяснить, какую роль во всем этом играет уважаемая Марина Витальевна. Без нее тут явно не обошлось, недаром же этим вечером она завела разговор как раз на эту тему. А то бабы устроят тут самый махровый матриархат, и потом мужикам будет такая жизнь, что не продохнешь.
  С этой мыслью, под вой ветра и покачивание 'Отважного' Сергей Петрович и уснул.
  Проснулся Сергей Петрович уже утром. Снаружи было тихо, корпус 'Отважного' стоял неподвижно. У плиты тихо позвякивала посуда, и тяпали ножи. Ночью Ляля обвила его обеими руками, да еще закинула на него сверху одну ногу.
  - Собственница! - подумал Петрович, выпутываясь из цепких девичьих объятий, - Так действительно недалеко и до греха.
  - Проснулся, женишок? - с ехидством поприветствовала его Марина Витальевна, хлопочущая у печи, - Все уже встали, а ты сегодня что-то запоздал?
  - Без меня, меня женили, - проворчал Сергей Петрович, быстро натягивая штаны, - и ты, Витальевна в этом тоже замешана.
  - Да ладно, - отмахнулась Витальевна, уперев руки в боки, - я же тебя предупреждала. И вообще, с кем не бывает. Главное чтобы все было нормально. При всем богатстве выбора, у нас, девочек, других вариантов для твоего устройства нет.
  - Будем надеяться, - сказал Петрович и, схватив мыльно-рыльные, направился к выходу.
  - Кстати, - сказала Марина Витальевна в спину Петровичу, - пора отплывать и все ждут только тебя. Погода как на заказ, миллион на миллион.
  - Пять минут и я готов, - бросил ей в ответ Петрович через плечо.
  Погода действительно была на пять с плюсом. С безоблачного неба пригревало июньское солнышко, легкий западный ветерок лишь слегка морщил отражающую небесную голубизну речную гладь. Благодать, да и только.
  Быстренько умывшись под взглядами коллектива холодной речной водой по пояс, Сергей Петрович достал станок и прочие бритвенные принадлежности.
  - Подержи, пожалуйста, - сунул он Андрею Викторовичу зеркало, и начал взбивать помазком мыльную пену.
  - Ну как? - спросил Андрей Викторович, осматривая Сергея Петровича в поисках засосов, царапин и прочих отметин 'бурной ночи'.
  - Пока нормально, - ответил Петрович, намыливая щеки и подбородок, - и не смотри на меня так, ничего у нас не было, мы просто спали.
  - Возможно, возможно, - кивнул Андрей Викторович, - Но, что же, дальше?
  - Я думаю, - сказал Сергей Петрович, - что пока, до прибытия на место, будем считать, что Ляля моя невеста. Если ее желания до того момента не изменятся, то значит так тому и быть. Кстати, ты в курсе, что Лиза вышла на тропу войны? По твою, между прочим, душу. Оказывается, дамы нас давно уже поделили.
  - Даже так? - покачал головой Андрей Викторович, - Ну, что ж, буду знать. Где наша не пропадала.
  Закончив с бритьем, Петрович снова спустился в кают-компанию. Ляля уже встала, натянула брюки и футболку, и теперь прихорашивалась перед зеркалом.
  - Привет, - по свойски поздоровалась она с Петровичем, - Как спалось, милый?
  Сергей Петрович вопросительно посмотрел на Марину Витальевну, но та в ответ лишь пожала плечами.
  - Спалось хорошо, - сказал Сергей Петрович, - но знаешь что, Ляля, давай не будем торопиться. Пусть до окончания нашего плавания ты будешь считаться моей официальной невестой. Если и тогда твои намерения не переменятся, то мы снова вернемся к этому разговору. Спать со мной больше не надо, и скажи Лизе, чтобы она не занималась хитроумными выкрутасами, а подошла бы к Андрею Викторовичу и поговорила бы с ним прямо и откровенно. Я думаю, что он ее поймет и не обидит. Хорошо?
  - Хорошо, мой повелитель, - без тени недовольства кивнула Ляля, - я сделаю все, как вы пожелаете и подожду. Но только до тех пор, пока не закончится наше плавание.
  - Договорились, - кивнул Сергей Петрович и увидел, как за спиной Ляли Марина Витальевна подняла вверх большой палец.
  
  10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. На траверзе меловых утесов Дувра.
  После короткого завтрака, когда были убраны швартовы и подняты якоря, Андрей Викторович и Сергей-младший длинными шестами оттолкнули 'Отважный' от берега, затарахтел мотор и Сергей Петрович, обогнув песчаную косу, через протоку вывел корабль из уютной бухточки на простор, так сказать речной волны. Форштевень легко резал воду, парус, поймав легкий западный ветерок, добавил ходу резвости, за кормой рассеивался сизый угар моторного выхлопа, на баке впередсмотрящими стояли Сергей-младший и Катя. Путешествие продолжалось.
  Примерно через час, в глубине английского берега показались сверкающие в ярком утреннем свете меловые утесы Дувра. Впрочем, высокий и обрывистый правый берег реки также был сложен из похожих меловых пород. Правда, обрывы там были значительно меньшей высоты. Почти сразу за тем местом, где в их будущем был расположен порт давший название этим утесам, Великая Река повернула почти точно на юг, обходя длинную каменистую гряду, затопленную морем в более поздние времена. Справа возвышался крутой и обрывистый британский берег, слева тянулась холмистая степная равнина, которая в будущем станет французским департаментом Па-де-Кале.
  Стоя у штурвала, Сергей Петрович краем глаза заметил, как Лиза с решительным видом взяла Андрея Викторовича под руку и увлекла в сторону кормы. Наверное, поговорить за жизнь. Оглядываться у него не было никакой возможности, а слова заглушались тарахтением двигателя. Когда, некоторое время спустя, они вернулись, то Андрей Викторович, как и положено старому солдату - не знающему слов любви, выглядел весьма озадаченным, а на губах у счастливой Лизы играла загадочная улыбка.
  - Подруга, - мимоходом сказала Лизе сменившаяся с вахты Катя, - съешь лимон, слишком много сладкого это вредно.
  - На себя посмотри, подруга, - гордо вскинула голову Лиза, - со своим Сергеем счастлива и довольна как кошка.
  - Тихо, леди, - вмешался в разговор Андрей Викторович, - не надо ссориться. Живите сами и давайте жить другим, пока эти другие не мешают вам, и сами никому не мешайте.
  - А мы и не ссорились, - сказала Катя, высунув язык, - просто, слишком много сладкого вредно.
  - Сама такая, - ответила Лиза.
  - Хватит, я сказал! - нахмурился Андрей Викторович, - Сейчас обе у меня получите по наряду на кухню вне очереди.
  - Слушаюсь и повинуюсь, товарищ старший прапорщик, - Лиза вскинула руку к черной вязаной шапочке, - Разрешите выполнять?
  - Выполняй! - сказал Андрей Викторович, и Лиза быстро юркнула по трапу в трюм - делиться своим счастьем с Мариной Витальевной. Катя же, хмыкнув, поднялась на бак к своему супругу Сергею-младшему, пришла их очередь принимать вахту впередсмотрящих.
  - Что это такое с нашими девками? - пожав плечами, спросил Андрей Викторович у Сергея Петровича, сдавшему вахту у штурвала Антону Игоревичу, - Они как с ума посходили.
  Сергей Петрович осмотрелся по сторонам.
  - Понимаешь, Андрей, - тихо сказал он, - сегодня в нашем девичнике произошла своего рода революция. До того, если не считать Витальевну, высшую точку в рейтинге занимала Катя, единственная замужняя дама, своего рода 'первая леди', которой вполне официально можно было 'все', а Лиза и тем более Ляля находились по отношению к ней в подчиненном положении...
  - И что из этого следует? - озадаченно спросил Андрей Викторович.
  - А то, - сказал Сергей Петрович, - что если Ляля станет моей женой, а Лиза твоей, то с того момента вся женская иерархия перевернется вверх ногами, так как наш с тобой статус куда выше чем у Катиного Сергея. Вот от этого она и бесится.
  - Теперь понятно, - кивнул Андрей Викторович, - И что нам с тобой делать?
  - А нам ничего делать и не надо, - сказал Сергей Петрович, - Ляля и Лиза девки неплохие, мы с тобой тоже далеко не старики, так что пусть все идет как идет. А Катя перебесится и успокоится. Сегодня вечером Витальевна как раз по этому поводу собирает большой сход. Там все подробно и обговорим.
  
  10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. Вечер. Ночная стоянка 17 километров западнее современного города Булонь-Сюр-Мер.
  Вечером, еще до наступления темноты, 'Отважный' бросил якорь у 'британского' берега в том месте, где Великая Река, дойдя до конца гряды, делала поворот почти на девяносто градусов вправо, и дальше текла почти ровно на запад. Пролив Па-де-Кале был пройден, впереди был будущий Ла-Манш, или как его звали в древности - Узкое море.
  Убитый Лялей олень еще не был до конца съеден, поэтому охотничьи партии высылать не стали. Прошло совсем немного времени, и на берегу, под обрывистыми склонами прибрежного холма был разожжен огромный костер из набранного тут же плавника. Вскоре оранжевое ревущее пламя ярко освещало узкие прибрежный пляж, береговой обрыв и пришвартованный к берегу бортом 'Отважный'. К пламени этого костра вынесли даже Гуга. Ребра его подживали, гематомы рассасывались, воспаления не было, и он вполне уже мог сидеть, опираясь спиной на покрытый шкурами прибрежный валун.
  - Итак, - сказал Сергей Петрович, когда все, наконец, расселись вокруг костра, - перед лицом живого огня, который олицетворяет принесенный Прометеем прогресс, позвольте мне считать общее собрание клана Прогрессоров открытым. Слово предоставляется Марине Витальевне.
  - Сегодня, - сказала Витальевна, поднявшись на ноги, - нам всем надо окончательно решить по каким правилам мы будем дальше жить, вступать в брак и принимать в наш клан новых людей. Две семейные пары у нас уже есть, это если считать и меня с Антоном Игоревичем. Еще две наших девушки положили глаз на наших вождей Сергея Петровича и Андрея Викторовича и желают создать с ними семьи, несмотря на имеющуюся между ними разницу в возрасте.
  - Марина Витальевна, - приторно сладким голосом сказала Катя, - скажите, а как сами женихи относятся к такой идее? Не слишком ли Ляля и Лиза молоды для брака с Сергеем Петровичем и Андреем Викторовичем?
  - Молодость, - сказала Марина Витальевна, - это такой недостаток, который имеет свойство проходить сам собой. Кроме того, по законам нашего клана, с которыми вы все согласились, в том числе и ты, Катя, и Ляля и Лиза считаются фактически полностью совершеннолетними, способными самостоятельно решать свою судьбу. Сергей Петрович, официально тебя спрашиваю, как ты относишься к браку с Лялей?
  - Она с ним уже спала, - выкрикнула Катя.
  - Катя, - строго сказала Марина Витальевна, - клан Прогрессоров это не тюрьма. Когда ты до свадьбы 'спала' со своим Сергеем тебе никто и слова дурного не сказал, лишь бы это не шло в ущерб остальным. Тем более что и Ляля и Сергей Петрович утверждают, что они просто спали, а не делали ляльку как вы. Если ты и дальше будешь устраивать тут беспорядок, то мы все попросим твоего мужа сделать тебе строгое внушение. Да, да, через то самое место - на котором ты сейчас сидишь. Итак, Петрович, мы тебя слушаем?
  - Я думаю, - сказал Сергей Петрович, - что для того чтобы люди собирающиеся вступить в брак могли проверить свои чувства и правильность принятого ими решения нам надо ввести в практику обряд обручения, после которого двое официально считались бы женихом и невестой. И пусть между мною и Лялей нет никаких особо пылких чувств, с этого момента при полном ее согласии, я официально прошу считать нас двоих женихом и невестой до того времени пока не завершится наше путешествие и мы не найдем того места на котором будет построен наш дом и разбит сад.
  - Ляля, ты действительно согласна? - спросила Марина Витальевна.
  - Да, Марина Витальевна, - кивнула Ляля и, бросив на Сергея Петровича косой взгляд, чуть слышно сказала, - Согласна.
  - Хорошо, - сказала Марина Витальевна, и задала такие же вопросы Лизе и Андрею Викторовичу, получив при этом, по сути, точно такие же ответы.
  - Итак, - сказала она, выслушав Лизу, - если возражений нет, то решение по обоим этим случаям можно считать принятым единогласно.
  Катя было дернулась, но Сергей-младший положил руку ей на плечо.
  - Катюха, уймись, - тихо сказал он, - не лезь не в свое дело. Тебе какая разница, кто и за кого выйдет замуж, коза неугомонная?
  - Продолжим, - сказала Марина Витальевна, - по вопросу приема в клан новых членов из местного населения слово предоставляется Сергею Петровичу.
  - Значит так, - сказал Сергей Петрович, - о Гуге, Даре и Маре вы все уже знаете. Сейчас они у нас вроде как в гостях, но поскольку их изгнали из племени, то идти им некуда. Это, во-первых. Во-вторых, принять их в наши ряды с полными правами мы сможем не раньше, чем они смогут стать полезными членами нашего клана. Мы должны сразу определить те правила, по которым мы будем принимать решение по этому вопросу, потому что за этими тремя местными должны будут последовать и другие. Без этого мы не сможем не только решить нашу задачу, но и просто выжить.
  - Сергей Петрович, - сказал Сергей-младший, - пусть они сперва выучат русский язык.
  - Это само собой, - сказал Петрович, - но этого недостаточно. Знание русского языка позволит присвоить им статус кандидатов, как у наших малых, но не более того.
  - А что они умеют делать? - спросила Катя.
  - Гуг - охотник, - сказал Сергей Петрович, - и этим все сказано: выслеживание добычи, тяжелое ударное и легкое метательное копье, частично изготовление оружия и инструментов из кремня. Собаки выследят добычу лучше, арбалеты и луки поразят ее с большего расстояния, а умение изготовлять каменные орудия не представляет для нас абсолютно никакой ценности. Металл наше все.
  Дара и Мара умеют все, что умеют местные взрослые женщины: сбор даров природы, приготовление пищи при почти полном отсутствии кухонной утвари, выделка сыромятных шкур и изготовление одежды на очень примитивном уровне. Как вы знаете, сейчас они обе помогают Марине Витальевне по кухне на уровне 'подай, принеси, выкинь мусор'.
  - Умений негусто, - задумчиво сказал Антон Игоревич, - Гуга, например, придется полностью переучивать. Что касается девочек, то мы с Витальевной можем научить их обрабатывать меха и кожи примерно по тем методам, какими пользовались современные нам народы севера. По сравнению с местными образцами это самые настоящие высокие технологии.
  Услышав свое имя, Гуг встрепенулся и завертел головой, понимая, что сейчас решается его судьба.
  - Вопрос о переучивании Гуга, - сухо сказала Марина Витальевна, - встанет, прошу прощения за каламбур, в тот момент, когда он встанет на ноги и не раньше. Но для шитья одежды из кожи потребуется решить вопрос ниток - нашего запаса надолго не хватит.
  - С нитками мы решим, - сказал Петрович, - и с обучением тоже. Вопрос в другом. Судя по тому, что нам удалось узнать от Гуга, Мары и Дары, то их случай далеко не редкость. Вожди местных племен регулярно избавляются от лишних ртов, изгоняя всякого рода неудачников, белых ворон, вдов и сирот. Сказки, в которых ненужных детей вывозят в лес и там бросают - имеют под собой довольно жуткую реальную предисторию. Дару и Мару, например, изгнали за то, что они дочери предыдущего вождя, с которым у нового начальства были определенные терки, и к тому же рыжие, что считается признаком неудачливости.
  - Так значит, они все-таки заговорили? - спросил Сергей-младший.
  - Ну, как заговорили, - отмахнулся Петрович, - Ляля смогла вступить с ними в контакт на уровне 'твоя моя не понимай'. Наполовину на словах, наполовину жестами.
  Вопрос в другом. Взрослых мужчин, способных охотиться изгоняют очень и очень редко и, как правило, эти люди совершили что-то такое мерзопакостное. Гуг, как я понимаю, тут не в счет, он ушел сам, чтобы поддержать изгнанных сестер. Если мы будем формировать наш клан из таких изгнанников, то у нас будет очень мало мужчин, много женщин и еще больше детей.
  - Понятно, - кивнул Андрей Викторович, - будем организовывать здесь свой интернат?
  - Скорее уж кадетский корпус, - сказал Петрович, - причем, думаю, что этот вопрос даже не требует обсуждения. Дети легче всего поддаются переучиванию, и если мы сумеем продержаться несколько лет, пока самые старшие из них не повзрослеют, то сила нашего клана возрастет многократно.
  - Согласен, - кивнул Андрей Викторович, - только для этого нам придется решить множество проблем.
  - Чисто материальные проблемы мы решим, - сказал Сергей Петрович, - Все, что необходимо для хозяйства, мы с собой взяли, знания у нас есть, руки заточены как надо. Мяса и рыбы при местном обилии живности мы сможем добыть хоть на сто человек. Главное, как мы и планировали, до холодов успеть построить дом, а там можно будет ставить койки хоть в три этажа. Это все решаемо. Вопрос в другом...
  Петрович перевел дух и обвел взглядом собравшихся у костра членов клана.
  - Сейчас, - продолжил он, - у нас на пятерых взрослых мужчин клана приходится шесть взрослых женщин, считая Мару и Дару.
  - Сергей Петрович, - неожиданно спросила Катя, - а почему их надо считать?
  - А потому Катя, что в наших условиях каждая женщина - это не только ценный мех, - ответил Петрович, вызвав смешки, - но еще и пара рабочих рук. Местные охотники к систематическому труду относятся более чем прохладно, и переучить их будет очень сложно. Женщины же, наоборот, только и делают что трудятся. Кроме того, как я уже говорил, мы не можем рассчитывать на то, что к нам придет большое количество местных мужчин. Не исключено, что Гуг будет единственным исключением из этого правила.
  - К чему ты клонишь? - спросила Марина Витальевна.
  - А к тому, - сказал Петрович, - что в ближайшее время у нас может оказаться по три, четыре или даже пять женщин на одного взрослого мужчину, и нам надо сразу решить, как мы будем строить свое общество в таких условиях. Конечно во втором и в третьем поколении это положение выправится, но до того еще надо дожить.
  - Короче, Склифософский, - сказал Андрей Викторович, - в общем, твою мысль мы уже поняли, переходи к подробностям.
  - Семья как говорится ячейка общества, - ответил Петрович, - но, уже сейчас на нашего Валеру претендуют две местных дамы и в дальнейшем эта ситуация только усугубится.
  Валера покраснел и заерзал, а Катя, Лиза и Ляля переглянулись с Мариной Витальевной.
  - Петрович, ты предлагаешь ввести у нас многоженство? - полуутвердительно полувопросительно сказала та.
  - Да, Марина, - сказал Сергей Петрович, - именно это я и предлагаю. Для выживания и развития клана женщины должны рожать, а матерей-одиночек нам тут не надо, как и беспорядочных связей одиноких женщин с любым желающим.
  - М-да, - нехотя сказала Марина Витальевна, - Аргумент понятен. Хоть и очень не хотелось, но видимо придется. Валера, ты готов стать мужем сразу двум этим образцовым очаровательным рыжим девушкам-близнецам?
  - Что уже сейчас? - растерянно спросил покрасневший Валера, вызвав еще один взрыв хохота.
  - Нет, не сейчас, - покровительственно улыбнулась Марина Витальевна, - а тогда, когда они обе смогут прийти вместе с тобой на такое же наше собрание, и на понятном русском языке подтвердить свое желание вступить с тобой в законный брак.
  - Да, Марина Витальевна, - сказал Валера, - я согласен.
  - Ну, смотри, - сказала Витальевна, - ты сам это сказал, - Будем считать их твоими невестами. Теперь, помимо всего прочего, на тебе их обучение и воспитание. Сергей, - она посмотрела на Сергея-младшего, - ты возьмешь шефство над Гугом. Хватит ему быть среди нас немым болваном. В будущем, если при приеме в клан женщина захочет вступить в уже существующую семью, то на это должно быть согласие и желание всех ее членов...
  Марина Витальевна на некоторое время замолчала, будто чего-то ожидая.
  - У кого-нибудь будут возражения? - спросила она после затянувшейся паузы, - Если нет, то попрошу считать наше собрание закрытым. Мужчины, подбросьте в костер дров и включите музыку. Отметим сегодняшний день замечательной дискотекой.
  11 июня 1-го года Миссии. День двадцать восьмой. Великая Река. 20 километров южнее Истборна.
  С утра плавание продолжалось при тихой и ясной погоде. Русло Великой Реки, повернув на запад, пролегало довольно близко к будущему британскому берегу. Тундра на севере постепенно сменялась холмистым степным ландшафтом, а среди стад северных оленей нет-нет, да и попадались табунки низеньких лохматых лошадок. Погода стояла просто замечательная: тихий ветерок, высокие перистые облака, через которые просвечивало неяркое солнце, температура воздуха что-то около двадцати градусов по Цельсию. Команда 'Отважного' наконец скинула куртки и осталась в футболках, наслаждаясь таким подарком природы.
  Настроение на борту после вчерашнего собрания также было тихим и благостным. Лиза и Ляля, добившиеся желаемого, перестали терроризировать предметы своих воздыханий и, сдав вахту на баке Кате с Сергеем-младшим, как добрые подружки уединились на корме пошушукаться о своем, о девичьем. Кошки и те, выбрались на палубу и грелись на солнышке, выгнув мохнатые спинки. И даже вышедшее на водопой к французскому берегу стадо мамонтов не вывело команду из этого благостного состояния. Мамонты и мамонты, не первый раз, чай и не последний.
  Небольшой табун степных лошадей, увиденный чуть позже, вызвал несколько больше интереса, особенно среди детей. Их внимание привлек не относительно крупный жеребец, охраняющий свой гарем, а юные жеребята, робко жмущиеся к бокам своих лохматых матерей. Именно сейчас, в начале лета, кобылы принесли приплод, дав жизнь новому поколению этих степных путешественников.
  - Дядя Андрей, - тонким голосом сказала Вероника Андрею Викторовичу, - хоцу лошадку.
  - Нет у нас места для лошадки, Вероника, - серьезно, как взрослой объяснил девочке Андрей Викторович, опустившись перед ней на корточки, - вот, придем туда, где будет наш дом, и обязательно поймаем тебе маленькую лошадку, даже не одну.
  - Сельозно? - озадаченно спросила Вероника.
  - Да, серьезно, - ответил Андрей Викторович.
  - Ну, смотри, дядя Андрей, - сказала Вероника, - ты обещал.
  - Ну вот, - молча подумал Сергей Петрович, стоя у штурвала, - у каждого свои желания. Кому замуж, а кому и лошадку. Впрочем, она еще подрастет и тоже захочет замуж.
  - Андрей, - спросил Антон Игоревич, - ты и в самом деле решил поймать ей жеребенка?
  - Да, - ответил Андрей Викторович, - и не одного. Без лошадей нам в любом случае никуда, один УАЗ транспортный вопрос нам не решит и размножаться он тоже не умеет. Только вот ума не приложу - как мы сможем выкормить жеребят, если нам придется убить их матерей.
  - А зачем убивать кобыл? - удивился Антон Игоревич, - Аркан люди для чего придумали?
  - А ты могешь? - спросил Андрей Викторович, - А то мне как-то не доводилось.
  - Могу, - подтвердил Антон Игоревич, - Кстати, заарканенную лошадь тоже можно объездить, но это уже не в моем возрасте. Конечно, если делать по уму, то стоило бы построить кораль и отловить сразу весь табун. Но дело это долгое и трудоемкое.
  - С такой стороны я об этом совсем не думал, - медленно сказал Андрей Викторович, - Насчет Петровича и Валерки я не знаю, но думаю, что мне и Сереге надо будет у тебя поучиться. Возьмешься?
  Антон Игоревич немного подумал и кивнул головой.
  - Возьмусь, Андрей, - ответил он, - Сегодня вечером и начнем.
  - Договорились, - сказал Андрей Викторович, - Как говорил Петр Первый - 'Быть по сему'. Напомни, а чего ты еще такого особенного можешь?
  Антон Игоревич пожал плечами.
  - Ну, я тебе уже говорил, - сказал он, - из оружия могу изготовить и использовать аркан, бола, ассегай и копьеметалку. Могу сделать нарты и запрячь в них оленей или собак. Умею объезжать лошадей, но не буду делать этого из-за возраста...
  - Да, - сказал Андрей Викторович, - учиться нам у тебя, учиться и еще раз учиться. Особенно молодым.
  Дара и Мара тоже не сидели без дела. Прогрессивное человечество в лице Валеры на систематической основе обучало их русскому языку. Пока только устному. Такая абстракция высшего порядка как письменность была пока за пределами их восприятия. Мышление людей этого времени было до предела конкретным и отвлеченные обобщения и абстрактные мыслительные конструкции, свойственные людям исторических периодов, пока еще не пробили себе путь в их сознании.
  Но, обе девицы были крайне молоды, гибки умом, так что перспективы были не безнадежны. Сыграла свою роль и такая шоковая встряска сознания, как изгнание из родного племени, поставившая их на край гибели, и присоединение к странствующим по Великой Реке выходцам из будущих времен.
  Последние две недели, проведенные с новыми людьми, у которых были свои правила жизни, свой стиль мышления и свое отношение к миру, успели основательно поколебать их мировоззрение. И Дара и Мара поняли, что у них нет другого выхода, иначе, чем постараться понять эти правила и следовать им, став полноправными членами этого клана. Они и старались, старались изо всех сил, тем более что их наставником стал тот самый молодой охотник, которого они выбрали себе в мужья.
  Он их учил, они его соблазняли и рано или поздно из этого должно было кое-что получиться, ведь, как всем известно, лучше всего чужой язык познается через постель. И эти двое уже с полной серьезностью обдумывали способ - каким путем они могли бы завлечь в свои сети этого молодого стеснительного юношу.
  Вечером, когда солнце стало клониться к горизонту, 'Отважный' встал на стоянку и снова у британского берега, примерно так напротив будущего Брайтона. Небольшая речка, петляя между холмами, впадала в Великую, а береговые утесы были изрыты норами, в которых гнездилось множество мелких птиц, которые заполняли воздух шумом и гамом птичьего базара. Высоко в небе, высматривая добычу, кружил степной или каменный орел. Двуногие не интересовали эту гордую птицу с более чем двухметровым размахом крыльев. Его законная добыча: суслики, зайцы, гигантские степные хомяки, иногда птенцы и подлетки гусей или уток. Не брезговал степной орел и разной случайной падалью. Мертвый мамонт, например, не менее чем на неделю мог обеспечить настоящий шведский стол всем окрестным пернатым и четвероногим хищникам.
  После того, как был разбит береговой лагерь, Антон Игоревич достал свой аркан и приступил к демонстрации, а Сергей Петрович с Лялей и Лизой отправился на охоту. Клану требовалось свежее мясо. Кроме того, было бы неплохо осмотреть местность окружающую стоянку. Поднявшись на вершину холма, Петрович и его спутницы увидели небольшое стадо лохматых бизонов, пасущееся в низине на берегу болотистого ручья. Крупный бык, коровы с телятами и годовалый молодняк. Сергей Петрович решил подобраться к стаду поближе, обойдя его с наветренной стороны. Но, несмотря на эту маленькую хитрость, стадо почуяло приближающуюся опасность и, сперва сбилось в кучу, выставив по фронту частокол острых рогов, а потом развернулось и стремительно бросилось наутек.
  Гоняться за бизонами Сергей Петрович не собирался, да на своих двоих это было и бессмысленно. Оставаться без добычи, впрочем, тоже особого желания не было, и он, вскинув к плечу свою 'мосинку', прицелился и выстрелил. Одна из молодых телок, бегущих в последних рядах, вскинув голову, громко замычала. Хромая на левую заднюю ногу, она пробежала еще несколько шагов, остановилась и, издавая отчаянный рев, медленно завалилась на левый бок. Услышав выстрел, и последовавший за ним предсмертный рев, остальные бизоны только ускорили свой бег, спасаясь от опасности. Дело было сделано, оставалось только добить мучающееся животное и вызвать подкрепление для оказания помощи в разделке добычи, что Сергей Петрович и сделал.
  Потрошить и разделывать телку Марина Витальевна прислала теплую компанию из Валеры, которому как взрослому вручили 'Сайгу', а также Дары и Мары. Пока Сергей Петрович с Валерой охраняли добычу от разного рода падальщиков желающих халявы, девочки вчетвером сняли с телки шкуру и приступили к разделке туши. Причем Дара и Мара, уже освоившие стальные ножи и топорики, показывали даже большее проворство и умение чем Ляля и Лиза.
  Большие пластиковые корзины постепенно наполнялись парным мясом, впрочем, и назойливо кружащим поодаль шакалам и песцам тоже оставалось что поглодать, ибо Сергей Петрович вовсе не собирался разбирать тушу до последней косточки, как это принято у местных.
  Обратно шли груженые и довольные, а на том месте, где остался полуразобранный остов молодой бизонихи, уже разгоралась свара на тему - кто тут главный и кто за кем стоял.
  Ближе к ночи, после плотного ужина, состоявшего из густой гречневой каши с парной телятиной и солеными овощами, утомленный клан Прогрессоров, начал устраиваться на ночевку на свежем воздухе. Жизнь в тесной кают-компании, где люди были упакованы как шпроты в банке, изрядно уже всем поднадоела. Палатки, спальные мешки и пенка с одеялами у костра, каждый устроился в меру своих возможностей. Первому дежурить у костра выпало Сергею Петровичу и, конечно же, Ляля тут же вызвалась посидеть вместе с ним. Подкинула дров, принесла термос с чаем и устроилась рядом, прижавшись к надежному мужскому плечу. С другой стороны от Петровича пристроилась Майга, положившая ему на колени свою голову. Тишь да гладь, да божья благодать. Майга глубоко, почти по человечески, вздохнула.
  - Ну что, девочки, - сказал Петрович, левой рукой поглаживая Майгу по спине, - вот так они и жили...
  - А меня? - капризно спросила Ляля, еще крепче прижимаясь к Петровичу.
  - И тебя тоже, - ответил Петрович, обнимая Лялю за плечи правой рукой.
  - И это все? - с придыханием шепнула Ляля Петровичу на ухо.
  - А все остальное, - сказал Петрович, - как мы и договаривались, не здесь и не сейчас.
  
  
  
  
  
  Карта Бискайского Залива с указанием примерной береговой линии и русла РекиМихайловский
  
  12 июня 1-го года Миссии. День двадцать девятый. Великая Река. Устье Сены.
  Под утро погода испортилась. Северный ветер нагнал туч, похолодало, на водной глади стали расплываться кружки от первых упавших с небес дождевых капель. В связи с этим свой береговой лагерь клан Прогрессоров сворачивал в темпе 'держи вора'. Отчаливали от берега уже под холодным северным моросящим дождем, который сыпался из бешено несущихся низких туч. Под порывами ветра вода на реке покрылась белыми барашками волн, все вокруг стало серым, мрачным и неуютным. Надвинув на глаза капюшон дождевика, Петрович вывел 'Отважный' на стрежень и, подняв паруса, направил дальше вниз по течению. Берега едва угадывались за дождевой завесой, поэтому курс приходилось держать - ориентируясь только на компас и показания сонара.
  Неожиданно, с бака донесся предупреждающий крик Кати, а по левому борту от 'Отважного' плеснула хвостом рыба, да нет, это была не просто рыба, а настоящая РЫБА, ударом своего хвоста поднявшая целый фонтан воды. Лопасти ее хвостового плавника имели в размахе не менее метра. Сергей Петрович ничуточки не удивился, так как и он и его товарищи уже встречались с вымершими к нашему времени представителями местной мега ихтиофауны, королями местных рек. Чтобы вытянуть такую рыбку на берег нужно что-то не менее мощное, чем тяжелый танк, а потому держаться от этого чуда природы лучше подальше. Такая рыбка сама способна закусить рыбаком, а не наоборот. По счастью 'Отважный' ничем не заинтересовал этого монструозного обитателя речных глубин, и они разошлись каждый в свою сторону, как в море корабли.
  Дождь все лил и лил, загнав всех кроме тех, кто непосредственно стоял на вахте, в тесную и душную кают-компанию. Сырость и холод проникли бы и сюда, если бы в печи, распространяющей вокруг себя волны блаженного тепла, не горели бы сейчас жарким пламенем дрова. Шум дождя барабанящего по палубе, гудение огня, тихое побулькивание похлебки с телятиной в котле, негромкие голоса и довольное попискивание Мариных младенцев, только что вкусивших молока от щедрот материнской груди и отвалившихся в блаженной сытости.
  Сдав вахту Андрею Викторовичу, Сергей Петрович спустился вниз, снял и повесил на гвоздь промокший дождевик, стянул через голову влажный свитер. Ляля, как верная жена, тут же поднесла ему кружку горячего сладкого чая.
  Следом за Петровичем в кают кампанию зашли такие же озябшие и промокшие Сергей-младший с Катей. Правда им такого сервиса уже не досталось, быстро разделись, сами налили себе чая, выпили и, не обращая внимания на остальных, нырнули на свою койку за занавеску - 'греться'. Молодежь совсем без комплексов.
  Приняв у Петровича пустую кружку, Ляля с завистью посмотрела вслед этой сладкой парочке и тяжело вздохнула. Неожиданно для себя Петрович протянул руку и ласково провел кончиками пальцев у Ляли за ушком. Та прикрыла глаза и, замерев, вся отдалась этой нежданной ласке.
  - Ляля, - тихо сказал Сергей Петрович в ответ на ее умоляющий взгляд, - успокойся, и возьми себя в руки. Ты хорошая девушка и все у тебя в жизни должно быть - как положено, а не наспех - тяп-ляп - прямо на коленке. Поверь, все твое от тебя никуда не убежит. Белого платья и фаты не обещаю, как то мы о таком и не подумали. Но все остальное на нашей свадьбе должно быть проделано без спешки и в соответствии с ритуалом. Кроме того, совсем не по мне начинать семейную жизнь здесь, на корабле, где мы буквально сидим друг у друга на головах и где каждому известно все и обо всех. Я не извращенец и тебе тоже не советую привыкать к такому. И не смотри на Сергея с Катей, у них все началось настолько давно и зашло настолько далеко, что проще было узаконить их отношения, чем запрещать. Еще раз повторю - тебе торопиться некуда. Я от тебя никуда не сбегу и никому не отдам. Все очень серьезно. Понимаешь?
  - Хорошо, Сергей Петрович, - так же тихо сказала Ляля, - я все понимаю и постараюсь держать себя в руках.
  - Молодец, - сказал Петрович, опускаясь на нижнюю койку, - садись рядом и слушай сюда. Скажи мне, кем ты хочешь быть, кроме того что хочешь стать моей женой?
  - В каком смысле, Сергей Петрович? - не поняла Ляля.
  - В профессиональном смысле, - сказал Петрович, - У нас каждый должен быть полезным членом общества. Сергей, например, помощник и ученик Андрея Викторовича во всем, что связано с охотой или возможными конфликтами с местными племенами. Катя будет всегда вместе с ним, эту егозу поставить к плите и заставить кашеварить будет невозможно.
  Валера - мой ученик и подмастерье во всем, что связано со строительством и работой по дереву. Лиза помогает Марине Витальевне по медицинской части и учится у нее на фельдшера, знахарку и травницу. Гуга Антон Игоревич будет соблазнять пойти к нему учеником кузнеца...
  - А почему именно кузнеца? - удивленно спросила Ляля.
  - А потому, - серьезно сказал сидящий на соседней койке Антон Игоревич, - что, во-первых, он весьма подходит по физическим кондициям. Сила и здоровье в этом деле вещь немаловажная, тот же Валера просто не потянет. Во-вторых, гордость охотника вряд ли позволит ему заниматься каким-либо малоуважаемым с его точки зрения трудом, а кузнец - это человек владеющей таинством превращения бесполезной ржавой грязи в блестящий острый и прочный металл. Если Гуг не дурак, а он не производит впечатления глупца, то поймет, что ему предлагают обучиться занятию, которое сделает его весьма и весьма уважаемым человеком. В настоящее время в любом местном клане мастер по изготовлению каменных орудий находится на третьем месте по почету после вождя охотников и шамана...
  - Понятно, Антон Игоревич, - сказала Ляля, - спасибо. Сергей Петрович, я еще подумаю, кем мне быть и обязательно вам об этом скажу. Мне всегда нравилось возиться с малышами. Не с такими, как Антошка, Маринка или даже Вероника, а еще младше...
  - Понятно, - сказал Сергей Петрович, - воспитатель тоже достойное и нужное занятие...
  - Антон Игоревич, - хихикнув, высунулась из-за занавески растрепанная Катя, - интересно, а кто в нашем клане шаман?
  - Уймись, егоза, - рявкнул Сергей-младший, утягивая свою женушку внутрь и задергивая занавеску, - сейчас я покажу тебе, как встревать в разговоры старших...
  Некоторое время было тихо, потом из-за занавески донеслись чмокающие звуки и Катины страстные вздохи. Антон Игоревич хмыкнул, Марина Витальевна тяжело вздохнула, Лиза, сдерживая смех, отвернулась в сторону, а Сергей Петрович лишь пожал плечами и внимательно посмотрел на смутившуюся и покрасневшую Лялю.
  - Вот видишь, Ляля, - говорил его строгий взгляд, - ты хочешь вот так, напоказ, перед всеми выставлять свою личную жизнь?
  Ляля в ответ посмотрела на Петровича, еще больше смутилась, покраснела и растерянно пожала плечами.
  - Нет, - сказал ее ответный взгляд, - вот так - не хочу. Уж лучше еще немного потерпеть, чем устраивать из своей жизни ДОМ-2.
  - Молодец, Ляля, - совсем тихо сказал Петрович после этого немого диалога взглядов, - а ты взрослеешь. Есть у меня к тебе еще одна просьба, неофициальная. Возьми шефство над Дашей и Машей, а то, как бы они нам Валеру тут сгоряча не изнасиловали. Бедный парень уже не знает - куда деваться от этих двух бесстыжих девчонок.
  - Хорошо, я попробую, - прошептала Ляля и неожиданно спросила, - Сергей Петрович, скажите, а кто же все-таки в нашем клане шаман?
  - Да он у нас и есть шаман, девочка, - усмехнулся Антон Игоревич, - только бубна с погремушками ему и не хватает. Причем не просто шаман, а великий шаман клана Прогрессоров. Пророк, духовный лидер, учитель, и все прочее. Не каждому, понимаешь, могут открыться ворота в прошлые времена.
  - Шаман Петрович, значит? - полувопросительно, полуутвердительно сказала Ляля, - Интересно, а шаманам, даже великим, можно жениться?
  - Конечно можно, - ответил Антон Игоревич за Сергея Петровича, - до такой ерунды, как обет безбрачия, додумались только католики.
  - Договорились, - кивнула Ляля, - буду женой Великого и Ужасного шамана клана Прогрессоров Петровича. Пусть все трепещут и поклоняются.
  Эти слова она сказала нарочито громко, чтобы было слышно Кате за занавеской. Женская мстя обычно бывает ужасной, особенно если по мелочи. Вот и на этот раз Ляля перехватила подачу и ответным броском метко попала бывшей подруге в самое больное место. Это вам не хухры-мухры, квалификация, как-никак, и опыт трудных дней интернатовского детства.
  После полудня дождь прекратился, изменивший направление и подувший с юга ветер развеял дождевые облака, в прорехах между которыми показались клочья голубого неба. Снова потеплело, и народ толпой полез из поднадоевшей кают-компании на свежий воздух. Хорошо дышится на просторе после тесного замкнутого помещения, где люди упакованы как шпроты в банке. Теплый ветер со стороны французского берега Великой, лаская, дует в лицо. Солнечные лучи, пробиваясь в облачные прорехи, раскрашивают пейзаж в теплые нежные тона и зажигают радугу.
  Часов около пяти вечера еще один поворот Великой Реки открыл слева по борту зрелище заросшего ивняком и камышом устья другой довольно полноводной реки впадающей в Великую.
  - Сена, - авторитетно сказал Сергей Петрович, - другой такой крупной реки поблизости быть просто не может.
  - Сена, так Сена, - согласился Андрей Викторович, - встанем на ночевку здесь или пройдем чуть дальше?
  - Давай здесь, - согласился Сергей Петрович, вставая к штурвалу и осматривая окрестности, - вон та песчаная коса с заводью за ней и плакучими ивами, думаю, подойдет для нас, да так, что лучше и не придумаешь. Малый ход. - Эй, на баке, Ляля с Лизой, идем к берегу - смотреть у меня в оба, возможны мели.
  Вскоре 'Отважный был поставлен на якоря и пришвартован к вбитым в песок кольям, а на берегу, под ивами, был разбит обычный береговой лагерь.
  Тем временем, Вероника вынесла на берег коробку с немного подросшими гусятами, и те вволю наплескавшись в заводи с гоготанием как привязанные бегали за своей 'мамочкой'. Вообще беспроблемный ребенок, всегда занятый делом и при этом всегда на виду. Неподалеку на песке разлеглась рыжая и лохматая сука кавказской овчарки по кличке Зара, одним глазом присматривающая и за Вероникой и за суетящимся гусиным семейством.
  Тут же рядом, уже весело горел костер, возле которого, вместе с Мариной старшей и Мариной-младшей, хлопотали раздетые до пояса Дара и Мара, вблизи огня скинувшие даже футболки. Ну, не ведало местное воспитание никакой стыдливости, одежда у них была только для защиты от холода и точка. Они бы и штаны сняли, оставшись в одних трусиках, полезность которых Дара с Марой признавали, но для такого авангардизма было еще слишком прохладно. И еще неизвестно, чьи понятия о стыде и приличиях в итоге возьмут верх, местные или те, что пришли из далекого будущего. Парням то ничего, а вот Катя, Ляля и Лиза, чьи футболки уже взмокли, смотрели на Дару и Мару с завистью, но следовать их примеру пока еще не решались.
  - Итак, товарищи, - сказал Петрович друзьям, отводя в сторону взгляд от крепких девичьих грудей с розовыми сосками, - по моим расчетам до моря нам осталось всего два дня ходу. Крепитесь, терпите, осталось совсем немного. Оттуда еще неделя плавания и мы уже на месте. Свет в конце тоннеля близок.
  - Ну, что ж, - сказал Андрей Викторович, - терпели месяц, потерпим и еще десять дней. В тесноте да не в обиде. Хуже другое. От малоподвижности и питания как на убой, народ начинает терять форму и заплывать жирком. А это опасно. Не те времена, чтобы расслабляться.
  - Я понимаю, - кивнул Петрович, - но кроме утренней гимнастики ничего предложить не могу. Осталось недолго, а там, на месте, работы и физических нагрузок будет - хоть отбавляй. Это я тебе гарантирую.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 23 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #19 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 19 марта 2016 - 11:19:06
  
  Популярное сообщение!
  13 июня 1-го года Миссии. День тридцатый. Великая Река. 30 км. севернее будущего острова Гернси
  Сразу за местом слияния с Сеной Великая Река отклонилась к югу, прижимаясь уже не к британскому, а к французскому берегу. Течение реки замедлилось, а русло расширилось, в самом ближайшем будущем намекая на приближение дельты. Петровичу эта местность напомнила низовья Волги за Волгоградом. Только Великая Река была куда полноводнее Волги, и несла свои воды к морю с большим размахом и достоинством. Петрович никогда не был на Амазонке, но не сомневался, что Великая ничем не уступала, а то и превосходила самую большую реку современности на планете. Вот только по ее берегам расстилались неохватные просторы поросшей травой тундростепи, а не непролазные тропические джунгли.
  Чем дальше 'Отважный' удалялся от северного ледника, чем ближе был к океану, тем мягче становился климат. Хотя даже здесь, на широте Парижа и Вены, стоило только чуть отойти от реки, и на глубине семидесяти-восьмидесяти сантиметров, под слоем оттаявшей почвы непременно обнаруживалась вечная мерзлота. Впрочем, эта мерзлота не мешала этим местам буквально кипеть самой разнообразной жизнью. Огромные стада лохматых бизонов, северных и благородных оленей, диких лошадей и мамонтов заполняли тундростепь. А реки, озера и старицы кишели рыбой и водоплавающей птицей. Встречались и бродящие поодиночке такие индивидуалисты, как шерстистые носороги. Но охотиться на них нечего было и думать, не имея на вооружении чего-нибудь вроде противотанкового ружья.
  Но, как говорится - не хлебом единым. Кроме продовольствия для развития цивилизации нужны металлы. Именно поэтому после того как 'Отважный' миновал устье Сены Антон Игоревич брал пробы грунта в поисках россыпей кассерита - основного сырья для получения олова. Где-то здесь, между побережьем британского Корнуолла и французской Бретанью, по указаниям античных авторов, в древности располагались знаменитые Оловянные острова, позже поглощенные морем. К тому же, по свидетельству тех же историков, на Оловянных островах кассерит залегал неглубоко, и местное население имело возможность добывать его даже в кустарных условиях, что будет немаловажным фактором для клана Прогрессоров при наличии дефицита трудовых ресурсов.
  Олово - это стратегическое сырье без которого невозможна выплавка бронзы, одного из основных промышленных металлов будущей цивилизации. Если месторождения медных и железных руд, двух остальных столпов будущей промышленности весьма широко распространены по Европе, то оловянные руды залегают только на северо-западе Испании, полуострове Корнуолл в Британии, и на тех самых утерянных ныне Оловянных островах. Все три этих места, где легко можно было добывать олово, и северо-запад Испании и Корнуолл, составляющий сейчас с Оловянными островами единое целое, находились на расстоянии шаговой доступности от будущего поселения клана Прогрессоров.
  Вечером встали на стоянку на британском берегу Великой. Дальше на юго-запад, сколько хватало глаз, расстилались просторы дельты с их островами, протоками, зарослями камыша и ивняка. В воздухе метались огромные стаи водоплавающих птиц, а ровный западный ветер, казалось, доносил до этих мест запах моря. Парочка шерстистых носорогов, мамаша и ее такой же тяжеловесный и неуклюжий отпрыск, облюбовавшие в качестве водопоя, место выбранное Петровичем для стоянки, с фырканьем удалились восвояси. Носороги, как уже говорилось, команду 'Отважного' в качестве добычи не интересовали. Кроме них поблизости найдется и другая дичь, подоступнее и побезопаснее. Но сперва были и другие заботы.
  Народ от грязи уже начал откровенно пованивать, что в тесноте кают-компании было особенно нетерпимо. Поэтому в преддверии перехода через дельту и по морю было решено организовать банный день. Вырыли яму, уложили в нее трубу, запустили насос, а сверху развели грандиозный костер, наладили душевую палатку, после чего приступили к оборудованию остального лагеря.
  Потом, Андрей Викторович, Сергей-младший и Катя, взяв с собой Шамиля, отправились на охоту во имя обеда, а Антон Игоревич, Сергей Петрович и Валера пошли копаться в земле, и, что, в общем-то, совсем неудивительно, сразу нашли искомое. Порода с вкраплениями буро-черных матово-блестящих кристаллов кассерита залегала на небольшой глубине, прямо над слоем вечной мерзлоты. Собственно, большего Антону Игоревичу было и не надо. Сведения древних авторов подтвердились, и ладно. Кроме того, он подозревал, что в эти времена ему будут доступны и те месторождения, что позже были скрыты от людей наступающим морем.
  На стоянку, к разбитому лагерю, горящему костру, кипящему котлу и хлопочущим вокруг него женщинам, рудокопы вернулись грязные, уставшие и очень голодные. Чуть позже вышла на связь и охотничья партия, и Андрей Викторович сообщил, что им удалось завалить молодого оленя. Сергею Петровичу пришлось бросить недопитый чай, взять Валеру, Лялю, Дару и Мару, и идти на подмогу к добытчикам. Дичь мало убить, надо еще снять с нее шкуру, разделать, и доставить самые ценные части в полевой лагерь. Работы предстояло много. Любишь сытно пожрать, люби и оленя потрошить.
  Неизвестно на каком языке Ляля разговаривала с Дарой и Марой, но сегодня девчонки вели себя почти прилично, Валеру во время работы не задирали, своих прелестей не демонстрировали, и вообще были почти паиньками. Петровича такое благолепие даже несколько насторожило, ибо ему было известно, что самое затишье наступает аккурат в канун приближающейся бури. Эта парочка что-то задумала и теперь изо всех сил старалась скрыть свои замыслы.
  Впрочем, работали они умело и сноровисто, и вскоре шкура была скатана в рулон, мясо было сложено в корзины, и пришла пора возвращаться обратно. Нагрузившись, они пошли в лагерь, оставив растерзанный костяк на пропитание местным падальщикам, уже с нетерпением ожидающим поблизости своей доли.
  Потом был горячий душ для всех, при этом Дара и Мара опять визжали так, что было слышно, наверное, аж на том берегу Великой Реки. Но на этот раз было видно, что это не настоящий испуг, как в первый раз, а всего лишь игра на публику. Мыться с мылом под струями горячей воды им явно понравилось. К хорошему люди привыкают быстро. После мытья все дружно стирали сменное белье и развешивали его на веревках растянутых между стволами прибрежных ив. Затем, одетые в чистое, отмытые до скрипа и распаренные, сели ужинать, жареной на углях парной оленина на палочках. При этом Дара и Мара, как любящие жены, по очереди кормили Валеру из своих рук. Напившись чая от пуза, и немного посидев у костра, все отправились спать.
  А ночью случилось неизбежное, и давно ожидаемое. Когда все угомонились, Дара и Мара тихо поднялись, натянули штаны с мокасинами, скатали свои матрасы из пенки вместе с одеялами, растолкали Валеру, и знаками попросили его следовать за собой. Сидевший у костра на дежурстве Антон Игоревич только хмыкнул. Следить за чьей-либо нравственностью он не считал себя обязанным, тем более что все было предрешено заранее, и Валеру никто силой не уводил. Даже уговаривать не пришлось - сам побежал за девками как послушный песик, только что не махая хвостиком. И арбалет с кукри с собой взять не забыл, значит, голову при этом не совсем потерял.
  Вскоре, чуть в стороне от основного лагеря, в ложбине между холмами, укрывающими от ветра, разгорелся небольшой костерок, возле которого были расстелены пенки с одеялами, и Дара с Марой, по очереди, принялись посвящать парня в таинства женской любви. И вот чудо, то - что никак не выходило у него с Лизой, с опытными горячими рыжими близнецами получилось сразу, да еще и неоднократно. Сперва Валера был немного неуклюж, но потом приноровился. Основной инстинкт великое дело. Всхлипы, стоны и повизгивания разносились далеко вокруг. Довольными в результате этой спонтанной ночи любви остались все.
  Примерно час спустя, затушив костер и собрав вещи, компания уставших взмыленных, но умиротворенных любовников вернулась в основной лагерь так же тихо, как и уходила и, как им думалось, незаметно легла спать. А поутру они проснулись...
  Антон Игоревич, конечно же доложил вождям о ночном происшествии. Что тут началось...
  - Антон, как ты мог? - только и спросила Марина Витальевна, укоризненно качая головой.
  - А что я мог? - недоуменно поднял одну бровь Антон Игоревич, - Сами же говорили, что 'Отважный' это не тюрьма. Никто его, в конце концов, силой за собой не тащил, никто не насиловал. Посмотрите, у всех троих сейчас мордашки как у котов досыта обожравшихся сметаны.
  Марина Витальевна в ответ только хмыкнула, а Сергей Петрович, которому произошедшее тоже сильно не понравилось, постарался найти в случившемся и светлую сторону.
  - Да, Витальевна, - задумчиво сказал он, - обрати внимание, Валера совершенно перестал страдать по Лизе, можно сказать, излечился от своей несчастной любви, и стал совершенно иным человеком. Теперь ему можно доверить любое дело. Правда, мы договорились избегать внебрачных отношений...
  - Значит, - подвел итог Андрей Викторович, - это прегрешение может искупить только немедленный брак.
  - Но Дара и Мара пока еще не приняты в клан, - возразила Марина Витальевна, - а следовательно, по нашим правилам еще недееспособные.
  - Не человек для субботы, - сказал Андрей Викторович, - а суббота для человека. Мы все знали, что дело идет именно к тому, что эти девки рано или поздно затащат Валерку в свою постель, просто это произошло чуть раньше, чем мы на то рассчитывали. Разлитого молока не соберешь, да и наказывать их, по моему мнению, не за что. Разве за то, что они ночью самовольно оставили лагерь, но тут мы и сами заигрались, пытаясь сдержать их естественные порывы.
  - Хорошо, - нахмурилась Марина Витальевна, - что же ты конкретно предлагаешь?
  Андрей Викторович пожал плечами.
  - Я уже говорил, - ответил он, - необходимо немедленно их поженить, а поскольку Дара с Марой еще не приняты в клан, то всю ответственность за их действия возложить на Валерку. Это и будет ему наказание за то, что думал не той головой.
  - Никаких наложниц в нашем клане не будет, - возразил Сергей Петрович.
  - Э, нет, - сказал Андрей Викторович, - ты меня неправильно понял. У Дары с Марой будут такие же права, как и у всех остальных, но наказывать за все, что они вдруг натворят, мы будем Валерку.
  - Тоже вариант, - кивнул Сергей Петрович, - и он снимает почти все вопросы.
  Договоримся на будущее, что если кто-то из наших решит привести к нам женщину и жить с ней до ее приема в клан, то будет нести всю полноту ответственности за ее действия, без ограничения ее свобод.
  - Ладно, - махнула рукой Марина Витальевна, - согласна. Пусть будет так. Антона вон и спрашивать не надо, сам можно сказать все это организовал. Теперь возьмите на себя труд, и разъясните Валерке и его женам, что если что не так, я лично спущу с его спины шкуру на ремни. Пусть только попробуют сделать шаг вправо - шаг влево, без разрешения.
  
  14 июня 1-го года Миссии. День тридцать первый. Дельта Великой Реки. Между Корнуоллом и Бретанью
  Миновал ровно месяц с того момента как клан Прогрессоров ушел в далекое прошлое. А казалось что уже прошла целая вечность. Много воды утекло с тех пор, остались позади почти две тысячи семьсот километров пути по рекам и морям. Приближался завершающий, морской этап путешествия. Но, сперва, еще до отплытия, Сергей Петрович серьезно поговорил с Валерой, объяснив тому новую 'политику партии' и все те плюсы и минусы, которые из нее вытекают. Нельзя сказать, что парня сильно обрадовало известие о том, что теперь он будет ответственен за каждый чих своих новых жен, но он с этим довольно легко смирился. С самого раннего детства сама жизнь приучила его к тому, что за все удовольствия надо платить, и что у каждой медали есть своя оборотная сторона, тем более что его согласия никто и не спрашивал.
  Брачный обряд был проведен тут же, можно сказать, наскоро, сразу после сворачивания берегового лагеря. Левую руку Валеры привязали к Даре, правую к Маре, Петрович прочел формулу делающую их одной семьей, непродолжительные аплодисменты и счастливые улыбки. На борт 'Отважного' эта троица взошла уже как одно единое целое, не слабый, между прочим, акробатический трюк. На этом торжества были закончены, и народ приступил к своим обязанностям по походному расписанию.
  Были отданы швартовы, поднят якорь и запущен мотор, после чего, отпихнув 'Отважный' от берега длинными шестами, Петрович вывел его на стрежень Великой Реки. Было видно, что море уже недалеко, течение Реки замедлилось, а сама она разбилась на два рукава, разделенных плоским песчаным островом, кое-где поросшим камышом. Петрович выбрал южный рукав и направил 'Отважный' дальше. Потом течение совсем остановилось и даже направилось немного вспять. Стало понятно, что до этих мест уже доходят морские приливы.
  Заросшие камышом острова стали появляться все чаще и чаще, Река, распадалась на множество рукавов и протоков, до краев наполненных жизнью. Вскоре 'Отважный' осторожно двигался меж двух высоких зеленых стен, а впередсмотрящие внимательно вглядывались в воду боясь пропустить плавающую корягу или бревно. Носились в воздухе стаи гнездящихся здесь водоплавающих птиц, в воде плескалась рыба, а вместе с ними появилась напасть в виде комариных туч, от которой путешественники до сих пор были избавлены. И это днем - страшно представить, что тут будет твориться вечером и ночью.
  Погода стояла хорошая, через высокие перистые облака неярко просвечивало солнце, встречный легкий юго-западный ветерок морщил морскую гладь, волнуя верхушки зеленых камышовых зарослей. С приближением полудня стало тепло, если не сказать жарко, температура воздуха поднялась градусов до двадцати пяти не меньше. В этих краях ледник уже не имел такой власти, постепенно уступая влияние теплым атлантическим течениям.
  Потом прилив закончился и сменился отливом, течение воды снова ускорилось и вместе с ним 'Отважный', тарахтя мотором и лавируя в лабиринте протоков, заспешил к не такому уж и далекому теперь морю. Час сменялся часом, нетерпение нарастало, а камышовые заросли все никак не кончались. Но вот еще один поворот протока, огибающего крупный, поросший камышом и ивами остров, и вот впереди открылась огромная масса темно-синей воды, простирающаяся до самого горизонта и склоняющееся к нему покрасневшее солнце.
  - Море, - устало сказал Петрович, никому не доверивший управление за время путешествия через дельту и весь день бессменно стоявший у штурвала, - мы дошли.
  - Ура-а-а! - завопили на баке Лиза и Ляля, подпрыгивая от восторга, - Море, море, море, море!
  Услышавшие шум близнецы, тут же выскочили на палубу, не понимая что происходит, и увидев море сперва замерли, а потом завизжали, указывая на него пальцами. Итак - танцуют все.
  Петрович тут же вспомнил соответствующую сцену из мультфильма про капитана Врунгеля.
  - Только не макать! - серьезно сказал он обступившим его ребятам, - и не бросать в воздух. Уроните. Я тяжелый.
  Андрей Викторович сменил Сергея Петровича у штурвала.
  - Куда править, Петрович? - спросил он.
  - Курс двести десять, - ответил Сергей Петрович и добавил, - Эй, там, на баке! Прекратить танцы и не зевать. Впереди еще могут быть мели.
  - Есть, не зевать - крикнула Ляля и, дернув за рукав Лизу, стала смотреть вперед по курсу.
  Мели, конечно, впереди были, но для 'Отважного', имеющего осадку в метр двадцать они просто не считались. У Петровича была мысль поднять паруса и попробовать полавировать против ветра, но он от нее отказался. Пока отказался. Лавировать тут, вблизи берега на небольших глубинах, с не имеющей опыта командой было занятием весьма рискованным, а риск хоть дело и благородное, но в данном случае неоправданное. Так и шли на моторе, имея по обоим бортам расходящиеся в стороны берега залива, в который в этом времени превратился Ла-Манш. По левому борту была французская Бретань, а по правому британский Корнуолл. Оба берега крутые, обрывистые и изрезанные, вблизи них можно было подозревать наличие множества каменистых отмелей и подводных скал. Приближаться к такому берегу, не имея ни малейшего представления о подводном рельефе, было бы просто самоубийством. Об этом Петрович и рассказал своей команде. Возражений не последовало и 'Отважный' продолжал тарахтеть мотором при спущенных парусах, все дальше и дальше удаляясь от дельты Великой Реки!
  Антон-младший вытащил свою удочку и тут же, одну за одной, начал таскать на нее довольно крупную трех-четырех килограммовую треску. Мужчина. Добытчик. Дара и Мара, которых Сергей Петрович отрядил в помощь юному рыболову, едва успевали поддевать рыбин подсачником и оттаскивать в кают-компанию на растерзание Марине Витальевне, не забывая при этом испуганно коситься в сторону моря. Треска же, которая сама буквально прыгала на крючок, оказавшись на палубе, в недоумении разевала рот и пучила глаза, пытаясь сообразить - каким образом ее выхватили из родной стихии. Несколько раз попадались и довольно крупные селедки, а один раз, длинный, как веревка, скользкий черный угорь. Писку было, когда Дара и Мара решили, что Антон поймал и вытащил на удочку из воды какую-то морскую змею.
  Писк писком, но сестрам уже давно было понятно, что в этом принявшем их странном клане отнюдь не голодают. Даже у мальчишки рыба буквально сама прыгает из воды им в руки, только успевай хватать и тащить. Обычная женская работа, мужчины добывают дичь, а женщины ее перетаскивают и готовят. Правда, когда число выловленных рыб превысило число пальцев у них на руках и ногах, вождь Петрович остановил эту охоту. Угорь и треска сразу пошли на сковородку, а селедки были выпотрошены, присыпаны специями и засолены. Соленое сестры любили. Должен был получиться настоящий деликатес.
  - На завтра, - коротко объяснила Марина Витальевна и, как не странно, Дара и Мара ее поняли. Они, родившиеся и выросшие в голодное время в голодном краю, уже научились получать от еды удовольствие, а не просто набивать живот всякой протухшей дрянью, потому что завтра может не быть и того, что есть сегодня. Много ли надо для счастья человеку каменного века? Надежный клан и собственная семья, отсутствие склок и скандалов, умные вождь и шаман - управляющие людьми без криков и побоев, опытная мудрая женщина - лечащая заболевших, теплая и удобная одежда, сытная еда каждый день. Все это теперь у них было, а другими вопросами эти молодые женщины и не задавались. Им было не важно - куда плывет эта деревянная пещера, и что их ждет в конце пути. На все это есть вожди - пусть они и думают.
  На закате ужинали жареной треской с картошкой и луком, и пили чай прямо на свежем воздухе, рассевшись на расстеленных на палубе одеялах, глядя на опускающееся в море багровое солнце. Первое возбуждение уже спало, наступило некоторое умиротворение, и тихие разговоры совершенно не заглушались звуком работающего мотора. Лишь Дара и Мара испуганно жались к Валерке, настороженно поглядывая по сторонам. Расстилающаяся вокруг водная стихия их все еще откровенно пугала.
  Когда стемнело, Петрович не лег в дрейф, а продолжил движение под мотором на юго-запад, держа курс по компасу. Глубина на сонаре превысила уже отметку в двадцать метров, так что внезапной мели он не опасался. Ночные вахты на штурвале мужчины стояли посменно, впередсмотрящих с бака убрали. А зачем они там нужны, ведь все равно ничего не видно, да и плавающих коряг в море тоже не предвидится, как и айсбергов. Не 'Титаник' чай.
  Задачей 'Отважного', как считал Петрович, было за ночь обогнуть крайнюю западную точку Бретани, после чего можно будет делать поворот на юго-восток в сторону устья Гаронны.
  Всю вахту вместе с Петровичем рядом простояла Ляля. Ничего не просила, ни о чем не говорила, просто стояла позади, крепко обняв его руками за пояс, и глядя на раскинувшееся над головой черное небо с яркими точками звезд. Собственница, как есть собственница.
  - Петрович, - тихо сказала она ему на ухо, когда время вахты почти истекло, - спасибо тебе, что не поддался на мои провокации. Дашка и Машка с Валеркой они как хотят, а у нас с тобой все должно быть по возможности красиво. Ты у меня самый лучший.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #20 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 20 марта 2016 - 11:29:37
  
  Популярное сообщение!
  Часть 4. 'Место под солнцем'.
  
  15 июня 1-го года Миссии. День тридцать второй. Бискайский залив, 180 километров западнее современного Бреста
  Когда над морем наконец-то взошло солнце, Петрович увидел, что 'Отважный' со всех сторон окружен бескрайней соленой водой и лишь на востоке, чуть правее восходящего солнечного диска, видна узкая черная полоска суши.
  - Горизонт чист, капитан, - шутливо доложила ему стоящая на вахте впередсмотрящим Лиза.
  - Благодарю за службу, матрос, - отшутился Петрович и осмотрелся. Глубина, согласно сонару, была уже около шестидесяти метров. Ветер свежий, силой порядка десяти-двенадцати метров в секунду, направление между юго-западным и западным. Запас дров для генератора - меньше трети. Пора было переходить на парусный ход.
  - Курс сто пятьдесят, на моторе малый ход - скомандовал Петрович стоящему на штурвале Антону Игоревичу, а сам, с помощью Сергея-младшего и Валеры приступил к постановке всех парусов. Фок, грот, стаксель.
  Вскоре мотор был выключен вовсе. 'Отважный' шел под свежим ветром курсом полный бакштаг, слегка накренив корпус на левый борт. После постоянного тарахтения и вибрации мотора наступила непривычная тишина, был слышен лишь свист ветра в снастях, и шипение разрезаемой форштевнем воды. Скорость на лаге шесть с половиной узлов. Собственно для такого хода в открытом море под парусами сей кораблик и строился. Длинное и утомительное путешествие вниз по Великой Реке было для него не больше чем вынужденной импровизацией.
  Сергей-младший умоляюще посмотрел на Петровича, и тот сразу понял этот взгляд. Парню отчаянно хотелось встать за штурвал. Строили то 'Отважный' вместе, но пока ни он, ни Валера, ни разу не были еще допущены к управлению.
  - Так, - сказал Петрович, - Антон Игоревич, будьте добры, уступите, пожалуйста, управление молодому человеку.
  Антон Игоревич кивнул и уступил место, а за рукояти штурвала осторожно взялся весь бледный от волнения Сергей-младший.
  - Держи штурвал крепче, Сережа, - поправил Петрович, - вот так, жми, не стесняйся, это тебе не свою бабу за сиськи щупать. Молодец, так держать.
  Услышав это, стоявшая рядом, Катька странно хихикнула.
  - Не ржи как лошадь, Катя, - обернулся к ней Петрович, - если он тебя так схватит - синяками точно не отделаешься. И вообще - марш на бак, поработай впередсмотрящей. Цирк ей тут, понимаешь!
  Катя хмыкнула и придерживаясь рукой за леера удалилась на бак, но и оттуда нет, нет оглядывалась на своего супруга, показывая ему язык. Дурачилась, одним словом. В ответ Андрей Викторович показал ей кулак. Намек был понят. По сравнению с плаванием по реке, работа впередсмотрящим в открытом море это настоящая синекура. Не надо высматривать коварные мели и плавающие в воде коряги, ближайший берег за несколько десятков километров. Глазей себе по сторонам в поисках бурунов, возникающих вокруг подводных скал, и высматривай скрытый в туманной дымке берег. И пусть до предполагаемого берега было еще весьма далеко, но крутизна и изрезанность рельефа южного побережья Бретани совсем не исключали наличия тех самых подводных скал или даже выступающих на поверхность островов. А потому - смотреть в оба.
  А 'Отважный', оставляя позади пенный кильватерный след, и захватывая ветер всеми парусами, шел и шел себе дальше курсом юго-юго-восток, одну за другой глотая морские мили. После Сергея-младшего на штурвал встал Валера, и снова все повторилось сначала. Сил, правда, у него было поменьше, чем у более крепкого товарища, и штурвал он держал не вполне уверенно.
  - Тренироваться тебе надо Валера, - сказал ему с легким назиданием Андрей Викторович, - тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Не по паркетам чай ходить собираемся, а по вполне диким местам.
  Дара и Мара при этом смотрели на своего супруга с гордостью, восхищением и умилением. А то, как же - мужчина у них оказался ничуть не хуже чем у остальных женщин в клане.
  Когда время подходило к полудню, Сергей Петрович и Андрей Викторович, вытащили на палубу ПАР, развернули его и приготовились к обсервации. Момент наступления астрономического полдня давал долготу, а широта вычислялась по высоте солнца над горизонтом с поправкой на дату. Сделав замеры, Петрович немного поколдовал над картой и ноутбуком, нанес на карту свою нынешнюю позицию и проложил курс.
  - Так, - заявил он Андрею Викторовичу и Антону Игоревичу, - Сейчас мы здесь. Шесть градусов двадцать две минуты западной долготы и сорок восемь градусов восемнадцать минут северной широты. Если будем идти тем же курсом и с той же скоростью, то к завтрашнему полудню выйдем вот сюда в точку с примерными координатами четыре градуса западной долготы и сорок шесть градусов северной широты. После завтрашней обсервации ляжем на курс сто. Конечно, расчет сделан мною с точностью плюс-минус лапоть, но, следуя в Бискайском заливе таким курсом, промахнуться мимо берега будет просто невозможно.
  Андрей Викторович внимательно посмотрел на карту.
  - Значит, - сказал он, - послезавтра утром мы будем уже на месте.
  - Не совсем на месте, Андрей, - ответил Петрович, - я же сказал, что расчет сделан с точностью плюс-минус лапоть. Просто послезавтра утром мы должны уже увидеть благословенные берега Аквитании и только. Устье Гаронны нам надо будет еще найти.
  Петрович замялся и внимательно посмотрел на друзей.
  - Проблема только в том, - добавил он, - что мы вполне можем выйти к берегу еще до рассвета, а это, сами понимаете, может быть очень опасно. Не хотелось бы рисковать, почти уже дойдя до цели. Сколько парусных кораблей в прошлом погибло вот так по глупости, напоровшись в темноте на скалы или на берег.
  - Действительно, - сказал Антон Игоревич, тоже посмотрев на карту, - убиться об стену на самом финише - это верх глупости. Мы можем сделать так. Завтра на закате, уберем паруса и встанем на якорь. Глубины здесь не океанские, длины якорных тросов должно хватить. Переждем на якорях ночь, а как рассветет, двинемся дальше тем же курсом.
  - Можно и так, - сказал Сергей Петрович, прикинув по карте расстояния, - Только на якорь мы встанем не на закате, а в полночь, тогда и у берега мы будем еще до полудня. Там причалим, сойдем на берег и окончательно определимся с местом.
  - Ладно, - сказал Андрей Викторович, - будет день, будет пища. Сейчас над этим голову ломать совершенно незачем.
  - Лишь бы не было шторма, - зачем-то сказал Антон Игоревич.
  - Не надо каркать, - заметил Андрей Викторович, - и ничего не будет. Ну что, братцы, совсем немного осталось. Сдюжим?
  - Сдюжим, - ответил Сергей Петрович, - а сейчас все по местам и вперед.
  Когда команде 'Отважного' сказали что послезавтра днем 'все уже почти кончится' и они увидят свой обетованный берег, народ сперва пришел в состояние некоторой эйфории. Потом это настроение сгладилось, сменившись нетерпением. 'Отважный' продолжал резать пустынное море форштевнем, берег по левому борту превратился в далекую туманную полоску у самого горизонта, а Антон-младший опять на удочку натягал на ужин свежей рыбы.
  Незадолго до заката, Катя, стоявшая на баке, замахала руками, указывая куда-то в море, и закричала. Немного мористее 'Отважного' в воздух поднимались водяные фонтаны, выбрасываемые из своих дыхал небольшим стадом мигрирующих в этих водах китов. Народ высыпал на палубу, вылезла даже вечно занятая Марина Витальевна, не говоря уже о Марине-младшей и Веронике. Антон-младший и без того целый день отирался на палубе, не желая спускаться вниз. Китов они раньше видели только по телевизору, и их появление оказалось еще одним мимолетным проходящим мимо приключением и бесплатным цирком.
  Сергей Петрович с ужасом подумал, что будет, если Вероника сейчас попросит у него или Андрея Викторовича маленького китенка. Ребенок он и есть ребенок. Но обошлось. Не попросила. Описав дугу, китовое стадо не стало дальше приближаться к 'Отважному', а развернулось и направилось прямо в открытое море.
  Вторая ночь в открытом море прошла точно также как и первая. Четырехчасовые вахты, бездонное черное небо над головой и курс, выдерживаемый по компасу. Отсутствовало только тарахтение мотора, которое сменилось свистом ветра в такелаже, шипением разрезаемой форштевнем воды и журчанием кильватерной струи.
  
  16 июня 1-го года Миссии. День тридцать третий. Бискайский залив, 200 километров южнее современного Бреста
  Утро выдалось кристально ясным, даже высокие облака в небе куда-то рассосались и взбирающееся вверх солнце сразу начало припекать не по детски, будто говоря, что Ледниковый период - Ледниковым периодом, а тут, на юге, да еще и в канун летнего солнцестояния, оно вполне в своей власти. Никакого намека на сушу, водная гладь простиралась во все стороны до горизонта, на гребнях волн играли яркие солнечные блики. 'Отважный' под туго раздутыми парусами уверенно шел по курсу на все той же скорости в шесть-семь узлов, и казалось, что вокруг не Бискайский залив, а самый настоящий океан. Петрович посмотрел на часы - до обсервации и разворота на новый курс оставалось еще чуть больше пяти часов ходу.
  Примерно час спустя после рассвета, над 'Отважным' пролетел королевский альбатрос, широко раскинувший могучие трехметровые крылья. Стоявший рядом с Петровичем Андрей Викторович с удивлением присвистнул, а Петрович подумал, что в их время эти птицы в европейских краях не водились, возможно, истребленные людьми задолго до начала исторического периода. Смогли же фолсомские охотники, предки индейцев, копьями с каменными наконечниками истребить в Северной Америке не только мамонтов, но и все поголовье местных крупных копытных за исключением бизонов. Заложив широкий вираж и внимательно осмотрев 'Отважный' и оставляемый им кильватерный след, альбатрос не нашел ничего для себя интересного и развернувшись на новый курс удалился на северо-восток.
  По мере того, как солнце поднималось ввысь, становилось все жарче и жарче. Молодежь успела скинуть с себя все лишнее и остаться в коротких футболках без рукавов и шортах, а некоторые девушки, я имею в виду Дару и Мару, обходились и вовсе без футболок и привычно для себя сверкали голыми грудями. Они бы и шорты скинули, но Ляля, Лиза и Катя сумели им объяснить, что это будет слишком большим авангардизмом, поскольку 'Отважный' это не нудистский пляж. При этом прогретой деревянной палубе было так приятно ходить босиком. Намерзшиеся за время путешествия в приледниковых краях, детки, наконец, дорвались до моря и солнца.
  Петрович забеспокоился. Солнце, конечно, это хорошо, но почти у всех членов клана Прогрессоров кожа была молочно-белой, не знавшей загара, что в ближайшем будущем грозило солнечным ожогом. Крема от загара на борту 'Отважного' не было, это он знал точно. Пройдет совсем немного времени, и большая часть команды сляжет в мучительных страданиях, и Марина Витальевна будет мазать их настойкой календулы, ругая его, дурака, за допущенную нераспорядительность.
  Попытка загнать молодежь вниз, в кают-компанию, не удалась. Молодые они такие, считают себя бессмертными и думают, что именно с ними никогда и ничего плохого ни за что не случится. Нет, конечно, можно было отправить их вниз в приказном порядке, но для молодежи это бы выглядело как неоправданное наказание, на что Петрович пойти не мог.
  - Ничего, - посмеиваясь, сказал Андрей Викторович, - один раз обгорят, впредь будут умнее. Да и не так далеко на юг мы забрались, не Сочи чай и не Канары.
  Марина Витальевна тоже махнула рукой и удалилась к себе в кают-компанию, напоследок пообещав, что каждый, кто не слушает добрых советов, будет потом страдать в одиночку. Средств от солнечного ожога у нее нет и не предвидится, поэтому каждый сейчас должен решать за себя.
  Что самое удивительное, но все почти обошлось, слегка порозовели только Дара и Мара, которым солнечные ванны были противопоказаны в принципе, и с ними за компанию Ляля. Остальным хоть бы хны. Наверное, свою роль сыграли высокая запыленность атмосферы этого времени, да слой высоких и тончайших перистых облаков, перехватывающих большую часть солнечного ультрафиолета. Сменив гнев на милость, Марина Витальевна намазала страдалиц календулой и строго настрого до самого вечера запретила выходить на палубу. Сами виноваты, старших надо слушать, они дурного не посоветуют..
  Ляля сидела на койке, мазалась настойкой и ругала себя самыми последними словами. Надо же ей было так облажаться в глазах Петровича. Обещала быть примерной девочкой и во всем его слушаться, а повела себя как последняя дура, дорвавшаяся до сладкого. Сама себя наказала, обгорела на солнце, а теперь будет облазить как последняя уродка. Ляля чуть не разрыдалась. Сама идиотка, сама и виновата.
  Сергей Петрович вместе с Андреем Викторовичем спустились в кают-компанию, для того чтобы забрать ноутбук и ПАР. Собравшись, Петрович остановился напротив Ляли, посмотрел на ее расстроенное личико и вздохнул.
  - Не кисни, Ляля, - сказал он, - до свадьбы обязательно заживет. Впредь будешь умнее. Эх, где мои семнадцать лет?!
  Сказав это, Петрович повернулся и вслед за Андреем Викторовичем вышел из кают-компании, оставив Лялю в, мягко выражаясь, окрыленном состоянии. Вытереть сопли, успокоиться, привести себя в порядок - жизнь снова прекрасна.
  После обсервации и сделанных расчетов Сергей Петрович ненадолго задумался.
  - Так, - сказал он собравшимся вокруг товарищам, - наше нынешнее положение не совпадает с расчетным примерно на сорок километров. Думаю, в этом виновато встречное морское течение, обходящее Бискайский залив по кругу. Ничего страшного в этом нет. Предлагаю, еще три часа следовать тем же курсом, а потом, как мы вчера и договорились, лечь на курс сто.
  - Возражений нет, - сказал Андрей Викторович, - ты у нас капитан - тебе и решать. Действуй.
  Антон Игоревич же ничего не сказал, только молча кивнул. Дальше все проходило без особых происшествий. Ровно в три часа пополудни Сергей-младший под надзором Сергея Петровича переложил штурвал, выводя 'Отважный' на новый курс и бег по морю, в сторону невидимого пока берега продолжился.
  Вечером, когда солнце уже опускалось в воду на западной стороне горизонта, Сергей Петрович внимательно обследовал через бинокль морское пространство перед 'Отважным' и не нашел никаких признаков земли. Сонар, правда, показывал, что глубина начала постепенно уменьшаться и уже достигла отметки сорок пять метров, но пока никаких причин для беспокойства еще не было. Распоряжения для вахтенных рулевых были простыми.
  - Следовать прежним курсом, - сказал Петрович, - внимательно следить за сонаром и слушать море. Если глубина станет меньше пятнадцати метров или будет слышен шум прибоя, то немедленно свистать всех наверх.
  Но, дополнительные указания не понадобились. Ровно в полночь, когда сонар показывал двадцать пять метров глубины, поднявшиеся с коек Андрей Викторович, Сергей Петрович, Сергей-младший и Валера помогли Антону Игоревичу убрать паруса и отдать сразу два якоря. После чего, убедившись, что якоря держат, спустились вниз досматривать свои сны. На 'Отважном' наступила полная тишина.
  17 июня 1-го года Миссии. День тридцать четвертый. Бискайский залив, 200 километров северо-западнее современного Бордо
  Утром, когда первые солнечные лучи разогнали ночную тьму, подсветив розовым светом высокие перистые облака, на восточной части горизонта над морем обозначилась тонкая темная полоска суши. Валера, спозаранку первым вышедший на палубу, что называется 'отлить', тут же забыл о своем желании и завопил во всю глотку, - Земля!!! - как будто, он этой земли не видел уже как минимум месяц, а не всего два дня. На этот вопль из кают-компании тут же повылез весь остальной народ, и на 'Отважном' началась образцово-показательная вакханалия. Приплыли, в смысле, дошли.
  Немного выждав пока схлынут первые эмоции, Сергей Петрович прекратил это форменное безобразие и ввел процесс в конструктивное русло. Вскоре якоря были подняты, паруса поставлены и 'Отважный' ходко направился к виднеющемуся вдали берегу. На первое время Петрович поставил за штурвал Сергея-младшего, а на бак впередсмотрящими послал Лизу с Лялей. В дальнейшем, в самый ответственный момент уже у самого берега, он намеревался взять управление на себя.
  Довольно быстро, всего через пару часов, стало понятно, что: во-первых, со своей навигацией он попал прямо в яблочко, и, во-вторых, все предосторожности были совсем не лишними. В бинокль было видно, что по левому борту, загибаясь на север, тянулся скалистый и обрывистый весьма негостеприимный берег. Выскочить туда в темноте было бы смерти подобно. По правому, борту, уходя далеко на юг, простирались ровные песчаные пляжи Серебряного берега. А ровно между ними, прямо по носу 'Отважного' находилось устье крупной реки, которая не могла быть ничем иным как Гаронной. Они были уже почти на месте.
  Взяв управление на себя, Петрович направил 'Отважный' прямо к устью. В бинокль прекрасно было видно, что в месте впадения Гаронны в море находилась не дельта с множеством островов и протоков, а эстуарий, то есть узкий и скорее всего глубоководный залив, далеко вдающийся в сушу. Так бывает когда, морские течения, прибой, приливы и отливы не дают накапливаться в устье наносному материалу, сразу унося его в море. Причалить же к морскому пляжу южнее эстуария было совершенно невозможно. Там свирепствовал морской прибой, разгоняемый тем самым юго-западным ветром, который и привел сюда 'Отважный'. Волны, почти незаметные в открытом море, выходя на прибрежную отмель, поднимались в человеческий рост и с размаху кидались на ровный и открытый всем ветрам песчаный пляж, украшенный исполинскими дюнами.
  Петрович рассчитывал причалить на южном берегу эстуария, с обратной стороны наносного песчаного мыса, созданного совместными усилиями течения Гаронны и морского прибоя, и, подобно волнолому, прикрывающего эстуарий от буйства стихии волн и ветра. Далее к югу от этого мыса располагались роскошные песчаные пляжи, а за линией дюн просматривался редкий и светлый сосновый лес. Перед последним переходом вверх по реке команде 'Отважного' следовало дать короткий отдых на берегу для того чтобы снять стресс длительного перехода, позволить искупаться в настоящем теплом море и понежиться на прогретом солнцем пляжном песке.
  Незадолго до полудня, преодолевая с попутным ветром ослабленное в прилив течение Гаронны, 'Отважный' обогнул стрелку мыса и вошел в эстуарий. Теперь нужно было осмотреться и выбрать место для якорной стоянки. Маленькая и довольно глубоководная бухточка с впадающим в нее ручьем у самого основания мыса выглядела просто идеально. Если верить сонару, глубина в ней гарантировала, что даже в самый полный отлив 'Отважный не сядет там килем на дно. Промежуточный финиш. Паруса убрать, отдать оба якоря, лодку надуть и спустить на воду. Мы идем!
  Команда работала быстро, но без особой суеты, поскольку самое первое лихорадочно возбуждение спало еще во время приближения к берегу. Сергей-младший и Валера быстро надули лодку и спустили ее на воду. В первой высаживающейся группе были только мужчины, даже Катю, несмотря на все ее протесты, все равно оставили на борту. Разведка местности это не женское дело. Сергей Петрович был вооружен своей 'мосинкой', Андрей Викторович СКСом Антона Игоревича, а Сергею-младшему и Валере людям торжественно вручили каждому по 'Сайге'. Разумеется, во временное пользование и с условием не палить во все, что попадется на глаза. Кроме них в лодке на берег отправились четвероногие помощники Шамиль и Майга.
  Честь первым ступить на новую землю оказали лично Петровичу. Как-никак это именно он нашел эту дыру в прошлое, спланировал и организовал экспедицию, да и финансирование, сказать честно, тоже было по большей части за счет его средств.
  Осмотревшись, и не увидев никакой опасности, Сергей Петрович и Андрей Викторович дали молодым людям добро на перевозку на берег остальной команды и разбивку лагеря, а сами, взяв с собой все необходимое, поднялись на вершину дюны, отделяющей эстуарий от моря, для того чтобы сверху осмотреть окрестности и подготовиться к сегодняшней обсервации.
  Вторым рейсом на берег были доставлены Катя, Ляля, Лиза и охающий Гуг. Он уже поднялся на ноги и даже мог самостоятельно ходить, но все равно, любое неловкое движение заставляло его непроизвольно морщиться. Третьей ходкой Сергей-младший и Валера перевезли Дару и Мару с младенцами, Веронику с ее гусиной коробкой, а также основную часть снаряжения для организации лагеря. Последним, четвертым, рейсом на берег отправились Марина Витальевна, Антон Игоревич, Марина и Антон младшие, а также псинозавр Зара и оставшееся снаряжение. Все, на борту остались только кошки, наотрез отказавшиеся покидать такой привычный им 'Отважный'.
  К тому моменту как на берегу был разбит лагерь, с вершины дюны спустились нагруженные своим снаряжением Сергей Петрович и Андрей Викторович. Предварительные расчеты полностью подтвердились - это действительно было устье Гаронны, расположенное на восемьдесят восемь километров западнее его положения в историческое время, а не, к примеру, расположенной довольно далеко на северо-запад Луары или значительно более южного Адура. Вызвав на ноутбуке карту, Сергей Петрович удивился - насколько общие очертания местной береговой линии напоминали те, что были или будут там - в далеком будущем. Было очевидно, что сходное взаимодействие морских течений, прибоя и речного стока формируют и сходный по очертаниям береговой рельеф.
  После того как по этому поводу откипели довольно сдержанные эмоции, встал вопрос и о хлебе насущном. На охоту вызвался идти Антон Игоревич, взявший себе в группу поддержки Сергея-младшего вместе с его Катей. Но, прежде чем они выступили из лагеря, Сергей Петрович произнес небольшую речь.
  - Должен вас предупредить, - сказал он, - что хоть это место и выглядит так мило и уютно как филиал рая, но это не курорт и не заповедник, а земля где хозяйничает дикое зверье и не менее дикие люди, которых мы еще не знаем. Гуг, Дара и Мара тут не в счет. Они изгнанники, а, следовательно, их выбор был присоединиться к нам или довольно быстро погибнуть. У местных же есть свои вожди и свои шаманы, и нам пока неизвестно - какие тараканы обитают в их головах. Поэтому, будьте внимательны и осторожны, не расставайтесь с оружием и не отходите далеко в одиночку. В степи опасность можно заметить издалека, а здесь она может кинуться на вас из-за любого куста. Запомните, бдительность - залог безопасности.
  - При малейшем намеке на опасность, - добавил Андрей Викторович, - приказываю вам не задумываясь стрелять первыми и звать на помощь, а там разберемся. Это и тебя касается, Игоревич, лучше потратить несколько патронов, чем хоронить кого-то из наших и, думаю, что тебе это понятно. На этом все, товарищи, инструктаж окончен.
  Конечно же, вместе с охотниками пошла и Зара, она за хозяином как ниточка за иголочкой. Далеко, кстати, ходить не пришлось, двинувшись вверх вдоль русла ручья, уже примерно через полкилометра охотники наткнулись на дневную кабанью лежку. Небольшое стадо примерно в десяток голов удобно расположилось на небольшой поляне в специально вырытых ими для этого ямах. Антон Игоревич насчитал трех самок с поросятами, остальные были примерно годовалыми подсвинками.
  Учуяв людей, стадо забеспокоилось, но было уже поздно. Свистнули две арбалетные стрелы и один из подсвинков, взвизгнув, подскочил как ужаленный, и тут же, дергая в агонии всеми четырьмя ногами, рухнул на землю. Одна стрела пробила шею, другая попала в живот. Остальное стадо, вскочив, тут же метнулось наутек, но Антон Игоревич не разрешил преследовать их Сергею и Кате, охваченным охотничьим азартом. Они уже взяли достаточное количество мяса на сегодняшний день. К тому же, защищая поросят, самки могли развернуться и атаковать охотников, а вот это уже было не совсем гут, точнее совсем не гут. Взрослая дикая свинья весит около двухсот килограмм, имеет толстую шкуру со слоем подкожного жира и вооружена четырьмя острыми клыками. Не было совершенно никакой причины вступать с этими зверьми в ближний бой.
  Когда все утихло, охотники подошли к еще дергающемуся подсвинку и Сергей-младший перерезал ему горло. Потом, Антон Игоревич вырубил в кустах двухметровую жердь, подсвинку связали ноги и приготовились тащить его в лагерь. Зараза оказался тяжелый, не менее семидесяти килограмм, и утруждаться переноской пришлось исключительно мужчинам.
  В лагерь охотники явились со своим трофеем к всеобщему восторгу триумфаторами - ходили не больше часа и вот тебе добыча. Марина Витальевна тут же заявила, что на обед теперь будет борщ со свининой, настоящее объедение, и только Петрович, вздохнув, покачал головой.
  - Только этих тварей тут и не хватало, - сказал он Марине Витальевне, - Если дать им волю, то перетравят они нам, Витальевна, к чертовой матери все твои огороды.
  - А мы им воли не дадим, - вступил в разговор Андрей Викторович, - будем устраивать облавные охоты и выбивать их к чертовой матери.
  - Для облавных охот, - сказал Сергей Петрович, - у нас недостаточно людей.
  - Вполне достаточно, - парировал Андрей Викторович, - Стоит нам только начать, и кабаны сами уйдут от нас куда подальше.
  - Тихо, мальчики, - сказала Марина Витальевна, - О чем вы спорите? Свинья это не только вредитель сельского хозяйства, но еще и сало, мясо, щетина и прочная шкура. Если будет надо, то будем на них охотиться и истреблять. А еще приручать - в хозяйстве пригодятся. Все будет хорошо. А пока давайте займемся этим милым поросеночком. Я вам его приготовлю, только пальчики оближите.
  Когда Витальевна закончила говорить, мужчины посмотрели друг на друга и пожали плечами. Действительно, о чем спор - подумаешь кабаны. Когда будет необходимо, они обязательно что-нибудь придумают. А пока надо готовиться предаваться греху чревоугодия.
  Когда подсвинок был выпотрошен и разделан, в котле кипела вода, а чуть в стороне Антон Игоревич пережигал дрова на уголья, обещая всем в ближайшем времени нежнейший свиной шашлык, к Сергею Петровичу неожиданно подошла Катя, за которой толпились и остальные девушки.
  - Петрович, - сказала она, - разреши нам, девочкам, сходить к морю искупаться. Мы быстро, одна нога здесь, другая тоже здесь.
  - Купайтесь здесь, - сказал Сергей Петрович, - Кто вам запрещает?
  - Здесь не хотим, - капризно ответила Катя, - тут болото с лягушками, а там море, настоящее.
  Петрович с сомнением посмотрел на бухточку, в которой стоял на якоре 'Отважный'. Лягушек не наблюдалось. Болота тоже. Сейчас в самый пик прилива вода в устье Гаронны мало чем отличалась от морской.
  Катя перехватила этот взгляд, поняла сомнения Петровича и выдвинула новую версию.
  - Здесь вы будете подглядывать, - сказала она, - а там мы сами...
  - Понятно, - сказал подошедший Андрей Викторович, - собираетесь купаться голышом в морском прибое. Так сказать, для полноты впечатлений?
  - Мы это, собирались... - покраснела Катя, - но совсем не голышом. Просто, это, море...
  - Не ври, Катя, - строго сказал Андрей Викторович, - я тебя и без рентгена насквозь вижу. Про море это правда, а остальное - беспардонное вранье.
  - Да, ладно, - неожиданно сказал Сергей Петрович, - Все дела уже сделаны, так что пусть идут купаться в своем море. Но, так как, одних мы девочек отпустить не можем, то вместе с ними пойдут наши женатые парни Сергей и Валера. Посидят с 'Сайгами' на берегу, покараулят, чтобы с нашими красавицами ничего не случилось. Полезут они в воду в купальниках - хорошо, а если нет, так Серегу с Валеркой женскими прелестями уже не удивить.
  - Пожалуй, можно и так, - кивнул Андрей Викторович, - пусть идут. Вот только парней проинструктируем и вперед.
  Катя тут же кивнула, как бы соглашаясь с неизбежным, но наименьшим злом. При всей своей примитивной хитрости она сразу понимала, что одних, без охраны, за пределы прямой видимости, Сергей Петрович и Андрей Викторович, не отпустят их никуда и ни за что. Зато Ляля и Лиза растерянно переглянулись. Они-то, каждая на свой лад, рассчитывали, что сопровождать их пойдут как раз Сергей Петрович с Андреем Викторовичем, потому и согласились на предложение Кати пойти и искупаться в море голышом.
  - Сергей Петрович, - елейным голосом сказала Ляля, - я, пожалуй, передумала, и буду купаться прямо здесь, под вашим бдительным присмотром.
  - Я тоже, - поддержала подругу Лиза, - не люблю большие волны.
  Ляля вопросительно посмотрела на близнецов и те отрицательно замотали головами.
  - Мы тоже не идти туда, - с ужасающим акцентом, но вполне понятно сказала Дара, - мы идти вода вместе с Ляля и Лиза.
  - Ладно, - тяжело вздохнула Катя, понимая, что вся интрига накрылась медным тазом, - я тоже буду купаться здесь. Но только, чур, не подглядывать.
  - Подглядывать, подглядывать, - возразила Ляля, прямо перед Петровичем стаскивая через голову футболку, - мы с Лизой девушки честные и опрятные, нам скрывать нечего.
  - Действительно нечего, - подтвердила Лиза, уже снявшая ботинки с носками и сейчас расстегивающая ремень на камуфляжных брюках. Ну, а близнецов и уговаривать было не надо, эти раздевались стремительно как солдаты по команде: 'сорок пять секунд - отбой'. Пожав плечами, Катя тоже начала не спеша раздеваться. Интрига неожиданно обернулась против своей создательницы.
  - Дядя Сережа, дядя Сережа, - дернула Петровича за рукав Марина-младшая, - а нам с Вероникой можно купаться?
  - Купаться можно, - подумав, сказал Петрович, - но только без авангардизма и у самого берега.
  - А как это без авангардизма? - озадаченно спросила Маринка.
  - Это значит, - ответил Петрович, - что в трусиках, а не как эти хулиганки в костюме от Евы, - и добавил, - Ляля, пожалуйста, присмотри там за девочками.
  - Хорошо, Петрович, - покорно согласилась Ляля, стоя к Петровичу в профиль и стягивая трусики с узких бедер.
  - Ох, и бесстыжая ты, Ляля, - покачала головой Марина Витальевна, - и ты Лиза тоже.
  - Какая есть, уважаемая Марина Витальевна, - ответила Ляля и потянулась всем телом, - Хорошо-то как!
  - Действительно хорошо, - подтвердила Лиза, смахнув со своего плеча невидимую пылинку и стрельнув озорным взглядом в Андрея Викторовича. От таких взглядов обычно в трех метрах загорается сухая солома, но бывший старший прапорщик остался неколебим.
  - Поосторожней там, - с грубоватой заботливостью сказал он, отводя в сторону глаза от обнаженной Лизы, - далеко не заплывайте. Тут может водиться такая рыбка, что вы ей как червячок на один укус.
  - Мы идти вода? - спросила Мара, прикоснувшись ладонью к предплечью Ляли, - Мы готова.
  - Тетя Ляля, мы тоже готовы, - сказала подошедшая к ним Марина-младшая, за спиной которой пряталась Вероника.
  - Значит я теперь уже и тетя, - вздохнула Ляля, беря девочек за руки, - Ну ладно, малявки, пойдем - обновим водичку.
  - Да, - неожиданно задумчиво сказал Сергей-младший, глядя в спину удаляющимся девицам, - Так и рождаются обычаи. Наверное, теперь и дальше будет принято, чтобы голая невеста купалась на глазах у жениха, чтобы тот видел, что не берет кота в мешке.
  - Да ты философ, Сережа, - хлопнул по плечу Сергея-младшего Андрей Викторович, - Впрочем, кто его знает - как оно там будет.
  - Любой обычай, - сказал Сергей Петрович, - должен иметь под собой глубокий практический смысл, иначе это не обычай, а уже что-то иное, например пережиток старины.
  Вот, например, наш Валера, с которого пошел обычай жениться больше чем на одной женщине. Пока невест больше чем женихов этот обычай имеет глубокий практический смысл. Но, как только положение выправится, то он станет ненужным и отомрет сам собой.
  Валера покраснел как девица, а Сергей-младший глубоко вздохнул и сказал, - Мне Катя, ни за что не разрешит жениться еще на одной, такой уж у нее характер.
  - Разрешит, Сережа, разрешит, - уверенно сказал Сергей Петрович, - дай ей только немного времени и подходящий повод. Она ведь у тебя заводила и привыкла верховодить в женской компании. Но та компания сейчас уже тю-тю, и Ляля и Лиза демонстрируют самостоятельность и уже несколько раз ставили ее в глупое положение. Единственный выход для нее - это создать такую женскую компанию, в которой она в качестве лидера была бы вне конкуренции. Понимаешь?
  - Понимаю, - кивнул Сергей-младший, - но все равно сомневаюсь.
  - А зря, - сказал Сергей Петрович, - Она тебе сама новых жен и подберет. Только это, скорее всего, будут не заводные хохотушки, а тихие и спокойные девушки, которые никогда не бросят ей вызов. Самое главное, чтобы ее желание верховодить не переросло бы в желание властвовать, тогда в твоей будущей семье появится домашний тиран.
  - Ничего, - кивнул Сергей-младший, - если так, то пусть только попробует. У меня она не забалует.
  Тем временем, Ляля, предварительно попробовав воду пальцами левой ноги, решительно вошла в заводь, увлекая за собой всех остальных. Брызги, плеск, взвизги барахтанья. Девицы резвились во всю, стараясь привлечь к себе как можно больше внимания. Водичка была градусов восемнадцать, купаться и даже получать от этого удовольствие можно, но очень не долго. Марина-младшая и Вероника, а так же, не умеющие плавать, Дара и Мара плескались у самого берега на мелководье, вместе с кинувшимися в воду за своей 'матерью' гусятами. Ляля, Лиза и Катя зашли чуть подальше, где уже можно было плавать, но далеко от берега все равно не отдалялись, только сплавали на спор по разу до 'Отважного' и, подержавшись немного рукой за якорный канат и отдохнув, быстро возвращались обратно.
  Первыми, вдоволь наплескавшись и набарахтавшись, заводь покинули посиневшие от холода и покрывшиеся пупырышками Марина-младшая и Вероника. Вслед за Вероникой притопотали и гусята. Марина-Витальевна приняла девочек как родная мама, завернула в пушистые полотенца, позволив переодеться в сухое, потом приказала накинуть футболки и усадила поближе к костру пить горячий сладкий чай.
  Несколько позже, уже дойдя до изнеможения, на берег вылезли и старшие девицы, тоже замерзшие, уставшие, но невероятно довольные. Эротический спектакль в исполнении Ляли и Лизы с вытиранием и одеванием повторился в обратном порядке. Трусики, футболочки и к костру - сверкать голыми коленками и торчащими сквозь ткань напряженными сосками.
  До борща было еще далеко, а вот жареный на угольях свиной шашлык у Антона Игоревича был уже вполне готов. Пока каждому досталось по одной палочке, но это был еще далеко не конец. Антон Игоревич, как опытный шашлычник, тут же поставил на мангал новую партию будущего деликатеса. Такое вот получилось спонтанное празднование их высадки на обетованный берег.
  Ляля, держа в руках палочку шашлыка бочком присела на покрывало рядом с Петровичем и легонько чмокнула его губами в щеку.
  - Ну, как тебе наше шоу? - тихо спросила она Петровича прямо на ухо.
  - Просто замечательно, - тем же способом ответил ей Петрович, - жертв и разрушений нет, все остались в здравом уме и ясной памяти.
  Ляля хихикнула и улыбнулась.
  - А мы с Лизкой и не планировали никаких жертв и разрушений, - сказала она, - просто хотели показать товар лицом.
  - Какова ты лицом я знал уже давно, - так же с улыбкой ответил Петрович, - но и все остальное тоже оказалось ему под стать. Как всякий нормальный мужчина могу сказать, что ваше шоу не оставило меня равнодушным.
  - Спасибо за комплимент, Петрович, - кивнула Ляля и, наконец, вонзила зубы в нежный истекающий соком свиной шашлык.
  Петрович смотрел, как она ест и удивлялся - куда делась та бледная, худющая как веточка, забитая девчонка, которую они подобрали на дороге чуть больше месяца назад. Сейчас рядом с ним сидела округлившая во всех местах, пусть очень молодая, но, все же женщина, знающая себе цену и свое место в жизни и никому не собирающаяся просто так его отдавать.
  Доев шашлык, Ляля отложила в сторону палочку, платком аккуратно вытерла подбородок и, сложив перед грудью ладони, уважительно поклонилась автору сего блюда.
  - Было очень вкусно, Антон Игоревич, - сказала она, - от всей души благодарю вас за доставленное удовольствие. Если бы не мой будущий муж, то я вас обязательно бы поцеловала.
  Антон Игоревич был явно польщен.
  - Спасибо, Ляля, - наклонил он голову в ответ, - поцелуи можешь оставить своему мужу, мне достаточно просто твоей благодарности.
  Катя, которая покончила со своим шашлыком чуть раньше Лизы, аж побелела от отчаяния при мысли, что ее опять выставили в нехорошем свете и только тяжелый взгляд Сергея-младшего и толчок локтем под ребра уберегли ее от необдуманных поступков.
  - Ляля, - шепнул на ухо своей будущей супруге Сергей Петрович, - прекрати дразнить Катю. Добром это не кончится.
  В ответ Ляля молча посмотрела на Петровича невинным взглядом. Ее глаза как бы говорили, что она совсем не виновата, что эта грубиянка в такой замечательный день забыла даже сказать элементарное спасибо.
  После шашлыка, Антон Викторович извлек из сумки бутылку армянского домашнего коньяка и набулькал в кружки всем кроме детей примерно по пятьдесят грамм.
  - Ну, товарищи, - сказал он, - не пьянства ради, а токмо пользы для. Так выпьем же за то, чтобы все у нас было хорошо.
  Выпили, прислушались к своим ощущениям. Действительно после палочки жирного свиного шашлыка все было хорошо. Правда за исключением Гуга, Дары и Мары, которым показалось, что они проглотили немного жидкого огня. Наивные дети природы, через пару минут им тоже стало хорошо, очень хорошо. Повторять не стали, ибо пили не ради пьянства.
  А тут Витальевна начала разливать по мискам то, что она называла борщом. Горячий, жирный, с весьма специфическим вкусом и ароматом. Действительно - пальчики оближешь. Подсвинок не зря отдал свою жизнь. Навернули борща и всем стало совсем хорошо. Компания оттаяла и загомонила, даже Катя забыла о своих недавних провалах и начала тихонько хихикать. После борща Антон Игоревич раздал всем еще по одной палочке шашлыка, которую запивали уже горячим чаем. После обеда женщины помыли посуду, а мужчины скромно и без всякого нудизма ополоснулись в заводи, после чего все предались блаженному ничегонеделанию. Праздник вполне удался.
  Ближе к закату, когда отлив был в самом разгаре, отошедшие от блаженства вожди собрались в кружок, чтобы обсудить дальнейшие планы. Сергей Петрович, включил ноутбук и вызвал на экран карту отображающую географию юга Франции в наше время.
  - Значит так, - сказал он, ткнув курсором в точку на экране, - сейчас мы здесь примерно, в восьмидесяти восьми километрах от современного нам побережья. Первоначально я планировал обосноваться или у слияния Дордони и Гаронны, или еще выше, почти у самой Байонны. Первый вариант предпочтительней, но будем посмотреть на месте.
  - На каком берегу, - спросил Антон Игоревич, - на правом или на левом?
  - В принципе, - сказал Сергей Петрович, - мне более интересен левый, южный берег. Он более равнинный и с той стороны куда больше озер речек и ручьев. Но опять же, будем смотреть уже на месте. Карта эта, сами понимаете, не идеальна и дает лишь общее представление. За почти сорок тысяч лет мелкие детали рельефа могли много раз поменяться. Нам нужно место с впадающей в Гаронну небольшой речкой, на которой мы оборудуем мини-ГЭС, достаточно обширным пойменным лугом для выпаса скота и устройства огорода, а так же с незаливаемой половодьем возвышенностью, на которой мы могли бы поставить наш дом. Если такое место найдется на правом берегу, то так тому и быть.
  - Согласен, - кивнул Антон Игоревич и посмотрел на Андрея Викторовича. Тот в свою очередь ненадолго задумался.
  - В принципе все верно, - через некоторое время сказал Андрей Викторович, - возражений нет. Только один вопрос. Ты хочешь использовать слияние рек, как узел транспортных коммуникаций?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - именно так. Вот смотрите. Один путь по Гаронне вниз по течению до самого моря, второй путь вверх по течению к Пиренеям примерно до современной нам Тулузы, третий путь по Дордони до Перигора, а может и выше. Таким образом, с помощью 'Отважного' с его малой осадкой, нам довольно легко будет доступна довольно большая территория. Под Перигором и южнее Тулузы в наше время были обнаружены довольно многочисленные места проживания пещерных людей.
  По нижнему течению Гаронны и Дордони никакой информации нет, но это, скорее всего, из-за отсутствия в этой местности хоть каких-нибудь пещер. Есть ли тут сейчас люди, нам еще предстоит выяснить. Они могут жить здесь, строя что-то вроде индейских вигвамов, или типи, или рыть землянки. Все эти технологии для каменного века вполне доступны. В конце концов, они могут кочевать здесь в летнее время, на зиму уходя в свои пещеры. В любом случае, чем шире будут наши контакты, тем выше вероятность успеха нашего замысла.
  - Согласен, - кивнул Андрей Викторович, - возражений нет.
  18 июня 1-го года Миссии. День тридцать пятый. Эстуарий Гаронны, 120 километров северо-западнее современного Бордо
  На самом рассвете, когда предутренний отлив был еще в разгаре, Сергей Петрович, Антон Игоревич, Сергей-младший и Валера добравшись на надувной лодке до 'Отважного' подняли якоря и, отталкиваясь от дна шестами, подвели коч к самому берегу. Сделано это было для того, чтобы не заморачиваясь разными техническими сложностями, погрузить на борт лагерное имущество, а также, подключив генератор, пополнить имеющийся на борту запас дров. Предстоял поход вверх по течению, и дополнительное топливо совсем не было лишним.
  Часа через три, когда солнце довольно высоко поднялось над горизонтом, а вода уже начала ощутимо прибывать, все дела на этом месте были закончены. 'Отважный' отошел от берега и, запустив мотор и полностью поставив паруса, развернулся носом против течения, и с помощью поднимающегося прилива отправился в путь вверх по реке. Последний этап похода начался.
  Не отрываясь от управления, Сергей Петрович время от времени, да и поглядывал на проплывающие мимо берега. Левый - холмистый, поросший смешанным лесом с преобладанием хвойных деревьев, правый - низменный и пологий, изобилующий заросшими осокой и тростником вперемешку с ольхой и березой заболоченными низинами, перемежающимися с сосновыми борами, расположившимися на возвышенных местах. Обилие ручьев и мелких речек, впадающих в эстуарий со стороны правого берега, так же говорило о повышенном увлажнении этих мест. Там, в будущем, долина Гаронны была одним из самых плодородных сельскохозяйственных регионов Франции. При правильном подходе эти места способны прокормить не один миллион человек.
  Кроме Петровича за побережьем и окрестностями, наблюдали и все остальные члены команды 'Отважного', за исключением, разумеется, пары впередсмотрящих, заботой которых было смотреть вперед и только вперед. Клан Прогрессоров искал признаки присутствия в этих местах других людей, но пока никого видно не было. Ни старого кострища на берегу, ни струйки дыма над лесом или в укрытой от ветра ложбине между холмами, ни брошенных или, чем черт не шутит, обитаемых шалашей из веток и тростника. Ничего такого не было. Но если что-то не найдено, то это совершенно не значит, что этого совсем нет, и наблюдение продолжалось.
  Кроме того, после пустынных просторов тундры и тундростепи, зрелище проплывающих мимо лесов, так напоминающих 'родные осины', доставляло выходцам из двадцать первого века особое удовольствие. Ну не степные мы люди, совсем не степные.
  Дару, Мару и Гуга, привыкших там у себя на севере к совсем иным ландшафтам, зрелище вздымающихся ввысь деревьев, напротив, вгоняло в оторопь и немного пугало. Тут кипела совсем иная жизнь, по большей части скрытая от глаз, а потому непонятная обитателям привольных степных просторов, где и охотники и добыча способны заметить друг друга с большого расстояния.
  Когда солнце снова стало припекать, молодые дамы и отдельные пока еще девицы, не сговариваясь, скинули свои футболки, оставшись топлесс. Началось все, как и раньше, с Дары и Мары, потом их почин подхватили Ляля и Лиза. Последней разоблачилась Катя, очевидно не желая оставаться белой вороной. До полного ню дело, впрочем, не дошло. Скорее всего, в женской части коллектива было заключено некое джентльдамское соглашение, о том, что такое сильно оружие можно применять только при особых случаях. Например, во время купания в реке, время которому еще придет несколько позже. Например - уже этим вечером. А пока, закатав до колен штаны, все пять красавиц весело шлепали по нагретой солнцем деревянной палубе босыми ногами. Дару и Мару, правда, Марина Витальевна довольно быстро отозвала в кают-компанию - готовить обед.
  Глядя на Лялю, Лизу и Катю, щеголяющих в закатанных до колен пятнистых штанах, Сергей Петрович подумал, что зря они не заказали каждому по паре легких шорт. Недоглядели, однако. Сработал стереотип, что если ледниковый период, то значит - обязательно будет холодно. А о том, что в месте выбранном им для постоянного проживания может быть настоящее лето он и не сообразил.
  Где-то около полудня берега постепенно сдвинулись, цвет воды изменился, а ее течение ускорилось. Затем впереди показался заросший тростником длинный и узкий, делящий русло реки на два рукава, наносной остров. Это означало, что эстуарий закончился, и началась уже собственно река Гаронна. Не Великая Река, но все же. В наше время Гаронна была судоходна для морских судов вплоть до Бордо, а для речных до самой Тулузы. 'Отважный', с его метровой осадкой, был способен влезть здесь в любой, даже мелководный приток.
  Сергей Петрович приказал впередсмотрящим удвоить свое внимание. В отличие от достаточно глубоководного эстуария, здесь, в русле Гаронны, была куда большая вероятность, нарваться на мель или притопленную корягу, тем более что, для того чтобы уменьшить сопротивление стремящейся к морю воды, курс 'Отважного' был проложен не по речному стрежню, а вблизи южного берега.
  Сменившись с вахты, Ляля устроилась на раскладном парусиновом стульчике, неподалеку от Сергея Петровича, наблюдая попеременно прищурив глаза, то за берегом, то за своим женихом, как кошка за добычей, которой некуда деваться. Она совершенно не хотела ломать сложившиеся между ними доверительные отношения и дала себе слово набраться терпения и дождаться пока ситуация разрешится естественным путем.
  Лиза, напротив, была более откровенной и ни на шаг не отходила от Андрея Викторовича, опекая предмет своей страсти с дотошностью ревнивой жены. Хотя, если подумать, к кому тут ей ревновать? Все девки при своих мужчинах и никому нет смысла зариться на чужого. Наверное, от нервного возбуждения в ожидании долгожданного конца пути, и присутствия рядом мужчины, в которого она давно и тайно была влюблена, у нее слегка поехала крыша. Сергей Петрович уже думал как бы поаккуратней прервать эту Лизину настырную активность, но тут в дело вмешалась Ляля, которой все эти брачные танцы тоже надоели.
  - Лизка, стой! - прошипела она, схватив Лизу за руку, когда та в очередной раз пробегала мимо в кают-компанию за чаем для предмета своей страсти, - Ты что вытворяешь? Совсем дура, что ли? Всего один день потерпеть не можешь?
  - Ляля! - пискнула Лиза, - Ты что?
  - Я не что, я кто, - тихо ответила Ляля, - Расслабься и веди себя прилично. Не доставай мужика. Договорились же. Никуда твой Мускул от тебя не денется, влюбится и женится. Совсем немного осталось.
  Лиза вздохнула, высвободила свою руку из Лялиных цепких пальцев и, ничего не говоря, лишь пожала плечами. Спустившись вниз, она неожиданно выплакалась на плече Марины Витальевны и получила от нее короткое благословение. Если женщине очень хочется, то значит так и надо. Вернувшись наверх, она передала Андрею Викторовичу кружку горячего чая, отошла в сторонку и, прекратив свои брачные танцы, начала раздумывать над тем, что и как она будет делать этим вечером.
  Несколько часов спустя, когда солнце, уйдя почти точно за корму, клонилось к горизонту, с бака раздался крик Кати, - Сергей Петрович, смотрите! Справа по борту!
  Передав штурвал Антону Игоревичу, Петрович подошел к борту, доставая из чехла свой бинокль. И точно. Чуть в отдалении от берега, на небольшом пригорке возвышающимся над сплошными тростниковыми зарослями, полукругом вокруг кострища, развернутым лицом к реке, стояли несколько куполообразных шалашей, крытых побуревшими прошлогодними травой и тростником. Рассматривая стойбище в бинокль, Петрович насчитал семь таких временных строений. Ни людей, ни каких либо животных не было видно. Стояла тишина, нарушаемая только тарахтением да отдаленными криками водяных птиц, гнездящихся в тростнике.
  - Причалим? - спросил у Петровича Андрей Викторович.
  - Пока не вижу где, - ответил Сергей Петрович, - сперва, надо найти проход в этих зарослях.
  Проход нашелся, когда 'Отважный' был уже почти на траверзе стойбища. Сразу за пригорком нашелся вход в небольшой заливчик с впадающим в него ручьем. Петрович снова сам встал за штурвал. Паруса, убрать, двигатель на малый газ, право на борт. Сергей-младший и Валера ощупывали дно перед форштевнем длинными шестами. Глубины в заливчике вполне хватало и вскоре 'Отважный' ткнулся форштевнем в глинистый берег чуть в стороне от ручья.
  Дело было к вечеру и, посоветовавшись, вожди решили, что именно здесь и будет разбит на ночь береговой лагерь. Место было вполне подходящее. Сняв показания лага, и вычтя предполагаемую скорость течения, Сергей Петрович решил, что они вполне могли достичь уже тех мест, которые и в наше время находились выше уровня моря. Об этом же довольно четко говорила и поросшая сосновым бором цепь бывших береговых дюн, которая могла образоваться примерно за восемьдесят тысяч лет до этого момента, когда уровень мирового океана был очень близок к тому, что был в историческое время. До места слияния Гаронны с Дордонью оставалось не более полутора дней пути.
  Пока остальные разжигали неизменный костер и разбивали лагерь, Сергей Петрович, Андрей Викторович и Сергей-младший с Катей поднялись на пригорок обследовать стоянку первобытных людей. С первого же взгляда стало понятно, что оставлена она была еще в прошлом сезоне, причем оставлена организованно, так сказать в плановом порядке. Уходя местные не оставили ни одной пригодной к употреблению вещи, бросив только разный, совсем ненужный с их точки зрения хлам, вроде поломанных инструментов, обрезков сыромятных ремней и подгнившей уже травяной подстилки внутри шалашей. Обложенное по кругу камнями большое кострище уже начало порастать молодой травой.
  Сами шалаши были построены примерно из десятка гибких двух-трех сантиметровых прутьев, воткнутых в землю по кругу и крест-накрест связанных у вершины сыромятными ремешками. Еще два кольца из прутьев, так же привязанных сыромятными ремнями, одно на уровне плеча взрослого мужчины, а другое чуть ниже пояса образовывали горизонтальный каркас. Снаружи вся эта конструкция была обложена связками травы и камыша и возможно когда-то была прикрыта сверху покрышкой их шкур. Вход, скорее всего, раньше прикрывался кожаной занавеской.
  В середине жилища имелся небольшой очаг, обложенный камнями, а сверху было оставлено отверстие для выхода дыма. Больше всего, сия конструкция напоминала индейский вигвам в том смысле - в каком это слово употребляли сами коренные американцы. У нас вигвамом, почему-то, называют совершенно другую конструкцию временного разборного жилья, которую индейцы называют 'типи'.
  Осмотрев стойбище, Сергей Петрович подумал, что, поскольку, один шалаш мог принадлежать шаману, тут в прошлом году обитало шесть-семь семей, в каждой из которых было от двух до четырех взрослых и от трех до пяти детей, причем число взрослых охотников группе не могло быть более шести-восьми человек. Дальше можете посчитать сами.
  Осмотрев первоначально скрытую от глаз на обратном скате холма изрядно размытую дождями мусорную кучу, Сергей Петрович сделал вывод, что местные охотились на животных практически всех размеров, от бизона до кролика, а также не брезговали и речной рыбкой, на которую наверняка охотились с острогой. Некоторые рыбьи позвонки просто впечатляли своими размерами, и как раз рыбных отходов в куче было больше всего. Костей мамонта не было, да и откуда взяться мамонту в этом болотисто-лесном краю.
  Не найдя больше ничего интересного, Сергей Петрович вернулся в лагерь, где в котле, вокруг которого хлопотали Марина Витальевна, Дара, Мара и Ляля с Лизой, уже доходила до готовности каша с овощами и вчерашней подсоленной кабанятиной. Долго ли умеючи, да еще одной большой командой. Закончив работы по кухне, девицы, как и предполагалось, отпросились купаться. Правда на этот раз обошлось без какой-то особой театральности и эротических поз. Такого запала как день назад уже не было. Быстренько разделись, поплескались в заливчике и так же быстренько вернулись обратно - вытираться и одеваться. Солнце стояло уже довольно низко, и было слегка прохладно. Но после путешествия по северам - все равно курорт.
  После ужина Сергей Петрович объявил общее собрание клана.
  - Итак, - сказал он, - теперь понятно, что люди в долине Гаронны есть. Но их не очень много. Мы прошли от устья уже порядка восьмидесяти километров и встретили только это небольшое стойбище, к тому же брошенное в прошлом году.
  - Быть может, - сказал Антон Игоревич, - для постоянной жизни они предпочитают места повыше и посуше, а сюда ходят осенью, к примеру, собирать перед зимой болотную ягоду.
  - Возможно, - кивнул Петрович, - если эти шалаши регулярно подновлять, свежим тростником, то они способны прослужить еще не один год. Впрочем, по этому вопросу, у нас есть, какой-никакой, местный эксперт. Гуг, а ты что скажешь?
  - Хороший дичь тут мало, - немного подумав, сказал Гуг, - Женщины ягода болото собирай - да. Бизон нет, большой олень нет, лошадь тоже нет. Тут жить - нет. Плохой место. Ты вождь. Ты думай.
  - У нас другие методы вести хозяйство и охотиться, - сказал Сергей Петрович.
  - Я знай это, - ответил Гуг, - Голод этот клан нет. Еда всегда есть. Петрович - хороший вождь.
  - Спасибо, - сказал Петрович, - В общем Гуг подтвердил то, что мы и так уже поняли. Постоянно люди тут не живут и, возможно, навещают это место лишь осенью собрать урожай ягод.
  - Возможно, - сказал Антон Игоревич, кивнув на холмы на другой стороне реки, - местные приходят сюда с той стороны водораздела. Там местность должна быть посуше и сразу за этими лесами могут уже начинаться куда более открытые лесостепи.
  - Это не исключено, - сказал Сергей Петрович, - особенно если они уже умеют делать челноки: долбленые, или каркасные, обтянутые кожей, как у эскимосов.
  - Скорее всего, умеют, - кивнул Андрей Викторович, - ту рыбку, косточки которой мы видели с тобой там наверху, с берега не загарпунишь. Так что прийти они могли не только из-за тех холмов, но и откуда-нибудь с верховий.
  - И что это для нас означает? - спросил Сергей-младший.
  - А то, - ответил Петрович, - что постоянно в этих местах никто не живет. Но в то же время местные тут бывают, в том числе передвигаясь на лодках по рекам. С одной стороны это исключает возможность конфликта с местными из-за территорий, а с другой даст нам неплохую возможность для контактов. Предлагаю - строить наши дальнейшие планы, исходя из полученной только что информации, и пока не менять первоначального решения и продолжить наше путешествие к месту слияния Гаронны и Дордони.
  - Не возражаю, - кивнул Андрей Викторович, - А ты Антон?
  - Я тоже, - сказал Антон Игоревич, - и думаю, что все остальные с этим решением тоже согласны.
  Лиза до того задумчиво молчавшая, вдруг набралась храбрости и встала на ноги.
  - А у женщин есть право голоса на нашем собрании? - спросила она.
  - Конечно, есть, - удивленно сказал Сергей Петрович, - Если ты хочешь что-то сказать, то мы тебя слушаем.
  - Хочу, - переминаясь с ноги на ногу, сказала Лиза, - Хочу, чтобы Андрей Викторович, наконец, перестал меня мучить и прямо сейчас стал бы уже моим мужем.
  - Вот так номер? - удивился Сергей Петрович, который конечно ожидал от Лизы всякого, но только не такой примитивной лобовой атаки, - Лиза, а может ты все же подождешь, до конца совсем немного осталось.
  На это предложение Лиза отрицательно замотала головой, а на ее глазах показались слезы отчаянья.
  - Не видишь, Петрович, - со вздохом сказала Марина Витальевна, - совсем извелась девка. Не может она больше ждать.
  - Ладно, - сказал Сергей Петрович, тоже вставая на ноги - Андрей, желаешь ли ты взять в жены девицу Елизавету и жить с ней в любви и согласии, пока вас не разлучит смерть?
  - Желаю! - сказал неожиданно тоже вставший и покрасневший Андрей Викторович.
  Не успел Сергей Петрович раскрыть рот, чтобы задать такой же вопрос Лизе, как та сломала всю церемонию и, бросившись к Андрею Викторовичу, с визгом повисла у него на шее, поджав ноги.
  - А теперь - дискотека, - хлопнул в ладоши Сергей-младший.
  - Э, нет, - сказал Сергей Петрович, - сначала мы должны сделать все как положено. Ляля, не в службу, а в дружбу, принеси-ка сюда мой брачный шнур...
  Потом, когда руки новобрачных были, наконец, перевязаны шнуром, включилась музыка, и началось короткое, но бурное веселье. Девки втянули в круг даже упирающуюся Марину Витальевну.
  Все испортили комары, с заходом солнца, тучей поднявшиеся над тростниковыми зарослями. В ответ, в костер были брошены зеленые ветки и тростник и танцы продолжились уже посреди дымной пелены. Когда все умаялись до полного нестояния на ногах, новобрачных с все еще перевязанными руками проводили в выделенную им двухместную палатку и задернули за ними полог. Все остальное дело личное и сугубо интимное. Правда сама Лиза так не считала и ее счастливые стоны, ахи, и охи были слышны далеко окрест. Но - такова жизнь.
  
  19 июня 1-го года Миссии. День тридцать шестой. Гаронна, 80 километров северо-западнее современного Бордо
  А поутру они проснулись... Прислушавшись к своим ощущениям, Лиза поняла, что у нее болело буквально все, разве что, за исключением головы. Вчера вечером они с Андреем Викторовичем взаимно не сдерживали своих чувств и страстей. Лизу, что называется, прорвало, и своим пылом она сумела заразить и внешне спокойного и невозмутимого Андрея Викторовича. Бурная страсть, помноженная на жаркий восточный темперамент, принесла свои плоды и хоть ее новый супруг и старался быть осторожным, для Лизы, до того не знавшей мужчин, он все же оказался несколько великоват. Но, не смотря на все эту боль, Лиза чувствовала себя полностью и абсолютно счастливой. Ей хотелось петь, смеяться и делать разные глупости. Она добилась своего и отдала свою невинность любимому мужчине уже после свадьбы, и пятно крови на простыне говорило об этом более чем однозначно. Что может быть лучше такого исхода для порядочной девушки? А боль, боль она пройдет, а счастье останется с ней навсегда. Подождать три-четыре дня пока все заживет, а потом можно будет попробовать это снова, на этот раз более спокойно, прислушиваясь к своим ощущениям, для того чтобы насладиться каждым взаимным взглядом, жестом и ласкающим прикосновением.
  Обмотав бедра полотенцем и вытащив из рюкзачка мыло и бритвенный станок, Лиза собрала свою одежду и осторожно выглянула из палатки. Было довольно прохладно, и над рекой и берегом висел довольно плотный утренний туман.
  - Ну и замечательно, - подумала она, и, выбравшись наружу прямо в чем была, побежала к берегу умываться и приводить себя в порядок.
  Немного поплескавшись на мелководье в теплой как парное молоко воде и смыв последствия бурной ночи, Лиза намылилась и принялась станком изводить волосы во всех местах кроме головы. Этот обычай среди женской части клана Прогрессоров был введен Мариной Витальевной, которая считала, что не стоит оставлять на человеческом теле никаких заповедников для разведения разного рода насекомых. Гигиенично, и, что весьма немаловажно, в полевых условиях. Да и мужчинам такой обычай среди женщин тоже весьма приятен.
  Закончив с бритьем, Лиза еще раз ополоснулась и, насухо вытершись полотенцем, принялась одеваться. Вот так, в футболке, трусика и при наполовину натянутых штанах ее и застала спустившаяся к реке для утреннего туалета дамская компания. Катя, Ляля, Дара и Мара шли группкой, ежась от холодка и тихо переговариваясь между собой. Чуть поодаль вслед за ними шла Марина Витальевна.
  Увидев Лизу, Катя замерла на месте как вкопанная, а Ляля, напротив, бросилась к торопливо натягивающей штаны подруге, обняла ее и девушки ласково потерлись носами. Это привычку они переняли от Дары и Мары, хотя и близнецам тоже очень понравилось целоваться, особенно со своим Валерой. Такая вот получилась взаимная конвергенция.
  Следом за Лялей к Лизе подошли Дара и Мара, также выразить свою приязнь и уважение. Катя же при этом только фыркнула, она-то считала такие выражения чувств ниже своего достоинства.
  Марина Витальевна приветливо кивнула Лизе и внимательно посмотрела ей в глаза.
  - Ну, что ты довольна, Лизонька? - по-матерински участливо спросила она.
  - Да, Марина Витальевна, - ответила Лиза, сморгнув непрошеные слезы, - очень довольна! Спасибо вам большое!
  - Не за что, Лиза, - ласково сказала Марина Витальевна, - главное чтобы ты была счастлива.
  Лиза, расчувствовавшись, еще раз шмыгнула носом. Она никогда не знала своей матери, и всю свою короткую жизнь провела в домах малютки, приютах, и прочих казенных заведениях. И надо же было случиться тому, что женщину, которая смогла бы заменить ей мать, она встретила уже став взрослой и выйдя замуж.
  Тем временем, Марина Витальевна отошла чуть в сторону и тоже, вслед за молодежью, начала быстро разоблачаться перед утренним купанием. Лиза подумала, что для ее возраста 'немного за сорок' фигура у Марины Витальевны еще довольно о-го-го. Ни повисшей как уши спаниеля груди, ни коровьего брюха, ни каких-либо особенных морщин. Ее возраст выдают только небольшие морщинки на шее, у рта и в уголках глаз. Сногсшибательная женщина! Антону Игоревичу очень сильно повезло, что он смог отхватить себе такую кралю.
  Оставив Марину Витальевну с девицами заниматься утренним туалетом, Лиза подобрала с земли свои вещи и немного вразвалку пошла к их с Андреем Викторовичем палатке. Тот, обнаженный до пояса, играя мускулами, как раз вывешивал на боковине палатки их простыню, украшенную кровавым пятном. При этом его спину во многих местах пересекали уже подсохшие кровавые царапины, оставленные женскими ногтями. Лиза в испуге даже прикрыла ладошкой рот.
  - Ой, извини, Андрюша, - растерянно сказала она, - это я совсем нечаянно.
  Андрей Викторович обернулся на голос.
  - Ничего, Лизунчик, - улыбнувшись, сказал он, - невозможно завести в доме дикую кошку и при этом не оцарапаться. Это я, наверное, должен извиняться за то, что сделал тебе больно?
  - Ерунда, Андрюша, - сказала Лиза и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Андрея Викторовича в губы, - Ты доставил мне не только боль, но и радость. Очень большую радость, милый. Дня через три-четыре, когда у меня там все заживет, мы попробуем это снова, и думаю, что все получится гораздо лучше, чем сегодня. Я даже обещаю не царапаться, честно-честно.
  - Хорошо, Лизунчик, - согласился Андрей Викторович, - пусть все будет, как ты скажешь.
  Лиза посмотрела на вывешенную поверх палатки простыню и сморщила носик.
  - А это, зачем, Андрюша? - со вздохом спросила она.
  - А затем, - осторожно ответил Андрей Викторович, - чтобы все видели, что ты досталась мне честной девушкой, хотя это и редкость в наше время.
  - В эти времена тоже, - сухо сказала Лиза, - по местным понятиям невеста должна быть уже беременной, а еще лучше с ребенком, чтобы она могла заранее подтвердить жениху свою плодовитость.
  - Лизунчик, это тебе Дара с Марой рассказали? - поинтересовался Андрей Викторович.
  - Да, Андрюша, - сказала Лиза, проведя кончиками пальцев по его щеке, - Но если это для тебя так важно, то пусть висит. Я не в обиде.
  А про себя она подумала, что в этом совсем не ее заслуга. Валерка в ТОТ раз так растерялся, что совершенно ничего не смог сделать. Может оно и к лучшему, теперь у нее есть Андрей Викторович, а Валерка целиком и полностью счастлив со своими близнецами. Вроде бы даже, они ездят на нем по очереди, как на молодом послушном жеребчике. Но это уже Валеркины семейные проблемы и лезть в них Лиза совершенно не собиралась. Теперь у нее есть свой мужчина.
  Вздохнув, она повесила влажное полотенце на растяжку от палатки и нырнула внутрь - собираться. Проходившая мимо Ляля увидела висящую простыню, сразу все поняла и кивнула. Что ж, она была вполне уверена в себе и в том, что в свое время Сергей Петрович также сможет предъявить всему клану подобное доказательство невинности своей молодой жены. То, о чем подумали Дара и Мара, никого не интересовало, скорее всего, они просто не поняли смысла всего этого мероприятия. Что касается Кати, то у нее эта простыня вызвала очередной приступ раздражения. Потом она успокоилась и подумала, что уж ее-то Сергей точно знает: кому, когда и как досталась ее невинность. Сам вскрывал, никому не доверил. А больше ей и ему ничего и не надо. К тому же Катя начала беспокоиться, она уже второй раз пропускала критические дни, и по этому поводу ей нужно было посоветоваться с Мариной Витальевной.
  Пока взошедшее солнце разгоняло туман, клан Прогрессоров успел закончить свои утренние хлопоты и, загрузив на 'Отважный' дрова для генератора и лагерное имущество, пришельцы из будущего покинули столь гостеприимную бухточку. После себя на память Прогрессоры оставили выжженное место из-под костра, а также ствол вековой липы, этой весной выброшенный на берег половодьем, а теперь художественно обкорнанный цепными пилами от всех сучьев и ветвей, пошедших на дрова. И еще неизвестно, что должны будут подумать об этом произведении искусства в стиле 'авангард' местные, когда осенью явятся сюда за ягодой?
  Дальше путешествие вверх по реке протекало почти рутинно. Где-то после полудня русло Гаронны повернуло почти точно на юг, ветер, дувший со стороны Бискайского залива, из крутого бейдевинда перешел в положение правый галфвинд и тяга на парусах немного упала. Гаронна в этом месте текла почти прямо, стрежень прижимался к крутому правому берегу, который, сейчас был, пардон, по левый борт от 'Отважного'. По другому борту протирался низкий и отлогий левый берег, покрытый зарослями тростника и заливными лугами.
  Время от времени на левом берегу встречались впадающие в Гаронну небольшие речки и ручьи. Местность тут была уже почти пригодна для поселения, но Сергей Петрович хотел все-таки добраться до искомого слияния рек и обосноваться там. Оставалось совсем немного, было вполне возможно, что они доберутся к месту слияния Дордони и Гаронны уже сегодня.
  Ничего подобного вчерашнему брошенному стойбищу с борта 'Отважного' пока не видели, но это еще совершенно ничего не значило. Возможно, действительно, местные придут сюда только осенью и не все из них строят капитальные сооружения типа вигвамов, а кто-то обходится простыми шалашами, устанавливая их в пойменной зоне. Надо понимать, что в эти времена плотность населения в этих благодатных краях была совершенно ничтожной, примерно такой, как на современной Чукотке, причем болотистые и лесистые низменности не были особо любимы местными людьми, предпочитавшими открытые равнины и поросшие редколесьем холмы.
  И вот, примерно за два часа до заката, стоявшие на баке Ляля и Лиза заверещали громко и пронзительно. Там, впереди, река делилась пополам, причем это был не очередной небольшой намытый течением низкий и плоский наносной островок, а нечто большее, с поросшими лесом холмами. Конечно, местность не соответствовала в точности картам двадцать первого века, в частности отсутствовал большой наносной остров у левого берега сразу за слиянием, но таких совпадений никто и не ожидал. За минувшие почти сорок тысяч лет такие непостоянные детали рельефа могли много раз поменяться.
  Долго раздумывать было некогда и Сергей Петрович, приказав убрать паруса, на одном моторе направил 'Отважный' к устью небольшой речки, впадавшей в Гаронну на ее левом берегу. Ну, не такой уж небольшой, ширина в устье на глаз, метров пятьдесят. Дальше русло речки с поросшими тростником берегами сужалось, но довольно незначительно. По крайней мере 'Отважный' там мог развернуться вполне спокойно.
  Поднявшись метров на пятьсот вверх по течению притока, до того места где он начинал петлять, огибая подошву небольшого поросшего смешанным лесом холма, Сергей Петрович чуть повернул штурвал влево и ткнул 'Отважный' носом в небольшой песчаный пляж сразу за первым поворотом русла.
  Итак, они приплыли, в смысле, дошли.
  19 июня 1-го года Миссии. День тридцать шестой. Вечер. Гаронна, 27 километров северо-северо-западнее современного Бордо, в дальнейшем Дом на Холме.
  И вот мотор был заглушен, 'Отважный' повернут к берегу бортом и ошвартован за растущую у самой воды иву, а на песок пляжика были спущены сходни.
  - Товарищи, - сказал Сергей Петрович, когда все члены клана собрались вокруг него на берегу, - совет клана предлагаю считать открытым. Первым делом скажу, что место это неплохое и, скорее всего, именно здесь нам придется жить. У кого есть какие соображения?
  - Я полагаю, - сказал Андрей Викторович, - лагерь на берегу надо сразу ставить капитальный. Соорудить навес для кухни, выложить камнями кострище. Пригодится. Как я понял, именно здесь мы будем держать 'Отважный' да и жить прямо на стройке это не слишком большое удовольствие.
  - Погоди, Андрей, - сказал Антон Игоревич, - сначала нужно определить доходит сюда весенний разлив или нет.
  - А как ты определишь? - с интересом спросил Сергей Петрович.
  - Достаточно просто, - ответил Антон Игоревич, - полая вода несет с собой множество всякого мусора, веток, ила и прочего, который потом по пути застревает в ветвях кустов и деревьев. Надо внимательно осмотреть местность и по этим приметам определить до какого уровня тут поднимается вода. Чтоб не получилось как у героев одной книжки, которые устроили свой поселок летом на одном очень симпатичном острове, а по весне у них все к чертовой матери поплыло.
  - Правильно, так мы рисковать не можем, - кивнул Сергей Петрович и посмотрел на Марину Витальевну, - Кстати, как у нас с мясом?
  - На ужин подсоленной кабанятины хватит, - ответила Марина Витальевна, - а на завтра снова нужна охота.
  - Погоди с охотой, Витальевна, - сказал Андрей Викторович, - не устроить ли нам рыбный день? - Антошка!
  - Здесь, товарищ старший прапорщик, - отрапортовал Антон-младший.
  - Кончай греть уши, - сказал Андрей Викторович, - тебе партийное поручение. Хватай свою удочку и обнови нам эту речку. Посмотрим, что тут и как?
  - Слушаюсь! - выкрикнул Антон-младший и умчался выполнять 'партийное поручение'.
  - Совсем замордовали ребенка, - вздохнула Марина Витальевна.
  - Ничего не замордовали, - ответил Сергей Петрович, - ему же самому это нравится.
  - Ну и что, что нравится, - твердо сказала Витальевна, - ему учиться надо.
  - Будет учиться, - ответил Петрович, - как и положено с первого сентября. А сейчас у нас как бы каникулы и реабилитационный период после нежных объятий российского Минобрнауки в общем, и господина Фурсенко в частности, чтоб на том свете ему попались инициативные черти.
  Не найдя что ответить на этот иезуитский выпад Марина Витальевна резко сменила тему.
  - Ребята, - сказала она, - нам нужно срочно сажать картошку, а то не успеем.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - а вот с этого момента, Витальевна, давай поподробнее. Где сажать, сколько сажать и что для этого надо.
  - Сажать лучше всего где-то в пойменной части, - ответила Марина Витальевна, - но не очень низко, чтобы не доставали грунтовые воды. Чтобы посадить наши триста кило, потребуется пятнадцать соток. Место под посадку выбирать лучше всего там, где почва полегче...
  - Чем больше в почве песка и меньше глины, - пояснил Антон Игоревич, - тем почва легче. Думаю, что такой участок рядом с нами и совсем недалеко от реки для нас найти будет совсем несложно.
  - Пятнадцать соток мы руками быстро не поднимем, - сказал Андрей Викторович, - надо доставать из трюма УАЗ, собирать его и на нем пахать.
  - Хорошо, - кивнул Сергей Петрович, - в первую очередь доставать и собирать УАЗ мы собирались в любом случае. Если мы остаемся здесь, то он нам без вариантов будет нужен просто позарез. Теперь Витальевна, скажи нам, сколько эта картошка будет расти, и на какой урожай мы сможем рассчитывать?
  - Поймал! - вместе с плеском отчаянно бьющейся рыбы донесся с 'Отважного' крик Антона-младшего и, повинуясь жесту Витальевны Дара и Мара метнулись туда, выполнять уже привычную им работу ассистента юного рыбака - вылавливать рыбу сачком из реки и сортировать для ужина.
  - Семенной картофель у нас трех сортов, - сказала Марина Витальевна, снова поворачиваясь к Петровичу и доставая из кармана бумажку, - по три мешка раннего и очень раннего сортов. Очень ранний сорт даст полный урожай через сорок - шестьдесят дней, просто ранний через шестьдесят - восемьдесят дней. Урожайность с обоих по триста пятьдесят - шестьсот пятьдесят центнеров с гектара. Таким образом, с пойменных пятнадцати соток мы можем получить от пяти до девяти с половиной тонн урожая.
  - И куда мы тогда спешим, - удивился Андрей Викторович, - если наш картофель такой скороспелый?
  - Спешить есть куда, - ответила Марина Витальевна, - мы еще пока не знаем - как быстро тут наступит осень и какая будет погода. В этом деле лучше поторопиться, чем опоздать.
  - Хорошо, - кивнул Андрей Викторович, - тогда скажите мне на кой хрен нам такая прорва картошки? Даже пять тонн это ой-ой-ой как много.
  - А шоб було, - уперев руки в боки, с нарочитым хохляцким акцентом ответила Витальевна, - Запас карман не тянет. Вот спросят - а у нас есть.
  - Значит так, - сказал Сергей Петрович, - считаю, что Витальевна права и картофельный вопрос обсуждению не подлежит. Права на риск, остаться без резерва продовольствия, у нас просто нет. Но этим мы начнем заниматься завтра, а сейчас предлагаю провести разведку ближайших окрестностей. Антон Игоревич, Сергей и Катя пойдут вниз по течению речки и осмотрят пойму Гаронны. Задача - попробовать определить линию максимального разлива, проверить грунты и прикинуть площадки для размещения картофельной плантации. Андрей, ты с Лизой пойдешь вверх по течению речки. Далеко не удаляйтесь, думаю, что пары километров хватит. Я с Лялей попробую подняться на тот холм и осмотреться. Думаю, что там и будет наш дом. Попутно всем разрешаю поохотиться. Но, не увлекайтесь. Витальевна остается на хозяйстве, Валера на подхвате. Оставляем вам одну 'Сайгу' на всякий пожарный случай. Если возражений нет, тогда все остальные дела завтра.
  Собрались и пошли - каждый в свою сторону. Ляля впервые осталась с Петровичем вот так наедине. Майга, носящаяся вокруг них кругами, была не в счет. Было интересно и немного волнительно. По прямой идти было совсем недалеко, чуть более половины километра. Но это в теории и на карте, а на местности все было совсем не так. Оврагов им на пути, правда, не встречалось, но кое-что все-таки было.
  Главным сюрпризом оказались густые заросли колючего и цепкого до невозможности шиповника, на которые они наткнулись, подойдя к подошве холма. Шиповник находился в самом разгаре своего цветения и был похож на неровную бугристую колючую темно-зеленую стену, метра полтора в высоту, густо усыпанную одуряюще пахнущими небольшими ярко-розовыми цветами. Прорваться через такое заграждение, наверное, не смог бы и шерстистый носорог. Даже Майга могла лишь с повизгиванием беспомощно бегать вдоль зарослей, не в силах найти проход.
  Но Петрович, как не странно, не расстроился. Осмотрев заросли и хмыкнув, он повел Лялю в обход холма по часовой стрелке, до тех пор пока Майга не нашла таки дыру в непролазной колючей стене примерно полтора метра шириной. То ли почва там была для шиповника не особо благоприятна, то ли постарались дикие животные, которым позарез именно здесь нужно было проложить свою тропу, то ли кабаны и прочие звери бегали по этой тропе еще тогда, когда тут не было никакого шиповника. Земля в проходе была утоптана до каменной твердости, а сверху, примерно на высоте примерно полутора метров, его перекрывали отдельные длинные побеги, усеянные загнутыми внутрь колючками.
  Натянув перчатки из толстой кожи и вооружившись мачете, Петрович принялся расширять этот коридор, пинками отбрасывая срубленные ветви к подножию кустов. Колючий барьер был шириной метров пятнадцать - двенадцать. Миновав его, Петрович даже присвистнул от удивления. Среди могучих мачтовых вековых корабельных сосен нет-нет, да и попадались так же тянущиеся к небу дубы. Теперь было понятно, что тут понадобилось кабанам. Сейчас, в начале лета тут было тихо, но вот осенью они устроят сюда настоящее паломничество за желудями. Будут нагуливать жир перед предстоящей зимой. И вообще, дуб в качестве строительного материала для каркаса их будущего дома - это хорошо. Очень прочный, не гниет, в общем, ничуть не хуже чем та же лиственница, а работать с ним все же легче.
  Ориентируясь по компасу, Петрович двинулся к вершине, время от времени делая мачете зарубки на древесных стволах, чтобы потом не плутать в поисках прохода. Кустарникового подлеска в самом бору не было. Время от времени попадались отдельные рябины и заросли можжевеловых кустов. Под ногами стлались побеги брусники и черники. Попадались и рухнувшие от старости или поваленные ветром деревья, но такого бурелома было относительно немного, и Петрович с Лялей довольно легко его обходили. Заходящее солнце просвечивало бор насквозь, отчего у Петровича и Ляли создавалось приподнятое и даже праздничное настроение.
  Минут через двадцать ходьбы по этому лесу они вышли на то место, где по предположениям Петровича должна была быть самая вершина возвышенности. Сосны тут росли особенно редко, воздух был наполнен запахом сосновой смолы и опавшей сухой хвои. Обойдя площадку по кругу, Петрович сделал несколько зарубок, обозначая границы участка, который надо расчистить. Но прежде сюда придется проложить дорогу для УАЗа и расширить проход в зарослях. Работы тут много, но оно того будет стоить.
  - Вот здесь мы и будем жить, Ляля, - сказал Петрович, присаживаясь на ствол поваленного ветром дерева и меланхолично почесывая Майгу за ушами, - Нравится?
  - Да, тут красиво! - сказала Ляля и, немного помолчав, тихо добавила, - Сергей Петрович, пришло время выполнять ваше обещание. Если тут будет наш дом, то, как мы и договаривались, настало время вам взять меня в жены.
  - Что, прямо здесь и сейчас? - удивился Сергей Петрович, а Майга негромко гавкнула, как бы подчеркивая его слова.
  - Э, нет, - покачала головой Ляля, - вы сами говорили, что у нас все должно быть правильно. Официальное объявление, свадьба, поздравления и вывешенное утром доказательство того, что я досталась вам честной девушкой. Все только так и не иначе.
  - А ты поумнела, Ляля, - кивнул Сергей Петрович, - и это хорошо.
  - ТОГДА, - сказала Ляля, особо упирая на это слово, - я была немного не в себе, не зная, смогу ли я привлечь к себе ваше внимание. Потом, я действительно поумнела и поняла, что вы как всегда были правы. Лучше немного подождать, чем потом всю жизнь уговаривать. Наверное, это к лучшему.
  - Конечно, к лучшему, - сказал Сергей Петрович, и неуверенно добавил, - что же касается моего обещания, то я, конечно, его выполню. Но, почему именно сегодня? Быть может, подождем еще немного?
  - Нет-нет, Сергей Петрович, никаких 'подождем немного', - сказала Ляля, - вы обещали. Своим женским умом я чувствую, что с завтрашнего дня у нас начнется такая суета, что всем нам еще долго будет совсем не до свадеб и праздников. Я может быть и женщина, но совсем не дура и понимаю сколько всего придется сделать, для того чтобы спокойно встретить зиму и осень. Так что можете меня не уговаривать. Или мы делаем свадьбу сегодня вечером, или я отдамся вам прямо здесь на этом поваленном бревне. Вот так.
  Сергей Петрович ненадолго замолчал. С одной стороны, он уже дал обещание, а их, как известно надо выполнять. С другой стороны, ему - сорок семь, Ляле - семнадцать. Разница в возрасте тридцать лет. Если бы он когда-нибудь был женат, Ляля могла бы быть его дочерью. Но, при этом, не надо скрывать, что он пока еще здоровый нормальный мужчина, и хоть он и гнал от себя эти мысли, но Ляля ему нравилась и как женщина и как человек. Особенно такая, какой она стала. Сначала он не принял всерьез ее полудетских ухаживаний, но теперь все изменилось. Действительно изменилось.
  - Хорошо, Ляля, - сказал Петрович, вставая и беря Майгу на поводок, - пусть все будет как ты хочешь. Пойдем и объявим всем о нашем решении.
  - Спасибо, Петрович, я всегда знала, что на тебя можно положиться, - сказала Ляля и лукаво добавила, - Во всех, так сказать смыслах. Действительно, пойдем, а то скоро стемнеет.
  К лагерному костру они вернулись, когда солнце уже закатилось, и все вокруг было освещено неярким белесым светом вечерней зари так похожей на питерские белые ночи. Остальные разведывательные партии были уже в лагере.
  Антон Игоревич заверил всех, что место, где причалил 'Отважный' ни в коем случае не должно заливаться весенними половодьями и, что на заливном лугу не так далеко отсюда, ему удалось найти подходящее место для их первого картофельного поля. Земля такая, что хоть на хлеб мажь и корми попа.
  Андрей Викторович, в свою очередь, сообщил, что примерно в полукилометре отсюда находится небольшое озеро с заболоченными берегами, из которого и вытекает эта речка. А если пройти чуть дальше, по впадающему в озеро ручью, то попадешь на самую настоящую кроличью ферму. Весь берег изрыт норами и этого ушастого зверья там видимо-невидимо. В доказательство его слов Лиза тут же предъявила двух ушастых разбойников, каждый килограмма по три. Одного кролика Лиза застрелила из арбалета, со вторым отличился Шамиль, сумев схватить его за шкирку.
  Антон-младший тоже похвастался своей добычей. Несколько довольно крупных щук, усатые карпы, сопливые лини и плотва. Никто его не останавливал, поэтому рыбы было две больших корзины. Плотву, которой было особенно много, Петрович сперва собирался пожертвовать кошакам, которые до сих пор отказывались покидать борт 'Отважного', но потом сменил гнев на милость, вспомнил, что если плотву подсолить, а потом завялить в тени, то получится прекрасная закуска к пиву. Пива у них сейчас нет, но для местных, просто обожающих все соленое, это будет еще тот деликатес. А кошаки обойдутся потрохами, кроличьими и рыбьими.
  Потом пришло время и Петровичу рассказывать о своих похождениях. Обрадовав всех тем, что место для строительства дома найдено и место это выше всяких похвал, Петрович на корню пресек предложение Андрея Викторовича немедленно приступить к этому богоугодному занятию. Предварительных работ было еще море. Сначала нужно было вытащить из трюма УАЗ, собрать его, распахать Витальевне делянку под картофельное поле, извлечь собрать и установить пилораму и моторный генератор, прорубить к будущему дому просеку, а уж потом браться за стройку. Короче, Ляля была права, пахать им всем как папам Карлам до самой зимы. Даже общую экскурсию и их будущему дому организовать было весьма затруднительно, так как оставлять 'Отважный' без присмотра совершенно не хотелось.
  Тогда Антон Игоревич сказал, что он совершенно не любопытный и вполне согласен покараулить коч вдвоем с Гугом, а если считать Зару, то и втроем, пока остальные любуются красотами природы. На том и договорились. Завтра утром, сразу после завтрака Сергей Петрович отведет всех кроме Антона Игоревича и Гуга на место их будущего дома, потом Андрей Викторович с остальными мужчинами начнет работы по УАЗу. Тем временем Сергей Петрович и Ляля поведут еще одну разведку и попробуют найти другие проходы в зарослях шиповника и место для установки генератора и пилорамы. Не может быть, чтобы кабаны проложили в этот бор только одну тропу.
  В самом конце, Сергей Петрович и Ляля, наконец, сообщили всем, о своем окончательном решении немедленно пожениться. Как говорится, сенсационной новостью это не стало, народ принял известие спокойно и тут же принялся готовиться к свадьбе. Накрыли стол, поставили палатку для новобрачных, потом Антон Игоревич, на правах старейшины, перевязал им руки, включили музыку и немного поплясали, не обращая внимания на настырных комаров. Затем Ляля и Лиза напоследок потерлись носами, и Сергей Петрович увлек свою молодую жену в палатку.
  Страсть тут была тихая, не в пример Андрею Викторовичу с Лизой. Сергей Петрович был осторожен, нежен и мягок и Ляля с первого раза познала свое женское счастье, лишь на мгновение прерванное короткой болью. Никто никого не кусал и не царапал, и заснули они в обнимку, утомленные, но довольные и счастливые, переплетя между собой руки и ноги.
  
  20 июня 1-го года Миссии. День тридцать седьмой. Пристань Дома на Холме.
  Утро началось бодро. Едва только небо посветлело, а над Гаронной пополз молочно-белый туман, в лагере на берегу начались уже первые шевеления. Раньше всех на ноги опять поднялась Лиза. Из чисто женского любопытства ей не терпелось узнать - как там все прошло у Ляли, но палатка молодоженов продолжала хранить молчание. Никто из нее не выходил и по всему было видно, что Ляля и Сергей Петрович, утомленные длинными медленными ночными ласками, все еще бессовестно дрыхли, не желая удовлетворять законное любопытство своих товарищей.
  - Умерли они там, что ли? - с внешним безразличием спросила вставшая чуть позже Катя, но тут появилась Марина Витальевна и погнала молодежь на утренние водные процедуры. Нечего им тут бездельничать и перемывать косточки подруге.
  Ляля и Сергей Петрович поднялись уже тогда, когда остальные девицы, умытые и похорошевшие вернулись в лагерь и принялись хлопотать у костра, раздувая подернутые седым пеплом угли и подбрасывая на них свежую растопку. Хоть в клане и были и зажигалки и запас спичек, но, все же, он не был бесконечным, и его старались экономить, как и все прочее взятое с собой из будущего.
  Быстренько осмотревшись, Ляля, поеживаясь, побежала на речку - приводить себя в порядок.
  - Надо бы подсказать Петровичу, - подумала она, - что бы он сделал нам, девочкам, закрытую купальню. Ну, хоть из тростниковых матов. Одно дело дразнить мужиков, купаясь перед ними голышом, а совсем другое совершать прямо у них на глазах гигиенические процедуры. Это совсем не эстетично и не эротично и может возбудить только маньяка помешанного на гинекологии.
  Пока Ляля мылась и брилась, Сергей Петрович медленно, со всей надлежащей торжественностью, вывесил на палатке брачную простыню. Следующего такого знака благочестия невесты следовало ждать не ранее чем лет так через десять, когда будут выходить замуж Марина-младшая и Вероника. У местных юных дам легче найти прошлогодний снег, чем девичью невинность. Но пенять им за это никто не собирался. Что поделаешь - дети природы.
  Едва Ляля успела вернуться с речки и обменяться радостными приветствиями с Лизой и остальными молодыми дамами, как всеобщего внимания к себе потребовал Андрей Викторович, дунув в свой физруковский свисток.
  - Друзья мои, - сказал он, - за время похода мы все расслабились, начали терять физическую форму и заплывать жирком. А это совсем нехорошо. С этого дня и постоянно каждый день будет начинаться с физической зарядки и пробежки. От обязательных занятий по возрасту освобожден только Антон Игоревич, всех остальных попрошу представить справку от врача. Вопросы есть?
  - Есть, - сказала Катя, - Какая для зарядки должна быть форма одежды?
  - Форма одежды на летнее время - голый торс, - сказал Андрей Викторович, стягивая через голову футболку, - Еще вопросы?
  Больше вопросов не последовало, и Андрей Викторович приступил к проведению занятий. В строй встал даже Антон Игоревич, сказав, что бегать со всеми он уже староват, а вот позаниматься гимнастикой для поднятия бодрости совсем не прочь. На первое время, пока народ не пришел в форму без особого фанатизма. Минут пятнадцать поделали гимнастические упражнения, потом трусцой сбегали метров двести до зарослей шиповника и потом обратно. Для начала было достаточно, и так все запыхались, будто пробежали километра три - не меньше. Впоследствии Андрей Викторович собирался постепенно увеличивать нагрузки, проложив беговую дорожку вокруг холма, что должно было составить около трех с половиной километров.
  Гуг, правда, сначала не понял смысла всех этих мероприятий с построением и физической зарядкой, но, когда в строй встали вожди и даже Мудрая Женщина, у него и мысли не возникло выразить хоть каким либо образом свое недовольство. К тому же гимнастика и особо пробежка, сразу же показали ему - насколько он ослаб, валяясь на койке после травмы. Прав был вождь с двумя именами Андрей Викторович, тренироваться ему надо, тренироваться и еще раз тренироваться, а то какой же он будет охотник.
  После зарядки были водные процедуры, все по очереди еще раз поплескались в речке. Потом Марина Витальевна позвала всех на завтрак. Жареная рыба и жирная рисовая каша с остатками подсвинка пошли просто на ура.
  После завтрака Сергей Петрович собрал вокруг себя всех членов клана Прогрессоров.
  - Значит так, - сказал он, - давайте распределим работы. В первую очередь, как мы вчера и договаривались, дружною толпою сходим на место нашего будущего дома. Антон Игоревич и Гуг остаются на хозяйстве. Когда вернемся, Андрей Викторович, Антон Игоревич, Сергей и Валера займутся выгрузкой УАЗа. Гуг на подхвате. После выгрузки все кроме Сергея и Гуга приступят к сборке, а Сергей, Катя и Гуг пойдут охотиться. Желателен еще один кабанчик или что-то того же размера.
  - А как же кролики, Сергей Петрович? - удивился Сергей-младший, которому совсем не хотелось идти куда-то и искать какого-то кабанчика, когда совсем рядом бегает и роет землю запас свежего и очень вкусного диетического мяса.
  - Ваш крольчатник мы пока тревожить не будем, - сказал Сергей Петрович, - кролик это не только диетическое мясо, но еще и шкурка с мехом. А мех у них сейчас летний, не особо ценный. Вот осенью, когда похолодает, мы и начнем истреблять их со всей пролетарской ненавистью, и вот тогда всем нам будут кроличьи шапки на зиму. Понятно?
  - Понятно, Сергей Петрович, - вздохнул Сергей, увидев как при слове 'кроличья шапка' у Кати загорелись глаза, - будет вам кабанчик или что-то вроде.
  - Ну, а если понятно, - сказал Сергей Петрович, - тогда двигаемся дальше. Вместе с УАЗом необходимо вытащить из трюма мешки с семенной картошкой. Марина Витальевна и девочки будут готовить к проращиванию семенной материал. Витальевна, подумайте там с девочками, что мы еще можем посадить, чтобы успеть до осени убрать урожай?
  - Пока не знаю, - сказала Марина Витальевна, - с картошкой я уверена, а вот с овощами нет. Только появятся первые плоды, а тут уже и осень. Думаю, что овощи в этом году можно сажать только в теплицы.
  - Пиломатериал для тепличных рам, - сказал Сергей Петрович, - нужно сушить как минимум год. Мы еще в доме с сырым деревом намучаемся.
  - И что, - спросил Антон Игоревич, - ничего нельзя придумать? Ты же у нас мастер.
  - Есть один метод быстрой сушки досок, - сказал Сергей Петрович, - но под него надо строить отдельное здание и думать - чем заменить электрические ТЭНы и из чего делать поглотители влаги. Ладно, отложим вопрос с теплицами немного на потом. Сначала надо прикинуть - где и что у нас будет стоять. Кстати, именно этим я и займусь вместе с Лялей, после нашего похода на холм. Пока вопросов тут больше чем ответов.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - если на этом все, тогда вы идите, а я тут с Гугом пока покараулю.
  - Ладно, - сказал Андрей Викторович, - веди, Сусанин.
  И Петрович повел. Место, выбранное Сергеем Петровичем для дома, всем очень понравилось, а особенно светлый и чистый сосновый бор вокруг него. Марина Витальевна сказала, что в смысле сохранения здоровья ничего лучше и не придумаешь. Кроме древесины для стройки бор мог дать им множество белых грибов, ягод брусники и черники, рябины и еще много чего полезного в смысле сохранения здоровья. Кто о чем, а Витальевна о медицине.
  Сергею, Валере, Кате, Лизе, Маринке и Антоше место тоже понравилось, а Дара и Мара не смогли сказать ничего вразумительного, ибо их понятие 'дом' очень сильно различалось с тем, что было у пришельцев из будущего. Для Ляли же это место имело особый смысл, поскольку именно здесь она сделала своему Петровичу последнее предложение и получила от него окончательное согласие.
  Андрей Викторович, правда, немного поворчал, что тут не будет видно издали приближающегося врага, и что дом лучше всего строить неподалеку от пристани, на что Сергей Петрович ответил, что хоть разлив туда и не достает, но весной грунтовые воды подступят вплотную к поверхности, а это совсем не хорошо. А врага, если такой найдется, лучше всего встречать на дальних подступах, а не у самого дома. И вообще, воевать они ни с кем не собираются, но если придется, то это его Андрея Викторовича задача - как пресечь это безобразие в самом зародыше. Вероятность конфликтов при малой плотности местного населения настолько низкая, что обеспечивать безопасность лучше дипломатией и превентивными действиями, чем возведением оборонительных сооружений. На том и договорились.
  Еще немного походив кругами и полюбовавшись окружающим их бором, компания развернулась и заторопилась к 'Отважному'. По пути Петрович делал дополнительные зарубки по трассе будущей просеки и прикидывал количество деревьев, которые надо будет спилить. У него получалось, что полученного при этом объема деловой древесины хватит для постройки дома и еще кое-что останется. Вопрос только в ее сушке. Это если не заморачиваться с дубовым каркасом. Тогда сушилка для досок это в первую очередь. Кроме того, перед ними уже вплотную встает вопрос со строительным камнем на фундамент, с глиной для сырцового кирпича и с известняком, для его пережигания на негашеную известь. Самое главное - успеть подвести дом под крышу до холодов.
  Вернувшись в береговой лагерь, Сергей Петрович поделился своими соображениями и вопросами с Антоном Игоревичем, как с главным специалистом по разного рода полезным ископаемым.
  Тот успокоил его в том смысле, что глина тут есть прямо под боком, далеко ходить не надо, выходы известняка должны быть в холмах на том берегу Гаронны. Его же, в зависимости от качества, можно использовать и в качестве строительного камня. Насколько он, Антон Игоревич, помнит, тут в Аквитании местные все строили из своего известняка и только из него.
  В ответ Петрович сказал, что особо много камня с того берега не вывезти. Машину туда не переправишь, и все что будет добыто до 'Отважного' придется тащить на руках, тем более что всех мужчин с собой забирать будет нельзя. Поэтому каменоломню желательно иметь у самого берега. Ну нет у них пятьсот мильенов рабов для того чтобы катать квадратное и таскать круглое. Да и длина кабеля, которым можно подать ток от корабельного генератора на инструменты тоже ограничена.
  Антон Игоревич ответил, что он, конечно, постарается, но тут все в руке божьей. Где будут открытые выходы камня, там и придется их разрабатывать, тем более что им много не надо. Видел он одно вроде подходящее место в полудне пути ниже по течению, там, где Гаронна отворачивает на северо-запад и подмывает правый берег. Надо будет только сплавать и еще раз посмотреть. В любом случае, вопрос строительного камня на нем. Что называется, успокоил.
  Закончив разговор с Антоном Игоревичем, Сергей Петрович взял топор, планшет, на котором был закреплен лист бумаги с кроками местности, позвал Лялю, свистнул Майгу и направился в новый разведывательный поход. Впрочем, обе его дамы, и та, что жена, и та, что с хвостом, и так находились в полной готовности по первому знаку отправиться хоть к черту на кулички.
  В этот раз Сергей Петрович, дойдя до зарослей шиповника, повернул в другую сторону и начал обходить холм с северной стороны. Пройдя около двухсот метров, он обнаружил, что это естественное колючее заграждение постепенно хиреет, истончается и, в конце концов, сходит на нет. А он вчера старался - прорубал проход. Стоило только подумать, что такое светолюбивое растение как шиповник никогда не будет расти на северной опушке леса. Но, что сделано, то сделано. Дорога от дома на восток к пойменным заливным лугам тоже не будет для них совсем лишней.
  Осмотрев северную опушку бора, Сергей Петрович пришел к выводу, что именно здесь будет удобно расположить промышленную площадку с генератором, лесопилкой и сушилкой для дерева. Место ровное, сухое, поросшее редкими можжевеловыми кустами. Грунт под ногами твердый, глина с достаточно большим количеством камней. Вырубить кусты, чуть разровнять место и можно ставить пилораму и генератор, а уже потом, по мере готовности материала возводить вокруг них сначала навес, а потом уже и каркасно-саманные стены. Впрочем, с объемом работ по постройке дома эту задачу никак не сравнить.
  Срубив несколько кустов, чтоб разметить площадку, Сергей Петрович, ориентируясь по компасу, двинулся в сторону вершины холма, чтобы зарубками на стволах разметить трассу еще одной просеки. Не промахнулся, вышел точно. По шагам у него вышло где-то около четырехсот метров. Вполне приемлемо. И достаточно далеко чтобы в доме не было слышно шума и достаточно близко для перевозки материала и походов на работу. Отметив будущую просеку на схеме, Петрович повернул обратно. Оставалось найти место для плотины Мини-ГЭС на приемлемом расстоянии от промзоны. Не вечно же они должны будут ради электричества гонять мотор.
  Вернувшись к будущей промзоне, Сергей Петрович двинулся оттуда точно на север, пока не дошел до речки. Как раз до того места, где, как рассказывал вчера Андрей Викторович она вытекала из небольшого заболоченного озера. Ширина речки в этом месте была метров пятнадцать. Конструкцию плотины и способ подачи воды на рабочее колесо Сергей Петрович чуть позже собирался обсудить с Антоном Игоревичем. Да и не к спеху все это. Строить плотину можно будет не ранее чем зимой в то время, когда у речки будет минимальный сток. Фактически - это задача на будущий год.
  Зарисовав место будущей плотины, Сергей Петрович вдоль берега речки повернул обратно к береговому лагерю. Время уже было к обеду. Ляля при этом таскалась за ним тенью, не жалуясь и не задавая никаких вопросов. Сергею Петровичу даже стало ее жалко.
  - Лялечка, - неожиданно нежно сказал он, - ты не устала?
  - Совсем нет, дорой, - ответила Ляля и тут же спросила, - А ты уже посмотрел все что хотел?
  - Да, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - все. Теперь мы идем домой.
  Домой, это хорошо, - задумчиво произнесла Ляля и обняла Сергея Петровича, - Только давай не будем торопиться, я хочу еще немножко побыть с тобой наедине.
  Когда Сергей Петрович с Лялей вернулись в береговой лагерь, раскрасневшиеся и слегка растрепанные, там уже вовсю кипела бурная деятельность. Рама, оба моста и колеса уже были извлечены из трюма, подняты на лужок над береговым откосом и Андрей Викторович, Антон Игоревич и Валера возились вокруг них с ключами, собирая ранее разобранное. Мотор, сцепление, коробку и кардан они собирались поставить позже. Сергей Петрович подумал, что такими темпами на сборку УАЗа у них уйдет еще дня два точно. Но, без машины им вообще никуда. Ни огород вспахать, ни какой-либо груз до места доставить.
  Отозвав в сторону Антона Игоревича, Сергей Петрович изложил ему свои новые соображения.
  - Что ж, - сказал Антон Игоревич в ответ, - вроде и так тоже пойдет. Потом еще раз сходим туда вместе, хочу все посмотреть своими глазами.
  Потом вернулись Сергей-младший, Гуг и Катя. Парни тащили тушу небольшого оленя, которого Сергей Петрович с некоторым трудом определил как европейскую лань. Ну, это смотря как небольшого. Кило восемьдесят живого веса в этом звере было.
  - Вот, - сказал Сергей-младший Марине Витальевне, опустив тушу на землю, - принимай продукт. Кабанчика не нашлось, взяли что было.
  Марина Витальевна продукт с благодарностью приняла, и Сергей-младший подошел к Петровичу.
  - Значит так, Сергей Петрович, - он махнул рукой в южном направлении, - Там, примерно в километре отсюда, есть небольшой ручей. На том берегу мы видели небольшой табун лошадей на водопое, голов так на пятнадцать. Там были и взрослые кобылы, и годовалые жеребята и сосунки. Охотиться на них мы не стали, но место заметили.
  - Молодец, Сергей, - сказал Сергей Петрович и повернулся к Антону Игоревичу. Тот в ответ только покачал головой. Пока еще было не время, но чуть позже - почему бы и нет. А пока: арбайтен, арбайтен, вери вери арбайтен.
  23 июня 1-го года Миссии. День тридцать восьмой. Пристань Дома на Холме.
  Прошло четыре дня. Андрей Викторович, Антон Игоревич и Валера собирали, запускали и регулировали УАЗ не три, как предполагалось изначально, а целых четыре дня. Не все там оказалось так просто. Но справились. За это время Марина Витальевна с девочками вытащили и разложили на влажном песке берега всю картошку, чуть присыпав ее песочком, а потом, чтобы не терять времени, вытащили из трюма, добытые по пути сюда, и чуть присоленные оленьи и бизонью шкуру и принялись готовить их к обработке по методу подсказанному Антоном Игоревичем.
  Сергей-младший, Гуг и Катя охотились, каждый день принося свежее мясо, а Сергей Петрович с Лялей сперва соорудили из нарубленных в лесу жердей навес для кухни и покрыли его тростником, после чего в исследовательском зуде исходили все ближайшие окрестности, нанося кроки местности на схему. На той стороне ручья, получившего название Дальний, простиралась низкая, частично заболоченная луговая равнина с несколькими небольшими озерцами. Небольшой табун лошадей действительно каждый день приходил к среднему течению ручья, там где луг был посуше, для того чтобы попастись и утолить жажду. Нужно было планировать охоту на лошадей, но Сергей Петрович пока еще не знал, как подступиться к этой задаче и решил отложить ее на потом, предположительно на осень.
  День двадцать третьего июня, когда самоходный агрегат, после тюнинга 'а-ля каменный век', превратившийся в безбортовой полугрузовик-пикап на колесах повышенного диаметра, наконец, завелся и, плюясь сизым дымом, поехал, стал в клане Прогрессоров еще одним праздником. Веселье было бурным, но недолгим. Закинув в кузов самодельный двухлемешный плуг и борону, уже после обеда, Андрей Викторович вместе с Валерой выехал к месту работы. Там, примерно в трехстах метрах от берега Гаронны уже были размечены контуры будущей делянки, площадка длиной в семьдесят пять и шириной в двадцать метров, ориентированная строго с севера на юг. Следом за ними потянулись и остальные члены клана, благо это было совсем недалеко, не более четырехсот метров. Когда народ подошел, Андрей Викторович и Валера уже закончили цеплять к УАЗУ плуг и теперь регулировали его, устанавливая глубину вспашки.
  Закончив эту работу, Андрей Викторович еще раз обошел тихо урчащую машину, с прицепленным к ней агрегатом, сплюнул, залез в открытую теперь всем ветрам кабину, выжал сцепление, включил первую пониженную, и, дав газ, отпустил сцепление. УАЗ дернулся, лемехи плуга врезались в луговой дерн, и пошли его кромсать, отваливая в сторону, проводя первую в этом мире борозду.
  УАЗ с плугом на прицепе двигался со скоростью быстро идущего человека. Валера быстро шагал рядом. Андрей Викторович старался не насиловать двигатель, даже при наполовину отжатой педали газа мощности вполне хватало. На первую борозду ушло секунд сорок, куда больше времени понадобилось на то, чтобы вручную поднять лемехи плуга из земли и, развернуть машину на сто восемьдесят градусов. Вручную, вручную, все вручную, никакой гидравлики в их самодельном агрегате предусмотрено не было. Но, в любом случае пятнадцать картофельных соток Марины Витальевны были вспаханы менее чем за два часа.
  Потом, отцепив плуг, прицепили борону и еще часа два бороздили будущее поле, разбивая комья и выбирая из вспаханной земли корневища луговых трав. Затем, пришла очередь формирования картофельных гряд. От плуга отцепили передний лемех, и Андрей Викторович снова сел за руль. Когда солнце опустилось низко к горизонту, посреди заливного луга уже красовался прямоугольник вспаханной земли с проложенными по нему аккуратными семидесятисантиметровыми грядами.
  Вечером, скромно, но со вкусом отметили это событие в береговом лагере, потом легли спать. Завтра предстоял тяжелый день.
  
  24 июня 1-го года Миссии. День тридцать девятый. Пристань Дома на Холме.
  На утро весь клан, за исключением Антона Игоревича, Сергея-младшего, Кати и Гуга, вышел на посадку картофеля, которой и занимался целый день, почти до самого заката. Андрей Викторович на УАЗ подвозил мешки с картошкой, Сергей Петрович деревянным циркулем с шагом тридцать пять сантиметров вымерял места будущих лунок. Валера работал с лопатой, выкапывая эти самые лунки. Дара и Мара, за спиной у которых в особых рюкзачках пищали младенцы, даже не понимая смысла всего этого мероприятия, послушно перегружали картошку из мешков в ведра и подтаскивали Лизе, которая и бросала картошку в лунки. Идущая следом Ляля поливала лунки водой из лейки, а Марина Витальевна закапывала их тяпкой. И так около шести тысяч раз подряд. Конвеер.
  Обед 'от Антона Игоревича', как и положено в таких случаях, привезли прямо в поле. Суп из свежих свиных ребер с картошкой и перловкой и жареная же свиная печень. На вечер опять планировался свиной шашлык.
  А дело было так. Утром охотнички, не без приключений, сумели завалить матерую двухсоткилограммовую свинью. Собственно это она их сама атаковала, защищая своих поросят и даже два арбалетных болта, хоть и убавили ей прыти, но не смогли окончательно остановить атакующий порыв хрюшки. Матерая попалась тварь. Спас положение Гуг, повсюду таскавшийся со своим копьем. Уперев его пяткой в землю, он направил в сторону атакующей свиньи острие из обожженного на огне дерева и громко закричал, отвлекая ее внимание от растерявшейся Кати. Увидев нового врага, свинья чуть довернула и с разгону сама насадила себя на острие копья, которое пробило ей сердце. Причем удар был так силен, что копье пробило ее почти насквозь и Гугу пришлось рыбкой прыгать в сторону, уходя от щелкающих клыков издыхающего животного. Короче, Катя отделалась легким испугом и слезами, Гуг несколькими царапинами и ссадинами, полученными когда он падал в кусты, а Сергей-младший словесной выволочкой со стороны Андрея Викторовича.
  Сергей-младший потом еще два дня ходил как в воду опущенный, так как Андрей Викторович выразил ему свое неудовольствие в весьма своеобразных армейских выражениях, так что Катю, прибежавшая в лагерь Марина Витальевна, потом отпаивала успокоительными каплями. Зато Гуг ходил героем, щеголяя своими смазанными зеленкой боевыми ранами. Впоследствии Валера с помощью ручной дрели просверлил все четыре свиных клыка самым маленьким сверлом и нанизал их на шнурок. Гуг потом таскал это украшение с гордостью, будто какой-то орден. Взрослая дикая свинья это, конечно, не лев, тигр или медведь, но в любом случае и не смирное животное вроде лани или косули. В его понимании было так, что если есть добытые с бою клыки, то их положено носить.
  Но это было уже потом, а пока, плотно пообедав, огородники продолжили посадку картошки, завершив эту работу еще до вечера, и вернулись в лагерь уставшие, голодные, но довольные. Дело было сделано, и теперь оставалось только ждать, время от времени воюя на грядках с сорняками. В лагере Сергей Петрович поставил в своем дневнике дату и написал - КАРТОШКА ПОСАЖЕНА.
  
  25 июня 1-го года Миссии. Воскресенье. День сороковой. Пристань Дома на Холме.
  Двадцать пятое июня было назначено воскресеньем и вожди провели его за планированием, а все остальные за купанием в речке, поеданием шашлыков и блаженным ничегонеделанием. Шесть дней ударного труда, завершившиеся посадкой картошки, того вполне стоили. Вождям же было совершенно не до отдыха, завтра опять должны были начаться трудовые будни, и им предстояло решать очередные задачи и преодолевать возникающие по их ходу трудности.
  Первой задачей, которую требовалось срочно решить была сборка и подключение электрогенератора, приводимого в движение специально взятым для этого автомобильным мотором на газогенераторном топливе. Все было хорошо, но генератор и мотор не соответствовали друг другу по высоте расположения валов, аж на семнадцать с половиной сантиметров. Это выяснилось уже ЗДЕСЬ, поскольку ТАМ сборы в дорогу производились в темпе 'держи вора'. Кроме того, как класс отсутствовала соответствующая станина для сборки агрегата, хотя все остальное вполне имелось в наличии. Собственно, даже если бы станина и была, то толку от нее не было бы никакого, установить на нее движок от УАЗа было просто невозможно. Причиной тому было то, что родной германский дизельный двигатель, предназначенный для работы с этим электрогенератором, имеет на блоке цилиндров специальные литые ножки, необходимые для того чтобы вал мотора и вал генератора находились на одном уровне.
  Но, нет таких проблем, которых не смог бы решить русский человек, не знающий слова 'невозможно', вооруженный самым передовым в мире учением и соответствующим инструментом. Немного подумав, Сергей Петрович начал чертить палочкой на песке.
  - Значит так, - сказал он, - если станины у нас нет, то, значит, ее надо изготовить. И изготовить из дерева, поскольку это единственный доступный для нас сейчас материал.
  - А дерево выдержит? - с сомнением спросил Антон Игоревич.
  - Сосна точно не выдержит, - ответил Сергей Петрович, - а вот лиственница или дуб вполне должны. Выдержало же у нас на 'Отважном' крепление точно такого же мотора к лиственничным балкам. Лиственницы тут нет, а вот дубы в местном лесу я видел. На массе и размерах экономить не будем, так что должно выдержать. Дуб дерево прочное, к тому же мы сами сможем придать дереву именно ту форму, какую нам надо. Вот смотри...
  И Сергей Петрович вернулся к своему чертежу.
  - Первым делом, - сказал он, - нам надо найти подходящий дуб совсем рядом с северной опушкой. Диаметром ствола сантиметров семьдесят-восемьдесят. И стоять он должен так, вчтобы нам хватило до него пятисотметровой бухты кабеля от корабельного генератора и чтобы будучи сваленным, он упал вершиной за пределы бора. Тогда мы потом сможем подцепить очищенный от ветвей ствол УАЗом и вытянуть его наружу.
  - Сможем, - кивнул Андрей Викторович.
  - Притянем его сюда, - сказал Сергей Петрович, - а все прочее, с помощью Валеры и Сергея, я возьму на себя. Вот смотрите. Из нижней части ствола вырезаем две половины станины и соединяем их сверху и снизу поперечными перекладинами тоже из дуба. Нижние перекладины одновременно будут ножками, чтобы вся эта конструкция не стояла прямо на земле. Моторная часть будет выше генераторной на те самые семнадцать с половиной сантиметров и будет иметь вырез под картер. Крепить мотор и генератор будем анкерными болтами, а чтобы крепление не было разбито вибрацией, подложим под него металлические пластины, которые нарежем из прихваченной с собой УАЗовской обшивки. Пока примерно так.
  - На первый взгляд приемлемо, - сказал Антон Игоревич, - а там война-бой покажет. Главное теперь - в подходящем месте найти подходящий дуб.
  Подходящий дуб в подходящем месте в тот же день после обеда отправились искать Сергей Петрович и Андрей Викторович, на этот раз без своих дам. Дело мужское - серьезное. И, конечно же, кто ищет, тот всегда найдет. Дуб подходящих статей был обнаружен примерно в трехстах метрах от берегового лагеря. Колючий шиповниковый барьер там уже настолько истончался, что через него легко можно было перебросить провод. Все остальное должно было сделать само падающее дерево.
  Отметив зарубками дорогу и еще немного побродив по лесу, мужчины вернулись в береговой лагерь - готовить инструменты и снаряжение для завтрашней работы.
  А вечером, после ужина, Марина Витальевна ошарашила вождей внезапным заявлением.
  - Вы только не падайте, - тихо сказала она, чтобы не слышали остальные, - Катя беременна, и срок уже примерно два месяца.
  - Ну, ни ... себе, - машинально отреагировал Андрей Викторович, - выходит Серега обрюхатил ее еще ТАМ. Вот это был бы скандал. Если бы не твоя 'дыра', Петрович, то все мы были бы сейчас в дерьме по самые уши.
  - Все что не делается, - философски заметил Сергей Петрович, - все к лучшему. Самое главное, что мы ее вовремя выдали замуж. Впрочем, они с Сергеем и так два сапога пара.
  - Правильно, - кивнул Андрей Викторович и посмотрел на Марину Витальевну, - Теперь надо убедить всех, что Сергей заквасил Кате ляльку уже ЗДЕСЬ, когда они миловались на берегу Ладоги. Так будет спокойней и Кате и Сергею и всем нам. Бо, думаю, что это будет совсем не последняя лялька в нашей теплой компании.
  - Согласен, - сказал Сергей Петрович и тоже посмотрел на Марину Витальевну.
  - Хорошо, - сказала та, - я поговорю с Катей и постараюсь ей все объяснить. Только дело в том, мальчики, что, кажется, я тоже беременна и это уж точно случилось уже здесь. Для гарантии надо подождать один месяц, но уже сейчас могу сказать, что это скорее да, чем нет.
  - То-то ты Мариночка так похорошела, - заметил Андрей Викторович, - Я-то думал, что во всем виновен свежий воздух, витамины и не нарушенная экология. А тут вот оно что, Петрович.
  - Марина, - серьезно сказал Сергей Петрович, - а тебе не опасно первый раз рожать в таком возрасте?
  - Тут все опасно, - отмахнулась Марина Витальевна, - конечно можно попить травок и все пройдет, но ведь это мой ребенок и, скорее всего, единственный шанс стать матерью, ведь и дальше я тоже не буду молодеть. Кроме того Антон тоже наверняка будет против.
  Старый холостяк и так сидел как громом пораженный, но при последних словах он и вовсе сначала побледнел, потом покраснел.
  - Конечно, Марина, я буду против, - убежденно сказал он, - я тоже уже совершенно не надеялся стать отцом.
  - Вот видите, - сказала Марина Витальевна, пожав плечами, - если мне рожать, то только сейчас или никогда.
  - Ладно, - сказал Сергей Петрович, - я в этом деле не большой специалист и не могу тебе ничего советовать. Только будь осторожна, если что-то пойдет не так, то тут тебе вряд ли кто сможет помочь.
  - Я постараюсь успеть натаскать Лизу, - вздохнула Марина Витальевна, - мы с ней вместе примем роды у Кати, а потом она поможет мне. Но, мальчики, давайте сейчас больше не будем об этом говорить.
  - Хорошо, Марина, - сказал Сергей Петрович, - закрыли эту тему.
  - Да, - сказал Андрей Викторович, - идемте лучше спать. Завтра будет трудный день.
  26 июня 1-го года Миссии. Понедельник. День сорок первый. Пристань Дома на Холме.
  С самого раннего утра, после умывания и завтрака лесорубы собрались на дело. В первую очередь Антон Игоревич и Андрей Викторович, подключили на корабле генератор и запустили мотор. Потом размотали к месту будущих работ бухту провода и, взяв с собой цепную пилу, топор и трос, Сергей Петрович, Андрей Викторович, Гуг и Валера на УАЗе отправились к месту будущего лесоповала. Там, первым делом, Сергей Петрович срубил топором молоденькую сосенку и очистив от ветвей сделал из нее слегу. Он как мог объяснил Гугу, как, когда и с какой силой тот должен давить на ствол спиливаемого дерева, потом натянул перчатки, одел защитные очки и взялся за электропилу. Валера стоял рядом на подхвате. Цепь с визгом вгрызлась в плотное дубовое дерево. Сергей Петрович не спешил, сперва сделав широкий надрез по кругу ствола, выбрал с северной стороны довольно большой клин и лишь потом, обойдя дуб по кругу взялся за дело уже всерьез. По его команде Гуг всем весом своего тела навалился на слегу. Мышцы его вздулись, лицо покраснело, но подрагивающий дуб все еще сопротивлялся и его давлению и грызущей его тело пиле. Но вот зубья цепи добрались до какой-то потаенной становой жилы, дуб дрогну, раздался треск, хруст, скрежет и лесной великан как подрубленный рухнул именно туда, куда его и толкал Гуг. Они сделали это. Половина дела была сделана. Упавший дуб большей своей частью оказался за пределами зарослей шиповника, и теперь можно было приступать к обрубанию ветвей и ненужной верхушки.
  На то, чтобы очистить ствол от всего ненужного ушло еще часа два. Сергей Петрович орудовал цепной пилой, срезая крупные ветви, Валера топором отсекал мелочь, а Гуг и Андрей Викторович, помогая им, ворочали дерево слегой и оттаскивали в сторону спиленные ветви. Когда эта работа была закончена, все четверо мужчин, действуя на раз, два взяли, закинули тонкий конец ствола в кузов УАЗа, после чего Андрей Викторович закрепил его там тросом, после чего повез лесину в лагерь, а Сергей Петрович и Валера остались сматывать кабель.
  После обеда, снова вооружившись цепной пилой, Сергей Петрович с Помощью Валеры и Гуга приступил к тому, ради чего все это затевалось. Первым делом, от примерно двадцатиметрового бревна были отпилены две двухметровых колоды - заготовки будущих половинок станины. Потом, поставив заготовки на попа, Сергей Петрович уверенными движениями цепной пилы превратил их в некое подобии бруса. Конечно, на ленточной пилораме проделать это было бы куда удобнее, но вся проблема как раз в том и заключалась, что генератор ему был нужен как раз для запуска пилорамы, без которой не сделать даже банального рабочего верстака. А пока Сергею Петровичу приходилось полагаться только на свое мастерство, крепость рук и точный глазомер.
  Еще некоторое время у Сергея Петровича ушло на то, чтобы действуя цепной пилой выбрать ступеньку под электрогенератор проем под картер мотора и пазы для установки поперечин, которые были вырезаны цепной пилой и электроножевкой из еще одного, примерно метрового куска отхваченного от ствола. После чего вся конструкция станины была собрана на мездровом клею и дополнительно закреплена саморезами, тем самым ей начерно была придана окончательная форма. Далее настала очередь тонкой работы электрорубанком и электрофрезером. К ужину все было готово, тяжелая и массивная дубовая станина под генераторную установку лежала на прибрежной лужайке, всем своим видом наводя на мысли об архитектурных излишествах в стиле скульптора Церетели. Впрочем, клану Прогрессоров и не требовалось на нее любоваться, лишь бы она работала.
  Окончательную сборку и подгонку Сергей Петрович решил произвести на следующий день уже на месте, мобилизовав для этого всех мужчин клана, ибо вся конструкция в сборе должна была весить сильно за полтонны и в их условиях была совершенно нетранспортабельной.
  
  27 июня 1-го года Миссии. Вторник. День сорок второй. Пристань Дома на Холме.
  Ночь в береговом лагере прошла без особых происшествий. Наступило утро. Сразу после завтрака мужчины, на 'раз-два - взяли', втянули в кузов УАЗа генераторную станину, электрогенератор и мотор, после чего собрали инструменты и все вместе отправились к месту будущих работ, как пошутил Петрович по 'нашему плану ГОЭЛРО'. Как только они уехали Катя, Лиза и Ляля разделись и полезли в речку - резать тростник и выносить его на берег, где Дара и Мара плели из него маты. Хозяйничать по кухне остались Марина Витальевна с Мариной-младшей. Антон-младший ловил рыбу, а Вероника пасла своих гусят. Да, в этот день кошачье население 'Отважного' в первый раз соизволило сойти на берег, видимо, наконец, убедившись, что путешествие окончено и им теперь здесь жить.
  К обеду, который Андрей Викторович привез им прямо в поле вместе с разобранным газогенератором, аккумулятором и первоначальным запасом дров, все уже было подогнано и собрано на анкерных болтах. Собрано насмерть - не оторвешь. Осталось только подключить газогенератор и осуществить пуско-наладочные работы, чем Сергей Петрович, Андрей Викторович и Антон Игоревич занялись после обеда. Сергей-младший, Гуг и Валера были отправлены в береговой лагерь - вытаскивать из трюма и готовить к перевозке разобранную на части ленточную пилораму и буровой станок. Кроме того, на 'Отважном' нужно было заглушить мотор и, отключить от корабельного генератора кабель, использующийся для питания цепной пилы.
  Еще часа через два мотор, наконец, завелся, и генератор выдал первый ток. Еще некоторое время Антону Игоревичу и Андрею Викторовичу пришлось повозиться, чтобы установить на моторе газ ровно на тысячу пятьсот оборотов, как и требовалось для работы электрогенератора. Тем временем Сергей Петрович размечал места под будущие столбы, а Андрей Викторович уехал на УАЗе в береговой лагерь, за пилорамой и буровой установкой.
  Дело было в том, что ценное оборудование нужно было накрыть хотя бы навесом от возможного дождя, а посему на это должен был уйти весь первый напиленный лес. По проекту Сергея Петровича все промышленное оборудование должно было размещаться в одном здании шесть на двенадцать метров, впоследствии разделенном пополам глухой продольной перегородкой. Слева - генераторная, справа - столярка с пилорамой.
  Когда вернулся Андрей Викторович с Гугом и разобранным оборудованием, строительная площадка была уже полностью размечена, а мотор уверенно урчал, показывая ровно двести двадцать вольт на фазах генератора. Сергей-младший и Валера пешком шли следом, по пути сматывая кабель. Еще одним рейсом Андрей Викторович приволок к месту работ уже изрядно обкорнанный остаток дубового ствола, которому Сергей Петрович тоже уже нашел применение. На чем-то ведь надо было настраивать и испытывать пилораму, а из полученных при этом досок требовалось изготовить кое-какой дополнительный инвентарь.
  Сборка пилорамы продолжалась еще часа полтора и не потребовала каких-то особых ухищрений, поскольку ленточнопильный станок Р-800 не требовал для себя никакого фундамента и устанавливался на простой выровненной площадке. Затем, Антон Игоревич и Валера собрали буровой станок и начали бурить пять полуметровых лунок с шагом в три метра по оси будущего здания, а Сергей Петрович, с помощью Андрея Викторовича и Гуга, сперва отхватил от верхушечной части дубового ствола кусок в четыре с половиной метра. Потом, взгромоздив этот обрубок на подающий лоток пилорамы быстро и умело опилил его на брус, сечением десять на десять сантиметров, который тут же, на коленях - мать вашу, каменный век - опять на коленях, обработал электрорубанком. После чего с одного из торцов бруса он с помощью электроножовки и стамески выбрал паз шириной два с половиной и глубиной десять сантиметров.
  - Тут будет город заложон! - сказал Петрович пророческие слова и с помощью Гуга воткнул этот брус в центральную лунку, только что пробуренную Антоном Игоревичем.
  Несколько подобранных на земле камней помогли временно закрепить брус в лунке. Дело в том, что Петровича изрядно напрягали провода, повсюду соплями валяющиеся на земле, а имеющийся в комплекте силовой щит и главный автомат еще надо было на что-то вешать, для чего и понадобился первый в этом мире столб. Чуть позже Петрович собирался забетонировать его основание, но, сначала требовалось разрешить некоторые проблемы. Во-первых, с водой. Во-вторых, с песком. В-третьих, со щебнем подходящей фракции. Но это будет чуть позже, а пока сойдет и так.
  Закрепив при помощи саморезов автомат со стороны генераторной, а щит со стороны столярки и дождавшись, пока Антон Игоревич добурит свои лунки, Сергей Петрович отключил генератор и принялся соединять проводку 'по человечески'.
  - Баста, - сказал он, закончив это дело и увидев, что солнце уже склонилось низко к горизонту, - продолжим завтра.
  - Ну, ты, Петрович, - сказал Антон Игоревич, утирая со лба пот, - и мастак работать от рассвета и до заката. Прям как электровеник какой-то. И как ты его Викторович только терпел?
  - То, что мы не сделаем сегодня, - сказал Сергей Петрович, подняв вверх палец, - за нас не сделает больше никто. А посему - темп надо держать максимальный.
  Издали донеслось приглушенное блямканье.
  - Ша, хлопцы, - сказал Андрей Викторович, - Слышите? Витальевна к ужину зовет.
  - Вы это, - сказал Сергей Петрович, - езжайте, а я пока тут покараулю. Не хочется мне что-то бросать без присмотра все это добро. Если что случится - останемся тут в каменном веке с голой задницей.
  Андрей Викторович почесал в затылке.
  - С одной стороны оно конечно верно, - сказал он, - но с другой стороны - спецназ своих не бросает. Ты, Петрович, потерпи тут с полчасика - я отвезу народ и мигом вернусь.
  Вернулся Андрей Викторович действительно примерно через полчаса. Сергей Петрович только-только успел развести небольшой костерок из набранного поблизости в лесу сушняка. Вместе с ним на УАЗе прикатили Лиза, Ляля, две палатки, большой котелок гречневой каши со свининой и кастрюля с жареной рыбой. Просто объедение для голодного организма. Следом за машиной бежал Шамиль, и Майга приветствовала его громким лаем.
  - Значит так, Петрович, - первым делом сказал Андрей Викторович, - сделаем так. Мы с тобой и нашими дамами обосновываемся здесь, остальные - на берегу. Думаю, что так будет лучше всего.
  - Возможно, - сказал Сергей Петрович, - но только зачем ты привез сюда Лялю с Лизой?
  - Как зачем? - уперла руки в боки Ляля, - а где еще должна быть верная жена как не с любимым мужем? Вон жены декабристов за своими мужьями в Сибирь шли. А тут не Сибирь, а полный сюр, этот, как его, Пикассо, нервно курит в сторонке. Посреди чистого поля стоит столб, под столбом - Петрович. Расскажи кому ТАМ ДОМА - не поверит.
  - Ладно, Ляля, - сказал Сергей Петрович, поднимая вверх руки, - сдаюсь. Но, только не надо меня целовать - я грязный и потный.
  - Это не беда, - ответила Ляля, схватив рюкзачок с мыльно-рыльными принадлежностями, и потянула его за руку, - тут Ближняя всего в трех минутах ходу. Пойдем, Петрович, я тебя провожу.
  - Э-э-э, а ужин? - растерянно спросил Андрей Викторович.
  - Пока мы будем ужинать, - проговорила Ляля, увлекая за собой Петровича, - а то совсем стемнеет. Мы быстро одна нога здесь, другая тоже здесь.
  - Пусть идут, - сказала Лиза, Андрею Викторовичу, - а мы с тобой пока поставим палатки и тоже немного поворкуем.
  До Ближней тут действительно было не более ста пятидесяти метров и тут, выше озера, она напоминала уже не речку, а скорее крупный ручей, извивающийся меж травянистых берегов. Сергей Петрович быстро разделся догола и, схватив мыло, решительно полез в воду. В самом глубоком месте ему было где-то до середины бедра. Искупаться вполне можно, а вот плавать уже нет. Резко окунувшись, Сергей Петрович стал быстро намыливаться, смывая с себя грязь и пот трудового дня. Вниз по течению поплыли грязно-мыльные разводы. Еще раз присев в воду, Сергей Петрович, смыл первую грязь и начал намыливаться по второму разу, на этот раз уже куда тщательней, включая и голову.
  Почти не глядя, бросив мыло на берег Ляле, Сергей Петрович встал коленями на скользкое глинистое дно и, окунув голову в воду, начал смывать с нее мыльную пену. Да, по комфорту лесной ручей это вам далеко не ванная в современном многоэтажном доме. Даже мыло положить некуда.
  - Петрович, - с берега тонким голосом позвала Сергея Петровича Ляля, укрывшаяся от его взгляда за большим махровым полотенцем, - если ты уже закончил, тогда давай иди скорей ко мне, а то совсем замерзнешь!
  Быстро смыв остатки мыла, Сергей Петрович не спеша выбрался на берег, где и попал в Лялины ласковые объятья. Это была засада и сюрприз в одном флаконе. Спрятавшаяся за полотенцем Ляля оказалась совсем обнаженной, а ее одежда аккуратно сложенной стопкой за кустом. И даже Майга, предательница, отвернувшись в другую сторону, делала вид, что вообще ничего не замечает. Нет ее тут и все.
  - Ну, что же ты, Петрович, расслабься, - жарко прошептала она Сергею Петровичу прямо на ухо, не забывая при этом растирать его полотенцем, - Быть может, я давно-давно мечтала соблазнить тебя вот так на лоне дикой природы при свете звезд?
  - До света звезд еще несколько рановато, - машинально подумал Петрович, отдаваясь ее ласковым рукам, - Но если женщина даже добившись штампа в паспорте, и кольца на пальце все равно продолжает соблазнять своего мужа, то значит - в этом что-то есть.
  К костру на стройке они вернулись, когда уже совсем стемнело, утомленные, голодные, но ужасно довольные. Ляля по дороге просто мурлыкала - Сергей Петрович, раз за разом, доказывал ей, как хорошо быть молодой, красивой и любимой женщиной.
  Андрей Викторович и Лиза в их отсутствие тоже времени даром не теряли. Палатки были поставлены, котелок с кашей подвешен над рдеющими углями, а сами молодые супруги Орловы имели вид слегка растрепанный, но полностью удовлетворенный. Научившись немного сдерживать свои порывы, они теперь уже не наносили друг другу телесных повреждений, но все равно их любовь больше напоминала схватку дикой кошки с медведем, а не медленный танец в горизонтальном исполнении, как у Сергея Петровича с Лялей. Впрочем, на вкус и цвет - товарищей нет.
  Уже позже, после ужина, Сергей Петрович, отправил Андрея Викторовича с Лизой спать, а сам, повернувшись к огню спиной, остался сидеть у костра, выбрав себе для дежурства самую первую смену. Ляля, конечно же, тут же присела рядом с ним.
  - Петрович, - тихо сказала она ему на ухо, охватив рукой за талию, - скажи, только честно - ты меня любишь?
  - Наверное, Лялечка, - ответил Сергей Петрович, обнимая ее за плечи, - Когда я тебя вижу, то меня сразу охватывает чувство невыносимой нежности. Если это не любовь, то что же?
  - Даже так?! - переспросила Ляля, - Тогда я, наверное, тоже тебя люблю. Мне с тобой всегда хорошо, спокойно и уютно и хочется делать все-все-все для того чтобы ты был счастлив.
  - Я с тобой счастлив, Ляля, - сказал Сергей Петрович, - но для того чтобы этому счастью ничего не угрожало, нам еще много чего предстоит сделать.
  - Я это понимаю, - сказала Ляля, положив свою голову на плечо к Сергею Петровичу, и полностью на тебя в этом рассчитываю.
  28 июня 1-го года Миссии. Среда. День сорок третий. Пристань Дома на Холме.
  Утро у Сергея Петровича с компанией началось с небольшой суеты. Не успели Сергей Петрович, Андрей Викторович, Ляля и Лиза подняться и умыться, как из берегового лагеря притопали Антон Игоревич, Сергей-младший и Гуг, притащившие с собой завтрак.
  - Так, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - Витальевна просит срочно отрядить кого-нибудь на охоту. Свининка, хоть мы ее и подсолили, вот-вот начнет пованивать, а одной Антошкиной рыбкой сыт не будешь.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - отправим как обычно Серегу с Катей.
  - Нет, нет и еще раз нет, - возразил Андрей Викторович, - Серегу я на неделю отстранил от всех боевых заданий. Пусть повкалывает здесь с тобой как Папа Карло и подумает о своем поведении.
  - Если так, - сказал Сергей Петрович, - то кого мы тогда можем послать? Антон Игоревич у нас на большие расстояния не ходок, ты нужен здесь за рулем УАЗа - таскать бревна, на мне вся стройка, а из Валеры охотник, простите, никакой, да и напарника у него нормального нет.
  Мужчины замолчали, расклад был ясен - ситуация безвыходная. Зато Сергей-младший немного приободрился - быть может, у него получится хоть немного скостить наказание.
  Немного подумав, Сергей Петрович добавил, - Разве что ты доверишь Антону Игоревичу свой УАЗ и сам сходишь на охоту вместе с Лизой?
  - Это можно, - чуть поколебавшись, ответил Андрей Викторович, - пожалуй, так и сделаем.
  Сразу после завтрака, Ляля убежала в береговой лагерь на 'камыш', Андрей Викторович с Лизой и Шамилем удалились на промысел, а все прочие приступили к строительным работам. Антон Игоревич с Валерой продолжили бурить свои лунки, которых надо было еще десять штук, а Сергей Петрович с Сергеем-младшим и Гугом, начали распускать на дюймовые доски остаток дубового бревна. Из них Сергей Петрович впоследствии планировал изготовить себе рабочий верстак и корыто для бетонного раствора. Но, последнее подождет, сперва, деревянный каркас здания, со столбами свободно стоящими в своих лунках, и верстак.
  Поэтому, покончив с остатками многострадального дуба, бригада плотников, сначала сложила дубовые доски в пакет, а потом, не дожидаясь пока Антон Игоревич и Валера закончат с бурением, выдвинулась к началу будущей просеки. Резать сосны Сергей Петрович собирался почти у самого корня, чтобы потом не было лишних хлопот с корчеванием пней. Для такой работы у них пока еще слишком мало рабочих рук. До обеда, когда Антон Игоревич окончательно покончил с буровыми работами и подъехал к началу просеки на УАЗе, у Сергея Петровича и его команды было в активе уже пять поваленных и очищенных от ветвей сосен с диаметром ствола от двадцати пяти до шестидесяти сантиметров. Все деревья, что были диаметром ствола меньше двадцати сантиметров, просто срезались и отбрасывались в сторону, как временно ненужный хлам. Высохнут - пойдут на чурку для газогенератора.
  Отбуксировав спиленные стволы к пилораме, Антон Игоревич съездил в береговой лагерь и привез оттуда обед, после чего вся бригада тружеников приступила к приему пищи. Не успели они закончить, как со стороны берегового лагеря показался Андрей Викторович, а вместе с ним диво дивное - понуро идущая следом за ним в самодельном веревочном недоуздке небольшая рыжая кобыла с черными чулками на ногах и такой же черной мордой. Шамиль, как заправская овчарка, бежал рядом и покусывал кобылу за задние ноги, как только та начинала упрямиться. Следом за матерью семенил растерянный жеребенок-сосунок.
  - Вот, Петрович, - сказал Андрей Викторович, приблизившись, - принимай аппарат, споймал не глядя.
  - Ну, спецура, - в тон Андрею Викторовичу сказал Антон Игоревич, - ты могешь! Как же ты так умудрился?
  Кобыла зло покосилась на Андрея Викторовича большим черным глазом и недовольно всхрапнула. Тот в ответ показал ей свой внушительный кулак, как главный аргумент в битве разума с грубой силой.
  - Да вот, Игоревич, - сказал Андрей Викторович, отвернувшись от кобылы, - случайно получилось. Увидел табун, перешедший на нашу сторону Дальнего и решил опробовать твой аркан. Думал смогу, поймать им лошадь или нет. Метнул вот и, к своему удивлению, поймал. Ну а то, как я ее уговаривал пойти со мной, так это отдельная история. Одним словом - уговорил.
  - Добрым словом и крепким тумаком, - философски сказал Сергей Петрович, - можно сделать куда больше чем просто добрым словом. Надеюсь, ты привел нам эту лошадь не вместо добычи?
  - Во, во, - кивнул Андрей Викторович, - бить по морде пришлось аккуратно, но сильно. А жеребенок - куда он от матери денется. Как ее уговорил - побежал следом как миленький. А насчет добычи ты не беспокойся - Лиза подстрелила из арбалета косулю, так что на ужин у нас будет свежатина.
  - Ну, ты силен, - покачал головой Антон Игоревич, - Только почему ты не оставил лошадей в лагере?
  Андрей Викторович махнул рукой.
  - Вероника, - сказал он, - сразу полезла к жеребенку целоваться. А у него мама дикая, нервная и еще невоспитанная, русский язык понимает плохо. Пришлось увести.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - Вероника у нас неуемно жизнелюбивый ребенок. Тем более что маленькая лошадка это ее голубая мечта в этом мире.
  - Вот-вот, - подтвердил Андрей Викторович, - пусть кобыла сперва немного пообтешется среди нас, привыкнет к человечьему обществу, и вот тогда можно пускать их на встречу друг с другом.
  Кобылу привязали за длинный чамбур к вбитому в землю колу чуть в стороне от стройки, и после короткого перекура бригада снова принялась за дело. Притащенные с просеки хлысты надо было порезать цепной пилой на бревна длиной четыре с половиной и шесть с половиной метров, которые потом должны быть распущены на пилораме на столбовой брус и доски. На этот раз за цепную пилу взялся Андрей Викторович, Сергей Петрович отмерял размеры рулеткой, а Сергей-младший и Гуг в поте лица оттаскивали уже порезанные верхушечные части сосен к пилораме и складывали их в штабель.
  Тем временем, Антон Игоревич походил немного вокруг строительной площадки и, повинуясь каким-то одному ему ведомым приметам, нашел место для будущего колодца. Если что, то таскать сюда на стройку руками воду из Ближней было бы для них не самым лучшим выходом, а потому колодец и только колодец. На этот раз бурить требовалось отнюдь не полметра, а потому покончивший с вивисекцией сосновых бревен Андрей Викторович взял с собой Валеру и поехал в береговой лагерь за полным комплектом трехметровых буровых труб.
  Пока он ездил, Сергей Петрович немного походил вокруг штабеля уже нарезанных бревен, потом решительно махнув рукой, распорядился подавать первое из них на пилораму. И началось. С одной стороны рос штабель уже напиленного бруса, с другой, громоздилась куча пока никому не нужного горбыля. Как и в любом деле отходов производства выходило чуть ли не больше готовой продукции. Или это так только казалось, сразу было и не сказать?
  Л ошадь, услышавшая шум и вой работающей пилорамы сперва ужасно испугалась, забилась на привязи и, отбежав максимально возможное расстояние, насколько позволял чамбур, попыталась спрятаться в кусты. Как у бедняжки от страха не разорвалось сердце - Бог весть. Но потом, убедившись, что страшный зверь с таким громким голосом, не торопится на нее напасть и вообще полностью неподвижен, продолжила пастись, лишь время от времени нервно кося в сторону пилорамы - то одним, то другим глазом.
  Когда Андрей Викторович Вернулся, причем не только с буровыми трубами и Валерой, но еще и с Лялей, Лизой и, о Боже, с Вероникой, Сергей Петрович с помощниками уже закончил изводить тот материал, который был предназначен для изготовления бруса и взялся за доски. Появление женской компании, прибывшей с Андреем Викторовичем, внесло в народ некоторое оживление, и Сергей Петрович объявил внеочередной перекур.
  - У нас сегодня короткий день, - первым делом объяснила Петровичу Ляля, - Марина Витальевна сказала, что тростника мы уже нарезали достаточно, и отпустила нас посмотреть на лошадь.
  - А Веронику зачем притащили? - строго спросил Сергей Петрович, уже заранее зная какой будет ответ.
  - Напросилась, - сморщила носик Ляля, - Такой проще отдаться, чем отказать. Настырная!
  - Ладно, - махнул рукой Сергей Петрович, - на лошадь смотрите, но близко не подходите. Она еще пугливая и очень нервная. И смотрите за Вероникой, чтобы она чего не учудила. Если с ней что-нибудь случится, Марина Витальевна нас всех убьет заживо.
  Вероника конечно же учудила. Нет, к лошади она подходить не стала, просто отошла в сторонку и присела на корточки. Жеребенок, которому давно уже наскучило резвиться в одиночестве, довольно быстро захотел познакомиться с этой маленькой и не совсем страшной двуногой. Как мать его не отгоняла, пытаясь преградить дорогу, он, наконец, обежав ее по широкой дуге, галопом направился к ожидающей его Веронике. Кобыла душераздирающе заржала, встала на дыбы, туго натянув чамбур, забила в воздухе копытами, но сделать со своим чадом уже ничего не могла. Дети они ведь обычно такие непослушные.
  Как только жеребенок приблизился, Вероника сунула руку в карман и, вытащив оттуда маленький кусочек сахара, протянула ему на открытой ладошке. Обнюхав подношение, жеребенок с благодарностью его схрупал, потом позволил почесать себя за ухом и, задрав хвост, начал взбрыкивать всеми четырьмя ногами, приглашая новую подружку поиграть. Вероника, конечно же оказалась не против и с детской непосредственностью принялась бегать с жеребенком наперегонки. Салки-догонялки - вот единственная игра, доступная маленьким жеребятам. Утомившись, она снова подозвала его к себе и скормила еще один кусочек сахара, закрепляя дружбу.
  Кобыла, до того с настороженностью наблюдавшая за всеми этими забавами, прянула ушами, фыркнула и подойдя к Веронике и жеребенку настолько близко, насколько позволял чамбур, вытянула морду будто интересуясь чем таким кормят ее отпрыска. Не минуты не колеблясь, прежде чем кто-то хоть что-то успел сказать, Вероника подошла к матери своего нового приятеля и угостив ее еще одним куском сахара, погладила ладошкой по мягкому шелковистому носу. Мир между ними был заключен.
  - Вот, блин, Шина - укротительница зверей! - наполовину потрясенно, наполовину восхищенно выдохнул Андрей Викторович, внимательно наблюдавший за этим цирком.
  Следом за Вероникой, медленно и осторожно, держа руки на виду, к кобыле приблизились Ляля и Лиза. Жеребенок их не интересовал, их завораживала сама взрослая лошадь с ее густым черным хвостом и жесткой, как щетка, короткой гривой. Слопав еще два кусочка сахара, лошадь уже спокойно переносила прикосновения Ляли и Лизы, позволяя расчесывать себе густую короткую гриву, чесать за ушами и гладить бока, отгоняя назойливых насекомых. Андрей Викторович укротил ее силой и ловкостью, а Ляля и Лиза покорили угощением и лаской, приняв в свою женскую компанию.
  Когда народ досыта насмотрелся на этот цирк, Сергей Петрович прервал вынужденный перекур и снова погнал свою бригаду на работу. До вечера им еще много чего надо было сделать и в первую очередь переработать на пиломатериалы весь тот запас бревен, который они заготовили сегодня с утра.
  Когда солнце склонилось к горизонту, Антон Игоревич закончил бурить скважину колодца, найдя воду примерно на глубине восьми метров, а на стройке высились два аккуратных штабеля, один из брусьев десять на десять, а другой из ста шестнадцати досок размером два с половиной на десять на шестьсот пятьдесят сантиметров. Прикинув по своему чертежу, Сергей Петрович понял, что этого количества пиломатериала с запасом должно хватить на возведение цеха. Начало монтажно-строительных работ было назначено на следующий день.
  
  29 июня 1-го года Миссии. Четверг. День сорок четвертый. Пристань Дома на Холме.
  Ночь прошла относительно спокойно. Только однажды лошадь вдруг захрапела и забилась на своей привязи, а Шамиль и Майга, вскочив со своих мест, начали громко лаять в темноту. Дежуривший в тот момент Сергей Петрович взял наизготовку Сайгу, а Ляля обвела кусты лучом мощного светодиодного фонаря. Кто бы это ни был, он видимо решил не связываться с этими двуногими, а поискать себе какой-нибудь другой, более легкой добычи. Выдернув из земли кол, Сергей Петрович перевязал лошадь поближе к костру, так чтобы она могла пастись, не выходя из круга света, но больше этой ночью их никто не тревожил.
  Рано утром, едва только рассвет разогнал ночную тьму, поднявшиеся раньше всех Ляля и Лиза, не только сами сходили умыться, но и отвели на водопой лошадь, которую заодно еще и искупали, натирая жесткой щеткой. Кобыле эта процедура понравилась. Закончив с купанием, Ляля и Лиза вытерлись, оделись и отвели похорошевшую кобылу обратно на стройплощадку. Потом была утренняя зарядка, после которой Андрей Викторович съездил в береговой лагерь за завтраком.
  После завтрака пришла команда из берегового лагеря и Сергей Петрович начал развод на работы. В этот день, в связи с отсутствием работ на тростнике, он не стал отправлять Лялю и Лизу в береговой лагерь, а оставил на стройке. Им было поручено очень важное и ответственное задание - варить замоченный еще с вечера мездровый клей. Антон Игоревич при этом сказал, что раз уж все - что должно быть пробурено, уже пробурено, то он сходит и посмотрит на место их будущего дома, а то раньше все было недосуг. Перед началом строительства надо бы произвести и геологическое обследование местности, а то как бы чего не вышло. Сопровождать Антона Игоревича вызвался Андрей Викторович. Немного подумав, Сергей Петрович согласился, и на стройке осталась только вчерашняя бригада плотников плюс Валера.
  Первым делом, еще до всякой стройки Петрович решил изготовить один очень нужный для них сейчас девайс, именуемый лестница-стремянка, материалом для которой должны были послужить те самые напиленные вчера десятисантиметровые доски. Нескладная, высотой три метра, а размахом ног в два, с двухсторонними ступеньками она вполне годилась для работ на этом вспомогательном по сути объекте. К тому же прослужить такая лестница, сделанная из сырого дерева, могла не больше одного сезона, потом она ссохнется, потрескается и будет годна только на дрова. Но Петровича это не огорчало, если потом будет надо он таких лестниц, собранных без единого гвоздя, наделает сколько угодно. Гвозди Петрович не любил и использовал только в самом крайнем случае. Все на клею и в шип, а там где это невозможно - на нагелях. Электрорубанок, электроножовка, электродрель, стамеска, долото, киянка, клей, несколько выстроганных ножом нагелей и четверть века профессионального опыта.
  Через полтора часа работы лестница была готова. Для ускорения процесса, в данном случае, Сергей Петрович пожертвовал одну из туб быстросохнущего суперцемента. Мездровый клей будет схватываться не менее суток, а это означало бы совсем ненужный простой в работах. Оставив изделие сохнуть, бригада обратила свое внимание на брусья каркаса. В первую очередь с помощью электрофрезера в них нужно было сделать пазы примерно сантиметровой глубины под доски, которые будут являться горизонтальными перемычками. И опять работать пришлось в буквальном смысле стоя на коленках. Петрович уже не один раз порывался плюнуть на все и соорудить таки какие-нибудь временные козлы, но пока удерживал себя от этого порыва, не желая зря тратить ни время ни материалы. Постоянный трехметровый верстак, встроенный во внешнюю стену столярки был им уже запланирован и до того, недалекого уже, момента Сергей Петрович пока не собирался напрасно тратить ни времени, ни материалов.
  Закончив эту работу, Сергей Петрович понял, что позавчера он немного лопухнулся, устанавливая свой первый и пока единственный столб. Он не прорезал в нем электрофрезером те самые пазы, и, навешивая электрический щит и главный автомат, не учел что толщина стены будет процентов на двадцать больше ширины столба, и оборудование будет банально мешать. Требовалось все разобрать и переделать. Ну да ладно, отключили генератор и все разобрали и переделали, прорезав необходимые пазы и добавив на боковины накладки из доски под оборудование.
  И вот, примерно за час до обеда наступил волнительный момент. Все было готово и пришло время приступать к сборочным работам. Конечно, проще было бы собрать конструкцию, лежа на земле и лишь потом поднять ее на место при помощи грубой мускульной силы шести человек и такой-то матери. Для боковых стен Сергей Петрович так и собирался сделать, но чтобы собрать таким образом осевую стену, требовалось удалить из будущего цеха пилораму, а это, не хухры-мухры, полдня разбирать пилораму, потом полдня обратно собирать. Или просто вытянуть ее - прицепив к УАЗу? Но так есть риск поломать ценный агрегат и остаться, простите, с голой задницей.
  Сомнения разрешили вернувшиеся из своего похода Андрей Викторович и Антон Игоревич.
  - Конечно же разбирать, Петрович, - чуть ли не хором сказали они.
  - Ненужный риск в нашем деле недопустим, - добавил Андрей Викторович, - И потом, какие полдня? Втроем часа за три вполне управимся.
  - А почему втроем? - озадаченно спросил Сергей Петрович.
  - А потому, - ответил Андрей Викторович, - что пока мы с Антоном и Серегой будем заниматься пилорамой, вы, то есть все остальные, тем временем займетесь сборкой внешней стены со стороны генератора. Шестерым там делать будет нечего, а вот трое окажутся в самый раз.
  - Действительно, - немного подумав, произнес Сергей Петрович, - как это я сразу об этом не подумал.
  - Кстати, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - с тебя танец маленьких лебедей.
  - С чего бы это? - удивился Сергей Петрович.
  - А с того, - ответил Андрей Викторович, - что наш геолог нашел тебе строительный камень, и не где-нибудь за тридевять земель, а прямо под нашей будущей задницей, то есть на вершине холма.
  - Серьезно? - переспросил Сергей Петрович
  - Вполне серьезно, - сказал Антон Игоревич, - А как ты думал - с чего это там так редко растут деревья? Да еще эта вывернутая с корнями сосна. Я как ее увидел, так сразу у меня закрались смутные подозрения. Залез под выворотень, покопался немного лопаткой на дне ямы и все понял.
  Сказав это, Антон Игоревич достал из кармана куртки обломок серого с розовыми разводами камня.
  - Вот, полюбуйся, - добавил он, - сверху сантиметров десять грунта, под ним полметра песка, а еще глубже такой вот камень. Не гранит, конечно, но это и к лучшему, легче будет обрабатывать.
  - Трам, парам, парам, парам, - задумчиво сказал Сергей Петрович, - так значит, вы предлагаете устроить там вместо дома каменный карьер?
  - Совсем нет, - сказал Антон Игоревич, - не вместо дома, а рядом. Выход камня там совсем небольшой, только та поляна с редколесьем. Раскопать по соседству ямку, взять камня ровно столько сколько нам надо, а потом все аккуратно зарыть обратно.
  - Тогда, - сказал Сергей Петрович после недолгих размышлений, - на месте будущего дома тоже придется расчищать все вплоть до каменной основы и делать настоящий фундамент из камня. Не ставить же нам свой дом прямо на песке, когда есть другой, более капитальный, вариант.
  - Фантастика! - решительно сказал Антон Игоревич, сперва пошевелив губами в подсчетах, - Переместить более ста шестидесяти кубов грунта вручную вшестером за такой короткий срок просто нереально. Нет у нас ни бульдозера, ни экскаватора, ни полусотни таджиков-трудоголиков. Мы еще, вскрывая каменоломню, натрахаемся с земляными работами по самые уши.
  - Тогда, - не сдавался Сергей Петрович, - надо вырыть канавы до камня по периметру стен.
  - Песок сухой и будет осыпаться, - покачал головой Антон Игоревич.
  - Тогда мы, - сказал Сергей Петрович, - перед началом работ пробурим колодец и намочим его. И вообще, строить тот дом, что мы запланировали прямо на песке это чистое самоубийство. Ты же геолог и сам знаешь - как отвратительно песок держит нагрузки.
  - Что верно, то верно, - кивнул Антон Игоревич, - что касается песка, в этом ты прав. А что касается колодца, то его надо еще пробурить.
  - Пробурить его надо будет в любом случае, - парировал Сергей Петрович, - Без воды в доме жизнь нам медом не покажется. К тому же есть еще одна проблема. На цоколь большого размера у нас банально не хватит цемента. Расчет был на ленточный фундамент и один ряд каменных блоков, а тут таких рядов будет как минимум четыре.
  - И это тоже верно, - сказал Антон Игоревич, - Придется использовать известковый раствор. В любом случае нам придется делать печь для отжига известняка. Короче, будем поглядеть. А сейчас пусть Андрей съездит за обедом, а после оного приступим к нашим текущим задачам.
  - Быть может, - с тяжелым сердцем подумал Сергей Петрович, - проще сменить место для дома, чем решать громоздящиеся одна на другую проблемы. Хотя, нам ведь никто и не обещал, что будет легко. Прорвемся!
  После сытного обеда все снова разошлись по рабочим местам. Надо было спешить, только что проект промзоны пополнился ямой для отжига известняка и печью для производства древесного угля, который необходим для этого самого отжига. Как это сделать Сергей Петрович с Антоном Игоревичем знают, весь вопрос в том, чтобы у них хватило рабочих рук и времени до зимы.
  За те три с половиной часа, которые ушли у Антона Игоревича, Андрея Викторовича и Сергея-младшего на разборку и оттаскивание в сторону пилорамы, Сергей Петрович и его помощники успели собрать каркас внешней стены со стороны генератора. В этом им оказали посильную помощь Ляля и Лиза. Ведь для того чтобы мазать мездровым клеем места стыков особо много сил не надо. Зато Валера, высвобожденный от этой работы, мог сидеть и спокойно строгать нагеля, которые понадобились им чуть позже. Как только все пять столбов были соединены поперечными перекладинами, Гуг, следуя указаниям Сергея Петровича, вбил кувалдой в землю по три ограничительных кола с каждой стороны конструкции, зафиксировав лежащие на земле крайние столбы. Потом пришло время установки диагональных перекладин, которые фиксировались теми самыми нагелями, которые чуть раньше выстрогал Валера из отходов пиломатериала.
  Оставив готовую конструкцию схватываться, Сергей Петрович и его команда, немного передохнув, перешли к сворке каркаса осевой стены, где им на помощь пришли уже и Антон Игоревич, Андрей Викторович и Сергей-младший. Работы тут было больше, но и рук тоже прибавилось, поэтому, когда Марина Витальевна там у себя в береговом лагере застучала на ужин, то и каркас осевой стены тоже был готов.
  Шабаш. Все были вымотаны до последней степени и хотели только вымыться, поужинать и лечь спать. Дальнейшие работы были назначены на завтрашнее утро.
  
  30 июня 1-го года Миссии. Пятница. День сорок пятый. Пристань Дома на Холме.
  С утра все продолжилось в том же ритме. Сразу после завтрака все мужчины были уже на строительной площадке. Сергей Петрович, Андрей Викторович, Антон Игоревич, Сергей-младший и Гуг взялись каждый за свой столб. Места не хватило только Валере, но он не особенно и переживал, поскольку эта работа требовала грубой физической силы, а не точности и аккуратности, которая ему была больше по душе. Строгать нагеля это тоже нужная работа.
  Раз-два взяли! С натугой оторвав верхние концы столбов от земли, бригада медленно сантиметр, за сантиметром поднимала каркас. Еще одно усилие и вот уже нижние концы столбов скользнули в лунки, дальше подъем пошел уже легче и вот каркас боковой стены, уже стоит, пошатываясь как живой. Временно закрепив столбы в лунках деревянными клиньями, бригада перешла к каркасу осевой стены. Там все повторилось в том же порядке, только поднимать его было куда тяжелее, поскольку эта стена была на полтора метра выше и имела на одну поперечную перекладину больше. Потом, примерно минут за сорок установили поперечные перемычки на торцовой стене генераторной половины цеха и перевели дух.
  - Что-то хлипенько? - сказал Андрей Викторович, потрогав шатающуюся и вибрирующую конструкцию.
  - Ничего, - ответил Сергей Петрович, - вот поставим на крышу лаги, и вся хлипкость сразу исчезнет. А по настоящему все это станет прочным только тогда, когда мы забетонируем столбы и заложим кирпичом стены.
  Немного передохнув, Сергей Петрович и его команда принялись собирать последнюю боковую стену, а Андрей Викторович, Антон Игоревич и Сергей-младший занялись возвращением на место и сборкой пилорамы. К обеду и эти работы тоже были завершены. Поднимать каркас стены прямо сейчас было нельзя, так как клеевые соединения должны были хоть немного схватиться. Поэтому после обеда решили заняться изготовлением и установкой балок потолка и лагов крыши над генераторной половиной. Лагов требовалось четырнадцать штук, то есть через каждый метр и двойной в середине, а балок пять. Каждую доску, предназначенную под лаг, нужно было отрезать электроножовкой до длины ровно четыре метра, а потом прорезать в них два паза: под осевую и боковую коньковые доски. С потолочными балками было проще - их достаточно было просто отмерить и отрезать по размеру.
  Сергей Петрович отмерял и размечал, Сергей-младший орудовал электроножовкой, Валера стамеской и киянкой, Ляля мазала пазы клеем, Гуг подавал готовый лаг наверх, а Сергей Петрович и Антон Игоревич устанавливали: один со стремянки, другой с борта вплотную подъехавшего к каркасу УАЗа. Настоящий конвейер в которому каждому нашлось занятие по душе и квалификации. Ага, не прошло и часа, и над будущим цехом ребрами лагов уже обозначилась будущая крыша.
  Окинув уже приобревшую некоторую жесткость конструкцию критическим взглядом, Сергей Петрович подумал, что если не выйдет с задуманным им двухэтажным домом, то такие вот конструкции, рассчитанные на две семьи, они смогут печь как горячи пирожки. Впрочем, загадывать об этом было еще рано, все-таки ему хотелось выполнить всю программу по максимуму. Но, в любом случае, до бетонирования столбов, и схватывания бетона о настилке на цех крыши не могло быть и речи. Собранная наживо конструкция просто не выдержит веса ползающих по ней людей.
  Махнув рукой на все ГОСТы и СНИПы, требующие использовать в бетонном растворе только щебень определенной формации, Сергей Петрович попросил Андрея Викторовича взять Сергея-младшего и Валеру, съездить в береговой лагерь и привезти оттуда бетономешалку, один погружной насос, перфоратор, мешок цемента, и килограммов сто песка в мешках, высвободившихся после посадки семенной картошки. А всем остальным было велено собирать в одну кучу валяющиеся повсюду камни. Те, что помельче - пойдут в раствор целиком, те, что покрупнее, будут разбиты на куски перфоратором.
  Когда примерно через час, Андрей Викторович вернулся с оборудованием, парнями, а также с Дарой и Марой, которые также включились в сбор камней, неподалеку от каркаса здания уже громоздились две внушительные кучки. В одной была галька сразу готовая к употреблению, в другой - камни покрупнее, которые надо было еще разбивать. Опустили в скважину и подключили погружной насос. За перфоратор взялся Антон Игоревич и понеслось. Спасибо еще, что взяли с собой из будущего бетономешалку - без нее все было бы гораздо, гораздо тяжелее. Раствор делали по стандарту М200 с поправкой на марку цемента - на одну часть цемента три части песка, пять частей гальки или крупного щебня и полчасти воды.
  В ходе нехитрых предварительных подсчетов выяснилось, что на заливку десяти столбов потребуется около тридцати килограмм раствора, а бетономешалка меньше пятидесяти кило не размешает. Махнув на все рукой, Сергей Петрович распорядился мешать пятьдесят кило, а пока раствор болтается в бетономешалке, предварительно помолясь, поднимать каркас второй боковой стены. Кстати, погружной насос оказался излишним, полведра воды можно было принести от Ближней и на руках. Зато будет где помыться после работы, теперь для этого уже не надо было бежать на ручей.
  Пока мешали бетон, поднимали и крепили каркас последней стены, делали заливку столбов, мыли бетономешалку, солнце успело упасть совсем низко к горизонту. Лаги крыши и потолочные балки второй части цеха ставили уже в темноте, при свете автомобильных фар и мощных светодиодных фонарей, которые держали Дара и Мара.
  Умотались все вдрызг, но Сергей Петрович гнал и гнал работу вперед, не желая оставлять несделанное на завтра. Закончив сегодня со сборкой каркаса и заливкой бетона, конструкцию можно будет не тревожить до утра воскресенья, пока набирают прочность бетон и клеевые соединения. А там уже можно будет заняться и застилкой крыши досками и если повезет - к вечеру понедельника все уже будет готово.
  Когда работы, наконец, были закончены, обессиленные люди медленно расселись возле костра, ощущая ноющую боль во всех мышцах. Хотелось только жрать и спать, в береговом лагере Марина Витальевна уже устала стучать на ужин. Но, никто не жаловался, стоило только повернуть голову, и был виден освещенный светом костра каркас дома, поднятый их собственными руками. Последними к костру подошли Ляля и Лиза, которые отнесли кобыле ведро воды и немного ее приласкали. Не их вина, что сегодня им было совсем не до их новой подруги.
  - Так, Петрович, - спросил Андрей Викторович, - какие у нас дальнейшие планы?
  - Сейчас, - ответил Сергей Петрович, - ты отвезешь Антона Игоревича, Валеру, Серегу, Гуга, Дару и Мару в береговой лагерь и привезешь нам ужин. На завтра с утра лесоповал, после обеда праздник солнцестояния, будем отдыхать и веселиться до самого заката. В воскресенье будем распускать на доски, то - что напилим завтра, а в понедельник с утра начнем крыть крышу. На этом пока все, дальше еще совершенно преждевременно хоть что-то планировать.
  - Хорошо, - сказал Андрей Викторович, - договорились. Только не держи пожалуйста и дальше такой темп - запорешь людей.
  - Постараюсь, - сказал Сергей Петрович, - но, знаешь, гложет меня такое предчувствие, будто мы куда-то опаздываем и не успеваем. Боюсь я, Викторович, боюсь, а потому и гоню всех настолько быстро, насколько это возможно.
  - Предчувствия, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - это великое дело. Если они есть, то к ним надо прислушаться. Впрочем, мы все поможем тебе - чем сможем, не взирая ни на какие трудности.
  - Будет день, будет пища, - сказал Сергей Петрович, ты давай езжай, а я пока покараулю.
  Для Гуга, Дары и Мары все происходящее было вообще сродни волшебству. И дело тут даже не в чудесных инструментах, позволяющих одному человеку делать работу сотни, дело в том, что в это время люди вообще не представляли, что с окружающим их жестоким миром можно общаться вот так, с позиции силы. Брали то, что он давал им сам в виде готовых пещер, степной и лесной дичи, съедобных кореньев, плодов и ягод и умирали от голода и холода, когда всего этого не было. Им и в голову пока не приходило, что можно посадить поле, приручить животных, построить дом, чтобы не ждать милостей от природы, а взять все самим. Вожди этого странного клана имели какую-то свою, пока неизвестную им цель и перли к ней, подобно стаду шерстистых носорогов, упрямо, зло, не жалея ни себя ни других, не останавливаясь и не сворачивая. И причастность к этой тайне наполняла этих трех молодых людей каким-то загадочным, почти религиозным трепетом.
  Прогрессоры
  том 2-й. 'Наставники'
  Часть 5. 'Момент солнцестояния'
  
  1 июля 1-го года Миссии. Суббота. Утро. День сорок шестой. Пристань Дома на Холме.
  С утра жизнь потекла по уже накатанной колее, и ничего не предвещало того, что этот день в очередной раз разделит жизнь членов клана на 'до' и 'после'. Все было как обычно: подъем, зарядка, умывание, завтрак, развод на работы. Пока в береговом лагере Марина Витальевна и прочая женская часть клана готовились к полуденному празднеству в день летнего солнцестояния, Сергей Петрович повел свою бригаду на лесоповал, продолжать тянуть просеку к будущему дому. Сваленные деревья тут же на месте очищали от ветвей, а хлысты без всякой дополнительной обработки вытягивали к стройке и складировали в штабель.
  До обеда успели углубиться в лес примерно метров на пятьдесят, оставляя за собой коротенькие пеньки, срезанные на высоте сантиметров пятнадцати-двадцати, и горы отходов вдоль обочин. Вытаскивать эти, годящиеся только на топливо ветки и обрезки вершин не хватало ни сил, ни времени, ни рабочих рук.
  Особо много мороки доставил исполинский дуб, вставший на пути просеки. Сантиметров семидесяти в диаметре у основания ствола, он был самым настоящим лесным богатырем, особо долго сопротивлявшимся натиску цепной пилы. Но вот, наконец, сдался и он. Сергей Петрович уже предвкушал, какие роскошные широкие доски для перекрытия крыши выйдут из этого дуба. Древесина его мелкослойная, твердая, плотная и очень тяжелая. Но возникла одна проблема - УАЗ не мог сдвинуть с места сорокаметровый хлыст даже на первой пониженной передаче. Самую массивную, комлевую часть, пришлось отделять от ствола прямо на месте, на что тоже ушло немало времени.
  И вот, наконец, Марина Витальевна в береговом лагере застучала, зазывая на праздничный обед, и рабочая бригада собрав инструменты и сложив их в УАЗ, чин чином направилась на ее зов, частью на машине, а частью пешком. При этом Ляля отвязала лошадь от привязи и повела ее за собой. Жеребенок радостно побежал следом, предчувствуя встречу со своей новой подружкой. Когда мужчины, Ляля и Лиза прибыли в береговой лагерь, до полудня оставалось еще примерно полчаса. Как раз хватало времени для того чтобы смыть с себя грязь и пот перед дружеским застольем, ополоснувшись в Ближней. Поляна была уже накрыта, а в заводи охлаждалась, дожидаясь своего часа, бутылка армянского коньяка. Не холодильник, конечно, но для сельской местности сойдет.
  Примерно за минуту до полудня, когда Андрей Викторович уже готовился разлить по стаканчикам коньяк, а Сергей Петрович произнести праздничную речь, со стороны Дальнего послышались какие-то странные звуки, похожие на человеческие крики. Кто-то далекий вопил жалобно и обреченно, а кто-то - яростно и победоносно. Вскочившие со своих мест собаки тут же начали громко лаять в ту сторону, предупреждая своих хозяев о том, что на них надвигается опасность. Накрытый стол тут же был забыт, и члены клана, похватав лежащее под рукой оружие, быстро выбрались на береговой откос. Они совершенно не походили на отправившихся на пикник офисных работников, которые игнорируют все предупреждения пока неприятность сама не свалится им на голову. К тому же их сплотило и закалило длительное путешествие от Ладоги до Южной Франции, и две недели жизни в этих еще диких и неизведанных местах.
  Картина, открывшаяся их взорам, что называется, была писана маслом. Примерно в семистах метрах от них через ручей Дальний вброд в панике перебиралась группа людей. Было их больше десятка. Еще одна яростно улюлюкающая и размахивающая дубинками компания, голов в сорок, а может пятьдесят, преследовала беглецов, отстав от них метров на триста, и явно не для того, чтобы догнав, заключить в объятья. Люди охотились на людей.
  Андрей Викторович вскинул к глазам бинокль.
  - Так, - сказал он через некоторое время, - удирают бабы и еще пара малых, вроде наших Маринки с Антошкой. А гонятся за ними сплошь здоровенные мужики, причем, почему-то негры.
  - Угу, - подтвердил Сергей Петрович, тоже рассматривавший погоню в свой бинокль.
  - Откуда здесь негры? - удивился Антон Игоревич.
  - Отставить философские вопросы! - рявкнул Андрей Викторович, опустив бинокль, - Объявляю наш клан на военном положении. Командовать этим парадом буду я!
  - А может... - начала было Марина Витальевна, но Андрей Викторович прервал ее самым решительным образом.
  - Нет, не может! - жестко сказал он, - Если эти подойдут к нам вплотную, то они нас просто задавят массой. Антошка - пулей на 'Отважный'. Принеси Петровичу оптику, один запасной кукри и подсумки с запасными магазинами. Одна нога здесь, а другая тоже здесь. Бегом, марш!
  Топая ногами, Антон-младший вихрем умчался в сторону 'Отважного'. Андрей Викторович проводил его взглядом и снова повернулся к своим товарищам.
  - Остальным приготовиться к обороне лагеря, - сказал он, - Петрович, ты у нас с оптикой на мосинке самый дальнобойный. А потому твой рубеж открытия огня - ручей Дальний. Старайся отстреливать задних, чтобы передние как можно дольше ни о чем не догадывались.
  Геолог, твой рубеж с СКСом ровно половина дистанции Петровича. Берегите патроны, в смысле старайтесь не промахиваться. Эти твари нужны нам мертвыми. Валера, возьми вторую 'Сайгу'. Ты у нас будешь ближней обороной - все равно она больше чем на пятьдесят метров не бьет. А девки с Серегой вряд успеют выстрелить из арбалетов больше чем по два раза. Гуг, брось свою оглоблю и возьми топор. Пойдешь со мной. В ближнем бою от копья проку мало, а работать топором ты уже научился.
  - Куда ты, Андрей? - вскинула голову Марина Витальевна.
  - Зайду к этим тварям сбоку, - ответил Андрей Викторович, принимая у прибежавшего Антона-младшего второй кукри, и подсумок с запасными магазинами к 'Сайге', - Ну, товарищи, не пуха! И главное - не бздеть! Гуг - за мной! Это будет славная охота!
  Сказав это, Андрей Викторович быстрым шагом пошел навстречу приближающейся опасности, забирая сильно влево, чтобы не перекрывать своим товарищам основное направление стрельбы. Гуг, сжимая в руках остро отточенный топор, двинулся следом.
  Сергей Петрович присоединил к мосинке оптический прицел, и стал оглядываться в поисках упора для стрельбы. Стрелять с рук из снайперки - это занятие для оптимистов. Ничего подходящего поблизости не было. Тогда он подозвал к себе Сергея-младшего.
  - Стой ровно и не дергайся, - сказал Сергей Петрович, укладывая ствол винтовки на плечо своему младшему тезке, и прижимая лицо к резиновому наглазнику прицела.
  К этому моменту преследуемые добежали почти уже до прохода в шиповниковых зарослях. Но в панике они его не заметили, и продолжали бежать в сторону стоящих на берегу Ближней членов клана, по какому-то наитию забирая сильно влево, что совершенно не мешало стрельбе. А может быть, просто они не хотели бежать прямо навстречу незнакомым людям, которые замерли в отдалении, выжидая неизвестно чего. Уже и невооруженным глазом было видно, что это уставшие и вымотанные до последней степени женщины и подростки, своей одежной и внешностью очень похожие на Дару и Мару в тот момент, когда они впервые повстречались с кланом Прогрессоров.
  Их преследователи в это время как раз начали форсировать ручей. Сергей Петрович поймал в прицел бегущего самым последним здоровенного воина, с увязанными в густой конский хвост длинными волосами и, затаив дыхание, надавил на спусковой крючок. Выстрел прозвучал словно щелчок кнута. Воин взмахнул руками, и рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Передернуть затвор, прицелиться, выстрелить. Передернуть затвор, прицелиться, выстрелить. На пять патронов первой обоймы Сергей Петрович уложил троих. Стрелял и удивлялся, что при этом ничего не чувствует. Как в компьютерной стрелялке. Попал - и чувство легкого удовлетворения. Промазал - и ощущение досады. Вторая обойма добавила к числу его жертв еще троих, а третья - четверых. В этот момент к стрельбе подключился вставший на колено Антон Игоревич. СКС стрелял куда чаще, правда, не так метко.
  К тому моменту, когда Андрей Викторович сблизился с охотниками на людей на эффективную дистанцию стрельбы из 'Сайги', тех осталось уже чуть меньше половины - примерно с дюжину. Патроны в его магазинах были заряжены волчьей картечью по двенадцать восьмимиллиметровых свинцовых картечины на выстрел. По групповой цели - самое милое дело. Не надо даже особо целиться - просто направляй ствол в сторону врага, и стреляй. Поливает, как из шланга. Грохот, вопли, брызги крови во все стороны. Пять выстрелов, перевернуть магазин и еще пять выстрелов - последний уже почти в упор. Времени хватило только забросить 'Сайгу' за спину и крест-накрест выхватить из ножен оба мачете-кукри, да рвануться вперед.
  Левым лезвием отбить и увести вскользь удар дубинкой, и взмах правым открывает на горле противника еще одну алую глотку. Андрей Викторович взвинтил темп, и оба лезвия замелькали и засвистели в воздухе подобно пропеллеру. Второй рухнул с распоротым животом, третьему снова досталось в горло. Сзади с хряском, как в свиную тушу, врубился во что-то топор Гуга. Потом снова деревянный стук и еще один хряск. Четвертого, по инерции почти проскочившего мимо, Андрей Викторович на обратном ходе клинка достал режущим ударом в печень, пятый сначала лишился кисти руки с зажатой в ней дубинкой, а потом и головы.
  Все, противники кончились, и время опять потекло в своем обычном темпе. Наступила тишина - ни выстрелов, ни криков. Было слышно лишь, как сзади тяжело дышит Гуг. Поле перед Андреем Викторовичем было покрыто мертвыми телами, где погуще, а где и пореже. Последние трое, не отвлекшиеся в его сторону и продолжавшие бежать прямо, были застрелены из арбалетов метрах в шестидесяти от стоящих у берега членов клана Прогрессоров. До Валериной 'Сайги' дело так и не дошло.
  Обернувшись, Андрей Викторович увидел, что с Гугом тоже все в порядке. Стряхнув со лба пот, он пошел наводить контроль в тех случаях, когда у него были сомнения в том, что враг окончательно мертв. Картечь, даже в упор, не убивает наповал, да и те двое с распоротой печенью и выпущенными кишками еще цеплялись за жизнь. Ничего личного, просто профессиональная привычка.
  Двинулись вперед на смертное поле и Сергей Петрович, Антон Игоревич и Сергей-младший, а за ними и все остальные, кроме Ляли, оставшейся с ребятишками, которым незачем было смотреть на все это непотребство. Чуть в стороне, метрах в ста обессилено опустились на землю давешние беглецы. Они уже не представляли себе - куда и зачем им бежать. Инстинкт самосохранения гнал их вперед, пока были силы, и за спиной улюлюкала погоня. Теперь все кончено, а те, кто за ними гнался - мертвы. Люди же, которые их перебили, ходят по лугу среди трупов, перекликаясь непонятными птичьими голосами.
  - Ну что, командир, - сказал Антон Игоревич Андрею Викторовичу, - повоевали?
  - Повоевали, - ответил Андрей Викторович, - и неплохо повоевали! Моих в рукопашной пятеро, да еще Гуг двоих отоварил топором. Теперь можно и начать разбираться в обстановке, но сперва...
  Андрей Викторович перевел взгляд на Гуга.
  - Так, товарищи, - торжественно произнес старший прапорщик, - за проявленное в бою мужество и героизм, предлагаю принять кандидата Гуга в действительные члены Клана. Возражения будут?
  Возражений не было и Андрей Викторович вручил Гугу запасной кукри, который принес ему Антошка. Сам Гуг не понял и половины из того, что сказал Андрей Викторович, но получив в руки знак принадлежности к клану, осознал важность происходящего. Его оценили, взвесили и измерили и при этом признали годным. Вскинув двумя руками кукри в ножнах над головой, он издал пронзительный охотничий клич своего народа.
  - Значит так, Гуг, - улыбнувшись, сказал Андрей Викторович, - ты, или твои соплеменники, встречали когда-нибудь таких вот людей?
  - Гуг никогда не встречать такой черный урод, и ничего об этом не слышать, - ответил тот удивительно длинной фразой.
  - Не такие уж они и черные, - заметил Сергей Петрович, разглядывая ближайший к нему труп, - скорее светло-кофейные. И на негров они похожи весьма и весьма отдаленно. Какая-то переходная форма, уже частично адаптированная к европейским условиям.
  - В принципе неважно - негры они, или еще какие мутанты, - отмахнулся Андрей Викторович, - сейчас важно понять: кто они такие, откуда взялись и почему гонялись с дубинками за несчастными бабами и ребятишками.
  - Товарищ старший прапорщик, - сказал Сергей Петрович, - тут у нас под боком целая группа свидетелей и потерпевших. Быть может Гуг, Дара и Мара понимают их язык? Главное чтобы они, с перепугу не стали удирать еще и от нас.
  - Спасибо Петрович, - сказал Андрей Викторович, - ты настоящий друг. А чтобы они не убежали, пошлем к ним Дару и Мару. Они вроде не такие страшные, как мы, мужики, и может быть сумеют уговорить их познакомиться с нами поближе. А для контроля пошлем с ними нашу Лизу.
  Андрей Викторович нашел взглядом Дару и Мару.
  - Так, солнышки, - сказал он, - идите сюда. Ступайте к тем женщинам, и скажете им чтобы они подошли к нам. Мы не причиним им зла, просто хотим узнать, почему за ними гонялись эти обалдуи. Поняли? Повторите.
  - Женщина идти сюда, - немного замявшись и тщательно подбирая слова, произнесла Мара, - Зло нет. Хотеть поговорить.
  - Умница, - улыбнулся Андрей Викторович, - Если бы у вас уже не было мужа, то я бы обязательно на вас женился. Идите. И ты, Лиза, тоже вместе с ними.
  Когда Лиза, Гуг, Дара и Мара ушли, Андрей Викторович внимательно посмотрел на Сергея-младшего.
  - Серега, - сказал он, - возьми свою Катю, и сходи с ней до ручья, разведайте там обстановку, а заодно проведи сеанс эвтаназии для тех, кого подстрелили Петрович с Антоном Игоревичем, если конечно они еще живы. И поосторожней там, если что не так - сразу отходите. Главное не рискуйте, ты работаешь - Катя с арбалетом страхует. И вы идите тоже.
  - А может не стоит так жестоко? - спросила Марина Витальевна.
  - Стоит, Марина, стоит, - ответил Андрей Викторович, - Тут нет ни милиции, ни ФСБ, ни прокуратуры, а эти твари, как я понимаю, куда хуже наших обычных уличных гопников. И если что-то пойдет не так, о нас никто ничего и не вспомнит. Поэтому тот, кто рискнул вступить с нами в конфликт не должен прожить настолько долго, сколько ему понадобится для того, чтобы успеть еще кому-то об этом рассказать. У нас должны быть только добрые соседи, или совсем никаких. Пока клан на военном положении, и не окончательно не устранены все внешние угрозы, то командую тут я. Понятно?
  - Понятно, Андрей, - вздохнула Марина Витальевна, - но, все же не хотелось начинать нашу жизнь здесь с жестокости.
  - Не мы это начали, Марина, - сказал Сергей Петрович, - налицо состояние необходимой обороны, не ограниченное никакими законами. Андрей на своем месте совершенно прав. Он просто обеспечивает нашу безопасность и не стоит его учить, как это делать. Он же не учит тебя - как лечить людей, Антона - как искать руду, а меня - как строить из дерева дома или корабли.
  - Ладно, мальчики, - махнула рукой Марина Витальевна, - делайте, как знаете.
  Тем временем Лиза, Дара и Мара медленно и осторожно подошли к сидящим на земле беглянкам. Еще издали Дара замахала рукой и выкрикнула пожелание доброго здоровья на диалекте северных равнин, впрочем, вполне понятном и здесь далеко на юге. Просто слова звучали с непривычным акцентом, но вполне узнаваемо. Вскочившие на ноги женщины, порывавшиеся было снова убежать, в сомнении замерли на месте. Если вас хотят убить, то не посылают на встречу женщин, и не начинают разговор с пожеланий здоровья. В эти бесхитростные времена такое еще было не принято.
  Одна из беглянок, чуть постарше возрастом, сделала шаг навстречу Лизе, Даре и Маре.
  - И вам долгого здоровья, странные чужаки, говорящие со мной языком северных равнин, - сказала она, вскинув голову, - Что вы хотите от несчастных женщин, чей клан полностью уничтожен.
  - Она желают нам здоровье, - перевела Лизе Дара, - Их клан больше нет.
  - Спроси у нее, - сказала Лиза Даре, - Кто они такие, и почему их клана больше нет?
  - Кто вы и почему уничтожен ваш клан? - перевела вопрос Лизы Дара.
  - Я Фэра, - ответила старшая из беглянок, - Мудрая женщина клана Лани. Бывшая мудрая женщина бывшего клана Лани. Сегодня утром на нашу стоянку напали людоеды с далекого юга. Их было много, очень много. Мужчины остались сражаться и приказали нам, женщинам, убегать. Многих людоеды поймали, мы остались последние.
  - Ее звать Фэра, - сказала Дара Лизе, - Она Мудрая женщина клан Лани. Этот клан больше нет. На них напасть те - кто едят человек.
  - Людоеды? - переспросила Лиза.
  - Да, - сказала Дара, - это правильное слово. Людоед. Они здесь, других людоед поймать.
  - Скажи им, - сказала Лиза, - что мы сочувствуем их горю. Скажи, что им надо обязательно пойти и говорить с Сергеем Петровичем и Андреем Викторовичем.
  - Я Дара, а это моя сестра Мара и друг Лиза, - представилась Дара, и начала переводить слова сказанные Лизой. - Наш клан разделяет ваше горе. Вы обязательно должны встретиться с вождями нашего клана. Они вас ждут. Это важно.
  - Фэра, а может нам опять убежать? - спросила одна из женщин, с опасением поглядывая на стоящих чуть поодаль вождей клана Прогрессоров, - Эти люди могут убить нас так же, как убили наших врагов. А вдруг они убивают всех чужих?
  - Не говори глупостей Рана, - сказала Мудрая женщина, - если бы они хотели нас убить, то мы были бы уже мертвы. Ты же видела, как хорошо эти люди умеют убивать своим громом на очень большом расстоянии. Да и куда бежать нам, женщинам, потерявшим свой клан? Кто примет нас и уцелевших детей к себе, даст место у костра и долю от добычи?
  - Не бойтесь, - затараторила Дара, прекрасно понявшая этот короткий диалог, - Наши вожди добрые. Мы с сестрой и братом были изгнанниками там, на северных равнинах. Вскоре наш брат был тяжело ранен, и смерть уже смотрела нам всем в лицо. Этот клан просто проходил мимо по своим делам. Его мужчины и женщины разогнали окруживших нас шакалов, потом приняли нас всех к себе, а их Мудрая женщина вылечила нашего раненого брата, и сегодня он дрался с людоедами наравне с нашим Главным охотником. В нашем клане храбрые, ловкие и умелые мужчины, добрые женщины, умные вожди и всегда есть хорошая пища и достаточно шкур для одежды. Даже мальчик этого клана, еще не ставший мужчиной, способен добыть еды больше чем это под силу обычному охотнику. Вот.
  - Вы все трое очень молоды, - со скепсисом в голосе сказала Фэра, - а все сказанное вами звучит как сказка. Трудно поверить.
  - Мы все взрослые женщины, - вскинула голову Дара, - и у всех у нас есть свои постоянные мужчины. Скажи, Мудрая, легко ли поверить, что одна рука мужчин клана и еще один сумели перебить две руки рук своих врагов и при этом никто из них не был даже ранен. А ведь это ты видела своими глазами.
  - Да, Дара, - кивнула Фэра, - действительно, я это видела своими глазами. Последний вопрос. Эта женщина, которая вместе с вами, кто она и почему так не похожа на нас?
  - Она, Лиза, женщина Главного охотника, - сказала Дара, - сейчас она тут главная и говорит моим ртом о мире и дружбе. Она очень из далеких мест, где живут люди, похожие на нее.
  - Хорошо, Дара, - кивнула Фэра, - скажи женщине вашего Главного охотника, что мы идем говорить с вашими вождями. Лучше все один раз увидеть, чем много раз услышать.
  - Они идти, - коротко сказала Дара Лизе.
  - Очень хорошо, - ответила Лиза и спросила, - А о чем вы так долго разговаривали?
  - Они бояться, - сказала Дара, - Они думать, что наш клан их убить. Я сказать, что наш клан не убить их, наш вождь добрый, а мужчина добывать много хороший еда. Они перестать бояться и идти.
  - Краткое содержание предыдущих серий, - буркнула Лиза, - Ну что, пойдем, что ли...
  И они пошли. Лиза, увидевшая, что молодая женщина, несущая на руках трехлетнего малыша, едва переставляет ноги от усталости, подошла к ней и решительно забрала ребенка к себе. Уму непостижимо, как она вообще могла бежать, спасаясь от смерти, и тащить на руках этого крепкого карапуза. Малыш, попав на руки к незнакомой тете, сначала собрался заплакать, но передумал и, сунув в рот грязный палец, начал с увлечением его сосать. От такого зрелища, кстати, у Марины Витальевны чуть не приключился инфаркт.
  - Разрешите доложить, товарищ старший прапорщик, - отрапортовала Лиза, предварительно опустив карапуза на землю, - женщины клана Лани, в количестве двенадцати человек для переговоров доставлены.
  - Хорошо, Лиза, - кивнул Андрей Викторович, - и не надо так официально. Ты выяснила - почему на них напали эти люди и кто они такие?
  - Это людоеды, Андрей! - вырвалось у Лизы, - Сегодня утром они напали на стоянку клана Лани. Их мужчины остались сражаться, а женщины и дети бежали. Сюда удалось добраться только самым сильным. Остальных догнали и убили или захватили в плен. Теперь им просто некуда идти.
  - Ну и дела?! - сказал Андрей Викторович и посмотрел на Сергея Петровича, - Значит, людоеды?
  - Не исключено, - сухо сказал Сергей Петрович, - по некоторым данным каннибализм в это время был довольно распространенным явлением. Меня сразу насторожило то, что эти афропитеки были вооружены только дубинками, оружием для охоты на нормального зверя малопригодным. Скорее всего, их главной добычей были какие-то малоподвижные на суше стадные животные, тюлени или пингвины, которых можно окружить и избивать дубинками. Паразитируя на этом дармовом ресурсе, племя могло сильно размножиться, а когда он иссяк - то пуститься во все тяжкие.
  - Откуда тут, в Европе, пингвины? - удивилась Марина Витальевна, - Петрович, тебе часом полуденное солнце голову не напекло?
  - Ошибаешься Марина, - ответил Сергей Петрович, - изображения пингвинов были обнаружены подводными археологами в одной затопленной ныне пещере на средиземноморском побережье Франции. Если в наше время пингвины сохранились только в Антарктиде, так это может только потому, что там до них не добрались такие вот оглоеды со своими дубинами.
  - Товарищи, - громко сказал Андрей Викторович, - пингвиний вопрос для нас сейчас не актуален. В конце концов, мы тут не Гринпис. Людоеды по соседству нам нужны только в мертвом виде. Предлагаю организовать спасательно-карательный рейд. Всех кого можно спасти, а остальных покарать, чтоб не встали, не будь я старший прапорщик Орлов.
  - Кто этот человек и что он говорит? - тихо спросила Фэра у Дары.
  - Это Главный охотник, Ан-дрей Вик-тору-орыч, мужчина Лизы, - так же тихо сказала Дара, - он говорит, что хочет пойти и спасти тех людей твоего клана, кто еще жив, а всех людоедов сделать мертвыми.
  - Так! - сказал Андрей Викторович, заметивший это шушуканье, - Дара, солнышко, о чем ты там шепчешься с этой женщиной?
  - Это Фэра, - ответила Дара, - Мудрая женщина клана Лани. Она главный у тех, кто бежал. Я говорить ей твои слова.
  - Очень приятно, - сказал Андрей Викторович, - Дара, спроси у нее, где и как далеко отсюда была расположена их стоянка.
  - Главный охотник говорит, что рад тебя видеть, - перевела Дара слова Андрея Викторовича, - Он спрашивает, где и насколько далеко отсюда находилось ваше стойбище?
  - Ответь этому храброму мужчине, - сказала Фэра, - что наше стойбище находилось на самом берегу реки у впадения в нее небольшой речки. Там мы ловили рыбу. Как далеко отсюда я не знаю, быть может - полдня пути, быть может - меньше, быть может - больше. Мы бежали оттуда так быстро как могли.
  - Стоянка клана Лани, - сказала Дара, - на берег река у маленький речка, половина дня пути от этого места.
  - Так! - сказал Андрей Викторович, - полдня пути - это примерно десять-пятнадцать километров. Если ехать на УАЗе, то доберемся туда примерно за час.
  - Погоди, Андрей, - остановил его Сергей Петрович, - прежде чем мы отправимся карать и миловать, нам надо решить вопрос, что нам, в конце концов, делать с этими женщинами?
  - Если их клан уничтожен и им некуда идти, - сказал Андрей Викторович, - то милости просим их к нашему очагу. Гуг, Дара и Мара прижились и эти приживутся. Если конечно они сами этого захотят. Но только, чур, не пищать! Ты же это хотел предложить?
  - В общем, да, - сказал Сергей Петрович, - но я хотел бы провести это общим решением Совета Вождей.
  - Я за! - сказала Марина Витальевна, - Не бросать же этих несчастных на произвол судьбы. Не по-нашему это будет, не по-русски.
  - Я тоже за, - сказал Антон Игоревич, - Хотелось бы еще крепких мужиков вроде Гуга. Но я понимаю, что надо брать то, что дают.
  - Дара, - сказал Сергей Петрович, - спроси у этих женщин, хотят ли они жить в нашем клане? Они должны будут спать, там - где их положат, есть - то, что едят все и делать - то, что им прикажут.
  - Нам вождь и шаман Петрович, - сказала Дара Фэре, - спрашивает вас, хотите ли вы жить в нашем клане? Вам придется жить как все, и делать, что скажут вожди. Тут очень необычные порядки и сначала вам может быть трудно делать непонятные вещи. Например, мыться с мы-лом в реке каждый день, копать землю и бросать в нее плоды, резать речной тростник и плести из него ма-ты, учить великий и могучий язык клана, чтобы не разговаривать моим ртом. Но, нашим вождям служат могучие духи, и потом вы поймете, что так и было надо. Решайте.
  - А разве у потерявших свой клан есть какой-нибудь выбор? - грустно сказала Фэра, - Иначе только смерть. Как старшая среди женщин, я решаю за всех. Скажи своему вождю, что мы согласны.
  - Они согласна, - сказала Дара Сергею Петровичу, - они будут делать все, как я и Мара.
  - Ладно, решение принято! - сказал Андрей Викторович, оглядываясь вокруг, - Полчаса на сборы и чистку оружия и вперед. На дело пойдут: я, Петрович, Сергей с Катей, Лиза, Гуг и Дара переводчиком. Антон, одолжишь опять мне свой СКС?
  - Конечно, одолжу, - сказал Антон Игоревич, - тебе он нужнее. Оставишь мне свою Сайгу?
  - Возьмешь ту, которая у Валерки. Нам лишний ствол тоже не помеха. Жаль, пулемета нет - недосмотрел Петрович, - сказал Андрей Викторович и почесал в затылке, - Еще нам желателен проводник, что бы мы особо много не плутали. Дара, спроси у этих женщин, кто из них сможет поехать с нами к их стоянке?
  Дара спросила и после некоторой заминки Фэра вытолкнула вперед худенькую девушку с голубыми глазами и длинными волосами цвета спелой пшеницы.
  - Это Себа, - сказала она, - у нее еще не было своего мужчины и поэтому она пойдет с вами и покажет дорогу.
  Дара перевела, и Андрей Викторович кивнул, - Себа, так Себа, - решил он.
  13:05. Пристань у Дома на Холме.
  Когда мотор УАЗа неожиданно чихнул, плюнул сизым дымом из выхлопной трубы и заурчал, женщины из бывшего клана Лани в испуге с визгом бросились врассыпную. В этот момент машина показалась им проснувшимся зверем, голодным и ужасным.
  - Не убегайте, - крикнула Дара, - тут нет ничего опасного.
  - Глупые женщины, - с мужским пренебрежением к слабому полу, вслед за сестрой прокричал Гуг, - это не страшный зверь, а ма-шина, в нашем клане на ней ездят люди и возят тяжелое.
  Андрей Викторович же, только пожал плечами, ожидая пока уляжется весь этот переполох. Ничего другого он в принципе и не ожидал. Но не идти же из-за этого пешком.
  Наконец, суета утихла, опасливо поглядывающие на УАЗ, беглянки вернулись к лагерю, и вытолкнули из своих рядов обмершую от ужаса Себу. Можно было отправляться в путь.
  Андрей Викторович сел за руль. Сергей Петрович рядом, а остальные загрузились в кузов, Себа и Дара - стоя на коленях и удерживаясь руками за водительское и пассажирское сиденье, Гуг и Лиза - свесив ноги за борт и держась руками за раму, Сергей-младший и Катя - свесив ноги через задний борт. Езда в таком виде это еще тот цирк, любой гаишник, увидев такое, умер бы от удушья, поперхнувшись проглоченным свистком. Но, гаишников в округе не наблюдалось, а потому поехали.
  Андрей Викторович старался не гнать - первая, на особо ровных участках, максимум, вторая передача. Дорог тут все равно пока нет, одни лишь направления. Дальний форсировали вброд, там, где его пересекали беглянки, а потом и погоня за ними. Тем, кто ехал, свесив ноги вбок и назад, пришлось их поднять, чтобы не замочить. Дальше пошли земли, на которых разведчики клана пока еще не бывали за полной ненадобностью. В принципе, путь по которому бежали сперва беглянки, а потом погоня, был хорошо заметен по вытоптанной траве. Андрей Викторович даже подумал, что напрасно взял с собой отчаянно взвизгивающую на каждом бугорке Себу. Но, что сделано, то сделано. Возможно, что и она еще на что-то пригодится - как в той сказке про Ивана-царевича.
  Километрах в пяти за Дальним, наткнулись на лежащую лицом вниз молодую женщину с разбитым дубинкой затылком, из которого все еще сочилась кровь. Андрей Викторович остановил машину и спрыгнул на землю.
  - Жива, - сделал он вывод, пощупав жилку на шее, - но, если пробит череп, то вряд ли протянет особо долго. Хотя, кто его знает, может удар прошел вскользь.
  Раненую отнесли в сторону от тропы и уложили под кустом, заклеив рану марлевым тампоном. Еще километра через два наткнулись на труп девушки, почти ребенка. Перелом основания черепа и раздробление шейных позвонков. Еще примерно, через километр нашли два лежащих рядом тела детей семи-восьми лет - мальчика и девочки - забитых дубинками. Андрей Викторович еще раз пожалел об отсутствии пулемета, и пообещал сам себе, что устроит такой 'Вихрь' - 'Антитеррор', что все черти повылазят из ада и примчатся перенимать опыт. Дальше все было чисто. Очевидно, что схваченных беглецов или тела убитых в самом начале погони уже отвели или отнесли на захваченную людоедами стоянку клана Лани. Вскоре впереди показались дымы костров,
  - Уже близко, - сказала Себа. Но это было понятно уже и так.
  Примерно метрах в восьмистах от стоянки на заросшем кустами берегу небольшого ручейка Андрей Викторович остановил машину и заглушил мотор. Нужно было решать - врываться ли в лагерь противника с ходу, по пути расстреливая все что движется, или сначала попробовать нанести противнику ущерб с максимально возможной дистанции. Велев молодежи сидеть тихо и не отсвечивать, Андрей Викторович и Сергей Петрович вышли из машины и перейдя ручей в котором не замочила бы ног и курица-подросток, принялись рассматривать в бинокли место будущего сражения.
  По стоянке состоящей примерно из двух десятков крытых шкурами конусовидных шатров-типи беспорядочно бродило порядка семи десятков соплеменников тех уродов, что были совсем недавно убиты неподалеку от лагеря клана Прогрессоров. Очевидно, там полегла основная ударная сила этого племени, потому что на стоянке Андрей Викторович насчитал не более десятка мужчин боеспособного возраста. Остальные же были или женщинами, или подростками обоих полов.
  - Ну что, Андрей, - спросил Сергей Петрович, - какие планы? На то что бы пойти и завалить там всех, нас банально не хватит. А на близкой дистанции они нас просто задавят массой.
  - Сам вижу! - сказал Андрей Викторович, не отрываясь от бинокля, - надо хотя бы частично выманить их оттуда в чисто поле. Хотя, Петрович, ты посмотри - как их мужики мордуют - своих же баб! Мачизм стопроцентной концентрации.
  - Точно! И как они только не разбежались от такой жизни? - сказал Сергей Петрович, наблюдая, как высокий, на голову выше всех остальных, и худой как жердь тип, кулаками 'учит уму-разуму', нескольких стоящих перед ним на коленях женщин.
  - А куда им бежать-то? - хмыкнул Андрей Викторович, - Сам же знаешь, что у местных изгнание - это что-то вроде смертной казни. Одиночки тут не выживают. Единственная надежда изгнанника, что его или ее примет какой-то другой клан. А на этих, из-за репутации их племени, местные будут охотиться как на диких зверей.
  - Может быть и так, - задумчиво сказал Сергей Петрович, - но, ты же понимаешь, что пока все это только наши с тобой домыслы. Просто, ни ты, ни я - не те люди, что могут хладнокровно убивать беззащитных женщин. Вот мы и придумываем себе оправдания для того, чтобы оставить их в живых.
  - Возможно, - сказал Андрей Игоревич, - Если эти бабы бросятся на меня с дубинами или с визгом кинутся врассыпную спасаться, то после того что я видел, моя рука не дрогнет. Но если они упадут на землю и прикроют головы руками, то тогда извини - не смогу.
  - Если ты не сможешь, то я тем более, - сказал Сергей Петрович, - но мы с тобой заболтались как два интеллигента. Надо уже что-то решать.
  - А что тут решать? - удивился Андрей Викторович, - Валим всех, кто попытается оказать сопротивление или скрыться. А потом разбираемся с оставшимися. Разбираемся в прямом смысле, а не по методу милейшего капитана Флинта. Живыми они от нас точно не уйдут.
  - Постой, Андрей, - сказал Сергей Петрович, - ты что, и этих тоже собираешься принять в наш клан? Если все пройдет, как ты предполагаешь, их же окажется вдвое больше чем нас с женщинами клана Лани вместе взятых. Передушат нас как-нибудь ночью как котят, и все.
  - Придумаешь какую-нибудь колдовскую заморочку с перемешиванием крови, - усмехнулся Андрей Викторович, - ты же у нас шаман, а местные, они такие суеверные.
  - Ладно, - согласился Сергей Петрович, - я попробую. Альтернатива выглядит куда более отвратительной.
  - А теперь все, - сказал Андрей Викторович, - хватит болтать. Сейчас надо выманить часть этой банды сюда.
  - Чем, точнее кем, будем выманивать? - спросил Сергей Петрович.
  - А Себа у нас на что? - ответил Андрей Викторович, - Натянем поперек тропы буксировочный трос, которым мы тягали бревна, и чтобы не поднимать раньше времени шухера, попробуем обойтись без огнестрела - будем действовать арбалетами и клинками. Главное, чтобы девчонка держала себя в руках и не бросилась удирать раньше времени.
  - Ладно, - сказал Сергей Петрович, - пошли уговаривать эту Себу. Что-то мне говорит, что она отчаянная трусиха и уговорить ее будет непросто.
  Плачущую Себу они уговаривали чуть ли не четверть часа, но потом все же уломали. Последним аргументом послужили несколько веток кустов, с палец толщиной, которые Андрей Викторович без особой натуги срубил своим кукри и пояснил, что так будет с каждым, кто попробует тронуть ее хоть пальцем. Аргумент сработал, и девушка все же согласилась немного побыть живой приманкой. Еще четверть часа ушла на подготовку засады. Сергей Петрович, Сергей-младший, Катя и Лиза вооружились взведенными арбалетами, Андрей Викторович снова вынул пару кукри, а Гуг взялся за свой топор. С его силой в местных условиях - это вообще была вундервафля. Да и владел он им вполне прилично.
  
  14:25. берег Гаронны, 14 километров вверх по течению от Дома на Холме.
  Все вышло как и задумывалось. И даже лучше. Когда Себа выскочила из кустов и закричала, привлекая к себе внимание, в ее сторону направились не только почти все находящиеся на стоянке мужчины, но и почти все имевшиеся в наличии мальки-подростки, которым тоже видимо захотелось принять участие в забаве. Для того чтобы пробежать восемьсот метров нужно где-то чуть меньше пяти минут. За это время можно сделать много чего полезного. Например, натянуть трос, завести УАЗ и не спеша встать по номерам.
  Ослепленная охотничьим азартом погоня вломилась в кусты, словно стадо бизонов на водопой. Первая пятерка, запнувшись о коварную придумку, кубарем полетела на землю, где попала под беспощадные удары Андрея Викторовича и Гуга. Еще четверым достались стрелы из арбалетов. Все произошло так быстро, что никто даже не успел испугаться. Подростки при этом отставали от головной группы примерно метров на семьдесят, и некоторое время по инерции бежали вперед. Поскольку пересекая ручей тропа делала поворот, то понять, что происходит что-то не так, можно было только приблизившись к кустам почти вплотную. Взревел мотор, и, раздвигая ветви кустов, как Немезида прямо перед ними выскочил облепленный людьми УАЗ.
  Выведя УАЗ на ровное место, и ударив по тормозам, Андрей Викторович взялся за СКС. Рядом стрелял из мосинки Петрович. Несколько раз бахнула 'Сайга' Сергея-младшего, по разу выстрелили из арбалетов Катя и Лиза. Тридцать метров - это не дистанция для стрельбы, и мальчишки даже не успели обратиться в бегство. Погоня превратилась в бойню. Эти молодые волчата уже явно попробовали человеческой крови, и потому жить им было незачем.
  Закончив избиение, Андрей Викторович загнал в СКС свежую обойму, и крикнув: 'Держитесь' надавил на газ и отпустил сцепление. Подпрыгивая на кочках, машина понеслась вперед. Долговязый тип на захваченной стоянке клана Лани, вместе со своим толстеньким низеньким помощником заметались, закричали, замахали руками, но тут произошло нечто невероятное. Те самые женщины и девочки его же племени, к которым он обращался, вдруг вскочили с земли, навалились толпой, не обращая внимания на удары дубинкой, и начали терзать своего мучителя и его помощника зубами и ногтями. Кроме того на стоянке происходила еще какая-то возня, подробностей происходящего издалека видно не было.
  - Офигеть! - сказал Петрович, сжимая в руках мосинку и подпрыгивая на сидении вместе со скачущим по кочкам УАЗом, - Революция в Каннибалии! Импичмент по-африкански. А мы с тобой, Андрей, мучились и думали, что с ними делать.
  - Рано радуешься, Петрович, - сжав зубы, ответил Андрей Викторович, - пока не ясно, что там эти фурии еще натворили. Если они порешили пленных, то я сам, собственной рукой, пущу их всех в расход.
  Эта кровавая вакханалия, продолжалась чуть больше двух минут, пока УАЗ ехал от ручья к стойбищу. Удар по тормозам, длинный гудок клаксона, Андрей Викторович ставит передачу на нейтралку и соскакивает на землю, держа СКС наизготовку. Слева от него оказывается Гуг с топором, а за спиной Лиза с арбалетом. С другой стороны машины спрыгивает вниз Сергей Петрович, Сергей-младший и Катя. Сергей-младший делает два выстрела из 'Сайги' поверх голов, картечь с визгом рассекает воздух. И тишина. Полуафриканки, прекратив драку, распростерлись на земле плашмя, на тех местах кто, где был. Одну, попытавшуюся было с визгом бежать, свои же схватили за ноги, повалили на землю, и прижали, чтоб не дергалась. Никто, никуда не идет.
  Сергей Петрович сделал шаг вперед и осмотрелся. Зрелище было не для слабонервных. Повсюду валялись растерзанные в порыве неистовой ярости тела полуафриканцев, мальчиков и мужчин. На кострах жарилась ужасная людоедская трапеза, а рядом валялись разделанные части тел. В основном это были люди с белой кожей, скорее всего, охотники клана Лани, павшие при обороне стойбища. Но рядом лежали разрубленные на части тела и полуафриканцев. Свои потери у людоедов тоже шли в котел. Это место было опоганено.
  Чуть в стороне от общей кутерьмы на земле ничком лежали связанные по рукам и ногам, женщины, подростки и дети клана Лани. Своеобразные живые консервы. Но и среди них, Петрович тоже увидел четыре тела с кофейно-смуглой кожей. Было понятно, что женщины в этом племени были низведены до положения рабочей скотины и пищевого ресурса. И еще что поразило Петровича - ни среди убитых мальчиков, ни среди валяющихся рядом со своими старшими товарками полуафриканских девочек, не было ни одного ребенка моложе десяти лет.
  Сергей Петрович бегло пересчитал распростертых ниц полуафриканок. У него вышло, что всех возрастов их было от тридцати до сорока человек. С учетом того, сколько их клан сегодня истребил мужчин этого племени, у Петровича вышло, что соотношение полов в нем было три к одному в пользу мужчин. В то время как в других племенах - ему было известно это сначала от Дары и Мары, а потом от Фэры, соотношение составляло примерно один к двум - один к полутора в пользу женщин. Племя людоедов, страдая от хронического недостатка пищевого ресурса, очевидно с недавних пор практиковало повальное детоубийство и, пожирая само себя, в самое ближайшее время должно было исчезнуть с лица земли естественным путем.
  Катю вдруг согнуло и она тяжело и с надрывом начала блевать желчью. Сергей-младший и Лиза пока держались, Гуг был потрясен, но старался этого не показывать, Дара прикрыла ладонью рот, а Себа, совсем еще ребенок, увидев весь этот ужас, упала в обморок. Сергею Петровичу тоже было мерзко и противно, но он сдерживал себя, стараясь мыслить логически. Андрей Викторович был куда более категоричен.
  - Ну, что, Петрович, - сказал он, поводя из стороны в сторону стволом СКСа, - и эту стаю бешеных гиен мы собирались принять в наш клан? Перестрелять их - и дело с концом.
  - Не кипишись, Андрей, - сказал Сергей Петрович, не прекращая мучительно размышлять, - Давай начнем с того, что развяжем пленных.
  - Рядовой Гуг, - рявкнул Андрей Викторович, - слышал, что сказал Петрович? Развязать пленных, но, сперва связать руки всем этим черным бабам. А то у меня на душе что-то неспокойно. Серега - прикрывай его. Лиза - приведи в чувство Себу, она нам сейчас понадобится. Дара - ко мне!
  - Чем связать, вождь? - недоумевающее спросил Гуг, - Веревка нет.
  - Катя, - уже тише сказал Андрей Викторович, - проблевалась? Ничего, девочка, это не стыдно, такое и со здоровыми мужиками бывает. А теперь иди и посмотри у меня в бардачке моток скотча. Как знал, таскал с собой повсюду. Будешь вместе с Гугом и Серегой вязать лапки этим цацам.
  Утирая ладонью рот, Катя побрела к машине и вскоре вернулась с большим мотком широкого строительного скотча. Гуг заворачивал лежащим полуафриканкам руки за спину, а Катя, уже немного пришедшая в себя, стараясь не смотреть по сторонам, перехватывала их запястья двумя оборотами скотча. Никто и не думал шевелиться, безумная ярость перешла в полную апатию. Сергей Петрович не вмешивался, он понимал, что если настроение изменится, то их тут порвут толпой как тузик грелку.
  15:05. стоянка клана Лани, берег Гаронны, 15 километров вверх по течению от Дома на Холме.
  - Половина дела сделано, - сказал Андрей Викторович, когда операция по связыванию пленных была закончена, - Приступаем ко второй части Марлезонского балета.
  - Черный развязывать? - спросил Гуг, подходя к 'живым консервам'.
  - Этим только ноги, чтобы могли идти сами, - ответил Андрей Викторович, - и давайте поживее - с этой помойки надо скорее уходить. Тошно здесь.
  - Погоди Андрей, - сказал Сергей Петрович, - сперва нужно осмотреться и забрать шкуры с шатров и прочее имущество Ланей. Шесты мы нарубим на месте, но надо ж им будет где-то жить, пока идет стройка.
  - Осматривайся, - сказал Андрей Викторович, - а я пока тут покомандую. Дара, возьми Себу и иди к этим жертвам первобытного террора. Объясни им что происходит и что их ждет впереди. Чтобы не разбежались от нас с перепугу.
  Пока Дара и Себа рассказывали развязанным и испуганным женщинам Ланей, какие крутые перемены наступили в их судьбе, Сергей Петрович прошел к берегу реки, где обнаружил четыре длинных, выдолбленных из цельного дуба челнока, и до десятка узких, хищных каноэ, собранных из гнутых прутьев и обшитых шкурами, похоже тюленей. Его первоначальная догадка подтвердилась - в своем долюдоедском прошлом это племя обитало где-то на побережье и охотилось на морскую живность. Вернувшись, он рассказал об этом Андрею Викторовичу.
  - Отлично, - сказал тот, - челноки - имущество ценнее любых шкур. Знаешь сколько времени уходило у этих несчастных на изготовление каменными орудиями одной штуки?
  - Знаю, - сказал Сергей Петрович, - от начала и до конца около десяти лет, а служили они хозяевам лет по пятьдесят, если не больше.
  - Вот именно, - сказал Андрей Викторович, - Ценная вещь. Но погоди с трофеями, нам бы сперва с людьми разобраться.
  Первыми вожди разбирались с женщинами из клана Лани, которые, хромая и разминая затекшие руки, подошли к ним вместе с Дарой и Себой. Дара была довольна. Сегодняшний день резко повысил ее статус в клане. Шутка ли, без ее участия теперь было невозможно никакое, даже самое простейшее дело. Конечно, когда новенькие выучат язык, надобность в переводчике отпадет, но до тех пор она намеревалась закрепить свое высокое положение какими-то иными способами. Да мало ли какими. Прав был ее мужчина Ва-лера, когда говорил ей слова одного мудреца их племени: 'Учиться, учиться и еще раз учиться'.
  Всего на стоянке клана Лани и рядом с ней, людоедами было захвачено шесть женщин, семь девочек-подростков и тринадцать детей обеих полов от десяти до трех лет. Старшая из женщин по имени Нита была беременна на позднем сроке и тяжело несла перед собой огромный живот. Рядом с ней шел светленький мальчик лет семи-восьми, еще один ребенок на три-четыре года младше цеплялся рукой за полы ее свободной куртки.
  - Приветствуй тебя вождь, - перевела Дара ее слова Андрею Викторовичу и Сергею Петровичу, - Моя благодарить вас за спасений наш ненужный жизнь.
  - Ни хрена не понял, - сказал Андрей Викторович, переглянувшись с Сергеем Петровичем, -Почему их жизнь ненужная? Дара, только про хрен переводить не надо!
  - Наш мужчина больше нет. Кто дать еда нам и детям? Кто нас защитить от дикий зверь? - перевела ответ Дара, и добавила от себя, - Я им говорить, что наш клан все не так, а они не верить.
  - Еду и защиту вам и вашим детям даст наш клан, - сказал Андрей Викторович, - Дара, скажи ей, что женщины и дети это наше будущее.
  - Вы теперь быть наш мужчина? - перевела Дара вопрос Ниты.
  Андрей Викторович глубоко вздохнул.
  - Дара, объясни ей, что мужиков они будут делить потом, - сказал он, - Этот вопрос с кондачка не решается. Пусть пока об этом не думают. Сейчас самое главное разобрать шатры и все хозяйство их стоянки и сложить все нужное на машину. Нам пора возвращаться.
  Дара некоторое время что-то объясняла Ните, активно размахивая при этом руками, потом женщины клана Лани, собрав детей в кучу под присмотром Ниты и еще одной беременной женщины по имени Акса, вместе с подростками, осторожно переступая через разбросанные повсюду тела, пошли собирать свои вещи и снимать с шатров кожаные покрышки.
  - Дара, - сказал Сергей Петрович, - спроси эту Ниту, могут ли их женщины плыть на лодках или в их клане этим занимались мужчины?
  - Да, - перевела ответ, Дара, - они мочь плыть. Только недалеко и вниз. Сила мало.
  - Ты хочешь отправить их к нам на лодках? - спросил Андрей Викторович Сергея Петровича.
  - Да, - коротко ответил тот, - нам тут и без них забот хватит, с пленными разбираться.
  - А они не потеряются? - спросил Андрей Викторович.
  - А куда им теряться? - вопросом на вопрос ответил Сергей Петрович, - Не маленькие, чай, понимают, что без нас им не выжить. Да и недалеко здесь, тем более, вниз по течению. Если не спешить река сама все сделает и доставит на место в лучшем виде.
  - Женщина, - спросила Нита у Дары, - о чем говорят ваши вожди?
  - Они говорят, - сказала Дара, - что вы должны плыть к нашему стойбищу на лодках. Это там, куда течет река и если плыть на лодке совсем недалеко отсюда.
  - А наши вещи? - спросила Нита.
  - Их отвезет ма-шина, - ответила Дара, - ее зовут УАЗ и она сильная. В нашем клане на ней возят все тяжелое, даже целые деревья.
  - Тогда скажи своим вождям, - сказала Нита, - что мы сможем взять только два челнока. На другие не хватит людей.
  - Нита говорит, - сказала Дара Сергею Петровичу, - что они взять только два лодка. На другие не хватать человек.
  - Ничего, - сказал Сергей Петрович Андрею Викторовичу, - завтра с утра с Антоном, возьмете кого-нибудь, сходите сюда на 'Отважном' и пригоните к нам на буксире все остальные лодки. И пироги этих людоедов тоже.
  - А они-то нам зачем? - удивился Андрей Викторович.
  - А затем, - ответил Сергей Петрович, - что они куда легче и маневреннее дубовых челноков и, например, сеть с них будет ставить не в пример удобнее. Досыта прокормить всю эту орду мы сможем только рыбой.
  - Понятно, - кивнул Андрей Викторович, - сделаем. Ну, а теперь нам надо решить, что делать с этими, - и он кивнул на распростертых на земле полуафриканок, - Ты что, до сих пор собираешься взять их с собой?
  - А что, - сказал Сергей Петрович, - мы должны бросить их здесь связанными, или ты лично собираешься перерезать им горло? Кажется, этот вопрос мы уже решили.
  - Сомневаюсь я, - ответил Андрей Викторович, - и опасаюсь, как бы они нам потом горло не перерезали. Уж очень их много и слишком они буйные.
  - Погоди, Андрей, - сказал Сергей Петрович, - из любого безвыходного положения есть как минимум два выхода. Давай, сперва, попробуем с ними поговорить.
  - Попробуй, Петрович, - кивнул Андрей Викторович.
  Сергей Петрович повернулся к Даре.
  - Дара, - сказал он, - спроси у этих, которые лежат на земле, может ли кто-нибудь из них говорить на твоем языке?
  Дара спросила и в ответ одна из полуафриканок постарше, повернув в их сторону голову, произнесла несколько слов.
  - Эта мочь, - сказала Дара, - она знать наш язык, когда их племя менять вещи, а не кушать человек.
  - Отлично, - сказал Сергей Петрович, - пообщаемся. Гуг, Серега, поднимите вот эту даму на ноги. Только аккуратней - не уроните. Быть может вам с ней еще спать.
  - Старовата она для нас, Сергей Петрович, - буркнул Сергей-младший, беря 'даму' за предплечье и под грудь, - На это дело пойдет разве что Антону Игоревичу. Ну, Гуг, на раз-два, взяли!
  Одним рывком парни легко подняли женщину на ноги и повернули лицом к Сергею Петровичу и Андрею Викторовичу.
  - Ничего не старовата, - с солдатской прямотой прокомментировал слова Сергея-младшего Андрей Викторович, оглядев полуафриканку, - морщин нет, коровьего брюха тоже, груди ушами спаниеля не висят. Короче, Серега, баба в самом соку, была бы только у нее мордашка чуть помилей...
  - Товарищ старший прапорщик, - шутливо сказал Сергей Петрович, - имейте совесть, не мешайте мне вести допрос пленной.
  - А может, я ее сам допрошу? - ответил Андрей Викторович, - Так сказать, по старой памяти.
  - Пока не стоит, - покачал головой Сергей Петрович, - Ты у нас Главный охотник и Великий воин, кушаешь таких на завтрак, обед и ужин по две штуки. Вот если она уйдет в отказ - отдам ее тебе. А пока буду говорить я, мягкий, белый и пушистый, который и мухи не обидит, если только та не нагадит ему в суп.
  - Хорошо, - сказал Андрей Викторович, - делай, как знаешь, а я погляжу.
  - Дара, - сказал Сергей Петрович, - спроси у нее - как ее зовут, как называется ее племя, и кто научил их есть людей?
  Выслушав перевод вопроса, полуафриканка заговорила, медленно подбирая слова.
  - Она зовут Алохэ, - перевела Дара ее речь, - Их племя называться, моя не понимать это слово. Есть людей им придумать шаман Шамэл. Другой племя их народ так не делать. Зверь, который они ловить стал мало, а человек был много. Они хотеть кушать. Шаман сказал, что другой человек тоже зверь, который можно есть. Шаман убить старый вождь, который говорить нет. Они пойти туда, где менять вещи, забрать вещи, убить и съесть все.
  Потом они начать ходить везде и всех есть. Другой шаман их народ проклясть их племя и сказать их убить. Они уйти со своя земля и больше там не жить. Это быть рука лет и два года назад. Потом они гулять и прийти сюда. Шамэл сказал, чтобы племя быть сильный, надо убить и есть все слабый и ненужный человек. Убить и есть ребенок. Убить и есть женщина. Женщина стал мало, и Шамэл учить мужчина и мальчик, что женщина должен быть общий. Если женщина говорить нет, то она надо бить. Шамэл брать много женщина и девочка. Потом он их убить и есть. Когда вы прийти и убить все мужчина и большой мальчик, тогда женщина и девочка напасть на шаман Шамэл, его помощник и маленький мальчик и все убить.
  Некоторое время все потрясенно молчали.
  - Какая мерзость! - пробормотал Андрей Викторович, - Попался бы мне этот Шамэл в руки живым... Радует только то, что по их следам к нам не придет еще одна толпа голодных людоедов.
  - Дара, - не меняясь в лице, произнес Сергей Петрович, - спроси у нее, почему они убили всех своих мальчиков?
  - Так надо, - перевела Дара ответ Алохэ, - Они зло Шамэл, Шамэл их портить. Убить их - убрать зло.
  - О, грехи мои тяжкие, - простонал Сергей Петрович, обводя лежащих навзничь полуафриканок, - За что мне все это?
  - Это ужасный проступок, - перевела, точнее переврала, Дара, - наш Великий Шаман Петрович расстроен тобой и спрашивает у духов Огня, Грома и Молнии, - что с вами сделать?
  Алохэ упала на колени и, зажмурившись, задрала голову.
  - Она говорить, - перевела Дара, - пусть ты убить ее своим громом, или ударить нож горло. Она убить свой мальчик. Она тоже есть зло Шамэл. Она надо нет. Она не хотеть жить. Она все не хотеть жить. Пусть ты убить их всех. Бей!
  Петрович вытащил из ножен свой нож, и задумчиво посмотрел на сияющее на солнце булатное лезвие.
  - Что ты задумал Петрович? - подозрительно спросил Андрей Викторович.
  Он уже представил себе, что его друг, обычно такой добрый, сейчас собственной рукой начнет резать глотки всем этим сбитым с толку женщинам.
  Петрович отвлекся от созерцания ножа и перевел взгляд на Андрея Викторовича.
  - Я задумал колдовской обряд, чтобы очистить их от зла, - мрачно сказал он, - но, к сожалению, здесь не хватает всех необходимых ингредиентов. Можно провести лишь предварительную подготовку, своего рода конфирмацию. Надо будет сделать так, чтобы зло умерло, а тело осталось жить, чтобы потом в нем потом могла зародиться новая душа. То, что натворил один шаман, другой шаман обязательно должен суметь исправить.
  - Вождь, ты их убить? - перевела Дара вопрос Ниты, которая тоже все еще была здесь и слушала весь этот диалог в первоисточнике.
  - Дара, переведи ей, - сказал Сергей Петрович, - что убить их прямо здесь проще всего. Но, тогда они умрут, а зло, которое принес Шамэл, останется, а я должен убить именно его. И вообще, незачем им смотреть на все это. Такой обряд не для глаз детей и женщин. Пусть они идут к лодкам.
  Когда Нита, Акса и дети бывшего клана Лани удалились к берегу Гаронны, Сергей Петрович еще раз обвел взглядом разоренное стойбище. Разграбление подходило к концу. Покрышки из шкур были сняты с шатров, изнутри было вытащено все ценное и Катя с Лизой помогали женщинам-Ланям увязывать все это сыромятными ремнями в один огромный тюк в кузове УАЗа.
  - Петрович, - сказала Дара, - Алохэ спрашивает, ты их убить или не убить?
  - Значит так, Дара, - ответил Сергей Петрович, - скажи Алохэ, пусть она сообщит всем, что мы будем убивать то зло, которое поселил в них Шамэл, а не их самих. Для этого они должны отказаться от всего, что было у них в прошлом, от своих имен, обычаев, одежды, языка. Будет тяжело, больно и страшно, поэтому это дело добровольное. Сейчас мои помощники будут ставить их на ноги, и подводить сюда. Те, кто хочет, чтобы их зло умерло, а они родились заново, должны как ты встать на колени. Те, кому их зло дороже жизни, пусть остаются стоять. Мы оставим их здесь, связанными по рукам и ногам, на съедение диким зверям, и они умрут от их клыков, как жертвы вашего племени умирали от рук ваших мужчин.
  Алохэ заговорила высоким мелодичным языком и лежащие ниц на земле полуафриканки начали ворочаться и перешептываться. Сергей-младший и Гуг начали поднимать их на ноги и выстраивать в одну линию перед Сергеем Петровичем. Некоторые опускались на колени сразу, некоторые какое-то время раздумывали. Вот остались стоять только двое, но одна, когда к ней уже направились Сергей с Гугом, вдруг в последний момент буквально упала, ударившись коленями об землю.
  Последнюю упрямицу, оставшуюся стоять на ногах, и зло смотревшую на своих пленителей, отвели в сторону, и, в дополнение к рукам связали ей ноги, и заклеили скотчем глаза и рот. Сергей Петрович отчего-то подумал, что это была как раз та девка, что пыталась удрать от них в самом начале, и которую скрутили свои же товарки.
  Тем временем Катя и Лиза закончили с увязкой багажа на УАЗ, и подошли к вождям.
  - Лани уже отплывают, - сказала Катя, - Что нам делать?
  - Весте с Гугом сходите к месту засады, - ответил ей Сергей Петрович, - и принесите сюда буксировочный трос. Он нам скоро понадобится. Будьте осторожны, там уже могут быть падальщики.
  Когда Гуг, Катя и Лиза ушли, Сергей Петрович, посмотрел на Сергея-младшего.
  - По моей команде, - сказал он, - будешь заклеивать им скотчем глаза, потом разрезать ремешки на их одежде. Все делать медленно и печально без всякой суеты. Понятно?
  Сергей-младший судорожно кивнул, а вот Андрей Викторович скептически хмыкнул.
  - Петрович, - с сомнением произнес он, - а может не надо всей этой африканской эротики? Ну ее...
  - Надо, Андрей, надо, - ответил Сергей Петрович, - Мы все тут, кроме Гуга, мужики женатые и африканской эротикой нас не проймешь. Эти женщины должны быть уверены, что оставили позади свое прошлое. Как говорила одна моя знакомая экстрассенша - не стоит тащить к нам в дом вещи с такой мерзкой эманацией. Понятно?
  - Понятно, - кивнул Андрей Викторович, - в смысле, понятно, у кого ты нахватался таких словечек.
  - Шаман я, или нет?! - сказал Сергей Петрович, жестом подзывая к себе Дару и Сергея-младшего, - Приступим, товарищи. Дара скажи ей, что сейчас им всем будут заклеивать глаза и разрезать их одежду, чтобы они стали такими, какими были в тот день, когда вышли из чрева матери. Потом они почувствуют холод смерти, сначала на своей шее, потом на губах, но на этом их мучения только еще начинаются. Я поведу их в далекий путь в иной мир, на котором они даже не будут видеть - куда ступают. Там их ждут новые испытания смены имени и очищения духами огня и воды.
  Сергей младший заклеил Алохэ глаза, поднял ее на ноги, потом сноровисто начал разрезать ремешки на ее одежде, уронив на землю сперва распашную куртку без рукавов, потом тяжелую, ниже колен, запашную юбку. После этого Сергей Петрович, провел плоской стороной ножа, стараясь не поранить кожу, сперва по шее, там, где бьется жилка сонной артерии, а потом и по губам.
  - Да, - перевела Дара слова Алохэ, - я чувствовать холод смерти и ее вкус. Ты будешь брать нас всех, как мужчина берет женщина?
  - Хороший вопрос, - сказал Сергей Петрович, - Слушайте все и ты Дара, переводи. Я накладываю табу на этих женщин до полного завершения процесса очищения.
  Гуг, Катя и Лиза вернулись с тросом тогда, когда Сергей Петрович заканчивал 'причащать' последних полуафриканок холодной сталью. Женщины бывшего клана Лани к тому времени уже отплыли, и делать на разоренной стоянке было больше нечего. Пора уже собираться в обратный путь.
  Закончив с 'обрядом', Сергей Петрович распорядился выстроить полуафриканок в колонну, и начать пропускать трос под их левым локтем, закрепляя его на боку еще одним куском скотча. После чего он уже было собирался отозвать Андрея Викторовича в сторону, для того чтобы обсудить с ним дальнейшие планы, как вдруг та упрямица, что решила остаться, начала брыкаться, кататься по земле и мычать.
  - Серега, - сказал Сергей Петрович, - сходи, отклей ей рот, может она хочет чего сказать?
  Она хотела. Едва только Сергей-младший сдернул скотчевую заклейку, как полуафриканка быстро заговорила, захлебываясь словами.
  - Она теперь не хотеть остаться, - перевела Дара слова Алохэ, - она хотеть, как все, убрать свой зло. Шаман, пожалеть глупый женщина, не оставить ее есть дикий зверь.
  Сергей Петрович обрадовался и еще как. Именно на такой исход он, в конце концов, и надеялся ибо нельзя было силком тащить с собой упрямую козу. Надо было сделать так, чтобы она захотела идти с ними добровольно. Конечно же он приказал Сергею-младшему освободить 'упрямой козе' ноги, и поскорее подтащить ее к остальным, чтобы закончить обряд.
  И вот, все было готово к отправлению в путь. Сергей Петрович подошел к Андрею Викторовичу. На часах было десять минут пятого.
  - Возьми Себу и езжай вперед, - сказал он, - Там ее, наверное, заждались.
  - Себа не ехать, - неожиданно сказала Дара, - Себа говорить, что одна рука ребенок и два большой девочка потеряться. Нет здесь, нет там, нет мертвый. Они спрятаться. Себа кричать, они выходить.
  - Себа умница, - сказал Сергей Петрович, и, подозвав к себе девочку, погладил ее по голове, - А я и не догадался у нее спросить все ли на месте.
  - У тебя быть трудный день, - перевела Дара ответ Себы, - Наш вождь часто так говорить.
  Сергей Петрович тяжело вздохнул.
  - Тогда возьми Лизу, - сказал он Андрею Викторовичу.
  - Я-то ее возьму, а вы как? - вопросом на вопрос ответил Андрей Викторович.
  - У нас тут, - сказал Сергей Петрович, - я сам, Серега, Катя и Гуг. Вряд ли нам встретится такая опасность, с которой не смогли бы справиться три молодых охотника и взрослый мужчина, вооруженные к тому же двумя огнестрельными стволами.
  - Тогда я мигом, - сказал Андрей Викторович, - разгружусь и тут же обратно.
  - Не надо, - ответил Сергей Петрович, - всю эту орду на УАЗе ты все равно не увезешь. Лучше с Антоном Игоревичем и Валеркой помогите обустроиться Ланям, где-нибудь, чтоб не слишком рядом с нами, но на расстоянии прямой видимости. Будем вводить их в наше общество постепенно. Это этих, - он кивнул на полуафриканок, - надо, чтобы сразу бултых, и с головой в воду.
  Короче, посоветуйся там с Витальевной, она плохого не подскажет. И приготовьте все для очистительных процедур, в смысле, стрижки, бритья наголо и мытья под горячим душем с мылом и щеткой. Будем драить их, как молодые солдаты взлетку в казарме.
  
  17:15. Пристань у Дома на Холме.
  Возвращаясь в лагерь на берегу, Андрей Викторович останавливался только три раза. Дважды чтобы подобрать тела убитых детей и молодой женщины, и в третий раз там, где они оставили раненую. Она была еще жива, и даже пришла в сознание. Более того, рядом с ней сидел и плакал мальчишка лет пяти. Увидев машину, он испуганным зайчонком порскнул в кусты, но Лиза как настоящая дикая кошка выскочила на ходу, догнала и поймала несчастного ребенка. Андрей Викторович поднял на руки раненую, не имевшую сил ни бежать, ни сопротивляться, усадил ее на пассажирское место, пристегнул ремнем, потом сел за руль, взяв на колени пацана, Лиза залезла в кузов, упираясь спиной в тюк, а ногами в спинки сидений. Таким образом они приехали в лагерь на берегу около пяти часов вечера, увеличив число спасенных сразу на двух человек.
  Там несчастный мальчишка сразу успокоился, оказавшись среди своих, а его мать попала в руки сразу двух опытных целительниц. Марина Витальевна заверила Андрея Викторовича, что жизнь раненой женщины вне опасности. Как говорится - заходите навестить. Вот был для нее сюрприз, когда ей объяснили, что ее похитители не неизвестные ужасные существа, а новые могущественные друзья и почти что родственники.
  Тем временем Лани оплакали мертвых детей и свою товарку. Через Мару, Фэра объяснила, что в их клане принято хоронить мертвых в реке, на самом стрежне, чтобы та отнесла их к морю. Печальную церемонию похорон решили назначить на завтрашнее утро, когда 'Отважный' выйдет в поход за оставленными в разоренном стойбище челноками и каноэ людоедов.
  Потом все вместе решали - где женщины бывшего клана Лани поставят свою временную стоянку. По всему выходило, что лучшее место - у начала излучины Ближней, метрах в ста от берегового лагеря клана Прогрессоров. Вроде и рядом, и в то же время, не прямо на головах друг друга. У женщин Ланей будет время и возможность присмотреться и притереться к новому для них образу жизни.
  Андрей Викторович еще раз завел УАЗ, и, взяв Лизу и двух помощниц из числа Ланей, которых звали Рана и Лита, съездил на опушку леса, чтобы нарубить жердей для шатров. Сначала было немного визгу, но не так как у Себы, потом езда на УАЗе молодым женщинам даже понравилась. Шутка ли - не надо бить ноги полчаса идя к лесу, да и не требуется тащить с собой нарубленные жерди на руках. К тому же, там, где местные возились бы по полчаса с каждой жердью, топор Андрея Викторовича в два-три удара сносил молодые стройные деревца - наглядная демонстрация того, что клан Прогрессоров хорошо умеет не только убивать.
  Общались знаками и ужимками. Да и нужен ли им был язык, когда Андрей Викторович рубил деревца и очищал их от ветвей, а Рана и Лита относили готовые жерди к УАЗу, и укладывали их в кузов, увязывая сыромятными ремнями.
  Вернувшись из лесу и сложив жерди, Андрей Викторович в подробностях рассказывал Марине Витальевне и Антону Игоревичу об их освободительно-карательном рейде. Выслушав рассказ до конца, Марина Витальевна подвела итог.
  - Обыкновенная тоталитарная секта Андрюша, - сказала она, - видимо эта гадость изначально сопровождала человечество. Маньяк со способностями гипнотизера, став шаманом, подчинил себе племя и привел его к полной гибели, уничтожив заодно и кучу других людей. Бедные женщины клана Лани, как мне их жалко бедняжек. Ведь если не вы, мальчики, то их наверняка бы всех переловили и тоже съели.
  - Помянем храбрых мужчин клана Лани, - сказал Андрей Викторович, - разливая по стаканчикам коньяк. - Ведь если бы они не задержали людоедов, то их женщины не смогли бы добежать до нашего лагеря и поднять тревогу. И через несколько дней врасплох застигнуты были бы мы. Пусть попадут они в края счастливой охоты, в которые верят. Мы позаботимся об их женщинах, а их детей воспитаем как своих.
  Выпили не закусывая. Помолчали.
  - Я, каюсь, думала что ты, Андрей, перегибаешь с этим своим походом, - сказала Марина Витальевна, - а тут оказывается, творится такое, что на свежую голову и не налазит. А Петрович-то, каков! Так ты говоришь, что он гонит эти несчастных сюда совсем голыми?
  - Не гонит, а ведет, аки поводырь слепых, - ответил Андрей Викторович, - голых, в чем мать родила, связанных одной веревкой, шаг за шагом, в полной неизвестности, от темного прошлого к светлому будущему.
  - Тоже мне, дедушка Ильич, - хмыкнула Марина Витальевна, - он там себе напридумывал, а нам теперь думать - во что их одевать.
  - У Петровича на то были свои резоны, - сказал Андрей Викторович, - а я в его шаманскую работу не вмешивался.
  - Да я все понимаю, - вздохнула Марина Витальевна, -- он их ломает об колено, как в армии ломают молодых солдатиков, бросая их в казармы после мягких домашних постелей и маминых пирожков. Тут, судя по твоим словам, ситуация немного иная. Но смысл действий от этого не меняется. Петрович хочет, чтобы они забыли все, что у них было в прошлом, и приучились к беспрекословному повиновению. И к гадалке не ходи, что с первого же дня он так загрузит их занятиями и работами, так что вечером они будут обессиленные падать в койку, и дрыхнуть без задних ног до команды подъем.
  - Витальевна-а-а, - протянул Андрей Викторович, - и это ты объясняешь мне?
  - Прости, Андрюша, заболтавшуюся глупую бабу, - извинилась Марина Витальевна, - но вот что делать с тем, шкур то у нас всего на три-четыре комплекта одежды - это если шить по местной моде: штаны и куртку. Не будут же эти полуафриканочки бегать у нас тут голые как обезьянки?
  Андрей Викторович, задумавшись, ненадолго замолчал.
  - Этот вопрос, - наконец произнес он, - можно решать поэтапно. Сначала им нужно прикрыть срам, и самый экономичный, в смысле расхода материала, способ это мини-трусы на завязочках. Возни мало, подгонки в смысле размеров никакой, отходов тоже должно быть минимум. Потом придумаем что-нибудь с верхом, и со всем остальным. В конце концов, займем шкуры у Ланей, запас у них солидный. Но это будет потом.
  - Хорошо, Андрей, - кивнула Марина Витальевна, давай так и сделаем. Причем прямо сейчас, пока наш Моисей ведет свой народ по пустыне. Но нам будут нужны помощницы, одни наши девочки просто не справятся.
  Андрей Викторович встал и расправил плечи.
  - Помощниц я вам обеспечу, - сказал он.
  И обеспечил. Пришел с Марой на стоянку Ланей, ткнул пальцем в четверых, на вид самых молодых и сказал, - Идем со мной!
  Все. Вождь он или не вождь? Возражений не было. Сами же обещали подчиняться беспрекословно.
  Девочек звали: Мату, Тума, Рина и Улла. Их то, Андрей Викторович вместе с Марой и сдал на руки Ляле и Лизе, поставив перед ними задачу по пошиву предметов ширпотреба. Иглы, нитки и ножницы подходящего калибра вместе с наперстками нашлись в комплекте для ремонта парусов. Шила, свинцовую чертилку, линейку и два острых сапожных ножа выделил Антон Игоревич.
  И работа закипела. Кроили и шили на пустой сейчас палубе 'Отважного', как на единственной имевшейся в наличии ровной и твердой поверхности. Девочки клана Лани в шитье кожи не были такими уж неумехами, но стальные ножи, шила, иглы и наперстки открыли им абсолютно новые горизонты в этом ремесле. Метод обучения простейший - делай как я.
  Сшив первые несколько комплектов, не удержались и тихонько спустились в кают-компанию - примерить на себя. Для девочек клана Лани это был поход в пещеру Аладдина. Ляле, Лизе и даже Маре, уже привыкшей к хлопку и льну, самопальные изделия показались тяжелыми и несколько грубоватыми, зато Мату, Тума, Рина и Улла были в полном восторге от трусиков из мягкой и нежной кожи, выделанной по методу Антона Игоревича. Они ни за что не хотели расставаться с обновками, тем более, что они убедились, что у старших подруг из их нового клана имеются точно такие же трусики, только из другого материала.
  В таком виде, буквально без штанов, их и застала Марина Витальевна, заинтересовавшаяся - куда пропали эти неугомонные девчонки. Выслушав аргументы сторон, и величественно кивнув, она разрешила девочкам оставить себе четыре комплекта в качестве платы за работу. Счастью юных красоток не было предела. Марина Витальевна была со всех сторон обласкана комплиментами и благодарностями, после чего, натянув штаны, Мату, Тума, Рина и Улла побежали на палубу для того, чтобы поскорее закончить работу, вернуться к своим на стоянку и хвастаться, хвастаться, хвастаться.
  Марина Витальевна сделала это не только из-за своей врожденной доброты, но еще из понимания того, что пожадничав в малом можно очень быстро потерять лояльность принятых в клан. А так теперь все могут убедиться, что ни одна работа не останется неоплаченной
  Час спустя, когда на стоянке женщин Лани процесс установки шатров и разбивки стоянки был уже в самом разгаре, в устье Ближней вошли челноки с женщинами и детьми, спасенными из рук людоедов. Суета, крики, плач, слезы и объятья. Позабытые своими матерями и тетками дети, не страдая избытком стеснительности, тут же гурьбой направились в лагерь Прогрессоров - знакомиться. Там же было столько всего ранее неизвестного и интересного. Чертовой дюжиной маленьких башибузуков, верховодили три старшие девочки из новоприбывших: Сали, Мина и Вета. Увидев это вторжение немирных индейцев, Ляля оставила Лизу бригадирствовать над швеями, благо они уже понимали друг друга без слов, и, спустившись вместе с Марой на берег, взяла в оборот эту шумную компанию. Малышей познакомили с Антошкой, Маринкой и Вероникой. Им было позволено осторожно погладить разлегшуюся неподалеку от костра Зару, покормить сахаром пасшуюся поблизости лошадь, и немного поиграть с ее жеребенком, только не делая ему больно. Потом им вручили по маленькой соленой рыбке, и сопроводили обратно на стоянку к женщинам Ланей.
  20:50. Закат солнца. Пристань у Дома на Холме.
  Путешествие отряда Сергея Петровича не было таким уж гладким. Сперва его подопечные постоянно спотыкались, сбивались с пути, дергая канат и даже падая, несмотря на то, что Сергей Петрович выбрал для движения колею пробитую колесами груженого УАЗа. Несколько раз приходилось пересекать ручьи, один раз зайдя в воду чуть ли не по пояс. Хорошо, что никто не упал в ручей и не нахлебался воды. Петрович начал уже жалеть, что выбрал такой заковыристый способ психологической ломки, но менять что-то было уже поздно. Надо было держать марку, и он продолжал вести вперед своих пилигримов, не обращая внимания на их падения. Постепенно полуафриканки приноровились, вошли в ритм, и механически раз за разом переставляли ноги, следуя натяжению путеводной нити.
  По дороге Себа постоянно кричала, выманивая из кустов тех, кто, возможно, укрылся там от погони. В самом начале пути, на ее крики из густых кустов вышел мальчик лет девяти, держащий за руку пятилетнюю девочку. Это были Ким и Сита, дети той женщины, которую прогрессоры нашли на дороге со сломанной шеей. Мальчик пошел сам, а девочку по очереди несли Сергей-младший и Гуг.
  Чуть позже, когда они уже подходили к Дальнему, на зов Себы из зарослей выглянули три худеньких беловолосых девочки, две из них были подростками лет по четырнадцать, а одной было лет шесть-семь. Звали их: Сэти, Липа и Лика. Новость о том, что у них теперь другой клан, другой вождь и другой шаман, и они оба могучие, потрясла девочек до глубины души, если их, конечно, чем-то еще можно было потрясти после всего того, что случилось в этот день.
  Еще один мальчик, по словам Себы, лет шести исчез бесследно. Или он убежал слишком далеко от тропы, и не слышал ее криков, или на него напал и убил какой-то дневной хищник.
  Посмотрев на медленно бредущих связанных и обнаженных полуафриканок, Сэти спросила, что с ними собирается сделать шаман Петрович. Дара перевела этот вопрос, и Сергей Петрович ответил, что он будет делать из них людей.
  - А сейчас они кто? - спросила Сэти.
  - Я наложил на них заклятье, - сказал Петрович, в котором снова проснулся учитель, - и сейчас они никто. Вот придем на место, я проведу еще один обряд, и они начнут становиться людьми.
  - Ух, ты! - сказала Сэти, - А ты с каждым людоедом так можешь?
  - Нет, не с каждым, - ответил Петрович, - а только с тем, кто раскаялся. Того кто не хочет раскаиваться, следует убивать.
  - Когда ты их сделаешь людьми, - снова спросила Сэти, - кожа у них станет такой же светлой как у нас?
  - Нет, девочка, - сказал Петрович, - кожа у них останется такой как была. Человек может быть человеком с любым цветом кожи. Разница между человеком и людоедом внутри и снаружи не видна. У некоторых людоедов кожа белее снега, но от этого они лучше не становятся.
  Вот так, медленно и печально, перед самым закатом, караван пересек ручей Дальний и вступил на то поле, на котором в полдень и произошло побоище, с которого все и началось. Тела убитых никто еще не убирал, и они беспорядочно валялись тут и там, в тех позах, в каких их застала смерть. Кровь уже давно побурела и над трупами с надсадным жужжанием кружили зеленые мясные мухи.
  - Шаман Петрович, - снова спросила Сэти, дернув за рукав Дару, чтобы та переводила, - вы их всех убили, потому что они не хотели раскаяться?
  - Да, - сказал Петрович, - ваши женщины бежали к нам за помощью, а людоеды гнались за ними, чтобы съесть. Тогда мы встали и встретили их своими громом, молниями и холодной сталью, после чего они все умерли, а у духа смерти случился большой праздник.
  - А что такое холодная сталь? - спросила девочка.
  - Вот посмотри, - Сергей Петрович вынул из ножен нож и показал Сэти.
  - Какой красивый, - сказала девочка, - а можно его потрогать, или он убьет и меня тоже?
  - Потрогать можно, - ответил Сергей Петрович, - но только осторожно, не за лезвие и не за острие, они кусаются.
  - Ой, - сказала Сэти, проведя кончиками пальцев по клинку, - он действительно холодный. Это им ты убил всех людоедов.
  - Нет, - ответил Сергей Петрович, - убирая нож в ножны, - у него есть старший брат, которого я сейчас доставать не буду. Кстати, мы уже почти пришли, вон стоят шатры женщин твоего бывшего клана. Давай, беги, обрадуй их тем, что вы все живы.
  Сергей Петрович догадывался, что эта необычно бойкая и любознательная девочка, скорее всего, была дочерью вождя или старейшины, уж очень свободно она с ним себя держала. Но оно и к лучшему. Он был уверен, что этот диалог очень быстро разойдется слухами по стоянке бывшего клана Лани, и ему не придется снова говорить на эту тему. Вторым концом эта беседа была направлена на полуафриканок, Алохэ конечно же поняла то, что Дара переводила для Сэти, и теперь изложит эту историю своим товаркам в правильном ключе, что конечно же положительно повлияет на воспитательный процесс.
  Подходя к лагерю, Сергей Петрович почувствовал, что смертельно устал и едва тащет ноги. Но, несмотря на это, ему предстояло выдержать еще одно испытание. В лагере уже было все готово. Пылал огромный костер. Тарахтел мотор на 'Отважном'. Жужжал насос, и из-под полотнищ душевой палатки прокладывал свой путь к берегу тек ручеек горячей воды. Рядом с душевой палаткой стоял поставленный на попа обрубок бревна, на котором лежала машинка для стрижки.
  Комитет по встрече: Андрей Викторович, Марина Витальевна, Лиза, Ляля и Мара ждали их у костра. При этом Ляля и Лиза стояли в одних трусиках, прикрыв плечи большими полотенцами.
  - Переведи для Алохэ, - сказал Сергей Петрович Даре, - мы пришли в новый мир. Всем стоять на месте и ждать.
  Алохэ сказала несколько слов на своем языке и полуафриканки остановились, после чего Сергей-младший начал отлеплять от их боков скотчевые наклейки и вытаскивать буксировочный трос.
  - Добрый вечер, Петрович, - поприветствовала Сергея Петровича Марина Витальевна, - с благополучным возвращением. Это и есть твои заблудшие души?
  - Да, - сказал Петрович, - это они и есть.
  - Бедняжки, - произнесла Марина Витальевна, - как я им не завидую. Но, мы тут тоже не сидели сложа руки и подготовили для них свой сюрприз. Марина!
  Повинуясь этим словам, Марина-младшая вышла из-за костра, как джинн из лампы, держа в руках стопку кожаных мини-трусиков.
  - Что это? - удивленно спросил Сергей Петрович.
  - Трусы, мой милый трусы, - ответила Марина Витальевна, - Не думал же ты, что твои африканочки будут щеголять по нашему лагерю в костюме от Евы? У нас тут, между прочим, дети.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - так будет даже лучше. Только скажи, где Антон Игоревич, Валера и Антоша-младший?
  - На стройке, Петрович, на стройке, - вместо Марины Витальевны ответил Андрей Викторович, - Антон Игоревич и Валера охраняют объект, а Антошку мы отослали, потому что он еще не дорос смотреть на такие представления 'только для взрослых' с голыми тетеньками.
  - А Маринка, значит, доросла? - спросил Сергей Петрович.
  - Марина - девочка, - ответила Марина Витальевна, - и ее голыми женщинами не удивить. Ну, что начнем, что ли? Все готово и солнце уже село.
  - Начнем, - сказал Сергей Петрович, - Катя иди сюда и бери машинку, будешь у нас стригалем. Стричь во всех местах без исключения, чтоб не осталось ни одной волосинки. Дара, переведи Алохэ, что она пойдет последней, подведи ее сюда и стой рядом. Маринка, отдай Даре эти трусы и сбегай за моим ноутбуком, будем проводить паспортизацию. Андрей, подгони УАЗ и поставь его задом, чтобы получилось что-то вроде стола, а потом готовь коньяк для причастия. Серега и Гуг - по одной, медленно и печально, подводите дам к Кате и развязывайте им руки. Ну, и стойте рядом на всякий случай, чтобы не взбрыкнуло от страха. Заклейку с глаз снимать только в душе. Ну, товарищи, понеслась, душа в рай!
  Полуафриканку, которая шла следом за Алохэ первой подвели к чурбаку и усадили на него. Немного подумав, Сергей Петрович распорядился освобождать руки, только тогда, когда надо будет постричь подмышками. Зажужжала, защелкала машинка. Дама подвывала от ужаса, а на землю падали свалявшиеся в паклю пряди черных волос. Закончив с головой, Катя, сморщив носик, два раз прошлась машинкой по лобку, потом, когда Сергей с Гугом освободили полуафриканке руки и задрали их вверх, и по подмышкам.
  - Фу, - Сергей Петрович, - сказала Катя, пока парни сопровождали свою слепую жертву до душевой палатки, - на такую работу противогаз выделять надо.
  - Нет у нас противогаза, - ответил Сергей Петрович, - и вообще, когда ты Дару с Марой в свое время стригла, то не морщилась.
  - Мы были чище! - хором заявили возмущенные близнецы, и в этот момент окрестности потряс такой вопль, будто в темноте коту наступили на фаберже. Полуафриканки заволновались.
  - Тихо! - рявкнул Петрович, - Все в порядке! Это из нее выходит наружу мертвое зло!
  Тем временем вопли начали стихать и переходить в нечто среднее между стонами и кряхтением. Стало слышно как Ляля и Лиза орудуют мочалками, отдраивая шкурку жертвы Сергея Петровича до белых костей. А Сергей-младший и Гуг уже подводили к Кате следующую клиентку.
  Отмыв полуафриканку на сколько это было возможно, Лиза и Ляля вытолкнули ее щурящуюся и полуслепую прямо в объятия к Маре, которая вытерев женщину полотенцем, подвела ее к Сергею Петровичу. Наступил кульминационный момент.
  Вынув из ножен нож, Сергей Петрович спросил, - Как твое имя, женщина?
  - Маэлэ, - ответила та, когда Дара и Алохэ - последовательно - перевели ей вопрос.
  Сергей Петрович провел лезвием ножа по шее за ухом у женщины сделав небольшой разрез, из которого немедленно выступила кровь.
  - Видишь свою кровь? - сказал он, показав женщине покрасневшее лезвие, - Такой женщины больше нет, она умерла. Ты только что родилась заново и теперь твое имя Майя! Запомнила?
  Выслушав перевод, новонареченная Майя кивнула, и Андрей Викторович поднес ей пятидесятиграммовую стопку коньяка.
  - Причастись Духом Огня Майя! - торжественно сказал Сергей Петрович, показывая, что это надо выпить залпом.
  Майя выпила коньяк, и глаза ее округлились.
  - Майя, чувствуешь ли ты в себе Дух Огня? - спросил Сергей Петрович.
  Та робко кивнула, и Сергей Петрович сказал, - Поздравляю Майя, твоя новая жизнь началась! Теперь делай все так, чтобы она была лучше прежней.
  В этот момент, Марина-младшая, собрав обстриженные волосы метлой в совок, бросила их прямо в костер. Пламя с треском взметнулось вверх, запахло паленой шерстью.
  - Смотри, Майя, - сказал Сергей Петрович, - там горит твоя прошлая жизнь, ее больше нет.
  Едва закончился перевод, Сергей Петрович взял ватную палочку, смоченную в зеленке, потом мазнул по разрезу и слева над грудью начертал цифру '2'. Тем временем Дара, продела у нее между ног трусы и закрепила их завязками.
  Все, дело было сделано, и полубесчувственная несчастная попала в цепкие руки Марины Витальевны, которая отвела ее на застеленное шкурами коллективное ложе. А Сергей Петрович вбив в ноутбук '? 2 Маэле - Майя', повернулся и сказал, - Следующая!
  И так еще тридцать раз. Завершая обряд в последний раз для Алохэ, которая стала Анной, он, считай, валился с ног и, присев в кузов УАЗа, свесил ноги и стал бездумно смотреть в огонь.
  - Шаман Петрович, - вывел его из этого состояния голос Дары, - Себа спрашивать, она можно купаться?
  - Конечно можно, - встрепенулся Петрович, - только без стрижки и прочих излишеств. Если человек хочет, то почему бы и нет. Что нам воды и мыла жалко? И кстати, почему она все еще здесь, а не на своей стоянке?
  - Себа хотеть остаться спать вместе с мы, - ответила Дара.
  - Нет, - сказал Сергей Петрович, - Вот, выйдет замуж за кого-нибудь, и тогда будет жить вместе с нами. А пока нет. Пусть искупается и идет к себе. Только уже поздно, надо чтобы кто-нибудь ее проводил.
  - Я проводить, - сказал Гуг, - один нога здесь, другой тоже здесь.
  - Молодец, Гуг, сходи, проводи! - сказал Сергей Петрович, соскакивая на землю, - Кстати, Витальевна, вы собираетесь чем-нибудь кормить наших новорожденных?
  - Уже, - отозвалась Марина Витальевна, - молока у нас нет, так что, думаю, что печеная рыба им пойдет. Вот поедят и спать, а то их совсем развезло. И вообще, после человеческого мясца, думаю на месяц прописать им рыбную диету.
  - Нормально, - сказал Сергей Петрович, - все равно на ближайшее время рыба это наше все. И вообще, Катя, Дара, Мара, что вы на меня так смотрите, быстро раздеваться и вместе с Себой в душ, а то нам тоже пора ужинать, а грязными вас Марина Витальевна за стол все равно не пустит. Потом уже пойдем и мы, мужики. Никаких кислых морд - вперед и с песней. Потом ужинать и спать, все остальные дела оставим на завтра! Сегодня был трудный день.
  2 июля 1-го года Миссии. Воскресенье. День сорок седьмой. Пристань Дома на Холме.
  Утром Сергей Петрович проснулся совершенно разбитый и с тяжелой головой. Ночью ему снились кошмары, которые он не смог запомнить. Ну и не надо. Рядом, уткнувшись носом в его грудь, сопела Ляля и от этого родного, теплого, ищущего у него уюта и защиты существа Сергею Петровичу сразу стало легче. Он потянулся. Предстоял новый день, а с ним и новые заботы. Много забот.
  Поднявшись, Сергей Петрович, Андрей Викторович, Ляля и Лиза наскоро умылись у насоса и сквозь утренний туман трусцой побежали в береговой лагерь. Дорога за эти две недели уже была наезжена колесами УАЗа и натоптана ногами, да так что, если даже захочешь - с пути не собьешься. В лагере на берегу тоже уже все встали, и теперь стоянка напоминала цыганский табор. Почти голые полуафриканки неприкаянно болтались по территории, или, сбившись в кучки, тихо переговаривались о чем-то своем. Стоянка Ланей была скрыта туманом, но Сергей Петрович подозревал, что и там творится то же самое. Надо было наводить порядок, а то так недалеко и до разложения.
  - Так, - сказал он Марине Витальевне, - сегодня в связи с одним очень важным делом я освобождаю тебя от физзарядки. Пока мы все будем укреплять тело и дух ты должна взять Дару и с ее помощью провести для наших новорожденных хотя бы примерный медосмотр. Я хочу знать, кого можно использовать на тяжелом физическом труде, а кому это еще рановато. Некоторые из них совсем дети, а на лесопилке надо катать квадратное и таскать круглое. У нас тут не концлагерь и нагрузки должны укреплять тело и лечить дух, а не убивать.
  - Хорошо, - сказала Марина Витальевна, - сделаю. Только у меня к тебе тоже есть просьба. У нас тут уже столько народу, что пора все оборудовать по-человечески. Столы и скамейки для обеда, большой навес над ними. Не обязательно крыть навес досками, можно и тростником Большой котел с очагом. Как прикажешь готовить на сто человек в маленьких кастрюлях и котелках? Сортир, наконец, а то эта орда в скорости загадит все кусты и будет у нас тут полная антисанитария.
  - Понял, - сказал Сергей Петрович, - Исправлюсь. После завтрака соберемся и составим план работ.
  Пробежка до Дальнего, зарядка, снова пробежка обратно. За ночь ночные падальщики изрядно потрудились, над оставленными лежать без присмотра телами людоедов. Часть уволокли с собой, а часть растерзали на месте, оставив только дочиста обглоданные кости. Когда они вернулись в лагерь, то Марина Витальевна подтвердила, что да, всю ночь был слышен вой, плач и хохот гиен. Сергей Петрович, подумал, что сюда гиены приходят из совсем недалекой отсюда степи. Стоит только пересечь Гаронну, перевалить через холмы - и здравствуйте необъятные просторы. Конечно, непривычно, когда степь не на юге, а на севере от леса, но что поделать - такая уж тут география.
  Быстро позавтракав, вожди собрались на планерку.
  - Петрович, - сказала Марина Витальевна, - твоих африканских девочек я осмотрела. Это просто ужас какой-то. Всех их, даже девочек, которым на вид не больше десяти лет, неоднократно и извращенно насиловали. У всех следы побоев, гематомы и ссадины. Все, мягко выражаясь, недокормлены. У тех, что постарше, начинаются проблемы с зубами. Пятеро, скорее всего, беременны на ранних сроках, причем среди них одна девочка, у которой еще даже нормально не начала расти грудь.
  - Санаторных условий мы им сейчас обеспечить не можем, - сухо сказал Сергей Петрович, - сами упахиваемся как папы Карлы. Да и с психологической точки зрения это им сейчас противопоказано. Прессинг на них должен снижаться постепенно. Сколько из них могут сейчас работать, к примеру, на лесопилке, подтаскивая круглое и оттаскивая плоское?
  - Таких, - ответила Марина Витальевна, - семнадцать человек. Только очень сильно их не нагружай, пусть сперва привыкнут.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - я постараюсь. Нужно будет подумать - кого к ним поставить бригадиром.
  - Не бригадиром, а сержантом, - сказал Андрей Викторович, - Пусть с самого начала у них будет военная дисциплина.
  Сергей Петрович задумался.
  - Назначим Валеру, - сказал он через некоторое время, - парень в этом деле понимающий, да и в чинах ему уже пора подрасти. Помощницей и переводчицей к нему поставим Дару. Остальных тоже надо будет чем-нибудь занять, чтобы не бездельничали, а проводили время со смыслом. Это уже твоя забота, Витальевна. У меня для малолеток работы только на одного-двух человек - убирать опилки и стружку с рабочего места.
  - А как мне с ними общаться? - спросила Марина Витальевна, - язык северных равнин, на котором говорят Дара и Мара, понимает только эта твоя Алохэ, которая теперь Анна, а ее ты забираешь. Надо как можно скорее научить их всех русскому языку. Вот - Гуг, Дара и Мара с нами меньше месяца, а лопочут по-русски уже вполне прилично.
  - Вот именно что лопочут, - заметил Андрей Викторович, - у знающих людей такой уровень владения языком называется пиджин-рашен. Глядя на них, уже и наши начали тоже ломать язык, особенно младшие. Даже от Кати я уже слышал 'твоя моя не понимать'. Дичает девка.
  - В следующий раз разрешаю тебе дать ей по губам, - сказал Сергей Петрович, - Надо объяснить всем нашим, что сюсюкать и ломать язык с местными строго противопоказано. Разговаривать только нормальным русским языком, а если чего не поняли - разъяснять. А то будет нам тут обратная конвергенция. А вообще, языковые курсы нужны обязательно, по часу после обеда и ужина каждый день.
  - Постой, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - подумай, кого мы можем назначить на это дело? Из нас с Мариной учителя никакие, а ты с Андреем все время занят и вам просто не до того.
  - Если что, - сказал Андрей Викторович, - то я тоже пас. В смысле языка могу вести только курс специальной словесности для повышения квалификации сержантов - и только.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - поставим на это дело Лялю или Лизу, а может их обоих. Девки они грамотные, почти закончили десять классов, и серьезные. Язык точно ломать не будут.
  - Договорились, - сказала Марина Витальевна, - сегодня после обеда первое занятие. Ланей подключать будем?
  - Для Ланей занятия по языку пока на добровольной основе, - сказал Сергей Петрович, - нам еще спецконтингент переварить надо.
  - Этот, как ты говоришь - спецконтингент, - сказала Марина Витальевна, - еще надо одеть и обуть. В одних трусах и босиком они у тебя много не наработают. Как только закончится этот разговор, я пойду договариваться с Ланями по поводу шкур. Им теперь столько все равно не нужно, но я совершенно не представляю - из чего для них делать обувь.
  - Если у Ланей найдутся несколько толстых и грубых шкур на подошву, - сказал Антон Игоревич, - то я попробую сделать им из них на лето простейшие сандалии.
  - Понадобится тридцать одна пара, - предупредил Антона Игоревича Сергей Петрович, - с подгонкой по ноге.
  - Все равно, - сказал Антон Игоревич, - пока вы не закончили стройку, то для того чтобы заниматься металлом у нас нет ни времени, ни людей. Поэтому я пока побуду сапожником, это тоже очень полезное занятие.
  - Возьми себе учеников, в смысле, учениц, - сказала Марина Витальевна, - потом пригодится воды напиться.
  - Хорошо, - хлопнул ладонью по земле Сергей Петрович, - с обувью договорились. Как закончим с мастерской, подумаю, как дополнить твои сандалии жесткой деревянной платформой. Но это - чуть потом, а теперь, давайте поговорим о делах сегодняшних. Андрей, возьми Лизу, Мару и кого-нибудь из Ланей, и сходи на 'Отважном' к их бывшей стоянке за лодками.
  - Но, только сперва, - сказала Марина Витальевна, - вытащите мне из трюма большой банный котел. А то готовить в четырех маленьких котлах сразу я уже замучилась.
  - Вытащим, - сказал Сергей Петрович, - но как ты на нем будешь готовить, без очага?
  - Что-нибудь придумаю, - ответила Марина Витальевна, - очаг это не единственный способ установить котел. Есть и другие методы.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - теперь, давайте решим - кто пойдет на охоту? Народа у нас теперь много, и мясо нужно каждый день.
  - Конечно же, Сергей, Катя и Гуг, - сказал Андрей Викторович, - больше некому, все остальные заняты.
  - Катю я не отпущу, - сказала Марина Витальевна, - что-то ее с утра мутит. Скорее всего, начался токсикоз.
  - Тогда вместо Кати пойдет Ляля, - сказал Сергей Петрович, - на стройке она мне сегодня не нужна.
  - Зато она нужна мне здесь, - ответила Марина Витальевна, - сейчас опять прибегут малыши Ланей, а мне совершенно некогда на них отвлекаться, да и с нашими швеями она тоже неплохо спелась.
  - Хорошо, - кивнул Сергей Петрович, - тогда пусть Серега и Гуг идут на охоту вдвоем, и пора бы уже Гугу учиться стрелять из арбалета.
  - Научим, - пообещал Андрей Викторович, и спросил, - Ну что, Петрович, на этом все?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - все остальные свою задачу уже знают.
  Сразу после планерки Сергей Петрович нашел Валеру.
  - Так, Валера, - сказал он, - есть мнение, что тебе пора расти. С этого дня ты у нас сержант - командир взвода чернокожих амазонок.
  Вид у Валеры был, как бы это помягче сказать, удивленный.
  - А что я должен делать? - только и смог спросить он.
  - Руководить, Валера, руководить, - сказал Сергей Петрович, - сейчас мы соберем тех из них, кого Марина Витальевна сочла физически годными и дружною толпою, а еще лучше строем, направимся на стройку, где и будем впахивать до обеда. Я буду работать на пилораме, а твои подчиненные будут мне помогать. Ты же будешь ими руководить. Понятно?
  - Понятно, Сергей Петрович, - кивнул Валера и спросил, - А они меня поймут?
  - Язык жестов, Валера, - ответил Сергей Петрович, - древнейший на планете. Впрочем, одна из них понимает язык северных равнин. Поэтому, зови Дару и идем знакомиться с личным составом.
  Когда Сергей Петрович, Валера и Дара подошли к полуафриканкам, те озадаченно крутили головами. Они не понимали, что им надо делать.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - опять толпа? Это непорядок! Дара, переводи. Пусть все построятся в один ряд напротив нас. Высокие - с этого конца, низкие - с другого.
  - Зачем, вождь? - спросила Дара.
  - Так надо, - сказал Сергей Петрович, - и скажи этой Анне, которая бывшая Алохэ, пусть подойдет сюда. И пусть шевелятся поживее, а то срок их очищения увеличится.
  Дара перевела слова Сергея Петровича на свой язык, после нее Анна-Алохэ на свой, и полуафриканки задвигались, безропотно выстраиваясь по росту.
  - Отлично, - кивнул Сергей Петрович, оглядывая образовавшуюся картину и вспоминая товарища Сухова, - еще не люди, но уже заготовки для людей. Теперь, слушайте, Те на кого я покажу пальцем, должны выйти из строя на два шага.
  Сергей Петрович прошелся вдоль строя, одну за другой выдергивая из него всех девочек и явно недостаточно развитых девушек. Таких набралось четырнадцать человек.
  - Вы, - скомандовал он им, - должны сейчас пойти к Мудрой женщине Марине Витальевне, она скажет - что им делать. Остальным пока стоять на месте и внимательно слушать меня.
  Сергей Петрович перевел дух и еще раз оглядел строй. Кофейно-смуглые, наголо бритые и чисто умытые полуафриканки были красивы какой-то особенной дикарской красотой.
  - Так, - сказал он им, указывая на Валеру, - этот молодой мужчина, которого зовут Валера, теперь ваш сержант.
  - А что такой сержант? - через Дару поинтересовалась Алохэ-Анна.
  - Сержант, - отчеканил Сергей Петрович, - это помощник вождя. Он будет говорить, что вам делать, а вы должны все это выполнять, как будто, это сказал я сам. Понятно?
  - А если он приказать нам сделать плохое? - снова через Дару спросила Алохэ-Анна.
  - Тогда все равно надо сделать, а потом сказать об этом мне, - сказал Сергей Петрович, - вы можете не знать, плохое он вам сказал или нет, это решаю я. Он хороший мужчина и не будет велеть вам делать плохое, но если это случится, то я его накажу.
  Алохэ-Анна окинула Валеру оценивающим женским взглядом.
  - Не надо его наказать, - перевела Дара ее слова, - Ва-лера красивый мужчина и мы делать с ним плохое, если он это просить.
  Валера засмущался, а Сергей Петрович подумал, что кто поймет этих женщин. Совсем недавно в родном племени их били и насиловали, потом они прошли через испытания, которые должны были стереть их старую личность, и вот теперь, чуть только им стало немного полегче, они снова хотят делать 'плохое' с красивым мужчиной. Надо их так загрузить работой, что бы и мыслей дурных не возникало.
  - Все понятно?! - спросил Сергей Петрович Валеру, - тогда командуй!
  - Сергей Петрович, а что командовать? - тихо спросил Валера.
  Сергей Петрович тяжко вздохнул.
  - Горе ты одно, а не сержант, - сказал он, - Направо - и шагом марш!
  Валера скомандовал и снова возникли проблемы. Для начала, полуафриканки не имели понятия о том - что такое право, а что такое лево. Раньше оно им было как-то без надобности. Пришлось разъяснять. Потом возникли проблемы с тем - чтобы заставить их идти в ногу, но и с этим тоже с грехом пополам справились. Вы думаете - что Сергей Петрович мается дурью? Как бы не так! Просто он проходил срочную еще во времена СССР, и хорошо помнил те методы, которые позволяли превратить толпу разноплеменных оболтусов, зачастую не знающих русского языка, в спаянный армейский коллектив.
  Конечно, к этим методам требовалось еще приложить хорошего офицера, который не пустит дела на самотек и не допустит появления в своем подразделении дедовщины, землячеств и прочей неуставной лабуды. Но с этим, как он считал, у клана Прогрессоров проблем быть не должно. Ни он, ни Андрей Викторович, ни Антон Игоревич, ни Марина Витальевна не были склонны к халтуре, и делали свое дело от души и с огоньком.
  Кстати, полуафриканки один раз поймав шаг, так ни разу с него не сбились, и Сергей Петрович подумал, что у них должно быть идеальное чувство ритма, так необходимое для гребли короткими веслами на их каноэ. Так в перечень занятий с полуафриканками попала строевая подготовка. Хотя бы во время движения на работу и обратно. Кстати, команды: 'строиться', 'равняйсь', 'направо', 'налево', 'кругом', 'шагом марш' и 'стой', были первыми русскими словами, которые они начали понимать без перевода.
  Придя на стройку, Сергей Петрович первым делом загрузил дровами газогенератор, а пока он раскочегаривался, приступил к осмотру и сортировке напиленных вчера стволов. Полуафриканки тем временем с удивлением рассматривали выглядящий как футуристическое сооружение деревянный каркас будущего цеха.
  - Великий шаман Петрович, - наконец спросила Сергея Петровича Алохэ-Анна, - скажи нам - это священное место?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - тут живет Дух Молнии.
  - Ты приносить нас ему в жертву? - перевела Дара следующий вопрос.
  - Нет, женщина, - ответил Сергей Петрович, - он полностью подчинен мне, и ему не нужны жертвы. Но, если вы будете неосторожны и оскорбите его своим прикосновением, то он может обидеться и ударить вас, или даже убить. Поэтому никогда не касайтесь непонятных вещей и делайте только то, что скажет вам ваш сержант. Понятно?
  Когда Петрович запустил мотор и тот негромко заурчал, Дара сделала многозначительное лицо, глядя на ошарашенных полуафриканок.
  - Великий шаман Петрович, - тихо сказала она Алохэ-Анне, - уже разбудил Духа Молнии. Теперь будьте особенно осторожны.
  Впрочем, вскоре полуафриканок ждал еще один шок, когда цепная электропила с визгом послушно вгрызлась в твердую дубовую древесину. А потом им стало не до испуга или удивления. Приходилось, подтаскивать, оттаскивать, подавать, складывать и убирать. Работа хоть и простая, но тяжелая. Вес первого со стороны комля обрезка дубового бревна составлял около полутора тонн, и чтобы через 'раз-два, взяли' подать его на приемный стол ленточно-пильного станка, требовались усилия всей бригады, включая и сержанта Валеру. Вскоре все уже блестели потом, тем более что солнышко припекало не по детски, и перестали пугаться бешено воющего пильного станка, только успевая оттаскивать в одну сторону горбыль, а в другую готовые доски. Опилки Антон Игоревич тоже просил не выбрасывать, ибо планировал, как дойдут руки, соорудить для клана коптильню.
  До обеда успели полностью переработать дубовое бревно и пару небольших сосновых. Этот материал, сортом пониже Сергей Петрович планировал пустить на создание просимых Мариной Витальевной столов и скамеек для столовой. Когда в береговом лагере застучали на обед, Сергей Петрович отключил генератор и распорядился грузить сосновые доски и брусья в УАЗ, после чего полуафриканки уже привычно построились в колонну и под руководством Валеры потопали в береговой лагерь.
  А там уже дым стоял коромыслом. На полянке у заводи между нескольких больших камней был установлен двухсотлитровый побулькивающий рыбным варевом котел, под которым тускло рдели угли почти потухшего костра. Рядом лежали связки серебристой рыбы, которую постоянно подтаскивали старшие дети откуда-то со стороны устья Ближней. Причем среди них были как дети Ланей, так и самые младшие из полуафриканок, которые обзавелись кожаными запашными юбочками до середины бедра и такими же кожаными оставляющими открытой всю спину топиками на кожаных тесемках. На головах у них были маленькие конические шляпки, плетеные из тростника, по образцу вьетнамских, чтобы солнце не напекло бритое темя. Тоже образчик минимализма, но уже почти приличного минимализма.
  Девочки постарше, лет тринадцати-четырнадцати, как Лани, так и полуафриканки, под руководством Ляли, орудуя шилом и иглой, шили из кожи те самые юбочки и топики, или под надзором Антона Игоревича плели из тростника шляпки. В то же время девушки постарше и молодые женщины бывшего клана Ланей сноровисто чистили стальными ножами пойманную рыбу и, нанизав ее на кожаные шнурки, растягивали эти рыбные гирлянды между воткнутых в песок жердей. Короче, и тут трудовой процесс был в полном разгаре, а Марина Витальевна управляла им, как дирижер управляет оркестром.
  - Это все Антошкина рыбная артель, - кивнула она на кучу пойманной рыбы, - уже не знаем - куда все это девать. Пока решили вялить впрок.
  Вытирая руки о кожаный передник, в сопровождении Мары к Сергею Петровичу и Марине Витальевне подошла Фэра, мудрая женщина бывшего клана Лани.
  - Приветствуй тебя вождь-шаман, Петрович, - перевела ее слова Мара.
  - И я приветствую тебя, мудрая женщина Фэра, - сказал Сергей Петрович, опускаясь на землю и скрещивая гудящие ноги, - Садись и поговорим. Все ли у вас благополучно?
  - Моя благодарить тебя, - перевела Мара ответ Фэры, - Моя стоять.
  - Садись, - повторил Сергей Петрович, - В нашем клане не принято, когда мужчина сидит, а женщина стоит. А ты обещала принять все наши обычаи. Не заставляй меня вставать перед тобой, мои ноги очень устали.
  - Моя садись, - перевела Мара слова Фэры, повторившей движение Сергея Петровича, - Мы есть благополучно. У нас много хороший еда. Твой клан - хороший клан. Мы скорбеть о том, что наш клан умереть и радоваться, что мы жив, наш ребенок жив, наш новый клан совсем, совсем лучший.
  - Спасибо, Марина, - сказал Сергей Петрович, принимая из рук Марины Витальевны эмалированную чашку с густым рыбным варевом, и спросил, - Вас покормили, Фэра?
  - Мы кушать, - перевела ответ Дара, - много хороший еда. Живот радоваться.
  - Очень хорошо, Фэра, - сказал Сергей Петрович, дуя на ложку с варевом, - У тебя есть еще какие-то вопросы?
  - Есть, вождь-шаман, - перевела Мара и хихикнула, - Она спрашивать - когда их выбирать мужчина? Женщина много, мужчина хороший, но мало, мало, всего рука и один.
  Услышав это, Сергей Петрович чуть не поперхнулся горячим супом.
  - Скажи ей, - произнес Сергей Петрович, наконец, справившись с удивлением, - что у нас так эти дела не делаются. Только вчера их мужчины умерли, защищая их от врагов, а сегодня они ищут себе новых. Я накладываю на них табу на три луны, до самого праздника урожая, а за это время они должны выучить наш язык, наши обычаи и решить, кто из нас им нравится больше всего.
  - Не каждый женщина клан Лани иметь свой мужчина, - перевела Мара и добавила от себя, - Гуг хотеть Себа, Себа тоже хотеть Гуг. Себа родиться клан Лани и не иметь еще свой мужчина. Она идти мужчина другой клан. Мы тоже другой клан. Пожалуйста, Петрович.
  - Блин, - подумал Сергей Петрович, - как я забыл, что в эти времена девушка не могла выйти замуж в своем клане. Естественный механизм защиты от инбридинга. Следовательно, все урожденные Лани уже готовые невесты. Но, как же, тогда сама Мара, родила близнецов, оставшись в своем клане? На дочерей вождя это правило, что не распространяется или там, на севере, поблизости просто не было других кланов?
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович вслух, - для девушек табу будет всего одна луна. Это время они должны работать, где скажут, учить наш язык и учиться жить как мы. Скажи Себе, пусть подойдет к Марине Витальевне на осмотр, потом поговорим об этом еще раз. Все.
  Выслушав перевод, Фэра поднялась на ноги.
  - Хорошо, вождь-шаман Петрович, - сказала она, склонив голову, - мы ждать, мы учить язык, мы думать.
  - Постой, Фэра, - сказал Сергей Петрович, - я тебя не обидел?
  - Нет обидеть, вождь-шаман Петрович, - перевела Мара, - Ты говорить правильно. Мы думать о наши дети и совсем забыть об их убитый отец.
  - Фэра, - сказал Сергей Петрович, - если вы будете все делать как вам скажут наши вожди, то ни вы ни ваши дети не будут нуждаться, независимо от того есть у вас мужчина или нет. Дети это наше будущее и наш клан живет только для них, а они, когда вырастут, должны сделать клан еще сильнее. Запомни мои слова и передай их другим женщинам.
  - Я передать то, что ты сказал, вождь-шаман Петрович, - перевела Мара слова Фэры, - Мы благодарить за твоя доброта. Мы говорить через одна луна. Фэра тоже не был мужчина клан Лани. Он умереть давно-давно, рука лет назад, на большой охота. Потом Фэра стать Мудрая женщина и больше не мочь иметь мужчина. Твой клан совсем другой обычай. Фэра будет делать как твой клан. Фэра еще раз сказать спасибо.
  Сказав это, она повернулась и пошла к тем женщинам, что чистили рыбу, а Сергей Петрович задумчиво принялся хлебать свой суп. Сейчас ему удалось отложить этот брачный вопрос на 'потом', но вечно так продолжаться не может. На шесть взрослых мужчин у них сейчас тридцать восемь взрослых женщин и девушек. При этом в течении ближайших семи лет в брачный возраст войдут еще двадцать семь девушек и только два юноши: Антошка и местный паренек по имени Тэр. И хоть чисто арифметические подсчеты в этом деле неприемлемы, но соотношение полов в клане получается просто дичайшим: от шести-семи к одному сейчас и до десяти-одиннадцати к одному через семь лет. При этом Тэру в невесты годились только самые младшие из полуафриканок, или девушки из других кланов, что еще больше осложняло ситуацию. Тут надо было думать и думать крепко, подключить к этому вопросу женсовет и в первую очередь его признанную главу Марину свет Витальевну.
  Доев обед и помыв за собой посуду, Сергей Петрович отозвал Марину Витальевну в сторону и кратко изложил ей свои соображения по брачной политике.
  - А чего ты хотел, Петрович? - спросила она его в ответ, - Если уж залез на бешеную лошадь - то скачи и не ной. Кстати, на моего Антона можешь не рассчитывать. Мужчина-то он еще хоть куда, но силы у него уже не те. Заездят его молодые лошадки насмерть, что тогда будешь делать без геолога, металлурга и кузнеца?
  - Марина, - простонал Сергей Петрович, - но хоть двоих к себе еще возьмите...
  - Ты Петрович, - с укоризной сказала Марина Витальевна, - говоришь так, будто приблудных котят раздаешь. Совсем заработался фанатик. Ты подумал о том, что тут важно не только наше с Антоном согласие, но и желание тех девиц, которых ты нам сватаешь. А у них по этому поводу может быть свое мнение, совершенно отличное от твоего. Я бы еще взяла в компанию эту Фэру, женщину по местным понятием уже в летах, спокойную и рассудительную, но она, Петрович, уже положила глаз на тебя, красивого, и переубеждать ее будет бесполезно. Нам еще только браков по принуждению не хватает для полного счастья.
  Сразу тебе скажу - местные бабы будут при первой возможности стремиться замуж стремительно и неумолимо, как лосось, идущий на нерест. Это у них на уровне инстинкта еще не отбитого веками цивилизации. Единственно, что я тебе могу обещать, так это то, что соберу всех наших девок, и перетру с ними вопрос во всем его многообразии. Если эту ситуацию вообще возможно разрешить ко всеобщему удовольствию, то мы это сделаем.
  - Вот за это спасибо, - сказал Сергей Петрович, - Кстати, Гуг тут уже присмотрел себе невесту, и она вроде тоже положила на него глаз. Я уже сказал Маре, чтобы та тихонько послала ее к тебе на первичный медицинский осмотр. А вдруг ей еще рановато замуж?
  - Правильно сделал, - кивнула Марина Витальевна, - нам еще только смертности от слишком ранних первых родов тут не хватает. Кстати, а что нам делать с беременными? Им сейчас не о мужиках надо думать, а о том, как выносить, родить и выкормить ребенка.
  - Думаю табуировать их на год или даже на два, - серьезно сказал Сергей Петрович, - Шаман я или не шаман?!
  - Вот видишь, - усмехнулась Марина Витальевна, - а ты боялся. Для того чтобы съесть слона, его сперва нужно разрезать на множество маленьких кусочков. Будем решать проблемы по мере их возникновения.
  Сразу после обеда одновременно случилось несколько событий:
  Сначала части рабочей бригады полуафриканок раздали их новые юбочки, топики и шляпки. При этом Ляля гарантировала Сергею Петровичу, что до вечера полуафриканки будут одеты уже все.
  Потом Антон Игоревич показал Сергею Петровичу образчик своего сапожного творчества. Еще одно огорчение. Представленная пара по своим кондициям больше всего напоминала комнатные тапочки. Мужчины клана Ланей в основном охотились на лесных оленей разных видов, и лошадей. Их шкуры прекрасно подходили для изготовления одежды и обуви типа мокасин, но была недостаточно жесткой и грубой для изготовления обуви с твердой подошвой. Имеющаяся у клана Прогрессоров шкура молодого бычка была несколько получше, но тоже не дотягивала до требований Антона Игоревича. Тут нужна была шкура взрослого, заматеревшего животного. Если полуафриканкам предстояло в будущем заниматься земляными работами, то без деревянной, а именно дубовой, основы в качестве подошвы было не обойтись.
  Пока Сергей Петрович разговаривал с Антоном Игоревичем, усталой и голодной толпой заявились с рыбалки Антошка и его малолетняя рыбацкая артель - главные добытчики сегодняшнего дня. У Сергея Петровича даже зарябило в глазах. Рядом с Антоном шел его ровесник тот мальчик Тэр, о котором Сергей Петрович уже упоминал, и три девочки Ланей примерно их же возраста. Вперемешку с ними четыре девочки полуафриканки из самых младших. Все тащат карповые удилища, сачки и пойманную рыбу. Чуть поодаль два мальчика Ланей помладше с большими связками рыбы последнего улова. Словом, полная идиллия.
  Мимоходом Сергей Петрович подумал, сколько же в этой первобытной Гаронне должно быть сейчас рыбы, что сколоченная неугомонным Антоном-младшим детская артель смогла играючи накормить ей весь клан. Они что там, таскали ее одну за одной? И как Антону-младшему вообще удалось собрать и подружить всю эту разноцветную компанию?
  Ведь вчера сперва дети Ланей были захвачены голодными людоедами и в смертном ужасе ожидали своей последней минуты, потом ситуация перевернулась с точностью до наоборот, и точно такой же ужас на какое-то время пришлось пережить и юным полуафриканкам. А потом они брели, связанные, слепые и беспомощные по дороге в иной мир за своим потусторонним поводырем и в самом конце пережили шокирующую переинициацию и она изменила и их самих и взгляд на них со стороны.
  Если шаман сказал, что это теперь другие люди, значит, другие, и точка. С шаманом тут не спорят. А может на них так повлияло отсутствие угнетавшего их психопата Шамэла, который исчез, растворился, сгинул бесследно и больше никогда не появится и не будет им угрожать? А может причиной тому сам Антон-младший, послуживший центром консолидации этой команды и занявший ее таким делом, которое позволило им чувствовать свою значимость наряду со взрослыми? А может все-таки дело и в первом и во втором и в третьем?
  Перехватив взгляд Сергея Петровича, направленный на юных полуафриканок, Марина Витальевна нахмурилась и уперла руки в боки.
  - Не отдам, - тихо сказала она, - что хочешь делай, а не дам я тебе их мучить! Они же дети, а не какие-то там ужасные существа, которых надо вести через огонь, воду и медные трубы. Бедненькие цыплятки.
  Сергей Петрович в ответ только пожал плечами.
  - Не отдашь - и не надо, - так же тихо сказал он, - Если ты так хочешь, то теперь они полностью на твоей ответственности. Воспитай из них настоящих женщин нашего клана. Кстати, тех девочек, что сегодня работали с Лялей и Антоном Игоревичем, ты тоже заберешь себе?
  - Не знаю, - вздохнула Марина Витальевна, - эти - самые маленькие, оттаяли почти сразу. А те, что постарше, до сих пор какие-то потерянные. Но на твоей каторге им все равно делать нечего. Лучше им там не станет.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - займи их здесь. Но только так, чтобы у них не было времени даже поднять головы. Как увидишь, что их потерянность проходит, то понемногу начинай отпускать вожжи.
  Как только малолетняя рыбацкая команда закончила обед то Ляля приступила к обещанному уроку русского языка. К удивлению Сергея Петровича, кроме полуафриканок, для которых занятия были обязательны, в тени под ивами расселись все женщины Ланей до единой, вместе со своими детьми и даже беременная Нита по-турецки села на траву, водрузив на колени свой огромный живот.
  Едва только Ляля начала называть первые слова, показывая на окружающие предметы, как двигаясь вверх по течению Ближней к пляжу подошел 'Отважный', на палубе которого стояли Андрей Викторович, Лиза, а также шестеро старших женщин клана Лани, ходивших вместе с ними к своей бывшей стоянке. К удивлению Сергея Петровича кроме них на 'Отважном' находились Сергей-младший и Гуг, у ног которых лежала туша, в которой он опознал молодого лося. Сзади за 'Отважным' на буксире тянулись два долбленых челнока и восемь кожаных пирог, впрочем, тоже груженых каким-то скарбом. Сергей Петрович подумал, что Лани решили взять не только свое, но еще и разграбить брошенное имущество побежденных.
  Урок языка мог быть сорван в самом начале, народ начал было уже вставать со своих мест, но Андрей Викторович цикнув на них, махнул рукой, приказывая Ляле продолжать занятия.
  - И тут тоже школа, - тяжело вздохнула Лиза.
  - Да, Лизунчик, - строго сказал Андрей Викторович, - тут тоже школа. И пусть ты теперь замужняя женщина, но учиться у меня будешь только на одни пятерки.
  Едва Андрей Викторович сошел на берег, он тут же столкнулся с Сергеем Петровичем. Первым делом он окинул взглядом внимательно слушающих Лялю женщин и детей, развешанную между палками на просушку рыбу, юных полуафриканочек в кокетливых костюмчиках и соломенных шляпках, кухонный котел и стоящую рядом уперев руки в боки Марину Витальевну с большой поварешкой.
  - Отчего задержались? - спросил Сергей Петрович.
  - Да, Серега с Гугом опять начудили, завалили лося в болотце у устья Дальнего и не знали, как эту тушу оттуда вытащить. Ну, тут как раз мы мимо шли и их подобрали. Пока возились, часа два прошло как не было, - сказал Андрей Викторович, и, вздохнув, спросил, - Пожрать, что-нибудь осталось?.
  - Осталось, осталось, - крикнула Марина Витальевна, - иди сюда сам и тащи своих путешественников - накормлю до отвала. Готовила с запасом.
  Утолив первый голод, Андрей Викторович отодвинул в сторону миску.
  - Так, - сказал он, - колитесь, что тут произошло? Уезжал, все было тихо и спокойно, возвращаюсь и нахожу один сплошной бедлам и тарарам. Это кто столько рыбы-то наловил, один Антошка что ли?
  Пришлось Марине Витальевне подробно рассказывать Андрею Викторовичу об интернациональной молодежной рыболовецкой бригаде, наведшей тут такой шорох.
  - Вот, - сказал Андрей Викторович, дослушав до конца, - отчего я уважаю людей, не сидящих сложа руки, а в меру своих слабых сил, тоже налегающих на весло. Антошка себя еще в пути неплохо показал, никогда не жаловался и не капризничал, вел себя как настоящий мужчина, а тут, значит, показал все свои таланты. Предлагаю объявить ему благодарность в приказе, присвоить звание младшего сержанта и, заодно, наградить орденом Дружбы Народов.
  - Младшего сержанта присвоить ему можно, - кивнул Сергей Петрович, - сержант из него выйдет получше, чем из Валеры.
  - А что так? - спросил Андрей Викторович.
  - Мягковат он маненько, - ответил Сергей Петрович, - но так как на этой должности альтернативы Валере нет, то я приставил к нему переводчицей Дару, она-то контингент в основном и гоняла.
  - Да, - сказала Марина Витальевна, - что Дара, что Мара - две маленькие стервочки с еще тем характером. Своего не упустят, на Валерке ездят буквально верхом. Но место свое они знают и выше головы не прыгают.
  - Да, ладно тебе, Витальевна, - махнул рукой Андрей Викторович, - если взять поправку на менталитет и происхождение, то нормальные они бабы, таких еще надо поискать. Лучше скажи, что у нас еще нового?
  Ну, тут Марина Витальевна и изложила соображения Сергея Петровича по перспективам, ожидающим их в недалеком будущем на семейном фронте. Навострившая ушки Лиза при этом даже ложку в миску уронила.
  - Вот, - сказал Андрей Викторович, - тут они и приплыли. Одиннадцать молодых баб на одного мужика - просто мечта прыщавого подростка. Но, ничего, Лизунчик, ты у меня всегда будешь любимой женой.
  - Ну вот, - надувшись, сказала Лиза, - я думала, что кроме меня у тебя их будет двое-трое, а тут, оказывается, что целых десять. Ужас!
  - Постарайся быть умницей, Лиза, - сказала Марина Витальевна, - в данных обстоятельствах наш клан просто не может позволить себе ничего иного. Женщины должны рожать, а дети должны знать своих отцов. Если другие женщины в семье будут для тебя, Ляли, Кати, Дары и Мары помощницами, подругами и союзницами, то все у нас будет хорошо, а если вы будете видеть в них соперниц или, не дай Бог, врагов, то наш клан не продержится и пары лет. Поняла?
  - Да, Марина Витальевна, - кивнула Лиза, - я постараюсь справиться.
  - Ну, вот и хорошо, - сказала Марина Витальевна, - после ужина собери всех наших девчонок и подходи ко мне. Будем думать над этим вместе.
  После завершения урока языка Сергей Петрович, подключил инструменты к корабельному генератору и начал обустройство летней столовой. В плане Сергея Петровича на первом этапе были врытый в землю стол, метровой ширины и длиною в тринадцать метров, а также огибающая его по периметру скамья. Удобства - минимум, ну все равно лучше, чем сидеть просто на земле.
  Полуафриканки в данном деле больше путались под ногами, чем помогали. Еще не имея подходящей обуви, они не могли даже копать ямы под столбы. Оставив себе четверых, самых старших для: 'подай', 'принеси', 'подержи', остальных Сергей Петрович направил веером по окрестностям, собирать, где найдутся камни для очага, размером с человеческую голову.
  Работали в основном сам Сергей Петрович, Андрей Викторович, Сергей-младший, Валера и Гуг, а Лиза снова варила на костерке мездровый клей, но на этот раз совсем немного. Женщина Ланей и младшие полуафриканки снова разошлись по своим рабочим бригадам, кто шить, кто плести шляпки, а те, кто до обеда занимались рыбой, принялись за потрошение и разделку убитого Сергеем-младшим и Гугом лося. Работа для них вполне привычная, но со стальными ножами спорилась она куда быстрее чем обычно. Часть парного мяса отложили на ужин, а остальное, нарезав длинными узкими лентами, развесили вялиться рядом с рыбой. Даже дети были при деле, вооружившись сломанными ветвями, он отгоняли от продовольственного запаса назойливых мух. Время от времени все они бросали любопытные взгляды в сторону того места, где шаман Петрович, призвав Духа Молнии, снова сосредоточенно творил очередное свое колдовство.
  Жужжала электрическая ножовка, визжали дрель и рубанок, стучал молоток, снова взмокшие от пота почти обнаженные полуафриканки подтаскивали работникам доски, металась с банкой клея Лиза, и вот, часа через три после начала работ все было кончено. Собранные из гладко оструганных досок в шип и на нагелях, стол со скамьями стояли на лужайке прочно, как будто были тут всегда.
  Выключив инструмент, Сергей Петрович устало присел на скамью и окинул взглядом творение своих рук, а также громоздящуюся неподалеку кучу камней.
  - Ну, вот, - сказал он, - вот это я понимаю, товарищи, - цивилизация! А то ели на земле, как какие-то дикие люди.
  Немного подумав, он решил, что камней собрано уже достаточно, и больше никаких работ до ужина затевать не стоит. А потому вся подсобная команда была отправлена к заводи мыться и приводить себя в порядок, ибо хуже потной женщины бывает только грязная потная женщина. После купания, последние из полуафриканок получили свои юбочки, топики и тростниковые шляпки и стали выглядеть хоть и экзотично, но уже не так шокирующее. На очереди был вопрос с обувью.
  Ужинали уже можно сказать по-королевски, сидя на скамьях и за столом. Местным еще было немного непривычно, хотя и они признавали, что так гораздо удобнее, а выходцы из двадцать первого века просто наслаждались комфортом.
  После ужина, немного посовещавшись, решили разделить полуафриканок. Старшие должны будут жить с Сергеем Петровичем, Андреем Викторовичем, Лялей и Лизой на стройке, а младшие останутся в береговом лагере с Мариной Витальевной. Туда же, на стройку переезжали и Валера с Дарой, оставляя пока Мару с ее младенцами в береговом лагере.
  Распорядившись погрузить их постельные принадлежности в кузов УАЗа, который Андрей Викторович должен был подогнать попозже, Сергей Петрович построил свою команду и строем повел ее на стройку. Была у него, мысль, использовать два часа оставшихся до темноты, для устройства каких-никаких примитивных деревянных лежаков, ибо спать на земле вредно. Доски есть, остатки клея есть, руки есть, так почему бы не сделать людям приятное и полезное.
  К тому времени, как солнце упало прямо к горизонту, а на стройку подъехал УАЗ с Андреем Викторовичем, Ляле, Лизой и кучей барахла в кузове, сделано было многое, но далеко еще не все. Впрочем, на первую ночь деревянных щитов просто настеленных поверх двух сорокасантиметровых брусьев было вполне достаточно, остальное можно было сделать и завтра. Сверху щитов разложили тростник, поверх него настелили шкуры, и спальное ложе было готово. Теперь Сергей Петрович не опасался, что кто-то из его подопечных застудит почки или захворает простудой по женской части.
  А вечером на дежурстве у костра, у него состоялся весьма обстоятельный разговор с Лялей. В отличие от Лизы, она восприняла новость о грядущем расширении семей куда спокойней и они договорились, что вместе будут подбирать в их семью новых жен и вместе поддерживать в ней мир и порядок. Узнав, что первая кандидатка во вторые жены уже есть, Ляля одобрила ее, сказав, что Фэра - это своя знахарка в семье. Такая жена будет совсем не лишней, особенно если эта семья будет такой большой, как это предполагают обстоятельства. Тем более что женщина она тихая, скромная и незлая, обладающая, к тому же, довольно незаурядным умом.
  
  3 июля 1-го года Миссии. Понедельник. День сорок восьмой. Пристань Дома на Холме.
  С утра жизнь Сергея Петровича снова потекла по накатанной колее. Подъем, пробежка до берегового лагеря, где проходил общий сбор. Потом народ строился на зарядку, за ней следовала еще одна пробежка до Дальнего и обратно мимо белеющих в траве костей. Потом водные процедуры в заводи у причаленного 'Отважного' и завтрак.
  Сергей Петрович заметил, что именно завтрак был для полуафриканок самым главным действом утра. Если все остальное они выполняли по обязанности, не сачкуя, но и не вкладывая в это душу, то во время еды они просто священнодействовали. Голод, этот постоянный спутник первобытного человека, теперь отступил и обходил их далеко стороной они теперь могли отдать дань и вкусу еды и чувству наступившей блаженной сытости, а не жрать, набивая брюхо, подобно диким зверям.
  Ели они одновременно со всей рабочей бригадой: Сергеем Петровичем, Андреем Викторовичем, Антоном Игоревичем, Лялей, Лизой, Валерой, Дарой и Марой, и ели то же и в том же количестве, что и вожди, и никто их не подгонял и не вырывал кусок изо рта. Конечно, сидеть за столом на деревянной скамье им было пока крайне непривычно. Но кто сказал, что новая жизнь, которую им обещал шаман Петрович, должна была быть хоть чем-то похожа на то, как они жили прежде. Сначала у них отобрали все, даже имена, потом, постепенно в их жизни по воле того же Петровича стали появляться совершенно новые и тоже непривычные вещи.
  Каждый следующий день сдвигал их положение к лучшему. А самое главное, Сергей Петрович строго следил, чтобы в их сторону не было никакого пренебрежения, и особо тщательно проинструктировал по этому поводу Дару, чтобы та особо не задирала нос.
  После завтрака, Сергей Петрович распорядился, чтобы Валера строил свою команду и вел ее на стройку. Чуть позже туда же должны были подойти Антон Игоревич и Ляля со своими швеями, которые завтракали во вторую смену. Обувать 'контингент' решили прямо на месте, без отрыва от производства. Придя на рабочее место, Сергей Петрович в первую очередь проверил устойчивость каркаса. Все стояло как влитое, и даже не шелохнулось. Приказав налить под каждый столб еще по полведра воды, он запустил генератор, а потом, сказав шестерым, самым старшим, женщинам оставаться на месте, повел остальных на просеку, где указал вытаскивать с обочин отсеченные ветви деревьев и вырубленный подрост, раскладывая это на солнцепеке. Дуб отдельно, все прочее дерево отдельно. Дело было в том, что температуры горения дубовых дров было уже достаточно для обжига известняка, а сосну и прочее дерево предварительно требовалось пережигать на древесный уголь.
  Вернувшись к каркасу цеха, Сергей Петрович еще раз осмотрел фронт работ. Сегодня первым делом, еще до того как заняться кровлей, было необходимо сначала собрать верстак, готовые детали которого уже давно ждали своего часа. Когда сюда придет обувная команда, которая завтракала во вторую смену, у нее уже должно было быть готово удобное рабочее место.
  С верстаком управились примерно за полчаса. Когда есть самый разнообразный инструмент, а детали изготовлены заранее, эта работа было делом несложным. Только они закончили, как на тропе, ведущей из берегового лагеря, показались Андрей Викторович, Антон Игоревич, Ляля, Лиза и четыре девушки из бывшего клана Ланей, тащившие свернутые в рулоны шкуры.
  - Так, - сказал Сергей Петрович Валере, - на сегодня назначаю тебя помощником Антона Игоревича. Пока мы с Андреем Викторовичем будем работать на крыше, ты будешь делать для него деревянные подошвы.
  Еще в береговом лагере Сергей Петрович с Антоном Игоревичем решили, что лучшим вариантом обуви будут комбинированные сабо без задников, деревянная подошва и кожаный верх. Конечно, с учетом местной специфики, на очень низком и широком каблуке. Сергей Петрович нарисовал Валере профиль будущих заготовок и тот приступил к работе.
  Первая пара заготовок у Валеры была готова минут через пятнадцать, когда Сергей Петрович с Андреем Викторовичем уже рассортировали кровельные доски по ширине и подтащили к краю будущей крыши стремянку, а команда Антона Игоревича и Ляли разложила на верстаке свои инструменты и кожи.
  - Готово, Сергей Петрович, - сказал Валера, показывая две деревяшки, пока напоминающие подошву обуви только в профиль.
  Осмотрев изделия, Петрович показал Валере, где еще надо подправить, а потом поманил к себе бывшую Алохэ.
  - Анна, - сказал он, - да, да, ты. Иди сюда, не бойся, это не больно.
  Дара перевела и та подошла, опасливо смотря на разложенную на верстаке пилу, ножи, шила иглы и прочий инвентарь.
  - Валера, смотри, - сказал Сергей Петрович - показываю первый и последний раз. Ставишь ее ногу на заготовку, подгоняешь подъем точно по своду стопы, потом обводишь ступню карандашом, а после этого тебе, как товарищу Фидию, только остается отсечь ножовкой все лишнее, зашлифовать кромку и передать клиентку Антону Игоревичу.
  Пока Сергей Петрович проделывал с ее ногами все эти манипуляции, Алохэ-Анна стояла, закрыв глаза и сжав зубы, будто ожидая неожиданной боли. Но, ничего не произошло. Шаман ушел, а Дара сказала, чтобы она пока постояла рядом.
  Еще минут через пятнадцать все было готово. Сабо получились, что надо: деревянная плавно изгибающаяся подошва с низким широким каблуком, широкий кожаный мысок, оставляющий открытым пальцы и два сыромятных ремешка, переходящих в плетеные косичкой шнурки, которые охватывали щиколотку и завязывались спереди бантиками.
  - Иди, - сказала Дара Алохэ-Анне, когда Антон Игоревич завязал на ее ноге последний шнурок.
  - Ой! - сказала та, делая первый шаг и подскакивая, - Ай! - сказала она, делая второй, и глядя на свои ноги. Ну, прямо театр одного актера. Другие полуафриканки, вытянув шеи, так и застыли, с поднятой над головой доской, и в их глазах светилась только одна мысль: 'Заколдовали'. А Алохэ-Анна продолжала свои кульбиты, что не шаг, то удивленный вскрик.
  Андрей Викторович, глядя на это представление, чуть с лестницы не загремел от сдерживаемого смеха, а девчонки-швеи со своих чурбаков от хихиканья. Но тут, сверху, с крыши, раздался громогласный глас Сергея Петровича, от которого полуафриканки вжали головы в плечи, а хихикающие девицы-Лани сразу смолкли. Алохэ-Анна, сделав еще несколько шагов, почти освоилась со своей обновкой и лишь изредка посматривала себе на ноги, чтобы убедиться, что диковинная обувь никуда не делась.
  Изготовление следующих пар уже не вызывало такого ажиотажа. Дара просто подзывала одну из еще босых женщин, та терпеливо сносила все манипуляции и уходила уже обутая, не выкидывая каких-либо коленец. Через некоторое время провели ротацию личного состава, отправив на просеку шестерку обутых и приведя оттуда босоножек.
  Тем временем, доска за доской, росла деревянная кровля цеха. Сергей Петрович стелил доски внахлест как черепицу, закрепляя их за балки нагелями. Когда Марина Витальевна застучала на обед, Сергей Петрович и компания успели перекрыть ту половину крыши, что над генератором и перетащить лестницу и инструменты на другую сторону. А одиннадцать полуафриканок щеголяли в новеньких кожано-деревянных сабо.
  - Девочка говорить, - сказала Дара, кивая на девушек-Ланей, - они тоже хотеть себе такая штука.
  Сергей Петрович только пожал плечами. Очевидно, что по летнему времени чулки-мокасины местных, не шли ни в какое сравнение с компактными и практичными сабо. В них должно быть жарковато, а через мягкую кожу под ступней должен чувствоваться каждый камешек.
  - Хорошо, - сказал он, - но только тогда, когда они закончат эту работу.
  А вообще-то, старшие женщины были более консервативны. А те Лани, которые помоложе - девушки и подростки - хотели уже всего и сразу: 'юбочка', 'трусика', 'топика', 'шапочка' и вот теперь еще и сабо. Ну и что, что лето кончится и наступит осень? Вот когда наступит - тогда и наденем свое отечественное, а пока и в этом от кутюр куда удобнее. Июль, он ведь и в ледниковый период июль. Бедные девушки и не догадывались, что зимней кутюр, будет такой крутой как и летний, а может быть даже и круче.
  Собрав всю свою команду, Сергей Петрович повел ее на обед. Глухо стучали по земле деревянные подошвы сабо, мерно шагающих полуафриканок.
  - Ну, вот, - мимоходом заметил Андрей Викторович, - теперь с ними можно заняться и строевой подготовкой.
  - А вот это, Андрей, уже лишнее, - сказал Сергей Петрович, - не до того нам сейчас.
  Андрей Викторович хмыкнул, собираясь, было возразить, но этот разговор так и повис в воздухе, потому что, придя в береговой лагерь, они обнаружили там самый настоящий бедлам. Еще издали было заметно, что на берегу нет обычного порядка. Женщины Ланей сбились в кучу и о чем-то спорят с Марой, на скамейке в позе умирающего лебедя сидит бледная Катя, а Марина Витальевна, вооруженная своим черпаком, стоит у котла чернее тучи, уперев руки в боки.
  Навстречу им из лагеря выскочила Марина-младшая.
  - Марина, что случилось? - спросил ее встревоженный Сергей Петрович.
  - Сергей Петрович, Андрей Викторович, - закричала девочка, - там Тэр побил нашего Антошку!
  - Какой Тэр? - сразу не понял Сергей Петрович, - Это тот, с которым они вчера вместе рыбачили?
  - Ну, да! - кивнула Марина-младшая, - Идите скорее, Антошке очень плохо, а там все кричат.
  - Вот! - прорычал Андрей Викторович, набирая ход, как идущий в атаку шерстистый носорог, - Долиберальничали! Твою же, в бога душу мать!
  - Андрей, ты только не буйствуй, не наломай с ходу дров, на бегу прокричал Сергей Петрович, - сначала нам надо как следует разобраться.
  - Сейчас придет Серега, - ответил немного сбавивший ход Андрей Викторович, - и за Катиного братишку сам разберется с этим Тэром. Ноги будут здесь, а голова в кустах за речкой. Ты его знаешь!
  Женщины так увлеклись спором, что даже не заметили двух приближающихся быстрым шагом вождей, за которыми как мог поспешал Антон Игоревич. Лани наседали, Мара, защищаясь, отступала. Недолго думая, Андрей Викторович сорвал с плеча 'Сайгу' и шарахнул из нее в воздух.
  - А ну, тихо! - заорал он.
  Как ни странно, но Лани его поняли даже без перевода, и вокруг наступила полная тишина. Только было слышно, как всхлипывает уткнувшая лицом в бок Марине Витальевне маленькая полуафриканочка.
  Сергей Петрович огляделся. Антошка неподвижно лежал на скамье лицом вверх, и вокруг его левого глаза расплывалась огромная багрово-сизая гематома. Рядом со скамьей на коленях стояла светловолосая девочка Ланей, держащая Антошку за руку. Еще одна девочка Ланей, может чуть постарше первой, размазывала кулачком по лицу слезы. Три смугленькие полуафриканочки и одна беленькая девочка Ланей испуганно выглядывали из-за спины Марины Витальевны, утешавшей их плачущую смуглую подружку.
  - Что с ним, Витальевна? - спросил Сергей Петрович.
  - Сотрясение мозга, - ответила Марина Витальевна. - Когда девочки привели сюда Антошу, его сразу начало рвать, а потом он потерял сознание.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - Мара, быстро давай сюда всех, кто видел как было дело.
  - Вот, Петрович, - быстро сказала Мара, - Вета видел, Лата видел, Сиба видел, тот черный девочка тоже все видел.
  - Так, - еще раз сказал Сергей Петрович, присаживаясь на скамью, и поворачиваясь лицом к самой старшей из девочек, - ты, давай рассказывай, как было дело, а ты Мара - переводи.
  Девочка, которую звали Ветой, начала рассказывать, и перед Сергеем Петровичем, Андреем Викторовичем и Антоном Игоревичем приоткрылась картина этого чрезвычайного происшествия.
  Дело, по ее словам, было так. Дети, как и в прошлый раз, рыбачили в устье Ближней. Из-за чего там у Тера с одной из полуафриканочек вышла ссора. Никто ничего не понял, но мальчик сперва рванул ее за топик, поставив на колени, а потом ударил девочку раскрытой ладонью по лицу. Антон попытался оттолкнуть хулигана и встать между ним и его жертвой, но получил нанесенный изо все силы удар кулаком в глаз, а, после того как упал, еще удар ногой по голове.
  Потом, то же самое повторила и вторая девочка. Та тоже подтвердила, что Антон не бил Тэра, а только отталкивал. При этих словах женщины Ланей было зашумели, но Андрей Викторович сделал такое 'доброе' лицо, что снова наступила тишина. Третья, самая младшая девочка, наотрез отказалась выходить из-за спины Марины Витальевны. Спрашивать что-то у полуафриканочек было бессмысленно, ни русского, ни языка северных равнин они не понимали, а звать сюда Алохэ-Анну и вовлекать ее в эти разборки Сергей Петрович не хотел. Он только попросил Марину Витальевну повернуть плачущую девочку к нему лицом и, увидев потеки крови из носа и опухшую щеку, мрачно кивнул. Дело было ясным.
  - Итак, - сказал он, - суд заслушал показания свидетелей. Андрей, что ты можешь сказать по поводу всего случившегося?
  - Начнем все сначала, - сказал Андрей Викторович, - Нанесение побоев беззащитной девочке, находящейся под опекой нашего клана. Наказание - пять горячих. Нападение на члена клана и нанесение ему телесных повреждений. Наказание - изгнание. Неблагодарность по отношению к клану, спасшему его жизнь и дающему ему пищу. Наказание - изгнание. По совокупности содеянного, наказание - изгнание.
  Сергей Петрович повернул голову в сторону Марины Витальевны.
  - Теперь ты, Витальевна, - сказал он.
  - Но он же еще ребенок... - растерянно произнесла Марина Витальевна.
  - По первому и второму пунктам обвинения, - сказал Сергей Петрович, - данное обстоятельство могло бы быть принято во внимание как смягчающее его вину. Не будь он нам ничем обязанным, то отделался бы просто поркой. Но, неблагодарность это такое преступления, которое в наших условиях может караться только высшей мерой.
  - Правильно, - сказал Антон Игоревич, - если оставить этого маленького мерзавца с нами, то он по праву сильного, начнет третировать Антошку, когда мы этого не будем видеть. И, рано или поздно он его убьет.
  - Ох, мальчики, - вздохнула Марина Витальевна, - что же вы делаете?
  - Мы делаем то, что должны делать, - сказал Сергей Петрович, - Итак, властью шамана и верховного судьи приговариваю мальчика Тэра к изгнанию из клана навсегда.
  Выслушав перевод, женщины Ланей снова зашумели.
  - Тихо! - рявкнул на них Сергей Петрович, - я еще не закончил говорить! Исполнение наказания откладывается до достижения мальчиком Тэром совершеннолетия. В случае совершения какого-либо повторного проступка против членов клана или лиц и существ, находящихся под его защитой и опекой, мальчик Тэр будет немедленно убит. Табу на разговор с ним, до наступления дня середины зимы. Он может говорить только с Мудрой женщиной - если заболеет, или со мной - если найдет что сказать. Он не имеет права подходить ни к кому из детей ближе, чем на бросок камня, он будет жить и есть отдельно от всех и делать в клане самую тяжелую и грязную работу, которую для него буду определять лично я. Он будет жить, но об этом еще не раз пожалеет. Если по достижению им совершеннолетия, мы увидим, что он излечился от своей неблагодарности, то мы сможем снова рассмотреть его дело и принять мальчика Тэра обратно в наш клан. На этом с мальчиком Тэром все.
  Шаман Петрович обвел взглядом притихших женщин бывшего клана Ланей.
  - Теперь я хочу сказать немного о вас, женщины, - громко сказал он, - не все из вас, но многие, тоже страдают той же черной болезнью, что и мальчик Тэр. Наш клан нашел некоторых из вас беспомощных и связанных, когда вам не принадлежала даже ваша жизнь. Другие бежали от безжалостного врага и были в одном шаге от того, чтобы быть настигнутыми и убитыми. Прошло всего два дня, а вы уже забыли об этом. Наш клан вернул вам ваши жизни, жизни ваших детей и ваше имущество. Наш клан дает вам еду и защиту и не мешает вам жить так, как вы привыкли.
  И что же мы видим? В ответ на справедливые требования женщины нашего клана, вы кричали на нее и толкали ее своими руками. Да, женщина Мара не родилась в нашем клане, но, как женщина одного из нас, она является полноправным членом нашего клана. Вы до сих пор думаете, что вы члены клана Лани, обязанные защищать своих от чужаков. А ведь это уже совсем не так. Я вижу, что ошибся, проявив к вам, женщины бывшего клана Лани излишнюю доброту, и позволив вам жить привычной для вас жизнью. Но эту ошибку можно исправить и я обязательно сделаю это.
  Женщины бывшего клана Лани в ужасе обмерли и в этот момент, Антон-младший открыл глаза.
  - Сергей Петрович, - тихо сказал он, - простите меня, пожалуйста...
  - За что, Антоша? - ласково сказал Сергей Петрович, показав всем остальным жест, приказывающий замереть на месте, - ты все сделал как должен делать настоящий мужчина. А то, что у тебя не хватило силенок, так Андрей Викторович научит тебя драться.
  - Обязательно научу, - сказал Андрей Викторович, - и ты еще обязательно побьешь этого Тэра, каким бы он не был бычком. На таких быков у нас тоже есть хитрая штука с винтом.
  - Спасибо, Сергей Петрович, - снова прошептал Антон-младший, - вы мне были прямо как папа. И вы, Андрей Викторович, тоже. Прошу вас, не обижайте, пожалуйста, Вету, Сибу и Лату - они хорошие.
  - Антоша, - спросил Сергей Петрович, - а с чего ты решил, что я хочу их обидеть?
  - Так вы же говорили, - прошептал Антон-младший, - я слышал...
  - Так это я не про них, - сказал Сергей Петрович, - к ним у меня претензий нет. Это ведь они привели тебя сюда?
  - Я не помню, - прошептал Антон-младший, - но все равно они хорошие.
  - Они, они, - подтвердила Марина Витальевна, - вели под руки, как две санитарки раненого бойца.
  - Так, - подумал Сергей Петрович, - а вот сейчас придется отделять мух от котлет и раздавать всем сестрам по серьгам. Почему бы не начать с приятного?
  - Антон, - тихо сказал он, - скажи, ты хочешь, чтобы эти твои подружки считались бы с этого дня твоими невестами?
  - Это как было у вас с Лялей? - спросил Антон-младший.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - только у вас это будет продолжаться до тех пор, пока вы не повзрослеете, и Марина Витальевна не даст вам разрешения жениться по-настоящему.
  - Конечно, хочу, - прошептал Антон-младший и спросил, - И тогда они станут совсем нашими и их никто-никто не сможет обидеть?
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - если они станут твоими невестами, то это будет значить, то мы их приняли в наш клан.
  - Хорошо, - прошептал Антон-младший, - что я должен делать?
  - Сначала они должны дать свое согласие, - сказал Сергей Петрович, - Мара, спроси у этих девочек, хотят ли они стать будущими женщинами мальчика Антона?
  - Они хотеть! - сказала Мара, - Очень хотеть! Вета хотеть, Сиба хотеть, Лата тоже очень хотеть!
  - Очень хорошо, - сказал Сергей Петрович, - Лата, ты тоже иди сюда, не бойся, мы с Андреем Викторовичем тебя не обидим.
  Тут девочка Сиба заговорила часто-часто, указывая то на Антошу, то на прижимающихся к Марине Витальевне полуафриканочек.
  - Она говорить, - перевела Мара, - они тоже любить Антоша. Сильно, сильно любить Антоша.
  - Антон? - спросил Сергей Петрович, - их ты тоже хочешь взять к себе в невесты?
  - А разве можно, Сергей Петрович? - с надеждой спросил Антон-младший, - Они тоже хорошие.
  - Если этого хочешь и ты, и они, - сказал Сергей Петрович, - при этом, если остальные твои невесты тоже не против, то тогда можно. Но как узнать, хотят ли они становиться твоими невестами или просто хорошими друзьями?
  - Я не знаю, Сергей Петрович, - прошептал Антоша, - Может быть надо спросить об этом у их старшей?
  - Я не хочу впутывать ее в это дело, Антоша, - ответил Сергей Петрович, - Не надо ей об этом вообще знать. Давай сделаем так. Сейчас я объявлю их под твоей защитой, а потом, когда они смогут говорить сами за себя, то вы снова придете ко мне все вместе. Пойдет?
  - Пойдет, Сергей Петрович, - сказал Антон-младший, - Только какой из меня защитник, если я даже не смог защитить сам себя?
  - Я же тебе уже говорил, - ответил Антону-младшему Сергей Петрович, - Андрей Викторович будет учить тебя и всех нас всему, что знает сам. Мы еще легко отделались. Если бы недружелюбие проявил взрослый дяденька, и не по малолетнему скудоумию, а со злом, то последствия могли бы быть куда тяжкие.
  Андрей Викторович только молча кивнул. Он уже и сам понимал, что, ориентируясь на абсолютную лояльность Гуга, Мары и Дары, они несколько расслабились, и чуть было не огребли по самое не грусти.
  - Хорошо, - прошептал Антон-младший, - Начинайте, Сергей Петрович, а то мне сейчас опять станет плохо.
  Мара перевела девочкам эти слова Антона-младшего и тут самая старшая из Антошкиных невест по имени Вета, пискнув, - Погодите, - пулей метнулась в ту сторону, где , замерев в ужасе, за всем происходящим наблюдали дети и подростки. Почти сразу же она вернулась обратно, таща за руку упирающуюся высокую худую девочку со светло-русыми волосами и почти правильными европейскими чертами лица.
  - Вот, - перевела Мара, - это есть мой друг Сали. Антоша пусть брать ее будущий женщина тоже. Пожалуйста!
  - Антон? - вопросительно произнес Сергей Петрович.
  - Я ее почти не знаю, - прошептал Антон-младший, - она стеснялась и все время стояла в стороне. Но, если Вета хочет, то пусть будет.
  - Витальевна, - спросил Сергей Петрович, - а ты что скажешь?
  - Тихая, спокойная, скромная девочка, - сказала Марина Витальевна, - очень исполнительная, что ни скажешь - все делает молча. И еще, мальчики, мне кажется, что она нас боится.
  - Это она зря, - сказал Сергей Петрович, - бояться нас не надо. Мы не злые, просто очень злопамятные. Мара, спроси у этой Сали, хочет ли она стать будущей женщиной нашего Антона?
  Сали, неуверенно улыбнувшись, едва заметно кивнула, и Сергей Петрович подумал, что этот ребенок раньше кем-то был очень и очень зашуган. Надо будет об этом отдельно поговорить с Антошкой, но, конечно же, не прямо сейчас.
  Вета радостно улыбнулась и обняла Сали за плечи, потеревшись с ней носами.
  - Теперь нас половина девочка - белый, половина - черный, - перевела Мара ее слова.
  - Антоша, - тихо сказал он, наклонившись к мальчику, - ты сможешь сесть?
  - Да, Сергей Петрович, - так же тихо ответил тот, - только вы мне немного помогите.
  Усадив Антона-младшего на скамье, Сергей Петрович приказал вытянуть ему вперед обе руки ладонями вверх.
  - Итак, - сказал он, - своей властью шамана объявляю девочек Вету, Сибу, Лату, Сали...
  Тут Петрович запнулся и Марина Витальевна подсказала ему, - ...Марго, Мэри, Донна, Тося.
  - ...Марго, Мэри, Донну и Тосю, - продолжил Петрович, - будущими женщинами мальчика Антона. Девочки, вложите свои руки в его и поцелуйтесь в знак того, что вы все будете любить вашего будущего мужчину, а между собой оставаться добрыми подругами. Пусть ваш будущий мужчина будет вам крепкой защитой, а вы все вместе ему надежной опорой.
  С этого момента вы входите в наш клан и клан тоже должен войти в вас, меняя вашу жизнь к лучшему, даруя вам надежность и уют. Желаю вам долгой совместной жизни, здоровья и счастья. Теперь до вашего совершеннолетия Марина Витальевна будет вам ласковой мамой, мы с Андреем Викторовичем любящими отцами, Антон Игоревич добрым дедушкой, а Сергей, Валера и Гуг старшими братьями, которые никогда и никому не дадут вас в обиду. Все.
  Когда Мара закончила переводить слова Сергея Петровича, все восемь девочек бросились тереться носами между собой и с Антоном-младшим, подтверждая свои добрые отношения. Сергей Петрович подумал, что если бы это были поцелуи, то все были бы в слюнях, но по местному это выходило даже гигиеничней и, что поцелуй шутка слишком интимная для выражения своей приязни в присутствии посторонних.
  - Ну, что, Антоша, - спросил он у Антона-младшего, - ты доволен?
  - Да, Сергей Петрович, - сказал тот, - я рад что мы взяли их к себе. Скажите, что я должен делать дальше?
  - Дальше, - ответил Сергей Петрович, - ты должен сделать так, чтобы все эти девочки стали такими же как и мы. Ты им нравишься, и от тебя зависит - во что они будут верить, как думать, чему радоваться и печалиться. Это очень большая ответственность, сынок.
  - Я постараюсь, Сергей Петрович, - сказал Антон-младший.
  - Хорошо, Антоша, - кивнул Сергей Петрович, - а теперь тихо посиди со своими девочками, мне еще нужно закончить с государственными делами.
  
  Женщины бывшего клана Лани подавлено молчали. Для многих из них случившееся стало настоящей катастрофой. Ведь они и в самом деле собирались войти в этот новый клан и занять в нем достойное место, а тут, из-за необдуманных и импульсивных действий злого и своенравного мальчишки, а так же нескольких неумных женщин, вставших на его защиту, все эти планы грозили рассыпаться прахом. Четырем юным счастливицам из них повезло, они уже были в принявшем их клане и теперь готовились устраиваться в новой жизни. Закончив решать их судьбу, шаман Петрович встал и теперь медленно прохаживался из стороны в сторону.
  - Что ж, - сказал он, - положение, сложившееся вследствие проявленной мною неуместной доброты стало полностью нетерпимым и ставит под угрозу безопасность нашего клана. В связи с этим, считаю, что стоянка женщин бывшего клана Лани должна быть немедленно разобрана и расформирована, а живущие там женщины должны полностью подчиниться порядкам и установлениям нашего клана. Они будут жить там где потребуется клану, делать то, что им прикажут и есть то, что им дадут. Все дети бывшего клана Лани, уже умеющие ходить, и не нуждающиеся в грудном кормлении, будут воспитываться нами исключительно по правилам нашего клана. Все имущество бывшего клана Лани отныне принадлежит нашему клану по праву победителя. Те же из женщин, кого это не устраивает, могут отправляться отсюда на все четыре стороны, поскольку мы никого не собираемся удерживать силой.
  Стон ужаса пронесся над поляной, а Марина Витальевна укоризненно покачала головой.
  - Ты слишком жесток к ним, Петрович, - сказала она, - это ведь люди, а не любимые тобой деревяшки, которые ты можешь пилить и строгать в свое удовольствие.
  - От деревяшек, Витальевна, - ответил Сергей Петрович, - никогда не бывает столько неприятностей, сколько от людей. Впрочем, я еще не закончил.
  Слушайте дальше! Я не собираюсь наказывать всех без разбора, поскольку в нашем клане нет принципа коллективной ответственности. С каждой будем разбираться в меру ее индивидуальных качеств, и ты примешь в этом посильное участие.
  - Ну, что же, - сказала Марина Витальевна, - давай, дерзай, инженер человеческих душ, но только смотри - не перегни палку.
  Сергей Петрович окинул взглядом рыдающих словно на похоронах женщин. В этот момент так оно и было, они хоронили себя, свою прошлую жизнь, свои будущие надежды. Были потрясены даже Антошкины подружки, выведенные произволом Петровича из числа Ланей, и теперь тихонько сидящие рядом с ним на скамейке.
  Горько рыдала Себа, уже решившая, что пришел конец ее планам стать женщиной Гуга. Себа совершенно не думала о том, что этот брак с молодым охотником позволит ей стать полноправным членом нового клана. Просто у нее слабели ноги, и начинало учащенно биться сердце, при виде этого немногословного, сильного охотника, обладавшего грацией и пластикой молодого пещерного льва. Гуг в ее обществе тоже совершенно преображался, лицо озаряла улыбка, движения становились плавными, а прикосновения нежными. Если это не любовь, то, что же?
  От горестных мыслей о своей печальной судьбе, Себу оторвал голос шамана.
  - Себа, золотце, - ласково сказал Сергей Петрович, - подойди ко мне и скажи - почему ты плачешь? Тебе не о чем печалиться. Как только Гуг вернется с охоты, то я сразу же соединю ваши руки, обещая, что через одну луну ты станешь его женщиной, а он твоим мужчиной.
  Выслушав перевод Мары, Себа вспыхнула лицом как маковый цвет и бегом побежала к Сергею Петровичу.
  - Правда?! - с надеждой воскликнула она, вытирая мгновенно высохшие слезы.
  - Это правда! - ответил Сергей Петрович, - Стой здесь, и можешь уже считать себя полноправным членом нашего клана. А тот, кто тебя обидит, будет иметь дело со мной, Андреем Викторовичем, Антоном Игоревичем, Мудрой женщиной Мариной Витальевной, и твоим будущим мужчиной Гугом. Ты не заметишь, как пролетит эта луна. А пока ты будешь жить вместе с нами нашей жизнью, и учиться всему тому, что тебе понадобится знать для того, чтобы стать хорошей женщиной для твоего будущего мужчины.
  Из пучины отчаяния, Себа мгновенно вознеслась к вершинам счастья. Но Сергей Петрович видел, что девушку продолжает мучить какой-то вопрос. Все-таки опыт его школьной работы все еще никуда не делся.
  - Дочь моя, - сказал он, - скажи мне, что тебя гнетет? Быть может я смогу тебе чем-то помочь?
  Себа еще ниже опустила голову и что-то пробормотала себе под нос.
  - Величайший из шаманов, может ли этот девочка Себа высказать свой нижайший просьба? - перевела Мара ее слова.
  - Говори, Себа, - величественно сказал Сергей Петрович, мимолетом пожалев о том, что у него нет при себе посоха, которым можно было бы красиво пристукнуть об землю. Было у него подозрение, что Дед Мороз в молодости тоже подрабатывал шаманом Духа Зимы.
  Себа покраснела еще сильнее.
  - Девочка Себа хотеть, - перевела слова Себы Мара, - чтобы ее друг девочка Лита тоже стать женщина охотник Гуг. Девочка Лита хороший. Девочка Себа любить девочка Лита и очень хотеть быть с ней вместе.
  - Господи! - подумал Петрович, - и эта при первой же возможности пытается оказать протекцию подружке. С другой стороны женская дружба - это не самое плохое явление и распадается она обычно как раз из-за соперничества за мужчину. Теперь весь вопрос в том, что скажет сам Гуг.
  - Себа, а охотник Гуг хочет, чтобы девочка Лита стала его женщиной? - спросил он.
  - Гуг хотеть, - перевела Мара слова Себы, - Гуг думать, молодой охотник только один женщина. Мальчик Антон, - Себа стала загибать пальцы, глядя на антоновых подружек, - одна рука и три девочка. Девочка Вета звать девочка Сали к мальчик Антон. Охотник Гуг два женщина. Пожалуйста, шаман Петрович!
  - Ну вот, - невесело подумал Петрович, - что такое прецедент местные понимают великолепно. А с другой стороны - почему бы и нет. Посмотрим на эту Литу и если что, пусть решает Гуг, ему же с ней жить, а не мне.
  - Пусть девушка Лита выйдет сюда, - сказал он вслух, - Мы хотим ее видеть.
  Мара перевела и Лита вышла. При этом одна из тех женщин, что ранее устроили скандал, попыталась схватить ее за руку, и той пришлось вырываться.
  - Так, - подумал Петрович, - а вот эту - на стройку к полуафриканкам. Копать ямы, катать квадратное, и таскать круглое, пока вся дурь из нее не выйдет.
  Возражений по поводу ее кандидатуры ни у кого не возникло, и Себа с Литой тихонько присели на скамейку - ждать возвращения Гуга. Отделение агнцев от козлищ продолжалось.
  Далее Сергей Петрович предоставил возможность Кате, Лизе и Ляле, выбрать по две женщины во вторые жены своим мужьям. Вопрос был уже в принципе давно решенный, и против вторых жен уже не возражала даже Катя. Она и выбрала для Сергея-младшего двух своих сверстниц Диту и Тату, из числа тех девочек и женщин, которых клан Прогрессоров отбил у людоедов прямо в стойбище Ланей. Как и предсказывал в свое время Сергей Петрович, обе будущие жены Сергея-младшего оказались девушками тихими и молчаливыми.
  Усадив их на скамейку рядом с Катей, Сергей Петрович выпустил вперед Лизу. Очевидно, что женсоветом все кандидатуры были сговорены заранее, потому что та, не колеблясь, вывела к Сергею Петровичу двух молодых вдов Рану и Миту. Каждая женщина держала за руку по мальчишке в возрасте четырех-пяти лет, а по перевязанной голове, Петрович опознал в Мите ту самую женщину, которую они нашли на тропе с окровавленным затылком. Обе шли за Лизой безропотно, и хоть на их лицах не было большой радости, было видно, что этот выбор Лизы польстил их самолюбию. Жены главного охотника клана это очень высокий статус. Подошел Андрей Викторович и Сергей Петрович, соединив руки всех четверых, заявил, что окончательно свяжет их на празднике осени, когда дни станут равны ночи.
  - Андрей, - сказал он Андрею Викторовичу, - теперь у тебя есть целых два сына и это такие же твои дети, как и те, что родятся от твоего семени. Сделай так, чтобы они выросли достойными членами нашего клана и стали нам в старости гордостью и надежной опорой.
  Эти его слова окончательно растопили сердца двух молодых женщин. Ни одна мать не могла захотеть своему ребенку более удачной судьбы.
  После Лизы вперед к группе бывших женщин Ланей подошла Ляля и почти сразу же вернулась, ведя за собой Фэру и еще одну молодую женщину по имени Илин, ту самую молодую женщину, которая смогла убегать от людоедов с годовалым ребенком на руках. Фэра, поняв - для кого ее выбрали, шла за Лялей почти радостно, и охотно вложила свои ладони в руки Сергея Петровича.
  - Шаман Петрович уже изменить свой мнение? - спросила она, чуть склонив голову со смехом в глазах.
  У Сергея Петровича потеплело на сердце.
  - Да, Фэра, я изменил свое мнение, - сказал он, посмотрев на ее сильные, чуть морщинистые, теплые пальцы, привыкшие к тяжелой женской работе.
  Илин несколько замешкалась. Она не знала, как дать Сергею Петровичу свои руки, ведь в них она держала свою годовалую дочь Мули. Тогда стоявшая рядом Лиза аккуратно взяла у нее ребенка, позволив завершить обряд. Поверх всех рук легли тонкие пальцы Ляли. Дело было сделано, семья Сергея Петровича увеличилась сразу на пять человек, поскольку у Фэры было двое дочерей, разнояйцевых близнецов, примерно семи лет от роду, которых звали Сипа и Кота.
  Затем, Марина Витальевна сказала, что было бы несправедливо не принять в клан по упрощенной схеме Ниту, которая все время вела себя прилежно, в скандале не участвовала, а мужа себе не может искать только из-за своего особого положения с беременностью.
  - Тогда возьми ее к себе, - предложил Сергей Петрович, - помолвка не свадьба и твой Антон не должен будет с ней спать. А через два года, когда закончится срок ее табу, мы разберемся, останется ли Нита со своими детьми в вашей семье или перейдет в другую.
  - Глупости говоришь, Петрович, - сказала Марина Витальевна, - если я прирасту к ней и ее детям всем сердцем, разве я смогу отпустить их к кому-то еще, - она повернулась к своему супругу, - Антон, а ты что скажешь?
  - А разве у меня есть право на свое мнение? - удивился Антон Игоревич, - Как я погляжу, бабы в нашем клане сами выбирают - с кем будут спать их благоверные.
  - Ну что ты Игоревич, как маленький, - сказал Сергей Петрович, - конечно же, у тебя есть право согласиться на кандидатуру Ниты, или отказаться.
  - Чтобы я да отказался! - возмутился Антон Игоревич, - да не в жисть! За кого ты меня принимаешь? Нита, радость моя, иди сюда. С твоим очаровательным животиком я буду любить тебя, так же как и без него и тебе совсем не обязательно спать со стариком.
  Утирающая слезы Нита, отошла от значительно уменьшившейся группы женщин бывшего клана Лани и всхлипывая двинулась по направлению к Марине Витальевне.
  - Почему она плачет? - спросил Антон Игоревич у Мары, - Разве я сказал ей что-нибудь обидное?
  Мара перебросилась с Нитой несколькими словами и, побледнев, повернулась к вождям.
  - Ее мальчик Ник пропасть, - сказала она, - Он нигде нет.
  - Так, - вскипел Антон Игоревич, - мы тут стоим, точим лясы, выдаем замуж девок, а в это время у нас пропал ребенок, и никому до этого нет дела!
  - Погоди, Игоревич, не кипятись, - сказал Сергей Петрович, - Кто, когда и где в последний раз видел мальчика Ника?
  -- Я видеть! - перевела Мара ответ Веты, подружки Антона-младшего, - Он, а еще мальчик Сит и мальчик Ким быть с нами ловить рыба. Когда мальчик Тэр начать драться, девочка вести мальчик Антоша сюда, а мальчик Ник, мальчик Сит и мальчик Ким остаться охранять вещи.
  Сергей Петрович длинно и замысловато выругался, да так, что Мара затруднилась в переводе, не зная таких слов.
  - Андрей, - отведя душу, сказал он Андрею Викторовичу, - возьми, пожалуйста, УАЗ и вместе с Дарой съезди за детьми. Не дай Бог, с ними что-нибудь случилось.
  Андрей Викторович поманил за собой Дару и молча направился к машине, Антон Игоревич двинулся за ним.
  - Я с тобой, - мрачно сказал он, - мало ли что!
  Когда они уехали, Сергей Петрович посовещался с Мариной Витальевной, Лизой, Лялей и Марой и оптом принял в клан всех девочек-подростков бывшего клана Лани. Вообще-то этот контингент был самым беспроблемным, и на ура воспринимал все идущие от Прогрессоров новшества, будь то кожаные трусики, юбочки и топики, тростниковые шляпки от солнца или ежедневные купания в заводи. Как раз из подростков и были составлены швейная и обувная бригады. И ни у Ляли с Лизой, ни у Антона Игоревича с Мариной Витальевной к ним пока не было никаких нареканий.
  В итоге из всего бывшего клана Ланей остались только шесть зачинщиц скандала и их дети. Сергей Петрович посмотрел на часы. Из-за этих шестерых дур и одного малолетнего оболтуса они вот уже почти два часа подряд решают мировые проблемы, вместо того чтобы, пообедав, продолжить неотложную работу. Приговор его был суровым, если не жестоким.
  - Шесть лун тяжелых принудительных работ и полное лишение родительских прав, - мрачно произнес Сергей Петрович, - Мы не можем позволить воспитывать детей неблагодарным женщинам.
  Выслушав приговор Петровича в переводе Мары, провинившиеся, сперва остолбенели, потом отчаянно завыли.
  - Впрочем, - сказал Петрович, - если мы увидим, что они изменились, мы тоже можем изменить свое решение.
  - Это жестоко, Петрович, - сказала Марина Витальевна, - они же матери, а ты отнимаешь у них детей.
  - Витальевна, - ответил Сергей Петрович, - на самом деле, я пытаюсь избежать куда худшего развития событий, при котором мы полностью утратим контроль над ситуацией. То, что случилось сегодня, никогда больше не должно повториться. Ляля, Лиза, Катя, Мара: заберите у них детей и приведите их сюда.
  Приговоренные просто не посмели сопротивляться 'женщинам, которые как мужчины', вооруженным и решительно настроенным, да им и в голову не могло прийти перечить приговору шамана. Вскоре перед Петровичем предстали семеро детей. Двое младших, мальчик и девочка, лет примерно трех сидели на руках у Ляли и Лизы, еще две девочки лет пяти держали за руки Мару, а трое самых старших лет шести-семи две девочки и мальчик шли сами и остановились чуть поодаль. Рассматривая детей, Сергей Петрович обратил внимание, что из этой группы две девочки одна примерно пяти, другая семи лет, были невероятно грязны, запущены и кажется даже сильно голодны, что было дико в клане имеющем избыток продовольствия. С помощью Мары Сергей Петрович расспросил старшую из этих девочек, и выяснил, что это сестры-сиротки, чья мать погибла во время нападения людоедов на клан Лани. Уже здесь, на новой стоянке, девочки оказались предоставлены сами себе, ибо никто не хотел брать на себя дополнительную обузу.
  - Вот так, Витальевна, - сказал Сергей Петрович, - еще немного и из-за нашего нежелания вмешиваться во внутренние дела Ланей, девочки могли заболеть или даже погибнуть. Так дело не пойдет. Ляля, помнится, ты мне говорила, что любишь возиться с маленькими? Бери всех этих малышей под свою опеку. Теперь твоя забота, чтобы все они были накормлены, ухожены и не болтались где ни попадя. Всем остальным женщинам, имеющим маленьких детей, утром отправляясь на работу, следует отдавать их под присмотр Ляле, а вечером забирать обратно. Я так сказал.
  Ляля окинула взглядом ребятишек и даже растерялась, вместе с теми, у кого были матери и кто попадал на ее попечение только днем, их набиралось около дюжины. На выручку ей пришла Фэра.
  - Мудрейший шаман, - сказала она, - одна женщина не справиться так много детей. Разрешить ли ты женщина Фэра и женщина Илин помогать женщина Ляля?
  - Хорошо, - сказал Петрович, немного подумав, - пусть будет так. Подготовьте место, где дети будут спать ночью, и где играть днем, если что-то нужно - обращайтесь к Марине Витальевне. Всех надо вымыть и избавить от насекомых. И вообще, раз уж у нас пошли такие дела, сегодня надо опять устраивать банный день и стрижку. Гигиена при таком скоплении народа это самое первое дело.
  - Мы будем вжик? - Фэра сделала рукой жест имитирующий стрижку наголо.
  - Да, - сказала Марина Витальевна, - посмотри какие прекрасные у них волосы, не хотелось бы губить такую красоту.
  - Что ты предлагаешь? - спросил Сергей Петрович, - жить вместе с насекомыми?
  Марина Витальевна загадочно улыбнулась.
  - Есть один бабушкин рецепт, - сказала она, - причем для нас он вполне доступный. Раньше на Руси, когда еще не было никакого керосина, эту мерзость выводили отваром из листьев и стеблей репейника, а настойка на его же корнях делала волосы мягкими и шелковистыми. Это вся Европа ходила вшивая, а у нас знали - как с этим бороться.
  - Хорошо, Витальевна, - сказал Сергей Петрович, - делай как знаешь. Чего-чего, а репейника тут море. В любом случае, это ты у нас ответственна за санитарно-гигиеническое состояние и тебе решать, как именно добиваться его соблюдения.
  - Расслабься Фэра, - сказала Ляля, - не будет Петрович тебя 'вжик-вжик'. Оказывается, есть и другой способ.
  В этот момент с речки вернулся УАЗ, а в нем Андрей Викторович, Антон Игоревич, Дара, живые и здоровые мальчики Ким, Ник и Сит, а также та самая куча рыбацких принадлежностей, из-за которых дети и остались на берегу. Увидев своего старшего сына целым и невредимым, Нита чуть не расплакалась от счастья. Впрочем, были и не самые приятные новости. Мальчишки рассказали, что Тэр воспользовавшись суматохой, украл одно кожаное каноэ и уже уплыл на нем куда-то вверх по реке. Вместе с каноэ пропали одно снаряженное карповое удилище, которое в момент драки было в руках у Тэра, один сачок для рыбы и один нож из обыкновенной стали. По этим временам - целое состояние.
  - Мать Тэр, - перевела Мара слова Фэры, - из клан Волка. Он жить там, - она махнула рукой в направлении вверх по течению Гаронны, - три руки дней дорога, другой берег. Он хотеть мстить. Клан Волка сильный клан. Много сильный охотник, много женщина, много ребенок. Любить драться.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - не было печали, а тут еще и 'волки'. Как думаешь, скоро они тут появятся?
  - Скоро нет, - перевела Мара ответ Фэры, - Волк придет, когда лист на дереве станет желтый, ночь длинный, день короткий, а река будет много-много рыба. Красный рыба.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - Осенний ход атлантического лосося. Тут, наверное, осенью все точь-в-точь, как в наше время на Камчатке. А мы думали, что они сюда по болотную ягоду ходят.
  - Ягода, - сказала Фэра, облизнув губы - вкусно. Красный рыба - нужно.
  - Хорошо, - сказал Андрей Викторович, - но в любом случае надо быть настороже. И вообще, лагерь отсюда надо убирать, слишком близко к Гаронне и слишком далеко от того места где будут работать мужчины. Жаль что 'Отважный' нельзя поднять к месту будущей плотины.
  - Почему нельзя? - удивился Сергей Петрович, - Вполне можно, только сперва его надо разгрузить до балласта.
  - А это значит, - подвел итог Антон Игоревич, - что, первым делом, после цеха, нам на берегу будет нужен склад.
  - Нам все нужно, - сказал Сергей Петрович, - и все первым делом. Ну ладно хватит разговоры разговаривать, надо быстренько поесть и за работу. Ее у нас за сегодняшний день ой как прибавилось.
  До вечера Сергей Петрович, Андрей Викторович и их полуафриканская команда все же успели покончить с кровлей цеха и водрузить конек. Теперь дождь оборудованию уже не страшен. Было закончено и изготовление сабо. Валера и Антон Игоревич обули не только всех полуафриканок, но еще и тех девушек-подростков, что помогали им в этом деле.
  Уже на закате, с чувством выполненного долга, бригада пошла на ужин. Конечно, дневное происшествие немного выбило всех из рабочей колеи, но оно же показало, тем же полуафриканкам, что в клане Прогрессоров карают и милуют всех одинаково, по заслугам, вне зависимости от цвета кожи и формы носа.
  Когда они пришли в береговой лагерь, там был в разгаре банный день и дезинсекция. Как говорится, лед тронулся. Лошадь и собаки проявили редкостное единодушие и взирали на всю эту суету с выражением легкого недоумения. Мол, чего это эти двуногие так заметались.
  Охотники уже вернулись с добычей, и первым делом Сергей Петрович провел обряд помолвки для Гуга, Себы и Литы, а также для Сергея-младшего, Кати, Диты и Таты. Весь следующий месяц им предстояло притираться друг к другу, чтобы потом окончательно подтвердить свое намерение заключить брак.
  После ужина вожди сошлись на короткое совещание. Было решено разбить весь личный состав на четыре бригады. Бригада 'штрафников' для тяжелых работ - двадцать три взрослых женщины. На них должна была лечь вся помощь по стройке и лесоповалу, а также все земляные работы. Бригада взрослых женщин для работ средней тяжести - девять женщин и девушек. Им Антон Игоревич собирался поручить изготовление сырцовых кирпичей. Именно изготовление - копать глину и песок, косить тростник должны были штрафники.
  Бригаду девочек-подростков для легких работ из восьми бывших девочек Ланей и десяти полуафриканок. Их основным занятием должно было быть шитье, плетение тростниковых матов, огород, который вот-вот надо будет чапать, и помощь по кухне. В бригаду обеспечения входили кухня Марины Витальевны, детский сад Ляли и рыбацкая артель Антона-младшего. Со следующего дня в клане Прогрессоров, уже в который раз, должен был начаться новый этап жизни.
  
  Часть 6. 'Лекарство от смерти'
  
  1 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  С того момента, как клан Прогрессоров пережил драматические события, резко прибавив в численности, прошел почти месяц, который прошел в одном нескончаемом трудовом марафоне. Андрей Викторович, забросив все остальные дела, занимался лесоповалом, прокладывая просеку к месту их будущего дома, в чем ему помогала бригада из десятка полуафриканок. Конечно, ни цепную пилу, ни автомобиль доверить им было нельзя, но все вспомогательные работы они выполняли вполне уверенно. До поляны, на которой по плану встанет их дом, оставалось еще три-четыре дня работы.
  Сергей Петрович и Валера при поддержке еще одной команды из шести женщин-штрафниц работали на пилораме и стройке, кроме цеха, у которого оставалось заполнить кирпичом каркас стен, были заложены и уже частично возведены сушилка для дерева, склад и казарма. Казарма была необходима в качестве запасного и карантинного жилья и представляла собой такое же сооружение шесть на двенадцать метров, как и цех, только с черным потолком, маленькими, затянутыми пленкой, окошками, двумя рядами осевых столбов и проходящей между ними двойной стеной-дымоходом, питающейся от двух расположенных в торцах очагов. Пока из всей конструкции были готовы только каркасы стен, черный потолок и двухярусные нары, на нижнем ярусе которых ночами уже спали все штрафницы, как полуафриканки, так и из бывшего клана Лани.
  Антон Игоревич взял на себя изготовление кирпича. Семеро штрафниц копали песок и глину, таскали воду и бросали все это в бетономешалку, а девять женщин и старших девушек бывшего клана Лани формовали из этой массы сырцовые кирпичи, первые партии которых уж десять дней как полностью закончили сушку. Теперь Антон Игоревич выкладывал из них обжигательную печь, которая была нужна не только для производства жженого кирпича, но еще и глиняной керамики и черепицы. Еще примерно неделя и можно будет производить первый обжиг.
  Сергей-младший с Гугом охотились. Гуг довольно недурно научился стрелять из арбалета, впрочем, при первой же возможности хватаясь за свое любимое копье. Распуганная шумом на пилораме дичь начала уходить все дальше и дальше от их лагеря и охотникам приходилось в ее поисках проходить все большее расстояние. С другой стороны, Сергею-младшему удалось приучить к себе Шамиля и Майгу, что довольно сильно облегчило процесс поиска добычи. С хищниками пока старались расходиться миром. Сами они в это время года двух взрослых охотников с собаками не атаковали, а специально охотиться на них не было совершенно никакого смысла по причине плохого летнего меха. Пушной промысел - это дело зимнее.
  Руководимая Лизой подростковая бригада тоже не бездельничала. Пошив все, что можно и нужно было пошить, в том числе и кожаные рукавицы для стройки и лесоповала, эта бригада переключилась на войну с сорняками на картофельном поле и на выстругивание нагелей для Сергея Петровича. А нагелей нужно было много, очень много. У девочек-полуафриканок оказался отличный глазомер, и нагеля у них выходили один к одному, почти как фабричные. И все это без вопросов что, зачем и почему, так свойственных современным подросткам. Вождь или шаман сказали что надо - значит надо, и совершенно неважно какое назначение у этих штук: мистическое или сугубо практическое.
  Антон-младший довольно быстро оправился от своей травмы и теперь снова вместе со своей командой каждый день ловил рыбу. В случае появления на реке каких-либо посторонних лодок, они должны были немедленно поднимать тревогу, сворачиваться и спешно отступать в береговой лагерь.
  Тем временем Лялин детский сад процветал. Детки были ухожены, накормлены и заняты обучающими играми. Сознавая важность задачи, еще в начале месяца, Сергей Петрович распорядился Валере на один день отвлечься от всех других дел и нарезать электроножовкой из имеющихся в изобилии дубовых обрезков большой набор деревянных кубиков. И теперь малыши в возрасте от семи до трех лет, укрывшись от солнца под легким крытым тростником навесом, под руководством Ляли возились с этими кубиками, возводя дворцы и башни, при этом на практике постигая законы симметрии и прикладную геометрию. Эти дети будут мыслить уже совсем иначе, чем их родители и старшие братья с сестрами.
  Причем этот самый навес, сооруженный, кстати, Лялей, Фэрой и Илин совершенно самостоятельно, без помощи мужчин, защищал детей не только от солнца, но и прикрывал их от нездорового внимания крупного беркута, повадившегося кружить в вышине чуть в стороне от лагеря.
  В ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля случилось еще одно приятное происшествие. Ощенившаяся Зара принесла восьмерых здоровых щенков: пять сучек и три кобелька. Оказывается, перед самым отъездом у нее случилась течка, и Антон Игоревич спешно повязал ее с соседским кобелем московской сторожевой. К первому августа у всех щенков уже открылись глаза.
  Однажды беркут все-таки решился, но все обернулось для него печальным конфузом. Скользя к навесу на бреющем полете как тетеревятник, он не заметил растянутых неподалеку бельевых веревок и зацепился за них своими лапами уже выставленными вперед для атаки. Блистательный полет в момент превратился в отчаянное кувыркание по земле, сопровождающееся возмущенным клекотом. При этом Илин завизжала, прикрывая свою годовалую дочку, Фэра схватилась за палку, Ляля начала взводить лежавший неподалеку арбалет, а от очага к месту происшествия уже спешила вооруженная большим уполовником Марина Витальевна.
  Четыре разъяренные женщины, вооруженные подручными средствами, это и так слишком много для одного беркута, но первой до него добралась незадолго до того ощенившаяся Зара, рыжим реактивным снарядом выметнувшаяся на шум из своего логова. Обычно вальяжная и флегматичная, сейчас она больше походила на фурию, принявшую на время собачий облик. Ударом груди еще раз сбив на землю только что начавшую приходить в себя птицу, Зара схватила ее челюстями за шею и, вскинув вверх голову, со всего маха ударила небесного разбойника об землю, будто выбивая из него пыль. Потом еще раз и еще. Уже после второго удара голова у беркута бессильно повисла, а его бессмысленное сопротивление перешло в беспорядочное трепыхание. Птица была уже мертва, но ее тело об этом еще не знало. Точно также у плохого хозяина, наводя на мысли о воскресших мертвецах, будет бегать по двору курица с уже отрубленной головой. Медицинский факт.
  Когда все было кончено и беркут затих, придавленный могучими Зариными лапами, Марина Витальевна показала псине, что та должна забрать свою законную добычу и, удалившись к своему логову, терзать ее уже там. В результате от беркута остались только самые крупные маховые перья, когти и клюв. Все остальное было съедено Зарой. Никакого уважения к павшему королю небес.
  Кроме всего прочего, в клане Прогрессоров довольно быстро отпала надобность в переводчиках. Практически все женщины достигли того же уровня владения языком, что и Дара с Марой. Полуафриканки произносили русские слова с протяжным распевным акцентом, но, впрочем, вполне понятно и сами понимали все что им говорили по-русски. А вот дальше дело не шло, хоть ты их бей. Все равно пиджин-рашен 'твоя моя не понимай'. Падежи, склонения и спряжения не лезли в их головы совершенно.
  Правда, однажды, Сергею Петровичу довелось подслушать то, как Антоша общается со своей рыболовецкой артелью. По сравнению со взрослыми, это был огромный прогресс. Мальчик он общительный, разговорчивый и ненавязчивые уроки русского языка для его приятелей и приятельниц продолжались каждый день от рассвета до заката. Когда сперва девочки, а потом и мальчики, немного освоившись, начали ему отвечать, он с детской непосредственностью не стеснялся поправлять их ошибки. Сергей Петрович уже решил, что эти восемь девочек и три мальчика будут первыми из местных, кто овладеет Великим и Могучим во всем его многообразии. Так же делали успехи и детки, находящиеся на попечении Ляли. Но этим ввиду малолетства было еще проще. Остальным банально не хватало языковой практики, ибо во время работы много не поболтаешь, а еще на них давила уже впечатанная в сознание примитивная структура их языка. Возможно, для них все еще сможет перемениться примерно так к зиме, когда работы станет меньше, а времени для общения куда больше. А пока было не до разговоров, пахали все как папы Карлы от рассвета и до заката.
  Как я уже говорил с момента тех драматических событий прошел один месяц, и вот сегодня, после вечерней трапезы Сергей Петрович объявил, что истек срок табу на вступление в брак, назначенный для незамужних молодых женщин и взрослых девушек бывшего клана Лани. Выдержав паузу, он сказал, что готов прямо сейчас, немедленно, провести соответствующий обряд вхождения в новые семьи для Фэры, Литы, Себы, Диты и Таты. Было бы на это только их желание.
  Возражений не последовало. Лита, Себа, Дита и Тата уже давно и с нетерпением ждали этого дня и готовились к нему. Каждый день, вечерами, после ужина они занимались тем, что неподалеку от того места, где в будущем Сергей Петрович собирался поставить на Ближней плотину, обустраивали для своих будущих семей два уютных летних шалаша-вигвама. Эти конструкции, как две капли воды были похожи на те, что клан Прогрессоров видел когда-то в одном дне пути отсюда. Жерди, прутья, сыромятные ремешки и тростник: легкодоступные и экологически чистые строительные материалы. Наблюдая за процессом постройки, Сергей Петрович сделал вывод, что возведение таких вот летних сооружений в местных кланах было исключительно женским занятием. Рубя прутья и жерди взятым взаймы топором, девушки действовали вполне уверенно и не нуждались при этом в мужской помощи.
  Как бы то ни было, но еще дней за десять до того момента, когда должно было состояться бракосочетание, оба шалаша-вигвама были уже полностью готовы. Осмотрев сооружения, Сергей Петрович разрешил принимать их в эксплуатацию, забраковав только расположенный в центре очаг. Чай человеческое жилье, а не коптильня. Вместо него, он предложил девушкам сделать в шалашах отапливаемые лежанки, по типу китайского кана, и попросил Антона Игоревича помочь им людьми и материалами, то есть высохшими сырцовыми кирпичами. Был в этой его идее и второй смысл. Точно такую же систему отопления должна была иметь возводимая сейчас сушилка для дерева, только в ней отапливаемая площадь должна была составлять шестьдесят квадратных метров, а не четыре, как в шалаше-вигваме и температуру надо было поднимать до ста градусов, а не до двадцати пяти. Тренироваться, как известно, лучше всего на кошках, а потому Сергей Петрович принял во всем самое непосредственное участие, консультируя строителей вечерами и в обед.
  Впрочем, посторонняя помощь девушкам нужна была в самом минимальном количестве, только для того, чтобы выкопать на глубину штыка лопаты по четыре отопительных ровика и устроить у входа небольшой перекрытый очаг. А все остальное они делали сами, сами и только сами, не подпуская к этому делу ни Сергея-младшего, ни Гуга. Сами по указаниям Сергея Петровича клали сырцовый кирпич, сами затирали щели тестообразной глиной, сами выравнивали получившийся пол, чтобы на него сверху можно было настелить тростниковые циновки. Дымоходы, имеющие в высоту около полутора метров, выложенные из сырцового кирпича, были выведены с задней стороны шалашей-вигвамов.
  И вот, два дня назад, когда очаги были затоплены в первый раз и поверхность лежанок начала нагреваться, а из дымоходов пошел первый едва заметный дымок, все четверо строительниц были в чрезвычайном восторге. Конструкция, созданная их собственными руками, оказалась вполне работоспособной. Сергей Петрович и Антон Игоревич, осмотрев все, тоже остались довольны. Они решили, что сушилке для дерева быть, только там кан надо буден выкладывать не из сырцового, а из уже обожженого кирпича. Даже Сергей-младший, заглянув в шалаш-вигвам, пробормотал что-то вроде 'неплохая дачка', а для Гуга, привыкшего к худшему, это и вовсе были апартаменты-люкс. Немного кислый вид имела одна лишь Катя. Умом она понимала, что будущее бракосочетание в интересах клана и не протестовала, но внутренне все не могла свыкнуться с мыслью, что ей придется делить ее Сергея, как минимум с еще двумя молодыми женщинами. Кроме того, ее смущала 'дикарская конструкция' этого временного жилища, но это свое мнение она переменит чуть позже, после первой же своей ночевки в этом шалаше.
  Поздно вечером того же дня, Марина Витальевна еще раз довольно долго разговаривала с Катей. О чем был тот разговор - никто точно не знал, но Сергей Петрович надеялся, что Катя с ее ущемленными амбициями лидера не станет проблемой в их маленьком социуме.
  
  И вот настал тот момент, когда новобрачных начали выкликать пред светлые очи вождей и собравшихся поглазеть на церемонию прочих членов клана. Первыми Сергей Петрович вызвал к себе Себу, Литу и Гуга. Девушки надели свои новые наряды, которые уже успели украсить опушкой из кроличьего меха, и выглядели приподнято и взволнованно, как и всякие невесты впервые идущие под венец. Легкие следы косметики на лицах и венки из полевых цветов в волосах говорили, что дело тут совсем не обошлось без Ляли или Лизы, которые заранее были в курсе предстоящей церемонии и к тому же ближе других сошлись со своими местными подругами.
  Гуг, одетый в старую клетчатую рубашку Андрея Викторовича, его же старые армейские камуфляжные брюки и мокасины тоже выглядел солидно и импозантно. Оправившись от ранения, на трехразовом питании Марины Витальевны он стремительно набирал вес, причем в этом дополнительном весе, благодаря постоянным физическим нагрузкам, не было ни капли жира, а одни лишь тугие мускулы. Ну, уж на роль Конана-варвара он подходил куда лучше старичка Арни, превратившись за полтора месяца из поджарого, жилы да кости, юноши в молодого очень мускулистого мужчину. К тому же он был достаточно, в меру своего времени, умен и сообразителен и не чурался ничего нового, особенно если это новое, по его мнению, было 'мужским' занятием. Не зря же в родном племени его прочили в будущие вожди.
  Перевязав молодым людям руки брачным шнуром, Сергей Петрович объявил о создании новой семьи и от всей души пожелал им долгой, дружной и счастливой семейной жизни. Все трое слушали его внимательно и заворожено, как, наверное, там, в будущем, никто и никогда не слушал ни священника в церкви, ни уж, тем более, чиновницу в загсе. Потом Гуга поздравили Андрей Викторович и Антон Игоревич, а его молодых жен Ляля, Лиза и Марина Витальевна.
  Потом пришла очередь Сергея-младшего, Кати и Таты с Дитой. Тут атмосфера была несколько иной. Девушки были хоть и взволнованы, но не воодушевлены, а немного насторожены. Их смущала Катя, надувшаяся на них как мышь на крупу. Обстановку немного разрядил Сергей-младший, приобнявший своих невест за плечи, и тихо прошептавший Кате: - 'Катюха, веди себя прилично'. Потом, возник вопрос, как их расставить для совершения обряда. Если Тата и Дита стоят по обе стороны от Сергея-младшего, то куда девать Катю, привязывать сбоку, ставить перед мужем или позади него. Наконец, Сергей Петрович решил и эту коллизию, поставив Катю вперед. Это хоть немного потешило ее самолюбие, а из-за спины мужа ее совершенно не было бы видно. Отпустив Тату и Диту, Сергей-младший полуобнял свою первую жену, которая от этого разомлела, и все получилось просто замечательно. Сергей Петрович завязал на их руках брачные шнуры и произнес формулу напутствия. За ним новобрачных поздравили и все остальные.
  Теперь все дальнейшее в этой семье зависело только от настойчивости, такта и, не побоюсь этого слова, любви Сергея-младшего к своим женщинам. А ведь это только первый этап их семейного расширения, через полгода, по плану Сергея Петровича, каждому из Прогрессоров придется взять в свои семьи примерно по две-три полуафриканки.
  Последней в списке брачующихся была Фэра. Ляля подвела ее, покрасневшую и смущенную, к Сергею Петровичу с таким видом, будто делает ему самый дорогой в жизни подарок. Следом за ними шли две русоволосые девочки лет семи.
  - Муж мой, Сергей Петрович, - сказала Ляля, - прими эту женщину по имени Фэра к себе в жены и люби ее, так же, как и меня саму и пусть ее дети, станут нашими общими детьми.
  - Ах, ты, Ляля, моя прелесть, - подумал Сергей Петрович, - все бы наши девки вели себя с таким тактом, проблем бы не было.
  - Жена моя, Ляля, - ответил он вслух, - я возьму к себе в жены эту женщину и буду любить вас обоих совершенно одинаково, а все ее дети будут мне как родные.
  Слушая этот диалог, Катя непроизвольно прикусила нижнюю губу. Опять и снова, в который раз, может быть даже того и не желая, Ляля сумела подчеркнуть над ней свое моральное превосходство.
  А улыбающаяся Лиза? Пусть Андрей Викторович и не спит пока со своими невестами Митой и Раной, до их свадьбы еще два месяца, но все четверо уже ведут себя как одна дружная семья, а маленькие сыновья этих женщин уже робко называют Андрея Викторовича отцом. Ну да, а какой бы местный мальчишка отказался бы иметь в отцах Главного охотника, грозу людоедов и прочих нехороших людей.
  А Марина Витальевна? Хлопочет вокруг этой Ниты, как будто та, со своим животом, есть величайшее сокровище во Вселенной. Похоже, что она уговаривала своего Антона Игоревича взять в семью еще хотя бы одну женщину и вроде бы даже уже уговорила. Или его и уговаривать было не надо. Старик с этой Нитой в последнее время стал слащав просто до приторности.
  И даже Дара и Мара, пусть они и не попали под раздачу в этом круге, явно, совершенно не скрываясь, присматриваются к тем полуафриканкам что помоложе, для того чтобы как только кончится назначенный им срок наказания, пригласить их в свою семью. А ведь, ей, Кате, тоже придется кого-то выбирать и лучше уж привыкнуть к этой мысли заранее. Все что делается сейчас, делается для выживания и укрепления их клана, а значит и для ее, Кати, безопасности и комфорта.
  Приняв решение, Катя расслабилась и совершенно успокоилась. Она не просто постарается вести себя 'как все', она еще и попытается извлечь из этого удовольствие. Ведь когда за домом и мужчиной смотрит не одна женщина, а несколько, то нагрузка на каждую из них должна значительно упасть, тем более что вожди не обременили их семью приемными детьми, предназначив всех старших женщин, уже имеющих потомство, себе. Да и ей, Кате, уже пора задуматься о том времени, когда придет пора рожать их с Сергеем первого ребенка, которому надо будет обеспечить условия, наилучшие из всех возможных. Здесь, в каменном веке, на это способны только сильный клан и дружная бесконфликтная семья. Она, Катя, в силу своего характера верховодила в девичьей спальне интерната. Ну и что, что Ляля и Лиза, попав в эти времена, оперились и выскользнули из под ее влияния. Если она вспомнит свой старый опыт, то сможет сколотить новую еще более крепкую женскую команду, связанную с ней, кроме всего прочего еще и семейными узами.
  Приобняв, Диту и Тату за талии, Катя к удивлению Сергея-младшего сказала, - Девочки, давайте жить дружно и, честное слово, вы об этом совершенно не пожалеете.
  Тем временем, Антон Игоревич перевязал руки Сергею Петровичу, Фэре и Ляле, поздравив их с этим знаменательным событием. После этого, Фэрины семилетние дочки Сипа и Кота поднесли Ляле по небольшому букетику полевых ромашек. Опустившись на корточки, Ляля обняла обеих девочек свободной рукой и потерлась с ними носами. Рядом с ней присели Сергей Петрович и Фэра. Конечно, взять сейчас девочек с собой в маленькую палатку было совершенно невозможно, и они должны были остаться ночевать в береговом лагере под присмотром Илин. Но, в будущем, когда будет построен их дом, Ляля собиралась относиться к ним если не как к родным дочерям, то уж точно как к любимым младшим сестрам.
  Марина Витальевна обратила внимание на то, как при этом утирали слезы многие полуафриканки. Им тоже явно хотелось иметь свою семью, и чтобы их мужчина принимал и любил их детей. При этом некоторые из них поглядывали туда, где на скамеечке сидели, болтая ногами, Антон-младший и его малолетние приятельницы. Четверо беленьких и столько же смугленьких. Действующая модель их будущего, если они и дальше будут вести себя прилежно и благоразумно. Мудр и хитер Великий шаман Петрович, за такой талантливо подвешенной морковкой побежит любой ослик. Впрочем, Петрович честный человек и всегда делает то что обещал. Но, это будет уже потом, когда все что нужно построить будет уже построено, а полуафриканки убедят себя что они изжили свое зло и искупили грех. Хотя, ведь и им тоже придется жить под крышей этого дома и вкушать плоды с этих полей, так что работают они сейчас не щадя сил и на свое будущее тоже.
  Когда все церемонии окончились, Сергей Петрович, Андрей Викторович, Сергей-младший, Гуг и их женщины попрощались с теми, кто оставался ночевать в береговом лагере, и вместе с рабочей бригадой полуафриканок неспешным шагом, под багровеющим закатным небом, пошли к тому месту, где Лита, Себа, Дита и Тата построили свои шалаши-вигвамы. Там, еще раз дружно напутствовали молодых, чтобы, когда они будут обновлять свое жилье, то любовь их горела жарче огня в очаге, потом развернулись и пошли уже к себе.
  Там полуафриканки, тихо переговариваясь, полезли устраиваться на ночь к себе на нары. Ну, понравилось им спать на этих деревянных лежанках. Пусть и жестко, несмотря на подстилку из тростника, сухой травы и шкур, так на земле тоже жестко, зато не тянет холодом от земли, а от досок приятно пахнет свежей сосновой смолой. Потом, Андрей Викторович и Лиза, пожелав спокойной ночи, тоже нырнули к себе в палатку и Сергей Петрович, Ляля и Фэра остались как бы совершенно одни у своей палатки.
  - Идем, - сказал Сергей Петрович, ласково проведя кончиками пальцев у Фэры за ухом, отчего та вся задрожала. И вроде не девочка, а взрослая женщина, знавшая мужчину и родившая очаровательную двойню, а вот поди ж ты, при мысли о том что сейчас должно произойти у нее сразу онемели и руки и ноги.
  - Да, Фэрочка, пора, - сказала Ляля, нагнувшись и свободной рукой расшнуровывая ботинки сперва себе, а потом и Сергею Петровичу. Закончив с этим, она дернула кожаные шнурки на Фэриных сабо, освобождая от обуви и ее ноги.
  Привязанная одной рукой к Петровичу, а другой к Ляле, Фэра, прикрыв глаза, неподвижно стояла, вся отдавшись непривычным для себя ласкам. Тот, давно уже мертвый мужчина, который был у нее раньше, хотя и не был груб, но обычно быстро делал свое дело, а потом немедленно засыпал, отвернувшись к стене пещеры или шалаша-типи. Тут все обещало быть совершенно по иному.
  Разувшись, Сергей Петрович и Ляля потянули за собой Фэру внутрь палатки, туда - где она еще ни разу не была. Вот теперь-то Фэра наконец по настоящему поверила, что она действительно член этой семьи и что эта семья больше никогда и никуда ее не отпустит.
  Первым делом Сергей Петрович и Ляля сняли брачные шнуры, здесь, внутри палатки, это было уже можно. Потом, Сергей Петрович затеплил маленький светодиодный ночник, замерцавший теплым светом горящей свечи, и они с Лялей начали быстро раздеваться, вешая одежду на крючки, вшитые в стенку палатки.
  Фэра стояла, опустив руки, и через прикрытие веки рассматривала своего нового мужа.
  - И ничего он не старый, - подумала она, - нигде нет лишнего жира и ни одной морщинки. Сухой, подтянутый и в меру мускулистый. Никто и не подумает, что этому мужчине уже исполнилось четыре пары рук лет, да еще одна рука лет и два года.
  Оставшись в одних трусиках, Ляля зашла Фэре за спину и начала распускать завязки на ее грудной повязке.
  - Приласкай ее, Петрович, - сказала они их мужу, - не видишь, что ли, что наша новая жена, стесняется как девочка в первую брачную ночь.
  - Но, ты же не стеснялась? - ответил Петрович, ласково проводя кончиками пальцев по Фэриному подбородку, шее и высокой, чуть отвислой, груди.
  От этих прикосновений соски у Фэры набухли, а внизу живота прокатилась непривычная горячая волна.
  - Я нахалка, - сказала Ляля, возясь с завязками Фэриной юбки, - а она скромница. Давай, давай, продолжай, не видишь, что ли, что женщине приятно.
  Фэре было приятно и даже очень. Еще никогда в своей жизни она не испытывала таких приятных ощущений. Она даже не заметила того момента, когда Ляля сняв с нее юбку и распустив завязки на трусиках, оставила ее тело полностью обнаженным.
  Полностью раздевшись, Сергей Петрович и Ляля увлекли Фэру на прикрытый простыней двойной надувной матрос и продолжили ласкать ее уже там. Вскоре окрестности потряс длинный протяжный женский вскрик, полный чистого, ничем не замутненного бабьего счастья.
  - Петрович, - жарко прошептала Ляля, - оставь немного и мне, я вся уже горю.
  - Погоди немного, Лялечка, - ответил Сергей Петрович, отбрасывая со лба мокрые волосы, - я уже все. Дай немного передохнуть. Это для вас женщин секс удовольствие, а для мужчины это тяжелый физический труд.
  Впрочем, передохнув, Сергей Петрович занялся и своей первой женой и также довел ее до точки кипения, и Фэра ему в этом неумело, но с энтузиазмом помогала. Она уже поняла, что в этой семье, получив свое, мужчина не отвернется от нее равнодушно лицом к стенке.
  Уснули они все трое почти одновременно, прикрытые от ночного холода смятым одеялом. До предела удовлетворенные женщины, обнимали с двух сторон Сергея Петровича, в знак своей собственности, закинув на него свои ноги и положив головы на грудь. Их брачная ночь удалась как нельзя лучше, а завтра у них у всех троих будет новый день и новые заботы. Все еще только начиналось.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 26 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #11 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 26 июня 2016 - 12:30:53
  
  Популярное сообщение!
  2 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  Утро выдалось по настоящему добрым, хотя и слегка прохладным. Все таки август это не июль и хоть днем еще было достаточно жарко, но по утрам роса уже ложилась на траву не по детски. И если Сергей Петрович, Ляля и Фэра, под утро слегка подмерзли, сбившись в один плотный, накрытый одеялом клубок, то молодые семьи, ночевавшие в шалашах-вигвамах на прогретых канах, чувствовали себя значительно лучше.
  - Выспалась, как у мамки за пазухой, - зевая, сказала Катя, отвечая на вопрос Ляли о самочувствии.
  При этом весь ее всколочено-растрепанный вид, а также ленивые движения сытой кошки, говорили о том, что ночью они все вчетвером не только спали, но еще и активно занимались налаживанием весьма тесных социальных контактов. Более того, было видно, что Кате этот процесс понравился, и она совсем не будет прочь повторять его снова и снова. Следом за Катей из шалаша-вигвама вылез такой же зевающий Сергей-младший.
  - Доброе утро, Сергей Петрович, - ежась от холода, сказал он, увидев вождей, - Доброе утро, Андрей Викторович. Действительно, выспались замечательно. Вам тоже нужно построить себе такие домики, холодновато уже, небось, по утрам в палатках. А это если шкурами сверху накрыть, так и до самого снега, наверное, жить можно.
  Откинув в сторону кожаный полог шалаша-вигвама, Сергей-младший сунул голову внутрь.
  - Эй, сони, - сказал он туда, - вылезайте, уже утро.
  - Мы не соня, - ответила выбравшаяся наружу Дита, на ходу завязывая на боку шнурок юбочки, - мы твоя женщина.
  - Да, - эхом повторила за Дитой, выбравшаяся следом, Тата, - мы твоя женщина, а не какой ни соня.
  - Да, - сказал Сергей-младший, по очереди потеревшись носами с Катей и с обеими своими новыми женами, - все три очень красивые женщины. А теперь, вы, все трое, бегите скорее умываться, не видите, Андрей Викторович ждет нас на зарядку.
  - Умываться, на зарядку, - повторила Дита, и спросила, - а Лиза, Ляля и Фэра идти?
  - Идти, идти, - сказал Андрей Викторович, - и позовите там Гуга с его подружками, а то они что-то слишком разоспались.
  Уходя вместе с Лизой, Фэрой, Дитой и Татой к небольшому пляжику на берегу Ближней, ежащаяся от холодка, Ляля обернулась и бросила умоляющий взгляд на Сергея Петровича. Тот переглянулся с Андреем Викторовичем и начал загибать пальцы.
  - Понадобится еще шесть таких шалашей-вигвамов, - сказал Сергей Петрович, - считайте сами. Два для нас с Андреем, один Антону Игоревичу с Мариной Витальевной, один Валере с Дарой и Марой, и еще два, побольше, для Илин с малышней и для Антошки с его семейкой. Им всем тоже негоже спать на земле. Твои, Сергей, строили эти два шалаша целый месяц, как раз к холодам и получится.
  - Неправильно считаете, Сергей Петрович, - солидно сказал Сергей-младший, - к холодам получится, это если делать их вчетвером и по вечерам. А если отложить все другие работы и навалиться всем миром, то за три-четыре дня.
  Сергей Петрович и Андрей Викторович задумались. Это дело нужно было как следует обмозговать. Реализация этого предложения, требовала полностью оставить старый береговой лагерь и всей командой переселиться сюда, к будущей плотине. А это означало разгрузку 'Отважного' и перевод его сюда, наверх.
  Тем временем, Ляля, Лиза, Фэра, Дита и Тата подбежали к шалашу-вигваму Гуга и Дита немного покричала. Вскоре выбравшиеся оттуда Себа и Лита, отправились вместе с ними умываться на речку, а Гуг не спеша направился туда, где стояли мужчины.
  - Добр-рый утро, Сер-ргей Петр-рович. Добр-рый утро, Андр-рей Виктор-рович, - вежливо, но без подобострастия, произнес Гуг, - Пр-ривет, Сер-рега! Чем вы заниматься?
  - Привет Гуг, - ответил Сергей-младший, - Стоим, тут, понимаешь, и думаем.
  - Гуг не понимать, зачем вы думать? - ответил парень.
  Сергей Петрович кивнул и Сергей-младший вкратце изложил Гугу содержание их предыдущего разговора.
  - Сер-рега прав, - сказал Гуг, немного подумав, - Гуг понять, что спать земля нехорошо. Спать теплый лежанка лучше.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - тогда 'Отважный' надо будет переводить сюда на верхнюю стоянку. А без разгрузки он у нас застрянет.
  - А сколько груза мы уже сняли с 'Отважного', Петрович? - спросил Андрей Викторович, - Мне кажется, что он уже довольно сильно разгружен.
  - Прежде чем сказать, я должен сперва посчитать, - сказал Сергей Петрович, - Но, в любом случае, чем меньше осадка, тем меньше риска застрять на речных меандрах. Как бы нам не пришлось снимать с него и мачты и такелаж.
  - Сергей Петрович, - сказал Сергей-младший, - под склад можно использовать вторую половину генераторной части цеха, она же у нас все равно пустует. А места там, куда больше чем в трюме 'Отважного'.
  - Серега прав, - сказал Андрей Викторович, - устроим отдельный вход, и не будем морочить себе голову с отдельным складом.
  - Хорошо, Андрей, - сказал Сергей Петрович, - допустим, что мы сделали, так как сказал Серега, и использовали под склад половину генераторной. А каркас склада, у нас уже, между прочим, стоит. Так может переделать его под семейное общежитие с теми же самыми теплыми полами и не морочить себе голову с этими шалашами?
  - Время, Петрович, время, - сказал Андрей Викторович, - каждая ночь становится все холодней, дело идет к осени. Шалаши с отоплением, если мы действительно выделим на это людей, будут готовы уже через неделю. И материалы для них нужны без всякой дополнительной обработки: жерди, прутья, тростник и сырцовый кирпич. Времянка, она и есть времянка, развалится через пару месяцев и никто плакать не будет. А общежитие строение капитальное, кан там надо выкладывать жженым кирпичом, как и в твоей сушилке для дерева. Печь, которую строит Антон, будет готова как раз только через неделю. Ее камера в полтора куба за раз будет способна обжечь до шестисот штук. На один обжиг уйдет три дня. Причем, первый кирпич уйдет не на кан в общежитии, а на нижние венцы стен во всех зданиях. Без этого мы не сможем начать заполнять сами стены сырцом. А ведь нам еще понадобится обжигать черепицу для крыш. Хорошо, если мы управимся с этим общежитием к середине сентября, а ведь тогда по ночам может стать совсем холодно. Не дай Бог, если кто-то заболеет, и хорошо, если только просто простудой. Ты хочешь смотреть - как мучается ребенок, застудивший себе почки? Я не хочу!
  - Хорошо, Андрей, - сказал Сергей Петрович, - договорились. Но ведь так мы можем не успеть с большим домом.
  - А мы с ним так и так можем не успеть, - сказал Андрей Викторович, - Слишком много нарисовалось разных дополнительных работ. Зато, с отапливаемой казармой для молодежи и общежитием для семейных, мы уж точно не умрем от холода. А с большим домом главное до дождей успеть поднять каркас и подвести его под крышу.
  - Пусть будет так, - Сергей Петрович прикусил губу, осматривая окрестности, - теперь надо решить - кого мы будем снимать и откуда.
  - С кирпича не будем брать ни одного человека, - сказал Андрей Викторович, - Они наше все - пусть работают. Я думаю, что лучше всего будет выделить для этого дела нашу молодежную бригаду. С лесоповала я тоже смогу дать четверых, просто не будем пока вытаскивать с просеки мусор, вот и все.
  - С кирпичом все равно придется переиграть, - сказал Сергей Петрович, - Себа, Лита, Дита и Тата все равно нужны будут нам здесь, на шалашах. Какой-никакой опыт у них уже есть и так дело пойдет куда быстрее.
  - Тогда, - сказал Андрей Викторович, - дадим на кирпич четверых, а еще лучше шестерых, девок покрепче из молодежки. Их там чуть ли не два десятка. Когда на огороде работы нет, слоняются без дела, груши околачивают.
  - Решено, - сказал Сергей Петрович, - Договорились! Теперь об изменениях в планах надо поставить в известность Антона и Марину.
  В известность Марину Витальевну и Антона Игоревича поставили за завтраком и, конечно же, возражений не последовало. Марина Витальевна и сама уже начала беспокоиться о холодных ночах, но видя, что все и так работают в самом стахановском темпе, пока не тревожила вождей этими проблемами. Разумеется, она была двумя руками только 'ЗА'. Антон Игоревич тоже особых возражений не имел и обещал запустить свою печь, как только окончательно просохнет кладка, подтвердив, что на один цикл обжига понадобится именно три дня. Ротация в бригаде конечно должна была несколько замедлить изготовление сырцовых кирпичей, но, в общем, это было не критично.
  Посоветовавшись, решили, что как только будут готовы шалаши-вигвамы, то сразу же начнется разгрузка 'Отважного' и переезд на новое место. Единственный минус - Антошке и его бригаде понадобится чуть ли не вдвое дальше бегать до их рыбацкого места у впадения Ближней в Гаронну. А ведь все завтраки и ужины, это пойманная ими рыба и лишь на обед бывает добытое охотниками мясо.
  После завтрака все разошлись по своим местам. Андрей Викторович на лесоповал. Сергей Петрович размечать место под новый лагерь и инструктировать Лизину бригаду. Антон Игоревич к себе на кирпич, а Валера - готовить полки на будущем складе. Гуг с Сергеем младшим, собравшись, умотали на охоту. Сегодня они собирались подняться вверх по течению Ближней, обследовав места, лежащие выше кроличьего берега. Там вроде пока должен водиться еще непуганый зверь.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 25 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #12 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 03 июля 2016 - 11:15:01
  
  Популярное сообщение!
  8 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  Прошло шесть дней. За это время в клане Прогрессоров произошли новые изменения. С очередной охоты, кроме еще одного лесного оленя и двух волчьих шкур, Сергей-младший и Гуг притащили четверых еще полуслепых кутят лесного волка.
  - Так получилось, - сказал Серега, не вдаваясь, впрочем, в подробности, хотя разодранное ухо Майги и прокушенное плечо Шамиля сами за себя говорили о том, кто был инициатором этого происшествия. А, впрочем, зачем клану Прогрессоров нужны дикие волки прямо под боком?
  Вернувшийся на ужин Антон Игоревич поступил просто. Сперва, он приказал Антошкиным подружкам вымыть кутят теплой водой с мылом, чтобы отбить запах волчьего логова, а потом, взяв Зару на поводок, отвел ее в сторону от логова, после чего волчьи подкидыши были перемешаны с законными зариными детьми и тщательно вываляны в их подстилке. Вернувшаяся мать, тщательно все обнюхала, но все, что пищало и скулило в ее логове, пахло совершенно одинаково. Немного покрутившись, она, повинуясь инстинкту, улеглась на подстилку и подставила щенкам брюхо с набухшими сосками. Процесс усыновления был завершен.
  Кстати, между делом Сергей-младший опять получил небольшой втык от Андрея Викторовича - зачем они вообще полезли в это волчье логово? В ответ Сергей-младший, пожимая плечами, ответил, что если Шамиль с Майгой уже сцепились с волками, им что с Гугом надо было стоять в стороне и смотреть? Короче, вопрос замяли, а волчьи шкуры отдали женщинам на обработку. Будет Гугу на зиму шикарная волчья душегрейка.
  Но это все были мелочи. Трудовые процессы тем временем шли своим чередом. Вчера вечером Антон Игоревич заявил, что сложенная из сырцового кирпича печь уже достаточно просохла и теперь ее уже загружали первой партией высохшего сырцового кирпича. Первая растопка печи должна была состояться после обеда, и это тоже должен был быть своего рода праздник. Первый жженый кирпич решили пустить на цоколь стен цеха, которые давно просили кирпича.
  На другом фронте, еще позавчера, бригада Андрея Викторовича дотянула просеку до вершины холма и теперь очищала, от деревьев, то место, на котором встанет их большой дом. На стройплощадке, рядом с пильным станком, прослоенный обрезками, каждый день увеличивался штабель готовых напиленных досок, и росла гора горбыля. Сергей Петрович всерьез задумывался над тем, стоит ли переходить на изготовление тридцатисантиметрового бруса для каркаса большого дома или все-таки делать клееный набор. Первое быстрее и проще изготовить и собрать, второе будет значительно надежней, ибо толстый брус быстро не просушить даже в сушилке. Каркас из свежесрубленного дерева будет весить на сорок процентов больше и в процессе высыхания внутри стены он может дать усадку и потрескаться. С другой стороны, пакет из двенадцати дюймовых досок потребует большого количества мездрового клея, прошивки нагелями и достаточно длительного времени для сушки. После длительных размышлений, Сергей Петрович решил остановиться на досках двухдюймовой толщины, которые за месяц активной сушки, должны успеть просохнуть до приемлемой тридцатипроцентной влажности и при этом при монтаже требовали вдвое меньших затрат клея, труда и времени.
  Расчет по кирпичу показал, что с учетом ефрейторского зазора, на четыре вспомогательных строения потребуется пятнадцать циклов загрузки обжигательной печи или почти девять тысяч штук жженого кирпича и львиную его долю, около семидесяти процентов, сожрет устройство канов в сушилке для дерева и семейном общежитии. Зато с сырцовым кирпичом проблем не было.
  Набив руку, кирпичная бригада изготавливала свыше одной тысячи штук в день, и даже с учетом уже израсходованного на каны в шалашах-вигвамах и обжигательную печь сырцового кирпича, в настоящий момент в запасе имелось около тридцати пяти тысяч штук, в том числе, более двадцати тысяч штук высохших и полностью готовых к обжигу или укладке в стены. Пора уже переходить на изготовление саманных кирпичей, они и вес имеют поменьше и тепло зимой держат лучше. Единственный их недостаток, это то, что их нельзя обжигать.
  В связи с этим встал вопрос, стоит ли заказывать Антону Игоревичу вторую такую печь, или не надо. Если заказывать, то только сейчас - потом будет поздно. На кладку и просушку уйдет около двадцати дней, и вторая печь будет готова только к концу августа, началу сентября. Расчеты показали, что нужно. Ведь кроме кирпича им еще понадобится обжигать и черепицу на кровлю сушилки, казармы для молодежи и семейного общежития, а это еще та морока. А то, как бы, не пришлось крыть крыши на первый год связками тростника. Кровельное железо неприкосновенно - оно только для большого дома.
  Антон Игоревич тоже поддержал эту идею, ведь кроме кирпича и черепицы в такой печи можно обжигать глиняную посуду, керамическую тротуарную плитку и прочие гончарные изделия. Короче, лишней она не будет.
  Лизина бригада вигвамостроительниц, работая не покладая рук, возвела не шесть, а целых восемь плетеных домиков с напольным отоплением, причем четыре из них уже были сданы в эксплуатацию. За такой ударный труд Сергей Петрович был готов перецеловать их всех сразу в розовые и смуглые щечки.
  В первую очередь на новое место жительства в первый и второй шалаши переехали все маленькие дети вместе с их ночной нянькой Илин, Мариной-младшей и Вероникой. В третий шалаш-вигвам въехали невесты Андрея Викторовича Рана и Мита, со своими детьми, а также Нита, которая должна была родить буквально со дня на день. Четвертый шалаш-вигвам достался Антошке с его рыбацкой бригадой, против чего сначала сильно возражала Марина Витальевна.
  - Мальчикам и девочкам, - сказала она, - в таком пограничном возрасте было бы нежелательно привыкать спать в одной постели.
  Но тут одной фразой Антон Игоревич буквально всех убил и закопал.
  - Будет гораздо хуже, - сказал он, - если наш Антоша привыкнет спать в одной постели с другими мальчиками. Тем более что это не просто девочки, а все-таки его официальные невесты.
  - А если хотя бы одна из них забеременеет? - спросила Марина Витальевна, - Вы представляете себе - какой это будет ужас, рожать в таком юном возрасте? В этих условиях это верная смерть.
  - Витальевна, - сказал Сергей Петрович, - ты заработалась? Они же все еще совсем дети!
  - Старшим девочкам, - сухо сказала Марина Витальевна, по одиннадцать-двенадцать лет и у двоих из них уже бывают месячные. Забеременеть девочке в таком возрасте, это как два пальца об асфальт. Зря ты вообще, Петрович, затеял эту историю с этим их предварительным браком.
  - И ничего не зря, - сказал Сергей Петрович, - Антоша и его команда это витрина будущей жизни нашего клана, в которой не будет разделения на коренных Прогрессоров, Ланей и полуафриканок. Мы здесь только учителя и вожди, Витальевна, но, ни в коем случае, не господа.
  - Действительно, Марина, - сказал Андрей Викторович, - ты загнула. Девочки и Антон искренне симпатичны друг другу, а кроме того не проходит главный аргумент, который в нашем времени использовался в таких случаях 'Чем ты будешь кормить семью?'. Сейчас Антон и его команда кормят всех нас, добывая от трети, до половины всего продовольствия. И вообще, для того чтобы девочка забеременела, тут нужен не Антоша, а дяденька постарше, каковых извращенцев в нашей компании не наблюдается.
  - Все вы, мужики, заодно, - вздохнула Марина Витальевна, - Конечно, во многом вы правы, но риск ненужной беременности у одной из девочек при этом все равно остается. Все полуафриканки, даже самые маленькие, уже знали мужчин. И пусть до этого их всего лишь грубо насиловали, теперь они вполне могут захотеть попробовать сладкого, когда рядом, буквально в одной постели, есть такой красивый, ласковый и нежный мальчик как наш Антоша.
  - Такой риск есть всегда, - сказал Сергей Петрович, - Вспомните историю с Валерой, Дарой и Марой? Эти хоть и постарше Антошиных невест, но совсем не намного. Если девкам ударит в голову гормон, то при этом им не помешают и разные постели. Уж такие они тут все сексуально расторможенные. Главное, чтобы при этом они не начали искать себе партнеров среди взрослых мужчин. Пусть уж лучше они милуются вечерами в своей молодежной семье, чем бегают по кустам в поисках приключений на пятую точку.
  - Короче, уговорили, - вздохнула Марина Витальевна, - но только вы, по мужски, предупредите Антона, чтобы он не вздумал экспериментировать, а я поговорю о том же с девочками...
  Предупредить, так предупредить. После того разговора Сергей Петрович отозвал в сторону Антона-младшего и серьезно, как один взрослый другому, изложил ему версию Марины Витальевны. Антон-младший его внимательно выслушал и задумался.
  - Сергей Петрович, так значит у нас не настоящая семья? - спросил он после некоторой паузы.
  - Вполне настоящая, Антоша, - ответил Сергей Петрович, - вы все должны любить друг друга, уважать, заботиться и поддерживать. Во многом вы все куда взрослее большинства тех солидных тетенек и дяденек, что остались у нас там, позади. Вы честно, без скидок на возраст, добываете свой хлеб, мы все каждый день едим пойманную вами рыбу, и за это всем вам от нас огромное спасибо.
  - Но, ведь, Сергей Петрович, и все остальные тоже работают, и даже куда больше чем мы, - серьезно сказал Антон-младший, - а ловить рыбу совсем не трудно, и, кроме того, мне и девочкам это очень нравится.
  - Вот, - сказал Сергей Петрович, - ты рассуждаешь и ведешь себя как взрослый, но это только часть правды. Другая часть состоит в том, что природу не обманешь. Ни ты, ни девочки, еще физически не готовы делать то, что делают взрослые мужчина и женщина, оставшись наедине.
  - Сергей Петрович, - неожиданно покраснев, сказал Антон-младший, - если честно, то иногда мне чего-то хочется, только я сам пока не знаю чего. В груди становится жарко-жарко, внизу все набухает, и в этот момент мне хочется обнимать их, целовать и говорить приятные слова. Только я сам пока еще не знаю, что это такое.
  - Это значит, - сказал Сергей Петрович, - что ты из мальчика начинаешь становиться мужчиной, но только начинаешь и поэтому пока сам не понимаешь что с тобой происходит. Девочки начинают созревать немного раньше и делают это значительно быстрее мальчиков, но это совершенно не значит, что при этом они сразу становятся настоящими женщинами. Для этого им нужно три-четыре года. Здесь, в эти времена, очень ранние первые роды это обычное дело у местных и от них погибает почти половина всех девочек. Как ты думаешь, почему в клане Лани, количество взрослых женщин, почти равнялось количеству девочек-подростков, хотя у подростков возрастной интервал почти в два раза короче и, следовательно, взрослых женщин должно быть вдвое больше чем их?
  - Они, те женщины, которых не хватает, все умерли еще девочками от слишком ранних родов? - с ужасом спросил Антон-младший.
  - Правильно, Антоша, - сказал Сергей Петрович, - кого из своих невест ты готов отдать в руки Смерти за мимолетные постельные удовольствия? Не забывай, что эта костлявая дама все время ходит рядом с нами и мне не хочется давать ей лишнего шанса забрать себе кого-то из членов нашего клана.
  - Никого, Сергей Петрович, - плотно сжав губы, ответил Антон-младший, - они мне все одинаково нравятся, и я не хочу, чтобы с ними случилось что-то плохое.
  - Вот, правильно, - сказал Сергей Петрович, - Но, может случиться так, что тебя начнут подначивать. Местные девки, они такие ушлые...
  - Знаю, - сказал Антон-младший, - Дара и Мара увели Валеру как теленка на веревочке. Но, я ведь не Валера...
  - А откуда ты знаешь? - с интересом спросил Сергей Петрович.
  - А, - пренебрежительно сказал Антон-младший, - это все знают. Эта Дара просто настоящее трепло. Всем и сразу рассказала все и во всех подробностях.
  Сергей Петрович только покачал головой, только Дара-Мариных подражательниц им сейчас и не хватало для полного счастья. Вопрос, чреватый большими беспорядками. Правда Антон-младший прав, второго Валеры в их компании не наблюдается, а, следовательно, для других девиц данная тактика заполучить себе мужа будет заранее обречена на провал.
  - Да, - сказал он вслух, - ты не Валера и это хорошо. Постарайся объяснить своим невестам, что их положение в нашем клане сейчас достаточно высоко и не стоит им рисковать, нарушая мое табу. Оно наложено не потому, что я хотел сделать им плохо, а потому, что не стоит срывать незрелые плоды, как бы этого не хотелось. От них бывает оскомина и болит живот. То, что мы, вожди, позволяем жить вам всем под одной крышей, есть знак нашего доверия к вам и не надо им злоупотреблять. Никто не будет заходить к вам ночью, и проверять чем вы там занимаетесь, но и вы должны вести себя соответственно. Ты меня понимаешь?
  - Да, Сергей Петрович, я вас понимаю, - сказал Антон-младший и добавил, - Если вдруг что-то начнет происходить, то обещаю, что я с вами обязательно посоветуюсь.
  - Слова не мальчика, но мужа, Антоша, - сказал Сергей Петрович, пожимая руку Антону-младшему, - я на тебя рассчитываю.
  То, о чем разговаривала Марина Витальевна с девочками, осталось неизвестным, но пока с этой стороны все было нормально. Умаявшись за день на рыбалке юная семейка дрыхла без задних ног, а Сергей Петрович еще раз задумался о том, что как только уляжется весь этот строительный бум, нужно будет сразу организовывать регулярные школьные занятия. И молодежи будет не до дури, и багаж знаний надо будет передавать.
  Эти разговоры происходили два дня назад, а сегодня пришло время переезжать на новое место и всем остальным. 'Отважный' был разгружен до балласта, то есть в трюме осталось только кровельное железо и генератор для ГЭС. Все хрупкие и ценные вещи, вроде ноутбуков, оружия и запаса патронов были заперты в кают-компании, в которой уже давно никто не жил. Для уменьшения осадки, Сергей Петрович даже снял с корабля мачты и такелаж, отправив их на складское хранение. Все равно к месту новой стоянки им предстояло идти под мотором.
  Походив напоследок по опустевшему лагерю, осмотрев накрытые тростниковым навесом обеденный стол со скамейками, которые теперь выглядели ненужно и сиротливо, Сергей Петрович с Антоном Игоревичем поднялись на борт 'Отважного', после чего на борт были втянуты сходни. Впередсмотрящими, как в старые добрые времена, встали вооружившиеся шестами Ляля и Лиза. Идти тут было всего ничего, чуть более пятисот метров, правда, путь этот извилист и изобиловал коварными мелями.
  Антон Игоревич запустил мотор и 'Отважный', взбивая за кормой винтом воду, на самом малом ходу двинулся в свой последний в этом году путь. В ближайшее время клану Прогрессоров должно быть не до морских путешествий. Ляля и Лиза ощупывали шестами дно, а Сергей Петрович по их указаниям направлял свой корабль вверх по течению Ближней. Случались моменты, когда под килем были не футы, а буквально сантиметры, но все обошлось.
  Примерно через минут сорок 'Отважный' мягко ткнулся носом в глинистый берег на месте своей новой стоянки. Тут, в новом лагере, на очаге, сложенном из сырцового кирпича, уже кипел котел, в стороне у кустов маячил точно такой же туалет типа 'сортир', а точно такой же обеденный стол со скамейками, был накрыт точно таким же тростниковым навесом.
  Мотор был заглушен, газогенератор потушен, а Андрей Викторович подал буксирный трос. Медленно и с натугой, на первой пониженной УАЗ, сантиметр, за сантиметром, начал вытягивать корпус 'Отважного' из воды. Алюминиевые полозья завизжали по мокрой глине, и вот свершилось. 'Отважный' полностью вышел из воды и теперь стоял на суше, на всех трех своих килях-полозьях.
  Спустив сходни и спустившись на землю, Сергей Петрович в первую очередь обошел свое детище, осматривая его подводную часть. Состояние подводной обшивки было вполне удовлетворительным, доски из лиственницы, как им и положено, прекрасно перенесли морское путешествие, состояние рулевого пера и винта тоже было удовлетворительным, если не хорошим. За 'Отважный' можно было не беспокоиться - следующей весной он снова будет в строю.
  Если обедали они еще в старом лагере, то ужинали уже всей командой на новом месте, после чего Сергей Петровичу и Андрею Викторовичу, вместе с Лялей, Фэрой и Лизой, оставалось только собрать свои палатки, уложить вещи и перебраться на новые квартиры. Кстати, спали теперь Ляля и Фэра с Петровичем по очереди, не устраивая больше такого группен-секса как в первую ночь. Та из них, что в эту ночь оставалась свободной, устраивалась спать с Илин и детишками. Сергей Петрович мужик тоже не двужильный, один раз за ночь для него нормально, а вот два только по праздникам. Фэра, обретя семью и мужчину, успокоилась и понемногу начала расцветать, на ее лице все чаще стала появляться улыбка, а в движениях грация сытой кошки. Собирая вещи, она из-под прикрытых глаз нет-нет поглядывает на Петровича и облизывает язычком губки. Предвкушает. Сегодня снова будет ее ночь, уже на новом месте.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 25 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #13 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 10 июля 2016 - 11:17:12
  
  Популярное сообщение!
  9 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  Прямо с утра, после завтрака, Антон Игоревич придя к обжигательной печи, приказал тушить огонь в топке. Процесс обжига был закончен, и теперь, примерно в течение суток, печь вместе с ее содержимым должна была медленно остывать, как и положено по технологии. Повлиять на этот процесс Антон Игоревич никак не мог, а потому, оставив своим заместителем Мару, с указанием продолжать месить и лепить, ибо кирпича много не бывает, вернулся в новый береговой лагерь. На этот день у него были свои особые планы.
  Мара, каждый раз уходя на работу, оставляла своих малышек на попечение Илин, годовалую дочь которой Марина Витальевна посоветовала уже переводить на прикорм из мясного или рыбного бульона и растертой на мясорубке рисовой каши или картофельного пюре. Сначала маленькая Мули немного капризничала, а потом привыкла есть с ложечки и втянулась. Кстати, первое произнесенное ею русское слово было именно 'каська'. Так что для Верочки и Любаши, как окрестили Мариных дочек в клане Прогрессоров, молока у Илин вполне хватало, к тому же, в обед и вечером их прикладывала к груди уже родная мать. Взаимовыручка - это наше все.
  Антон Игоревич же, вернувшись в новый береговой лагерь, натянул длинные до паха сапоги и, взяв с собой четырех изнывавших от безделья подростков полуафриканок с лопатами, корзинками и мешками, а также одну кожаную лодку, отправился совершать то дело, ради которого он и пошел в прошлое - искать болотную и луговую руду. Очень его заинтересовали пойменные болотца в низовьях Ближней и Дальнего. Зара проводила его тоскующим взглядом, но была не в силах оторваться от своего пищащего и скулящего выводка.
  Остальных девочек-подростков, пока их руки свободны от стройки, Марина Витальевна погнала на прополку и окучивание картошки. Скучное и неинтересное, зато нужное занятие. Собирать в лесу массово высыпавшие белые грибы девочкам было бы куда интересней, но отпустить их туда без сопровождения вооруженных мужчин Марина Витальевна не могла. Вот вернутся после обеда Гуг с Серегой - тогда, пожалуйста, а сейчас нет, нет и еще раз нет.
  Сергей Петрович, тем временем, начал подготовку к заготовке каркасного материала для Большого дома. Это вам не доски для временных строений, тут к сборке штабеля надо было подходить серьезно. Выровнять площадку, собрать над ней крытый тростником односкатный навес из жердей и более или менее годного горбыля, а уж потом приступать к основной работе. Разметив площадку и объяснив Валере, что конструкция должна быть простой и максимально дешевой, целиком из отходов основного производства, все равно как только в этом навесе отпадет надобность, его сразу же можно будет пустить на дрова, Сергей Петрович вооружился рулеткой и направился туда, где были сложены бревна - подбирать сырье для будущего каркаса Большого дома и вообще провести переучет имеющихся запасов.
  Полуафриканки под руководством Валеры, вздохнув, взялись за лопаты и в первую очередь начали выравнивать площадки под основание будущих штабелей. При размерности шестнадцать на шесть метров будущий навес должен был быть способен вместить в четырех своих штабелях до шестидесяти кубов пиломатериала уложенного со шпациями. Так сказать, с запасом. Никакого бетонирования опор или ленточного кирпичного фундамента не предусматривалось. Сами опоры заглублялись в землю не больше чем на лопатный штык и укреплялись камнями. Вместо пиленого бруса на столбы пошли очищенные от ветвей тонкие стволы соснового подроста, негодные к переработке. Валера даже кору с них не снимал, ибо незачем. Соединялось все это более или менее подходящим горбылем, вытащенным из кучи для отходов. Короче, работа спорилась.
  Вернувшийся с переучета Сергей Петрович, проверил качество выровненных площадок и распорядился еще кое-где подтесать лопатами грунт. Если опорные балки лягут неровно, то сырые доски в процессе хранения может повести, а это будет совсем не гут. Впрочем, всем остальным Сергей Петрович остался вполне доволен. Под их с Валерой руководством брига полуафриканок возвела уже каркасы трех строений нормальной, так сказать, конструкции и этот, упрощенный, они могли собирать с почти закрытыми глазами.
  Когда Марина Витальевна застучала на обед, конструкция в общих чертах была готова. Осталось только нарезать тростник, увязать его в снопики и застелить ими крышу, но эту работу Сергей Петрович собирался возложить на молодежную Лизину бригаду, а его работницам во второй половине дня хватит и других дел.
  Узнав, что грибы отменяются и вместо этого надо лезть в воду и опять резать этот противный тростник Лизины девчонки разочарованно вздохнули. Но, что поделать, такова жизнь, тем более что Сергей Петрович пообещал, что если они быстро управятся с этой нудятиной, то и грибы от них тоже никуда не убегут. Они просто не умеют. Двадцать пар рук. Одни режут, другие вяжут, третьи оттаскивают, четвертые застилают. Единственная забота - чтоб никто не сверзился с верхотуры при застилке. Ходить по такой хлипенькой крыше будет нельзя и все придется делать со стремянки. Девчонки помотали головами, типа - они то уж не сверзятся, по деревьям лазать умеют, хоть и не обезьянки.
  Когда обед для строительной бригады подходил уже к концу, вместе со своими помощницами вернулся Антон Игоревич и привез четыре плетеные корзины, доверху наполненные крупными неровными комьями ржавого цвета.
  - И что, Игоревич, - недоверчиво спросил Сергей Петрович, - это и есть болотная руда?
  - Да, - ответил Антон Игоревич, - причем, как бы не наилучшая. Химический анализ я тут тебе сделать не могу, но на глаз из ста килограммов смеси такой руды с древесным углем должно выйти до двадцати килограммов железа, и мы, считай, на этой прелести буквально сидим. Даже далеко ходить не пришлось. Нашел руду прямо там, где Антошка со своими девочками ловит рыбу. Сверху дерн, под ним сантиметров тридцать-сорок песчано-илистых наносов, а под ними, до полуметра слой такой вот руды.
  - Понятно, - кивнул Сергей Петрович, - значит, мы теперь будем с железом.
  - Ну, - сказал Антон Игоревич, - до железа нам еще пока далековато. Сперва надо накопать этого добра, а дело это, ты сам понимаешь, нудное и грязное, потом промыть и просушить, обжечь на костре, чтобы удалить органику, нажечь древесного угля, построить домницу и, только потом сделать первую плавку.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - а вот сушить и обжигать можно не на костре, а в обжигательной печи для кирпича. Будет быстрее, да и руда окажется почище.
  - Понимаешь, - кивнул Антон Игоревич, - только вот печь нам сейчас нужна именно для обжига кирпича, да и все люди заняты сейчас на стройке. Не оторвать ни одной пары рук.
  Антон Игоревич замолчал и хитро посмотрел на Сергея Петровича.
  - Кстати, Петрович, - наконец спросил он, - цемент собственного производства получить хочешь?
  - Конечно хочу, - сказал Сергей Петрович, - причем, побольше и побыстрее. Но как?
  - Дело в том, - сказал Антон Игоревич, что железная руда это не только ценный мех, в смысле само железо, но при добавлении в шихту известняка для увеличения текучести шлака, это самый шлак превращается в неплохое сырье для производства цемента. Правда тут есть несколько но. Во-первых, жидкий шлак надо выпускать не прямо на землю, а в воду для получения стекловидных гранул. Во-вторых, эти гранулы надо будет еще потом размолоть или растолочь в пудру. В-третьих, характеристики этого цемента будут плясать как бабка на базаре, от сотой до пятисотой марки, ибо конкретный состав такой вот руды дело ужасно нерегулярное.
  - Так, - сказал Сергей Петрович,- тогда это точно не на этот год. Размалывать твои гранулы нам сейчас нечем.
  - Ну, не скажи, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - примитивную мельницу из бурового станка я тебе смастерю. Производительность, правда, будет очень небольшой, но и домница за одну плавку даст не больше полутора сотен килограмм шлака. Вопрос только в мельничных жерновах. Желателен песчаник, хотя и плотный известняк тоже подойдет.
  - Не соблазняй, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - Конечно, хорошо было бы выложить фундамент на цементном растворе, а не на известковом тесте, но лишних рабочих рук у нас нет от слова совсем. Да и руки эти, как ты сам понимаешь, женские и необученные. Мне и так их иногда до слез жалко, но понимаю что по другому нельзя, иначе мы все тут, вместе с ними, зимой передохнем.
  - Жалостью, - сказал Антон Игоревич, - устлана дорога в ад. А эти девочки достойны не жалости, а гордости. Выносят все наши издевательства над их естественной природой без единого стона и даже улыбаются. Знаешь, я ведь раньше считал эту твою затею с прогрессорством чистейшей авантюрой и пошел на нее только потому, что ТАМ деваться мне было некуда. Не хотел быть никому не нужным стариком, одиноко доживающим свои годы. Но, теперь, у меня есть жена, каких еще поискать, приемные дети и скоро будет свой родной ребенок. Пожив тут с этими людьми я уже думаю, что, скорее всего у тебя что-нибудь да получится и потому, именно ради них хочу дать тебе как можно скорее собственный металл и цемент.
  - Спасибо на добром слове, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - я понимаю твои хорошие намерения, но и они не добавляют нам силы. Мы и так движемся вперед настолько быстро, насколько это возможно и не эксплуатируем только самых маленьких детей. Возможно, когда на стройке будет расчищен котлован, а у меня заготовлены все пиломатериалы, я и смогу перебросить бригаду Андрея на руду. Но не раньше. Что касается цемента, то как я понимаю, вопрос там упирается в камень для изготовления жерновов. Песчаника под рукой у нас сейчас нет, а наш известняк, судя по твоему кислому виду, нам совсем не подойдет.
  - Не подойдет, - сказал Антон Игоревич, - он слишком мягкий и рыхлый. Но, Петрович, я обязательно что-нибудь придумаю. Классическая мельница с жерновами это далеко не единственный способ помола. Есть, например, еще и шаровые мельницы, а в них шаровые мелющие элементы могут быть хоть металлическими, хоть каменными, хоть керамическими. Зато тонкость помола гарантируется.
  - Шаровая мельница это хорошо, но громоздко, - сказал Сергей Петрович, - и для нас будет посложнее, чем мельница с жерновами. Барабан для шаровой мельницы тебе все равно делать некогда и не из чего. Вариант с переделанным буровым станком мне в этом смысле нравится куда больше, но для него у нас не хватает подходящих камней для изготовления жерновов.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - будем считать, что камни с меня. Ты не подскажешь, какой у них должен быть диаметр?
  - Ручные мельницы имеют диаметр жернова порядка сорока сантиметров, - ответил Сергей Петрович, - мускульная сила отдельно взятого человека от пятидесяти до ста ватт. Сопротивление жернова растет пропорционально квадрату диаметра. Давай посчитаем.
  Сергей Петрович вытащил из кармана калькулятор и начал нажимать клавиши.
  - Получается порядка двух с половиной, трех метров, - сказал он, - при этом еще придется конструировать редуктор, в двадцать раз понижающий скорость вращения рабочего органа, так что и это тоже не пойдет. Можно конечно вертеть маленький жернов напрямую, но при этом большая часть энергии будет расходоваться вхолостую.
  - Да, - сказал Антон Игоревич, - и тут опять не то. Нам бы соорудить что-то вроде эдакой большой кофемолки...
  Сергей Петрович стал вдруг необычайно серьезен.
  - Игоревич, - сказал он, - кофемолка - это волшебное слово. Рессоры от твоего 'Москвича' в трюме?
  - Да, разумеется, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - Все четыре штуки. Кто же бросит такую сталь?
  - Распрямить и заточить их сможешь? - задал следующий вопрос Сергей Петрович.
  Антон Игоревич пожал плечами.
  - Если будет древесный уголь, то смогу, - ответил он и спросил, - Петрович, а из чего ты хочешь делать корпус?
  - А не из чего, - ответил Сергей Петрович, - это тебе не шаровая мельница. В качестве корпуса подойдет и выкопанная в земле цилиндрическая яма, выложенная твоим же жженым кирпичом. Полметра глубины - больше и не надо, все равно больше одного мешка шлака загружать мы в нее не будем. И двойная деревянная крышка сверху, чтобы не летела пыль. Вот тебе и макси-кофемолка.
  - А что, - сказал Антон Игоревич, - получается вполне реальная конструкция. Только как бы нам с размером ножа не промахнуться, чтобы не пожечь мотор.
  - Мотор мы пожжем, - сказал Сергей Петрович, вставая, - если засыплем в этот агрегат слишком много шлака или он будет слишком крупным. Думаю, что фракции в два сантиметра, слоем в три-четыре сантиметра будет вполне достаточно. Но это, Игоревич, вопрос не завтрашнего дня, у нас пока нет, ни готовой к переработке руды, ни древесного угля, ни самого шлака. Но я буду иметь в виду этот вопрос. А сейчас пока на этом все. Надо идти работать.
  - Договорились, Петрович, - сказал Антон Игоревич, тоже вставая, - Я тоже пойду, посмотрю, как идут дела на моей кирпичной фабрике.
  И они пошли, каждый в свою сторону. При этом у Сергея Петровича продолжала крутиться в голове мысль о мельнице.
  - Да мало вообще чего понадобится размолоть, - думал он, - не только ведь шлаковый клинкер на цемент. При всей своей простоте и доступности ножевая 'кофемолка' обладала двумя неоспоримыми недостатками. Первых процесс в ней не непрерывный и требует периодической загрузки и выгрузки материала. Помол в такой мельнице всегда получается неоднородным по фракциям, часть продукта превращалась буквально в пыль, а часть оставалась в довольно крупной фракции.
  Сергей Петрович попытался вспомнить, как была устроена его домашняя кофемолка с коническими жерновами, не имевшая таких недостатков. Мощность сто восемьдесят ватт, внешний неподвижный конус с диаметрами восемь и пять сантиметров, внутренний, вращающийся жернов, соответственно с диаметром уменьшающимся с пяти сантиметров до трех. Если масштабировать агрегат пропорционально квадратному корню от возрастания мощности, то для двигателя в четыре с половиной киловатта получается устройство с наибольшим диаметром внешнего конуса в сорок сантиметров. Сама плита верхнего жернова будет конечно больше, квадрат со сторонами примерно сантиметров шестьдесят или семьдесят, но и это уже легче, чем песчаниковый жернов диаметром под три метра. Внутренний жернов, который и потребуется крутить, окажется еще меньше, с диаметром уменьшающимся с двадцати пяти до пятнадцати сантиметров. Относительно трехметрового громилы вообще замечательно.
  Вопрос только в том, из чего можно было бы изготовить сей замечательный агрегат. Конечно, камней с нужной твердостью и подходящего размера в округе вполне достаточно, но Сергей Петрович не верил, что они вручную и на глазок смогут вырезать из них болгарками зубчатые конусы нужной формы и с нужной точностью. Нереально.
  Мысль о мельнице не оставляла Сергея Петровича почти все то время пока он трудился у себя на лесопилке. Цемент собственного производства, пусть даже и плохонький и в небольшом количестве означал еще один шаг к местной цивилизации, как и собственное железо. Ведь не собирались же они производить свой собственный обожженный кирпич, а вот пришлось и уже завтра будет ясно насколько он выйдет хорош. Кстати, конические жернова можно попробовать изготовить и из керамики.
  Набросав небольшой эскиз вечером он показал его Антону Игоревичу.
  - Петрович, - устало сказал тот, - ну нафига попу баян, если он не музыкант? Ты у нас великий мастер работы по дереву, но с металлом и камнем я умнее. Не изготовим мы из камня или металла такую штуку, всремся а не изготовим. Что касается керамики, то красный кирпич, это наш предел, ни каолина, ни оксидов циркония и титана для создания высокопрочной керамики у меня тут нет. У красного кирпича, между прочим, стойкость к ударным нагрузкам и истиранию находится на уровне худших образцов известняка. Если даже по твоей деревянной модели и получится отформовать и обжечь такие жернова и при этом угадать с коэффициентом усадки, то работать они будут очень недолго и закончат свое существование с большим шумом.
  - А если сделать металлические вставки? - с надеждой спросил Сергей Петрович.
  - Вставки сделать можно, - кивнул Антон Игоревич, - только толку с них будет чуть. Вот тут, в нижней части должны быть расположены перья тонкого помола, а их должно быть в пять раз больше чем основных ножей и должны быть они тонкими-тонкими. В своей сельской кузнице я такое тебе исполнить не берусь. И даже если все это сделать, то проработают такие жернова ничуть не дольше кирпичных. Конструкция, изрезанная пазами для вставок потеряет значительную часть прочности, а у металла и кирпича разные коэффициенты расширения и как только при работе жернова нагреются, то все полетит к чертям собачьим. Нет, ножевая мельница, наш единственный реальный вариант.
  - Да, Игоревич, - сказал Сергей Петрович? - ты меня сильно огорчил. При некачественном размоле и без того сомнительный цемент станет еще хуже.
  - Ладно, Петрович, - сказал Антон Игоревич, подумав, - есть тут одна идея. Тебе ведь надо перевести мельницу на непрерывный цикл и чтобы в качестве готового продукта на выход шла только пылевидная фракция?
  - В общем, да, - ответил Сергей Петрович, - этого будет вполне достаточно.
  - Тогда смотри и слушай, - сказал Антон Игоревич, забирая у Сергея Петровича эскиз и переворачивая его обратной стороной, - В промышленности, для удаления пылевидной фракции и ее последующего осаждения применяется радиальная воздуходувная улитка, сопряженная с бункером-циклоном. Вот тут воздух будет поступать в нашу мельницу, подхватывать поднятую ножами пыль, дальше на улитку, а оттуда в циклон, где готовый цемент осядет на дно конуса бункера, а освободившийся от него воздух вылетит в трубу. Вот тут ставим загрузочный бункер с дозатором для шлака, чтобы сам подавал сырье в мельницу по мере его выработки.
  Думаю, что соорудить такую конструкцию из дерева тебе будет куда проще чем мне извращаться с твоими коническими жерновами. Примерно такую конструкцию, только предназначенную для нагнетания, а не для отсоса, я собирался использовать для наддува своих домниц. Уж очень неохота по несколько часов махать мехами.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - теперь два вопроса. Во-первых, чем мы будем приводить в движение эту твою улитку, и во вторых сечение бункера обязательно должно быть круглым?
  Антон Игоревич хмыкнул.
  - Улитку, - сказал он, - мы будем приводить в движение Интерсколовским штроборезом. Там мотор две тысячи двести ватт при шести с половиной тысячах оборотов. Дури хватит. Просто снимаем с него защитный кожух и диск и крепим вместо них барабан улитки. В принципе это возможно, а детали мы с тобой еще обдумаем. Теперь то, что касается бункера. Снаружи как хочешь, а внутренняя поверхность обязательно должна быть цилиндрической, ибо именно вдоль нее и будет закручиваться воздух, отдавая свою пыль. Возможно, проще всего будет в квадратный в сечении бункер сделать цилиндрическую вставку, сплетенную из прутьев наподобие корзины без дна, и для герметичности слегка промазать ее глиной. То же самое и с воздухоотводной трубой в циклоне. Воздуховод от улитки до циклона деревянный и коробчатый, от мельницы до улитки из 110-й гибкой ПВХ трубы. У нас ее целых 110 метров. Нахрена ты ее вообще брал?
  - Планировал проложить канализацию, - махнул рукой Сергей Петрович, - но меньше одного рулона мне не продали.
  - Ладно, - сказал Антон Игоревич, - ну вот она и пригодилась.
  Сергей Петрович кивнул.
  - В общих чертах, - сказал он, - конструкция выглядит вполне работоспособной и пригодной к изготовлению в наших условиях. Теперь скажи, какого размера должен быть бункер, и каким должен быть диаметр улитки и ее барабана?
  - Бункер, я думаю, - сказал Антон Игоревич, - сечением метр на метр и высотой в один и шесть метра. Еще метр коническая часть и еще метр на то, чтобы подставить мешок для цемента. Барабан улитки диаметром около тридцати сантиметров и шириной сантиметров в двенадцать. Уж больно там мотор высокооборотный.
  - Здоровенная громила, больше трех с половиной метров, - покачал головой Сергей Петрович, - делать придется все по взрослому, столбы пятнашки под бетон и все остальное соответственно. Да и навес от дождя тоже понадобится здоровенный.
  - А ты, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - зарой этот циклон в землю по самую коническую часть, а для конуса и выгрузки готового продукта сделай яму с трапом, наподобие автомобильной. Вот и высота уменьшится более чем вдвое и ставить его можно будет не на столбы, а прямо на землю, на опорную крестовину. Вот так.
  - А что, - сказал Сергей Петрович, - вполне интересная идея. Думаю, что с этим мы вполне справимся. Теперь, как только, так сразу.
  - Тут еще надо сделать так, - сказал Антон Игоревич, - чтобы была возможность отсоединять улитку и переносить ее от мельнице к домнице и обратно. Второй штроборез, скорее всего, нам придется использовать по прямому назначению.
  - Это вполне возможно, - кивнул Сергей Петрович, - с заданными тобой параметрами вряд ли эта конструкция даже изготовленная из дуба будет тяжелее ста килограммов. Короче, вопрос мельницы решен, жаль только что зерно на ней молоть будет нельзя, за привкус цемента Витальевна нас убьет.
  - Тогда, - сказал Антон Игоревич, - надо делать съемной не всю улитку а только штроборез и таскать его по мере необходимости на муку, цемент или к домне. Уж второй нож для зерна я сделаю обязательно.
  - Не исключено, - сказал Сергей Петрович, - что к тому моменту когда нам надо будет молоть зерно мы уже сможем делать это более классическими способами. Это сейчас, в жестком цейтноте мы пытаемся срочно изобрести велосипед. Впрочем, время покажет.
  - Да, - сказал Антон Игоревич, - время покажет.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 25 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #14 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 17 июля 2016 - 11:06:48
  
  Популярное сообщение!
  10 августа 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  Прямо с утра, обжигательная печь выдала первую партию в шестьсот штук обожженного кирпича. Помучив пару образчиков, Антон Игоревич сделал вывод, что для сельской местности сойдет. В воде не размокает, да и прочность тоже имеет вполне приличную. Современный многоэтажный дом из такого кирпича строить, конечно, не стоило бы, но для их условий, для цоколя каркасного глинобитного строения самое то. Да и печи из такого кирпича тоже складывать было вполне можно.
  К тому времени неподалеку от стройки уже была готова неглубокая корытообразная яма, в которую и сложили привезенный на УАЗ кирпич, залив его водой подаваемой из колодца насосом. Запомните все, кто когда-нибудь соберется делать кирпичную кладку на цементном или известковом растворе. Кирпич перед этим обязательно нуждается в замачивании, иначе, сухой, он тут же отберет у раствора всю влагу и вместо схватывания получится высыхание, что не даст набрать кладке нормальную прочность.
  После обеда, когда кирпич намок, Андрей Викторович и Сергей Петрович привезли к стройке бетономешалку и замешали в ней одну порцию цементно-песчаного раствора, после чего молодежная Лизина бригада начала обучаться профессии каменщиц. Весь раствор, а, следовательно, и весь кирпич, нужно было израсходовать как можно скорее, пока не схватилось. Но что такое шестьсот штук кирпича для бригады, из двадцати человек? Шестеро самых ловких делали кладку, именно столько на 'Отважном' привезли мастерков, а остальные подносили им мокрый кирпич из ямы и раствор в ведрах из бетономешалки. Андрей Викторович остался контролировать процесс, а Сергей Петрович вернулся к своему пильному станку. Там, собственно, работа никогда не кончалась. Для того, чтобы переработать на доски весь круглый лес напиленный бригадой Андрея Викторовича требовалось еще немало времени.
  С цоколем цеха юные каменщицы управились часа за три, потратив на это чуть менее четырехсот штук кирпича. Осмотрев их работу, Сергей Петрович признал ее годной и переключил бригаду на кладку цоколя внешних продольных стен в казарме для полуафриканок, на что ушло еще полтора часа. В первую очередь Сергей Петрович решил заняться именно казармой, ведь совсем скоро ночью станет настолько холодно, что будет совсем невозможно ночевать под открытым небом даже для привыкших ко всему полуафриканок.
  После этого, Лизина молодежная бригада начала готовить себе задел на завтра, вымыла от остатков раствора бетономешалку и ведра и натаскала носилками в освободившуюся от кирпича яму сухой глины из раскопа на берегу Ближней и песка от будущего большого дома. На ночь смесь глины и песка в яме была залита водой. Завтра бригада Ляли должна была класть стены из сырцового кирпича, а для этой работы требовался совсем другой скрепляющий состав.
  Таскать песок девушкам из Лялиной бригады было особо маятно, ибо вершина холма находилась втрое дальше глиняного раскопа. Даже при помощи двух бригад полуафриканок девки умотались до полного отваливания рук и ног. Но что поделать - УАЗ не был приспособлен к перевозке сыпучих грузов.
  Перед Сергеем Петровичем, во весь рост, вставала проблема прицепной тележки, или хотя бы примитивной волокуши. Но это был не близкий свет. Во первых волокуша должна была иметь загнутые вверх полозья, для чего дубовые и только дубовые брусья было необходимо сперва отпарить, а сделать это было не в чем. Большой котел был занят под приготовление еды.
  Но и это не было главной проблемой. При желании, можно было использовать котел ночью, когда все спят. Во вторых, для того чтобы груженая волокуша прошла по просеке, с нее надо было выкорчевать все пни до единого, по крайней мере те, что лежали прямо на колее, на что сейчас не было ни времени, ни сил. И если Андрей Викторович еще мог проехать туда на УАЗе, маневрируя между редкими десяти-пятнадцати сантиметровыми пеньками, то волокуша среди них застрянет сразу и навсегда. Другим вариантом было превратить УАЗ в бортовой пикап, примерно на полторы-две тонны груза. Пиломатериала для этого было хоть отбавляй. Посоветовавшись с Андреем Викторовичем, который сказал, что не возражает, Сергей Петрович решил так и поступить.
  Тем, кто не поверит, что УАЗ может потянуть две тонны груза, Автор может сказать, что в молодости лично видел 'ушастый' запорожец 966-й модели с тридцатисильным двигателем, груженый двумя тоннами картошки. А у УАЗа, даже после перевода на газогенераторное топливо, мотор выдает пятьдесят лошадей, да и трансмиссия с ходовой у него куда солиднее, чем у 'Запорожца'.
  На вершине холма, где позже должен был встать большой дом, к этому времени, Сергей Петрович уже сделал разбивку на местности и бригада Андрея Викторовича начала расчистку площадки и рытье котлована. Тонкий слой почвы женщины сняли и свалили в одну большую кучу, после чего принялись за корчевание немногочисленных пней. Песок под слоем грунта на поляне был мелкий, чуть влажный и почти без посторонних включений и за счет этого котлована Сергей Петрович планировал покрыть все свои потребности в этом виде строительного сырья. Тем важнее был теперь новый бортовой кузов для УАЗа.
  Вечером, когда уже надо было идти на ужин, одна из девушек бывшего клана Лани по имени Кара, неверяще посмотрела сначала на свои покрасневшие руки с темными каемками цементного раствора под ногтями, потом на ровные ряды кирпичей, опоясывающие будущее здание по периметру. Была в этой неискусной строгости форм, какая-то особая красота.
  - Это великий колдовство, - сказала она Петровичу, - Мы все стать шаман?
  - Это только начало, Кара, - сказал Сергей Петрович, обративший внимание как внимательно слушают их разговор другие девушки, - Чем больше ты узнаешь разного мастерства, тем ближе ты приближаешься к состоянию шамана. А хороший шаман, тем временем, должен идти дальше - открывать для своих людей новые горизонты, создавая новое мастерство.
  - Я запомнить твой слово, - сказала Кара, - он радовать меня как вкусный еда радовать мой живот. Ты сказать слово, мы делать, получиться хорошо. Ты говорить дальше.
  
  11 августа 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Только придя с завтрака, подчиненные Сергею Петровичу полуафриканки, сняли с ног свои драгоценные сабо и с уханьем и повизгиванием по щиколотку залезли смуглыми ногами в замоченную с вечера глину и песок, после чего стали топтаться в этой смеси, взбивая ее до сметанообразного состояния. Тем временем лизина бригада с помощью Андрея Викторовича и УАЗа начала подвозить на стройку сырцовый кирпич, а Сергей Петрович начал готовиться к очередной модернизации сего транспортного средства.
  Всю пятницу девчонки клали на глину сырцовый кирпич, поднимая сначала стены цеха, потом намереваясь перейти к боковым стенам казармы. Когда высота стен приблизилась к полутора метрам от земли, Сергею Петровичу с Валерой пришлось отвлекаться от всех прочих дел и изготавливать для лялиной команды кирпичеукладчиц шесть полутораметровых строительных козлов. Уходя на обед или ужин, они оборачивались и, глядя на свою работу, восхищенно цокали языками. Конечно, сырцовая кладка по деревянному каркасу, еще без штукатурки и побелки, это не самая вершина строительного искусства, но для данных условий это были самые настоящие высокие технологии.
  Кстати, попутно, Сергею Петровичу пришлось решать вопрос окон и дверей. И вот ведь условия задачи, делать все надо было без единого гвоздя, и без единой металлической петли или шпингалета, запас которых был строго рассчитан только на большой дом. Когда еще у Антона Игоревича дойдут руки дать им свой собственный металл? Пара широких двухстворчатых полутораметровых дверей требовались для той половины цеха, где стояла пилорама, и шесть штук узких дверей, шириной по семьдесят сантиметров, были необходимы по одной в генераторную и складской закуток и четыре штуки в казарму.
  Двери Сергей Петрович сделал поворотными на дубовых штифтах, которые выточил на токарном станке по дереву. На одну зиму, если придется пережить ее здесь, сойдет, а там будет видно. От открывающихся окон-форточек затянутых пленкой пришлось пока отказаться и вместо них в самом верху боковой стены появились вентиляционные отдушины, в случае необходимости, перекрываемые сдвижными деревянными ставнями, которые регулировали поток воздуха. Вообще, вопросы подобного рода, как в таких первобытных условиях с весьма ограниченными ресурсами и временем сделать то, или это, появлялись перед ним регулярно и, будучи решенными, исчезали только для того, чтобы уступить место следующим, точно таким же, вопросам. Что как и из чего можно сделать.
  Например, решив с дверями и окнами, Сергей Петрович тут же уперся в вопрос кровли для казармы и других строений. Когда еще Антон Игоревич выдаст им черепицу, а вот первые дожди могут и не дождаться этого момента. Вечером, вытащив на свет божий свой ноутбук, Сергей Петрович начал перекапывать свои архивы. Довольно быстро подходящий вариант был найден. Поперечная тесовая кровля в один слой с нащельниками, которую, в том числе можно изготавливать и из сосновой доски, которой у них буквально штабелями. При этом лаги уже подготовленные им под черепицу сгодятся и для этого типа кровли. Можно давать отбой Антону Игоревичу по поводу черепицы, как говорится, не в этом году. Уже завтра утром Валера получит ценные указания по отбору подходящего пиломатериала, среди которого не должно быть досок, включающих в себя мягкую сердцевинную часть ствола.
  Местными женщинами, что бывшими Ланями, что полуафриканками, все эти мучительные размышления Сергея Петровича оставались совершенно незамеченными. Им он казался великим и могучим шаманом, знающим ответы на все вопросы и умеющим с помощью духа молнии превращать косное и бесполезное дерево в такие нужные и удобные вещи. Правда, те женщины, что работали на кирпиче, возражали им, что их шеф Антон Игоревич тоже ничуть не хуже. Он берет мягкую и бесполезную глину, мнет ее с водой, отбивает в форму, а потом дух огня превращает ее в звонкий, ровный и красивый камень. Как говорится, у каждого свои кумиры. Но и те и другие были горды, что такое великое колдовство совершается при их непосредственном участии и считали, что в каждой изготовленной вещи, каждой доске и кирпиче останется и частица их души.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 24 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #15 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 24 июля 2016 - 18:01:45
  
  Популярное сообщение!
  12 августа 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  С утра субботы трудовые будни продолжились в том же ударном темпе. Пока полуафриканки, во главе с Алохэ-Анной топтали глиняный раствор для кладки, Сергей Петрович с Валерой сортировали пиломатериал. Годный направо, негодный налево. Потом Валера предложил бросить это неблагодарное занятие и подготовить пиломатериал для кровли по отдельной технологии, а то, что они уже успели отобрать пустить для изготовления дверей.
  - Смотрите, Сергей Петрович, - сказал он, - доски у нас нарезаны по шесть с половиной метров, а на кровлю надо примерно по четыре - четыре десять, а, значит, даже от вполне пригодных досок, которых значительно меньше трети, у нас будет слишком много ненужных обрезков. Правильно?
  - Правильно, Валера, - поощряющее сказал Сергей Петрович, который любил, когда его ученики думают, а не просто отбывают номер, - И что из этого следует?
  - А следует то, - ответил Валера, - что заготовки нужной длины под кровельные доски нужно сразу отрезать от комлевой части бревен, как говорится до первого сучка, которых у нас, слава Андрею Викторовичу, вполне достаточно.
  Присев на корточки, Валера чертилкой начал рисовать на утоптанном полу примитивную схему.
  - Потом следует опилить кругляк до примерно так тридцатисантиметрового бруса, - продолжил он, - и уже с рабочих плоскостей этого бруса снять по четыре дюймовых доски с каждой стороны, после чего у нас будут на руках восемь вполне годных для кровли досок. Остаток с ненужной нам сердцевиной мы поворачиваем и снимаем с его краев еще по четыре узких доски, вполне пригодных для изготовления нащельников. Итого в отходе только сама сердцевина, или одиннадцать процентов от объема исходного бруса. Ее можно просто выбросить, или пустить на какие-нибудь малоответственные работы.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, доставая из кармана калькулятор, - мысль здравая. Теперь давай посчитаем. Для того чтобы перекрыть одно здание длиной в двенадцать метров нам понадобится восемьдесят шесть твоих тридцатисантиметровых досок и восемьдесят четыре нащельника. Это одиннадцать четырехметровых комлевых кругляков, которые мы найдем без труда. Но это все в теории, если бы имели на руках высушенный до приемлемых параметров пиломатериал, а на практике мы имеем свежесрубленную древесину, которая еще усохнет процентов на пятнадцать.
  Что из этого следует, Валера?
  - Откроются щели, Сергей Петрович, - сказал Валера.
  - Вот, правильно, - сказал Сергей Петрович, - и немаленькие щели, сантиметров по пять. И хоть нащельник по твоей схеме у нас десятисантиметровый, то есть перекроет их даже с учетом своей собственной усушки. Но, учти, что доска будет ссыхаться не только в ширину, но и в толщину и тогда между досками и нащельником образуется зазор в пять-семь миллиметров, по которому, в случае внезапного дождя, вода побежит прямо к нам на чердак. Что будем делать, мастер?
  Валера исконно русским жестом почесал себе затылок.
  - Сергей Петрович, - неуверенно сказал он, - а что если мы перевернем всю эту конструкцию вверх ногами?
  - В смысле, вверх ногами? - не понял Сергей Петрович.
  Валера снова взял в руки чертилку и опустился на корточки.
  - Вот смотрите, - сказал он, - нащельники мы ставим не над досками основной кровли, а под ними и утапливаем заподлицо в лаги. При этом, для того чтобы попавшая на них вода не капала внутрь - делаем в них фрезером продольный паз для стока шириной в пять и глубиной в один сантиметр, который будет работать пока древесина опять не набухнет, и края досок снова не сомкнутся.
  - Интересная конструкция, - сказал Сергей Петрович, разглядывая рисунок Валеры, - Только скажи, а мы не замучаемся выпиливать в лагах пазы для нащельников?
  - Можно и без пазов, Сергей Петрович, внакладку, - ответил Валера, - но тогда на лаги тоже придется делать накладки для крепления основного настила. Вот на них-то и можно пустить разного рода обрезки. Кроме всего прочего, если зима будет снежная, то крышу возможно придется чистить, а чистить гладкую крышу будет куда удобнее чем ребристую.
  - Хорошо, Валера, я тебя понял, - сказал Сергей Петрович, взяв с верстака рулетку, - Ты пока займись дверями, а я пока похожу, подумаю над твоим предложением насчет кровли.
  Едва только Валера начал пилить и строгать, а Сергей Петрович едва успел прицелиться к нескольким подходящим стволам, как от ямы с глиной вернулись уже помывшие ноги под струей из насоса полуафриканки.
  - Мы все, - заявила Сергею Петровичу Алохэ-Анна, - теперь ты командовать, что нам делать.
  - Все, так все, - согласился Сергей Петрович, - а теперь давайте займемся главным делом.
  И они занялись. Сергей Петрович отбирал подходящие ровные и без сучков стволы, отрезая от них цепной пилой кругляки нужной длины, а полуафриканки, все вшестером, оттаскивали их и складировали у входа в цех. Они уже вполне свыклись с не такой уж и легкой для женщин работой и делали ее, если не весело, но и без особой печали и надрыва. Подумаешь работа, бывало и потяжелее. Зато, в этом клане их никто не бьет, не насилует, Сергей Петрович дает им хорошие вещи, и кормят их тут так, что после обеда или ужина живот просто готов лопнуть от хорошей еды.
  Едва только Сергей Петрович отхватил цепной пилой от бревна последний одиннадцатый кругляк и, выключив агрегат, распрямился, сдвинув на лоб защитные очки, как к нему тут же подошел Валера и попросил осмотреть первую из изготовленных дверей. Сергей Петрович сказал полуафриканкам пока отдыхать и пошел смотреть изделие.
  Конструкция вышла массивной, куда там легоньким филенчатым дверям, но при этом не лишенной определенного изящества солидности. Впрочем, как и все изготовленное ими в этом времени. Основу ее составляла собранная в шип рама из пятисантиметрового бруса с двумя поперечными перемычками, на которую встык были настелены пятнадцатисантиметровые доски. Рядом лежали детали готового к сборке косяка и два дубовых штифта примерно сантиметрового диаметра. Вес изделия был таков, что Сергей Петрович с Валерой с трудом сняли его с верстака и поставили вертикально.
  - Монстр! - задумчиво сказал Сергей Петрович, разглядывая будущую дверь, - Кстати, ты не забыл, что на двери древесина тоже будет усыхать?
  - Забыл, Сергей Петрович, - огорченно сказал Валера, - Что, и тут тоже нужны нащельники?
  - Нужны, - подтвердил Сергей Петрович, - но только не такие широкие как на крыше, а сантиметра три в ширину. Пойдем, к станку, я помогу распустить тебе на рейки пару досок.
  - Да, Сергей Петрович, - вдруг неожиданно спросил Валера, - а чем мы будем смазывать штифты? Без смазки дверь получится слишком тугой.
  - Хороший вопрос, - сказал Сергей Петрович, выбирая среди досок ту, что не жалко было бы распустить на рейки, - могу тебе сказать только то, что тут, по идее, нужен настоящий колесный деготь, но на то чтобы его изготовить у Антона Игоревича еще не дошли руки. Попробую для этого дела на худой конец выпросить у Марины Витальевны немного топленого оленьего жира.
  До обеда, бригада кирпичеукладчиц окончательно закончила с цехом, доведя высоту стен до самых стрех, и приготовилась переходить к казарме. Последние кирпичи на торцовой крыше под самым коньком девочки клади уже с лестницы стремянки, высоты козлов и собственного роста просто не хватало. У Валеры, тем временем, дверь была уже, как положено, полностью готова, с нащельниками, массивными деревянными ручками. Запираться дверь должна была поворотной щеколдой, в конце концов, она была предназначена не против злых людей, а всего лишь против шального ветра и диких животных. Человек всегда найдет способ сломать дверь и проникнуть внутрь и защита против него это сам клан Прогрессоров.
  После обеда, Сергей Петрович принес на стройку заветный олений жир в поллитровой стеклянной банке из-под маринованных огурцов, и работа над первой дверью вступила в свою завершающую фазу сборки косяка и установки конструкции на свое место. Тут понадобилась и помощь полуафриканок, ибо ворочать, и одновременно крепить эту тяжеленную конструкцию вдвоем было просто невозможно.
  И вот, наконец, свершилось, собранный дверной блок был водружен в оставленный для него стенной проем в складском помещении и закреплен нагелями за стояки. Сергей Петрович попробовал несколько раз открыть и закрыть дверь. Немного тяжеловато, но для условий каменного века сойдет.
  - Вот, Валера, - сказал он, перефразируя слова астронавта Армстронга, - это небольшой успех для одного человека, но огромный рывок для всего человечества. Гордись!
  Сзади за их спинами раздались восторженные вопли полуафриканок, на которые тут же набежали и девчонки из бригады кирпичеукладчиц, благо бежать было совсем недалеко. В переводе на обычный русский язык все это больше всего напоминало крик кота Матроскина из мультфильма про Простоквашино 'Ура! Заработало!'. Шаман Петрович и его ученик Валера показали им еще одно свое великое колдовство под названием 'дверь, которая открывается и закрывается'.
  Когда эмоции немного поутихли, Сергей Петрович разогнал всех по рабочим местам. Солнце было еще высоко и надо было работать, работать, работать. Лизина бригада должна была класть кирпичи, Валера, отложив пока вторую дверь, готовить рамы для сдвижных форточек в казарму, а сам Сергей Петрович, со своими полуафриканками, продолжил обрезать на брус заготовленные кругляки. Дел было хоть отбавляй.
  Вечером, те полуафриканки, что работали у Андрея Викторовича на земляных работах и у Антона Игоревича на кирпиче, вернувшись 'домой' обнаружили, что место их проживания радикально изменилось. Теперь оно уже не было открыто всем ветрам, а с двух сторон было ограждено стенами, которые еще, правда, не были еще доведены до самого верха, так как над верхней перемычкой, на высоте около двух метров, еще предстояло установить будущие форточки. Но все равно, господствующий здесь западный ветерок теперь гулял только по верхнему ярусу нар, где спали подростки из Лизиной бригады, а внизу, у полуафриканок и штрафниц из бывшего клана Лани, установилось необычайное для них ветровое затишье.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 23 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #16 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 31 июля 2016 - 10:46:11
  
  Популярное сообщение!
  13 августа 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
  И вот наступило воскресенье. Оглядевшись вокруг, Сергей Петрович решил первый раз за полтора месяца устроить всем работникам в клане короткий день с работами только до обеда. Были к тому и основания. Людям нужно было дать хотя бы небольшой передых, а обжигательная печь Антона Игоревича, должна была дать следующую продукцию только в понедельник утром, так что как минимум бригада кирпичеукладчиц, пока оставалась не у дел. Правда Марина Витальевна тут же сказала, что давно уже пора прополоть картофельное поле, а то сорняки наступают.
  Услышав это и вздохнув, девочки и бывшие Лани и полуафриканки, быстро доели свой завтрак, потом дружною толпою, вместе с рыболовной бригадой Антона-младшего потопали на свое любимое-нелюбимое картофельное поле, дергать эту противную траву. Они давно уже не делили друг друга по сортам и довольно бойко общались между собой на ломаном 'Великом и могучем', как-никак ептить, язык межнационального общения. Картофельные кусты уже зацвели и над бледно-фиолетовыми цветами вились пчелы и шмели. Марина Витальевна их всех заранее предупредила, что ни в коем случае нельзя брать в рот и есть ничего от этих кустов, а Сергей Петрович дополнительно наложил на это дело свое табу. Бессрочно. А то еще отравятся, дурочки.
  И вообще, Сергей Петрович с ужасом думал о том моменте, когда настанет пора уборки урожая. Все работы на стройке тогда остановятся минимум как на неделю. А ведь оно уже-уже не за горами, до того момента как посадке стукнет два месяца осталось не более десяти дней, а там еще неделя-другая и ультраранний сорт можно будет уже выкапывать, а за ним через пару недель придет пора и просто ранней картошки. Но, несмотря на все свои страдания, Сергей Петрович понимал, что в сложившихся условиях эта картошка будет немалым подспорьем для их клана. Права была Марина Витальевна, вот спросили, а оно у них есть.
  Одновременно с молодежной бригадой на свои фронта работ отправились и бригады Антона Игоревича, Андрея Викторовича и Сергея Петровича. Кирпичницам сегодня предстояло закончить кладку второй обжигательной печи и возвести над ней тростниковый навес из жердей. Потом конструкция должна начать сохнуть, сохнуть, сохнуть, до тех самых пор, пока мастер не даст добро на первый обжиг. Андрей Викторович повел своих на все ту же поляну на вершине холма, продолжать работы по корчеванию пней и выкапываю котлована, а Сергей Петрович с Валерой и их бригадой полуафриканок во главе с Алохэ двинулись продолжать свои дела на стройке. Еще вчера Валера сделал восемь заготовок под корпуса для форточек, но соединять их пока не спешил.
  - Знаете, что, Сергей Петрович, - сказал он своему учителю по дороге, - я все думаю как бы сделать эти форточки прозрачными, с пленкой, да еще и открывающимися... Уж очень хочется чтобы они, - он кивнул на топающих впереди женщин, - жили как нормальные люди при свете, а не в темноте как звери в норе.
  - Да ты, братец, фантазер, - сказал ему Сергей Петрович и пояснил, - Это я насчет открывающихся форточек, а в остальном я с тобой полностью согласен.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - а почему бы и нет? Открывающаяся дверь у нас получилась, так почему бы не сделать открывающуюся форточку. На том же принципе.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - сегодня у нас более или менее вольный день, так что можешь попробовать. Но усложним задачу. Форточка должна открываться сверху вниз, как фрамуга и с внешней стороны иметь вертикальную деревянную ставню-козырек от ветра. Если что-то делать, то делать это надо хорошо. На экспериментальный образец даю тебе времени до обеда. Справишься?
  - Попробую, Сергей Петрович, - кивнул Валера.
  - Молодец, - сказал Сергей Петрович, - так уж и быть, набросаю тебе эскиз, но как это воплотить, будешь думать сам. Ты же все-таки ученик шамана и значит должен соответствовать. А мне некогда - у меня крыша.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - ответил Валера, - я постараюсь.
  Шагавшие впереди полуафриканки навострили ушки. Слова 'форточка', 'фрамуга', 'ставня', 'козырек' были для них пустым звуком, так же как до вчерашнего дня пустым звуком было для них слово 'дверь', но они прекрасно поняли, что шаман задумал какое-то очередное колдовство и решил поручить его своему ученику. Им было ужасно любопытно, а как говорится, женское любопытство, это та вещь, которая и погубила кошку.
  Придя в цех, Сергей Петрович грубо набросал Валере чертилкой на обрезке доски принципиальную схему откидной форточки, после чего вместе с помощницами направился к пильному станку. Сам же Валера окопался за верстаком, где принялся пилить, строгать, работать стамеской и киянкой, сверлить и вытачивать на токарном станке согласно мудрым указаниям своего вождя и учителя. Потом с разрешения Сергея Петровича он сходил на склад и принес оттуда ровно отрезанный кусок пленки. Солнце еще не поднялось в зенит, а требуемый образец был уже готов к демонстрации.
  Сергей Петрович передал ожидающей полуафриканке последний бесполезный обрезок древесной сердцевины, поднял на лоб защитные очки и, отряхнув руки, подошел к верстаку. За его спиной столпились любопытствующие полуафриканки. Уж очень им все это было интересно. Из разговоров шамана и его ученика они уже поняли, что это новое колдовство для пользы их, любимых.
  - Так, - сказал он, осмотрев свежеслепленную конструкцию, - интересное решение, даже о двойной пленке догадался. Ну-с, и как это у тебя работает?
  В ответ на эти слова Валера повернул поворотную защелку и, придерживая корпус рукой, открыл форточку.
  - Вот тут, - сказал он, - кожаный шнурок с тремя петельками, которые цепляются за вот этот шпенек. Можно открыть на два пальца, на ладонь, на половину, а если отпустить совсем, то форточка будет открыта полностью.
  - Хорошо, Валера, - сказал Сергей Петрович, - а как у тебя работает ставня? Ведь под собственным весом она должна оказаться постоянно закрытой.
  В ответ Валера взял с верстака две небольшие палочки примерно так сантиметрового диаметра, выточенные на токарном станке.
  - Вот тут, - сказал он, показывая на корпус форточки, - четыре отверстия. Если втыкаем эти штыри в верхнюю пару, то ставня полностью открыта, если втыкаем в нижнюю пару, то она открыта наполовину, а если убираем, и кладем на подоконник, то ставня закрывается, например, потому что в доме сейчас никто не живет.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - а если подует сильный ветер? Он начнет играть и хлопать твоей ставней и разобьет ее вместе с твоими палочками к чертям собачьим. Молчишь? Вот смотри.
  Сергей Петрович взял чертилку и набросал, на той же доске где был первоначальный эскиз форточки, нечто отдаленно напоминающее однозубый наконечник для гарпуна.
  - Делаешь такие штуки, - сказал он, - одеваешь их на внешние концы палочек. Вот этот зуб должен фиксировать ставню в обоих ее положениях и не давать ей играть под ветром. Понял?
  - Понял, Сергей Петрович, - ответил Валера, - сделаю.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - эту работу я у тебя принимаю. Можешь считать, что сегодня ты заработал твердую пятерку. Хотя, чует мое сердце, намучаемся мы еще зимой с твоими палочками, но другого варианта пока все равно нет.
  - Спасибо, Сергей Петрович, - ответил Валера и спросил, - Остальные тоже можно делать?
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - три вида работ и все первоочередные: двери, крыша и форточки. Как думаешь, с чего следует начать?
  - Не знаю, Сергей Петрович, - сказал Валера, - надо подумать. Если в ближайшее время не будет дождей, то начинать надо с форточек и дверей, для того чтобы девчонки смогли закончить со стенами, а если наоборот, то в первую очередь надо заняться крышей.
  - Вот именно, - сказал Сергей Петрович, - твой первый вариант слишком рискованный. Если пойдет дождь, то без кровли все стены тут же размокнут, так что завтра мы вместе с тобой лезем на крышу. Один я там не управлюсь.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - а можно один вопрос?
  - Спрашивай, - насторожился Сергей Петрович.
  - Сергей Петрович, - спросил Валера, кивая на казарму, которую от верстака было хорошо видно через проем отсутствующих пока дверей, - а где вы собрались ставить очаг? Ведь внутри там все уже занято нарами.
  - Действительно, - сказал Сергей Петрович, - заработался. Надо делать пристройки. Опять придется извращаться.
  - Значит, очагов будет два? - спросил Валера.
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - боюсь, что дымоход в двенадцать метров окажется слишком длинным.
  - Тогда надо две пристройки, - кивнул Валера, - только каких? Ведь там, - он показал на каркас крыши казармы уже все схвачено и, разобрать конструкцию, чтобы продлить кровлю, нет никакой возможности.
  - Я же сказал, что придется извращаться, - вздохнул Сергей Петрович, - Давай, теперь будем думать, как выйти из этого положения.
  - Что, со мной? - спросил Валера.
  - А с кем еще, Валера? - вопросом на вопрос ответил Сергей Петрович, - В этих делах ты разбираешься куда лучше Андрея Викторовича и Антона Игоревича, а Серегу сюда на стройку и калачом не заманишь. Он у нас теперь охотник.
  И они принялись думать, чиркать на земле чертилкой, потом затирать начерченное ногой и снова чиркать, пытаясь найти оптимальное решение. И вот, наконец, выход из положения был найден.
  - Итак, - подвел Сергей Петрович итог, - вроде все ясно. Завтра с утра, зовем сюда Антона Игоревича с его буровым агрегатом, пусть сверлит дырки под столбы.
  - Пусть сверлит сразу и для столбов пристроек общежития, - вставил Валера, - как раз на один замес бетономешалки.
  - Хочешь взяться за все сразу? - спросил Сергей Петрович, - но ведь там все по другому, и мы еще не решили с конструкцией.
  - Там еще проще, Сергей Петрович, - сказал Валера, набрасывая на земле схему чертилкой, - вот, смотрите. Сразу поставим каркас, и пусть стоит, пока до него не дойдут руки. А что будем делать с очагами для сушилки?
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - действительно там проще. А в сушилке будет только один очаг, и делать его надо под навесом. Температура внутри будет такой, что в помещении топить его будет просто невозможно.
  - Тогда, Сергей Петрович, - быстро сказал Валера, - с сушилкой делаем так Раз материал у нас максимум шесть с половиной метров длиной, то под топочную отделяем первую секцию, оставшихся девяти метров хватит с избытком, и ничего не надо будет пристраивать...
  - Логично, Валера, - сказал Сергей Петрович и спросил, - И сколько же материала мы сможем таким образом насушить?
  - А вы посчитайте, - серьезно сказал Валера, - Два раза, два, на два, на шесть с половиной метров при пустотах в шестьдесят и сорок процентов.
  Достав калькулятор, Сергей Петрович защелкал клавишами.
  - Обалдеть, - наконец-то сказал он, - если делать пустоты шестьдесят процентов, то это почти двадцать один куб пиломатериала, а если пустоты будут сорок процентов, то это тридцать один куб материала.
  - Сергей Петрович, - с тревогой спросил Валера, - двадцать один куб это много?
  - По моим расчетам, - сказал Сергей Петрович, - на всю конструкцию большого дома, с крышей, полами и прочим, уйдет что-то около сорока кубов. Но, это не считая обшивного материала.
  - Так значит, - сказал Валера, - все это можно высушить за два раза?
  - Не спеши, - ответил Сергей Петрович, вставая, - сначала мы заложим материал на каркас, его нужно довести всего лишь до атмосферной влажности. На вторую сушку, более тщательную, пойдет половая и обшивная доска, и в третью очередь будем сушить то дерево, из которого потом будем делать мебель. Но это надо все еще посчитать. А пока - это не забота сегодняшнего дня, да и Марина Витальевна уже стучит на обед. Пора идти.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #17 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 07 августа 2016 - 09:27:30
  
  Популярное сообщение!
  продолжение
  После обеда наступил обещанный отдых, народ разбрелся по своим углам, предаваясь блаженному ничегонеделанию, полуафриканки и штрафницы из бывшего клана Лани ушли к себе в казарму. Сергей Петрович и Валера, послонявшись немного по лагерю, и не найдя себе дела, решили сходить на вершину холма, глянуть, наконец, своими глазами, как там идут дела. Экскурсия это тоже, своего рода, отдых. Сергей Петрович закинул за плечо, свою мосинку, свистнул болтающуюся неподалеку Майгу, Валера вооружился арбалетом и они пошли. Но, далеко уйти им не удалось.
  Проходя мимо стройки, Сергей Петрович услышал чей-то тихий безутешный плач и, конечно же, пошел посмотреть - что там случилось. Лежа на нарах, рыдала одна из женщин бывшего клана Лани, Петрович напряг память, по имени Мани, работавшая в Бригаде Андрея Викторовича. Старшей там была крупная говорливая полуафриканка с новым именем Соня. Сейчас она, вместе с другими полуафриканками, молча стояла и смотрела, как штрафницы из бывшего клана Лани пытаются утешить свою подругу.
  - Соня, что тут происходит? - спросил у нее Сергей Петрович.
  - Мани плакать, - сообщила об очевидном Соня, - Мани не видеть своя два девочка. Мани скучать.
  - Так дело не пойдет, - сказал Сергей Петрович Валере, - Думаю, что наш поход на холм отменяется.
  В ответ тот только вздохнул и пожал плечами. Отменяется, так отменяется.
  Сергей Петрович подошел к плачущей Мани и при его приближении другие женщины-штрафницы из бывшего клана Лани встали и тихо отошли в сторону. Присев рядом с плачущей Мани, Сергей Петрович неожиданно даже для себя погладил ее по голове.
  - Не плачь, женщина, - ласково сказал он, - С твоими детьми все хорошо.
  Мани повернула заплаканное лицо и посмотрела на Сергея Петровича покрасневшими от слез глазами.
  - Мани скучать, - хлюпнула она распухшим носом, - Мани сильно-сильно скучать. Мани просит шаман Петрович простить этот глупый женщина. Мани никогда больше не быть неблагодарный.
  - Господи! - с ужасом подумал Сергей Петрович, - Совсем еще девчонка, ей же не больше двадцати, и у нее уже двое детей.
  - Встань Мани и вытри слезы, - тихо сказал он, - Ты увидишь своих детей.
  - Да, шаман, - сказала Мани, садясь на колени и растирая по лицу слезы и сопли, - Когда Мани видеть свои дети?
  - Ты увидишь их прямо сейчас, Мани, - сказал Сергей Петрович, - вставай и пошли.
  - Мани идти, - сразу засуетилась женщина, спуская ноги на землю и вдевая их в сабо, - Мани идти быстро-быстро.
  Остальные женщины-штрафницы бывшего клана Лани, увидев такой поворот событий, сразу обступили Сергея Петровича со всех сторон, умоляя, чтобы он простил и их тоже, и позволил увидеться им со своими детьми. Короче, вселенский плач и вой, причем было видно, что у трех женщин уже имеются округлившиеся животики. Не такие огромные, как у Ниты, которая вот-вот должна уже родить и Витальевна хлопочет над ней как курица над любимым цыпленком, но уже вполне видимые и осязаемые. Есть беременные и среди полуафриканок, четверо из бригады Антона Игоревича и одна совсем еще девочка из молодежной команды Лизы. И всех их, таких разных, Сергей Петрович и его товарищи должны привести в светлое будущее, именно должны, потому что иначе все это кончится плохо, очень плохо. Правда, уже сейчас, полуафриканки выглядят куда более довольными и уверенными чем бывшие Лани, они ничуть не сожалеют о прошлой жизни, и даже та девочка, животик на тонких ножках, смотрит на Петровича с улыбкой. Их жизнь постоянно, пусть и понемногу, улучшается. Перелом в настроении виден уже невооруженным глазом и его надо закрепить.
  - Тихо, женщины! - сказал Сергей Петрович, - Все ли из вас поняли - в чем они были виноваты? Все ли согласны не повторять больше своих ошибок?
  - Мы все понять, великий шаман, - опустив голову, быстро сказала женщина по имени Тами, - мы просить нас простить. Мы так больше не делать.
  Остальные женщины быстро-быстро закивали головами
  - Хорошо, женщины, я вас понял, - сказал Сергей Петрович, - сейчас вы все соберетесь, и мы все вместе пойдем в береговой лагерь.
  - А мы? - спросила у Петровича Алохэ-Анна.
  - И вы все тоже, - подумав, сказал Сергей Петрович и добавил, - Молодежь пусть тоже собирается и топает за нами. Будет интересно.
  Он уже понял, что его попытка дать им отдых и предоставить самим себе произвела эффект отпущенной пружины, сразу ударившей по нервам. Отдых им нужен, но совсем не такой.
  В береговом лагере явление такой большой компании женщин и юных девушек, возглавляемой Сергеем Петровичем и Валерой вызвало некоторый переполох, но великий шаман сразу же разрядил ситуацию.
  - Так, - сказал он спешно вышедшим им навстречу Андрею Викторовичу, Антону Игоревичу, Марине Витальевне, Сергею-младшему и Гугу, - я решил устроить у нас в клане сегодня вечером небольшой праздник. Так сказать, с целью закрепления положительного воспитательного эффекта и психологической разрядки.
  - Праздник дело положительное, - кивнул Антон Игоревич, - А какова программа сего мероприятия?
  - Во-первых, - сказал Сергей Петрович, - для услаждения живота шашлык. Серега, какая у вас сегодня добыча.
  - Слон, - расплылся в улыбке Сергей-младший и тут же поправился, - Шучу, Сергей Петрович, сегодня мы с Гугом завалили подсвинка. Жирненького. Едва дотащили. Ну и пару глухарей тоже, но эти нашей орде на один зуб, хоть и увесистые сволочи.
  - Подсвинок, это хорошо, - сказал Сергей Петрович и посмотрел на Антона Игоревича, - Ты, Игоревич, Андрей и Гуг делаете шашлык...
  - Гуг делать еда? - переспросил парень, - Зачем не женщина?
  - Гуг, - сказал Антон Игоревич, - шашлык это та еда, которую положено делать только мужскими руками. Понимаешь?
  - Гуг понимать, - кивнул парень, - Гуг делать, как скажет вождь.
  - Шовинисты! - хмыкнула Марина Витальевна.
  - Марина, - сказал Андрей Викторович, - шашлык это не просто еда, это своего рода ритуал, в котором мужчине отведена роль творца, а женщине зрительницы и ценительницы. Не мы придумали эти обычаи и не нам их отменять.
  - Да ладно уже, мальчики, - сказала Марина Витальевна, оглядывая мужчин, - я же просто пошутила.
  - Ну, вот и отлично, что пошутила, - сухо сказал Сергей Петрович, - чтобы тебе было не до шуток, с тебя суп из глухарей и рыбка жареная на свином нутряном жиру. Ужин должен быть праздничным. Кстати, что у нас сегодня с рыбой?
  - Как всегда, - сказала Марина Витальевна, - карп, щука, линь, плотва, угорь, а еще Антошка приволок осетра. Здоровенный, килограмм на пятнадцать.
  - Осетр на пятнадцать килограмм не здоровенный, а так себе, - поправил Марину Витальевну Сергей Петрович, - тут пока еще водятся такие особи, что на них только на торпедном катере охотиться. Местные вот их гарпунами бьют, как китов. Осетра не жарить, а почистить и тоже отдать Игоревичу, шашлык из осетрины это по царски. Пусть каждому достанется хоть по одной палочке. Антошке и его бригаде в первую очередь. Кстати, что у нас с овощами.
  - Овощи почти на исходе, - сказала Марина Витальевна, - используем понемногу и стараемся переходить на местные ресурсы. Лук мы уже давно едим дикий, тут его просто навалом. Кое-где прямо таки настоящий огород.
  - Очень хорошо, - сказал Сергей Петрович, припомнив немного странноватый вкус зеленого лука, который Марина Витальевна в последнее время стала обильно сыпать в еду, - тогда я на тебя полагаюсь. Серега, Валера, с вас музыка и большой праздничный костер. Чтоб зажечь, когда стемнеет и огонь до неба. Будем благодарить Духа Огня, прыгать через огонь и заниматься прочими забавами.
  Парни переглянулись.
  - Сделаем, Сергей Петрович, - пробасил Сергей-младший и спросил, - А вы что будете делать?
  - А я, займусь культурной программой, - сказал Сергей Петрович и кивнул на сбившихся в кучку женщин-штрафниц из бывшего клана Лани, - Вон, мои несчастные овечки, стоят в сторонке и тихо ждут пока у меня до них дойдут руки.
  - А что с ними, Петрович? - встревожено спросила Марина Витальевна, - Надеюсь, они опять ничего не натворили?
  - Совсем нет, - ответил Сергей Петрович, - совсем даже наоборот. Сегодня я разрешил им первое свидание с детьми.
  - А не рано? - спросил Андрей Викторович, - Еще и полутора месяцев не прошло.
  - Совсем нет, - ответил Сергей Петрович, - В самый раз. Искреннее раскаяние и ударный труд дают мне полное право сделать им это послабление. В этом деле лучше недожать, чем пережать.
  - Ну, - сказал Андрей Викторович, - делай - как знаешь. Твое дело шаманское.
  Марина Витальевна тоже махнула рукой, и все отправились по своим делам. Антон Игоревич, Андрей Викторович и Гуг готовить все необходимое для шашлыка и пережигать дрова на угли. Марина Витальевна - командовать кухонной бригадой, Сергей-младший и Валера к куче отходов лесоповала за дровами для большого костра, а Сергей Петрович направился к своим штрафницам для того, чтобы повести их на свидание. Древесные обрезки при этом мужчины делили по братски, сосновые - для костра, дубовые - для шашлыка.
  В детском шалаше никого не оказалось, да и что делать детям внутри, когда на улице хорошая погода и еще совсем по летнему припекает солнце. Оглядевшись, Сергей Петрович заметил шевеление на берегу Ближней, недалеко от того места где был вытащен на сушу 'Отважный'. Сделав женщинам знак следовать за собой, Сергей Петрович направился в ту сторону.
  А там творился настоящий курорт. В сторонке, под навесиком у кустов под присмотром Илин и Фэры возились малыши. Перевезенный на новое место помет Зары, вместе со своими сводными братьями и сестрами уже встал на лапы, и активно исследуя окрестности успел уже познакомиться с детьми. Впрочем, мать им в этом совершенно не препятствовала, вальяжно развалившись в тенечке, и лишь поглядывала одним гладом, чтобы не было никакого членовредительства. Щенячье поскуливание и повизгивание, перемешивались с детским смехом.
  Тут же неподалеку паслась и лошадка, а вот ее жеребенок нашел себе другое занятие. Он по самое брюхо влез в речку, где вместе с Лялей, Мариной-младшей и Вероникой плескались дети постарше. Тут же вперемешку с детьми плавали и гогочущие Вероникины гусята, хотя называть так этих крупных, упитанных, уже начавших одеваться пером, птиц не поворачивался язык. Вполне себе гусиные подростки, уже где-то через месяц готовые встать на крыло.
  Чуть в стороне, на травке, в одних трусиках, возлежали Антон-младший и его невесты. Они занимались тем, что загорали, хотя у Сергея Петровича в голове не укладывалось как могут загорать полуафриканки.
  Увидев, что Сергей Петрович пришел вместе с их любимыми мамами, из детского загончика выбрались четверо малышей, а из речки к берегу, распугивая гусят, торпедами с криками 'Ои, Ои' (мамочка, мамочка) рванулись две девочки постарше. Объятия, сопли, слезы и слюни.
  Углядев причину переполоха, Ляля помахала Сергею Петровичу рукой, а потом начала выгонять свою уже посиневшую и покрывшуюся гусиной кожей малолетнюю орду на берег греться. Следом за детьми из воды выбрался и жеребенок, встал у края воды и отряхнулся как собака, разбрасывая вокруг себя веер мелких брызг. Попавшая под этот душ Ляля, наподдала ему ладонью под зад, направляя к любимой мамочке. Высокая, стройная, гибкая, с развитой, но не слишком большой грудью, в костюме от Евы она была так хороша, что Сергей Петрович невольно залюбовался своей первой женой.
  Наскоро вытершись полотенцем, Ляля быстро влезла в трусики и подошла поприветствовать своего супруга, по местному обычаю потершись с ним носами. При этом в штанах у Сергея Петровича тут же шевельнулся 'приятель' намекнувший, а не стоит ли плюнуть на все дела и удалившись с супругой под крышу родного дома, предаться тому занятию, ради которого и созданы все мужчины и женщины.
  - Нет, не стоит, - вздохнул про себя Сергей Петрович, - но ночью мы с тобой все это обязательно наверстаем, и может быть даже снова втроем.
  Тем временем, женщины бывшего клана Лани: Тами, Мани, Нили, Акса, Лана и Мила, убедившись, что с их детьми все в порядке, что они сытые, упитанные, чистые здоровые и ухоженные с завистью смотрели на Лялю, которая по их понятиям, была 'женщина, которая как мужчина'. Видели бы они ее три месяца назад, так ни за что бы не поверили, что это один и тот же человек.
  У Аксы и Ланы живых детей не было, и они завидовали не только Ляле, но и своим более счастливым товаркам. Но при этом они обе были беременны, Акса на шестом месяце, а Лана на пятом, и Сергей Петрович мягко им напомнил, что они, ни в коем случае, не должны предаваться печали или зависти и сейчас все их помыслы и заботы должны быть сосредоточены на их еще нерожденных детях. И вообще, сейчас им всем стоило бы раздеться и искупаться в речке, причем не по обязанности, а постаравшись получить от этого процесса максимальное удовольствие. Утонуть тут просто невозможно, в самом глубоком месте, там, где Ближняя делает изгиб, глубина взрослому человеку не более чем по грудь. Вот пусть берут пример с Ляли и делают как она.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 25 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #18 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 14 августа 2016 - 10:33:58
  
  Популярное сообщение!
  продолжение
  Пока женщины бывшего клана Лани медленно и неуверенно раздевались, Сергей Петрович подозвал к себе ожидавшую неподалеку Алохэ-Анну.
  - Аннушка, - сказал он, - а вам что нужно особое приглашение? Что вы как неродные встали в сторонке и не знаете - куда себя деть? Тоже идите купаться, а потом отдыхайте, как делают все порядочные люди.
  - А мы родной, да, шаман? - сверкнув зубами, спросила Алохэ-Анна.
  - Вы должны окончательно избавиться от своего зла, - сказал Сергей Петрович, - и научиться быть нам родными. Разве вы плохо живете в нашем клане?
  - Мы плохо не жить. Мы жить как вы. Один еда, один отдых, один работа. Другой шаман так не делать как ты. Другой шаман делать важный вид, - Алохэ-Анна комично надула щеки, - Мы не понимать, зачем надо делать то или это. Шаман Петрович делать, мы тоже делать. Шаман Петрович знать. Мы хотеть стать родной ваш клан. Вот.
  - Ты умница, Аннушка, - сказал Сергей Петрович, коснувшись кончиками пальцев щеки Алохэ-Анны, - Теперь, чтобы стать нам родными, делайте как все мы, купайтесь, отдыхайте, радуйтесь жизни. Есть время для работы, и есть время для удовольствий души и тела.
  Алохэ-Анна неожиданно обеими руками схватила руку Петровича и потерлась об нее своим лицом.
  - Удовольствие хорошо, - сказала она, - Анна, та, которая была Алохэ, хотеть мужчина, хотеть ты шаман Петрович, хотеть быть счастливый как твоя женщина Ляля. Давно хотеть. Вот.
  Ляля подошла и обняла их обоих за плечи.
  - Хочешь - возьми, - сказала она и посмотрела на Сергея Петровича, - Петрович, ты хочешь эту женщину в нашу семью?
  - Да, - сказал Сергей Петрович, я, в общем-то, и не против, но табу...
  - Не человек для субботы, а суббота для человека, - сказала Ляля, - Кроме того сегодня праздник и особенный день, ты же сам об этом сказал. Не видишь, что женщина страдает, а, значит, ее надо утешить.
  - Ты добрый, - сказала Алохэ-Анна, - твой женщина тоже добрый. Мой хотеть жить вместе с вы.
  - Аннушка, - сказала Ляля, - иди и искупайся. Пусть наш Петрович посмотрит на тебя не как на свою рабочую лошадку, которую надо гонять до седьмого пота, а как на красивую и привлекательную женщину. А мы тут с Петровичем немного потолкуем.
  - И ни кого я не гоняю, - устало возразил Сергей Петрович, уже понимая, что все предрешено и спорить с Лялей бесполезно. Сам ведь создал такие правила и сам, прямо сейчас, дал повод к этому разговору. Была бы эта Анна ему неприятна, так стоило бы тогда еще потрепыхаться, да и сама Ляля не сделала бы ему этого предложения. А так, ему и жалко эту Алохэ-Анну и шибает на него от ее тела каким-то особенным почти животным магнетизмом.
  Алохэ-Анна кивнула и, отойдя чуть в сторону, начала медленно, будто священнодействуя, раздеваться перед купанием. Тут же к ней присоединились другие тихо переговаривающиеся полуафриканки, а также девчонки из молодежной Лизиной бригады и берег начал заполняться обнаженными женскими телами. Ну прямо тебе нудистский пляж в разгар сезона.
  Сергей Петрович впервые видел этих женщин обнаженными с тех самых пор, как проводил для них обряд переинициализации. Изменения к лучшему в их физическом состоянии были явно налицо. Женщины и девушки полуафриканок явно поправились и набрали вес, на коже, перестали проглядывать ребра, подобно стиральной доске и в то же время они не обзавелись свойственными их расе необъятными попами и не обросли бугристой коркой целлюлита. Если и не идеал, то достаточно близко к тому. А что вы хотели - от бродячей полуголодной жизни с побоями и вечным страхом смерти эти женщины перешли к оседлому существованию с трехразовым питанием, как на убой, но при этом не предавались безделью, а от рассвета и до заката занимались довольно тяжелым для женщин физическим трудом. Этот-то труд, при обильном питании и развивал им мышечную массу, одновременно не позволяя накапливать лишний жир.
  - Петрович, - дернула его Ляля за руку, - ты о чем задумался? Скажи, так ты согласен взять эту Анну в нашу семью или нет?
  - С одной стороны, Ляля, ты права, - ответил Сергей Петрович, - Человек всегда главнее субботы. С другой стороны, будет совершенно неправильно, если я сниму табу только с Анны, включив ее в нашу семью, оставив всех остальных в прежнем состоянии. Получится использование служебного положения в личных целях. Тут вопрос сугубо скользкий.
  - Хорошо, - сказала Ляля, - тогда освободи от этого табу еще четверых этих полуафриканок. Чтобы было по одной в каждую нашу семью. Есть же среди них передовички производства, спортсменки, комсомолки и просто красавицы? Ну, пожалуйста, Петрович!
  - Такие среди них, конечно, есть, - осторожно сказал Сергей Петрович, - но тут ведь вопрос не только в этом. Важно желание самих этих женщин, желание имеющихся жен и, в конце концов, желание мужчин, которым с ними спать. С Анной все понятно сразу. Она хочет, ты согласна, я не против, а Фэру и Илин, как я понимаю, ты уговоришь. А остальные семьи? Сереге, Валерке и Гугу, например, нужны девушки их возраста. Как говорится, не все тут так однозначно.
  - Если ты не против, - деловито сказала Ляля, натягивая футболку, - то я пойду и перетру это дело на женсовете, чтобы девки смогли обсудить его в своих семьях. Обещаю, что если какое-то решение у этого вопроса есть, то мы сообщим его тебе еще до наступления темноты.
  - Перетри, - махнул рукой Сергей Петрович, - все равно такие вопросы решаете вы, а не Совет вождей. Обещаю, что сделаю все - как вы решите, но только в том случае, если этих женщин будет не более пяти. Поняла?
  Ляля, получив желаемое, тут же стала ласковой-ласковой, какой обычно становится в таких случаях умная женщина.
  - Да, милый, поняла, - сказала она, натягивая штаны. Потом, чмокнув Петровича в щеку, ускакала исполнять задуманное.
  Проводив ее взглядом и немного поглядев на плещущихся в речке женщин, Сергей Петрович присел на травку рядом со щурящимся на солнце Антоном-младшим и его семейкой.
  - Привет, Антоша, - сказал он мальчику, - Отдыхаешь?
  - Добрый день, Сергей Петрович, - ответил Антон-младший и спросил, - А Вы почему с нами не отдыхаете?
  - Так мне все некогда, - сказал Сергей Петрович, - шаманский труд он нелегок. Все дела, дела, дела. А вот ты у нас прямо как олигарх на Канарах. Пляж, солнце, красавицы...
  - Да я, это, - смутился Антон, - никакой не олигарх. У них эти, как их, профурсетки, а у меня свои родные невесты, почти что жены.
  - Да и я тоже пошутил, Антоша, - сказал Сергей Петрович, - ты у нас лучше любого олигарха. Только вот почему твои, почти что жены, такие молчаливые?
  - Так не положено им, - серьезно сказал Антон-младший, - они думают, что когда разговаривают мужчины, женщины должны молчать и внимательно слушать.
  - Ты им объяснил, что в нашем клане это не так? - спросил Сергей Петрович.
  - Объяснил, - вздохнул мальчик, - но они пока стесняются.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, вставая, - пусть не стесняются. А я пойду, у меня еще есть дела. Увидимся вечером у костра.
  Дело в том, что оценив глазом весь клан Прогрессоров, собранный разом в одном месте, Сергей Петрович засомневался, сможет ли запроектированный им Большой Дом вместить его весь целиком. Кроме того, получив практический опыт каркасного домостроения, он засомневался в некоторых своих изначальных конструкционных решениях. Внутренние ряды столбов, поддерживающие центральную отопительную стену, для увеличения жесткости и прочности конструкции было желательно связывать между собой поперечными перемычками, а это было возможно только в том случае, если перегородки между отопительными коленами пройдут прямо по линии этих столбов. Количество вертикальных колен при таком типе отопления, обязательно должно быть нечетным. Из топки прямо вверх, оттуда вниз, и снова вверх - в дымовую трубу. И то и другое требовало увеличения размеров строения, но тут был один лимитирующий фактор, которым было количество листов оцинкованного железа с полимерным покрытием, которое они взяли с собой для кровли Большого дома. А их было всего восемьсот двадцать шесть листов размером пятьсот десять на тысячу миллиметров. Тут надо было считать. Спустившись в каюту 'Отважного' Сергей Петрович взял свой ноутбук и присел на баке, погрузившись в расчеты. И место удобное, с высоты почти трех метров сразу видно кто, что делает, да и народ видит, что шаман погружен в свои священные раздумья, и ветерок обдувает, и вообще благодать.
  Побеспокоили его только один раз. Сергей-младший и Валера, когда пришли за своим проигрывателем и флэшками с музыкой.
  Три часа 'священных размышлений' принесли свои плоды. Железа, взятого с запасом с учетом постройки бани, должно было хватить и на, увеличенный на пять метров, Большой Дом, но только тютелька в тютельку. На пять, это потому что, добавив две средних трехметровых секции в жилые помещения, Сергей Петрович на полметра сократил ширину боковых, нежилых секций в которых на первом этаже должны были разместиться столовые и кухни, а на втором классы и мастерские. Зато в семейных квартирах второго этажа должны были появиться вторые комнаты для детей, а в двенадцати комнатах на первом этаже вполне свободно размещалось до сорока восьми человек холостой молодежи на одноярусных койках, девяносто шесть на двухярусных, и сто сорок четыре на трехярусных. Рота, ептить! В настоящий же момент в наличии имелось тридцать один подросток, как из бывших Ланей, так и из полуафриканок, считая при этом и Антона-младшего с Мариной-младшей. Есть куда расширяться.
  Кстати, ожидающийся осенью недружественный визит клана Волка беспокоил Сергея Петровича в основном не в смысле военной опасности. Покилять наглых агрессоров для них не составит никаких проблем, лишь бы те не застали клан Прогрессоров врасплох. Мальчик Тэр в деле их клан сам не видел и совершенно не представляет себе, какая это страшная машина смерти Андрей Викторович на поле боя. Тем более, что весь последний месяц по вечерам он натаскивает на клинковый бой против копий Серегу-младшего и Гуга. По два часа, до седьмого пота и кровавых слез. Тут даже и без огнестрела может обойтись, эти трое просто вырежут всех взрослых охотников у Волков и даже не вспотеют. Но вот что потом делать с их бабами и детьми, это именно его забота.
  Казарму и общежитие, которые они сейчас возводят, можно использовать только как временное жилье для карантина, а потом, по мере приема в клан, всех надо переселять в Большой дом. Не должно быть людей второго сорта, неправильно это с моральной точки зрения и рождает зависть и социальное расслоение. Сергей Петрович собирался строить монолитное общество, потому что иначе никак.
  Оторвавшись от раздумий, Сергей Петрович поднял голову и увидел, что солнце уже склоняется к горизонту, лужайка почти опустела, в речке никто не купается и вообще весь народ начинает толпиться возле обеденных столов. Пора и ему тоже убрать ноутбук в каюту и выдвигаться к месту событий.
  А там уже дожидалась своего часа сложенная огромная гора дров, для праздничного костра, котел с глухариным супом и на деревянных блюдах, выточенных еще месяц назад Валерой, горками лежала жареная в свином сале рыба, присыпанная мелко порезанным диким луком. Тут же стояли чайники с тем, что Марина Витальевна называла настоящим фруктово-травяным чаем. Чуть в стороне исходил удушливым дымком мангал, на котором шкворчали, издавая просто убийственный запах, палочки свиного и осетрового шашлыка. Едва только Сергей Петрович приблизился к этому великолепию, к нему тут же подошел Сергей-младший.
  - Включать, Сергей Петрович? - спросил он.
  - Погоди, - сказал Сергей Петрович, - сначала я скажу несколько слов, а потом включай. Только, что-нибудь повеселей и пободрей, чтоб народ поймал ритм и смог немного поплясать.
  - 'Любэ' пойдет? - тут же спросил Сергей-младший, который был горячим поклонником этой группы.
  - Ну, не знаю, - ответил Сергей Петрович, который в музыке совершенно не разбирался, - на твой вкус. Что-нибудь быстрое и танцевальное. Ты у нас сегодня диск-жокей. Но только чтобы без чернухи.
  - А медляков не надо? - снова спросил Сергей-младший.
  - Не уверен, что эта публика оценит медляки, - ответил Сергей Петрович, - не тот темперамент.
  - Все, понял, сделаем, - сказал Сергей-младший, - вы как закончите, только дайте знак.
  Едва только Сергей-младший отошел, так его тут же сменила Ляля с листком бумаги в руках.
  - Уф, Петрович, - сказала она, отбрасывая со лба прядь волос, - готово. Со всеми договорилась, таможня дала добро. Нам с тобой Анна, которая бывшая Алохэ. Андрею Викторовичу с Лизой, Соня, бывшая Сонрэ, она, оказывается, сама к нему неровно дышала. Сереге с Катей подарочек, Таня, бывшая Таэтэ. Валере с его рыжими красотками, Мотя, бывшая Маэтэ. Суровому парню Гугу, Тина, бывшая Тиэлэ.
  Подошедшая к ним Марина Витальевна только кивнула Сергею Петровичу головой. Мол, женсоветом все согласовано, не переживай.
  - Постой, - сказал Сергей Петрович, - Тиэлэ это та, которая пыталась тогда от нас убежать и не хотела добровольно идти к новой жизни?
  - Не знаю, - сказала Ляля, - меня там не было. Сейчас она работает в бригаде кирпичниц и Антон Игоревич на нее не нахвалится. Она и послушная и исполнительная и инициативная и вообще делает чуть ли не полторы нормы. Одним словом спортсменка, комсомолка и просто красавица.
  - А что говорит Гуг? - поинтересовался Сергей Петрович.
  - Гуг говорить, - передразнила Ляля, - что он будет рад ездить по ночам на такой норовистой лошадке. Короче он не против и его супружницы тоже.
  - Ну, хорошо, - сказал Сергей Петрович, забирая у Ляли лист бумаги, - всем строиться, поехали.
  - Давай уже скорее, Петрович, - вздохнула Ляля, - а то уже не терпится. Пахнет так вкусно, а ты все тянешь.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - сейчас начнем. Тем более, что и солнце уже у самого горизонта.
  Оглядевшись вокруг, Сергей Петрович поднял вверх правую руку, отчего вокруг наступила полная тишина.
  - Итак, - сказал он, - сегодня мы собрались здесь для того, чтобы отметить несколько событий. Во-первых. Полностью закончены стены дома для дома Духа Молнии и теперь, что бы ни случилось, он не обидится на нас и не уйдет, а продолжит и дальше верно служить нашему клану. Во-вторых. В честь этого радостного события и за хороший труд на благо нашего клана и искреннее раскаяние я снизил срок табу на мужчин для проштрафившихся женщин бывшего клана Лани: Тами, Нили и Мани с одной руки и одной луны до трех лун. Также, женщины Тами, Мила, Нили и Мани продолжают жить и работать на прежнем месте, но им отныне разрешено каждый день видеться со своими детьми. В-третьих. За хороший труд и искреннее стремление к новой жизни я отменил табу на мужчин для следующих женщин, добровольно решивших умереть и снова возродиться и тем самым убивших в себе зло людоедства. Анна, которая бывшая Алохэ. Соня, бывшая Сонрэ, Таня, бывшая Таэтэ. Мотя, бывшая Маэтэ. Тина, бывшая Тиэлэ. Выйдите сюда и покажитесь всем. Сегодня, когда закончится наш праздник, я свяжу ваши руки с руками ваших новых мужчин и их нынешних жен. Все остальные смотрите на них и стремитесь к тому же. Я верю, что у вас это получится.
  - Шаман Петрович, - сказала вдруг одна из полуафриканок, отягощенная небольшим животиком, - может ли эта женщина Тоня, которая бывшая Туэлэ, задать один вопрос?
  - Спрашивай, женщина Тоня, - ответил Сергей Петрович, уже собиравшийся дать Сергею-младшему включить музыку.
  - Отец наш дети, - Тоня, которая бывшая Туэлэ, характерным жестом погладила себя по животу, - быть зло. Ты их убить?
  - Нет, нет и еще раз нет, - ответил Сергей Петрович, - ваши бывшие мужчины не имели в себе зла от рождения, а были совращены злым шаманом Шамэлом. Потому нет зла и в их детях. Когда они родятся, мы будем растить их так же, как и любых других детей клана. Женщина Тоня, которая бывшая Туэлэ, тебе понятен мой ответ?
  При этих словах Сергея Петровича сразу несколько женщин полуафриканок, в том числе и сама Тоня, облегченно выдохнули и расплылись в улыбках.
  - Да, Великий Шаман Петрович, - отвела женщина Тоня, - Я понять твой ответ и сильно радоваться. Очень сильно радоваться. Ты не только великий шаман, ты очень добрый шаман.
  - Ну и хорошо, - сказал Сергей Петрович, - если вопросов больше нет, маэстро - музыку. Всем пить, есть и веселиться. Сегодня хороший день.
  Сергей-младший включил свою бандуру и к удивлению Сергея Петровича, вместо обещанного 'Любэ' заиграл венгерский чардаш. Где он его выкопал тут в каменном веке, Бог весть, сам Сергей Петрович ничего подобного на свой ноутбук не качал. Но к месту, надо сказать к месту. Услышав мелодию, женщины сперва начали недоуменно оглядываться... Тогда Сергей Петрович крикнул, - Вас приветствует Дух Молнии, - и после этого разъяснения, не утерпев, женщины начали притопывать ногами в такт музыке.
  Андрей Викторович сделал хитрое лицо и утвердительно кивнул, и это подсказало Сергею Петровичу - кто был настоящим автором этого музыкального сопровождения.
  - Значит, - подумал Сергей Петрович, - пока я забивал свой ноутбук технической литературой, Андрей собирал разного рода культурные сокровища. Неожиданно, весьма неожиданно. Надо бы поинтересоваться, что у него еще там припрятано?
  Но интересоваться ему было некогда, потому что началась типичная вечеринка со шведским столом. Народ плясал, кто во что горазд, подходил к столу перекусывать и выпить настоя, и снова плясал и водил хороводы, ибо Андрей Викторович и Марина Витальевна довольно быстро всем показали, как это надо делать. Чардаш сменился 'Калинкой', 'Калинка' чем-то классическим, классика, какой-то попсой, но все было веселенькое, развлекательное, давало нагрузку на ноги и отдых для головы.
  Когда солнце ушло за горизонт, Сергей Петрович дал команду возжигать костер. Огонь охватил подсохшие на солнце сосновые ветки почти мгновенно, и гудящее пламя взметнулось к темнеющим небесам.
  - Возблагодарим Духа Огня, - сказал Сергей Петрович, - за то тепло, которое он нам дает в холодные ночи, за горячую пищу и за мягкую глину, которую он обращает для нас в камень. Приветствуйте люди своего помощника и защитника.
  И бывшие Лани и полуафриканки радостно завопили в каком-то совершенно религиозном экстазе, и Сергей Петрович уже было испугался - не переборщил ли он со всей этой мистической мишурой. Но, бояться было уже поздно, ибо его схватили за руку, включили в хоровод и закружили вокруг пылающего костра в диком первобытном танце, который Сергей-младший усугубил чем-то тяжелым. С одной стороны Сергея Петровича держала за руку Ляля, возглавляющая цепь, с другой Анна, которая бывшая Алохэ, за ней Фэра, за ней Лиза, потом Андрей Викторович, потом Соня, бывшая Сонрэ, а дальше Сергей Петрович уже не видел.
  Когда огонь начал опадать, Сергей Петрович показал пример и первым прыгнул через костер. За ним начали прыгать и остальные и, к ужасу Марины Витальевны, даже беременные женщины. Потом музыка смолкла и все, усталые и расслабленные расселись вокруг потухающего костра, прямо на траву и бездумно смотрели на рдеющие угли. Праздник подходил к концу.
  Когда все отдышались, Сергей Петрович начал совершать брачные обряды перевязывания рук. И хоть бы одна невеста выглядела недовольной или испуганной. Все рвались вперед, в объятия своих новых мужчин, чтобы познать практикуемую в клане Прогрессоров любовь без грубости и побоев.
  К себе домой Сергей Петрович возвращался, конечно же, не один, к его правой руке была привязана рука Фэры, к левой руке правая рука Анны, а к правой руке Анны, была привязана левая рука Ляли, которая и вела всю эту живую цепочку. Временный дом, шалаш-вигвам, встретил их теплом нагретого кана, загадочной темнотой, озаряемой лишь рдеющими в очаге углями и мягкостью раскинутых шкур. Ляля подбросила в топку заранее заготовленных сосновых чурочек, освободилась от брачных шнуров, и они с Фэрой начали сноровисто раздевать новую жену, представляя ее Сергею Петровичу. Сегодня Петрович сильно устал, и его пыла хватило только на Алохэ-Анну, которая после такой любви пребывала в полном обалдении. Но и остальные его женщины сказали, что и они тоже не в обиде, после чего все четверо обнаженные заснули, обнявшись на теплом ложе. Завтра будет новый день, новые труды и новая пища.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 23 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #19 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 20 августа 2016 - 12:24:40
  
  Популярное сообщение!
  Часть 7. 'В трудах и заботах'
  
  14 августа 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
  С утра бурная деятельность на стройке продолжилась в том же ключе. Каждый уже знал, что и как он должен делать. В первую очередь, отвлекшись от всех остальных дел Сергей Петрович нарезал Валере десятисантиметровый опорный брус, под дополнительные столбы. Чтобы потом не отвлекаться, все двенадцать штук разом, полностью распустив на это дело не очень толстое сосновое бревно. Потом на УАЗе приехал Андрей Викторович, первой ходкой привезший жженый кирпич и буровой станок с Антоном Игоревичем, а за ними подошла и Лизина бригада, из которой Сергей Петрович снял шестерых девчонок на помощь Валере. Пока конструкция дополнительных торцовых стен собирается на земле их сил и умения вполне хватит, а поднимать завтра их они будут все вместе.
  Пока остальные Лизины помощницы, выстроившись живой цепочкой, разгружали кирпич, Взвыл буровой станок, забурчала бетономешалка, завизжала электропила, застучали молотки и все кому положено забегали как наскипидаренные. Обычный рабочий бедлам. В бригаде Сергея Петровича слегка обалдевшие от вчерашнего мероприятия и увидевшие свет в конце тоннеля, полуафриканки тоже довольно рьяно взялись за дело. Их вдохновлял пример пятерых их соплеменниц, которые этой ночью не ночевали вместе с ними в казарме и теперь ходили с довольным видом кошек вдоволь натрескавшихся сметаны. Значит и им тоже так можно. Сегодня полуафриканкой бригаде Сергея Петровича опять предстояло оттаскивать напиленные Сергеем Петровичем бревна, подавать их к пильному станку, а потом относить в одну сторону горбыль, а в другую готовые доски и выгребать из под станка горы опилок.
  Время от времени они поглядывали в сторону своей казармы, где между рядами нар с ведрами раствора и кирпичами, выкладывая цоколь печных стен шириной в один кирпич, ползали Лизины каменщицы, переговаривающиеся между собой тонкими голосами и время от времени тихо ойкая. Расстояние между центральными рядами столбов было сантиметров сорок и протиснуться там могли только самые худенькие девчонки, но и они время от времени стукались о столбы и перемычки, то своими локтями, то острыми коленками.
  С одной стороны Сергею Петровичу было их сейчас жалко, а с другой стороны те же самые девчонки, спали теперь не на сырой земле, а на втором ярусе так мешающих им сейчас нар. И вроде бы это приобщение к цивилизации им даже нравилось, ведь шаман Петрович им всем объяснил, что скоро так будут спать все, просто они первые. Они не очень-то представляли себе то что они сейчас делают, но верили, что шаман Петрович мудр и ведет их в правильном направлении.
  Тем временем Андрей Викторович привез последнюю ходку кирпича и уехал на свой объект, а чуть позже Антон Игоревич закончил сверлить крайнюю дырку и засобирался к себе, ведь там тоже было очень много дел. Буровой станок Андрей Викторович забросит ему позже В последнее время, после ночевок на теплой лежанке, дедушку русской геологии совершенно перестали мучить застарелые ревматизм и радикулит и он даже начал с интересом поглядывать на местных дам. А может, во всем виноваты свежий воздух, трехразовое экологически чистое питание и отсутствие нервотрепки со стороны ничего не понимающего начальства.
  Когда до обеда оставался еще примерно час, Валера со своими помощницами закончил сборку последнего четвертого каркаса и отер со лба честный трудовой пот. Теперь клею надо было дать время схватиться, и завтра утром можно будет начинать ставить все на место. У Сергея Петровича работа тоже подходила к концу, ему оставалось разделать на кровельные доски последний кругляк. Дождавшись того момента пока начальство освободится, сдвинет на лоб очки и даст команду своей бригаде убирать рабочее место и немного отдыхать, Валера подошел к Сергею Петровичу и доложил о проделанной работе.
  - Молодец, - сказал тот, пройдясь по стройке и осмотрев разложенные на земле каркасы, - Что думаешь делать дальше?
  - Сейчас или вообще, Сергей Петрович, - переспросил Валера.
  - После обеда, Валера, - улыбнулся Сергей Петрович.
  - Ну, Сергей Петрович, - солидно кашлянув, сказал Валера, - я думаю, что каркас до завтра нам трогать пока не стоит. Так что после обеда я могу заняться форточками, а могу и дверьми.
  - Хорошо, Валера, - сказал Сергей Петрович, - займись форточками, боковые стены пора уже поднимать до самого верха.
  В этот момент к ним подошла Лиза.
  - У моих девочек с дымоходным цоколем тоже уже почти все, - сказала она, - Сергей Петрович, можно им немного отдохнуть?
  - Хорошо, Лиза, - сказал Сергей Петрович, - но сперва давай пойдем и посмотрим.
  И они пошли, все втроем. С первого взгляда было видно, что кладка так себе, немного кривовата, но это можно было списать на неудобное место работы. Впрочем, связки везде соблюдались, а кромки неровно легших кирпичей выглядывали из ряда не более чем на три-пять миллиметров. Короче, для сельской местности сойдет.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - в общем приемлемо. Всем мыть инструмент, руки и готовиться к обеду. Потом я скажу, что вам делать.
  - Хорошо, - сказала Лиза и спросила, - а разве после обеда мы не будем класть цоколя торцовых стен?
  - Пока нет, - ответил Сергей Петрович, - привезете сырца и от середины к краям начнете поднимать дымоходные стены. Для того чтобы я залез крыть крышу, вы должны как можно скорее вывести мне туда дымовые трубы. Так что остаток жженого кирпича не тратьте, он еще пригодится. Понимаешь, Лиза?
  - Понимаю, Сергей Петрович. Сделаем, - ответила Лиза, и спросила, - А сейчас девочкам можно отдыхать?
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - скажи им, что они молодцы и могут отдыхать до самого обеда.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - так до обеда еще целых сорок минут.
  - Не целых сорок минут, Валера, - ответил Сергей Петрович, - а всего сорок минут. Мы планировали управиться с этой работой до обеда и мы с ней управились Ставить новую задачу сейчас совершенно бессмысленно, не успеет народ перевести дух и собраться, а Витальевна уже застучит своей поварешкой.
  - Тогда, Сергей Петрович, - сказал Валера, - быть может мы с вами сходим на Холм и посмотрим что там сейчас и как? Как раз успеем. А то я там давно не был.
  - Хорошая идея, Валера, - немного подумав сказал Сергей Петрович, снимая с крючка на стене свою мосинку, - Давай, бери свой арбалет, и пойдем, сходим поглядим. Я тоже давненько там не показывался. К тому же я внес кое-какие изменения в проект и теперь надо дать указания на месте.
  Неспешным шагом от промзоны до вершины холма идти было не больше пяти-шести минут. Опасности, в принципе никакой не было, все дикое зверье давно уже разбежалось из ближнего леса, напуганное шумом производимых работ, но Сергей Петрович в любом случае не расставался с оружием и запрещал одиночные прогулки, рассуждая, что береженого и Бог бережет, а не береженого съедают дикие звери или его закапывают на кладбище. Так что техника безопасности превыше всего.
  На холме тоже кипела активная трудовая жизнь. Тоненький слой грунта на размеченной площадке был уже снят и свален в отдельную кучу. Чуть поодаль громоздилась гора песка. Отдельно громоздились выкорчеванные сосновые пни. Более того от песчаного слоя была полностью расчищена почти четверть размеченной площадки на дне которой открылся неровный слой сероватого известняка. Первым делом Сергей Петрович пожал руку Андрею Викторовичу.
  - Так, Андрей, - сказал он, - я тут кое- что прикинул и должен тебе сказать, что проект Большого Дома немного изменился.
  - В каком смысле, Петрович? - спросил Андрей Викторович.
  - Вот смотри, - Сергей Петрович подобрал с земли тоненькую веточку и набросал на песке простенький чертеж, - Добавляем еще по четыре комнаты на каждом этаже и на полметра укорачиваем торцовые залы. Общая длина увеличивается на пять метров. Железа на кровлю хоть в притык, но хватит, я посчитал.
  - Хорошо, - кивнул Андрей Викторович и спросил, - В какую сторону думаешь расширяться?
  - Да в любую, Андрей, - ответил Сергей Петрович, - хоть в обе. Главное, чтобы по фундаменту вышло двадцать четыре на двенадцать с половиной метров.
  - Сделаем, - сказал Андрей Викторович и снова спросил, - Ты, только за этим пришел, или есть что-нибудь еще?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, хочу полазить по твоей яме посмотреть на этот известняк собственными глазами. А то я весь месяц из цеха считай что и не вылезал.
  - Ну что ж, - сказал Андрей Викторович, - давай полазим вместе. Прошу, как говорится, к нашему столу.
  Пропустив пару полуафриканок с носилками полными песка, Сергей Петрович и Андрей Викторович по узкому деревянному трапу спустились вниз. Да, да, часть напиленных за это время Сергеем Петровичем досок ушла в том числе и сюда. Первое, что бросалось в глаза, так это то, что те женщины, которые лопатами наполняли носилки большую часть времени откровенно бездельничали в ожидании очередного транспорта. Секрет оказался банально прост. Десять человек, из них четыре пары носят, двое наполняют и вся производительно труда упирается именно в недостаточное количество носильщиц.
  - Так, Андрей, - сказал Сергей Петрович, - тебе не кажется, что рабочий процесс организован несколько не оптимально?
  - Кажется, Петрович, - вздохнул Андрей Викторович, - пока убирали грунт дело было еще ничего, а вот как только углубились в яму, так сразу начались проблемы. Суда бы еще четверых, но я же знаю, что лишних людей у нас нет.
  - Да, Андрей, - задумчиво сказал Сергей Петрович, - лишних людей у нас нет.
  Еще раз посмотрев на то как женщины ходят с носилками песка, Сергей Петрович перевел взгляд на Валеру.
  - Вот тебе и задание на послеобеда, - сказал он, - тачка с двумя ручками и одним колесом.
  - Какая тачка? - почти хором спросили Андрей Викторович и Валера
  - Обыкновенная, строительная, - ответил Сергей Петрович, - как я уже сказал, с двумя ручками и одним колесом. В тачке один человек сможет перевозить больше, чем двое переносят на носилках.
  - А колеса не будут вязнуть в песке? - спросил Андрей Викторович.
  - Если будут, - ответил Сергей Петрович, - то проложим деревянные трапы до самой песчаной кучи. Всех-то делов. Зато скорость работы увеличится в разы.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказал Валера, - сделаю. Колеса делать цельными?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - разумеется цельными. Берешь подходящее бревнышко диаметром не меньше тридцати сантиметров и длиной в сорок, обтачиваешь на цилиндр, а потом нарезаешь из этого цилиндра колеса шириной сантиметра четыре. Дальше объяснять?
  - Нет, Сергей Петрович, - сказал Валера, - не надо.
  - Ну вот и хорошо, - кивнул Сергей Петрович и замолчал.
  Присев на корточки, от подобрал несколько известняковых камешков и сунул их в карман куртки, потом внимательно оглядел уже вскрытый кусок известняковой плиты. Поверхность камня была неровной, с буграми и впадинами, и перед закладкой фундамента явно нуждалась в выравнивании, но это было мелочью. Главный вопрос, который волновал сейчас Сергея Петровича, это хватит ли у них времени и сил вскрывать еще и площадку под каменоломню. Быть может для цокольных блоков камень стоит брать прямо под домом, отступив к примеру, на полметра от внутреннего края стены.
  Сергей Петрович достал калькулятор и начал считать. Округленно, получались две выемки шириной три с половиной, длиной двадцать два и глубиной два метра. Симпатичный такой теплый подвальчик для хранения разных нужных вещей. Но, выломать и вытащить триста кубов камня в столь ограниченные сроки? В принципе все зависит от того, насколько легко будет ломаться камень.
  Отдав калькулятор Валере, Сергей Петрович вытащил из кармана подобранные кусочки и потер их друг об друга, потом попробовал оцарапать ножом. Вроде камень не особо твердый, а значит у них что-то и должно получиться. Теперь надо было подсчитать количество готового камня потребного для поднятия цоколя. Для начала, Сергей Петрович определил размер блока пригодного для того, чтобы два человека смогли его поднять и поставить на место. Получился 'кирпич' высотой двенадцать с половиной, шириной двадцать пять и длиной пятьдесят сантиметров, с весом около сорока килограмм. Вполне достаточно, чтобы два человека, не особо надрываясь смогли его поднять и поставить на место. Требовалось таких блоков чуть более двух тысяч семисот штук, или чуть больше сорока кубометров чистого объема.
  С одной стороны, пусть даже и половина материала уйдет в отходы, которым, кстати тоже тут же найдется применение, то общий объем камня, который можно вынуть из под дома внушает оптимизм. С другой стороны, даже для того чтобы выломать этот незначительный вроде бы объем в первую очередь требуются рабочие руки и свободное время. Нет надо как можно скорее заканчивать со стройкой временных сооружений на промзоне и, по возможности, бросать все силы на основной объект. Время уже не терпит, через неделю они тут вот уже как два месяца, а на стройке Большого дома еще и конь не валялся. Ну, или почти не валялся.
  Быстро объяснив Андрею Викторовичу тактическую и стратегическую обстановку, Сергей Петрович позвал Валеру и они отправились к себе в цех, поскольку уже подходило время обеда, а женщины без них и с места не тронутся.
  
  OV Spb, o050279, Thanai и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #20 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 28 августа 2016 - 15:15:38
  
  Популярное сообщение!
  Во время обеда Сергей Петрович изложил Антону Игоревичу свои соображения, а тот в ответ сказал, что вторая обжигательная печь уже почти высохла и готова к запуску. На очереди постройка печи по пережиганию древесного угля.
  - Так, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - мне помнится, что при процессе пиролиза древесины должен еще получаться деготь, древесный уксус, метиловый спирт и много чего еще.
  - Это если делать все по человечески, - вздохнул Антон Игоревич, - как положено с ректификационной колонной. Поскольку дрова у нас свежесрубленные сырые, то первым и самым главным продуктом перегонки будет вода, до одной трети от общей массы заложенных дров, в которой будет растворено около десяти процентов уксуса. На одну закладку в куб дров, то есть примерно полтонны веса, выйдет что-то около двухсот литров этой смеси.
  - А что так много, Игоревич? - спросил Сергей Петрович, Зачем нам столько подкисленной водички?
  - А это все из-за того, - ответил Антон Игоревич, - что дрова у на сырые, а сушить их просто некогда. Правда, можно попробовать немного схитрить. Сперва развести совсем небольшой огонь, поднять в камере температуру так, чтобы не доводить дело до пиролиза и хорошенько просушить дрова. Градусов двести, двести пятьдесят, я думаю хватит. Из конденсатора тут же закапает водичка. Как только дрова высохнут и процесс прекратится, можно будет затыкать дырку и разводить огонь по полной. Тогда объем водно-уксусной смеси уменьшится где-то до пятидесяти литров, а концентрация уксуса увеличится до сорока процентов.
  - Уже легче, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - но все равно много. Пятьдесят литров только с одного отжига, мы столько не выпьем. Да и хранить эту смесь нам будет негде.
  - Ну, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - ты капризничаешь. Если не надо - вылей на землю. Если надо - подумаем как очистить и в чем хранить. Бочки ты ведь сделать сможешь, или мне уже подумать о кувшинах?
  - Так, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - вопрос о том нужен или не нужен уксус и если нужен то сколько это к Витальевне. Как она скажет, так будем делать, а все лишнее просто выльем.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - теперь о том, что тебя заинтересует гораздо больше. Смолье, или сосновый деготь. К настоящему березовому дегтю отношения не имеет, по сути это та же сосновая смола. В газообразную фазу не переходит, поэтому в жидком виде скапливается на дне камеры, откуда стекает в отстойник. С одной перегонки должно выйти от тридцати пяти до сорока литров или килограмм. Плотность смолья пляшет вокруг плотности воды, у некоторых фракций чуть ниже, у некоторых чуть выше, так что условно примем за единицу. Ну как нужна тебе смола, или ее тоже куда-нибудь вылить?
  - Никакого вылить! - сказал Сергей Петрович, - А каркас Большого дома от гниение мы чем промазывать будем? И вообще вещь нужная, в хозяйстве всегда найдется что просмолить.
  - Ну, - сказал Антон Игоревич. - тогда готовь тару. Метиловый спирт, я думаю, извлекать не надо. Хлопотно это, да и вещь сильно ядовитая. К тому же, если вести процесс при температурах около пятисот градусов, то метиловый спирт разлагается на метан и кислород, который вступает в соединение с углеродом образуя угарный газ. Всю эту смесь по борову-газоотводу я намерен направлять обратно в топку для прямой и непосредственной утилизации.
  - Ну нет, так нет, - сказал Сергей Петрович, - меньше головной боли. Кстати, как ты собрался устроить конденсатор, ведь сырцовый кирпич штука ужасно нетеплопроводная.
  - Во первых, - ответил Антон Игоревич, - какой сырцовый кирпич может быть там, где течет вода? В худшем случае жженый кирпич, в лучшем чуть подтесанные гранитные камешки и все на цементном растворе. Впрочем, если Витальевне прямо сейчас не нужен уксус, то первое время можно обойтись и без конденсатора, загоняя все пары и газы прямо в топку и из побочных продуктов отбирая только смолье.
  - Так будет лучше всего, - сказал Сергей Петрович, - а то я чувствую что этот конденсатор отъест у тебя столько же времени как и вся остальная печь, если не больше.
  - Хорошо, Петрович - кивнул Антон Игоревич, - Так мы и поступим. А конденсатор для уксуса пристроим как-нибудь потом, когда в нем возникнет нужда. Было бы глупо убить на него кучу сил и времени и в результате выливать готовый продукт в землю.
  - Действительно, - сказал Сергей Петрович, - это было бы очень глупо, особенно в свете того, что у нас действительно нужной работы делать не переделать.
  - Теперь о моем, о главном, - потер руки Антон Игоревич, - С одной закладки дров выйдет где-то около семидесяти - семидесяти пяти килограмм чистого древесного угля. Этого количества хватит на переработку примерно шестидесяти пяти килограмм уже высушенной руды. Шестьдесят пять килограмм руды это примерно половина одной плавки в домнице, десять килограмм сыродутного железа и двадцать килограмм шлакового сырья для производства собственного цемента. Но домница это так, детская игрушка, так что работать нам еще и работать.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - если это детская игрушка, то может и не стоит с ней пока заморачиваться, а взяться ближе к зиме сразу и всерьез? И особой нужды в металле у нас пока нет. Давай пока сделаем запас руды и угля, и как только, так сразу. И вообще, я тут прикинул, что воздуходувная улитка, которую мы планируем сделать, превышает производительность обычных кузнечных мехов примерно в двести пятьдесят раз. Ты сперва все как следует посчитай, а то вылетит содержимое твоей домницы прямо в небеса, как салют на День Победы.
  Антон Игоревич почесал в затылке.
  - Действительно? Вот был бы конфуз! И в самом деле надо все пересчитать. Я ведь в основном геолог и с металлургией знаком шапочно, - сказал он и спросил, - А как же твой цемент?
  - Переживу, - ответил Сергей Петрович, - Тем более шлак нам нужен из домны, после плавки чугуна с добавлением в шихту известняка, а не из домницы. Сам же знаешь что это разные вещи. Вот смолье действительно будет ценным продуктом. Кстати, если известняк пережигать на известь вместе с глиной, то получится продукт достаточно близкий по своим свойствам к настоящему цементу. Только сдается мне, что этот известняк надо будет сперва как следует размолоть, по уже продуманной нами технологии, смешать с влажной глиной, налепить гранул, которые еще надо высушить и лишь потом обжигать. А иначе никакой реакции синтеза цементного клинкера у нас не получится. А твой первый древесный уголь лучше будет пустить на обжиг известняка, поскольку цоколь придется класть на известковом растворе.
  - И тут ты прав, Петрович, - вздохнул Антон Игоревич, - Короче, будем думать.
  Рядом с Сергеем Петровичем и Антоном Игоревичем присел Андрей Викторович, только что вернувшийся со стройплощадки у Большого дома. Чуть поодаль гремела мисками и поварешкой Марина Витальевна, раздавая обед его проголодавшейся бригаде. При тяжелом физическом труде обильное питание это первое дело.
  - Привет, - сказал он, поставив на стол чашку с горячим варевом, - о чем разговор?
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - наш Игоревич почуял запах собственного железа и стал сам не свой. Но, это не смертельно.
  - Конечно, это не смертельно, Петрович, - сказал Андрей Викторович, отправляя в рот первую ложку, - но собственное железо нам бы точно не помешало.
  - Разумеется, Андрей, собственное железо нам бы не помешало, - сказал Сергей Петрович, - но чувствую, что если мы бросим на него столько сил, сколько понадобится, то зимовать нам придется во времянках, поскольку ни на что другое сил уже не останется.
  Все время пока шел этот разговор, Антон Игоревич сидел, глядя в небо и шевеля губами, видимо, что-то подсчитывая в уме.
  - Скорее всего, Петрович, ты прав, - сказал он, прервав молчание и доставая из кармана блокнот, - Дай-ка сюда свой калькулятор...
  Сергей Петрович дал Антону Игоревичу калькулятор и тот погрузился в вычисления, время от времени, что-то записывая в блокноте.
  - Итак, - наконец сказал Антон Игоревич, - оптимальная для наших условий конструкция домны выходит такой. Высота пять с половиной метров, диаметр в самом широком месте чуть больше двух, рабочий объем около десяти кубометров, все это заключено в бревенчатую клеть, засыпанную внутри землей. Для облицовки внутренней поверхности необходим шамотный огнестойкий кирпич Разовый выход чугуна около полутоны, суточный тонна. Для изготовления шамотного кирпича нам нужен каолин или белая глина. Петрович, ты действительно был прав, конструкция по размерам сопоставимая с твоим Большим Домом, а по сложности и затратам труда даже его превосходящая. Примерно так.
  - Це ж действительно целый завод, - чуть не поперхнулся Андрей Викторович, - Игоревич, зачем нам столько чугуна?
  - Андрей, - сказал Антон Игоревич, - Если жидкий чугун сразу после плавки продуть воздухом, то получится сталь, а если перестараться с этим делом, то и чистое железо. Дополнительного подогрева не требуется, окисляющийся лишний углерод сам доводит металл до кипения. Это называется Бессемеровский процесс. После него сталь можно разливать по изложницам для дальнейшей переработки в кузнице. Выход готового продукта из единицы руды в доменной печи чуть ли не вдвое выше чем в домнице, а расход угля значительно ниже. Ни руда, ни древесный уголь на нас с неба не падают, руду надо добывать, сушить, обжигать, дробить и провеивать, а уголь пережигать из древесины. Лучше построить печь, заготовить сырья и за один день все переработать на полгода вперед, чем каждый день возиться с домницей, получая максимум по десять килограмм железа. Кстати, тонну железных изделий ты съешь и не заметишь, у нас в грузе только одних разных гвоздей полтонны. Но этим мы займемся не завтра и даже не послезавтра, а как только для этого дела высвободятся свободные руки.
  - Вот, - сказал Андрей Викторович, - успокоил. А сейчас нам что делать?
  - А сейчас, - сказал Сергей Петрович, - в смысле сразу после обеда, будь другом, пожалуйста привези Лизиной бригаде на стройку сырцовых кирпичей. А то работа стоит.
  Сказав это, Сергей Петрович встал и, собрав своих работниц и Валеру, привольно рассевшихся на травке, направился к себе на промзону. Дел было действительно еще много.
  Там он, отправив полуафриканок топтать глину для кладки сырцового кирпича, присоединился к Валере в процессе тачкостроения и до вечера они вдвоем успели изготовить аж четыре таких агрегата марки ИЖ 4-2-1 (четыре доски, две ручки, одно колесо). Еще четыре штуки в течении завтрашнего дня Валера доделает сам, тем более что лизина бригада, изрядно помучившись и получив несколько ценных указаний, все же подняла печные стены до уровня дымовой трубы.
  А вечером дома его ждал сюрприз. Вполне вероятный, но оттого не менее приятный.
  - Петрович, - сказала Ляля, - Марина Витальевна говорит, что скорее всего я беременна. Наверное, ты подстрелил меня первым же своим выстрелом.
  Услышав это Петрович нежно обнял свою первую и самую красивую и любимую жену и начал целовать ее во все места, что попались под руку. В этот момент он дал себе слово что рожать его ребенка Ляля будет в нормальных человеческих условиях, в тепле и уюте, лежа на мягкой кровати, застеленной чистыми простынями.
  15 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  Ночью прошел небольшой дождь, который впрочем так и не сумел промочить насквозь слой глины уложенный поверх черного потолка казармы, но это происшествие лишний раз напомнило Сергею Петровичу о том, что с кровлей над казармой им надо бы поторапливаться. Осень с ее дождями была уже не за горами. А тут еще Антон Игоревич подсел к нему за завтраком и показал расчеты и эскизы на новый, увеличенный вариант печи для пережигания древесного угля с рабочим объемом в четыре с половиной кубометра. Выход угля за один цикл должен был составить примерно триста пятьдесят килограмм, выход смолья - сто семьдесят пять килограмм.
  Все было хорошо, только выглядела эта конструкция для их условий уж очень монструозно. Представьте себе чуть сплюснутый куб с двойными стенами длиной и шириной почти по три метра и высотой в два с половиной. Еще на два с половиной метра вверх должны были подниматься две дымовые трубы. И по расчетам Антона Игоревича все это удовольствие должно было сожрать чуть больше пяти тысяч шестисот штук жженого кирпича. В их положении это было целое состояние - почти две недели сплошной работы двух обжигательных печей. Хорошо, только что из проекта напрочь исчезло устройство для осаждения вторичных продуктов пиролиза, все кроме смолья в газо и парообразном виде подавалось в топку для дальнейшей утилизации сжиганием и самоподдержания процесса пиролиза.
  Сергею Петровичу стало грустно. Если бы не обещанное смолье, то он зарубил бы этот проект на корню. Нет, конечно древесный уголь нужен и с этим никто не спорит, но уж больно неподъемным казался этот проект.
  - Так, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, немного подумав, - уж больно жирный у тебя получился осетр. Давай попробуем его урезать. Что если весь внутренний контур своей печи ты сложишь из сырца и только на топку, накопитель смолья, трубы и внешнюю облицовку пустишь жженый кирпич? Потом, когда все просохнет, тебе будет достаточно только отжечь всю печь на холостом ходу при тех же девятистах градусах и все спаяется в один общий монолит.
  Антон Игоревич задумался.
  - Можно попробовать и так, - сказал он через некоторое время, - Тогда на первом этапе мне понадобится не более шестисот штук. Триста я возьму с послезавтрашней партии, еще триста с той что выйдет в пятницу со второй печи.
  - Договорились, - ответил Сергей Петрович, прикинув свои неотложные потребности, - возьмешь по триста штук с того что выйдет в четверг и пятницу, потом по шестьсот штук в воскресенье и понедельник мне на стройку, а то что выйдет в следующую среду и четверг заберешь полностью себе. Устроит тебя такой расклад?
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - Дополнительных людей дашь?
  Сергей Петрович подумал, что вчера, когда он забрал шестерых девочек из Лизиной бригады на помощь Валере работа там шла почти так же быстро как и в полном составе. Двадцать человек на таком маленьком объекте по большей части друг другу даже мешают.
  - Дам, - сказал он, - поговори с Лизой и скажи ей, что я распорядился с послезавтрашнего дня выделить тебе шесть человек. Все они уже обучены кладке, так что даю тебе не абы что, а почти специалистов. Ты только с ними там у себя поласковее, они же почти дети.
  - По сравнению со мной, - ответил Антон Игоревич, - они все тут почти дети. А, по сравнению с некоторыми оставшимися ТАМ великовозрастными болванами, они, за исключением Лялиных малышей, все взрослые да так, что взрослее не бывает.
  - Знаю, - вздохнул Сергей Петрович, - но, все равно, ты уж постарайся.
  Когда Сергей Петрович пришел на свое рабочее место, там все уже находилось на низком старте. Изготовленные вчера четыре тачки уже уехали по назначению, глина для кладки сырца в яме была уже растоптана и ждала своего часа, дымовые трубы в казарме были подняты на уровень кровли, а Валера с девицами, на раз-два взяли уже готовился поднимать в стоячее положение торцовые каркасы казармы и будущего семейного общежития. Не хватало только главного дирижера.
  Осмотрев каркасы, и найдя их полностью готовыми к подъему, Сергей Петрович дал добро на операцию и выделил для нее своих полуафриканок. Незачем свовсем молоденьким девчонкам надрываться, а эти под двое на столб, уже откормленные и мускулистые, поднимут и даже не вспотеют. Сам же Сергей Петрович, запустил Бетономешалку и распорядился девчонкам из Лизиной бригады кидать в нее уже с вечера отмеренные песок, цемент, лить ведрами воду, а чуть погодя забросить внутрь и битую гальку. Пока мешается раствор, полуафриканки успеют поднять все четыре каркаса.
  Когда каркасы были подняты, то роли поменялись, полуафриканки из команды Сергея Петровича начали носить ведрами к столбам бетонную смесь, а девочки вчерашние помощницы Валеры из Лизиной бригады помогать ему крепить боковые продольные перемычки. До диагоналей дело дойдет завтра, когда, клей на продольных перемычках и бетон на столбах схватятся. В то же время внутри казармы продолжалась возня вокруг кладки дымоходной стенки. Закончить ее тоже надо было как можно скорее. Кстати, по расходу цемента, только что до конца был израсходован второй пятидесятикилограммовый мешок, таких мешков осталось еще девять штук или четыреста пятьдесят килограмм.
  Когда бетонирование было закончено, с момента начала работ прошло два часа, но это еще, можно сказать, по комсомольски. Валера со своими еще возился с перемычками на пристройке к будущему семейному общежитию. Приказав всем остальным мыть бетономешалку и ведра, Сергей Петрович взял нужный инструмент, позвал Алохэ-Анну и по приставной лестнице полез на крышу. Надо было оглядеться. Там уже копошились четверо Лизиных девчонок, заподлицо с черным потолком закладывая свод дымоходной стенки. Надо еще было организовать всю работу так, чтобы умудриться не мешать друг другу.
  Найдя середину цеха, от которой он собирался плясать как от печки, Сергей Петрович махнул рукой и снизу начали подавать банку с клеем, мешочки с готовыми нагелями, нащельники с уже прорезанными пазами и кровельные доски. И понеслась душа в рай. Засверлить в нащельнике и первом лаге отверстие, вложить туда обмакнутый в клей нагель, осадить его заостренным концом киянки, чтобы вошел заподлицо с пазом выровнять строго параллельно балке, засверлить отверстие во втором лаге, а потом и в третьем. Потом требовалось закрепить на лагах заранее нарезанные вкладыши и проделать те же операции уже с кровельной доской, оставив между ними зазоры в пару миллиметров на разбухание.
  Единственно, что было неудобно, так это то, что Сергею Петровичу каждый раз надо было ходить от середины крыши к краю и обратно, как цапля переступая через эти самые лаги, поэтому сперва дело шло довольно медленно. Алохэ-Анна ему была в этом деле не помощница, электроинструмент ей в руки давать было еще рановато. Остальные и вовсе работали только на подаче, а по большей части откровенно бездельничали, ибо нагрузки на них не хватало. Немного подумав, Сергей Петрович отослал троих из них подносить кирпичеукладчицам глиняный раствор, чтобы там дело пошло веселее.
  Поэтому, когда примерно через час освободился Валера, Сергей Петрович так же загнал его на крышу. Тачки, форточки и все прочее, пока могли подождать. После этого работа сразу ускорилась. Сергей Петрович работал между коньком и первым лагом, Алохэ-Анна между первым и вторым, а Валера между вторым и третьим. К обеду крыша с одной стороны над жилым помещением, не считая по полметра с той и с другой стороны, оставленных на стык с пристройками, была уже одета тесом. Лепота.
  Спустившись вниз, Сергей Петрович убедился, что и там все было нормально, работа над дымоходной стеной шла уже в обоих концевых трехметровых секциях и там уже стена была поднята до половины и обозначены отверстия, которые должны будут соединить дымоходы с будущими очагами. Пересчитав остаток жженого кирпича, которого оставалось чуть более ста штук, Сергей Петрович подумал, что этого количества как раз хватит на кладку цоколей поперечных перегородок, только раствора для этого надо мешать чуть больше семидесяти пяти килограмм. Только вот сырцового кирпича, осталось маловато, надо будет попросить Андрея Викторовича подвезти еще немного и Лизиной бригаде будет фронт работ, как минимум до вечера.
  Обеденные разговоры, против ожидания, не принесли каких-то особенных неожиданных новостей, только Андрей Викторович сказал, что тачки пошли на ура, сильно ускорив работу, и попросил довести их количество до штатной численности в восемь единиц.
  На это Сергей Петрович ответил, что сейчас они с Валерой полностью заняты кровлей казармы, но как только, так сразу. Может еще пару штук сделают сегодня вечером, а если нет, то все четыре завтра с утра. И кстати, надо подвести на стройку еще кирпича-сырца. На этом они и договорились.
  Марина Витальевна вполголоса называла Сергея Петровича эксплуататором и жалостливо смотрела на уплетающих ее варево за обе щеки девочек-подростков, никогда не отказывая им в добавке. При такой нагрузке да еще и у растущих организмов в дело шли каждый грамм белка и каждая калория пищи. Хорошо хоть эта пища была питательной, и благодаря Сергею, Гугу и Антону-младшему с его рыболовецкой бригадой, с большим количеством мяса и рыбы. Так, что несмотря на довольно тяжелый труд, местный дамы, что бывшие Лани, что полуафриканки, совсем не худели, а даже наоборот, за счет роста мышечной массы, немного поправлялись. До фигур бодибилдерш из журналов о культуризме им было, правда, еще далеко, но такой задачи перед собой никто и не ставил.
  После обеда, кровельная эпопея продолжилась и уже через часа с ней было уже покончено. Набитая рука и заранее подготовленные материалы тоже кое-что значат. Оставалось только положить на место конек, но этим можно будет заняться только после того как будет уложена кровля над пристройками. Внизу тоже все было благополучно, за эти три часа, лизина бригада закончила класть дымоходную стену и сейчас в бетономешалке размешивался цементный раствор для кладки цоколей поперечных перегородок, а в яме отмокал кирпич. Дымоход уже можно было проверять на тягу.
  Хмыкнув, Сергей Петрович сходил к куче отходов и ножом отколол от горбыля несколько длинных смолистых лучин. Чиркнув зажигалкой, он поджег одну такую лучину и, дав ей разгореться, сунул ее горящим концом в черный прямоугольник дымоходного отверстия. Пламя вполне ощутимо отклонилось внутрь. Обойдя казарму вокруг, он проделал такую же операцию с другого конца, после чего улыбнулся и поднял вверх большой палец. Теперь надо было дождаться пока окончательно высохнут глиняные швы и можно будет уже первый раз протапливать печь. Девочки напряженно наблюдавшие за этими магическими манипуляциями шамана вопросительно посмотрели на своего бригадира Лизу.
  - Все работает правильно, - сказала та, - мы с вами молодцы.
  После этого заявления на стройплощадке наступили пять минут радости. Девочки, повизгивая, подпрыгивали, обнимались между собой и с Лизой, терлись носами и тем самым всячески выражали свое удовольствие от этой похвалы.
  Но, солнце было еще высоко, а значит за этот день предстояло еще много чего сделать. Поэтому, Лиза дав девочкам выплеснуть свои эмоции, послала их таскать мокрый кирпич к месту работы.
  - Сергей Петрович, - спросил Валера своего учителя, - а мы что будем делать? Тачки для Андрея Викторовича, форточки или двери?
  - Знаешь, что, Валера, - ответил Сергей Петрович, - давай-ка займемся с тобой тачками. Ведь там, на холме, они действительно очень нужны.
  И они занялись, уложившись до ужина со всеми четырьмя штуками, ведь колеса для них были сделаны еще вчера, а Лизина бригада кирпичеукладчиц успела не только выложить из жженого кирпича цоколь торцовых стен, но и до половины поднять их кладку сырцом.
  - Все, шабаш, - сказал Сергей Петрович, когда в береговом лагере Марина Витальевна застучала на ужин, - мыть инструмент, мыться самим и вперед - предаваться чревоугодию.
  Уходя с работы, девочки из Лизиной бригады и полуафриканки Сергея Петровича постоянно оглядывались назад, где в лучах заходящего солнца стоял их новый, почти готовый дом, уже с крышей и стенами, построенный не по щучьему велению, не по Емелину хотению, а их собственными слабыми руками. Великое колдовство.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #22 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 11 сентября 2016 - 13:00:55
  
  Популярное сообщение!
  16 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  Ночь, по крайней мере, ее первая половина, у Сергея Петровича, как обычно, прошла довольно бурно. Когда у людей под рукой нет такого достижения цивилизации как телевизор, а свет сам собой выключается с заходом солнца, то занятия любовью остаются единственным доступным развлечением, тем более что с недавних пор Ляля и Фэра перестали чередоваться, уходя спать в детскую, и теперь каждую ночь проводили в вигваме вместе с Сергеем Петровичем и Алохэ-Анной. Сергей Петрович считал неприемлемым, чтобы его новая жена ночевала в казарме для штрафников и несовершеннолетних девушек и ввел то же самое правило и для остальных семей и пока на него никто еще не жаловался.
  Каждая из троих его женщин была по своему хороша и Сергей Петрович старался не делать между ними различия, хотя Алохэ-Анна оказалась еще той горячей штучкой, куда там скромнице Фэре. Вкус к постельным забавам ей не отбили даже несколько последних кошмарных лет, проведенных в родной племени под руководством полоумного шамана Шамэла. Она и была в их теплой компании заводилой, а уж потом за ней подтягивались и Фэра с Лялей. Как обстояло дело в остальных семьях Сергей Петрович особо не интересовался, но вроде пока конфликтов на почве женской ревности, тьфу, тьфу, тьфу, не наблюдалось. Хорошо бы если бы так было и дальше.
  Утром, после зарядки, пробежки и завтрака, Сергей Петрович снова привел свою и Лизину бригады к месту работ. Проходившая мимо команда Андрея Викторовича, подхватила подготовленные вчера тачки и весело покатила их дальше. Лишь бы они потом не начали развлекаться, катая в этих тачках друг друга.
  Полуафриканки во главе с Алохэ-Анной без напоминаний тут же разулись и полезли топтать глину для кладки, изрядный запас которой кучей лежал возле ямы. Половину Лизиной бригады Сергей Петрович послал резать тростник, после чего плести из него циновки, вторая половина бригады должна была поднять стены торцовых перегородок до верха и ждать следующей команды. Кстати, на ближайшем участке русла Ближней тростник был уже повыкошен и теперь за ним приходилось ходить вниз по течению дальше старого берегового лагеря, чуть ли не к тому месту, где Антон-младший со своей бригадой ловили рыбу.
  Сам же Сергей Петрович вместе с Валерой занялись форточками, пока без наружных ставень, которые можно было устанавливать уже потом, прямо на месте, что сильно ускорило работу. И вообще, вся эта конструкция со штырями, Сергею Петровичу не сильно не нравилась, уж больно она ненадежна и экзотична. Хотелось чего-нибудь попроще, например, неподвижно установленного снегозащитного козырька, но тогда, независимо от погоды, внутри станет совсем темно а это тоже совсем не айс. Короче, над этим еще надо было думать.
  Когда сокращенная лизина бригада закончила кладку торцовых перегородок, две такие упрощенные форточки были уже готовы и еще две находились в процессе сборки. Оставив Валерин образец для музея, Сергей Петрович быстро закрепил нагелями готовые форточки в закрытом положении в двух крайних секциях боковой стены с левой стороны и указал девочкам-кирпичеукладчицам, что эти секции тоже уже можно закладывать сырцом, после чего работа на постройке казармы закипела снова.
  Незадолго до обеда, когда посланные за тростником девочки возвращались от Ближней нагруженные большими снопами, они еще издали заметили произошедшие с их казармой изменения и возбужденно загомонили. Дом под тесовой крышей, с четырьмя маленькими окошками, пусть пока еще и не оштукатуренный, казался им самым настоящим чудом. Одно дело - это место где живет Дух Молнии, к которому они боялись даже подходить и совсем другое дело - их собственное жилье, которое теперь казалось им еще лучше и красивее.
  Когда пришедшие девочки вдоволь насладились выглядыванием в форточку и показыванием языка, Сергей Петрович усадил всех плести из тростника редкие циновки, сказав, что чуть позже, пока не готовы форточки на вторую стену, они будут учиться делать штукатурку, чтобы сделать стену ровной и гладкой.
  - Сергей Петрович, - сказала Лиза, - в яме еще остался раствор глины для кладки.
  - Это совершенно неважно, Лиза, - ответил Сергей Петрович, - поскольку раствор для штукатурки должен быть размешан особо тщательно, то используем для этого бетономешалку. На пять ведер сухой глины, десять ведер песка и пару килограмм цемента. Воды ровно столько, чтобы получилась однородная масса, похожая на густую сметану. Позовешь меня когда все будет готово.
  - Сергей Петрович, - спросила Лиза, - а для чего нужен цемент?
  - Цемент нужен для того, - сказал Сергей Петрович, - чтобы после укладки штукатурка не трескалась и держала форму. Поняла, Лиза?
  - Поняла, Сергей Петрович, - кивнула Лиза и начала отдать указания полуафриканкам начинать таскать сырье в бетономешалку. Одна рука ведер глины, две руки ведер песка, а уж цемент она взвесит сама. Такую арифметику местные понимали, до пяти, по пальцам, считать умели все.
  Вскоре бетономешалка радостно заухала, а Сергей Петрович вернулся к своим баранам, то есть форточкам. Сегодня с этим делом было желательно полностью закончить и взяться за двери.
  Когда раствор был готов, Сергей Петрович оторвал от плетения четверых самых низкорослых и сообразительных, одну полуафриканочку и трех девочек бывшего клана Лани, и показал им как набрасывать раствор на стену ковшом, после чего разглаживать его длинной малкой. Затем, он загнал двоих из них на верхний ярус нар, двоих на нижний и посмотрел как они усвоили его уроки. Ничего усвоили. Для первого раза просто замечательно.
  Сергей Петрович уже давно заметил, что местные подростки, именно подростки, а не взрослые, по восприимчивости новых знаний могли бы дать сто очков вперед всем его прошлым ученикам. Именно поэтому бригада Лизы осваивала одно новое мастерство за другим, в то время как взрослые женщины оставались на простых работах типа: копать, подать-принести, или в самом продвинутом случае занимались формовкой кирпичей, требующей механического заучивания действий.
  Одного замеса бетономешалки должно было как раз хватить, на то, чтобы покрыть штукатуркой слоем около двух сантиметров одну трехметровую секцию дымоходной стены над первым и вторым ярусами нар. Посылать девочек под нары, Сергей Петрович совершенно не собирался. Во первых там так низко что работать можно только лежа, а во вторых этой работы там все равно никто не увидит, так что это будет одним сплошным издевательством над людьми и здравым смыслом. Даже там, где надо было штукатурить девочкам, несмотря на свой небольшой рост, приходится работать сидя на корточках и упираясь головой в верхний ярус нар или потолок. Сам Сергей Петрович, например, сумел залезть туда только боком.
  Когда Марина Витальевна в береговом лагере застучала на обед, раствора в бетономешалке оставалось еще примерно четверть. Сергею Петровичу пришлось минут на двадцать задержать это мероприятие, ибо раствор с применение цемента должен был быть уложен сразу и весь до конца, иначе его пришлось бы просто выбросить, а такого расточительства по отношению к ценному ресурсу Сергей Петрович позволить себе не мог. Когда все было закончено, он еще раз проверил качество работ. Вполне себе ничего, а если по высохшей штукатурке пройтись мелкой шкуркой, то будет и вообще замечательно. Можно было давать команду мыть бетономешалку и инструмент, после чего вести обе проголодавшиеся бригады питаться.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #23 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 18 сентября 2016 - 13:52:00
  
  Популярное сообщение!
  После обеда Сергей Петрович послал обе бригады под командой Валеры и Лизы назад, дав указание заниматься по прежней программе, а сам, в сопровождении Антона Игоревича прошелся до его вотчины.
  - Знаешь, Игоревич, - сказал Сергей Петрович Антону Игоревичу по дороге, - а ведь местные тебя тоже считают великим шаманом.
  - Да ну, Петрович! - удивился тот, - И какому же духу я служу?
  - Духу Огня, - ответил Сергей Петрович, - Только не ты ему служишь, а он служит тебе, превращая глину в камень. Там днями две полуафриканских девки из твоей и моей бригады чуть между собой не подрались, выясняя кто из нас двоих круче.
  - Даже так? - поднял бровь Антон Игоревич, - Интересно, что они скажут, когда из домны попрет жидкий металл?
  - Ты все-таки решил ее делать? - спросил Сергей Петрович.
  - Да, - сказал Антон Игоревич, - даже если не перегонять продувкой чугун на сталь, ты представляешь сколько полезных вещей можно будет отлить из чугуна, начиная хотя бы с котлов и сковородок? Вот давеча Андрей спросил зачем нам тонна чугуна. Так тонна чугуна у нас уйдет так, что ты даже ее и не заметишь. Все надо и ничего нет.
  - Допустим, - кивнул Сергей Петрович, - и что же тебе для этого надо, за исключением рабочей силы, которой у нас и так не хватает?
  - Это пока не хватает, - сказал Антон Игоревич, - где-то через месяц, когда котлован под Большим домом будет расчищен, все дополнительные здания построены, а все твое дерево перепилено, ты половину народа не будешь знать куда девать.
  - Ну, - сказал Сергей Петрович, - потом начнется каменоломня...
  - И что тридцать шесть человек будут делать на каменоломне? - с иронией спросил Антон Игоревич, - Создавать модель броуновского движения? Там тебя с Андреем и твоей полуафриканской бригадой хватит за глаза.
  - Вполне возможно, - сказал Сергей Петрович, - что так оно и будет и тридцать рабочих у нас останутся не у дел. Временно, останутся, поскольку как только мы выложим известняковыми блоками фундамент, опять начнется такая строительная свистопляска, что никому мало не покажется. Кстати, ты не забыл, что Витальевне надо будет копать картошку?
  - Нет не забыл, - ответил Антон Игоревич, - но тридцать человек она тоже не съест.
  - Ладно, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - Рассказывай, что надумал?
  - Значит так, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - Единственно чего мне не хватает для того чтобы построить домну это огнеупорный кирпич. Обычный красный при двух тысячах градусов потечет как пластилин. Не буду вдаваться в подробности альтернативных вариантов, но для создания доступного для нас огнеупорного кирпича требуется белая глина каолин. На основе каолина можно приготовить шамот, но там технология сложнее чем у обычного кирпича, жаростойкую глину надо сперва обжечь, потом размолоть, потом заново сформовать из нее кирпичи и снова обжечь. Каолин-то у меня и был основной проблемой, ближайшие его крупные месторождения на юге Британии, в Корнуолле и тут во Франции в Лиможе, по ту сторону Центрального массива в бассейне Луары. В любом случае далековато. Но дело в том, что в справочниках указаны месторождения с запасом не меньше пяти миллионов тонн, но нам так много не надо, пока хватит и маленького пласта из которого можно будет выкопать несколько десятков тонн.
  Вообще каолин является продуктом выветривания полевых шпатов и во Франции его первоисточником как раз является Центральный массив. Вторичные отложения каолина возможны в речных долинах, но у нас тут его искать бесполезно, ибо Гаронна течет с Пиренеев, а там видимо неправильный состав пород. С Центрального массива у нас стекает Дордонь и я подумал, что в ее долине могут быть отложения хотя бы частично состоящие из каолина. Как ты уже знаешь, что наши бывшие Лани, которые были замужем, на самом деле не настоящие Лани и родились в других кланах, некоторые из которых живут довольно далеко отсюда. Как только они начали хоть немного балакать по-русски, то я стал их потихоньку расспрашивать, не знает ли кто мест, где можно найти белую глину...
  - Так, - сказал Сергей Петрович, остановившись, потому что они уже пришли, - насколько я понимаю, ты такую свидетельницу себе нашел.
  - Да, - сказал Антон Игоревич, - причем прямо в своем доме. Это Нита. Их клан живет в пяти днях пути вверх по Дордони у слияния с еще одной довольно крупной рекой, так там есть такой симпатичный обрывчик в котором местные копают себе белую глину, которую используют как медикамент и красящий пигмент для пещерных рисунков.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - все это хорошо, но, во-первых, доставить твою белую глину можно будет только на 'Отважном', а он, как ты знаешь у нас временно вне игры. Все тяжелое из трюма мы уже вытащили, и теперь он ждет балласта. А балласт у нас может прийти только с каменоломни. Во-вторых, один ты не пойдешь, с тобой надо будет отпустить как минимум Серегу, но совершенно недопустимо распылять наши силы перед возможным нападением клана Волков. В-третьих, через месяц начнутся периодические дожди и о сушке кирпича под открытым небом можно будет забыть, так что ничего с этим каолином ты сделать просто не успеешь. В-четвертых, родной клан Ниты нам пока не враждебен и прежде чем что-то брать на их территории, надо будет сперва спросить разрешения. Скорее всего в октябре они тоже придут сюда бить лосося и вот тогда с их вождем можно будет провести переговоры.
  - Их вождь - брат Ниты, - сказал Антон Игоревич, - по крайней мере, ее брат был вождем в прошлом году.
  - Тем более, - сказал Сергей Петрович, - шанс решить вопрос полюбовно куда выше среднего, ведь вы же теперь родственники.
  - Издеваешься, Петрович? - спросил Антон Игоревич.
  - Совсем нет, Игоревич, - ответил Сергей Петрович, - Ты взял в дом женщину вместе с ее детьми и этого вполне достаточно, а спишь ты с ней или нет это уже никого кроме вас троих вместе с Витальевной не интересует.
  - Понятно, - кивнул Антон Игоревич, - такая постановка вопроса меня устраивает. Теперь скажи, что ты предлагаешь?
  - Давай сделаем так, - сказал Сергей Петрович, - сейчас мы усиленно готовимся, дипломатически и вообще. Как только появятся свободные руки я сразу дам тебе людей, чтобы сделать запас готовой руды, а по весне, едва только сойдет снег мы отправимся в это путешествие за каолином. Пять дней пути на долбленке, это я думаю день-полтора на 'Отважном'. Если что - за неделю обернемся, так что планируй свою домну на следующее лето. А то за пятью зайцами погонишься, тут тебе из кустов в лоб и прилетит...
  - Хорошо, Петрович, - тяжело вздохнул Антон Игоревич, у которого только что убили мечту, - договорились...
  - Ну вот и ладно, - сказал Сергей Петрович, - а теперь давай показывай что у тебя тут и как.
  А посмотреть у Антона Игоревича было на что. Две печи, одна из которых сейчас медленно остывала, а в топке другой жарко пылали дубовые дрова. Вытащив клещами кирпич-затычку, Антон Игоревич позволил Сергею Петровичу полюбоваться на штабель раскаленных до ярко красного цвета кирпичей и снова вставил смотровую затычку на место. Чуть поодаль, под временными навесами из жердей и тростника штабелями примерно по два с половиной, два с половиной на полтора метра громоздились запасы сырцового кирпича. Таких штабелей Сергей Петрович насчитал тринадцать.
  - В каждом, - с гордостью сказал Антон Игоревич, - ровно по пять тысяч штук.
  - Сикоко, сикоко? - от удивления с японским акцентом спросил Сергей Петрович, - Так это что, у нас уже есть шестьдесят пять тысяч штук? Обалдеть, Игоревич, ты просто герой труда.
  - Не меня благодари, а их, - кивнул Антон Игоревич в сторону копошащихся вокруг форм женщин, - За один рабочий день делают около двух с половиной тысяч штук.
  - Ну и куда нам столько сырцового кирпича? - спросил Сергей Петрович.
  - Насколько я понимаю, - сказал Антон Игоревич, - только твой Большой Дом, потребует около семидесяти пяти тысяч штук сырцовых кирпичей и десяти тысяч жженых. Плюс, около двадцати пяти тысяч штук сырца и восемь с половиной тысяч жженых сожрут еще не построенные тобой сушилка и общежитие. Еще три тысячи штук сырца и две с половиной тысячи жженых понадобятся мне для печи по отжигу угля. Вот и считай. К тому же могут появиться какие-нибудь пока еще непредвиденные потребности.
  - Какие, например? - спросил Сергей Петрович.
  - Например, - сказал Антон Игоревич, - капитальный склад для сырцового кирпича. Затяжных дождей эти навесы не выдержат. А это еще почти десять тысяч штук сырца и пятьсот жженых.
  - Та-а-ак, - протянул Сергей Петрович, уже понимая правоту Антона Игоревича, - и каковы должны быть габариты этого склада?
  - Поскольку перекладывать все это - легче застрелиться, - сказал Антон Игоревич, - то и склад надо будет возводить прямо вокруг штабелей, а это, если с запасом, девять на двадцать четыре метра.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - как только развяжусь сушилку для дерева, то пришлю тебе пиломатериал для каркаса и Валеру с помощницами сборки. Кровлю приду делать сам. Устроит?
  - Устроит, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - ты настоящий друг.
  - Не дружбы ради я делаю это, Игоревич, а токмо пользы для, - сказал Сергей Петрович, - если все это твое богатство поплывет под дождем, то будет мучительно больно за упущенную возможность и бесцельный труд. Если к тому моменту, когда пойдут затяжные дожди у тебя в надежном крытом складе будет лежать восемьдесят тысяч штук сырцового кирпича, то за это часть трудового фронта я буду совершенно спокоен.
  - Что есть, то есть, - кивнул Антон Игоревич, - но все равно спасибо.
  - А это что у тебя там за кирпичи? - спросил Сергей Петрович, заметив небольшую стопку бледно-розовых, почти белых кирпичных заготовок.
  - А это, - сказал Антон Игоревич, - мои эксперименты по огнеупорному кварцевому кирпичу. Наш белый песок с небольшим добавлением глины. Держит до полутора тысяч градусов, но, к сожалению, для домны не годится совершенно, ибо при высоких температурах вступает в реакцию со шлаками. Предназначен исключительно для печных топок с высокой температурой и рабочих камер не соприкасающихся с щелочами, кислотами и оксидами металлов. Здесь, для пробы, двести штук хочу поставить их на обжиг в ту партию, которую ты полностью отдал в мое распоряжение и попробовать выложить из них топку в печи по пережиганию угля. По настоящему высокая температура там будет только в момент отжига печи, но для первичной проверки хватит и этого. А уж потом...
  - А что потом, Игоревич? - спросил Сергей Петрович, - Ты опять что-то задумал?
  - Не задумал, а задумался, - сказал Антон Игоревич, - Раз уж через некоторое время у нас появятся свободные руки, то стоит подумать и о капитальной печи для обжига кирпича и керамики, а то времянки с началом дождей у нас просто поплывут несмотря на навесы. Тут нужна такая печь, чтобы можно было бы разом обжигать целый штабель в пять тысяч штук кирпича, а это объем рабочей камеры до восемнадцати кубов, или три, три на два. И топку, и рабочую камеру лучше выкладывать кварцевым кирпичом, а внешний кожух красным.
  - Ну ты размахнулся, - сказал Сергей Петрович, - пять тысяч штук за три дня это же вчетверо от твоей нынешней производительности. Хотя эта твоя затея нравится мне куда больше, чем домна, поскольку вопрос очень актуален именно сейчас.
  - Впятеро, Петрович, впятеро, - сказал Антон Игоревич, времянки тоже будут работать, пока сами не издохнут.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - считай что ты меня уговорил. От меня что надо?
  Антон Игоревич пожал плечами.
  - Специальные формы для огнеупора, - сказал он, - я их тебе чуть позже нарисую, и плазы для выкладки сводов, радиусами в полтора метра и сорок сантиметров.
  Сергей Петрович ненадолго задумался.
  - Хорошо, - сказал он через некоторое время, - но предлагаю переиграть наши планы.
  - В каком смысле переиграть? - настороженно спросил Антон Игоревич.
  - В прямом, - ответил Сергей Петрович, доставая из кармана свой блокнот, - вот смотри. Древесный уголь, в отличие от жженого кирпича, нас сейчас за шею не душит, поэтому капитальная кирпичная печь более актуальна чем угольная. Правильно?
  - Правильно, Петрович, - ответил Антон Игоревич.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, водя пальцем по строчкам в блокноте, - для того чтобы довести до ума казарму мне надо шестьсот штук жженого кирпича, для стен сушилки четыреста, для кана сушилки, вместе с топкой и трубой еще две тысячи штук...
  - Погоди, - сказал Антон Игоревич, - насколько я помню, там по расчету было порядка восьми тысяч штук
  - Это для общежития, - ответил Сергей Петрович, во первых мы тут с Валерой подумали, что накой нам кан длиной в двенадцать метров, когда весь материал у нас нарезан по шесть с половиной, во-вторых, нахрена нам делать его в сплошную из жженого кирпича, нам ведь по нему не ходить. Из жженого кирпича достаточно сделать два мощных фундамента под опорную конструкцию, на которые и придется весь вес, а все остальное можно будет сложить исключительно из сырца.
  - Рационально мыслишь, - сказал Антон Игоревич, - теперь давай, рассказывай, к чему ты там клонишь?
  - А клоню я к тому, - сказал Сергей Петрович, - что для капитальной кирпичной печи тебе в первую очередь нужны кварцевые кирпичи. Правильно?
  - Правильно, Петрович, - ответил Антон Игоревич.
  - А заготовок для них у тебя еще нет, сказал Сергей Петрович, - их еще надо формовать и сушить не менее недели. Ведь так?
  - Так, - сказал Антон Игоревич.
  - Теперь смотри, - сказал Сергей Петрович, - ближайшие три тысячи шестьсот штук, те, что выйдут семнадцатого, восемнадцатого, двадцатого, двадцать первого, двадцать третьего и двадцать четвертого, пойдут на казарму, мою сушилку для дерева и твой склад сырцового кирпича. Потом, двадцать шестого ты дашь мне шестьсот штук на цоколь общежития, чтобы я мог поднять стены, и подвести крышу и с двадцать седьмого можно будет выпускать кварцевый кирпич.
  - Кажется, я понял твою мысль, - сказал Антон Игоревич, - но с двадцать седьмого производить кварцевый кирпич не получится. Закладка на него двадцать четвертого, и даже если ты дашь мне формы прямо сегодня, то заготовки просто не успеют высохнуть.
  - Во-первых, - сказал Сергей Петрович, - Чем тебя не устраивают существующие формы? Я понимаю специальный клиновой кирпич для сводов, но кирпич обычной формы ты можешь начинать делать прямо сейчас.
  - Петрович, - сказал Антон Игоревич, - у огнеупорного кирпича совсем другие, значительно большие, размеры.
  - Ша, - ответил Сергей Петрович, - и это ты рассказываешь человеку, который десять лет отпахал на стройке? У огнеупоров, вообще-то, размеры бывают разные, в зависимости от назначения. Та марка, о которой ты говоришь, это ША-10, бандура тридцать пять, на пятнадцать, на семь с половиной, вес почти восемь килограмм, применяется в промышленном строительстве, но там где надо стыковать огнеупорный кирпич с обыкновенным, применяется марка ША-8, размеры которой точно совпадают со стандартом для обычного жженого кирпича.
  - Упс! - сказал Антон Игоревич, - Извини, не знал. Но так даже еще проще.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - идем дальше. Второй вопрос. Почему бы тебе, пока есть неделя времени, не поставить рядом с двумя временными печами еще одну или две. Десять девочек с развитыми навыками каменщиц я тебе дам, а кирпич-сырец у тебя и так есть.
  - Гм, хорошая идея, - сказал Антон Игоревич, - но, думаю, что одной дополнительной печи хватит, иначе мы начнем зашиваться на разгрузке-выгрузке. К тому же пока они ее будут строить придет пора браться за большую печь.
  - Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - эта турбореактивная команда будет ставить тебе одну времянку за день, максимум за полтора. Шустрые как электровеники, только хвалить их надо почаще. Это не твои сонные мадамки. Хочешь равномерного выхода продукции, ставь еще четыре временных печи, уж поверь жженого кирпича нам всегда будет мало. Кстати, сколько его надо на твою большую печь?
  Антон Игоревич молча раскрыл свой блокнот и показал Сергею Петровичу страницу.
  - Тем более, Игоревич, ставь, пока есть время и свободные люди. - сказал тот прочитав и присвистнув, - четыре с половиной тысячи штук кварцевого и две тысячи штук обычного жженого, с двумя печати ты провозишься с этим количеством восемнадцать дней, с тремя - двенадцать дней, а с шестью управишься и за шесть дней. Время дорого - осень на носу.
  - Хорошо, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - уговорил.
  - Теперь третий вопрос, самый интересный, - сказал Сергей Петрович, - У тебя из этой печи отработанные газы с какой температурой будут отходить?
  - Семьсот, семьсот пятьдесят градусов, - ответил Антон Игоревич, - А что?
  - А то, - ответил Сергей Петрович, - что совсем рядом ты собираешься ставить печь по пережиганию угля. Понял о чем я?
  - Кажется понял, - ответил Антон Игоревич, - Ты предлагаешь загнать отработанные газы из керамической печи в теплообменник угольной?
  - Вот именно, - сказал Сергей Петрович, - более того, я предлагаю, расположить печи валетом и в обратном направлении отправлять в топку керамической печи все ненужные нам газообразные продукты пиролиза. Вот так.
  Сказав это, Сергей Петрович присел на корточки и нарисовал прутиком на земле схему.
  - Интересно, - сказал Антон Игоревич, - а тяги хватит, протянуть газ по этим лабиринтам.
  - А это, - ответил Сергей Петрович, насколько высоко ты сможешь вверх задрать свою дымовую трубу.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - я над этим подумаю. Кстати, для смешивания глины с песком мне нужна бетономешалка, а она у тебя.
  - Верну ее тебе завтра утром, - сказал Сергей Петрович, - мне тоже надо мешать песок с глиной, хотя и по несколько иному поводу. Хочу сегодня закончить штукатурку дымоходной стены в казарме. Наружные стены подождут.
  - Не беспокойся, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - Отдам ее тебе обратно ровно через два дня.
  - А я и не беспокоюсь, - сказал Сергей Петрович, - Кстати, тот жженый кирпич, который выйдет двадцать седьмого мне тоже пригодится. Для того чтобы сделать тебе плазы для сводов, мне понадобится подогреваемая ванна для отпаривания досок - насухую такую вещь не сделать. Да и в будущем такая приспособа тоже может пригодиться.
  - Ладно уже, - махнул рукой Антон Игоревич, - бери.
  - Спасибо, - сказал Сергей Петрович, - а теперь благодарю за экскурсию и содержательный разговор. Пора уже мне направиться к родным пенатам, там тоже все кипит и пахнет. Ты тоже, заходи, если что - увидишь много интересного.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #24 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 25 сентября 2016 - 14:39:54
  
  Популярное сообщение!
  Когда Сергей Петрович пришел к себе на стройку, там действительно все кипело и пахло - в самом хорошем смысле, разумеется. Девочки под руководством Лизы штукатурили уже четвертую, последнюю на этой стороне секцию и качество штукатурки было вполне приемлемым. Остальные весьма усердно продолжали плести циновки из тростника, и рядом с ними уже лежала целая стопка уже готовых изделий. Валера усердно трудился над форточками, и одна была уже почти готова.
  Сергей Петрович отозвал Лизу в сторону и коротко объяснил обстановку с бетономешалкой.
  - Но, Сергей Петрович, - сказала Лиза, - через два дня циновки засохнут и станут ломкими, к тому же на чем мы будем мешать цементный раствор для кладки жженого кирпича?
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - что-то я тут Лизонька не додумал. Придется договариваться с Антоном Игоревичем, чтобы отдавать ему бетономешалку не сразу с утра, а чуть погодя, часа через два. Кстати, завтра наверное хватит и одного замеса, только на цоколь. Очаги в любом случае надо будет класть на глине. Цемент огня не терпит.
  - А что мы будем делать послезавтра? - спросила Лиза.
  - А послезавтра, - сказал Сергей Петрович, - мы навалимся всем миром и наконец доведем казарму до состояния красивого и благоустроенного дома. Штукатурка внутри и снаружи, двери, внутренние и входные, деревянные помосты под ноги и все остальное как положено для цивилизованных людей. Проведем им электричество и поставим лампочки. В конце концов девочки это заслужили. И, кстати, чуть не забыл, завтра отправишь к Антону Игоревичу десятерых своих девочек на постоянную работу. Ему нужно сложить новые печи, а его женщины во первых слегка заторможены, а во вторых заняты штамповкой кирпичей и не могут отвлекаться.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказала Лиза, - я все сделаю.
  - Только посылай хороших, - сказал Сергей Петрович, - печи сложить нужно быстро и хорошо, как можно больше жженого кирпича нам нужно позарез. И скажи им 'по секрету', что я их очень сильно хвалил и пусть они там меня не опозорят. Это наша бригада, а не какие-то там кирпичницы.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - кивнула Лиза, - я им скажу. Но как мы будем штукатурить без бетономешалки?
  - Очень просто, - сказал Сергей Петрович, - размесим глину как для кладки, потом равномерно рассыплем по ней опилки, а затем моя бригада еще раз все это перетопчет. Не думаю, что будут большие неоднородности.
  - Сергей Петрович, - сказала Лиза, - но ведь яму потом будет очень трудно вычистить от опилок.
  - Вычистим, - сказал Сергей Петрович, - если в растворе для обычной кладки попадется немного опилок, то это не очень страшно. Только вот в печной кладке нам их совсем не надо, там будем думать. Наверное сделаем для печного раствора отдельную маленькую яму, литров так на шестьсот.
  Лиза кивнула и в этот момент, как по команде, из цеха вышел Валера, вооруженный дрелью и банкой с клеем, а за ним семенила его новая жена Маэтэ-Мотя с форточкой в охапке.
  - Помощница, - хмыкнула Лиза, - ишь как старается.
  - Не сглазь, Лиза, - строго сказал Сергей Петрович, - она все правильно делает. Мы должны радоваться, когда кто-то из этих женщин или девочек переходит на новый уровень и не важно кто это бывшие Лани или полуафриканки.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказала Лиза, - я больше так не буду. Разрешите, я пойду, надо командовать делать кладку.
  - Иди, Лиза, - кивнул Сергей Петрович, - мне тоже надо заняться делом.
  Пять минут спустя Валера и Маэтэ-Мотя вернулись уже без форточки, а три девочки из Лизиной бригады встали, оставив недоплетеные циновки, и взяв мастерки направились к месту работы. Туда же две полуафриканки из бригады Сергея Петровича потащили сперва ведра с глиняным раствором, а потом и строительные козлы. Производственный процесс продолжался.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - а почему вы не хотите ставить мою самую первую форточку? Если вам не нравится ставня, так я ее сейчас отрежу ножовкой и все.
  - Ладно, - махнул рукой Сергей Петрович, - режь и ставь. Тогда у нас с тобой останется сделать по одной штуке на брата.
  Примерно два с половиной часа спустя, около пяти вечера, последние две форточки были сделаны и установлены на место и сейчас там, стоя на козлах, орудовали мастерками Лизины девочки, поднимая стену до самого верха. Все циновки были доплетены, в смысле кончился тростник, а у штукатурщицам оставалась только обработать последнюю секцию отопительной стены. До ужина оставалось еще где-то три часа.
  - Так, - сказал девочкам Сергей Петрович, - сейчас небольшой перерыв, а потом мы будем учиться делать глиняную штукатурку под плетеную циновку. Аннушка, - обратился он к Алохэ-Анне, замешайте нам еще одну порцию глины.
  - Они кончить, - указала Алохэ-Анна, на девочек-подростков, заканчивающих кладку, - мы мешать.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - но поскорее.
  Примерно через сорок минут, когда освободились уже даже штукатурщицы печной стены, Алохэ-Анна позвала Сергея Петровича к глиняной яме.
  - Готов, - коротко сказала она.
  - Погодите, не мойтесь, - ответил Сергей Петрович и позвал Лизу, чтобы она распорядилась таскать опилки и песок и рассыпать их ровным слоем по поверхности глины. На одну часть глины три части песка и одна часть опилок. Чего, чего а этого добра было предостаточно. Когда все было рассыпано, полуафриканки во главе с Алохэ-Анной снова залезли в яму с раствором и начали свой ритмичный танец, прищелкивая при этом пальцами. Когда до ужина оставалось еще два часа глиняно-песчано-опилочная масса консистенции густой сметаны была готова. Полуафриканки, помыв себе ноги, набрали ее полные ведра и потащили к казарме
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - может сперва проложим свет?
  - Завтра с утра, - сказал Сергей Петрович, - сегодня мы будем штукатурить только наружные стены, иначе ночью внутри будут такие испарения, что все позадыхаются. Итак, приступим.
  И приступили. Девочки разделись до трусов, чтобы не запачкать свои юбочки и топики и Сергей Петрович начал снова показывать как набрасывать черный слой штукатурки, и как начерно разглаживать его малкой. Когда сверху донизу была обработана одна трехметровая секция, принесли намоченные в воде циновки, которые были разглажены по поверхности черного слоя и закреплены Валерой узкими рейками за поперечные перемычки стены.
  Потом Лиза прорезала в циновке ножницами отверстие для форточки и девочки из Лизиной бригады начали накладывать второй слой, на этот раз разглаживая его набело. Урок был усвоен и понеслось в двадцать пар рук. Чтобы не создавать толкотни, половину девочек Сергей Петрович отослал штукатурить стену на другой стороне казармы. Девочки штукатурили, Валера бегал кругом казармы с дрелью и крепил циновки, Лиза отрезала лишнее на форточках и снизу, а Сергей Петрович контролировал процесс и давал советы. Короче все были заняты и бригада работала по возможности быстро. В девятнадцать сорок пять, когда до ужина оставалось еще примерно полчаса все уже было закончено.
  - Молодцы, - сказал Сергей Петрович оглядев свою усталую, перемазанную в глине с ног до головы, но чрезвычайно довольную команду, - Теперь мыть инструмент, собираться и бегом купаться на речку, а то Марина Витальевна вас таких за стол не пустит. Бегом марш?
  - Мы идти купаться, вы смотреть, - сказала девочка бывшего клана Лани по имени Кара, - Мы красивый, да?
  - Вот стрекоза, - подумал Сергей Петрович, - только сиськи прорезались, а уже туда же.
  - Красивые, красивые, - сказал он вслух, - бегите уже скорее, а то на ужин опоздаете. Собравшись в кучку и похватав свои вещи девочки из Лизиной бригады побежали на речку, следом уже не так торопясь пошли полуафриканки во главе с Алохэ-Анной и самыми последними пошли Сергей Петрович, Валера и Лиза изредка оглядываясь назад. Вот вернутся ночевать женщины из бригады Андрея Викторовича - вот им будет сюрприз.
  - Сергей Петрович, - неожиданно сказал Валера, - однако, нам нужны спецовки и баня. Скоро будет слишком холодно, чтобы купаться в речке.
  - Валера, - устало ответил Сергей Петрович, - нам нужно многое и половина из этого еще вчера. Насчет спецовок не знаю, запас шкур явно недостаточный на такую орду, а во о бане я уже задумывался, но пока ума не приложу как это можно сделать.
  Саму баню построить несложно, но в банном котле Марина Витальевна сейчас готовит для нас обед, а в чем еще можно греть воду для бани я пока еще не придумал. Бухтой шланга мы больше рисковать не будем и как только я придумаю, что тут можно сделать, так сразу тебе скажу. А пока давайте немного потерпим. Я сам сейчас приду в лагерь, разденусь и полезу в речку. У меня, между прочим, жены, а их надо уважать.
  Решение с баней за ужином подсказал Антон Игоревич. Он предложил выложить ванну для нагрева воды из кирпича, только не простого, а кварцевого, а саму баню строить совсем небольшую, шесть на четыре с половиной, на три пары столбов. Первая половина три на четыре с половиной метра - предбанник с топкой и скамьями, во второй половине сама баня с ванной кипятка на тонну воды, проходящим под ней дымоходом-каменкой, трехярусным полком и прочими прелестями. Можно просто смыть грязь, а можно как следует попариться. Трудозатраты на фоне всех их эпических проектов просто тьфу. Единственные критические материалы тысяча двести штук кварцевого и шестьсот штук жженого кирпича, но с увеличением мощности обжига, это вопрос решаемый. Пусть только Петрович, предоставит ему бетономешалку еще на полдня и вопрос с изготовлением заготовок кварцевых кирпичей для бани будет решен.
  - Договорились, - сказал Сергей Петрович и начал думать, как вклинить в план работ еще один неотложный объект и где его разместить.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #25 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 02 октября 2016 - 11:40:13
  
  Популярное сообщение!
  17 августа 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  Утром все продолжилось в том же стиле. За завтраком Марина Витальевна сказала, что раз уж встал вопрос о бане, то у нее уже заканчиваются запасы мыла, которые срочно необходимо пополнить. Антон Игоревич пожал плечами и сказал, что, теоретически, у них для производства мыла имеются все необходимые ингредиенты: жир и древесная зола, как сырье для производства щелока. Жир необходимо предварительно вытопить, а золу растворить в воде, процедить через сито, раствор выпарить, сухой остаток собрать, после чего можно будет приступать непосредственно к мыловарению. Только вот какая незадача - во-первых, вся посуда, которая будет при этом использована окажется совершенно непригодной к приготовлению пищи и во вторых, при использовании поташа, то есть едкого калия, на выходе получится жидкое мыло. Для изготовления твердого мыла необходим едкий натр или пищевая сода, получение которых отдельная головоломная химическая и техническая задача.
  - Жидкое, так жидкое, мальчики, - вздохнула Марина Витальевна, - но шоб було и побольше. Но, посуду я вам портить не дам, ее у нас и так мало, придумайте что-нибудь сами, вы же умные.
  - Умные, умные, - проворчал Антон Игоревич, - аж такие умные, что мозги скоро из ушей полезут. Давайте начнем с того - из чего мы можем изготовить посуду необходимую для варки мыла и всех предварительных операций.
  - Дерево в пролете, - сказал Сергей Петрович, - варить что-то в деревянной посуде это занятие для извращенцев. Из-за возможного набухания даже хранить в нем жидкое мыло будет совершенно нежелательно.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, Поскольку свой металл у нас пока тоже в пролете, как и стекло, значит, остается только керамика, изготовленная методом полусухого прессования и обожженная в нашей обжигательной печи.
  - Постой, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - Во-первых, какая керамика? Как мне кажется обычная красная для варки годится очень плохо: она хрупкая, сильно впитывает воду и разрушается при температурных перепадах. Во-вторых, что такое полусухое прессование?
  - Керамика, Петрович, - ответил Антон Игоревич только керамическая, то есть, тьфу ты, кварцевая. От обычного кварцевого кирпича ее изготовление отличается тем, что кварцевый кирпич обжигается при восьмистах градусах и спекается там только глиняная связующая, то кварцевая керамика обжигается при тысяче трехстах пятидесяти градусах, температуре плавления меди, когда начинают плавиться зерна кварца. При этом можно сказать, что процесс изготовления кварцевой керамики схож с изготовлением фарфора, там тоже требуется добиться плавления диоксида кремния и превращения материала изделия в однородную стеклянистую массу. Обжигать такую керамику мы сможем только в новой большой печи, с применением древесного угля и принудительного дутья. Временные печи из сырцового кирпича от таких температур просто растают.
  Антон Игоревич перевел дух и отхлебнул из кружки остывшего чайного сбора.
  - Теперь о полусухом прессовании, - продолжил он, - Как понятно из самого названия, прессовать из жидкости невозможно. Формовочная масса должна быть достаточно плотной, чтобы после снятия с формы сохранять свою массу. Но, при слишком большой густоте внутри формы могут остаться пузыри воздуха, да и просто пустоты, что будет означать брак. Таким образом, первоначально полужидкая масса должна иметь возможность быстро загустеть. Делается это так. Например нам нужно изготовить керамические кружки. Витальевна, кружки - нужная вещь?
  - Да, конечно, нужная, дорогой, - ответила Марина Витальевна.
  - Ну так вот, - продолжил Антон Игоревич, - Витальевна сказала что ей нужны кружки, после чего я иду к тебе, Петрович и прошу тебя изготовить из дерева полнотелую модель кружки и закладную деталь, изображающую ее внутреннюю поверхность. Модель должна быть изготовлена так, чтобы на ней имелся выступ, соответствующий вставленной закладной. Получив от тебя требуемое, я возвращаюсь к себе, смазываю твою модель жиром и делаю с нее два оттиска на формовочной массе из красной глины, изготовив таким образом заготовки матриц. Закладная деталь пока лежит в сторонке. Потом заготовки матриц сохнут как обычные кирпичи и обжигаются в печи. Последняя операция после обжига матриц это полировка рабочих поверхностей, чтобы они прилегали друг к другу очень плотно. Потом, я плотно заполняю полости обеих матриц полужидкой кварцевой формовочной массой, вставляю на свое место смазанную жиром закладную деталь и сложив их друг с другом, сдавливаю, удаляя излишек формовочного материала. Дальше начинают работать особые свойства красного кирпича, из которого и сделаны матрицы. Его два кубических дециметра буквально в течении пяти минут способны впитать до полулитра воды и полужидкая масса внутри матриц резко густеет. Минут через десять я аккуратно снимаю верхнюю матрицу, вытаскиваю из нижней уже уплотнившуюся заготовку и так же аккуратно извлекаю из нее закладную деталь, после чего будущая кружка отправляется на сушку, а обе матрицы помещаются в сухое горячее место, где из них быстро выпаривается вся впитанная вода и процесс продолжается снова. Затем неделя или десять дней ожидания, после чего обжиг заготовок при температуре одна тысяча триста пятьдесят градусов. И усе - кружки готовы. При этом с одной деревянной модели можно изготовить множество матриц, а с одной матрицы множество кружек. Когда кружки больше не нужны, то матрицы отправляются на склад, так сказать, до особого распоряжения.
  - Прямо какой-то настоящий керамический завод, - вздохнула Марина Витальевна, - Но, мальчики, мы кажется говорили о мыле?
  - А мы, Витальевна, и говорим о мыле, - сказал Сергей Петрович, - Весь вопрос был в том, сумеет ли Игоревич изготовить необходимую для его производства посуду из доступных нам материалов, вроде глины и песка. Выяснилось, что в принципе сможет и не только для изготовления мыла, но и вообще - самого широкого профиля. Ты как-нибудь оторвись от своего котла и загляни в его вотчину, там самый настоящий кирпичный завод и есть, а скоро он будет еще заводистее.
  Сказав это, Сергей Петрович посмотрел на Антона Игоревича.
  - Один вопрос, Игоревич,- сказал он, - Ты говорил, что кварцевый кирпич реагирует со щелочами, так как же мы в керамической посуде будем выпаривать поташ?
  - Это он, Петрович, только в расплавах с ними реагирует, - ответил Антон Игоревич, - а в твердом состоянии ему страшны только плавиковая кислота и газообразный фтороводород.
  - Ну, тогда я спокоен, - сказал Сергей Петрович, - и думаю, что пока об этом все.
  - Нет, не все, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - то, что мы сейчас обсудили, это только верхушка айсберга. Во-первых - нам надо будет тщательно обдумать сам процесс изготовления мыла и необходимых для того ингредиентов и спроектировать необходимую для этого посуду. Например, поташ, хоть в растворе, хоть в порошке, это довольно мерзкое вещество, относящееся к третьему классу опасности, не дай бог кто прольет на себя раствор или вдохнет его пыль, да и ожоги горячим жиром, тоже еще никому не добавляли счастья.
  - Значит так, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - ты у нас знаком с процессом ты и думай. Как только ты принесешь мне свои эскизы, я тут же изготовлю по ним деревянные модели, а дальше будет все как ты описал, и месяца через два, не раньше, у нас будет свое мыло.
  - Так долго, мальчики? - опять вздохнула Марина Витальевна.
  - Да, Витальевна, - сказал Антон Игоревич, - так долго. Конечно, я могу наскоро слепить какой-нибудь горшок из красной глины для варки на водяной бане, и обжечь его. Делов на десять дней. Также из золы можно будет получить раствор щелока, но концентрация поташа в нем будет величиной неизвестной, а потому в процессе варки мыло у нас либо получится, либо нет. Бабушка надвое сказала. Надо точно знать - сколько вешать в граммах и при этом не рисковать ни чьим здоровьем. Производство поташа, кстати, нам еще пригодится, когда придет время варить собственное стекло.
  - Хорошо, мальчики, - сказала Марина Витальевна, и на этом разговор был закончен. Андрей Викторович, кстати, за все это время не проронил ни слова, и совсем не потому, что ему не нужно было мыло, а потому, что для таких дел в их клане есть два шамана-специалиста, а он сам в таких вопросах совершенно не разбирается...
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #26 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 09 октября 2016 - 11:56:45
  
  Популярное сообщение!
  Скинув мыльный вопрос на Антона Игоревича, Сергей Петрович совершенно выкинул его из головы. Тут и других проблем хватает. Когда он пришел на стройку, там уже активно ухала бетономешалка, следуя полученным еще вчера предварительным указаниям, Лиза старалась не потерять ни минуты драгоценного времени и подчинялись ей все беспрекословно, яко самому Сергею Петровичу. Десять девочек-кирпичеукладчиц отправились на новое место работы к Антону Игоревичу, а полуафриканки уже очистили яму от остатков глины с опилками и теперь там мок кирпич, привезенный Андреем Викторовичем первой ходкой.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, привычно вдохнув полной грудью соленый воздух аврала, приступим. Валера, ты проверял каркас?
  - Да, Сергей Петрович, - ответил тот, - проверял. Кажется, все уже схватилось.
  - Так кажется или действительно схватилось? - переспросил Сергей Петрович.
  - Точно схватилось, - ответил Валера, - только наверх я без вас еще не лазил.
  - И не надо, - сказал Сергей Петрович, - сам полезу. А ты пока занимайся форточками в прихожих.
  - Сергей Петрович, - спросил Валера, - а по сколько штук делать?.
  - Делай по две на каждую прихожую, - сказал Сергей Петрович, - не будем экономить на воздухообмене. Одну поставишь рядом с дверью, другую - напротив, на противоположной стене.
  - Хорошо, - сказал Валера и ушел в цех, заниматься форточками. Тем временем две полуафриканки начали таскать из ямы к месту работ вымоченные кирпичи, а остальным Сергей Петрович распорядился подносить из под навеса самые многочисленные в их запасе двадцатисантиметровые доски, после чего вооружившись киянкой и электродрелью полез на еще не перекрытый кровлей краешек готовой крыши делать черный потолок. Следом за ним влезла и Алохэ-Анна с мешочком нагелей и банкой клея. В последнее время эти нагеля перестали строгать вручную, а вместо того Валера точил их на токарном станке из реек сантиметрового сечения.
  Принять поданную снизу доску, уложить на место, выровнять, прижать к краю предыдущей доски, прижать, потом Сергей Петрович просверливает над крайней балкой в этой доске одно отверстие, Алохэ-Анна макает в клей нагель и вставляет его в дырку, несильный удар киянкой, потом то же самое повторяется у средней и у второй крайней балки. И все повторяется сначала. Три метра, пятнадцать досок, сорок пять нагелей, чуть больше часа работы. За это время бригада Лизы успела закончить кладку цоколей стен под прихожей, и, помыв бетономешалку, с последней ходкой УАЗа отправила ее Антону Игоревичу. Теперь девочки готовились поднимать основную часть стены из сырцового кирпича.
  С запозданием Сергей Петрович подумал, что необходимо срочно вырыть вторую яму под глину, ибо сейчас нужно будет сразу два глиняных раствора, один с большим количеством опилок для укладки утепляющего слоя над черным потолком и другой - чистый, для кладки сырцового кирпича. Пока не уложен и не высох утеплитель, над прихожими нельзя устанавливать дополнительные балки кровельного перекрытия и накладывать на них несущие кровлю лаги. Что ж, очевидно, что с этим придется подождать до того момента, когда дело дойдет до штукатурки, благо штукатурный и утеплительный растворы очень схожи по составу.
  Немного передохнув, Сергей Петрович и Алохэ-Анна снова залезли на крышу, делать черный потолок над второй прихожей, где все повторилось сначала. Когда они там закончили, было уже около десяти часов. За это время Валера полностью сделал одну форточку, а процесс изготовления второй находился в самой середине. Подумав, что хорошо, что такой геморрой с форточками повторится только при постройке семейного общежития, Сергей Петрович присоединился к своему ученику. К тому моменту, как Марина Витальевна застучала на обед, стены из сырцового кирпича были подняты до половины, а на верстаке, составленные рядком стояли все четыре уже готовые форточки.
  - Сергей Петрович, - спросил Валера, снимая рабочий фартук, - а что мы будем делать после обеда?
  - А после обеда, - ответил Сергей Петрович, - мы будем делать опорные плазы для сводов очагов. Если учесть, что нам еще не в чем парить доски, то это будет вполне нетривиальная задача. Кроме того, сперва надо будет рассчитать - какой эллиптичности будет этот свод. Сначала я думал делать его строго цилиндрическим, а теперь уже сомневаюсь. После обеда, пока девочки поднимают стену, мы с тобой, в первую очередь, займемся всеми необходимыми расчетами.
  Примерно час спустя они вернулись к этому разговору.
  - Итак, - сказал Сергей Петрович, - в первую очередь надо будет учитывать, что это не последние наши очаги. Еще по одному очагу надо будет строить в сушилке, бане и для подогрева воды в ванне для отпаривания досок, плюс два очага в общежитии, так что, наши с тобой плазы должны быть многоразовыми. И вообще, действуй, Я хочу посмотреть, как ты справишься с этой задачей.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказал Валера, беря рулетку и выходя на улицу, - как я понимаю количество кирпичей в ряду свода должно быть нечетным?
  - Да, замковый камень должен быть нечетным, - сказал Сергей Петрович и спросил, - но что ты сейчас хочешь делать?
  - Я расчерчу на земле профиль свода, - ответил Валера, присев с чертилкой на корточки, - потом буду выкладывать на нем кирпичи, пока не получится требуемая нам конструкция. Потом только останется снять размеры и перенести их на дерево.
  - Так-так, - сказал Сергей Петрович, - такой метод, Валера, называется натуральным макетированием. Делай, посмотрим, что получится.
  - В ширину по прямой, с учетом толщины раствора, - сказал Валера, - на семидесяти пяти сантиметрах умещается одиннадцать кирпичей. Как вы думаете, если мы возьмем пятнадцать штук на ряд то эллиптичности будет достаточно?
  - Думаю, что да, - сказал Сергей Петрович, заглянув в свою записную книжку - цилиндрический свод требует девятнадцати кирпичей.
  Пока они разговаривали, две полуафриканки таскали к месту макетирования кирпичи и складывали их в штабель.
  - Хватит, - махнул им рукой Валера и начал ставить кирпичи на торец, выкладывая их вдоль воображаемой дуги свода, потом обошел свой макет по кругу и еще раз поправил несколько штук.
  - Примерно вот так, - сказал он минуту спустя, - по внешнему радиусу ровно пятнадцать, по внутреннему четырнадцать с половиной, при этом стачивать придется только сам замковый камень и верхние кирпичи в боковых стенах, на которые ляжет опора свода.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - ход твоих мыслей мне нравится. Только вот один вопрос. Эллиптический свод, в отличие от цилиндрического, распределяет нагрузку не только вниз, но еще и в стороны. Что ты с этим собираешься делать?
  - Это просто, Сергей Петрович, - сказал Валера, надо просто добавить в каждую боковую стену по три ребра жесткости, чтобы они приняли на себя боковую составляющую нагрузки. И еще, можно попросить вас нарезать на пильном станке тридцать планок, размерами семьдесят пять на шесть с половиной и толщиной пять-семь миллиметров?
  - А это зачем? - спросил Сергей Петрович.
  - А затем, - ответил Валера, - что раз мы не можем парить доски, то я просто обошью верхнюю рабочую часть плаза этими планками, и тогда при сборке свода ребро каждого кирпича будет иметь свою четкую рабочую плоскость.
  - Соображаешь, - кивнул Сергей Петрович, - можешь считать, что теоретический зачет по прикладному конструированию ты сдал на отлично, теперь лабораторная работа.
  Пока Валера расчерчивал, пилил и строгал доски, Сергей Петрович подобрал в куче вторсырья несколько подходящих по длине обрезков доски два с половиной на пятнадцать и распустил их на две части по ширине и на три по толщине. Если учесть, что ширина пропила у пильного станка чуть больше двух миллиметров, то после обстругивания должно было получиться как раз то, что и просил Валера.
  Отдав ему этот полуфабрикат и полюбовавшись на два уже готовых эллиптических ребра, на глаз почти идеальной формы, Сергей Петрович вышел из цеха, чтобы поинтересоваться, как идут дела на казарме. Первый кто ему встретился, была Лиза.
  - Сергей Петрович, - сказала она, - можно позвать Валеру? Нам уже пора ставить форточки.
  И действительно, боковые стены в прихожих уже были доведены до уровня второй перемычки и сейчас, подтащив козлы, лихо орудовали на торцевых стенах, где никаких дополнительных проемов не предусматривалось.
  - Не надо звать Валеру, Лиза, - сказал Сергей Петрович, - Он занят очень важной самостоятельной работой. Я сам вам все поставлю.
  И поставил, благо дело это было нехитрое, куда проще чем было крыть крышу. Закончив с этой работой, Сергей Петрович прошелся по казарме, пытаясь через свои ощущения оценить предварительные результаты их работы. Внутри было темновато, даже полностью открытые форточки давали не очень много света и, несмотря на палящее снаружи солнце, довольно прохладно, а от недавно сложенных стен ощутимо тянуло влагой. Создавалось впечатление какого-то мрачного сарая. Конечно, после того, как стены будут оштукатурены, а затем и побелены, в помещении на глаз станет значительно светлее и весь внешний вид казармы изменится в лучшую сторону, но до этого надо еще дожить. Хотя, и то что уже есть, по сравнению с пещерой или вигвамом из прутьев хайтек невероятный, так что они на правильном пути.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #27 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 16 октября 2016 - 11:57:35
  
  Популярное сообщение!
  Когда Валера закончил сборку первого плаза, работы на стенах оставалось совсем немного. Изделие вышло, надо сказать, вполне приемлемого качества. Сергей Петрович тут же распорядился начинать готовиться к кладке первого очага. Два ведра до половины наполненных водой, два ведра с глиняным раствором, и самое главное, штук двести жженых кирпичей. Кирпич ведь можно мочить не только в яме, тем более что для кладки на глиняном растворе он должен быть не пропитан водой насквозь, а только лишь слегка смочен. Для этого надо сунуть в ведро с водой стоймя две штуки, тут же вытащить, перевернуть и сунуть обратно и мокрый кирпич готов к работе. Теперь он не будет отталкивать от себя раствор, а сразу к нему прилипнет.
  В первую очередь, под руководством Сергея Петровича, девочки выложили заднюю стенку очага, вводя ее кирпичи в зацепление с выступающим наружу закладным швом входа в дымоходное отверстие. Если этого не сделать и положить кирпичи встык, то во время топки из-за перепадов температуры образуется щель и очаг начнет коптить. Там где были нужны половинки, Сергей Петрович не колол их молотком, как это обычно делают каменщики, а резал кирпич пополам штроборезом, благо алмазный диск позволял перерезать его с одного раза.
  Когда эта работа была закончена, Сергей Петрович установил на место плаз свода, выровнял по центру и подбив под ножки по кирпичу, распорядился класть боковые стенки, указав место где должно было быть центральное ребро жесткости. К этому времени остальные девочки уже закончили кладку на внешних стенах и всей толпой собрались вокруг строящегося очага, глазея на то, как шаман Петрович творит свою очередную магию. Эллиптических сводов они еще не видели. Сергей Петрович не стал их разгонять. А зачем? Пусть смотрят и учатся.
  Доведя боковые стенки очага до такой высоты, когда до края свода оставался только два ряда кирпичей, Сергей Петрович попросил Лизу принести из цеха ножовку и несколько коротких обрезков досок, длиной чуть более полуметра из которых наскоро и соорудил опалубку для кладки силового пояса в который и должен был упираться своими краями свод. Кирпичи в силовом поясе клались поперек основной кладки, и для их зацепления 'в замок' между рядами Сергею Петровичу пришлось разрезать пополам два кирпича не поперек, а вдоль. Когда и это было сделано пришло время доработать заднюю стенку очага, чтобы и она сцеплялась с будущим сводом 'в замок' как минимум в четырех точках.
  Потом пришло время резать под углом упорный кирпич свода. Поставив его по месту, с учетом раствора, Сергей Петрович попросил Лизу приложить рядом с ним кирпич из первого ряда свода и прямо по месту отчеркнул требуемый угол, благо придуманное Валерой покрытие из направляющих планок сводило ошибку при этой операции к минимуму. Проделав это, Сергей Петрович сдвинул на лоб защитные очки и задумался. Нужный угол резки и расстояние от края на штроборезе он настроил, но резать кирпич просто придерживая его ногой, в данном случае никак не представлялось возможным. Поставить эту ногу было просто некуда. Была бы это цельная устоявшаяся стенка на цементном растворе, так был бы совсем другой разговор. Кстати, с замковыми кирпичами свода должна была возникнуть точно такая же проблема. Тут нужен был надежный торцовый зажим, не мешающий резке. В конце концов, Сергей Петрович плюнул и решил резать кирпичи в цеху, зажимая их в больших тисках.
  Немного потеснив Валеру, который уже заканчивал сборку второго плаза, Сергей Петрович через деревянные губки зажал в тиски первый кирпич и сделав знак чтобы все отошли с линии огня взял в руки штроборез. Вылетит осколок из-под фрезы кому-нибудь в глаз, синяком точно не отделаешься. Фреза с визгом и скрежетом впилась в кирпич, из-под диска полетели кирпичные крошки и пыль. Резать было не очень удобно, но если приноровиться то вполне приемлемо, а мелкие огрехи можно будет исправить, играя с раствором. Примерно через полчаса все было кончено, шесть срезанных наискось кирпичей стопкой лежали на верстаке, а все пространство вокруг тисков было усыпано кирпичной пылью. Можно было продолжать кладку дальше.
  Свод по Валериному плазу возвелся как бы сам собой. Кирпичи сразу вставали на свои направляющие планки и их только надо было слегка обстукивать рукояткой мастерка, чтобы глиняный шов из плоского становился клинообразным. Когда дело дошло уже до замкового ряда, пришел Валера и посмотрев на почти готовый очаг сказал, что второй плаз тоже уже готов. Сказав ему немного подождать, Сергей Петрович измерил верхнюю и нижнюю ширину замкового кирпича и удовлетворенно хмыкнув распорядился нести три штуки на экзекуцию. Кстати, с замковым кирпичом все было не так просто, угол резки там был очень острый, а так глубоко фреза не брала. Пришлось слегка дорабатывать это дело зубилом и молотком. Оставались сущие мелочи, окунуть готовые замковые кирпичи в глиняный раствор и осадив их по месту киянкой, замазать все щели глиной. Завтра, когда швы немного подсохнут, можно будет вытаскивать плаз и возводить фронтальную часть очага с топкой. Но даже уже сейчас очаг вполне уже смотрелся, весь из себя такой красивый из красного кирпича, с эллиптическим сводом и резкими прямыми формами элементов усиления.
  Сказав Лизе, чтобы ее девочки забирали второй плаз и начинали работу над следующим очагом, Сергей Петрович повел Валеру в цех, где набросал ему несколько эскизов специальных кирпичных форм для сводов, которые он обещал Антону Игоревичу.
  - Что это? - спросил Валера.
  - Это, - сказал Сергей Петрович, - будут специальные кирпичи для сводов, чтобы такой геморрой с резкой как сегодня больше не повторялся. В сушилке нам с тобой еще придется помучиться, но дальше будем собирать своды только из готовых элементов. Вот это будет клин для свода, а это опорный кирпич. И сделай так, чтобы крышка формы закрывалась только в правильном положении, а то бабы у Антона Игоревича по запарке начнут лепить вместо клиньев параллелепипеды.
  Валера хихикнул.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказал он, - я перенесу замки на крышке с середины на тонкую сторону, тогда даже если захочешь не перепутаешь...
  Когда девочки закончили кладку второго очага, до ужина оставалось еще часа три. В этот раз, за исключением резки кирпича, Сергей Петрович почти ничего не делал собственными руками, а только контролировал работу и поправлял явные огрехи.
  Три часа это много или мало? Для чего-то много, для чего-то мало, но в любом случае надо было решать на что их потратить. А потратить их Сергей Петрович решил на застилку черного потолка над прихожими утепляющим слоем глины с опилками, а день штукатура устраивать уже завтра, поскольку в этом случае он уже завтра сможет заняться кровлей. Работы на казарме пора было заканчивать и переключаться на сушилку.
  Пока полуафриканки месили ногами глину с песком и опилками, девочки из Лизиной бригады отдыхали, рассевшись по бревнышкам и глядя на клонящееся к горизонту солнце. Сергей Петрович подумал, что надо будет сделать скамеечку прямо у стены дома и тогда все точно будет как среди родных осин. Когда Валера закончил со специальными кирпичными формами четверых из них Сергей Петрович отослал к Антону Игоревичу с посылкой. Идти тут по редкому кустарнику чуть больше ста метров, не заблудятся.
  И вот, наконец, Алохэ-Анна сказала, что 'Смэс готов' и Сергей Петрович начал отдавать указания. Двое девочек лопатами наполняют ведра глиняно-опилочной смесью, пять полуафриканок таскают, Алохэ-Анна, стоя на козлах, подает груженые ведра наверх, а четверо девочек, залезших наверх, принимают ведра, вываливают смесь на доски и разравнивают ее малками. Такую работу они уже делали, так что учить их ничему не требовалось. Единственно что, Сергей Петрович их попросил, так это быть осторожными, смотреть по сторонам и не подходить близко к краю. Упав с высоты двух с половиной метров, так можно покалечиться или даже убиться. Вроде бы они все поняли и никакого особого баловства Сергей Петрович за ними не наблюдал.
  Одного замеса в яме хватило ровно на одну прихожую, и как только закончилась смесь, взмыленные как лошади, полуафриканки тут же без всяких напоминаний полезли делать второй замес. Упахивались они, конечно, каждый день как лошади и Сергей Петрович даже удивлялся, как у Алохэ-Анны после такого потогонного рабочего дня еще хватает времени на длительные и бурные сексуальные игрища. Темперамент, однако. Сегодня, наверное тоже будет приставать и не отстанет пока все четверо не умотаются вусмерть. Раньше Сергей Петрович даже и не представлял себе, что способен на такие подвиги, да еще каждый день, но тут дело, наверное, тоже в тренировке.
  Как только замес был сделан, все повторилось вновь. Снова лопаты, глина, ведра, малки и беготня. В самом конце все едва таскали ноги, но дело было сделано. Фронт работ на следующий день обеспечен. На ужин они, конечно, опоздали, но ненадолго, всего минут на пятнадцать, и на речку, поэтому не пошли. Марина Витальевна на это только покачала головой, но, убедившись в чистоте рук, допустила обе бригады до ужина. Ничего она не сказала и Сергею Петровичу. Знала, что бесполезно, не для себя человек старается, а бежит наперегонки со временем.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #28 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 23 октября 2016 - 12:05:22
  
  Популярное сообщение!
  18 августа 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Ночью Нита родила сына, здоровенького крепенького мальчишку, вполне доношенного, с весом под три с половиной килограмма. Это событие, начавшееся в час ночи, переполошило весь лагерь, подняв в первую очередь на ноги Лялю, Лизу и Фэру, которые тут же, быстро одевшись галопом, как по тревоге, примчались к вигваму Марины Витальевны и Антона Игоревича. Конечно же не обошлось без Дары и Мары, тут же, по указаниям Марины Витальевны, принявшихся разжигать костер, чтобы вскипятить воду в котле на двадцать пять литров. Даже заспанная и взлохмаченная Катя вылезла на шум из своей берлоги. Чуть позже прибежали и остальные женщины, принятые в клан через замужество: Илин, Рана, Лита, Себа, Дита и Тата. Ляля светила в вигваме мощным светодиодным фонарем, Марина Витальевна, Фэра и Лиза хлопотали над роженицей, остальные метались с поручениями, или, затаив дыхание ждали окончания процесса.
  Несмотря на весь этот переполох, роды у Ниты получились какими-то будничными. Уже примерно к трем часам ночи окрестности огласил громкий недовольный крик, возвестивший, что на этот свет явился первый урожденный член клана Прогрессоров. Перевязав пуповину, Марина Витальевна перерезала ее ножницами, после чего Фэра завернула ребенка в мягкую шкуру и положила на грудь к счастливой матери. Немного погодя вышел и послед. Убедившись, что все в порядке, народ постепенно разошелся досматривать сны, ведь всего через два часа должно было взойти солнце и тогда в клане начнется новый трудовой день.
  Утром Сергей Петрович поздравил счастливую мать и сказал, что в полдень воскресенья он устроит для новорожденного церемонию наречения имени, и попросил ее до того момента хорошенько подумать, как она хочет назвать своего малыша. Пусть она не спешит - время пока еще есть. Сам герой дня мирно спал под боком у матери, умильно сопя маленьким носиком. Он родился в нужном месте и в нужное время, и у него было все еще впереди.
  Придя на стройку Сергей Петрович сразу начал ставить задачи. Алохэ-Анне - замешать полную яму глины, но песка и опилок пока не добавлять. Лизе - разгрузить возле сушилки жженый кирпич, который сейчас начнет возить Андрей Викторович, и быть в готовности к началу штукатурных работ. Валере - идти с ним к очагам, проверять, насколько схватилась кладка.
  Кладка схватилась. За ночь кирпич выпил из глиняных швов почти всю влагу, и они хоть и еще не побелели, но на ощупь были уже совсем твердыми. Вытащив подпирающие плаз кирпичи, Сергей Петрович с Валерой аккуратно вытянули его наружу из очага. Сработало. Кладка даже не шелохнулась. Проделав то же самое во второй прихожей, Сергей Петрович окончательно убедился, что со сводами все в порядке. Теперь можно было заняться и фронтальной стеной очагов.
  - Так, - сказал он Валере, - план такой. Сейчас я с Лизиными девочками закончу очаги, а ты пока иди и подбери материал для будущих дверей. Как только я освобожусь, мы опять вместе полезем на крышу. Сегодня ее надо обязательно доделать. Потом мы займется электропроводкой, после чего ты вплотную займешься дверьми, а я схожу и посмотрю как дела на холме Андрея Викторовича, а дальше уж будет по обстановке.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - ответил Валера, - тогда я пошел.
  - Иди, Валера, - сказал Сергей Петрович, - и позови мне Лизу.
  Лиза подошла почти сразу.
  - Значит, так, Лиза, - сказал Сергей Петрович, - давай сюда двух девочек, мастерок, ведро глины и пусть Валера даст штроборез. Будем доделывать очаги.
  Все заказанное появилось почти сразу. Первыми пришли Мату и Липа, первая несла мастерок, вторая штроборез, причем несла его осторожно на вытянутых руках, как опасное животное. Потом полуафриканка по имени Суилэ-Света притащила и бухнула на пол ведро с глиной.
  - Шаман Петрович, - сказала она, - Алохэ, которая Анна, спрашивать, что делать с глина?
  - Пусть пока подождет, - сказал Сергей Петрович, - я сам дам команду, когда надо будет добавлять песок и опилки. Иди, скажи ей и сразу возвращайся.
  - Да, шаман Петрович, - сказала Суилэ-Света, обрадованная, что ей позволят присутствовать при процессе, - моя идти.
  Отпустив полуафриканку, Сергей Петрович приступил к работе. При строительстве фронтальной стены очага он решил избежать возни со сводами. Нет, отверстие топки было вполне достаточного размера, примерно сорок восемь сантиметров в ширину и сорок два в высоту. Вы скажете, что без свода или бетонной закладной невозможно перекрыть тридцать восемь сантиметров проема, кирпичом длиной двадцать пять сантиметров. Все возможно если знать как.
  В первую очередь Сергей Петрович располовинил штроборезом поперек один кирпич и выложил нижний ряд: половинка в стык с боковой стеной, целый, целый и снова половинка. Во втором ряду два целых ушли в замки боковых стен. Для того чтобы выложить третий ряд в стык с боковыми стенами, от двух кирпичей пришлось отхватить по четвертушке. Обозначилось отверстие топки. Четвертый и шестой ряды были выполнены как второй, а пятый как третий. На седьмом ряду, пошедшем встык с боковыми стенами, Сергей Петрович использовал целые кирпичи, одна четвертая часть которых была срезана по диагонали. У отверстия топки обозначились такие симпатичные уголки. Восьмой ряд был решающим. Две половинки пошли в замки боковых стен, рядом с ними легла еще одна пара срезанных наискось кирпичей, продолжив линию увода нагрузки в стороны боковых ребер жесткости. Девятый ряд из трех целых кирпичей окончательно замкнул отверстие топки. Выше, на десятом, одиннадцатом и двенадцатом ряду находился главный свод с его замками, и тут, как и вчера на задней стене очага, Сергею Петровичу пришлось извращаться, стыкуя нестыкуемое. Резать кирпичи приходилось на глаз, под самыми причудливыми углами, восполняя дефекты резки большим количеством раствора. Но, через какое-то время и эта задача была выполнена, и передний край главного свода теперь не имел никакой возможности три нагреве оторваться от фронтальной стены. Сергею Петровичу вполне можно было вытереть пот со лба, разогнуться и посмотреть на часы. За тот час пока он возводил эту фронтальную стену Суилэ-Света, цокая подошвами своих деревянных сабо три раза бегала за свежей порцией глиняного раствора.
  Вы спросите - почему вчера Сергей Петрович таскал кирпичи в цех для обрезки в тисках, а сегодня орудовал штроборезом прямо на полу? Ну так вчера их надо было резать вдоль, а сегодня, хоть и под углом, но поперек, а это, как говорится, две большие разницы.
  Девочки Мату и Липа, которых Сергей Петрович даже не подпустил к мастерку, все время пока он работал стояли и смотрели, запоминая операции.
  - Все поняли? - спросил их Сергей Петрович.
  В ответ на это девочки, подобно китайским болванчикам усиленно закивали.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - идемте на другую сторону, второй очаг вы будете делать сами, а я буду только резать кирпич и смотреть.
  Времени на второй очаг ушло больше, но как это ни удивительно, пока дело не дошло до замков главного свода девочки с кладкой вполне справлялись. Только в самом сложном месте Сергей Петрович отстранил их от работы и доделал все сам. Для первого раза им было вполне достаточно. Они и так молодцы, о чем Сергей Петрович тут же не преминул сказать. Доброе слово оно и кошке приятно и девочки расцвели. Сергей Петрович вообще был сторонником немедленного воздаяния и считал, что хвалить за хорошее и ругать за плохое людей нужно сразу после совершения поступка и потом не вспоминать им ни старых заслуг, ни старых грехов.
  Девочки, переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол смущенно выслушали похвалы, потом та, которую звали Липа осторожно подняла глаза на Сергея Петровича.
  - Шаман Петрович, - спросила она, указав на очаг, - когда мы делать огонь? Ночь холодно.
  - Топить очаги, - сказал Сергей Петрович, - мы будем когда глина в швах станет совсем белой и в этот день у нас будет праздник. Это скоро, очень скоро, два, может быть три дня.
  Про себя Сергей Петрович решил, что топить они будут уже в воскресенье после обеда. А что кирпич прямо из обжига, абсолютно сухой и легкое смачивание влажности ему добавило не очень сильно, отчего кладка как единое целое высохнет очень быстро. Вот уже, то, что положили вчера, начало кое-где уже потихоньку белеть.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 21 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #29 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 30 октября 2016 - 10:57:07
  
  Популярное сообщение!
  Выйдя на улицу, Сергей Петрович осмотрелся. Девочки из Лизиной бригады закончили разгружать кирпич для завтрашней работы на сушилке и теперь откровенно скучали, чуть поодаль ожидала его команды Алохэ-Аннна со своими полуафриканками. Из цеха доносились звуки работающего электрорубанка. Видимо, Валера не дождавшись пока он освободится начал таки работу над дверями.
  Сергей Петрович посмотрел на часы было без пятнадцати десять.
  - Значит так, - сказал он Лизе, план такой, - сейчас ты смотришь сколько в яме осталось глины и добавляешь в нее песок. Первая ваша задача - оштукатурить глиняно-песчаным раствором стены прямо над очагами. И смотри, чтобы никто не наступал ногами на свод. Он пока еще нежный и такого обращения не перенесет. Потом добавляешь в раствор опилки и начинаешь штукатурить 'под циновку, внутреннюю часть казармы. Понятно, Лиза?
  - Да, Сергей Петрович, - ответила Лиза и спросила, - А как же проводка?
  - Проводкой, Лиза, мы с Валерой займемся прямо сейчас, ответил Сергей Петрович, немного переигравший свои планы, чтобы не сдерживать Лизину бригаду, которая и так уже достаточно побездельничала.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - кивнула Лиза и забрав с собой девочек пошла выполнять полученные указания.
  Задумавшись о проводке Сергей Петрович с запозданием понял, что закупаясь электрическими комплектующими: розетками, выключателями, патронами, ЕТС, он совершенно упустил из виду такую важную вещь как распределительные коробки. И вот теперь из-за этого им с Валерой придется извратничать с эрзацем прямо на месте. Вариантов было всего два, или выточить из дерева коробку с круглым корпусом на токарном станке, закрыв такой же точеной деревянной крышкой, или собрать квадратную коробку в шип на клею из дощечек. Круглая коробка нравилась Сергею Петровичу гораздо больше, в основном по причине своей технологичности. Валера таких на товарном станке наточит десять штук в час, да и походящие дубовые плашки, негодные для строительства, но оставленные для поделок, у них имеются.
  Валера без вздоха отставил работу над наполовину собранной дверью и терпеливо выслушал новое задание.
  - Сергей Петрович, - только и спросил он, - какие должны быть размеры и сколько штук делать?
  - Размеры корпуса, - ответил Сергей Петрович, десять сантиметров внешний диаметр, восемь внутренний. По центру корпуса оставь примерно сантиметровую ножку под саморез крепления крышки. Три боковых отверстия диаметром миллиметров восемь буквой 'Т', два в стороны и одно вниз. Крышка делаешь аналогично - главное, чтобы она плотно закрывалась. Понял?
  - Понял Сергей Петрович, - кивнул Валера и спросил, - А чем мы с вами будем герметизировать отверстия.
  - Наскребем немножечко сосновой смолы, - ответил Сергей Петрович, - добавим в нее по щепотке цемента и сухой глины, хорошенько перемешаем и получится у нас самодельный герметик.
  - А может просто клеем, - сказал Валера, - ну, в смысле, суперцементом. Он же у нас еще немножечко остался.
  - Его потом хрен отдерешь, - ответил Сергей Петрович, - но, наверное, ты прав, возиться с самодельным герметиком сейчас нет никакого времени. Так что, давай, изготавливай коробки - вперед и с песней.
  Надавав Валере ценных указаний, Сергей Петрович взял большую десятиметровую рулетку и осмотрелся в поисках помощника. Обычная в таких случаях Алохэ-Анна, вместе с остальными полуафриканками, топталась в яме с глиной. Тогда он подозвал к себе первую попавшуюся девочку из Лизиной бригады, совсем молоденькую полуафриканку по имени Фаилэ-Фая.
  - Идем со мной, - коротко сказал он девочке, - будешь мне помогать.
  Та безропотно, не говоря ни слова пошла за шаманом и так же молча выполняла все, что говорил ей Сергей Петрович, раздуваясь внутри себя от гордости за то, что была избрана для участия в магическом обряде. Шаман Шамэл в таких случаях потом обычно убивал своих помощников, чтобы не выведывали его тайно, но Фаилэ-Фая давно уже знала, что в этом клане все по-другому и ее безопасности ничего не угрожает. Шаман Петрович вообще вел себя так, ничего не скрывая и отвечая на все вопросы, как будто хотел, чтобы шаманом в его клане стал каждый человек.
  Сняв фактические размеры помещений Сергей Петрович отпустил девочку и задумался. В его планах было две системы освещения, дежурная и основная, каждая со своим выключателем и розетка для подключения электроинструмента под главной коробкой. В самой экономичной компоновке с одной коробкой, а также расположенными прямо под ней розеткой и обеими выключателями на прокладку двух независимых электрических сетей потребуется шестьдесят метров кабеля. Еще метров двадцать будет необходимо для подключения к главному щиту расположенном в цеху, то есть, около восьмидесяти метров на круг из тысячи имеющихся.
  Но вопрос был не в расходе кабеля, а в том, что, во-первых - хоть кабель типа КГ и предназначен для прокладки сетей вне помещений, но для того чтобы бросить его по воздуху обычно применяют несущую стальную проволоку. Ибо существуют птички-с, которые просто обожают использовать протянутые по воздуху провода в качестве насеста, а кабеля типа КГ мягкие, без внутренней армировки, и для такого варварского обхождения не предназначены. А проволоки, хоть стальной хоть еще какой, у них пока нет и не предвидится. Значит, придется закапывать кабель в землю, а это дополнительный расход по длине.
  - Хотя насколько дополнительный? - подумал Сергей Петрович, - Для того чтобы опустить кабель от коробки до канавы понадобится три погонных метра, а для того чтобы поднять из канавы до уровня щита два. Итого - пять метров. При воздушном способе потребуется, сперва поднять кабель на полтора метра до уровня конька, потом опустить на два с половиной метра к щиту. Итого - четыре метра. Разница в один метр. Некритично, зато под землей безопасней. Хотя, это как сказать. Под землей мыши, а они просто обожают грызть изоляцию. Значит, кабель необходимо укладывать в кабель-канал или трубу. Труб у них тоже пока нет, а простейший кабель-канал это ряд кирпичей, уложенных на цементный раствор со штробою внутри, накрытый сверху еще одним рядом кирпичей. На девять метров от стены казармы до стены цеха понадобится семьдесят две штуки. Такого количества ЛИШНИХ кирпичей у них сейчас нет и появятся они не раньше, чем у Антона Игоревича заработают все печи. Значит, как вариант, пока можно бросить времянку по земле, вымеряв запас, необходимый для укладки под землю, а уж потом, как только, так сразу. И вообще - лучший кабель-канал получится из кварцевой керамики, ее мыши особенно не любят, как и любой материал содержащий в себе стекло, да и влагу она совершенно не впитывает.
  Во-вторых - кроме казармы, еще придется подключать семейное общежитие и сушилку. Не хотелось бы бросать на это дополнительный кабель. Хотя, если первой подключать сушилку, то вопрос отпадает, ибо стороны прямоугольника равны между собой. Что пятнадцать метров от казармы до общежития, потом девять метров до сушилки, что те же пятнадцать метров от цеха до сушилки, а потом девять метров до общежития. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Экономия кабеля, метров в пять, может получиться, если производить ветвления не от щита, а уже после спуска кабеля в канаву. Правда, там такое дело, что закапывать в землю деревянную распределительную коробку, даже из дуба это занятие для идиотов. Тут нужен вариант покапитальнее, например пара кирпичей расштробленных буквой 'Т' и залитых внутри герметиком, в случае кирпичного кабель канала, или опять же, заполненная герметиком на основе смолы и цемента коробка из кварцевой керамики. Но это, опять же, не вопрос сегодняшнего дня, все равно пока он бросает времянку, в которую еще можно вносить изменения. Главное сделать запас отмеренного кабеля на случай разного рода неизбежных в море случайностей.
  Приняв решение, Сергей Петрович начал действовать. Во-первых, он сообщил Валере, что теперь им нужна только одна деревянная коробка, но отверстий в ней должно быть больше, шесть вниз: для питающего кабеля, розетки, двух выключателей и двух электрических патронов и по два в стороны, для дежурной и основной линий освещения.
  - Нерационально вы мыслите, Сергей Петрович, - сказал Валера глянув на наскоро набросанную в блокноте схему и расчет потребности в кабеле, - Во-первых, для начала, можно пропустить питающий кабель транзитом через розетку, это уже минус полтора метра кабеля и одно отверстие в коробке.
  Во-вторых, доведя кабель до уровня выключателей, снимаем с него внешнюю изоляцию, и распараллеливаем фазу на входные клеммы. Ноль идет выше, где транзитом проходит через оба патрона до коробки. Дежурная и основная фазы снимаются с выходных клемм своих выключателей, и транзитом проходят каждая через свой патрон, после чего объединяются в кабель и тоже идут в коробку. Итого снизу одно большое отверстие на восемь миллиметров и одно на три-четыре, точнее скажу, когда штангелем измерю внешний диаметр провода.
  В-третьих, в коробке разводим фазы - кабелями, а ноль - отдельными проводами, для чего очищаем от внешней изоляции примерно двадцать метров кабеля. Итого вправо и влево, в коробке, тоже по одному большому и маленькому отверстию. Общая экономия невосполнимого ресурса примерно семнадцать метров.
  В-четвертых, для упрощения этой конструкции можно было бы объединить выключатели и розетку в один блок, поставив их прямо друг над другом. По-моему, так будет лучше.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - уел ты меня, Валера, уел. Так действительно будет лучше. Кстати, что у тебя с коробкой?
  - Почти готово, Сергей Петрович, - ответил Валера, показывая свое изделие, - осталось только выточить крышку и просверлить в корпусе отверстия. Пока я тут копаюсь, вы бы могли уже начинать прокладку кабеля, хотя бы от щита и до розетки, а дальше уже и я подойду.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - давай так и сделаем. Как закончишь с коробкой - сразу присоединяйся.
  Километр двужильного кабеля у них был порезан на две сорока пяти килограммовые бухты по пятьсот метров. Одна из них пока использовалась как сверхдлинная переноска для подачи тока к Антону Игоревичу на кирпичный завод, а вторую Сергей Петрович сейчас как раз собирался резать. Грубый расчет показывал, что для того чтобы на первом этапе подать напряжение от щита в цеху до уровня розетки в казарме, ему понадобится шесть плюс два, плюс девять, плюс два, то есть девятнадцать метров кабеля.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #30 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 06 ноября 2016 - 08:13:33
  
  Популярное сообщение!
  Примерно через сорок минут, в без двадцати одиннадцать, когда Валера закончил с коробкой, Сергей Петрович успел уже отмерить и отрезать кабель пропустить его через два отверстия, просверленных почти на уровне земли в несущих столбах цеха и казармы. Для того чтобы выйти на осевую линию в столбе цеха отверстие пришлось сверлить наискось. Один конец был раскреплен вдоль поперечной перемычки осевой стены цеха и заведен в щит, правда пока не подключен. Второй конец, войдя в казарму через отверстие в осевой стене, поднимался вверх по столбу до уровня розетки, где пока висел пока еще не зачищенный на последнем крепеже.
  Лизины девочки к этому моменту уже заканчивали штукатурить глиняно-песчаным раствором поперечные перегородки, и Сергей Петрович хотел как можно скорее открыть им дальнейший фронт работ, поэтому сразу включил Валеру в дело. До обеда они успели разделить на жилы пятнадцать метров кабеля, закрепить и расключить по предложенной Валерой схеме розетку, выключатели, два электропатрона в прихожей и распределительную коробку, а также пробить кабель с фазами и провод нуля на обеих стенах до перегородки между прихожей и жилым помещением. Много крепежа при этом Сергей Петрович с Валерой не ставили. Какой в этом смысл, если кабель все равно уйдет под штукатурку, которая и будет его держать? Один хомут на метр было вполне достаточно.
  Последнее, что Сергей Петрович сделал, так это заклеил строительным скотчем в прихожей все электрооборудование, чтобы туда случайно не попал глиняный раствор. После этого девочки Лизы уже могли начинать делать тут штукатурку.
  За обедом Сергей Петрович выслушал благодарность Антона Игоревича за присланную бригаду девочек-кирпичеукладциц. Действительно, одна печь за полтора дня.
  В ответ Сергей Петрович поинтересовался у хозяина керамического производства - как насчет изготовления из кварцевой керамики разной дополнительной фурнитуры и не только электрической. Все необходимые модели он предоставит.
  - Я конечно рад выполнить все твои заказы и как только так сразу, - ответил Антон Игоревич, - конечно, когда будет такая возможность. Но объем обжиговой камеры на новой печи будет пятнадцать кубических метров, а при работе с разной мелочью, которую можно будет разместить только на полу, КПД установки и выход готовой продукции будут просто ничтожными.
  - А ты, Игоревич, - в ответ на это сказал Сергей Петрович, - мог бы попробовать устроить в своей печи разборные полки все из той же кварцевой керамики. Формами для выпрессовки заготовок я тебе обеспечу. И в самом деле - непорядок построить такую печь и обжигать в ней только кирпич. А как же посуда для народа?
  - Кварцевая посуда, - усмехнулся Антон Игоревич, - вообще-то по цене сравнима со сделанной из натурального фарфора. Большинству народа это не по карману. Хотя попробовать можно, опять же, как только, так сразу.
  Короче, они договорились. Сергей Петрович предоставляет формы полок и всех нужных ему изделий, а Антон Игоревич пробует. Все равно для производства поташа из золы и последующей варки мыла из той же кварцевой керамики понадобится делать множество разного дополнительного оборудования. Пока у Антона Игоревича еще не было готового проекта, но кое-какие мысли в голову уже приходили.
  Вернувшись с обеда, Сергей Петрович с Валерой конфисковали у штукатурщиц один козел и закончили с электрическим монтажом буквально за полчаса. А что там было возиться, если самая кропотливая работа была сделана еще раньше. В самом конце, Сергей Петрович зашел в цех и, зачистив концы кабеля, проверил цепь на короткое замыкание. Проблем не было. Теперь, как просохнет штукатурка, в казарму можно было давать свет, и это эпохальное событие Сергей Петрович тоже наметил на воскресенье.
  Следующим этапом работ была крыша. Дополнительные балки, лаги и кровельный материал были уже заготовлены, но Сергей Петрович решил не гнать лошадей и сегодня ставить только каркас, а уж завтра, когда схватится клей, то на этот каркас можно будет уже класть тес.
  Сергей Петрович, Валера и Алохэ-Анна, как и в прошлый раз, залезли наверх, а остальные полуафриканки, так кстати закончившие мешать глиняно-опилочный раствор для штукатурки, подавали им снизу все необходимое. К половине четвертого работа на крыше была закончена, после чего Валера вернулся к своим дверям, полуафриканки к замешиванию раствора, а Сергей Петрович отправился на экскурсию в ведомство Андрея Викторовича.
  З а четыре истекших дня обстановка на холме изменилась разительно, тачки сделали свое дело, и расчищено было уже больше трех четвертей строительной площадки.
  - В воскресенье до обеда уже закончим, - поздоровавшись, сообщил ему Андрей Викторович.
  От этих слов душа Сергея Петровича возрадовалась, но была в этой радости и своя ложка дегтя.
  - Так, Андрей, - сказал он, - это просто замечательно, но вот в чем дело теперь надо работать в каменоломне, а работать-то кроме тебя и некому. Я погряз на стройке, Игоревич на своем кирпичном заводе, у Валеры работать с перфоратором не хватит тяму, да и как плотник он мне интересней, а Сергея с Гугом нельзя снимать с охоты. Жрать тогда станет нечего.
  - Вот, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - приплыли. Может есть какие-то варианты?
  - Варианты, как ты знаешь есть всегда, - ответил Сергей Петрович, - один из них старинный способ разрыва камня с помощью поливаемых водой клиньев из сухого дерева. С этим справятся и женщины, тебе останется только сверлить дырки. Но сухого дерева у нас тоже нет, все свежесрубленное.
  Андрей Викторович загадочно хмыкнул и с интересом посмотрел на Сергея Петровича.
  - А сосна, которая тут валялась тебе пойдет? - спросил он, - Она оказалась малость некондиционной поэтому мы не повезли ее на лесопилку, а просто оттащили в сторону. Игоревич просил ее у меня на дрова, но пока как-то не доходили руки.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - это называется заработался. Совсем из головы выскочило. Ведь сам на ней сидел, когда мне Ляля объяснялась в любви.
  - Даже так? - поднял одну бровь Андрей Викторович, - Насколько я понимаю, она нашла правильные слова, раз уж ты забыл на чем сидел.
  - Да ладно, Андрей - махнул рукой Сергей Петрович, - Пойдем лучше посмотрим еще раз на эту твою сосну.
  Сосна была что надо - сверху до предела сухая, а снизу немного подгнившая. Когда Сергей Петрович кончиком ножа отшелушил легко отслоившуюся кору, из под которой весело разбежались какие-то жучки, то открылась посеревшая древесина, разорванная во многих местах довольно крупными трещинами.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, с обстукиванием пройдясь вдоль ствола, - это то что нам доктор прописал. Клиньев из этой красавицы можно наделать - внукам хватит.
  - Вот, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - а ты напрасно волновался. Ты только брось мне сюда переноску, а я ее тебе сам на кусочки разделаю.
  - Переноска сейчас у Игоревича, - ответил Сергей Петрович и резать я ее не хочу. Хотя, мы можем размотать к тебе основной кабель. Правда, пока я дам тебе на него только одну фазу.
  - А мне больше и не нужно, - ответил Андрей Викторович.
  - Договорились, - сказал Сергей Петрович, - Сегодня уже поздно, так что кабель мы протянем завтра с утра, сейчас, извини, мне пора. Дела.
  - Знаю, - кивнул Андрей Викторович, - каждый день хожу мимо и смотрю как вы там трудитесь. Бабы нахвалится не могут. Говорят - классная пещера получилась.
  - Это они еще не все знают, - ответил Сергей Петрович, пожимая Андрею Викторовичу руку, - в воскресенье будем торжественно вводить объект в полноценную эксплуатацию с полной кровлей, отоплением и электрическим освещением.
  Возвращаясь к себе на стройку, Сергей Петрович подумал, что вот оно как совпало. У Ниты родился сын, заканчиваются земляные работы на большом доме, и сдается в эксплуатацию казарма. Чем не повод для маленького праздника в воскресенье?
  Когда Сергей Петрович вернулся на стройку, оказалось, что Валера уже успел закончить начатую утром дверь, и приступил ко второй, обещая до ужина добить и ее. Лизины девочки, полностью оштукатурив внутренние стены казармы, теперь возились у наружной стены ближней к цеху пристройки. Сама Лиза отрапортовала, что до ужина у них тоже точно будет все и даже больше того. Пройдясь внутри, Сергей Петрович убедился, что все вроде сделано с приемлемым качеством и теперь осталось только дождаться высыхания штукатурки. Хотя, вроде вчерашняя работа нигде не треснула, так что оставалась надежда, что все будет нормально. До ужина оставалось еще около трех часов, и Сергей Петрович присоединился к Валере в его работе над второй дверью. Ну, это чтобы наверняка.
  За ужином ситуация на стройке Большого Дома была изложена Антону Игоревичу.
  - Знаете, ребята, - сказал тот, немного подумав, - а ведь сухие деревянные клинья и вода это далеко не единственный способ добычи камня в наших условиях. Есть метод побыстрее и помощнее, такой же тихий, как старинный способ и почти такой же мощный как взрывчатка.
  - Да, ну, - сказал Андрей Викторович, - Откуда у нас взрывчатка?
  - Не взрывчатка, - ответил Антон Игоревич, - а как взрывчатка. В высверленное в камне отверстие, засыпается мелкая негашеная известь, потом отверстие затыкается деревянной пробкой с дыркой, через которую внутрь наливается вода. Эффект ошеломительный, даже гранит рвет как тузик грелку и, что характерно, без шума, пыли и грохота, при минимуме щебня и максимуме плитняка.
  - Хорошо, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - ты сейчас сможешь изготовить нам негашеную известь, если Андрей накрошит тебе немножечко известнякового щебня?
  - Попробую, Петрович - сказал Антон Игоревич, - но не раньше двадцать восьмого, когда даст первый продукт сложенная твоими девочками печь.
  - А как же с температурой, - спросил Сергей Петрович, - вроде в керамических печах она для обжига извести недостаточная.
  - Это как сказать, - ответил Антон Игоревич, - При температурах выше тысячи градусов обжиг идет быстро, но известь выходит некачественная, пережженная. Оксид кальция начинает кристаллизоваться, а кристаллическая форма гасится очень медленно. Процесс может продолжаться и внутри построенного здания из-за чего в нем могут возникнуть трещины. Чтобы получить быстро гасимую известь, нужно вести обжиг при низкой температуре, примерно такой, какая и есть в моих печах. Да, времени тратится больше, а расход топлива выше, но мы же сейчас гонимся не за количеством, а за качеством. Так что, если к двадцать пятому у мня будет примерно куб вот такой вот извести, - Антон Игоревич показал пальцами что-то размером с очень крупный грецкий орех, - то тогда двадцать восьмого вы уже получите свою тихую взрывчатку.
  - Договорились, - сказал Сергей Петрович.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #31 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 13 ноября 2016 - 10:57:02
  
  Популярное сообщение!
  19 августа 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  С утра, только придя с завтрака, Сергей Петрович быстро соорудил для Андрея Викторовича переноску, после чего полуафриканки из землекопной бригады вдвоем подняли сорока пяти килограммовую бухту и начали разматывать толстый одиннадцатимиллиметровый четырехжильный кабель, которым с самого начала и планировалось запитывать Большой Дом от расположенного в промзоне генератора. Да и что там было сооружать, вся конструкция переноски состояла из обрезка доски и прикрученной к нему розетки. Сам кабель для жесткости, дополнительно был прихвачен к доске двумя хомутами. Второй конец кабеля Сергей Петрович подключил к одному из пока еще не использовавшихся автоматов в щите.
  Сам Андрей Викторович явился чуть позже, привез от Антона Игоревича, как и было обещано, бетономешалку и прихватил с собой цепную пилу и один перфоратор. Последний на 'попробовать', хоть основные каменоломные работы должны были начаться только с понедельника, но уже сейчас можно было выдалбливать у начала выемки узкий ровик с которого и начнется их каменоломня. Оторванным от основного массива каменным плитам нужно было дать место в которое они могли бы сдвинуться, в противном случае ничего не получится.
  Когда Андрей Викторович уехал Сергей Петрович стал ждать пока тот не выйдет на связь по рации, что и произошло минут через пять.
  - Я на месте, включай, - коротко сказал Андрей Викторович и Сергей Петрович щелкнул автоматом, после чего из динамика рации донесся заунывный вой цепной пилы. Дальнейших комментариев не требовалось - все работало.
  Пока бетономешалка болтала цементный раствор для кладки цоколя на сушилке, Сергей Петрович кратко объяснил Лизе политику партии на сегодняшний день.
  - Значит, так, Лиза, - сказал он, - во первых вы кладете цоколь, а мы с Валерой лезем на крышу казармы. Продольную перегородку в помещении для очага класть не надо. Потом, когда мы закончим с кровлей, у вас на казарме будет еще одна работа - надо будет заложить сырцом и заштукатурить чердачные стенки. Потом возвращаетесь к сушилке и начинаете поднимать стены сырцом. Поняла?
  - Поняла, Сергей Петрович, - ответила Лиза, - Но ведь на перегородке между сушилкой и очагом еще нет каркаса?
  - Эта дело поправимое, - сказал Сергей Петрович, - Валера сейчас возьмет электрофрезер, пару досок и быстренько все исправит.
  - Хорошо, - сказала Лиза, - тогда мы начинаем.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, выслушавший новое задание, - а ведь мы еще не решили, где у нас в сушилке будут распложены двери.
  - Решили, Валера, решили, - сказал Сергей Петрович, - задней торцовой стене двери для загрузки и выгрузки досок уже намечены каркасом и ничего мы там менять не будем. Помещение для очага, мы оформим пока как террасу, поднимем стану сырцом до первой перемычки и хватит. Теперь нам нужно только решить, нужны ли двери в перегородке между очагом и сушилкой... А ты как думаешь?
  - Думаю, что нужны, - сказал Валера, - как минимум одна. Не бегать же вокруг всего здания для того чтобы проверить температуру. Да и террасой у нас помещение для очага, наверное, будет не всегда.
  - Скорее всего ты прав, - сказал Сергей Петрович, - когда будешь делать каркас перегородки планируй две двери, но не у осевой линии, а у внешних стен.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказал Валера, - сделаю.
  Потом до самого обеда все шло по намеченному плану без надрывов и авралов. Каждый делал свое, давно уже знакомое ему дело. Единственная накладка возникла тогда, когда пришло время поднимать на сушилке стены из сырцового кирпича. Дело в том, что проектом там сразу над цоколем, были предусмотрены небольшие вентиляционные отдушины в деревянных рамах, для подачи внутрь свежего воздуха, а вот этих самых рам еще и не было, не успели изготовить. Махнув рукой, Сергей Петрович распорядился выкладывать эти отдушины из жженого кирпича, которого оставалось еще около двухсот штук. Пять кирпичей на одну двойную отдушину не были таким уж большим расходом, сорок штук на все про все.
  Самому Сергею Петровичу вместе Валерой деревянными рамами для отдушин в тот момент заниматься было некогда. Они сперва разобрали уже ненужный каркас продольной перегородки в помещении очага, а потом начали работу над каркасом поперечной перемычки. Попутно, Сергей Петрович прикидывал, что и как в сушилке нужно сделать по электрической части, после чего отказался от идеи террасы, поскольку тогда, под угрозу захлестывания дождем и ветром, попадали распределительная коробка и выключатели, устанавливаемые на осевом столбе. Стены надо было поднимать доверху, невзирая ни на какую экономию.
  Итак. Когда, Марина Витальевна в береговом лаге застучала на обед, то значительная часть дел, намеченных на этот день была уже сделана. Казарма была полностью накрыта кровлей с уже установленными внахлест коньковыми досками, чердачные стены со слуховыми оконцами были подняты и оштукатурены, а в наружных дверных проемах установлены двери. Уже почти комфортабельное жилье.
  В сушилке был полностью выложен цоколь, а стена по периметру поднялась почти до уровня колена. Правда сырцовый кирпич на этом почти закончился и нужно было просить Андрея Викторовича перебросить на стройку с кирпичного завода еще один штабель на пять тысяч штук и подвезти к яме еще сухой глины из раскопа, которая тоже уже подходила к концу.
  Эту просьбу Сергей Петрович и высказал Андрею Викторовичу, когда тот, как всегда последним, появился за обеденным столом. В ответ Андрей Викторович сказал, что лучше он оставит ключи Антону Игоревичу, а то у него самого и на холме теперь слишком много дел. Сухое бревно он почти распилил, но ведь еще надо начинать долбить лицевую канавку для каменоломни. И, кстати, столько сухих тридцати сантиметровых чурбаков, сколько поместилось в кузов он уже сбросил прямо возле цеха. Пользуйтесь.
  Сам Антон Игоревич, в общем, был не против немного поработать водителем. Лично ему на кирпичном заводе уже давно ничего не приходилось делать своими руками. Работа была налажена и начальник должен был только контролировать процесс и осуществлять надзор за качеством. Так и договорились. В результате УАЗ остался в береговом лагере, а Андрей Викторович ушел к себе на холм пешком.
  После обеда, когда Лиза с частью девочек занялась приемкой и укладкой сырцового кирпича, а остальные ее работницы продолжили кладку, Сергей Петрович с Валерой, отложив пока в сторону привезенные Андрее Викторовичем сухие чурбаки, обратили свой взор к изготовлению дверей. Дверей, собственно, всего требовалось девять штук. В первую очередь четыре внутренних облегченных в казарму, а после них, пять тяжелых, наружных, рассчитанных на большой перепад температур.
  Дело в том, что путем нехитрых расчетов Сергей Петрович установил, что семь сантиметров дерева, в данном случае сосны, окажут тепловому потоку такое же сопротивление, как и стена из сырцового кирпича, сложенная на каркасе, и оштукатуренная с двух сторон глиняно-опилочным раствором толщиной в два с половиной сантиметра. В отапливаемом помещении это чрезвычайно важно, поскольку если дверь будет иметь пониженное сопротивление тепловому потоку то в зимнее время на ней обязательно появится чрезвычайно нежелательный конденсат. Поэтому внешние двери, набранные по внешней поверхности из двух слоев двухсантиметровых досок, а по внутренней из двух слоев сантиметровых, без косяка весили восемьдесят пять килограмм, а с ним целых сто пятнадцать. Тяжесть неподъемная и на своих шарнирах такая дверь вращалась уж очень сильно нехотя. Правда, высохнув, такая дверь станет на сорок процентов легче, но этого момента надо было еще дождаться.
  Но, несмотря на все свои недостатки, двери и полуафриканкам и девочкам из Лизиной бригады очень понравились, не в смысле мороки устанавливать такую тяжесть, а в смысле той надежности с которой они отрезали их жилое помещение от такого злого и недружелюбного окружающего мира. Задвинь засов и спи себе спокойно, не вздрагивая от каждого шороха в темноте. Алохэ-Анна сказала Сергею Петровичу, что прошедшая ночь была первой, когда обитательницы казармы ощущали себя в полной безопасности. Надежные стены, надежная дверь, надежная крыша над головой, что еще надо для счастья, кроме жарко горящего очага. В ответ Сергей Петрович попросил передать всем обитательницам казармы, что жарко горящий очаг у них будет уже завтра.
  Внутренние двери, которые не должны были испытывать таких тепловых перепадов и охранять обитательниц от диких зверей, были куда как хлипче и обшивались всего лишь пятимиллиметровыми досками. Зато и вес их был в два с половиной раза меньше тридцать три килограмма против восьмидесяти пяти у наружной двери. Именно изготовлением таких внутренних дверей и занялись Сергей Петрович с Валерой вернувшись с обеда. На одну дверь, вместе с распиловкой бруса на тонкие пласты, у них уходило чуть более чем по часу времени. Готовые дверь аккуратно складывались в сторонке до завтрашнего дня, когда они наконец встанут на свои места.
  Закончили Сергей Петрович с Валерой с этим делом примерно за два часа до ужина и, отряхнув с себя опилки и стружку, пошли посмотреть, как дела у Лизы на сушилке. Дела шли нормально - девочки уже подняли стены так высоко, что вынуждены были работать со строительных козлов. Пройдясь внутри и осмотрев все свежим взглядом, Сергей Петрович увидел еще одну свою недоработку. Первоначально он рассчитывал, что черный потолок в сушилке делать не придется, теплый воздух от кана, должен был подниматься через стеллажи поставленных на ребро досок и, насытившись влагой, выходить наружу через специальный зазор между тесовой кровлей и коньковой доской.
  Но это в теории, которая более или менее совпадала с практикой в летнее время. Но сколько там осталось того лета, дней десять или двенадцать, никак не больше. А потом наступит осень, за ней зима, температура на улице упадет, и насыщенный влагой теплый воздух, при прямом контакте с холодной крышей, даст конденсат, который прольется сверху дождем на сушащиеся доски. Определенно не айс. Значит, в сушилке черный потолок с теплоизоляцией все-таки нужен, а отработанный влажный воздух надо будет выпускать к стрехе через специальные воздуховоды. Из чего их сделать? Да просто обшить сантиметровыми досками осевые столбы, можно даже в два слоя - для пущей герметичности. Вот и все.
  Вот, еще одно изменение проекта, и хорошо только то, что ничего при этом изменении не надо будет переделывать. Теперь, надо было отобрать доски для черного потолка и воздуховодов, и начинать их настилку после того, как девочки поднимут стены до самого верха. Причем, стелить доски надо будет не поперек здания, как в казарме, а вдоль.
  Со стенами Лизина бригада закончила примерно за полчаса до ужина и начинать какие-то новые работы уже не было смысла да и сам Сергей Петрович за этот день успел уже порядком устать, поэтому была команда бежать на речку и купаться, пока есть время. Сами же Сергей Петрович с Валерой, не спеша, пошли следом и по пути Сергей Петрович рассказал Валере, что пошлет его в командировку к Антону Игоревичу, ставить каркас склада, как только он, Валера, закончит с дверями для сушилки.
  - Значит, так, - сказал Сергей Петрович, - с одной стороны дело там простое. Никакого отопления или чего-то подобного не требуется, главное, чтобы на складированный кирпич не попал дождь. С другой стороны, возводить склад надо будет вокруг уже имеющихся стеллажей и поверх их самодельного навеса из жердей, а это отдельный геморрой, особенно в отношении осевых столбов, которые будут находиться как раз между рядами штабелей с сырцовым кирпичом. Сбоку общий каркас осевой стены там не поднимешь, придется все собирать на весу. Кроме того. расстояние между штабелями сырцовых кирпичей всего сантиметров семьдесят и работать будет очень неудобно. В остальном конструкция там должна быть значительно проще чем казарма или сушилка: никакого черного потолка, вместо форточек и дверей просто пустые проемы.
  - Сергей Петрович, - спросил Валера, - если не будет черного потолка, то как вы там будете стелить кровлю?
  - Посмотрим, - сказал Сергей Петрович, - наверное придется настелить с лестницы две первых доски, а потом уже работать сверху. Высота штабелей всего полтора метра, поэтому осевой столб выше трех метров задирать не стоит, а боковые столбы так и вообще можно делать двухметровыми. Разумеется, от уровня земли. Антон Игоревич там размахнулся на девять метров ширины, но я думаю, что ему и семи за глаза хватит. И так монтировать все это будет очень непросто. На штабель ногами не встанешь, кирпичи на это просто не рассчитаны.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - а если сделать дощатые щиты и вставать на них. Тогда вес распределится равномерно и кирпичи не поломаются.
  - Соображаешь, - сказал Сергей Петрович, - только вот что делать с тем временным навесом, который закрывает штабеля сейчас? Мешать он нам будет отчаянно.
  - Тогда, - сказал Валера, - тот временный навес нужно убирать, а штабеля с сырцовыми кирпичами пока накрыть пленкой. Тогда каркас осевой стены мы тоже сможем поднять сбоку через проемы между штабелями.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, остановившись и достав из кармана калькулятор, - позавчера там этих штабелей было тринадцать штук. Шесть в одном ряду и семь в другом. Ширина двойного рулона два метра, значит, если распустить его вдоль получится четыре метра. Каждый ряд придется укутывать двумя слоями пленки. Итого, на все уйдет более трехсот пятидесяти квадратных метров, а это треть нашего запаса.
  - Сергей Петрович, - сказал Валера, - но ведь эта пленка совсем не будет испорчена, потом мы сможем ее свернуть и снова пустить в дело.
  - Наверное ты прав, - сказал Сергей Петрович, - и скорее всего мы именно так и сделаем. В противном случае для того чтобы сделать этот склад нам придется научиться летать как карлсонам. Но работать надо будет быстро. Как только ты закончишь с каркасом, я тут же пошлю туда Лизиных девиц класть стены.
  - Сделаем, - сказал Валера, - не беспокойтесь.
  За ужином Сергей Петрович объяснил Антону Игоревичу план работ по складу кирпича. Тому идея убрать временный навес, а особенно ходить по штабелям понравилась не очень, но пришлось согласиться с этим предложением, поскольку было понятно, что другого варианта нет, а время поджимает. На том они и договорились.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #32 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 20 ноября 2016 - 09:42:39
  
  Популярное сообщение!
  20 августа 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
  Утром после завтрака Сергей Петрович посчитал количество работы, которую нужно сделать, чтобы не оставлять хвостов на следующую неделю и схватился за голову. О работе до обеда придется забыть, по крайней мере для них с Валерой. Самому Сергею Петровичу предстояло ассистировать при выкладке очага в сушилке, а потом накрыть ее черным потолком. С пятью дверями за пять часов они тоже могли управиться только вдвоем. Но что обещано, людям, то обещано, и, отложив двери и очаг на будущее, Сергей Петрович решил, что сперва они с Валерой навесят внутренние двери в казарме, а потом вместе возьмутся за черный потолок и балки кровли.
  Лизина молодежная бригада тоже была занята, сперва девочки разгружали поступивший с обжига кирпич, а потом взялись за штукатурку стен сушилки. Конечно, если пойдет дождь, то вся их работа пойдет насмарку, но, тьфу-тьфу-тьфу, погода пока держалась, а уже в понедельник они возьмутся непосредственно за кровлю и только потом, со вторника, он, Сергей Петрович, отпустит Валеру к Антону Игоревичу. Кстати, доски на тес, надо будет еще напилить по той, особой технологии 'без сердцевины', а это, скорее всего, даст задержку в еще один день. Бег наперегонки с приближающейся осенью продолжался.
  Навешивание дверей заняло у них чуть больше часа, при этом ворочать тяжелые двери пришлось в основном Алохэ-Анне и еще трем полуафриканкам. Но, справились. Закончив эту работу, Сергей Петрович поплевал на руки и полез делать черный потолок. Для этого сперва нужно было установить по две дополнительных балке на каждую секцию, после чего можно было уже стелить доски. Балки устанавливали прямо поверх самой верхней перемычки, теперь подпертые снизу сырцовым кирпичом, они выглядели вполне надежно. При минимальном пределе прочности кирпича-сырца в двадцать пять килограмм на квадратный сантиметр, на перемычку каждой секции шириной десять сантиметров и длиной в три метра можно было грузить по семьдесят пять тонн. Столько у Сергея Петровича просто не было.
  Установив и закрепив походящие через все здание насквозь шестиметровые балки, из-за чего пришлось помотаться туда-сюда с лестницей, Сергей Петрович с Валерой дождались, пока Лизины девочки уложат поверх верхних перемычек наружных стен еще по два ряда сырцовых кирпичей, заполнив промежутки между концами балок, после чего перешли к настилке досок по методу 'от краев к середине'. От краев, потому, что работая от середины, доски пришлось бы стелить прямо у себя над головой. Доски стелили в шахматном порядке: две длинных, потом одна короткая, длинная и снова короткая, потом снова две длинных, обеспечивая таким образом продольную прочность. Поперечную прочность обеспечивали балки, как уже говорилось проходившие насквозь через все здание.
  Примерно за полчаса до обеда эта работа была закончена. Конечно. Еще можно было попытаться поднять воздуховоды, но получаса на это было явно недостаточно, и Сергей Петрович махнул на них рукой. Едва только он слез вниз посмотреть, что за это время сделали девочки Лизы, как со стороны Гаронны вдруг раздалось несколько выстрелов подряд из 'Сайги'. Вот уж чего не ждали, того не ждали. Три отдельных выстрела чуть погодя послужили завершающим аккордом.
  Быстро вооружившись своей 'мосинкой', Сергей Петрович приказал Лизе и Валере уводить девочек в береговой лагерь, а сам схватился за рацию. 'Сайга' вне лагеря была только у Сергея-младшего и стрелять из нее он должен был только в крайнем случае. Сергей-младший вышел на связь почти сразу.
  - Свиньи, сэр, - коротко сказал он, - ошивались возле нашего огорода, ну я их и пугнул.
  Сплюнув, Сергей Петрович двинулся к месту событий, но не успел он пройти и пятидесяти метров, как его догнал выбежавший из леса по просеке Андрей Викторович, а со стороны своего кирпичного завода на УАЗе подкатил Антон Игоревич. Загрузившись в машину, мужчины отправились выяснять что там все-таки произошло.
  Картина была маслом, точнее салом. Неподалеку от картофельной посадки в невысокой жесткой траве валялись туши довольно крупного секача, двух взрослых свиней и двух годовалых подсвинков. Кроме того, чуть подальше, лежала привязанная к жерди лань, очевидно плановая добыча сегодняшнего дня. У каждого при виде этой картины возникли свои мысли.
  - Разнюхали все таки свинские гады про огород, - подумал Сергей Петрович, пройдя до края поля и обнаружив несколько подрытых картофельных кустов, - Хорошо, что эти сунулись днем и попали на Серегу с Гугом. Теперь надо будет с ними воевать.
  - Молодец, Серега, - подумал Андрей Викторович, - не растерялся.
  - Куда теперь девать такую прорву мяса? - подумал Антон Игоревич, - Тут же его под тонну будет.
  Когда стихли первые эмоции, Сергей-младший рассказал свою историю. Охота в этот день у них удалась, не успели они отойти от лагеря на пару километров верх по течению Гаронны, как им навстречу попалась непуганая лань, которую Гуг сразу же завалил из арбалета. Короче, ничего больше искать не стали, сделали жердь, привязали на нее лань и поперлись домой, чтобы успеть к празднику.
  Только перебрались через Дальний, глядь, Шамиль с Майгой делают стойку, и точно, там на огороде шурует эта хрюкающая банда. Серега сразу же сменил магазин, с картечного, на тот, что был заряжен пулевыми патронами, а Гуг взвел арбалет. Гуг первой же стрелой подбил подсвинка, а у Сереги первый выстрел все равно вышел картечью, патрон-то в стволе уже сидел. Попавшие под картечный душ свиньи заверещали и все толпой ломанулись наутек. Ну, тут Сергей-младший уже начал садить пулями, в азарте, что называется на расплав ствола. В кого попал, в того попал, остальные удрали в лес, между прочим, через ту самую дырку в шиповнике, которую в первый день нашел Сергей Петрович. Секача и свиней пришлось добивать уже в упор, выстрелами в голову.
  В результате, когда схлынули первые эмоции, туши закинули в УАЗ и Антон Игоревич повез их, а также двоих гордых своей добычей охотников в береговой лагерь, а Андрей Викторович с Сергеем Петровичем не спеша пошли следом. Когда они пришли в береговой лагерь там уже царил неслабый переполох. Первый вопрос Марины Витальевны был, - Куда это все девать?
  Потом немного успокоившись и посчитав на пальцах, она выяснила, что на сотню ртов, которую ей каждый день приходится кормить, этой свинины хватит дней на десять, максимум пятнадцать, весь вопрос только в том - как ее сохранить. На одной засолке столько времени мясо не продержится. Жаль, что здесь нет вечной мерзлоты, выдолбил в ней погреб, вот и готов тебе холодильник.
  Но, разговоры, разговорами, а женщины и бывшие Лани и полуафриканки, забыв про обед, тут же принялись за разделку добычи. Это занятие, как уже говорилось раньше, никогда не вызывало у них негативных эмоций, а местные жены Сергея-младшего и Гуга, даром что совсем девчонки, и вовсе ходили задрав нос. А то как же - это их мужчины принесли такую добычу. Тем временем Лиза взяла лопату, ведра и вместе с несколькими девчонками из своей бригады пошла окончательно раскопать кусты, испорченные набегом хрюкающих разбойников. Примерно, через час они вернулись с натугой таща четыре полных ведра не очень крупной картошки. Ей бы еще пару неделек в земле и был бы полный улет. Первый урожай на пойменной целине выходил просто фантастический.
  Отдельно мужчины совещались по поводу хранения и консервирования мяса. Позвали в этот замкнутый круг и Серегу с Гугом, как авторов и исполнителей всего этого переполоха.
  - Так, - первым сказал Сергей Петрович, - для начала попрошу учесть, что то что сегодня произошло это только первая ласточка. Поскольку ребята говорят, что половине свиней удалось удрать, то я предвижу последующие набеги на наш огород. Приближается осень, и кабаны начинают жировать. Причем в дальнейшем, навещать нашу посадку они, скорее всего, будут ночью.
  - Есть такое дело, Петрович, - кивнул Антон Игоревич, - И что из этого следует?
  - Из этого следует то, - ответил Сергей Петрович, - что, во-первых, начинается битва за урожай. И биться надо будет насмерть. Во-вторых, если мы победим в этой битве, то это не последнее наше свиное мясо, добытое в таких количествах, а скорее наоборот. У кого будут какие предложения?
  - По первому вопросу, - сказал Андрей Викторович, - скажу, что необходимо прекратить посылать наших охотников к черту на кулички, а нацелить их на охрану картофельного поля и в том числе ночью. Тогда мясо само придет к ним в руки. Дадим им по палатке, и пусть дежурят вместе со своими женами, чтоб не скучно было.
  - Если там жечь костер, - сказал Сергей Петрович, - то свиньи просто не придут.
  - А нам пока больше и не надо, - ответил Антон Игоревич, - С этим бы мясом решить что делать.
  - Тоже верно, - сказал Сергей Петрович, - а то мясо, которое уже есть можно просто засолить.
  - Для просто засолить, - сказал Антон Игоревич, - погода еще пока стоит жарковатая и мясо продержится не дольше пяти дней. К тому же, в чем мы его будем солить, никакой подходящей тары для этого у нас нет.
  Сергей Петрович встал и в задумчивости прошелся туда-сюда.
  - Да, - сказал он, наконец, - если тары нет, то надо ее сделать. Единственная тара, которую мы можем изготовить достаточно быстро, это вырытая в земле яма, выложенная изнутри жженым кирпичом и выстланная пленкой. Лучше всего было бы, если бы эта яма располагалась на дне достаточно глубокого погреба. Там температура грунта равна среднегодовой, то есть по моим прикидкам от семи до пяти градусов. Чем вам не холодильник?
  - Фантазируешь, Петрович, - спросил Антон Игоревич.
  - Нет, - ответил Сергей Петрович, - планирую. Небольшой такой погреб, особенно в преддверии войны со свиньями, нам совсем не повредит. Хотелось бы устроить его как-нибудь покапитальнее, но на это совсем нет времени. Поэтому нужна коническая яма глубиной два метра, по верхнему краю два с половиной на три с половиной метра, по нижнему просто два на три, сверху перекрытая досками и засыпанная землей. На дне засолочная яма полтора, на полтора метра, с глубиной в семьдесят пять сантиметров, выложенная пленкой.
  - Хорошо, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - и долго мы ее будем копать?
  - Не так уж и долго, - вступил в разговор Андрей Викторович, - всего шесть-семь часов. Моя бригада копать уже умеет. А если ты, Антон, поможешь им своим буровым станком, высверлив несколько дырок и ослабив грунт, то дело пойдет еще быстрее. Другого варианта, считайте что и нет. Если засолить мясо на поверхности, то оно быстро испортится.
  - Еще одно сооружение! - вздохнул Антон Игоревич, - Ладно, договорились. Насверлю я вам дыр как в швейцарском сыре. Только вот где будем копать? Здесь нельзя - грунтовая вода слишком близко.
  - Тогда, - сказал Сергей Петрович, - где-нибудь у меня на промзоне, там и инструмент с материалами под рукой, и от Ближней достаточно далеко.
  - Решено, - сказал Андрей Викторович, - сейчас мы все быстренько перекусываем, тем что сготовила на обед Витальевна, а потом организуем копку погреба. Сейчас полвторого, надеюсь, что к ужину управимся. Не пропадать же добру.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #33 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 27 ноября 2016 - 11:14:24
  
  Популярное сообщение!
  Местные женщины к известию что праздник переносится на вечер, а сейчас надо еще немного потрудиться для того чтобы сохранить добытое мясо, отнеслись сугубо положительно. В их понятиях такие авралы после удачной охоты были делом обязательным. Только они его не солили, а сушили и вялили, что со свининой проделать нельзя и поэтому пока пребывали в некотором недоумении. Когда Сергей Петрович сказал - 'Есть способ', то все понимающе закивали головами. Дара и Мара сказали, что у них там, на севере, после удачной охоты так хранят мясо в ямах на вечной мерзлоте, где земля совсем холодная-холодная.
  Марина Витальевна тоже вздохнула с облегчением.
  - Я же знала, мальчики, - сказала она мужчинам, - что вы обязательно что-нибудь придумаете. Мы тут с девочками пока все разделаем, натрем солью и сварим рассол, а вы уж не подведите.
  - Будет сделано, мадам главный повар, - ответил Сергей Петрович.
  Быстренько пообедав вместе со своими бригадами, Сергей Петрович, Андрей Викторович и Антон Игоревич отправились выбирать место для будущего погреба и выбрали его рядом с казармой, почти на краю леса. Антон Игоревич с помощницами притащил буровой станок и начал сверлить первую дырку. Как и в случае с колодцем, сперва шла глина со значительной примесью камней разного размера, но чем глубже уходил вниз бур, тем меньше было камней, а глина сменилась суглинком.
  На бурение двенадцати двухметровых дыр с шагом в семьдесят сантиметров ушло больше часа, и около трех часов дня, постоянно сменяющие друг друга полуафриканки приступили к копке погреба, как экскаваторы выбрасывая землю сразу на обе стороны.
  Сергей Петрович, в свою очередь, ушел к себе в цех и озаботился изготовлением опалубки для стен ямы, деревянного перекрытия и ступенек для спуска. Идею лазить вниз по приставной лестнице он отбросил сразу. Выигрыш в земляных работах довольно незначительный, а ни положить нормально продукт, ни вытащить его оттуда уже не получится.
  Около семи часов вечера яма под погреб была уже полностью готова, засолочное углубление вырыто и выровнено, ступеньки в спуске прорезаны и пробиты плашками, а взмыленные как лошади полуафриканки, стояли вокруг и смотрели на дело своих рук. Без бурового станка, разрыхлившего грунт, времени на копку этого погреба ушло бы ровно вдвое больше.
  Измерив размеры, Сергей Петрович сказал - 'Гут', и, закрепив на стенах щиты опалубки, вниз с кирпичами и ведрами раствора полезли девочки из Лизиной бригады с ведрами цементного раствора и кирпичами. Внизу действительно было довольно холодно и выскакивали они потом оттуда дрожа и стуча зубами, пытаясь согреться в последних лучах заходящего солнца. В последнюю очередь, уже поверх уложенного кирпича легло, и было аккуратно расправлено полотно пленки четыре на четыре метра, а уже поверх пленки, под руководством Сергея Петровича начали укладывать крупные куски надрезанного и натертого солью свиного мяса, залитых позже уже успевшим остыть рассолом. Поверх всего легла крышка, собранная из двух слов дубовых досок, являвшихся остатками былой роскоши и несколько крупных булыжников для гнета. Сегодняшняя добыча заполнила засолочную яму едва ли наполовину.
  Когда собственно с посолом уже было закончено, уже в сумерках, мужчины принесли от цеха заранее собранный из брусьев и досок щит перекрытия, накрытый сверху пленкой после чего женщины начали забрасывать его сверху землей. Конец пленки свисал над входом в погреб наподобие занавеса. Спустившийся вниз Антон Игоревич потом сказал, что все таки там довольно холодно и может быть у них с этим делом что-то и получится. Тем более что подсоленное мясо можно будет попробовать закоптить.
  В самую последнюю очередь, когда земляная насыпь была тщательно утоптана, принесли еще один щит, которым и перекрыли вход. В ближайшие три дня, пока мясо солится, делать внизу будет нечего.
  Работу заканчивали в полной темноте, при свете фар УАЗа и когда все было сделано все наконец облегченно вздохнули.
  - Мальчики, - сказала Марина Витальевна, - ужин готов.
  - Погоди, Витальевна, - громко ответил ей Сергей Петрович, - у нас тут осталось еще одно дело. Сегодня наши женщины и девочки хорошо поработали, и я хочу вознаградить их за это, дав им в дом тепло и свет. Да будет так! Идемте!
  Еще когда весь народ суетился вокруг погреба, Сергей Петрович еще раз втихую проверил электрические цепи, вкрутил светодиодные лампочки и подключил кабель в щит. Также были приготовлены и дрова для очагов, наколотые из ни на что не годных отходов. Оставалось только щелкнуть выключателем и чиркнуть спичкой.
  Сперва Сергей Петрович, с сопровождающими лицами прошел в темную как ночь, дальнюю прихожую казармы и, подсвечивая себе фонарем, подошел к очагу, где Лиза, как он и просил, заранее сложила растопку. Щелкнув зажигалкой, он поднес маленький огонек к комку сухой травы и уложенным поверх нее смолистым лучинкам. Столпившимся вокруг местным женщинам и девочкам со стороны показалось, что огонь послушно сам стек с его руки в очаг и охватил предложенную ему пищу. Дождавшись, пока огонь немного разгорится, Сергей Петрович подбросил внутрь несколько палок покрупнее, после чего, подхваченное тягой, пламя явно загудело, охватывая все новые и новые порции дров. От нагревающихся кирпичей очага пошло ощутимое тепло. Чуть позже стала нагреваться и внутренняя дымоходная стена. Бросив напоследок внутрь несколько крупных чурбаков, Сергей Петрович перешел к другой прихожей, где и повторил процедуру первой растопки. Обитательницы казармы наблюдали за эти действом с молчаливым благоговейным трепетом.
  - Теперь, - сказал им Сергей Петрович, - полностью прирученный Дух Огня будет согревать вас холодными ночами, не душа при этом своим дымом. Не забывайте вовремя и понемногу его кормить, и он тоже отплатить вам добром.
  Сказав это, Сергей Петрович подошел к стене с выключателями, освещенной бликами огня из топки.
  - А теперь... - торжественно произнес он, щелкнув выключателем, - я приглашаю сюда ручного Духа Молнии, который будет рассеивать для вас ночной мрак.
  Когда вспыхнул заливший все вокруг теплый желтый свет, от неожиданности все присутствующие зажмурились и остолбенели. Благоговейный трепет перешел почти, что в ужас и Сергей Петрович подумал, не переборщил ли он со спец эффектами. С огнем люди каменного века были хорошо знакомы и удивления он не вызывал, новым для них был только принцип отопления 'по белому', но вот электрический свет, да еще в собственном доме, стал для них буквально настоящим шоком. До того, с Духом Молнии работали только основатели их нового клана, даже Дара, Мара и Гуг старались держаться подальше от всего электрического. Так и сейчас, шок и трепет наблюдался, а вот особой радости на лицах видно не было.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - женщины, разве я не обещал вам новую жизнь, которая будет совсем непохожа на прежнюю, и разве вы сами не согласились жить этой новой жизнью?
  - Мы помнить, шаман, - сказала полуафриканка по имени Маэлэ-Майя, - ты обещать, мы согласиться. Мы делать, что ты говорить, а ты дать нам новый жизнь. Мы стараться. Новый жизнь непонятный как этот свет, и хороший как тепло от огонь в очаг.
  - Так почему же вы не рады? - спросил Сергей Петрович.
  - Мы бояться, - ответила полуафриканка, - А вдруг Дух Молния нас убить?
  - Не бойтесь и привыкайте, - сказал Сергей Петрович, указывая на розетку, - не суйте Духу Молнии в рот свои пальцы и тогда он вас не убьет.
  - Хорошо, шаман Петрович, - ответила Маэлэ-Майя, - мы делать как ты сказать. Мы благодарить тебя за то, что ты попросить Дух Молния дать нам свет и говорить, что мы недостоин такой хороший жизнь.
  - Вы достойны, - сказал Сергей Петрович, - посмотрите вокруг, все, что тут есть, сделано вашими руками и при вашем участии, мы только учили вас и помогали. Ты делала кирпич, другие помогали мне работать с деревом, третьи строили этот дом, четвертые помогали Андрею Викторовичу валить деревья. Здесь есть труд каждой из вас и вы сами создали для себя эту новую жизнь и этот свет, который принес вам Дух Молнии, только ее малая ее часть. Впереди еще многое для вас изменится. Помните об этом.
  - Мы тебя понять, шаман Петрович, - сказала Маэлэ-Майя, - Мы стараться делать как ты сказать и не бояться этот свет. Когда ты дать нам мужчина мы быть совсем счастлив.
  Сергей Петрович посмотрел на ее уже заметно округлившийся живот и вздохнул. Ну не планировал он пока выдавать замуж тех женщин, которые попали в клан уже беременными. Но скажи об этом сейчас и не миновать беды. Рвутся здешние бабы к семейной жизни, ну прямо, как танки на оперативный простор. Значит, улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.
  - Хорошо, женщины, - сказал он вслух, - но, для больших семей нужен очень большой дом, маленькие домики совсем не годятся. Надеюсь, что все решится еще до холодов, и тогда я сниму наложенное на вас табу. Вы поняли меня?
  - Да, - ответила Маэлэ-Майя, - мы понять тебя и говорить спасибо.
  - Шаман Петрович, - спросила девочка бывшего клана Лани по имени Мика, - мы теперь должен спать при такой яркий свет?
  - Нет, - ответил Сергей Петрович, - иди суда и дай свою руку. Не бойся, это не больно.
  - Ой, - сказала девочка, когда Сергей Петрович ткнул ее указательным пальчиком в верхний выключатель, отчего свет в доме погас.
  - Ай, - сказала она, когда шаман ее же рукой нажал на нижний выключатель, и загорелись тусклые дежурные лампы, едва рассеивающие мрак.
  - Вот так, - сказал Сергей Петрович, - запомнила? Сверху ярки, снизу тусклый. Теперь повтори сама.
  Мика несколько раз послушно включила и выключила свет.
  - Молодец, - сказал Сергей Петрович, - а теперь подбросьте в каждый очаг по паре поленьев покрупнее и давайте все вместе пойдем ужинать. Время уже позднее.
  Уходя, женщины и девочки постоянно оглядывались на свой дом под тесовой крышей, в узких окнах которого сиял свет, а из сдвоенной трубы на крыше шел заметный даже в темноте дымок. В какой-то мере поражена была даже Марина Витальевна.
  - Ну, Петрович, - сказала она, - ты могёшь. Прямо действующая модель цивилизации.
  - Не могёшь, а могешь, Витальевна, - ответил Сергей Петрович, - А цивилизация, как и разруха, она не в сортирах, она в головах. И в этом смысле у нас все еще впереди. Старшее поколение наверное уже не переделать, но вот молодежь, а особенно дети это наша настоящая надежда.
  На ужин было густое и горячее варево из свежей подсоленной свинины и молодой картошки. Дух от него шел такой, что у проголодавшихся членов клана Прогрессоров заурчало в животах. Для освещения опять разожгли большой костер, пламя которого взметнулось до небес, и ужинали озаряемые бликами пламени. Ни о каких танцах не могло быть и речи, все отчаянно устали, а от реки уже ощутимо тянуло ночной свежестью и всем хотелось поскорее забиться в тепло и уют и забыться до завтра сладким сном.
  Покрутив головой, Сергей Петрович нигде не увидел ни Сергея-младшего ни Гуга, но Андрей Викторович успокоил его, сказав, что еще на закате он дал парням две палатки и вместе с двумя женами на выбор отправил на ночное дежурство к картофельному полю. Вон там, видно как в темноте горит их костер.
  - А Катя-то здесь, - сказал Сергей Петрович, - неужели скандал в благородном семействе?
  - Вот в этом-то вся и суть, господин поручик, - ответил Андрей Викторович, - она сама выбрала мужу пару на эту ночь, сама снарядила и отправила. Ей, знаешь ли не до того, у нее теперь живот.
  - Ну, если так, - сказал Сергей Петрович, - тогда я действительно рад. Хотелось бы, чтобы семейные скандалы обходили наш клан стороной.
  - Поживем - увидим, - кивнул Андрей Викторович и пожал Сергею Петровичу руку, - Ну ладно, бывай Петрович, а то мои меня уже ждут.
  Вскоре все разошлись по своим домам. Полуафриканки и девочки из Лизиной бригады к себе, в новую, совсем готовую казарму, спать в тепле и уюте, а остальные по своим шалашам-вигвамам и наступила тишина, прерываемая только редки всхрапываниями привязанной неподалеку лошади. Клан Прогрессоров прошел еще один этап в своем становлении, а завтра будет новый день, заполненный новыми трудами, заботами и, возможно, неожиданностями.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 21 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #34 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 04 декабря 2016 - 10:39:09
  
  Популярное сообщение!
  Часть 8. 'Уроки выживания'
  
  21 августа 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
  Ночью береговой лагерь был разбужен отчаянными криками и женским визгом доносящимися со стороны казармы, а также оглушительным лаем Зары. Было такое впечатление, будто в общежитие к пэтэушницам ломится толпа пьяных хулиганов. Мужчины тут же натянули прямо на голое тело камуфляжные штаны и куртки и, похватав фонари и оружие выскочили разбираться что там произошло.
  Восходящий серпик убывающей луны давал чрезвычайно мало света, но даже в этом полумраке, обежавшие вокруг казармы мужчины увидели, что возле погреба с засоленной свининой возится что-то большое, косматое и рычащее. Тут и к гадалке ходить было не надо, обитающий поблизости топтыгин унюхал запашок свежей свининки и явился полакомиться деликатесом. Крышку прикрывающую лаз в погреб, он откинуть сумел, а вот дальше не пролазила не только задница, но и плечи и теперь мишка, орудуя передними лапами как крот, пытался расширить себе ход.
  Расстояние до медведя было всего метров двенадцать и Андрей Викторович не раздумывая выстрелил картечью из Сайги прямо в оттопыренный медвежий зад. Оскорбленный таким поношением своего достоинства, медведь вытащил голову из лаза, попутно треснувшись башкой о балку перекрытия погреба, встал на дыбы и грозно зарычал, пытаясь напугать жалких людишек. Это была последняя глупость в его недолгой жизни, потому что второй выстрел прямо в грудь медведю сделал уже Сергей Петрович, вскинув к плечу свой 'мосин'. Тяжелая полуоболочечная пуля, выпущенная почти в упор, пробила ему грудную клетку, разорвала сердце и легкое и вышла из-под лопатки, оставив дыру размером в два кулака. Рев топтыгина перешел в придушенный хрип, после чего он рухнул как подкошенный и, дернувшись еще несколько раз, затих. С такими ранами не живут даже медведи.
  - Тьфу ты, напугал с-сволочь лохматая, - только и смог сказать Сергей Петрович, унимая бешено бьющееся сердце, - х-халявщик лесной. Чужой с-свининки толстожопому захотелось. С-сниму шкуру и с-сделаю Ляле шубу на з-зиму, чтоб з-знали вс-сякие как лаз-зить по ч-чужим зак-кормам.
  - Кто придет к нам пожрать на халяву, - философски заметил Андрей Викторович, - тот сам станет обедом. А ты, Петрович, молодец - не растерялся.
  - К-какой там н-не рас-стерялся, - ответил Сергей Петрович, переводя дух, - д-до сих пор вс-се поджилки тр-рясутся.
  - Да ладно, Петрович, - сказал Андрей Викторович, освещая тушу фонарем, - ты глянь какая зверюга. Я аж залюбовался как ты его завалил. Сходу и прямо в сердце. А за испуг не переживай, глаза у тебя боялись, а руки сделали все как надо.
  - С-спасибо, Анд-дрей, - сказал Сергей Петрович и повернулся к казарме, откуда продолжали раздаваться женские крики, - Эй там, ж-женщины, пр-рекратите ор-рать. Вс-се уж-же к-кончилось. М-мы зд-десь и враг повер-ржен.
  В этот момент их догнал запыхавшийся Антон Игоревич с СКСом наперевес.
  - Что тут у нас? - спросил он переводя дух, - О, Потапыч, явился, значит, не запылился. Кто его так негуманно приголубил, уж не ты ли, Андрей?
  - Да нет, - ответил Андрей Викторович, - герой дня у нас сегодня Петрович. Влепил из мосинки прямо в сердце, только брызги полетели.
  - Да, - сказал Антон Игоревич, забрасывая СКС за спину, - дела. Но надо тут немного прибраться, а то, того и глядишь, вслед за медведем явятся еще и шакалы.
  - Хорошо, - сказал Андрей Викторович, - вы тут покараульте, а я схожу за УАЗом. Отвезем тушу в лагерь и там уже разделаем.
  - Закоптить бы, медвежатинку, - вздохнул Антон Игоревич, - Жаль что до коптильни у нас руки никак не доходят.
  - М-может и д-дойдут, - сказал Сергей Петрович, - Чт-то-то мяса у н-нас стало м-многовато. Од-дной засолкой н-не обойдемся.
  Позади мужчин стукнул засов и скрипнула с натугой открываемая наружная дверь казармы, отчего на темную землю упала узкая полоса света. Девочка по имени Сэти высунула в щель свою взлохмаченную голову, обозрела окрестности, и увидев спокойно стоящих и разговаривающих вождей клана несмело вышла на порог. Покойного медведя от нее скрывал угол казармы.
  - Шаман Петрович, - тонким голосом сказала она, - тут приходить страшный-лохматый, и рычать. Мы кричать и бояться. Ты его наказать, да?
  - Наказать, наказать, - сказал Антон Игоревич, - он больше так не будет. Иди, сама посмотри.
  - Сэти осторожно сделала несколько шагов и заглянула за угол.
  - Ой, - сказала она, - Девки! Идти смотреть! Шаман Петрович страшный-лохматый убить! Совсем убить - насмерть!
  Сергей Петрович в общем-то так и не понял как это можно убить не насмерть, но тут дверь распахнулась и через нее, попискивая от ночного холода, толпою повалили те самые 'девки', от самой младшей бывшей девочки клана Лани, по имени Улла, которой на глаз было лет десять, до самой старшей пока незамужней беременной полуафриканки по имени Маэлэ-Майя, которая выглядела лет так на двадцать пять. Кстати, та самая Улла в свое время буквально со скандалом прорывалась в Лизину бригаду, всеми правдами и неправдами открещиваясь от того, чтобы ее считали маленьким ребенком, мол, она уже большая, сильная и все может. Может-может, если не как большая и сильная, что действительно неправда, но зато как самая ловкая и сообразительная, чего у нее не отнять.
  Пока Андрей Викторович ходил за машиной, женщины с помощью Сергея Петровича и Антона Игоревича, поставили крышку лаза на место и даже немного забросали ее сверху землей. При этом Сергей Петрович подумал, что хорошо, что они сделали в казарме такие капитальные двери и очень плохо то, что сырцовые стены в полкирпича на деревянном каркасе не сумели бы выдержать натиск почти четырехсоткилограммового медведя, если бы он всерьез вздумал прорваться внутрь. Хотя, две недели назад и ранее положение было еще хуже, спали женщины и девочки вообще без всяких стен и под открытым небом и ничего не случилось. Наверное, все же виновата припрятанная свинина и именно за ней явился лохматый грабитель. И вообще, с этим надо что-то делать, ведь такие визиты могут повториться еще не раз. Истреблять всех медведей в округе занятие хлопотное, значит надо их чем-то отпугнуть. Лучшее отпугивающее диких зверей средство это огонь, но постоянно жечь возле казармы костер это тоже занятие для дураков. Для отпугивания зверей нужен просто источник сильного света...
  В этот момент Сергей Петрович вспомнил, что среди всякой всячины, захваченной ими из далекого будущего, находятся десять светодиодных консольных светильников, по яркости света эквивалентных лампе ДРЛ-400. Воткни один такой на высокий столб и все вокруг будет с гарантией освещено ярким режущим светом. Вот и еще одна, внеочередная, но срочная работа, которые в последнее время лезут на поверхность как грибы после хорошего дождя.
  Вдоволь насмотревшись на мертвого медведя, и закончив устранять последствия его безобразий обитательницы казармы, ежась от ночного холодка, потянулись обратно внутрь в тепло и уют. Сергей Петрович тоже почувствовал, что в одетых прямо на голое тело, куртке и брюках ему становится, мягко выражаясь, немножечко прохладно.
  Постучавшись в дверь казармы, он спросил через щель, - Девочки, можно к вам войти, немножечко погреться?
  - Ой, - ответили изнутри казармы, - Шаман Петрович войти. Пожалуйста-пожалуйста. Мы тебе очень рад.
  Войдя, Сергей Петрович прикрыл за собой дверь. Внутри было светло так, что после уличной темноты Сергей Петрович даже зажмурился. Кроме того, там было просто жарко. Дымоходная стена, просто истекала волнами зноя. Как следует протопив очаги, намерзнувшиеся за предыдущие ночи женщины, превратили свое жилье в какое-то подобие парилки и теперь сидели и лежали на покрытых шкурами нарах, в одних лишь кожаных мини-трусиках, напрочь скинув свои юбочки и топики. Увидев эту картину, Сергей Петрович еще раз зажмурился. В Лизиной бригаде девочки были от пятнадцати и младше, и смотреть на их почти обнаженные тела Сергею Петровичу было стыдно, хотя, сами девочки были совсем не против показать себя с лучшей стороны, и вертелись перед ним как могли, тем более, что верхний ярус нар, где обитала молодежь, находился как раз чуть ниже уровня его глаз.
  Взрослые полуафриканки и проштрафившиеся два месяца назад женщины бывшего клана Лани вели себя более степенно, прелестей напоказ специально не демонстрировали, но и скрывать тоже ничего не пытались, очевидно решив, что все их никуда от них не уйдет. Шаман Петрович обещал, что у всех них будут свои мужчины, значит, будут, надо только все делать правильно. О том, что правильно, а что неправильно, представления были самые смутные, но ведь факт - такой теплой, красивой и уютной пещеры нет и не было больше не в одном клане.
  - Кстати, - подумал Сергей Петрович, - вот еще одна забота. Если у девочек и женщин бывшего клана Лани в наличии имелась более или менее теплая осенняя одежда, состоящая из кожаных мокасин, парки и штанов, то полуафриканок в ближайшее время надо будет одевать с головы до ног и вопрос, хватит ли на это шкур добытых охотниками в последнее время и взятых из запасов клана Лани. Кроме всего прочего, эти комплекты одежды для тридцать одной женщины и девочки еще кто-то должен будет шить, и это в условиях имеющей место гонки со временем на стройке.
  Как следует согревшись и вдоволь насмотревшись на женские телеса, Сергей Петрович от греха подальше вышел на холодный ночной воздух, перед уходом решив, что проштрафившуюся женщину из бывшего клана Лани по имени Акса, пора уже переводить из бригады Антона Игоревича, на щадящие работы по кухне у Марины Витальевны, уж слишком большой у нее стал живот.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #35 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 11 декабря 2016 - 11:01:02
  
  Популярное сообщение!
  Когда подъехал Андрей Викторович, наконец-то раскочегаривший свой пепелац, на востоке уже во всю разгоралась тоненькая полоска зари. Начинался новый день, и до восхода солнца оставалось меньше часа, и Сергей Петрович понял, что поспать сегодня больше не удастся. Для того чтобы загрузить тушку мишки в кузов, потребовалось снова звать на помощь женщин из казармы. Весил этот ночной грабитель чужих кладовок как бы не целых полтонны.
  Когда медведь был погружен, задний борт в кузове установлен, а женщины отпущены в казарму приводить себя в порядок, Антон Игоревич сел рядом с водителем, Сергей Петрович залез в кузов и уселся на медвежью тушу, и таким вот образом они триумфально вернулись в береговой лагерь, где их уже ожидала женская делегация во главе с Мариной Витальевной, Лялей и Лизой.
  - Что это, Петрович? - спросила Ляля у Сергея Петровича, едва тот спрыгнул из кузова остановившегося УАЗа.
  - Это, Лялечка, - ответил Сергей Петрович, уже избавившийся от заикания, - твоя новая зимняя шуба. Правда в ней пока еще медведь, но мы его сейчас оттуда вытряхнем.
  - Так, значит шуба? - переспросила Ляля, - Ты, милый, только не отпирайся, Андрей Викторович нам с Лизкой уже все-все-все рассказал.
  - А я, Лялечка, и не отпираюсь, - сказал Сергей Петрович, - просто так получилось.
  - Ты, Петрович, - жарко сказала Ляля, обнимая Сергея Петровича за шею, - больше никогда так не делай. Ты знаешь, как я испугалась, милый? Пусть всяких там медведей, тигров, львов и мамонтов убивает Андрей Викторович, у него такая работа. А ты нам нужен живой и здоровый. Ну, пожалуйста, Петрович.
  - Хорошо, Лялечка, - покаянно сказал Сергей Петрович, - я больше так не буду.
  - Спасибо, Петрович, - сказала Ляля и лукаво посмотрела на медвежью тушу, - А что касается шубы, то неужели ты думаешь, что я когда-нибудь буду такой же толстой, как этот несчастный топтыгин. Да не в жизнь. Тут хватит на шубки нам всем четверым и еще останется, ведь все твои жены это очень стройные и изящные дамы.
  - Тогда, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - если делить на четверых, то получатся не шубы, а скорее полушубки.
  - Ну и пусть, - сказала Ляля, - не люблю длинных шуб. Представляешь, Петрович, прихожу я в наш интернат, вся такая красивая и в медвежьей дубленке. Да все девки бы просто умерли от зависти.
  -Это негуманно, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - из пустого тщеславия убивать столько невинных людей.
  - Знаю, Петрович, - вздохнула Ляля, - потому и хочу, чтобы в нашей семье все было по честному. Если шубы - так у всех, любовь - тоже всем поровну. Я не жадная - пусть будет.
  - Спасибо, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - именно за это я тебя и люблю.
  Тем временем Антон Игоревич вел с Мариной Витальевной свой нелегкий разговор.
  - Антон, нет, нет, нет и еще раз нет, - говорила Марина Витальевна, - никакой вяленой или копченой медвежатины в нашем клане не будет. Медведи это известные разносчики трихинеллеза, а только этой дряни нам тут и не хватало. Лечить эту болезнь мне здесь нечем. Перемрем все к чертовой матери. Варить или жарить медвежье мясо надо очень тщательно и, причем, не менее трех-четырех часов, так что медвежий шашлык тоже исключается. Понятно?
  Ну что тут Антон Игоревич мог сказать? С медициной не спорят. Сказала Марина Витальевна нельзя, значит нельзя. И кстати, собакам и кошкам сырое медвежье мясо тоже сугубо противопоказано, поскольку трихинеллам абсолютно безразлично в ком размножаться. Не исключено, что не один клан вымер вчистую, неудачно отведав слабо прожаренного медвежьего мясца с кровью. Такая это коварная болезнь. Кстати, живут личинки трихинелл только в скелетных мышцах, так что шкура, а также медвежий жир, который Марина Витальевна забрала себе как медицинское средство, абсолютно безопасны, так что то медвежье мясо, которое не успеют тщательно приготовить до тех пор пока оно не начнет портиться, надо будет сжечь и причем лучше всего в пепел. Вот так. Но, у Антона Игоревича была еще одна идея, не пропадать же добру.
  - Мариночка, - сказал он, - а что если мы сварим из этого мяса медвежью тушенку?
  - Тушенку? - хмыкнула Марина Витальевна, - Тушенку можно. Но, в чем ты ее будешь варить, ведь в этом медведе мяса не меньше двухсот килограмм? Большой котел я тебе не дам, он мне и самой нужен.
  - Дашь, Мариночка, - сказал Антон Игоревич, - и еще как дашь. Потому что, если ты не дашь нам большой котел, то тогда все медвежье мясо придется сжечь, а твоя нежная душа этого не выдержит.
  - Ладно, вот приготовлю завтрак и бери, - махнула рукой Марина Витальевна, - один день попробую обходиться маленькими казанами. Но смотри, Антон, если тушенка получится несъедобная, то потом домой лучше не появляйся.
  Надо ли сказать, что утро в клане Прогрессоров получилось несколько скомканным. Антон Игоревич все таки уговорил Марину Витальевну отдать ему большой котел сразу и теперь женщины под его руководством выпотрошив медведя и сняв с него шкуру, резали мясо кусками и плотно укладывали его в котел. А рыбу на завтрак можно пожарить и в маленьком казане, тем более что он маленький только условно, в рассуждении целого клана, насчитывающего почти сто человек, как-никак целых двадцать пять литров, два ведра.
  Едва только чуть рассвело, как Андрей Викторович снова завел свой УАЗ и съездил в вотчину Сергея Петровича на стройку, откуда привез полторы сотни жженых кирпичей из остатков вчерашней партии и все необходимое, чтобы четыре девочки из бригады Лизы смогли быстро сложить из жженого кирпича такой симпатичный очаг на четыре двадцати пяти литровых казана. Для них такая простая работа уже как семечки лузгать. Готовь на здоровье, Марина Витальевна.
  Чуть позже из своей засады пришли от своей засады на картофельном поле Гуг с Серегой и приволокли с собой еще одного подсвинка, застреленного Гугом из арбалета, что вызвало у Марины Витальевны еще один горестный вздох. Под утро у парней погас костер и хрюкающие решили что им уже все можно. Но, Шамиль с Майгой были начеку и подняли тревогу. Так у Марины Витальевны появился еще один кусок мяса с которым тоже надо было что-то делать. Правда, Антон Игоревич, хлопотавший вокруг разделываемого медведя, сказал, что этого подсвинка после разделки можно будет добавить к вчерашней засолке и даже рассола доливать не придется.
  Отрубленная медвежья башка, выставленная на всеобщее обозрение, тут же привела Гуга в невероятный экстаз и он заявил, что Сергей Петрович обязательно должен носить на шее подвеску с клыками от своей добычи. Мол это добавит ему авторитета в переговорах с другими вождями и шаманами и вообще так положено. Медвежьи клыки это круто.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #36 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 18 декабря 2016 - 11:02:19
  
  Популярное сообщение!
  Уже перед самым завтраком Сергей Петрович вспомнил, что вчера, за всей этой свинской суетой он забыл провести для сына Ниты обряд наречения имени. Мальчика назвали Игорем. Нита сперва хотела дать сыну имя своего нового мужа, но Антон Игоревич воспротивился. Мол два Антона уже есть и пока хватит и так путаемся. После чего сам предложил назвать мальчика Игорем, в честь своего давно покойного отца, фронтовика и героя трех войн.
  Нита освободила младенца из теплой мягкой шкуры, в которую тот был завернут и, ощутив холод утреннего воздуха, мальчик сперва недовольно сморщился а потом ударился в громкий плач. Сергей Петрович, обмакнув палец в смесь красной глины и оленьего жира, провел по его лбу короткую полосу символизирующую начало новой жизни, а потом, приняв плачущего малыша из рук матери, поднял его на вытянутых руках, показав восходящему солнцу.
  - Нарекаю тебя Игорем, малыш, - громко сказал он, - и пусть будут тому свидетелями люди нашего клана, Духи Огня и Молнии, а также дневное светило, дарующее нам тепло и свет. Расти большим и здоровым, живи долго и счастливо, и пусть минуют тебя болезни, печали и невзгоды.
  Проделав это, Сергей Петрович аккуратно вернул младенца Ните, которая тут же завернула его в меховую пеленку. Церемония наречения имени была закончена, клан мог приступать к завтраку во время которого Сергей Петрович решил вопрос с переводом Аксы в кухонную команду. Еще месяц или два и в клане Прогрессоров родится еще один малыш или малышка. Сама Акса восприняла такой перевод если и не как должное, то как свидетельство того, что ее прошлые грехи прощены и значительно повеселела. Орудовать лопатой на глиняном карьере ей было уже трудновато. Взамен, из бригады Андрея Викторовича, вчера все-таки закончившей расчистку строительной площадки от песка, были переведены целых четыре женщины помоложе: Куирэ-Кира, Оритэ-Оля, Миэтэ-Мила и Риэллэ-Рина. На каменоломне десять человек не надо, работы на кирпичном фронте требуется ускорять. Кроме того, Сергей Петрович попросил Витальевну сделать переучет на складе шкур и продумать организацию швейного цеха и пообещал выделить на это несколько самых юных девочек из бригады Лизы. Еще немного и вопрос с одеждой встанет уже ребром.
  Но, приключения приключениями, а гонку наперегонки с приближающейся осенью еще никто не отменял и поэтому, придя на стройку, Сергей Петрович погрузился совсем в другие заботы. Первым делом надо было составить план очередных и внеочередных работ. Материал для осветительного столба Сергей Петрович решил присмотреть среди длинных хлыстов от молодых сосен, которые были еще не годны в основное производство, но которые уже было жалко пускать на дрова. Иначе ему придется возиться с клееным столбом, а это работа не на один день. После некоторых поисков подходящий прямой ствол с диаметром у комля двадцать сантиметров, у вершины десять и длиной двенадцати метров был найден и притащен полуафриканками к цеху. Сергей Петрович сказал Валере, что его задача до обеда с помощью электрорубанка привести этот дрын к товарному виду, выфрезеровать в нем паз для провода, после чего они вместе начнут готовить пиломатериал для склада сырцового кирпича. Там время тоже не терпит.
  Сам Сергей Петрович, в первую очередь занялся электрической проводкой сушилки. Тут все было куда проще чем в казарме, всего два кабеля освещения, три лампочки и розетка, без всяких электрических извращений. Извращаться пришлось, изобретая альтернативу распределительной коробке делать которую сейчас было просто некогда, но и тут тоже нашелся выход. Сергей Петрович просто выфрезеровал в опорном осевом столбе один горизонтальный через весь столб и один вертикальный пазы, примерно сантиметрового размера, соединенные между собой в форме буквы 'Т'. После чего, он, расключив провода, прикрыл эту импровизированную коробку деревянной же квадратной крышкой на нагелях. Штукатурный раствор внутрь не попадет и ладно. Выведенный наружу конец для подключения к основной линии был отмерен, отрезан, втащен обратно внутрь и свернут аккуратной бухтой. Его время еще придет позже.
  Девочки из Лизиной бригады тем временем окончательно закончили штукатурку наружных стен сушилки и могли уже переходить к внутренним работам, а сам Сергей Петрович, взяв помощницы Алохэ-Анну и еще одну полуафриканку посообразительнее по имени Ваулэ-Валя, полез на крышу сушилки класть кровельные лаги и поднимать дощатые воздуховоды. К обеду эта работа была закончена, как и обструганный Валерой столб. Вроде все довольно пряменько, беленько и чистенько. Конечно, со временем дерево посереет и утратит свою красоту, но с этим Сергей Петрович уже ничего не мог поделать.
  Сегодня обед, впервые за все время пребывания клана Прогрессоров в каменном веке, был из двух блюд. Пока в большом, доверху наполненном котле тихо побулькивала на медленном огне будущая медвежья тушенка, Марина Витальевна расстаралась, приготовив в двух малых казанах густой жирный бульон из сегодняшней свинины с приправой из дикого лука, а в двух других сварив молодую картошку. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
  Тут же за обедом Марина Витальевна сообщила результат инвентаризации стратегического запаса шкур. Впритык, но на тридцать один комплект осенней одежды хватить было должно. Шить надо начинать уже сейчас, а то до осени можно не успеть.
  - Так, Витальевна, - сказал Сергей Петрович, - у тебя здесь сейчас Катя, Марина-младшая, Дара, Мара, Фэра, Нита, а теперь еще и Акса. Итого семеро. Скольких из них ты можешь оторвать от котлов?
  - Дару с Марой точно смогу, - ответила Марина Витальевна, - да и Аксу тоже, ее еще надо всему учить. Но, Петрович, ты же обещал дать на шитье одежды еще людей?
  - Дам четверых из самых младших девочек из бригады Лизы, - сказал Сергей Петрович, - двоих полуафриканок и двоих из бывших Ланей. Итого получится семеро.
  Сергей Петрович посмотрел на сидящую напротив него Лялю.
  - Чтобы Дара с Марой не драли нос, - сказал он, - бригадиром я назначу тебя, Лялечка, придется тебе разрываться сразу между двумя местами. Справишься?
  - Справлюсь, Петрович, - кивнула Ляля, - не беспокойся.
  - А чего ей тут разрываться? - спросила Марина Витальевна, - Вон там детская с Илин, а вот тут, за этими столами, девочки могут шить в свободное от обедов, завтраков и ужинов время. Куда удобнее, чем просто сидя на земле.
  - И то верно, Витальевна, - кивнул Сергей Петрович и перевел взгляд на Лялю, - Значит так, Лялечка, шить будете брючные костюмы как у Ланей и начнешь ты с тех двоих девочек, которых я пришлю в твою швейную бригаду. На них отработаете технологии, а дальше будете шить по порядку, сперва девочкам из бригады Лизы, потом уже и взрослым женщинам. Надо успеть одеть всех до начала первых дневных холодов, то есть, примерно до десятого сентября.
  - У Антона, - сказала Марина Витальевна, - в кузнечном наборе есть маленькая ручная швейная машинка по коже для ремонта мехов. Думаю, что он не откажется дать ее Ляле во временное пользование.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - вот это хорошая новость. Витальевна, ты сама поговори с Игоревичем, скажи, ему, что нам эта машинка очень-очень нужна. А уж за нами не заржавеет.
  - Петрович, - неожиданно сказала Ляля, - а ты можешь сделать нам пуговицы? А то местная конструкция со шнуровкой такая неудобная.
  - Настоящие пуговицы из дерева, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - будут очень легко раскалываться по линии дырочек, как ты не крути дерево. Тут нужен какой-то монолитный материал, вроде кости, рога, фарфора, пластмассы или металла. Но мы можем наделать вам цурок, попробуй использовать их.
  - А что такое цурка, Петрович? - спросила Ляля.
  - Цурка, - вместо Сергея Петровича ответила Марина Витальевна, - это такая простейшая пуговица из деревянной палочки. Для наших условий пока пойдет. Ее можно использовать не с прорезными, а с накидными петлями. Я тебе потом все покажу.
  - Хорошо, Марина Витальевна, - сказала Ляля, - Когда мне начинать?
  - Я думаю, Лялечка, что завтра после завтрака, - сказал Сергей Петрович, - здесь на этом месте ты соберешь свою швейную бригаду и начнешь работать. А мы с Витальевной пока решим некоторые организационные вопросы.
  - Договорились, Петрович, - сказала Ляля, - Ну, я пойду?
  - Иди, - сказал Сергей Петрович - и все тщательно обдумай.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #37 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 25 декабря 2016 - 10:42:33
  
  Популярное сообщение!
  После обеда Сергей Петрович в первую очередь сходил к Антону Игоревичу на кирпичный завод. В первую очередь там бросались в глаза три новые временные печи из сырцового кирпича, две полностью готовых на разных стадиях высыхания и третья, на которой девочки-кирпичеукладчицы из бригады Лизы заканчивали класть свод. Вместо обычного в таких случаях деревянного плаза, Антон Игоревич использовал связанные решеткой согнутые гибкие прутья, а сырцовый кирпич на клин для свода тесали обычными ножами.
  - А как ты их потом вытаскиваешь? - с интересом спросил у Антона Игоревича Сергей Петрович, указывая на импровизированный плаз.
  - А никак не вытаскиваю, - ответил Антон Игоревич, - при первом же обжиге они просто выгорают. Кстати, первую из этих печей я запущу двадцать пятого, так что двадцать восьмого у тебя будет или дополнительный жженый кирпич, или негашеная известь, это как уже ты сам решишь.
  - Хорошо, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - я посмотрю как там дела у Андрея и вечером скажу тебе, будет у тебя к двадцать пятому куб известнякового щебня или нет. А сейчас у меня к тебе совсем другое дело. Завтра утром сюда придет Валера ставить каркас. Дополнительных людей я ему дать не могу, самому не хватает, так что выделишь в помощь четырех девочек из тех, что я тебе уже прикомандировал.
  - Хорошо, Петрович, - кивнул Антон Игоревич и спросил, - Что еще?
  - Хочу еще раз измерить твой склад, - ответил Сергей Петрович, - а то сдается мне, что он какой-то нестандартный.
  - Что значит нестандартный? - спросил Антон Игоревич.
  - А то значит, - ответил Сергей Петрович, доставая рулетку, - что для железобетонных строений стандарт ячейки шесть метров, а для деревянных три. У тебя же, даже на глаз видно, что со штабелями творится что-то непонятное.
  Антон Игоревич пожал плечами.
  - Ну и ставь свои столбы через три метра, - сказал он и спросил, - Кто тебе мешает?
  - Да, твои штабеля и мешают, - ответил Сергей Петрович, потому что они не через три метра, а явно меньше и сбоку, поперек здания, собранный каркас осевой стены не поднимешь.
  - Да, не нужна мне там никакая стена, - начал кипятиться Антон Игоревич, - пусть будут просто забетонированные опорные столбы на которых держится крыша.
  - Не горячись, Игоревич, - успокаивающе сказал Сергей Петрович, - дело в том, что просто столбы куда как менее устойчивы чем столбы с каркасом и стеной. Я например у себя стараюсь наверх не лезть, пока девки стены не поднимут. Хлипенько. Хоть так я думаю, хоть эдак, но ничего не выходит. Периметр надежный, а середина слабая.
  - Ну, Петрович, - уже спокойней сказал Антон Игоревич, - ты строитель, тебе видней. Но, я бы пустил по верху центральных столбов пояс из двух рядов широких досок, он и придаст им устойчивости.
  - Пояс то пустить можно, - сказал Сергей Петрович, - и даже не один. Один на уровне высоты боковых столбов и один под коньком, но все равно берут меня жестокие сомнения. Кстати, ты как собираешься лезть в щель между штабелями со своим буровым станком? Сдается мне, он там банально не поместится.
  Антон Игоревич почесал в затылке.
  - А вот этого, Петрович, я и не учел, - сказал он, - Какие предложения есть у тебя?
  - Предложение одно, - сказал Сергей Петрович, - временный склад так и останется временным, а кирпич из него надо как можно скорее обжечь или израсходовать на стройке. Рядом я тебе поставлю нормальный склад, без извращений который ты и начнешь заполнять в два сплошных компактных штабеля с удобными подходами. Идет?
  - Хм, - сказал Антон Игоревич, - Надо подумать. Дай-ка сюда свой куркулятор?
  Взяв у Сергея Петровича калькулятор и пощелкав его клавишами, Антон Игоревич призадумался.
  - Ну, - сказал он спустя некоторое время, - с учетом движения туда-сюда, где-то до пятнадцатого сентября я о с обжигом этой кучи управлюсь. Примерно за то же время бабы успеют налепить еще примерно шестьдесят тысяч штук уже в новый склад, после чего работу, скорее всего, придется остановить из-за погоды. Но шестидесяти тысяч штук явно не хватит на твой Большой Дом. Там в расчетах фигурировала цифра семьдесят пять тысяч.
  - Неконструктивно мыслишь, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - если у меня будет избыток жженого кирпича, то я смогу полностью выложить из него на известковом растворе весь наружный слой внешних стен, а это где-то двадцать пять тысяч штук минус из сырца и плюс к жженому. Так что твоих шестидесяти тысяч хватит и еще останется. Думаю, что если ты будешь складировать свой кирпич вплотную к осевой стене высотой в полтора и шириной в два метра, то склада с размерами шесть на двадцать один тебе вполне хватит.
  - Договорились, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - Прямо завтра с утра я выберу место и начну бурить скважины под столбы. Теперь главное чтобы до середины сентября не было сильных дождей.
  - Не должно быть, - ответил Сергей Петрович, - местные говорят, что хляби небесные тут разверзаются когда пожелтеет и начнет падать с деревьев лист. А вот зимой, хоть и не очень морозно, но имеют место сугробы человеку по грудь и прочие прелести русской зимы.
  - А вот это мы переживем, - сказал Антон Игоревич, - чай не первый раз.
  - Закончив разговор с Антоном Игоревичем, Сергей Петрович поспешил к себе на стройку. А там все тоже не стояло на месте. Девочки из бригады Лизы активно занимались штукатуркой, полуафриканки под руководством Алохэ-Анны, заканчивали копать яму под осветительный столб у угла цеха, а Валера уже отобрал нужные для опорных брусьев бревна, и Сергей Петрович тут же объяснил ему новую политику партии относительно склада. Никаких извращений, все стандартно. Для каркаса требовалось восемь брусьев по четыре с половиной метра и шестнадцать по три метра. Можно было приступать к работе, что они и сделали.
  Первыми закончили с ямой под столб полуафриканки, но Сергею Петровичу пока было не до уличного освещения. Визжал пильный станок, летели во все стороны опилки, готовые брусья ложились в аккуратный штабель. Потом, около четырех часов вечера к Сергею Петровичу подошла Лиза м сказала, что ее девочки уже закончили штукатурку. Посмотрев на перемазанную в глине команду, Сергей Петрович отправил их на речку мыться, пока тепло и солнце стоит относительно высоко. Около пяти чесов вечера, когда бригада Лизы уже вернулась чистая и умытая, закончили свою работу и Сергей Петрович с Валерой.
  - Значит, так, - сказал Сергей Петрович Лизе, - как класть очаг помните?
  - Да, Сергей Петрович, - ответила Лиза, - но там надо резать кирпич, а мы этого не умеем.
  - Ладно, Лиза, - сказал Сергей Петрович, - Вы пока приготовьте все что необходимо: принесите, плаз, сложите в штабель кирпич, намесите глины, а потом я подойду и помогу.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказала Лиза, - мы все сделаем.
  Валера тем временем получил указивку заняться привезенными Андреем Викторовичем сухими чурбаками. Их нужно было аккуратно поколоть на бруски с таким расчетом, чтобы потом выточить на токарном станке цилиндры диаметром в пять сантиметров, под диаметр бура перфоратора.
  Сам же Сергей Петрович достал со склада осветительную консоль, бухту кабеля и крепежи. Уже этим вечером уличное освещение должно было гореть и точка.
  Срезав верхушку столба под углом в шестьдесят градусов, Сергей Петрович выбрал в срезе ножовкой и стамеской паз под ножку осветительной консоли, после чего подправил его вставленной в электродрель цилиндрической фрезой. Подключив к консоли кабель, он туго закрепил ее в пазу дощечкой хомутом, после чего начал укладывать кабель в выбранную для него вдоль столба штробу. В этот момент его и застала Лиза, которая сказала, что у них уже все готово к кладке очага.
  - Еще полчаса, Лиза, - сказал Сергей Петрович, не отрываясь от работы.
  К шести часам вечера, осветительный столб уже стоял на своем месте, правда пока не забетонированный а всего лишь расклиненный камнями. Приказав его немного довернуть, Сергей Петрович направил основное пятно света на площадку между всеми четырьмя строениями. Кинуть бухту к щиту и подключить ее по временной схеме без обрезки, было делом пары минут. Убедившись что все работает, Сергей Петрович взял электроштроборез и поспешил помогать бригаде Лизы класть очаг.
  Конструкция очага в сушилке действительно была сложнее чем в казарме. Вместо простого перехода к дымоходу, за задней стенкой очага нужно было делать газораспределительный коллектор, являющийся частью его конструкции и который еще надо было состыковать с двумя газоходными отверстиями заранее оставленными в поперечной перегородке и ее цоколе. С коллектора, Сергей Петрович и начал, показывая как и куда выкладывать первый ряд кирпичей. Дальше было проще, как только наметилась задняя стенка, на свое место был поставлен плаз, а девочки уловили общую идею, и Сергею Петровичу лишь время от времени нужно было их поправлять, или резать какой-нибудь кирпич по размеру.
  До свода дело дошло уже тогда, когда солнце подкатилось к самому горизонту и в помещении, несмотря на падающий через дверной проем свет, ощутимо потемнело. Как и в прошлый раз, он сходил в цех и подрезал упорные и замковые кирпичи в тисках. Попутно Валера похвастался десятком белых аккуратных цилиндров на одном конце чуть выбранных на конус. На попробовать хватит. Последний замковый кирпич в свод очага Сергей Петрович ставил уже при свете карманного фонаря, который держала Лиза. Разогнувшись, он утер со лба пот. Программа на сегодня была выполнена. Последним делом, уходя на ужин, он включил уличный фонарь, и том засиял ярким белым светом. С некоторым запозданием Сергей Петрович подумал, что такой маяк будет виден в ночной тьме километров за двадцать.
  
  o050279, wlad.knizhnik, Влад Аланов и 16 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #38 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 01 января 2017 - 13:46:37
  
  Популярное сообщение!
  22 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  Ночь прошла спокойно. Никто не покушался ни на запас свинины, ни на обитательниц казармы. Правда, Гуг с Серегой под утро проспали огонь, жертвой чего стала крупная свинья и два ее полосатых поросенка. С одной стороны дикие свиньи рвались к созревающей картошке, как японские летчики-камикадзе к американскому авианосцу. А, с другой стороны Сергей Петрович подозревал, что из охотничьего азарта и чистого озорства парни сами тушат костер и устраивают засаду. Андрей Викторович тоже согласился с этими соображениями, поимев с Сергеем-младшим воспитательную беседу, и объяснив, что мяса сейчас и так было хоть отбавляй, но чуть позже, когда начнутся заморозки, они возьмут собак, и, пройдя по следу этой банды до самой лежки, постараются перебить ее всю и целиком. Тем более что вот, извольте бриться - двести кило медвежье тушенки, которую надо съесть, чтобы не испортилась. Аминь.
  С утра Антон Игоревич приехал за Валерой на УАЗе и тот, в три ходки загрузив в него инструмент и необходимый пиломатериал, отправился к месту новой работы. Сергей Петрович сперва помог девочкам из бригады Лизы выложить фронтальную часть очага, а потом, показав им схему выкладки кана, занялся пиломатериалом для тесовой кровли. Его нужно было много, очень много - на сушилку для дерева, на склад сырца у Антона Игоревича, и на семейное общежитие.
  Штабель бревен при этом почти не уменьшился в размерах. В свое время Сергей Петрович подсчитал, что за время лесоповала Андрей Викторович со своей бригадой делая просеку свалили около восьми сотен деревьев, в основном сосен. Примерно половина из них была первого сорта, то есть из них можно было получить один, шести с половиной метровый брус тридцать на тридцать, один - двадцать на двадцать, и один хвостик - десять на десять. Примерно тридцать процентов составлял второй сорт, где максимальным сечением было двадцать на двадцать. И еще двадцать процентов шло третьим сортом, из которого больше чем десять на десять не получишь. И выбросить жалко и нормально использовать нельзя. Такие бревна после самой простейшей обработки и шли на столбы временных навесов и прочие подсобные сооружения. Вот например фонарный столб - извольте полюбоваться.
  Вот досками для кровли Сергей Петрович и занимался почти весь день. Только ближе к вечеру, когда запас для сушилки был уже сделан, он навестил фундаментные работы у Андрея Викторовича. Там тоже дым стоял столбом. Еще вчера Андрей Викторович в поте лица выдолбил перфоратором в известняке рабочий ровик примерно по полметра шириной и глубиной, и известняковый щебень горой громоздился в стороне. Сегодня утром, он забрал заготовленные Валерой сухие колья и, пробурив дырки и обозначив штроборезом надрезы на известняковом массиве, попробовал совершить первый откол породы.
  Правда за водой, чтобы лить ее на колья, полуафриканкам надо было бегать с ведрами аж до промзоны, а это триста пятьдесят метров в одну сторону налегке, и столько же обратно, с двумя ведрами. Набухали колья несколько часов, но таки кое что у Андрея Викторовича получилось. Конечно, местами камень лопнул криво, местами вообще раскрошился, но никто и не рассчитывал на стопроцентный результат - выйдут годными половина блоков - и то хлеб. Вот и сейчас из четырнадцати размеченных блоков из первого ряда условно годными и нуждающимися в допиливании болгаркой вышли восемь штук, а из второго - семь. Их уже вытащили из раскопа, и сложили в сторонке.
  Когда пришел Сергей Петрович, Андрей Викторович равнял на завтра следующую рабочую плоскость, а полуафриканки по очереди отгребали и выбрасывали образовавшуюся щебенку. Пятнадцать блоков за смену были до смешного незначительным результатом. И хоть сам метод доказал свою успешность, скорость работы оставляла желать сильно лучшего. Конечно, можно увеличить размер откалываемых блоков, но тогда они станут неподъемными для ручной работы и понадобится нечто вроде подъемного крана. А это морока, решать которую сейчас некогда и нечем.
  - Значит так, Андрей, - сказал Сергей Петрович Андрею Викторовичу, вылезшему навстречу ему из ровика, - с такой скоростью работы - это онанизм чистейшей воды. Изготавливая по пятнадцать блоков в сутки, мы провозимся в этой каменоломне не менее полугода. Даже если выработка увеличится вдвое, втрое и даже в четверо, по срокам это все равно будет неприемлемо.
  - Хорошо, Петрович, - ответил Андрей Викторович, - что ты предлагаешь?
  - Пока, - сказал Сергей Петрович, - у меня только одна идея. Мы можем выложить цоколь Большого Дома из жженого кирпича на известковом растворе с небольшой добавкой цемента. Ломать камень надо, но ломать не на плитняк, а именно на щебень. Это у тебя получается неплохо.
  - Да, ломать не строить, - сказал Андрей Викторович и спросил, - А жженого кирпича-то у нас хватит? Ты вон сейчас над каждой штукой трясешься.
  - По идее впритык, но хватит. В ближайшее время Игоревич запускает четыре новых малых печи и чуть позже одну большую на пять тысяч штук. Но там весь вопрос упирается в две вещи. Первое - выработку сырца, пока стоит сухая погода, надо увеличивать как минимум вдвое, второе - нужно наладить обжиг известняка, а там еще и конь не валялся.
  - Это поэтому ты перебросил к Игоревичу от меня четверых, гм, работниц? - спросил Андрей Викторович.
  - Поэтому, - сказал Сергей Петрович, - кстати, половина бригады Лизы уже там. Сейчас я думаю кого к Игоревичу можно перебросить еще. Дашь ему еще двоих?
  - Дать-то я дам, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - а как же твоя бригада?
  - А у меня и так минимум, Андрей, - ответил Сергей Петрович, - меньше чем вшестером бревно мне они на станок не поднимут. А там еще пилить и пилить.
  - Хорошо, Петрович, - сказал Андрей Викторович, - делай, как знаешь. На стройке у нас главный ты.
  Когда Сергей Петрович вернулся к себе в цех, Лиза сказала, что опорные фундаменты для штабелей досок из жженого кирпича они класть закончили, но в бетономешалке осталось еще пара ведер раствора, а выбрасывать жалко. Тогда Сергей Петрович распорядился набрать по округе ведра три мелких камешков, закинуть в раствор, еще немного поболтать и наконец забетонировать фонарный столб, будь он неладен.
  Вечером за ужином Сергей Петрович еще раз обсудил вопрос стройки Большого Дома с Антоном Игоревичем.
  - Значит, вон оно как, Петрович, - сказал Антон Игоревич выслушав соображения Сергея Петровича, - Сегодня твой Валера полностью собрал два каркаса стен и сейчас они сохнут. Завтра он будет их поднимать и Лизины девки должны будут начать класть в них кирпич. А посему, для бетонирования столбов и цементного раствора кладки, завтра после обеда мне нужна бетономешалка...
  - Бери, - ответил Сергей Петрович, - мои пока кладут сырцовую часть кана на глине и у меня она не нужна.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - теперь, Петрович, давай поговорим об увеличении производства. То, что ты даешь мне еще людей это очень хорошо. Бабы у Андрея боевые и работают как экскаваторы. Теперь у меня эти только копают и месят, а мои старые только штампуют. Раза в полтора, а то и в два выработку поднять можно. Уже завтра будет готова четвертая временная печь, и Лизины девки перейдут к кладке склада. Но это им такими темпами работы там дня на два не больше, а первый кварцевый кирпич у меня выйдет из печи только двадцать девятого. Итого, четыре дня они у меня не у дел. Ну, и обжиг известняка. Не думаю, что это хорошая идея сначала возить известняковый щебень ко мне с холма, а потом везти обратно негашеную известь. Думаю, что за эти четыре дня они могли бы сложить пару обжигательных печей прямо на месте.
  - Печи из сырцового кирпича и на дровах? - переспросил Сергей Петрович.
  - Вот именно, - ответил Антон Игоревич, - из сырца и на дровах, так что готовься делать над ними навесы.
  - Сделаем, - сказал Сергей Петрович, - что еще?
  - Пока вроде все, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - а дальше бой покажет.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - договорились.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #39 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 08 января 2017 - 11:43:26
  
  Популярное сообщение!
  23 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  Сергей Петрович так вымотался, что спал этой ночью как убитый. Разбудило его гоготание и хлопанье крыльями Вероникиных гусей проходивших на речку мимо их шалаша-вигвама. Да-да, за почти три истекших с их рождения месяца маленькие серые пушистые комочки превратились в не менее серых, но полностью одетых пером полновесных красавцев, готовых вот-вот подняться на крыло. Сентябрь на носу, скоро потянутся на юг необъятные стаи перелетных гусей, уток и прочей пернатой твари. Обычно эта банда или плескалась в Ближней, или ошивалась возле кухни, выпрашивая у Марины Витальевны вкусные кусочки.
  Предводительствовал этой маленькой стаей довольно крупный гусак, который когда ему что не нравилось, растопыривал большие крылья и вытянув шею угрожающе шипел. Обычно от него доставалось кошачьей троице, которую он ненавидел всей своей птичьей душой, и не в меру любопытным щенкам, которые обследуя берег нет-нет да и забредали на гусиную территорию. С их матерью у гусей был мир, со всеми остальными вооруженный нейтралитет. Вы нас не трогайте и мы вас тоже не тронем. Подлизывались гуси только к работницам кухни, да еще к Веронике, которую они по праву рождения у нее за пазухой искренне считали своей матерью. Сергей Петрович подумал, что если они не хотят потерять свою будущую гусиную ферму, то крылья этим разбойникам нужно подрезать уже сейчас, но, как говорится, их только помани, и сорвутся с места.
  Но, гуси там, или не гуси, а новый день начался. Сергей Петрович быстро оделся, потерся с Лялей и Фэрой носами на прощание, и они с Алохэ-Анной по утреннему холодку зашагали на завтрак. Второй день Марина Витальевна подавала на завтрак обед и ужин только одно блюдо: тушенка медвежья с вареной картошкой. Чтобы столь экзотическое блюдо не испортилось, в очаге под большим котлом постоянно тлел небольшой костерок. Что самое главное, со вчерашнего утра прошли сутки, но никого так и не пронесло, а значит, Антон Игоревич все сделал правильно. Что же касается трихинелл, то после двадцати часов варки, у них банально не было никаких шансов. Подзаправившись, Сергей Петрович заглянул в котел с тушенкой. Там оставалось еще чуть меньше половины и за ужином пытка медвежатиной, скорее всего, будет уже закончена. Закончив завтрак, Сергей Петрович высказал Марине Витальевне свои соображения по поводу гусиного поголовья и не дожидаясь ответа направился на работу.
  На стройке дела продолжались в прежнем темпе. В самом начале на УАЗе приехал Антон Игоревич и, выгрузив полный кузов накопанной глины, а это чуть больше тонны, забрал для Валеры один строительный козел. Значит там и в самом деле работа движется ударными темпами. В преддверии укладки глиняного утеплителя на крышу Сергей Петрович попросил Антона Игоревича привезти дополнительно еще две-три ходки той же самой накопанной глины.
  Девочкам Лизы, которых стало на две меньше, в первую очередь предстояло закончить выкладку отопительной плоскости кана из сырцового кирпича и закончить кладку фронтальной части очага. Пока не было сделано это дело, нельзя было мешать глину с опилками для утеплителя черного потолка. Вопрос решили так - двоих Сергей Петрович забрал доделывать очаг, а остальных оставил возиться с каном. Одновременно Алохэ-Анна получила отдельное задание - она должна была на маленьком костерке заварить замоченный еще с вечера мездровый клей.
  С доделкой очага Сергей Петрович управился чуть больше чем за полчаса и, отпустив своих помощниц, приступил к следующему задуманному на сегодня делу. А заключалось оно в том, что в сушилке утеплять надо было не только черный потолок, но и деревянные стенки воздуховодов. Вся проблема состояла лишь в том, что на гладком дереве глиняная, да и вообще любая, штукатурка держаться не будет. Нужно было делать косую обрешетку. Кстати, материал для будущей обрешетки уже маячил у Сергея Петровича перед глазами. А скажите на милость, куда еще можно было девать сердцевинные бруски, оставшиеся от изготовления кровельных досок? Оставалось только нарезать их на рейки сечением примерно сантиметр на сантиметр.
  Но прежде чем приступить к этому занятию, Сергей Петрович выдал ножи троим полуафриканкам, свободным от подноски глины к месту укладки кана, и, показав спичку, распорядился настрогать из горбыля много-много таких вот палочек. Чуть больше чем через час, примерно около девяти утра, для работ на воздуховоде все было полностью готово. Все остальное было лишь делом техники. Электроножовка, дрель, клей и две пары рабочих рук в помощь. Отмерить и отрезать рейку, намазать ее клеем, приложить к месту, просверлить самым маленьким сверлом дырки и осадить в них киянкой смоченные в клее палочки. Обрешетка делалась с шагом примерно в десять сантиметров. Сначала Сергей Петрович клал длинные рейки от левого нижнего угла к правому верхнему, а потом, под прямым углом к ним, делал дополнительные вставки из коротких отрезков от левого верхнего угла к правому нижнему.
  Остальные три полуафриканки, как заведенные, продолжали строгать мини-нагеля, которых нужно было очень-очень много. Сергея Петровича уже начала доставать эта технология 'без единого гвоздя', но ничего поделать было нельзя, все их запасы металлического крепежа были рассчитаны только на Большой Дом.
  В половине двенадцатого, когда косая обрешетка воздуховода была сделана меньше чем наполовину, Лиза снизу прокричала, что каны и газоходы к заранее оставленным отверстиям в задней стене у них уже выложены, и осталось только сложить на улице, на удалении в один кирпич от стены сушилки, сдвоенную дымовую трубу из жженого кирпича, которую Сергей Петрович распорядился пока не трогать, потому что для нее совсем нет жженого кирпича. Кроме всего прочего, с дымовой трубой все было не так просто, она должна была не только подниматься вверх вдоль стены сушилки, не касаясь ее, но при этом еще и быть достаточно устойчивой без всяких дополнительных опор, что подразумевало строго вертикальную конструкцию с ребрами жесткости. Морока это была еще та, и кладкой такой внешней дымовой трубы Сергей Петрович хотел заняться лично. Кстати, было не исключено, что эту и без того хитрую трубу еще придется забирать в заполненный глиняной массой деревянный короб, так сказать, во избежание появления конденсата на ее внутренних стенках в холодную погоду.
  Доделав-таки свою работу с воздуховодом на одной стороне сушилки, Сергей Петрович спустился вниз и осмотрел результат трудов Лизиной бригады. Гм, все было вполне прилично, только вот швы кое-где стоило затереть глиной потщательней. Остаток времени до обеда у девочек Лизы ушел на устранение недостатков и ровно к полудню обе бригады отправились обедать.
  После обеда четверо полуафриканок наконец получили задание мешать глину с опилками, а Лизе Сергей Петрович объяснил, что первым делом ее девочки должны будут по черному оштукатурить этим раствором покрытый обрешеткой воздуховод, а уже потом начинать укладку утеплителя на черный потолок. Чуть позже, когда Сергей Петрович был уже на крыше, на УАЗе приехал Антон Игоревич и, как и было оговорено, забрал бетономешалку и полмешка цемента. Еще час спустя, примерно полтретьего, своими ногами пришел Валера, сказавший, что столбы забетонированы, каркас последней стены собран и на сегодня у Антона Игоревича у него все.
  - Ну, все, так все, - сказал Сергей Петрович и послал Валеру заниматься дверьми для сушилки, пообещав, что как только, примерно через полтора часа, он закончит с обрешеткой воздуховодов, то и сам тоже к нему присоединится.
  Так Сергей Петрович и поступил, проработав вместе с Валерой над изготовлением дверей до самой темноты. Вдвоем до полвосьмого вечера они успели сделать четыре двери вместе с косяками, после чего, включив уличное освещение и подбросив дров в газогенератор, уже в сумерках последними ушли на ужин.
  На ужин, вместо изрядно поднадоевшей всем медвежьей тушенки сегодня наконец-то снова была жареная на свином жиру речная рыба. Хоть какое-то разнообразие. Марина Витальевна сказала, что остатки этого месива она от греха подальше вывалила собакам и кошкам. И вообще, не надо ей больше приносить медвежьего мяса. Оленина, свинина или говядина куда как более питательны и безопасны в употреблении.
  Уже после ужина, когда Сергей Петрович пришел в свой шалаш-вигвам, Ляля сказала ему, что завтра днем они собираются устроить показ двух, пока что единственных готовых образчиков, их швейного искусства и попросила все-таки поскорее наделать ей для этого тех самых пуговиц-цурок. Сергею Петровичу пришлось пообещать своей любимой жене, которую он сам назначил на эту должность, что к десяти утра все будет готово как штык. После этого он был Лялей обнят, поцелован и увлечен на подогретое снизу ложе, где их двоих уже дожидались Фэра и Алохэ-Анна. Им предстояли обычные семейные вечерние развлечения в мире, где еще не изобрели телевизор.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #40 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 15 января 2017 - 10:42:59
  
  Популярное сообщение!
  24 августа 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  С утра, прямо после завтрака, гонка со временем была продолжена. Валера сразу же из берегового лагеря ушел на кирпичный завод, ставить каркас последней боковой стены склада и связывать всю конструкцию сквозными поперечными балками. Времени у него для этого должно было уйти примерно до обеда.
  Девочки Лизы, пока у них нет другой работы, получили от Сергея Петровича задание заняться, наконец, штукатуркой наружных стен дома Духа Молнии. А то честное слово, даже неудобно перед людьми - казарма оштукатурена, сушилка для дерева тоже оштукатурена, а самое первое, можно сказать, священное строение их клана стоит ободранное как какой-то сарай.
  Сам же Сергей Петрович, не откладывая дела в долгий ящик, решил заняться вытачиванием на токарном станке обещанных Ляле цурок, поскольку установка дверей в сушилку могла подождать, а делать тесовую кровлю он собирался уже после возвращения Валеры. Поэтому, нарезав на пильном станке реек подходящего сечения, Сергей Петрович включил токарный станок и приступил к выполнению Лялиного заказа. Считая по двенадцать пуговиц на один костюм сделать их надо было аж триста семьдесят две штуки. И пусть Сергей Петрович точил эти палочки пуговицы не по одной, а сразу по двадцать штук на рейке, но все равно это было много, даже очень много.
  Примерно через час после начала работы к цеху на УАЗе прикатил Антон Игоревич, окончательно оседлавший этого железного коня, и привез шестьсот штук кирпичей сегодняшней выработки. На обратный рейс Сергей Петрович загрузил ему заказанные Валерой дополнительные доски. Можно было бы уже класть трубу для кана сушилки, но бетономешалка должна была вернуться к ним только после обеда, и мешать цементный раствор сейчас было просто нечем, поэтому девочки из бригады Лизы продолжили выполнять свое предыдущее задание.
  Около десяти часов утра от Ляли действительно прибежала девочка бывшего клана Лани, которой Сергей Петрович и отдал мешочек с первыми ста двадцатью готовыми пуговицами-цурками, на чем пока остановил выполнение остальной частью заказа. Во-первых - надо было готовить материал для тесовой кровли склада. Во-вторых - ста двадцати штук швеям хватит достаточно надолго. В-третьих - мелочевка это Валерина прерогатива, а сам Сергей Петрович занялся этими цурками только потому, что лично обещал их Ляле.
  Весь остаток времени до обеда ушел на отбор подходящих для кровельного материала бревен и отпиливание цепной пилой кусков нужной длины. Еще восемнадцать сосновых хлыстов лишились своих толстых комлевых частей, перейдя из первой во вторую категорию. Больше ничего Сергей Петрович сделать просто не успел, Марина Витальевна застучала в береговом лагере на обед, да и желудок тоже настоятельно советовал ему пойти и подкрепиться, тем более что молодежная бригада Лизы к тому времени уже закончила свое грязное дело со штукатуркой наружных стен цеха и убежала мыться на речку. Вопрос постройки бани должен был встать ребром уже в самое ближайшее время, когда такие вот купания в реке станут просто невозможными.
  Перед обедом, Ляля, как и обещала, устроила демонстрацию женских мод осеннего сезона на этот год. За основу костюма из обработанной по методу Антона Игоревича мягкой сыромятной кожи скорее были взяты не местные мотивы, а конструкция брючного костюма из будущего, конечно, с поправкой на материал. У Сергея Петровича, собственно, была куртка из натуральной кожи и он вполне себе представлял - сколько был должен весить такой костюм. Далеко себе не болонья.
  Началось все с того, что Ляля вытащила вперед смущающихся девочек-полуафриканок по имени Футирэ-Фрида и Куитрэ-Кали, одетых в новые, только что пошитые костюмы состоявшие из штанов, сделанных из относительно тонкой замши, изготовленной из кожи лани со сбритой шерстью, и более грубой и тяжелой свободной куртки до середины бедра с глубоким запахом, отложным меховым воротником и накладными карманами. В отличие от штанов куртки были пошиты из шкуры оленя мехом внутрь. После удаления мездры и обработки золой и жиром поверхность кожи приобрела теплый темно-желтый, почти коричневый цвет, посветлее у куртки и потемнее у штанов. И куртка и штаны застегивались пуговицами-цурками на накладные петли из сыромятных шнурков. Заставив девочек несколько раз повернуться вокруг своей оси, чтобы присутствующие смогли полюбоваться на их наряд со всех сторон, Ляля попросила их снять с себя куртки. Девочки послушно начали расстегивать пуговицы, с непривычки путаясь в петлях. Под куртками у них оказались заправленные в штаны свободные замшевые майки-безрукавки, а у Футирэ-Фриды еще и довольно объемистый животик, примерно так на пятом месяце. Все впечатление от их внешнего вида портили только летние босоножки-сабо, никак не вязавшиеся с таким костюмом.
  Сергей Петрович взял у Куитрэ-Кали куртку и взвесил ее на своей руке. Куртка весила килограмма три, никак не меньше. Действительно - не болонья. Хотя поверхность кожи мягкая и на ощупь довольно приятная.
  - Годится, Петрович? - спросила у него Ляля.
  - Годится, Лялечка, - сказал Сергей Петрович, - ты молодец. Майку ты придумала?
  - Да, Петрович, - сказала Ляля, - я подумала, что скоро наступит такое время, когда даже днем в летнем комплекте будет уже холодно, а в куртке еще жарко.
  - Правильно подумала, - кивнул Сергей Петрович и, отдав Куитрэ-Кали ее куртку, спросил, - Сколько таких комплектов вы сможете сшить за день?
  - Таких комплектов мы можем шить по два в день, - ответила Ляля, - запаса обработанных шкур вполне хватит.
  Сергей Петрович посмотрел на Антона Игоревича.
  - А ты, Игоревич, что скажешь? - спросил он.
  - Неплохо, - ответил Антон Игоревич, - но я бы предложил пока не шить курток, а ограничиться одними только штанами и безрукавками, а к курткам вернуться чуть попозже, когда похолодает.
  - Тогда, - сказала Ляля, - мы сумеем одеть всех примерно за неделю.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, посмотрев на Лялю, - так мы и сделаем. Будете шить в два круга, сначала штаны и безрукавки, а потом уже куртки. Ладно, товарищи, показ мод закончен, всем спасибо, а теперь давайте пойдем обедать.
  Уже прикончив свою тарелку жирного свиного супа Сергей Петрович тяжело вздохнул.
  - Жаль, - сказал он, - что нам не из чего сделать им ткань для нормального белья.
  - Как не из чего? - удивился сидевший рядом Антон Игоревич, - сырья для ткани у нас тут хоть отбавляй, правда созреет оно только поздней осенью.
  - Какого сырья? - навострила уши Марина Витальевна.
  - Обыкновенного, - ответил Антон Игоревич, - крапивного. Вроде Серега говорил, что в верховьях Дальнего этой крапивы самые настоящие джунгли, в которые лучше не соваться.
  - Так из нее же только мешки делали? - удивилась Марина Витальевна.
  - Не только мешки, - ответил Антон Игоревич, - но и все остальное, включая веревки, сети, сарафаны, скатерти и постельное белье. Мешки, Витальевна, шили из грубого волокна, получаемого из самой нижней части стеблей. Обработка крапивы почти ничем не отличается от обработки льна, ее точно также, замачивают, сушат, снова замачивают, треплют и потом прядут. Если убирать урожай поздней осенью, то придется проводить весь цикл обработки, а если весной, как только сойдет снег, то это будет уже готовая треста, которую можно трепать.
  - Хорошо, Антон, - сказала Марина Витальевна, - пока я поверю тебе на слово, но крапивную ткань мы сможем начать делать не раньше середины зимы или даже весны, а во что одевать девочек сейчас? Не будут же они бегать с мехом на голое тело.
  - Бегают же, - пожал плечами Антон Игоревич, - но есть сырье, которое появится у нас даже раньше крапивы. Я имею в виду лосося, который не только вкусное и питательное мясо, но еще и тонкая, мягкая и при этом очень прочная кожа, которая после обработки ничем не уступает самой лучшей замше.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - как я понимаю, лосось к нам придет где-то в конце октября, начале ноября, так что этот разговор тоже не предмет первой необходимости. Сейчас меня больше интересует, что мы можем придумать по поводу обуви?
  - Я тебе, кажется, уже говорил, - сказал Антон Игоревич, что мокасины я пошить могу. К тому же, как ты сам знаешь, местные и сами прекрасно умеют их делать. Если при этом сделать подошву из тюленьей кожи, которая досталась нам в трофеи, то могут получиться довольно неплохие мягкие и непромокаемые сапоги. Но проблема у них будет та же, что и у мокасин - слишком мягкая подошва.
  - Жесткая подошва, - сказал Сергей Петрович, - нужна только твоим землекопам. В конце, концов, можно же сделать что-то вроде тех же самых сабо, которые на время работы будут одеваться поверх мокасин или сапог?
  - Можно, - ответил Антон Игоревич, - как временная мера это вполне подходящий вариант. Сабо должны быть очень большими, в мокасинах размер ноги увеличится на четыре-пять номеров. Только это номер тоже не пройдет, когда понадобится постоянно носить мокасины, то копать у меня уже будет нечего - пойдут дожди и производство кирпича остановится.
  - Тоже верно, - вставая из-за стола, сказал Сергей Петрович, - впрочем, надо будет еще проверить, быть может в мокасинах на тюленьей подошве можно будет копать мягкий грунт.
  Антон Игоревич на это только молча кивнул и на этом разговор на тему сапог был закончен.
  После обеда, когда Антон Игоревич вернул на стройку бетономешалку и забрал второй строительный козел, Сергей Петрович еще раз обдумав планы на ближайшие дни, махнул пока рукой на дымовую трубу сушилки и бросил Лизину бригаду на кладку цоколя в семейном общежитии. Сделано это было для того, чтобы завтра, когда от Антона Игоревича не будет поступления жженого кирпича, у бригады кирпичеукладчиц все равно имелся бы фронт работ по кладке сырцового кирпича. А труба она подождет. Чуть позже пришел и Валера, сообщивший, что каркас склада уже стоит и кладка стен идет полным ходом, а послезавтра там уже можно будет лезть наверх и делать крышу.
  - Ну, - сказал Сергей Петрович, - это будет послезавтра, а сегодня надо лезть наверх и делать крышу в сушилке. Ты готов?
  Валера утвердительно кивнул и они, как и в прошлый раз вместе с Алохэ-Анной полезли на крышу. Технология была уже отработана и полуафриканки внизу только и успевали подавать, то нащельник, то кровельную доску. Чуть больше чем через четыре часа после начала этой работы были уложены коньковые доски, и сушилка для дерева наконец-то обзавелась своей крышей.
  Последней работой за этот день для Валеры и Сергея Петровича была установка на свои места изготовленных вчера дверей. До ужина оставался еще один час. Затевать сейчас распиловку теса для кровли склада сырца уже не было никакого смысла. Все равно было не успеть. Посмотрев на Лизиных девочек, хлопочущих вокруг поднятых уже на метр сырцовым кирпичом стен общежития, Сергей Петрович задумался.
  - Так, - сказал он Валере, - завтра нас опять возьмут за горло форточки, точнее, их отсутствие, а заниматься их изготовлением совершенно не будет времени. Сейчас нам главное как можно скорее поднять все стены и подвести здания под крышу, а остальным можно будет заняться и потом. Есть какие-нибудь предложения?
  - Есть, Сергей Петрович, - сказал Валера, - можно быстро сделать деревянные рамы по размеру корпуса форточек, и пусть девчонки сразу обкладывают их кирпичом, а форточки мы в них вставим потом.
  - Так, - кивнул Сергей Петрович, - вот этим-то ты, Валера, и займешься завтра с утра, пока я буду пилить кровельную доску.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - сказал Валера, - сделаю.
  Уже перед самым закатом Сергей Петрович не утерпел и решил сходить к Антону Игоревичу и посмотреть как там у него дела, благо идти было совсем недалеко, чуть более ста метров, а ребристый каркас крыши будущего склада и вовсе торчал над редкими зарослями можжевеловых кустов и был виден с его места, что называется, невооруженным глазом.
  Дела у Антона Игоревича шли прекрасно. Готовность стен склада была уже где-то процентов семьдесят, а в его головной части, где осевая и одна боковая стена были уже подняты до самого верха громоздился длинный, метров на шесть, штабель свежего сырца. Хозяин кирпичного производства явно не желал терять времени даром.
  Быстро осмотрев конструкцию и попытавшись пошатать столбы, Сергей Петрович убедился, что все было сделано правильно. Была бы у него напиленная кровельная доска, на готовую часть цеха можно было лезть хоть сейчас, стояло все капитально. В свою очередь, Антон Игоревич показал ему печь, в которую в этот момент женщины как раз укладывали на обжиг сырец и сказал, что эта печь еще из старого состава, но вот завтра он запустит ту, что первой была сложена девочками из бригады Лизы и с того момента производство жженого кирпича будет увеличиваться чуть ли каждый день.
  В ответ Сергей Петрович попросил у Антона Игоревича завтра с утра подкинуть ему еще тысяч пять штук сырцового кирпича и еще накопанной глины. Стройка вспомогательных объектов на промзоне входит в свою завершающую фазу и после общежития останется только баня и все.
  Услышав про баню, Антон Игоревич хмыкнул и подвел Сергея Петровича туда, где под временным навесом сохли нестандартные заготовки. С первого взгляда эти изделия напоминали корзинки, выложенные изнутри глиной, и со второго взгляда тоже. Некоторые из них имели дырку в дне как у цветочного горшка, другие не имели, третьи больше напоминали вылепленные из глины котелки разных размеров.
  - Что это, Игоревич? - спросил Сергей Петрович.
  - Это, - сказал Антон Игоревич, - эрзац оборудования для производства поташа и мыла. Не хотел заниматься кустарщиной, а пришлось. Все рассчитано примерно на пять килограмм готового продукта, по крайней мере я так надеюсь.
  - А почему они в корзинах? - спросил Сергей Петрович.
  - А потому, - ответил Антон Игоревич, - что такой метод тоже есть, а возиться с гончарным кругом мне недосуг, да и не очень-то хорошо я на нем работаю. С формой для полусухого прессования то же самое. Если все было сделано правильно, то во время обжига корзина сгорит, а керамический горшок который был вылеплен внутри нее - останется. Это так называемая сетчатая керамика. Но горшки - фигня. Вот когда дело дойдет до промывания золы для получения поташа, то это будет смертельный номер. Технология требует доводить раствор до сиропообразного состояния, а в таком виде он может нанести очень серьезные химические ожоги.
  - Понятно, - сказал Сергей Петрович, - ты уж постарайся что бы процесс обошелся без пострадавших и потерпевших.
  - Я постараюсь, - ответил Антон Игоревич, - только ты Марине ничего не говори, а то она меня убьет.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - не скажу. А ты постарайся продумать все так, чтобы процесс обошелся без ЧП. Кстати, тюленья шкура хорошо должна пойти на химические фартуки.
  - Договорились, - ответил Антон Игоревич, - я попробую.
  25 августа 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Утром густой молочно белый туман накрыл не только Гаронну и ее берег, но дотянулся даже до берегового лагеря. Было довольно холодно, Марина Витальевна посмотрела на вывешенный ею на столб столовой уличный термометр и сказала, что сейчас температура воздуха чуть ниже плюс десяти. Приближающаяся осень еще раз напомнила о себе. Так и завтракали, поеживаясь от холода, при этом. Сергей Петрович видел только Алохэ-Анну справа от себя и Антона Игоревича слева, а сидящие напротив него Андрей Викторович, Лиза и полуафриканка по имени Саирэ-Соня угадывались уже весьма смутно. Полуафриканки откровенно мерзли. Женщины и девочки бывшего клана Ланей, одевшие свои кожаные штаны и одевающиеся через голову рубахи чувствовали себя при этом несколько получше.
  Расползлось это молоко, только к половине восьмого, когда пригрело поднявшееся чуть повыше солнце. Пока полуфриканки во главе с Алохэ-Анной мяли ногами холодное глиняное тесто девочки из бригады Лизы забежали к себе в казарму погреться. Сергей Петрович подумал, что не включи он им отопление в прошлое воскресенье, то сейчас все было бы гораздо и гораздо хуже. Но, долго им там сидеть не дали, приехал Антон Игоревич и привез первые шестьсот штук сырца из заказанной вчера Сергеем Петровичем партии. Началась разгрузка, а это как известно дело горячее. Тем временем глиняный раствор был готов и девочки могли уже приступать к кладке.
  Как только Алохэ-Анна и ее команда освободились от разминания раствора Сергей Петрович взялся за подготовку материала для тесовой кровли. Валера, которому дополнительные помощники были не нужны уже давно пилил и строгал свои внешние закладные рамы для форточек, да так что дым стоял коромыслом. Осень сама всех подгоняла, напоминая о себе. Не то, что бы в шалаше-вигваме было особенно неуютно, совсем нет, но все же настоящие холода и дожди хотелось бы встречать под настоящей надежной крышей. Клавшие стены общежития девочки время от времени вынуждены были отрываться на разгрузку УАЗа и выкладывание рядом с местом будущих работ небольших временных штабелей, так чтобы потом нужный в работе сырцовый кирпич не надо было далеко носить.
  Примерно в половине десятого, привезя последнюю ходку на двести штук сырца, Антон Игоревич сказал, что к обеду стены склада будут уже полностью готовы и он сможет вернуть строительные козлы и отправить девочек к Андрею Викторовичу, класть печи для обжига извести.
  В ответ Сергей Петрович сказал, что кроме печей надо еще будет сложить кипелку и ванну для ручного замешивания известково-песчаного раствора.
  - Ху есть кипелка? - спросил Антон Игоревич.
  - Кипелка, - терпеливо пояснил Сергей Петрович, - это такая штука, которая кипит. В ней негашеная известь заливается водой и становится гашеной. Процесс это бурный, с большим выделением тепла и плевками во все стороны, так что в это время с ней рядом лучше не стоять. Когда процесс гашения заканчивается, и все успокаивается, мастер выдергивает из кипелки пробку и через сетку выпускает сметанообразное известковое тесто в ванну для раствора. Там в него добавляется песок, после чего все тщательно перемешивается и идет на кладку. Если налить побольше воды то получится известковое молоко, годное для побелки стен. Конструкция относительно несложная, но должна быть устроена с умом, что бы было как можно меньше ручных перегрузок. Негашеная, да и свежегашеная известь, это та еще гадость, ничем не лучше твоего поташа.
  - Понятно, - кивнул Антон Игоревич, - тут я всецело полагаюсь на твой опыт.
  - Тут, Игоревич, такое дело, - сказал Сергей Петрович, - сегодня после обеда я должен буду оказаться одновременно в двух местах - у тебя на крыше склада и у Андрея на планировке обжигательных печей. Кстати, как они у тебя устроены?
  - Ну, - ответил Антон Игоревич, - на кирпичные времянки печь для обжига известняка почти непохожа, хотя что-то общее все же есть. Вот смотри...
  Антон Игоревич вылез из машины и кончиком ножа начал чертить на земле схему.
  - Печь для обжига известняка чем-то похожа на домну, - говорил он при этом, - Наибольшая ширина примерно на одной трети высоты от основания, дальше, к горловине диаметр печи сужается в три с половиной раза. Загрузка сырья производится через верх. Внизу, с одной стороны печи топка с наклонным колосником, с другой окно для выгрузки готового продукта. В принципе все просто, но есть определенные тонкости.
  - Какие же? - спросил Сергей Петрович.
  - Старики римляне, - ответил Антон Игоревич, - вкапывали свои печи в склоны крутых холмов. И были они у них диаметром в три, а высотой в четыре-шесть метров. Обжиг на дровах продолжался неделю и давал от пятнадцати, до двадцати пяти кубов насыпью негашеной извести. Нам такая роскошь недоступна, да и не нужна. Подходящего крутого холма под рукой нет, времени и рабочих рук мало, да и строим мы совсем не Колизей. Мой проект поскромнее. Наибольший диаметр полтора метра, диаметр горловины сорок сантиметров, высота два метра, рабочий объем на два куба негашеной извести.
  - Диаметр говоришь... - сказал Сергей Петрович, - Значит, печь у тебя будет круглая? Но девочки Лизы пока обучены класть только прямоугольные конструкции и из-за этого с этой печью у нас выйдет дополнительная морока.
  - Знаю, - сказал Антон Игоревич, - но по другому никак. В квадратной печи в углах останется плохо обожженный известняк, а это брак.
  - Хорошо, Игоревич, мы попытаемся, - сказал Сергей Петрович и добавил, - Кстати, ты не забыл, что площадку под печь, придется расчищать от песка?
  - Не забыл, - ответил Антон Игоревич, - но это-то как раз и не проблема. Яму под фундамент на пять квадратных метров бабы Андрея раскидают за пару часов. Кстати, если печь частично уйдет в землю, то можно будет нарастить ее высоту. Тогда увеличится рабочий объем и улучшится тяга.
  - Думаю, что не стоит, - сказал Сергей Петрович, - даже печь на два куба извести будет давать от пяти до девяти кубов кладочного раствора в неделю в зависимости от ее жирности. Низкая печь удобней в загрузке. На полтора метра я сделаю тебе деревянный пандус что тачка будет подъезжать прямо к горловине. Ты уже сам съезди к Андрею, посмотри своим глазом что там и как и объясни ему что надо делать.
  - Хорошо, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - тогда я к нему прямо сейчас и поеду.
  - Погоди, - остановил Антона Игоревича Сергей Петрович, - Во первых печь планируй так чтобы стояла метрах в десяти-двенадцати от стройки, к лесу передом, то есть топкой, а к дому задом. Во вторых - насчет тяги есть еще один совет. Попробуй по своей корзинной технологии сделать одевающуюся на горловину съемную керамическую трубу и обжечь ее. Только глиняные колбаски обматывай не изнутри, а снаружи плетенки. Добавишь метр или полтора высоты к тяге - уже хлеб.
  - Цэ, - сказал Антон Игоревич, залезая в кабину УАЗа - это надо будет обязательно попробовать. Ну бывай, я скоро.
  Проводив взглядом уезжающий УАЗ, Сергей Петрович вернулся к своей работе. Ее еще было очень и очень много.
  Антон Игоревич проехал обратно примерно часа через два после того разговора, то есть перед самым обедом, когда Сергею Петровичу оставалось разделать на кровельные доски одну колоду, Валера навтыкал на все положенные места форточные рамки, а девочки Лизы клали кирпич уже привставая на цыпочки.
  - Значит так, Петрович, - сказал он, остановив машину, - я там все урегулировал и бабы у Андрея уже роют. Кстати, я прихватил с собой несколько ведер известнякового щебня, завтра поставлю в печь вместе с кирпичами - посмотрим что будет.
  Сергей Петрович пожал плечами.
  - И в чем тут смысл? - спросил он.
  - А смысл в том, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - что должны же мы заранее знать на что подписываемся. Во первых - взвесив остаток известняка после гашения можно будет узнать какая доля продукта обожглась за сутки. Незачем тратить лишнее время и жечь лишнее топливо ради обжига уже обожженного. Римляне тратили на обжиг неделю, но бог весть какие куски они кидали в печь, наша главная фракция будет с грецкий орех. Во вторых - проверив известковое тесто на подвижность можно будет понять сколько песка нужно добавлять в раствор. И в третьих - когда этот схватится будет понятно насколько он плотный. Судя по виду, известняк вполне себе ничего, но хотелось бы оперировать более точными данными.
  - Хорошо, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - в принципе ты прав. Кстати, я тут уже почти закончил, так что приезжай после обеда, будем заканчивать твою складскую эпопею.
  - Договорились, - сказал Антон Игоревич, заводя машину, - вот привезу твои козлы и начну забирать доски.
  За обедом, поглощая густой жирный свиной суп с картошкой, Сергей Петрович подумал, что сейчас у него вдруг появилось ощущение близости впереди какого-то конкретного перевала, который требуется достигнуть со всем напряжением сил, а уж после дорога выровняется или вовсе пойдет под уклон и дальше будет легче. Такое впечатление создавали полностью готовая казарма, почти законченные склад сырцового кирпича и сушилка для дерева и начало черновых работ над их семейным общежитием. Оставалось совсем немного. В уме почему-то всплывала дата первого сентября, к которой он должен закончить все основные работы на промзоне, запустить сушку первой партии леса на каркас Большого Дома и быть готовым к следующему этапу их жизни в каменном веке.
  Кстати, Антон Игоревич сообщил, что кладка стен его склада действительно уже закончена и теперь сразу после обеда он готов вернуть Сергею Петровичу строительные козлы, после чего можно будет уже приступать к кровельным работам.
  Сергей Петрович ответил Антону Игоревичу что они с Валерой тоже полностью готовы, а посему, как только как сразу.
  Вернувшись к себе в цех и дождавшись приезда Антона Игоревича с козлами Сергей Петрович начал отдавать последние указания.
  - Так, - сказал он Лизе, - мы с Валерой сейчас уходим к Антону Игоревичу, ты остаешься здесь за старшую. Поднимайте стены в максимальном темпе, но только чтобы без брака. Когда закончите с общежитием, вернитесь к сушилке и поставьте чердачные стены.
  - Будет сделано, Сергей Петрович, - ответила Лиза.
  Полуафриканкам было сказано, что двое из них, во главе с Алохэ-Анной отправляются помогать делать кровлю, а остальные сперва грузят в УАЗ большую стремянку, доски, а потом делают то, что им скажет Лиза.
  После этого, не став дожидаться пока закончится погрузка досок, Сергей Петрович собрал весь необходимый инструмент и повесил на плечо свою мосинку, Алохэ-Анна взяла мешок с нагелями и банку с клеем и они отправились в путь. Почти в самом конце дороги их обогнал Антон Игоревич на УАЗе, но это было уже неважно, так как они уже пришли.
  Посмотрев на свой фронт работ Сергей Петрович подумал, что из-за отсутствия черного потолка дело тут будет пожалуй потяжелее чем обычно. Придется работать прямо сверху, с риском сверзиться с высоты при первом же неловком движении. Для того, чтобы ноги не скользили по дереву, он разулся сам и приказал разуться Валере и Алохэ-Анне. Крышевая эпопея началась.
  Первые два нащельника и кроющую их доску Сергей Петрович уложил со стремянки не по концам лагов, которые козырьком на полметра выступали за линию торцевой стены, а как раз вдоль этой самой стены, получив возможность в относительно нормальных условиях сформировать себе козырек почти метровой ширины, на который уже можно было забраться и работать сверху. Было честно сказать страшновато, но Сергей Петрович старался не смотреть вниз, сосредоточившись на выравнивании поданных снизу досок и просверливании отверстий под нагеля. Было видно, что Валере тоже было страшно, но он держался. В конце концов вчера именно он, балансируя на козлах, крепил эти лаги к балкам. По внешнему виду Алохэ-Анны вообще нельзя было понять какие эмоции она испытывает. Как всегда, когда она помогала Сергею Петровичу в каком-нибудь деле чуть посложнее 'подай-принеси' она была сосредоточена как хирург при проведении операции на сердце.
  А вообще, работа шла даже раза в два быстрее чем обычно, поскольку никому не надо было нагибаться под балки или переступать через лаги. Главное было не бояться и при этом соблюдать осторожность. Хотя, если оглянуться, с высоты как на ладони были видны и береговой лагерь с суетящейся у котла Мариной Витальевной и промзона, где вокруг общежития муравьями шебуршились девочки из бригады Лизы. Но Сергей Петрович не оглядывался - ему было некогда.
  На кровлю одной половины склада у них ушло два с половиной часа времени. Спустившись вниз и немного передохнув, Сергей Петрович и Алохэ-Анна с Валерой повторили то же самое на другой стороне, в самом конце установив коньковые доски.
  Когда они слезли вниз, солнце висело уже совсем низко над горизонтом, а у Сергея Петровича от усталости и пережитой нервотрепки тряслись и руки и ноги. Но дело было сделано. Склад сырцового кирпича стоял пусть и неоштукатуренный, пусть без окон и дверей, но с надежной крышей и стенами. Еще один шаг был пройден.
  - Ну, Петрович, ты даешь, - сказал ему восхищенный Антон Игоревич, когда Сергей Петрович немного отдышался, - Я аж залюбовался. Идем, что покажу.
  - Ну идем, - ответил заинтригованный Сергей Петрович поднимаясь на ноги с пенька.
  Этим чем-то, оказалась расположенная под навесом стоймя плетеная из прутьев трубчатая конструкция, диаметром сантиметров сорок-пятьдесят и высотой около полутора метров, которую две женщины бывшего клана Лани, которых как припомнил Сергей Петрович звали Рана и Нили, сноровисто обматывали длинными глиняными колбасками, которые они тут же и разглаживали.
  - Вот, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - познакомься это придуманная тобой труба для печи. Кстати, если получится, можно будет здорово сэкономить кирпич на разного рода трубах.
  - Очень хорошо, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - но почему только одна труба, или другая будет позже.
  - Другой не будет, - сказал Антон Игоревич, - я подумал и решил обойтись одной печью для обжига известняка. Двух кубометров негашеной извести в неделю нам хватит за глаза. Основное сожрет твой кирпичный цоколь, а дальше будут уже расходы по мелочи.
  - Не скажи, - ответил Сергей Петрович, доставая калькулятор, - при сантиметровых швах нам на Большой Дом понадобится восемнадцать кубов раствора для кладки, а это от четырех до восьми кубов негашеной извести в зависимости от ее качества.
  - Вот, - сказал Антон Игоревич, - от двух до четырех обжигов и все готово. К тому же я тоже умею считать, судя по скорости реакции, товарищи римляне бросали в свою печь камни размером с человеческую голову, а наш то известняк будет надроблен куда мельче. Возможно срок обжига сократится с семи до пяти, трех или даже как указывают некоторые руководства двух дней. Нет смысла жечь топливо лишних пять дней, если за первые два дня реакцию прошло восемьдесят процентов всего известняка. Ведь весь не прореагировавший отход из твоей кипелки мы сможем снова бросить в печь.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - возможно ты и прав, но тогда твоя печь должна быть не временным, а капитальным сооружением, на случай каких-то еще строительных работ.
  - Я думаю, - сказал Антон Игоревич, - что если ты выделишь мне тысячу штук жженого кирпича, то я смогу одеть эту печь снаружи в кирпичную рубашку и сделать ее достаточно долговечной.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - принеси на ужин свой поминальник и мы распределим, какую партию кирпича кому отдать. А сейчас, извини, но мне пора идти. Хочу посмотреть что было сделано в мое отсутствие. И отвези мне, пожалуйста, обратно стремянку, она там сейчас, наверняка, нужна просто позарез.
  - Договорились, - ответил Антон Игоревич, - сейчас отвезу.
  А сделано в отсутствие Сергея Петровича было немало. Когда он и сопровождающие его лица пришли к себе на промзону, то там была полная картина маслом. Стены общежития были полностью сложены, подняты были, насколько это возможно с козлов и чердачные стены сушилки для дерева, и сейчас, получив стремянку, две девочки из бригады Лизы, балансируя на самом верху, закладывали с нее последние маленькие треугольнички под самой стрехой. Это ли не победа разума над дикой природой.
  Вечером случилось еще одна новость. К ужину в новеньких кожаных штанах и майках безрукавках вышли не только две полуафриканки из Лялиной швейной бригады, но и все четыре темненьких подружки Антона-младшего. Кстати, женщины и девочки бывшего клана Лани, тоже по большей части сменили летние топики и юбочки на свои традиционные одежды. Лето-то можно сказать прошло.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 17 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #42 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 29 января 2017 - 11:22:21
  
  Популярное сообщение!
  26 августа 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  С самого утра Сергей Петрович погнал темп как лошадь завидевшая уже близкий финиш, но посчитав на пальцах понял что по всем раскладам большая часть бригады Лизы временно остается не у дел. Все что можно было сложить из сырца уже сложено, а до того момента, когда поступит жженый кирпич на очаги, каны и дымовые трубы семейного общежития было еще целых двенадцать дней. Перед Сергеем Петровичем о весь рост встал призрак бани. Сто двадцать жженых кирпичей на цоколь у него должно было остаться от дымовой трубы сушилки, требовалось найти еще примерно столько же. А сырец и дерево вообще пока не дефицит. Когда Антон Игоревич привез сегодняшнюю партию жженого кирпича для дымовой трубы, Сергей Петрович коротко объяснил ему сложившуюся ситуацию, пока девочки Лизы и полуафриканки выгружали кирпич из кузова.
  - Значит так, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - баня это очень хорошо. Теперь скажи что требуется от меня?
  - От тебя, - ответил Сергей Петрович, - требуется шесть дырок в земле буровым станком и сто двадцать штук жженого кирпича завтра утром.
  Услышав про жженый кирпич Антон Игоревич поморщился, завтрашняя партия должна была целиком уйти на облицовку печи для обжига известняка, но баня для русского человека дело святое, и уж сто двадцать кирпичей на него пожертвовать было можно, тем более что после этого, до самого шестого сентября Сергей Петрович не должен был получить ни кирпичика и Антон Игоревич кивнул.
  - Хорошо, Петрович, - сказал он, - считай что кирпич уже у тебя здесь. Где сверлить?
  - Вон там, - махнул рукой Сергей Петрович в сторону узкой площадки между торцом общежития и опушкой леса.
  - А поместится? - с интересом спросил Антон Игоревич.
  - А чему там помещаться, - ответил Сергей Петрович, - три с половиной метра в ширину и пять с половиной в длину, из них два метра предбанник с топкой, а остальное собственно парилка. Баня-то маленькая, вспомогательная. Кровля и та будет в один скат.
  - В наших условиях даже маленькая баня это невероятная роскошь, - сказал Антон Игоревич, - Ладно, чего тут два часа рисовать. Зови своих баб, пусть тащат буровой станок, сам бери рулетку и идем сверлить.
  Пока Антон Игоревич в указанных местах с помощью полуафриканок сверлил отверстия под опорные столбы, Сергей Петрович пошел туда, где собрались девочки Лизы. Дымовая труба сушилки она требовала особого обхождения. Показав схему выкладки и чередовании кирпичей в рядах, он вручил Лизе отвес, поручив строго контролировать вертикальность трубы, а то без дополнительных опор все к чертовой матери завалится.
  Потом, уцепив Валеру, Сергей Петрович отправился на склад бревен. Нужны были колоды под выпиливание шести опорных столбов. Два - двадцать на двадцать, два двадцать на десять и два десять на десять. В предбаннике стены должны были быть толщиной в полкирпича, а в парилке в кирпич. Нужные бревна были быстро найдены, обмерены и отрезаны, а уже Алохэ-Анна с товарками должны были доставить их к пильному станку. Когда брусья были выпилены, а горбыль отброшен, то Сергей Петрович сходил из бригады Лизы четверых девочек постарше в помощь Валере, которому была поставлена задача собирать каркас. А то что они ввосьмером вокруг одной трубы хороводы водят. Там и четверо слишком много.
  Закончив с этим делом, Сергей Петрович посмотрел на часы. Время было девять часов, можно было вместе с Алохэ-Анной лезть и делать черный потолок над их семейным общежитием. Этим они и занимались до того самого момента когда Марина Витальевна в береговом лагере не начала бить в свою колотушку, собирая всех на обед. Сделано к тому времени было чуть более половины всей работы на черном потолке. Дело в том, что Сергею Петровичу пришлось немало поизвращаться, для того чтобы оставить в черном потолке четыре отверстия сорок на сорок сантиметров под будущие дымоходы четвертных секций кана. Но задача была решена, и дальше до самого конца никаких проблем с черным потолком уже не должно было быть.
  Спустившись вниз, Сергей Петрович в первую очередь осмотрел собранные и разложенные на земле Валерой половинки каркаса бани. Все было сделано на совесть. Потом он посетил работы у дымовой трубы сушилки для дерева, выросшей уже до высоты два метра и проверил ее отвесность. Тоже все вроде сходилось, Лиза не схалтурила. После всего этого, выразив всем свое глубочайшее удовольствие Сергей Петрович направился вкушать пищу, а все остальные последовали за ним.
  После обеда все продолжилось в том же стиле, за тем исключением, что трем полуафриканкам была поставлена задача намесить ногами глиняного раствора с опилками, а тем четверым девочкам из Лизиной бригады, которые помогали Валере собирать каркас, было велено лезть на крышу и укладывать на нее утеплитель. Работа им знакомая и совсем не сложная. Сам же Валера получил задачу устранить свой хвост в размере последней двери для сушилки, а потом заняться двумя такими же наружными дверями в семейном общежитии. Глядя на поднимающуюся вверх трубу сушилки, Сергей Петрович понял, что до ее запуска осталось совсем немного. Надо только чтобы просохла кладка в очаге, канне и самой дымовой трубе. Опять же это произойдет или первого сентября или даже раньше.
  С черным потолком семейного общежития Сергей Петрович и Алохэ-Анна закончили около трех часов дня. А позади них девочки из бригады Лизы, тем временем, уже успели уложить смесь глины и опилок, почти уже на треть всего черного потолка. Труба уже достигла высоты около четырех метров и клали ее теперь не с козлов, а с большой стремянки. Оставалось выложить совсем немного, каких-то полметра. Работа двигалась.
  Сергею Петровичу надо было бы готовить на завтра бревна для распиловки на кровельную доску, но все полуафриканки были заняты перетаскиванием глиняно-опилочного раствора, а отвлекать их от этого дела Сергей Петрович не захотел. Все равно завтра в первую очередь надо будет положить лаги и лишь потом, дождавшись пока схватится клей, лезть и делать над семейным общежитием тесовую кровлю. А пока... пока делать Сергею Петровичу было просто нечего. Перебрав в уме все свои дела он не вспомнил ничего действительно важного.
  В этот момент с колеи ведущей к кирпичному заводу выехал Антон Игоревич на УАЗе с кузовом полным сырцового кирпича.
  - О, Петрович, - сказал он Сергею Петровичу, остановив машину и оглядывая творящуюся вокруг рабочую суету, - да у тебя тут тоже все пучком. Кстати, известняк на пробу я на обжиг сегодня поставил, так что через пару дней будем знать результат.
  У Сергея Петровича возникла идея.
  - Слышь, Игоревич, - сказал он, - подбрось меня до Андрея. Хочу посмотреть на месте, что там и как.
  - Да не вопрос, - сказал Антон Игоревич, - садись.
  Сергей Петрович сбегал в цех за своей мосинкой, сел в машину и они поехали. Езда это была еще та, УАЗ лавировал между пней, как слаломист между флажков.
  - Уж лучше бы я пошел пешком, - подумал Сергей Петрович, - Эти пни надо в любом случае удалять, если будем постоянно по такой дороге возить на стройку пиломатериалы и кирпич, то угробим машину на раз.
  - Слушай, Игоревич, - спросил Сергей Петрович, когда они приехали, - твоим способом с негашеной известью можно только камень рвать или для дерева он тоже годится?
  - В принципе годится, Петрович - сказал Антон Игоревич, - Только вот какое дерево ты так возненавидел, что хочешь просто разорвать его на куски?
  - Не дерево, - ответил Сергей Петрович, - а пни от них, между которыми мы сейчас так знатно виляли.
  - Значит так, - сказал Антон Игоревич, - Ты хочешь просверлить в пне дырку, засыпать сухой извести, а потом, заткнув пробкой и налив воды, сделать БАХ?
  - Что-то вроде того, Игоревич, - ответил Сергей Петрович, - Так разорвет от этого пень или нет?
  - По идее должно, - сказал Антон Игоревич, - разрыв в щепки, конечно, я не обещаю, это тебе не тротил и не аммонал, но на несколько частей, по числу крупных корней, он лопнуть должен. Хотя тут нужно пробовать.
  - Давай попробуем, - сказал Сергей Петрович, - Но, разорвать пень на несколько частей будет вполне достаточно. Дальше мы уж его по кускам разделаем рычажной лебедкой и цепной пилой.
  - Хорошо, - сказал Антон Игоревич, - вот через два дня выйдет известняк с обжига и если проба хорошо погасится, по попробуем бахнуть пару пней.
  - Договорились, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - А теперь давай посмотрим что тут у тебя с печью для обжига известняка.
  С печью для обжига известняка было интересно. Во первых - слой песка в том месте, которое Антон Игоревич выбрал для печи составлял не пятьдесят сантиметров как на месте дома, не шестьдесят и не семьдесят, а что-то около метра. По крайней мере, когда Сергей Петрович спрыгнул в раскоп, глубина ямы была ему где-то до пояса. Во вторых Кирпич-то Антон Игоревич привез, а вот замешивать раствор было не из чего, нечем и не в чем. Яму для замеса в песке не выроешь. Конечно, можно будет притащить сюда и глину и бетономешалку, но вот таскать из промзоны воду хоть ведрами на руках, хоть возить ее на машине было бы совершенной придурью. Об этом Сергей Петрович тут же и сказал Антону Игоревичу и подошедшему к ним Андрею Викторовичу.
  - Значит так, - сказал Антон Игоревич, - Во первых - глубина ямы, раз уж она вырыта, не порок, а достоинство. Можно будет, без нарушения удобства пользования еще на полметра нарастить высоту печи, что увеличит рабочий объем примерно на полкуба. Что же касается всего остального, то глину возить придется, это в любом случае...
  - Бетономешалку, - сказал Сергей Петрович, - я отдам завтра ближе к обеду, а то у меня все работы на бане встанут.
  - Баня? - переспросил Андрей Викторович.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - лед тронулся и ты уже можешь запасаться вениками.
  - Баня это хорошо, Петрович, - потер руками Андрей Викторович, - И когда же мы сможем отдохнуть как цивилизованные люди?
  - Недельки через две, Андрей, - ответил Сергей Петрович, - может чуть позже, но не на много.
  - Это хорошо, - сказал Андрей Викторович, - повеселимся.
  - Ну вот, - сказал Антон Игоревич, - кто о чем, а эти о бане.
  - Ну не о бабах же нам говорить, - ответил Андрей Викторович, - От них и так в глазах рябит.
  - Ладно вам, мужики, - сказал Антон Игоревич, - я о деле. То что здесь надо бурить скважину - это однозначно. В любом случае в нашем доме должна быть вода. Сейчас девки разгрузят кирпич и я съезжу за буровым станком. Электричество тут уже есть, так что приступим.
  - Вот это деловой разговор, - сказал Сергей Петрович и спросил, - Игоревич, а ты со своим станком пробьешься через известняк?
  - А я и пытаться не буду, - ответил Антон Игоревич, - ты обрати внимание - всего десяток метров сторону от вершины и уже какое понижение рельефа. Я просто отойду метров на двадцать дальше в лес и попробую там. Деревья там выглядят совсем нормальными, а значит камень либо глубоко, либо его там вовсе нет.
  - Возможно, возможно, - сказал Сергей Петрович, - ты геолог, тебе видней. А без воды нам здесь и в самом деле никак. От промзоны шланг не дотянем.
  - Ну вот я водой и займусь, - сказал Антон Игоревич, - второй насос у нас есть, так что с этим проблем не будет.
  Сергей Петрович осмотрелся по сторонам.
  - Хорошо, Игоревич, - сказал он и показал рукой, - если здесь будет печь для известняка, то вон там надо ставить кипелку, а под ней делать ванну для известкового теста. Все остальное по ходу пьесы, когда поймем что за известняк нам достался. Думаю, что мне пора. Увидимся вечером.
  - Тебя подбросить? - спросил Антон Игоревич.
  - Да нет, Игоревич, - ответил Сергей Петрович, - я сам дойду. Тут недалеко.
  Когда Сергей Петрович вернулся к себе на стройку было примерно без четверти четыре. В пути его обогнал на УАЗе Антон Игоревич, а потом он же попался навстречу, когда вез к месту работы буровой станок с полным набором труб. Это вам не лунки под столбы сверлить. В отсутствие Сергея Петровича работа на застилке крыши утеплителем ускорилась, ибо теперь там, закончив все остальные дела, работали обе бригады. Сергей Петрович прикинул что такими темпами через час, максимум через полтора и эта работа тоже будет сделана, а он пока может побродить с цепной пилой и рулеткой среди бревен. Алохэ-Анна и ее подруги если что потом отнесут к цеху все что он отрежет.
  До ужина Сергей Петрович успел не только найти и отрезать от хлыстов двадцать две подходящих колоды, но и опилить их все на тридцатисантиметровый брус, оставив разделку на доски на завтра. При этом он имел в виду не только крышу семейного общежития, но и крышу уже заложенной бани. Валера, тоже успел закончить все три порученных ему двери и теперь отдыхал, сидя на штабеле бруса. Сергей Петрович еще раз напомнил себе как спадет горячка, сделать к цеху, казарме и общежитию, по одной культурной скамейке вдоль стен. Вот посадит Витальевна на будущий год подсолнечник, будут на этих скамейках сидеть девки и лузгать семечки, а он, Сергей Петрович будет их гонять, чтобы не мусорили. Лепота.
  Последняя новость прозвучала за ужином к которому еще четыре юные полуафриканки: Саитэ-Сати, Форитэ-Фрося, Боритэ-Барби и Фаилэ-Фая вышли в новеньких штанах и безрукавках. После двух неудачных попыток Антон Игоревич на третий раз все же пробился до водоносного слоя и это место находилось чуть более чем в тридцати метрах от их дома. И это была хорошая новость.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #43 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 05 февраля 2017 - 11:04:57
  
  Популярное сообщение!
  27 августа 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
  
  Это воскресное утро в клане Прогрессоров ничем не отличалось от любого такого же другого. В первую очередь, с помощью полуафриканок подняли каркасы боковых стен бани. Дело это было вполне плевое, каждый каркас всего-то на три столба. Потом Сергей Петрович взялся за распиловку кровельной доски, а Валера с помощью девочек из бригады Лизы еще на живую вставил между будущими боковыми стенами каркасы поперечных перегородок, после чего ямы под основаниями столбов были залиты цементным раствором, перемешанным с мелкой галькой. Тем временем на УАЗе поехал Антон Игоревич, оставивший по дороге обещанные сто двадцать жженых кирпичей. Глянув на состояние дел, Сергей Петрович посоветовал ему часа через полтора забирать бетономешалку, второй насос и все что необходимо для его нормальной работы.
  После того как столбы были забетонированы девочки из бригады Лизы, размешав в бетономешалке цементный раствор для кладки, приступили к работе над цоколем бани, а, оторвавшийся от своей работы, Сергей Петрович, убедившись, что утеплитель на крыше общежития в достаточной мере подсох и по нему уже можно ходить, послал Валеру наверх класть лаги под тесовую кровлю и тем самым создавать задел для завтрашней работы. Немного погодя, значительно раньше чем через полтора часа приехал Антон Игоревич и терпеливо ждал пока девочки из бригады Лизы не освободят ему бетономешалку. Попутно, вместе с бетономешалкой, насосом, кабелем и шлангами, Сергей Петрович вручил Антону Игоревичу изготовленное еще в первые дни дубовое корыто для замачивания жженого кирпича в отсутствии специальной ямы. Правда, за это время оно немножечко рассохлось, но эта проблема должна была устраниться сама по мере набухания дерева в ходе эксплуатации.
  С кладкой стен бани у девочек из бригады Лизы вообще-то получилось как у Винни-Пуха с медом. Вот, только что работа была, навалились всей толпой и ее сразу нет. Уложено все до последнего кирпичика и ничего больше не надо. А времени-то всего девять часов. Махнув рукой, Сергей Петрович распорядился заранее выложить чердачные стены на семейном общежитии, а потом размешать глиняно-опилочный раствор и штукатурить им наружные стены на самом общежитии и на той же бане. После этого здесь для кирпично-штукатурных работ должен был наступить финиш примерно на ближайшие двенадцать дней. Самому Сергею Петровичу работы с деревом было еще выше крыши.
  Обед прошел как обычно за одним только малым исключением, что Марина Витальевна сперва погнала чумазую команду мыться на речку. Но это было не страшно, днем еще было достаточно тепло и такое купание ничем не угрожало здоровью девочек.
  После обеда все продолжилось в том же духе, только вот примерно к трем часам дня бригада Лизы встала и это было уже окончательно. Работа кончилась. Одновременно слез с крыши и Валера у которого тоже было все. Первым делом Сергей Петрович снова сгонял девочек на речку, чтобы были чистые и красивые, а потом призадумался. Сперва он хотел отправить их под охраной Валеры по давно обещанные грибы, но потом подумал, что мастер Валера хороший, а вот охранник и защитник из него никакой. Его самого надо защищать. Хотя... два парня лоботряса охраняют от диких свиней картошку, а там днем за глаз хватит и одного Сереги с Сайгой. А Валера... Валера займется фрезеровкой пазов в нащельниках. Тоже очень нужное и ответственное занятие.
  - Позвать ко мне Гуга, - сказал он и вскоре Гуг был позван. За ним сбегала, недалеко ведь, одна из самых быстроногих девочек.
  - Так, Гуг, - сказал Сергей Петрович, - для тебя есть непыльная работа по специальности. Бери свое копье, арбалет и топор, пойдешь с девочками в лес и будешь охранять их от разного рода неприятностей.
  - Какой неприятность защита девочка? - спросил Гуг.
  - От любой, - ответил Сергей Петрович, - волк, медведь, рысь, свинья, нехороший человек. Они будут собирать грибы, а ты их будешь охранять.
  - Гуг понимать, - сказал парень, расправив плечи, - пусть девочка не бояться - Гуг их защитить.
  - Молодец, Гуг, - сказал Сергей Петрович и повернулся к девочкам, - А вы красавицы, далеко не расходитесь, будьте все вместе, чтобы нам потом не пришлось искать вас по всему лесу.
  С собой в качестве тары под грибы Сергей Петрович дал девочкам два чисто вымытых ведра и два мешка из под картошки со склада.
  - А вообще, - подумал он при этом, - надо было бы наплести корзин из ивы, раз уж наступает такой перерыв в основном производстве.
  Отправив под охраной Гуга девочек в лес, Сергей Петрович вернулся к своей работе по распиловке кровельной доски и занимался ею до половины шестого. Потом и у него тоже наступил кризис занятости - все подготовленные для этого брусья были уже распилены. Еще около часа он, вместе с полуафриканками, потратил на установку последней двери в сушилку для дерева и двух наружных дверей в семейном общежитии. Следующей работой, которую нужно было выполнить по дереву была сборка каркаса стеллажей для сушки досок и брусьев. Экономить на дереве при создании каркаса Сергей Петрович не собирался. Брус на него должен был пойти двадцатка, целиком выпиленный из бревен второй категории. Вот их то отбором и нарезкой он и занялся с помощью своей бригады полуафриканок.
  Незадолго до заката вернулись ходившие по грибы девочки с натугой, по четверо, волочащие два битком набитых мешка с грибами. Еще два наполненных доверху грибами ведра несла Лиза. Тихая охота удалась, но при этом Сергей Петрович подумал, что дай он им три мешка они набили бы три, если бы дал четыре, то четыре, а Лиза рассказала, что грибов сейчас в этом лесу видимо-невидимо, наверное оттого что здесь их никто и никогда не собирал.
  Но, Марина Витальевна вечером несколько остудила пыл Сергея Петровича, сказав, что грибы это конечно хорошо, но их пищевая ценность довольно невелика, а усвоение содержащихся в них питательных веществ затруднено из за наличия грибного хитина. Для того чтобы превратить грибы в более или менее полноценный продукт их сперва нужно высушить, а потом растолочь или размолоть в порошок, который затем можно использовать для приготовления супов и соусов. Вот тогда можно будет сказать, что время потраченное на сбор этих грибов не прошло впустую.
  При этом Сергей Петрович подумал, что отдельная сушилка для грибов была бы слишком эпичным сооружением, но вот в сушилке для дерева под потолком вполне можно было бы устроить какие-нибудь крючки для растягивания унизанных грибами гирлянд или подвешивания небольших плетеных корзин.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 17 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #44 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 12 февраля 2017 - 11:01:10
  
  Популярное сообщение!
  28 августа 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
  Утром, за завтраком Сергей Петрович решал вопрос к кому на ближайшие восемь дней определить остаток бригады Лизы. Вариантов было три. Или к Марине Витальевне - еще рас прополоть огород, или к Ляле в швейную бригаду - ускорить процесс переодевания полуафриканок, или к Антону Игоревичу - в темпе вальса лепить сырцовый кирпич пока позволяет погода.
  Решение вышло компромиссным. До обеда все восемь пропалывают огород, после обеда четверо и Лиза идут к Антону Игоревичу учиться лепить кирпичи, а четверо присоединятся к швейной бригаде Ляли. Шить, шить и еще раз шить. Пусть машинка по коже только одна, так не все же там шьется на машинке, а если шить кожу вручную, то это означает что ее предварительно надо колоть шилом, а это удваивает количество работы.
  Придя к себе на стройку, Сергей Петрович, не откладывая дела в долгий ящик, в первую очередь полез делать кровлю общежития. Дело привычное и уже знакомое, только была в нем и своя тонкость. В середине, там где позже наверх выйдут дымовые трубы, кровельные доски и нащельники всего лишь наживлялись на тонкие-тонкие нагеля с расчетом на то, что после завершения работ над отопительной системой они будут сняты для того чтобы можно было вывести наверх трубы, а потом уже снова капитально уложить тесовый настил. Времени на укладку кровли семейного общежития у Сергея Петровича, Валеры, Алохэ-Анны и работавшей на подаче прочей полуафриканской бригады ушло ровно до обеда.
  На обед был свиной суп с картошкой, зеленью и пропущенными через мясорубку для лучшего усвоения белыми грибами. Дух от котла стоял такой, что от одного запаха начинала капать слюна, а желудок бился в истерике с криком 'Дайте мне этого немедленно и побольше!'. Женщины и девочки наворачивали ложками так, что только стоял стук. То одна то другая подходили и снова просили добавки и Марина Витальевна никому из них не отказывала.
  Подкрепившись, Сергей Петрович вместе со своей бригадой вернулся в цех и окунулся в дальнейшую работу. У него и Алохэ-Анны на очереди был монтаж черного потолка в бане, а Валера получил команду приступать к изготовлению форточек для семейного общежития.
  Черный потолок в бане промелькнул как будто его и не было. Для сравнения, на бане его площадь пятнадцать квадратов, а на общежитии сто восемь. Сразу, как только было закончено с черным потолком, Сергей Петрович распорядился полуафриканкам месить глиняно-опилочную смесь на утеплитель, а сам начал устанавливать на каркас крыши лаги. Где-то около трех часов дня у него закончилась и эта работа. Сразу же после него, наверх залезли две полуафриканки. То как девочки Лизы кладут утеплитель они видели, а остальное было лишь делом сноровки.
  Пока они бегали с ведрами от глиняной ямы и обратно, Сергей Петрович присоединился к Валере в изготовлении форточек и примерно к четырем часам вечера у них уже было готово три штуки из десяти требующихся для общежития. Потом подошла Алохэ-Анна и сказала, что у них уже все. Поднявшись на три ступеньки по приставной лестнице и заглянув наверх Сергей Петрович убедился что действительно все. Утеплитель лежал ровным, достаточно толстым слоем и уже активно сох.
  Алохэ-Анна ожидала его внизу.
  - А что это быть, такой маленький, шаман Петрович? - с интересом спросила она.
  - Это, - сказал Сергей Петрович, - будет такое место, где мы будем вас раздевать догола, а потом мучить горячей водой, паром, березовыми и дубовыми вениками и едким мылом. Готовься.
  - Я готов, - сказала Алохэ-Анна, - Ты мучить - моя радоваться. Ты хорошо мучить - приятно.
  От этих ее слов Сергей Петрович даже немного растерялся.
  - Да, Аннушка, - сказал он, - для нас баня это святое дело. Впрочем, об этом так просто не расскажешь, вот сама увидишь и все поймешь.
  Закончив на этой оптимистической ноте разговор о бане, Сергей Петрович переключился на работу над заготовленными вчера для бруса бревнами и занимался этим делом до самого вечера. Сборка стеллажей была назначена на завтра.
  Перед ужином Ляля выдала новые штаны и безрукавки шестерым полуафриканкам из числа тех, что считались уже взрослыми. Процесс одевания двигался все дальше и дальше. Четверо из этих женщин были из бригады Сергея Петровича и по одной из бригад Антона Игоревича и Андрея Викторовича. В том числе были одеты и новые жены Сергея-младшего и Валеры. Восторгов при этом у них был полный рот. Садясь на скамейку, они загрубевшими от тяжелого труда руками осторожно разглаживали их у себя на коленях, добиваясь того, чтобы на мягкой коже не было ни одной морщинки.
  На ужин была жареная в свином жиру рыба с резаной дикой зеленью и под грибным соусом, похоже что Марина Витальевна решила не дожидаться пока грибы высушатся, а сразу использовать весь запас. Переговорив с ней, Сергей Петрович решил создать постоянную грибную бригаду: Гуг, Лиза, четверо девочек, из той бригады что сейчас строят печь для известняка и четверо старших детей в возрасте семи-восьми лет, две девочки, дочери Фэры, и два мальчика, один из которых был старшим сыном Ниты, а второй сиротой, которого усыновили Нита и Антон Игоревич. В таком возрасте сбор грибов им уже вполне по силам, если переноской займутся девочки постарше. Что же касается строительниц печи, то их там было целых девять и на таком маленьком объекте они зачастую скорее мешали друг другу, чем помогали.
  Видели бы вы гордость на лицах детей, когда Сергей Петрович сказал им, что завтра они как взрослые выйдут на работу и под руководством дяди Гуга и тети Лизы станут тоже вносить свой вклад в общее благосостояние их клана. В эту компанию попросилась и Вероника, но Сергей Петрович ее не отпустил. Где Вероника - там и гуси, а такого удовольствия в лесу им пока не надо. Быть может как-нибудь потом, когда выводок перестанет ходить за ней хвостиком. А сейчас они даже спят возле детского шалаша-вигвама, не на минуту не спуская глаз со своей покровительницы.
  
  29 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  В этот день у Антона Игоревича из обжигательной печи вышла первая партия кварцевого кирпича и поставленный на пробу известняк, а Сергей Петрович, положив на баню кровлю, вздохнул с облегчением. Теперь все что должно было быть под крышей, уже было под крышей и можно было не беспокоиться о случайном дождике. Закончив эту работу, Сергей Петрович взял Алохэ-Анну и еще одну полуафриканку по имени Ваулэ-Валя и отправился в сушилку сооружать стеллажи. Остальным четверым полуафриканкам было велено взять лопаты и копать от сушилки до цеха канаву через дорогу для прокладки кабеля. Даже при открытых дверях внутри сушилки было темновато и требовалось подключать свет. Валера при этом продолжал трудиться над форточками.
  Ближе к обеду, проезжая к себе обратно с большой стройки, Антон Игоревич, забрал у Сергея Петровича строительный конус и сказал, что половину поставленного на пробу известняка он загасил нормально, непогашенный осадок не больше трети от первоначальной массы и, если что, то после обеда можно будет попробовать бахнуть известковыми бомбами пару пней. И вообще, если обжигать такую мелкую фракцию не сутки, а двое-трое, то можно довести выход готового продукта до девяноста - девяноста пяти процентов.
  В ответ Сергей Петрович поделился мыслью, которая возникла у него, когда от делал стеллажи в сушилке. Зачем делать в общежитии кан из сплошного жженого кирпича, когда можно обойтись смешанным как в сушилке и сэкономить на этом почти четыре тысячи штук. А чтобы сырцовый кирпич не продавливался, соорудить над ним деревянный настил со специальными зазорами для доступа в жилое помещение подогретого воздуха. И лежаки при этом вполне могут быть двухярусными и даже двуспальными, тогда одна комната-спальня вместит не четверых-пятерых человек вповалку, а не меньше восьми.
  - Да, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - пусть в тесноте, зато под крышей и в тепле. Хотелось бы попробовать. Спускаешь с постели босые ноги на деревянный пол, а он теплый и горячий ветерок снизу веет. При зимней или осенней промозглой погоде просто лепота. Надо будет попробовать.
  В обед, Антон Игоревич еще раз обрадовал Сергея Петровича.
  - Пляши, Петрович, - сказал он, - известь первый сорт, тесто можно будет смело мешать с песком один к трем.
  Один к трем это вполне прилично, хотя лучшие сорта извести мешаются с песком в соотношении один к четырем, или даже один к пяти. Такой сорт извести получается тогда, когда сырье для обжига на девяносто пять тире девяносто восемь процентов состоит из карбоната кальция. При этом средненькие сорта, с умеренным содержанием примесей в известняке, мешаются в соотношении один к двум, а худшие так и вообще один к одному. Первоначально Сергей Петрович рассчитывал именно на средний вариант, так что результат его действительно обрадовал.
  После обеда Сергей Петрович, Антон Игоревич и Андрей Викторович, временно отложив все дела, взяли ведро обожженного известняка, деревянные колья-пробки, дрель, перфоратор и пошли к ближайшим пням.
  Сперва Сергей Петрович наметил отверстие самым толстым сверлом дрели, потом прошелся перфоратором буром на пятьдесят и тут же расширил отверстие буром на восемьдесят. В образовавшуюся дырку до половины набросали сухих комков обожженной извести, потом Сергей Петрович вбил пробку-кол на пару сантиметров ниже уровня пня, и тут же высверлил его насквозь сверлом 'восьмеркой'. Все было готово к эксперименту, оставалось только налить на кол воды и отбежать прочь от греха подальше. Так Сергей Петрович и сделал.
  Когда вода потекла внутрь пня, прямо на заряд из негашеной извести, изнутри сперва послышалось злобное шипение, потом раздалось нечто среднее между чваком и громким треском и пень, чуть больше сорока сантиметров в диаметре, лопнул изнутри как переспевший арбуз, разбросав во все стороны шмотки горячей извести. Так как с самого начала пни оставлялись очень короткие, взрыв произошел ниже уровня грунта и его сопротивление только добавило разрушительного эффекта. Оставалось только собрать обломки на дрова и подрезать цепной пилой обнажившиеся корни.
  - Ипическая сила! - только и сказал Андрей Викторович, - Неужели все так просто?
  - Не просто, а очень просто, - сказал Антон Игоревич, - Попробуем с еще одним пнем?
  Со вторым пнем получилось то же самое, а вообще одного ведра извести хватило на разрушение четырех пней. Если подсчеты Сергея Петровича были верны, то во время лесоповала Андрей Викторович свалил около восьми сотен деревьев, а значит для полного корчевания потребуется двести ведер негашеной извести. Правда, ширина просеки четыре с половиной метра, а колея УАЗа всего полтора, так что на первом этапе это количество можно было смело уменьшать вдвое.
  Андрей Викторович сказал, что если ему дадут такую тихую взрывчатку, то он лично займется уничтожением пней, тем более что на большой стройке работа пока стоит.
  Дать 'тихую взрывчатку' в промышленных количествах должна была печь по обжигу известняка, сооружение которой сейчас было в полном разгаре, поэтому, все втроем, мужчины пошли смотреть на печь. При этом Сергей Петрович сказал Алохэ-Анне, чтобы женщины отнесли инструмент в цех и ничего тут больше руками не трогали, ибо чревато.
  - Тихо, не спугните! - неожиданно сказал Антон Игоревич, когда вожди уже почти подошли к тому месту где велись работы.
  И в самом деле посмотреть было на что. Как правило в каждом коллективе есть свои яркие лидеры, свои середнячки и свои тихони. Эту девочку из бывшего клана Лани по имени Сэти, которая, оставшись за старшую, распоряжалась сейчас на постройке печи, Сергей Петрович приметил еще в самый первый день. Бойкий, очень инициативный товарищ с явными задатками лидера. Сейчас она, время от времени заглядывая в оставленный Антоном Игоревичем эскиз, бойко распоряжалась на великом и могучем работой четырех своих подруг из бригады Лизы и трех женщин полуафриканок, приданных им Андреем Викторовичем для тяжелых подсобных работ. Дым, что называется стоял коромыслом. Сергей Петрович подумал, что эту девочку обязательно надо развивать и тогда в их клане она, что называется, далеко пойдет. Такими кадрами не разбрасываются
  Сама же печь, прикрытая сверху временным навесом из жердей и тростника, уже поднялась над уровнем грунта на три ряда кирпичей и была похожа на выеденную изнутри грушу, вкопанную в землю. Несколько вставленных внутрь жердей, связанных у вершины 'шалашом' обозначали будущее сужение верхней части на конус. Именно над выкладкой этого сужения и трудились сейчас девочки, ряд за рядом укладывая кирпичи, концентрическими кругами и подтесывая их по месту, благо сырцовый кирпич куда мягче жженого и легко поддается обработке.
  Налюбовавшись вволю на эту картину, вожди подошли к работающим девочкам.
  - Здравствуй, Сэти, - сказал Сергей Петрович, - Как дела?
  - Здрасвуй-те, шаман Петро-вич, - почти по слогам старательно ответила Сэти, отбрасывая со лба мокрую прядь волос, - Завтра вечер мы кончить этот печь.
  Сергей Петрович подошел к краю и заглянул внутрь. На дне был виден наклонный колосник отделяющий рабочий объем от выступающей за контур печи топки. Колосник был изготовлен из выпрошенной Антоном Игоревичем стальной сетки, первоначально предназначавшейся для ленточного фундамента. Правда сетки за это дело ушло всего два квадратных метра из восьмидесяти имеющихся. Остатка вполне хватит подстелить под фундамент и при этом еще останется запас.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, обходя печь по кругу, - что-то она мне напоминает... Игоревич, ты между делом тренируешься класть домну?
  - Сходство с домной конечно есть, - сказал Антон Игоревич, - и оно совсем не случайно. И там и там поступающие снизу горячие газы должны равномерно омывать кусковатое содержимое, не оставляя мертвых зон. Хотя металл в такой печи плавить, конечно нельзя, не тот материал и не та конструкция пода.
  - Это понятно, - сказал Сергей Петрович, еще раз осматривая конструкцию, - Чтобы не было никакой лишней нагрузки на свод, вот здесь, здесь и здесь, сразу от фундамента надо поднять жженым кирпичом опорные столбы под загрузочную эстакаду. На средний столб будет приходиться вес человека, а на два крайних, соединенных перекладиной, вес тачки с грузом. Потом, разгрузочную аппарель ты сделал и это хорошо, рабочему есть где стоять, но куда он будет выгружать обожженную известь? На землю рядом с печью? Нужна еще одна аппарель для тачки под прямым углом в первой. Чем меньше мы будем переваливать эту дрянь из транспорта в транспорт, тем лучше.
  - Хорошо, Петрович, - кивнул Антон Игоревич, - сделаем.
  - А вообще, - сказал Сергей Петрович, - девочки просто молодцы. В первую очередь Сэти. Очень большой прогресс. Мне нравится.
  Услышав это, девочки переглянулись и расплылись в довольных улыбках. Они очень старались и вот шаман Петрович по достоинству оценил их труды. Но время было дорого и они снова взялись за работу.
  - Значит так, мужики, - сказал Антон Игоревич, - посмотрели и хватит. Не будем им мешать, тем более и у нас самих еще много дел.
  Попрощавшись с Андреем Викторовичем, Сергей Петрович и Антон Игоревич не спеша пошли обратно к промзоне.
  - Слушай, Игоревич, - идя по просеке спросил Сергей Петрович, - если эта печь уже завтра будет готова, то когда мы получим первую известь?
  - Ну, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - минимум неделю на сушку, а это значит, что первую пробную загрузку мы сделаем шестого сентября. Обжигать будем трое суток, потом, еще сутки печь будет остывать - итого, десятого выгружаем первую партию продукта. Вот и весь расчет.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - то что Андрей не заберет на подрыв пней, потом надо будет, плотно прикрыв кипелку крышкой, еще минимум три дня гасить, так сказать для гарантии. Итого к кладке фундамента мы приступим не раньше тринадцатого...
  Антон Игоревич остановился и достал из кармана свою записную книжку.
  - Значит так, - сказал он пошевелив губами, - до тринадцатого у нас из обжига выйдет около десяти тысяч штук кирпича сверх того, что мы с тобой уже распределили по объектам. Вполне нормально.
  - Кстати, - сказал Сергей Петрович, - до двадцать девятого, как видишь, с печью для известняка мы не уложились, а как же теперь твоя большая обжигательная печь для кирпича?
  - Ну, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - ты же дал мне еще четырех девок из бригады Лизы, а они у тебя не менее подготовленные чем эти. Тем более что шестьсот штук кирпича, которые вышли сегодня, для них просто тьфу, закончили кладку еще до обеда, а теперь снова помогают женщинам на сырце. И шустро помогают, моим до такой скорости далеко. Такая же картина будет и завтра. Лишь послезавтра продукцию дадут сразу две печи и выйдет тысяча двести штук кварцевого кирпича. Потом снова два дня по шестьсот. Но без работы они у меня в любом случае не останутся. Чем больше сырца мы успеем налепить, подсушить и затащить в склад до начала больших дождей тем лучше.
  - Слушай, Игоревич, - после некоторого раздумья сказал Сергей Петрович, - раз уж у нас есть время до тринадцатого, так может быть тебе плюс к большой печи и складу построить еще и отапливаемый цех для лепки, чтобы работа над кирпичом не прекращалась и с началом дождей?
  - Ну, - сказал Антон Игоревич, - это, как говорит молодежь, была бы совсем необязательная опция, хотя и приятная. Большой производительности на кирпиче там достичь будет нельзя, масштабы не те. По настоящему полезен такой цех будет только в том случае, если после того как спадет кирпичная лихорадка, я вплотную займусь керамической посудой. Там объем будет уже не так важен.
  - Хорошо, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - какого размера тебе нужен цех.
  - Примерно как твоя сушилка, - ответил Антон Игоревич, - при этом внутреннюю перегородку можешь не делать - пусть очаг горит в том же помещении, вместо своего кана пусти по низу обычные отопительные борова, дверь мне нужна только одна, а вот окошек желательно побольше.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - сделаем. Как только Валера закончит с форточками и дверьми для общежития, так я тут же снова пришлю его к тебе, а все остальные и так уже там.
  Вернувшись к себе, Сергей Петрович, отдохнувший и набравшийся бодрости, снова занялся сборкой стеллажей в сушилке и закончил с этим еще до вечера. Швы на очаге и канне уже полностью высохли, так что завтра можно было делать первую контрольную топку вхолостую, а потом уже загружать стеллажи досками и брусом и приступать к процессу сушки. Пока идут пляски вокруг извести и фундамента, ко каркасный брус и доска, как раз успеют хорошенько просохнуть.
  К ужину, и Валера тоже успел закончить со всеми форточками и взялся за внутренние двери. Еще ему предстояло сделать две капитальных двери в баню, после чего он будет свободен как птица и полетит строить Антону Игоревичу керамический цех. Сергей Петрович даже придумал, как обеспечить этому цеху автономное электрическое освещение. Для пяти лампочек по двенадцать ватт вполне хватит солнечной панели в триста ватт, которой они пользовались в дороге.
  
  30 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  Утром, первым делом, Сергей Петрович приступил к первому растапливанию очага сушилки. В связи с ее сдачей в эксплуатацию возникал еще один вопрос. Нужно было назначать на ночь дежурных истопников. Если у себя в казарме женщины один раз хорошо топили вечером, а потом ложились спать, то здесь такой номер не пройдет, дрова в очаг сушилки должно подбрасывать регулярно и понемногу, сам он топиться не будет, это вам не газ.
  Пора полуафриканка по имени Суилэ-Света потихоньку подбрасывала в разгорающийся очаг дрова, Сергей Петрович занялся давно назревшим делом подключения электричества к сушилке и будущему общежитию. Канавы уже были вырыты и в них можно было начерно класть кабель. Правда кирпича для выкладки кабель-канала предстояло еще дождаться. С подземными соединительными коробками он, в конце концов решил не рисковать. Экономия в метрах копеечная а вот риск замыкания от проникшей внутрь грунтовой или дождевой воды очень велик, поэтому, не мудрствуя лукаво, Сергей Петрович решил соединять линии внутри цеха, а вместо распределительной коробки использовать наружную розетку. И безопаснее так, и розетка тоже в цеху у самой двери не повредит - будет куда включать переноску.
  Завинтив в стену последний саморез и щелкнув автоматом Сергей Петрович прошел в сушилку и уже при включенном свете обошел все помещение. Кан уже ощутимо нагрелся и источал знойное тепло. Нигде ничего не коптило и угаром в помещении для сушки дерева не пахло совершено. Можно было принимать объект в пробную эксплуатацию.
  Но прежде чем укладывать доски и брусья на стеллажи необходимо было предпринять еще кое-какие действия. Для того чтобы доски и брус при быстрой сушке не растрескивались на концах их торцы смазывают каким-нибудь не пропускающим воду составом, обычно густой масляной или нитрокраской. Делается это потому, что в противном случае с открытых концов древесных волокон вода будет испаряться быстрее чем с поверхности древесины, что вызовет неравномерную сушку пиломатериала и его растрескивание. Первоначально Сергей Петрович планировал использовать для этой цели смолье, но до него, как известно, развитие их производства еще не дошло. Заменой смолья должна была стать мастика из сухой глины и жира, которую надо было еще приготовить, а жир для нее выпросить у Марины Витальевны.
  Распорядившись поддерживать в очаге совсем небольшой огонь, Сергей Петрович направился в береговой лагерь за жиром. Марина Витальевна, как ни странно возражать не стала и нехотя выдала трехлитровую банку со свинячьим смальцем. Дальне надо было растопить этот смалец и растереть его с вдвое большим количеством сухой глины, доведя консистенцию продукта до состояния густой липкой замазки, не пропускающей воду и воздух.
  Растирал Сергей Петрович сам, благо делать это надо было не руками, а специальной насадкой на дрель, превращающей ее в импровизированный миксер. Поставив ведро с половиной смальца на замковый камень очага, Сергей Петрович сперва растопил жир, а потом, сказав Алохэ-Анне потихоньку подсыпать растертую в порошок сухую глину, начал взбивать дрелью получающуюся смесь. Как только масса в ведре стала достаточно густой, он прекратил это занятие и объявил аврал по укладке первого стеллажа. Дело это было тоже не простым. В нижние ряды шли доски сечением тридцать на пять, или их уже правильнее называть брусьями, каждый из которых весил около восьмидесяти килограмм. После промазки торцов, порученной Алохэ-Анне, эти брусья надо было завести в стеллаж и аккуратно уложить, выверяя вертикальные зазоры обрезком дюймовой доски. Потом, когда слой был заполнен, следовало уложить поверх него горизонтальные тоже дюймовые прокладки и после чего продолжить все снова.
  И все это приходилось делать где то при температуре в плюс пятьдесят градусов Цельсия уже установившейся в сушилке. Конечно по уму, очаг стоило бы загасить, конструкции дать остыть и лишь потом приниматься за укладку, но Сергей Петрович не хотел терять на это целый день. Поэтому и ему и работавшим внутри трем полуафриканкам, пришлось, простите, раздеваться до трусов. А иначе одежда тут же становится мокрой и начитает противно хлюпать. Женщины старались во всю, как в смысле работы, так и в смысле желания привлечь к себе мужское внимание шамана Петровича. То боком прижмется такая смуглая красавица, то грудью ненароком заденет, проходя мимо, то нагнется, укладывая брус в стеллаж, да так, что от этого зрелища у нормального половозрелого мужика захватывает дух, пусть даже он уже и трижды женат.
  Да и взрослыми женщинами эти полуафриканки могли считаться только по местным меркам, а с точки зрения Сергея Петровича они были девчонки девчонками по семнадцать-восемнадцать лет. Двадцатипятилетняя Алохэ-Анна считалась тут у них чуть ли не старухой. И в благополучных кланах мало кто доживал до тридцати, а сорок лет считалось чуть ли не предельным возрастом. Марина Витальевна объясняла что все это от тяжелых условий жизни: неправильного питания наполовину прожаренным мясом, перемежающегося с длительными голодовками, антисанитарии, холода, сквозняков и дымной атмосферы в примитивных жилищах зимой. Устранив эти причины можно рассчитывать, что даже без антибиотиков и прочих высоких технологий продолжительность жизни вырастет как минимум вдвое и все эти женщины, принятые в клан Прогрессоров, имеют все шансы дожить лет до пятидесяти, а уж до сорока точно и что она, Марина Витальевна, приложит к этому все свои силы.
  Но, как бы то ни было, эротическое шоу в сушилке продолжалось и от дурных мыслей Сергея Петровича спасала только сосредоточенность на работе. Укладка стеллажа дело ответственное, как ты его уложишь так это дерево и будет сохнуть. Не время сейчас было для интима и не место, как бы этого кому не хотелось. А хотелось женщинам очень сильно. Ведь у них перед глазами был пример пяти их товарок уже получивших желаемое и переселившихся из казармы в семьи. Их подробные рассказы об ночных особенностях семейной жизни, ведь вода в попе у баб не держалась абсолютно, вызывали у остальных полуафриканок состояние жгучего нетерпения, вот и выплясывали сейчас перед Сергеем Петровичем эти трое как могли. И не сказать чтобы совсем напрасно. Одну из них, самую старшую, Сергей Петрович себе приметил. Но не сейчас, нет-нет. Следующая брачная церемония была им уже приурочена к торжественной сдаче в эксплуатацию семейного общежития, ибо по еще одному дополнительному человеку в их шалаши-вигвамы просто не влезет. Случиться это событие должно было дней через десять, а пока пусть терпят.
  Закончив укладку в стеллажи бруса, Сергей Петрович обнаружил, что почти одновременно кончились уже разведенная мастика и место в стеллажах, а время уже подошло к обеду. Собрав в охапку свою одежду и полюбовавшись с торца на два аккуратно сложенных штабеля, Сергей Петрович вышел из сушилки и закрыл за собой двери на защелку. Процесс пошел. Весь будущий каркас Большого дома был уже в процессе интенсивной сушки, а освободившееся под временным навесом место можно было заполнять будущей половой доской, и поперечными перемычками дюймовой толщины, которых тоже понадобится немало.
  Запретив разгоряченным полуафриканкам обливаться холодной водой, а то еще простынут ненароком, Сергей Петрович не спеша оделся и пошел посмотреть как там дела у Валеры. А у того тоже все было прекрасно. В работе была уже последняя четвертая дверь общежития. Еще немного и с этим тоже будет все. Можно было уже идти обедать.
  С дверями в комнаты Сергей Петрович решил не морочиться, а просто повесить в дверных проемах занавесы из шкур, если понадобится, то на следующий год они тут все поменяют уже с применением хорошо просушенного дерева и собственного метала.
  После обеда Сергей Петрович сперва прогулялся к Антону Игоревичу, посмотреть как там у него работа над новой печью, а потом собирался заняться распиливанием бревен на каркасный брус и доску для керамического цеха. Дело тоже нужное и очень важное.
  У Антона Игоревича дела пока шли не шатко не валко - из прошедшего вчера обжиг кварцевого кирпича девочки смогли выложить только три венца фундамента и пол и сейчас занимались помощью в штамповке сырца. Жженый красный кирпич сегодняшнего выхода лежал аккуратным штабелем и ждал своего часа. Завтра сразу из двух печей выйдут тысяча двести штук кварцевых кирпичей и вот тогда начнется настоящая работа.
  Антон Игоревич показал Сергею Петровичу место выбранное им под цех, на расстоянии шести метров от склада сырца. Кустарник там был уже сведен, земля выровнена, оставалось только высверлить скважины под столбы. Сергей Петрович сказал, чтобы Антон Игоревич не сомневался и начинал сверлить - завтра с утра Валера снова будет в его полном распоряжении. Ковать железо надо пока не каплет с неба, потом уже будет поздно.
  Вернувшись к Себе Сергей Петрович тут же погрузился в работу, а чуть погодя к нему присоединился и закончивший с последней дверью Валера. Как только у Сергея Петровича из-под пильного станка выходил очередной брус, Валера тут же делал на нем разметку и прорезал фрезером пазы для перемычек и поперечных балок. Дело привычное, рука уже набита. Завтра на стройплощадке работа пойдет вдвое быстрее.
  Управившись с этим делом Сергей Петрович начал решать с Алохэ-Анной вопрос ночных дежурств для поддержания огня в очаге сушилки. При этом выяснилось, что женщины и девочки во первых банально боятся выходить ночью на улицу и в туалет ночью ходят минимум вчетвером впятером, и во вторых, что непонятно как отмерять время дежурств. Часов у них нет, а если бы даже и были, то они совершенно не умеют ими пользоваться. Но и решение этого вопроса вскоре было найдено. Договорились так - трое ночных дежурных будут ночевать прямо в сушилке у очага, благодаря которому там вполне тепло, а дрова в очаг будут подбрасывать по очереди. Прогорела пятая партия дров, а до пяти здесь умеют считать все, значит пора будить сменщицу и ложиться на ее место спать. Сергей Петрович в свою очередь должен соорудить для дежурных на скорую руку какой-никакой топчан, ибо на земле, даже прогретой, женщины уже спать не хотят, так как привыкли к лучшему.
  Собственно топчан, в смысле лежак на двух человек соорудить было как раз и не проблема, Сергей Петрович с Валерой в четыре руки управились с этим за полтора часа. Собирали конструкцию уже в помещении, ибо протаскивать ее в дверь было бы проблематично. А что вы хотите, ширина - метр двадцать, длина - метр восемьдесят, высота полметра, рама и ножки - из бруса десятки, настил - из дюймовой доски, вес конструкции из сырого дерева порядка ста двадцати килограмм. Нет уж, такое лучше всего клеить и сколачивать уже прямо на месте применения. Для надежности еще можно было вкопать ножки в земляной пол, но так далеко Сергей Петрович в своих фантазиях не заходил.
  Последним штрихом к программе ночных дежурств было сооружение на дверь внутреннего засова, чтобы дежурные полуафриканки могли запереться изнутри и не дрожать от каждого шороха. На этом рабочий день был закончен и бригада в полном составе отправилась ужинать и между прочим не абы чем, а ухой из полутораметрового осетра которого Антошкина бригада днем вытянула из Гаронны на донку. Тянули всей компанией, вдевятером, как в той сказке про дедку и репку. Осетр, конечно, возражал, но кто ж его стал спрашивать.
  
  31 августа 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  И вот наступил последний день календарного лета. Сделано с момента прибытия было уже немало: на берегу Ближней во всю функционировал кирпичный завод, была полностью построена казарма, подведены под крышу общежитие и баня, а вчера ко всему прочему добавились еще и уже функционирующая сушилка для дерева, а также сохнущая перед первым обжигом печь для известняка.
  Все силы Лизиной бригады снова сосредоточились в одном месте, на этот раз у Антона Игоревича, где они частью клали большую обжигательную печь, а частью штамповали сырец, пытаясь ухватить хвостик теплой и сухой погоды. Туда же вернулась и бетономешалка. Торопился и Сергей Петрович, отправляя утром Валеру ставить каркас керамического цеха, который до дождей тоже желательно было подвести под крышу.
  - Так, Валера, - сказал он, - попробуй сегодня боковые каркасы собрать лежа, как обычно, а осевой сразу стоймя. Народу там сейчас много, подержать столбы пока ты ставишь перемычки есть кому. Так мы сэкономим один день.
  - Хорошо, Сергей Петрович, - послушно сказал Валера, - я попытаюсь.
  Сам Сергей Петрович сперва проверил как проходит процесс сушки дерева, нашел его удовлетворительным, а потом вплотную взялся за перегон бревен в доски. Их требовалось много, очень много.
  За обедом Марина Витальевна поставила ребром еще один вопрос.
  - Так мальчики, - сказала она, - еще неделя и надо будет копать картошку. То что мы сейчас понемногу оттуда таскаем почти ничего не значит, на пойменной целине у нас выходит около полутора килограмм с куста, а кое где даже и больше. Высадили мы шесть тысяч кустов, так что дальнейшее можете посчитать сами. Урожай фантастический, но убрать мы его уберем. А теперь скажите мне, где мы все это будем хранить?
  - Да, - сказал Андрей Викторович, - нужен погреб для картошки. Но только где: на базе у Петровича, или сразу там наверху?
  - Наверху, - сказал Антон Игоревич, - сверху песочек, а снизу известняк. Замаешься его долбить.
  - Ну так долблю же, - резко сказал Андрей Викторович, - кубометра два в день получается. Пока яма под подвал три с половиной, на три метра и два метра глубиной. Если нужен подвал, то дайте человека на второй перфоратор, и с ним мы будем долбить в два раза быстрее.
  - Так! - сказал Сергей Петрович, - подвал под домом для хранения картошки это хорошо. Первый вопрос - кого дать в помощь Андрею?
  - Серега у нас совсем обленился, - сказал Антон Игоревич, - на охоту не ходит, сибаритствует у себя на даче, разлагающе влияет на коллектив.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - Серегу мобилизовать можно, но кто тогда будет охранять поле от кабанов?
  - Как кто, - удивился Антон Игоревич, - А Катя там на что? На охоту она теперь ходить не может, но вот шарахнуть из дробовика по наглой кабаньей морде ей никакая беременность не помешает. Ну, а на выстрел уже сбежимся мы все.
  - Я не против, - сказала Марина Витальевна, - девка здоровая и беременность протекает нормально. Ее даже погонять немного было бы не вредно, а то начала толстеть и не только там где положено в таких случаях. Скоро уши из-за щек видны не будут.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - С Сергеем решили. Андрей, после обеда хватаешь его и волокешь к себе на каменоломню. Второй вопрос - до тех пор, пока над Большим домом не будет накрыта крыша, наш подвал в случае малейшего дождя будет находиться под угрозой затопления. Водоотводных канав там не выроешь и в известняке воде просто будет некуда уходить.
  - Тоже верно, - сказал Антон Игоревич, - пока над домом не будет сделана крыша, грузить картофель в подвал будет нельзя.
  - По всем срокам, - сказал Сергей Петрович, - это где-то месяц, самое быстрое дней двадцать. Если мы будем делать подвал, то надо думать как хранить картошку до этого времени.
  - Самое простое, - сказал Антон Игоревич, - это будет сложить где-нибудь там рядом бурт. Насыпать картошку и укрыть ее срезанным тростником, пленкой, а поверх всего слоем песка. А в случае дождя песок вокруг бурта даст отличный дренаж.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - А она там, под пленкой, не задохнется?
  - Чтобы не задохнулась, - ответил Антон Игоревич, - надо будет сделать в бурте вентиляцию. Это не сложно, для тебя на час работы. Перед тем как делать бурт я тебе все расскажу.
  - Так может и хранить эту картошку зимой прямо в бурте? - спросил Андрей Викторович.
  - Э, нет, - ответил Антон Игоревич, - всю зиму в буртах хранят только семенной картофель, поскольку в холодную погоду бурт открывать нельзя - все померзнет, а нам эта картошка в основном нужна для еды. Так что на зиму либо подвал под домом, либо отдельный погреб, третьего не дано. А пока нам надо всего лишь спрятать ее от дождя и солнечного света, чтобы не загнила и не начала расти.
  - Хорошо, мальчики, - сказала Марина Витальевна, - с картошкой мы решили. Бурт так бурт. Теперь скажите как там с моей теплицей? Одной картошкой зимой сыт не будешь.
  - Так, Витальевна, - сказал Сергей Петрович, - с теплицей пока глухо - руки не доходят. Тут надо выбирать или дом без теплицы или теплица без дома. Общежитие это жилье временное и настоящие холода я намеревался встречать уже под более надежной крышей.
  - Погоди, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - ведь твоя рамно-каркасная конструкция, это не единственный способ устроить теплицу. Бывают еще и дуговые конструкции...
  - Бывают, - сказал Сергей Петрович, - но дуги там должны быть металлические.
  - Не обязательно металлические, - ответил Антон Игоревич, - Можно связать каркас теплицы из прутьев ивы...
  - Местные технологии? - понимающе спросил Сергей Петрович.
  - Отчасти, Петрович, - кивнул Антон Игоревич, - систему отопления тоже надо предусмотреть. Боюсь что зимними ночами одни преющие опилки температуру в теплице нам не вытянут.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, вставая, - пока у нас люди особо не заняты надо сформировать бригаду и пусть начинают. Дней через десять этим заниматься уже будет некогда. Для начала, думаю, надо заготовить ивовые прутья...
  - Погоди, Петрович, - сказала Марина Витальевна, мечта которой, можно сказать, сбылась, - сделай мне ящики для рассады.
  - Хорошо, Витальевна, - ответил Сергей Петрович, - будут тебе ящики.
  - Вот так, - думал Сергей Петрович, возвращаясь с обеда к себе в цех, - не успеваешь сделать одну работу и порадоваться, как тут же наваливается следующая, не менее нужная и важная. За ящиками для рассады и самой теплицей, последует Большой дом, за ним обязательно еще что-нибудь, потом еще. Но, это теперь, наверное, надолго, если не навсегда. Знал ведь на что шел, хотя пока складывается все довольно неплохо. Главное не расслабляться.
  Прогрессоры. том 3-й.
  'Отцы-основатели'
  Часть 9. 'Осенняя гонка'
  
  1 сентября 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Нельзя сказать, что вот в августе было лето, а с первого сентября сразу похолодало. Нет, осень подкрадывалась незаметно, заявляя о себе пока только холодными ночами, обильной росой по утрам и долгими густыми туманами. Ближе к полудню, когда солнце разгоняло хмарь, температура уверенно поднималась до уровня в семнадцать-восемнадцать градусов тепла. Нет, по ночам еще никто не мерз, но все же переезд в более капитальное жилище чем шалаши-вигвамы надо было осуществить как можно скорее. Но эта стройка пока встала как минимум на неделю из-за отсутствия жженого кирпича. Сергей Петрович радовался, что хотя бы успел организовать теплое жилье для девочек-подростков и незамужних женщин, которых он уже не воспринимал как наказанных. Работают-то все одинаково, и едят тоже из одного котла.
  Так что с утра Сергей Петрович, заглянув в сушилку и, проверив ход процесса, снова углубился в работы на пильном станке. В связи с постройкой керамического цеха опять нужно было заготавливать кровельные доски по спецтехнологии 'без сердцевины'. Вернувшийся после обеда Валера сказал, что с каркасом керамического цеха он закончил и Лизины девки сейчас всей бригадой кладут стены - и завтра с утра, если что, можно будет делать черный потолок. Сергей Петрович тут же ему напомнил, что, кроме каркаса, в керамический цех нужно ставить еще и дверь, а потому арбайтен, арбайтен, фили-фили арбайтен.
  Кстати, Серега-младший, хоть нехотя, но второй день сгонял жирок, вместе с Андреем Викторовичем в поте лица долбя в известняке перфоратором выемку под подвал. Полуафриканки, оставшиеся в команде Андрея Викторовича, едва успевали отгребать щебень и куски покрупнее. Дело двигалось, и появилась надежда, что к нужному сроку будет выдолблен подвал хотя бы под одной половиной дома. К тому же кускового известняка на обжиг теперь было хоть отбавляй.
  Бедолага Катя только ворчала, что ей одной страшно, и вообще... а что именно вообще, она и сама не знала. Марина Витальевна сказала, что иногда у беременных женщин бывает период повышенной капризности, но, видимо, у Кати этот период протекал особенно остро. Избаловалась девка.
  Если бы не необходимость в охране картофельного поля, Сергей Петрович с Мариной Витальевной и ее тоже загнали бы на какие-нибудь нетяжелые работы. Аристократов тут нет. Вот другие беременные бабы работают, и ничего: кирпичи штампуют, одежду шьют, а Нита, например, до самых родов помогала Марине Витальевне по кухне. Вот и сейчас, едва оправившись, снова тяпает ножом по разделочное доске, нарезая свинину, а маленький Игорек сопит себе курносым носиком в рюкзачке за спиной. Если что не так, то мама всегда рядом - и покормит, и подмоет, и утешит. При этом плакал малыш на удивление мало - возможно, как раз из-за того, что мама всегда рядом, а возможно, и потому, что в местных суровых условиях особо капризные дети просто не выживают.
  Кроме всего прочего, сегодня Сергей Петрович и Марина Витальевна приняли решение перевести со штамповки кирпича в швейную бригаду еще двух беременных, примерно на шестом месяце, женщин - бывшую Лань по имени Лана и полуафриканку по имени Туэлэ-Тоню. Сделали они это потому, что рабочих рук у Антона Игоревича и так хватает, а штамповка кирпича - работа хоть не тяжелая, но для беременных не очень удобная. Пусть лучше шьют куртки и мокасины. А в ближайшем будущем, когда закончится кирпичная лихорадка, на легкие работы можно будет перевести и остальных беременных женщин с меньшими сроками.
  
  2 сентября 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  Сегодня с утра Сергей Петрович полез делать черный потолок над керамическим цехом, а Антон Игоревич, доставив ему на УАЗе доски и все необходимое, приступил к подготовке операции по производству мыла. Для этого в первую очередь требовалось получить поташ из накопившихся за два месяца запасов древесной золы. Дело в том, что вылежанная на воздухе древесная зола, по сути, в основной своей части состоит из углекислого кальция, оксида фосфора и карбоната калия, который, собственно, и есть поташ. Первые два соединения нерастворимы в воде, а поташ, наоборот, вполне растворим, поэтому из золы его выделяют промывкой.
  А делалось это так. Кроме золы для операции по получению поташа нужны еще три керамических горшка, по форме напоминающих цветочные. Два поменьше (литра на три), и один большой, на пять литров, с дыркой в дне, как у того же цветочного горшка. В большой горшок на дно укладывался прикрывающий дырку черепок, после чего в него насыпалась и слегка утрамбовывалась зола. Набитый золой большой горшок ставился поверх малого и заливался тремя литрами воды. Когда вся вода стекла вниз, забрав с собой растворенный поташ, отработанная зола из большого горшка выбрасывалась, и он наполнялся новой порцией сырья, после чего устанавливался поверх второго малого горшка и снова заливался уже использованной один раз для промывки водой. И так много-много, раз, пока количество используемой в операции воды не уменьшилось примерно вдвое, а сама она не стала напоминать густой, медленно текущий сироп.
  Дальше - маточный раствор поташа надо было перелить из горшка в поставленную на медленный огонь металлическую посуду и выпаривать для получения сухого остатка, который и был тем самым поташем. В качестве такой посуды Антон Игоревич использовал начисто вымытую пятикилограммовую жестяную банку из-под соленых огурцов, установленную на крышу топки одной из обжигательных печей.
  Как видите - чистая, так нелюбимая Антоном Игоревичем, кустарщина, к тому же весьма опасная для здоровья, поэтому двум девочкам из бригады Лизы было позволено только набивать горшки золой и выбрасывать в мусорную яму влажную отработку, а все остальное Антон Игоревич делал самолично в респираторе и резиновых перчатках. К вечеру, когда работа по получению поташа была закончена, в распоряжении Антона Игоревича оказалось чуть меньше килограмма сероватого порошка, упакованного в литровую стеклянную банку из-под томатной пасты с плотно закрывающейся крышкой. Этого количества поташа должно было хватить на изготовление около шести килограмм полужидкого калиевого мыла.
  В другой стеклянной банке была приготовлена отдушка для будущего мыла - полкило измельченных сосновых иголок, залитых выпрошенной у Марины Витальевны половиной бутылки подсолнечного масла. Эта смесь тоже была плотно закрыта крышкой и поставлена настаиваться в темном, теплом, но не горячем месте, после чего все дальнейшие операции по варке пробной партии были отложены на следующий день, а Марина Витальевна обрадовалась, что очень скоро она получит мыло местного производства.
  Тем временем Сергей Петрович, Валера и Алохэ-Анна, вместе с остальными полуафриканками, еще до обеда сделали над керамическим цехом черный потолок, полюбовались на священнодействующего Антона Игоревича и наполовину поднявшуюся уже большую обжигательную печь, после чего направились к себе в цех. Работа там никогда не кончалась.
  Вечером Фэра обрадовала (в кавычках) Сергея Петровича.
  - Завтра погода портиться, - сказала она, - я чуять.
  И точно - где-то после полуночи слабый юго-западный ветерок сменился сильным северо-западным, ближе к северному, ветром, несущим ледяное дыхание Арктики, температура резко упала, а небо затянуло плотной пеленой облаков, через которые не проглядывали ни звезды, ни луна, и заморосил мелкий дождик.
  
  3 сентября 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
  Утром, когда рассвело, холодный ветер немножечко утих, дождь прекратился, но небо оставалось сплошь затянутым серыми облаками, через которые не проглядывало солнце. Лист на деревьях пока еще оставался таким же зеленым, но было ясно, что наступает неминуемая осень. Правда, примерно к полудню в сплошном облачном одеяле начали появляться разрывы, через которые призывно заголубели кусочки неба, но это все равно было уже не лето, и температура даже днем не поднялась выше пятнадцати градусов. Короткое лето ледникового периода подошло к концу, и ни о каком купании в речке, даже днем, теперь не могло быть и речи. Требовалось как можно скорее вводить в строй баню.
  Тем временем процесс переодевания полуафриканок в демисезонную одежду шел своим чередом, вчера вечером куртки получили последние из девочек-подростков, а для того, чтобы до конца одеть взрослых женщин, швейной бригаде Ляли требовалось еще три дня.
  - Совсем немного не успели, - сказал за завтраком Ляле Сергей Петрович, - но вы уж теперь, милые, навалитесь на работу и чем скорее вы ее закончите - тем будет лучше. Простуды нам тут не нужны.
  К примеру, женщины и девочки бывшего клана Лани сегодня вышли на работу в своих традиционных штанах и парках, отложив юбочки и топики до следующего лета, а их темнокожим подругам, еще не получившим свои куртки, для того чтобы согреться, оставалось только стараться как можно больше двигаться.
  Сразу после завтрака Сергей Петрович и Антон Игоревич отправились на 'кирпичный завод', проверить как перенесли осеннюю непогоду временные тростниковые навесы, под которыми сушился и хранился сырцовый кирпич, а также уложенный вчера девочками утеплитель черного потолка керамического цеха. Убедившись, что все в порядке, Сергей Петрович тут же, не откладывая дела в долгий ящик, приготовился лезть крыть на нем крышу, а Антон Игоревич сперва перевез ему из цеха весь запас кровельного пиломатериала, а потом вернулся в береговой лагерь, где приступил к осуществлению руководства мыловаренным процессом. Для организации водяной бани был выделен один из малых котлов на двадцать пять литров, а главным мыловаром была назначена Лиза.
  Когда вода в котле согрелась до такой температуры, что ее уже не терпела рука, Антон Игоревич, отлив оттуда один литр, двести миллилитров по весу в трехлитровую стеклянную банку водрузил поверх котла с горячей водой специально сконструированный для этого тазик с приготовленными к растапливанию тремя с половиной килограммами свиного смальца. После этого они с Лизой, работая в перчатках, защитных очках и респираторах, начали разводить в горячей воде отмеренные девятьсот грамм сухого поташа. Антон Игоревич понемногу, тонкой струйкой, всыпал поташ в банку, а Лиза размешивала эту смесь большой ложкой.
  Тем временем вода в котле закипела и смалец в тазике начал таять, растекаясь по его дну прозрачными потеками. Чтобы ускорить процесс, Лиза начала помешивать смесь деревянной лопаточкой, и делала это до тех пор, пока в тазу не осталось ни одного нерастаявшего комка; после чего она продолжила мешать, а Антон Игоревич начал тонкой струйкой вливать в растопленный жир горячий раствор поташа. Когда была проделана и эта операция, Антон Игоревич ушел к себе, а Лизе оставалось только держать эту смесь на водяной бане 'отсюда и до обеда', постоянно перемешивая своей деревянной лопаточкой, для того чтобы не допустить образования корочки.
  Когда Антон Игоревич вернулся к себе на кирпичный завод, работа там уже кипела вовсю. Сергей Петрович со своими помощниками, постоянно поглядывая на небо, орудовал на крыше, а девки из бригады Лизы, несмотря на довольно прохладную погоду, бегали взмыленные как лошади. Сегодня они должны были поднять стены до самого верха, после чего завтра, когда из обжига выйдет последний необходимый для этой работы кварцевый кирпич, им останется только перекрыть свод и усе - печь можно будет ставить на просушку. Воистину - комсомольская стройка. Другая часть бригады лихорадочно штамповала кирпичи, ведь уже было ясно, что уходят последние более или менее погожие дни.
  К обеду работа на крыше керамического цеха была полностью закончена, а над стенами печи предстояло работать еще часа два. Когда Антон Игоревич пришел в береговой лагерь, то обнаружил у Лизы в тазике над водяной баней густую коричневую кремообразную массу, запах которой подсказывал, что это есть ни что иное - как самое настоящее мыло. Осталось только снять готовый продукт с водяной бани, влить в него в качестве пережира триста граммов ароматизированного сосновой хвоей масла, и, как следует все перемешав, оставить остывать до следующего утра в прохладном укромном месте. Для разливки мыла по емкостям Мариной Витальевной уже были приготовлены вымытые литровые ПЭТ-бутылки из-под подсолнечного масла. И вообще, за все время пребывания в каменном веке она не выбросила ни одной пустой пластиковой бутылки, стеклянной или металлической банки. Это в двадцать первом веке они были мусором, а тут вдруг сразу стали полезными изделиями, которые еще не раз могут пригодиться в хозяйстве.
  После обеда освободившийся от крыши керамического цеха Сергей Петрович снова обратил свой взгляд на баню. Стены в ней изнутри нужно было обшить тонкой сосновой планкой, уложить сливной трап и вывести в канаву канализацию, настелить полы, а также изготовить скамейки со столом в предбанник, и полок в парной. Вот этим-то делом в ближайшие три дня он и собирался заниматься.
  
  4 сентября 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
  Прямо с утра клан Прогрессоров 'дегустировал' изготовленное Антоном Игоревичем и Лизой мыло, больше похожее на густые липкие желто-зеленые сопли. Мыло получилось вполне себе ничего. Несмотря на свой не очень презентабельный вид, оно пахло сосновой хвоей и давало стойкую и крепкую белоснежную пену. При этом у младших детишек, семи-пяти лет от роду, появилась еще одна забава - Ляля научила их пускать через тростинку большие радужные мыльные пузыри. Как говорится, кому что - кому работа, а кому развивающие игры.
  Погода, кстати, за ночь снова поменялась - еще больше похолодало, ветер был уже скорее северный, чем северо-западный, а облачность из сплошной с разрывами превратилась скорее в переменную. Что называется - сухо, да холодно. При этом Фэра сказала Сергею Петровичу, что скорее всего через два-три дня этот первый натиск холодов отступит, и одну-две руки дней будет держаться относительно теплая и сухая погода, после чего на деревьях начнет желтеть лист и наступит уже самая настоящая осень с дождями и ночными заморозками.
  Сергей Петрович при этом подумал, что по их родному григорианскому календарю сегодня только двадцать четвертое августа, так что, в принципе, все правильно - немного времени у них еще есть.
  Прямо с утра Антон Игоревич привез на стройку бани шестьсот новеньких кварцевых кирпичей, и сообщил, что бригада кирпичеукладчиц и бетономешалка будут после обеда, а завтра он привезет еще шестьсот штук. После этого сообщения работы на бане приобрели новый импульс. На очереди встали: выравнивание грунта под ванну для горячей воды и пол в парилке, прокладка канализации с трапом и выкапывание чуть поодаль сливной ямы. Этими делами под руководством Сергея Петровича и занялись полуафриканки во главе с Алохэ-Анной.
  После обеда, когда явились девочки из бригады Лизы, чтобы класть кирпич, фронт работ для них был уже готов. Сергей Петрович лично объяснил им, что и как надо выкладывать и работа началась. Сам же Сергей Петрович занялся непосредственно канализацией, выводящей сточные воды в сливную яму.
  К вечеру, когда Марина Витальевна застучала на ужин, яма для слива воды была выкопана, пластиковые канализационные трубы уложены в канаву и засыпаны, а сливной трап забетонирован на своем месте. Девочки из бригады Лизы тем временем, потратив почти весь привезенный кирпич, выложили утопленный на две трети в парилку очаг, который потом внутри парилки будет обложен булыжниками, а также дымоходные каналы, согревающие ванну с водой. Собственно, до самой ванны руки у них должны были дойти уже завтра, когда Антон Игоревич привезет еще кирпича.
  Вечером, после ужина, Ляля вручила пошитые ею куртки последним, самым старшим полуафриканкам, в том числе и Алохэ-Анне, и сказала Сергею Петровичу, что теперь ее бригада переключается на пошив мокасин, на что уйдет еще дня четыре.
  
  5 сентября 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  С утра Антон Игоревич привез Сергею Петровичу обещанные вчера шестьсот штук кирпича и сказал, что сегодня он будет запускать в работу печь по обжигу известняка, благо что она уже совсем просохла, а посему нельзя ли загрузить ему кузов по самое 'не хочу' горбылем и прочими ненужными обрезками.
  Пока полуафриканки занимались разгрузочно-погрузочными работами, Сергей Петрович быстро объяснил и показал девочкам из бригады Лизы, как именно им надо класть ванну. После чего, оставив на хозяйстве Валеру, загрузил в кузов помимо горбыля несколько досок и брусьев, и, взяв мосинку, необходимый инструмент и банку с клеем, отправился вместе с Антоном Игоревичем на холм, чтобы поставить загрузочную эстакаду и посмотреть какие там вообще произошли изменения.
  Кроме всего прочего, Сергею Петровичу еще нужно было наметить место, где он будет ставить кипелку и ванну для замешивания известкового раствора, которые будут необходимы через пять дней - то есть к тому моменту, когда из печи выйдет первая негашеная известь. Ну, о езде по просеке с торчащими пеньками мы уже рассказывали - удовольствие это еще то - но все же триста пятьдесят метров есть триста пятьдесят метров, и довольно быстро УАЗ докатился до цели.
  А там изменения были просто эпохальные - будущий подвал был уже выдолблен на две трети, а рядом, практически вдоль всего будущего Большого дома грядой громоздились кучи колотого известняка примерно шести метров по подошве и двух метров в высоту. По грубым прикидкам Сергея Петровича, было там ее около ста пятидесяти кубометров насыпью, то есть на шестьдесят циклов обжига печью и почти год ее непрерывной работы. На стройку Большого дома не уйдет и десятой части уже наломанного известкового щебня, а ведь это совсем еще не конец. Да, не додумали они с этим подвалом, хоть он в общем-то нужен, и работы по нему останавливать никак нельзя. А полуафриканки из бригады Андрея Викторовича, все возили и возили своими тачками отколотый перфораторами камень.
  - И вообще, - подумал Сергей Петрович, - где тут ставить кипелку, когда все подходы к печи сплошь завалены сырьем?
  Антон Игоревич, напротив, был настроен весьма оптимистично. Мол, был бы известняк, а уж куда его пристроить всегда найдется. Весной, кстати, понадобится флюс в домну в немалых количествах, а вот он у нас уже есть, лежит себе и есть не просит. Кроме того, не последняя это будет стройка, далеко не последняя, чует его, Антона Игоревича, сердце.
  Обойдя всю территорию по кругу, Сергей Петрович решил, что пристроить кипелку с ванной теперь можно только сбоку от печи, и то только в том случае, если на сторону смотрящую на берег, перестанут таскать битый камень. И брать известняк на обжиг надо в первую очередь именно с этого края, чтобы начинать понемногу расчищать подходы, а то они замучаются таскать вокруг куч уже готовый раствор. Объяснив все это Антону Игоревичу и подошедшему Андрею Викторовичу, Сергей Петрович направился сооружать загрузочную эстакаду. Дел там было - раз плюнуть, горловина возвышалась над уровнем грунта всего на полтора метра, к тому же треугольник из опорных столбов для эстакады был выложен так, как он и просил. Им вдвоем с Антоном Игоревичем тут на час работы, не больше.
  Закончив с этим делом, Сергей Петрович на одно плечо повесил мосинку, на другое сумку с дрелью и электроножовкой и, пожелав Антону Игоревичу успешного запуска печи, направился к себе на стройку. Там тоже еще было много дел. Ведь для того, чтобы использовать уже построенную баню, кроме всего прочего, нужен и банный инвентарь: тазики для мытья и ковши для кипятка, и все это еще предстояло сделать - опять же без единого металлического гвоздя или обруча. Недаром поверх каркасного бруса он забросил в сушилку несколько досок сантиметровой толщины. Если они дошли до кондиции, то можно будет приступать к работе. Его предки такие ковши и тазики делали, а он мастер не хуже их, и к тому же куда лучше оснащенный.
  Доски, как оказалось, до требуемой кондиции еще не дошли. Требовался еще день-два, но, впрочем, сушка шла вполне успешно - промазанные мастикой торцы не трескались, и примерно половину влаги за пять с половиной прошедших суток древесина уже потеряла. Теперь можно было распорядиться бросать в топку чуть больше дров, чтобы поднять температуру градусов до восьмидесяти, а пока стоило заняться непосредственно баней: закончить обшивку парилки досками, вымостить пол кварцевым кирпичом, сделать полок и решетки под ноги, и провести, в конце концов, воду.
  С водой была связана еще одна проблема. Нынешний колодец с насосом находился на другом конце промзоны, метрах в сорока от бани, и был предназначен для питания водой ямы для замачивания кирпичей и замешивания глиняного раствора. Кроме того, когда все они переберутся жить из шалашей-вигвамов в береговом лагере в свое новое общежитие, то переехать должна будет также и столовая, а ей тоже нужна вода.
  При этом надо учитывать, что погода будет становиться все холоднее и холоднее, так что параллельно с доделкой общежития надо браться и за капитальную столовую - со стенами, нормальной крышей и отоплением. Скоро готовить на открытом воздухе и есть просто под навесом будет как-то не комильфо. А следовательно им с Валерой опять надо засучить рукава, и, отбросив все прочие дела, браться за этот фронт работ, а пока баня, баня, баня.
  Примерно полтора часа спустя, заслышав шум мотора подъезжающего УАЗа, Сергей Петрович вышел на улицу, чтобы поговорить с Антоном Игоревичем насчет нового колодца и скважин под столбы столовой.
  - Скважины под столбы сейчас, - сказал Антон Игоревич, которому тоже не улыбалось вкушать пищу на ледяном ветру, - а новый колодец чуть попозжа. Это совсем не минутное дело.
  На этом и договорились. Антон Игоревич уехал за буровым станком, а Сергей Петрович пошел поднимать по тревоге Валеру. На носу был еще один аврал, а каркасы домов - это уже по его части. Пока они с полуафриканками готовят пиломатериал под столбы, девочки из бригады Лизы закончат мостить пол кварцевым кирпичом, и после обеда присоединятся к новой работе.
  
  6 сентября 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  С утра гонка наперегонки со временем продолжилась все в том же авральном режиме, причем на всех объектах сразу. Первым делом с самого утра Антон Игоревич торжественно принимал в эксплуатацию печь по обжигу известняка. Ну как торжественно - красная ленточка для перерезания отсутствовала, известняк и топливо под колосник были загружены еще с вечера, чуть в стороне от печи неярким пламенем горел небольшой костер, вокруг которого грелись несколько озябшие девочки - строительницы печи. В него же была брошен достаточно длинный обломок смолистого ствола молодой сосны, который уже занялся жирным коптящим пламенем. Под одобрительные кивки Сергея Петровича и Антона Игоревича бригадирша строительниц, девочка по имени Сэти, вытащила из костра этот импровизированный факел и спустилась с ним в ровик к топке печи. Настал момент истины. Если топливо и известняк были сложены в печи правильно, то все должно пройти хорошо, а если нет, то вот это действительно будет настоящая неприятность, поскольку разгружать уже загруженную печь - это такой ужасный геморрой, которому нет равных.
  Но все окончилось хорошо. Как только Сэти поднесла факел к растопке, то огонь жадно лизнул сложенные шалашиком сухие смолистые веточки, после чего, как будто в печь плеснули бензина, с гудением охватил сложенные дрова, а над горловиной печи поднялся столб густого белого дыма, который по совместительству и преимущественно был паром. Сыроват оказался известняк, сыроват. Но все равно, как выражался небезызвестный Остап Ибрагимович, 'лед тронулся, господа присяжные заседатели'.
  Расцеловав на радостях и юную бригадиршу, и ее подчиненных, не делая различий между девочками клана Лани и взрослыми полуафриканками, Сергей Петрович и Антон Игоревич дали последние инструкции по поводу того, как поддерживать огонь в печи. Шалаш-вигвам для тех, кто будет ее топить в ночное время, был уже готов, оставалось только решить график дежурства для одного вооруженного мужчины, который должен будет охранять топильщиц от всякого рода ночных хищников и прочих лихих прохожих.
  Но тут возникала еще одна проблема. Хоть мужики все были женаты и довольны своей семейной жизнью, то о большинстве девок этого сказать было нельзя. Даже подростки из племени Лани то и дело прикидывали, как бы, если можно так выразиться, заполучить себе немного сладенького, а уж о полуафриканках можно и вовсе промолчать. Шутка ли - больше двух месяцев без секса... а с их темпераментом можно ждать всего, чего угодно, вплоть до группового изнасилования.
  Единственный вариант, до какого додумался Сергей Петрович, так это организовать ночные посменные семейные дежурства. Например, сегодня огонь в печи по обжигу известняка будет поддерживать он сам, оставив Лялю и Илин с ее годовалой дочкой на хозяйстве и взяв в помощницы Алохэ-Анну и Фэру, а завтра тем же самым займется Андрей Викторович со своим семейством. Впрочем - отставить! Если обжиг будет идти так, как рассчитано, то уже завтра вечером можно будет последний раз забросить в печь дрова и идти отдыхать - с расчетом, что как только все прогорит, печь начнет остывать, и уже послезавтра утром можно будет приступать к выгрузке готового продукта. А пока девочки должны приступить к кладке кипелки. Никому не нужна негашеная известь, если ее нельзя загасить и превратить в так нужное на стройке известковое тесто.
  Вернувшись к себе на стройку, Сергей Петрович еще раз проверил как идут работы. Валера уже почти собрал каркас столовой, и это было хорошо, а девочки Лизы частью работали в общежитии, осваивая на канне поступивший жженый кирпич, а частью продолжали отделку бани, которой до готовности оставалось совсем немного. Сергей Петрович первым делом заглянул в общежитие, но там все шло по схеме, отработанной еще в сушилке, потом он заглянул в баню и еще раз посмотрел, как из кварцевого кирпича сложена ванна, и как им же вымощен пол. Убедившись, что работа была проделана хорошая, он распорядился, чтобы Лиза с девочками продолжила обшивать планками стены, а сам полез в сушилку за заготовками шаек, ковшей и прочего банного инвентаря.
  Им он и занимался до самого вечера с перерывом на обед, пиля и строгая сухие планки, подгоняя их по месту, и за неимением железных обручей скрепляя заранее высушенными кольцами из лозы. К вечеру две шайки и три ковша у него были уже готовы, и теперь их надо было замочить в воде, чтобы хорошо просушенная древесина разбухла и насмерть расклинила конструкцию этих предметов банного обихода - и это без применения клея или там гвоздей.
  Уж очень Сергею Петровичу хотелось устроить уже в эту субботу самый настоящий банный день, да и остальные члены их команды были только за. Купаться в речке было давно уже нельзя, и как от женщин, так и от мужчин начало уже откровенно припахивать. Сдача бани в непосредственную эксплуатацию должна была стать очередным этапным моментом в их налаживающейся жизни, в которой теперь имелось место не только сытости и безопасности, но и определенному комфорту.
  И вообще, пока идет стройка, баня должна быть готова к работе, так сказать, в перманентном режиме. Пусть это означает дополнительный расход мыла и дров, но чистоту тела необходимо поддерживать, потому что это здоровье, которого не купишь. Кроме того, торжество субботнего банного дня должно скреплять семейное единство тем милым домашним эротизмом, которого так не хватает в тесных полутемных шалашах-вигвамах. Не зря же наши предки говорили, что в субботу опосля бани и грех не грех. Всем прочим аборигенкам, даже самым юным, тоже отнюдь не вредно будет приобщиться к достижениям культуры с мылом, мочалкой, парком и веничком. Банным инструктором для девочек-подростков и незамужних еще женщин вызвалась быть Марина Витальевна. Она и беременных сгоряча не перепарит, и даст, что называется, всем просраться, изгоняя из тела хвори и лень из души.
  Эту ночь Сергей Петрович, как и планировал, провел вместе с Алохэ-Анной и Фэрой в вигваме-шалаше, рядом с печью по обжигу известняка. Поддерживать огонь - дело нехитрое, но ответственное, а так как своих жен Сергей Петрович заранее предупредил об этом мероприятии, то каждая из них притащила с собой якобы по помощнице, а на самом деле это смотрины новых кандидатур в шаманские жены. Женят бедного мужика прямо на ходу, не желая пускать этого дела на самотек, и тому никак от этого не увернуться.
  Алохэ-Анна привела ту самую Ваулэ, которую Сергей Петрович звал просто Валей и которая ему понравилась во время оно, когда они укладывали на просушку в сушилку брусья, доски и прочий пиломатериал. И девка тоже при виде Сергей Петровича просто писала кипятком. Какой представительный мужчина, заботливый муж и добрый отец для своих приемных детей, к тому же великий шаман, и один из вождей клана.
  Очевидно, Алохэ-Анна решила, что добавить в семью еще одну свою товарку-соплеменницу будет совсем неплохо - и вот теперь эта Ваулэ-Валя сидит у костерка, щурясь в огонь, и со счастливой улыбкой блаженно шевеля длинными смуглыми озябшими пальцами ног, ибо вместе с меховыми курткой и штанами на ногах у нее надеты легкие сабо, которые сейчас совсем не по погоде. Алохэ-Анна специально посадила эту Ваулэ-Валю между Сергеем Петровичем и собой, с намеком, что он может ее обнять-поцеловать, а со стороны законной жены не последует никаких возражений.
  С другой стороны от Сергея Петровича сидит бывшая бунтовщица Мани, которую на это мероприятие притащила Фэра. Скромненькая вся такая девятнадцатилетняя девочка, которой хочется досрочного снятия табу, новой семьи, детей и прочих человеческих радостей, а уж выйти замуж за великого шамана - для нее так это и вообще вершина счастья.
  Мани вообще очень удачливый человек, свою первую дочь она родила в тринадцать лет. В этом возрасте от такого обычно умирают, а она не только выжила сама, но сумела сохранить жизнь своей немного недоношенной дочери. Правда, тут, как рассказывала Фэра, пригодилось и ее лекарское искусство, и жаркая любовь мужа Мани, который сдувал пушинки со своей хрупкой малолетней жены и слабенькой дочери, готовый, если надо достать для них хоть луну с неба.
  Второй раз Мани родила три года назад, и тоже дочку, здоровую, крикливую и краснощекую, и все в их семье было хорошо аккурат до того момента, пока на стоянку клана Лани не напало впавшее в людоедство полуафриканское племя Тюленя. Мани была из тех, кто не смог убежать от налетчиков, потом к месту событий явился клан Огня и устроил всем суд, строгий и справедливый. А остальное вы уже знаете.
  Пусть сейчас и сама Мани, и обе ее дочери были обеспечены всем необходимым от вождей клана, но в любом случае семья, в которой имеется персональный добытчик - это совсем другое дело. И если сперва она не поняла своего счастья и попробовала бунтовать, то теперь, ночуя в тепле и под крышей, каждый день три раза досыта питаясь, она поняла что новая жизнь куда как лучше прежней, и лучше бы ей тогда было не бунтовать, а послушаться ту чужеземную девушку, потому что тогда все было бы гороаздо проще. Теперь, когда ей представился шанс войти в семью шамана, она уже ни за что не повторит подобных глупостей... уж сколько она упрашивала и умоляла эту Фэру дать ей свои рекомендации - и тогда она будет самой послушной, самой тихой, самой любвеобильной и самой заботливой женой в мире.
  Интереснее всего положение было у Сергея Петровича. То, что девки хороши, спору нет, к тому же что Ваулэ-Валя, что Мани имели неплохие фигуры, которое не смогло испортить многократное материнство, и обладали довольно приятными лицами, несмотря на некоторые национальные особенности. Но, черт возьми, у него уже есть четыре жены, так что и пятая, и шестая выглядят в этой конструкции как-то излишне. Это сейчас эти девки тихие, но кт знает, что начнется после брачной церемонии? Когда все шестеро жен вдруг начнут схватку за статус главной жены шамана Петровича - мало не покажется никому, в первую очередь самому шаману Петровичу.
  Вот так в раздумьях Петрович и провел эту ночь. Ни о каком сексе не могло быть и речи, его сморил сон, а проснувшись, он обнаружил, что обнимает Мани, а со спины к нему прижимается Вауле-Валя, а его законные жены сидят у очага, охраняя их сон. Правда, при этом они не забывали топить печь по обжигу известняка, так что Сергей Петрович простил им это прегрешение, пообещав, что при первой же возможности примет в семью их кандидатуры.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #2 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 05 марта 2017 - 12:01:59
  
  Популярное сообщение!
  7 сентября 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  Погода с утра выдалась сухая, прозрачная и тихая, при бледно-голубом небе и высоких перистых облаках, лист на деревьях, как-то в одну ночь пожелтел, покраснел, побурел и первые пробные листочки уже закружились, вращаясь в воздухе. При этом даже в полдень температура воздуха не поднялась выше шестнадцати градусов и было ясно, что с летом теперь по настоящему все. Пришла короткая осенняя пора, очей очарованье, которая вскоре выльется в нечто мокрое, холодное и до предела мерзкое, после чего придет ужасная для неподготовленных людей лютая зима ледникового периода.
  По семейному расспрашивая Фэру и Илин, Сергей Петрович узнавал о местном климате все больше и больше. Зима тут, в долине Гаронны, была не сколько суровая, с арктическими морозами, сколько многоснежная, с сугробами в которых наверное увяз бы и мамонт. Поэтому на зиму все живое, и люди в том числе предпочитали откочевывать на север, на границу леса и тундростепи, поближе к путям миграции бизонов, северных оленей, мамонтов и сбивающихся в огромные табуны диких лошадей. Одни лишь лоси с их огромными копытами-снегоступами становятся на зиму королями этих лесов. Именно поэтому, а не только из-за отсутствия подходящих пещер, в долине Гаронны и не отмечены постоянные людские поселения каменного века. А шалаши-вигвамы и типи, в которых местные живут летом или осенью вещь настолько эфемерная, что полностью исчезнет всего за несколько лет.
  Кстати, на сегодня Марина Витальевна запланировала еще одну операцию. Еще несколько дней назад на юг потянулись первые косяки перелетной птицы: уток, гусей, лебедей, объявивших эвакуацию в связи с приближающейся зимой и поэтому было необходимо срочно, и никак иначе, подрезать крылья Вероникиным гусятам. Да какие они там гусята, здоровенные и злые как собаки серые гусаки и гусыни, вовсю гонявшие по территории лагеря хулиганистых зариных почти двухмесячных щенков, которые с того момента как встали на лапы умудрялись без мыла пролазить в любую дырку, чем составили гусятам, то есть уже почти взрослым гусям, серьезную конкуренцию в плане выпрашивания вкусных кусочков на кухне и самозабвенного копания в помойке.
  А резать крылья серым разбойникам надо, пусть они немеют недостаточно полетной тренировки и откормлены несколько больше чем это положено настоящим диким гусям и в силу того держатся в воздухе примерно как запущенный могучей рукой Гуга топор типа колун. То есть сперва немного вверх, а потом когда иссякнут скорость и силы, короткое и тяжелое планирование до самой встречи с землей. Но даже это не помешает Вероникиным гусятам попытаться улететь на юг, хотя скорее всего ни до каких мест зимовки в Африке они не долетят и разобьются еще при попытке перелететь через Пиренеи.
  Поэтому несмотря на слезы Вероники и отчаянное шипение подвергшихся экзекуции серых разбойников, все они были скручены (Антон Игоревич показал как заворачивать птице крылья, чтобы та стала совершенно беспомощной), а маховые перья на их крыльях обстрижены, что называется под ноль. После этой операции еще полдня гуси дулись на Марину Витальевну и высказывали в ее сторону шипящие матерные конструкции на своем гусином языке. Но уже к обеду, учуяв вкусненькое, потерпевшие от произвола сменили гнев на милость и снова стали подлизываться к хозяйке котла на предмет чем-нибудь таким угоститься.
  На стройке, тем временем, дела продвигались своим чередом. Именно в этот день была до конца закончена обшивка планкой внутренних стен бани, а в общежитии полностью выложен канн, поверх которого теперь надо было класть деревянную обрешетку и ставить каркасные перегородки с трех ярусными лежанками. Но это будет уже в понедельник, потому что на пятницу и субботу в клане Огня была назначена картофельная страда и одновременно праздник урожая. А в хозяйстве Антона Игоревича, в то же время нужно было выгружать из обжигательной печи готовую негашеную известь. И складывать ее в кучу, укутывая пленкой. Да-с! Именно так. Кипелка еще не до конца готова, как и ванна для замешивания готового известкового теста с песком. Да и тратить раствор пока некуда, кирпич на фундамент в достаточном количестве появится только несколько дней спустя, да и подвал под будущим домом, как ни стараются Андрей Викторович и Серега еще пока не до конца выдолблен. Так что полежит известь, благо она-то есть не просит. А еще лучше, пусть она полежит прямо в печи, хорошенько при этом остынет, а забрать ее оттуда можно будет тогда, когда до этого дойдут руки.
  
  8 сентября 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Все ночь, ну или почти всю, Сергей Петрович ломал голову над тем, каким обрядом ознаменовать праздник урожая. Дело это для местных абсолютно новое, раньше они лопали, только то что нашли и поймали, короче отобрали у природы, а производящая экономика в производстве продуктов питания, то есть сельское хозяйство, было за пределами их понимания. Поэтому обряд праздника урожая, должен быть ярким, красочным и запоминающимся и символизировать собой победу труда над капиталом, ой, то есть косной и мертвой природой, от которой человек не должен ждать никаких милостей, а должен брать их у нее сам.
  Обычно, на том этапе когда человечество переходило от собирательства к земледелию, главную роль в таких праздниках играли две вещи: во-первых - эротическое начало, подчеркивающее роль секса в плодородии в широком смысле этого слова (а еще говорят, что древние не понимали откуда берутся дети, все они прекрасно понимали) и во-вторых - человеческие жертвоприношения, обычно детские, которые позже были заменены принесением в жертву невинных животных вроде ягнят или козлят, которые должны были показать, что все имеет свою цену и лучше откупиться от злого рока маленьким и оттого бесполезным ребенком, который все равно помрет зимой от холода и голода, чем терпеть беды всем кланом или племенем.
  На это Сергей Петрович мог бы ответить, что попадись ему лично в руки такой злой рок, то он намотал бы его бороду себе на кулак и со всей пролетарской яростью учителя труда бил бы его лбом об верстак, или об опорный столб, пока не устанет рука. А когда она устанет, то позвать сюда Андрея Викторовича и Антона Игоревича, для того, чтобы они продолжили с негодяем свою экзекуцию. Нет, тут без шансов. Никаких жертв, ни животных, ни тем более человеческих, на этом празднике плодородия не будет. Пусть разные там духи и не надеются. Шаман Петрович прислан сюда отбирать у них невинные жертвы, а не приносить их по новой.
  Можно было бы, конечно, зарезать самого наглого из Вероникиных гусаков и окропить празднующих его кровью, но во-первых это принесет ребенку горе, а во-вторых закрепит такое положение вещей, что когда-нибудь лет через пятьдесят-сто, вместо правильной агрономии, севооборота и внесения органических удобрений, какой-нибудь умник-шаман, его же потомок, предложит принести духу Матери Земли побольше жертв, в том числе и человеческих, и вот тогда она, в смысле Мать Земля, смилостивится и одарит племя невиданным урожаем. Нет, с самого начала все должно быть сделано правильно, без всяких жертв.
  Очевидно, что все же сексуального подтекста праздника не избежать. В смысле объявить о приеме в семьи еще по две готовых для этого женщины, по одной Лани и одной полуафриканке. Его семья таковых присмотрела, и другие как было известно Сергею Петровичу тоже. Даже Марина Витальевна уговаривала Антона Игоревича встрепенуться и взять в дом еще хотя бы одну жену. И по хозяйству будет легче и девочки из положения ничейных и неприкаянных, попадая в семьи сразу расцветают и распускаются как почуявшие тепло бутоны.
  Но с этим есть одна проблема - шалаши-вигвамы далеко не резиновые и добавить в семьи еще по два человека просто не получится, а с учетом наличия детей и тем более. Расширить семейный состав Сергей Петрович планировал во время сдачи в эксплуатацию семейного общежития, а до этого еще как минимум неделя. Или быть может, сейчас, под праздник урожая, объявить о всеобщей амнистии, то есть прощении для всех исправившихся наказанных, все равно режим их содержания смягчен до того, что его считай что и нет. А брачную церемонию пообещать провести через неделю, одновременно со сдачей в эксплуатацию семейного общежития.
  Так Сергей Петрович и сделал, когда сразу после завтрака собрал клан и прочел короткую проповедь о том, что сегодня у них праздник урожая. То, что было посажено два с половиной месяца назад теперь требуется собрать и заложить в закрома, чтобы холодной и голодной зимой клану было что есть. Такую политику местные понимали и всемерно одобряли, а потому разразились бурными приветственными криками. Но Сергей Петрович еще не закончил. Немного подождав, пока утихнет шум, он напомнил собравшимся, что в их среде есть женщины, которые были наказаны и поражены в правах членов клана, одни за неправильный в прошлом образ жизни и людоедство, а другие за неповиновение и неблагодарность в сторону своих благодетелей. Так вот, поскольку и те и другие ударным трудом и добрым отношением к своим товарищам, доказали то, что они все осознали, исправили свое отношение к жизни и искупили содеянное, то им возвращаются полные права членов клана, а с их женских потаенок шаман Петрович снимает свое табу и не далее как через неделю в семьи будут приняты последние женщины бывшего клана Лани, которые не носят сейчас ребенка и еще пять полуафриканок из тех, что будут признаны для этого достаточно взрослыми. Кроме того уже завтра, когда заработает баня, все они будут посвящены в действительные члены клана Огня при помощи горячей воды, пара и большого количества мыльной пены. А сейчас он, шаман Петрович просит прощенных женщин по одной подходить прямо к нему, чтобы он мог произвести над ними соответствующий обряд по снятию табу.
  Опчество, по преимуществу женское и в значительной своей части полуафриканское, в ответ на это заявление разразилось радостными криками восторга и бросилось качать шамана Петровича. Со стороны казалось, что все эти женщины прямо сейчас, не отходя от кассы, выйдут за него замуж, не стесняясь ни стоящих в сторонке законных жен, ни посторонних мужчин. Но все обошлось, правда, при этом у Алохэ-Анны был такой довольный вид, как будто она лично организовала это мероприятие и уговорила Сергея Петровича всех простить и раздать замуж. Но не думаю, что хоть кто-нибудь обратил на это внимание, слишком много вокруг было радостных эмоций.
  Первыми к шаману Петровичу за полным прощением начали подходить женщины бывшего клана Лани. Было их всего пять человек и то трое из них находились в состоянии беременности на разных сроках от пяти до семи с половиной месяцев, а двое были свежесговоренными невестами самого Сергея Петровича и Андрея Викторовича. Сергей Петрович при этом приближал к себе женщину, откидывал назад капюшон ее парки проводил рукой по волосам, будто снимая все плохое и запечатлевал на челе отеческий поцелуй, символизирующий прощение. Потом на ее место становилась следующая красавица и все повторялось сначала. Беременным женщинам шаман Петрович еще проводил рукой по животу, благословляя плод чрева и будущие мамы потом уверяли, что младенчики в этот момент были в полном восторге. Ну, чего только не покажется беременной женщине.
  Пока Сергей Петрович занимался женщинами бывшего клана Лани, среди полуафриканок началось некое нездоровое шевеление. Немного пошушукавшись с Лизой и Лялей полуафриканки начали вдруг раздеваться догола, снимая не только парки, мокасины и штаны, которые им уже успели пошить, но и топики, а также кожаные мини-трусики, оставаясь полностью обнаженными, как и в тот час, когда Сергей Петрович накладывал на них свое табу. Да, им при этом холодно, но они потерпят, лишь бы прощение их грехов оказалось 'всамоделишным'. Так об этом шаману Петровичу и заявила довольная Алохэ-Анна, к которой тот обратился с вопросом - А с чего это вдруг тут, милая, происходит такой массовый стриптиз?
  Блестящие черные глаза, короткие (два-четыре сантиметра), чуть вьющиеся вороные волосы, блестящая кожа цвета кофе со сливками и торчащие вперед возбужденные соски на оттопыренных персях. Даже если и у кого вторичные половые признаки чуть обвисли, то это совсем не портит фигуру женщины, ибо ни у одной из них нет висящих до пупа 'ушей спаниеля'... При этом догола разделись не только женщины и девушки, признанные Мариной Витальевной уже взрослыми, но и совсем юные девочки-подростки, за исключением 'жен' Антона-младшего. Ну прямо голый конкурс красоты 'Мисс полуафриканка', да и только.
  И все это перед глазами других членов клана, которые, впрочем, смотрят на происходящее весьма понимающими глазами в общем одобряют это действо. Если полуафриканки таким образом хотят быть уверенными в том, что их простили 'по-настоящему', то значит, так тому и быть. Впрочем, за исключением такой малости как полное обнажение, процесс 'прощения' полуафриканок протекал точно так же, как и для женщин бывшего клана Лани, единственно, что проводить ладонью по вздувшейся голой блестящей коже беременных животов было несколько чрезмерно возбуждающе, и целовать в лоб совершенно обнаженных женщин тоже.
  Правда, Сергей Петрович надеялся, что никто не заметит этого возбуждения, но эти надежды были совершенно напрасны. Ляля, Лиза и, самое главное, Марина Витальевна женским глазом очень четко срисовали как общий эротизм ситуации и ее дальнейшие перспективы, а также то возбуждение, которое при этом охватило Сергея Петровича.
  - Ну вот, Лиз, тебе и еще один обычай, - сказала Ляля, - чтобы девушки и молодые женщины выходили на страду полностью обнаженными. Боюсь, что где-то через год нам с тобой, как главным женам вождей, придется возглавить это торжественное мероприятие в костюмах Евы.
  - Да ты что, Ляль, - схватилась за щеки Лиза, - выходить копать картошку голой в такой холод?! Какой ужас!
  - Лизка, ты что, глупая?! - спросила как отрезала Ляля, - это в этом году мы задержались с посадкой, а на следующий год ее можно будет делать уже в первой половине мая, тогда и урожай будем собирать в первой половине августа, самое то время, чтобы покрутить голой попкой под еще вполне ярким солнцем.
  - Ну, если так, - с облегчением вздохнула Лиза, - тогда я согласная. Фигура у меня вполне ничего, так что посоревнуемся. Надо будет сказать Петровичу, чтобы на каждой уборочной проводились свои отдельные конкурсы 'мисс картошка', 'мисс пшеница', 'мисс лен'...
  - Мы с тобой, Лизка, - ответила Ляля, - уже давно никакие не 'мисс', а самые настоящие 'миссис'. Это так, к сведению. А в остальном, разумеется, все верно, дух соревновательности это наше все. При этом оцениваться должны как внешние данные конкурсанток, так и качество и количество их работы при уборке урожая, чтобы не победила какая-нибудь смазливая лентяйка. А мы с тобой девки не только симпатичные, но и работящие - так что, думаю, справимся.
  Кстати, о Лизе с Лялей. Эти две этих девушки, не особо дружившие между собой в интернате, здесь в новом мире, нашли друг друга для прочной дружбы и взаимной поддержки.
  После праздничных мероприятий последовал развод на работы. На самом деле вожди решили не бросать на картошку сразу все людские ресурсы. Нерационально, да и можно упустить еще что-нибудь действительно важное. Продолжились работы на кирпичном заводе у Антона Игоревича, которому хотелось ухватить на формовке последние сухие дни, долбежка подвала под большим домом у Андрея Викторовича, что никак нельзя отложить, поскольку дом это вопрос неотложный, внутренняя отделка общежития Валерой и полуафриканками из бригады Сергея Петровича и шитье мокасин для полуафриканок Лялиной бригадой швей. Сегодня они должны с этим закончить, а завтра тоже выйти на картошку.
  Так что на пятницу получалось, что в уборке картошки практически полностью будет задействована бригада Лизы в семнадцать девочек-кирпичеукладчиц и три полуафриканки из бригады Сергея Петровича. Еще в уборочной страде решили на подхвате использовать рыбацкую артель Антона-младшего, которой было поручено идти по рядам вслед за копальщицами и собирать картошку в ведра, которые потом требовалось отнести к месту погрузки и высыпать в мешки. Картошку в мешках потом надо будет на УАЗе перевести к месту предварительного буртования, там, наверху у будущего Большого Дома, и выгрузить на землю, после чего рассыпать по месту будущего бурта.
  Хотя, черт его знает, по нормативам на ручную уборку следовало, что один рабочий при ручной копке за восьмичасовую смену должен собрать четыре с половиной центнера, то имея в наличии на уборке двадцать человек вполне можно уложиться в течение одного рабочего дня. Правда устанут все просто адски и расчет сделан на взрослых мужчин, а в Лизиной бригаде девочки от двенадцати до пятнадцати лет включительно. Поэтому урезаем осетра вдвое, решил Сергей Петрович, и считаем, что одна сборщица выкопает и соберет за смену не более двух с половиной центнеров, при том, что мешковать картофель будет бригада Антона-младшего, а полуафриканки будут работать на подхвате, таскать мешки и грузить их в УАЗ. Тогда получается, что управиться можно будет за два дня, при этом особо никого не загоняя насмерть.
  Немного подумав, Сергей Петрович решил, что работа эта не только тяжелая, но и грязная, а следовательно, поскольку баня в общих чертах уже готова, ее топка просохла, вода и свет подключены, полки и инвентарь изготовлены и даже замочены, то уже сегодня можно и даже нужно производить черновой запуск бани, чтобы там было тепло, была горячая вода и все те кто сейчас как хрюшки извозюкаются при копке картошки смогли бы почистить одежду и вымыться горячей водой в теплых комфортных условиях. В конце концов это баня и суббота для человека, а не наоборот, поэтому если надо, то от жестких правил можно и отойти. Так что, перед тем как идти с Лизой на поле, Сергей Петрович отдал остающимся соответствующие распоряжения и убедился, что его правильно поняли, для того что быть уверенным, что вернувшись с картошки он найдет жарко натопленную баню с ванной полной крутого кипятка.
  Копка картошки тоже была не таким уж простым делом, как это может показаться со стороны. И как правильно предвидел Сергей Петрович, она оказалась очень тяжелым и грязным делом. И все кто был занят в этом деле, включая Сергея Петровича, устали как собаки и покрывались коркой глинистой грязи по мере того как неподалеку от въезда на поляну на холме, все увеличивалась и увеличивалась куча свежевыкопанной картошки, выгружали которую по прибытию груженого транспорта работницы Андрея Викторовича, которые ради этого отвлекались от вывоза надробленного известняка. Обед работягам привезли прямо в поле и быстро его прожевав, они снова накинулись на работу. Все же сытная еда немного восполняет силы и после нее возможны дополнительные усилия.
  Кстати, Марина Витальевна, которая привезла обед дала Антону Младшему еще одно задание. Ему требовалось выделить пару девочек из своей команды, для того чтобы они обирали с сорванной и отброшенной в сторону ботвы созревшие плоды картошки, похожие на черновато-коричневые миниатюрные помидорчики и не в коем случае их не ели, потому что это есть сильнейший яд. Из этих плодов потом сама Марина Витальевна добудет семена для дальнейшего размножения картофеля. Не исключено, что в самое ближайшее время клан сильно умножится в числе, превратившись в племя, ибо события последнего времени развиваются подобно катящемуся с горы огромному кому снега, на который по пути налипают все новые и новые пласты.
  Но все со временем подходит к концу. В данном случае к концу подошел рабочий день, за который картошка была убрана почти наполовину, при этом бурт накрыли пленкой, закидали лапником и присыпали песком - от света. Дальше была баня, без которой Марина Витальевна отказывалась кормить работников и работниц ужином, но Сергей Петрович, как галантный джентльмен, пропустил вперед Лизу с девочками и лишь слушал через дверь все их взвизги и восторженные ахи. Купание в горячей воде для них было настоящим волшебством и достойной компенсацией действительно очень тяжелого труда.
  Как только девки закончили плескаться и разрумянившиеся ускакали на ужин, пошел мыться уже сам Сергей Петрович, но для него сегодня этот процесс носил только сугубо утилитарный характер - быть бы только чистым, а вот завтра в семейном кругу он постарается оторваться уже вовсю. Ляля, Фэра, Илин, Алохэ-Анна, дети Илин, Мани и Фэры, а также две новенькие кандидатки в жены - вполне достойная компания для маленького семейного торжества в бане. Ах, да! Последним штрихом дня была ночевка Андрея Викторовича с семьей и псом Шамилем не у себя дома, а в сторожке при печи для обжига известняка. И это потому, что до собранной картошки кабаны тоже весьма и весьма охочи.
  
  9 сентября 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  Спал эту ночь наработавшийся на картошке Сергей Петрович, что называется как кролик без задних ног. Короче - так что и из пушки не разбудишь. Встав утром, он обнаружил, что все тело затекло и болит, хоть лежи и вообще не шевелись. Но надо было вставать и идти заниматься делами: делать вместе с Андрее Викторовичем зарядку, завтракать, снова, пусть даже и через силу, идти на уборку картофеля, потому что иначе просто никак. Если не делать этого сейчас, то придет зима, которая уже не за горами, осталось до нее месяца полтора и тогда все умрут.
  Впрочем аналогично Сергею Петровичу себя чувствовали все, кто принимал участие в картофельной страде и дело тут не в изнеженности и лени Лизиных девочек. Натренированы и откормлены за два месяца они были будь здоров, и выносливость у них тоже была на высоте. Но дело в том, что в процессе уборки картошки в основном принимают участие совсем не те группы мышц, что при кладке кирпича или столярных работах.
  Но, наверное, русские слова страда и страдать, не просто однокоренные, а еще и синонимы, поэтому под клич - 'надо, Федя, надо' - Андрей Викторович и присоединившийся к нему Сергей Петрович, выгнали полуголых девок из уютной казармы на холодок в серое и сырое утро, после чего погнали их на пробежку, зарядку и прочие водные процедуры, новым местом для которых стал кран на улице возле бани. Даже родную юную жену Лизу не пожалел железный физрук, несмотря на то что она всю ночь стонала и плакала во сне от боли в мышцах. Типа крепче будет, самое главное что питается она хорошо и спит дома в тепле в надежных мужских объятьях.
  Но ничего, уже в середине пробежки по маршруту до большого дома (где вчерашние сборщицы картофеля смогли полюбоваться на дело своих рук, сложенное аккуратной кучей) и обратно, потом до керамического завода и уже в конце, через береговой лагерь обратно к казарме, мышцы у девок размялись и разогрелись, а сами они повеселели, потому что впереди была перспектива сытного завтрака из рук Марины Витальевны, а к привыкшим к полуголодному существованию бывшим Ланям и полуафриканкам большего и не требовалось, к тяжелому же труду им было не привыкать.
  После завтрака все разошлись по своим рабочим местам, при этом на уборку картофеля впридачу ко вчерашним бригадам Лизы и Антона-младшего вышли еще и девочки-швеи из Лялиной бригады, закончившие обшивать темнокожий контингент. Работать сразу стало легче, работать стало быстрее и веселее. Правда две из девочек Ляли - бывшая Лань Акса и совсем молоденькая полуафриканка Футире-Фрида были беременны и не могли выполнять работу с полной отдачей, но и им нашли тоже дело - помогать Антошиным девочкам отбраковывать резаную и поврежденную картошку, а также отбирать на семена зрелые плоды картофеля.
  И снова Марина Витальевна и Сергей Петрович читали девочкам длинную лекцию о том, что картофель это такое растение у которого съедобны только клубни, а все остальное - цветы, плоды, стебли и листья содержат сильнейший яд из-за которого потравить посадки могут только землероющие кабаны, а те же олени ботвой картофеля скорее отравятся, чем чему-то там повредят. Поэтому есть эти плоды ни в коем случае нельзя и нужны они только из-за семян из которых потом вырастет новая картошка. Ну хоть, слава всем Духам, хорошо что народ в каменном веке приучен верить вождям и шаманам буквально на абсолютно-беспрекословном уровне. Сказал шаман Петрович, что это есть нельзя - значит нельзя и точка.
  С дополнительной рабочей силой управиться с остатком делянки удалось вскоре после обеда. Правда еще некоторое время ушло на то, чтобы переместившись пешком к будущему Большому Дому, помочь там бригаде Андрея Викторовича с окончательной укладкой бурта, обкладыванием сосновым лапником, укутыванием пленкой и обсыпкой песком, который должен был предотвратить влияние на бурт резких перепадов температуры и влажности. И только потом, когда дело уже было полностью сделано, и усталые, но возбужденные девки Ланей и полуфриканок большой гомонящей толпой направились к своей казарме.
  Это было невиданное чудо, еще ни один клан не мог похвастаться такими большими запасами на зиму, и ведь это без учета немалого количества запасенной вяленой рыбы, наловленной бригадой Антона-младшего, а также сушеных грибов, ягод и прочих даров леса, которые как это и положено в дикой местности с началом осени буквально повысыпали из-под всех кустов. А ведь впереди еще ход лосося и обещанная Андреем Викторовичем с началом заморозков облавная охота на кабанов и возможно оленей. Что еще нужно юной первобытной женщине для счастья, когда у нее есть теплая уютная пещера без сквозняков, битком набитая кладовая, по настоящему умная Мудрая женщина и надежные подруги на которых можно опереться в трудную минуту?
  Конечно же в таком случае юной первобытной женщине был нужен мужчина, который был бы рядом, обнял бы ее, поцеловал, распластал обнаженную на шкуре и в сладкой муке соития сделал бы ей ребенка. Всем девочкам в Лизиной и Лялиной бригаде (за исключением Дары и Мары у которых это и так уже было) хотелось бы для себя именно такой судьбы и хотелось бы, чтобы рядом был не мальчик-ровесник, еще не знающий и не понимающей жизни, а надежный и солидный мужчина, вождь и учитель, который научит, покажет утешит и защитит.
  Тем более что в клане Огня неоперившихся юношей считай что и вообще не было. Гуг, Сергей-младший и Валера в понимании этих девиц были уже солидными семейными мужчинами с определенным положением в обществе и сложившимся авторитетом. Ну и что, что они так молоды, зато многого успели добиться, причем почти исключительно собственными силами и талантами. Но все наивысшие котировки в этом плане были у двух вождей: Сергея Петровича и Андрея Викторовича. Антона Игоревича девки считали мудрым и добрым старейшиной, любили как родного дедушку, но все же отводили ему место в стороне от пылающего ярким пламенем брачного костра. Немолод все-таки человек, не каждый старейшина в местных кланах способен дожить до такого возраста и сохранить ясный ум и твердую память. Ему и Марины Витальевны с красавицей Нитой хватит по самые уши, тем более что последняя после рождения Игорька расцвела и похорошела, ну хоть пиши с нее икону Девы Марии собственной персоной.
  Но все же вожди помоложе были вне конкуренции как возможные женихи и одновременно недоступны, по той причине, что уже показали, что будут брать в жены только вдовых 'старушек' от восемнадцати лет и старше. А это несправедливо. Молодые тоже по старой привычке торопились жить, чувствовать, любить и ощущать себя любимой, потому что смерть все время стоит рядом с ними и в любую минуту может забрать их молодые жизни, вместе со всеми маленькими радостями. Еще их возбудило зрелище прощения полуафриканок, когда те оптом предложили шаману Петровичу взять их всех в жены, а тот, сам того не ведая, выдал им предварительное согласие.
  Поэтому среди молодых оторв, находившихся в том промежуточном возрасте, когда они уже не девочки, но еще и не девушки, уже давно начал зреть заговор. Им казалось, что если они придут и сами себя предъявят Петровичу и его женам во всей своей юной красе и силе, то, конечно же, им не будет отказа. А то уже и грудь начала наливаться двумя отчетливыми выпуклыми буграми, и волос на лобке закурчавился, а любви все как не было, так и нет. А природа-то торопит и требует свое. Имена этих чересчур активных девиц из племени Ланей: Сэти, Липа, Кара, Мика и Мату. Свой демарш, они назначили именно на сегодня, на тот момент когда Сергей Петрович пойдет в баню со своими женами. О назначении этого заведения девочки примерно знали, а чего не знали, о том догадывались.
  Но об этом позже, потому что тем временем среди вождей разгорелся еще один спор и касался он условной семьи Антона-младшего. Если считать их настоящей семьей, то их надо пускать в баню на общих правах и чуть ли не в первых рядах, потому что рыболовецкая артель Антоши - коллектив заслуженный и уважаемый, вносящий на прокорм очень значительную долю всего продовольствия. И все это никак не зависит от того, по сколько лет исполнилось ее членам. С другой стороны, все же этому мальчику и восьми его девочкам-женам еще очень далеко до совершеннолетия, даже по местным обычаям, весьма либеральном в этом смысле. И признавать их хотя бы настоящими женихом и невестами будет неправильно хотя бы в этом смысле. Тогда и другие дети захотят того же, а это уже будет полный разврат.
  На первой позиции изначально стоял шаман Петрович, на второй Марина Витальевна, в первую очередь заботившаяся, чтобы в клане Огня не было слишком ранних беременностей. Черт с ними, с добрачными и внебрачными, клан будет кормить всех детей, и дурного слова не скажет их матерям. Но ранних беременностей, которые заставляют девочек преждевременно стариться и загоняют их в могилы раньше срока, среди девиц, являющихся членами клана быть не должно. В семье Антона-младшего Витальевна видела именно эту угрозу здоровью его жен-девочек и сражалась с ее существованием как могла.
  Правда, если пойти по такому пути, то надо будет признать, что все клятвы и обещания, данные в свое время шаману Петровичу, были даны понарошку и не имеют никакой юридической и сакральной силы. И вообще, в нашем прошлом империи рушились по куда меньшему поводу, когда власть давала понять, что ее обещаниям совершенно нельзя доверять и она с легкостью дает слово и тут же с той же легкостью забирает его обратно. Именно поэтому и с учетом заслуг Антона-младшего ему было дано право самостоятельно сходить в баню со своими женами-невестами под его честное слово, что они ограничатся только совместной помывкой и ничем более, по тем причинам, которые ему уже были изложены ранее. В любом случае, если что-то случится, то вода в попе у девок не удержится, и все и во всех подробностях в самое ближайшее время будет известно всем их подружкам, а значит и, соответственно, Ляле, Лизе, Сергею Петровичу и Андрею Викторовичу.
  - Да, Сергей Петрович, - горестно вздохнув, ответил Антон-младший, - я все понимаю и постараюсь, но...
  - Но, - сказал Сергей Петрович, - ты 'этого' не хочешь, но зато хотят твои невесты и ты боишься, что не сможешь их от этого удержать?
  - Примерно так, Сергей Петрович, - пожав плечами, ответил Антон-младший, - я понимаю, что нам еще рано этим заниматься, но разве ж девчонкам это объяснишь? Особенно эти черненькие, все пристают - покажи, да покажи. Хотя мне с ними со всеми очень хорошо... Вот.
  - Ну если тебе с ними хорошо, - оглянувшись по сторонам сказал Сергей Петрович, - и ты с ними не ссоришься, то это значит, что мы тогда все сделали правильно. Ведь мир в семье - это залог ее крепости. Но в любом случае ты должен помнить, что вся ответственность за последствия лежит именно на тебе, как на мужчине. Понимаешь?
  - Понимаю... - вздохнул Антон-младший, - и надеюсь, что все обойдется. Я им уже несколько раз говорил о том, что нам еще рано этим заниматься, но все равно они ничего не понимают и все время говорят только о своем.
  - А ты говори только о своем, - сказал Сергей Петрович, - а еще лучше постарайся, чтобы они занялись друг другом. Ведь их восемь, а ты один и все равно тебя на всех не хватит. И вообще, такие забавы - это все же лучше, чем мыться с мальчиками, очень многие после этого пошли по кривой дорожке. Ну ладно, Антоша, ступай и помни, что мужчина - это звучит гордо.
  В общем, этот разговор состоялся еще утром, а тем временем банный день в клане Огня (вот еще одно новое явление) продолжался своим чередом. Первыми, почти сразу после обеда, это священное место посетили Антон Игоревич, Марина Витальевна и Нита. Впрочем, старейшина клана довольно скоро начал говорить, что такой пар вреден его старым костям, оделся и куда-то ушел. Впрочем полчаса спустя, когда Марина Витальевна и Нита (которой эта жаркая забава вождей чрезвычайно понравилась) хорошенько еще раз распарились, отхлестав себя вениками по самое не могу, Антон Игоревич вернулся, гоня перед собой трех женщин бывшего клана Лани и четырех полуафриканок своей кирпичной бригады - всех тех, что еще не были замужем и пока даже не заневестились.
  - Вот, - сказал он Марине Витальевне, - принимай, жена, пополнение. Отпарить и помыть по полной программе, чтоб все скрипело и трещало по швам.
  Вот так Марина Витальевна записалась в банные инструкторы, показав женщинам, как правильно и со вкусом предаваться настоящей забаве вождей. Тем в основном понравилось. Жительницы холодных по нынешним меркам краев, они смогли по достоинству оценить весь тот жар и пар, который дает настоящая, пусть и самодельная, русская баня, особенно если плеснуть на раскаленную каменку ковшик воды. А березовые и дубовые веники, а лыковое мочало и пенистое, пусть и жидкое мыло? Ух ты! Человек по сути своей существо чистоплотное, и исключения, вроде монголов, тут только подтверждают правило.
  После семьи и сотрудниц Антона Игоревича в баню по очереди пошли все те женщины, что не имели еще своих семей и в то же время не были заняты на картошке. Потом их место занял боевой отряд Антона-младшего, которого ради такого дела пораньше отпустили с буртовки. Вроде там все обошлось без эксцессов, но девки вышли из бани чрезвычайно довольные, чувствовалось, что им понравился как банный процесс, так и то, что они наконец рассмотрели у своего будущего господина и повелителя.
  Потом одна за другой через баню быстро проскочили 'молодые' семьи Сергея-младшего, Валеры и Гуга, причем последнему на пальцах пришлось довольно долго объяснять, что можно, а чего нельзя делать, пойдя в баню. Но в результате процесс понравился всем. И самому Гугу, который обнаружил в себе талант париться до потери пульса, и его молодым женам, несмотря на то, что тем несколько раз пришлось с писком выбегать в предбанник, спасаясь от чересчур уж горячего пара. Впрочем, и все остальное им тоже понравилось. Вышли они из бани все шестеро в обнимку: сам Гуг, три его жены и две невесты, распаренные и умиротворенные и сразу было видно, что через девять месяцев в этой семье появится как минимум одно пополнение, начало которому было положено во время этого похода в баню.
  После молодых настала очередь вождей, и хоть было уже достаточно поздно, но решили сделать так - сперва Лиза заходит в баню и наскоро показывает совсем молодым незамужним девкам своей и лялиной бригады, как надо правильно мыться. Это потому, что картошка дело грязное, а девки свое все же заслужили ударным трудом. Потом девки уходят спать, и на их место к уже готовой Лизе приходит Андрей Викторович с семейством и парится до потери пульса. И только потом, уже поздно, часов девять или полдесятого в баню идет Сергей Петрович со всеми своими, но зато их оттуда уже никто не будет гнать - сиди хоть до полуночи.
  Вот так оно и вышло, но с небольшими поправками, внесенными пятью молодыми авантюристками. Сергей Петрович, усталый, грязный, но в общем довольный собой, (потому что сегодня были завершены сразу два этапных дела - баня и картошка), зашел не спеша в предбанник, разделся, подкинул в топку сухих горбылей, да так, что пламя яростно загудело, нагоняя пар до нормы, потом дождался, пока полностью разденутся его две невесты, жены, и дочери Фэры, а потом они все вместе прошли в парилку. Пока Илин с помощью Ляли готовила в шайке побольше тепленькую воду для купания своей годовалой дочки Мули, Фэра, с помощью Сергея Петровича, Алохэ-Анны и крепких слов, мочалкой, мылом и горячей водой намывала своих семилетних дочерей Сипу и Коту. Девочки визжали, вертелись и протестовали как могли, но мать была неумолима. Пусть мыло отчаянно щиплет глаза, но голову, как и все остальные места, надо мыть тщательно-тщательно - и никаких гвоздей.
  Тем временем Мани и Ваулэ-Валя, присутствующие на этом празднике жизни на правах гостей, сели на лавку поближе к двери и смотрели на то, как шаман Петрович в бане руководит своим голым женским коллективом. Но долго ли, коротко ли, Мули была искупана, вытерта и завернута в меховые пеленки, Сипа и Кота надраены до блеска, одеты и вместе с Мули отправлены домой с распоряжением подкинуть дров в очаг кана и, не дожидаясь взрослых, ложиться спать, после чего эти самые взрослые остались наедине с баней и друг другом.
  - Ну, моя дорогая, - сказал шаман Петрович, обращаясь к Алохэ-Анне, как только в предбаннике хлопнула тяжелая дверь, - помнишь, как я тебе обещал, что буду мучить тебя в этой бани при помощи пара, горячей воды и березовых веников?
  - Я помнить, о великий шаман, - ответила Алохэ-Анна, потянувшись как большая кошка, - и я снова повторить, что ты очень приятно меня мучить и я всегда этому рад. Я готов, говори что надо делать?
  - Да, - с улыбкой добавила Фэра, - ты наш муж и начальник и мы хотеть чтобы ты наказать нас тоже. Мы ждать твой приказ, шаман Петрович.
  - И мы тоже, - сказала Илин, хрупкая как тростиночка, - просит наказать я, плохо себя вести. Пожалуйста.
  - Так-с, Лялечка, - сказал шаман Петрович, посмотрев на свою самую первую и самую главную жену, - кажется у нас имеет место бунт на корабле. Ну что - накажем негодяек?
  - Накажем, мой добрый господин, - кивнула Ляля, взяв в руки мочалку и пластиковую бутылку из-под масла, в которую было налито мыло, - Но только сперва их всех нужно хорошенько вымыть, особенно вон ту, которая перемазалась с ног до головы.
  - Да, моя добрая госпожа, - ответил Сергей Петрович, вооружившись тем же самым что и Ляля, - вы как всегда правы, Мыть, мыть и еще раз мыть, именно для этого мы сюда и пришли. А ну, грязнуля Анна, немедленно ложись на средний полок и мы с Лялей будем отдраивать тебя до скрипа, до блеска.
  - Моя ложиться! - сверкнула белыми зубами Алохе-Анна и вытянулась на полке, высоко оттопырив высокую шоколадную попку.
  - И так, - сказал Сергей Петрович, - цели определены, средства в наличии - за работу товарищи. И вы, две лентяйки, берите мочалки и тоже подключайтесь к работе, взаимопомощь наше все.
  Не прошло и пяти минут, как смуглая пантера, крепко зажмурившая глаза, оказалась скрыта под плотным белым сугробом пахнущей сосновой хвоей крепкой мыльной пены, взбитой сразу четырьмя мочалками. Потом, когда Алохе-Анна перевернулась на спину, чтобы подставить под мытье вторую половину своего тела, то Ляля, Фэра и Илин, продолжили надраивать ее своими мочалками, а Сергей Петрович отошел в сторону и в большой шайке стал готовить воду для покатушек, смешивая побулькивающий кипяток из ванны с холодной водой из-под крана. По замыслу, вода должна была быть такой горячей, чтобы едва терпела рука. Впрочем, совсем рядом стояла вторая шайка, в которой была набрана чистая вода прямо из скважины имевшая среднегодовую для данной местности температуру в пять с половиной градусов Цельсия.
  И вот, Алохэ-Анну поднимают с полка, ставят вертикально, говорят вытянуть руки по швам и Сергей Петрович, с натугой поднимает нее шайку с горячей водой вверх и без предупреждения (глаза-то от мыла зажмурены) выливает на голову Алохэ-Анны. Отчаянный вопль, больше от неожиданности, чем от боли, поскольку вода не настолько горячая, чтобы обжигать. Не успевает женщина перевести дух, как на нее обрушивается теперь уже поток ледяной воды и снова отчаянный крик и тишина.
  - Ну вот и готово, - сказал Петрович, оглядывая дело своих рук, - вроде стало посветлее. Аннушка-то у нас, оказывается, настоящая королева.
  - Не королева, - прищурившись ответила Ляля, - а великолепная богиня. Уитни Хьюстон нервно курит в сторонке.
  - Уитни Хьюстон, - ответил шаман Петрович, - по сравнению с Аннушкой просто старушка, ей уже было под пятьдесят, а она все хорохорилась. Нет, моя жена куда лучше.
  - А я и говорю, - сказала Ляля, - что лучше.
  - Да, шаман Петрович, хорошо. - сказала Алохэ-Анна, разведя руки в стороны, - Я два раза умирать и все равно живой, а теперь моя как птица - летать и летать. Даже очень хорошо.
  - Ну вот и хорошо, Аннушка, - сказал Сергей Петрович, - но только ты не расслабляйся, это было еще не наказание, а подготовка.
  - Я готов наказание, - сказала Алохэ-Анна, - Что делать дальше?
  - А дальше, - сказал Сергей Петрович, - мы будем готовить к наказанию Фэру и ты Аннушка будешь нам помогать. А ну ложись, негодница, и только посмей мне пошевелиться.
  Впрочем процесс мытья Фэры описывать абсолютно бессмысленно, поскольку отличался он от помывки Алохэ-Анны только тем, что богиня из под сопровождавшихся двойным криком покатушек вышла не шоколадная, а белая с розоватым оттенком на тех местах где бедра и грудь были прикрыты топиком и юбочкой, и чуть загорелым во всех остальных. Кроме того, вместо короткой мальчишеской стрижки как у Алохэ-Анны, волосы Фэры заплетались в косу, сзади достигавшую колена и эту роскошь потребовалось отдельно мыть и вычесывать. После Фэры, точно той же процедуре мытья и окатывания подверглись сперва Илин, потом Ляля и лишь затем шаман Петрович. Единственно чем отличалась его церемония от церемоний его жен - при окатывании ему пришлось сидеть, так как он был слишком высок ростом для своих жен, а шайку с водой над его головой вдвоем поднимали Алохэ-Анна и Фэра.
  Откинув назад мокрые волосы, Сергей Петрович посмотрел на своих так называемых невест, забившихся в сторонку и с некоторым испугом, наблюдавших за происходящим. Женщин сначала трут с мылом, как какую-то тряпку при стирке, потом обливают водой, отчего они два раза кричат, как будто их убивают, но вместо этого все равно остаются живыми-здоровыми и даже благодарят. Непонятно!
  - Ну, что женщины, - спросил великий шаман, - вы согласны выходить за меня замуж или нет? Если согласны, тогда мы тоже вас будем мучить, а если нет, то уходите и больше не возвращайтесь.
  - Лучше мучить, - обреченно вздохнула Мани, а Ваулэ-Валя только скромно кивнула головой, давая шаману Петровичу свое согласие.
  Впрочем, пока их мучить никто не собирался, просто их тоже вымыли с ног до головы, как и всех прочих, после чего в бане мытье, как таковое закончилось и начались развлечения. Ляля принесла из предбанника несколько березовых и дубовых веников, бросила их в шайку и ковшом набрала в последнюю кипятка из ванны. Пока Ляля возилась с вениками Сергей Петрович набрал полный ковш воды и сделав полшага в сторону, чтобы не попасть под выхлоп, плеснул эту воду на раскаленную каменку. У женщин разом перехватило дыхание, их будто ударили горячим кулаком в грудь и живот. Не успели жены и невесты Петровича перевести дух, как тот взял в руки веник, вручил второй Ляле, после чего, посмотрев на Алохэ-Анну, приказал ей лечь на средний полок опять попой вверх... И значится, у них с Лялей, понеслась работа вениками в четыре руки. И если в начале Алохэ-Анна с непривычки вскрикивала от боли, то чуть погодя, когда ее разобрало, эти крики боли сменились темпераментными стонами наслаждения.
  Потом, место Алохэ-Анны заняла Фэра, после нее Илин, а вот когда увлекшиеся банными процедурами домашние Сергея Петровича собрались полосовать вениками Лялю, которой на третьем месяце еще пока можно было все, в этот момент в предбаннике раздался шорох и шушуканье, потом дверь туда приоткрылась и на пороге появились пятеро полностью обнаженных юных хулиганок, как раз задумавших предложить себя Сергею Петровичу. И смех и грех. Картина маслом - пролетела птица Обломинго.
  Не успел Сергей Петрович раскрыть рот и грозно спросить, - 'Чего вам тут надобно, девки?' - как вдруг, все пятеро разом взмолились нечеловеческими голосами, перебивая друг друга, - Ну возьмите, меня замуж, шаман Петрович, я вам очень сильно пригожусь. Я красивая, молодая и сильная, буду любить вас горячо и страстно. Ну возьмите меня, пожалуйста!
  Сказать что шаман Петрович обалдел это ничего не сказать. Собирался, понимаешь, заняться любовью со своими женами, вымыл их для этого, отпарил паром, обработал веником и только-только приготовился употреблять с ними сладкое, как тут вламывается группа несовершеннолетних сцыкушек, лет по четырнадцать-пятнадцать от роду и требует к себе такого же непосредственного внимания.
  - Значит так, девушки, - немного рассерженно сказал Сергей Петрович, хотя в душе эта ситуация его потешала, - Вы же знаете, что в нашем клане прежде чем женщина предложит себя в жены мужчине и наоборот, на это должно быть дано разрешение Мудрой женщины и одобрение женсовета. Есть у вас такое разрешение и такое одобрение? Я вижу, что нет. Тогда идите и без разрешения ко мне больше не приходите. И запомните мои слова - тот кто рвет с яблони незрелые яблоки для того чтобы их съесть, тот дурак, потому что от них обязательно будет болеть живот. А тот кто рвет их ради забавы, не собираясь съедать, тот просто подлец, потому что позднее мешает людям насладиться вкусом и ароматом спелых яблок. На этом все, девочки - до свиданья!
  - Но, Петрович, - проныла Сэти, как самая главная заводила, - мы все тебя любить и хотеть за тебя замуж, честно, честно. Ты такой красивый, сильный, умный и добрый. А за других мужчин мы замуж не хотеть. Тот молодой, который Серега, хотеть меня щупать, но я стукнуть ему в глаз и сказать что буду жаловаться его начальник главный охотник Андрей Викторович. Тогда он уходить и больше не возвращаться. Ну, пожалуйста, ты взять нас своя женщина! Вот как Ляля, как Фэра, как Алохэ-Анна, как Илин. Мы красивый. Мы сильный. Мы умный. Мы ласковый. Мы тебе все делать.
  Вот и смех и грех, пристали как банный лист, что не отдерешь. Петрович окинул свое обнаженное тело придирчивым взглядом. Не Аполлон, конечно, но накопленный в плавании жирок за два с половиной месяца совершенно ушел, оставив подтянутый живот, довольно широкие плечи, и сильные руки без которых не поработаешь с инструментом. Ноги правда подкачали, но ему на большие расстояния ходить и не надо, не кривые, не тонкие как палочки, и то ладно. Правда немного волосатые, но это приемлемо, по крайней мере женам нравится, вон трутся возле него все четверо как кошки.
  Потом Петрович посмотрел на нахалок, посмевших так нагло и так самовольно вмешаться в расписанную лет на пять вперед брачную политику. И как назло девки-то они все перспективные, спортсменки, комсомолки, передовички производства, да и просто красавицы и что ты хочешь делать, но хотят они за него замуж и все. Кстати, теперь понятно на какой сук ночью напоролся Серега и чему так ехидно улыбается Катька. Нет, наказывать девок нельзя ни в коем случае. Будет только хуже. Но и замуж их тоже сейчас брать никак нельзя, тогда рухнут все с таким трудом установленные барьеры. Да и замужество это будет очень ненадолго, потому что не пройдет и года и по местной статистике придется хоронить как минимум двоих из этой пятерки. Витальевна его убьет, тем более что на всех пятерых у Петровича уже есть некие далеко идущие планы, только дайте закончить с лихорадкой подготовки к зиме и посадить детишек за парты. Но что делать с ними прямо сейчас?
  - Знаешь, Петрович, - вдруг сказала Фэра, - это очень хороший-хороший девочка. Но ты говорить, что мы теперь жить долго-долго и тогда им рано быть твоя женщина. Тогда ты давать им обещаний, как маленький Антоша давать обещаний свой девочка. Две зимы, три зимы обещаний, потом он стать твой женщина, если не думать про другой...
  Сергей Петрович немного подумал, а потом кивнул.
  - Да, девочки, - сказал он, - вы согласны с моей женой Фэрой? По другому все равно никак не получится, потому что вы еще слишком маленькие и Марина Витальевна не разрешит вам стать моими женами.
  - Да, - закричали все пятеро, - мы согласна, мы очень согласна дать обещаний. Ну, пожалуйста, Петрович. Делай так.
  - Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - а теперь идите и никому не говорите, что вы здесь были, а то у меня будет много-много головной боли.
  - Погодить Петрович, - неожиданно сказала Фэра, - этот негодяйка обязательно надо наказать. Пусть он ложится сюда, а мы с Анна будем их мучить, как ты с Ляля мучить нас. Пусть они знать, что такое быть женщина шамана Петрович и не хотеть больше в наш семья. Потом он идти спать, а мы делать тут сладкое. Сэти, плохой девочка, идти и ложиться сюда, или идти прочь и больше никогда не приходить к нас...
  Ну куда девки денутся голые из бани и пошли и легли и были хорошенько пропарены, отхлестаны вениками, напоены настоем из трав, совместное творчество Фэры и Марины Витальевны, и отправлены в казарму спать, потому что было уже поздно, а семья Сергея Петровича наконец-то предалась самым главным банным развлечениям, в надежде на то, что их больше никто не побеспокоит.
  Вот так закончился первый банный день в клане Огня. На будущее, вожди решили, что поскольку баня маленькая а попариться вволю и не торопясь хочется всем, то у каждой из шести семей будет свой день недели, а воскресенье будет отдано детям, незамужним девушкам и 'семейству' Антона-младшего.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #3 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 12 марта 2017 - 10:59:34
  
  Популярное сообщение!
  10 сентября 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
  Проснувшись утром, Сергей Петрович обнаружил, что температура за ночь упала ниже нуля, в лужицах под ногами похрустывает ледок, а в атмосфере при ясной погоде, осложненной незначительной дымкой, господствует ледяной пронизывающий северный ветер, доносящий даже далеко на юг холодное дыхание Великого ледника.
  - Первый привет от Снежной Королевы, - подумал Петрович, - однако, здравствуйте, сударыня Зима. Вовремя мы одели наших черненьких во все теплое - судя по всему, в ближайшее время ждут нас новые климатические испытания. И хоть шалаши-вигвамы всем хороши - и ветром не продуваются из-за кожаной покрышки, и тепло неплохо держат - но все же они не годятся для по-настоящему холодной погоды - пора-пора, давно пора принимать в эксплуатацию общежитие, а то мы здесь все в скорости померзнем, хоть просись к девкам в казарму на постой...
  Так что после завтрака Сергей Петрович отослал часть своей бригады выгружать из обжигательной печи известняк (благо он уже остыл и с кипелкой девки успели управиться), а сам направился на стройку - стимулировать работы по общежитию и столовой, где тоже все было в разгаре. Завтракать под навесом на пронизывающем холодном ветру было не очень неуютно, и Петрович опасался, что таким вот макаром кто-нибудь может застудить себе почки - а это уже будет хуже некуда. Поэтому львиная часть (примерно три четверти) бригад Сергея Петровича и Лизы работала именно на столовой - там уже был возведен каркас, и теперь требовалось закончить кладку стен -и в первую очередь северной, чтобы не задувал этот дурацкий сквозняк, но сперва все же требовалось перекрыть крышу.
  Сергей Петрович подумал о том, что, собираясь в этот каменный век, он даже и не представлял себе, какой масштаб примут их работы. Проект маленького домика на десяток человек, дарующий им комфорт и покой, показался ему наивной утопией - и если бы на все это потребовалось закупать материалы еще там, дома, то они никогда бы не тронулись с места. Во-первых, в плане финансов это едва ли можно было потянуть, а во-вторых, в этом случае потребовался бы корабль гораздо больше и вместительнее их 'Отважного' - и эта махина, конечно, никогда и ни за что не прошла бы по речной системе балтийского стока, а также по изобилующей отмелями Великой реке, неизвестной ни одному лоцману. Это им повезло, что проскочили, хотя в этом везении есть и доля трезвого расчета, потому что поморские кочи как раз и предназначались для таких сложных путешествий. Вздохнув, Сергей Петрович решил, что раз уж все идет весьма неплохо, то не стоит жалеть о содеянном, а стоит делать то, что должно делать, и пусть свершится то, что им суждено.
  Кстати, ближе к обеду в бригаде Лизы случился маленький переполох, и его виновницами были пятеро маленьких оторв, вчера нелегально добывших себе статус невест Сергея Петровича. Когда девки вспоминали о том вечере, то у них краснели щеки, начинало чаще биться сердце, а между ног становилось жарко и мокро. Нет они как были, так и остались девушками; но вот сама банная процедура, 'настоящая', как они ее назвали (в противовес торопливой помывке теплой водой), - с вениками, паром, окатыванием холодной водичкой, и снова вениками с паром - произвела на них неизгладимое впечатление, впрочем, и жены Сергея Петровича, которых они раньше считали старухами, поразили их не меньше.
  Какие там старухи - настоящие красавицы, сильные, ладные, с гладкой кожей, большими, лишь слегка отвислыми грудями и развитыми мускулами, так красиво играющими под кожей в банной полутьме. Понятно, почему шаман Петрович, совершивший с Фэрой и Алохэ-Анной такое волшебство, отказался брать в жены их, молодых девочек, сказав, что они должны еще подрасти. Каждой девочке или женщине хочется быть такой уверенной в себе, такой красивой и величественной, любящей и любимой, как эти счастливицы.
  Нет, девки никому не рассказали о том, что произошло там, в бане - слишком уж это было значительным и личным - поэтому они, все пятеро, не сговариваясь, решили держать это в тайне. Но, как водится, были свидетели (точнее, свидетельницы), которые видели, как эти пятеро поднялись с нар и вышли из казармы, знали, куда они ходили и когда вернулись; дальше было только дело времени, которое потребовалось для того, чтобы нервный ревнивый слух (а то как же - на месте этих пятерых хотела оказаться любая) дошел сперва до Лизы, а потом и до Марины Витальевны.
  Гром по этому поводу был вместе с молниями. Правда, Петровича, как и его жен, к этой разборке поначалу не привлекали - что было откровенной ошибкой и лишним недоверием. Просто Марина Витальевна взяла всех пятерых ослушниц, изрядно напуганных таким оборотом событий, и отвела их в ту же баню (по причине рабочего для умеренно натопленную для наличия горячей воды), где и провела их полный гинекологический осмотр. Результат, естественно, оказался полностью нулевым, ибо еще никто не лишался девственности, просто попарившись в бане. Почесав в затылке, Витальевна наконец догадалась отпустить плачущих девочек и вызвать к себе Лялю, чтобы получить информацию из первых рук.
  Так уж получилось, что по пути Ляля встретила рыдающих девочек и резко передумала идти к Витальевне, считая, что в намечающемся скандале (а ведь за своих надо заступаться) против главы женсовета у нее будет совершенно недостаточно веса. Вместо этого она взяла девочек и пошла с ними на стройку к Петровичу, который как раз возился на крыше столовой, стремясь успеть полностью закончить кровлю до заката. Фэра, этот местный гидрометеоцентр, сказала, что по всем приметам - не завтра, так послезавтра начнутся затяжные дожди, и тогда по-настоящему сухой погоды они не увидят уже до будущей весны.
  Увидев Лялю и плачущих девочек, Сергей Петрович слез с крыши и начал задавать вопросы, все больше хмурея по мере получения ответов. Уже через минуту от его спокойного рабочего настроя не осталось и следа. В конце концов это его будущие невесты - ему и разбираться с нанесенной им обидой. А обида была. У Сэти щека припухла и покраснела, ибо девочка, привыкшая к уважительному отношению к себе, посмела возражать Великой и Грозной Мудрой Женщине - и получила за это в запале пощечину. А рука у Витальевны ой какая тяжелая, и характер тоже не легче. Поздняя беременность протекала довольно тяжело, и у женщины случались сильные перепады настроения.
  С учетом всего этого - в первую очередь беременности Марины Витальевны, а еще нежелания выносить сор из избы - Сергей Петрович решил не скандалить, а постараться спокойно разобраться в произошедшем. Да и негоже это для мужчины скандалить с чужой женой - 'западло', как выражаются в неофициальных кругах. Поэтому, предварительно успокоив, Петрович отпустил девочек, пообещав им, что сам во всем разберется. Потом, взяв под руку Лялю, он быстрым шагом направился в береговой лагерь, по дороге стараясь смирить свой гнев. А гневаться на Витальевну было за что. Она мало что ударила девочку, даже не являвшуюся ее прямой подчиненной - она сделала это в порыве гнева и дурного настроения, находясь в плену ложной информации, даже не пожелав выслушать ни Сэти, ни ее товарок.
  Дело в том, что слух, пошедший по женскому 'опчеству', был весьма далек от истинного положения дел - да он и не мог быть правдивым, поскольку участники событий о них не распространялись, и все детали, которые достигли ушей Марины Витальевны, были выдуманы сплетницами в меру собственной испорченности и темперамента. Одно это ее и извиняло, но все же не до конца. Марина Витальевна баба взрослая, что такое сплетни в женском коллективе, должна знать не понаслышке, и потому раздавать оскорбления, а тем более размахивать руками, не выяснив подробностей из независимых источников, было с ее стороны непростительной глупостью и серьезным проступком. Немного остыв, она и сама это поняла; и когда увидела, что Ляля идет к ней не одна, а со своим мужем, то испытала истинное облегчение. Это перед Лялей ей извиняться было стыдно и невместно, а вот перед Великим Шаманом Петровичем - совсем наоборот, тем более что он сам не давил, не размахивал руками, и не орал дурным голосом. Не такой он человек. В любом случае, Витальевна была кругом виновата, и эту вину надо было искупать. В первую очередь перед Сэти за несправедливую пощечину, но и перед остальными девочками за нанесенные им оскорбления - тоже. Если бы даже та сплетня (а точнее, донос) подтвердилась, и событие, прошу прощения, разврата имело бы место - то в этом случае наказание девочкам могло быть вынесено только после обсуждения на женсовете, и только решением Совета Вождей. В противном случае получается чистейшей воды самоуправство.
  - Придется тебе, Витальевна, - сказал в конце Петрович, - извиниться перед девочками за твою неумеренную резкость и грубость. А за пощечину ты должна будешь сделать ей подарок - лучше всего одну из тех безделушек, которые так милы девичьему сердцу. Вот такую я на тебя наложил епитимью, и не как жених этих девочек (это еще бабушка надвое сказала, моими они женами станут или чьими-нибудь еще), а как шаман нашего клана, который должен решать вопросы обиды и воздаяния.
  - Я все понимаю, Петрович, - вздохнула Марина Витальевна, - и сделаю все по твоему приговору. Есть у меня посеребренные сережки с синими камушками, вроде бы бижутерия, но очень миленькая. Как раз к глазам твоей Сэти. Но скажи мне, почему ты дал девкам это дурацкое обещание? Что, нельзя было обойтись без него? Теперь каждая вшивая шантажистка полезет в баню к тебе или к Викторовичу, чтобы таким путем удачно выскочить замуж. Греха потом не оберешься...
  - Не полезет, - ответил Сергей Петрович, - дело в том, что когда ко мне и к моим женам вломились Сэти и компания, это было не запрещено. Ну не догадался я наложить табу на подобные авантюры, каюсь. Но сегодня, аккурат после обеда я объявлю, что лавочка закрыта и что заявки о большой и чистой любви надо подавать только через женсовет, а в самовольном порядке это явление наказуемо. Например, пожизненным табу на замуж.
  - Пожизненное табу - это слишком жестоко, - снова вздохнула Марина Витальевна.
  - Пожизненное табу, - сказал Сергей Петрович, - можно будет в любой момент снять. Ну, в смысле - как только мы убедимся, что наказанный исправился. Но для этого надо будет очень сильно постараться. Ты мне лучше скажи, кто это у нас там такой бдительный, что сделал тебе этот ложный донос, расписав то, чего не было, да и быть не могло? Ведь если не скажешь, я эту ретивую доносчицу найду сам, своими шаманскими средствами, и тогда все будет только хуже.
  - А может, не надо, Петрович? - жалобно спросила Марина Витальевна, - ты ведь их накажешь - а получится, будто это личная месть, и выйдет нехорошо...
  - Ничего подобного, - возразил Петрович, - ведь я накажу их не за то, что они сообщили тебе о визите девочек к моей семье в баню (это чистейшая правда), а за то, что напридумывали себе дурацких подробностей, что было уже полной ложью. Если мы позволим развиться этому явлению (а коллектив у нас преимущественно бабский, склонный к таким вещам), то мы утонем в интригах и уже никогда не сможем отличить правду ото лжи. Ложь в нашем обществе, моя дорогая Мудрая Женщина, никогда не должна приносить дивидендов - а только самое строгое наказание. В то же время правда должна вознаграждаться и восхваляться, какой бы горькой и неприятной она ни была.
  - Хорошо, - кивнула Марина Витальевна, - я назову тебе их имена, но только пообещай, что наказание будет суровым, но не жестоким.
  - Обещаю, - торжественно произнес Сергей Петрович, - я и жестокость - понятия несовместимые.
  Так и произошло. Перед обедом, в присутствии всего клана, сперва Сергей Петрович публично вынес свой приговор, потом Марина Витальевна так же публично извинилась перед напрасно оскорбленными девочками и принесла Сэти виру - те самые посеребренные сережки с синенькими камушками. Сказать, что девочка была обрадована - это значит ничего не сказать. Несправедливость была исправлена, правда восстановлена, а ей досталась вещь, которая по статусу приближала ее к уровню вождей. Печалило Сэти только одно - у нее не были проколоты уши, и носить эти серьги, подтверждая свой статус она не могла. К тому же на ее одежде отсутствовали карманы, (они еще не были изобретены), и серьги очень легко могли потеряться. Но тут на помощь девочке пришла старшая и любимая жена Сергея Петровича - красавица, спортсменка и просто комсомолка. Ляля забрала у Сэти серьги, сунула их в нагрудный карман и сказала, что прокалыванием ушей они займутся сразу после обеда, и если девочка согласна немного потерпеть боль, то ей потом будет удовольствие на всю жизнь. Забегая вперед, надо сказать, что так они и сделали, и на рабочее место невеста Сергея Петровича пришла донельзя довольная, поблескивая подаренными серьгами - чем вызвала страшную зависть товарок.
  Итак, закончив с компенсацией за несправедливое и самовольное наказание, шаман Петрович перешел к вопросу возмездия за ложный донос. Из общего строя были вызваны несколько девочек - одна бывшая Лань по имени Тума, примерно тринадцати лет от роду, и две такие же юные полуафриканки Гаитэ-Герта и Форитэ-Фрося. На них, всех троих, шаман Петрович наложил недельное табу на разговоры, пояснив при этом в краткой формулировке суть наказания, заключающуюся в том, что если не знаешь подробностей какого-либо события, то лучше их не выдумывать. А то получится так, как сейчас, когда приходится отвечать за произнесенную ложь.
  И что самое удивительное - девки реально не могли произнести ни звука. Рот, как рыбы, открывают - и тишина. Сергей-то Петрович думал, что он запретит им разговаривать, а за исполнением этого запрета еще надо будет проследить, но, как выяснилось, все утряслось само собой, потому что авторитет Сергея Петровича среди девок достиг таких высот, что наложенное им табу действовало самым непосредственным способом - видимо, тут в чистом виде срабатывала психосоматика...
  Примерно вот так прошло воскресенье, десятое сентября, в течении которого больше никаких особых событий не случилось.
  
  11 сентября 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
  Как оказалось, Фэра была права, и ночью пошел весьма сильный холодный дождь, который к утру ослаб до мороси, но все равно и пожелтевшая пожухшая трава на лугу, и наполовину облетевшая листва на деревьях и все прочее оказалось насквозь мокрым, а в холодном влажном воздухе повис специфический запах грибной прели. Стоило только тронуть дерево или куст, как на землю проливался самый настоящий ледяной дождь. Сергей Петрович, как и все остальные вожди, только порадовался тому, что картошка уже убрана и спрятана в накрытый пленкой бурт. Не дай Бог, она осталась бы на открытом воздухе в такую погоду...
  Когда на завтрак пришел Сергей-младший (который со всем своим семейством поселился в шалаше-вигваме, построенном у стройки Большого Дома, с задачей охранять бурт с картошкой и поддерживать, по необходимости огонь в печи для обжига известняка), то выяснилось, что ночью там произошло небольшое несчастье. Ну это для кого несчастье, а для кого совсем наоборот. Кабанья банда, попробовавшая совершить налет на бурт, понесла невосполнимые утраты. В расцвете сил погиб секач, которому жаканом из сайги прилетело прямо в раззявленную пасть - захлебнулся собственной кровью. Это ему не повезло, взрослого секача в период жировки по большей части можно подбить только из гранатомета - натуральный танк в броне из сала. Пали от арбалетных стрел на поле боя также два подсвинка и взрослая свинья, от которой по лесу с визгом разбежалась стайка подрощеных свинтусов, каждый не менее полсотни кило весом. Все случилось из-за того, что дождь затушил сторожевой костер, и теперь клану опять предстояла возня со свининой. По счастью, погреб с ямой для засолки мяса был выкопан в земле по всем правилам - с дренажом и надежным перекрытием, так что стратегическим запасам свинины ничего не грозило. Было решено, что секач и свинья пойдут в яму, а подсвинки останутся Марине Витальевне на ежедневные расходы. Кстати, сальцо у тех и у других уже имелось - сезон жировки был в самом разгаре.
  А вот штамповка сырцового кирпича накрылась медным тазом. То есть отштамповать его, конечно, было еще можно, а вот надеяться, что он высохнет - это уже увольте. Поэтому всю ту бригаду, что штамповала кирпич и копала глину, Сергей Петрович вооружил острыми ножами и направил на резку тальниковой лозы, обильно произраставшей по берегам Ближней. Лоза - это и теплица Марины Витальевны, и тара для хранения продуктов (короба и корзины), а также каркасы для керамических изделий по технологии, не требующей гончарного круга. Пусть будет. Ту же картошку в подвале лучше хранить не навалом, а расфасованную по мешкам, или в данном случае корзинам. В любом случае, лежит и есть не просит, пока у Антона Игоревича (и именно у него) не дойдут руки показать народу еще один мастер-класс по плетению лозы.
  Кроме всего прочего, Сергей Петрович порадовался, что еще вчера перекрыл кровлю столовой, и теперь девочки из бригады Лизы лихорадочно заканчивают кладку стен и их затирку при помощи глиняно-опилочного раствора. Уже сейчас обедать в береговом лагере под простым навесом до предела неприятно, потому что холодно, промозгло и продуваемо ветром. Девочки стараются для себя, и это знают. Еще немного, и можно будет переезжать из Берегового лагеря, причем полностью и окончательно. К пятнадцатому числу будут одновременно готовы и столовая, и общежитие, а до того времени придется принимать пищу под порывами нешуточного ветра, испытывая холод и сырость.
  По-прежнему продолжалась долбежка известняка при строительстве подвала. На одной стороне было выдолблено уже две трети от общего объема, и процесс продолжался. Андрей Викторович обещал, что уже к субботе одна половина будет доделана, и тогда можно начинать заниматься второй. Да, это вам не дом на песке ставить, или в крайнем случае на глине. Полностью подвал, по расчетам Андрея Викторовича, будет готов к пятому октября. Подумав, Сергей Петрович решил, что раз электрический перфоратор в основном сверлит, а не долбит, то класть цоколь дома можно будет начать, как только закончатся все работы в столовой, общежитии и керамическом цеху, а пока пусть люди занимаются делом. Тем более что как раз столько времени уйдет, чтобы загасить произведенную известь, дать ей отстояться и, перемешав ее с песком, получить кладочный раствор. Как раз на все нужно дней пять, особенно длителен процесс гашения извести без доступа воздуха и последующего отстоя.
  
  12 сентября 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
  Дождя не было, но погода продолжала оставаться пасмурной, холодной и сырой. Низкие серые тучи, прилетавшие на крыльях ветра с Атлантики, уносились дальше в сторону Альп, и на их место тот же ветер приносил новые. Несмотря на настоль мерзкую погоду, бригада Антона-младшего продолжала рыбачить, благодаря чему завтрак или ужин в клане Огня непременно состоял из рыбных блюд. И не всегда эти блюда были, так сказать, ординарными. Например, сегодня вся рыболовецкая бригада тянула одну-единственную рыбу - но вытянуть ее смогла только тогда, когда Антон-младший догадался зацепить плетеный шнур за упряжь лошади, которая в режиме челнока моталась между берегом и кухней, перевозя туда улов. Это оказался не осетр, как вначале подумал Антон-младший, а самый настоящий сом, который ни в какую не помещался в транспортные корзины на лошади, и из-за этого для него даже пришлось вызывать УАЗ. Жареная сомятина - блюдо очень жирное, но погода и обильный физический труд едоков говорили о том, что в данном случае это самое то.
  Привезенного в береговой лагерь сома измерили рулеткой, по кускам взвесили, и в обед устроили удачным добытчикам праздник, во время которого каждый должен был встать и сказать про них что-нибудь хорошее. Плохое запрещалось говорить категорически. Что самое удивительное - заговорили и наказанные сплетницы, но как только они закончили свое восхваление удачливым добытчикам, то дар речи снова их покинул. Так сказать - до истечения срока наказания или особого распоряжения.
  Ради этого маленького праздника к обеду даже разошлись тучи и выглянуло солнце, раскрасив все вокруг яркими цветами, одарив землю и людей последним в этом году теплом. Будто так прощалось уходящее лето, обещая вернуться на следующий год. Была в этом мероприятии и еще одна полезная сторона. Все и каждый - бывшие Лани и полуафриканки - видели, что стоит тебе как следует постараться для клана - клан это непременно заметит, оценит и похвалит. А те, кто делает своим товарищам гадости, потом в буквальном смысле и рта раскрыть не смогут.
  В остальном все производства в этот день продолжали жить обыденной жизнью. Кирпичный завод Антона Игоревича перепрофилировался под выпуск глиняных горшков на плетеном каркасе. Несколько женщин уже сидели и плели в свежепостроенном керамическом цеху из нарезанной вчера лозы широкогорлые корзины редкого плетения, которые потом надо будет выстелить изнутри тщательно заглаженными глиняными колбасками. Такую посуду Антон Игоревич на пробу уже делал, но сейчас это должен быть по-настоящему массовый продукт большой емкости. Не миски и тарелки, а огромные горшки с крышками для хранения зимних запасов: рыбы, мяса и прочих разных вкусностей. Как раз к тому времени, когда будет исчерпан весь запас предназначенного для обжига сырцового кирпича, заготовки посуды успеют полностью просохнуть, и большая печь сможет принять их в свои жаркие объятья.
  
  13 сентября 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.
  В этот холодный осенний день зарядил унылый дождь, начавшийся еще ночью, но это не помешало состояться радостному и долгожданному событию - досрочно была сдана в эксплуатацию зимняя столовая. После ужина во вторник большей котел был вытащен из очага летней столовой и на УАЗе торжественно перемещен на свое новое место, где он и будет пребывать до того времени, пока клан не переедет в еще более совершенное жилье Большого Дома.
  Все были так счастливы, что мало кого волновали незначительные детали, вроде свежеотштукатуренных стен, которые, будучи еще сырыми, начали отчаянно парить, когда утром под котлом был разведен огонь. По помещению пошли волны удушливого жара. Первый завтрак прошел будто в бане, все обливались потом, поедая горячую кашу, а некоторые девки даже поснимали свои парки и положили их на скамейки рядом с собой, оставшись выше пояса только в одних топиках. Поскольку сквозняков в столовой не было, то это ничем плохим им не грозило.
  Хуже всех приходилось Марине Витальевне и ее помощницам, которые, красные и распаренные, с уполовниками в руках, метались у котлов, подобно суетливым чертовкам, поминутно утирая со лбов трудовой пот. Если Марина Витальевна и Марина-младшая еще держали марку приличия, оставшись в штанах и в майках (пусть даже они и промокли насквозь), то Фэра и Нита не выдержали и разоблачились, что называется, до формы одежды 'номер один' (применительно к женскому личному составу), и теперь по-летнему блистали кожаными топиками, трусиками и голыми потными телесами. Будь здесь посторонние мужики, голодные до голого женского тела, то специфического восторга и гогота было бы не избежать, но мужики тут все были свои, что называется, 'наевшиеся', у каждого из которых и свои жены были ничуть не хуже.
  Но все же это было лучше, чем есть под стучащим по навесу проливным дождем, среди луж и под порывами холодного ветра. Жару обитатели каменного века терпеть были согласны, а вот холод нет. Наелись они этого холода по самые уши, поэтому приветствовали начало работы крытой столовой, несмотря на все имеющиеся в ней недоделки. Сыро, душно и жарко, но терпимо и к тому же когда-нибудь эти стены все же просохнут.
  Успокоил всех Сергей Петрович, сказав, что глиняная штукатурка просохнет через пару дней, после чего стены будут побелены свежеразведенной гашеной известью. И для красоты - чтобы в помещении было светлее, и для дезинфекции. После завтрака в столовую пришел Валера с дрелью, украсивший центральные опорные столбы между столами дырками примерно сантиметрового диаметра, после чего в них были вставлены выточенные на токарном станке цилиндрические палочки. Получились такие симпатичные деревянные вешалки, на которых обедающие могли бы повесить свою верхнюю одежду. Чего уж там говорить - не догадались сразу наши великие строители, всего-то и не умыслишь. Но зато быстро реабилитировались, оперативно устранив обнаруженные недоделки.
  На этом о столовой пока все. Самое главное, что с этого дня прием пищи перестал сопровождаться для членов клана неприятными ощущениями от холода, и риском простудных заболеваний. Ничем прочим особенным этот день не выдался, работы на прочих объектах, несмотря на занудный дождь, продолжались в темпе 'держи вора'. На стройке Большого Дома над местом долбления подвала был сооружен передвижной навес, который полуафриканки из бригады Андрея Викторовича перемещали на полметра каждые пять-шесть часов. Казалось, что на них не действовал ни холодный дождь, ни ветер, когда они - полуголые, блестя коричневыми телесами - бегали с тачками, выгружая из будущего подвала надробленный известняк.
  На все просьбы надеть парки и штаны они говорили, что привыкли к холодной и мокрой погоде еще там, на побережье, в своей позапрошлой жизни, когда Тюлени были обычным племенем охотников на морских животных. А охота - она бывает не только летом, когда теплая вода, ласковое солнце и голубое небо, но и зимой, когда море становится серым, злым, сплошь покрытым белыми барашками, под таким низким серым небом с холодным пронизывающим ветром. И в такую погоду зачастую приходилось садиться в кожаные лодки, и, отчаянно гребя короткими веслами, выходить в такое неласковое море, чтобы добраться до лежбища тюленей или птичьего базара, до которых нельзя дойти по берегу. Такой дождь, как сейчас - это еще благо, потому что вода в нем не соленая, и кожа после нее совсем не чешется. Лучше потом, после работы, скинув промокшую летнюю одежду, голышом влезть в сухие и теплые парку и штаны, сразу обсохнув и согревшись. Потом сытный горячий ужин, где много мяса, жира, картошки и прочих прелестей, от которого в животе становится очень хорошо, после чего крепкий сон в жарко натопленной казарме, а с утра все сначала. Вот вам, товарищи, и полуафриканки - вроде бы южные и теплолюбивые существа...
  Тут же, совсем рядом с подвалодолбильщиками, в обжигательную печь загружалась новая партия известняка, а в кипелке шипела и бесновалась гасящаяся известь, плотно прикрытая деревянной крышкой, не допускающей ни разлета жгучих брызг, ни доступа воздуха с таким вредным для процесса газом СО2. Дня через три погашенную влажную известь можно будет перебрасывать в ванну для отстоя, откуда ее потом будут брать в бетономешалку и, смешав с песком, готовить известковое тесто.
  
  14 сентября 1-го года Миссии. Четверг. Пристань Дома на Холме.
  С утра дождь утих и небо даже немного развеялось, но все равно даже в районе полудня температура воздуха не поднималась выше двенадцати-тринадцати градусов тепла. Весь день Сергей Петрович работал со своей столярно-плотницкой бригадой. Перегородки в общежитии были уже установлены и дело дошло уже до сколачивания лежанок. Очаги понемногу топились, кан был теплым и внутри общежития было тепло, и вкусно пахло обструганным смолистым деревом. И хоть спешка хороша только для ловли блох, но Сергей Петрович решил во что бы то ни стало закончить сегодня все работы, чтобы завтра прямо с утра учинить праздник новоселья.
  А то как-то нехорошо получается - рядовые члены клана живут в теплой и уютной казарме, а вожди ютятся по летним халупам, которым по ночам откровенно уже не хватает отопительных возможностей. То есть местные, разумеется, были бы рады и тем шалашам-вигвамам с канами (у них самих, в жилищах с центральным костром-очагом условия были гораздо хуже), но ни Марина Витальевна, ни Антон Игоревич, ни Сергей Петрович, ни Андрей Викторович, ни Ляля, Лиза, Катя, Сергей-младший и Валера никак не являлись местными. Они и сами хотели жить по-человечески в своем понимании, и всему своему новому клану привить правильный вкус к жизни. Потому-то так и торопился Сергей Петрович с общежитием, ведь в этот шалаш-вигвам даже электричество не проведешь, да и с понижением по ночам температуры до нуля и ниже, вылезать утром из-под одеяла становится мало-мало неприятно. Нет, вопрос общежития назрел и перезрел, вот и работает над ним Сергей Петрович как проклятый.
  
  15 сентября 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.
  Ночью опять случился заморозок, земля под ногами задубела, а лужицы покрылись льдом. Правда, текучая вода, в Ближней и тем более в Гаронне пока сопротивлялась наступлению мороза, и лед там не появился даже в стоячих прибрежных заводях. Наверное, еще не время. Первым делом, сразу после завтрака, состоялось великое переселение народов. Из шалашей-вигвамов вытаскивалось все ценное и неценное имущество, и Антон Игоревич на УАЗе отвозил его на новые квартиры, где в отдельных теплых полукомнатах, еще пахнущих обструганной сосной, на прочных трехъярусных широких лежаках, застеленных сухой травой, уже были расстелены покрышки из шкур. Каждая комната, отделенная от коридора занавесью из шкур, была рассчитана на размещение от шести до двенадцати (если на один лежак шириной в метр двадцать класть сразу двоих) человек и больше напоминала купе плацкартного вагона двойной ширины, чем нормальное жилье. Но как паллиатив пойдет, тем более что решает самую главную задачу - размещение максимального числа народа в минимальном объеме при максимально комфортных условиях, когда тепло, светло, ниоткуда не дует и на голову не каплет. В результате примерно к десяти часам дня береговой лагерь окончательно опустел. С шалашей-вигвамов забрали покрышки из шкур, и эти временные сооружения враз приобрели такой вид, будто были заброшены еще давным-давно.
  Сергей Петрович, например, в своей комнате распределил места так. Фэрины близнецы Сипа и Кота - вдвоем на самую верхнюю левую полку, все равно обе лазают по лестнице как молодые обезьянки. Там же их подружка, на год младше, по имени Сила, которая является старшей дочерью Мани. Им там наверху прикольно. Туда же, к девочкам, угнездилась серо-полосатая кошка Мура Петровна, которое все лето и осень провела за изучением окрестностей, питаясь вкусненьким от Марины Витальевны и дикими полевыми грызунами. Как стало холодать и грызуны попрятались, кошка снова вспомнила, что у нее есть хозяин, который не только посадит на колени и погладит, но еще и обогреет и накормит. Правую самую верхнюю полку заняли две молодые полуафриканки - Вауле-Валя и подруга, за которую она очень попросила - Оритэ-Оля. В принципе, Сергей Петрович и так собирался, сдав в эксплуатацию общежитие, распихать по замужествам всех женщин, считающихся взрослыми, чтобы в казарме вместе с подростками их не осталось ни одной - ни полуафриканки, ни бывшей Лани. Средняя левая полка отдана в монопольное пользование Илин, ее годовалой дочери Мули и трехлетней дочери Мани Питы. На средней правой полке будут спать старшая жена Фэра, а также Мани. Внизу слева - любимая и главная жена Ляля и старшая полуафриканская жена Алохэ-Анна, которые странным образом сдружились между собой и оказались не разлей вода - несмотря на то, что ничего общего между этими молодыми женщинами не было, и быть никогда не могло. Внизу справа устроился сам господин и повелитель всего этого гарема, который будет спать с той из жен, какую ему на эту ночь выберет жребий, очередь, его собственное желание или решение бабского коллектива. Хотя очередь все же и справедливей и демократичней, семь жен - семь дней недели, а в случае женского недомогания очередной жены последует переход хода, тем более что раз в неделю будет банный день, где у всех жен будут равные возможности завладеть вниманием своего мужа. Но это будет потом - переселение переселением, а работа работой. Наскоро разложив вещи, все разошлись по своим бригадам, поскольку посвященный этому событию праздник был назначен на вечер.
  Сергею Петровичу в этот день наконец предстояло перенести все свое внимание на стройку Большого дома на холме. Рабочая сила освободилась, у Антона Игоревича на складе лежал запас жженого кирпича, необходимый для начала работ, подвал с одной стороны будущего дома был почти полностью выдолблен, дорога на холм окончательно расчищена от пней - и теперь Сергею Петровичу требовалось произвести разметку основания под цоколь будущего дома, пока девочки из Лизиной бригады заняты важнейшим делом - погрузкой и разгрузкой перевозимого с завода кирпича. Ведь пока есть время, надо создать себе фронт работ, чтобы потом не отвлекаться на вспомогательные работы.
  - В принципе, - подумал он, - совсем необязательно выдалбливать подвал под обеими половинами дома. Полутора сотен кубов объема погреба вполне достаточно, так что второй подвал того же объема совсем необязателен, тем более что он не выкапывается в глине, или там в песке, а выдалбливается в известняке. И так Андрей Викторович, Сергей-младший и полуафриканки из бригады проделали титанический труд, на который невозможно взглянуть без трепета. Нет уж. Завтра они додолбят подвал по длине и оформят лестницы вместо выездного пандуса для тачки - после чего можно будет приступать к основной части стройки дома.
  Каркасный материал в сушилке уже полностью высох, но Сергей Петрович пока не торопился его оттуда извлекать. Лучше всего это делать, когда цоколь дома будет уже полностью выложен и пора будет поднимать каркас.
  А пока, взяв в помощь Лизу и Алохэ-Анну, а также вооружившись рулеткой и мощной ударной дрелью из своего арсенала, Сергей Петрович приступил к разметке будущего цоколя. Дрель ему была нужна для того, чтобы высверливать в известняке отверстия, в которые потом встанут разметочные колышки. Не такая это и простая задача. Уж больно специфический под их будущим Большим Домом грунт. Сам Сергей Петрович вымерял и сверлил. Алохэ-Анна бегала с рулеткой, держала конец и всячески помогала, служа шаману третьей очень длинной рукой. Лиза вставляла в засверленные отверстия колышки и тянула шнуры. Уже к вечеру, за исключением проезда для тачки, на которой вывозился известняк, контур будущего большого дома был размечен колышками и шнурами. Андрей Викторович обещал, что завтра к обеду долбежка будет закончена, и тогда по этому контуру можно будет сперва класть ленточную подложку на бетонном растворе с ячеистой сеткой, а уж потом выводить на нем цоколь их будущего дома. Но это будет завтра, а сегодня в клане праздник Новоселья.
  Собрав своих людей и сложив инструменты, Сергей Петрович развернулся и направился домой, где его ждали и не могли дождаться родные люди. Даже годовалая малышка Мули уже хорошо запомнила этого дядю, и каждый раз, когда его видела, тянула к нему ручки, желая, чтобы Сергей Петрович взял ее на ручки. Не миновать ей называть его папой, хоть он и не имеет к ней никакого отношения в плане биологии. Но зато в плане культуры, воспитания и обучения, Сергей Петрович является для девочки настоящим отцом, и в этом нет никакого сомнения. Собственно, в таком случае можно сказать, что неважно, кто зачал - важно, кто вырастил и воспитал.
  К тому моменту, когда Сергей Петрович подошел к общежитию, вечер уже полностью вступил в свои права и начало темнеть. В последнее время свой ужин членам клана приходилось вкушать уже в темноте. Ничего не поделаешь. Дни становились все короче, а ночи длиннее, но у новой столовой было такое преимущество, что ужинать в ней можно было и с искусственным светом, который давал прирученный Дух Молнии.
  Так вот - для того чтобы как следует отметить этот праздник, в столовой ждал праздничный обед, точнее ужин, а прямо за сдаваемым в эксплуатацию общежитием был сложен огромный, выше человеческого роста, 'пионерский' костер из отходов лесопильного производства бригады Сергея Петровича. Тут же находились и остальные члены клана, ведь предстояла не только торжественная сдача общежития в эксплуатацию, но еще и дополнительные свадьбы, музыка, песни и пляски до упаду.
  Идея провести по-настоящему большой праздник появилась у Сергея Петровича, когда он увидел, что погода держится вполне приличная и не собирается портиться. Уже несколько недель воскресенье значило для членов клана все меньше и меньше, а потом и вовсе потеряло смысл, потому что всех охватила лихорадочная гонка наперегонки с зимой. Теперь же, пусть это и не воскресенье, требовалось устроить клану настоящий праздник, чтобы все видели, что клан Огня умеет не только работать, но и от души веселиться.
  Сергей Петрович вышел перед кланом и в очередной раз пожалел, что у него нет настоящего шаманского бубна. Сколько интересного он с ним бы мог сделать - но, видимо, не судьба. Так что пришлось обходиться без бубна, одной своей величественностью и умением удержать внимание публики. Правда, ему очень сильно помогала играющая на заднем плане музыка Жан Мишель Жарра. Очень полезно в таких случаях.
  Подняв руку, Сергей Петрович привлек к себе внимание публики.
  - Итак, - сказал он, и после торжественной паузы повторил бессмертные слова Чебурашки, - мы строили, строили и наконец построили. Ура нам всем. Мы все работали на этой стройке, но некоторые сделали значительно больше остальных, чтобы этот праздник состоялся. Предлагаю каждой бригаде немедленно собраться в кучку и выдвинуть их из своих рядов. Выдвинуть тех, кто лучше всех работал - пусть подойдут к нам, а мы их похвалим и наградим, и вместе с ними отпразднуем это замечательное событие.
  Девки собрались в кружок, немного пошушукались и спустя несколько минут вытолкнули к нам: от бригады Андрея Викторовича - его старшую полуафриканскую жену Санрэ-Соню, от бригады Антона Игоревича - жену Гуга, бывшую Лань Литу, от бригады Сергея Петровича - нынешнюю его новобрачную Ваулэ-Валю, от бригады Лизы - известную уже всем организаторшу ночной банной эскапады девочку Сэти, от бригады Ляли - некогда штрафницу, а теперь ударницу и передовичку Аксу, с огромным животом, беременную на седьмом месяце, от кухонно-медицинской бригады Марины Витальевны - ее собрачницу, красавицу и молодую мать Ниту.
  После этого, попросив благословения у духов огня, Сергей Петрович раздал женщинам и девушкам заранее приготовленные факелы и плюнул на них огнем из штормовой зажигалки. Как только факелы занялись жарким чадным пламенем, Сергей Петрович выстроил девок цепочкой и повел их за собой вокруг сложенного кострища, сказав поджигать его факелами во всех местах, где получится. Сухие и смолистые сосновые горбыли и вершинки разом полыхнули таким ярким ревущим пламенем, как будто были политы бензином - и ночная тьма, уже начавшая сгущаться вокруг, вдруг отпрыгнула куда-то далеко-далеко, будто напуганная силой и яростью огня. Яркие искры и какие-то мелкие, сгорающие на лету частички праздничным салютом взлетели к небесам, создавая радостное и торжественное настроение.
  - Духи огня одобрили нашу стройку, - торжественно возгласил Великий шаман Петрович, - и будут очень рады поселиться в наших очагах. Давайте по этому поводу есть, пить, плясать и веселиться. Маэстро, урежьте музыку!
  Маэстро, в роли которого был Сергей-младший, урезал что-то веселое и танцевальное, и Сергей Петрович, взяв за руку свою невесту Ваулэ-Валю, пошел с ней вокруг костра, начиная таким образом змейку, Ваулэ-Валю взяла, за руку Лита, Литу - Санрэ-Соня, Санрэ-Соню - Сэти, вслед за Сэти встала Нита. Одна лишь Акса осторожно отошла в сторону, и присела на принесенную ради такого случая скамью для беременных. Не пристало с ее огромным животом весело скакать в хороводе. За Нитой в змейку потянулись и другие девки и женщины, втягивая в живую цепь и своих мужчин - и вскоре больше полусотни взрослых и приравненных к ним членов клана водили хоровод вокруг пылающего костра. И им было чему радоваться.
  - Слава Великому шаману Сергею Петровичу, - кричали они, - который построил эти дома, благодаря которым клан живет в тепле и невиданном уюте. Слава главному охотнику, Андрею Викторовичу, который сделал жизнь клана сытной и безопасной - ни дикий зверь, ни злой человек не смеет к ним приблизиться без того, чтобы Андрей Викторович не поразил их своим громом. Слава старейшине Антону Игоревичу, который в своей мудрости научил духов огня обращать глину в такой удобный ровный камень, из которого шаман Петрович и построил свои дома. Слава Мудрой женщине Марине Витальевне, которая одним своим присутствием отгоняет злых духов болезни, которые боятся ее и не смеют приблизиться к клану. Слава их помощникам Валере, Сергею-младшему, Ляле и Лизе, которые всегда оказываются так, куда не успевают вожди и помогают, наставляют и учат наравне с ними. Слава бывшей мудрой женщине Фэре, которая смогла позвать на помощь погибающим ланям могущественный клан Огня, отчего Лани оказались в безопасности, а клан огня получил новых верных членов. Слава Анне, в прошлом Алохэ, которая сумела найти правильные слова перед победителями, в результате чего женщины впавшего в мерзость людоедства племени Тюленя получили возможность полностью искупить свой грех и влиться в ряды могущественнейшего клана, которому покровительствуют духи Огня и Молнии. Слава всем тем женщинам, что носят в себе детей, которые родятся, вырастут и еще больше усилят родной клан. Слава всем, кто работал, приближая этот радостный день - делал кирпичи, пилил и таскал деревья, делал из них доски, строил дома, шил одежду, кормил и лечил. Слава великому клану Огня! Ура! Ура! Ура!
  После того как закончились здравицы, часть народа осталась плясать у костра, а часть - самая голодная - отправилась в столовую, где сегодня был режим самообслуживания. Подходи и по-домашнему клади себе все, чего душа пожелает. Хочешь жирного свиного рагу с картошечкой - пожалуйста. Хочешь запеченной сомятины - тоже пожалуйста, хочешь грибного супчика или жареных грибочков с диким чесноком - тоже кушай на здоровье. Вкуснота!
  Поевшие возвращались к костру веселиться дальше, а на их место в столовую приходили те, что были еще голодны, но еда все не кончалась, потому что ее было много. Вот она - модель счастливого будущего для людей из каменного века, не избалованных даже обыкновенной сытостью. В любом другом клане, кроме клана Огня, люди постоянно хотят есть, потому что если даже добыча будет сегодня обильной, то ведь надо подумать еще и о завтрашнем дне, когда, быть может, не удастся добыть вообще ничего. И лишь в том случае, когда добычи очень-очень много, и сохранить ее от порчи невозможно - вот тогда люди каменного века впадают в грех обжиралова, в неумеренных количествах потребляя пищу, которую все равно выбрасывать. Кончается это, как правило, плохо - постоянная голодная жизнь, чередующаяся с разовым невероятным обжорством, приводит к очень высокой ранней смертности.
  Но в данном случае ничего подобного членам клана Огня не грозило, потому что вот уже два с половиной месяца они имели трехразовое обильное питание с большим количеством жира, мяса и рыбы. Еще в середине августа Сергей Петрович заметил, что у женщин, девушек и детей - что бывших Ланей, что полуафриканок - пропал тот особый голодный взгляд, который был у них очень ярко выражен в самом начале. Теперь женщины и девочки ели, чтобы насытиться и ради удовольствия, а не в запас, как это было в голодные времена. Но при этом никто не позволял себе кидаться едой, или оставлять в миске недоеденные куски. Взяла что-то из общего котла - будь добра съесть все до конца, ведь эта еда - результат тяжелого труда твоих товарищей по клану. Любимую западную забаву - кидаться тортами - тут бы категорически не приняли и осудили, а людей, практикующих такое, изгнали бы из клана и племени, как ужасных извергов и извращенцев. А это, конечно же, верная смерть. В общем, пищу народ употреблял, как говорится, культурно, получая наслаждение от вкуса и аромата, а не от количества.
  - Жаркого должно хватить и на завтрак, - сказала Марина Витальевна, проверив содержимое котла, - надо только чуть пожарить рыбки, в качестве небольшого довеска.
  Но и костер, в который народ подкидывал все новые и новые дрова, и торжественная часть, и пляски до упаду, и праздничный ужин далеко не исчерпывали намеченной Сергеем Петровичем программы. На самое сладкое и самое вкусное оставалась еще брачная церемония для тех последних не беременных женщин, которым наконец было позволено обрести свои семьи. После этого все - незамужними оставались только обладательницы больших животов, которым сейчас надо думать не о мужиках, а о своих будущих детях. Об остальном позаботится клан Огня - и точка.
  Завершив все церемонии, прямо от праздничного костра семейство Сергея Петровича, прихватив всех троих новых жен, отправилось в баню, потому что сегодня по очереди был их банный день. И тут же на пороге, как чертики из табакерки, возникли дополнительные невесты Сергея - Сэти и ее товарки, настаивающие на том, что раз уж они невесты, то и в баню должны ходить вместе со своим будущим мужем. А баня маленькая - на толпу в пятнадцать человек не рассчитанная (это если считать дочерей Фэри и Мани). Пришлось Сергею Петровичу объяснять девочкам, что если они хотят попариться со своим будущим мужем, то должны подойти попозже, когда из бани уйдут дети и те женщины, которые сегодня рассчитывают в бане только помыться. И вот тогда Сергей Петрович и его старшие жены с удовольствием попарят всех своих будущих невест, ибо семья шамана Петровича и в самом деле их семья. А пока мол, погуляйте, поводите хороводы, попойте песни, порепетируйте, короче, будущий праздник осеннего равноденствия.
  Девки, ага, согласились с шаманом Петровичем, что час или полтора им погоду не делают, но чтоб зато потом все было как в настоящей семье. Только за исключением делания сладкого, на что Петрович им, к их сожалению, наложил табу. Но свое они возьмут - даже не сомневайтесь.
  
  16 сентября 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.
  В этот день, после обеда, при полном присутствии всего народа, в будущий цоколь Большого дома была торжественно уложена первая полоса бетонного раствора под ленточный фундамент, поверх бетонного раствора была также торжественно раскатана первая двадцатиметровая полоса армирующей сетки, а поверх сетки уложены первые - можно сказать краеугольные - кирпичи, которые заранее, с утра, были вымочены в наполненной водой и выстеленной пленкой специальной яме, после чего работа на кладке цоколя закипела вовсю.
  По нормативам советского времени за один день положено укладывать не более четырех рядов кирпичей, иначе стена может 'поплыть', теряя форму. Сергею Петровичу для выкладки цоколя, который должен быть не ниже семидесяти пяти сантиметров, таких рядов требовалось выложить одиннадцать. То есть задача на три дня работы. Если самые нижние три ряда сегодня он планировал класть на цементном растворе, то уже завтра-послезавтра придется переходить на цементно-известковый раствор, используя известковое тесто собственного производства. На этом привезенный с собой цемент будет израсходован полностью.
  Что касается возможности уложить эти четыре ряда за один рабочий день, то Сергей Петрович в своих расчетах опирался на старый советский норматив, в котором говорилось, что один рабочий должен укладывать не менее четырехсот кирпичей за одну рабочую смену. По подсчетам Сергея Петровича, на четыре ряда цоколя должно было уйти чуть больше шести тысяч штук кирпичей - то есть это была работа для пятнадцати каменщиков вместе с подсобными рабочими. В бригаде Лизы, профильной по этому занятию, было восемнадцать девушек, имевших подготовку и практику куда выше начальной, причем трое из них стояли на бетономешалке. Кроме того, у них на подхвате было восемь полуафриканок - четыре из бригады Андрея Викторовича, две из бригады Сергея Петровича, и две из бригады Антона Игоревича. Так что четыре с половиной тысячи кирпичей в первый рабочий день, и по шесть тысяч за два последующих дня подчиненные Сергея Петровича могли уложить запросто. Соответствующий опыт у бригады Лизы есть, материалы для них подготовлены заранее - в общем, для того, чтобы не справиться с задачей в таких условиях, надо постараться особо. Но девочки знают, что работают для себя, а не для кого-то еще, поэтому стараются изо всех сил. Психология первобытного коммунизма в чистом виде - при том что она подкреплена соответствующими знаниями и начальной технической базой.
  Именно поэтому перед началом работ Андрей Викторович покопавшись в своем гараже, вытащил большой, метр на два, ярко-алый флаг СССР, который лично поднял на пятиметровом флагштоке, изготовленном из прямого стволика молодой сосны и установленном чуть в стороне от стройки. Потом, когда стройка будет закончена, этот флаг должен будет вечно развеваться над их Большим Домом. А вам слабо поставить себе задачу создать такое общество у начала времен, чтобы оно никогда не перешло к эксплуатации человека человеком? Чертовски трудная, почти невыполнимая задача, но наши герои за нее взялись.
  Непосредственное начало стройки Большого Дома означало, что клан Огня перешел к последнему этапу своей подготовки к зиме, после завершения которого чисто материальные проблемы клана Огня в основном будут полностью решены, и до наступления весны можно будет перейти к духовному самосовершенствованию методом созерцания собственного пупа. Шутка!
  Человек так уж устроен, что текущее материальное положение его никогда не удовлетворяет. Ему все время хочется чего-то большего - например, птичьего молока или сала в шоколаде, а когда он это получает, то оказывается, что это совсем не то. Это была еще одна шутка!
  На самом деле даже после постройки Большого Дома предстояло еще множество важных и этапных работ. Например, лососевая путина или большая охота на севере в тундростепи на что-нибудь особо мясисто-шерстистое. И если с вывозом шкур издалека больших проблем, скорее всего, не возникнет, то увести все добытое на такой охоте мясо будет просто невозможно. Скорее всего, надо будет скооперироваться с каким-нибудь местным племенем, попросив предоставить загонщиков для облавы, и за это пообещав оставить им большую часть добытого мяса. В любом случае без клана Огня местные добудут значительно меньше пищи, да еще и с риском для жизни таких ценных и невосполнимых охотников. Вот приплывет на лов лосося тот клан, из которого происходит Фэра - тогда Сергей Петрович и Антон Игоревич смогут потолковать с ее братом, который вроде бы там вождь. А пока лучше не заморачиваться с этой проблемой - у клана есть задачи и поближе.
  
  o050279, Thanai, Влад Аланов и 16 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #4 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 19 марта 2017 - 11:31:47
  
  Популярное сообщение!
  Часть 10. 'Свалившиеся на голову'
  
  1 мая 2011-го года. Воскресенье. Около полуночи. Франция, департамент Жиронда, автодорога местного значения D2 между городками Суссан и Марго,
  Группа лучших учащихся государственного универсального лицея Эжен Ионеску, премированная на день труда 1-го мая однодневной поездкой в туристический центр расположенного на берегу Жиронды городка Пойяк, возвращалась домой в пригород Парижа Медон. Туристический автобус Neoplan N3316 'Euroliner', рассекая ночную тьму светом восьми мощных фар, двигался по кривой, словно змеиный след, дороге местного значения. Утомившиеся за день, проведенный на природе, юноши и девушки, а также сопровождающие их педагоги дремали в мягких креслах при свете тусклых дежурных ламп.
  Они ловили в пруду на удочку рыбу, тут же выпуская ее обратно, жгли костры под строгим присмотром гида на специально отведенном для этого месте и соревновались в поджаривании на углях привезенного с собой мяса, а также занимались веселыми играми на свежем воздухе. Мальчики постарше, из первого выпускного класса (онижедети, всего-то по семнадцать лет), сумели провезти с собой контрабандой вино и потихоньку угостились, вдобавок угостив и некоторых девиц. И только довольно прохладная пасмурная погода, не дала перерасти мелким эротическим шалостям в нечто большее, после чего девочкам бывает безумно стыдно оттого, что у них начинает расти живот. Ну вы меня поняли. Особи уже половозрелые - а небольшая порция выпитого на голодный желудок вина и праздничное настроение отнюдь не способствует скромности.
  Дремала - а точнее, откровенно дрыхла без задних ног - и назначенная ответственной за поездку преподавательница полового воспитания мадмуазель Люси д'Аркур - тридцатилетняя девушка, наделенная множеством достоинств и еще большим количеством недостатков. Главными ее достоинствами были университетский диплом и значительный опыт работы в самых разных образовательных учреждениях, а недостатками - все остальное, то есть тощая, как у вяленой воблы, фигура, характер как у голодной гадюки, аристократическая спесь, которой хватило бы на трех Марий-Антуаннет и убеждения закоренелой феминистки, отрицающей все, что естественно для человека, и превозносящей все противоестественное. К своим подопечным она относилась с легким, плохо скрываемым презрением и пренебрежением, потому что лицей Эжен Ионеску был государственной школой, в которой бесплатно учились дети разного рода неудачников и эмигрантов. Настоящие сливки общества, считала она, должны учиться в частных или, на крайний случай, католических лицеях, где существует помесячная оплата за образование - побольше в частных, поменьше в католических школах.
  Сон сморил и ее помощницу, в какой-то мере являвшуюся прямой противоположностью своей начальнице. Студентка выпускного курса педагогического университета, она проходила в лицее Эжен Ионеску практику перед тем, как получить право самостоятельной педагогической работы. Девушку звали Ольга Слепцова, она была русской по крови и напрямую происходила от русских эмигрантов еще той первой послереволюционной волны.
  Ее прадед штабс-капитан Иван Слепцов прибыл во Францию после того, как бушующие волны гражданской волны вышвырнули из России его и еще около ста тысяч таких же осколков прошлого мира. С тех пор Слепцовы в России не бывали, хотя и поддерживали в своей семье идеальное знание русского языка. Не ступали они на землю Родины ни в качестве туристов, ни в обозе германских завоевателей, сперва торжественно промаршировавших до Москвы, а потом бежавших до самого Берлина. Большевиков (еще в том, старом понимании) Слепцов-старший не простил, но за взятый штурмом Берлин сильно зауважал, потому что в его понимании именно так и должны заканчиваться все войны.
  Ольгу с детства воспитывали в русских традициях, так как это понимали русские эмигранты - то есть самовар, сарафан, коса до пояса и Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин в качестве культурной программы. Конечно, в чрезмерных количествах такая программа способна взбунтовать и буриданова осла. Едва окончив лицей, Ольга обрезала косу, переоделась в джинсы и ушла жить в студенческий кампус при университете. Свою начальницу она, как бы это сказать, слегка недолюбливала, считая ее чокнутой дурой, почти что сумасшедшей, зацикленной только на своем феминизме. Парней Ольга любила, но в ее представлении они должны были быть одновременно и умными и сильными, а таковых ни среди ее соотечественников-эмигрантов, ни тем более среди французов как-то не попадалось.
  Среди юношей и девушек, учившихся в лицее Эжен Ионеску и поехавших на праздник к теплому морю, были еще двое русских учеников. Одна из них - Марина Жебровская из выпускного класса, которую французские соученики звали Марин - роскошная семнадцатилетняя блондинка, тоже, как Ольга, представляющая старые семьи русской эмиграции. Вторым был Николай Петровских - шестнадцатилетний сынок бежавшего из России в связи с уголовным делом нового русского, мальчик этот был Ольге крайне несимпатичен из-за свой заносчивости и брезгливого пренебрежения соучениками. Почему родной папенька со всеми его честно сжиженными миллиардами, которые он увел с государственных подрядов, не отдал сынка в частную школу - было для Ольги загадкой, но у беглого нувориша, видимо, были свои принципы. Например, никогда не платить за то, что можно взять бесплатно.
  Остальные ученики представляли из себя полный социальный срез парижского пригорода. Не совсем дно, но и не кварталы для богатых. Одна девушка-метиска, порождение бурной любви француженки и заезжего араба, прикидывающегося шейхом; и один юноша-мулат, чьи родители переехали с Мартиники поближе к столице в поисках счастливой жизни. Остальные же их соученики происходили из местные французов с самыми что ни на есть исконными корнями; и несмотря на это, особых перспектив жизни не имели, поскольку безработица среди молодежи во Франции достигает двадцати пяти процентов, а среди выпускников бесплатных государственных школ она еще выше.
  Итак, все в этом автобусе спали, один только водитель, сорокачетырехлетний Ален абд аль Рашид (француз-алжирец в третьем поколении) бодрствовал, внимательно вглядываясь в ночную дорогу, пустынную в этот час. Из-за ее извилистости он не рисковал разгоняться больше пятидесяти километров в час, а сейчас даже еще больше сбросил скорость в том месте, где почти сразу после выезда из Суссана дорога, огибая подножье холма, проходила через небольшой лесной массив. И вдруг свет фар уперся в появившееся прямо впереди на дороге колеблющееся пятно непроглядной черноты.
  Водитель едва успел ударить по тормозам, как тяжелый двадцатипятитонный автобус, оставив на асфальте короткие, будто обрезанные тормозные следы, нырнул в это чернильное пятно, которое поглотило его весь без остатка. Асфальт под колесами кончился и тяжелую машину затрясло на ухабах поросшего редкими соснами косогора. Потом прямо перед капотом в свете фар выросло огромное дерево... Последовал тяжелый удар, сопровождаемый звуком выбитого лобового стекла - и автобус, перекосившись на правую сторону, остановился. Изумленная тишина, продержавшись около десяти секунд, взорвалась отчаянными криками.
  - Что происходит?! Что происходит? - кричат напуганные, неожиданно разбуженные люди, непонимающе озираясь вокруг.
  Но громче всех паникует мадмуазель Люси. Она исступленно визжит, выкрикивая нечто нечленораздельное, и понять ее абсолютно невозможно.
  Первой пришла в себя Ольга. Она расстегнула ремень безопасности и пробралась к водительскому месту, где ее ожидала прискорбная картина - водитель мертв или вскоре таковым будет. Невесть когда обломанный сук дерева, в которое врезался автобус, выбил лобовое стекло и, как жука на булавке, пригвоздил водителя к креслу. С такими ранами не живут, даже будь тут под рукой скорая помощь, санитарный вертолет и готовая к работе операционная с полной бригадой хирургов. Но тут нет ничего, совсем ничего - исчезли огни многочисленных городков и деревень, исчезла дорога под колесами, исчезли распаханные поля и виноградники, которыми так славится Жиронда; только густая тьма вокруг и пузырящаяся кровь на губах умирающего, и больше ничего...
  Это та самая аномалия, через которую четыре месяца назад проникли в каменный век основатели клана Огня, совершив длительное путешествие под материком Европа, снова вынырнула на поверхность на юге Франции. Только в этот раз она двигалась гораздо быстрее, чем тогда под Петербургом. Еще полчаса назад ее не было на этой дороге, полчаса спустя ее уже там не будет.
  
  30 сентября 1-го года Миссии. Суббота. Около полуночи. Примерно два километра юго-западнее Большого дома.
  Ольга Слепцова.
  Я, довольная и утомленная, блаженно дремала в своем кресле под убаюкивающее урчание мотора и покачивание автобуса. Все случилось так неожиданно, а переход от сладких сновидений к жуткой реальности катастрофы был таким внезапным, что сначала я подумала, что я все еще сплю, и происходящее в автобусе - это просто снящийся мне кошмар. Секундная тишина после удара сменилась страшным криком барахтающихся, перепуганных людей. Плач, вопли, чья-то исступленная молитва - вся эта какофония ужаса наполняла все мое существо осознанием чего-то непоправимого. Парни орали громче девчонок, а яростнее всех, как сирена атомной тревоги, вопила сама мадмуазель Люси.
  За окном неприветливо чернел довольно странный, непривычный ночной пейзаж. Однако мне было не до разглядывания видов - нужно было как можно быстрее разобраться в ситуации и по возможности остановить панику.
  Я отстегнула ремень безопасности и, привстав со своего места, посмотрела вперед, чтобы составить хотя бы приблизительное представление о произошедшем. Тускло-синеватое дежурное освещение усиливало впечатление катастрофы, придавая всему оттенок некоторой жутковатой потусторонности. Мне был виден перекошенный вправо салон автобуса, на полу валялись попадавшие с полок сумки учеников, а впереди моему взору предстало покрытое паутиной трещин, наполовину выбитое лобовое стекло, причем само отверстие приходилось как раз напротив места водителя.
  Встав со своего места в самой задней части салона и цепляясь руками за покосившиеся спинки сидений, я прошла вперед по салону, пытаясь успокоить кричащих и плачущих лицеистов, говоря им, что все кончилось, мы все живы и при этом не тонем, не горим и в нас никто не стреляет... А ведь я была всего-то на шесть-восемь лет старше, чем они, и в глубине души отчаянно трусила, даже еще не понимая, что же с нами произошло - но я была старше их, считалась взрослой и должна была держать себя в руках. А эта мадмуазель Люси - чего она там орет будто резаная, из-за ее недостойного поведения я не могу окончательно успокоить учеников. Интересно, почему это она так надрывается, ведь, насколько я могу теперь судить, не произошло ничего по-настоящему страшного...
  Когда я добралась до передней части автобуса, то причина такой паники и общей невменяемости мадмуазель Люси сразу стала мне ясна. Обломанный сук дерева, в которое уперся наш автобус, толщиной с руку сильного мужчины, выбил лобовое стекло и насквозь пробил живот водителя вместе с его креслом, и заостренный конец этой ветки, должно быть, скрывался под расположенным на метр выше пассажирским креслом мадмуазель Люси. Именно от вида этой окровавленной оглобли, протянувшейся между ее тонких кривых ног, обтянутых светлыми джинсами, мадмуазель Люси и вопила так, как будто это из нее живьем выпустили кишки.
  Заглянув за легкую перегородку, отделяющую пассажирский салон от места водителя, я увидела, что несчастному уже ничем не помочь. Он был пробит этой оглоблей насквозь, и из раны ему на колени лезли окровавленные багрово-сизые кишки, и кроме того, у несчастного должен был быть поврежден позвоночник. Мы не сможем даже снять его с этой деревянной булавки, потому что ее для этого потребуется перепилить сук, или отогнать автобус назад, что сделать было невозможно, потому что никто из нас не знал, как завести мотор и управлять автобусом.
  Но проблемы надо решать по очереди, а сейчас главной и первоочередной из них была мадмуазель Люси, не уняв которую, невозможно было заняться ничем остальным. Все попытки воздействовать на нее вербальными средствами не приносили никакого успеха, и я, как следует размахнувшись, дала ей хорошую такую пощечину, от которой на щеке мадмуазель Люси образовалось большое красное пятно, а голова мотнулась из стороны в сторону, как у безвольной куклы. Однако она моментально заткнулась и теперь лишь открывала и закрывала рот, глядя на меня с выражением изумления, смешанного с негодованием.
  - Стыдитесь, мадмуазель Люси! На вас же смотрят ученики, какой пример вы подаете им своим поведением? - сказала я, твердо глядя ей в глаза, в которых после моих слов зажегся огонек неприкрытой злобы.
  - Ну смотри, Ольга, стоит мне только добраться до первого же судьи, и ты мне за это еще ответишь! - прошипела мадмуазель Люси, приподнимаясь со своего кресла, но не предпринимая, впрочем, никаких иных действий. Ведь ей было известно, что еще в двенадцать лет папенька отдал меня в секцию таэквон-до, чтобы не бояться, когда я хожу по ночным улицам. Больших успехов в спорте я не достигла, но покалечить парочку неудачно приставших ко мне недоумков вполне могла.
  К тому времени, как я угомонила мадмуазель Люси, в автобусе в основном уже наступила тишина, ученики успокоились, и только изредка раздавались отдельные всхлипывания.
  - Русская ударила Воблу по морде! - донесся полушепот откуда-то из середины салона, и в этой фразе явственно звучало восхищение.
  Кажется, это был Роланд Базен, мальчик из выпускного класса, который запомнился мне тем, что во время праздничных забав постоянно оказывался среди самых активных заводил.
  - Вот здорово! - отозвался звонкий девичий голос, - так этой суке и надо!
  А вот это уже Патрисия Буаселье, высокая фигуристая шатенка, одноклассница и, кажется, подруга Роланда, привыкшая всегда всем все говорить прямо в лицо. Замечательная девица - жаль только, что с такими привычками в нынешней толерантной Европе ей придется весьма и весьма несладко.
  Несомненно, мадмуазель Люси слышала все эти возгласы, узнала голоса учеников, и теперь их ждут определенные неприятности. Ученик выпускного класса - существо уязвимое, и всегда существует возможность существенно затруднить ему доступ к бакалавриату, а значит, к высшему образованию - и следовательно, к дальнейшей высокооплачиваемой работе.
  - Ладно, - прошипела она мне в лицо, вытаскивая из набрюшника сотовый телефон, - с тобой я еще разберусь. Сейчас главное - связаться с полицией и вызвать помощь...
  Но и ее сотовый телефон, и мой, телефоны учеников - все они показали полное и прискорбное отсутствие сети, как будто разом отключились все существующие операторы.
  - Ну что ж, - сказала мадмуазель Люси, пытаясь скрыть свою досаду, - очевидно, за помощью придется идти пешком. И сделаешь это ты, моя дорогая - вместе с теми двумя молодыми придурками, которые посмели облаять меня своим поганым ртом. И если у вас получится привести сюда полицию, то, быть может, я прощу вас и не буду сообщать о том насилии, которое вы применили по отношению ко мне. А теперь идите, и без полиции не возвращайтесь!
  Первым делом, собираясь в дорогу, мы надели на себя все теплые вещи, взятые в эту поездку, потому что через выбитое лобовое стекло в автобус тянуло ужасным холодом. К счастью, при мне были куртка-ветровка, толстый свитер и джинсы, заправленные в полусапоги, поэтому я могла чувствовать себя вполне уверенно, но Патрисии, обутой в легкие туфли, в пальто-пончо, юбке и чулках, должно было прийтись гораздо хуже. Едва только мы собрались выходить, как я почувствовала, что меня дергают за рукав.
  - Мадмуазель Ольга, - по-русски сказала мне еще одна ровесница Роланда и Патрисии по имени Марин, - мне обязательно нужно пойти с вами...
  Марин, а на самом деле Марина Жебровская, подобно мне, происходила от людей, почти век назад выброшенных из России революционной волной, и, подобно нашей семье, ее родители сохраняли верность той России, которую когда-то потеряли их предки, для нашего поколения ставшей уже какой-то призрачной сказкой, ведь с той поры минуло сто лет и не было никаких оснований надеяться на то, что русский народ очнется и позовет на трон династию Романовых. А родители Марины верили именно в это, и то же самое внушали дочери. Хотя все это глупости, и было глупостями еще сто лет назад, когда Кирилл Владимирович объявил себя императором в изгнании. Но впрочем, девочка в этом не виновата, и не стоит над ней смеяться. Кстати, одета она, подобно мне, в джинсы, свитер и тяжелую куртку из натуральной черной кожи, а потому ко всяким походам приспособлена намного лучше, чем несчастная Патрисия.
  Впрочем, та тоже наотрез отказалась оставаться - то ли потому, что не хотела расставаться со своим парнем, то ли из-за нежелания оказаться в полной власти мадмуазель Люси. Бедняжка - ведь на улице очень холодно, а она одета самым неподходящим образом. Последнее, что я сделала перед тем, как выйти из автобуса - пошарила в бардачке у водителя и вытащила оттуда мощный аккумуляторный фонарь. Видела, как он им пользовался перед тем, как мы выехали в обратный путь. Водителю этот фонарь больше не понадобится, а нам очень даже пригодится.
  Выбирались мы из автобуса с некоторыми затруднениями. Прямо по правому его борту, почти вплотную к двери, оказалось еще одно дерево, и нам с Роландом пришлось открывать эту дверь с изрядными усилиями, сдвигая ее назад.
  Снаружи было холодно и сыро - значительно холоднее, чем было раньше, когда мы выезжали из Пойяка, к тому же, кажется, недавно прошел дождь, и вся трава и кусты были покрыты каплями воды. Посветив себе под ноги, мы обнаружили поразительный факт - дороги там нет, более того - судя по всему, ее там никогда и не было. Подивившись, мы прошли чуть назад по тормозному следу нашего автобуса и обнаружили то место, где он обрывается, будто отрезанный ножом на мокрой траве... Еще мы выяснили, что находимся на травянистом склоне холма, поросшем редкими раскидистыми соснами, в одну из которых, будто появившись прямо из воздуха, вписался наш автобус - и это было все! Что за чертовщина... Как такое могло произойти?! Как ни метался мой мозг в поисках объяснения этого феномена, ответа не было.
  Уже тогда у меня было предчувствие, что наше положение куда тяжелее, чем казалось первоначально, и что возвращение домой откладывается надолго, если не навсегда. О своих соображениях я ничего не стала говорить сопровождавшим меня ребятам - мне вовсе не хотелось, чтобы они окончательно пали духом; да и предчувствия - это не факты, и в них еще надо очень тщательно разбираться. Кроме того, Патрисию била крупная дрожь, ей было холодно, но она наотрез отказывалась возвращаться в автобус - будь проклята эта Вобла, то есть мадмуазель Люси...
  Немного посовещавшись, мы решили подняться по склону на вершину холма и оттуда осмотреть окрестности. На предмет - есть ли в этом окружающем нас непроглядном мраке хоть один живой огонек - в смысле освещенные окна дома, костер или даже фонарь. Если он есть, то мы его обязательно увидим.
  Так мы и сделали. Подниматься на холм было не особенно тяжело, но туфли Патрисии, не приспособленные для таких прогулок, постоянно вязли в холодном мокром песке, и я поклялась что мадмуазель Люси обязательно заплатит за это издевательство над человеком - ведь есть же в этой стране, куда нас занесло каким-то неведомым способом хоть какие-нибудь власти, способные привлечь к ответственности эту злобную стервь.
  До вершины холма (или того, что за нее можно было принять в темноте, потому что подъем прекратился), мы поднимались почти час, на ощупь скитаясь среди деревьев и густых спутанных кустарников, при этом лишь изредка подсвечивая себе фонарем. А идти-то там было метров двести или триста - но зато какие это были метры и в каких условиях... Или мне просто показалось, что мы поднимались целую вечность? И вот наконец мы были там, где корабельного типа сосны возносили свои вершины к темному небу. Было очень холодно, из рта шел пар, но мы, поддерживая несчастную Патрисию, уже стояли там, куда стремились. Но и тут нас ждало разочарование - стволы сосен перекрывали обзор практически во все стороны и опять не было видно не зги - видимо, напрасно мы поднимались на этот холм.
  Но неожиданно стучащая зубами от холода Патрисия сказала, что слышит звуки, как будто где-то неподалеку на холостом ходу работает мотор, и вроде бы еще доносился лай собак. Прислушавшись, я тоже услышала нечто похожее - и тут же подумала, что собаки, конечно, могут быть дикой стаей, но вот диких моторов не бывает по определению, и значит, где-то поблизости должны быть люди. Скорее всего, мы каким-то непостижимым образом оказались где-нибудь посреди дикой Сибири, или не менее дикой Канады, где от человека до человека не менее пятисот километров. Сибири я не боялась совершенно. Самое главное, что там больше нет большевиков с их ужасными лагерями - а все остальное просто неважно.
  И тут Роланд, поплевав на руки, сказал, что он сейчас залезет на дерево и осмотрится. Я хотела было ему запретить, но потом махнула рукой - ведь все равно делать-то что-то надо. Мы все замерзли, промокли и уже хотели есть - так что выяснить, в какой стороне находится человеческое жилье, было насущной необходимостью, пусть даже это будет замок людоеда. Но сперва у Роланда с залезанием на дерево ничего не получилось, потому что в бору на нижних частях сосновых стволов не было ни веток, ни даже сухих сучков, на которые можно было бы поставить ногу. Без специального инструмента на ноги, при помощи которого монтеры забираются на свои столбы, тут делать было нечего.
  Немного побродив в темноте по бору (причем, кажется, даже зайдя на противоположный склон холма - относительно той стороны, откуда мы пришли), мы смогли обнаружить высокое и ветвистое дерево какой-то лиственной породы (похоже, дуба), и Роланд, еще раз поплевав на изрядно замерзшие ладони, полез вверх по его веткам, а мы подсвечивали ему фонарем. Так продолжалось минут пять или даже больше, а потом сверху раздался ликующий крик Роланда: 'Огонь! Огонь!'. Наверное, так же кричал матрос Колумба, завидевший впереди неизвестную землю, или греческие наемники Ксенофонта, увидевшие море, означавшее для них возвращение на Родину.
  Когда минут десять спустя Роланд, радостный и возбужденный, спустился с дерева, он рассказал, что видел довольно яркий одиночный фонарь на высоком столбе, не так уж далеко от нас - и вроде бы в его свете были видны строения, похожие на одиноко стоящую ферму. Посовещавшись, мы решили двигаться туда и просить помощи. Надеюсь, что на этой ферме есть телефон, или хотя бы рация, и они смогут вызвать вертолет со спасателями. То, что мы находимся не во Франции, для всех уже представляло бесспорный факт - в цивилизованной и обжитой стране просто нет таких мест, где на десятки километров вокруг не было бы ничего, кроме одного-единственного огонька. Как мы сюда попали - это совершенно иной вопрос; а пока мы должны дойти туда, где есть люди и попросить у них помощи. Когда мы тронулись в путь, то на моих часах было без пяти два ночи. Однако я ничего не понимаю... Если мы перенеслись в Канаду или Сибирь - то, когда у нас была ночь, у них должны были быть вечер или утро. Что же это, в конце концов, значит? Что ж, остается только надеяться, что в скором времени все прояснится и мы получим ответы на все наши вопросы. Одно бесспорно - история, приключившаяся с нами, явно выходит за рамки обычной - не иначе, как сюда вмешались какие-то высшие силы... Так я размышляла, пока мы шли, и от подобных дум мурашки бежали по моей коже и душа наполнялась мистическим трепетом... О плохом думать не хотелось.
  Дорогу нельзя было назвать легкой. Сперва мы чуть не свалились в большую промоину, потом искали место, где можно переправиться через ручей с болотистыми топкими берегами, потом обходили еще один лесок, растущий на холме значительно ниже того, с которого мы только что слезли - и лишь затем, пройдя немного по лугу, примерно в километре от себя увидели вожделенный фонарь, яркий, как путеводная Вифлеемская звезда. Судя по виду, это был светодиодный уличный светильник, то есть самый что ни на есть высокотехнологичный в мире источник света.
  К тому моменту туфли Патрисии совсем развалились, и она говорила, что от холода и боли не чувствует своих ног. Помощь была уже так близка, что Роланд поднял свою подругу на руки и понес на свет фонаря, а мы с Мариной только и могли идти за ним следом, светя ему под ноги издыхающим фонарем, чтобы он не упал. Ферма, к которой мы вышли, оказалась совсем не огороженной, более того, дома в ней были какого-то странного вида, будто построенные под копирку - с маленькими слепыми окошками, в некоторых из которых были видны мерцающие отблески топящихся очагов, а над трубами вился легкий дымок. Там были люди, там был свет, там была цивилизация и именно там мы надеялись получить так необходимую нам помощь.
  Но подойти совсем близко нам не дали. Едва только мы приблизились к домам на пару десятков метров, как откуда ни возьмись выскочили две собаки и принялись облаивать нас со всей возможной злобой. Одна из них была очень большой и лохматой, ну прямо как настоящий маленький медведь. Замерев на месте, мы уже думали, что сейчас нас прямо здесь разорвут и съедят, но собаки не переходили определенную черту, будто ожидая прихода своих хозяев.
  Мы принялись кричать на всех языках, какие знали (я на английском, французском и русском, Марин на французском и русском, а Роланд только на французском), что мы мирные люди, что у нас нет оружия и что мы очень устали и замерзли, и что у нас на руках есть пострадавшая девушка, которой нужна помощь. Почти сразу же в двух домах зажегся свет, но несколько мужчин, вооруженных ружьями, появились только из ближнего к нам дома. Они отозвали собак, потом один из них - высокий, чуть грузноватый, с винтовкой на сгибе локтя - подошел к нам. Теперь я могла его очень хорошо разглядеть. Весь вид его внушал почтение и благоговение - он был важен и величав, этот человек с большими сильными руками, в накинутом на голое тело пятнистой куртке, шнурком на шее, на который нанизаны клыки зверей. И еще что-то было в нем такое родное и доброе, что я сразу прониклась к нему симпатией. А он, пряча ироничные искорки, что так и сыпались из его глаз, осмотрел нас с ног до головы и сказал по-русски с легкой усмешкой:
  - Ну, что, друзья-попаданцы, добро пожаловать в нашу теплую компанию. Вот попали вы, так уж попали...
  Я машинально, даже не особо вдумываясь в смысл, перевела его слова на французский для Роланда и Патрисии, а он, уже обернувшись в сторону дома, крикнул:
  - Игоревич, зови свою Витальевну, тут для нее есть работа по специальности!
  И тут я подумала, что, наверное, мы все-таки в Сибири. Если бы я знала тогда, как сильно ошибалась. Но узнать об этом мне предстояло уже очень и очень скоро.
  
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 4:00. Промзона Дома на Холме.
  За две последних недели клану Огня, сосредоточившему основные усилия на стройке Большого Дома, удалось сделать очень многое. Уже давно был сложен и устоялся цоколь, поднят и собран несущий каркас, выполнена кладка стен первого этажа - внешний слой на каркасе жженым кирпичом на известковом растворе, внутренний сырцовым на глиняном, настелены полы на первом и частично втором этаже, и даже железными листами перекрыта крыша, чтобы на голову кирпичеукладчицам не особо капало во время частых, но мелких дождей. При этом надо учитывать, что при кладке на каркасе, который сам заботится о соблюдении формы, правило четырех слоев не действует, и девочки из Лизиной бригады могли класть столько, сколько успевали, сперва поднимая внешний слой кирпичей, а за ним уже и внутренний, отделенный от внешнего десятисантиметровым воздушным зазором. Уставали все адски. По сравнению со всеми предыдущими стройками, Большой Дом потребовал полной отдачи сил и концентрации всех умений, потому что был первым постоянным жилым строением, который строил Петрович, а не приспособленной времянкой; но и опыт всех предыдущих строек тоже при этом не пропал даром.
  Но первое октября, мало того что оно было воскресеньем (на которое в последнее время лишь немногие обращали внимание), по календарю, принятому в клане, оно являлось еще и днем осеннего равноденствия, то есть астрономическим праздником, означавшим окончание уборки урожая, завершения заготовки запасов, а также подведения итогов по основным летним делам. Короче, рабочий день был намечен сокращенным - только до обеда, а после него должен был состояться очередной праздник с торжественным обедом, плясками, проводами садящегося за горизонт солнца и прочими тому подобными языческими мистериями.
  И вот тут, как снег на голову, на клан через трещину в мироздании внезапно сваливаются четверо незнакомцев: парень и три девушки. Причем они совсем не местные, а из далекого-далекого, и, казалось, совсем забытого будущего, и среди аутентичных для этой местности французов, которые по-русски ни в зуб ногой, имеются две весьма очаровательные - одна постарше, другая помладше - русские француженки, происходящие от эмигрантов еще первой послереволюционной волны. Говорят они, конечно, с ужасным акцентом на архаичном, сохранившем дореволюционные особенности, языке - но это были свои, родные, русские, к нежданному появлению которых вожди клана отнеслись как к настоящему подарку Всевышнего, а когда выяснилось, что одна из девушек (та что постарше, по имени Ольга Слепцова) - почти что самый настоящий педагог, собиравшийся практиковать преподавание точных дисциплин, то восторгу Сергея Петровича и Андрея Викторовича не было предела.
  Пару минут спустя, когда выяснилось, что примерно 'вон в том направлении', если идти 'вот так', 'вот так' и 'вот так', стоит подбитый столкновением с сосной туристический автобус (где этих наших современников-французов девятнадцать голов живых и еще один труп водителя, который и завез их в эти палестины), то вожди сперва выпали в осадок, а потом, несмотря на то, что до восхода Солнца оставалось еще часа два, принялись лихорадочно готовиться к спасательной операции.
  Первым делом Марина Витальевна осмотрела ноги девушки по имени Патрисия, которую на руках принес ее парень, и растерла их медвежьим жиром; а Ляля, добрая душа, пожертвовала ей пару своих теплых носков. Покачав головой - это надо же было отправляться в путешествие по осеннему лесу в туфлях-лодочках - Марина Витальевна подняла своих помощниц и отправила их в столовую разогреть в маленьком казане оставшуюся с ужина картошку с тушеной свининой, чтобы накормить гостей.
  Тем временем общежитие полностью превратилось в филиал самого настоящего дурдома, потому что все его обитатели, включая самых маленьких, оказались разбужены поднявшейся суетой, и в прихожей, куда привели гостей отдохнуть на скамьях и погреться перед очагом, стало тесно, как в метро час пик, а в глазах зарябило от полуголых Ланей и полуафриканок всех возрастов - от Фэры и Алохэ-Анны до всех восьми 'супруг' Антона-младшего, которые тоже выбрались из своего закутка посмотреть - что же тут происходит?
  Петрович, который сходил в свою комнату для того чтобы полностью одеться, попытался разогнать по комнатам все этот птичий базар, но мало в этом преуспел. Базар разгоняться не желал. Пока он там старался, Марина Витальевна забрала в свою комнату Патрисию и свою третью тезку, сказав, что девочкам надо отдохнуть и что поесть им принесут прямо туда, после чего толпа в прихожей начала рассасываться сама собой и Сергей Петрович получил возможность спокойно переговорить с Ольгой Слепцовой и парнем, у которого оказалось совершенно эпическое имя Роланд. Разумеется, после того, как им обоим были вручены большие миски с дымящимся в них жарким. Еще две такие миски Нита унесла в свои комнаты для Патрисии и Марины-средней.
  
  Там же и тогда же. Ольга Слепцова.
  Это не дом, а прямо какой-то человеческий муравейник. Моя идея о том, что мы оказались где-то в Сибири, лопнула как мыльный пузырь, как только из двух дверей в жарко натопленную прихожую с очагом, в которой нас первоначально разместили, толпой полезли полуодетые девчонки в каких-то самодельных нарядах из кожи и шкур, больше похожих на бред дизайнера-минималиста. Причем были эти девчонки двух цветов кожи - чисто белого, с легким загаром и кофейно-коричневого, как некоторые наши мулатки. Причем кофейно-коричневые были очень коротко стрижены 'под мальчика', а белые могли похвастать темно- и светло-русыми длинными косами. Была там и парочка совсем молодых рыженьких красоток, явно близняшек, но они держались по-особому, как принцессы в толпе плебса. При этом вся эта компания говорила одновременно, по-русски и крайне плохо. У нас так по-французски разговаривают понаехавшие во Францию после свержения Каддафи ливийцы, а также жители тех африканских стран, которым это Каддафи мешал искать европейского счастья.
  Потом появилась очень взрослая женщина лет сорока, одетая в ту же камуфлированную одежду, что и мужчины, и увела с собой Марин и Патрисию, сказав, что девочкам нужно отдохнуть, а в таком шуме это невозможно. Потом, несмотря на слишком ранний час, нам принесли поесть, и тут я поняла, что действительно попала к русским с их, то есть нашим, гипертрофированным гостеприимством. Порции жаркого с жирной свининой в грубых глиняных мисках были такие, что их хватило бы и для того, чтобы насмерть укормить двух здоровых мужиков, а не только одну интеллигентную девушку. Роланду, кстати, накидали в миску ничуть не меньше, чем мне, и еще две таких же миски отнесли Патрисии и Марин, хотя им, как и нам, хватило бы и одной такой миски на двоих.
  Интересно, если они всегда так питаются, то почему все девицы и женщины, которых мы тут видели - пусть с виду и гладкие, но стройные, с хорошо развитыми талиями и подтянутыми животами? Или это были двойные порции исключительно для гостей? У меня лично трудности с поглощением этого блюда начали возникать, когда в миске еще оставалось примерно половина. Но не могу не признать, что все было очень вкусно, просто пальчики оближешь, просто для меня этого было слишком много и слишком жирно. Так и талию можно себе испортить.
  Когда я уже стала не сколько есть, сколько сонно ковыряться в миске, мужчина, который назвался Сергеем Петровичем начал со мной откровенный разговор. По мере того как он с деталями и подробностями рассказывал мне свою историю, а я переводила ее для Роланда, мне становилась ужасающе ясна вся глубина той катастрофы, в которую мы вляпались. Да, мы живы, здоровы, нас не бросят в беде и найдут нам дело (в моем случае со временем даже по специальности), но путь домой для нас при этом отрезан так же надежно, как будто мы все тут умерли. Мои бедные папенька и маменька так никогда и не узнают, куда делась их беспутная дочь...
  С другой стороны, мне все же будет тут неплохо, потому что я буду находиться среди русских, людей родных мне по крови и языку, а вот каково будет в этом обществе моим французским друзьям - тем же Патрисии и Роланду - которые очень любят свою Францию и хотят говорить по-французски... Но мои соотечественники уже создали единую языковую среду и стараются привить ее всему местному обществу, будучи уверены, что именно языке определяет структуру мышления - а следовательно, успешность или неуспешность той группы людей, которая считает этот язык родным. Следовательно, если мы исходим из того, что империя это высшая ступень общества, то России (причем неоднократно) уже удавалось подниматься на такую ступень, а Франция сорвалась в пропасть еще при первой попытке при Наполеоне Бонапарте. Следовательно - русский язык сильнее французского и должен быть привит местным, а не наоборот. Результаты этой работы уже хорошо видны. Когда я начинаю говорить по-русски, то аборигенки вполне меня понимают, а я понимаю их ответы. Должно быть, этот Сергей Петрович прирожденный педагог - достичь таких результатов всего за три месяца.
  - Поймите, Ольга, - сказал мне Сергей Петрович, - мы тут не колонизаторы, не господа и не начальники, а всего лишь наставники и учителя. И политический строй у нас тут самый что ни на есть коммунизм, когда от каждого все берется по способностям, и выдается потом по возможностям из общего результата. Ни одна другая система в этих условиях работать просто не будет. Вот настанет день - и посмотрите на трудовой энтузиазм наших девочек, хотя человек каменного века в общем-то не склонен к каким-то сверхнормативным усилиям. Если бы нам приходилось принуждать их к труду, то мы не сделали бы вообще ничего - оттого, что у нас просто не осталось бы времени ни на что иное, кроме того, как на то, чтобы контролировать их работу. Добровольный труд на общее в том числе и собственное благо способен творить самые настоящие чудеса...
  Он говорил мне все это, я слушала и не верила, ведь нам все это объясняли совершенно по-иному, в том числе и о том, что главным двигателем прогресса является частный интерес, а не общее благо, которое всего лишь является арифметической суммой этих самых частных интересов. Если тут царит такой вот ужасный коммунизм - то нам, французам, придется в этом лишенном излишеств обществе очень нелегко. В избытке тут, как я поняла, только изнурительный труд.
  Правда, если верить этому Сергею Петровичу, у них в клане нет ни голода, ни холода - что само по себе очень неплохо... А ведь, по его словам, именно он финансировал всю эту экспедицию, и мог бы потребовать себе львиной доли. Например, как князь. Хотя иметь семь жен, - такие гаремы не у каждого князя... Одна русская из нашего времени и шесть местных - три светленьких и три темненьких. Как их там? Ляля, Фэра, Илин, Мани, Алохэ, Ваулэ, Оритэ... Стоят вокруг нас с вежливыми улыбками, а посмотришь внимательнее и сразу видно - дикарки. Даже эта Ляля, которая вроде бы моя соплеменница и современница. Любят они своего мужчину все вместе и каждая по отдельности.
  Интересно, а куда это подевались их мужчины? Неужели пришельцы из нашего времени были так жестоки, что сразу в двух племенах просто убили подряд всех мужчин и мальчиков, которые были выше тележной чеки - для того чтобы взять себе побольше женщин в жены?
  - Да, Ольга, - немного невпопад прервал мои размышления Сергей Петрович, - вы не думайте, мы такую уравнительную систему консервировать не собираемся. Просто она хорошо работает сейчас, когда надо совершить первоначальный рывок, и люди должны вложить в него все свои силы без остатка, иначе - гибель от голода и холода. Как будет дальше, я не знаю, но точно уверен, что то, что обеспечивает общее благополучие и создано опять же общими усилиями, должно и дальше оставаться в общей собственности, а то, что создано личными усилиями какого-то человека, должно оставаться в его личной собственности. Пока что у нас по факту имеется клан, то есть большая семья, отношения внутри которой не сводятся к товарно-денежной форме.
  - Это понятно, - мотнула я головой, - так и должно быть. Как только вы достигнете точки насыщения и удовлетворите все первоочередные повседневные потребности, то у вас появятся излишки, которые начнут разъедать ваше общество всеобщей справедливости - и тогда качество всего бесплатного и общественного - хоть работ, хоть полученной за них еды - начнет неизменно ухудшаться, а качество платного и частного неизменно будет оставаться очень высоким, потому что человек будет стараться за свое личное вознаграждение.
  - Ладно, Ольга, - улыбнулся мне Сергей Петрович, - излишки это не самое большое зло. До их появления еще надо дожить. Кроме то, эти излишки (неважно чего) ведь можно не раздавать по рукам и не хранить в подвале, а вкладывать в будущее клана, увеличивая его мощь и численность.
  - Хм, а как вы собираетесь увеличить численность своего клана - уж не тем ли самым способом, каким вы добыли себе жен? - вырвалось у меня то, что давно вертелось на языке, и я тут же об этом пожалела. Впервые в своей жизни вижу, чтобы у людей шерсть на загривке вставала дыбом, как у разъяренных собак. У меня даже душа ушла в пятки. Именно в этот момент я окончательно поверила в Каменный век. Современные эмансипированные женщины вести себя так просто не смогут. Впрочем, сам Сергей Петрович остался со мной вполне спокойным и дружелюбным, и я надеялась, что он простит мою возможную бестактность.
  - Ольга, - ровным и спокойным тоном произнес он, - поясните пожалуйста, что вы имели ввиду? Можете при этом не стесняться в словах, потому что человек вы в нашем обществе новый, и многого еще о нашей жизни не знаете.
  - Я подумала, - несколько испуганно произнесла я, - что вы убили отцов, мужей и братьев этих женщин - только для того, чтобы обеспечить себя как можно большими гаремами. Интересно, семь жен - это предел, или можно еще больше?
  Сергей Петрович покачал головой и посмотрел на своих жен. Какие же они все разные и в то же время в чем-то одинаковые. Наверное, это отпечаток времени и еще какого-то чувства, чего-то вроде сытости и удовлетворенности, когда замужняя женщина довольна и своим мужем, и своей жизнью, и всем, что ее окружает. Но это же невероятно - при таком браке связи между женщинами должны быть гораздо сильнее, чем их связи с их мужчиной, иначе семья окажется разорванной на части обычными женскими сварами.
  - Вы, Ольга, одновременно и попали прямо в точку, одновременно и ошибаетесь, - наконец сказал Сергей Петрович, повергнув меня поначалу в некоторый ступор, - дело в том, что мужчины клана Лани были убиты совсем не нами, а мужчинами племени Тюленя, желавших употребить клан Лани в пищу. Так уж получилось, что нескольким женщинам Ланей, и среди них моей будущей второй жене удалось ускользнуть и побежать куда глаза глядят. Они бежали, бежали, бежали (а бегать в этом времени умеют) и прибежали прямо на нашу стоянку, предупредив нас тем самым об опасности.
  - Да, - яростно жестикулируя сказала высокая пышногрудая светловолосая красотка, которую все называли Фэра, - мы бежать и падать, бежать и падать. Враг гнаться за мы и не догнать. Когда мы прибежать, Петрович делать пах, пах, пах, пах. Игоревич делать пах, пах, пах, пах. Викторович делать вжик, вжик, вжик, и враг быть весь мертвый. Потом Петрович и Игоревич идти наш старый стоянка, убить остальной враг, освободить женщина Лань и наказать женщина-враг. Теперь женщина-враг нам не враг, а друг. Как это правильно сказать - сестра, вот.
  - Да, - сказал Сергей Петрович, - мы частью перестреляли, частью зарубили тех людоедов, которые гнались за сбежавшими женщинами Ланей, потом сели на машину и отправились с ответным визитом на их стоянку, где и закончили свою операцию по принуждению к миру, аннулировав людоедов под корень. Женщины в том племени сами были в подчиненном положении и в голодное время тоже шли в пищу, отчего сразу сдались на нашу милость. Поэтому было принято решение попробовать очистить их от скверны греха людоедства, которое впоследствии полностью оправдалось. Подробности, извините, рассказывать не буду, потому что для них это слишком личное дело. Если хотите - спросите у них об этом сами.
  - Мы страдать, мы мучиться, мы бояться, мы умереть, - сказала смуглая красотка по имени Алохэ-Анна, чиркнув себя пальцем по горлу, - потом мы родиться снова и жить как совсем другой человек... Мы говорить новый язык, думать новый мысли, любить новый мужчина. Очень хорошо любить мужчина, очень, очень хорошо.
  Эти слова шокировали меня еще больше. Сказать честно, я даже не знала, как их воспринимать. Этот Сергей Петрович, что, перерезал этим мулаткам горла? А почему они тогда живые, и на горлах у всех троих нет никаких отметин? Он что - и в самом деле настоящий колдун, великий шаман, как говорят о нем эти женщины? А ведь вполне может быть... Взгляд у него уж больно гипнотизирующий и завораживающий, он говорит и я всему верю, хотя понимаю, что так быть не может - но вот верю, и все.
  - Это была чисто символическая смерть, - неожиданно произнес Сергей Петрович, будто прочел мои мысли, - женщинам связывали руки и завязывали глаза, а потом я проводил у них плоской стороной ножа по губам и по шее, давая почувствовать вкус смерти, а потом их отмывали дочиста и давали новые имена, как новорожденным... Считалось, что с этого момента у умершей и заново родившейся женщины начиналось перерождение души. Впрочем, так оно и получилось - отсутствие побоев, доброе отношение и совместный труд для общей пользы превратили вчерашних людоедок в обычных женщин, которые могут любить своих мужчин, а также рожать и воспитывать их детей.
  Точно! Рядом со мной сидит самый настоящий шаман, а не какая-нибудь дешевая подделка. Как он смог прочесть мои мысли - ведь я же у него ничего не спрашивала...
  От этих размышлений меня оторвал Роланд, так не понявший ни слова из нашей беседы с этим Сергеем Петровичем.
  - Мадмуазель Ольга, - спросил он, - скажите, почему вы так долго разговариваете с этим человеком? Он представляет здесь какую-либо власть?
  - Да, - так же по-французски ответила я, - он оплатил эту экспедицию и определенно является здесь начальником, только я пока не могу понять пределов его полномочий, потому что двое остальных старших мужчин и старшая женщина тоже имеют право голоса в их правительстве. Вроде бы в его обязанности входит все строительство, которое ведется этим кланом, а также религиозная деятельность и разные обряды. А еще он решает, кого принимать в их клан а кого нет.
  - Очень хорошо, - улыбнулся Роланд, - спросите у этого месье Петрович - если мы уже тут навсегда, то мог бы он зарегистрировать мой брак с Патрицией Буаселье и принять нас вдвоем в их клан, племя, или как там называется эта компания.
  Я перевела этот вопрос Сергею Петровичу, тот немного подумал и ответил:
  - Кандидатами в наш клан мы примем всех вас, никого на произвол судьбы умирать за порогом не оставим, не такие мы люди. Полное членство в клане надо еще заслужить, но для человека сметливого, храброго и работящего это не проблема, и при этом не важно сколько ему лет. Что касается заключения брака, то если Роланд и Патриция хотят пожениться прямо сейчас, то я могу провести обряд помолвки, или, говоря местным языком, обещания женитьбы, а сам брак заключить после получения окончательного членства хотя бы одним из будущих супругов. Таковы, к сожалению, наши правила.
  Потом пришла моя очередь переводить ответ Сергея Петровича Роланду.
  Выслушав, тот засиял, как электрическая лампочка на двести ватт.
  - О! Это просто замечательно, - воскликнул он, - пусть будет помолвка, а там все увидят, как умеет работать Роланд Базен. Ведь, насколько я понимаю, работы здесь гораздо больше, чем людей, которые могут ее делать?
  В этот момент прямо под окном просигналил клаксон автомобиля - и мы с Роландом и Сергеем Петровичем, оставив его жен, вышли на улицу, под сереющее на востоке предрассветное небо, затянутое сплошными облаками. Там нас ждал автомобиль системы 'сумасшедший пикап' и еще трое мужчин, двое из которых были вооружены ружьями, а еще один - длинным копьем и топором. Пора было ехать выручать остальных наших. Правда, мадмуазель Люси обязательно на меня нажалуется, но почему-то мне кажется, что от этого ей будет только хуже. Такие уж тут власти.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #5 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 26 марта 2017 - 14:09:53
  
  Популярное сообщение!
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 6:00. Около двух километров на юго-запад от Дома на Холме.
  Пока Ольга долго и сбивчиво объясняла, как и откуда они шли, Андрей Викторович почесал в затылке, сходил в свою комнату в общежитии и вынес оттуда свой ноутбук - тот самый, один из двух в ударопрочном армейском исполнении, в котором у него хранились масштабируемые топографические карты чуть ли не всего земного шара. Конечно, кое-где за сорок тысяч лет рельеф изменился почти до полной неузнаваемости, но в других местах, напротив, считай что совсем ничего не поменялось. Место слияния Гаронны и Дордони, где обосновался клан Огня, скорее относилось ко второму случаю, и карты из будущего вполне достоверно отображали местность, если не считать населенных пунктов и дорог.
  Открыв карту окрестностей, Андрей Викторович сопоставил с ней рассказ Ольги об их скитаниях по кустам и буеракам. Хуже всего было то, что она, как и все остальные до момента попадания, в это время дремала в своем кресле и не смотрела то, какую местность они проезжали. Правда, дорога, по которой автобус мог ехать из Пойяка в Бордо, поблизости была всего одна, и то место, где она проходила у подножия холма, было тоже одно. С его-то вершины Ролан и разглядел их фонарь уличного освещения.
  До следующей дороги в том же направлении от Большого Дома было примерно десять километров по поросшей лесом и заболоченной пересеченной местности, пробраться по которой плохо экипированные и подготовленные французы могли с горем пополам только днем, но не ночью. Самое же главное заключалось в том, что разглядеть с той стороны фонарь, освещающий находящуюся в низине промзону, было бы просто невозможно, потому что для взгляда наблюдателей он должен был быть перекрыт грядой высоких холмов, в двадцать первом веке обсаженных многочисленными виноградниками, а сейчас поросших смешанным лесом.
  - Итак, - сказал Андрей Викторович, приняв наконец решение и отдавая ноутбук только того и ожидавшей Лизе, - я, кажется, знаю, где они застряли. Я думаю, что надо постараться добраться туда на машине... но поехали, на месте разберемся, - и он рубанул рукой воздух, показывая, что окончательное решение принято.
  Сергей Петрович кивнул и показал Роланду и Ольге, чтобы они вместе с ним и Гугом лезли в кузов. Антон Игоревич сел рядом с водителем, затем пепелац Андрея Викторовича громко чихнул сизым дымом от генераторного газа, завелся и поехал. Ну что поделаешь, если ради прироста нескольких лошадиных сил мощности, которые могут оказаться критически важными, Андрею Викторовичу с Антоном Игоревичем пришлось снять глушитель. Последней уже на ходу в кузов тяжело, будто настоящий медведь, запрыгнула Зара, ни за что не собиравшаяся отпускать Антона Игоревича без своего личного сопровождения.
  Поехал Андрей Викторович совсем не тем путем, которым к их жилью вышли Ольга и ее товарищи, а огибая холм Большого Дома со стороны Гаронны, где имелась уже более-менее накатанная дорога, по которой они с Антоном Игоревичем ездили на ту сторону по различным делам. Например, именно в среднем течении Дальнего ручья была спилена липа, из которой потом наделали банных мочалок, а еще в той стороне был хороший ягодник, с которого переспелую до черноты сочную ежевику, собранную детьми, приходилось корзинами вывозить на машине.
  Уже почти рассвело, когда УАЗ с урчанием подъехал к подножью холма, с вершины которого, забравшись на дерево, Роланд в первый раз углядел тот путеводный огонь. Дальше путь вместе с ручьем петлял в заросшем березняком пологом распадке между двумя холмами, выводящем на ту сторону, где остался автобус с французскими подростками. Было бы у Петровича хотя бы немного времени, он притащил бы сюда гидротурбинку с электропилой, организовал бы на ручье небольшую запруду и за сутки расчистил бы дорогу.
  Возможно, что так и придется сделать, чтобы вытащить к жилью все то ценное, что имелось в автобусе - от пластиковых оконных стекол до дизельного двигателя, к которому, правда, надо было организовывать отдельное производство биотоплива из растительного масла и метанола. Хотя... был бы дизель, а все остальное - только вопрос техники, и быть может, такая возможность появится быстрее, чем Сергей Петрович предполагает. Если Антон Игоревич все же соберется заняться металлургией, то от производства древесного угля имеет смысл брать и смолье, и уксус, и метанол, и возможно, при больших масштабах, горючие газы для разных вспомогательных нужд. А метанол в таком разрезе - это только моторное топливо и больше ничего, ядовитое топливо, мерзкое и смертельно опасное, но другого, кроме светильного газа, пока нет, и не предвидится.
  Но хватит об этом, ценность или вред метанола - это вопрос чисто теоретический, хотя появление тут, в каменном веке, еще двух десятков достаточно образованных людей из будущего вполне способно поставить его в практическую плоскость. А пока Андрей Викторович заглушил двигатель и вышел из машины.
  - Все, - сказал он, осматривая местность, - приехали. Конечная, трамвай дальше не идет.
  Сергей Петрович кивнул и вылез из кузова, после чего галантно подал Ольге руку. Дальше надо было идти пешком, благо что до цели оставалось немного, к тому же при свете дня двигаться куда проще, чем в полной темноте.
  Потом все было просто - не зря же Андрей Викторович считался в клане главным охотником. На местности он ориентировался прекрасно. Сперва примерно двести пятьдесят метров выбранный им путь вел вдоль ручья, петляя среди березок, потом распадок и березняк кончились, и поисковая группа оказалась на краю того самого редколесья, в котором, по словам Ольги и Роланда, и разбился автобус с французскими старшеклассниками. Перепрыгнув в узком месте через ручей, Андрей Викторович повернул немного налево и повел своих спутников в обход подножия того холма, на который ночью взбиралась Ольга Слепцова и ее спутники. Еще примерно пять минут не очень спешной ходьбы - и между деревьями показался сине-белый корпус туристического автобуса. Они его нашли, можно было плясать от счастья.
  Но не все оказалось так гладко, как казалось сначала. Автобус взяли в осаду примерно два десятка серых лесных хищников, в преддверии зимы начавших уже сбиваться в стаю. Чуя внутри живое, испуганное, трепещущее, беззащитное мясо, волки окружили хрупкое убежище и, завывая свою вечную песню смерти, царапали когтями обшивку и пытались протиснуться в перекошенную от удара дверь автобуса, которую после ухода Ольги и ее поисковой команды с большим трудом удалось хотя бы прикрыть. У тех, кто оказался внутри, не было другого выхода, кроме как рано или поздно поддаться этому волчьему гипнозу...
  Но у членов клана Огня, пришедших к автобусу с оружием в руках, на этот счет было свое мнение, и волки об этом знали - не такие уж они и дураки. Эти люди пахли совсем по-другому, не вкусным мясом и страхом, а железом и смертью, они были вооружены и очень опасны, а потому часть волков отпрянула, понимая, что сейчас начнутся неприятности, и если быстро-быстро не начать переставлять лапы, то можно превратиться в шапку, рукавицы или душегрейку. Другие, больше голодные, чем благоразумные, наоборот, удвоили свои усилия, но это они так поступили напрасно. Смерть была к ним уже совсем близко, и расстояние это все время сокращалось.
  Остановившись, Сергей Петрович сунул руку в набрюшную сумку, вытащил оттуда оптический прицел, с щелчком установил его на планку Пикатинни своей Мосинки и передернул затвор, досылая патрон в патронник. С расстояния в сотню метров голова волка полностью занимала все поле зрения в прицеле. Рядом по волкам из своего СКС целился Антон Игоревич, а вот для 'Сайги' Андрея Викторовича дистанция была все еще слишком велика, и он, вставив в нее магазин с картечными патронами, держал оружие наизготовку - на случай, если стая все же кинется. Не кинулись. Когда прозвучали первые выстрелы и два первых волка пали жертвами пуль, стая, не принимая боя, порскнула врассыпную - лишь бы оказаться подальше от этого страшного места. По ним не стреляли, ибо для настоящей охоты на волков время еще не пришло, и их мех еще не обрел всего своего зимнего великолепия, а напрасная трата невосполнимых патронов - это государственное преступление.
  У автобуса остались замертво павший от мосинской пули в башку крупный лобастый кобель (который только что, привстав на задние лапы и оскалив желтоватые клыки, пытался заглянуть в окно автобуса) и получившая рану в крестец волчица, которая, скуля и волоча за собой парализованные задние лапы, пыталась уползти в кусты. В несколько прыжков Зара настигла полупарализованную беглянку, ухватила ее своей огромной пастью за шею и несколько раз ударила об землю - точно так же, как и того злосчастного беркута. Визг обреченной волчицы стих, и наступила тишина. Пора было вождям клана Огня подходить к автобусу, извлекать из него потерявшихся в межвременной щели французских школьников, строить их в колонну по два и отправлять к казарме для помывки в бане и первого шапочного разбора.
  Именно в казарме, сильно опустевшей, когда почти все те женщины, которые считались взрослыми, перебрались в общежитие, Сергей Петрович решил поселить таких нежданных и дорогих гостей. Дорогими они были, потому что дополнительные рабочие руки означали, что стройка Большого Дома будет закончена значительно быстрее, чем планировалось. Хотя, конечно, изнеженные городские подростки из двадцать первого века по выносливости и трудовому энтузиазму весьма уступают своим сверстникам из века каменного - жилистым и закаленным как гвозди. Нет, пройдет пара-тройка месяцев - и французы тоже обретут те же кондиции, что и аборигены, но через три месяца будет уже зима, которая потребует от людей совсем иных качеств, потому что тяжелый и изнурительный труд прекратится и начнется не менее изнурительная учеба. С учетом повышенной восприимчивости юных Ланей и Тюленей Сергей Петрович планировал за одну зиму пройти с ними всю программу начальной школы, научив всех женщин и девушек читать, писать и считать.
  К тому же для дальнейшего существования клана, точнее, уже племени Огня, состоящего по женской линии аж из четырех кланов: 'Основателей', 'Ланей', 'Тюленей' (они же полуафриканки), а теперь еще 'французов', немаловажным было наличие еще одной генетической линии из будущего, связанной с 'Основателями' только через трех своих представителей, один из которых, если судить по рассказам Ольги, был далеко не лучшего качества. Да что там говорить - если из того что, она рассказала, правды хотя бы только половина, то этого избалованного потомка новых русских лучше сразу же, не тратя времени на отдельные разговоры, привязать к ближайшему дереву и оставить на милость медведей, жирующих перед залеганием в спячку, и тех же лесных волков, которые с удовольствием употребят его в пищу. Но нельзя-с! Еще в самом начале, когда он взвалил на себя обязанности судьи, Сергей Петрович решил, что не будет выносить приговор на основании одних предубеждений. Вот натворит чувак чего-нибудь такого, что потянет на смертную казнь или изгнание - вот тогда и получит все свое причитающееся. Ну а сумеет воздержаться от тех поступков, что там дома были хороши, а здесь несут летальный исход - честь ему и хвала, может быть, он еще не так безнадежен, как это сейчас кажется.
  
  Там же и тогда же. Ольга Слепцова.
  Я была очень рада снова увидеть наш автобус, на этот раз при свете дня. Внутри маячили белые от пережитого испуга лица учеников, от повышенного любопытства расплющивших носы о стекла, и среди них - вытянутая физиономия мадмуазель Люси, которая явно не ожидала увидеть нас с Роландом живыми и здоровыми. Сопровождавшие нас вооруженные мужчины поначалу не вызвали у нее какой-то особой реакции, и когда она высунула свой длинный нос в дверную щель, первые ее слова, обращенные ко мне, были:
  - Мадмуазель Ольга, скажите мне, где вы так долго шлялись, и где Марин и эта мерзавка Патриция? Надеюсь, что их не съели какие-нибудь волки?
  По тону мадмуазель Люси было понятно, что именно на такой исход она и надеялась в глубине души, но у меня не было настроения вступать с нею в перепалку. Мне даже было заранее немного жалко мадмуазель Люси, ибо то суровое и немногословное общество, которое было готово принять нас в свои объятья, должно с крайним неодобрением относиться к таким особям, как она.
  - С Марин и Патрицией все в порядке, - громко ответила я, чтобы меня услышали все ученики, даже самые глухие, - они сейчас находятся в надежном месте у хороших людей, которые готовы приютить и всех нас. Особого комфорта тут не обещают, но сытная еда, а также место для ночлега в сухом и теплом месте нам всем гарантировано.
  Я не стала говорить, что все эти услуги, неоценимые по меркам каменного века, будут предоставлены не бесплатно, и все эти блага придется отрабатывать тяжелым монотонным трудом во имя общего блага. Для некоторых людей это является само собой разумеющимся, ибо за все надо платить; другие же привыкли, что им все должны, начиная с родителей и кончая государством - и когда они узнают, что для того, чтобы есть, надо трудиться, это становится самым большим разочарованием в их жизни.
  - Это очень хорошо, мадмуазель Ольга, - с самодовольным видом произнесла мадмуазель Люси, - надеюсь, что нас заберут отсюда как можно скорее, и за то, что ты хорошо выполнила мое поручение, я обещаю просить, чтобы тебя не очень строго наказали за ту пощечину... Скажи тем людям, которые пришли с тобой, что все мы замерзли и очень хотим есть. Если что, я смогу им неплохо заплатить.
  Эта женщина еще ничего не понимала, и ни о чем не подозревала. Но когда-то это обязательно должно было случиться, поэтому я набрала в грудь побольше воздуха и, стараясь, чтобы моя речь звучала не слишком эмоционально, выдала такую тираду:
  - Мадмуазель Люси... Вы еще не знаете самого главного. Во-первых - мы каким-то образом перенеслись не в пространстве, а во времени. Так что сейчас мы находимся не в Сибири или какой-то Канаде, а на том же месте, где и были, неподалеку от Бордо, но примерно за сорок тысяч лет до нашей эры. И нас отсюда не заберет уже никто и никогда. Мы тут остаемся НАВСЕГДА, поймите это!
  У меня самой холодок пробегал по коже, когда я это произносила. На лицах учеников изумление мешалось с недоверием, сменяясь то надеждой, то отчаянием. Мадмуазель Люси же слушала меня с выражением некоторого испуга, но на лице ее превалировали скепсис и презрительная настороженность - уж не разыгрываю ли я ее. Она явно не хотела верить моим словам - и это было понятно. В такое поверишь в самую последнюю очередь, только воочию убедившись во всем собственными глазами.
  - Во-вторых, - продолжила я, - тут не ходят ни карточки, на которые вы так надеетесь, ни наличные, ни даже золото. Все, что мы тут можем получить, потом надо будет отработать в натуральной форме, скорее всего тяжелым физическим трудом, потому что все ваши и мои дипломы не стоят здесь даже той бумаги, на которой они напечатаны.
  В-третьих - 'те люди', которые, как вы сказали, 'пришли вместе со мной' - это и есть единственная настоящая власть в этих краях, русские по национальности, цивилизаторы по природе и вожди того племени, которое готово нас приютить.
  Пока я все это говорила, молодой мужчина атлетической наружности, которого все звали Гуг, принялся ловко сдирать шкуры с убитых волков, а Сергей Петрович, Антон Игоревич и Андрей Викторович по-хозяйски обошли вокруг автобуса, попинали колеса, заглянули в кабину к несчастному водителю, остановились чуть в сторонке от нас и начали о чем-то негромко переговариваться. Видимо, они уже считали автобус своей собственностью и решали, где и каким образом могут быть употреблены его части...
  Примечание авторов: Ольга Слепцова ошибалась. Сергей Петрович, Антон Игоревич и Андрей Викторович обсуждали не права собственности на автобус, которые были сами собой разумеющимися и исходили из древнего 'Берегового права', а то каким образом извлечь из кабины несчастного водителя для того чтобы в дальнейшем похоронить его по человечески на кладбище, которое собственно и начнется с этой могилы.
  При этом изредка то один, то другой из этих мужчин бросали в сторону нас с мадмуазель Люси внимательные взгляды, видимо, ожидая того момента, когда потребуется их вмешательство; и было понятно, что оценивают они мою собеседницу совершенно правильно. Она же в свою очередь тоже не сводила с них своего взгляда, полного уверенности в своем превосходстве над этими русскими варварами, не понимающими человеческого французского языка. Она и ко мне относилась примерно так же, как и ко всем, кто хоть чем-то отличался от нее. И я очень хорошо ощущала противостояние, сразу возникшее между этими мужчинами и мадмуазель Люси - то глубинное, непримиримое нечто, которое во всем делало их полными антагонистами друг другу. Эта разность духа, убеждений, стремлений, целей, образа мыслей так явственно витала в воздухе, что он от этого будто бы стал гуще и наполнился запахом озона.
  Даже притихшие ученики безошибочно поняли, что именно в этот момент - когда еще даже ничего существенного не произошло - весь авторитет их бывшей наставницы превратился в пустой и никчемный пшик. Люди, которых мы здесь встретили, вполне могли гордиться и тем, что сотворил их разум, и тем, что было сделано их собственными руками. К таким людям непроизвольно тянешься всей душой, и я понимаю, чем они покорили местных дикарок - исключительно добротой и лаской, а также собственным примером.
  Мадмуазель Люси тоже чувствовала, что им - 'этим людям', что сейчас стояли перед ней, скрывая ироничные улыбки, уверенным в своей правоте и обладающим безусловной властью - глубоко наплевать на демократию, толерантность и все ее феминистские заскоки. Само их присутствие обращало в прах все, что ей было дорого, и осознание этого понимания наполняло ее сердце тоской и злобой.
  - Итак, мадмуазель Люси, - продолжила я, - хотите верьте, хотите нет - но эти люди представляют единственное цивилизованное общество в этом мире. Они попали сюда несколько месяцев назад, успев за это время собрать аборигенов, образовать из них свое племя и построить поселение. Все, что их волнует - это только выживание и благополучие доверившегося им народа, к которому они готовы причислить и нас, если мы примем их язык, правила жизни и обычаи. При этом каждый должен будет сказать сам за себя, включая самых младших учеников, ибо вожди клана Огня не признают ни вашего, ни моего права говорить за кого-то из учеников. Те, кто откажется это сделать, смогут пойти на все четыре стороны, со всем своим имуществом, потому что Сергей Петрович, Антон Игоревич и Андрей Викторович не собираются никого принуждать.
  По лицу мадмуазель Люси было хорошо видно, что, слушая столь поразительные новости в моем изложении, она напрочь забыла о том, что совсем недавно собиралась меня наказать, и в данный момент ее мозг занят только перевариванием полученной информации. Оно, это лицо, то краснело, то бледнело, при этом мадмуазель Люси, будто рыба, беззвучно закрывала и открывала рот, и смотреть на нее было и смешно, и жалко одновременно. Однако мое напоминание о том, что здесь находятся люди, от которых зависит и ее собственная судьба, вывело мадмуазель Люси из ступора и она, изо всех сил стараясь взять себя в руки, произнесла, обращаясь к стоявшим за моей спиной мужчинам:
  - Ах, да... конечно, мадмуазель Ольга... День добрый, месье... Мое имя Люси д`Аркур...
  При этом она протянула к нам из щели, образованной корпусом автобуса и чуть приоткрытой дверью, свою замерзшую дрожащую лапку с бледным маникюром. Этот в общем-то обычный жест сейчас почему-то казался таким смешным и неуместным, что ученики в автобусе сдавлено хихикнули, а с нашей стороны это выглядело даже немного жутковато - будто рука панночки, вылезающей из гроба.
  Я перевела приветствие Люси, после чего вожди, оставаясь, впрочем, совершенно серьезными, немного посовещались, и к нам подошел Сергей Петрович.
  - Скажи им всем, - не взяв протянутой руки, обратился ко мне Сергей Петрович, - что меня зовут Сергей Петрович Грубин, и тут я одновременно исполняю обязанности мэра, первосвященника, судьи, главного архитектора и директора лесопилки. Вон тот мужчина, помускулистей, повыше и помоложе, является Андреем Викторовичем Орловым, который у нас тут главный охотник, министр обороны, командир ополчения и директор каменоломни и лесоповала в одном лице. Вон тот рыжий и с бородой до пупа, Антон Игоревич Юрчевский - наш главный геолог и директор кирпичного завода, в будущем он наш главный металлург, химик и Бог еще знает кто. С его супругой Мариной Витальевной Хромовой, в настоящий момент находящейся в нашем поселении, вам еще предстоит познакомиться. Она у нас является главным врачом, фармацевтом и заведующей столовой в одном лице.
  Должен сказать, что любому или любой, кто выскажет соответствующее желание, будет немедленно предоставлено место кандидата в действительные члены клана, место для сна, трехразовая обильная, очень сытная и вкусная еда, а также работа по силам, которой он или она смогут заниматься. Что будет с теми, кто такого желания не выскажет, вы уже догадываетесь... должен сказать, что, кроме волков, здесь в лесу есть еще и медведи, и дикие кабаны, которые тоже не брезгуют мясцом, а также голод и холод, которые убивают не менее верно, чем любые хищники. Запомните - никто здесь вам ничего не должен, и все блага, которые вы получите в нашем клане, вам придется отработать собственным трудом. На этом у меня все.
  Я перевела его слова, добавив в конце от себя, что порции еды тут действительно такие, что из одной тарелки можно есть вдвоем, после чего изрядно проголодавшиеся ученики в автобусе загомонили, требуя от мадмуазель Люси, чтобы их немедленно выпустили наружу, потому что ее власть кончилась, и вообще, они хотят есть и пить, и как можно скорее. Поняв, что ее обходят по всем статьям и что власть ее над учениками съеживается на глазах, как шагреневая кожа - да так, что от нее считай что ничего и не осталось - мадмуазель Люси снова сперва покраснела, потом побледнела, приходя в ярость. Отказ пожимать ей руку на этом фоне выглядел мелкой неприятностью, обычным оскорблением со стороны мужских шовинистических свиней, как она и ее подруги обычно называли мужчин.
  - Как вы смеете так поступать со мной! - завопила она, - вы унижаете мое достоинство женщины и педагога, когда на вас смотрят дети. Вы ведете себя оскорбительно, и я... и я...
  Очевидно, мадмуазель Люси хотела добавить: '...найду на вас управу', но вовремя вспомнила, что никакой управы - ни полиции, ни комитета по защите прав женщин - тут нет и быть не может, и власть как раз на стороне этих серьезных и немногословных мужчин, обращающихся со своим оружием так непринужденно, будто это часть их тела. И тут она осеклась, растерянно хлопая глазами и гневно глядя то на меня, то на вождей клана Огня, которым весь этот спектакль уже явно начал надоедать.
  - Скажите ей, - тихо сказал мне Сергей Петрович, - чтобы она отошла в сторону и выпустила из автобуса всех, кто желает из него выйти. В противном случае мы будем вынуждены применить к ней силу, и тогда ей же будет хуже.
  Услышав эти слова, я подумала, что Сергей Петрович может даже застрелить Воблу (то есть бедную мадмуазель Люси), и сильно испугалась. Одно дело - желать ей мелких неприятностей и досадных неудобств, и совсем другое - видеть, как ее убивают прямо на твоих глазах...
  - Сергей Петрович, - так же тихо сказала я в ответ - мой голос слегка охрип от волнения, - пожалуйста, не надо убивать несчастную мадмуазель Люси. Она, конечно, злая, и в голове у нее не все дома, но она не настолько плоха, чтобы обрекать ее на смерть.
  - А мы, Ольга, и не собираемся ее убивать, - произнес Сергей Петрович, - от удара лобовое стекло потрескалось и держится только на армирующей пленке, которая к тому же уже отвисла. Стоит ударить по ней посильнее - и вся эта конструкция выпадет наружу, после чего Гуг запрыгнет внутрь и нейтрализует эту вашу мадмуазель Люси, будь она хоть сама мадмуазель Анаконда.
  - Как он ее сможет нейтрализовать - снова испугалась я, - или с вашей стороны это просто другое обозначение слова убить?
  - Очень просто, - ответил Сергей Петрович, - Гуг очень сильный молодой человек, он просто возьмет эту вашу мадмуазель Люси и переставит ее на то место, где она никому не сможет помешать.
  - Нет, - решительно возразила я, - так дело не пойдет. Пусть вы и разжаловали мадмуазель Люси, но ученики не должны видеть ни малейшего насилия над своим педагогом, пусть даже и бывшим.
  - Тогда, - произнес Сергей Петрович, - наконец переведите ей мои слова, и будем надеяться на ее благоразумие.
  Я перевела, но мадмуазель Люси растерянно продолжала хранить полное молчание, не трогаясь с места и не пуская столпившихся учеников к выходу. Некоторые из них уже начинали терять терпение, желая как можно скорее выйти. И хоть большинство из лучших учеников школы, которые были премированы этой поездкой, оказались девочками, но под коллективным натиском почти двадцати девушек и юношей лишенная власти мадмуазель Люси не продержится и нескольких секунд. Еще несколько минут - и терпение учеников лопнет, вот тогда они просто сметут ее, для чего не понадобится ни Сергей Петрович, ни его воспитанник - абориген Гуг. И тут нам на помощь пришел милейший Роланд.
  - Мадмуазель Люси, - крикнул он, - я извиняюсь перед вами за все сказанные ранее слова, но будьте, пожалуйста, благоразумны. Там, в селении этих людей, действительно довольно неплохая жизнь, есть теплые дома с печным отоплением и много еды, а самое главное - в их есть поселке есть электрогенератор, который круглосуточно вырабатывает для них электричество. Я видел людей, которые с ними живут, и могу сказать, что совсем недавно они действительно были настоящими дикарями, не знающими ничего, кроме каменных орудий и одежд из шкур. Клянусь вам душой моей возлюбленной Патриции, с которой я скоро соединюсь узами брака, что это действительно так.
  Было видно, что мадмуазель Люси заколебалась. Потом она махнула рукой и крикнула:
  - Хорошо, если у меня нет другого выбора, то я согласна, черт с вами. Но сделайте же наконец хоть что-нибудь с этой дурацкой дверью, которую заклинило, что она теперь не движется и ни туда и ни сюда!
  Я перевела этот ответ Сергею Петровичу, после чего все трое вождей занялись дверью автобуса. Но она действительно оказалась заклиненной, хотя, когда выходили мы с Роландом, Патрицией и Марин, эта дверь двигалась, хотя и туго. В конце концов пришлось выполнять тот план, который Сергей Петрович задумал для нейтрализации мадмуазель Люси - но только в проем, который образовался, когда было выбито лобовое стекло, залез не абориген Гуг, а Андрей Викторович, который с помощью комплекта инструментов, найденных у водителя в бардачке, просто снял дверь с креплений, после чего он и остальные мужчины сумели вытянуть ее из зазора между деревом и автобусом - и выход наружу оказался свободен.
  И первой, испуганно озираясь и сжимая в руках маленькую дорожную сумку со всякими мелочами, из автобуса вышла никто иная, как мадмуазель Люси. После того как она прекратила сопротивляться и перечить, ей больше ничего не угрожало. За ней, один за другим, со своими вещами в руках, наружу стали выходить ученики и ученицы, и самой последней вышла единственная арабофранцуженка в этой поездке - Камилла бин Азиз, очень умная девочка, дочь алжирца, родившегося во Франции и француженки. Мальчишки из ее класса считали эту девочку откровенно страшненькой, хотя, на мой взгляд, она была довольно ничего. И хоть администрация школы тщательно следила за тем, чтобы не было никакой дискриминации, жизнь у Камиллы была очень нелегкой и я даже боюсь подумать о том, что будет здесь, где такие суровые правила. Единственное, что мне внушает оптимизм - так это темные жены вождей, которые не чувствуют себя хоть в чем-то ущемленными и выглядят полностью счастливыми. Может, и арабской девочке тут тоже найдется немного счастья, и тогда я порадуюсь за ее устроившуюся судьбу.
  - Значит, так, - сказал Сергей Петрович, когда все вышли, - теперь необходимо откатить автобус хотя бы на метр назад, для того чтобы снять вашего водителя с его деревянной булавки. Если он мусульманин, как я предполагаю, то мы должны будем похоронить его еще до захода солнца. Итак, навалимся все вместе, на 'раз, два - взяли' - и тогда никакой автобус не устоит перед нашими общими усилиями.
  Сначала я не поверила, что люди своими руками смогут стронуть с места двадцатитонный автобус, но потом, когда мы облепили его, как муравьи червяка (причем вожди прикладывали усилий больше чем остальные), автобус вздрогнул, качнулся туда-сюда на 'раз, два - взяли', а потом, провернув свои колеса, действительно сдал примерно на метр назад, после чего окончательно застрял, еще больше перекосившись в размокшем после дождей глинистом грунте склона. Но главное было сделано - тело водителя оказалось освобождено от пришпиливавшей его к сиденью окровавленной деревянной булавки, и теперь могло быть извлечено из кабины для перевозки в поселение клана Огня и последующих похорон.
  Глядя на то, как несчастного Алена абд аль Рашида, не прожившего в этом мире и нескольких секунд, вытаскивают из кабины и кладут на импровизированные носилки, я ощутила давно забытое в Европе чувство скорби и раскаяния по тем, кто погиб, спасая нашу жизнь. И пусть спасение жизней было преувеличением, и водитель просто попал в одну с нами историю (но куда мене удачно, чем все остальные), я все же думаю, что в какой-то мере эта смерть носила определенную сакральную роль - ведь это именно он выбирал дорогу, привез нас сюда - и сразу же после этого погиб, трагически и случайно. Его тело, уложенное на импровизированные носилки, было доверено нести четырем парням: уже известному вам Роланду, его сверстнику Оливье, и пятнадцатилетним ученикам третьего класса - чистокровному французу Максимилиану и выходцу с Мартиники Бенджамену, чья кожа имела цвет кофе с молоком.
  Вообще-то на его месте должен быть Николас (то есть Николай) - сынок удравшего из России казнокрада, но тот сказал, что у него болит рука, и вообще он себя плохо чувствует, чем вызвал по отношению к себе неприязненные взгляды как со стороны своих сотоварищей (особенно девиц), так и со стороны местных вождей, сразу оценивших по достоинству этого лживого, наглого и ленивого подростка. Я уже догадывалась, что к таким тут особо нетерпимы. Не знаю за остальных, но скорее уже мадмуазель Люси будет честно отрабатывать свой хлеб, чем этот скользкий говнюк.
  Я даже попробовала поговорить на эту тему с Сергеем Петровичем, но тот сказал, что никаких превентивных расстрелов в их клане не будет. Так уж у них заведено с самого начала. Прежде чем человек будет подвергнут наказанию, он сперва должен совершить что-то предосудительное - от этой практики он, вождь, отступать не собирается. Если Николас будет уклоняться от работы и симулировать болезни, то его ждет самое суровое наказание, практикуемое в каменном веке - изгнание из клана, и тогда за его жизнь никто не даст и ломанного евроцента. Такое уж тут сейчас идет суровое время...
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 21 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #6 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 02 апреля 2017 - 11:06:54
  
  Популярное сообщение!
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 07:00. Промзона Дома на Холме.
  Марина Жебровская
  Марина лежала на набитом сухой травой матрасе и впервые в жизни мысленно благодарила своего папа за то, что он с самого детства заставлял ее учить русский язык, а также за то, что по понедельникам, средам и пятницам в доме Жебровских говорили только по-русски. За переход на французскую мову, как выражалась мама Марины, в такие дни полагался штраф: взрослые клали в общую семейную кассу по пять евро, а детей за это в обед лишали сладкого.
  Как она проклинала все эти порядки, считая их ненужными и окостеневшими, ведь даже после крушения в России коммунизма, которое произошло еще до ее рождения, сперва дедушка, а потом и папа Марины отказывались даже ногой ступать на русскую землю, пока на ней снова не будет восстановлено монархическое правление династии Романовых. Эдакое тихое помешательство мужской половины ее семьи, никому не мешающее, если не считать того, что к дедушке, а потом к папе, постоянно ходили разные единомыслящие личности, для которых эта тема была предметом каждодневного обсуждения.
  - Да сколько же можно, Господи?! - восклицала мысленно Марина каждый раз, когда к ее папе в гости заявлялись очередные политические единомышленники.
  Представьте себе, что с вами некто каждый день по несколько часов желает разговаривать о пиве и только о пиве - и так на протяжении всей вашей жизни, особенно если пиво как таковое вы вообще не пьете и даже на дух не переносите, а потребляете исключительно только красное вино или яблочный сидр. Или вообще исключительно минеральную воду, как один художник-неудачник. Это вовсе не значит, что у Марины были какие-то иные политические пристрастия, чем у ее папы. Таких пристрастий у нее совсем не было и она хотела держаться как можно дальше от политики, и как можно ближе к деньгам, размышляя кем ей стать в будущем: юристом или экономистом.
  К политике, судьбе России и прочей белиберде Марина была полностью равнодушна. Целью ее жизни было получить хорошее образование и занять в обществе подобающее место, что во Франции довольно сложно, не имея в кармане тугого кошелька. Бесплатное образование там одновременно еще и непрестижное, а чем престижнее, тем дороже. Для того, чтобы найти по-настоящему хорошую и высокооплачиваемую работу, Марине нужно было закончить не университет, где образование бесплатное, а частную высшую школу, а перед этим отучиться в таком же частном и платном лицее.
  Но теперь для нее все это не имело никакого значения, потому что в тот момент, когда их автобус пересек линию межвременного портала, обстоятельства для Марины переменились с точностью до наоборот. Здесь, в каменном веке, основную роль играло совсем не то, сколько у нее было денег. Этим вообще никто не заморачивается по причине отсутствия таковых. Ценность человека здесь определялась тем, что и насколько хорошо он умеет делать. Особыми талантами, которые могли бы сделать ее исключительной, Марина не блистала, но она считала, что способна быстро учиться и не боится никакой работы, так что стоит ей серьезно постараться, как она тут же окажется на хорошем счету.
  Но был один немаловажный фактор, в котором у Марины имелось естественное преимущество - язык. В клане Огня на двадцать французов и почти сотню русских и аборигенок, владеющих русским языком, имелось всего три человека, что могли бы выступать в роли переводчиков. В эту тройку входил и скользкий подлец Никлас, по прозвищу Вонючка Ник, от которого неизвестно было чего ждать. Одна фатальная ошибка с его стороны, и переводчиков останется только двое - сама Марина, и педагог-практикант Ольга.
  Этого могло бы быть достаточно, если бы французские лицеисты были обычными туристами. Но когда речь идет о совместной жизни и работе - этого катастрофически мало. Конечно, удобное положение переводчика не будет длиться вечно, и когда-нибудь французы тоже выучат русский язык - возможно, в форме пиджин-рашена, как аборигены (без склонений, спряжений и прочей белиберды), а возможно, это будет добротный литературный русский язык. Но до того времени Марина рассчитывала найти себе еще какое-то занятие, которое обеспечит ей не меньше уважения, чем профессия переводчика.
  Марина была достаточно умна, чтобы понять, что если только все они (включая основателей этого племени) не погибнут, не сумев справиться с какой-нибудь фатальной трудностью, то она - достаточно образованная, а по местным меркам так и вообще, свободомыслящая, трудолюбивая и небрезгливая девушка - имеет все шансы оказаться в ближайшем окружении отцов будущей цивилизации. Эти четверо вождей, возглавляющих клан, выглядят достаточно серьезно, чтобы потянуть задачу по созданию своего государства (а следовательно, цивилизации), а значит, такое положение даст ей все необходимые привилегии. В таком случае, если сравнивать вождей клана - этих трех мужчин и одну женщину - с Ромулом и Ремом, то потомки Марины, если она все-таки обзаведется таковыми, станут в той цивилизации кем-то вроде патрициев. К тому же, в отличие от двух братьев, основавших Рим, эти четверо никогда между собой не ссорятся и даже серьезно не спорят, так что риск неудачи с их стороны минимален.
  Да за такую возможность Марина продала бы душу дьяволу, а не только бы поехала в эту дурацкую поездку, от которой она уже хотела отказаться, но ее папа настаивал, чтобы она 'отдохнула вместе с коллективом' - мол, такой опыт ей потом пригодится. Пригодился, да еще как!
  Повернувшись на бок, Марина посмотрела на сопящую рядом Патрицию. Девочка замерзла, умаялась и к тому же очень напугалась, а теперь, когда она попала в эту теплую полутемную комнату, где вкусно пахнет свежим сеном и свежеструганным деревом, да еще и очень сытно поела горячего, ее тут же разморило и она уснула без задних ног. А то как же, ведь они вместе бродили по сырым и холодным кустам и буеракам почитай что всю ночь, и очень сильно устали. А вот к Марине, несмотря на усталость, сон не шел. Тут было не до сна, когда надо продумать то, каким образом можно половчее устроиться помощницей при этой Марине Витальевне. А что - женщина она незлая и переводчик с французского ей все равно будет нужен, да и работа на кухне - это вам не на стройке кирпичи таскать. Тут интеллект нужен. А готовить Марина любила, как, собственно, и есть приготовленное. Так бы она ела, ела, ела, да только фигуру ей было жалко. Фигура - это тоже был ее капитал, потому что если женщина за собой не следит, то на хорошее место она тоже не устроится - эту непреложную истину знают все молодые карьеристки.
  Когда на улице и в доме раздались громкие голоса и топот босых ног, то Патриция только заворочалась, не желая просыпаться, а Марина не утерпела и перевалила через барьерчик (который был нужен для того, чтобы с кровати не рассыпалось сено) и спустилась по лесенке на теплый пол, сделанный из подогреваемых снизу гладко оструганных, чуть пружинящих, дубовых досок. Из-под кроватей с обеих сторон выходили потоки теплого воздуха, которые приятно обдували ее ноги в носках. Если первый ярус кроватей, очевидно, принадлежал хозяйке и ее супругу, рыжему бородатому кряжистому мужчине в возрасте за... (Марина не могла сказать так сразу - наверное, за пятьдесят), то на втором ярусе с одной стороны вдвоем спали двое мальчиков - один лет семи, а другой на два-три года младше. С другой стороны на кровати второго яруса, опершись на стену, полулежала молодая курносая женщина, пышной грудью кормящая сопящего младенца. Маленький вкушал материнское молоко с таким аппетитом, что сразу было понятно, что никакой лучшей еды на свете просто не существует.
  - Здравствуйте, - вежливо кивнув, сказала ей Марина, - доброе утро.
  - Здравствуй, - с сильным акцентом, но вполне понятно ответила женщина, - меня звать Нита, а вас?
  - Очень приятно, Нита, - сказала Марина, нагибаясь, чтобы надеть сапожки, - меня зовут Марина. Скажите, а что это там происходит, почему все бегают и кричат?
  - Там утро зарядка, - ответила Нита и крикнула, - Ник, негодник, быстро-быстро, идти зарядка, а то Лиза ругаться!
  Мальчик постарше, одетый в одну набедренную повязку, метеором слетел со своего ложа, быстро натянул штаны из тонкой, хорошо выделанной шкуры, потом надел на ноги мягкие сапоги, вроде мокасин, после чего, голый по пояс, выбежал за занавес, отделяющий спальное помещение от коридора. Вышла вслед за ним и Марина, ведомая любопытством - посмотреть на то, что происходит на улице.
  А там при полном свете утра происходило такое...
  - Мамочка дорогая! - подумала Марина, - это получается какой-то завзятый милитаризм, причем с оттенком матриархата.
  В одну шеренгу вдоль дороги выстроилось множество самого разного народу, и было его там, на Маринин глаз, явно больше полусотни человек. При этом взрослых парней среди этой толпы обнаружилось всего двое, ну, было еще несколько мальчиков в возрасте примерно от восьми до двенадцати лет, а все остальные собравшиеся на зарядку были женщинами и девушками, вперемешку - беленькими, чуть тронутыми загаром, и смугло-коричневыми, кофейного оттенка. Коричневые, в отличие от своих светлых подруг и товарок, щеголяющих длинными косами, были коротко стрижены 'под мальчика'. Даже с первого взгляда было видно, что многие светлые были подругами темных. Они улыбались друг другу, обменивались словами, а некоторые совершали странное действие, будто терлись носами. По их довольным и счастливым лицам при этом сразу можно было понять, что это явно знак приязни и доброжелательности.
  Основатели клана легко узнавались по одежде и лицам. Марина Витальевна, одетая в спортивную майку и штаны, наравне со всеми вышла на зарядку. Также присутствовали те два парня, на которых Марина обратила внимание с самого начала: невысокий крепыш и высокий, худой, немного мечтательный юноша, явный ботаник. Правда, и вокруг крепыша, и вокруг ботаника тусовалось сразу по целому выводку черно-белых девиц, так что сразу становилось понятно, что эти двое - отнюдь не легкомысленные юнцы, а солидные мужчины, обремененные большими семьями. Из 'основателей' там были еще трое девушек, а также мальчик лет двенадцати и две девочки в возрасте примерно десяти и восьми лет. Мальчик при этом держался как взрослый семейный мужчина и был окружен восемью своими сверстницами, явно предъявляющими на него свои права. При этом четверо из девочек были светлыми, а четверо темными. Такая пропорция, как поняла Марина, соблюдалась и в других местных семьях.
  Все остальные собравшиеся на улице женщины и девушки, включая тех, кого Марина с той или иной степенью вероятности определила как 'жен' вождей клана, были исключительно местными, и от их обилия у нее рябило в глазах. Клан Огня был многочисленным, богатым и сытым, женщины, если к ним подойти, пахли сосновой хвоей и чисто вымытым телом, а не козлом и протухшей помойкой, при этом их одежда из шкур была чистой и опрятной.
  Но вот одна из 'основательниц', стройная подтянутая девица в спортивном костюме, по виду китаянка или японка, вышла перед строем и, крикнув: 'Внимание!', хлопнула над головой в ладоши. По этому сигналу строй выровнялся и подтянулся, разговоры в нем прекратились, и все взгляды сошлись на этой девице, которая выкрикнула:
  - Доброе утро, клан Огня!
  - Добрый утро, Лиза! - дружно и хором ответили все построившиеся на зарядку, и Марина поняла, что это не представление специально для нее, а регулярное событие, происходящее каждый день.
  - Эта Лиза, - подумала Марина, - видимо, является очень важной персоной. Быть может, на иерархической лестнице она стоит только чуть ниже вождей. А ведь она является моей сверстницей, примерно плюс-минус год или что-то около того. Наверное, и я тоже смогу достигнуть не менее, а даже более высокого положения, потому что я нормальная европейская девушка, а не какая-нибудь там китайская фарфоровая фифа.
  - Налево, - скомандовала тем временем Лиза, - бегом марш!
  По этой команде строй повернулся и побежал куда-то в сторону леса по утоптанной и накатанной дороге.
  Интересно, - снова подумала Марина, - маленькие дети тоже бегут дистанцию до конца, или им разрешается остановиться и немного отдохнуть?
  Короче, жить тут было можно, и жить неплохо. Большинство фундаментальных проблем вожди решили еще до появления автобуса с французскими школьниками, по крайней мере, у клана имеется теплое сухое жилье и сытная еда. Единственное, что напрягало Марину, так это то панибратство, которое основатели клана проявили по отношению к аборигенам. Но это, как подумала она, были неизбежные издержки их большевистского прошлого, и их можно было немного потерпеть. Ей надо было только понять, каким образом сделать карьеру и зацепиться на удобном месте, а уж потом лет через двадцать она еще посмотрит, кто тут будет решать, кому быть патрицием, а кому плебеем...
  Позади стоявшей на крыльце Марины раздались легкие шаги, и, обернувшись, она увидела выходящую на крыльцо Патрицию, из-за спины которой выглядывала Нита, с ребенком, закрепленным на животе в устройстве, похожем на наше 'кенгуру' для молодых мам. Завернутый в мягкую шкуру малыш считал все происходящее само собой разумеющимся и сладко спал, посапывая носиком.
  - Твой друг проснуться, Марин, - сказала Нита, - я дать она свой запасной обувь.
  Марина опустила глаза вниз и увидела, что Патриция обута в мягкие красивые сапожки из оленьей шкуры - такие же, какие были и на ногах самой Ниты. На какое-то время ей стало стыдно своих прежних мыслей.
  - Эти наивные добрые дикари, дети природы, - подумала она, - готовы поделиться с нами последним, а я думаю о том, как бы установить над ними свою власть, хотя и думать об этом пока еще как-то преждевременно.
  - Марин, - с чувством произнесла Патриция, - скажи, пожалуйста, от меня 'спасибо' этой доброй женщине - ведь она не говорит по-французски, а я не понимаю ни русского языка, ни языка аборигенов.
  Марина скользнула взглядом по улыбающейся девушке, стараясь, чтобы та даже приблизительно не догадалась о ее мыслях.
  - Вот, еще одна добрая душа - поделились с ней сапожками, она и растаяла. Патриция точно не одобрила бы моих соображений... А если бы еще она рассказала о них Роланду и мадмуазель Ольге - тогда, думаю, мне несдобровать. Мой план можно осуществить только тогда, когда все основатели этой цивилизации умрут, и в том случае, если я к тому времени займу очень высокое положение и обзаведусь такими же высокопоставленными единомышленниками. Вряд ли меня поддержит кто-нибудь из молодых основателей клана - все они выглядят вполне счастливыми со своими женами - а значит, я должна буду искать поддержки у наших французов, но не таких легкомысленных особей, как Роланд и Патриция, а у тех, кто мыслит более здраво и разумно. Но пока я не должна подавать ни малейшего вида о том, каково мое настоящее отношение к этом людям. По счастью, мой папа, наказывая меня за невнимание к своим длинным и пустым речам, сделал из меня первоклассную лицемерку, поэтому я, пожалуй, сумею сделать все правильно. А сейчас я должна делать вид будто я такая же добренькая и милая, как эта Патриция, - так думала Марин, одновременно изображая на своем лице дружелюбно-любезное выражение.
  - Эта девушка, которую зовут Патриция, - произнесла она по-русски, обращаясь к Ните, - говорит, что очень благодарит тебя за сапожки.
  - Пат-ри-це-я? - по складам произнесла Нита, - трудный длинный имя у этот девочка.
  - Как зовут эту женщину и что она говорит? - спросила Марину Патриция.
  - Ее зовут Нита, - ответила Марина, - и она говорит, что ей трудно произносить твое длинное имя.
  - Тогда, - сказала Патриция, одаривая Ниту взглядом, полным симпатии и признательности, - скажи этой доброй женщине, что мне очень приятно с ней познакомиться, и пусть она называет меня просто Пат.
  - Нита, - перевела Марина, - этой девушке приятно познакомиться с тобой, и ты можешь называть ее просто Пат.
  - Пат - легкий имя, - сказала Нита, удовлетворенно кивнув, - я ее так звать. Я тоже приятно она знакомиться. Пат, Марин, идти с Нита помогать кухня. Пожалуйста.
  - Вот и замечательно, - констатировала про себя Марина, - кухня - это недурная стартовая позиция для карьеры в этом обществе...
  
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 08:00. Промзона Дома на Холме и ее окрестности.
  С прибытием французских школьников размеренный распорядок жизни в клане оказался сломан, и не в последнюю очередь из-за того, что требовалось быстро решить вопрос с похоронами погибшего водителя, а также провести медицинский осмотр и санитарную обработку всех новоприбывших. В переводе с медицинско-бюрократического жаргона последнее обозначало обыкновенную баню, мытье в которой было обязательно для всех новоприбывших. Также девочек и мальчиков ждал полный физический осмотр, являющийся прерогативой Марины Витальевны. Кто их знает, этих европейцев - какие болезни и какие проблемы они с собой принесли... Даже банальный грипп, переданный между временами из рук в руки, мог привести к тяжелым последствиям, и в то же время нельзя было относиться к этим подросткам бездушно и формально, как будто в клане Огня не вожди, а профессиональные чиновники, знаменитые своим равнодушием.
  Еще в дороге вожди поделили обязанности: Антон Игоревич выделяет четверых полуафриканок копать могилу, и еще двоих - топить баню, Сергей Петрович готовит обряд похорон, Марина Витальевна сперва кормит новичков, а затем проводит медицинский осмотр, а Андрей Викторович тем временем продолжает руководить стройкой. При этом надо было учесть, что погода малость не располагала к ожиданию под открытым небом, поэтому первым делом нужно было провести переуплотнение казармы. Всех оставшихся незамужними (а это только те, которые были негодны для замужества по возрасту) юных Ланей и полуафриканок требовалось перевести на ближнюю сторону казармы, с тем чтобы на освободившееся место поселить французов.
  При этом было никак не обойтись без помощи их бывших педагогов. Но Сергей Петрович, посмотревший на худую, как щепка, фигуру Люси, походкой горделивой цапли вышагивающей чуть в стороне от основной группы, отказался от намерения привлечь ее к этому делу и собрался обратиться за помощью к Ольге Слепцовой. Поискав девушку взглядом Сергей Петрович увидел, что она в этот момент как раз о чем-то спорила с рыжим вертлявым подростком, который вел себя так нагло, что хотелось подойти и дать ему по шее, но не рукой, а прикладом 'мосинки'. Предчувствие Сергея Петровича не обманули. Это и в самом деле оказался тот самый Николас, то есть Николай Петровских, сын беглого русского казнокрада и сам довольно неприятный человек. До Сергея Петровича донесся обрывок фразы, в запале сказанной молодым человеком:
  - ... вы теперь тут никто, мадмуазель Ольга, и не смейте делать мне замечания...
  Петрович поудобнее перехватил 'мосинку'. Непорядок. Эдак вместе с людьми можно притащить в лагерь совсем ненужные проблемы, порожденные чуждым нам западным обществом потребления, толерастии и разгула всяческого разврата. И вообще он поторопился, объявляя о том, что снимает с Люси и Ольги все права начальствования над этими школьниками. Насчет Люси все было сделано правильно, а вот без помощи Ольги ему сейчас, да и в ближайшее время, просто не обойтись.
  - Ольга, - громко, в полный голос, позвал девушку Сергей Петрович, - подойдите, пожалуйста, сюда, и расскажите мне, в чем предмет вашего спора. Если же этот молодой человек просто докучает вам из-за того, что вы по отношению к нему перестали быть начальством, то должен сообщить, что я принял решение назначить вас временным бригадиром всех этих людей. А молодому человеку должен заметить, что в нашем клане пререкаться со старшими запрещено, и он только что заработал себе замечание. Не то замечание, которое сделала ему Ольга, а мое личное. В следующий раз, когда он вздумает заниматься чем-то подобным, то последует предупреждение, а за ним изгнание из клана на все четыре стороны без права апелляции. Не к кому тут апеллировать.
  Николас, отскочив от Ольги в сторону, прошипел в ее адрес нечто вроде 'сучка' или 'стукачка' и уже было с независимым видом направился куда-то в сторону, но был пойман за шиворот мускулистой рукой Гуга и повис между небом и землей.
  - Не сметь говорить женщина свой грязный рот, - сказал Гуг, - а то моя ломать твой кости и кушать мозг.
  Столь экзотическая угроза, сказанная серьезным тоном, не оставляла Николя ни малейших сомнений, что схвативший его дикарь в случае чего именно так и поступит - и мальчишка едва не наложил в штаны, мигом во всех красках вообразив себе такую ужасающую перспективу. С отвращением и страхом он глядел в суженые серые глаза Гуга, понимая, что пощады от такого ждать не придется.
  - Отпусти его, Гуг, - устало сказал Сергей Петрович, - не надо ломать ему кости. Он получает свое предупреждение и месяц вне очереди на самых тяжелых и грязных работах. Скоро надо будет чистить выгребную яму, и эта работа как раз для него. Еще одна такая дурацкая выходка с его стороны - и мы попрощаемся с этим молодым человеком навсегда.
  Французские школьники, которые все видели и слышали этот разговор, конечно же, не поняли из него ни слова, но и так было понятно, что Вонючка Ник (такое прозвище было в классе у этого маленького отморозка) отгреб начальственного неудовольствия по самые гланды. Этот русский вождь - такой солидный и суровый - выглядел куда более грозным, чем их школьная директриса, которая только и умела чуть что всплескивать руками и закатывать глаза к небу. К тому же тут не было Вонючкиного папы, который чуть что начинал жаловаться во все инстанции, что зажимают бедную жертву русских политических репрессий и почти что узника совести. Мелкий был папа, и очень говнистый, и только позиция политического беженца и 'честно' сжиженное бабло создавали ему хоть какой-то вес, которым и пользовался его сынок, чтобы отмазаться от проблем. Но все французские школьники видели, что тут такое не прокатит, и теперь, наблюдая за бесплатным спектаклем, предвкушали тот момент, когда Вонючка Ник по-настоящему нарвется на неприятности. Одна из сверстниц и одноклассниц Никласа Петровских, худенькая невысокая девочка в очках по имени Сесиль Кампо подошла к Ольге и дернула ее за рукав.
  - Мадмуазель Ольга, - тихо произнесла Сесиль, - скажите, пожалуйста, а что сказали эти люди Вонючке, то есть, ой, Никласу?
  Ольга подумала и ответила:
  - Вон тот большой и мускулистый, как Шварценеггер, дикарь сказал, что если Никлас еще раз кого-нибудь обидит, то тот сам переломает ему кости, а вождь наказал наше ходячее недоразумение месяцем чистки сортиров.
  Сесиль, которой Вонючка Ник, еще там дома, постоянно не давал проходу, лапал и все время норовил задрать юбку, удовлетворенно кивнула.
  - Сурово, - с явным злорадством произнесла она, - но справедливо. Выгребная яма - это как раз подходящее место для Вонючки.
  Услышав эти слова Сесиль, французские школьники дружно загомонили, Вонючку Ника не любил никто, включая мадмуазель Люси, которая считала его ужасным фриком и гнусным отвратительным мизераблем, который вполне заслужил чистку выгребных ям.
  - Может, эти ужасные грубые представители мужского пола, закосневшие в своем шовинизме, и в самом деле не так плохи, как кажутся, и у них есть определенное понятие о справедливости, - утешая себя, подумала мадмуазель Люси, оглядываясь на разговаривающих между собой Сергея Петровича и Ольгу.
  Кстати, и сейчас конфликт между Ольгой и Никласом произошел по причине того, что последний чуть походя ущипнул Сесиль за тощую попку. Маленькому мерзавцу нравилось изводить эту тощую тихую девочку в очках, ощущая исходящий от нее страх и отвращение. Но теперь, поняв, что шутки кончились, он испугался и на некоторое время притих, затаив в душе страх и ненависть к этим людям, которые, по его мнению, лишили его блестящего будущего...
  Тем временем Петрович наконец смог поговорить с по душам Ольгой и объяснить ей планы на ближайшее будущее. Ведь как говорил великий русский полководец генералиссимус Суворов - каждый солдат должен знать свой маневр.
  - Понимаете, Ольга, - говорил ей Сергей Петрович, - ваше появление для нас - это как ушат холодной воды на голову и одновременно гром с небес.
  - Это в каком смысле вы для вас ушат холодной воды, и тем более гром с небес? - не поняла Сергея Петровича Ольга.
  - Это я в том смысле, - пояснил Сергей Петрович, - что сейчас нам требуется заново пересматривать всю социальную структуру клана. Раньше у нас были Основатели, то есть мы - пришельцы из будущего, спасенные от смерти Лани, и исправленные полуафриканки, которые на самом деле Тюленихи, а теперь к ним добавились еще и вы, причем сразу двух категорий русско-французы и просто французы. Все было относительно просто пока мы, Основатели, являющиеся для Ланей и полуафриканок в первую очередь учителями и наставниками и лишь потом вождями, были единственными выходцами из будущего, но сейчас эта стройная конструкция порушилась вдребезги, и необходимо срочно возвести на ее месте новую, пока не начались разброд и шатания. Вы девушка неглупая и вполне адекватная, так давайте подумаем над этим вместе.
  - Вы имеете в виду, - задумчиво сказала Ольга, шагая рядом с Сергеем Петровичем, - что мы такие же высокотехнологичные и образованные, как вы, но в то же время пока еще чужие, в отличие от аборигенов, к которым вы успели привязаться. Хоть это было сильно непривычным, но я обратила внимание на то, какие счастливые у вас жены и как они дружны между собой, хотя и происходят из совершенно разных народов.
  - Ну, - немного помявшись, ответил Сергей Петрович, - дело не в разных народах. Вы отнеситесь к людям по-человечески - и они ответят вам любовью. Дело в том, что в этом времени нам значительно проще, поскольку двуногие бибизьяны в образе людей, привычные нам там, дома, здесь просто не выживают. Здесь никто не будет обхаживать вас по кругу, принуждая к тому или иному действию, потому что или ты делаешь все что тебе сказали, ешь то что дали и спишь где положено, или проваливаешь прочь с гарантированным летальным исходом. Нам это отношение к человеческому бытию достаточно близко, и истину о том, что свобода - это дочь необходимости, мы выучили давно и очень хорошо, но вот ваши французские ученики и возможно, вы сами, можете навсегда остаться для нас чужеродным элементом. Дело в вашем индивидуалистичном европейском менталитете и представлениях о том, что вам, таким уникальным и неповторимым личностям, должны все поклоняться и сдувать с вас пылинки, а аборигены - это только грязь под вашими ногами или, в крайнем случае, средство для достижения сугубо меркантильных целей.
  - Не все так просто, - покачала головой Ольга, - французы среди европейцев считаются самыми легкомысленным, и одновременно самым гуманным народом. Во время колонизации Америки европейцами наибольшее количество смешанных браков с аборигенами дала французская Канада, и именно французские миссионеры, в отличие от всех остальных прочих, крестили тех же индейцев, искренне веря, что перед ними такие же люди, как и они сами...
  - Туше, Ольга, - сказал Сергей Петрович, - но все равно, несмотря на все вами сказанное, с тех времен утекло много воды. Особенно быстро эта вода текла во второй половине двадцатого и начале двадцать первого века, когда в Европу вообще и во Францию в частности массово проникало американское влияние. В любом случае (только не обижайтесь) всем вам еще долго придется промывать извилины, а у некоторых они останутся непромытыми вплоть до самого конца. Но, несмотря на это, вы все равно остаетесь грамотным, а потому очень ценным ресурсом, но при этом неблагонадежным с идеологической точки зрения. Ставить вас в бригады чернорабочими в подчинение аборигенкам, которые на два-три года младше вас, я считаю бессмысленным расточительством, вроде забивания гвоздей микроскопом. В свою очередь и вас тоже нельзя ставить начальниками над местными, потому что, во-первых, вы идеологически к этому не готовы, а во-вторых, не знаете местной специфики, и, в-третьих, это будет просто несправедливо по отношению к нашим девочкам, ведь среди них тоже есть первоклассные лидеры и прирожденные руководители. И что с вами делать в таком разрезе?
  Ольга сперва задумалась, потом решительно тряхнула головой.
  - Тогда, - сказала она, - я вижу только один выход. Вы должны сделать нашу бригаду постоянной и поручить ей какую-нибудь отдельную работу, что-нибудь такое не смертельно важное, но достаточно значимое, чтобы наши парни и девушки могли гордиться сделанным. И, кстати, скажите, изгнание из клана - это единственное наказание в этом мире, а то мне кажется нелепым обрекать человека на смерть за какой-нибудь мелкий проступок?
  - В некоторых кланах, - покачал головой Сергей Петрович, - выгоняют просто потому, что считается, что человек приносит несчастье, или просто из-за того, что его рожа не нравится новому вождю. Таким образом, как приносящие несчастье, были изгнаны сестры Дара и Мара - те самые рыжие близнецы, жены нашего Валеры, которых вы видели во время ночного переполоха. Они первыми были приняты кандидатками в клан по обряду мыла и горячей воды и поэтому считают себя кем-то вроде настоящих принцесс крови. Мы в этом отношении намного гуманнее, и наказываем только за конкретные проступки.
  - Какой ужас, - Ольга прикрыла рот ладонью, - как этот вождь мог быть таким жестоким, чтобы изгонять двух молоденьких девочек, которые совсем не могут себя защитить. Бедные малышки, должно быть, они натерпелись немало страха?
  - Когда мы их встретили, они уже готовились к ужасной смерти, - сухо сказал Сергей Петрович, - но мы спасли и их, и их брата Гуга, который ушел из того клана вместе с сестрами, хотя его никто не гнал. Спасли и приняли их к себе, хотя на тот момент наше путешествию было еще далеко до завершения, и впереди нам предстояла почти тысяча километров плавания. Но впоследствии мы об этом ни разу не пожалели, думаю, что не пожалеем и сейчас, принимая вас в свой клан.
  - Так значит, вы принимаете в клан по обряду мыла и горячей воды, - задумчиво протянула Ольга, - надеюсь, что для этого не требуется публично раздеваться догола?
  - Совсем нет, - улыбнулся Сергей Петрович, - для этого всего лишь требуется сходить в баню вместе с нашими банщицами, теми же Дарой и Марой, а потом пройти обычный медицинский осмотр у Марины Витальевны - и все.
  - Баня - это хорошо, - сказала Ольга, - баню я люблю, хотя посетить что-нибудь подобное получалось очень редко - чаще приходилось ограничиваться обычным душем. Да, кстати, вы мне ничего не сказали по поводу моего вопроса об отдельной работе для нашей бригады.
  - Насчет отдельной работы для вас я еще подумаю, - сказал Сергей Петрович, - пришла мне одна мысль, но прежде чем хоть что-то вам говорить, я должен посоветоваться с остальными старшими товарищами и с самым главным заинтересованным лицом - нашей дорогой Мариной Витальевной - ну вы ее знаете.
  - Надеюсь, - с лукавством сказала Ольга, - вы не заставите нас строить египетские пирамиды?
  - Отнюдь нет, - ответил Сергей Петрович, - это будет всего лишь теплица, которую я давно обещал построить, но все никак не доходили руки. Правда, для этого вам придется освоить новые навыки, например забивать гвозди, класть кирпичи и плести сетку из лозы. Все подготовлено - лоза нарезана, площадка, расчищена, кирпич складирован, доски напилены, а дальше все никак не получается - не хватает рабочих рук, мешают то одни, то другие первоочередные дела, а самое главное, постройка Большого Дома требует участи всех наших людей.
  - Большого Дома?! - с удивлением спросила Ольга, - а что, кроме тех домов которые мы видели, есть еще какой-то большой дом?
  - Есть, - с довольным видом сказал Сергей Петрович, - то, что вы видели - это промзона, фактически деревообрабатывающий завод, казарма и столовая для рабочих, к которым было пристроено наскоро общежитие для специалистов, так как мы до осени не успевали с постройкой большого дома, и даже более того, до самого последнего времени просто не могли к ней приступить, так как были заняты подготовительными работами. В настоящий момент готовность Большого дома что-то около семидесяти процентов, и мы гоним его постройку, стараясь не потерять ни дня, потому что в течении двух недель мы должны закончить кладку стен и приступить к отделочным работам, чтобы еще до первого снега совершить переезд на новые квартиры. Но это вы еще увидите, потому что теплица тоже будет рядом с основным жильем.
  Вот так они шли, шли и наконец пришли. Идти тут было всего то около трех километров и не по оврагам-буеракам, как брели на путеводный огонь Ольга с Роландом, Патрицией и Мариной, а по более или менее накатанной дороге и натоптанным тропам. На все про все, даже с учетом печально черепашьего темпа ушло не более полутора часов. Едва только Сергей Петрович привел несчастных французских скитальцев на землю обетованную, как там завертелась бурная деятельность.
  Первым делом французских школьников требовалось накормить, ибо они были голодные как волки. Пока школьники будут есть, должны были подоспеть баня, которую уже усиленно топили, а за ней последует размещение в теплой казарме, после чего Сергей Петрович при помощи Ольги собирался провести с новенькими вводную лекцию о правилах социалистического общежития. Потом экскурсия на стройку, потом обед, а после обеда как уже и было обещано всему клану праздник осеннего равноденствия и прием новичков в клан кандидатами.
  Но если смотреть в общем, все это были еще цветочки. Для того чтобы от новеньких была хоть какая-то отдача, их следовало как следует экипировать. У шести девушек, как и у Патриции Буаселье, не было даже приблизительно подходящей обуви, у половины учеников верхняя одежда ограничивалась легкими свитерами и ветровками, и уж точно ни у кого не имелось нормальной зимней одежды, а до Большой Охоты, на которой сильно выросший в численности клан только и мог добыть себе необходимое количество теплых шкур, еще было очень и очень далеко.
  Такие мероприятия надо будет проводить зимой, когда ляжет снег и станут реки - тогда группа наиболее подготовленных охотников сможет подняться по льду вверх по течению Дордони, вплоть до границы тундростепи, где бродят бесконечные стада лохматых бизонов, диких лошадей, северных оленей, и самое главное, овцебыков - основных поставщиков шерсти. А шерсть у овцебыков просто замечательная. Их подшерсток, гивиот, тоньше кашемира и в восемь раз теплее обычной овечьей шерсти.
  Но до овцебыков, как и до прочих животных, добраться можно будет не раньше чем через два-три месяца, так что пока Сергею Петровичу для утепления своего клана придется обходиться местными ресурсами.
  
  Тогда же и там же. Люси д`Аркур - педагог и убежденная радикальная феминистка
  Пока русские вели нас в свое поселение, у меня в голове зрели тягостные предчувствия и роились тоскливые мысли. Этого просто не может быть! Наверное, это всего лишь нелепый затянувшийся сон - и вскоре я проснусь, и все станет привычно, как всегда; все станет правильно, справедливо и надежно... Снова будет двадцать первый век, моя милая Европа, моя уютная квартирка, моя работа, мои перспективы... Нет, я не могу поверить, что все случившееся с нами - неумолимая реальность, настолько все это ужасно. Ужасно и кошмарно - до такой степени, что я готова потерять свое обычное самообладание... В то же время мне не хочется прослыть сумасшедшей, поэтому необходимо взять себя в руки и посмотреть на вещи объективным взглядом.
  Итак, следует исходить из того, что это все же не сон, и мы действительно в прошлом. Это, безусловно, разбивает напрочь все мои представления о мироздании, но глупо отрицать уже свершившийся факт - с ним остается лишь примириться. Главное при этом - не повредиться рассудком, но я думаю, что мой рассудок достаточно крепок.
  Потом - нужно составить представление о том, как здесь вообще живут, и что из себя представляет местное 'цивилизованное' общество. Кое-какие, достаточно отчетливые, выводы я уже могу сделать, и они меня не радуют. Даже, если говорить честно, повергают в полное уныние, и даже в шок. Все, что я видела, слышала и ощущала с того момента, когда 'познакомилась' с русскими, убеждает меня в том, что это - общество темных и отсталых угнетателей женщин (русские всегда таковыми являлись, этого в них не вытравишь - дикий, закоснелый народ - и почему они такие?).
  Уклад их жизни - это просто ужасающий абсурд и издевательство над личностью. Как я поняла, здесь царит абсолютная уравниловка. Никого не интересует, к чему у человека лежит душа - все вынуждены заниматься тем, что прикажет Хозяин. Хозяин - это собирательное название, их тут на самом деле трое - представителей мужского пола, которые и управляют этой общиной. Женщина, которая якобы тоже входит в состав 'правительства', не в счет. Это лишь обычный, свойственный угнетательскому строю, финт - вот, мол, у нас равноправие, и женщина тоже имеет власть. Никакой фактической власти эта женщина не имеет, и ее положение здесь - всего лишь показуха, повод покрасоваться перед другими и вдохновить их на 'трудовые подвиги' - работайте, мол, слушайтесь мужчин, и тогда у вас тоже будет шанс достичь таких же высот.
  Да-да, я вижу все это очень четко, ведь не зря я изучала историю угнетения женщины - и мне знакомы все хитрые приемы этих обладателей мужских половых органов, я знаю все их гнусные, отработанные веками, уловки... Неужели же, имея действительно равное положение с мужчинами, эта женщина, что входит в правящую верхушку, допустила бы здесь такое уродливое явление, как многоженство?! Да-да, сей чудовищный факт всколыхнул во мне такую волну негодования и протеста, что я еле сдержалась, чтобы не высказать все свое возмущение и не открыть этим несчастным женщинам глаза на то, как их унижают... Но я вовремя спохватилась, осознав, что меня попросту не поймут, ведь я не говорю на этом варварском языке - на русском. Но я очень надеюсь, что пусть не сразу, но еще придет то время, когда эти женщины задумаются над своим положением - не без моей помощи, естественно. Ибо освобождать разум женщины от векового мужского ига, неся идеи гендерного равенства - моя первая обязанность и священный долг.
  Что ж, только благодаря тому, что за время пути от автобуса в поселение я достаточно подготовила себя морально, узнать многие факты из жизни этой общины не стало для меня сокрушающим потрясением. Тем не менее некоторые вещи были столь унизительны для человеческого достоинства, что я не могла сдержать возмущения.
  Справедливости ради отмечу, что первым делом нас покормили. Увидев то, что лежало в тарелке, я с тоской поняла, что с моими пищевыми привычками здесь никто считаться не будет - даже не стоит и говорить им о том, что я употребляю только растительную пищу. Представив, как эти огромные куски мяса гниют в моют кишечнике, отравляя весь организм, я вздохнула и стала вылавливать из тарелки редкие куски картошки, которые, тем не менее, все были пропитаны жирным мясным соком. Но голод давал о себе знать - и я, прикрыв глаза и морщась от отвращения, все-таки глотала эти куски, а моему воображению рисовался любимый тыквенный супчик... а несчастные убитые животные укоризненно качали головами, стыдя меня за мой аппетит. Кажется, никто из учеников не обращал на меня внимания - с того момента, как этими русскими был подорван мой авторитет, я словно бы перестала существовать для своих бывших подопечных. Конечно же, это задевало меня, но в то же время и избавляло от тяжкого бремени ответственности. Ничего, я сильная и самодостаточная личность, и для того, чтобы любить и уважать себя, мне вовсе не требуется аудитория...
  После еды я почувствовала себя гораздо лучше, и, как ни странно, меня даже не тошнило. Наоборот, умиротворение и безмятежность разливались от желудка по всему телу, наполняя его сладкой истомой - хотелось прилечь и уснуть, ни о чем не думая. Но у тех, под чьей опекой мы находились, были насчет нас другие планы, и о том, насколько эти планы дикие и извращенные, оскорбительные для человеческого достоинства, я узнала лишь по мере их воплощения...
  Меня ужасно злило то, что мерзавка Ольга переговаривается с русскими на их языке, а я же ничего не понимаю. Я чувствовала себя в полной власти этих людей, и если прямой и видимой угрозы моей жизни и здоровью не наблюдалось, то на подсознательном уровне ощущалась скрытая и вкрадчивая опасность, грозящая моим жизненным принципам, моим взглядам, моей личностной свободе. Словно рука ожившего древнего патриархата, подобно кошмарному призраку, протянулась в мою сторону из холодных глубин прошлого... Да что уж там говорить - я действительно в прошлом, в каменном веке, среди первобытных дикарей и русских, мало чем от них отличающихся и потому так хорошо нашедших общий язык с этими... как их... неандерталопитеками. Надо же было со мной такому случиться...
  А русские придумали для нас унизительную экзекуцию, которую начали приводить в исполнение сразу после того, как мы поели. Они заставили нас мыться. Причем мы должны были делать это все вместе, группой - ну, то есть, я вместе с девочками-ученицами, а мальчики потом. Во-первых, меня возмутила принудительность процедуры - я бы предпочла помыться позже, после некоторого отдыха. Во-вторых, нам было сказано, что после мытья нас ждет более серьезное испытание - медицинский осмотр, если я правильно поняла, и если Марин, которая сообщила об этом, не пошутила.
  Что ж, пришлось повиноваться. Нас запускали внутрь по пять человек. Я оттягивала до последнего и зашла с последней партией. До сих пор мне еще ни разу не приходилось мыться в столь допотопных условиях. Немного запоздало меня осенило, что это и есть та самая 'russkaya banya' - правда, без веника и пара. Просто это было маленькое, обшитое деревом помещение, натопленное так, что с меня сразу градом полил пот. С одной стороны амфитеатром возвышалось трехъярусное ступенчатое сооружение, как я позже узнала, именуемое полоком, а с другой стороны находилась огромная ванна с крутым кипятком, сложенная из очень плотного белого кирпича. Нам дали деревянные тазы, черпаки и грубые допотопные мочалки из коры какого-то дерева, а также мыло, которое оказалось жидким и к тому же было только одного сорта, с запахом сосновой хвои. Как сказала нам Ольга, мы должны были самостоятельно набрать черпаком в таз кипятка из ванны, затем разбавить его холодной водой из крана, и так вымыться с ног до головы. Ужасная дикость и варварство, к тому же с непривычки я чуть не обварилась, набирая черпаком кипяток. Девочки давно помылись и вышли, а я все возилась, мешая теплую воду с потоками слез о моей несчастной судьбе - сейчас меня все равно уже никто не мог видеть, и можно было не заботиться о своем реноме.
  Слова Марин насчет медосмотра, к моему ужасу, оказались чистой правдой. Я вышла из этой бани последней, а в предбаннике меня уже встречала та самая русская женщина средних лет, которая была приближена к вождям, являясь женой самого старшего из них. При этом ей ассистировала мерзавка Ольга, и она же переводила мне ее вопросы, а ей мои ответы. В присутствии своей бывшей стажерки мне было тем более унизительно подвергаться осмотру, но я старалась не подавать виду, что меня это хоть как-то смущает. Лишь когда русская предложила лечь на кушетку и раздвинуть ноги для гинекологического исследования, я не выдержала и высказала со всей страстностью, выливая все накопившееся за это короткое возмущение и недовольство:
  - Как вы смеете?! Это насилие над личностью! Вы принуждаете меня к тому, чего я делать не хочу! Вы - варвары, не имеющие представления о человеческом достоинстве! Вы не имеете права принуждать меня к чему бы то ни было! Неужели власть так ослепила вас, что вы можете безнаказанно издеваться над людьми? Я не стану делать то, что вы просите! Это гнусно, отвратительно и нарушает права человека!
  Русская некоторое время внимательно смотрела на меня, не выказывая ровно никаких эмоций, затем совершенно спокойным голосом стала говорить, а Ольга бесстрастно переводила, стараясь не встречаться со мной взглядом:
  - Милая моя, не надо так нервничать. Все, что мы делаем - это для вашей же пользы. Вы должны выполнять наши правила. Мне необходимо иметь представление о состоянии здоровья каждого члена клана. Видите ли, тут у нас несколько иной строй, чем в Европе двадцать первого века, и мы действуем в соответствии с местными условиями и обстоятельствами. Наши правила возникли не на пустом месте, и уж конечно, они существуют совсем не для того, чтобы кого-то унизить. Вы можете отказаться от осмотра - дело ваше, но в таком случае мы тоже будем вынуждены поступать по отношению к вам в соответствии с нашими правилами, из которых не может быть исключения. Успокойтесь и подумайте - каким образом гинекологический осмотр нарушает права человека? И почему это отвратительно? И еще вам следует усвоить одну вещь - все ваши 'хочу' и 'не хочу' не имеют здесь абсолютно никакого значения. Мы решаем более глобальные проблемы в разрезе нашего маленького сообщества - выжить или погибнуть. Возможно, вы этого еще не поняли, поэтому я проявляю к вам терпение и понимание. Если вы не готовы подвергнуться гинекологическому осмотру прямо сейчас, мы можем сделать это в другое время, но сильно затягивать с этим я вам не советую.
  То, что она говорила таким спокойным голосом, заставило меня устыдиться своей эмоциональной вспышки. А слова ее заставили задуматься. Что-то было в ее тираде такое, что подействовало на меня странным образом - словно весь мой прежний мир, такой нерушимый и непререкаемый, на мгновение пошатнулся. Вдруг я со всей ясностью осознала, что моя прежняя жизнь, защищенная законом и конвенциями, закончилась. Что именно сейчас я осталась наедине с собой и со своими убеждениями. И что нет здесь у меня ни единого друга... И такая слабость накатила на меня, что я безропотно, молча легла на кушетку и позволила сделать с собой все, что было необходимо.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 19 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #7 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 09 апреля 2017 - 10:59:07
  
  Популярное сообщение!
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 12:05. Промзона Дома на Холме.
  Похороны погибшего водителя должны были состояться примерно в полдень. Местом для будущего кладбища Сергей Петрович определил небольшую возвышенность на опушке леса примерно в четырехстах метрах к юго-западу от промзоны. Тихое и красивое место отлично подходило для этих целей - вид и природа вокруг располагали к медитации и философским раздумьям. Петрович был удовлетворен, что деликатная проблема с созданием кладбища решилась быстро и успешно, ведь когда-то все равно пришлось бы озаботиться таким серьезным вопросом, как место последнего приюта для усопших. Все во власти Провидения, и смерть - неотъемлемая часть существования, а кладбища неизбежно являются печальными спутниками каждого человеческого поселения... Не на последнем месте у Петровича была и та мысль, что усопший не имел никакого отношения к клану, и погиб он случайно, а не по чьей-либо вине. Великий шаман надеялся, что еще очень не скоро кладбище пополнится новыми холмиками...
  Пока Марина Витальевна проводила санитарную обработку и осмотр новоприбывших, старшие полуафриканки из бригад Антона Игоревича, Андрея Викторовича и Сергея Петровича посменно рыли могильную яму. Видимо, это занятие пробуждало в их сознании что-то такое, что заставляло их хранить на лицах торжественное и задумчивое выражение. Работали они молча, лишь изредка, блюдя важность момента, переговариваясь едва различимым шепотом - и к полудню могила была готова. Стандартная посмертная квартира в два метра длины, метр ширины и два метра глубины, чтобы не сумел разрыть ни один медведь. Разрытая могила, сырая и холодная, своим видом напоминала раскрытую пасть матери сырой земли, готовой поглотить еще одно тело, чтобы через некоторое время оно смогло прорасти травой и цветами. Поскольку при жизни погибший был мусульманином, то гроб при похоронах не требовался, а требовалось, как уже говорил Сергей Петрович, похоронить его до захода солнца, а это значит, что полдень - тоже подходящее время для похорон.
  На похоронах присутствовал весь клан. Вечером они еще раз помянут этого человека, доставившего к ним свежую кровь, а пока необходимо придать земле его тело, которое Антон Игоревич уже подвез к будущей могиле на УАЗе. Тут же с одной стороны могилы - французские лицеисты, мадмуазель Люси и Ольга Слепцова. Они знали этого водителя меньше полусуток - он забрал их в пригороде Парижа, провез через половину Франции для отдыха и развлечений, а потом должен был вернуть обратно, но вместо этого доставил их сюда, найдя собственную гибель. Глаза французских школьников сухи - они не столько жалеют об этом человеке, сколько злятся на него, потому что, если бы он поехал по другой дороге, двигался быстрее или медленнее, то их автобус благополучно разминулся с бродячей межвременной дырой и сейчас они уже были бы у себя дома, с папами и мамами, сестрами и братьями, вспоминая о празднике, прекрасно проведенном на морском берегу. Это именно он привез их сюда, похоронив заживо в каменном веке - и многим кажется справедливым, что сам он сейчас лежит на краю сырой могилы.
  С другой стороны большим полукругом (потому что их много больше чем французов) стоят Лани и полуафриканки, причем последние - смугленькие и короткостриженные - в первых рядах. Погибший сильно похож на них внешне, и им кажется, что они хоронят кого-то из своих - последнего мужчину племени, который не впал в грех людоедства. На глазах у многих стоят слезы, а девки помоложе откровенно плачут. Этот немолодой уже человек, которого они никогда не знали, стал им вдруг ближе самого родного из родных - возможно потому, что он был 'оттуда', и в то же время обладал поразительным сходством с ними, аборигенами этого девственного мира...
  Посмотрев на это проявление истинного горя, пятнадцатилетний мальчик-мулат по имени Бенджамен, чьи родители переехали в Медон из Мартиники, выбрался из окружения своих одноклассников и перешел на другую сторону, встав рядом с Алохэ-Анной, которая приобняла его за плечи, будто младшего брата. Следом за ним вышла и присоединилась к полуафриканкам его ровесница французская арабка Камилла, которую тоже приняли как родную, хотя своей внешностью она лишь весьма отдаленно походила на полуафриканок. Быть может, как раз в этот скорбный миг эти двое и поняли, что попали в общество, в котором они по-настоящему будут равны всем остальным, невзирая на цвет кожи и форму носа. Но им еще предстоит узнать и сделать для себя открытие, что оборотной стороной равных прав всегда являются равные обязанности - а это такая штука, что к ней применимо непреложное правило - взялся за гуж, не говори, что не дюж.
  Сергей Петрович подумал, что все это надо понимать так, что клан французов стал меньше на двух человек, а клан Тюленей - на двух человек больше. В конце концов, ту же Ольгу или Марину тоже можно принимать в клан Основателей, но раз они не выказывают пока такого желания, то пусть остается все как есть - потом разберемся. А сейчас Сергею Петровичу требовалось прочитать заупокойную молитву, причем такую, чтобы ее сакральность признали как французские школьники из двадцать первого века, так и женщины и девушки из века каменного. Великий шаман едва ли сталкивался в своей прошлой жизни с необходимостью провожать человека в последний путь в качестве духовного лица. Но сейчас он как раз являлся таким лицом - и это накладывало изрядную ответственность, тем более дело касалось первого покойника, которого нужно похоронить по-человечески. Многое зависело от этого момента. Но у Петровича не оставалось времени на подготовку. И тогда он, приведя себя в состояние особого контакта с Всевышним, и преисполнившись чувства искреннего соучастия, понял, что ему и не надо ничего особого выдумывать...
  И, подняв обе руки к небесам, шаман Петрович торжественно заговорил (а вслед за его словами звучал синхронный французский перевод Ольги Слепцовой для лицеистов и мадмуазель Люси):
  - Отец наш Небесный, Творец Всего Сущего, и Великая Мать, примите душу своего сына человека Алена, отпустите ей все его грехи малые и большие, и поместите ее туда, где ему будет хорошо. Как трудился он в жизни своей, как уставал и печалился на земле этой, так пусть же теперь он покоится в земле с миром и спит вечным сном. Уберегите его от огня вечного, не допустите, чтобы им овладело зло. Во имя Отца Небесного, Творца Всего Сущего и Великой Матери. Аминь.
  Немного странно было слышать возвышенную французскую речь, но это лишь добавляло моменту значимости, и у всех русскоязычных мурашки бежали по коже от проникновенности речи, звучавшей на двух, столь разных, языках.
  Однако после первой тирады шамана полуафриканки загудели.
  - Погоди, шаман Петрович, не надо вечный сон, - сказала вдруг Туэлэ-Тоня, чей большой выдающийся из-под парки живот говорил о том, что в течении месяца или двух она обязательно должна родить, - если моя родить мальчик, то я звать его Ален, чтобы этот Ален вернуться и снова быть с нами. Пожалуйста. Он будет лучше, чем мужчина его отец.
  - А если у тебя родится дочь? - спросил Сергей Петрович.
  - Тогда я буду назвать свой сын Ален, - откликнулась так же беременная на чуть меньшем сроке полуафриканка Маэлэ-Майя.
  Или я... и я тоже, - хором отозвались Каилэ-Ксана и Куирэ-Кира, - пожалуйста, шаман Петрович.
  - Хорошо! Пусть будет по-вашему! - сказал Петрович, подняв обе руки в жесте капитуляции и понимая, что теперь создаваемая им религия будет предусматривать реинкарнацию для добрых людей (в том случае если их именем будет назван новорожденный ребенок) и вечные муки в обители зла для злых, которые не удостоятся такой чести.
  Когда этот вопрос решился, две самых старших, и при этом не беременных полуафриканки - Алохэ-Анна и Сонрэ-Соня - спрыгнули в могилу и приняли тело, завернутое в пожертвованную Мариной Витальевной белую простыню. Аккуратно уложив покойного, они подняли вверх руки, попросив извлечь их из ямы, и Сергей Петрович с Андреем Викторовичем выдернули своих супруг наружу. Дальше было все, как обычно бывает на похоронах - каждый из присутствующих подходил к краю могилы и бросал туда по кому земли, и после того, как это сделали все собравшиеся, тем полуафриканкам, что исполняли обязанности могильщиц, осталось совсем немного работы.
  Возвращался народ на промзону молчаливым и задумчивым. Смерть этого человека напомнила всем, насколько они смертны. Этого Алена здесь никто не знал, и не представлял себе, хороший это был человек или плохой, угрюмый или веселый; о чем он мечтал и чего добивался, и даже французские школьники знали его всего лишь как наемного водителя, который наилучшим образом старался выполнять свои обязанности.
  
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 12:45. столовая на промзоне.
  Обед прошел в полном молчании, а после обеда Сергей Петрович попросить Ольгу Слепцову оставить всех французских школьников и мадмуазель Люси в столовой.
  - Господа, - сказал Сергей Петрович, а Ольга синхронно перевела его слова на французский, - мы все тут очень сожалеем о том, что в результате нелепой случайности вы оказались вырваны из своего привычного мира и оторваны от своих родных, близких и друзей. В отличие от вас все мы, Основатели, совершили шаг в далекое прошлое нашего человеческого вида вполне осознанно, имея целью стать учителями и наставниками для бродящих во тьме невежества племен - и тем самым, подобно Прометею, привести их к свету и цивилизации. И хоть мы понимаем, что вы - это совсем другое дело, но правила пишутся одни для всех, и каждому из вас придется взять на себя часть общей ноши. Этот мир жесток и не терпит бездельников и болтунов - для того, чтобы в нем выжить надо на самом деле быть, а не казаться. Все, что мы вам пока можем обещать - это тяжелая работа по двенадцать часов в день, однообразная еда и спальное место в казарме, рядом с другой незамужней и неженатой молодежью, - Петрович сделал паузу, отметив у аудитории именно ту реакцию, какую и ожидал - лица французов вытянулись и поскучнели, кто-то едва заметно мотал головой, словно пытаясь отрицать мрачную реальность, кто-то, полуприкрыв глаза, шевелил губами - вероятно, молился.
  Тем не менее великий шаман продолжил свою речь, поскольку необходимо было именно сейчас внести окончательную ясность относительно положения дел - и для многих его слова звучали набатом, возвещающим о безвозвратности, о крушении надежд, о вечной разлуке с близкими, о затаившейся рядом смерти:
  - Но не забывайте, что за пределами нашего клана вас ждет только смерть от холода и голода, а если вам повезет прибиться к какому-нибудь местному клану, то должен сказать, что условия у них еще хуже, а работы и риска больше. Но вы не прибьетесь - потому что у вас нет той силы, жилистости и стойкости, которые необходимы для жизни в местном обществе.
  Сергей Петрович перевел дух и вновь обвел взглядом притихшую и внимательно внимающую ему аудиторию, над которой витал дух отчаяния.
  - И еще одно, - подняв вверх палец, назидательно произнес он, - забудьте о том, что вы дети. По местным понятиям даже самые младшие из вас давно считаются взрослыми и обязаны тянуть свой воз забот. В шестнадцать лет здесь девушка выходит замуж, а тридцатилетняя женщина считается глубокой старухой. Мы, конечно, создаем нашим людям все условия для того, чтобы этого избежать, но в окружающих племенах дело обстоит именно так. Но не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Здесь у вас есть шанс оказаться в числе основателей новой цивилизации, в которой и вы сами, и ваши потомки смогут стать уважаемыми людьми. Но должен сразу предупредить о том, что в нашем племени не будет никакой дискриминации, и в карьерном вопросе вам придется конкурировать с местными вполне на равных. А это будет сложно, потому что их мозг примерно на десять процентов крупнее нашего, и они очень хорошо соображают, а также быстро всему учатся. Как только закончатся массовые обязательные работы, вроде стройки, и последующей за ней заготовки лосося - короче, когда начнется зима - мы в обязательном порядке, вне зависимости от возраста, приступим к программе ликвидации безграмотности среди членов клана и тогда посмотрим, кто из вас на самом деле умнее и развитее...
  Неожиданно среди сидящих и внимательно слушающих французских учеников поднялась одинокая рука. Петрович снова почувствовал себя так, будто он и в самом деле снова в школе на уроке, подменяет приболевшую физичку или географичку...
  - Встаньте и назовите себя, свой класс и полный возраст? - сказал он невысокой фигуристой кудрявой шатенке в больших очках-колесах на пол-лица.
  - Эва д`Вилье, - сказала шатенка, первый класс*, семнадцать лет. У меня вопрос, месье Петрович.
  Примечание авторов: Во Франции нумерация классов обратна нашей и первый класс означает завершение среднего образования.
  - Спрашивайте, Эва, - ответил Сергей Петрович.
  - Месье Петрович, - произнесла Эва, смущенно потирая кончик носа, - а как так может быть, чтобы местные дикари оказались умнее нас?
  - Все очень просто Эва, - ответил Сергей Петрович, едва заметно улыбнувшись, - ровно в тот момент, когда биологическая эволюция сменилась социальной, и человеческие сообщества начали постепенно укрупняться, мозг человека достиг в конце своей эволюции максимума в тысячу четыреста пятьдесят грамм, после чего начал постепенно усыхать, в наше время имея средним весом примерно тысячу триста грамм. Дело в том, что мы, люди цивилизованной эпохи, по большей части живем за счет общественной организации и коллективного мышления, механически исполняя придуманные не нами обычаи и законы, и лишь изредка пытаясь мыслить самостоятельно, когда результат прошлого опыта и коллективного мышления лично нас не устраивает. Есть мнение, что в нашем цивилизованном обществе вполне спокойно могли бы существовать и не выделяться из общей массы и неандерталец, и хомо эректус, имеющий интеллект ребенка в возрасте десяти-двенадцати лет.
  Сергей Петрович сделал паузу и внимательно посмотрел на своих слушателей, переваривающих столь необычную информацию.
  - Совсем не так обстоят дела в это время, - продолжил он, - когда каждый клан и каждое племя вынуждены самостоятельно решать вопросы своего выживания. Есть мнение, что именно в настоящий момент кроманьонский человек, чистейшими представителями которого в нашем племени являются женщины клана Лани, имеет максимальные интеллектуальные и физические способности. Например, сейчас на всей территории Франции живет около пятидесяти тысяч кроманьонцев. При среднем размере клана в пятьдесят человек им необходимо иметь тысячу вождей, умеющих быстро и безошибочно решать любые вопросы, связанные с выживанием, и интеллектуально одаренных не меньше, чем Наполеон Бонапарт, де Голль, Митерран или Ширак. В условиях сурового климата и крайне скудного набора технических возможностей любое ошибочное решение может быть фатальным для управляемого таким вождем клана и то, что человечество еще не вымерло, говорит о том, что со своими задачами они справляются.
  - Месье Петрович, - снова спросила Эва, явно пораженная такими рассуждениями, - если с увеличением технических возможностей человечества интеллектуальный потенциал будет понижаться, то тогда какой смысл имеет задуманная вами прогрессорская операция? Ведь, как я понимаю, именно вы были автором этой идеи и финансировали ее воплощение...
  - Хороший вопрос, Эва, - усмехнулся Сергей Петрович, - Дело в том, что при естественном развитии технические возможности росли очень медленно, и также медленно, в течении столетий, или даже скорее всего тысячелетий, снижался интеллектуальный потенциал, который вообще не способен к быстрым колебаниям, так как привязан к генетической базе человека, которая не может быстро изменяться. В этот раз мы намерены очень резко, на протяжении одного или двух поколений, увеличить технические возможности человечества и потенциал выживания - как отдельного индивидуума, так и вида в целом. Если убрать большинство причин, влияющих в настоящий момент на смертность - то есть бытовую неустроенность, голод, холод, а также большую часть болезней, связанных с плохими условиями - то в следующие две-три сотни лет человечество на пригодных к жизни пространствах Европы будет увеличивать свою численность в геометрической прогрессии.
  Нечто подобное мы в своем времени наблюдали в странах Азии и Африки, когда внезапно пришедшая туда цивилизация стимулировала среди местных племен чудовищный рост населения. Вся проблема была только в том, что для тамошней нашей цивилизации этот рост населения был лишь побочным эффектом от ее деятельности, и сами эти люди ею востребованы не были. Мы же, как основатели всего этого процесса, должны будет привить этим людям привычку к производительному труду, к которому сейчас склонны только женщины. В результате мы должны получить быстро растущую цивилизацию с преимущественно молодым и интеллектуальным населением, а то, во что это все выльется, зависит уже он наших и ваших потомков.
  - Месье Петрович, - поднял руку Роланд, - а разве нормальная развитая цивилизация возможна без производства стали и цветных металлов, или я в этом деле чего-то не понимаю?
  - В настоящий момент, - сказал Сергей Петрович, - у нас имеется деревообрабатывающее, кирпичное, керамическое и отчасти химическое производство. Например, жидкое мыло, которым вы все мылись совсем недавно, было изготовлено уже здесь из жира, поташа и хвойной отдушки. Для того, чтобы получить привычное всем нам твердое мыло, необходимо использовать не поташ, а натуральную соду, которую можно получить пережиганием морских водорослей, чем мы и займемся будущим летом. Черной металлургией мы тоже займемся на следующий год, причем начнем не с домниц, а сразу с полного цикла домны с подогретым дутьем, плюс конвертер. Конечно, о кислородном дутье и мечтать не стоит, но и та сталь, которая получается после продувки чугуна воздухом, на первых порах тоже будет нас устраивать. К кислородному дутью, Роланд, перейдет уже ваше поколение, когда сможет построить первые турбодетандеры.
  - Месье Петрович, - выкрикнул один из мальчишек, сидящих в задних рядах, - и вы уверены, что все это у вас получится?
  - Во-первых, - сказал Петрович, - встаньте, молодой человек, и назовите себя.
  - Жермен д`Готье, третий класс, пятнадцать лет, месье Петрович, - смущенно ответил мальчик, - мне повторить мой вопрос?
  - Нет, не надо, - ответил Сергей Петрович, - мы вполне уверены, что у нас все получится, потому что у нас есть к тому все предпосылки. Главное, что мы имеем в своем распоряжении кирпичное производство, которое способно производить жаростойкие кирпичи. Правда, кварцевый кирпич, который мы сейчас производим для топок печей, в доменном процессе будет непригоден, ибо кварц вступает в химическую реакцию с чугунным расплавом, но нам уже известно находящееся относительно неподалеку месторождение каолиновой глины, разработкой которого мы займемся тоже по весне. Спроектированная нашим металлургом доменная печь будет трехслойной. Основой ее послужит кварцевый кирпич, внутренняя футеровка будет выполнена из жаростойкого кирпича на каолиновой основе, а внешняя облицовка - из обычного жженого кирпича. Кроме самой печи, нам понадобится массовое производство древесного угля, которое мы будем вести тоже по полному циклу с получением метилового спирта, уксусной кислоты и смолья, а также добыча озерной, болотной или луговой руды, и производство из нее рудно-известкового концентрата. Руду мы уже нашли, и она тут очень высокого качества, так что и за этим вопрос тоже не встанет.
  - Месье Петрович, - спросил все тот же Жермен, - а почему вы сразу не начали с примитивных домниц?
  - Во-первых, мы не нуждались в металле немедленно, - ответил Сергей Петрович, - во-вторых, если брать трудозатраты, то примитивный процесс чрезвычайно трудоемкий, а у нас каждый человек был на счету. В-третьих, производство металла в домницах - не только чрезвычайно трудоемкое, но еще и крайне неэкономичное по сырью. Только половина содержащегося в руде железа выходит в полезный продукт, а все остальное выходит из домницы вместе со шлаком. Кроме того, примитивный процесс чреват примерно двух-трехкратным перерасходом древесного угля, который тоже, как понимаете, на земле не валяется, и древесину для которого надо еще напилить, перевезти и пережечь, не говоря уже о строительстве для этого специальных печей. Надеюсь, мой ответ понятен?
  - Да, месье Петрович, - кивнул Жермен, - спасибо.
  - Месье Петрович, - подняла руку Патриция Буаселье, - скажите, а вы собираетесь заниматься ткачеством и швейным делом? А то у местных женщин вся одежда только из шкур и кожи, и нет ни клочка ткани.
  - Да, - ответил Сергей Петрович, - собираемся, но это вопрос не близкий. Тут есть несколько путей. Во-первых - мы можем и будем налаживать производство крапивной пряжи, из тех зарослей этого сорняка, мимо которых мы проходили утром. Но убирать 'урожай' крапивы возможно только весной, когда сойдет снег, или стеблям будет нужна предварительная обработка, на которую у нас сейчас нет ни условий, ни лишних рабочих рук. Во-вторых - собираясь в этот поход, мы захватили с собой достаточное количество льняных семян, но их все же очень мало, чтобы с самого начала организовать массовое производство ткани, и кроме того, цикл производства льняной пряжи от посева до готового продукта тоже занимает не мене полутора лет. Думаю, что год-два, или, скорее, даже три-четыре нам с вами придется обходиться крапивным бельем и простынями, ибо дикорастущей крапивы вокруг вполне достаточно. Кстати, как нам стало известно, крапивная ткань ничуть не уступает по качеству льняной, и только нежелание крапивы расти там, где ее посадили, заставило человечество перейти от нее ко льну. Сорняк - он и есть сорняк. В-третьих - у нас есть возможность развести на шерсть овцебыков. Ради отлова молодняка этих ценных животных мы собираемся совершить зимой охотничий поход в тудростепи.
  - Месье Петрович, - спросила Патриция, - а почему вы решили разводить таких именно экзотических животных, как овцебыки?
  - А потому, - ответил Сергей Петрович, - что в это время экзотикой являются как раз обычные для нашего времени овцы, а овцебыки, напротив, самая обычная часть пейзажа тундростепей. Моя вторая жена рассказывала, что клан, в котором она выросла, охотится на них каждую зиму. Кроме того, подшерсток у овцебыков очень длинный и тонкий, и он в семь раз теплее обычной овечьей шерсти, а нежнейший кашемир по сравнению с ним - это просто грубая дерюга. При этом овцебык неприхотлив, хорошо переноси мороз и зимой не требует для себя никакого ухода, кроме кормежки, так как ему очень сложно выкапывать траву из под глубокого снега.
  - Понятно, месье Петрович, - кивнула Патриция, - но ведь пряжа - это далеко не ткань. Из пряжи еще надо получить нитки, из которых потом на ткацких станках надо ткать полотно...
  - Мы все это знаем, мадмуазель Патриция, - согласился Петрович, - и имеем соответствующее оборудование для первоначального текстильного производства. Просто сейчас оно убрано на склад по причине отсутствия в нем необходимости. Будет пряжа - будут и автоматические прялки, а также ткацкие станки. Просто всему свое время и свое место.
  - Спасибо, месье Петрович, - произнесла Патриция, глаза которой лучились восхищением, - мне все понятно.
  - Итак, - сказал Сергей Петрович, оглядывая немного расшевелившихся школьников, - думаю, что вводную лекцию можно считать законченной. Сейчас мы все выйдем из столовой и направимся на экскурсию по нашим основным объектам. При это мы побываем на нашей береговой стоянке, которую мы оставили с наступлением осени, в керамических мастерских, и на главной стройке нашего племени на вершине холма.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 20 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #8 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 16 апреля 2017 - 11:23:13
  
  Популярное сообщение!
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 15:15. Стройка Дом на Холме.
  Ольга Слепцова.
  Хозяйство, которое развели тут, в каменном веке, Сергей Петрович и его люди, впечатлило меня своим размахом и продуманностью деталей. Колония процветала, не зная горя, под мудрым руководством своих вождей. Здесь имелось буквально все, чтобы жить вполне здоровой жизнью. Некоторые вещи особенно поразили меня. Яма-холодильник, забитая свининой, огромный бурт с почти девятью тоннами картошки, керамические мастерские, в которых массово производится керамическая посуда (и неважно, что по примитивной технологии), деревообрабатывающий цех с пильным станком и прочим электроинструментом. Конечно же, венцом всего этого великолепия являлся самый настоящий мотор-генератор, переведенный на древесный газ. Ну и плюс к этому я не могла не отметить маленький, но гордый корабль с говорящим названием 'Отважный', который и привез сюда будущих поселенцев - учителей и наставников. Ну, то есть, как я поняла, привез из точки проникновения, потому что условия именно этого региона наилучшим образом подходили для того, чтобы осесть тут на землю и начать сеять разумное, доброе и вечное. Да, много полезного сотворили тут для себя эти удивительные отважные и трудолюбивые люди - и это не говоря уже о построенных тут их руками двух жилых домах и прочих производственных помещениях. И не скажешь, что каменный век.
  Что вызвало во мне особое уважение - это то, что в первую очередь Сергей Петрович и его товарищи поставили жилье не для себя, а для своих подопечных - сейчас это место называется казармой невест, и живут в ней только незамужние девушки, а сегодняшнего дня еще и мы, новоприбывшие французы. Не удивлюсь - если скоро это место будут так и называть 'французским домом'. И только потом, сильно позднее казармы, уже осенью, перед самым началом холодов, было отстроено здание, в котором и живут сейчас сами Основатели, называя его Общежитием. По меркам нашего времени, такое жилье - это ужасная теснотища и неудобство, с трехъярусными кроватями и занавесями вместо дверей, причем отхожее место расположено во дворе. А по меркам каменного века - это самый настоящий дворец в стиле хайтек, в котором есть все, что пожелает ваша душа: тепло, отсутствие сквозняков, электрический свет и возможность уединиться в кругу семьи.
  Как противоречит этот подход моих соплеменников-прогрессоров всем общепринятым принципам, согласно которым начальство в первую очередь заботится о себе, и лишь только потом о своих подчиненных. Помимо всего прочего, нам показали плетеные из прутьев шалаши-вигвамы, в которых Основатели жили до того, как переехали в общежитие. Жить в таких легкомысленных сооружениях, несмотря на покрышку из шкур (отсутствующую сейчас), можно только в разгар лета, и то в хорошую погоду. В двух таких шалашах из восьми сейчас устроены коптильни, в которых директор керамических мастерских Антон Игоревич, внешне похожий на старого бородатого гнома-рудокопа, коптит про запас свиные окорока, пойманную в реке рыбу и пласты сала. Нам сказали, что в коптильни будут переделаны все восемь шалашей, потому что в разгар лососевой путины коптить придется очень много рыбы, и то, что сейчас поставляет на стол клана бригада Антона-младшего, покажется по сравнению с этим просто мелочью.
  Кстати, меня просто шокировала история двенадцатилетнего мальчика, который из-за своей страсти к рыбалке сумел стать и одним из основных добытчиков пропитания для клана, а также обладателем гарема из восьми таких же юных жен. Девятой подругой юного Антона является рожденная на свободе, но прирученная кобыла, самостоятельно курсирующая с набитыми рыбой вьюками от устья маленькой речушки до столовой или коптилен. Самого младшего Антона тут считают бригадиром рыболовецкой бригады, и почти во всем таким же взрослым, как и остальные члены клана - например, Ляля и Лиза, первая из которых бригадирствует над швеями, а точнее скорнячками, а вторая аж над каменщицами, которых обзывает смешным словом 'кирпичеукладчицы'.
  Этого мальчика можно поставить в пример некоторым нашим вполне великовозрастным болванам, которые и сами не желают брать на себя никакую ответственность, и могут помешать сделать это другим. Он вечно будет им живым упреком, потому что в двенадцать лет он как человек добился большего, чем некоторые добиваются к пятидесяти или шестидесяти годам. Что касается его жен, то девочки сами добровольно выбрали себе такого мужа и видно, что они не променяют его ни на кого другого. Их семейная жизнь осталась для меня тайной, но и Сергей Петрович и Марина Витальевна горячо меня уверяли, что Антон и его жены не ведут пока половой жизни, соблюдая табу, которое, как шаман, на них наложил Сергей Петрович. Не очень-то верится, но возможно, это и в самом деле правда, потому что местные люди должны очень серьезно отнестись к наложенным шаманом табу и строго соблюдать все предписываемые им ограничения и запреты.
  После рыбачьего мыса мы прошли мимо бывшего картофельного поля и посмотрели на место битвы мужчин клана с дикарями-людоедами на прибрежном лугу. При этом Сергей Петрович в красках расписал нам тот день, делая особый акцент на тот момент, когда Андрей Викторович, с двумя обнаженными кинжалами-кукри, ворвался в самую середину толпы противников - еще более свирепый в своей ярости, чем эти невинные дети природы. После осмотра прибрежного луга мы, через специальный проход в колючих зарослях дикого шиповника, прошли в растущий на плоской возвышенности сосновый бор, где пышные сосенки перемежались редкими дубами, и через несколько минут ходьбы по влажному, пахнущему сыростью, лесу, вышли в то место, которое Сергей Петрович называл стройкой Большого Дома.
  Первое, на что мы наткнулись в том месте, была торчащая из земли труба-не труба, но что-то похожее. Нам тут же пояснили, что это вершина печи для обжига известняка. Эта штука отчаянно воняла, испуская едкий дым из прикрытой навесом горловины. Как оказалось, очередной обжиг был в самом разгаре, и мы, заглянув в ров, ведущий к заглубленной в землю топке, увидели, как две женщины бросают дрова в гудящее пламя. Их смуглые лица блестели от пота, они были полураздеты - уж да, несмотря на прохладную и сырую погоду, жар, исходящий из жерла печи, должен был быть основательным. Однако, как объяснил Сергей Петрович, этот цикл отжига только начался, и сейчас пока идет просто сушка известняка, поэтому большая часть спецэффектов - это просто водяной пар. Когда мы, поглядывая на него, с опаской обогнули это дымящееся и воняющее дымом сооружение, наш гид объяснил, что обожженная известь превращается сперва в известковое тесто, а потом либо в известково-песчаный раствор для кладки кирпичей, либо в известковое молоко для побелки стен. Вот, значит, как. Ну, это они здорово придумали, что уж там говорить. А что, беленые стены - это очень мило и патриархально, и кроме того, крайне безопасно в смысле защиты от инфекции.
  Дальше мы увидели так называемую кипелку, то есть специальную выложенную из кирпича ванну в которой негашеная известь становится гашеной без доступа атмосферного воздуха. Из продолжившейся лекции стало понятно, что из этой ванны раствор извести переливается в другую, в которой смешивается с песком для дальнейшего использования. Ну, а дальше, за кипелкой, находилось то, что отцы-основатели называли стройкой Большого дома.
  Глядя на открывшееся моему взору зрелище, я застыла в благоговении и преклонении перед человеческим величием - и не я одна. Это ж надо было соорудить такое в условиях каменного века! С трудом верилось, что строителям не помогал сам Господь (хотя, впрочем, как знать). Перед нами высилось двухэтажное строение, возведенное на деревянном каркасе поверх сплошного кирпичного фундаментного цоколя примерно пятидесяти сантиметров ширины. С одной стороны под домом был довольно глубокий подвал, выдолбленный в сплошном известковом массиве, и результаты этой долбежки громоздились вокруг стройки внушительными горами.
  Стены Большого Дома были обшиты кирпичом до середины второго этажа, а внутренние перегородки и массивная кирпичная стена-дымоход, делящая дом напополам, как в казарме, были подняты до самого верха. С одной стороны дома - той, что смотрела прямо на нас - почти до уровня всего первого этажа на стену была наложена белая известковая штукатурка. На той же стене, которая смотрела на дорогу, работы только начинались, а две остальные стены сверкали несущими столбами, перекрещивающимися досками деревянного каркаса и диагональной кладкой красным кирпичом. Сергей Петрович пояснил, что леса для штукатурки верхней части стены он начнет возводить позже, когда полностью закончится кладка стен и внутри дома начнутся отделочные работы.
  Но самое главное, что поразило всех нас и меня лично, было то, что на этой стройке дружно работали не только беленькие лани, но и смуглые полуафриканки - причем девочки эти были на два-три года моложе моих оболтусов. Стоя на козлах, они клали кирпич с ловкостью профессиональных каменщиц, то есть, простите, кирпичеукладчиц. Девушки постарше и взрослые женщины только успевали подносить им известковый раствор в деревянных ведрах-бадейках, и подтаскивать стопки кирпича. В результате, стена дома прямо на наших глазах росла как на дрожжах.
  Внутри недостроенного дома было сыро, царил холод и эдакий полумрак, однако становилось очевидным, что это здание обещает быть куда роскошней и просторней, чем временное общежитие. Вот тут уже можно будет жить, а не существовать, и при этом это великолепный дом способен вместить в себя очень много народа. Увидев его изнутри, мои ученики явно повеселели. Это уже было настоящее жилье, а отнюдь не та времянка, которая тут называлась казармой. Конечно, нам придется ждать, пока тут закончат все работы, но явно это ненадолго, учитывая энтузиазм рабочих и количество запасенных материалов. Явно же для этой постройки нет никаких особых препятствий, и она будет закончена сразу же, как будут выполнены все запланированные работы.
  После экскурсии по Большому дому Сергей Петрович показал нам то место, где планировалось поставить теплицу. Он объяснил, что и как мы должны делать при постройке этой теплицы, для того, чтобы из кандидатов перейти в действительные члены племени. Немного посовещавшись, мы с моими французскими учениками решили, что сумеем справиться с этим заданием. Разумеется, в том случае, если нам предоставят инструктора по кладке кирпича, плетению лозы и всем тем специальностям, которые понадобятся при постройке. Сергей Петрович подумал и сказал, что специалистов он выделит, только посоветовал не обижать их, а то обидчику придется несладко. Я, разумеется, согласилась, и наша работа в клане Огня началась.
  
  Тогда же и там же. Люси д`Аркур - педагог и убежденная радикальная феминистка
  Чем глубже вникала я в тонкости быта этих людей, у которых мы очутились волей слепого случая, тем сильнее ощущала свою беспомощность, вместе с которой приходило и осознание того, что теперь, хочешь-не хочешь, а придется жить по чужим правилам. Но страшнее этого было ощущение бездонной тоски - оттого, что рушился весь мой привычный и уютный внутренний мир, так заботливо взращенный на таких, казалось бы, несокрушимых гигантах, как демократия, толерантность, свобода и равноправие. Здесь, в этом диком патриархальном мире, эти понятия повержены в прах - и вместе с ними, соответственно, все мои идеалы, планы, мечты и стремления. Волны тошнотворного ужаса накатывали на меня при мысли о том, какой теперь будет моя судьба... А чей-то слабый голосок тихонько нашептывал: 'Может, ты еще сможешь вернуться?'. Конечно же, это был голос надежды, но он звучал очень неубедительно... а потом и вовсе заглох. И тогда я, похоронив надежду, осталась один на один с этим миром, который никак не мог принять меня с моими убеждениями - он был чужд мне, он уже сейчас отталкивал меня. Мне оставалось только крепиться - и размышлять, анализировать, стараясь не сойти с ума и не поддаться истерике. Сейчас я особенно остро ощущала свое одиночество - несмотря на то, что вокруг была куча народу, и, в частности, мои ученики (увы, теперь уже бывшие). Никому не было до меня дела, и, похоже, никто не разделял моих чувств.
  Я понуро плелась вслед за всеми, участвуя в полупринудительном ритуале 'знакомства с местными условиями'. Дети возбужденно обменивались между собой замечаниями об увиденном, и не скрывали своего восхищения. Я же еще не вполне отошла от омерзительной банной экзекуции, и после тех унизительных манипуляций чувствовала себя ужасно - у меня разболелась голова, а кроме того, мой желудок начал сжиматься в спазмах от непривычно жирной пищи, к тому же совсем не вегетарианской. А тут еще я увидела этот кошмар... Такое не могло мне присниться в самом страшном сне - огромная яма, заполненная МЯСОМ! Я, пошатываясь, стояла на краю этого жуткого хранилища - и мне виделись десятки невинно убиенных животных, которых эти жестокие варвары собираются употреблять в пищу, потакая своим извращенным вкусам... Как хорошо, что никто не заметил моей слабости. Я постаралась взять себя в руки, и вскоре головокружение и дурнота меня отпустили. Однако все остальное представало передо мной будто в тумане, а голос Ольги звучал, словно сквозь вату в ушах. Какие-то еще хранилища, какие-то мастерские... Эти русские вечно что-то мудрят. Единственное, что запечатлелось в моем восприятии, так это упоминание об электрогенераторе. Вынуждена признать - это они отлично придумали. Однако на этом блага привезенной цивилизации заканчивались.
  Вообще, происходящее больше всего напоминало мой самый страшный сон, который вдруг стал явью. У меня не укладывалось в голове, что можно было добровольно уйти сюда, в этот дикий и темный, нецивилизованный мир - а как я поняла, основатели колонии поступили именно так. Для меня существовало лишь два объяснения этому - либо эти русские - сумасшедшие, либо они просто были вынуждены сбежать от чего-то. Возможно, что они являлись преступниками там, в нашем мире. Какой ужас! Ведь теперь мне придется жить с ними бок о бок, слушаться их приказов и заниматься тяжким трудом! Мое образование и заслуги никого здесь не волнуют. Здесь главный тот, кто сильнее, и никакой демократии нет и в помине. Чихать они хотели на идеи гендерного равенства - у них тут жесткая диктатура, возглавляемая мужчинами.
  Вообще, сами слова 'мужчина' и 'женщина' изначально создают некоторое неравенство, учитывая все ассоциации, намертво прилипшие к каждому из них за период многовекового подавления первыми вторых - эти слова уже содержат в себе намек на устоявшиеся социальные роли. Я предпочла бы пользоваться определениями, больше соответствующими идее равноправия полов, ибо только наличие определенных половых органов отличает мужчин и женщин друг от друга, во всем остальном они абсолютно одинаковы. Так считают все здравомыслящие люди, которые не согласны мириться с неравноправием полов. Так что и я, и большинство моих соратниц предпочитают использовать термин 'обладатель мужских (женских) половых органов'. Как прекрасно, что наша славная Европа идет по пути феминистических начинаний...
  Впрочем, мне уже не вкусить больше европейских прелестей, не насладиться воплощением идей гендерного равенства. Я сейчас - в каменном веке, черт бы побрал ту злосчастную поездку... Географически мы находимся там же, где и до попадания - то есть во Франции, но какая же тьма веков лежит между этими двумя мирами! От этих мыслей у меня по спине пробегают мурашки, и отчаяние касается моего затылка своей леденящей рукой.
  И еще мне кажется возмутительным, что эти русские чувствуют себя полновластными хозяевами на нашей, французской, земле! Они гордо попирают ногами нашу территорию, и так же бесцеремонно они попирают и все идеи цивилизованного человечества. У них здесь царит тьма, невежество, страдание, обман, подавление и насилие - все атрибуты замшелого патриархата... Как им, должно быть, удобно держать в узде темных, необразованных женщин ради своих эгоистических гендерных интересов! Да, я, пожалуй, слегка начинаю понимать мотивацию побега в каменный век этих русских... Нет ничего слаще власти над человеком; там, в своем мире, они наверняка не могли проявить своего стремления к подавлению, ибо даже до темной России в наше время уже добрался победоносный дух феминизма.
  Но здесь, среди отсталых дикарей, обладая познаниями современного человека, они могут быть чудовищно могущественными... Они авторитетны, их все слушаются и поклоняются - ибо не надо много ума, чтобы впечатлить первобытного человека. Несчастные дикарки считают за честь для себя составлять их гаремы! Да ведь это просто рай и предел мечтаний для очень многих, отвергающих гендерное равенство! Наверняка эти русские наслаждаются своей властью и положением.
  Неудивительно, что они так обошлись со мной. Во мне они почувствовали скрытую угрозу своему гендерному превосходству. Что ж, пусть меня заплюют и затопчут - я не отрекусь от своих идеалов. Меня учили быть бесстрашной и стойко отстаивать наши светлые идеи. Следует помнить, что наше движение всегда стремилось достичь блага для всего человечества - а общество не может считаться полноценным, если ущемляются чьи-то интересы...
  А Ольга-то, Ольга! Как она залебезила перед этими русскими - противно смотреть. Наверное, хочет заслужить себе привилегии. Чисто русская черта. Сама-то она тоже из них - и неважно, что родилась в европейской, благополучной и цивилизованной стране, а не в отсталой России - у них очень силен так называемый 'зов крови', и все понятия, привитые им, рушатся моментально, стоит только попасть в определенные обстоятельства, добавляющие мнимого авторитета их этнической родине. И вот сейчас она, Ольга, уже считает, что их уклад жизни правилен, что руководители - молодцы, и наверняка мечтает стать двадцать пятой (или какой там - неважно) женой самого главного вождя... Это, видимо, здесь называется 'женская карьера'.
  Ах да, ведь они построили дом (Ольга переводит его название как 'Большой Дом', при этом просто брызжа восторгом). Они с гордостью нам его продемонстрировали, ожидая, вероятно, что мы будем плясать от счастья и восхищения. Вынуждена признать, что их ожидания оправдались - все ахали и удивлялись, кроме меня, ну и нескольких ребят. Ну, построили - а отчего бы не построить, когда можно произвести все необходимое и есть целая куча рабынь, которая занимается как производством материалов, так и постройкой самого сооружения?
  Однако от моего взгляда не ускользнуло, что столь тяжелым трудом занимались исключительно девочки, причем довольно юные - младше наших ребят, а женщины постарше только подносили им все необходимое. Да в цивилизованной стране за эксплуатацию труда малолетних эти 'вожди' пошли бы под суд! Зато мальчик у них ловит рыбу. Вот так - сидит весь день на берегу реки и рыбачит в свое удовольствие, и тяжелее удочки ничего не поднимает, при этом считаясь одним из главных кормильцев в общине. Ну а как же - с малолетства надо приучать всех, что мужские особи имеют неоспоримое преимущество. Вон, и гарем уже у этого мальчишки образовался - много желающих занять место рядом с таким привилегированным членом общины...
  Нам было показано и так называемое 'место битвы'. Русский вождь раздувался от гордости, расписывая чудеса храбрости и отваги, что явили в бою с людоедами он сам и его соратники. Вот - еще одно свидетельство убежденности в своем гендерном превосходстве. До чего же нравится мужским особям думать, что их особое предназначение - защищать. Можно еще добавить - 'тех, кто слабее', они сами думают именно в таком контексте. Женщины же, в чьих умах сильны гендерные предрассудки, навязанными многовековым патриархатом, просто млеют от восторга, когда их 'защищают', тем самым позволяя мужчинам возвеличиваться над ними и диктовать свою волю. Они считают себя предназначенными для совершенно другого, что не позволяет им воевать (хотя для всех очевидно, что женщины могут справляться с этим ничуть не хуже). И это другое они высокопарно называют 'продолжением рода', считая деторождение своим величайшим призванием и главным делом жизни, и ожидают от мужчин уважительного отношения к себе в силу этого факта. Несчастные! Как много они теряют, и как много возможностей упускают. Жизнь так интересна и многогранна, и запирать себя в узких рамках мнимого 'предназначения' - все равно, что хоронить себя заживо, а подавление личностной свободы неизменно ведет к деградации.
  Впрочем, что-то я увлеклась. Рассуждаю так, будто у меня есть какие-то перспективы. Неужели же я стану объяснять дикаркам про многогранность жизни? Но хотя бы наших девочек надо предостеречь - ведь они воспитаны на справедливых европейских ценностях, и я не могу допустить, чтобы их дух был сломлен, и их превратили в бессловесных рабынь и рожательные агрегаты. Также хорошо бы познакомится поближе и установить добрые отношения с теми молодыми девушками из русских, которые командуют бригадами. Это ведь не дикарки, наверняка они умеют здраво рассуждать. Что, если кто-то из них будет способен разделить мои взгляды? Вечером надо будет получше к ним присмотреться.
  Тут у них намечается какое-то пиршество... Наверное, что-то вроде языческого праздника урожая - с песнями и плясками. Реверанс в сторону дикарей, как я понимаю. Впрочем, русские недалеко от них ушли. Если бы из Европы в течение веков не проникала в их дремучую страну цивилизация - они бы так и оставались темными и невежественными, закоснелыми в своем упрямстве и традициях, невосприимчивыми ни к чему новому. Как я понимаю, эти сбежавшие из двадцать первого века русские взялись строить тут цивилизацию... Разумеется, это будет цивилизация, подогнанная под их личные вкусы. И мне уже заранее жаль тех женщин, которым никогда не стать по-настоящему свободными... Которых будут эксплуатировать и заставлять рожать, при этом внушая им, что это и есть самое большое счастье из всех возможных для женщины - быть покорной своему господину, служить ему и слушаться во всем, имея от него миску похлебки и крышу над головой...
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 22 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #9 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 23 апреля 2017 - 11:44:52
  
  Популярное сообщение!
  1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 18:05. Промзона Дома на Холме.
  Первыми на промзону вернулись усталые, намного ошарашенные и полные впечатлений французские школьники. Не все для них оказалось так плохо, как могло показаться на первый взгляд, но и хорошим их положение тоже назвать было нельзя. Дальнейшая жизнь им виделась полной опасностей и непрерывного тяжелого труда без всякой оплаты за него, кроме миски картофельно-мясного варева. Возможно, их европейские головы посетили бы еще какие-нибудь печальные размышления о бренности жизни и нависшем над ними злом роке, но этому мешали сытые желудки, которые, умиротворяюще побулькивая, отгоняли дурные мысли.
  - Кыш отсюда, противные! - говорили они, - будет еда, тепло, уют, дом, будет и счастье с любовью.
  Как хороший практический психолог, во время экскурсии Сергей Петрович наблюдал за этой колышущейся биомассой, пытаясь отделить агнцев от козлищ и зерна от плевел. На первый взгляд, вся эта масса делилась на три, или даже на четыре части (это если считать мадмуазель Люси, которая сама по себе была вещью в себе и стояла наособицу от всех остальных). Во-первых - активное меньшинство, готовое брать на себя ношу белого человека в ее лучшем смысле и тащить ее вместе с вождями, на раз-два взяли. Такими были Ольга Слепцова, Роланд Базен, Патриция Буаселье, с которыми Сергей Петрович уже был знаком, и еще два мальчика - один из самой старшей группы, и один из самой младшей. Конечно, жизнь покажет, кто и чего стоит, но эти пятеро подавали шаману Петровичу определенные надежды. Однако кое-кто, в противовес этой пятерке, создавал у Сергея Петровича крайне тяжелое и негативное впечатление.
  Главной головной болью представлялся уже известный Николай Петровских, при одном взгляде на которого Сергею Петровичу хотелось одновременно и пристрелить его из своей 'мосинки', и в приступе омерзения вымыть руки с мылом. Таких наглых и самодовольных болванов, уверенных в собственной безнаказанности, Сергей Петрович еще не встречал и всерьез подозревал, что в самое ближайшее время этим типом будет непременно спровоцирован какой-нибудь конфликт, который вынудит его, Петровича, изгнать этого человека из племени, если не приговорить к смертной казни. Сергей Петровича охватило неприятно свербящее ожидание еще неизвестного события, которое он совершенно не желал возглавлять, и одновременно был не в силах предотвратить. То есть предотвратить, конечно, было возможно, но это лишь означало, то, что высшую меру социальной защиты этому сынку казнокрада надо было выписывать не на основании совершенных им преступлений, а только из предчувствия того, что он их обязательно совершит. Мерзкая дилемма. И так плохо, и эдак тоже нехорошо.
  Второй проблемой из упавшего буквально на голову пополнения была бывшая педагог этих французских школьников - мадмуазель Люси д`Аркур, к которой у Петровича установилась стойкая неприязнь, в основном из-за постоянной демонстрации ею стойкого неприятия, как самих вождей племени Огня, так всего того, что они делают. А также чувствовалось в этой особе нечто чуждое, скрыто-враждебное, очень глубокое, неразрывное с ее личностью и базовыми убеждениями - а, следовательно, и трудноискоренимое.
  Совершая ознакомительную экскурсию для французских школьников по своей территории, Сергей Петрович окончательно решил повысить статус подведомственной ему социальной структуры, уже мысленно называя ее племенем. И в самом деле, сто с лишним человек, из которых чуть меньше ста дееспособных и экономически активных, к тому же разбитых по происхождению на четыре подсообщества - это далеко уже не клан, а именно племя.
  Так вот, мадмуазель Люси выглядела в этом племени так же органично, как павлин в курятнике, и не было такого установившегося уже обычая, который бы не шел вразрез с ее особым личным мнением. Правда, никаких уголовных преступлений со стороны этой женщины Сергей Петрович не ожидал, а, следовательно, относился к ней весьма спокойно, как к неизбежному, но в общем-то безвредному злу. Тут надо было опасаться прямо противоположного - как бы Лани и полуафриканки, которых она попробует обратить в свою феминистическую веру, не устроили бы ей хорошей трепки с выдиранием волос и расцарапыванием морды лица.
  За своих учениц, в смысле за Лизу и Лялю, Сергей Петрович был совершенно спокоен. Выдержки у них хватит, и в драку за любимых мужей они не кинутся. А вот насчет всех остальных такой уверенности не было. Что, если эта воинствующая феминистка начнет дурить головы местным женщинам? Налетят и разорвут, ибо такой уж у местных пылкий темперамент, особенно у полуафриканок. Надо будет поговорить с женщинами и объяснить им то, что не надо особо резко реагировать на возможную пропаганду дурацких идей гендерного равенства со стороны французской учительницы, которую, в крайнем случае, можно будет просто игнорировать.
  Петрович призадумался. В ходе наблюдений за этой особой, а также со слов Ольги напрашивался вывод, что она весьма энергична, горда и самоуверенна, к тому же горячо предана своим идеалам. Если абстрагироваться, то это, безусловно, положительные качества, и вопрос в том, чтобы направить их если не в полезное, то хотя бы в нейтральное русло. Конечно, было бы желательно изменить саму идеологию мадмуазель Люси, но это, конечно же, вряд ли удастся. Непременно, она будет стремиться завоевать авторитет - а вот этого допустить никак нельзя. Авторитет дает власть, а власть всегда в некотором роде распространяется и на умы. Так что, после недолгих, но серьезных раздумий, Сергей Петрович решил, что Люська, как он ее окрестил, в отличие от той же инициативной пятерки, никогда не получит в племени никакой руководящей должности, и ее пожизненный удел - это тяжелый физический труд - месить раствор, таскать кирпичи, или в крайнем случае, как и положено добропорядочной женщине, прясть и ткать при свете свечи, то есть, пардон, пока что электрической лампочки. И это все - никакого преподавания французского языка и чего-либо еще, что она считает для себя достойной работой, она не получит. Тем более что этот самый французский язык должен был быть переведен на роль языка для бытового общения между самим французами, чему поможет уже созданное среди местных русское языковое поле, а затем французский язык должен и вовсе исчезнуть почти без следа, ибо у зарождающейся цивилизации должен быть только один центр кристаллизации.
  Все же остальные французские школьники, в количестве шестнадцати человек, в основном девочек, в общей массе представлялись Сергею Петровичу таким неопределенным колышущимся болотом, из которого может выделиться как и нечто хорошее, так и нечто плохое, и которое будет следовать за сильным и ярким вождем. И очень хорошо, что Люська не имеет среди них абсолютно никакого авторитета, и падение бывшего педагога на дно социальной иерархии ее бывших подопечных скорее радует и забавляет, чем печалит и вызывает сочувствие. Это, конечно, тоже нехорошо, и говорит об их душевной черствости и грубости, но чего вы хотите от европейцев, которые предпочитают жить каждый сам по себе.
  Кстати, глядя на нежно воркующую первую французскую парочку, Сергей Петрович уже подумывал, не стоит ли обвенчать - то есть повязать - Роланда с Патрицей прямо на сегодняшнем вечернем празднике...
  С одной стороны, пара к этому явно готова - вон как держатся за руки, глядя друг другу в глаза, да и заявление соответствующее от жениха уже было. Теперь, если невеста согласна (а она явно согласна, и ей только надо прямо и в лоб задать соответствующий вопрос), то дело только за самим Сергеем Петровичем, ну и еще немного за женсоветом. Хотя в этом случае женсовет немного побоку - парень хочет взять в жены девушку, с которой он вместе пришел в племя. Нехорошо, если вопрос - быть или не быть их семье - будет решать женсовет племени.
  С другой стороны, молодую семью надо будет где-то поселять, и хоть одна свободная комната в общежитии, зарезервированная как раз для вот таких непредвиденных нужд, имеется, но рассчитана она на шесть человек, и поселять туда только двоих будет излишней роскошью. При этом вопрос о наделении Роланда дополнительными женами даже не рассматривался. Во-первых, среди Ланей и полуафриканок половозрелые девушки уже закончились, а вторая, третья, пятая жена-француженка для Роланда - это не совсем то, что нужно для выравнивания генетических потенциалов.
  Во-вторых, имеет место соображение, частично противоречащее тому, что 'во-первых', а частично с ним согласующееся. Брак - это личное дело будущих членов семьи, причем всех членов. Это своего рода коллективный договор, обеспечивающий согласие и семейный уют, и принудительное вмешательство в это дело хоть со стороны совета вождей, хоть со стороны женсовета недопустимо, и Петрович просто не хотел этим заниматься, ибо такие вопросы должны устаканиваться сами по себе. Хочет Роланд взять в жены Патрицию - пусть берет, раз она согласна, а все остальное им пока можно дать авансом. Но все равно вопрос жилплощади для молодых следует обсудить с вождями.
  Сергей Петрович его и обсудил, как только рабочий день был досрочно закончен (около пяти) и все вернулись к казарме и общежитию быстренько помыться, почиститься и приготовиться к празднеству, что должно было начаться ровно на заходе солнца. Историческое для Роланда с Патрицией заседание Правительства племени состоялось в полутемной столовой, где кипел большой казан с грибным супом двойной жирности и шкворчали казаны с разными деликатесами. Кроме того, Сергей-младший ради праздника сходил с Гугом на охоту, добыв молодого оленя, и теперь над наполненной рдеющими углями ямой, медленно вращаясь, жарилась эдакая огромная шаурма из цельной туши, нашпигованной кусочками свиного сала, диким луком, чесноком и прочими местными травами-приправами. Предусматривался еще шашлык от Антона Игоревича и другие вкусности, включая нарезанный ломтями прямо с сотами дикий мед.
  Тем временем в столовой обсуждался вопрос намечающегося бракосочетания.
  - Да, - сказала Марина Витальевна, ужом вертясь между казанами, - я только буду двумя руками за. А что? Комната все равно пустует, а еще одна семья нам не повредит. Патриция хоть и выглядит худенькой, но девка она вполне зрелая, и кроме, того давно уже не девушка, так что украдкой перепихиваться в кустах они все равно будут. К тому же она так понравилась Ните, что та дала ей свои запасные сапожки. Если бы речь шла о ком-то другом, то я бы еще подумала, а тут я только скажу только 'да'.
  - И что, - спросил Андрей Викторович, - эта Патриция отдарилась?
  - Да, - улыбнулась Марина Витальевна, - сережками из ушей и простеньким колечком. Конечно, и то, и другое просто бижутерия, но тут дорого внимание, а не реальная ценность предмета. А еще вещи из нашего мира - это вполне статусная вещь и говорит, что ее хозяйка занимает в своем клане достаточно высокое положение.
  - Тогда я тоже согласен, - сказал Андрей Викторович, - похоже, что девка наш человек.
  - По кухне она мне перед обедом неплохо помогала, - добавила Марина Витальевна, - Маринка - та лентяйка, делала все через силу, потому что хотела выслужиться, а у Патриции все получалось просто от души. И ловка, и старательна, и аккуратна, а еще доброжелательна и вежлива...
  - Ну, прямо набор достоинств, - усмехнулся Андрей Викторович, - я же сказал, что я за. А из Роланда - не смотрите, что он такой худой - мы еще сделаем настоящего бойца.
  - А не слишком ли мы торопимся, товарищи? - наконец высказался Антон Игоревич, - Я вот, например, сомневаюсь...
  И так у него это получилось похоже на известного киноперсонажа, что все непроизвольно прыснули от смеха.
  - Сомневается он, - сказал Андрей Игоревич, - Витальевна же русским языком сказала, что она с ним спала, и явно не один раз - и значит, будет это делать снова и снова. А зачем нам здесь внебрачные связи, один раз мы от этого едва отбились, и если мы срочно не поженим этих двоих, то у наших местных девок будет перед глазами дурной пример.
  - Хорошо, - смущенно кивнул Антон Игоревич, - Только почему молчит наш Петрович?
  - А потому молчу, - сказал Сергей Петрович, - что для себя я уже все решил, и для меня нет никакого сомнения, что женить Роланда на Патриции надо немедленно, и сделать это было вполне в моей власти. Единственно, чего я не мог сделать самолично, без совета вождей - так это выделить им пустующую комнату в общежитии... А молодой семье без своего угла никак.
  - Тады лады, Петрович, - сказал Антон Игоревич, - я тоже за. Можешь записать - решение принято единогласно.
  
  o050279, Thanai, Влад Аланов и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #10 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 30 апреля 2017 - 11:16:04
  
  Популярное сообщение!
  В этот момент в столовую заглянул Валера и сказал, что солнце уже приближается к горизонту, а вожди все еще сидят тут и делают вид, что это их совсем не касается. После этого сообщения все встали и направились на выход. Пора уже было начинать праздник, а то народ, наверное, ждет.
  Первым делом Сергей Петрович выхватил из толпы Ольгу Слепцову и сказал ей, чтобы находилась рядом, потому что надо будет переводить его слова для французских школьников. После этого они все вместе направились на площадку за столовой, где на своем месте уже возвышалась сложенная из дров гора, предназначенная для праздничного костра, состоящая в основном из отходов работы пилорамы - горбылей и разнообразных толстых и тонких жердей. Вокруг этого будущего костра уже толпились умытые и улыбающиеся Лани и полуафриканки, чьи ноздри уже улавливали запах печеной оленины и свиного шашлыка на ребрышках. А-х-х-х-х! Объедение! Учуяв этот запах, французские школьники тоже как-то сразу сглотнули слюну и повеселели, только на лице мадмуазель Люси застыло такое кислое выражение, что это лицо запросто можно было использовать вместо уксуса. Но на нее никто внимания не обращал, наверное, потому, что вместо уксуса при приготовлении блюд использовалась настойка дикой желтой алчи. Ядреная вещь, сразу сводящая скулы, стоит только хоть раз положить ее на язык.
  Петрович подошел к костру и, обернувшись лицом к заходящему солнцу, которое как раз в этот момент коснулось своим краем горизонта, поднял вверх обе руки, после чего гомон стих и наступила тишина.
  - Сегодня, - громко сказал он, а Ольга Слепцова повторяла за ним по-французски, - мы на половину года прощаемся с летним теплом и благодарим уходящее солнце за то, что оно помогло земле взрастить ее плоды. Спасибо тебе, дневное светило, что радовало нас теплом своих лучей. Спасибо тебе за теплый ласковый ветер, шелестящий в зеленых ветвях. Спасибо тебе за наш урожай, который уже собран и лежит в закромах. Теперь ты можешь уходить на отдых. Мы тебя обязательно дождемся. А теперь, племя Огня, все сразу, скажите нашему дорогому солнцу 'Спасибо!'. За все спасибо. Три раза.
  - СА-ПА-СИ-БО! СА-ПА-СИ-БО! СА-ПА-СИ-БО! - дружно проскандировали в ответ женщины и девушки племени, да с таким энтузиазмом, что с ближайших лесных деревьев в панике взлетели устроившиеся там на ночевку птицы, возомнившие о себе черт знает что.
  - Очень хорошо, - сказал Сергей Петрович, - но нам еще нужно зажечь праздничный костер, и надеюсь, что лучшие из лучших уже выбраны и готовы к своей миссии.
  В ответ на этот призыв рады собравшихся девушек и женщин начали раздаваться и выпускать на площадку перед костром шестерых молодых женщин и девушек: от бригады Андрея Викторовича - полуафриканку Каилэ-Ксану, беременную на четвертом месяце; от бригады Антона Игоревича - бывшую Лань Лану, тоже беременную, только с на шестом месяце, с куда большим животом; от бригады Сергея Петровича - его старшую полуафриканскую жену Алохэ-Анну; от бригады Лизы - юную четырнадцатилетнюю полуафриканку Алитэ-Алину; от восстановленной бригады Ляли - тринадцатилетнюю Лань девочку Тулу; от кухонно-медицинской бригады Марины Витальевны - старшую белую жену шамана Петровича, похорошевшую и расцветшую Фэру.
  Дальше все повторилось как и в тот раз, когда племя (а тогда еще клан Огня) праздновало сдачу в эксплуатацию общежития. Женщинам и девочкам раздали факелы, и с последним лучом заходящего солнца они пошли по кругу, поджигая сложенные дрова. Пламя, которое с ревом и роем искр взметнулось в потемневшее облачное небо, было встречено громовым криком ура... Только вот шапки в небо никто не бросал - из-за неимения таковых, а также из-за отсутствия подобной традиции. Сергей Петрович заметил, что французские школьники и школьницы так же кричали вместе со всеми и подпрыгивали на месте - видно, и их подхватила волна всеобщего ликования.
  К Сергею Петровичу подошел Сергей-младший и спросил, можно ли начинать дискотеку.
  - Пока нет, - ответил Сергей Петрович, - у меня есть еще одно дело. Кстати, у тебя там вроде был Мендельсон, ну в смысле свадебный марш.
  - И был, и есть, - кивнул Сергей-младший.
  - Тогда приготовь его, - сказал Сергей Петрович, - запустишь по моей команде.
  - Что, будем кого-то женить, - деловито спросил главный и единственный ди-джей племени, - раньше вроде обходились без этого?
  - Женить будем двух новеньких, - немного сухо ответил Сергей Петрович, - они специально приехали к нам, чтоб пожениться. А для иностранцев, как ты понимаешь, свадьба без Мендельсона - это совсем не свадьба.
  - Ага, - сказал Сергей-младший, - все понял, шеф, уже испаряюсь.
  Едва только Сергей-младший отчалил, как Сергей Петрович снова поднял руки вверх и громогласно произнес:
  - Патриция Буаселье и Роланд Базен, подойдите пожалуйста ко мне прямо здесь и сейчас.
  Ольга повторила его слова по-французски и где-то минуту спустя из самых задних рядов, где они наверняка занимались тем, что миловались и целовались, вышли эти двое, которые еще не знали о своей грядущей судьбе и, неловко переминаясь, встали перед Сергеем Петровичем.
  Великий и ужасный шаман, за спиной которого бушевал огонь, окружая его сияющим ореолом, строго посмотрел на будущих новобрачных.
  - Роланд Базен, - раскатисто и торжественно произнес Сергей Петрович, - желаешь ли ты взять в жены стоящую рядом с тобой девушку Патрицию Буаселье?
  Ольга перевела вопрос, и Роланд растерянно посмотрел на Патрицию, которая с широкой и дурацкой улыбкой закивала ему - энергично, как китайский болванчик.
  - Уи (Да), месье Петрович! - ответил Роланд, и этот ответ Сергей Петрович понял даже без перевода.
  - Патриция Буаселье, - обратился шаман Петрович к счастливой невесте, - желаешь ли ты взять в мужья стоящего рядом с тобой Роланда Базена?
  - Уи (Да), месье Петрович! - ответила Патриция, и этот ответ Сергей Петрович тоже понял без посторонней помощи.
  - Тогда, - громко сказал шаман, - есть здесь кто-нибудь, кто может четко и обоснованно сказать, почему эти двое не могут вступить в брак?
  - Они еще несовершеннолетние, им нет восемнадцати лет, - выкрикнула со своего места мадмуазель Люси, и Ольга тут же перевела ее слова.
  - Не подходит, мадмуазель Люси, - по-прежнему громко ответил Сергей Петрович, - в нашем племени совершеннолетие наступает с шестнадцати лет, поэтому они вполне взрослые и самостоятельные люди, полностью несущие ответственность за свои поступки. Кроме того, при медицинском осмотре наш врач и Мудрая женщина засвидетельствовала, что они оба вполне созревшие молодые люди, так что будущему мужу ничто не мешает зачать, будущей жене родить и выносить ребенка. Есть тут кто-нибудь еще, кто может назвать причину, по которой этот брак не может состояться?
  Во второй раз ответом Сергею Петровичу было только молчание. Все остальные считали Патрицию и Роланда вполне кондиционными женихом и невестой. Бледная мадмуазель Люси открывала и закрывала рот, явно с трудом сдерживая себя от того, чтобы не высказать все, что она думает обо всем происходящем, и, в частности, о рождении детей и самом институте брака. И это было весьма благоразумно с ее стороны.
  - Итак, - сказал Сергей Петрович, беря из рук Ляли свой любимый брачный шнур, - Роланд и Патриция, позвольте мне связать вас нерушимыми узами брака...
  Ольга перевела и Роланд с вполне серьезным видом, смеясь одними глазами, переспросил:
  - Надеюсь, вы будете связывать нас не за шеи, месье Петрович?
  Первыми этой плоской шутке засмеялись французы, которые поняли ее без перевода, а потом, когда те же слова по-русски повторила Ольга, засмеялись и все остальные.
  - Да нет, - сказал Сергей Петрович, - я свяжу вам только руки. Твоя левая рука будет привязана к правой руке Патриции, и на этот вечер вы станете как бы одним целым - и даже по нужде будете вынуждены идти только вдвоем...
  И тут возникла обратная ситуация. Первыми засмеялись Лани и полуафриканки, самые старшие из которых уже прошли через такой обряд, а для французов юмор Сергея Петровича стал ясен только после перевода Ольги. Но смеялись, включая и новобрачных, они так же от души. Роланд при этом ржал как молодой жеребец, а вот Патриция только смущенно хихикала.
  Дождавшись, пока все просмеются, Сергей Петрович продолжил:
  - Да-да, одним целым. Есть и пить вы сможете только вместе, помогая друг другу. И только после того, как закончится сегодняшнее празднество и вас отведут в комнату, которую мы вам как молодой семье выделяем в общежитии - только тогда вы сможете снять эти шнуры, чтобы сполна насладиться уединением и обществом друг друга. Дайте сюда ваши руки...
  - Ух ты, Роланд, - восторженно произнесла Патриция, пока Сергей Петрович обматывал их руки шнуром под звуки внезапно грянувшего Мендельсона, - у нас будет даже своя отдельная комната. Я, наверное, сплю и вижу счастливый сон, мой милый...
  - Я тоже, наверное, сплю, моя милая, - ответил Роланд, нежно глядя на молодую жену, - и боюсь проснуться...
  - Но помните, - погрозил новобрачным Сергей Петрович, - все это дано вам авансом, чтобы вы стали полезными членами племени, несли наравне со всеми нашу ношу и были бы полезными помощниками в наших делах.
  - Мы будем об этом помнить, месье Петрович, - серьезно ответил Роланд Базен, - вы никогда не пожалеете, что оказали нам доверие. Меня, например, очень интересует кузнечное мастерство. У меня дедушка был в деревне кузнецом в те времена, когда еще была такая профессия. Потом он занимался этим только для себя и научил меня кое-чему.
  - А я немного могу прясть и ткать, - вдохновенно произнесла Патриция, - честное слово, месье Петрович, вы действительно ни о чем не пожалеете....
  - Ладно, Роланд и Патриция, - сказал Сергей Петрович, с удовлетворенной улыбкой глядя на обоих счастливцев, - поговорим об этом завтра, а сейчас это ваш вечер - пляшите, ешьте, веселитесь. Ведь сегодня у нас двойной праздник - и ваша свадьба, и день урожая, проводы лета. Маэстро, урежьте музыку.
  Сергей-младший урезал - и начался тот обычный сумбурный праздник, когда люди танцуют, едят, снова танцуют и снова едят; и только одно отличало это мероприятие от аналогичных тусовок нашего времени. На этом празднике не было ни капли алкоголя, ни одной сигареты, ни щепотки 'травки' или иного дурманящего зелья. Люди веселились сами по себе, и им этого хватало.
  Но все же конец праздника оказался смазан и испорчен. В паузе между песнями, когда разгоряченные танцоры, а в основном танцорши, переводили дух после неистовой скачки, до ушей собравшихся вокруг прогорающего, рдеющего огромной грудой багровых углей костра, вдруг донесся чей-то негромкий придушенный крик, взывающий о помощи, и звуки возни двух человеческих тел...
  Первыми на эти звуки бросились вожди, которые по правилам, принятым еще в самом начале их жизни в каменном веке, выходя из помещения, не расставались с оружием - как холодным, так и огнестрельным - так как именно на них лежала обязанность хранить жизни остальных членов клана, а теперь и племени Огня. Вспыхнули лучи аккумуляторных фонарей, высветившие неприглядную картину. У самых зарослей шиповника на земле барахтались двое. Тот самый Николя Петровских одной рукой душил девочку-арабку, которую, как Сергей Петрович помнил, звали Камилла, а другой рукой, задрав ей юбку, путался стащить с нее трусики. Он пыхтел, разгоряченный борьбой, его пегие волосы были взлохмачены, а глаза горели маниакальным блеском. Что его так возбудило, бог весть. Может, свадьба Патриции и Роланда, а может он посчитал, что нашел слабое безответное существо, сломав которое один раз, он потом сможет делать с ним все что захочет. А может, он увидел, как она отходит в темноту, чтобы справить там малую нужду, и воспылал похотью, справедливо рассчитывая, что за грохотом музыки и криками празднующих никто не услышит ни возни, ни криков жертвы.
  Как бы то ни было, расчет Николаса не оправдался, и теперь он был пойман на месте преступления, прямо на жертве. Увидев, что он оказался в центре внимания, малолетний насильник вскочил на ноги, и выхватив из кармана пружинный нож, щелкнул кнопкой.
  - Не подходите ко мне! - заорал он по-русски приближавшимся полуафриканкам, кривя губы и тяжело дыша, - а иначе я убью ее, убью...
  Кого он там еще убьет, Петровских договорить не успел, потому что из его гортани уже торчала черная рукоять ножа 'Казак-1', принадлежавшего Андрею Викторовичу. Покачнувшись, неудачливый насильник с хрипом рухнул навзничь, выронив свой нож и раскинув руки. В наступившей тишине стало слышно, как возится на земле и стонет пострадавшая девочка.
  Старший прапорщик запаса подошел к трупу и вытащил из его шеи ушедший в нее по самую рукоять нож, разом перерубивший трахею и позвоночный столб.
  - Нет, мастерство не пропьешь, - сказал он, покачав головой, - падаль раздеть догола, оттащить к берегу реки и бросить в воду. Пусть несет его река...
  - Что так смотрите? - рявкнул он полуафриканкам, - Исполнять!
  Девушки засуетились. Тем временем Камиле помогли встать. Напуганную девочку трясло, но вскоре она успокоилась. Праздник пора было заканчивать. Немного ошарашенных новобрачных отвели в их комнату, пострадавшую девочку забрала к себе Марина Витальевна, которая с помощью Ольги Слепцовой принялась отпаивать ее успокаивающими настойками, ошарашенных французских школьников отвели в казарму, а голый труп Петровских кинули в воду Гаронны. Жизнь в племени Огня продолжалась.
  
  Thanai, Влад Аланов, tetrum и 17 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #11 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 07 мая 2017 - 11:05:07
  
  Популярное сообщение!
  Тогда же и там же. Люси д`Аркур - педагог и убежденная радикальная феминистка
  Вот и настало время их так называемого праздника. Конечно же, как я и ожидала, все шоу было рассчитано на дикарей (хотя пятилетним детям тоже было бы интересно). Сначала они провожали солнце. Небесное светило, очевидно, является у них чем-то вроде божества. Руководил всем этим дурацким спектаклем тот самый Петрович. Исполненный самодовольства, важности и осознания своей власти вкупе с гендерным превосходством, он, точно как служитель языческого культа, выразительно жестикулировал и убедительно вещал, применяя такие голосовые модуляции, которые, очевидно, были призваны воздействовать на групповое сознание дикарок. И они, без сомнения, воздействовали, приводя эту необразованную толпу в состояние восторженной экзальтации. И даже я, хоть и старалась не поддаваться гипнотическому воздействию этого голоса, все же отчасти подпала под его влияние. Отчего-то я засмотрелась на огненный шар солнца, гигантским апельсином величаво катящийся за горизонт. И это зрелище заворожило меня. Я даже не особо вслушивалась в Ольгин перевод. Что-то сладко-тревожное поднималось из глубин моей души - что-то такое, от чего хотелось плакать, но в то же время оно наполняло все существо странным и необъяснимым ликованием. Хотелось взять это 'что-то' обеими руками и рассмотреть подробней, прочувствовать до мелочей... Мне было не по себе. Сердце билось, словно пойманная птаха. Я поймала себя на том, что нахожу закат солнца изумительно прекрасным - и это казалось странным, ведь я видела тысячи закатов и восходов в своей жизни... но мне не хотелось отрываться от этого зрелища. Запахи прелой травы волновали, будоражили, вызывая смутные и неуловимые полумысли-полувоспоминания... Разумом я осознавала, что это всего лишь результат гипнотического воздействия, и пыталась стряхнуть с себя приятный морок...
  Но вот в конце тирады 'шамана' женщины шумно и радостно заголосили, вознося солнцу благодарность - и я очнулась, снова с тоской ощутив ужасающую действительность. Огненный шар догорал на горизонте последними красными отблесками, давая волю густым синим сумеркам. Словно приходя в себя от сладкого и безмятежного сна, я озиралась вокруг. Шла раздача факелов. Все это теперь напоминало мне какой-то разнузданный шабаш - дикарки в странной одежде были возбуждены и смеялись, сверкая крупными белыми зубами. Как я поняла, поджечь сегодняшний праздничный костер - большая честь, которой достойны лишь лучшие из лучших. Уж да, вынуждена признать, что вожди здорово выдрессировали местных - они стараются даже не за какие-то особые привилегии, дающие практическую пользу, а просто за то, чтобы поучаствовать в ритуале.
  Костер они подожгли очень ловко и быстро - огонь бодро взметнулся ввысь, разгоняя холодный сумрак. И тут же началось оживление и ликование. Я слышала раньше, как русские невоздержанны в выражении своих эмоций - но тут я лично убедилась в этом. Вот уж действительно, они совсем недалеко ушли от дикарей. Ведь они - все, кроме важно-сдержанной улыбающейся четверки вождей - скакали, хлопали в ладоши и орали вместе с аборигенами, словно неистовые болельщики на стадионе. Вот, значит, какой образ поведения культивируется здесь - мне, к счастью, известны уловки 'властителей душ', подобных здешнему 'шаману' - всякого рода мошенников и запудривателей мозгов. Именно таким способом, побуждая совершать одинаковые действия, они вводят публику в легкий транс - а потом и внушают все что угодно... Но что это?! Наши, французские дети, тоже принимают участие в этой языческой вакханалии? Горечь и негодование поднимались во мне, когда я глядела на 'наших' детей, азартно вопящих и прыгающих вместе с русскими и дикарями. Кто-то из них даже лихо свистнул от избытка первобытного восторга. Какой кошмар... Неужели в них так сильны обезьяньи инстинкты? Разделяя ликование остальных, они уже явно причисляют и себя к этому так называемому племени...
  Но то, что произошло дальше, прервало мои размышления на эту тему. Все, что свершалось после зажигания костра, воспринималось мной как нечто совершенно невозможное, иррациональное - настолько это было нелепо, абсурдно, дико и неожиданно. Русский 'шаман' проводил обряд бракосочетания! И для кого? Я не могла поверить своим глазам и ушам - мерзавка Патриция и наглец Роланд стояли в роли жениха и невесты с счастливыми физиономиями, в то время как 'шаман' на полном серьезе сочетал их браком - безусловно, он, являясь одним из вождей, имел такие полномочия, и все происходило вполне официально. Когда он спросил, нет ли у кого возражений, я, задыхаясь от возмущения, крикнула, что они еще слишком молоды для женитьбы. Но вождь, плохо скрывая свое презрение ко мне, преспокойно заявил, что у них тут другой закон, который гласит, что в брак можно вступать с шестнадцати лет. И все поддержали его. И никто, даже французы, не высказали никакого возмущения; эти мерзкие маленькие приспособленцы моментально забыли обо всех устоях своего европейского воспитания. И никто, кроме меня, не подумал с сожалением о том, что несчастной девочке теперь вменяется рожать - у них тут это всячески поощряется - а ведь она еще так молода! Неужели в таком возрасте человек способен принимать здравые решения? Пропала Патриция, все мы пропали - только ужас, беспросветная жизнь ждет нас впереди... Я едва не завыла от мрачных мыслей и тягостных предчувствий. Но кому здесь интересно мое мнение? Они словно все с ума посходили - наши дети. Да, русские это могут - сдвинуть мозги набекрень любому, этого уж у них не отнять. Но я никогда не изменю своим принципам и идеалам. Пусть лучше я погибну - но становиться чьей-то ...надцатой женой и рожательной машиной для меня хуже смерти! И по возможности постараюсь уберечь от этого остальных. В любых условиях человек имеет право на свободу принимать решения. Как я поняла, в племени ни к чему не принуждают, однако мягко 'вынуждают'. И я все же надеюсь, что кое-кого из наших ребят сломать будет не так-то просто.
  Итак, дикарский обряд бракосочетания, со связыванием рук новобрачным, был закончен довольно быстро. В конце даже прозвучал знаменитый бравурный марш Мендельсона, от звуков которого у меня почему-то еще сильнее испортилось настроение. Похоже, что всем было весело, и все радовались за эту парочку, которая, как только всеобщее внимание ослабло, снова принялась за свои нежности - поцелуи, прикосновения и поглаживания. Меня же все это ужасно раздражало. Если бы эти двое поженились в таком возрасте там, в нашем мире, они развелись бы уже через пару месяцев. Ведь они даже не имеют представления о том, что такое брак! Для них это как раз то самое - сю-сю-сю и чмок-чмок, ну и секс, разумеется, тоже. В то время как брак - это здоровый союз двух взрослых, равноценных и самодостаточных личностей. И уж конечно, никакой брак не будет счастливым при отсутствии в нем гендерного равенства. А о каком равенстве может идти речь здесь, в условиях абсолютного и непререкаемого патриархата...
  Такие невеселые мысли одолевали меня в то время, когда вокруг все веселились. Играла музыка, люди танцевали. Внезапно началась какая-то суета. Я, погруженная в мрачные раздумья, не сразу сообразила, что происходит. И лишь когда я, подойдя к собравшейся у кустов толпе, увидела Николаса, лежащего с ножом в горле, поняла, что случилось ужасное, непоправимое. Беззвучный крик застрял в моей груди; я расширенными глазами смотрела, как струйка крови стекает по шее убитого мальчика, как хладнокровно, с оттенком презрения, один из вождей рассматривает труп - и чувствовала, как слабеют мои ноги, а к сердцу приливает волна мощного, невиданного доселе леденящего ужаса. Убийцы! Хладнокровные убийцы детей - вот кто эти русские. Слышатся шепотки: 'Хотел изнасиловать...', и тут я замечаю всхлипывающую Камиллу, которая сидит на земле, поправляя порванную одежду. Понятно...
  Но кто им дал право распоряжаться чужой жизнью?! Убивать детей без суда и следствия? Мерзкие, отвратительные варвары... Убийца ребенка подошел к мертвому телу Николаса и равнодушно, лишь с оттенком гадливости, вытащил у того из шеи свой кошмарный нож. Он глянул на нож, затем на труп, хмыкнул и что-то глумливо произнес. Остальные русские хранили на лицах выражение мрачного одобрения. Как можно быть такими черствыми? Видимо, они упиваются своей властью и безнаказанностью. Вот убийца прикрикнул на девушек - и те послушно поволокли мертвое тело прочь, в сторону реки. Все остальное я видела будто в тумане, и лишь одна мысль отчаянно стучала в моем мозгу: 'Варвары! Дикари! Убийцы!'.
  После этого происшествия праздник закончился. Насколько мне удалось заметить, люди, расходясь, в основной своей массе были подавлены и задумчивы. Мне очень хотелось надеяться, что и они (по крайней мере, большинство из них) осуждают жестокого убийцу.
  Потом я очень долго не могла заснуть. Я все думала о своей печальной судьбе, о свадьбе Патриции и Роланда, о жестоких хладнокровных вождях, и больше всего - об убийстве мальчика. Мне так и рисовалась эта жуткая картина, как Николас лежит с воткнутым в горло ножом... Как хрупка человеческая жизнь... Как непредсказуема судьба... В конце концов, когда благословенный сон уже начал обволакивать мой уставший измученный разум, последней яркой искрой в недрах моего сознания вспыхнула мысль о том, что все мои представления о жизни разрушились сегодня раз и навсегда...
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 16 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #12 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 14 мая 2017 - 11:46:16
  
  Популярное сообщение!
  Часть 11. 'Визит волчьей стаи'
  
  1 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Дом на Холме.
  С момента появления французских школьников в племени Огня и кровавой развязки с Николаем Петровских, которого все знакомые за глаза звали просто Вонючка Никлас, минул месяц. Целый месяц, или всего месяц - это как посмотреть. Главные изменения, произошедшие в племени за это время, касались самих бывших французских школьников. При этом все французы, кроме самых младших, по законам племени Огня являлись вполне совершеннолетними и самостоятельно отвечающими за свои поступки. Да и младшие, к слову сказать, были старше всех девушек из строительной бригады Лизы - а бригада эта считалась одной из самых уважаемых в племени.
  Свой неожиданно наступивший взрослый статус осознали совсем немногие - только те пятеро, которых изначально приметил Сергей Петрович, включая Ольгу Слепцову, которая по определению была взрослой и в том мире будущего. Большинство же французов, шокированных всем произошедшим, продолжали тянуть свою жизнь, как тяжкую лямку, не понимая ни ее смысла, ни цели. Они механически выходили на зарядку, механически поглощали пищу, механически ходили на работу по постройке теплицы, делая все как можно более старательно, но неловко и невпопад; после ужина механически зубрили русские слова, чтобы потом ответить урок мадмуазель Ольге или мадмуазель Марин. А потом они шли спать, втайне надеясь, что проснутся они уже у папы с мамой дома в мягкой постели, и весь этот каменный век окажется кошмарным сном, что привиделся после первомайской поездки.
  Но кошмарный сон все длился и длился; и то, что раньше воспринималось как тяжкая обязанность, постепенно входило в привычку и не вызывало уже такого отторжения. Жизнь брала свое, и юные французы начинали прислушиваться к разговорам в столовой и, пока еще неловко, на уровне 'твоя моя, не понимай', пытаться вступать в диалоги с Ланями и полуафриканками, а иногда и с самими вождями и основателями. Слово за слово - и у француженок стали понемногу заводиться местные подружки (благо и живут-то они через стенку), а местные девочки, вне зависимости от цвета кожи, уже присматривались к французским парням, заранее прикидывая, насколько те могут им пригодиться в качестве мужей.
  В прихожих возле очагов уже случилось несколько якобы 'случайных' свиданий, но бедные французские мальчики пока еще не могли преодолеть своего предубеждения по отношению к 'дикаркам', а особенно к 'черным дикаркам'. Не влезала в европейские головы такая маленькая мысль, что не цвет кожи и не происхождение красят человека, а исключительно его личные качества. Толерантность - это отнюдь не синоним равноправия, ведь она требует преференций по отношению ко всем, кто отличается от базового этноса, по умолчанию подразумевая их ущербность.
  За немногими исключениями не понравился французам и такой русский обычай, как регулярное посещение бани - со всеми ее атрибутами, паром, веником и прочими народными забавами. Но Марина Витальевна строго следила за соблюдением гигиены, и все попытки уклониться от помывки наказывала пока что моральной проработкой в виде ношения таблички с надписью 'Я свинья'.
  Правда, кое-кому из французов банная процедура понравилась, и это оказалась отнюдь не Ольга Слепцова - она-то как раз относилась к бане без фанатизма. Да, она вместе с остальными девочками-француженками посещала ее по положенным дням, следила за тем, чтобы они тщательно мылись и стирали белье, иногда даже поддавала немного пара настойкой на иглах сосны, чтобы девочки подышали фитонцидами - но и только.
  Настоящими любителями оказались Роланд Базен и его супруга Патриция, а чуть позже к ним присоединились приятель Роланда Оливье Жонсьер и три старшие девочки - Сабина Вилар, Эва д`Вилье и Флоренс Дюбуа. То, что началось как мода подражание вождям, вскоре переросло в некий ритуал, объединяющий старших и посвященных в особые тайны. Лишь одной персоны не хватало в этом 'клубе' из числа учеников и учениц самого старшего класса - Марины Жебровской; но ее никто и не звал, недолюбливая за снобизм и отчуждение от коллектива, а сама она избегала подобных забав, предпочитая посещать баню как все. Никакого, упаси Боже, группового секса, обмена партнерами и прочих сексуальных игр на таких банных посиделках не практиковалось; просто люди культурно отдыхали, вписавшись в общество, совсем не стесняющееся наготы.
  Тем временем впереди маячило еще одно праздничное событие, которого ждали с нетерпением. Уже к девятому октября бригада Лизы под самую крышу подняла наружные стены Большого Дома, к шестнадцатому октября были закончены, оштукатурены и побелены внутренние перегородки, проложена электрическая проводка, а к двадцатому числу в доме полностью установили щиты, патроны, выключатели и прочие электроприборы.
  В священном деле ублажения Духа Молнии шаману Петровичу, помимо Валеры, оказали помощь три юноши-француза - Роланд Базен, Оливье Жонсьер и Жермен д`Готье, причем последний, несмотря на свою молодость, оказался прирожденным электротехником. Первая загоревшаяся в Большом Доме лампочка ознаменовала победу света над тьмой, и по этому поводу все три добровольных помощника за ужином были произведены в действительные члены племени. Наблюдая за церемонией посвящения, юная супруга Роланда Патриция испытывала невероятную гордость за своего мужа; она просто светилась от счастья, радуясь тому, что ее супруг так быстро оправдал кредит, выданный ему вождями племени. Рады были и два остальных парня - теперь по закону племени огня они могли брать себе жен и заводить семьи, ибо только так тут можно повысить свой социальный статус.
  Но присутствовал там и такой человек, который наблюдал за счастливчиками с чувством зависти и негодования. И это была отнюдь на мадмуазель Люси, которая скорбела над своей жизнью в дальнем уголке, почти не обращая внимания ни на слова Сергея Петровича, ни на перевод Ольги. Страдала Марина Жебровская. Пока другие росли в статусе, она по-прежнему ходила в ранге кухонной помощницы Марины Витальевны, которая все время распекала ее за лень и неаккуратность.
  После завершения внутренних работ Сергей Петрович распорядился перетаскать в подвал из временных хранилищ имеющиеся в племени запасы картошки, грибов, ягод и иных продуктов, за исключением мяса; а также растопить уже просохшие к тому времени очаги. И теперь горящий в них огонь усердно сушил своим жаром основное жилье племени, создавая внутри удушливо влажную атмосферу; однако любой желающий мог зайти и убедиться, что еще немного - и их ждет комфорт, мало чем уступающий таковому в их времени. Отдельные комнаты с дверьми, запирающимися на шпингалеты, свежеоструганные деревянные полы, застекленные окна в коридорах, вставленные в настоящие деревянные рамы, пусть грубая, но мебель, столы и табуретки в комнатах, светодиодные электрические лампы, дающие яркий теплый, чуть желтоватый свет. И самое главное - внутри этого Большого Дома царили тепло и уют, а удушливая влажность обещала в скором времени окончательно исчезнуть, как только просохнут стены и перегородки.
  Но особо впечатлились отнюдь не французы (которым было с чем сравнивать), а местные Лани и полуафриканки. Им новое жилище казалось чем-то вроде райских чертогов, причем эти чертоги выросли из самых обычных материалов старанием их же собственных рук. Вот где настоящее чудо из чудес, а вовсе не блестящие дверные ручки и шпингалеты. Придет время, и Сергей Петрович научит их делать и не такие красивые вещи. Не может не научить.
  Если внутри Большого Дома ощущалась жара и сырость, то снаружи властвовала промозглая осень, с ее холодными нудными дождями. Температура воздуха колебалась от нуля градусов ночью до плюс восьми днем, при этом имея тенденцию к понижению, и ночной дождь уже не раз оборачивался мокрым снегом. В связи с этим Сергей Петрович распорядился, чтобы пристроенный к одной из четырех дверей Большого Дома большой навес для лошади и ее жеребенка, обшили внахлест двойным слоем горбыля и превращен в конюшню-псарню-птичник и гараж одновременно. Единственное исключение планировалось сделать для кошек, которым пребывание в доме, а особенно в его подвале, разрешалось в любое время суток. Подходило к концу и строительство теплицы, порученное французам - по крайне мере, печь в ней топилась и несколько девочек уже готовили рассаду к высадке.
  Пройдет всего несколько дней и племя Огня окончательно переберется на зимние квартиры, вслед за береговым лагерем, забросив еще и промзону, теперь предназначенную только для производственной деятельности. И это будет еще один этап в его жизни.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 17 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #13 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 21 мая 2017 - 13:20:02
  
  Популярное сообщение!
   Тогда же и там же. Люси д`Аркур - бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка
  То ли у меня депрессия, то ли я начинаю привыкать к этой жизни - но чувства мои будто притупились; все, что происходит, мой разум воспринимает словно через призму некоторой отстраненности. Я словно наблюдаю за собой со стороны, смотрю странный фильм о себе. Так мне легче. Так я, по крайней мере, не скачусь к настоящему безумию.
  И еще я заметила за собой одну странную тенденцию - я стала много фантазировать. Странно это потому, что я всегда была реалисткой, и в любой ситуации смело смотрела в лицо обстоятельствам. Хотя нет, не всегда... Но это было давно, еще до того, как я стала приверженкой идей гендерного равенства. Так вот. Когда мне становилось невмоготу на этой тяжелой, грязной работе, когда немели руки и ныла спина, а слезы отчаяния готовы были брызнуть из глаз - я утешала себя тем, что раньше бы с насмешкой назвала 'нелепыми фантазиями'. Когда-то мне доводилось слышать об одном агентстве, что организует необычные туры для богатых - например, провести неделю в качестве простого матроса на корабле, или там что-то в этом роде. Это давало необычные впечатления и хорошую встряску изнеженным организмам богачей. И у агентства не было отбоя от клиентов. Я же воображала, что, будучи наследницей Ротшильдов, пресытившись богатой жизнью, тоже купила подобный тур, и вот теперь я - чернорабочая на стройке. Деньги заплачены - значит, надо пройти этот путь до конца.
  Да, стыдно признаться, но эти фантазии мне помогали, хотя и на время. Я так вживалась в роль, что порой даже невольная улыбка появлялась на моем лице. Днем, когда приходилось контактировать с другими людьми, мне почти удавалось убедить себя, что все это не по-настоящему. Ведь я с горечью замечала в их взглядах и словах, обращенных ко мне, плохо скрываемое презрение... Я понимала, что являюсь лишним элементом в этом сообществе. Я не вписывалась в уклад их жизни. Меня терзало чувство одиночества, хотя никому бы я не призналась в этом. Это давно забытое чувство делало меня несчастной и беспомощной. Но, стиснув зубы, я не подавала виду, как мне плохо. Еще меня мучил страх. Особенно сильны были его приступы вечером, перед сном. Я вспоминала убийство мальчика. И с новой силой приходило осознание того, насколько безнадежно мое положение. Каждый раз, мысленно возвращаясь к тому моменту, я убеждалась, что вожди Племени не потерпят никакого отклонения от установленных ими суровых правил. Нет, я совсем не испытывала жалости к лощеному и циничному подонку Николя; более того, предполагала, что рано или поздно с ним могут возникнуть проблемы. Он, конечно же, сам провинился, и при этом вовремя не понял, что шутки с этими русскими плохи. Но все во мне протестует при мысли о том, КАК он поплатился за свою оплошность. Именно оплошность - я не думаю, что он мог бы убить кого-то по-настоящему, хоть и угрожал ножом. Но никто не попытался даже поговорить с ним, убедить бросить оружие... Возможно, на мальчика так подействовал стресс, что он повел себя столь неадекватно. А ведь с каждым может случиться что-то подобное. Эти русские - другое дело; они готовились к побегу сюда заблаговременно, это было их осознанное решение. А мы? Так внезапно вырванные из привычной среды, мы испытываем огромную психологическую нагрузку, и адаптация все еще продолжается. Шутка ли - попасть в каменный век и узнать, что обратного билета нет... Но кто будет с нами считаться - не эти же толстокожие русские... Поэтому мне страшно. Страшно от мысли - а что, если я вдруг по незнанию совершу то, что не положено? Меня тоже в этом случае убьют?
  А умирать мне совсем не хотелось. Глупо было бы умереть вот так - по нелепой случайности, не совершив ничего полезного, без всякого смысла, зная, что никто особо не будет по мне грустить. Однако и жить дальше в состоянии полной прострации, испытывая лишь уныние и сожаление, не казалось мне достойной перспективой. Мне требовалось снова найти точку опоры. Проблема заключалась в том, что со мной никто не общался. И если там, в нашей прошлой жизни, я не особо стремилась сходиться с людьми, то тут я ощущала настоятельную потребность иметь рядом человека, с которым можно просто поговорить. Ведь тут не было книг и интернета - только живые люди. Но им до меня не было никакого дела. Стало быть, мне нужно выкарабкиваться самой. Но как это сделать - я не имела ни малейшего представления. Но я решила, что ни за что не буду пустым местом.
  Что еще примечательно - мне стали сниться странные сны. Они были всегда почти одинаковыми, лишь с небольшими вариациями. Я видела свое детство. Я была маленькой девочкой, прижимающей к груди любимого медвежонка Тедди; я лежала в темной комнате, слушая, как за стеной негромко переговариваются родители. Мерно тикали старинные настенные часы, колыхались занавески на окне, и голоса родителей становились все громче и раздраженнее. Вместе с этим тревога росла в моем сердце; вот она уже перестала в нем помещаться - она вырвалась и заполнила собой всю комнату, материализовавшись в злобное чудовище, которое тяжело дышало, наклонившись надо мной. Я все сильней прижимала к себе медвежонка, шепча ему 'Не бойся...' и крепко зажмуривалась. И вот - я чувствую, как сильные ласковые руки взяли меня и понесли; и я ощутила легкость, и мой страх отступил. Открыв глаза, я увидела, что лечу над весенней, залитой солнцем землей. Леса, реки и озера проплывали надо мной - и я ощущала радость и ликование. Мои руки по-прежнему прижимали к груди медвежонка. Хорошо было лететь вот так, на чьих-то невидимых теплых руках. Но вдруг руки отпустили меня. Я падала, охваченная смертельным ужасом. Падала в пропасть. Пропасть дышала холодом и клубилась зловещим туманом. Мое падение замедлилось, и я увидела внизу необъятный первобытный лес, и среди него - яркое бело-голубое пятно. Внезапно я поняла, что это наш раскуроченный автобус, который возил нас в первомайскую поездку - и вспомнила все, что произошло. Осознание ужаса и безнадеги захлестнуло меня холодной волной. Но странно - я все еще была маленькой девочкой, и мой медвежонок доверчиво прижимался ко мне своим мохнатым тельцем...
  В этих снах я никогда не касалась ногами земли, просыпаясь за долю секунды до этого момента, с бьющимся сердцем и пересохшими губами. Я со стыдом узнала, что кричала во сне, об этом мне сообщила Ольга, назидательно порекомендовав спать на правом боку.
  Но, на каком бы боку я ни укладывалась, странные сны продолжали мучить меня. После этого я просыпалась с чувством тревоги и потребностью срочно что-то делать - но что именно - я, увы, не знала. Я никогда не относилась к приверженцам всякого рода мистики, однако замечала, что иногда сны дают какую-то подсказку - так работает подсознание. Но где я тут найду психоаналитика, который расшифрует мой сон? Наверняка эти примитивные русские даже не слыхивали о такой вещи, как психоанализ.
  Поэтому я старалась справиться с этим сама. А поскольку днем обычно заняты были только мои руки, свободной головой я могла думать сколько угодно. Уж думать мне никто здесь не запретит.
  Однако мои мысли все время убегали в неожиданную сторону. Почему-то больше думалось о практических делах - в основном о ненавистной теплице, которую нам приходилось строить по распоряжению вождя Петровича. Я с удивление обнаружила, что меня волнует, насколько она будет прочна, вместима, какие посадки лучше всего в ней сделать и как их расположить. И если поначалу меня преследовали апатия и раздражение, то теперь я стала интересоваться происходящим. Это могло означать только одно - самый тяжелый момент адаптации минул, и я начинаю привыкать. Очень ярко вспомнилась моя бабушка, которая частенько, вздыхая, повторяла: 'Ко всему человек привыкает...' Уж не помню, к чему она это говорила (наверняка ей не приходилось таскать стройматериалы), но она была абсолютно права. По крайней мере, могу сказать точно, что я привыкла к бане. Конечно, с ее первым посещением у меня связаны не слишком приятные воспоминания, но зато я обнаружила, что после принятия всех положенных у русских банных процедур по телу разливается приятная нега и улучшается самочувствие - и это явилось весьма приятным бонусом.
  Кстати, я стала делать большие успехи в изучении русского языка. Языки вообще легко мне давались - я, помимо родного французского, вполне свободно владела английским и испанским. Всего месяц, как мы здесь - а я уже в состоянии понимать шестьдесят процентов русской речи (с разговорной речью, правда, дела обстоят не столь блестяще - мне плохо дается славянское произношение, но это пока что и не требуется). Когда я отвечаю урок Ольге, она смотрит на меня с таким плохо скрываемым удивлением, словно предполагает, будто я владею каким-то секретным способом изучать другой язык. По крайней мере, у нее нет ко мне замечаний - и это избавляет меня от лишнего унижения. Ну а вообще способ у меня, конечно, есть, и он очень прост. Я всегда использую его, чему бы ни училась. Нужно просто сказать себе: 'НАДО!' - и не отступать. Вот я и не отступаю. Я выживу даже здесь и назло всем добьюсь успеха.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #14 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 28 мая 2017 - 11:04:13
  
  Популярное сообщение!
  3 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Дом на Холме.
  Сегодня утром вверх по Гаронне прошли первые стайки лососей, и эту весть принесла к нам на стройку Большого Дома быстроногая Маири-Марго. Лосось, идущий на нерест, на удочку или донку не клюет, поэтому Антон-младший просил разрешения взять пару кожаных челноков тюленей и поставить сеть. Но эта новость сильно встревожила Андрея Викторовича.
  - Так, - резко сказал он, - насколько я помню - раз лосось пошел на нерест, то в самом ближайшем времени стоит ждать недружественного визита Волков?
  - Стоит, - подтвердил Сергей Петрович, - если послушать мою жену, то эти Волки - отморозки, каких мало. Если им что-то понравится - то кулак, дубину или копье они пускают в ход даже не задумавшись, лишь бы добыть это что-то. Чтобы избежать гоп-стопа с их стороны, кланы с верховий Дордони объединяются в большие компании, когда идут на лосося. Слабого они ограбят не задумываясь - и ведь мимо них не может проскочить ни один клан, потому что их обычное место прямо на стрелке, где Гаронна сливается с Дордонью, то есть напротив нас.
  - Нам такие соседи, которые ничуть не лучше людоедов, тоже не нужны ни в каком виде, - авторитетно заявил Андрей Викторович, - Неприятностей с ними нам точно не избежать, поэтому Антошку вместе с его девками с реки надо убирать, а вместо того выдвинуть на опушку леса наблюдателей, чтобы успели подать сигнал. Помнишь, как тут нас чуть было со спущенными штанами не застали.
  - Помню, - ответил Сергей Петрович, - скажи спасибо, что времена сейчас бесхитростные и до специальных военных походов никто пока еще не додумался, и против нас будут не воины, а крышеватели ларьков, а то бы сидели мы в осаде, в любой момент ожидая какой-нибудь пакости.
  - Да уж, - пожал плечами Андрей Викторович, - только воинов во врагах нам еще и не хватало. Да только и эти пакостники могут быть ничуть не лучше. У воинов вообще-то есть понятие о чести, а эти, как я понимаю, слова не держат, берут и убивают заложников, вырезают женщин и детей, и вообще ведут себя как последние козлы.
  - Откуда дровишки? - заинтересованно спросил Сергей Петрович, - я тебе вроде бы ничего подобного не рассказывал...
  - А причем тут ты? - удивился Андрей Викторович, - Не у одного тебя жена местная, мне Рана и Тами тоже немало чего рассказали, да и Нита старику Антону, должно быть, немало чего уже напела. Эти Волки тут у всех как любимая кровавая мозоль, и если мы их кончим, то все нам только спасибо скажут.
  - Скажут, скажут, - проворчал Сергей Петрович, - потом догонят и еще добавят. Как бы они нас не меньше Волков бояться не начали. Насколько я понимаю, жизнь у местных настолько тяжелая, что кровавые разборки тут совсем не в моде. Потеря одного-двух охотников может поставить клан на грань голодной смерти. Людоеды потому и были тут королями, что местные не умели драться насмерть. Эти Волки пользуются тем же самым, только они не режут, а стригут овец.
  - Да уж, - сказал Андрей Викторович, - на овец мы с тобой и с Игоревичем похожи мало, Гуг с Серегой, если что не так, тоже сперва голову оторвут, а потом будут фамилию спрашивать. И кстати, как с этим делом у твоих французов?
  - Боец там только один, - подумав, ответил Сергей Петрович, - и это Роланд. В ближнем бою он ничего из себя не представляет, но арбалет или даже дробовик ему доверить можно.
  - Вот уж наградил парня Господь имечком, - кивнул Андрей Викторович и спросил, - а как насчет остальных?
  - Оливье тоже парень неплохой, - ответил Сергей Петрович, - но нет в нем боевого духа, он вроде нашего Валеры, а Жермен, хоть крепок духом, но еще слишком молод. Максимилиан, Бенджамен и Матье на самом деле ни рыба ни мясо, а девок я в этом плане вообще не рассматриваю.
  - Неверно мыслишь, - покачал головой Андрей Викторович, - считай, у нас четыре ствола и восемь блочных арбалетов. Против местных - даже очень борзых Волков - огневая мощь просто запредельная. Но при этом оружие само по себе не стреляет. Теперь считай: у тебя 'Мосин', у деда 'Симонов', у меня с Серегой-младшим по 'Сайге', но при этом мы с Серегой и с Гугом пойдем в рукопашную, поэтому 'Сайги' надо будет передать Ляле и Лизке - что у твоей, что у моей рука не дрогнет. Еще два арбалета будут у Валерки с Катькой - и все, шесть штук остаются за штатом. Местным их давать бессмысленно, сколько я Гуга стрелять из арбалета ни учил, все без толку.
  - Так, - сказал Сергей Петрович, - если речь идет только о стрельбе, то еще раз Роланд, его супружница Патриция и ее подружки Сабина, Эва и Флоренс, ну и, конечно, Ольга. Вот тебе и все шесть арбалетов пристроены. Больше годных к делу старших девок я тут не вижу.
  - А Маринка? - спросил Андрей Викторович.
  - Мутная она, - ответил Сергей Петрович, - смотрю я на нее и чувствую, что что-то не то. Как будто гнилью пахнет. Да и не нужно нам на арбалеты больше шестерых...
  - Нужно или не нужно, это мне решать, - проворчал Андрей Викторович, поднимаясь с бревна, - ну да, ладно, Петрович, если ты говоришь, что она мутная, то, значит, тебе виднее. А я, как военный вождь, верховный главнокомандующий и вообще отец-командир, объявляю клан, то есть племя, на угрожаемом положении, сбор ополчения сегодня после обеда. Явка обязательна, форма одежды походная, личное оружие при себе.
  
  Тот же день, после обеда, Промзона Дома на Холме.
  - Равняйсь! Смирно! - скомандовал Андрей Викторович, а потом махнул рукой.
  Состав, находящийся под командой военного вождя племени, ни в коем случае не был похож на кадровых военных. Один старик (правда, еще достаточно крепкий), один мужчина средних лет, четверо молодых безусых пацанов, причем один из них -чрезвычайно мускулистый местный абориген, и семеро девушек, большинству из которых не исполнилось еще и восемнадцати. И с этим воинством требовалось победить и уничтожить стаю отборных головорезов, поднаторевших в местной разновидности 'крышевания ларьков'. Вот именно, что Волков требовалось уничтожить - во-первых, для того, чтобы предотвратить рецидив этой истории, и во-вторых - для того, чтобы внушить у местных соответствующее почтение к племени Огня. Андрей Викторович уже несколько раз успел пожалеть, что не выставил на всеобщее обозрение отрезанные головы убитых людоедов, а приказал просто покидать их всех в речку. Отношение к ним со стороны других местных кланов тогда могло бы быть совсем другим. Но есть и один довольно значительный плюс. До того момента, когда прогремит самый первый выстрел, никто из местных крутых мачо не будет воспринимать воинство племени Огня как серьезную угрозу; ну а потом уже будет поздно.
  - Значит, так, - сказал Андрей Викторович, - если не будет 'Равняйсь' и 'Смирно', то это не значит, что можно расслабляться. Оправиться всем и подтянуться. Значит, так - слушайте меня сюда. В самое ближайшее время к нам могут явиться очень нехорошие люди, задачей которых будет ограбить нас, а при сопротивлении еще и убить. Но вот хрен им поперек на голый череп. Убивать и грабить должны мы сами, ибо не имеем права проиграть. Понятно?
  - Понятно, понятно, - хмуро произнес Антон Игоревич, - ты, командир, давай, переходи к конкретике, а то у меня работа стоит. Про Волков я уже все знаю - и то, что их надо будет просто истребить, тоже.
  - Хорошо, Игоревич, - ответил Андрей Викторович, - давай перейдем к конкретике. Задача простая. Ты, Петрович и Ляля с Лизкой будете нашим отделением огневой поддержки. Оружие вычистить, смазать и держать в состоянии готовности. В случае схватки с противником не сближаться, вести огонь издалека. Господа французы и Валера с Катькой будут отделением арбалетчиков. Вооружение - арбалет, нож и кукри. Поэтому - арбалеты в руки и тренироваться. Командиром отделения назначаю Ольгу Слепцову, старшим инструктором - Валеру, он у нас вроде неплохо стреляет. В ближний бой вместе со мной пойдут Гуг и Серега. Петрович, щиты готовы?
  - Да, - ответил Сергей Петрович, имея в виду два плетенных из лозы и обтянутых тюленьей шкурой круглых щита, которые заранее были изготовлены как раз для этого случая.
  - Ну вот и отлично, - сказал Андрей Викторович, - вам двоим та же задача - щиты и кукри в руки - и тренируйтесь до седьмого пота. Теперь жалею вот, что касочек армейских из своего времени не прихватил. Пригодились бы. Ну что, все разойдись - и за дело.
  - Погоди, командир, - остановила Андрея Викторовича Ляля, - а с волчицами - ну в смысле с их бабами - ты что собрался делать?
  - Да, милый, - поддержала подругу Лиза, - там бабы, ребятишки. Насколько бы ни были паскудны их мужики, негоже обрекать на голодную смерть слабых и сирых.
  - А вот это, - сказал Андрей Викторович, - вопрос Совета Вождей и Женсовета. Как решат, так и будет. Мое дело - всего лишь отразить атаку на наше племя и сделать так, чтобы она никогда не могла повториться.
  - Понятно, дорогой, - кивнула Лиза и посмотрела на Лялю, сказав, - Подруга, нам надо поговорить.
  - Пожалуй, ты права, - откликнулась Ляля, - поговорить надо. Начнем с женсовета, а потом уже и Совет Вождей можно будет собрать. Разве же мы не любимые жены своим мужьям?
  - Любимые, любимые, - подтвердили Сергей Петрович и Андрей Викторович, и на этом разговор был закончен - каждый пошел заниматься своим делом.
  
  o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 16 других изволили поблагодарить
  
  Поблагодарить
  Руссобалтъ: Михайловский Александр
  
  Имя или Цитата
  Жалоба
  #15 Михайловский Александр
  Ведущий аналитик
  
  Пользователи
  
  Cообщений: 8 361
  Поблагодарили: 44 739
  
  Ташкент
  Пол:Мужчина
  Интересы:Политика, литература
  Отправлено 04 июня 2017 - 10:59:00
  
  Популярное сообщение!
  6 ноября 1-го года Миссии, Понедельник, около 10 часов утра. Дом на Холме.
  Только вчера, в воскресенье, племя Огня отпраздновало переезд в новый Большой Дом, где и холостяки, и семейные, и дети смогли разместиться с максимальным комфортом. Все, казалось, было хорошо, но уже сегодня утром к Сергею Петровичу прибежала девочка по имени Сали (невеста Антона-младшего) дежурившая этим утром наблюдательницей на специальном помосте, укрепленном на высоте трехэтажного дома в ветвях раскидистого дуба, росшего на опушке леса. Дежурила Сали вместе со своей подружкой и напарницей Ветой, и поэтому, как только на реке вдали показались темные точки, девочка сразу же спустилась по веревочной лестнице и бегом припустила по тропинке в сторону Большого Дома.
  Прибежав на место, Сали нашла Сергея Петровича и сообщила, что они с подругой видели, как сверху по реке сплавляется множество деревянных челноков, наполненных людьми. Когда Сергей Петрович переспросил эту Сали, сколько точно там было челноков, то та два раза сжала и разжала ладони, а потом показала еще три пальца. И к гадалке не ходи, что по первобытной системе счета это составляло число двадцать три. Немного помолчав, девочка добавила, что столь много челноков может быть только у очень многочисленного клана Волков, который уже давно обходят стороной всяческие беды, потому что там очень умный и очень могущественный шаман.
  - Ну да, - сказал Сергей Петрович, - слышали уже. Беги лучше к Андрею Викторовичу и сообщи ему, что радостный для него момент наконец настал.
  - А почему радостный, Петрович? - недоуменно спросила девочка Сали.
  - А потому, - ответил Сергей Петрович, - что с тех пор, как этот придурок Тэр удрал к своим дальним родственникам, Андрей Викторович ждет не дождется того момента, когда сможет поработать по своей основной специальности и оторвать все висящее спереди его ближайшим родственникам. А он это может.
  Впрочем, никуда бегать за Андреем Викторовичем не пришлось. Заслышав шум и возбужденный гомон, товарищ старший прапорщик запаса сам спустился со второго этажа, а за ним повалило его разномастное войско, по большей части вооруженное арбалетами и кукри.
  - Сикоко, сикоко? - потрясенно переспросил главный воин племени Огня, услышав о количестве челноков, на которых перемещались Волки.
  Дело в том, что заполненный исключительно людьми, без груза, такой челнок вмещал около тридцати человек, а это значит, что будь это выступившие на тропу войны индейцы, племя Огня подверглось бы атаке около семисот воинов. Но до индейцев тут еще сорок тысяч лет пердячим паром, и до специальных военных походов, практиковавшихся с эпохи неолита, тоже не менее тридцати тысяч лет, так что это количество смело можно делить на десять, если не на двенадцать. Во-первых - в челноках должно быть оставлено место под наловленную и честно отжатую у соседей рыбу. Во-вторых - на промысел выходит все племя, вместе с бабами, девками, подростками, и детьми, а посему боеспособных мужчин в этих челноках не больше пятой части от общего количества пассажиров. Но в любом случае боеспособных охотников у Волков должно быть не меньше, чем всех Ланей до разгрома их клана, включая стариков, баб и грудных младенцев. Короче, семь-восемь десятков борзых, дерзких, здоровых мужиков, живущих за счет притеснения соседей и потому не знающих голода. Крышевание - вот еще один секрет успеха от 'гениального' шамана.
  Придя в себя после высказанных ему Сергеем Петровичем вышеприведенных соображений, Андрей Викторович тут же развил бурную деятельность, в первую очередь отослав Сали обратно на наблюдательный пост и направив к Антону Игоревичу еще одну антошину невесту - полуафриканку Маири-Марго, для того чтобы поднять его по тревоге и оттянуть его рабочих к Большому Дому, который был намечен в качестве последнего рубежа обороны. Время еще было, наблюдательный пост, с которого были обнаружены челноки, засекал их присутствие километров за десять, так что если Волки плыли вниз по течению не напрягая силы гребцов, то для того, чтобы они достигли траверза Большого Дома, потребовалось бы часа три, а если напрягая, то не менее часа.
  Антон Игоревич приехал на УАЗе, а следом за ним прибежали, топая по холодной и мокрой земле, все шестнадцать его рабочих, прихвативших по пути всех полуафриканок из бригады Сергей Петровича и бригадирствующего над ними Валеру, ну а бригады Лизы и Андрея Викторовича и так были здесь. Одни, пока не пал снег и не ударили морозы, на передвижных лесах пытались доштукатурить наружные стены Большого Дома, ну а другие перед зимой начерно приводили в порядок прилегающую к дому территорию. Таким образом, на площадке перед домом собрался почти весь народ племени, исключая совсем маленьких детишек.
  И тут случилось нечто совсем невероятное. Взрослые женщины, особенно полуафриканки, забунтовали, не желая отпускать своих мужчин одних на войну. У этих откуда-то, как по мановению волшебной палочки, появились дубинки, вырезанные из горизонтальных ветвей дуба, толщиной с человеческую руку. С виду данный инструмент удивительно напоминал старые добрые бейсбольные биты, и вполне был пригоден для того, чтобы раздробить череп пингвину, тюленю или человеку. При этом Лани, выглядевшие куда более мирно, обзавелись длинными легкими шестами (высушенными, кстати, в нашей же сушилке для дерева), к которым сыромятными ремешками были примотаны наши запасные кухонные ножи. Надо сказать, что здоровые от природы Лани и полуафриканки в последние месяцы по местным меркам довольно неплохо питались и вели активный образ жизни, занимаясь физическим трудом на свежем воздухе, накачивая мышцы, и поэтому находились в оптимальной физической форме. Уж полуафриканки точно - они крутили свои тяжелые дубинки так, как будто это были легкие сосновые палочки. По крайней мере, совсем уж безнадежным это предприятие не выглядело.
  И это народное ополчение, размахивая своим доморощенным оружием, требовало, чтобы мы взяли их на поле боя для встречи с коварным врагом. Все были скорее возбуждены, чем испуганны, настоящий страх был заметен только среди французов, за исключением великолепной компании, тусовавшейся вокруг Роланда и Патриции.
  - Месье Петрович, - заявила Патриция на ломаном, но вполне понятном русском языке, - я идти с вы. Я волноваться и бояться за мой муж. Я уметь делать перевязка и быть как санитар, если кто-то быть ранен. Пожалуйста, месье Петрович.
  К Петровичу Патриция обратилась потому, что Андрей Викторович к тому моменту совершенно уже осатанел от натиска полуафриканок и Ланей, и не знал, как отбиться от их энтузиазма и загнать их внутрь дома. Но те не отставали, и наконец главный охотник и военный вождь махнул рукой, потому что спорить с женщиной, уверенной в своей правоте - это абсолютно бесполезное занятие. После короткого совещания женщинам, вооруженным самодельными копьями и дубинками, было поручено прикрывать стрелков, если дело дойдет до рукопашной схватки, и делать так, чтобы никто не смог ударить сражающимся в спину - то есть дубинами и копьями добивать раненых противников.
  Едва только он принял это обрадовавшее всех женщин решение, как снова прибежала девочка Сали и сообщила, что долбленки с Волками уже совсем близко и явно направляются не к своему обычному месту на стрелке при слиянии Гаронны и Дордони, а к их берегу - примерно туда, где летом была посажена картошка.
  Построившись в колонну по два, как на зарядке, защитники племени Огня быстрым шагом выступили на свою боевую позицию.
  
  Тогда же и там же. Люси д`Аркур - бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка
  Суета началась внезапно, и я долго не могла понять, в чем дело, да и мои бывшие ученики тоже в растерянности перешептывались, наблюдая, как вожди деловито отдают распоряжения, а девушки-аборигенки торопливо вооружаются. В воздухе явственно запахло тревогой, причем это была тревога зловеще-неопознанная, несущая с собой леденящее ощущение кошмара, напомнив мне почти забытое чувство, которое я испытала два месяца назад, в том автобусе, когда поняла, что очутилась в совершенно чужом и незнакомом мире. И вот теперь, только-только адаптировавшись здесь и примирившись со своей участью, я снова замираю от недобрых предчувствий и борюсь с подступающей паникой.
  Однако недолго мы оставались в неведении. Вскоре нам сообщили, что над племенем нависла угроза, и необходимо готовиться к отражению атаки. Несмотря на внесенную ясность, я продолжала ощущать на себе холодные щупальца страха. Я не имела представления, чем все это могло закончиться. Судя по тому, что вожди, несмотря на внешнюю выдержку и деловитость, были обеспокоены не на шутку, угроза была достаточно серьезной.
  Видя, как дикарки, все как одна, вооружаются - кто дубинками, кто ножами, а девицы из русских - арбалетами, я с тоской подумала, что сейчас, пожалуй, объявят всеобщую мобилизацию, и мне тоже придется встать в один с ними строй и идти на неведомую опасность - то есть на свою верную гибель, потому что воевать я совсем не умею и не чувствую к этому никакого призвания... Но для меня, как я уже поняла, исключения делать никто не будет. Здесь, очевидно, воевать не заставляют только беременных и кормящих матерей. Впервые в жизни я, стыдясь собственных мыслей, позавидовала этим женщинам и их привилегиям.
  Но ведь я сама совсем недавно рассуждала таким образом, что мужчины, позиционируя себя 'защитниками' и не допуская в эту сферу женщин, тем самым стремятся укрепить свое гендерное превосходство. Мы, феминистки, всегда отстаивали возможность для женщин служить в армии и делать военную карьеру. Если уж женщина чувствует в себе такое призвание - у нее, наравне с мужчинами, должна быть возможность реализовать свои желания.
  Но впервые я всерьез задумалась о том, что равные права налагают также и равные обязанности... Обязанности, от которых невозможно увильнуть, которые невозможно оспорить - с какого боку ни посмотри, это справедливое положение вещей. Это там, в сытой и благополучной, вальяжно-ленивой Европе двадцать первого века у нас был выбор, гарантируемый законодательством. Это там каждый может заниматься исключительно тем, к чему лежит душа, и прав несомненно больше, чем обязанностей - права эти были завоеваны жестокой борьбой в течение многих веков. Особенно права женщин. И хоть об этом никогда не говорилось вслух (мы, феминистки, излагая свои идеи, всегда придерживаемся холодновато-вежливого тона), но тех женщин, которые не разделяли наших взглядов, мы считали попросту глупыми курицами, деградировавшими, примитивными существами, упрямо не желающими пользоваться своими правами. Хотя, по сути, их не следовало подвергать порицанию. Ведь ПРАВО - это то, чем можно воспользоваться, а можно и нет.
  И вот теперь, оказавшись в этом первобытном обществе, я на собственной шкуре испытала, что такое обязанности. Я думала, что моя система ценностей универсальна; что гендерное неравенство было создано искусственно усилиями мужчин, которым хотелось быть господами; но теперь я все больше подходила к пониманию того, что в идеологии феминизма есть некая трудноуловимая каверза.
  Я пыталась уловить ее, сформулировать, вытащить на свет из глубин своего разума, рассмотреть и проанализировать - но она все ускользала от меня; при этих попытках я порой начинала чувствовать себя крайне неустойчиво в моральном плане - и это было весьма неприятно и почти больно. Ведь феминизм был для меня всем - он являлся тем самым стержнем, который и держал меня на плаву, придавал уверенности и делал счастливой...
  Тот же день, около полудня. Берег Гаронны вблизи Дома на Холме.
  Выбежав во главе своих 'ополченцев' на открытый берег Гаронны, Андрей Викторович полной грудью вдохнул свежий воздух тревоги. Длинные черные челноки Волков, долбленые из цельного дубового ствола, надставленные шитыми вицей бортами и вымазанными чем-то вроде смолы или жира для лучшей водонепроницаемости, легко скользили по воде, приближаясь к берегу реки между устьями Ближней и Дальнего. Прикинув, где они должны ткнуться в берег, Андрей Викторович презрительно усмехнулся. Пожалуй, этим горе-воякам не стоило даже мешать - глядишь, и сами с разбегу поубиваются, не портя жизнь честным людям.
  Дело в том, что, готовясь к высадке, налетчики из клана Волков ориентировались на хорошо видимые с реки беленые дома Промзоны, до которых от берега было около километра. Но в тоже время их замутненные жадностью глаза совершенно не заметили, что прямо на пути у них лежит перекопанный прямоугольник картофельного поля, после прошедших дождей превратившийся в сплошное грязевое месиво, в котором способен увязнуть и разъяренный носорог.
  - Принять влево, - махнул рукой Андрей Викторович, не желая, чтобы Волки, отвлекшись на его отряд, миновали такую красивую ловушку. Позицию следовало занимать сразу на окраине поля - для того, чтобы те Волки, которые смогут проскочить это болото, не попав под обстрел ружей и арбалетов, с первых же минут схватки оказались измотанными продвижением по липкой тяжелой грязи.
  Увидев воинство племени Огня, по большей части состоящее из женщин, охотники Волков заголосили в своих челноках, потрясая в воздухе копьями и чем-то вроде помеси каменных топоров с молотками. Гребцы, которыми, к великому удивлению Сергея Петровича, оказались женщины, еще сильнее налегли на весла - и вот уже челноки Волков один за другим стали тыкаться в берег, а выскочившие из них охотники принялись подпрыгивать на месте и с воплями потрясать оружием. Эти манипуляции, очевидно, были призваны устрашить противника и усилить собственный боевой дух. А пока мужчины исполняли боевые пляски, женщины и подростки вытаскивали тяжеленные первобытные лодки на берег.
  - Гемадрилы! - сплюнул на землю Андрей Викторович, в этот момент как раз расставляющий свою немногочисленную армию 'по номерам'.
  Одними из последних на берег вышли два весьма колоритных персонажа - похожий на легендарного Голиафа здоровенный, сплошь покрытый шрамами мужик и маленькая сухонькая старушонка в просторных одеяниях, с развевающимися серыми патлами, увешанная бусами из костей. Ее голову венчал большой и претенциозный головной убор, сделанный из кусков кожи, перьев и переплетенных жил. Старушка, скорее всего, и была тем самым великим шаманом клана Волков. Она, видимо, одновременно являлась и его прародительницей, а зверовидный мужик несомненно был ее внуком или правнуком, причем его стать и повадки свидетельствовали о статусе вождя. Старая ведьма, несмотря на свою худобу и кажущуюся немощь, держалась горделиво и уверенно. В одной руке она сжимала бубен, а в другой - тонкий посох с кулакообразным утолщением комля на верхнем конце. Вот старуха воздела руки вверх и ударила в свой инструмент. Заслышав гулкий и ритмичный звук бубна, охотники Волков посерьезнели - они прекратили свои подпрыгивания и во главе со своим амбалообразным вождем деловито потрусили к защитникам племени Огня. Было их, конечно, далеко не легион, но вместе с державшимися чуть позади мальчиками-подростками не меньше сотни. В целом толпа выглядела довольно-таки устрашающе. Лица идущих в атаку Волков сияли грозными белозубыми оскалами, а в сочетании с узорами боевой раскраски их физиономии и впрямь представляли собой нечто демоническое. Однако девушек Клана Огня не так-то просто было напугать. В ответ полуафриканки и Лани, потрясая своим оружием, тоже разразились воинственными криками. Их глаза возбужденно горели, ноздри гневно раздувались - словом, сейчас это были грозные воительницы, в которых властвовал лишь один инстинкт - защитить свое.
  - Не стрелять, - скомандовал Андрей Викторович, наблюдая за идущими в атаку Волками, - пусть сперва влезут в грязь, а там поглядим...
  Конечно, при такой тактике терялось преимущество дальнобойности 'мосинки' и карабина Симонова, который был у подъехавшего только что Антона Игоревича, но зато предоставлялось полное раздолье арбалетам и картечным выстрелам из 'Сайги'. А дальнобойное оружие можно будет использовать для устрашения, если бабы с ребятишками задумают сбежать. Это проблему вожди племени Огня собирались решить радикально. Никаких мстящих за свое поражение Волков в природе остаться не должно. Жалости к представителям этого клана, даже к женщинам и детям, в этот момент никто не испытывал. Они шли сюда грабить и убивать; и ни одна слезинка не прольется в том случае, если они сами окажутся ограбленными и убитыми.
  Вот бежавший первым вождь Волков с разбегу вломился в грязь, присыпанную картофельной ботвой, сделал несколько шагов и, всплеснув руками, рухнул лицом вниз с арбалетным болтом, насквозь пробившим тело через правый бок. Мгновение спустя свистнули еще одиннадцать стрел и грохнуло четыре выстрела - два картечных и два пулевых. Над берегом, где развернулось, возможно, первое в истории сражение, разнесся многоголосый вой ярости, боли и отчаяния, разбавленный криками барахтающихся в липкой грязи людей. Две 'Сайги' стреляли так часто, насколько это было возможно, Лиза и Ляля, как из шланга, поливали картечью скучившихся в центре охотников клана Волка, едва переставляющих ноги, на каждую из которых налипало по огромному грязевому кому. Стрелы из арбалетов свистели реже, но уже и так бы видно, что атака превосходящих сил в буквальном смысле увязла в обороне племени Огня.
  Видимо, поняла это и та старая мегера, которая из жадности послала свой клан на грабеж - и теперь ее бубен звучал значительно чаще и с другой интонацией, видимо, командуя отступление уцелевшим. Вот этого допускать не следовало. Охотников в клане Волка все еще было больше, чем всех боеспособных мужчин и женщин в племени Огня, и этот клан, оставаясь сильнейшим среди окрестных, мог продолжить свою деятельность. Чуть позже, после тщательной разведки, он будет вполне в состоянии попробовать напасть на племя Огня еще раз, но уже с совершенно другим результатом. Поэтому, едва шаманка дала сигнал отступать, Андрей Викторович хлопнул по плечу Сергея Петровича:
  - Заткни эту дрянь, - крикнул он, - потом стреляй по каждому, кто попытается столкнуть на воду челн. Давай! Мы пошли.
  Сергей Петрович поплотнее вжал приклад в плечо, подвел перекрестье оптического прицела примерно на уровень пупка шаманки и нажал на спуск.
  Дурацкий шаманский колпак слетел с седой головы сложившейся пополам мегеры, при этом бубен улетел в одну сторону, а посох в другую. Крик глубочайшего отчаяния, вырвавшийся из сотен глоток, потряс окрестности, а отступление охотников клана Волка превратилось в безоглядное бегство. А то как же - живой символ их клана, принесший им удачу и невиданное процветание, теперь был не более чем валяющимся на земле куском старой плоти. Вождя еще можно было заменить - любой охотник считал себя готовым встать на его место, а вот шаманку, в силу специфических особенностей этой должности, заменить было некем.
  Сразу после этого выстрела полуафриканки, вооруженные своими дубинками, вошли в липкую черную грязь, преследуя отступавших. Был бы на их месте кто-нибудь еще - тут же увяз бы как муха в смоле, но полуафриканки за лето и осень перемесили ногами огромное количество глиняного раствора и на кирпичном заводе у Антона Игоревича, и на стройке у Сергея Петровича. Так что теперь они спокойно шли через поле, время от времени нанося барахтающимся в грязи раненым Волкам смертельные удары дубиной.
  Одновременно стрелки и прикрывающие их Лани с легкими самодельными копьями начали с двух сторон обходить поле, время от времени делая прицельные выстрелы в спину убегающим Волкам. Впрочем, тем же самым занимались и Сергей Петрович с Антоном Игоревичем, когда им не надо было отстреливать тех женщин и подростков, которые все же пытались столкнуть челны на воду. Разбежавшиеся по окрестностям Волчицы и волчата вождям племени Огня были нужны не больше чем блохи под мышкой, но при этом стрелки старались больше пугать их, чем ранить или убивать, а вот охотников-Волков требовалось перебить всех до единого. Ибо здесь им не тут.
  Все было кончено примерно час спустя после того, как противоборствующие стороны впервые увидели друг друга. Взрослых мужчин-волков в живых не осталось ни одного, и торжествующие полуафриканки, ловко орудуя кукри, сейчас отрезали трупам головы и насаживали на их же копья, которые планировалось воткнуть вдоль берега. Этот ужасный частокол станет предупреждением остальным гостям этого места, говоря о том, что тут стоит вести себя вежливо и не растопыривать пальцы на результат чужой работы. Нелишнее предупреждение, ибо понятие собственности у местных развито весьма слабо. Впрочем, женских голов в этом устрашающем заборе было всего три. Одна из них принадлежала шаманке, а две других - каким-то, видимо, авторитетным бабам, которые пытались продолжать распоряжаться уже после того, как их клан был разгромлен, а мужчины все до единого убиты.
  Остальных же женщин, подростков и детей клана Волка отогнали от их челнов, и теперь они стояли, опустив вниз руки в ожидании решения своей судьбы. Чуть в стороне лежали раненые в ходе бесплодных попыток столкнуть на воду челны. У одной женщины и девочки-подростка были сквозные пулевые раны мягких тканей бедра и икры, а еще у двух девок - множественные картечные ранения ягодиц и ляжек. Это им досталось от Лизы за упрямую попытку продолжать толкать челн, когда все остальные уже оставили это запретное занятие.
  Однако голову Сергея Петровича уже отягощали новые заботы. Боялись они этих Волков чуть ли не полгода, а разгромили меньше чем за полчаса. При этом почти семь десятков взрослых мужчин и два десятка мальчиков-подростков, у которых в руках было оружие, оказались убиты на месте, а судьбу чуть больше полутора сотен взрослых женщин и девушек, а также почти сотни детей обоих полов, еще предстояло решить. Но одно дело - превентивная атака в порядке самообороны, и совсем другое - массовое убийство беззащитных. От такой идеи сразу подступает дурнота. Хотя Сергей Петрович знает, что стоит только отвернуться в сторону, как полуафриканки, у которых нет никаких комплексов по этому поводу, разом отсекут головы бабам и ребятишкам, как только что после кивка Андрея Викторовича отсекли ее мальчику Тэру, с которого и началась вся эта история.
  - Нет, - сказал Великий шаман Петрович, - это не наш метод, будем все делать совсем не так. Получилось с полуафриканками, получится и с волчицами. Надо дать команду, чтобы готовили большую баню. Будем стричь, мыть и прожаривать от насекомых их шмотье. И вообще - есть один метод, Фэра рассказывала...
  
  Два часа спустя. Промзона Дома на Холме.
  Полуафриканки сновали вокруг бани как черти в пекле в разгар аврала. Топка, в которой постоянно поддерживали огонь ради того, чтобы после грязной работы на стройке или кирпичном заводе люди могли ополоснуться и привести в порядок свою одежду, на этот раз пылала как в полный банный день, а в самой бане было жарко как в преддверии ада. Так было потому, что процедура условной смерти, обязательная в процессе смены идентификации, требовала большого количества горячей воды и мыла. Кроме того, немаловажным был психологический эффект от сочетания горячей воды, пара и березовых веников. Недаром же средневековые монахи из Европы, побывав в русской бане, были свято уверены, что именно таких образом ортодоксальные фанатики умерщвляют свою плоть.
  Помимо бани, полуафриканки растопили очаги также и в оставленных было казарме и семейном общежитии, так как там планировалось поселить пленных 'волчиц' на период перевоспитания. И пусть плотность населения в таком случае окажется достаточно высокой, но все же место должно хватить всем. Правда, совсем маленьких детей - тех, кто не дорос до тележной чеки - было решено сразу забрать в Племя Огня и передать для воспитания в семьи вождей, а дети постарше должны были жить своего рода интернатом. То, что у детей при этом были настоящие живые матери, никого на самом деле не волновало. Обычай усыновления в эти времена священен; и чужак, принятый в клан или племя согласно этому обряду, становится в нем по-настоящему своим.
  Шаману Петровичу было откровенно жаль пышных и длинных - у кого-то соломенных, у кого-то рыжеватых, волос женщин из клана Волка. Но если подумать о том, сколько среди этих волос зловредных насекомых... Допущение приноса в племя Огня насекомых - это одно из тягчайших преступлений, которое только можно совершить в такой ситуации. Также стоило подумать и о платяных вшах, которые с древнейших времен сопровождают человечество на его пути к цивилизации. Однако главной в этом мероприятии была все же переидентификация личностей, а избавление от насекомых проходило по статье 'дополнительные услуги'. Кроме того, ритуал очищения был несколько упрощен, ибо 'волчицы' все же принадлежали к клану грабителей, а не людоедов, а еще потому, что поздней осенью у нас не было возможности одеть с нуля полторы сотни взрослых женщин и подростков и почти сотню детей.
  И хоть сами женщины и дети клана Волка и не чувствовали себя такими виноватыми, как полуафриканки четыре месяца назад, но все равно они были крайне унылыми и подавленными. Еще бы - их клан, считавшийся самым могущественным и сильным из тех, что обитали в долине Гаронны и Дордони, был разгромлен, уничтожен, стерт в прах, а сами они осиротели и подпали под власть чужаков. Эти чужаки были настолько безжалостны, что приказали убить всех до единого, кто поднял на них оружие. Ходили среди первобытных кланов истории, веками предававшиеся в устных преданиях из поколения в поколение, о том, как группы бродячих охотников-мужчин нападали на чужие кланы, оставляя в живых только молодых девушек, еще не знавших мужа, которых брали себе в жены. Но тут было совсем другое дело; женщин в этом клане хватало и, более того, они представляли в нем подавляющее большинство, деля между собой очень небольшое количество мужчин. Зачем им еще 'Волчицы' вместе с их детьми?
  Тем временем шаман Петрович готовился к обряду, а в голове у него боролись между собой два человека, два внутренних 'я'. Одно 'я', оптимистичное, говорило, что он, шаман Петрович, все делает правильно, что только так можно создать великий народ, что чем дальше, тем больше им нужны будут рабочие руки и носители генетического разнообразия, а эти 'Волчицы' - по крайней мере, рожденные в клане девушки - больше напоминают европейцев будущего, чем белокожие австралоиды-кроманьонцы*, представленные в племени Огня бывшими Ланями.
  
  Примечание автора: * Мутации, сформировавшей современный европейский облик, произошли примерно 40-36 тысяч лет назад, при этом белая кожа, рыжие или светлые волосы появились значительно раньше, примерно 65-55 тысяч лет назад, когда закончился предпоследний ледниковый максимум и предки будущих европейцев, в момент ледникового максимума отсидевшиеся в Закавказье, двинулись осваивать свою новую родину.
  Возможно,что именно члены клана Волков и были первыми европейцами современного нам облика. Позже этот облик, как более приспособленный к холодному климату, за счет генетического дрейфа распространился на народы, которые мы считаем европейскими. Но Сергея Петровича все это не волновало. Широкая переносица, вздернутый курносый нос, высокие скулы и курчавые светлые волосы женщин из клана Лани, а также смуглая кофейная кожа и черные курчавые волосы полуафриканок вождям племени Огня были теперь даже более милы, чем привычный 'европейский' облик 'волчиц'. Лани и полуафриканки были своими, родными и близкими, а 'волчицы' пока чужими.
  
  При этом другое, пессимистическое, 'я' Сергея Петровича, признавая все аргументы первого, оптимистического, хваталось за голову и в ужасе закатывало глаза с вопросом:
  - Как мы вообще все это будем осеменять, товарищи? Своих девок буквально девать некуда, а тут еще и эти, числом в три раза больше! Караул! Тут даже не три жены выходит, не пять и не восемь, а как минимум по двадцать штук на одно мужское рыло. Кошмар, хоть стой, хоть падай - целый взвод жен. Равняйсь, смирно, на первый-второй рассчитайсь, в постель шагом марш.
  Первое 'я' (то, которое оптимистичное) при этом возражало, что распространять среди местных гены 'человека цивилизованного' все одно надо, и кто же займется этим, если не мы. Тем более, убив мужчин и подростков клана Волка (на что они имели полное право, как обороняющаяся сторона), вожди племени Огня просто обязаны были взять на попечение их жен и детей, иначе в глазах местных (полуафриканки не в счет) это будет выглядеть уже не как самооборона, а как полный беспредел.
  Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают, и пришло Петровичу время приступить к очищающему обряду. В первую очередь от взрослых женщин, собранных за столовой, отделили детей, которых женщины и девочки-подростки бывшего клана Лани раздевали и стригли наголо, затем их одежду обрабатывали настойкой чемерицы и относили в сушилку для дерева, из которой устроили прожарочную, а самих малышей мыли в бане. Потом тех, кто был назначен к усыновлению, забирали их новые родители, а остальных ребятишек постарше отводили в бывшее общежитие, где размещали по десять-двенадцать человек в комнате. Вожатыми к ним были назначены самые добрые и ответственные девочки-подростки из бывшего клана Лани.
  Вой при этом со стороны мамаш-'волчиц', правда, стоял такой, что, казалось, детей забирают исключительно для того, чтобы съесть, хотя Фэра на чистейшем кроманьонском языке объяснила им, что ничего страшного с детьми не произойдет, и что им, членам клана, задумавшего грабительский поход, чтобы взять то, что им не принадлежит, лучше бы подумать о своей собственной судьбе.
  Но вот дети закончились и настала очередь подростков и взрослых. Вот тут уже было над чем работать, потому что в отличие от детей эти люди вполне осознавали свои побуждения и одобряли действия руководства своего бывшего клана, пока они шли им на пользу. Первыми обработке подверглись мальчики-подростки в возрасте примерно от десяти до тринадцати лет, которые не имели в руках оружия и вследствие этого сохранили свои жизни. Их заставляли раздеваться догола под мелким моросящим дождем, одежду отправляли на прожарку, а самих обстригали наголо. Далее Сергей Петрович плашмя проводил им ножом по горлу, а потом по губам, после чего пацанов отправляли в баню, где четыре взрослых полуафриканки мучили их веником, паром и горячей водой, а оттуда в казарму, которую охраняли вооруженные своими дубинками полуафриканки, контролировавшие процесс переидентификации взрослых. Инструкции полуафриканкам были даны самые жесткие, и любое сопротивление подавлялось беспощадно. Так, например, уже почти взрослый мальчик, решивший сопротивляться своей стрижке наголо, получил удар дубинкой по голове от Таэтэ-Тани, супруги Сергея-младшего, который по несчастной случайности стал для него последним. Значит, решили все, такова была его судьба. Вскоре голова этого несчастного заняла свое законное место в Частоколе Смерти на берегу, а процедура переиндификации продолжилась своим чередом.
  После мальчиков под ножницы Дары и Мары, которые стригли, меняясь по очереди, попали девочки-подростки, и ни одна из них даже не вздумала сопротивляться; а за ними пошли и взрослые женщины. К вечеру, когда вся казарма оказалась битком набитой голыми женщинами и девушками, из прожарки начали доставать и заносить в казарму штаны, парки и мокасины, которые их хозяйкам еще требовалось смазать свиным и оленьим жиром, а потом как следует размять. Ночь вчерашним 'волчицам' предстояло провести в казарме на голодный желудок, после чего с утра у них должна была начаться совершенно новая жизнь, и по истечении периода искупления, который может быть сокращен ввиду хорошего поведения и ударного труда, все они имели шанс влиться в ряды нового племени.
  
  Тогда же и там же. Люси д`Аркур - бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка
  Как оказалось, зря я паниковала насчет всеобщей мобилизации. Про меня никто даже не вспомнил. И вообще, внимательно понаблюдав, я с облегчением поняла, что воевать никого не принуждали - женщины сами рвались в бой. Они воспринимали предстоящую битву как развлечение, пусть даже и опасное. Они были возбуждены, но никак не напуганы. Почему-то, глядя на них, таких уверенных в себе, деловитых и явно настроенных на победу, я испытала нечто вроде стыда, что вот никто не впадает в панику и не трясется от страха, лишь я одна накручиваю себя и бледнею перед лицом опасности. Я постаралась успокоиться, проведя для себя нечто вроде медитации с закрытыми глазами (здесь я частенько стала это практиковать, чем, конечно же, вызывала еще больше насмешливо-снисходительных взглядов; наверное, со стороны казалось, что у меня появляются психические отклонения).
  Мой ум, склонный все анализировать, пропуская через призму феминизма, работал на полных оборотах, пытаясь примирить мои убеждения с реальностью. Как стройно и логично укладывались мои идеи в действительность там, в нашем мире; все было просто и понятно как дважды два: вот это истина, а это ложь; это белое, а это черное. Но я никогда - никогда - не пыталась посмотреть на жизнь под другим углом. А наверное, стоило бы. Тогда бы мне не пришлось так страдать - в полном одиночестве, всеми избегаемой... Лучше бы мне иметь чистый и доверчивый, гибкий и податливый, как у моих бывших учеников, разум - тогда мне было бы легче принять ЭТУ реальность, которая сейчас меня убивает, а их, наоборот, бодрит.
  Мне кажется, что я знаю истину, а остальные нет - но разве это делает меня счастливее здесь, в этом мире, на этой юной земле, среди детей природы и суровых русских? Мои идеи гендерного равенства выглядят смешно и жалко, и никто не воспринимает меня всерьез. Но я знаю, что в моих идеях нет ничего дурного или неправильного. Но почему же, когда я пытаюсь применить их к происходящему, у меня создается стойкое ощущение, что что-то не так с самими идеями? Надеюсь, мне удастся во всем этом разобраться, и в один прекрасный день я обрету гармонию в душе, которая, как известно, не должна зависеть от обстоятельств... Пока же я буду наблюдать.
  Итак, подготовка к предстоящему сражению протекала в деловито-спокойной обстановке. Вожди отдавали распоряжения, заряжали свое оружие, о чем-то невозмутимо совещались.
  Поначалу я не собиралась наблюдать это столкновение, а отсидеться где-нибудь в уголке, но отчего-то вдруг почувствовала нечто сродни так называемому 'чувству локтя' и желание увидеть все своими глазами. И я присоединилась к наблюдателям, число которых составляли в основном дети, женщины на сносях и, за исключением нескольких человек, мои бывшие ученики.
  И вот наконец то, к чему так тщательно готовились, свершилось. Странно было наблюдать происходящее - казалось, словно я нахожусь в 3D кинотеатре и смотрю кино. Мне даже приходилось время от времени напоминать себе, что все это - реальность, а не спецэффекты, что эти ужасные раскрашенные дикари - настоящие, и они действительно нападают на нас.
  То, что происходило на моих глазах, собственно, даже боем трудно было назвать. 'Наши', несмотря на то, что противник превосходил количеством, ликвидировали угрозу в самом начале при помощи хитрости и огнестрельного оружия. Надо отдать им должное - благодаря продуманности действий и изобретательности враждебный клан не успел нанести нам практически никакого вреда. Но я имела блестящую возможность убедиться, какое уродливое явление - война. Я увидела жестокость, возведенную в ранг необходимости, я слышала предсмертные стоны, я ощущала доносимый ветром сладковатый запах крови... Наблюдая это сражение широко открытыми глазами, я поняла, что имею весьма неустойчивую психику, и этот вывод меня не порадовал. Я буквально заставила себя досмотреть до конца. Все мое существо противилось и возмущалось, когда свирепые темнокожие дикарки стали добивать раненых врагов огромными дубинками. Я слышала, как лопаются кости черепа, и меня от этого корежило и передергивало. А другие дикарки в это время стреляли из своих луков в спины отступающим...
  Увиденное явилось для меня настоящим шоком. Но это был еще не конец. Борясь с приступами тошноты, я смотрела, как русские стреляют в убегающих женщин и детей... Я хотела крикнуть: 'Остановитесь!', но из горла вырывался лишь тихий нечленораздельный писк.
  В то же время от меня не ускользнула реакция остальных наблюдателей, что стояли рядом со мной. Похоже, никто не разделял моих эмоций. Словно толпа футбольных фанатов, они с интересом смотрели на столкновение, на их лицах было написано возбуждение; охваченные азартом, криками они подбадривали 'своих', бурно жестикулировали и живо обсуждали происходящее между собой. Что дикари, что французы - все они вели себя почти одинаково, разве что в моих бывших учениках ощущалась некоторая нервозность. Ни сочувствия, ни сопереживания, ни протеста... Да, горько подумала я, человеку понадобились века, чтобы выйти на высокий духовный уровень, и пара месяцев, чтобы утратить все приобретенное...
  А вот то, что произошло дальше, я не могла предположить даже в страшном сне - настолько это было кошмарно, абсурдно и сюрреалистично. Дикарки, победно улыбаясь, стали деловито отрезать трупам головы своими жуткими ножами. И эти кошмарные трофеи они насаживали на копья и втыкали эти копья вдоль берега... И все это творилось под благосклонными взглядами вождей.
  От многочисленного вражеского племени осталось не так уж много, около двух сотен - только женщины и дети, которых каким-то чудом не пристрелили. Уж не знаю, зачем их оставили в живых - едва ли я когда-нибудь постигну помыслы этих сумасшедших русских варваров. Некоторые из пленных были ранены, и теперь они жалобно подвывали и стонали.
  Но кульминацией этого момента стало еще одно событие. Из толпы был вытащен мальчик лет двенадцати, по виду местный. Почему-то все были злы на этого несчастного перепуганного ребенка. Его, визжащего и отчаянно сопротивляющегося, чернокожие дикарки грубо волокли к небольшому плоскому пятачку земли, на котором собрались вожди, а я в это время с безмолвной мольбой переводила взгляд с одного русского вождя на другого - но видела в их глазах лишь холод, равнодушие и осуждение по отношению к этому мальчику. Вот один из них едва заметно кивнул - и одна из женщин преспокойно, не изменившись в лице, отсекла ребенку голову своим мачете... Минута - и голова мальчика пополнила собою ужасный частокол, а тело его, подобно телам остальных убитых, было раздето догола и брошено в реку. Увидев это, я покачнулась и рухнула в обморок, словно типичная, так презираемая мною, 'слабая женщина'...
  Очнувшись, я увидела, что надо мной хлопочет Ольга, а остальные смотрят на меня - одни с тревогой и любопытством, а другие в общем-то равнодушно. Мне было очень стыдно за этот обморок, и я поняла, что дальше так продолжаться не может. Во мне накопилось столько напряжения, что я боялась непроизвольно взорваться. Неприятие, непонимание мешали мне адаптироваться в этом обществе. Я ломала голову, но не видела решения этой проблемы. Мне казалось, что у меня один выход - просто перестать существовать. Это лучше, чем прожить остаток жизни в мире жестокости и абсурда. Но я слишком малодушна, чтобы покончить с собой, кроме того, подобный выход из ситуации претил всем моим убеждениям. Что же делать? К моим мучительным раздумьям присоединялась настоятельная потребность ощутить рядом хоть какое-нибудь живое существо, которое могло бы меня утешить...
  Убедившись, что со мной все в порядке, все разошлись по своим делам. Я встала, осмотрелась вокруг и увидела, что возле тех домов, в которых мы жили до того, как переехали в Большой Дом, творится какая-то приподнятая суета. Наши дикарки младших возрастов - и черненькие и беленькие - сновали туда-сюда с поручениями, топилась баня, а также печи в казарме и общежитии - да так, что из труб валили столбы белого дыма с искрами, а Петрович отдавал своим помощникам какие-то указания. Спросив у Ольги, что там происходит, я получила ответ, что вожди решили принять женщин и детей побежденных дикарей в наше племя. Она сказала, что это делается для того, чтобы не дать этим несчастным умереть с голоду, так как их мужчины убиты, и некому стало добывать для них еду.
  Что ж, вот он - наглядный пример того, как мужчины ставят женщин в зависимость от себя, веками и тысячелетиями насаждая в их головах убеждение, что без мужчин они ничего из себя не представляют. А ведь если бы эти невежественные дикарки задумались о том, что они ничуть не хуже мужчин могут справляться с добыванием пищи, они и сами могли бы выжить, и тогда им не пришлось бы зависеть от чужого племени. Хотя какие из них добыватели - они же почти все с маленькими детьми... Как же они их бросят ради охоты? Тут опять постарались мужчины - в постоянном стремлении закрепить и усилить свое гендерное превосходство они внушили этим женщинам, что нужно рожать как можно больше, что это их главная обязанность, что они не могут выбирать собственное поприще... Несчастные первобытные женщины! Никто здесь не борется за их права, и оттого у них жалкая, беспросветная, полурабская жизнь...
  И вдруг в моей голове что-то щелкнуло. Стоп! А я? Ведь я ничем не отличаюсь от этих женщин по своему положению. Все достижения феминизма здесь не имеют абсолютно никакой цены - ведь борьба за права женщин еще далеко, за тысячелетия, впереди... И я, увы, ничего не силах изменить сейчас. Не в силах, потому что я одна. Моя жизненная позиция стоит наперекор убеждениям всех остальных. Но все остальные более-менее довольны, одна я несчастна... Наверное, мне стоит смириться. Другого варианта нет. Наверное, мне стоит наконец начать думать позитивно и постараться увидеть хоть что-то хорошее вокруг себя. Ну вот, например, просто справедливости ради, исходя из своих наблюдений, не могу не отметить, что наши вожди трудятся не меньше, а даже больше своих подопечных, и при этом едят то же, что и другие члены племени, и живут в таких же условиях. Это так, но неужели же я начинаю испытывать к ним что-то вроде уважения? Не может быть. Наверное, здесь, где у меня нет ни одного единомышленника, мои мысли стали несколько извращаться - и вот я уже готова зауважать этих русских, этих угнетателей женщин, этих самодовольных обладателей мужских половых органов. Нет, не бывать этому. Они могут запудрить мозг своим затюканным женщинам и темным дикаркам, но только не мне. Меня им не обмануть. Хотя и признаю, что они не такие ужасные и отвратительные, как показалось мне вначале.
  Пока я размышляла, в общей суете нашлась работа и мне - Ольга, раздуваясь от осознания своего превосходства, вручила мне веник из прутьев и вместе с другими нашими девочками послала подметать пол в нашей бывшей казарме. Она только и ищет повод, как бы меня лишний раз унизить. Мысленно отхлестав Слепцову этим самым веником по шее, я поплелась исполнять свою повинность наравне с бывшими своими ученицами. Ну что ж - по крайней мере, меня не заставили чистить сортиры...
  Пару часов спустя я в числе остальных членов племени наблюдала, как священнодействует Петрович, совершая некий шаманский обряд. В ходе обряда помощницы шамана торжественно раздевали догола женщин и детей побежденного племени, причем делалось это на холодном ветру и под мелким дождем. Потом им обстригали волосы во всех местах, и Петрович зачем-то проводил этим женщинам - обнаженным, обстриженным наголо и дрожащим от холода - плоской стороной ножа сперва по шее, потом по губам, отчего каждый раз неприятный холодок пробегал по моей спине. Было во всем этом что-то глубоко чуждое мне, противнице всякого рода обрядов, которые, как известно, тоже являются не более чем хитрым инструментом подавления и подчинения.
  После этого обряда самих женщин отправляли в баню, а их одежду уносили на прожарку от платяных вшей в жаркое место, где до этого сушились бревна для стройки. При мысли о насекомых, которые обычно паразитируют на людях из самых низших слоев, дрожь омерзения прошла по моему телу. Да неужели у всей этой толпы насекомые?! А вслед за этой мыслью подумалось и о других паразитах, от которых так просто не избавиться - о глистах и им подобных, включая возбудителей опасных инфекций. Кто знает, каких мерзких микроскопических тварей носят в себе эти грязные дикари, не имеющие представления о правилах гигиены... Мое богатое воображение уже рисовало картины страшных эпидемий, которые выкосят Племя Огня за несколько дней... И настолько яркими были эти картины, что ком подступил к моему горлу, и тошнотворный ужас от предчувствия грядущих бед едва не заставил меня снова потерять сознание. Но я усилием воли взяла себя в руки.
  Мне хотелось верить, что и Петрович, как вождь и духовный лидер нашего племени, и мадам Витальевна, как медицинский работник, знают, что делают, ведь они уже приняли к себе две группы дикарок и вымуштровали их так, что от цивилизованных людей их отличает только одежда, в которой отсутствует хоть малейший клочок тканого материала. По крайней мере, ментальные различия не бросаются в глаза. Все они чистые, регулярно моющиеся, и от них - хоть от темненьких, хоть от светленьких - всегда приятно пахнет, а не воняет козлом, как от некоторых вроде бы цивилизованных людей у нас там, во Франции. Мадам Витальевна - она же ярая фанатка гигиены, и чистота телесная является ее религией, а гигиена ее богом. Не завидую я этим дикаркам, если они вздумают поступать согласно своим прежним привычкам, потому что гнев мадам Витальевны, называемой здесь Мудрой Женщиной, будет тогда ужасен.
  Я смотрела на этих дикарей, стараясь абстрагироваться, и мне отчего-то вспомнились толпы беженцев, наводнивших Европу за последнее время благодаря политике Евросоюза... С одной стороны, процедура обработки беженцев не включала в себя таких унижающих человеческое достоинство вещей, как раздевание догола перед всеми, публичную стрижку налысо во всех местах и обряд условной смерти и возрождения к жизни. Все там у нас в Евросоюзе были цивильно, аккуратно и толерантно, все проникнуто уважением к правам человека.
  С другой стороны, нашим чиновникам там, в Евросоюзе, было на самом деле глубоко наплевать, что станет с этими беженцами потом, и относились они к ним как к бездушным животным или механизмам, на содержание которых выделены деньги, которые теперь требуется освоить. Потому-то те и не желали адаптироваться. И мне вдруг стало ясно, что в принципе и отношение к нам, гражданам ЕС, было тоже чисто формальным и механическим, в то время как Петрович и другие вожди отнеслись к нам с искренним сочувствием и старались исправить те части нашей натуры, которые, по их мнению, не соответствовали местным условиям. Я говорю себе честно. Иногда от действий этих русских мне было очень плохо, но я никогда при этом не чувствовала, что им на меня наплевать. Никогда!
  Точно так же по отношению к женщинам клана Волка и их детям было видно, что все члены племени Огня - от Петровича до самой последней девочки-мулатки - совершенно искренне переживают за женщин бывшего клана Волка и хотят, чтобы те как можно скорее отреклись от своей прежней грешной жизни и влились в наш большой и дружный коллектив. Тому же сопереживанию оказались подвержены и мои французы, которые еще совсем недавно страстно желали, чтобы этих людей убили, а теперь они бережно относят на руках чисто вымытых детей клана Волка в бывшее Общежитие Вождей, где те намеревались сделать что-то вроде детского приюта.
  Да, мысленно я одобряла эту процедуру очищения, зная, что по большей части и баня, и стрижка, и избавление одежды от насекомых делаются в целях гигиены и профилактики инфекционных заболеваний, но тем не менее все это было ужасно унизительно для человеческого достоинства женщин, которые подверглись этой процедуре. Но, видимо, по-другому было нельзя. Насколько я знаю, это не первый такой обряд для Петровича, и еще раньше, почти в самом начале, он уже очищал таким образом от скверны тех миленьких афро, которые составляют почти половину нашего племени. Они были - подумать только - людоедами... Но, однако, нет у вождей племени более преданных сторонников, чем эти шоколадно-смуглые женщины и девицы, готовые ради них и на тяжелый труд, и на опасную битву. Видимо, в ходе этого обряда Петрович делает какую-то психологическую установку этим дикарям с примитивными мозгами - впрочем, так, вероятно, действуют все шаманы, колдуны и целители. Я вообще подозреваю, что этот Петрович не так прост, как хочет показаться. Наверное, такое сильное влияние на умы обусловлено хорошей подготовкой специалиста по психологическим техникам - гипноз, внушение, и т. д. Что, если все остальные просто находятся под внушением, и одна я - невнушаемая, потому-то мне так плохо? Да ну, это просто мои фантазии... По крайней мере, очень на это надеюсь.
  7 ноября 1-го года Миссии, Вторник, около 8 часов утра. Дом на Холме.
  День седьмого ноября, красный день календаря. Правда, эпическая победа над кланом Волков случилась на день раньше, как и связанные с ней приятные и не очень хлопоты. Но последующий 'разбор полетов' утомленные вожди решили отложить на завтра, по принципу 'утро вечера мудренее'. Масштаб событий лучше оценивать по прошествии некоторого времени, и тогда же решать, кто виноват и что делать. А то сгоряча, сразу после битвы, можно принять такое неверное решение, за которое потом будет мучительно больно очень и очень долго.
  И вот теперь, глядя на бестолково толкающихся под мелким моросящим дождем женщин и уцелевших подростков бывшего клана Волка, не понимающих смысла мероприятия под названием 'зарядка', вожди клана думали о том, какая пропасть, оказывается, отделяет этих новеньких подопечных от полуафриканок и бывших Ланей, вот уже четыре месяца находящихся под их влиянием. Небо и земля. И хоть клан Волков далеко не бедствовал, всегда имея свой кусок мяса с жиром, об этих женщинах и детях сказать такого было нельзя. Марина Витальевна нашла у них целую кучу обычно обостряющихся в холодный период хронических болезней, в основном связанных с неправильным питанием, жизнью в задымленной атмосфере чумов и пещер, тяжелым трудом и рукоприкладством со стороны их бывших мужей, братьев и отцов. По сравнению с ними старожилки племени Огня выглядели как воспитанники элитного интерната рядом с бомжами. Чистые, опрятные, они даже в это холодное и промозглое время года пахли здоровым вымытым телом, а не прогорклым запахом 'мертвого ежика'.
  Кроме того, приняв в себя остатки разгромленного клана Волка, племя Огня увеличилось численно более чем в три раза, а это значило, что весь расчет по зимним пищевым запасам летит к черту. По расчетам Сергея Петровича, если они попробуют растянуть весь имеющийся запас картошки на семь месяцев, то на одного человека в день будет приходиться не более ста грамм, а то и меньше. Урожай, который еще недавно казался вождям вполне достаточным и даже избыточным, буквально в один момент превратился в довольно малозначащий компонент обеспечения их продовольственной безопасности. Природа как бы говорила им:
  - А вам слабо добыть где-нибудь еще пятнадцать-двадцать тонн продовольствия, желательно высококалорийного, безопасного с точки зрения паразитов, и такого, чтобы его было легко хранить?
  - Да не вопрос, - ответили природе вожди, - высококалорийное продовольствие вот-вот косяками поплывет вверх по течению, да так плотно, что среди этих косяков будет стоять воткнутое весло. Местные бьют этого лосося острогами с мостков и лодок, у нас же для этого есть специальные сети, даже ни разу не использованные. Добыть можно хоть тысячу тонн, хоть две тысячи. Обработать эту рыбу, при наличии почти трехсот трудоспособных взрослых и тридцати шести стальных ножей тоже вполне возможно. Вопрос только в сохранности конечного продукта.
  Самым известным и простым способом консервации рыбы и мяса является его засолка, при этом на один килограмм рыбного филе берется сто грамм соли. При подсчете у вождей получилось, что для того, чтобы племя Огня с гарантией пережило зимний сезон и обычную весеннюю бескормицу, необходимо добыть и законсервировать около пятидесяти тонн рыбы в чистом весе, в смысле в филе. Никаких проблем в этом нет, если подходить к задаче с точки зрения наличия рыболовных сетей, пригодных для потрошения стальных ножей, и людей, готовых работать этими ножами посменно хоть круглые сутки и при свете дня и при электрических лампах.
  Но! На пятьдесят тонн рыбы потребуется пять тонн соли, при ее наличном остатке всего в двадцать пять килограмм. Для местных соль деликатес, вроде шоколадных конфет, и они то и дело тянут ее в рот. Но это к делу не относится. Поскольку без соли жизни нет не только на Марсе, еще при планировании экспедиции Сергей Петрович имел в виду несколько способов добычи оной из окружающей среды. Поскольку организация выпаривания соли из морской воды требовала жаркой погоды и очень много времени, на ум ему пришел второй по доступности способ.
  - Надо брать 'Отважный!, - сказал он другим вождям, - срочно приводить его в порядок, спускать на воду и отправляться по морю на юг, к устью реки Адур, где в районе Байонны на моих картах отмечено промышленное месторождение каменной соли. Кстати, как рассказали мне мои местные жены, обитающий там клан давно нашел это месторождение, сделал копанки, и вовсю использует эту соль в некоем аналоге меновой торговли, в основном прося за нее каменные инструменты и орудия.
  Сергей Петрович помолчал, потом добавил:
  - Судя по описанию Фэры, эти коренастые, круглоголовые и очень сильные люди с короткими руками и ногами и толстыми пальцами, вполне могут оказаться, к примеру, не нашими предками, а неандертальцами, северная граница распространения которых в настоящее время как раз должна проходить по предгорьям Пиреней. Не знаю, сможем ли мы с ними договориться, и вообще, поймут ли они нашу штатную переводчицу Дару?
  - Ерунда, - сказал Андрей Викторович, - небось, будут не страшнее Волков, прибудем и разберемся на месте...
  - Э нет, - сказал Сергей Петрович, - за солью отправлюсь я один. Ты, Викторович, должен остаться здесь и организовать процесс добычи рыбы, Игоревич займется копчением и вялением, пока без соли, а Витальевна при вашей поддержке будет командовать всей этой бабской дивизией.
  - Ладно, Петрович, - махнул рукой Андрей Викторович, - пусть будет так. Но только ты там будь поосторожней и не подставляйся. Кстати, кого возьмешь с собой, и кто тогда, собственно, останется здесь с нами?
  - С собой, - ответил Петрович, - возьму свое семейство. Лялю в качестве старшего помощника, Мару - в качестве переводчика, и трех своих полуафриканских жен в качестве матросов, а также трех полуафриканских же самых старших девочек-подростков в качестве юнг...
  - Возьми Серегу-младшего, - предложил Андрей Викторович, - что-то в последнее время парень расслабился и размяк. Кстати, почему ты берешь с собой именно полуафриканок, а не Ланей?
  - Есть в них что-то такое морское... - покрутил пальцем в воздухе Сергей Петрович, - возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что люди из их или родственого им племени были предками полинезийцам канакам и прочим людоедам и мореходам южных морей. Кроме того, их собственные предки явно попали сюда из Африки, не топая по берегу вокруг Средиземного моря, а как-то напрямую, что требует продолжительного плавания, ибо Пиренейский полуостров сейчас населен неандертальцами, которые вряд ли приветливо относятся к чужакам. Что касается Сереги, то взять его можно, но захочет ли он сам разлучаться с Катькой, которая брюхата от него на предпоследнем месяце и из-за этого постоянно изводит его своими капризами...
  - Захочет, не захочет, - проворчал Андрей Викторович, - есть знаешь ли, Петрович, в армии такие понятия, как 'приказ', 'дисциплина' и 'стойкость в перенесении лишений'.
  - Но мы-то не в армии, - развел руками Сергей Петрович.
  - Но зато на тропе войны, - отпарировал Андрей Викторович, - короче, бери Серегу с собой, а то я уже не могу постоянно видеть его кислую морду и слышать истеричные вопли его 'половины'. Пока вы там ходите за солью, надеюсь Серегины жены Дита и Тата при поддержке Витальевны приведут Катьку во вполне приемлемое состояние.
  - Хорошо, - кивнул Сергей Петрович, - тогда Лялю я оставлю здесь, а старшим помощником назначу Серегу. Пусть вспомнит, что такое ответственность и сжатый в руках штурвал. Я сейчас же начну подготовку 'Отважного' к походу - загружу балласт, проверю машину и прочее, а вы пока обеспечьте его дровами, потому что ветра сейчас противные, и идти по большей части придется на моторе. Надо торопиться, ибо время не ждет и каждый час работает против нас.
  10 ноября 1-го года Миссии, Пятница, два часа дня. Бискайский залив - река Адур,
  коч 'Отважный'.
  Как Сергею Петровичу ни хотелось поскорее отправиться в плавание к устью реки Адур, но пришлось задержаться еще на сутки, ибо подготовить к походу корабль, уже вытащенный на берег и законсервированный на зиму, было не простым делом. В первую очередь в трюм требовалось загрузить камни в качестве балласта; в походе из Балтики в эти края его роль исполняли мешки с цементом и кровельное железо. После того, как была проверена целостность обшивки (оказавшаяся во вполне хорошем состоянии), коч спустили в Ближнюю, ставшую снова полноводной, а затем, проверив работу мотора, стали грузить на борт дрова. Много дров. Весь путь на юг предстояло проходить в условиях господства противных ветров, и, чтобы не тратить время на лавирование всю дорогу туда, Сергей Петрович собирался идти под мотором.
   Команда, как и планировалось, состояла из Сергея Петровича, Сергея-младшего, Дары в качестве переводчика, трех полуафриканских жен Сергея Петровича - Алохэ-Анны, Ваулэ-Вали, Оритэ-Оли, двух полуафриканских жен Сергея-младшего Таэтэ-Тани и Суилэ-Светы, Куирэ-Киры и трех самых старших полуафриканских девочек-подростков Алитэ-Алины, Салитэ-Салины и Заилэ-Зоси. Последние, когда узнали, что их берут в самый настоящий морской поход, отметили это дело таким восторженным визгом, что в окнах Большого Дома завибрировали доставленные из будущего дефицитные стекла, покрытые специальной пластиковой бронепленкой. Попутно эти вопли переполошили несчастных французов, непривычных к такому выражению эмоций.
  А ведь только подумать - всего пять месяцев назад эти девочки были забитыми и озлобленными, обреченных на безвременную смерть существами, и только злосчастная коллизия вырвала их из спирали, ведущей к вымиранию* и сильным толчком отправила к счастливому будущему. Впрочем, юнги вахт не стояли, а были на подхвате у Дары, которая, помимо переводов, исполняла еще обязанности кока.
  Примечание авторов: * По данным археологов такой народ африканского происхождения действительно жил на юге Франции 36.000 - 40.000 лет назад, разделяя с кроманьонцами и частью неандертальцев культуру шаттельперон, но по данным генетиков, в число предков современного европейского человечества они не вошли.
  Остальные же полуафриканки стояли вахты в качестве матросов вместе со своими законными мужьями и полностью оправдали себя в этом качестве. На качающейся палубе 'Отважного' все они чувствовали себя не менее уверенно, чем на твердой земле. Несмотря ни на какой дождь и холод, полуафриканки предпочитали ходить по палубе, сняв обувь, своими босыми смуглыми ногами. Алохэ-Анна сказала, что так они чувствуют корабль, будто он живое существо, дышащее и ворочающееся у них под ногами. Малейшее изменение крена, силы и направления ветра, удара волны в корпус, увеличившаяся или уменьшившаяся скорость - все это отмечалось чувствительными босоногими детекторами и тут же докладывалось стоящему на вахте рулевому.
  Потратив седьмое и восьмое число на сборы, и выйдя из устья Ближней девятого прямо с утра, примерно за шесть часов Сергей Петрович скатил 'Отважный' вниз по течению Гаронны до самого устья. Уже к двум часам дня 'Отважный', обогнув мыс Приветствия, вышел в Бискайский залив, повернув нос навстречу катящим со стороны юго-запада непрерывным океанским валам. Неласков осенний Бискайский залив; шквальный порывистый ветер несет заряды холодного дождя, широкая размашистая океанская волна раз за разом накатывает со стороны правой скулы, из-за чего коч то взбирается в горку, подобно альпинисту, то скатывается в ложбину между волнами подобно горнолыжнику.
  И в этих условиях, когда и сам Сергей Петрович, и Сергей-младший держались только на силе воли, а Дара откровенно захворала морской болезнью, полуафриканки показали себя настоящими морскими волчицами. Как сказала Сергею Петровичу Алохе-Анна, поход на 'Отважном' был для них легкой прогулкой, ведь тут не надо было грести короткими веслами до изнеможения, и даже изнемогши, все равно продолжать грести. Тут этим занимается мотор или парус, а вахтенным рулевым и матросам остается только следить, все ли в порядке.
  Видимо, до своего падения в людоедство хаживали все-таки полуафриканцы на морского зверя по островам и островкам гораздо более мелкого, чем в наше время, Средиземного Моря; хаживали далеко, ибо ближние угодья давно уже оскудели... Европейскую популяцию пингвинов так и вообще истребили под корень смуглые белозубые весельчаки с большими дубинами. Алохе-Анне и Куирэ-Кире Сергей Петрович даже несколько раз дал подержать штурвал. К самостоятельным вахтам допускать их было еще рано, потому что рулевой не только держит штурвал, но еще и контролирует положение стрелки компаса, показания лага и сонара. Но все равно рука у женщин оказалась твердая и курс они держали уверенно, даже не понимая показаний приборов, по одному только виду стрелки компаса.
  Потом невидимое за тучами солнце опустилось за горизонт и наступила ночь. Но 'Отважный', ориентируясь по приборам, все шел и шел вперед, то взбираясь на гребень волны, то скатываясь с него. Потом где-то уже полтретьего ночи характер волнения изменился. Длинные океанские валы куда-то пропали, вместо них волна пошла короткая, злая и какая-то бестолковая. Теперь 'Отважный' уже не катался на американских горках вверх-вниз, а шел под мотором напролом, ежеминутно получая весьма ощутимые шлепки в правую скулу. Это изменение обстановки говорило о том, что 'Отважный' вошел в южную часть Бискайского залива, прикрытую от нагонных океанских ветров выступом Пиренейского полуострова.
  Рассвет 'Отважный встретил милях в пяти от берега, раскинувшегося по правому борту, причем было видно, что впереди берег из равнинного становился гористым и сперва постепенно, а потом все круче и круче поворачивал к западу. К тому же прекратился дождь и в разрывы облаков кое-где начало выглядывать солнце. Сверившись со своей картой, Сергей Петрович убедился, что устье реки Адур должно быть где-то здесь, больше ему деваться некуда - и поэтому переложил штурвал на левый борт, разворачивая 'Отважный' ближе к берегу. Между прочим, эту речку Адур удалось обнаружить случайно - по длинной полосе мутной заиленной воды, сносимой течением в океан, потому что непосредственно устье было прикрыто намытым течением длинным песчаным островом. И вообще по гидрологии ничего общего с Гаронной; Сергею Петровичу преизрядно пришлось покрутить коч среди топких илистых мелей, прежде чем удалось войти в реку и двинуться вверх по течению.
  Поскольку ветер был попутный, Петрович приказал поднять парус и заглушить мотор, благо дров осталось меньше трети общего запаса. Но долго ли коротко ли, но в два часа дня по правому борту 'Отважного', на возвышающемся над рекой пригорке, показалось стойбище, причем составляли его не походные чумы-типи, и не плетеные из прутьев и крытые шкурами шалаши-вигвамы, а несколько землянок, над кровлями которых поднимались тонкие струйки дыма. Дымил и одиночный костер, разведенный под навесом в центре поселения. Немного подумав, Сергей Петрович развернул коч к этому селению. По сведениям, полученным от его жен, как раз где-то здесь добывали каменную соль, которая потом путем мен из рук в руки в кожаных кисетах расходилась по всей южной Франции. К тому же примерно тут должен был располагаться и городок Юр, в окрестностях которого на его карте из будущего отмечены месторождения каменной соли. Кстати, все это хорошо, но почему в селении не видно ни одного человека, почему никто не выходит навстречу - то ли встретить хлебом-солью, то ли прогнать прочь незваных гостей?
   В то же самое время в Доме на Холме и его окрестностях.
  Люси д`Аркур - бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка
  Вопли дикарок, раздавшиеся однажды вечером за перегородкой, изрядно напугали меня. Однако, прислушавшись, я поняла, что эти пронзительные звуки выражают совсем не ужас, а радость и восторг. Это бесхитростное ликование туземок заставило меня озаботиться его причиной. Интересно было и моим бывшим ученикам, которые тоже это слышали, поскольку находились мы с ними в одной комнате.
  Вскоре интрига прояснилась. Оказалось, что Петрович собрался в морское путешествие. Его целью было добыть соль. И он объявил, что берет с собой кое-кого из юных африканских дикарок... Вот потому они и визжали так страстно и выразительно. Им выпала большая честь - сопровождать своего вождя в его великих свершениях. Ведь тот для них - все равно что божество... И далеко не каждому повезет приблизиться к своему божеству настолько, чтобы оказаться с ним в одной лодке - в буквальном смысле этого понятия.
  Ну а я считаю, что Петрович просто сумасшедший (собственно, я так считала всегда, и не только по отношению к нему, а вообще ко всем русским). Это ж надо - отправиться в плавание по бурному в это время года Бискайскому заливу на утлой лодчонке*! Ну не отговаривать же мне его... Вот только погубит он не только себя, но и своих спутниц - этих несчастных девушек, которые даже не задумываются о том, что может с ними случиться в этом опасном путешествии.
  Примечание авторов: * Люси просто не знает, что эта 'утлая лодчонка' была спроектирована для условий намного более суровых Белого и Баренцева морей и что на таких вот корабликах, гораздо хуже сделанных и оборудованных, поморы бегали из Архангельска на Шпицберген и обратно, не говоря уже о морских походах к устьям Оби и Енисея.
  Главное, что эти девочки были избраны самим вождем для того чтобы сопровождать его в дальнем и опасном походе. Им, наверное, и гибель ради своего обожаемого лидера будет в радость... Вот так гендерные предрассудки делают из женщин безвольных и инертных существ, неспособных думать, делать выводы и принимать решения. Но это дикарки, поэтому их поведение еще более-менее логично, ведь они выросли с сознанием мужского превосходства. Гораздо печальнее видеть подобное поведение у девушек, выросших в нашем мире, в двадцать первом веке, как у тех русских девиц или некоторых наших француженок, что полностью приняли социальную роль, предписанную им мужчинами...
  Пусть та жизнь утрачена для меня навсегда, я искренне надеюсь и всей душой желаю, чтобы идеи феминизма и гендерного равенства победили в том мире, принеся наконец просветление и освобождение всем угнетенным женщинам. Хорошо было бы знать это наверняка, но, увы - мне этого не дано... И вообще, когда я начинаю об этом думать, то чувствую, как депрессия подкрадывается ко мне. А этого нельзя допустить. Нет, им меня не сломать. Я не поддамся. Люси д`Аркур - сильная, зрелая, самодостаточная личность, и кучка дикарей и сумасшедших русских не в силах уничтожить ее силу духа и повергнуть в прах ее идеалы...
  Что же касается нашего жития, то из последних событий наиболее значитепльным стало то, что вверх по Гаронне пошел лосось. Нет, не по две-три рыбки, как это было неделю назад, а огромными стаями. Я первый раз видела подобное зрелище, и, надо сказать, оно меня впечатлило. Лосось - весьма дорогая и очень вкусная рыба, и, конечно же, видеть, как он здесь просто кишмя кишит, было очень странно. Говорят, что в верховьях реки, где-нибудь у подножья Пиренеев, там, где величественная и могучая Гаронна распадается на мелкие, узкие и быстрые истоки, рыба в реке теснится так, что в ее стаю можно втыкать весло и оно, продолжая стоять вертикально, будет двигаться вместе с рыбами вверх по течению. Врут, конечно, но очень поэтично врут. В наше время настоящий атлантический лосось, насколько мне помнится, остался только в бурных реках Канады, а в Европе его не видали, возможно, еще со времен Древнего Рима. Если у этих русских получится построить тут свою цивилизацию, то лосось в этих реках исчезнет и на этот раз, но на несколько десятков тысяч лет раньше по причине варварской эксплуатации этого природного ресурса.
  Если местные бьют проходящую рыбу с мостков и лодок деревянными и костяными острогами, почти не нанося ущерба экосистеме водоема, то русские вытащили привезенные с собой из будущего сети из искусственного волокна и устроили лососю настоящее истребление. Сперва маленькая кожаная лодка, раньше принадлежавшая африканкам, завозила сеть подальше в реку, выставляя ее поперек течения, потом, когда перед препятствием начинала скапливаться рыба, лодка совершала полукруг, возвращаясь к исходному месту. При этом в ловушке оказывалась тонна или две бьющейся рыбы в красном брачном наряде, после чего сеть начинали вытягивать всем племенем.
  В дело пошли даже плененные женщины клана Волка, которые добровольно, без всякого принуждения со стороны русских вождей или подчиненных им дикарок, включились в процесс, по-русски именуемый путиной. Наверное, это по имени их обожаемого президента, который и придумал эту народную забаву. Эти несчастные женщины, оболваненные идеями гендерного превосходства, которое им вдалбливали эти отсталые русские, предпочли за счастье работать ради мужского благополучия до седьмого пота. Но если бы работать пришлось только им... Меня, как всех остальных наших французов, оставшиеся с нами русские вожди тоже принудили заниматься этим грязным и тяжелым трудом.
  Дело в том, что после того как рыба была вытащена на берег, ее грузили на русский пикап, именуемый УАЗ, и везли наверх к мастерским и прочим сооружениям, где под навесами* были установлены грубо сколоченные дощатые столы. На этих столах дикарки, специально отобранные за послушание и сообразительность, партиями по два десятка человек, потрошили, отделяли икру, чистили и пластали на две половины красную рыбу.
  Примечание авторов: * бывший склад-навес непросушенных пиломатериалов, предназначенных для стройки Большого Дома.
  Вычищенных и разрезанных на две половины лососей девушки помоложе относили в отапливаемый сарай и развешивали там, в ужасной жаре, похожей на жар финской бани, на длинных веревках, протянутых из конца в конец этого сооружения. Как мне сказали, в этом сарае Петрович раньше сушил доски и брусья, предназначенные для стройки Большого Дома, а также собранные детьми по осенней поре грибы, а теперь вот он пригодился для высушивания рыбы. И все бы хорошо, но только и меня тоже сочли годной для того, чтобы чистить и потрошить рыбу.
  И теперь я, посменно с еще двумя партиями несчастных, стою, согнувшись над дощатым столом, и совершаю однообразные движения ножом, превращая прекрасных серебристо-красных рыбин в пригодный для длительного хранения пищевой продукт. Пока длится моя двухчасовая смена, у меня ужасно затекает спина, замерзают руки и я все время боюсь, что по неловкости вместо рыбины я полосну отточенным лезвием себя по ладони. Едва мы справляемся с одной партией рыбы, нам приносят новую, как будто эти сумасшедшие русские решили переловить всех лососей в Гаронне. Я, конечно, понимаю, что то, что мы взяли, это капля в море и никак не отразится на воспроизводстве этой рыбы, но воображение оказывается сильнее моего разума. Тяжелый труд в холоде и сырости, однообразное питание, состоящее из одной только жареной, вареной и печеной красной рыбы, а также безнадежно подчиненное положение под властью этих русских сковали во мне все мыслительные процессы, превратив мое тело в автомат для чистки рыбы.
  Словом, сильнейший приступ осознания своего одиночества и униженности вновь заставил меня упасть в темную пучину тоски. Сила несокрушимых обстоятельств, отсутствие надежды и внутренние противоречия давили на меня и прогибали мою волю, и они же будили в душе смутное желание кому-то довериться, поплакаться на свою горькую долю... Что это? Ведь так не должно быть со мной. Такое желание - удел бестолковых клуш, алчущих 'сильного мужского плеча'... Это сводит меня с ума одиночество и непонимание со стороны общества, среди которого я вынуждена находиться. Вот бы у меня завелся Друг... Или просто тот, кто выслушает меня, пожалеет... Тьфу ты, что это опять за сопли? Да неужели это мои собственные мысли? Не стыдно ли феминистке рассуждать подобным образом? Наверное, стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. И вообще, если задуматься, то был ли у меня вообще когда-либо настоящий друг? Ну, я имею в виду - тот, кому можно доверить самые сокровенные мысли и сомнения, кто всегда поймет и утешит... Увы, задав себе этот вопрос, я с горечью ответила, что нет, мне не посчастливилось иметь такого друга. Были приятельницы, коллеги, соратницы, но ощущать на своем плече руку сочувствия, понимания и поддержки мне не доводилось. Но почему, почему я не страдала от этого так, как страдаю сейчас? Собственно, в Европе дружба не входила в разряд главных ценностей. Такой необходимости не было. Там каждый был сам по себе, наши интересы защищало государство, мы пребывали в достатке, неге и довольстве, и такая роскошь, как человеческая дружба, просто ушла на задворки общества за ненужностью. Исподволь в нас культивировалось мнение, что мы сильные и самодостаточные, и что показывать свою слабость - дурной тон. Но вот в этом обществе, в котором я живу сейчас - примитивном и бесхитростном по своей сути - потребность в близкой душе настойчиво сверлит мой разум, одновременно наполняя его отчаянием, ибо среди тех людей, что окружают меня (неважно, хорошие они или плохие) нет того, кто мог бы заполнить зияющую нишу в моей душе... Я знаю это точно. И оттого так серо и уныло выглядит для меня действительность, оттого грызет меня мучительная тоска и так отчетливо рвется наружу все то, что я так успешно глушила в себе долгие годы - все мои внутренние драмы и давно побежденные комплексы, все страхи и сомнения... Все это восстает из небытия и обретает очертания - словно убитые демоны воскресли и идут в атаку на мою несчастную душу...
  И вот вчера ночью, когда мне привычно не спалось, я вышла на улицу. Я часто совершала небольшие ночные прогулки - они немного облегчали мое состояние, вне зависимости оттого, какая на дворе погода. Вчера к вечеру развиднелось и я смотрела на огромные пушистые звезды в бархатно-черном небе и старалась ни о чем не думать, а только лишь наслаждаться красотой и величием этой первозданной природы. Несмотря на ясную погоду, было очень холодно, в лужах нежно похрустывал ледок, и я накинула на плечи предусмотрительно взятую с собой самодельную куртку, сшитую из оленьей шкуры. Очень толстая, грубая и тяжелая, но очень хорошая защита от холода. Звездное небо над головой навевало мысли о вечности... Оно действительно умиротворяло. Но я знала, что завтра, при свете дна, тоска и беспокойство вновь оживут в моей душе.
  Я присела на бревно, заменяющее нам скамейку. Идти в выделенную нам комнату на первом этаже Большого дома не хотелось. Все мои соседки-француженки спали, утомленные дневными хлопотами. Разумеется, за исключением Патриции, считавшейся замужней женщиной и жившей с Роландом вдвоем в такой же комнате, какая нам была выделена на пятнадцать человек с нарами в четыре яруса. Еще один способ подстрекнуть нас к предписанной гендерной роли - мол, делайте как вам скажут, и у вас на двоих с вашим мужчиной будет прекрасная отдельная комната.
  Но так или иначе, никому до меня не было дела, и можно было позволить себе роскошь побыть самой собой... Это значило - отдаться чувствам. Выразить их сполна сейчас, без свидетелей - и завтрашний деть будет немного легче...
  Я сидела на бревне и из моих глаз катились слезы. Я исступленно, с полной отдачей и наслаждением жалела себя. Я оплакивала свою судьбу, свои надежды, свое будущее - этот безмолвный плач был торжественным гимном моему одиночеству - и постепенно словно тяжесть спадала с моих плеч. Я заставляла себя думать, что эти звезды сочувствуют мне и обещают облегчение моей участи...
  И вот, в разгар этой моей странной медитации я почувствовала тепло около своих ног. Уютное, скользящее, живое тепло; я с изумлением посмотрела вниз и увидела маленькое существо... Котенок! Обыкновенный серо-полосатый малыш, месяцев, пожалуй, двух от роду; он терся о мои ноги и издавал удивительно громкие вибрации - ах да, это он мурлыкал...
  Я никогда не держала кошек. Я знала, что от кошек бывает вонь и грязь, и за ними нужен уход. А еще они могут испортить дорогую мебель... Так говорила моя мама, когда я, будучи четырехлетним несмышленышем, просила ее купить котенка. Став взрослой, я уже не хотела заводить никаких животных - отчасти потому, что аргументы мамы теперь казались мне убедительными, а отчасти потому, что просто была уже равнодушна к братьям нашим меньшим - меня занимали совсем другие интересы.
  Но этот котенок, который так неожиданно пришел ко мне, словно почувствовал, как сильно я нуждаюсь в кусочке тепла... Я вдруг ощутила такую любовь к этому маленькому существу, что она захватила меня целиком; я задыхалась от не изведанных ранее чувств, казалось, вся моя тоска и депрессия моментально растворились от появления этого серого малыша... И я наклонилась и взяла его на руки - бережно, как собственную душу - и он, обрадовавшись, замурлыкал еще громче и стал тереться о мою руку. И я гладила его, и эмоции просто потрясали меня - казалось, я нашла что-то давно потерянное и забытое, чего мне не хватало всю жизнь... Я что-то ласковое бормотала ему на ушко, я рассказывала котенку о себе - и он утешал меня, да-да, от него шла такая огромная энергия любви, что я просто физически ощущала ее - я напитывалась ею, обретая спокойствие, уверенность и силу; я знала, что этот малыш не зря пришел ко мне, что он - именно тот, кого я так ждала - мой Друг, тот, кто поможет мне примириться с обстоятельствами и самой собой, кто подарит мне радость и избавит от одиночества...
  10 ноября 1-го года Миссии, Пятница, два часа дня. река Адур, коч 'Отважный'.
  Сергей Петрович после длительных размышлений наконец-то утвердился во мнении, что это как раз то место, которое им было нужно.
  - Причаливаем, - сказал он Сергею-младшему, - но будьте осторожны. Не нравится мне все это. Явно же костры и очаги горят, но никого не видать. Спрятались, что ли?
  Алохэ-Анна демонстративно шумно втянула холодный сырой воздух своим широким носом и улыбнулась, показав крепкие белые зубы.
  - Они нас бояться, эти глупые уехэ, - сказала она, - им страшно, мы делать ням-ням.
  - Никаких ням-нямов, - строго ответил Петрович, - все должно быть строго в рамках наших правил. Кстати, Аннушка, кто такие эти уехэ и почему они глупые?
  Алохэ-Анна сделала назидательный вид, будто готовилась разъяснять прописные истины несмышленому малышу.
  - Уехэ жить горы, - сказала она, надувая щеки и изображая из себя что-то медведеобразное, - уехэ толстый, уехэ медленный, уехэ думать долго-долго...
  - Да-да, - закивала вторая полуафриканская жена Сергея Петровича Ваулэ-Валя, - уехэ, он такой - толстый, сильный, но очень глупый-глупый.
  По всем приметам и описаниям Алохэ-Анны и ее товарок выходило, что в этом поселении жили неандердальцы. Кстати, интересно, как полуафриканки об этом узнали, не увидев тут ни одного человека?
  - Петрович, - ответила на прямо заданный вопрос Алохэ-Анна, - уехэ - это не человек. Уехэ это уехэ. Только уехэ жить яма, как ужасный-косматый, который его брат. Уехэ не уметь делать дом из палка, ветка и шкура. Уехэ рыть яма, класть сверху палка, ветка, листья и насыпать земля. Уехэ глупый.
  Сергей Петрович подумал, что, должно быть, это адский труд вырыть землянку не имея никаких инструментов, кроме деревянных палок-копалок. И на каменную соль неандертальцы, скорее всего, наткнулись случайно, копая землю по своей надобности. В свое время, когда Сергей Петрович готовился к этой экспедиции, то пытался отыскать в интернете хотя бы приблизительное описание соляного месторождения в Юре (Юрте), но в русскоязычном сегменте находил только роскошное индейское жилище фигвам, а французским, чтобы обратиться к первоисточникам, он не владел. В любом случае, это значило, что в наше время сколь-нибудь значимой добычи соли в этих местах не ведется, а также то, что какие-либо солевые пещеры в качестве объектов международного туризма в соответствующих справочниках не фигурируют.
  Еще он помнил момент из романов Дюма о временах трех мушкетеров, что тогда своя, отечественная соль во Франции была крупной, грязной и дорогой, а контрабандная из Испании - мелкой, чистой и дешевой. И эта соль могла поступать только отсюда, с юга Франции, потому что главный соленосный регион - Лотарингия - вошел в состав французского королевства только спустя сто пятьдесят лет после того периода истории, в котором жили герои Дюма.
  Пока Петрович размышлял на эти темы, все больше убеждая себя в том, что нашел то место, которое должен был найти, коч аккуратно ткнулся в берег, круто поднимающийся к пригорку, на котором и располагалось поселение этих уехэ. Полуафриканки спустили на берег сходни, и Сергей-младший первым сошел на берег с 'Сайгой' наперевес и Майгой, бегущей по правому боку. В последнее время, оставаясь преданной Сергею Петровичу, у которого совсем не было времени ходить на охоту, часть своей благосклонности эта сука карельской лайки переключила на Сергея-младшего, который регулярно баловал ее любимыми забавами. Понюхав воздух, Майга снизу вверх посмотрела на Сергея-младшего, как бы говоря, что опасности нет и нервничать не из-за чего, затем она села на задницу и принялась преспокойненько чухаться как ни в чем не бывало. Следом за Сергеем-младшим на берег сбежали Алохэ-Анна и Куирэ-Кира, которые забили в песчаный берег по заточенному колу, намотав на него швартовы, а уже следом за ними на берег сошел и капитан 'Отважного'.
  Оказавшись на берегу, Сергей Петрович еще раз окинул взглядом окрестности. Да, и весьма характерный поворот реки тоже на месте, и небольшой ручей-приток, впадающий в Адур чуть выше селения, тоже имеет место быть. Дальше поселения поросший лесом берег вздувался крутыми, поросшими лесом холмами, и где-то именно там, среди этих холмов, и располагается искомая соляная шахта. Теперь надо было решать, кто пойдет обследовать селение и тропы, ведущие от него вглубь холма, а кто останется охранять коч, ибо если местных уехэ не видно, то это не значит, что их тут нет. А раз настроены они недружелюбно, то стоит ожидать от них всяких пакостей. Хорошие люди от гостей, которые им еще не сделали ничего плохого, не прячутся.
  По всему выходило, что оставаться надо Сергею-младшему и его женам, а все остальные, включая девочек-подростков и Дару-переводчицу, идут в поход. Кислая физиономия Сергея-младшего и радостные лица девочек-полуафриканок были ответом на это решение. Но по-иному поступить было нельзя. Кому-то из двоих мужчин следовало обязательно остаться на борту, и это мог быть только Сергей-младший, потому что с самостоятельной разведкой поселения местных аборигенов он бы не справился. На какое-то время Сергей Петрович пожалел, что с ними нет Андрея Викторовича, ведь такие вещи как раз соответствовали его специальности, но ведь кто-то должен был оставаться в Большом Доме, для того чтобы в племени Огня все шестеренки продолжали крутиться в правильном направлении.
  Итак, минут через пятнадцать разведывательный отряд спустился с борта 'Отважного' и начал подниматься к поселению уехэ по чуть заметной тропинке, ведущей наискось по береговому склону; на глаз оно располагалось на высоте семи-восьми метров, то есть примерно как третий этаж. Очевидно, этого было достаточно, чтобы землянки каждый год не заливало весенними разливами Адура. Кроме того, устроить поселение не представлялось возможным, так как склон там был еще слишком крут.
  Поднявшись наверх и осмотрев поселение, Сергей Петрович понял, что действительность оказалась не настолько примитивной, как он предполагал со слов полуафриканок. Землянки уехэ выглядели похожими на закопанные в землю шалаши-вигвамы, по крайне мере бросалась в глаза купольная конструкция перекрытия, из-за веса земли подпираемая не шестами, а вполне-таки серьезными сосновыми бревнышками. При более внимательном взгляде выяснилось, что бревна, как и другие деревянные части землянок - не срубленные, а подточенные и обломленные, что говорило о дефиците инструментария и огромной физической силе тех, кто жил в этом поселении. Версия о неандертальцах становилась все более и более очевидной.
  Но при этом Сергею Петровичу было ясно, что это конкретное поселение вымирало. Из пяти жилых землянок, отличавшихся от кладовок наличием застеленных шкурами земляных нар-лежанок, обитаемой была только одна, и жило в ней не больше шестерых особей. Остальные землянки имели вид заброшенного и разрушающегося жилья, а запасов в кладовках было едва ли достаточно для того, чтобы зиму пережили даже три-четыре обычных человека, а не пять-шесть неандертальцев. Возможно, в Адур чуть позже тоже зайдет лосось, и местные будут его ловить, а возможно, не зайдет, и тогда они умрут. Если верить археологам, то как раз в это время последние неандертальцы отступали за Пиренеи, освобождая Европу для своих более продвинутых и развитых двоюродных братьев.
  Еще в обитаемой землянке обнаружился большой кусок каменной соли, которую местные, видимо, скоблили камнем для того, чтобы получить соляную крошку. После осмотра селения перед Сергеем Петровичем встали еще две задачи. Первая - найти место, где была добыта эта соль. Вторая - найти местных и понять, как им можно помочь. Шуточки Алохэ-Анны про ням-ням можно смело отбрасывать в сторону. Неандертальцы эти уехэ или нет, но они явно напуганы и нуждаются в помощи, а мимо такого случая Сергей Петрович в силу своей натуры пройти не мог. Шаман он или не шаман.
  Тропу к соляному руднику - или, точнее, к вырытой в крутом склоне холма норе, исполняющей его роль - удалось отыскать быстро, потому что она была достаточно хорошо утоптана, а также потому, что именно по этой тропе Сергея Петровича потянула вперед Майга. Идти по негустому сосновому лесу было недалеко, метров шестьсот, после чего тропа уперлась в небольшую пещеру, вырытую в крутом склоне, с высотой свода около полутора метров. В этой примитивной шахте, идущей под наклоном вниз, не имелось никакого крепежа, что в любой момент грозило обвалом. Впрочем, когда Сергей Петрович посветил внутрь фонарем, то понял, что эта дыра не была и особо глубокой - метров через восемь-десять она утыкалась в серо-рыжий соляной пласт, поблескивающий изломами кубических кристаллов галита.
  Вот она, поваренная соль - приходи и бери. Но для того чтобы взять, надо еще постараться. Во-первых - в этой шахте требовалось организовать какую-никакую крепь, поскольку Сергей Петрович самоубийцей отнюдь не был. Во-вторых - для того, чтобы подключить перфоратор сюда от 'Отважного' было необходимо протянуть кабель, которого было не более пятисот метров 'шестерки' и столько же 'полторашки'. В принципе, даже к 'полторашке', которая у Сергея Петровича была двумя бухтами по двести пятьдесят метров, можно было без всякого риска одновременно подключить по два перфоратора или одну цепную пилу. При этом от стоянки 'Отважного' расстояние составляло меньше семисот пятидесяти метров, а лес, из подлеска которого предполагалось нарезать крепежный материал, находился совсем рядом, так что технически вопрос разработки этой шахты и заполнения трюма 'Отважного' солью до предельной нагрузки был решаемым.
  Но прежде чем приступать к работе, требовалось найти хозяев этой 'копанки' и спросить их разрешения на ее разработку. Сергею Петровичу было очевидно, что эти люди еще совсем недавно были здесь, топили очаги и лазили в шахту за солью, и только приближение 'Отважного' согнало их с мест, заставив спрятаться. Вопрос о том, почему уехэ такие пугливые (раз уж ведут меновую торговлю этой солью с населением всего региона) пока можно было оставить открытым. Если они прячутся от любых незнакомцев, значит, тому есть причина. Но от Сергея Петровича уехэ прятаться не надо - он их не обидит.
  Майга взяла след почти сразу, и, как реактивная, потащила за собой хозяина по узкой малозаметной тропке, ведущей вдоль довольно крутого склона холма. Хозяева этого места прятались совсем недалеко, втихаря наблюдая за незваными гостями. Об этом Сергею Петровичу сказали испуганные вскрики в кустах чуть поодаль и шум, какой обычно издают несколько человек, в панике продирающиеся сквозь кусты. Петровичу почему-то вспомнился эпизод из мультфильма про Простоквашино, где пес Шарик полдня бегал за зайцем с фоторужьем, чтобы сфотографировать, а потом должен будет бегать еще полдня, чтобы отдать фотографии. В принципе, если это неандертальцы со своими короткими ногами и большой массой тела, то их сумеют догнать не только Алохэ-Анна и ее быстроногие товарки, но и сам Сергей Петрович, в последнее время набравший неплохую физическую форму.
  Но, догоняя убегающих, главное не загнать их в угол, потому что, загнанные в угол, они могут кинуться на своих преследователей, и тогда обязательно получится очень нехорошо. Пугливые уехэ продолжали убегать, несмотря на крики Дары, которая на торговом языке, местном лингва-франко, призывала их остановиться и вступить в переговоры. Все было тщетно ровно до тех пор, пока впереди не раздался отчаянный крик и шум катящегося через кусты вниз по склону тяжелого человеческого тела.
  Сбавив ход, Петрович осторожно прошел до того места, где уехэ сорвался с тропы, и посмотрел вниз. А там, внизу, метрах в шести ниже по склону, запутавшись в ветках кустов, лежало массивное тело юного неандертальца, точнее неандерталки, потому что выпирающие вперед из под меховой накидки-пончо заостренные груди яснее ясного выдавали принадлежность этого тела к женскому полу. Коротко выматерившись, Сергей Петрович отдал поводок Майги Алохэ-Анне и принялся осторожно спускаться вниз по склону, стараясь не повторить такого же головокружительного полета.
  Остальные убегающие тоже остановились сразу за ближайшими вечнозелеными можжевеловыми кустами, и теперь оттуда раздавались такие звуки, будто там пыхтела парочка паровозов, а через завесу покрытых хвоей веток блестели их глаза, настороженно наблюдающие за тем, что дальше будет делать Сергей Петрович, спускающийся в данный момент к их сорвавшейся со склона подруге. А Сергей Петрович видел, что сорвавшаяся со склона женская особь хомо неандерталенсис жива, и всего лишь находится без сознания оттого, что несколько раз неплохо приложилась о землю головой. Но череп у неандертальцев крепкий, так что пережить это приключение молодая неандерталка вполне способна. Правда, неестественно изломанная в предплечье левая рука и подвернутая правая босая ступня, из-за которой, скорее всего, и началось то злосчастное падение, говорили о том, что невольная жертва Сергея Петровича все же не избежала серьезных телесных повреждений.
  И как ее, такую здоровую, вытаскивать наверх и приводить в чувство, ведь очнувшись, она может начать бушевать, и тогда мало не покажется никому. А вытаскивать ее надо, потому что левая рука нуждается в наложении шины или лучше настоящего лубка, а подвернутая нога - в тщательном бинтовании. Кстати, Сергей Петрович был абсолютно уверен, что остальные пыхтящие в кустах неандертальцы на него не кинутся, потому что, если бы они хотели это сделать, то давно бы сделали. Кстати, было совершенно непонятно, есть ли смысл вытаскивать наверх это бесчувственное тело, ибо тропа там настолько узка, что даже здоровый человек удерживается на ней с трудом. В принципе, лучше всего было бы спустить неандерталку вниз, где под кустами, метрах в пяти имеет место такой симпатичный и вполне ровный уступ. Приняв решение, Сергей Петрович окликнул Алохэ-Анну и начал отдавать распоряжения о том, что требуется сделать для того, чтобы безопасно спустить несчастную.
  И хоть молодая неандерталка была на голову ниже Петровича, но весила она никак не меньше ста килограмм, и три молодые крепкие полуафриканки, которые не жаловались на отсутствие физической силы, с большим трудом смогли спустить со склона бесчувственное тело. Тем временем Сергей Петрович настороженно наблюдал за тем, как прячущиеся в зарослях можжевельника никуда не убегают, а вместо того настороженно смотрят, как Алохэ-Анна, Ваулэ-Валя и Оритэ-Оля, сами едва удерживаясь на ногах, тащат на небольшую полянку бесчувственную тушу их соплеменницы. При этом Дара продолжала выкрикивать на торговом языке слова о том, что никто никому не хочет зла, а все хотят только дружбы и справедливого торгового обмена.
  Наконец тем, кто прятался в можжевеловых кустах, стало ясно, что молодой неандерталке, вместо того чтобы тюкнуть ее дубиной по голове, вспороть живот и начать есть еще горячую сырую печень, перевязывают вывихнутую ступню и готовятся наложить лубок на сломанную руку. Не врет, значит, та рыжая с курносым носом пимпочкой, которая кричит о дружбе, сотрудничестве и выгодной торговле. Ветви можжевельника раздвинулись и на верхнюю тропу вышли еще три взрослые женщины-неандерталки и четверо детей - один мальчик лет десяти-двенадцати, почти неотличимая от него девочка-ровесница чуть ниже ростом и двое девочек помладше, лет пяти-шести. Еще один малыш двух-трех лет от роду, пока непонятно какого пола, сидел на руках у своей матери. И все - никаких мужчин в данном клане, состоявших всего из трех семей, и в помине не наблюдалось.
  Неудивительно, что такой немногочисленный и лишенный мужчин клан при виде хоть каких-то незнакомцев тут же бежал прятаться в кусты. После коротких переговоров старшая женщина неандерталка по имени Ла, которая немного владела торговым языком длинноногих, поведала Даре, а через нее и Сергею Петровичу, что этот год для клана Землеройки был крайне неудачным. Ее собственный мужчина, неуклюжий увалень, такой же, как и его дочь, еще весной скатился со скалы во время охоты и свернул себе шею. Другой мужчина и мальчик-подросток летом оказались засыпаны в шахте обвалом. Их откопали, но они были уже мертвыми. Потом пришли те, кто меняет соль на разные нужные вещи - они увидели, что в клане больше нет ни одного взрослого мужчины, и тогда они забрали всю соль, ничего не дав взамен, потому что женщины для них были все равно что никто.
  - Если мы оставить их здесь, то зимой они умереть, как мы тогда умереть на том берегу, - стараясь казаться равнодушной, произнесла Дара. - Нет мужчина, нет охота, нет еда и нет защита. Нет и добрый Петрович, который плыть мимо и брать несчастный в новую жизнь.
  - Хорошо, - сказал Петрович, - мы возьмем их в новую жизнь, это без сомнений. Как-нибудь уместимся, не впервой. Но сейчас нас интересует возможность поковыряться в их соляной шахте и добыть там столько соли, сколько нам надо.
  Услышав о том, что им предлагают вступить в сильное и большое племя, в котором они будут равными из равных, предводительница неандертальского клана Землеройки и по совместительству Мудрая женщина по имени Ла сразу же согласилась. Также она согласилась на то, чтобы помочь длинноногим людям в добыче соли, тем более что они собираются это делать каким-то новым и почти безопасным способом. А пока эта Ла с интересом наблюдала за тем, как Сергей Петрович накладывает шину на руку девушке, которую, как оказалось, звали Дуп - за способность влипать в разные незапланированные приключения, сопровождаемые падениями и ударами.
  15 ноября 1-го года Миссии, Среда, около Полудня. Дом на Холме.
  Ольга Слепцова.
  Это был день, когда из плавания к далекой реке Адур вернулся Сергей Петрович на коче 'Отважный', а с ним и прочие наши аргонавты, ибо соль сейчас для племени Огня была поважнее какого-то Золотого Руна. Все мы тут убедились, что без золота и сопутствующей роскоши, синонимом которой оно является, прожить можно, а вот без соли нет. Тот же самый лосось без соли - это такая гадость, есть которую можно только от сильного голода и то, что мы сейчас потрошим, чистим и сушим в сушилке для дерева, на самом деле перед употреблением лучше всего будет вымочить в рассоле. Соответственно, из-за нехватки соли возникла проблема с консервированием икры. То есть без соли икру можно либо есть в свежем виде, либо выбросить, сушке она не поддается, уксуса для маринования у нас тоже нет, и пока не предвидится. Получить этот ингредиент в товарных количествах 'хоть залейся' вожди обещали только на следующий год, в качестве побочного продукта после постройки специальных печей для пережога древесины на древесный уголь, необходимый для создания в племени собственной черной металлургии.
  И вот, когда от рыбаков, тягающих на Гаронне сеть с лососем, прибежала быстроногая девочка по имени Сали и закричала, что вниз по течению виден одинокий парус, всех в племени Огня охватила бурное ликование и искренняя радость. Сергея Петровича тут любят и уважают, даже наши французы, и все надеялись, что он вернется благополучно и привезет то, что обещал. Соль - это такая местная валюта, за которую можно выменять все что угодно. И необработанные шкуры, и кремневые желваки для изготовления инструментов, и даже редкие бусины янтаря и красивые ракушки, которые идут на изготовление женских украшений. Немедленно по получении известия о приближении коча все работы были заброшены и, оставив инструмент и недочищенную рыбу на разделочных столах, народ дружно побежал на берег приветствовать своего вождя и учителя. Побежала и я вместе со всей нашей французской бригадой. На месте осталась одна лишь мадмуазель Люси, демонстративно усевшаяся на скамейку для отдыха, установленную под стеной казармы. При этом она заявила, что категорически не желает срываться с места ради прибытия каких-то русских варваров, которые управляют дикарями.
  А ведь это камень и в мой огород, потому что я давно перестала видеть в Ланях и полуафриканках дикарей каменного века, а вижу в них надежных друзей, на чью помощь и поддержку могу опереться. И так же думают и большинство из наших французов, вместе со мной попавших в это созданное моими соотечественниками общество, игнорирующее различия во внешности и ценящее людей только за их умения и душевные достоинства. За то время, пока Сергей Петрович и его команда мореходов отсутствовали, я довольно близко сошлась с его семьей, в первую очередь с Лялей и Фэрой. Мы даже вместе ходили в баню и делились нашими мелкими сугубо женскими секретами. При этом психологически обе этих женщины показались мне значительно старше своего биологического возраста. Именно психологически, потому что внешние данные у обеих были выше всяких похвал.
  Ляля, которая оказалась моложе меня на шесть лет и была сверстницей нашим старшим ученицам, на самом деле рассуждала как взрослая хорошо пожившая женщина, родившая и воспитывающая ребенка, а то и двух. Правда, у первой и любимой жены Сергея Петровича и в самом деле уже рос небольшой животик; фактически все равно она была рано повзрослевшим ребенком, вынужденным бежать в каменный век от неустроенности цивилизованной жизни. Что касается Фэры, которая была старше меня всего на три-четыре года, то за свою короткую жизнь она уже успела выйти замуж, родить пятерых детей, из которых двое умерли в младенчестве, а тринадцатилетний старший сын, первенец, погиб этим летом при нападении на клан Лани людоедов. Потом Фэра успела побыть вдовой и мудрой женщиной. То есть шаманкой-знахаркой, вместе с двумя дочерями суметь сбежать при нападении людоедов, потом снова выйти замуж и прожить четыре с половиной месяца в роли супруги шамана Петровича и первой помощницы Марины Витальевны. Весьма бурная, я бы сказала, карьера, которой иным другим хватило бы на две-три жизни.
  При этом в отношении Ляли и Сергея Петровича к другим членам их семьи не было обычной европейской толерантности, которая подразумевает некую ущербность человека иной нации, цвета кожи или религии, и в силу того создание для него особо привилегированных условий, якобы компенсирующих его врожденные недостатки. Ляля и Сергей Петрович и в самом деле видели в Фэре, Илин, Мани, Алохэ-Анне, Ваулэ-Вале и Оритэ-Оле таких же людей, как и они сами, кроме разве что уровня образования и культуры. Но Сергей Петрович считает, что это-то как раз дело наживное, и изо всех сил работает над повышением этого уровня, и я с ним в принципе согласна. Если сравнить Ланей и только что попавших в племя диких 'волчиц', то это небо и земля. Не знаю, смогла бы я так со своим педагогическим образованием, а ведь Сергей Петрович - всего лишь учитель трудового воспитания, а по основной профессии мастер на стройке. Я в полном восхищении.
  Кстати, именно Ляля первой предложила мне стать членом их тесного бабского коллектива, то есть стать Сергею Петровичу восьмой женой. Сказано это было как бы в шутку, но сразу было понятно, что в этой шутке есть доля шутки, а все остальное серьезно донельзя. При этом Фэра поддержала Лялю, а две другие жены Петровича из клана Лани утвердительно закивали головами, будто китайские болванчики. Услышав это предложение, я призадумалась.
  Вообще-то я совсем не спешила замуж, мол, еще успеется, однако не могла не осознавать, что замужество - это здесь и социальный лифт, и удостоверение о полной зрелости, и признание полноценным членом племени. Одним словом, пока мы новички, то на мой холостой статус смотрят сквозь пальцы, но пройдет совсем немного времени, и на меня тут начнут показывать пальцами как на полоумную, примерно также, как сейчас показывают на мадмуазель Люси.
  С другой стороны, а за кого тут выходить замуж? Парней моего возраста, или постарше, нет и не предвидится, а Валерка, Серега и Гуг слишком уж молоды для такой девушки как я. Особенно Гуг - иметь его в любовниках я бы еще согласилась, а вот жить с ним уже нет. Так быть может, Сергей Петрович - это и в самом деле не самый худший вариант; по крайней мере, с его женами я уже подружилась и надеюсь, что семейная жизнь не будет для меня слишком тяжкой.
  Я пообещала подумать и спросила, что неужели для таких вещей не требуется согласия самого мужчины, или оно совсем не обязательно, если женщины сами договорились между собой.
  - Да что ты, Ольга, - всплеснула руками Ляля, - сначала мы, девушки, договариваемся между собой, а только потом ставим в известность нашего дорогого мужа. Шучу, шучу. Прежде чем сделать какой-либо даме такое предложение, как тебе, мы присматриваемся к потенциальной кандидатке и к тому, как на нее смотрит наш дорогой муж. Если впечатление во всех смыслах положительное и у него, и у нас, то мы приступаем к переговорам с кандидаткой, и уже в случае ее согласия ставим в известность мужа, что наша семья снова готова расшириться, а если нет, то на нет и суда нет.
  - Слушай, Ляль, - спросила я, - а зачем вся эта морока? Неужто Сергей Петрович такой ненасытный половой маньяк, что ему мало семерых жен, и понадобилась восьмая?
  - Да нет, конечно, - махнула рукой Ляля, - какая уж там ненасытность. Просто с самого начала мы решили, что у нас не будет свободных художниц, перепрыгивающих из постели в постель, и что все девушки обязательно должны быть замужем. А поскольку сразу предполагалось, что после встречи с аборигенками женское население будет превалировать над мужским, то и нам, первым женам, придется смириться с многоженством в наших семьях. На самом деле все это очень неплохо получается, когда жены оказываются добрыми подружками, а муж ко всем ним относится с одинаковой теплотой и любовью.
  Тогда в ответ на то заявление Ляли я только покачала головой и не сказала ни да, ни нет. Правда, некоторое время спустя начала присматриваться к семьям Основателей и сделала вывод, что если я не хочу остаться старой девой или второпях пойти замуж за какого-нибудь аборигена, то мне стоит принять это Лялино предложение, потому что с Лизой отношения у меня как-то не сложились, а при всем богатстве выбора других альтернатив для себя в племени Огня я не вижу, о чем я уже говорила.
  Не стоит мне забывать и про новообретенных Волчиц. Когда Сергей Петрович начнет снимать с них карантинное табу, то от невест в племени Огня будет просто не протолкнуться. Думаю, что и Роланд с Патрицией недолго останутся парной семьей; подрастающие Лани, полуафриканки и даже юные Волчицы уже активно обхаживают мадам Патрицию на предмет подружиться и присоединиться. А Роланд, как всякий мужчина, готов к этому в любой момент.
  Все это я передумала, пока ноги несли меня на берег Гаронны встречать корабль с моим будущим мужем и его полуафриканской половиной семьи. С первого же взгляда было видно, что 'Отважный' сидит в воде очень глубоко. Он или гружен чем-то под самую палубу, или нахлебался воды во время шторма. Хотя последнее вряд ли - тогда были бы видны мечущиеся по палубе девки, выплескивающие воду из трюма, а ничего такого не наблюдается и в помине. Петрович, как и положено капитану, стоит за штурвалом, а вся остальная честная компания толпится на носу корабля и дружно машет встречающим, то есть нам.
  По счастью, осенние дожди настолько наполнили Ближнюю водой, что Сергей Петрович на моторе сумел поднять его сразу до верхнего берегового лагеря и ткнуть носом в берег там же, откуда он и отплыл неделю назад. При этом нам всем пришлось бежать обратно вдоль берега, перекрикиваясь с прибывшими и узнавая, как прошло путешествие. Уж слишком велико было наше нетерпеливое любопытство. Как выяснилось, все у них прошло благополучно. Сергей Петрович не только нашел то место, где местные добывали каменную соль, но при помощи взятого с собой инструмента сумел укрепить шахту и наломать ее в таком количестве, что для того, чтобы взять с собой все добытое, пришлось выкидывать каменный балласт.
  И еще одной новостью, которая сперва повергла меня в шок, а потом в неудержимый смех, было то, что наш шаман опять не удержался и подобрал брошенных котят, в роли которых на этот раз выступили остатки вымирающего неандертальского клана - несколько коренастых, мускулистых баб с ребятишками разного возраста. Я ничуть не сомневалась, что и этих женщин, пусть даже они и не совсем люди, наш женсовет отдаст замуж, потому что было в них нечто такое животно-магнетическое, из-за чего мужчины смотрели на неандерталок, как смотрят на самок капающие слюной самцы оленя в брачный сезон. Интересно, что по этому поводу скажет, или хотя бы подумает мадмуазель Люси, или, как ее называют здесь, просто Люська?
  Тогда же и там же.
  Люси д`Аркур - бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка
  Настал тот день, когда Петрович со своей командой вернулся из похода за солью. Честно говоря, у меня не было даже малейшего сомнения, что это их предприятие закончится благополучно - такие уж они ушлые, эти русские; непостижимым образом им всегда удается успешно выпутаться из любых передряг, словно их поддерживает какая-то неведомая сила - то ли Бог, то ли Дьявол.
  Все высыпали к реке, в радостном возбуждении наблюдая, как убогий кораблик вождя, горделиво расправив парус, приближается к берегу. Там присутствовали все, кроме меня - в отличие от дикарей, я никакого пиетета к вождю и его героическому путешествию не испытывала. Я продолжала сидеть на бревне, поглаживая Друга, свернувшегося калачиком у меня на коленях. Стала бы я еще его тревожить, да и чего ради? Обойдутся без моего присутствия.
  Друг, недавно покормленный отборными кусочками рыбы, заботливо припасенными мной с утра, блаженно мурчал. Нам было хорошо. Пожалуй, так же хорошо я ощущала себя только в детстве, когда прижимала к груди любимого плюшевого медвежонка. Я с умилением смотрела на спящего серо-полосатика, и в душе моей ликующими струнами вибрировали нежность и блаженство. Наверное, впервые в жизни я столкнулась с такой искренней преданностью и любовью со стороны живого существа. Друг почти всегда был со мной, лишь изредка отлучаясь по самым неотложным делам. Когда, в свою очередь, мне надо было отлучаться, он жалобно мяукал и грустно смотрел на меня своими удивительными зелеными глазами, полными вселенских тайн. А потом он, не желая со мной расставаться, приспособился устраиваться на моей шее, на манер мехового воротника, который мне приходилось носить в то время как мои руки были чем-то заняты. Я осознавала, насколько эксцентрично выгляжу при этом, но мнение окружающих не могло заставить меня сбросить Друга. Я догадывалась, что в племени меня считают слегка чокнутой, но теперь, видя меня с котенком на шее и счастливой улыбкой на лице, и вовсе, наверное, решили, что у меня развилось явное психическое расстройство.
  Но это было не так. Наоборот, мой ум теперь был намного более ясным, чем раньше, а депрессия растворилась без остатка. Какие-то смутно улавливаемые моим разумом перемены исподволь происходили в моей душе, и я им не противилась. Наличие Друга придало мне уверенности и спокойствия перед лицом неотвратимых обстоятельств, и теперь я относилась ко всему по большей части философски.
  Несмотря на то, что в мои планы не входило идти на берег встречать Петровича, кое-что из происходящего там вызвало во мне на удивление жгучий интерес. Судя по доносящимся возгласам, из экспедиции привезли еще кого-то в пополнение нашего Клана. И эти 'кто-то' - не совсем обычные.
  Мне не хотелось тревожить Друга, поэтому, осторожно взяв его на руки (он даже не проснулся, только тихо мявкнул сквозь сон), я направилась к месту всеобщего столпотворения.
  - Неандертальцы! Ух ты, это же неандертальцы! Точно они! Настоящие! - услышала я шепотки в толпе, произнесенные и по-русски, и по-французски.
  Мой взгляд тут же остановился на группе необычно выглядящих людей, уже сошедших с корабля и теперь плотной кучкой робко топчущихся на берегу. Зрелище впечатляло, и меня захлестнули двоякие чувства. С одной стороны, осознание абсурдности происходящего с новой силой поднялось во мне, а с другой стороны, увидеть воочию настоящих, живых неандертальцев дано не каждому. А вот мне посчастливилось - и плевать на все остальное, все равно я ничего не смогу изменить; главное, что вот они, эти представители вымершей ветви человечества - стоят метрах в шести от меня, настороженно озираясь и время от времени издавая непривычные сипло-гортанные звуки. Всеобщее возбуждение передалось и мне, и я вместе со всеми принялась беззастенчиво разглядывать новоприбывших. Я никогда особо не увлекалась антропологией, но в памяти тут же всплыли реконструкции, виденные мной в европейских музеях. Изображенные на них якобы неандертальцы (исключительные уродцы) не имели ничего общего с теми существами, которых я в данный момент наблюдала. Мне вспомнилось, как один мой однокурсник - весьма неглупый молодой человек, отличавшийся нестандартным образом мышления (за что и не был особо любим обществом) - утверждал, что подобные реконструкции созданы с целью возвыситься над давно вымершими представителями человечества, понасмехаться над ними и их ущербностью - для того и представлены они по большей части такими нелепыми уродами, какими на самом деле не являлись. Я тогда отмахнулась от его слов, но сейчас вдруг отчетливо вспомнила свои ощущения рядом с подобными 'реконструкциями' - гордость от того, что мы, современные люди европейского типа, такие красивые, умные и развитые, с большим потенциалом на будущее. А эти страшилища вымерли - и хорошо.
  Как же звали того парня? Ах да - Андре. А ведь он ужасно нравился тогда мне, девятнадцатилетней, но его высказывания были порой столь радикальными, что мне пришлось признать наше с ним глубокое несходство...
  А ведь он, Андре, был абсолютно прав. Я могла до бесконечности вглядываться в черты привезенных Петровичем неандертальцев, но не находила в их внешности даже оттенка той внешней ущербности, которую старался показать неизвестный художник ХХ века. Конечно, они выглядели очень необычно - но и только. Наверное, впечатление можно было сравнить с тем, что испытывает человек, увидевший впервые, скажем, африканца. К слову сказать, все трое взрослых особей были женщинами (да-да, я уже поняла, что тут мужчины отчего-то в дефиците); определить половую принадлежность детей я затруднялась. Все они были весьма коренастыми, с четко очерченными плотными мышцами. Туловище неандерталки напоминало бочонок, который держали коротковатые крепкие ноги. В целом - вполне себе человеческая фигура, просто более массивная, но не за счет жира, а в силу хорошо развитой мускулатуры. Разве что только голова на этой фигуре была посажена немного необычно - она вместе с шеей явно выдавалась вперед.
  Лица этих женщин на первый взгляд казались одинаковыми - точно так же мы, европейцы, легко можем спутать одного азиата с другим. На самом деле, конечно, у них имелись индивидуальные различия, но сначала я отметила характерные черты, свойственные им всем - глубоко сидящие глаза, скошенный назад лоб, срезанный подбородок. Между прочим, они вовсе не обладали такими сросшимися кустистыми бровями, с которыми их обычно изображают на картинках. Обычные брови - просто неухоженные... Тьфу ты, это слово по отношению к ним не подходит. Просто брови - скажем так - в своем естественном виде...
  Машинально я провела пальцем по собственным бровям. Как давно я не смотрелась в зеркало, не красила губы... Вообще я и раньше редко пользовалась декоративной косметикой. Ведь все эти ухищрения были придуманы женщинами в угоду мужчинам, чтобы им понравиться - и это один из самых стойких гендерных предрассудков. Я же считала, что необходимо просто выглядеть ухоженно.
  Так вот, эти неандерталки, похоже, тоже придерживались такого же мнения, только на свой манер. Приглядевшись повнимательней, я увидела, что они все разные, начиная с прически. Одна даже была стриженой - ее волосы были обрезаны чуть ниже ушей в виде неровных, 'рваных' кончиков. У второй пышные кудри были перехвачены на затылке чем-то вроде шнурка (отсюда было непонятно, чем именно), а третья носила нечто заплетенное и опускающееся до самых колен. Они различались также по росту, цвету волос, по разрезу глаз и форме рта. Их возраст было трудно определить из-за специфической внешности. Я мысленно окрестила их: Блондинка (стриженая, самая рослая из них, с малышом на руках), Синеглазка (та, что с собранными каштановыми волосами) и Рапунцель (обладательница темно-русой косы). Их тела были обернуты шкурами, также на разный манер (у Синеглазки наряд бы особенно кокетливым - с ее плеч свисали лапки какого-то неведомого зверька).
  Они, эти трое, растерянно озирались по сторонам, и было видно, что все окружающее повергает их в самый настоящий шок. Дети испуганно жались к ним, нет-нет постреливая глазами в сторону наблюдателей. На руках у Блондинки хныкал ребенок, издавая несколько непривычные звуки. Малыш был завернут в шкуру, и лишь его ручки то и дело высовывались из этого свертка - при взгляде на эти тонкие ручки становилось понятно, что неандертальцы до приезда к нам переживали не самые лучшие времена.
  И вдруг мной овладело неконтролируемое чувство гордости и сопричастности к чему-то важному и великому. Не пытаясь разобраться в причинах этого несвойственного мне чувства, я (пожалуй, первый раз в жизни) просто полностью отдалась ему - и воистину это было сродни пьянящему вину. Глядя на этих несчастных изможденных неандерталок, таких трогательных в своей необычности, я понимала, что отныне им не придется ни голодать, ни бояться, ни страдать. Здесь, у нас, к ним отнесутся со всей человечностью, со всем добром и заботой, на которую только способны члены нашего племени. Их примут как равных, и сделают это просто так, бескорыстно - по той лишь причине, что считают это правильным. А сколько таких обреченных на гибель спасли эти русские еще до нашей встречи? Все они теперь сыты, обуты, одеты и довольны жизнью. Глядя на них, становится понятно, что они совершенно счастливы. Так почему же я хочу подогнать окружающее под собственные представления о счастье?
  Внезапно вся моя прежняя, до попадания, жизнь показалась мне серой, унылой и насквозь фальшивой. Даже я не была в той жизни самой собой - а ведь настоящая Люси д`Аркур - это не воинствующая феминистка, и не строгая преподавательница, а та девочка с плюшевым медвежонком в руках - наивная и смешная, которая любит малышей и животных, жалеет бездомных бродяг, а по ночам втайне разговаривает с Богом, прося у него счастья для всех людей...
  К моим глазам подступили слезы. Мне было жаль ту маленькую девочку, которая, ступив на путь взросления, поняла, что жизнь полна разочарований... И она постаралась спрятаться от них. Она надела маску, ожидая, что неузнанной ей будет легче жить. Действительно, разочарования и обиды стали обходить ее стороной. Она убеждала себя, что бесконечно счастлива. А потом, как это обычно и бывает, маска приросла к ее лицу, и маленькая девочка забыла, как она выглядит на самом деле. Но однажды она испытала просто неодолимое желание снять эту уже не нужную личину... Она не могла себя больше обманывать. Она хотела встретиться с реальностью лицом к лицу.
  Наверное, я выглядела как настоящая сумасшедшая, но слезы градом катились из моих глаз - в тот момент я чувствовала, как что-то тяжелое и темное покидает мою душу, и это чувство приносило одновременно и боль, и облегчение...
  Часть 12. 'Первобытная дипломатия'
  
  17 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Место слияния Дордони и Гаронны.
  Два дня назад, ретроспекция.
  Появление в лагере представителей вымершего к нашему времени вида людей произвело фурор, затмив даже радость от того, что соль была успешно найдена и доставлена. Теперь неандертальцы топтались на берегу, имея напуганный и обескураженный вид. Они вздрагивали и стремились спрятаться друг за друга, когда внимание к их персонам становилось чересчур навязчивым. Для местных уехэ не являлись особой невидалью, поэтому они не проявляли к ним сильного интереса. Но вот остальные... В толпе наблюдающих присутствовали даже Ляля, Лиза и Катя, которые приглушенно ахали и шептались между собой. И если юные французы, воспитанные в традициях толерантности, старались не сильно демонстрировать свой интерес, то уж младшие русские дети со всей непосредственностью подходили к низкорослым коренастым людям довольно близко, пялились на них во все глаза и беззастенчиво обменивались мнениями.
  - Какие они смешные и неуклюжие! - говорила маленькая Вероника, моргая синими глазищами, - даже на человеков не совсем похожи...
  - Ага, - подтвердила Марина-младшая, - но они точно не обезьяны...
  - Это люди, только они недавно из обезьян вышли, - высказал свою версию Антон-младший, подошедший послушать о чем говорят девочки, - нам об этом в школе рассказывали.
  - Интересно, они умеют разговаривать? - спросила Вероника.
  - Глупая! Если они люди - значит, умеют, - уверенно ответила Марина.
  - А почему не разговаривают?
  - Как это не разговаривают? Вон, слышишь: 'умт, гык, выйх, арр'?
  - Ну, какие же это слова... - с сомнением произнесла девочка, - человеки так не разговаривают...
  - Ну, я думаю, они не такие умные, как мы, и язык поэтому у них такой простой, -предположила Марина.
  После эти слов старшей подруги Вероника с чувством некоторого превосходства посмотрела на неандертальцев.
  - Да нет, - авторитетно заявил Антон, - они пока просто не умеют по-нашему. Вот мои жены вначале тоже не умели, а теперь трещат так, что не остановишь.
  - Да, ты же у нас женовладелец, - насмешливо протянула Марина и высунула язык, - б-е-е-е-е!
  В это время к детям незаметно подошла Ольга Слепцова, слышавшая весь разговор.
  - Так, девчонки-мальчишки... - сказала она, - я вам кое-что скажу, и прошу запомнить мои слова.
  Дети притихли, готовясь внимательно слушать.
  - Это, конечно же, люди, и называются они неандертальцами... - начала Ольга, - по научному - 'хомо неандерталенсис'.
  - Да, точно - неандертальцы, я просто слово забыл! - воскликнул Антоша.
  Девушка строго посмотрела на него.
  - Перебивать старших некрасиво, - сказала она, и, после того, как мальчик пробормотал извинения, продолжила, - итак, эти люди, которых вы видите, ничем не хуже вас. И к обезьянам они не имеют никакого отношения. Да, они необычно выглядят, их язык достаточно примитивен, но это ни в коем случае не говорит о том, что они глупы. Просто их ум своеобразен. Для той ступени развития, на которой они сейчас находятся, их умственных способностей вполне достаточно. В чем-то они, возможно, даже превосходят нас. Посмотрите, как они развиты физически. Я думаю, в скором времени мы познакомимся с ними поближе и сможем убедиться, что они мало чем от нас отличаются.
  Дети дружно закивали. В этот момент Вероника, указывая куда-то позади Ольги, вдруг воскликнула:
  - Смотрите, тетя Люся плачет!
  Все, включая французов, тут же прекратили гомонить и повернули головы туда, куда указывала девочка. Зрелище вызывало замешательство - настолько оно было необычным. Мадмуазель Люси стояла, застыв как изваяние, и сцепив руки. С ее плеча свисал полосатый кошачий хвост. А по щекам ее катились крупные слезы... ее лицо было покрыто красными пятнами, прядь волос упала на лоб, отчего вид ее стал трогательно-простецким. Похоже, она была глубоко погружена в свои внутренние переживания. Она ни на что не обращала внимания, и ее взгляд был прикован к кучке неандертальцев.
  У большинства тех, кто в этот момент смотрел на мадмуазель Люси, шевельнулось в душе что-то неопределенно-щемящее с оттенком легкого стыда. Нет, она совсем не походила на сумасшедшую. Так выглядит человек, внезапно признавший свои заблуждения...
  Это длилось лишь полминуты, а потом мадмуазель Люси перестала быть центром внимания - любопытствующие отвернулись от нее, подсознательно чувствуя, что так будет лучше. И лишь маленькая Вероника, исполненная сочувствия, направилась к ней. Ребенок не мог знать, что так расстроило тетю Люсю, но доброе сердце требовало незамедлительно ободрить и утешить человека.
  Тем временем началась суета. Петрович отдавал какие-то распоряжения; женщины засновали, начав разгрузку судна, а Марина Витальевна занялась новоприбывшими. Она осмотрела раненую, затем сказала, чтобы готовили баню.
  Неандертальцы на удивление покорно снесли процедуру мытья и санобработку, лишь их выразительные глаза сверкали испугом и удивлением. С раненой пришлось повозиться - мало того, что ей трудно было переставлять ноги, она наверняка испытывала нешуточную боль из-за перелома руки; впрочем, к ее чести, она не стонала и не подвывала, а лишь бледнела и слегка поскрипывала зубами, когда Марина Витальевна, уже после мытья, ощупывала ее предплечье, стараясь вправить перелом. Затем их, всех восьмерых, отвели в выделенную им комнату на первом этаже Большого Дома, оставив там осваиваться и привыкать к новому образу существования.
  Но уже через полчаса взрослые неандерталки, за исключение травмированной, вышли из своей комнаты и прошли на кухню, после чего старшая женщина по имени Ла, владеющая языком 'длинноногих' (то есть кроманьонцев юга Франции), через Ниту обратилась к Марине Витальевне с просьбой дать им... нет, не поесть, а возможность делать что-нибудь полезное, потому что они не могут сидеть сложа руки, когда остальные работают. А с их детьми, мол, способна посидеть и травмированная Дуп, одной руки для этого точно хватит.
  Марина Витальевна с сомнением посмотрела на плотные мускулистые фигуры, едва прикрытые накидками из шкур, скрепленными между собой многочисленными сыромятными ремнями, про себя отметив, что всем женщинам и детям надо пошить такие же костюмы, какие носят в племени Лани. Какой бы у этих неандерталок ни был уровень иммунитета, такая легкая одежда в зимнее время наверняка вызывает у них частые простудные заболевания, являющиеся причиной повышенной смертности.
  Что же касается работы, то путем несложных испытаний было установлено, что все, чем неандерталки способны заняться на кухне - это колоть и носить дрова, а также рубить на колоде мясо; и при этом надо следить, чтобы отлетевший после богатырского удара мосол не угодил кому-нибудь в лоб. То же самое и с дровами. Сила удара у неандертальцев совершенно не дозировалась, и когда они орудовали топором, становилось просто не по себе.
  Впрочем, после обеда Андрей Викторович, узнав о их горячем желании работать, забрал их на берег Гаронны помогать тянуть сети. Там их замечательная сила была как раз к месту.
  
  Утро. Берег Гаронны близ впадения в нее Ближней, там где племя Огня ловит рыбу.
  Этот день не предвещал никаких происшествий. Шаман Петрович, стоя на берегу, задумчиво всматривался в белесоватую дымку, которой была подернута река. Чуть поодаль женщины из бывшего клана Волка дружно тянули из реки сеть, набитую лососем. От реки тянуло сыростью и холодом, резко пахло прелой травой и чем-то неуловимо-волнующим, свойственным глубокой осени. Громкие голоса работающих женщин наполняли Петровича чувством уверенности и удовлетворенности. В такие минуты он ни о чем не думал. Он просто отдыхал.
  Внезапно состояние блаженной расслабленности было прервано каким-то движением на реке, выше по течению. Петрович, замерев, напряженно всматривался в мутную даль. Через минуту он убедился, что нет, ему не померещилось - по реке спускались плетеные из прутьев и обтянутые промасленными кожами пироги.
  Конечно же, со стороны Дордони, на кожаных пирогах, мог приплыть только клан Северного Оленя, из которого происходила Фэра и вдовая, находящаяся на последних днях беременности, Акса. Все остальные кланы пользовались лодками, долблеными из цельного ствола дерева (желательно дуба), но там, на севере, на границе тундростепей где живут Северные Олени, нужных деревьев просто нет, вот они и выходят из положения как могут. Мысль Петровича энергично заработала, анализируя происходящее и пытаясь предугадать, чем чреват визит родственничков. 'Похоже, начинается время большой политики...' - усмехнулся он про себя, наблюдая, как лодки неумолимо приближаются. Ему пришло на ум, что Акса была из семьи с более низким статусом, чем семья Фэры, и поэтому не могла играть никакой роли в первобытных политических раскладах. А вот Фэра могла.
  Тем временем приближающиеся пироги заметили и остальные. Они показывали на них пальцами и обеспокоенно переговаривались.
  Петрович, вздохнув, решил, что раз уж эти родственнички все-таки прибыли, то теперь будет необходимо провести с ними переговоры по поводу разработки находящегося в их владениях каолина для нужд Антона Игоревича и организации совместной зимней охоты в тундростепи, как того хотел Андрей Викторович.
  
  Слияние Гаронны и Дордони, Клан Северного Оленя
  Старший брат Фэры по имени Ксим, который действительно был вождем в клане Северного Оленя, был премного удивлен, когда, миновав стрелку при слиянии Дордони и Гаронны, увидел на противоположном берегу кучу непонятно чем занимающегося народа. Во всем клане Северного оленя людей было раза в два меньше, чем в этой толпе. Но удивляло не только это. Все там выглядело настолько странно, что вождь пришел в замешательство. Прочих членов клана также весьма взволновало увиденное, и теперь они обеспокоенно поглядывали на своего вождя, который, ничем не выдавая своих чувств, сурово молчал, всматриваясь в противоположный берег.
  На этом месте никто раньше не жил из-за отсутствия пещер, более того, ни один клан никогда не ставил здесь временного лагеря, так как низкий и топкий болотистый берег затруднял постройку мостков, с которых охотники могли бы бить проходящую рыбу острогой. Но это племя, похоже, не смущали неудобства. Они как-то смогли обустроиться на этом месте, и, похоже, отнюдь не бедствовали. По мере приближения Ксим замечал все новые детали. Он напряженно вглядывался, пытаясь разобраться в том, что происходит, но увиденное лишь добавляло вопросов. Например, что это белеет там, за деревьями? Что-то большое, внушающее прямо-таки мистический трепет своими правильными формами. И откуда оно тут взялось? Еще год назад на этом месте ничего не было. Ага, а вот что-то знакомое, виденное не раз, только не здесь - это Ксим увидел вдоль берега чудовищный частокол из копий с насаженными на них человеческими головами. Много копий и много голов. Такое могло случиться, если вдруг повздорили два клана, решивших, что эта земля слишком тесна для них двоих, и победители, убив всех мужчин побежденного клана, бросили умирать их женщин на этом бесплодном берегу*.
  Примечание автора: * в те времена, когда из-за неразвитости материальной культуры каждый человек с трудом обеспечивал себя самым насущным, рабство как таковое оказывалось экономически бессмысленным и обычно результатом межплеменных столкновений являлось либо полное изгнание побежденных с плодородных земель, либо их такое же полное истребление. Только в том случае, когда на новые земли уходили группы молодых и неженатых охотников, то девушек и молодых женщин побежденного племени оставляли в живых для того, чтобы в дальнейшем они рожали от победителей.
  Вождь Северных Оленей думал. А члены его клана не сводили с него глаз, не смея беспокоить вопросами. Это был важный момент. Мозг вождя сверлила одна мысль - приближаться к этим странным людям или плыть дальше на свое место ловли лосося в нижнем течении. А люди на берегу, собравшиеся в две большие группы, вдруг дружно закричали и начали вытягивать из реки что-то очень тяжелое, требующее огромных усилий. Вскоре стало ясно - то, что они тянули из реки, битком набито отчаянно трепещущей живой рыбой. От удивления у вождя непроизвольно отвисла челюсть - той рыбы, которую эти люди достали из реки всего за один раз, было столько, сколько клан весь Северного Оленя острогами не набьет и за несколько дней.
  Изумление столь явственно проступило на лице обычно невозмутимого вождя, что его люди вдруг возбужденно загомонили, обсуждая увиденное. А Ксим тем временем заметил такое, что долго не мог поверить собственным глазам; он протирал их и часто моргал, тряс головой, но видение никуда не исчезало - а значит, было не видением, а неоспоримым фактом. Уехэ! Среди этих людей были уехэ. Две коренастые и мускулистые женщины с плоскими лбами - они тоже вместе со всеми тянули из реки рыбу при помощи загадочного приспособления, разглядеть которого вождь пока не мог. Это было немыслимо. Уехэ считались как бы не совсем людьми. Да, с ними велся обмен, но чтобы считать этих толстых, медленных и глупых существ равными себе - такое никто не мог себе даже вообразить.
  Вождь отмечал все новые и новые странности и несуразности, и это повергало его в состояние этакого абсолютного ничегонепонимания, что в свою очередь, заставляло ощущать тревогу и беспомощность.
  Он увидел, что среди белокожих людей со светлыми или рыжеватыми волосами есть достаточное количество темнокожих коротко стриженных женщин, по слухам, обитающих где то далеко на юго-востоке. Кроме того, там были еще нескольких мужчин в странной, просто невообразимой одежде, какую никогда не носили члены кланов, живущих в долине Гаронны и Дордони. Вождь непроизвольно содрогнулся - очевидно, что именно эти мужчины (а сколько их там еще, страшно подумать) убили всех тех, чьи головы были насажены на копья, а остальных заставили ловить рыбу.
  Тот же день, после полудня. Дом на Холме.
  Шок, который испытал вождь Северных Оленей Ксим, попав на стоянку племени Огня, был равносилен внезапной встрече с шерстистым носорогом. Носорог, несмотря на свою неуязвимость для охотников и дурной характер, явление хотя бы привычное, а тут нарисовалось такое, что никаким боком не влезало в голову вождю, как ни пыталась растолковать положение дел его любезная сестра. Если бы раньше кто-то попытался рассказать нечто подобное, то был бы поднят им его на смех, как беспочвенный фантазер, или даже изгнан из своего клана, чтобы не забивал людям головы нелепыми бреднями. И вот теперь такие же невероятные вещи ему рассказывает родная сестра, и не только рассказывает, но и показывает; и то, что она показывает, переворачивает представления вождя о жизни, а это хуже всего. От этих непостижимых уму вещей и абсолютно невообразимых идей хотелось бежать куда глаза глядят или в отчаянии биться головой о ствол дерева. Но это бы точно не помогло, потому что уж идеи-то, если они настоящие, всегда сильнее древесных стволов. В итоге вместо того, чтобы биться головой, вождь начал для наглядности загибать пальцы.
  Первый палец - само это племя, с которым он породнился через сестру. Оно взяло своим тотемом не какое-нибудь животное (даже такое могучее, грозное и великолепное, как мамонт, шерстистый носорог или пещерный лев) - нет, оно выбрало в покровители огонь, благотворящий всему человеческому роду. Без огня мясо будет жестким и малосъедобным, а зимний холод убийственным. Именно огонь люди берут с собой на загонную охоту, чтобы пугать лошадей, северных оленей и лохматых быков, загоняя их к обрывам речных долин и крутым оврагам, где животные будут падать вниз и ломать себе шеи и ноги. И именно огонь отгоняет от пещер и стоянок как могучих кошек, вроде тех же пещерных львов, так и стаи хищников помельче - волков и шакалов. Но в племени Огня пошли еще дальше и подчинили себе сам дух своего тотемного покровителя... У них дух Огня превращает мягкую глину в камень, камни в белую краску для стен, кроме того, заключенный в клетку под названием печь, этот полностью укрощенный Огонь согревает жилища этого племени, не отравляя при этом своим дымом.
  Второй палец - эти самые жилища. Как говорит Фэра, они были построены руками самых бесполезных членов человеческого сообщества - то есть женщин и девочек-подростков. Это самые настоящие рукотворные пещеры, в которых всегда тепло, сухо, светло и хорошо пахнет. Как рассказала сестра, попавшая в племя почти в момент его основания, для этого сперва потребовалось срубить множество толстых деревьев...
  И для этого факта надо загибать уже третий палец. Если в вашем распоряжении только каменный топор, это само по себе невероятная идея. Для того чтобы срубить толстое дерево при помощи столь нехитрого каменного орудия, у его корня люди разводят кольцевой костер, а когда он прогорит, то отбивают топором слой обугленной древесины, потом снова разводят костер, снова отбивают обугленную древесину. И так до тех пор, пока дерево не будет пережжено пополам. С одним деревом для будущей лодки возни на пару лун или больше. А тут, по словам сестры, вожди племени Огня делали вжик-вжик-вжик, и бесполезное дерево из леса превращалось в разные нужные вещи... Это просто невероятно, но почему-то Ксим склонен был верить сестре.
  Поэтому четвертый палец надо было загибать на то самое вжик-вжик, которое вождям этого племени помогал делать прирученный дух Молнии. Вождю Ксиму даже показали ту рукотворную пещеру, в которой живет этот укрощенный дух, и он сам, млея от благоговейного страха, слышал, как тот внутри рычит от злости на то, что его не выпускают наружу. Шаман Петрович воистину великий шаман, раз сумел приручить такого злого и капризного духа! Кроме вжик-вжик, укрощенный дух Молнии давал племени Огня очень яркий свет по ночам.
  Пятый палец надо было загнуть на то, как из мягкой и бесполезной глины, годной только на то, чтобы ее комками маленькие дети кидались в друг друга, этому племени удалось сделать ровные и аккуратные камни, из которых и были сложены рукотворные пещеры племени Огня. Из этого же камня была сделана самая разная посуда - тарелки, плошки и горшки, которые - вы только послушайте! - можно наполнять водой, ставить на огонь и вода без всякой возни с кухонными камнями превратится в крутой кипяток. И опять же - мягкую глину в камень помогал превратить прирученный дух Огня.
  Итак, получается целая рука чудес, а ведь их перечисление только началось. Заметил Ксим и лошадь с подросшим жеребенком, которые вели себя так, словно вокруг были не люди, что издавна охотятся на них, а родной табун. Обратил он внимание и на ужасное чудовище, которое, рыча и воняя сизым дымом, ездило повсюду, возя на своей спине старейшего вождя, но его - в смысле чудовища, а не вождя - никто не боялся. Лишь Ксим, к стыду своему, при виде его побледнел и затрясся мелкой дрожью (хорошо, что его люди, будучи поражены и испуганы не меньше, не обратили внимания на позор своего вождя, который, впрочем, довольно быстро вернулся к своему обычному хладнокровию). Слышал Ксим также и про 'оу-горотт', когда племя Огня весной само клало в землю в нужном месте клубни для того, чтобы через три луны собрать там же в три руки раз больший урожай. И это, конечно же, были далеко не все чудеса; вождь понимал, что наверняка что-то не увидел, чего-то не понял, а на что-то не обратил внимание, но то, что племя Огня набито этими чудесами как соты диких пчел медом, было понятно и дураку, а вождь Ксим дураком не был.
  Напротив, он являлся достаточно умным человеком и стремился к тому, чтобы его клан был сильным, многочисленным, всегда сытым и здоровым, но этому мешало то, что взрослых мужчин-охотников в клане было маловато - всего две руки и еще два человека, а бесполезных женщин в два раза больше, и у каждой по два-три ребенка. Всю эту обузу следовало кормить, одевать, обеспечивать им кров и постель, в то время как мужчинам клана Северного Оленя было бы достаточно вдвое меньшего количества женщин. Вождь был просто шокирован, узнав, что женщины племени Огня не являются обузой и способны делать разные полезные вещи, а также что там соотношение между полами даже еще более ужасное, чем в его клане (на одного мужчину приходится три руки женщин!), но по этому поводу никто и не думает роптать. Вождь Ксим своим гениальным умом понял, что при всех показанных и рассказанных ему чудесах женщины вместо балласта становятся очень выгодным активом, разумеется, после того как будут обучены хотя бы части всех тех штук, какие могут проделывать их товарки в племени Огня.
  Вот об этом стоило разговаривать и договариваться с местными вождями; кроме того, те женщины, которых он намеревался оставить здесь для учебы, целый год вместе со своими детьми будут висеть на шее не у клана Северного Оленя, а у племени Огня - и это тоже было частью его хитрого плана. А потом, через год, обученные и необученные женщины поменяются местами; и в то время как первые примутся приносить пользу в родном клане, вторые вместо них начнут ускоренно постигать все премудрости племени Огня. Освободившись от женской обузы, клан Северного Оленя непременно сразу достигнет невиданного процветания, а его мужчины потом будут только отдавать ценные указания, а многочисленные женщины будут их с охотой выполнять.
  После сытного обеда, когда всех, даже самых бесполезных женщин, накормили вкусной густой и жирной похлебкой из клубней, рыбы и грибов, вождь клана Северного Оленя Ксим и шаман племени Огня по имени Петрович уединились в специальном помещении для серьезного разговора. То, что при этом между ними в качестве переводчика сидела женщина, приходящаяся одному из них женой, а другому сестрой, для Ксима никакого значения не имело. От Фэры ему в данном случае требовались только уши и язык, и ничего более. Она должна была услышать его слова и пересказать их своему мужу, после чего выслушать его ответ и пересказать этот ответ ему самому. Результат для клана Северного Оленя того стоил, и ради этого результата вождь Ксим был готов пожертвовать чем угодно и кем угодно.
  
  19 ноября 1-го года Миссии. Воскресенье. Полдень. Дом на Холме.
  Ольга Слепцова.
  Добровольное присоединение к нашему племени почти двух десятков женщин и еще большего количество разновозрастных девочек-подростков и детей, а также трех молодых охотников из клана Северного Оленя наглядно показало, насколько далеко 'наши' Лани и полуафриканки всего-то за пять с половиной месяцев успели уйти от общей средней массы местных аборигенов. Круглые румяные щеки женщин и девочек племени Огня, подтянутые мускулистые тела, а также исходящий от них приятный запах чистого тела и сосновых иголок, вместо амбре типа 'дохлый ежик', которым обычно 'благоухают' местные дамы, говорят о хорошем питании и бытовых условиях, о добром отношении вождей, при регулярных физических нагрузках.
  Напротив, клан Северного Оленя, самый обычный местный клан, не относящийся ни к разбойничьим кланам вроде клана волков, ни, тем более, к кланам-каннибалам, таким как клан Тюленя, из которого происходили наши полуафриканки, и в то же время женщины в нем выглядели голодными и изможденными, особенно девушки-сироты и вдовы, у которых не осталось мужчин-кормильцев, готовых поделиться с иждивенками своей долей добычи. Именно таких доходяг страшно довольный собой вождь Ксим и спихнул нам вместе с тремя 'молодыми охотниками', которые по сути были никакими не охотниками, а тринадцати-четырнадцатилетними мальчишками, испуганными и худыми как швабры. Обряд посвящения в охотники проведен - и никого не волнует, что эти мальчики в своей жизни не убили и кролика.
  Насколько я поняла, Сергей Петрович тоже был доволен достигнутыми при переговорах результатами и его не смущали ни изможденность и плохое физическое состояние переданных его попечению женщин, ни субтильность охотников, которые были в состоянии охотиться только на мелких грызунов. Правда, первое, что сделал Сергей Петрович, когда Ксим представил ему эту троицу, это наложил табу на любую самостоятельную охоту на территории лагеря и в его ближайших окрестностях. С той минуты эти трое юношей, которых звали Эрт, Нук и Стан, поступали в непосредственное распоряжение Главного Охотника Андрея Викторовича, который и становился хозяином их жизни и смерти. Впрочем, мальчишки, осовевшие от большого количества жирной пищи, отнеслись к переменам в своей судьбе довольно равнодушно. На их лицах было крупными буквами написано: 'Еще два-три раза так пожрать от пуза - и помирать будет совсем не страшно'. А уж Андрей Викторович знает, как использовать этих мальчиков и каким образом их тренировать, чтобы из них получились действительно хорошие охотники.
  Что касается женщин (а, как я уже говорила, это оказались вдовы и незамужние девушки), то ими на первых порах занялась Марина Витальевна. Она увела их в баню, откуда потом вскоре донеслись выражения, достойные исключительно знаменитых загибов Петра Великого, ибо нормальными словами физическое состояние наших новых временных соплеменниц было описать невозможно. Как оказалось, совсем недавно клан потерял почти одновременно двух важных персон - Мудрую Женщину, которую во время сбора лекарственных трав задрал пещерный медведь, а через некоторое время от старости и отсутствия медицинского ухода умер и старый шаман клана Северных Оленей. Правда, как сказала мне Дара, ходят разговоры, что старость тут ни при чем и шаман умер потому, что перемудрил с настойкой на сушеных мухоморах. То ли добавил в нее чего-то не того, то ли просто перебрал с количеством. Наш шаман Петрович такую дрянь не пьет - и слава Богу, здоровее будет. Хотя, когда он начинает читать нам свои проповеди, от его речей озноб продирает до самых костей и без всяких мухоморов. Силен Петрович, силен.
  Новеньких поставили на засолку рыбы. Так как бочек нам из-за нехватки времени не заготовили, то солили ее в выстланных полиэтиленовой пленкой ямах, пересыпая ее слои солью и перекладывая собранными Фэрой еще летом травами-приправами. Осенью еще до нашего появления в этих краях примерно таким образом племя Огня солило добытую на охоте свинину, а точнее, дикую кабанятину. Забегая вперед, скажу, что вкус у рыбки оказался вполне приличный, и в нашем двадцать первом веке в каком-нибудь 'Ресторане первобытной кухни' за одну порцию лосося такого вот посола 'от Фэры и Петровича' гурманы платили бы сумасшедшие деньги. Хотя, говорят, что кое-кто из Олених чуть было не упал в обморок, увидев, какие количества драгоценной соли имеются в распоряжении приютившего их племени.
  Соль тут буквально на вес золота. Ведь добывают ее, скобля соляной пласт в неукрепленной шахте каменными инструментами, а потом добытую соляную крошку расфасовывают в кожаные кисеты и разносят их по кланам на обмен, как величайшую драгоценность. А Петрович своими перфораторами добыл этого сокровища несколько тонн, набив трюм своего кораблика так, что опять пришлось выбрасывать балласт. В настоящий момент, если брать в расчет котирующиеся здесь материальные ценности, наше племя самое что ни на есть богатое в окрестностях. Возможно нашлись бы горячие головы, решившие отобрать у нас это богатство, но вот головы мужчин-волков, торчащие над берегом на их собственных копьях, служат предупреждением для всех, кто, гонясь за призраком богатства, в то же время еще не готов расстаться с собственными головами.
  За ту соль, которую нам явно не израсходовать до конца, мы можем выменять у местных все, чего нам сейчас не хватает для жизни, и в первую очередь - теплые шкуры северного оленя, которые необходимы для пошива зимней одежды и обуви, а также изготовления теплых матрасов и одеял на зимнее время. Кое-что мы взяли в трофеи при разгроме клана Волков, но этого нам мало, ведь Сергей Петрович говорит, что каждый член нашего племени должен быть одет тепло и удобно. В первую очередь, одежда и обувь для поздней осени и зимы необходимы как раз нам, французам, одетым для местного климата весьма легко, я бы даже сказала, легкомысленно. А дыхание настоящих холодов уже не за горами.
  Помимо всего прочего, с тушек лосося снимают кожу, которую подвергают специальной обработке. Я с удивлением узнала, что из такой тонкой, но очень прочной кожи можно делать разные полезные вещи от демисезонных курток, сумок, кошельков и модельной обуви до нательного белья. Пока что эту кожу всего лишь снимали с тушек, очищали от остатков мяса и высушивали, растянув на специальных гладко оструганных досках. Весь остальной процесс обработки будет происходить потом, зимой, когда дни будут короткими, ночи длинными, а женщинам племени Огня останется лишь рукодельничать, выходя из дома только в баню и по естественным надобностям. Что касается мужчин и тех женщин, которые 'как мужчины', в том числе и для меня, то им работа найдется всегда, ибо для них зима, когда встанут реки, это время дальних лыжных походов, больших охот и еще больших приключений. В то же время обычные домашние женщины и девушки будут шить, изделия из рыбьей кожи и оленьих шкур, и рожать детей.
  
  19 ноября 1-го года Миссии. Воскресенье. Поздний вечер. Дом на Холме.
  Люси д`Аркур - бывший педагог и уже не такая убежденная феминистка
  С некоторых пор я стала хорошо спать. Я уже не вставала по ночам, чтобы выйти прогуляться. Друг обычно спал со мной, устраиваясь между плечом и головой. Приятно было ощущать его теплое тельце и шелковистую шерстку. От его усыпляющего мурлыканья я очень быстро погружалась в блаженную нирвану, которую, однако, мог прервать даже незначительный шум. Правда, сны я видеть перестала. Нет, точнее, вроде бы что-то и снилось, но по пробуждении я не помнила ничего, со мной оставалось лишь приятное ощущение легкости и освобождения, словно во сне меня утешал ангел. Но ведь только я ни в каких ангелов не верю... Значит, это мое подсознание подкидывает мне такие образы. Интересно, что бы сказал психоаналитик?
  В эту ночь я проснулась от звуков деловитой суеты внизу, на первом этаже. Кто-то торопливо сновал там, доносились приглушенные голоса. Я прислушалась. Однако слов было не разобрать, и тогда я тихонько встала и на цыпочках подошла к двери, раздумывая, выйти или нет. Меня раздирало любопытство. В нашей комнате, кроме меня, больше никто не проснулся, только Марина Жебровская заворочалась и тяжко, со стоном, вздохнула во сне - наверное, ей снились кастрюли и поварешки, которые преследовали ее в кошмаре (уж я-то догадывалась, что эта девица ненавидит кухонную работу, но ей приходилось через силу этим заниматься ради своих каких-то целей, постоянно притворяясь, будто делает она это с удовольствием и от души).
  Мой сон окончательно улетучился. Я решила спуститься и под видом того, что мне нужно в туалет, узнать, что же там происходит. Как я ни старалась все делать бесшумно, тяжелая деревянная дверь все же издала при открывании глухой стук. Я замерла, пытаясь понять, не проснулся ли кто-то из наших. Вроде нет. Даже Жебровская теперь лежала тихо, и даже не сопела. И вдруг оттуда, снизу, раздался приглушенный женский крик, перешедший в стон. Я невольно вскрикнула, закрыв рот рукой. Что это могло быть? Я терялась в догадках, продолжая мяться возле полуоткрытой двери, чувствуя, как беспокойство начинает скрестись в душе своими острыми коготками. И я буквально подпрыгнула, когда вдруг в тишине комнаты тихо, но отчетливо прозвучал голос Жебровской, полный скрытой издевки:
  - Что, мадмуазель Люси, застыли как статуя? Испугались? Это одна из туземок рожает. Неужели нельзя догадаться? Так что успокойтесь и ложитесь спать, это эпохальное событие не имеет к вам никакого отношения и потому не стоит вашего беспокойства.
  Она зевнула, демонстрируя свое полное безразличие к происходящему. Лицемерка Жебровская... А ведь она всячески старалась войти в доверие к этим русским. Более того, как приближенная к русской докторше, она одной из первых должна была спешить туда, где, возможно, требуется ее помощь. Знали бы они ее истинное отношение... Впрочем, эти русские далеко не дураки. Когда-нибудь Марина покажет свое настоящее лицо - и тогда даже сложно сказать, что с ней произойдет...
  Что касается меня, то, узнав причину суеты и женского крика, я испытала странное чувство. Конечно, мое любопытство теперь было удовлетворено и можно было спокойно продолжать спать. Но что-то подсказывало мне, что заснуть у меня не получится. Вопреки словам Жебровской, я ощущала сопричастность к происходящему. Ведь это теперь - мой мир и моя жизнь, и все, что здесь происходит, так или иначе касается и меня. В нашем достаточно узком сообществе не может быть иначе.
  И непреодолимая сила заставила меня начать спешно одеваться для того чтобы спуститься вниз. Как я могу проявить свое участие в родах туземки, я не представляла, но то, что я должна быть там - было для меня несомненным.
  Жебровская что-то удивленно бубнила мне вслед, но я ее не слушала. Я спешила вниз со окрыляющим чувством, прежде мне неведомым. Вообще, что касается беременности, родов и прочего - то к подобным вещам я обычно относилась с долей некоторой брезгливости. Я пребывала в твердой уверенности, что высокопарные слова о предназначении и продолжении рода - полная чушь, придуманная мужчинами для подавления женщин. Я, как и все мои соратницы-феминистки, презирала женщин, которые, не имея достаточной базы (мужа, работы, хорошей зарплаты) отваживаются рожать.
  Но сейчас почему-то у меня было такое ощущение, что происходит что-то важное и великое. Словно эта неизвестная туземка-роженица - моя сестра, и от благополучия ее потомства зависит и мое душевное состояние...
  Словом, трудно было объяснить, что руководило мной в тот момент. Но когда я появилась в дверях комнаты на первом этаже, заменяющей приемную врача (где как раз и находилась роженица), все, кто там был (кроме русской докторши, хлопотавшей возле пациентки), уставились на меня в молчаливом изумлении.
  - Могу ли чем-то помогать? - взволнованным, срывающимся от бега по лестнице голосом, спросила я по-русски.
  Туземка лежала на кровати и тяжело дышала. Одна из русских девушек стояла рядом с ней и говорила что-то успокаивающее, поглаживая по руке. Вторая русская складывала в стопку какие-то тряпки или пеленки, то и дело давая указания двум туземкам, которые бегали туда-сюда по коридору, что-то принося, подогревая воду и производя еще какие-то непонятные для меня манипуляции. Обе эти русские девушки были обременены животами... Сама же русская докторша сидела в ногах роженицы и была собрана и деловита. Мне понравилось, что она одета как настоящий врач - в халате, шапочке и стерильной повязке. Когда я предложила свою помощь, она не спеша повернула голову в мою сторону и ее пронизывающий взгляд просканировал меня с ног до головы. В ее глазах явственно читалось недоверие. Видно было, что она ищет подвоха с моей стороны, но не находит. Я смотрела прямо в ее глаза - мои намерения были чисты. Вот в ее взгляде появилась легкая усмешка - и после этого словно рухнула плотина; разбегающиеся от уголков ее глаз лучики-морщинки сказали о том, что она улыбается там, под своей белой повязкой.
  Она слегка кивнула мне, и я возликовала - эта старшая русская женщина, главная среди них, как они говорят председатель женсовета, не просто проявила ко мне дружелюбие, она выразила готовность принять мою помощь! И ровно с этого момента я перестала чувствовать себя изгоем в обществе этих русских.
  А русская докторша тем временем на короткое время опять повернулась к роженице, что-то сказав ей, после чего та энергично закивала. Затем, глядя на меня, она стала распоряжаться.
  Вымыть руки и протереть их спиртом. Взять вату, марлю, приготовить тампоны. Знаешь, как делаются тампоны? Конечно, я знаю, нас учили. Где учили? Когда-то в юности я собиралась стать волонтером, и даже прошла курс по первой медицинской помощи. Насчет волонтерства я потом передумала, а вот кое-какие знания остались, хоть я ни разу их с тех пор не применяла. Я запросто могу сделать укол - хоть внутривенный, хоть внутримышечный, поставить капельницу, сделать непрямой массаж сердца, и даже вправить перелом, если он не слишком сложный. Однако, несмотря на это, к медицине я оставалась равнодушна, хоть мои друзья и шутили, что из меня получился бы неплохой хирург, поскольку, в отличие от многих, у меня получалось сохранять завидную выдержку в случаях, когда приходилось иметь дело с кровью, глубокими ранами и тому подобным. Правда, тот эпизод, когда прямо подо мной проткнуло водителя того злосчастного автобуса, действительно привел меня в состояние ужаса. Но, наверное, никто не догадывался, что я так орала просто от испуга, а не от вида крови. Все же такая ужасная смерть человека вкупе с ситуацией в целом - это совсем не то, чтобы, к примеру, сделать перевязку или даже провести хирургическую операцию.
  Приготовить хирургические иглы. Зачем? На всякий случай. Вдруг разрывы будут. Плод у девушки крупный - вон какой живот огромный. А нитки? Да, нитки тоже. Вон там, в шкафчике все лежит, в баночках со спиртом.
  У роженицы между тем начались потуги. Я уже совершенно не обращала внимания на русских девиц, которых, похоже, изрядно удивила благосклонность ко мне со стороны докторши. Хорошо, что у них хватило ума и такта продолжать свои занятия, не глядя в мою сторону. А докторша лишь изредка кидала на меня быстрые взгляды, и в них я читала молчаливое одобрение.
  В то время когда я так активно участвовала в процессе принятия родов, я ощущала себя удивительно хорошо, словно сама жизнь струилась по моим артериям. Наверное, никогда ранее я не испытывала такого чувства, словно являешься маленьким, но очень полезным звеном чего-то единого. Кроме того, мое отношение к родам и вообще ко всему, что имело к этому отношение, стремительно и безвозвратно менялось - и я никак не могла повлиять на этот процесс, подспудно происходивший в моем мозгу. Это было то, что сильнее меня. Я остро осознавала важность и торжественность того момента, когда рождается новая жизнь...
  Я сделала все, как требовалось, и теперь внимательно следила за тем, как проходят роды, извлекая из памяти остатки тех знаний, что усвоила когда-то по этому вопросу. Пока вроде все шло нормально. Однако я знала, что не стоит расслабляться, ведь технологические возможности в родовспоможении двадцать первого века здесь были недоступны, а роды - это тот процесс, во время которого случаются самые разные неожиданности, и некоторые из них представляют угрозу для матери и ребенка. Словом, несмотря на внешнее спокойствие, некоторую нервозность мой чуткий разум все же улавливал. Роженица тужилась и кряхтела, на ее лбу выступила испарина, которую одна из русских помощниц докторши заботливо промокала марлей.
  Я безошибочно определила тот момент, когда что-то пошло не так. Глаза докторши потемнели, между бровями залегла складка, а движения ее становились все более нервными. Роженица отрывисто дышала в перерывах между потугами, которые, вместо того чтобы усиливаться, стали ослабевать. Девушка лежала бледная, вокруг ее страдальческих глаз залегли темные тени.
  В глазах докторши сквозила пронзительная тревога. Она уговаривала роженицу потужиться еще чуть-чуть, но та лишь слабо стонала в ответ. Нервозность нарастала. Одна из туземок - кажется, ее имя было Фэра - торопливо зашла в комнату, подойдя к своей рожающей товарке и стала что-то ласково ей втолковывать. Потом деловито-встревоженным полушепотом переговорила с русской докторшей, после чего так же торопливо вышла. Русские девушки при этом сидели притихшие и бледные, беспомощно моргая глазами, в которых была заметна паника и настоящий ужас. Они явно растерялись, и толку от них ждать не приходилось.
  В это время у роженицы открылось кровотечение. Она мотала головой по подушке и тихо и страшно стонала. Докторша встала и, наклонившись над ее лицом, громко позвала ее:
  - Акса! Акса! Ты слышишь меня?
  Та слабо кивнула, продолжая стонать.
  Кажется, это называется 'ослабление родовой деятельности'. К сожалению, я почти ничего больше не могла вспомнить из того, что касается родов. Эта тема никогда особо не увлекала меня. А зря. Я вдруг поняла, что нет ничего важнее продолжения рода. Все теряет смысл, если допустить мысль, что человечество закончится... Здесь, в эту темную доисторическую эпоху, когда оно, это человечество, еще было совсем юным и бесхитростным, до меня внезапно дошло, что возможность продолжать свой род - это великий дар, посланный нам свыше. Что было бы, если бы женщины вдруг перестали рожать? Да, они умирают иногда, но ведь они, даже не задумываясь об этом, следуют самому главному Промыслу, и на самом деле из таких вот жертв и выстроен весь путь к сияющим вершинам цивилизации... 'Плодитесь и размножайтесь, и наследуйте землю' - откуда это? Ах да, из Библии... Почему, почему именно эти слова всплыли сейчас в моей памяти?
  Эта туземка наверняка умрет, если срочно не предпринять какие-то меры. Кровь хлыщет из нее как из ведра, и русские девушки находятся в полуобморочном состоянии. Они ведь и сами в положении... Кажется, докторша тоже в замешательстве, но старается этого не показывать.
  - Так, Лиза, Ляля, быстро мне хирургический пакет! - ее голос, звучавший резко и глухо, был почти неузнаваем. Что она собирается делать?
  Девицы разом вскочили, едва не стукнувшись лбами, опрокинув при этом на пол лоток с заготовленными мною тампонами.
  - Осторожнее! Там, в шкафу, быстро!
  Они кинулись к шкафчику. По дороге одна из девушек, глянув на кровавую лужу под роженицей, вдруг закатила глаза и осела на пол.
  - Лиза! - вскрикнула докторша, бросившись было к той, но тут роженица особенно громко застонала, и она переключилась на нее.
  - Потерпи, потерпи, моя милая... Сейчас, сейчас...- она резко сорвала со своего лица белую маску и я увидела, как напряжены ее губы, - Фэра! - громко позвала она.
  Та тут же появилась в дверях.
  - Фэра, Ляля, быстро унесите Лизу отсюда! И не заходите сюда! - сказала она таким властным голосом, что обе девушки - туземка и русская - принялись быстро и молча выполнять ее распоряжение. Они ловко подхватили лежащую в обмороке и торопливо вынесли ее за дверь.
  - Побрызгайте на нее холодной водой! - крикнула она вслед. - И закройте дверь! И не смейте никто заходить, пока я не позову!