Pax Russian. Том 1

Предисловие

Все мы привыкли, что вечно живой вождь мирового пролетариата постоянно бродит по миру в виде призрака коммунизма и устраивает каверзы честным людям в форме различных революций. А они, как известно, проходят, по сценарию Черномырдина: 'Хотели, как лучше, получилось, как всегда'. То есть, оставляют после себя одни руины, кровь и социально-политическую разруху. Революции, после которых приходится долгие годы прибираться и пытаться восстановить то, что порушила разбушевавшаяся толпа, ведомая фанатиками и бандитами. Но что будет, если Владимир Ильич Ленин окажется совсем другим? Если он пойдет другим путей?



Само собой, выбирать среди 'оттенков серого' мы не станем. Ибо это слишком томно и скучно. Поэтому, я предлагаю довольно резкий, наглый и масштабный вариант, при котором в тело Владимира Ильича Ульянова, еще не знакомого со своим псевдонимом, вселяется наш современник. Да не просто так, а сохранив связь с нашим временем. Плохо это или хорошо? Кто знает. Но я попробую поставить на 'одну восставшую дизельную лодку против всего американского атомного флота'. То есть, человека, пусть и наделенного большими возможностями, против объективных исторических процессов и обстоятельств.



И да, безусловно, все, что вы найдете на просторах этой книги, было выдумано мной, а любые совпадения случайны.

Пролог

1 июня 2014 года. Российская Федерация. Москва



Владимир Ильич Соловьев стоял у большого окна и любовался кровавым закатом с высоты пятьдесят второго этажа 'стеклянного карандаша' новой московской реальности. Сегодня был очень важный день в его жизни - он уходил. Нет, не вообще. Здоровье, слава Богу, было вполне нормальным. Он уходил, оставляя бизнес молодым и горячим акулам капитализма, что сворой вились у него за спиной. Пятьдесят пять лет и пятьдесят пять миллионов долларов состояния, переведенного в активы высокой ликвидности. То есть, говоря по-простому, в обычные деньги на счетах. Можно было теперь покататься по миру, никуда не спеша. Пожить, как говорится, в удовольствие. Конечно, Владимир понимал, что с его деятельным характером не получится долго бездельничать, но весьма внушительные деньги, что оставались у него 'на посошок', позволяли не думать о грустном. Захочет - танк соберет по чертежам, захочет - самолет. Жаль только поздно в космос лететь. Но да ничего. И без того дел хватит.



Можно было бы и не уходить. Но скучно. Неинтересно. Пресно. Остро не хватало вкуса жизни. Да и ради чего или кого ему стремиться к стяжанию? Близких людей у него не было - все умерли по разным причинам. А ему многого было не нужно.



Соловьев обернулся.



У двери стояла Изабелла Юрьевна Папаяни - его верный друг и помощник. Причем, что удивительно, несмотря на определенную симпатию друг к другу, за столько лет удалось обойтись без секса. Даже в пьяном виде. Они боялись нарушить ту тонкую и нежную грань доверия, что была между ними. Точнее не они, а он. Владимир прекрасно понимал, какие страсти могут начаться, пусти он Изабеллу к себе в постель. Тем более что последние двенадцать лет он был одиноким вдовцом, и матримониальные шансы у нее были нешуточные. Оттого и держал дистанцию, закономерно опасаясь не выдержать. Несмотря на то, что Изабелла была прекрасным помощником в бизнесе, видеть ее в роли своей жены ему не хотелось. Причем решительно. Красивая, эффектная, соблазнительная... и безжалостная. Не женщина, а хищник, с сексуальным возбуждением от удовлетворения ее амбиций и кошелька.



Ну, все.



Пора.



Владимир Ильич легко подхватил кожаную сумку и направился на выход. Чмокнув на проходе Изабеллу Юрьевну в щечку и с некоторым сожалением проведя рукой по ее соблазнительному бедру, он устремился навстречу новой жизни. Новой судьбе.



Два часа в пробках и, счастливый обладатель элитного автомобиля, смог, наконец, за пределы МКАД. После чего он уронил ногу на педаль газа и понесся вперед раненым бегемотом. Ждать не хотелось. Ни одной лишней секунды. Тем более что на своей даче старый друг Лев Борисович Вайнштейн обещал сюрприз. А он всегда умел удивлять.



- ... ну, давай, рассказывай, чем хотел порадовать? - Произнес, завершил встречный ритуал приветствия Владимир.
- Помнишь, сколько раз мы спорили о тех или иных вопросах в истории?
- Как такое забыть? - Усмехнулся Соловьев.
- Так вот. Я придумал, как разрешить все наши споры. Причем раз и навсегда к обоюдному интересу обоих.
- И как же? В душу к тем, кто вершил историю, не заглянешь.
- В душу может быть, и не заглянешь, а вот их глазами посмотреть на преданье старины далекой вполне можно.
- То есть, как? - Опешил Владимир.
- Тебе же не нравятся мои теории, - отмахнулся Вайнштейн. - Давай лучше отметим твое освобождение и просто попробуем.
- Дело говоришь! Пойдем. А то я сегодня из-за нервов даже завтракать не стал.
- Ты? Не стал?
- Сам удивляюсь.



Посидели хорошо, но мало. Впрочем, как обычно. Перебирать Владимир не любил.



- Итак, Лева, я весь горю от нетерпения, как та девица в первое свиданье, - немного поюродствовал Соловьев. - Давай уже, рассказывай, что ты там придумал.
- Если отбросить теорию...
- Отбросить, отбросить. Не до нее.
- Тогда тебе нужно просто сесть в кресле. Я надеваю на тебя вон ту фигню, жму несколько кнопок, и ты смотришь глазами какого-нибудь исторического персонажа.
- Что, так просто?
- Да, так просто, - довольно улыбнувшись, кивнул Вайнштейн. - Хотя, если хочешь, могу объяснить и намного сложнее.
- К черту! Зачем усложнять?
- Вот и я так думаю. Итак, кого выбираем?
- А кого можно?
- Хочешь царя, хочешь простого крестьянина. Пространство и время не ограничено. Главное - чтобы ты мог ясно представить себе этого кадра. Поэтому, если хочешь поглазеть на древность какую-нибудь, то до нее придется долго и мучительно добираться поколение за поколением. Кстати, при желании мы сможем отследить эволюцию человеческого вида. Правда, я не уверен, что с примитивными приматами моя схема будет работать. Ладно. Кого ты выбираешь?
- Когда был Вова маленький, с кудрявой головой...
- Ты серьезно?
- А чего мелочиться? Или не сможешь?
- Отчего же? Вполне.



Встали. Пошли. Подключили. Лев Борисович нажал на нужные кнопки. А вот дальше все пошло так, как это обычно и происходит в таких ситуациях. И последнее, что услышал Соловьев, был какой-то противный зуммер и удивленный возглас Вайнштейна: 'Упс...' Ответить ему Владимир не успел, хоть и очень хотел. Потому что вокруг все стало темно и мокро. 'Ну, Лева, ну дружок, ну погоди ...' - только и успел подумать Соловьев, теряя осознание.

Часть 1 - Мы пойдем другим путем!

- Жертва должна поверить, что ты её друг. к/ф 'Револьвер'

Глава 1

22 апреля 1886 года. Российская Империя. Симбирск



Владимир пришел в себя также быстро, как и отключился. Словно просто подали напряжение на обесточенный электродвигатель. Сколько времени прошло? Черт его знает. Он ничего не помнил и не понимал. Да еще эти странные ощущения, словно он перебрал крепленых напитков. Причем, изрядно.



Но лежать и ждать у моря погоды - было скучно, поэтому он попытался открыть глаза и сфокусировать взгляд. Удалось на удивление легко и просто. Но радости это не принесло, потому что Владимир замер в полном ступоре. Ведь на него со стены смотрели иконы. Иконы! Судя по всему православные, хотя, он в них особенно не разбирался. И это в доме старого еврея-атеиста?!



- Мама! Мама! - Вдруг закричала какая-то девчушка откуда-то сбоку. - Вовка проснулся! Мама!



Он повернул голову, чтобы посмотреть на источник шума, и замер. Как же так? Ведь Лева утверждал, будто я ограничусь только ролью наблюдателя. Ни управлять телом, ни общаться с реципиентом будет нельзя. Вообще. Только наблюдать и фиксировать факты, ощущения, чувства. 'Тогда как понимать вот это?' - подумал Соловьев и поднял руку, рассматривая ее. Хотя, какой он теперь Соловьев? 'Маленький Вова нашел пулемет... бедная деревня...'



- Сынок! - Бросилась его обнимать уже немолодая женщина. - Я так рада, что ты очнулся. Мы так все переживали.
- Что со мной случилось? - Осторожно поинтересовался Ульянов. Да-да, именно Ульянов. Потому что тот 'Упс' Левы в сочетании с этими странностями, предельно членораздельно говорил о том, что он теперь именно вождь мирового пролетариата... в зародыше.
- Ты не помнишь? - С искренним сочувствием, поинтересовалась... мама.
- Нет. Просто потемнело в глазах и все. Ничего не помню.
- Бедненький... - Обняла и стала его вроде как успокаивать эта женщина.
- Мам! - Резко произнес Вова, попытавшись вернуть эту женщину в конструктивное русло.
- Люди говорят, что ты остановился, покачнулся и упал. Никогда такое не видели. Трезвый, здоровый, молодой. И на ровном месте такая беда...
- А доктор что сказал? - Вполне состоятельная семья потомственных дворян, к которой он теперь относился, могла себе позволить доктора даже без острой на то нужды.
- Он советовал тебе больше отдыхать. А вечером обещал быть.
- Понятно, - кивнул Вова. - Тогда так и поступим. Только если можно, я хотел бы покушать.
- Марфа. - Выразительно произнесла женщина, глянув на служанку, довольно симпатичную, кстати.
- Все сделаю Мария Александровна, - кивнула она и убежала.



Сразу после этих слов, мама шикнула на молодежь и вышла за ними, прикрыв дверь. Покушать ему организовали очень быстро. Мало того, его заинтересованные взгляды, находили живой отклик у чуть смутившейся Марфы. И, прояви он немного настойчивости, но чисто мужской интерес был поражен пошлой усталостью, так что, тяжело вздохнув и для порядка шлепнув служанку по упругой попке, отправил ее уносить грязную посуду. А сам завалился спать.



Вечерело.



Шум в гостиной пробудил новоиспеченного Ульянова от легкой дремы. Так и есть. Врач.



- Ну-с молодой человек, - обратился весьма опрятный мужчина с добрыми, располагающими глазами, - как вы себя чувствуете?
- Все хорошо.
- Ничего не болит?
- Нет, - покачал головой Вова.
- Ну-ка, молодой человек, встаньте. Хорошо. Пройдитесь. Просто по комнате. Так. Так. Хорошо. Вытяните руки....



Доктор немного Владимира погонял и оставил в покое, посчитав, что тот потерял сознание от излишних волнений, вызванных смертью отца. Потому что даже убогое объяснение лучше, чем ничего. Тем более что никаких признаков проблем со здоровьем врач не наблюдал. После чего Иван Сидорович покинул его комнату, порекомендовав пациенту хорошенько выспаться. А сам отправился с Марией Александровной в гостиную, где они болтали еще битые два часа. Он, видно, был ей хорошим знакомым, так что повод поделиться сплетнями имелся замечательный. Впрочем, когда он ушел наш юный падаван не слышал. Даже не пытался. В конце концов Мария Александровна была женщина вдовая и какой никакой, а мужской ласки ей хотелось. Пусть и платонического толка. И кто он такой, чтобы становиться поперек естества? Тем более, что Иван Сидорович мужчина был вполне приличный. Самое то, чтобы встретить старость вместе.



Кроме того, Владимиру было не до того. Он лежал на постели в тишине, и смотрел на мутноватое стекло окна. Спать совсем не хотелось. А в голове буквально ревел натуральный шторм мыслей. Совершенно неожиданная ситуация с классической формулировкой. Кто виноват - ясно. И даже в глаз не дашь - не родился пока виновник. А вот вопрос: 'Что делать?' был вполне дискуссионный. Убежать в Бразилию и щупать на лианах милых дам? Скучно и противно. Но ведь впереди революция. И не одна. Море крови. Разруха. Голод. Террор. И прочие прелести развитого счастья, в которых Владимиру участвовать совсем не хотелось. Тем более что он, хоть и был вождем мирового пролетариата, да притом весьма уважаемым, но это там. В той реальности. А здесь и сейчас ему совесть не позволит встать на сторону революционеров. Он ведь знает, что ничем хорошим их затея не закончится. Да и прекрасно понимает, кто и зачем оплачивает банкет предстоящей кровавой феерии. Этакий большой Майдан всея России с весело сигающими революционерами, стремящимися сжечь и уничтожить старый мир, дабы построить новый. И плевать, что он станет бредовым. Старого-то нет. Сравнивать не с чем будет. Так что, сначала разрушить до основания все. Потом любая фигня окажется достижением.... В чистом поле-то....



Не добившись от себя каких-либо внятных решений Вова попросту заснул, решив с этим букетом мыслей переспать. А то и не один раз. Раньше всегда помогало.



- Сынок! Сынок! - Его тормошила за плечо... мама.
- А? - Ошалело установился на нее Вова, едва не выдав что-то в духе: 'Ты кто?' Хорошо хоть быстро проснулся и узнал эту немолодую женщину. Да и подсознание заворочалось эмоциональными посылами.
- Тебе же в гимназию идти. Неужто забыл?
- Да, да. Уже встаю. - Кивнул Владимир, протирая глаза... 'Гимназия? Этого мне еще не хватало...'

Глава 2

29 мая 1886 года. Российская Империя. Москва



Учеба в классической гимназии в последнем, восьмом классе, закончилась для нашего героя очень быстро. Владимиру хватило ровно одного дня на то, чтобы понять - это пустая трата времени и сил... заодно и план действий сложился в единую 'картину маслом'. Основан он был на том приятном факте, что знания прежнего владельца тела начали постепенно всплывать в его сознании. И особенно быстро и ярко - в те моменты, когда становились критически важны. Начало положил случай перед уроком Древнегреческого языка. Кто-то из одноклассников тихо зубрил одно место из "Илиады" и Владимир, совершенно автоматически, вспомнил и эту цитату, и дальнейший текст, и главу откуда это было взято. Нечто похожее повторилось на уроках латыни и закона божьего - тех предметов, незнание которых превращало в прах его амбициозные начинания. Но теперь... Как говорится, "спасибо мальчику Вове, что так усердно грыз гранит наук". Единственно, "картину маслом" слегка портило полное отсутствие памяти о чувствах и эмоциях, которые испытывал прежний владелец тела к тем или иным людям или событиям. Но и этот факт требовал скорейшей кардинальной смены обстановки, чтобы начать новую жизнь с чистого листа. В общем, Владимир решил ни много ни мало - как можно быстрее получить аттестат зрелости, досрочно сдав экзамены по всем предметам, и ехать "покорять столицу".



Мама, конечно, была против. Какой Санкт-Петербург? У него же еще коньки не сношены. Да и мал. Но Вова настоял, проявил совершенно не детское упорство и разумность в подборке доводов. Чем и выбил ее из колеи. Ведь пару дней назад был вполне обычным подростком шестнадцати лет... а тут раз - твердый, уверенный взгляд, уверенность тона, плавность движений... словно не ребенок, а взрослый, привыкший повелевать. Пришлось ей давать телеграмму брату в Санкт-Петербург и собирать Вову в дорогу.



Все произошло так быстро, что Владимир даже не понял, как оказался на вокзале в Москве, вдыхая теплый, чуть влажный майский воздух. А в его, жутком на вид чемодане, лежал аттестат об успешном окончании этого крайне важного для дореволюционной России учреждения. Причем за восемь полных классов, так как он смог убедить руководство гимназии принять у него экзамены досрочно. Можно было бы, и бросить все, да так уйти. Но Владимир решил реализовывать свои планы аккуратно и бюрократически верно. Чтобы докопаться, если что, не могли. Поэтому, кроме аттестата у него имелась и золотая медаль, на которую в свое время вышел его предшественник в этом теле.



Дорога давалась ему тяжело. Ужасное купе совершенно вымотало его молодое тело. Даже жуткие советские вагоны, казавшиеся ему кошмаром, выходили эталоном удобства. Сидеть всю дорогу из Сызрани в Москву на жесткой деревянной лавке оказалось сущей пыткой. Особенно в вагоне практически лишенном рессор. Да и компания ему попалась неудачная. Столько вздорных, ненужных разговоров он не слышал уже давненько. Но грубить не хотелось. Кто его знает, как жизнь повернется? Начинать свою жизнь в этой древности с хамства незнакомым людям - дурная примета. На его взгляд, разумеется.



И вот перед ним Москва... которая была другой. Совсем другой.



Ради чистого любопытства он взял извозчика и прокатился по наиболее памятным ему местам. Приземистый, неказистый городок. Хоть и изрядного размера. Этакая гигантская деревня, точнее село, ибо церквей было в избытке. До тошноты. А душа его чуть ли не в голос стонала, видя весь этот кошмар после небоскребов... при том, что глаза лихорадочно пытались найти знакомые ориентиры... и не находили.



Пестро, конечно. Просто раздолье для любителей восточнославянского кантри. Но Владимир в своей прошлой жизни был большим любителем стекла, стали и бетона, уважал небоскребы, мечтал о космических кораблях и вообще воспринимал старину как старину, не особенно трясясь над ней. Считая, что жить нужно будущим, а не молиться не руины прошлого.



Во многом из-за неприглядности города для столь техногенного человека экскурсия для Владимира закончилась довольно быстро. Раз, два, три и... он уже сидит в небольшом, но уютном ресторанчике. Еще несколько приседаний и вуаля - Вова уже снял девочку с номером в отеле. Ну и что, что ему всего шестнадцать лет? Просто так сидеть на попе ровно и ждать поезд было скучно. Смотреть и делать нечего. А деньги были - не из бедноты, маменька в дорогу изрядно наличности отсыпала, по местным меркам, разумеется. Кроме того, ему было просто любопытно, что из всего это получится. Как-никак чужое тело, чужой век. Вдруг - что-то новое и необычное выйдет? Хотя, понимая местные проблемы, он озаботился приобретением 'резиновых друзей', которые уже не первое десятилетие стояли на службе человечества...



Садясь, спустя семь часов, в вагон поезда, Владимир был несколько обескуражен положением дел в сексуальной сфере. Грустно. Уныло. Ему определенно требовалось найти для себя даму сердце и в должной мере ее развратить. Ну и облагородить. 'А еще говорили, что при царе стоял разврат...' Ладно, что девица не ухоженная, хотя он выбирал тщательно, так еще и несуразная какая-то, неловкая, неумелая. А ведь еще шутила, поначалу, что он о ней станет вспоминать всю жизнь. 'Наверное, - думал он, - в высших сферах все намного лучше. Но общий уровень - беда. Ох, как не хватает им сексуальной революции и ... гигиены'.



Опять дорога. Опять пасторальные пейзажи и скука. Ни лоточных торговцев всякой мишурой, ни рекламы, которая раньше так раздражала... ничего. Скучно. Мертвый век.



Владимир откинулся на спинку 'дубовой' лавки и попробовал заснуть. Хотя получалось плохо. Тем более что вагон был снова забит до отказа болтливыми путешественниками, которые не давали покоя, делясь впечатлениями и воспоминаниями.



- А вы куда едите, молодой человек? - Наконец поинтересовался один из попутчиков, прервав увлекательный монолог о своем семействе. Владимир уже знал их не только поименно, но и даже кто чем болел и в какие пеленки производил дефекацию в крайней юности. Что, само собой, не добавляло ему расположения духа.
- В Санкт-Петербург, - ответил Вова, попытавшись изобразить Капитана очевидность.
- О! Так я тоже! А у вас там кто-то есть?
- Брат.
- Вы погостить к нему?
- Нет.
- А что же? В Питере сейчас замечательная погода. А скоро начнутся белые ночи. Удивительная вещь, я вам скажу. Неужели вам это не интересно?
- Нет.
- Значит по делу? - Не унимался попутчик, всем своим видом демонстрируя расположения.
- Да.
- Вот как? Очень интересно. И какое же дело вас занимает? Вы такой молодой...
- Хочу стать офицером и убивать врагов Отечества, - предельно холодно и жестко произнес Владимир, у которого уже от этого бесконечного трепа голова шла кругом. Но не помогло.
- О! Похвально! Похвально! В Павловское училище желаете поступить? Так у меня там брат учился. Так его нахваливал.
- Нет.
- А куда же? - Не унывал попутчик.



Так и ехали. Особенно тяжело становилось, когда к уже немолодому, но крайне болтливому мужчине присоединялись остальные. Их, как будто интриговала манера Владимира. А потому 'товарищи' старались не за жизнь, а за совесть, вытягивая из него по крохам биографию. Поэтому, когда они, наконец, уснули, он понял - счастье есть. На самом деле. И для него человеку нужно не так уж и много.... А вокзал Санкт-Петербурга стал для него настоящим счастьем. Глотком свежего воздуха. А шум и гам толпы, в которой ничего толком не разобрать, оказался музыкой для ушей, куда он с радостью окунулся, спасаясь от назойливых попутчиков. Ну и спине с попой получалось, наконец, отдохнуть. Как-никак, почти сутки длилась эта пытка.



'Хотя, наверное, я просто еще не привык...'



- Вовка! Вовка! - Раздался смутно знакомый мужской голос и навстречу к нему ломанулся какой-то парень лет двадцати. Студент.



'Брат что ли? Точно, он - в памяти всплыли знакомые черты - повзрослел только. Ну, вот и свиделись...'

Глава 3

3 июня 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



Первая встреча с братом прошла довольно спокойно. Он, конечно, тоже увлеченно болтал, и, казалось, никогда не заткнется. Но, хотя бы не так доставал странными вопросами.



Желание Владимира стать морским офицером произвело на брата неизгладимое впечатление. Ведь Вова никогда ни к чему такому не стремился. А тут - нате, на лопате. Однако спорить с братом не стал, как и отговаривать. Ибо у того был такой взгляд, что Александра натурально пробирало до печенок. Словно на него смотрел не брат, а судья, решающий его судьбу. В принципе, где-то так и было. Владимир действительно раздумывал над вопрос, что делать с этим блаженным родичем.



С одной стороны - он брат только этому телу. Так что, 'ножом по горлу и в колодец' - вполне реальный и разумный сценарий. Ибо получить славу брата цареубийцы - сомнительная перспектива. Пусть и неудачливого убийцы, однако, пытаться-то пытался. Значит и Вова неблагонадежен. Ведь в одной семье воспитывался. С какой стати ему относиться к Его Императорскому Величеству иначе? Особенно после казни Александра. Поэтому доводить до греха нельзя было решительно. Как и сдавать собственного брата жандармерии тоже. Ведь в этом случае слухи могли пойти очень нелицеприятные, только в путь обрубающие ему все карьеру. В эти дни офицер жандарму руку не подаст. Зазорным для себя считается. Да и не только офицер. Так что, еще не известно, что лучше - быть братом врага или предателем брата.



С другой стороны, Александр, хоть и сумасбродный идеалист, но умный, упорный и откровенно одаренный. Уже через несколько часов общения Владимир дал ему самые благостные оценки. Королев - не Королев, но займись Саша наукой - толк был бы. И не малый. Жаль губить. Конечно, рука не дрогнет. Но 'это так непрофессионально', как говаривал старина Мюллер из 'Семнадцати мгновений весны'.



Дилемма.



Оттого и ежился под его взглядом Александр, чувствовавший себя весьма неловко. До организации террористической организации еще оставалось время. Полгода, примерно. Однако Саша был по уши в 'неблагонадежных связях' и с этим всем нужно было что-то делать. Губить своими руками такой талант совсем не хотелось.



Но как к нему подойти? Не поймет же. Весь в идеях как дворняга в блохах.



Впрочем, торопиться не нужно. Время было. Важно парня вылечить. Важно вернуть обществу полноценного человека, избавив его от революционной заразы. А пока Владимиру предстояло прощупать положение дел в Морском училище, которое он планировал сделать своей Альма-матер в дальнейшем. Ведь туда принимали по экзамену, для прохождения которого требовалось иметь знания в объеме как минимум трех классов реального училища. То есть, в голове должен быть не гуманитарные воздыхания, а конкретные прикладные знания. Пусть и в ограниченном количестве. Поэтому, на выпускников классических гимназий смотрели там очень подозрительно. Да и что они могут знать?..



- Гимназия, значит? С золотой медалью? - Хмуро поинтересовался дежурный офицер, при приемной комиссии. - И хочешь стать военным моряком?
- Так точно, - кивнул Владимир и щелкнул каблуками.
- Похвально, - усмехнулся офицер. - Но ведь для учебы в нашем училище нужны другие знания. Тебе это известно?
- Так точно, - продолжал Владимир выдерживать стиль 'лихой и придурковатый'. - Я увлекся кораблями во втором классе гимназии, с огромным интересом читая про кампании, что провел Федор Федорович Ушаков. Но бросать гимназию, в которую поступил по настоянию отца, не мог. Посчитал постыдным для будущего морского офицера оставлять незавершенным важного дела только лишь по прихоти. Потому, учась в гимназии со всем прилежанием, занимался самостоятельным изучением математики, физики, химии. Как по учебникам, так и монографиям. Причем, не только по морской тематике, но и смежным дисциплинам. Например, с огромным интересом прочитал и изучил 'Курс внешней баллистики' Николая Владимировича Маиевского. Ведь артиллерийского офицера в бою могут убить, и понимать надлежит, что он делает, дабы подменить в случае надобности.
- Очень интересно, - медленно произнес дежурный офицер, оценивающе рассматривая этого странного подростка. - Извольте. Давайте посмотрим на то, как вы самостоятельно учились. - Чуть подумав, сказал он и, выхватив из папки чистый лист бумаги, написал на нем задачу для решения. - Вот. Присаживайтесь.



Владимир окинул взглядом текст и буквально за минуту начеркал решение. Да и какие могут быть сложности в простейшей задаче по механике для человека, за спиной которого МАИ? Честно отработанный МАИ. Само собой, решал он не так, как принято в те дни, да и форма записи решений была иной. Но он даже не пытался подстраиваться, ибо в легенду самоучки подобный стиль прекрасно вписывался.



Дежурный офицер глянул на его каракули и с явным удивлением вскинул брови. Однако промолчал. Вместо этого он взял другой лист и написал задачу сложнее. Ему стало интересно, как хорош этот малыш.



Так они и развлекались добрый час.



- Ну, что же, - подвел итог впечатленный дежурный офицер, - порадовал. Не ожидал.
- Рад стараться!
- Ну, будет тебе, - махнул рукой, улыбаясь в усы, офицер. - Ты документы принес?
- Так точно. Вот. - Произнес Владимир и протянул папку.
- Тогда зайди через неделю. Скажу, когда будут экзамены....



Выйдя на улицу, Ульянов усмехнулся. Еще бы он не порадовал. Некоторые задачи, пожалуй, и выпускники училища решить не могли. Вова за минувший месяц смог полистать учебные пособия и ознакомился с уровнем развития местной науки. Он тут, со своим МАИ, мог сразу метить в академики, причем, без малейшего напряжения сил. А потом еще десятилетиями обогревать всех теплом своих лучей, почивая на лаврах светила естественнонаучных и физико-математических наук. И это только если учитывать одно МАИ. Но ведь он всю свою сознательную жизнь учился да развивался. Где-то самостоятельно, где официально. Плюс хобби....



Домой идти было рано. Да и незачем. Сидеть в четырех стенах и улыбаться обоям - было крайне скучно. А домашних развлечений в эти дни было немного. Поэтому он решил осмотреться. Мама, конечно, денег ему изрядно отсыпала. Но и свои источники дохода нужно иметь. Не маленький уже.

Глава 4

22 июня 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



Ранним, ранним утром, когда еще не проснулось даже Солнце, Владимир сидел в Александровском саду. Уже в форме слушателя Морского училища. Подсуетился. Благо, что экзамены он прошел блестяще, порадовав преподавателей и обнадежив.



Но что делать дальше? Впереди почти все лето. Гулять, кутить? Скучно. Тут ведь и развлечений особенно нет. Скука, смертная. Но любой руководитель знает, что если подчиненный не занят делом, то он начинает создавать проблемы, как себе, так и окружающим. Безделье развращает, морально разлагает и превращает человека во что-то непотребное. А значит, какой вывод? Правильно. Нужно занять себя чем-то полезным.



Переводы, которыми он попытался подрабатывать, приносили мало дохода, да и ему оказалось сложно выдерживать конкуренцию. Даже владея тремя иностранными языками. Ведь в России тех лет было повальное доминирование гуманитарного образования. А потому в столице люди, владеющие иностранными языками, проживали в избытке. Так что подобный подход позволял разве что на прокорм заработать, причем каторжным трудом. О чем-то большем можно было даже не мечтать.



Владимир задумчиво уставился в пустоту и стал проматывать в голове разные варианты. Но мысли путались. Раз за разом все возвращалось к тому самому эпизоду в лаборатории Левы....



Сколько он так сидел - сложно сказать. Может быть час, а может и два. Только из 'прострации' его вывел странный звук, напоминающий рвущуюся материю. Он захлопал глазами и огляделся, пытаясь понять, у кого это тут штаны лопнули или пиджак на спине разошелся. Однако вокруг было пусто, тихо и спокойно. Лишь перед ним мерцало пятнышко чего-то непонятного... и Владимир отчетливо слышал, как из этой небольшой дырочки отчетливо доносились причитания Льва Борисовича Вайнштейна, на чем свет, костерящий 'тот день, когда он сел за баранку этого пылесоса'. То есть, какие-то электронные компоненты, отказавшие в самый неподходящий момент.



Ульянов усмехнулся и попытался расширить отверстие. Чем черт не шутит? И оно поддалось. Нет, не рукам, разумеется, но усилиям воли. Просто представил, как она становиться больше и она увеличилась как раз то тех пределов, какие ему требовались. Хотя, чем сильнее он ее растягивал, тем сильнее чувствовалось некое давление, осаживающее его на землю. Впрочем, особенно раздумывать он не стал и уверенно шагнул навстречу другу, к которому накопилось столько слов....



Шаг.



И вот юный слушатель Морского училища ступил на плитку в подвале Вайнштейна.



Еще шаг.



Он вошел целиком.



Закрывает портал. Ведь это был он, не так ли? Тот охотно поддался.



А дальше Владимир пять минут молча наблюдал. Ему было интересно, как поведет себя его друг в такой непростой ситуации. И, признаться, он оказался впечатлен. Положительно. Так как Лев Борисович честно пытался привести в чувство бездыханное тело, которое уже даже не пыталось дышать. И массаж сердца делал, и искусственное дыхание. Но, наконец, отчаялся и, обреченно махнув рукой, уселся прямо на пол.



- Ну что Лева, я умер? - Решил подать голос Владимир, от чего Вайнштейн вздрогнул и с выпученными глазами обернулся.
- В-в-вова? - С трудом произнес Лева, медленно и неловко пытаясь встать.
- Он самый, - усмехнулся Ульянов. - Ты даже не представляешь, сколько теплых и ласковых слов я хотел сказать тебе, когда оказался там. Но увидев, как ты пытаешься реанимировать мое тело - передумал.
- Почему ты в форме? - Поинтересовался, начав отходить, Лев. - Ульянов же никогда не служил.
- Друг мой, я там уже два месяца как живу.
- Сколько?!
- Два месяца. И успел не только окончить гимназию, но и поступить в Морское училище. Я ведь думал, что все - попал. И начал выстраивать ту стратегию поведения, которая позволила бы мне не только выжить, но и преуспеть. Да и помешать революции, по возможности.
- Ожидаемо, - усмехнулся Вайнштейн. - Но почему мне ничего не известно о том, что Владимир Ульянов стал морским офицером?
- Полагаю, что, отправив меня в прошлое ты, сам того не желая, породил новую ветку развития. Помнишь, ты рассказывал мне теорию об этом?
- Д-да... - охотно кивнул Лев Борисович. - Невероятно! Просто невероятно!
- Сам удивлен, - криво улыбнулся Ульянов. - До недавнего времени я считал параллельные миры уделом фантастической литературы.
- И не говори.... А как ты сюда попал?
- Портал открыл, - пожал плечами Владимир.
- Серьезно? Вот так взял и открыл?
- Вполне. Понятия не имею, как это работает. Но один раз получилось.
- А обратно можешь?
- Зачем? Я вернулся. Молодым и здоровым. Что я той древности забыл? Сам же знаешь, какое там будущее намечается.
- Но ведь мы его можем изменить! Вова! Понимаешь?
- Мы? - Удивленно повел бровью Владимир.
- Судьба подарила НАМ такой шанс! Вова! Ведь мы сможем не только спасти Россию от тех чудовищных потрясений, что выпали на ее судьбу в XX веке, но и уберечь от гибели десятки миллионов людей! Ты мне вот тут за столом говорил о том, что у тебя пропал смысл жизни. Так вот он! Чем он плох?
- Ты думаешь, что я один... хорошо, мы вдвоем сможем изменить ход истории?
- Но ведь ты сам говорил о том, что хотел бы помешать революции!
- Хотел. Верно. Но я не верил в успех. Это так - гипотетические разговоры на кухне о судьбе мира. Подумай сам. На одной чаше весов очень мощные финансовые и политические структуры, решившие уничтожить Россию, а на другой - мы. Два маленьких человека. Что мы можем сделать?
- Маленьких? - Усмехнулся Вайнштейн, хлопнув себя по увесистому пузу. - Поверь, если ты сможешь хоть изредка открывать этот портал, то маленькими людьми мы там не будем.
- Не боишься, что нас убьют?
- Боюсь. Но это шанс. Как там было? Одна восставшая дизельная лодка против всего американского атомного флота.



Владимир прошелся по комнате в задумчивости. Предложение, которое сделал ему Лев, было очень интересным. Ведь одно дело пытаться выкрутится, действуя в одиночку в чужом мире и времени. И совсем другое если работать командой. Да еще имея связь с миром, который опережает ту древность без малого на полтора века.



- Рисковый ты малый, - наконец выдавил из себя Ульянов, вместе с задорной усмешкой.
- Я так полагаю, это и есть твой положительный ответ? - Расплылся в улыбке Вайнштейн.
- А ты сомневаешься?
- Тогда звоним Кривенко? Полагаю, он нам в любом случае понадобиться.
- Согласен. Но сначала мне нужно отдохнуть. Принять душ. Выпить чашечку кофе. Порыться в интернете. Да и вообще - отойти немного от конца позапрошлого века...



Пятнадцать часов спустя Владимир решил открыть портал в мир древности. Повторно он это удалось сделать намного легче, нежели первоначально. Ульянов просто сосредоточился, вспомнив в деталях то место, где сидел в парке. Прошло минуты две-три, не больше. Характерный звук рвущейся ткани и дыра в пространстве легко растягивается в 'небольшое' окошко метра два за полтора. А вот чувство давления, тяжелым весом упавшее на его плечи, осталось тем же. Даже немного увеличилось.



- Ты говорил, что тебе не спалось, и ты сидел в парке... - задумчиво произнес Вайнштейн, осмотревшись.
- Да.
- Прошло пятнадцать часов...
- Странно, - медленно отметил Владимир. - Вон тот листик я хорошо помню. Его должны были убрать дворники. Хм. Очень странно.
- А ну как закрой портал, - сказал Лев глядя на часы и сверяясь с теми, что стояли в него на полке в кабинете. - Открывай. - Потребовал он, спустя пять минут. - Прекрасно....
- Что?
- Очень интересный феномен. Время идет только там, где ты находишься. Или когда открыт портал.
- То есть, Вселенная подстраивается под меня? - Скептически переспросил Владимир.
- Вряд ли. Думаю, что это как-то связано с якорем переноса. Ты ведь цепляешься за него. Но тут так просто не скажешь, нужно вопрос изучать и экспериментировать....
- А что дальше?
- В каком смысле? - Слегка напрягся Вайнштейн.
- Ну, вот. Мы экспериментально установили возможность перехода и проноса имущества, в том числе и живых объектов, - Владимир кивнул на Льва. - Причем в целости и невредимости. И что мы будем делать дальше? Ведь ты предлагал действовать.
- Даже не знаю, несколько стушевался Вайнштейн. - Полагаю, что нам нужно начать с того, что постараться найти как можно больше информации об этой эпохе. Но там, - он кивнул в сторону дыры портала, - время не течет без твоего присутствия.
- Верно, - кивнул Ульянов. - Но лично я хотел бы начать немного не с этого. Брат. Парень он толковый. Если откажется от своих революционных бредней, то нам будет очень полезен. У тебя есть мысли, как это сделать?
- Хм. Придумаем что-нибудь... - улыбнулся Вайнштейн. 

Глава 5

7 июля 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



Александр увлеченно болтал со своим другом Петрухой Шевыревым , когда домой вернулся Володя. Молчаливый, собранный, холодный. Внимательно посмотрев на гостя, он поздоровался кивком и прошел в свою комнату.



- Он всегда такой? - Поинтересовался несколько обескураженный Петя.
- Весной ему сделалось плохо. Потерял сознание. Прямо на улице и рухнул. Добрые люди до дома донесли. С тех изменился. Сильно.
- А что доктора говорят?
- Ничего. Иван Сидорович посчитал, что он просто переутомился. Да оно и не удивительно. Представляешь, втайне ото всех физику и математику выучил! И недурно так. Задачки, что нам задают, очень ловко решает. И много быстрее наших. Вон в Морское училище поступил чуть ли не с овациями - приемная комиссия была в восторге.
- Надо же... - покачал головой Шевырев. - Ладно, я пойду, - бросил он, выразительно скосившись на дверь, куда удалился брат Александра.



Прошло два часа.



Александр лежал на кушетке и читал книгу, когда к нему в комнату вошел брат.



- Саш, мне нужно с тобой поговорить, - сказал он серьезным тоном.
- Что-то случилось?
- Случилось.
- Ты говоришь загадками. Тебе нужна моя помощь?
- Ты знаешь, с кем недавно беседовал?
- Да. Студент и мой друг - Петруха. А что?
- Петр Яковлевич Шевырев одна тысяча восемьсот шестьдесят третьего года рождения. Безнадежно болен туберкулезом... хм... чахоткой. Активист партии 'Народная воля'. Одержим идеей убийства царя. Так?
- Так... - несколько опешил Александр.
- Он тебя уже подбивал на создание чего-то вроде 'Террористической фракции'?
- Откуда ты все это знаешь? - Немного растерялся обескураженный Александр. Они не собирались рассказывать все брату, посчитав его слишком маленьким для их дела.
- Я много что знаю, - смотря в переносицу Саше, медленно произнес Владимир. - Присаживайся, - кивнул он на стул подле себя.
- Володя... что происходит?
- Скажи мне Саша, только честно, как ты думаешь, чего ты добьешься, убив Императора?
- Я не собираюсь его убивать!
- Не ври. Я знаю о вашей затее.
- Но откуда? Как?
- Итак, - проигнорировал его вопрос Владимир. - Вы с этим болезным убиваете Императора. Что дальше?
- Как что? Империя освободится от тирана... - пожал плечами Александр.
- На его место придет новый?
- Да... - как-то неуверенно ответил Саша.
- Он будет мстить тем, кто убил его предшественника?
- Не знаю...
- Будет. Тебя и всех твоих подельников повесят. А ваших родственников начнут травить как диких зверей. Все те, кто тебе дорог, окажутся с поломанными судьбами.
- Я... я не думал об этом... - как-то неуверенно сказал Александр.
- Иными словами, ты пожелал принести в жертву своей прихоти не только собственную жизнь, но и судьбы всех своих близких? Прекрасно. Этакое массовое жертвоприношение. Мама будет в восторге. Шутка ли? Ее втихаря возложили на алтарь идолу и собирались прирезать как овечку. Что еще можно ожидать от любящего сына? Конечно, только такого. Да уж. И ради чего? Гордыня? Тщеславие? Глупость? Что именно тебя заставило пожелать такой участи всем нам?
- Володя!
- Что Володя!? Подумать только! Ты решил сменить шило на мыло пожертвовав всеми нами! Безумие! Саша, ты действительно настолько глуп или на тебя так этот чудик подействовал? Ему-то терять нечего. Все равно - труп. Чахотка в наши дни неизлечима. Он потому и жаждет крови - хочет забрать с собой на тот свет как можно больше людей. Уйти с фанфарами. Но ты, Саша, молодой, подающий надежды ученый.... Как ты матери в глаза посмотришь, обрекая ее на эту пожизненную каторгу? Или ты думал, что тебя казнят быстро?
- Но почему каторгу?! - Не выдержав, воскликнул Александр.
- Потому что, даже если сам Император, новый, я хочу заметить, не пожелает нас всех наказывать, то это сделают чиновники рангом пониже. Чтобы выслужиться. Да и общество нам руки не подаст более. Моя карьера морского офицера закончится так и не начавшись, ибо на Российском Императорском флоте не место брату такого человека, как ты. Просто заклюют и вынудят подать в отставку. И так далее. Нас всех после твоей выходки ждет травля. На многие годы, а то и до самого конца.
- Как-то все пасмурно выходит... - произнес Саша, почесав затылок.
- Не пасмурно, а глупо. Просто глупо. Ты не соизволил подумать даже на пару шагов вперед.
- Проклятье! Но ведь что же делать?! Володя, ты же видишь, что народ страдает...
- Мы пойдем другим путем, - усмехнулся младший брат. - Кроме того, эмоции Саша - это очень плохой советчик. Эмоциями в принятии решений руководствуются только макаки. А люди, в особенности умные и цивилизованные - опираются на способности мозга к спокойному, трезвому размышлению.
- Тебе легко говорить...
- Мне? - Усмехнулся Владимир. - Отнюдь. Узнав, чем ты занимаешься, я вообще поначалу хотел тебе ноги переломать. И руки. Уж лучше у меня брат будет калека, чем идиот. Но я взял себя в руки и беседую с тобой. Согласись - довод.
- Мне? Ноги? Но за что?!
- За то, что дурак!
- Володя!
- Сядь на место! Тирана ему убить захотелось. Балбес! Что это изменит? Один уйдет, другой придет. Свято место пусто не бывает.
- Ты забываешь о революции, - сквозь зубы бросил ему брат.
- О да! Ее только не хватало. - Усмехнулся Владимир. - Власть народу? Да? Свобода, равенство, братство? Верно? - Хохотнул брат.
- И чего тут смешного? - Нахмурился Александр.
- А то, что это фикция для наивных простаков. Революция всегда делается иностранными разведками, которые, взывая к чувству справедливости и прочим иррациональным страстям восторженных юнцов, просто бьют по государству изнутри. Исподтишка. Это форма войны. Можно штурмовать крепости пехотой. Это привычно и знакомо, но это очень дорого и рискованно. Можно прикладывать усилия к финансовому разорению и банкротству. Риска меньше, но денег требуется еще больше. А можно сделать так, чтобы государство само все развалилось. Сгнило заживо. Как здоровый организм, пораженный инфекцией. Отравой. А потом сожрать остатки.
- Глупости! Неужели ты считаешь, что все революции делали иностранные шпионы?
- А ты вспомни эти самые революции. В каких условиях они делались и к чему приводили. Лозунги - это простая болтовня. Вон, последняя, не так давно отгремевшая во Франции революция. Помнишь, как все происходило? Вот-вот. То-то же. Когда французские войска самоотверженно сражались с германцами революционеры им ударили в спину предательским кинжалом. Каков итог? Полный разгром Франции. Огромные человеческие жертвы. Потеря земли. Позор и унижение. Чудовищная контрибуция, легшая на плечи простых людей. Простых, Саша. Простых. Контрибуцию всегда платят они. И так далее. Одни сплошные потери. Кто от такой революции выиграл? Государство? Народ? Нет. От такой революции выиграли только враги, которые облегчили себе победу. И какую революцию не возьми - везде видны уши противников. Всегда. Помнишь дворцовый переворот в России. Ну, тот, в котором убили Павла I. Лично участвовал английский посол. И все это устроено было только потому, что Павел хотел дружить с французами против Великобритании.
- Ты считаешь, что партия 'Народная воля' и вся ее деятельность управляется откуда-то из-за границы? - Хмуро поинтересовался Александр.
- Не считаю, а точно знаю. Это плод гения Туманного Альбиона, которому она полностью подконтрольна.
- Но зачем это англичанам?
- Ничего личного, только бизнес, - пожал плечами Вова. - Дело в том, что Россия в результате военных кампаний по завоеванию Средней Азии вышла к границам Афганистана. А от них до Индии рукой подать. Поэтому 'просвещенные мореплаватели' хотят погрузить нас в хаос внутренних конфликтов. А они, в свою очередь, рано или поздно приведут к тому, что окраины Империи начнут отваливаться. Вот такое простое и дешевое решение.
- Дешевое? Ты считаешь его дешевым?
- Да. Потому что платить нужно единицам. Остальные - сами себя прокормят. Например, грабя банки. Да и подумай о себе. Ты идешь на золотую медаль. Продашь ли ты ее для приобретения взрывчатки для бомбы? Вот! Вот Саша. Для Лондона поддержание в России такой структуры как 'Народная воля' обходится дешевле, чем содержание пехотного батальона. А вреда от нее как от нескольких дивизий.
- Володя, но ведь демократия...
- Это всего лишь иллюзия! - Перебил его брат. - Посмотри на Францию и САСШ. Что - простые люди имеют шанс стать президентом или премьер-министром? Нет. Вообще. Если у тебя нет денег - то ты никто и звать тебя никак. А единственный способ бедняку занять серьезную должность идет через становление 'говорящей головой'. То есть, инструментом для озвучивания мнения тех, кто дал денег на твою постановку. Кто девочку платит, тот ее и танцует.
- Но люди сами выбирают! Или ты считаешь, что выборы тоже покупают?
- Зачем покупать того, кто и сам все сделает бесплатно? - Усмехнулся Владимир. - Среднестатистический избиратель ровным счетом ничего не смыслит ни в политике, ни в экономике, ни в промышленности... и так далее. То есть, понять степень адекватности предвыборных обещаний он в принципе не способен. Поэтому он реагирует на красивые фразы обычного популизма. Это игра, Саша. Обычная игра. И я тебе даже больше скажу. Нет рабства безнадежнее, чем рабство тех рабов, себя что полагают, свободными от оков! Гете уже в те годы понимал эту печальную истину. Тобой просто пользуются. Как куском газеты в сортире.
- Но что же делать? - Растеряно и отрешенно спросил Александр после продолжительной паузы.
- Ты хочешь сделать жизнь людей лучше? Так делай. Ты ученый, талантливый ученый. Это твое призвание. Вот по нему и иди.
- Ты считаешь?
- Вольтер в свое время отметил - каждому нужно возделывать свой сад. И вот, - Владимир положил на стол папку. - Это тебе.
- Что там?
- Твой шанс стать человеком, - усмехнулся Вова. После чего встал и вышел из комнаты брата, оставив его наедине со своими мыслями и папкой. О да! Папка. В ней лежала развернутая докладная записка по ДНК и прочим связанным прелестям. Причем не абы как, а с рядом научных методов. В частности, там был изложен довольно подробно способ секвенирования ДНК по Максаму-Гилберту - единственный подходящий для той древности, в которой они жили....



Спустя час Александр зашел к брату с горящими глазами, прижимая к груди папку.



- Откуда все это? - Восхищенно спросил он.
- Я привлек твое внимание? - Откинувшись на спинку стула, поинтересовался Владимир.
- Еще бы!
- И смог тебя заинтересовать?
- Ты даже не представляешь, какие это открывает перспективы!
- Ты принял решение? - Взгляд Владимира вновь уперся Саше прямо в переносицу. Холодный. Безжалостный. Как будто бы даже не живой. Только десять секунд смог выдержать брат такой игры и, вздрогнув, отвел глаза. - Я спрашиваю тебя, ты принял решение?
- Да. Да! ДА! - Нервно закричал Александр.
- Тогда действуй, - уже спокойно ответил Владимир и, улыбнувшись, вернулся к оставленной им работе.
- Но откуда это у тебя?
- Во многих знаниях, многие печали, - ответил он, не оборачиваясь.
- И все же.
- Если ты оправдаешь мое доверие, то расскажу. А теперь, если ты не против, я вернусь к работе. Мне стыдно сидеть на шее у мамы.



На следующий день в университете.



- Сашка! - Окликнул его старый друг и соратник по безумию.
- Петя, привет.
- Ну, что. Сегодня после занятий на старом месте?
- Нет. Полагаю, что подурачились и хватит.
- Ты чего? - Опешил его друг.
- Я больше в этом не участвую.
- Что случилось?
- Ничего. Я просто повзрослел.
- Испугался? Да? Трус! - Бросил сквозь зубы Петр и, демонстративно развернувшись, удалился. А Александру потребовалось несколько минут на то, чтобы прийти в себя.

Глава 6

2 февраля 1887 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



Владимир с самого утра постарался довести свой внешний вид до безупречного состояния. Как-никак, добился аудиенции у шефа жандармерии, генерал-майора Петра Васильевича Оржевского. Тут все было важно. И прежде всего внешность. Ибо встречают 'по одежке', да и говорит она довольно много о человеке. И уж кто-кто, а руководитель такой организации точно не оставит ее без внимания.



У подъезда его ждала заранее заказанная карета, переставленная по случаю зимы на полозья. Закрытая и неприметная. Специально выбирал. Афишировать этот визит совсем не следовало. Но и идти пешком, дабы взмокнуть и потерять 'товарный вид' не хотелось. В конце концов он - дворянин, причем потомственный. А потому должен выглядеть соответствующе.



Какие-то четверть часа и вот он уже поднимается по ступеням, сдав верхнюю одежду дежурному.



Легкое волнение, а в руках темно-зеленая папка из картона, полная бумаг...



- Ну-с, господин Ульянов, - с мягкой улыбкой произнес Петр Васильевич. - Входите-входите. Признаться, я не ожидал визита юного слушателя Морского училища. Что вас привело ко мне?
- Дело, не требующее отлагательств. - Кивнул Владимир и скосился на папку.
- Я вас внимательно слушаю.
- На какое время для доклада я могу рассчитывать?
- Поясните кратко в чем дело.
- Наблюдая за бывшими дружками своего брата я случайно наткнулся на террористическое крыло партии 'Народная воля', которая в настоящее время готовит покушение на Его Императорское Величество. В папке собраны все материалы, которыми я располагаю.
- Вы лично наблюдали за братом?
- Никак нет. Я не имею на то возможности. Учеба и работа совершенно не оставляют мне свободного времени. Для наблюдения за братом я организовал несколько дворовых мальчишек. Они каждый день мне тщательно докладывали о маршрутах и встречах. В случаях, если удавалось подслушать, передавали смысл разговора. Им интересно и прибыльно. Да и на них никто внимания не обращает.
- Очень интересно, - вполне искренне произнес генерал-майор. - Признаюсь, вы меня заинтриговали. Рассказывайте с самого начала. Я вас внимательно слушаю.
- Летом прошлого года я заметил, что мой брат стал общаться с какими-то странными ребятами. Очень быстро удалось выяснить, что они замышляли очень недоброе дело. И это мне совсем не понравилось. Пришлось с Сашей провести серьезный разговор.
- И он послушался? - Удивленно выгнул бровь Оржевский.
- Вроде бы. У него талант к науке и природная любознательность, поэтому я постарался дать ему материалы, которые смогли его заинтересовать. Ведь матрос, который не занят делом, вечно создает проблемы. Вот я и постарался отвлечь его от всякой вздорной ереси, что лилась ему в уши. Однако, помня старое правило - доверяй, но проверяй, я решил понаблюдать, с кем он станет общаться в дальнейшем. Договорился с дворовыми мальчишками. А сам по вечерам анализировал поступающие от них донесения, составлял маршруты движения, выявлял ключевые места и так далее.
- Вы так следили только за братом?
- Сначала да. Но выявив круг знакомых, отслеживал и их, потихоньку выделяя устойчивые группы. Поначалу ничего интересного не удалось обнаружить. Александр сдержал слово и всецело отдался науке. Однако меня это не удовлетворило. Меня не оставляли в покое мысли о том дружке, которого я видел у нас дома. Поэтому, через несколько месяцев я перевел ребят на наблюдение за ним, оставив за братом только общий присмотр. И это принесло свои плоды. Причем быстро. В папке я указал несколько конспиративных квартир, которые они используют для встреч и наиболее полная информация по каждому из фигурантов.
- Очень интересно... - произнес Петр Васильевич и полез в папку, дивясь тому как аккуратно и толково заполнены бумаги. Никакой спешки и нервов. Понятно, что этот юный моряк переписывал документы начисто перед подачей. Но все равно, приятно. А вот и досье. - Ого! Вы даже смогли достать фотографии! Поразительно!
- Я старался. Мне совсем не хотелось, чтобы брат из-за этих блаженных погиб или совершил что-нибудь непоправимое.
- И что же? Он сохранил с ними контакт?
- Нет. Хотя они пытались несколько раз с ним восстановить отношения. После этих неудач за ним просто присматривали. Мало ли - побежит к вам.
- Хм. А чем он, вы говорите, сейчас занят?
- Наукой. Пытается найти материальный носитель наследственности на уровне молекул.
- Неплохо, неплохо... - покивал генерал-майор. - Что же, вы проделали огромную работу. Я впечатлен. Не ожидал от моряка такого внимания к нашим делам.
- Говоря по чести, я не понимаю, отчего в нашем обществе к столь важной профессии, как ваша, такое напряженное отношение. Вы ведь стараетесь препятствовать врагам тайным. Это особое поле боя, бросать которое нельзя ни в коем случае. Если, конечно, мы не хотим, чтобы наши противники нанесли через него сокрушительный удар по державе.
- Вы правы, - тяжело вздохнув, согласился генерал-майор. - Работа сложная и важная. Но наши соотечественники считают, почему-то ее презренной.
- Мне иногда кажется, что это обычная трусость.
- Трусость?
- Да. Трусость и безответственность. Ведь сотрудничая и помогая жандармерии можно оказаться в непростой ситуации, когда окажется необходимо выбирать, кто ты - друг врага или предатель друга.
- Хм. Пожалуй, - улыбнулся генерал-майор. - А вы, как я вижу, свой выбор уже сделали.
- Да. Потому что я понимаю - несчастье одного - ничто, по сравнению с несчастьем многих. А все эти революционные порывы есть следствие работы иностранных разведок, которые стремятся посеять в России смуту, а если удастся, то и развалить ее.
- Но прибыли вы ко мне тайно, - лукаво подмигнул Оржевский.
- Разумеется. Такая моя позиция, безусловно, вызовет раздражение и неудовольствие в обществе, которое привыкло фрондировать не по убеждению, а по моде. А мне работать с этими людьми.
- Разумно, - кивнул Петр Николаевич. - Однако, если то, что вы смогли узнать, окажется правдой, я буду вынужден донести Его Императорскому Величеству о вашей помощи. И уверен, он пожелает наградить вас.
- Если это можно, то мне хотелось бы избежать огласки. В конце концов, я могу подать прошение о рассмотрении какой-либо новинки во флоте. Мне не сложно. Идей изрядно. И вот за них можно и награждать.
- Вы так уверены в том, что ваше предложение будет полезно флоту? - По-отечески улыбнулся Оржевский.
- Надеюсь на это. Я могу представить их несколько. В конце концов, если все, что я предложу окажется вздором, то и награждать за то не стоит. Одно то, что их рассмотрят, будет мне знаком уважения и поощрения.
- Как скоро вы попадите свои предложения?
- Пять уже готово. Я их могу подать хоть сегодня.
- Они у вас с собой?
- Конечно, - кивнул Владимир и извлек из-за пазухи конверт.
- Хорошо. Я проконсультируюсь со специалистами и, если ваши мысли чего-то стоят, дам им ход. А пока ступайте. Если желаете - вас проводят, не привлекая внимания.
- Буду премного благодарен, - кивнул Владимир вставая....



Проверить предоставленные сведения оказалось несложно. Слишком уж все было сделано тщательно и грамотно. Оно и не удивительно. Ведь вопросом занимались не дилетанты вроде Ульянова со сворой ребят из подворотни, а друг детства Вовы - опытный контрразведчик из далекого XXI века - подполковник Аркадий Юрьевич Кривенко, использующий для этого дела лучшие технические решения далекого будущего. Поэтому у ребят не было никаких шансов. Вообще. Уже через неделю всех участников террористической организации партии 'Народная воля' усадили на нары и они стали давать признательные показания. А еще через месяц на стол генерал-адмиралу Великому князю Алексею Александровичу легли некие листки с неинтересной для него писаниной по улучшению дел на флоте за визой самого Императора, рекомендующего их к рассмотрению.



Так что, 5 июня 1887 года слушателя уже второго курса Морского училища Ульянова Владимира Ильича пригласили в Адмиралтейство для торжественного вручения ордена Святого Станислава III степени, ну и, персональной пенсии в тысячу рублей ежегодно. Последнюю, разумеется, не афишировали. А предложения? А что предложения? Их подписали, одобрили и положили под сукно. Ведь за этим мальчиком никто не стоял. Так и зачем напрягаться?

Глава 7

12 сентября 1888 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



Вот и минуло практически два с половиной года с того момента, как коренным образом изменился Владимир Ильич Ульянов.



Конечно, мир шел своим курсом, но это не мешало нашему герою работать над тем, чтобы плавно повернуть руль и направить эту махину в новом направлении.



Что было сделано?



Для начала Вова начал с себя. По-быстрому завершив тупиковый путь гуманитарного специалиста, он совершенно неожиданно для всех поступил в Морское училище. И закончил его с золотой медалью. Так что теперь он щеголял в форме мичмана Российского Императорского флота с крестиком Святого Станислава третьей степени на груди. Не самый дурной вариант, ибо многие к восемнадцати ничем подобным похвастаться не могут. Мало того, был уже распределен на новейший крейсер, который достраивался на Балтийском заводе.



Важным моментом было то, что Ульянов не только сразу поступил во второй класс Морского училища и завершил его раньше срока. Почему сразу во второй класс? Потому у него за плечами была полный курс гимназии с золотой медалью, да и соревновательные экзамены он сдал лучше всех. По второму моменту сказалось многое. И награда, полученная по профилю обучения, и безупречное 'изучение' теоретического курса, и ежегодная летняя практика, отмечаемая исключительно высоко. Все-таки, Вова был не мальчиком, а опытным, хорошо образованным и весьма толковым мужчиной с богатым жизненным опытом. Так что роль юнца-гардемарина им отыгрывалась очень достойно. Посему руководство училище в лице вице-адмирала Арсеньева решило дать ему шанс держать досрочные выпускные экзамены на звание мичмана. И тот блестяще справился перед лицом высокой комиссии.



Кроме того, Владимир не забывал и о гражданских делах, сумев запатентовать двадцать семь изобретений, самого что ни на есть прикладного плана. Мало того - начав активно, а главное успешно торговать лицензиями на производство поделок, связанных с ними. Что уже принесло больше пятидесяти тысяч рублей чистого дохода. Огромные, просто чудовищные по тем временам деньги! Если для сравнения оценить золотое содержание, то в 2011 годы эта сумма была бы сопоставима со ста - ста двадцатью миллионами рублей. Это позволило Владимиру приобрести довольно просторный особняк на окраине Санкт-Петербурга и вложиться в создание небольшой фабрики, производящей шариковые ручки - натуральный hi-tech по тем временам, очень востребованный, довольно дорогой и несложный в производстве. Заодно и легализовал Льва Борисовича, который стал управляющим этого предприятия.



Современное оборудование, конечно, 'светить' было пока нельзя. Поэтому пришлось весь производственный комплекс разрабатывать и изготавливать в XXI веке. Под старину. Никакой автоматизации и электроники, зато повальная механизация и качественные стали, резины, стекло и так далее. Так что, на первый взгляд эта небольшая фабрика не вызывала когнитивного резонанса у людей, знакомых с техникой и производством XIX века. Да, они должны были оценить, как все славно было устроено. Но не более того.



При деле были и некоторые родственники.



Александр, завершив с золотой медалью Санкт-Петербургский университет, увлеченно трудился в небольшой лаборатории, которую при особняке сделал Владимир. Там он изучал ДНК вместе с четырьмя ассистентами. Плюс преподавал в своей Альма-матер. Его статьи, увязавшие работу Дарвина с трудами Чистякова, Шнейдера, Страсбургера, Бючли и других биологов, были приняты с огромным восторгом профессором Гексли, которого считали 'бульдогом Дарвина'. В итоге, благодаря его протекции, имя Александра Ульянова буквально за один год вышло на серьезный мировой уровень, вытягивая за собой вопросы ДНК и всех связанных проблем. Генетика, геном, генотип, хромосома... все эти понятия ворвались на просторы научного сообщества словно вихрь. Томас Генри Гексли закусил удила, увидев в Александре продолжателя своих и Чарльза Дарвина дел. А за ним подтянулись и другие.



Старшая сестра - Анна, стала главным редактором первого научно-популярного журнала 'Техника молодежи'. Издание получилось очень интересное, став симбиозом 'Популярной механики', 'Техники молодежи' и 'Моделиста-конструктора' по своему содержанию. С поправкой на ветер разумеется. Первоначально авторами статей стали подставные люди, а тексты сестре приносил Владимир. Но, потихоньку, удалось привлечь и местных специалистов для сотрудничества. Кроме того, Анна Ильинична Ульянова стала именем нового автора приключенческого детектива. Не сразу, конечно. Но Владимир смог ее уломать. Так что к осени 1888 года за ней уже числился первый роман Акунина о приключения Эраста Фандорина. Само собой, в определенной редактуре, которую сначала делали в XXI веке, а завершила уже сама Анна.



Младшая же сестренка Ольга увлеклась чистой медициной, пойдя по стопам деда - известного врача-физиолога. Она очень недурно училась на Бестужевских курсах и экспериментировала в небольшой лаборатории, которую для нее организовал Владимир, обеспечив не только оборудованием, но тематикой. В частности, Ольга пыталась разобраться с грибовидной плесенью, воодушевившись опытом, который ей показал Вова с убиванием микробов. То есть, грубо говоря, пыталась выделить чистую культуру пенициллина. Само собой, не самостоятельно. Брат с 'интересом' слушал ее рассказы и старался наводить на нужные мысли. Благо, что сам всегда мог проконсультироваться в XXI веке с умными людьми.



Вот так, заняв ближайших родственников полезными делами, он смог увести их от революционной чумы. Да и авторитет семьи поднять. Хотя, надо признаться, кроме них и Льва Борисовича в его окружении уже получилось легализовать еще пятерых гостей из будущего. Это оказалось непросто. Однако удалось. Правда, Аркадию Юрьевичу Кривенко, возглавлявшего службу безопасности этой импровизированной компании, пришлось постараться, зачищая концы... Не всегда получалось работать красиво.



Но Владимир не собирался останавливаться на достигнутом. Предстояло еще очень много сделать. Вот и сейчас он сидел в кресле, рассматривая ползущие по стеклу капли, и думал.



- Ты все переживаешь из-за назначения? - Нахмурившись, поинтересовался Вайнштейн, уже добрые десять минут, наблюдавший за этой странной медитацией.
- Вероятность назначения меня на 'Память Азова' была не такая уж и высокая. Поэтому, планируя свои дела, на этот фактор не рассчитывали.
- Верно. Но тебя туда зачислили. Я уверен, что это Оржевский постарался.
- Ему-то это зачем?
- Ты проявил себя очень толковым парнем, преданным режиму и с головой на плечах. Достаточно развитой головой, чтобы провернуть то дело с народовольцами. Ему будет спокойнее, если такой человек как ты, окажется в сопровождении Цесаревича. Полагаю, это очевидно.
- Это только догадки.
- Возможно. Но я считаю, что нам нужно учесть этот фактор и оправдать доверие, даже, если его нам не оказали, а все это - лишь случайность.
- Поездка почти на год оторвет меня от дел.
- Неверно, - улыбнулся Вайнштейн. - В ходе этой поездки ты сможешь лично познакомиться с будущим Императором и произвести на него благоприятное впечатление. А возможно, если будешь достаточно расторопен, то и спасешь ему жизнь.
- Ты имеешь в виду тот инцидент в Японии?
- Да. Если ты будешь поблизости и успеешь пристрелить японца раньше, чем он ударит Николая своей саблей, то для всех ты станешь спасителем наследника. Главное стрелять в тот момент, когда намерение уже обозначено, но этот клоун еще не успел промахнуться.
- Ну... - задумчиво произнес Владимир. - Это будет непросто. Там густая толпа. Узкий проход. Я если и буду сопровождать Цесаревича, то в своей коляске, плетущейся где-то сзади. Если вообще буду. С какой стати, я вообще там окажусь?
- Тут уж я тебе не советчик. Сам думай. Но главное - если ты сможешь спасти Цесаревича, то серьезно укрепишь свое положение в глазах династии.
- А если не смогу?
- То у тебя будет шанс просто завести личное знакомство с будущим Императором, которое, возможно, в будущем, окажется тебе очень полезно. Насколько я знаю, у Николая очень хорошая память. Плюс, ты сможешь переговорить с Георгием и в момент обострения предложить свои услуги. Дескать, у тебя сестра ищет средство от возбудителей туберкулеза. Есть экспериментальные образцы лекарства и, если Его Императорское Высочество не побрезгует....
- С какой стати ему согласиться? У него наверняка есть врачи, которым они доверяют. А они, безусловно, назовут и меня, и сестру шарлатанами или дилетантами.
- Конечно. Но если они не смогут вылечить Георгия. А они не смогут. То Николай вспомнит о тебе. Я полностью уверен в этом. Особенно, если Оля с нашей помощью сможет получить к тому времени пенициллин и успешно завершит клинические испытания. Там ведь ничего сложного нет.
- А успеет?
- Если после пенициллина сразу займется стрептомицином или изониазидом, то да. Ну и мы поможем, если что.
- Хорошо. Пожалуй, это недурная мысль. Но целый год бездельничать...
- Ох... Вова, чего ты стенаешь? В крайнем случае напишешь книгу.
- Я? Книгу?
- А чего? Твоей сестре значит можно передирать тексты из будущего, а тебе нет? Возьмешь 'Тайну двух океанов' Адамова. Уберешь несуразности. Поправишь технические детали в соответствии с реальным положением вещей. Например, заменишь это комичное ультразвуковое оружие чем-нибудь более реальным. Например, самонаводящимися по акустике торпедами. Ну и так далее. Отредактируешь имена собственные, обращения, идеологическую составляющую. Я уверен, работы тебе хватит. Ведь не на компьютере же придется работать, а лапками, да по бумаге.
- Ну...
- Что, ну? Зато когда ты вернешься, роман окажется очень в струю.
- Если честно, мне все это не очень нравится.
- Почему же?
- Там, - он кивнул куда-то в сторону, - у меня есть шансы получить монаршее расположение. Но это отнимет у меня целый год и ничего не гарантирует. А тут я за это время смогу укрепиться финансово.
- Дурак ты Вова, - произнес, по-доброму улыбаясь Лев Борисович. - Одних денег тебе для преобразования страны не хватит. В конце концов их всегда можно отнять. И не кривись. Если Император скажет 'фас' тебе придется уступить, потому что устраивать Гражданскую - не та цель, к которой мы все стремимся. Поэтому?
- Что, поэтому?
- Поэтому, колода ты дубовая, тебе нужно стать национальным героем. Образцом для подражания. Мечтой. Легендой.
- И спасение будущего Император позволит мне стать им? - Усмехнулся Ульянов.
- Нет, конечно, нет. Но я тут подумал. Ты знаешь, это назначение ведь очень удачно вписывается в одну интересную схему. Зачем ты, Вова, пошел в военные моряки?
- Как зачем? - Удивился Владимир Ильич. - Самый технически грамотный и элитарный класс общества в Российской Империи. Дворянин и военный моряк как автор технических новинок воспринимается мягче и благостнее всего.
- А если ты построишь чудо-корабль и отвесишь качественных отцовских лещей японцам в ходе грядущей войны? Например, Русско-Японской?
- Сдурел?
- У меня есть дружок один - он тебя натаскает по тактическим схемам....
- Тебе явно нужно больше спать, - покачал головой Владимир. - Лева, ну какой из меня военный моряк?
- Слушай, я тут имел возможность пообщаться с твоими коллегами из этого времени.... Нормальный. Я бы даже больше сказал - очень неплохой. Поверь старому еврею.
- Не хочется как-то... - поежился Владимир. - И ладно бы под пули идти. Нет. Ты, наглая твоя морда, предлагаешь мне сунуть голову под снаряды морских калибров и торпеды. Ты в себе? Серьезно?
- Риск, конечно, есть. Но поверь, если все удастся, ты станешь национальным героем. Раз. И получишь непререкаемый авторитет на флоте. Два. Ну и, если проведешь парочку успешных десантов, то и на суше, к тебе станут прислушиваться. Добавь к этому еще личное знакомство с Императором и особые личные заслуги перед династией, а также огромное состояние. М? Нравится?
- Впечатляет, - нехотя согласился Владимир. - Но ведь в этом случае мне придется служить все девяностые годы. Сам понимаешь, бизнесу это не поможет.
- Зачем? Спасешь Ники и в отставку. Потом восстановишься. Тут это не сложно. Особенно, если за свой счет построишь себе военный корабль для РИФа. Правда, сейчас тебе придется поработать.
- То есть?
- Крейсер 'Память Азова' еще достраивается. Это надолго. Он, если мне не изменяет память, только осенью следующего года будет принят в казну. А значит, ты сможешь проявить себя с лучшей стороны - организовать моряков и их учебу. Ведь ты вахтенный офицер. Мичман. Разве командир корабля не отметит твое старание и успехи?
- Старшинство, друг мой, старшинство. За один год лейтенанты из мичманов не получаются, разве что на войне.
- Если ты сможешь ускорить ввод в строй эксплуатацию крейсер и наведешь марафет среди матросов, то я более чем уверен - тебе дадут лейтенанта и поставят старшим вахтенным офицером. Должность собачья и ты на ней окажешься очень кстати. А может, еще и как наградят. В конце концов и Станислава второй степени повесят. С них не убудет. Его и за меньшие заслуги дают.
- Оптимист ты, однако.
- Попробовать и можно, и нужно. Такой шанс редко выпадает.
- Ладно. Завтра начну разбираться в этом дурдоме. Но мне понадобятся деньги. Как там обстоят дела с нашим небольшим печатным станком?
- Все нормально. Я воспользовался наработками немцев времен Второй Мировой войны. Они отлично описали схему. Маленькие партии фунтов-стерлингов мелкими купюрами уже проходят обкатку. Я отправил их в Лондон с просьбой проверить подлинность.
- Что, прямо в банк?
- Зачем? Вова, я еврей. Пусть по документам и крещенный. Не прошло и двух недель, как ко мне пришли знакомиться. Конечно, я не сказал им да, но и не отказывал. Мы договорились о взаимовыгодном партнерстве. Или ты думаешь, откуда на нашей фабрике столько квалифицированного персонала? Не кривись. Они устроили детишек на хлебные места, но я пообещал выгнать их взашей, если будут заниматься не тем, чем нужно. Все остались довольны. Ты же знаешь, как сейчас в России тяжело простым евреям, особенно из бедных семей. Жируют богатые, а огребают бедняки.
- А черта оседлости не мешает?
- О ней вспоминают только если ты кому-то насолил. Просто под зад коленом и все. А пока все тихо - никому нет дела.
- Смотри у меня, Лева. Я, конечно, не антисемит, но недолюбливаю эти игры.
- Вова, я атеист и далек от игр диаспоры. Но почему нам отказываться от выгодного предложения? Тем более что теперь у нас есть возможность по дружбе проверить деньги. И если таки они скажут, за то, что они хороши, то можно будет начинать оплачивать взносы. Разумеется не здесь, а в лучших домах Парижа.
- Хорошо. Но я хочу знать тех, с кем ты работаешь. Неожиданности мне не нужны. Ты понял меня, Лева? Там умные игроки. Войти в лес по ягодицы мы сможем очень легко.
- Вова, кого ты лечишь? Я знаю, с кем общаюсь. Но если хочешь, то я не буду принимать решения сам. Ты ведь это просишь?
- Да, Лева. Я прошу именно это. В конце концов, это неправильно, когда я узнаю о таких делах вот так случайно. Надеюсь это единственный сюрприз? - Поинтересовался Владимир Ильич, а его глаза стали холодными и жесткими.
- Конечно. И не смотри на меня так. Ты меня знаешь чуть ли не с пеленок. Думаешь, Льва Борисовича так легко купить?
- Я верю тебе. И разделяю твои волнения за нелегкую судьбу русских евреев. Пусть черта оседлости сейчас и носит больше формальную составляющую. Но на будущее, я тебя очень прошу, давай такие вопросы решать вместе. Подчеркиваю - вместе. Хорошо? - Спросил Владимир Ильич, который продолжал смотреть на Льва ледяным взглядом.
- Больше такого не повторится, - чуть побледнев и подобравшись, ответил Вайнштейн.



Несмотря на определенное раздражение, никаких оргвыводов не последовало. У всех бывают недочеты в работе. И уж лучше так, чем провал в делах. Так что, не прошло и пары дней в XIX веке, как Вова открыл портал в далекое будущее - их с Левой ждали дела, не терпящие отлагательств...



Небольшой зал, срочно возведенного на даче Вайнштейна ангара был плотно забит людьми. Складные стулья. Узкая импровизированная сцена. Кулеры с холодной и горячей водой. Пластиковые ведра, забитые одноразовыми стаканчиками. Все как обычно. Даже небольшой столик с печеньями, баранками, вафлями и конфетами.



Лев обвел взглядом присутствующих. Сорок восемь уже не молодых мужчин, мягко говоря. И это все, что удалось выбрать из почти трех тысяч претендентов - одиноких профессионалов, тихо доживающих свою жизнь в Москве и Подмосковье. Без дела, без смысла, без надежды.



- Итак, - начал Вайнштейн. - Наш руководитель задерживается. Пробки. Поэтому мы начнем без него. У кого есть какие вопросы? Задавайте.
- Можно любые вопросы? - Поинтересовался коренастый мужчина с окладистой, седой бородой. - А то вы столько мистики нагнали вокруг этого дела. Мы уже даже и не знаем, что думать. Даже про разбор на органы думали, только стары мы для такого дела.
- Любые.
- Во время посещения собеседований я видел много стариков. И ни одного из них здесь нет. Мы одна из групп?
- Нет. Вы - те, кто прошли отбор. Остальные отсеяны.
- А по каким критериям отбирали? - Спросил кто-то с задних рядов.
- Прежде всего, мы старались отсеять радикалов и идеалистов. Дело, которое нам предстоит, требует высочайшего уровня адекватности и предсказуемости от персонала. Сюрпризы нам не нужны.
- А что, в нашем поколении были радикалы? - Удивился тот же коренастый мужчина с белой бородой.
- Конечно. Те же истинно верующие коммунисты, а также верные последователи других религий. Любой, кто ставит идею выше здравого смысла нами отбраковывался. Из-за чего вас и мучали этими многослойными тестами. Мы не хотим, чтобы кто-то из вас в самый неподходящий для дела момент устроил забастовку или диверсию. Дело - прежде всего. Кроме того, нас остро интересовал вопрос предсказуемости поведения. А он у идеалистов и радикалов чрезвычайно проседает.
- А еще? Ведь это не единственный критерий.
- Верно, - кивнул Вайнштейн. - Психологическая устойчивость, сохранение живого и адекватного восприятия новизны, энергичность, решительность, ответственность. Вы все разные, но на каждого из вас можно положиться. Кстати, вот и наш руководитель... - кивнул Лев Борисович на вход, куда несколько секунд назад вошел Владимир Ильич.



Тщательно выбритый, ухоженный, практически лощенный внешний вид. Мундир мичмана Российского Императорского флота, пошитый из дорогой ткани с высоким мастерством. Подтянутый вид с неплохо развитой мускулатурой. В общем - Вова совсем не походил на лежащую в мавзолее мумию.



- Владимир Ильич, - коротко произнес Вайнштейн и кивнул, приветствуя.



Несмотря на резонансное отличие внешности, все присутствующие его узнали. Черты лица ведь никуда не делись. Отчего у них округлились глаза и местами отвисли челюсти.



- Друзья, - произнес Ульянов, забравшись на сцену, - вижу, что вы меня узнали. Но хочу вас расстроить - я совсем другой Ленин. Мало того - этого псевдонима еще нет и, вероятно не будет.
- Но как все это понимать?
- В ходе одного эксперимента мы с Львом Владимировичем смогли переселить мое сознание в тело молодого Ильича. Только живущего в параллельном мире, который полностью повторял наш, за исключением отставания на сто двадцать восемь лет.
- Ого!
- Да. Прилично.
- Но как вы оказались здесь?
- Побочный эффект этого переселения стала моя возможность открывать портал. На время. Испытывая нешуточные физические нагрузки. Но это - шанс. Мы с Львом Борисовичем и Аркадием Юрьевичем приняли решение попробовать там, в том мире помочь России избежать тех бед и трагедий, с которыми она столкнулась в XX веке.
- А мы зачем вам нужны?
- Там, по ту сторону портала, нет людей, имеющих сопоставимый с вашим уровень знаний, умений и навыков. Без вас я потрачу на порядок больше времени для реализации задуманного. Думаю, вы заметили, что на мне военно-морская форма. Это так. Я мичман Российского Императорского флота. И, как вы понимаете, разорваться не могу. Мне нужны помощники-соратники. Именно эту роль я вам предлагаю.
- Вас не смущает тот факт, что мы несколько не в форме? - Поинтересовался тот же самый престарелый мужчина с окладистой белой бородой.
- Нет. Портал имеет одно замечательное качество - он нормализует биологическую форму до оптимума. Если по-простому - омолаживает и подлечивает. Не с одного прохода. Но десятка проходов вполне хватит, чтобы вы вновь стали двадцати трех - двадцати пяти летними молодцами. Это, как вы понимаете, бонус. Большой такой жирный бонус. Фактически - я дарю вам новую жизнь. Кроме него будет оплата труда. Очень солидная.
- А что взамен?
- Преданность и честный, самоотверженный труд.
- Как долго мы должны на вас работать?
- Стандартный контракт - двадцать лет. После чего вы получаете возможность подать в отставку и заняться тем, что вам интересно.
- И нас не станут зачищать? - Удивился кто-то с задних рядов.
- Нет. Зачистка предусмотрена только в случае предательства или попытки.
- Но зачем мы будем вам нужны после контракта? Это ведь риск.
- Да. Но вполне оправданный. Чем вы все займетесь после выхода в отставку, имея немалые состояния? Платить я буду вам хорошо, так что, если не пропьете, они у вас будут. Молчите? А я знаю. У вас у всех есть нереализованная мечта. Вполне реальная и доступная, но невозможная к реализации здесь. И из-за возраста, и из-за доступных ресурсов. А там вы сможете их реализовать.
- Но вам-то что с того?
- Своей деятельностью вы поднимете общий уровень научно-технического развития России и мира. То есть, продолжите работать на меня, только без зарплаты и графиков. Мне это выгодно. Нам это выгодно. Взаимно. Главное, чтобы вы помнили - бывших чекистов не бывает и болтать не следует. Вообще. До самой смерти, а если что пойдет не так, то и после нее. Я ответил на ваши вопросы?
- Когда мы можем приступить?
- Немедленно, - произнес Владимир и открыл портал прямо перед собой. - Прошу. К работе сразу приступать не получится. Вам надлежит пройти курсе реабилитации, чтобы не быть белыми воронами. А также ознакомиться со своими делами, новыми именами, биографиями...

Глава 8

1 октября 1888 года. Российская Империя. Санкт-Петербург



После первого успешного 'залпа' Владимир продолжил зарабатывать баллы в глазах династии. Поэтому решил обыграть известную ситуацию с крушением поезда Его Императорского Величества в свою пользу.



- Доброго дня, Ваше Превосходительство, - кивнул от порога Владимир Ильич.
- Рад вас видеть, - вполне искренне улыбнулся ставший уже генерал-лейтенантом Петр Васильевич Оржевский.
- Взаимно, - чинно поклонился Ульянов. - Признаться, я был бы рад встретится по более приятному поводу, однако, меня привела к вам совсем не радостная новость.
- Присаживайтесь, - широким жестом указал он на кресло. - Слушаю вас внимательно.
- Излишняя подозрительность и въедливость никак не оставит меня в покое. Понимаете, в чем дело. Вам, наверное, известно, что я владею небольшой фабрикой по изготовлению шариковых ручек. И работают там в основном молодые люди. Управляющий же, Лев Борисович, держит при ней небольшие классы, в которых натаскивает ребят по физике, химии и математике. Из-за чего вынужден регулярно закупать реагенты для практических занятий. Так вот. В одно из посещений поставщиков он разговорился 'за жизнь' и случайно узнал, что не только мы занимаемся подобной практикой. Меня это очень заинтересовало. Домашние уроки химии, на которые уходит столько концентрированной азотной и серной кислоты? Просто удивительно, что я не слышал о них раньше. Все-таки это частные уроки, а не учебное учреждение.
- И вы решили за ними понаблюдать? - Мягко улыбнулся Петр Васильевич.
- Да. В конце концов, я решил оставить при себе тех славных мальчуганов, что помогли мне спасти брата. Они же перебивались с хлеба на воду. А тут - какая-никакая копейка. Вот и задействовал их, переведя с внешнего наблюдения за окрестностями моего особняка и предприятия на более важное направление. Нашли они этих любителей науки довольно скоро. Установили надзор. Там действительно шли работы по изучению химии... только очень специфического характера.
- Бомба?
- Она самая. Но небольшая. Вот тут все, что нам удалось собрать. - Сказал Владимир и передал папку генерал-лейтенанту.
- И против кого они собираются ее применить? Этого выяснить не удалось?
- В конце этого месяца Его Императорское Величество с семьей собирается возвращаться из Тавриды в Санкт-Петербург. Если верить разговорам, которые подслушали мои ребята, то их сообщник уже устроился на Императорский поезд кем-то из слуг, неприметных, тех, что не на виду. Именно ему эту небольшую бомбу и решили направить.
- Они хотят взорвать поезд? - Удивился Оржевский. - Но ведь бомба, по вашим словам, небольшая. Как это возможно?
- Бомба небольшая, именно поэтому ее относительно легко спрятать. А взрыв они планируют осуществить очень хитро. Эти бомбисты где-то прознали, что Императорские поезда постоянно нарушают режимы, установленные для железных дорог как по массе состава, так и по скорости. То есть, их сильно перегружают и гонят настолько быстро, насколько это возможно. Поэтому, пользуясь данным обстоятельством они собираются заложить бомбу с часовым механизмом так, чтобы она взорвалась во время прохождения составом какой-либо низины, вероятно с некоторым поворотом. На крутом все-таки, машинисты сбрасывают скорость, не рискуют. А на пологих продолжают гнать. Это почти наверняка вызовет сход состава с путей и породит весьма масштабную трагедию. Ведь поезд улетит в кювет на солидной скорости и должен по их расчетам буквально собраться в одну сплошную мешанину. Но, повторюсь, это только их слова. Хотя с точки зрения физики никаких противоречий - это вполне реально осуществить. Мало того, есть серьезный шанс, что бомбистам даже не понадобится их адская машинка. Ведь чудовищные нарушения техники безопасности, которые совершают из одного лишь желания угодить, сами по себе в любой момент могут привести к непоправимой трагедии. Признаться, я даже и не думал никогда, что кто-то решится так рисковать жизнью и здоровью не только Его Императорского Величества, но и всей его семьи.
- Да уж, - покачал головой Петр Васильевич. - Действительно, не радужные новости.
- Но это все очень неточно и предварительно. К сожалению, мои возможности очень сильно ограничены...
- Да, да. Конечно. Однако, в любом случае, я вам очень признателен. Вы даже не представляете, как помогли....



Владимир покинул приемную начальника жандармерии, как и в прошлый раз, через задний двор, где его ждала совершенно ничем не примечательная карета. А Петр Николаевич крепко задумался над целым рядом факторов. Неужели это действительно совпадение? Но тогда это не парень, а находка. Просто золотой человек для его службы. За два года раскрыл два покушения! 'Поразительно!' - мелькнула мысль в голове Оржевского, а глаза невольно скосились на погоны и, возможную, скорую награду.



Впрочем, то дело будущего. Сейчас же ему требовалось действовать. И незамедлительно. Потому что очень уж опасной выглядела ситуация.

Глава 9

1 февраля 1889 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец



- Присаживайтесь Петр Васильевич, - кивнула Императрица Мария начальнику жандармерии....



Тут нужно пояснить очень важную деталь. Что Александр III, что Николай II были очень мягкими и впечатлительными мужчинами. Сын в большей степени, отец в меньшей. Да, Александр III был довольно крупным и сильным человеком, этаким русским медведем. Но совершенно ручным, танцующим под дудку весьма умной, бережливой и властной датчанки. Что, кстати, потом породило неразрешимый конфликт между Марией Федоровной и женой ее сына - Александрой Федоровной, тоже властной, но недалекой и падкой на мистику женщиной.



Поэтому, пока Александр ловил рыбу в пруду и вкушал мороженное, супруга держала руку на пульсе политической жизни столицы. В меру своих не очень больших возможностей, конечно. Ведь статус и публичная власть Императрицы были во многом довольно формальны, из-за чего ей удалось стать лишь одним из факторов влияния на мужа, находясь в непростых взаимоотношениях с тем же Победоносцевым. Однако, узнав в Тавриде подробности дела от Оржевского, она взяла его под свой контроль. Ведь одно дело, когда мужу по дурости голову проломят, а другое - когда всю семью в могилу сведут.



- Я лично проверил все, что вы просили Ваше Императорское Величество, - кивнул Петр Васильевич и подал ей папку. - Здесь подробный отчет по каждому эпизоду.
- Мое опасение оправдалось?
- За последние пять лет не было ни единого случая, когда все шло строго по правилам. Всегда имело место превышение скорости и массы состава. Иной раз в полтора-два, а местами и в три раза. Учитывая техническое состояние наших дорог...
- Понятно, - оборвала его Императрица. - Вы сообщали о результатах вашей проверки кому-либо еще?
- Никак нет. Сразу к вам, Ваше Императорское Величество.
- Это хорошо. Это очень хорошо, отметила она прищурившись. - Когда вы докладывали моему супругу, то назвали фамилию одного мичмана. Кто он такой?
- Владимир Ильич Ульянов, семидесятого года рождения. Совсем юнец. Однако очень талантливый. С золотой медалью закончил сначала классическую гимназию, а потом Морское училище. Держит небольшую фабрику по выделке шариковых ручек.
- Так это тот самый Ульянов?
- Так точно.
- Как он связан с этими событиями?
- В бытность слушателем Морского училища заметил интерес брата к революционным вопросам. Смог вразумить, наставив на путь истинный. Но опасаясь нового вовлечения решил поставить этот вопрос на контроль. Его отчет об организации службы внешнего наблюдения уже принят на вооружении жандармерии. В итоге он смог вскрыть террористическую организацию партии 'Народная воля' в канун покушения. После чего, поняв ограниченность своих возможностей, обратился напрямую ко мне, чем всемерно помог в предотвращении покушения.
- Вот как? Я не знала о том об этом.
- Владимир очень просил не придавать огласке его участие в данном деле. Опасается, что из-за настроений в офицерской среде это испортит ему карьеру.
- Хм... любопытно. А что с делом железных дорог?
- Так он тоже первым забил тревогу и пришел ко мне. Случайно выяснил что молодежь опять бомбами балуется и донес. Кроме того, высказал опасения происхождения аварии по халатности. Я проверил его слова и сразу в Тавриду направился.
- И встретили нас в пути.
- Я не мог докладывать Его Императорскому Величеству непроверенные донесения.
- Чем он сейчас занимается?
- Вахтенный офицер на крейсере 'Память Азова'.
- Вот как? - Брови Императрицы выгнулись в удивлении. - Это вы постарались?
- Так точно. Мне показалось, что такой преданный трону офицер сможет быть очень полезен в предстоящем походе.
- Однако, как офицер он не очень опытен. Едва закончил училище. Вы в нем уверены?
- Юноша со всей ответственностью подошел к своим обязанностям. Командир рекомендует его исключительно положительно. Мало того, мне стало известно, что Владимир, тайно потратил больше пяти тысяч рублей из своих личных сбережений на ускорение работ по введению в строй крейсера. Радеет за дело. Гоняет и тренирует матросов. Уже сейчас многие приписанные к крейсеру матросы недурно подготовлены. Много лучше, чем по флоту. Также, в свободное время подтягивает им чтение, письмо, счет, объясняет устройство и назначение механизмов.
- Его деятельность как-нибудь сказалась на темпах достройки?
- По оценкам представителей Балтийского завода, высоко оценивших деятельность мичмана Ульянова, его усилия позволят сдать крейсер казне на полтора-два месяца раньше без дополнительных затрат. Кроме того, порядка стало больше.
- Этот мичман... он стал проявлять рвение только когда узнал об особой миссии этого крейсера?
- Никак нет. С первых дней. А зачислили его туда еще осенью минувшего года. Я пообщался с офицером, осуществлявшим распределение. Тот говорит, что Владимир очень расстроился, когда узнал о назначении.
- Вот даже как? Почему?
- Не хотел сидеть на берегу. С этим, вероятно, и связаны его усилия по ускорению ввода в эксплуатацию крейсера. В том числе и траты личных средств. Пять тысяч - это весьма солидная сумма.
- Странно, - покачала головой Императрица. - Он ведь молод. Неужели его не интересует женское общество, карты, пирушки?
- Мичман Ульянов не употребляет алкоголя, опиума или кокаина, не курит табака. Много времени уделяет самообразованию и науке. В театры ходит не чаще раза в месяц и без удовольствия. Просто из вежливости. Регулярно, но не часто посещает церковь. Причащается и исповедуется. Но опять, без особенного рвения.
- Как-то неожиданно слышать такую рекомендацию о юном офицере, - покачала головой Императрица. - Неужели у него нет никаких увлечений для души, страсти?
- С большой натяжкой таковыми можно назвать стрельбу из револьвера и гимнастику. В первом случае он каждую неделю отстреливает не менее пяти сотен патронов и весьма продвинулся в этом деле. Выработал новую стойку и недурно научился стрелять в движении. Во втором - оборудовал себе специальный зал, где практикует разработанные им самим методы. Очень интересные, надо отметить. Хорошо укрепляют и развивают тело. Это и по нему видно. Плюс регулярно совершает протяженные пробежки. Верст по двадцать.
- А верховой ездой не увлекается?
- Раз в неделю выезжает на конную прогулку. Держится уверенно. Но особой страстью не пылает.
- А женщины? Неужели молодой, здоровый мужчина не стремится к общению с ними?
- Он держится подчеркнуто галантно и обходительно, но не сближается ни с кем. Замечен в обществе нескольких юных актрис. Не скупится, щедро оплачивая эти встречи. Однако ни каких намеков на серьезные связи. Хотя, как мне стало известно, к нему есть определенный интерес со стороны ряда семейств.
- Очень интересно... очень. Петр Васильевич. Вы смогли меня заинтриговать. Подготовьте мне записку с самым подробным описанием как самого мичмана, так и его семьи. Если есть - родословную.
- Все сделаю, Ваше Императорское Величество, - кивнул Оржевский с поклоном.
- Не переживайте. Я не забуду вашей помощи трону. И мой супруг тоже. А теперь ступайте.



Оржевский ушел, а Императрица еще долго листала его отчет, внимательно всматриваясь в фамилии и числа. Измена? Нет. Простое головотяпство и воровство, которое могло похоронить ее с мужем и детьми в одной братской могиле. Причем не только минувшей осенью. Но и много раз ранее. И чем больше читала, тем больше заводилась. Оставлять это просто так она решительно не хотела. Поэтому уже вечером того Императрица Мария Федоровна устроила мужу грандиозный скандал, который наутро привел к целой пачке отставок. А против некоторых лиц, таких как инспектор императорских поездов, так и вообще завели уголовные дела.



Но не стоит думать о том, что Императрица забыла о юном мичмане. Нет. Ни в коем случае. Уже через месяц он щеголял с крестом Святого Станислава второй степени при чине лейтенанта Российского Императорского флота, окончательно утвердившись на должности старшего вахтенного офицера крейсера 'Память Азова'.



Однако, за неделю до столь важного для Владимира Ильича события произошел очень неприятный инцидент. Но не для Ульянова, а для Константина Петровича Победоносцева. Фигуры очень своеобразной и неоднозначной. И, безусловно, одной из самых влиятельных людей возле Российского престола в третьей трети XIX и начале XX веков. И такое его положение очень не нравилось Владимиру. Опасно держать рядом с впечатлительным, слабым и мягким монархом религиозного фанатика, да еще и консерватора, готового выжечь каленым железом все новые начиная в любом деле. Конечно, от него доставалось и либералам с их деструктивными идеями. Но выли все. Не только они. Так что вред многократно превышал пользу.



Все произошло просто и незамысловато.



Константину Петровичу Победоносцеву пришло письмо с угрозами, отпечатанное на печатной машинке. От него требовали усилить нажим на прогрессивные силы Российского общества, если, конечно, Победоносцев не желает приданию огласки фривольных фотографий, которые с особым цинизмом сделали в XXI веке. Актеры, грим и компьютер с его огромными возможностями дали просто поразительный результат. Чего там только Победоносцев не делал в сексуальном. В общем - бедняга захворал в тот же день. А спустя две недели скончался. Сердце старого перечника не выдержало такого издевательства. 

Глава 10

17 ноября 1889 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых



Императрица, держа на лице формальную вежливость и дежурную улыбку, наблюдала за действом.



- Мария Федоровна, - вежливо поинтересовалась ее начинающая подруга - Зинаида Николаевна Юсупова. - Вас что-то тревожит?
- Да нет, все вздор... - покачала она головой и повернулась к княгине. - А какие новости в столице? Есть что-нибудь интересное? Может быть пикантное?
- История о юном, но очень удачливом лейтенанте вас заинтересует? - Лукаво улыбнувшись, поинтересовалась княжна Юсупова.
- Лейтенант? - Переспросила Мария Федоровна с невинным видом. - И что же в ней пикантного?
- О! Тут такие слухи уже ходят.... Ведь посудите сами. Мальчик приехал из глухой провинции и за какие-то три года не только стал из выпускника гимназии лейтенантом, но и получил Станислава на шейную ленту. И ладно бы это. Так нет. Этот негодник буквально на глазах обрастает заводами да фабриками...
- И что же о нем говорят?
- Слухов ходит изрядно. Все как один сходятся на том, будто он чей-то бастард. Я пыталась узнать, но тщетно. Все тщетно. Однако совсем недавно его видели на кладбище.... - Зинаида Николаевна сделала максимально многозначительное лицо и взяла паузу.
- Если он из глухой провинции, то кого же он там навещал?
- Могилу Константина Петровича, почившего совсем недавно.
- Серьезно? - Искренне удивилась Императрица.
- Да. Причем на похоронах его не видели. Впрочем, даже посещение кладбища он совершал скрытно - рано утром, когда все еще обычно почивают.
- Очень интересно, - загадочно улыбнулась Мария Федоровна, а сама подумала - 'какой милый мальчик... ведь как все верно рассчитал'. Общество не поняло столь стремительной карьеры провинциального дворянина. И это логично, так как ее причины держались в тайне. Поэтому начались попытки объяснить ситуацию с привычной им стороны. Кто обычно так всплывает? Правильно, бастарды. Детей у Победоносцева не было и об этом все знали. Да и Симбирск в 1869 году он не посещал. Однако легенда прекрасная - ее ведь не нужно доказывать или опровергать. Делай умное лицо и вздыхай. И это даже несмотря на то, что внешне Володя на Константиновича совсем не походил. Максимум в некоторых чертах характера имелось совпадение - такой же упорный, трудолюбивый и методичный.
- Вы что-то знаете... - тихо произнесла Зинаида Николаевна, больше в утвердительном тоне, чем в вопросительно.
- Это не моя тайна, - развела руками Мария Федоровна, но с таким видом, что только плеснула на любопытство княжны Юсуповой даже не масла - бензина. Ведь если секрет простого лейтенанта из провинции известен Императрице, и она не решается о нем рассказать, то.... Марии Федоровне понравилась идея этого умного и ловкого молодого офицера окружить себя ореолом мистики. Кроме того, он ей откровенно импонировал. Энергичный, собранный, дисциплинированный, уверенный в себе мужчина не мог не привлекать к себе внимание... особенно если, не имея за душой ничего особенного, смог в краткие сроки набрать долгов на два миллиона рублей. Это впечатляло. Ну, как долгов? Кредитов, выданных под промышленные проекты....


.
.
.
.
.
.

Часть 5 - Свободу Анджеле Дэвис!

- Всем оставаться на местах! Это ограбление! - Ты что охренел, какое ограбление? - Пардон, это погром! к/ф 'Ширли-Мырли'

Глава 1

15 февраля 1898 года. Испанская Империя. Куба. Гавана



Андрей Иванович Сидоренко, бывший в будущем капитаном ФСБ, стоял на чердаке одного старого, ничем не примечательного особняка и неспешно пыхал вкусной, ароматной сигарой. Когда еще такой случай представится? А рядом ждал своего часа кинематографический аппаратик. Да-с. Такие виды не каждый день случаются. Впрочем, Сидоренко был не одинок - тем же самым занималось еще семь наблюдателей с прочих ракурсов. У этого аналога '11 сентября' нельзя было упускать даже мельчайших подробностей.



Но вот от корабля отвалила шлюпка с последней партией офицеров, оставив на борту только негров и несколько провинившихся бледнолицых матросов.



И тишина.



- Двадцать один час десять минут, - тихо сам себе буркнул Сидоренко и, тяжело вздохнув, пошел проверять аппаратуру. Минут через десять ее нужно было включать. А то - мало-ли кто чего.



За это возней он и не заметил, как пролетело время.



Пискнул будильник.



Он запустил съемку, а сам уселся удобней в кресло с хорошим видом - ждать начала шоу. Не хватало только попкорна и пива.



Взрыв прогремел ровно в 21:40 и совершенно неожиданно. Даже несмотря на то, что его ждали. Раз! И носовая башня главного калибра улетает куда-то вверх так, словно она невесомая кепка. А следом за ней прорывается столб дыма и огня.



И, как и предполагал Ульянов, ни малейшего намека на внешний взрыв. Ведь что подводная мина, что торпеда - хочешь не хочешь, но при взрыве выталкивает вверх приличный фонтан воды. Которая, как известно, не сжимается и при взрыве всегда выталкивается с глубины. А тут - тишь да Божья благодать. Разве что рябь от взрыва и обломки сверху сыплются.



Правительство США уже тогда любило дешевые постановки для объяснения своего желания воевать. Почему дешевые? Потому что ума или желания не хватило самим заложить подводный заряд, чтобы потом комар носа не подточил. Но они понадеялись на свои средства массовой дезинформации. И не прогадали. Избиратели поверили. А все остальные.... Да какое им дело до всех остальных? Дикари-с. С пальмы слезли. Иначе бы не сомневались в словах официальных представителей США. Они врать не станут.



А тем временем, полковник испанской армии Педро Марадона, известный в будущем как майор ФСБ Петр Мартов, гонял по острову туземцев....



Борьба с повстанцами - одна из самых сложных войсковых задач из возможных. Конечно, в ситуации угрозы глобальной войны ее решали по-простому и бесхитростно, хоть и не эффективно. Однако в конце XX - начале XXI веке взялись за нее всерьез и выработали массу очень интересных схем и решений.



- И как мы выкурим этих 'моджахедов' из их джунглей? - Поинтересовался в свое время Владимир, когда план только прорабатывался. - Новый Вьетнам не получим?
- Обижаешь, - усмехнулся Педро Марадона. Он вживался в роль, поэтому даже в бытовой, домашней обстановке его так называли все окружающие.
- И все же?
- Смотри. На чем базируется деятельность любых повстанцев?
- Деньги и поддержка населения?
- Верно, - кивнул Педро. - Зачем нам бегать за этими дикарями по джунглям? Это глупо. И не принесет желаемого эффекта. Поэтому мы применим ряд мер. Во-первых, объявим разумное вознаграждение за любую актуальную информацию о повстанцах. Люди на острове бедные. Им и один фунт стерлингов - огромные деньги.
- Ты думаешь, что они легко продадут тех, кто борется за их свободу?
- Они, конечно, туземцы, но не дураки, - усмехнулся Педро. - Все более-менее толковые ребята прекрасно понимают, что борьба идет между Испанией и США за роль доярки. Сакральный смысл борьбе за свободу придают только балбесы. А какой с них спрос?
- Но Испания им вряд ли сможет предложить больше, чем США.
- Верно. Но это и не важно. Важно только то, что никто из них грудью на пулеметы не полезет за благополучие американских банкиров. Ну, за исключением совсем уж отмороженных клоунов. Но они и так по джунглям с карамультуками бегают. Кроме того, всегда есть масса людей, которой срочно нужны деньги на лекарство, девочек, выпивку и так далее.
- Хорошо. Допустим.
- Во-вторых, мы вполне в состоянии вычислить 'бухгалтеров', через которых идет финансирование повстанцев. В этом деле очень большую роль играют личные связи, а потому - их зачистка создаст очень серьезные проблемы для 'моджахедов'. Ведь то, за что раньше 'лесные братья' платили хрустящими долларами, теперь они будут брать бесплатно. Силой оружия. Согласись - пейзанам это не понравится. Сильно не понравится.
- И что с того?
- А дальше мы включим стандартный механизм пропаганды, отработанный еще в годы Второй Мировой войны. Как говорится, "gato tiró gatitos - es rebelde culpables", или на великом и могучем "Кошка бросила котят - то мятежник виноват". Да с деталями и конкретными именами. Остров-то маленький. Все друг друга если в лицо и не знают, то о многих слышали. А кто финансирует повстанцев? Правильно. США. О чем в листках и будут идти отметки. Не нужно будет обладать семью пядями во лбу, чтобы связать эти момент в простой вывод - гадят американцы. А испанцы, несмотря на то, что скоты, оказываются не такими плохими. Да и вообще - ведут себя по-человечески....



Так и вышло.



Мало того, полковник Педро Марадона умудрялся, выходя в карательные операции, собирать еще немалые отряды поддержки из числа местных. А потом щедро их награждать. Дескать, за весомый вклад в борьбу с американскими захватчиками.... Хотя, сказать по правде, полковник старался особенно не лазить по острову, ограничиваясь очень осторожными и хорошо продуманными атаками. Тут банду вырезал, там захватил склад. Так и жили.

Глава 2

30 апреля 1898 года. Испанская Империя. Филиппины. Манильская бухта



Коммодор Дьюи подошел со своей эскадрой ко входу Манильскую бухту с определенным нервным напряжением. Начиналась первая серьезная война не только для него, но и для его страны. Хочешь - не хочешь - станешь переживать.



Отправив на разведку подходов к Манильской бухте крейсер 'Бостон' и канонерку 'Конкорд', он закурил, нервно начав вышагивать, ожидая результата. Однако возвращение разведчиков никакой полезной информации не принесло. Что странно. Он ожидал большей гибкости и активности от испанцев. А они даже дозоров не выставили. Неужели они так его недооценивают? Невероятно. Хотя что с них взять? Сонное царство, живущее мечтами о своей былой славе. Видимо они до сих пор не верят в сам факт этой войны....



- Итак, - начал подводить итог вечернего совещания на 'Олимпии' коммодор Джордж Дьюи. - Судя по всему наш противник находится в Манильской бухте на своей базе возле Кавиты. Значит и нам туда идти.
- Но внутри могут быть минные заграждения, - возразил командир 'Конкорда'.
- Могут, но мы долго без базы действовать не сможем. Да и упустить их нельзя. Расползутся по всему архипелагу - замучаемся ловить.
- И кто пойдет первым? - Выгнув бровь, спросил командир 'Конкорда'.
- Я и пойду, - произнес коммодор Дьюи, глядя с нажимом на подчиненных.



Сказано - сделано.



Ровно в двадцать один час сорок пять минут корабли американской эскадры направились в Манильскую бухту через северный проход, которым редко пользовались. То есть, стремясь сохранить определенный эффект внезапности. Им было и невдомек, что посты наблюдения, организованные по всей округе, уже не только донесли об их появлении и составе, но и тщательно отслеживали каждый их маневр.



Четыре бронепалубных крейсера второго и третьего ранга несли на своих бортах десять только одних восьмидюймовых пушек . Плюс массу шести и пяти дюймовых орудий. Плюс две канонерские лодки с десятком шестидюймовок. Солидный такой набор. Особенно учитывая, что у кораблей Дьюи водоизмещение совокупное было вдвое больше всей испанской эскадры на Филиппинах, и броня какая-никакая имелась.



В реальной истории испанскому адмиралу Патрисио Монтехо-и-Пасарон просто нечего было противопоставить этой мощи. От слова вообще. Все что было на ходу - было мелким, медленным и плохо вооруженным. И это, не говоря об острой нехватке угля, боеприпасов и выучке экипажей. А значит лежать всей этой прелести на дне, если бы за год до происходящих событий в Манилу не прибыл Диего Торрес, известный в будущем как майор ФСБ Денис Торгов. Да не просто так прибыл, а с кучей денег, полномочий и целым полком прекрасно подготовленной пехоты.



- Слушай, я не хочу связываться с твоими калошами! - Как-то в сердцах выдал он.



И Патрисио не обиделся. Тем более, что для обороны Манильской бухты он сделал очень многое. А его калоши? Довольно было и того, что с приездом Диего прекратились проблемы с углем. Да и практические снаряды для упражнений стали появляться. Ничего особенного, но... Патрисио впервые за всю свою службу смог начать выводить людей на учения...



А потом, тайно стали завозить кое-какое имущество и оборудовать для него позиции. Что позволило получить, например, две батареи современных скорострельных пушек Канэ калибром сто двадцать миллиметров. Восемь стволов. Много или мало? Ну как сказать. Особенно в том ключе, что они оказались единственными современными пушками в Маниле. И полковник на этом даже не думал останавливаться...



Так что теперь, когда коммодор Дьюи стал приближаться к порту Кавиты, где Патрисио пытался лихорадочно организовать свой горе-флот, все эти секреты начали работать.



Первым проходом коммодор хотел провести разведку боем. А потому решил пройти тремя наиболее сильными своими крейсерами в виду порта и немного пощупать испанцев. Вполне разумная идея, но... он слишком близко подошел к берегу. Непростительно близко.



- Торпеды! - Вдруг заорал истошным голосом наблюдатель на марсе.
- Что? Где? - Встрепенулся коммодор.
- Сэр! По правому борту! Сэр!
- Но откуда? - Ошалело переспросил коммодор, с удивлением заметивший пенные следы. Впрочем, растерянность у него была недолго. - Полный вперед! Право на борт! - Рявкнул Дьюи, вцепившись в поручни. Да так, что пальцы побелели. Очень неудачное начало боя. Это не к добру.



Он смотрел на эти пенные следы и пытался сообразить - что же произошло? До берега было кабельтовых пять и все как на ладони. Откуда тут могли взяться торпеды? Тем более, что по данным разведки у противника здесь не имелось ни одного миноносца. Чертовщина какая-то...



Впрочем, Джордж и не мог знать. Ведь такое понятие как береговые торпедные установки были ему не известны. Их время еще не пришло. А на стоящие на самом берегу четыре больших сарая ветхого вида никакого внимание не привлекали. Ну стоят и стоят. Вон, причалы к ним приделали. Лодки рыбачьи пришвартованы. Сети какие-то весят. Мало ли какая хозяйственная постройка? Правда, она странно нависает над водой уходя вдаль от берега. Но что в этом такого? Всякое бывает.



Но мы отвлеклись.



Несмотря на вполне разумный и своевременный маневр 'Олимпия' не успевала вписаться в нужную траекторию. Ведь против нее шел широкий веер. В эти времена и понятия-то такого не было. Что только увеличивало удивление коммодора. Как такая вещь вообще могла получиться? И вот, буквально на последних метрах траектории крейсер 'скушал' одну торпеду правой скулой. Не очень мощную, конечно, но для его пяти тысяч тонн и полного отсутствия противоторпедной защиты и такого подарка было немало.



- Проклятье! - Взревел Дьюи вставая. Ведь держался же, а все-равно сбило с ног. Нервы наверно. Да и мостик высоко - сильнее качнуло. - Доложить о повреждениях!..
- Торпеды! - Вновь заорал марсовый, спустя несколько минут.
- Какого черта?! Откуда?! - Дьюи был вне себя от ярости.
- Сэр, а что это за сараи на берегу? - Поинтересовался старший офицер.
- Сараи и сараи! Какое нам до них дело?
- Траектория, сэр.
- Что траектория?
- Если посмотреть с какой стороны идут торпеды, то... - лицо Дьюи налилось краской.
- Немедленно открыть огонь! - Прорычал он. - Разнести их в щепки! В труху!



Барбетные установки начали разворачиваться, но было уже поздно. В этот раз по лишившемуся ходу и просевшего носом крейсеру торпеды шли узким веером, не оставляя ему никаких шансов.



И не только ему. Идущие впереди бронепалубные крейсера 'Бостон' и 'Балтимор' также столкнулись с этими неприятными гостинцами. Впрочем, Дьюи было не до них. Он прекрасно понимал - это конец. Еще две-три торпеды в его 'Олимпию' и она банально перевернется, утащив его за собой. А то и разломится. Оно ему надо? Вряд ли. Поэтому, коммодор, спустя несколько секунд после приказа стрелять, что есть мощи заорал:



- Всем покинуть корабль! - И бросился впереди всех к противоположному борту. Вот так глупо умирать совсем не хотелось....



Но на этом трагедия не закончилась. Скорее, напротив.



Достаточно короткий 'Бостон' смог вписаться в траекторию, буквально впритирку разойдясь с торпедой. А вот 'Балтимор' повторил судьбу 'Олимпии', за тем исключением, что поймал не одну, а сразу две торпеды первого веера. Так что, второго залпа по его искореженному взрывами телу было уже не нужно.



Однако выживший 'Бостон' не подкачал и незамедлительно открыл огонь из носовых восьми и шести дюймовых орудий. Сложить два плюс два смогли и там. Поэтому на посты береговых торпедных станций посыпались снаряды. Не очень интенсивно, конечно. Но все же. 'Чемоданы' калибров восемь и шесть дюймов - это совсем не шутки. А потому расчеты прыснули в разные стороны, спасаясь по возможности. То есть, строго выполняя данный им приказ. Геройствовать никого Диего не призывал. Даже более того - заранее приказал отрыть поблизости от постов нормальные окопы и блиндажи, в которых бойцы смогут пережить артналет, буде он случится. Людей нужно было ценить. Своих, разумеется. Уничтожив все постройки на берегу и, поняв, что больше торпед не будет, 'Бостон' застопорил машины, начав спускать шлюпки. Требовалось поднять на борт всех, кто выжил с потопленных крейсеров. А что может быть лучше остановившегося корабля для артиллеристов противника? Только такой подарок, разместившийся в пристрелянном квадрате. Так что, именно в тот момент, как крейсер оказался в раскорячку из-за спускаемых шлюпок, на него обрушился град стадвадцатимиллиметровых снарядов. Обе батареи во все восемь своих стволов работали на пределе скорострельности.



За какие-то пять минут в многострадальный 'Бостон' оказалось выпущено около четырехсот пятидесяти снарядов из которых тридцать два вошло в его нежный корпус. Много это или мало? Для практически незабронированного корабля, водоизмещением чуть больше трех тысяч тонн оказалось достаточно. От носа до кормы вся его надстройка напоминала искореженные руины, в которых полыхал огонь. Шлюпки сдуло, предварительно превратив в щепу. А остатки экипажа выпрыгивали за борт... по возможности.



- Вот как-то так, - усмехнулся Диего, складывая подзорную трубу.
- Три крейсера! - Ахнул, стоящий рядом Патрисио Монтехо-и-Пасарон.
- Теперь ваш выход дружище. Берите их хоть на абордаж. Вы слышите меня?
- Да-да, - растерянно произнес адмирал и бросился к ждущему его паровому катеру. Испанский горе-флот стоял под парами и ждал своего часа.



Дальнейшая часть битвы была довольно банальна.



Видя печальную судьбу наиболее сильной части эскадры, бронепалубный крейсер 'Райли' и канонерские лодки 'Конкорд' с 'Пэтрол' даже не стараясь приблизится направились восвояси. Попытались, по крайней мере. Потому что обе батареи стадвадцатимиллиметровых пушек, не экономя снарядов старались навешать им как можно больше прощальных 'люлей' с 'лещами'. Чтобы не обидно было уходить. А били они далеко.... Так что, из Манильской бухты смог вырваться только 'Райли', получившись всего пять попаданий. А обе канонерские лодки повторили судьбу 'Бостона'. Очень уж незначительным было их водоизмещение.



Вот. А, наконец-то, вышедшие с рейда испанские крейсера с трудом, но смогли потопить американские транспорты. Хотя, в некоторые моменты этой 'эпичной морской битвы' Диего матерился по-русски, обещая всем родственникам этих горе-моряков сексуальные сношения в противоестественной форме. Ну и, как несложно догадаться, крейсер они упустили. Хоть, по их словам, смогли серьезно повредить. Это сильно разозлило полковника. Ведь не уйди он - была бы чистая победа. А так... да и про береговые торпедные станции не очень хотелось раньше времени извещать наших американских коллег.

Глава 3

27 мая 1898 года. Испанская Империя. Куба. Сантьяго-де-Куба



- Господа, прошу присаживаться, - произнес гвардейский полковник Педро Марадона. - Начнем-с. Итак. Бухта блокирована.
- Это нам и так известно. Что конкретно вы предлагаете? - Несколько нервно поинтересовался адмирал Сервера.
- Вам нужно уходить и немедля.
- Это я понимаю, но...
- Не понимаете! - Резко перебил его Педро. - Сейчас там, - махнул он рукой, - стоят два броненосца, из которых лишь один, первого ранга. Плюс три крейсера. Но и этого достаточно для вашей эскадры.
- Да, - кивнул, скрипнув зубами, произнес Сервера. - У них серьезное преимущество.
- Но и это еще не все! Через неделю сюда подтянется адмирал Сэмпсон с тремя броненосцами первого ранга, и тогда ваше положение станет попросту безнадежным. Именно поэтому уходить нужно немедленно. - Педро знал, что адмирал не в состоянии это сделать. Но разыграть эту карту требовалось. Да и вообще - посмотреть на его реакцию.
- К сожалению, это невозможно, - хмуро ответил адмирал. - Мы не сможем от них оторваться. Вы думаете, что из американских кораблей только 'Бруклин' в состоянии нас догнать? Вынужден вас разочаровать. Корабли моей эскадры находятся далеко не в лучшем состоянии. Черт возьми! - Наконец вышел из себя он. - Я еще в апреле извещал Мадрид, что 'Бискайя' потеряла от трех до пяти узлов полного хода и нуждается в доке, чтобы освободится от того зоологического сада, что она таскает на своем днище! Впрочем, состояние Инфанты и Адмирала немногим лучше. А уголь? Первоклассный кардиф, как у наших врагов? Отнюдь. Поганый уголь, купленный за гроши. Потому как ни на что большее не было денег. Так какая у меня эскадренная скорость? Хреновая! Отвратительная! Меня даже эта калоша 'Техас' догонится.
- Иными словами, адмирал, - саркастически хмыкнул полковник Марадона, - лучшее, что сможет сделать ваша эскадра - открыть кингстоны на входе в бухту?
- Я...я не желаю разговаривать в таком тоне!
- А я желаю. И мне хватит полномочий на это. Ведь так? - Спросил он у генерал-губернатора Кубы и, по совместительству главы общества 'Испанские патриоты' Рамона Бланко-и-Эренаса.
- Да. Продолжайте, - сухо кивнул тот.
- Итак. Давай сводить баланс. На одной чаше весов у нас есть современный американский флот, который неплохо обслуживается и прекрасно снабжается. Конечно, стреляют янки неважно, но их уровень на голову выше нашего. Просто потому, что они имели возможность тренироваться, а мы - нет. Наши кочегары истощены плохим питанием. Хорошего угля нет. Со снарядами беда. Даже те, что есть - отвратительны. 'Болтаются' в стволе и отказываются взрываться из-за ужасных взрывателей. Поправьте меня если я не прав, но любая форма открытого боя нам противопоказана. Это гарантированное самоубийство.
- Допустим, - хмуро кивнул Сервера. - Вы знаете способ лучше?
- Да. Начнем издалека. При столь подавляющем превосходстве противника вам нечего делать возле Кубы. Вообще. Вас здесь ждут. Самым оптимальным вариантом является отправиться к Нью-Йорку и немного там пошуметь.
- И чего мы этим добьемся? - Поинтересовался генерал-губернатор.
- US Navy будет вынуждено отправить за вашей эскадрой серьезные силы. Как ни крути - а формально - в ваших руках немалая сила. А из Малаги скоро, насколько мне известно, должна выйти королевская гвардейская эскадра. Новейшие броненосные крейсера, хотя мы их называем броненосцы второго класса. Держат двадцать один узел. Прекрасно вооружены, отлично бронированы, да и экипажи недурно обучены. Лучше американских.
- Что это нам даст?
- Весь флот целиком у янки довольно силен. Выходить против него в генеральном сражении нам нет смысла. Ведь мы хотим победить, а не героически погибнуть. Поэтому нам нужно разделить их силы. И бить врага по частям.
- Вы строите всю стратегию на то, что наши броненосные крейсера смогут топить их броненосцы? - Скептически спросил адмирал Сервера. - Я правильно вас понял?
- Правильно. И я понимаю ваш скепсис. Потому что вы даже не представляете, что там за корабли. Они уверенно и спокойно могут выйти против пары любых американских броненосцев. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
- Судя по всему, не знаете. - Усмехнулся адмирал. - Впрочем, это не важно. Как мы будем действовать у восточного побережья США, если у нас нет угля? - Поинтересовался Сервера. - Даже такого поганого. Да и вырваться как-то отсюда нужно. Вы же сами говорите - превосходство янки подавляющее, а попытка прорыва - самоубийство.
- А вот тут начинаются хорошие новости, - улыбнулся Рамон. - Педро, прошу.
- Дело в том, что мы еще до войны рассматривали Сантьяго-де-Куба как потенциальную опорную базу флота и сделали здесь определенные запасы. Вы видели в порту большой угольщик?
- Да.
- Он как раз по вашу душу. Пришел пару недель назад. Держит пятнадцать узлов. На переходе - он прекрасно справится с обеспечением вас углем. К слову - пароход загружен прекрасным английским кардифом. Да и на секретных складах здесь, в городе, его тоже имеется в достатке.
- Это прекрасно, - спокойно произнес адмирал Сервера, хотя лицо у него немного разгладилось. - Но вы так и не сказали, как нам прорваться.
- Прошу к карте. Вот. Отлично. Наши наблюдатели зафиксировали корабли противника здесь, здесь и здесь. То есть, не дальше десяти кабельтовых от берега.
- И что нам это дает?
- Вас очень строго 'пасут' и стоят так близко к выходу из устья, насколько это возможно. Это связано с тем, что держать постоянно машин под всеми парами - угля не напасешься. Поэтому американцы выкатились на дистанцию действенного огня и встали на якоря. Очень удобно. А значит, что? Правильно. Их нужно отогнать подальше, чтобы в любой момент времени у них имелось всего несколько кораблей под парами. Скорее всего, один-два крейсера.
- Это было бы прекрасно, но как?
- Вот в этих местах, - он потыкал пальцем на карту, - очень удачные холмы, которые совершенно скрывают позиции от просмотра с моря. Так?
- Совершенно верно, - кивнул генерал-губернатор.
- А значит, нам нужно скрытно поставить здесь те самые французские пушки, калибром сто двадцать миллиметров... и устроить тир. Дальность их боя - порядка шестидесяти кабельтовых. Вполне достойно. Уверен, что после попадания под обстрел, корабли янки отойдут ощутимо дальше предельной дальности. На две-три мили. Они не любят рисковать.
- И как вы собираетесь стрелять, не видя противника? - Удивился адмирал Сервера.
- Вообще-то, - улыбнулся Педро, - вот здесь и здесь размещены стационарные замаскированные посты, которые просматривают всю акваторию. Они оборудованы дальномерами. Если мы от них проведем телефонную связь на батареи, заодно выдав командиру карту акватории с квадратами, то сможем быстро и точно координировать их огонь.
- Что за квадраты? - Нахмурился адмирал.
- О! Это очень просто. Берется достаточно точная карта и расчерчивается на одинаковые квадратики. Потом они нумеруются. Артиллерийский офицер, получив такую карту делает домашнюю заготовку - рассчитывает углы наведения для каждого квадрата в отдельности и составляет табличку. Вот. Поэтому, когда наблюдатель по телефону сообщает им 'квадрат двадцать', он смотрит в свою заготовку и вся батарея очень быстро наводится в нужное место. После чего незамедлительно открывается огонь. Корабль перешел в другой квадрат? Не проблема.
- Хм... ловко. А в ответ не прилетит гостинцев?
- Может, - честно сознался Педро. - Поэтому рядом с батареями мы уже откапываем окопы. Но весьма маловероятно. Уровень подготовки американских артиллеристов довольно низкий. Они о таких вещах не знают.
- А шести-семи миль нам хватит для того, чтобы гарантированно оторваться до ночи? - Задумчиво почесав затылок, поинтересовался адмирал Сервера.
- Должно, - пожал плечами Марадона. - Подумайте сами. Большая часть американского флота будет стоять на малом пару, то есть не сможет незамедлительно принять участие в погоне. Сколько им времени нужно на поднятие пара? Час, может быть полтора. И, кстати. Нашим кораблям нужно выходить таким образом, чтобы оба дестроера серьезно задержались и выдвигались уже в сумерках.
- Это еще зачем?
- При организации погони в хвосте рано или поздно окажутся броненосцы первого класса типа 'Индиана'. С их пятнадцатью узлами-то. Вот им можно и подарки послать.
- Вы думаете, это реально?
- Вполне. Полутьма и ночь - идеальная среда для торпедной атаки. Кроме того, такой наглости американцы точно не ожидают. Ведь они уверены в том, что они хозяева положения.
- Ну что же... это интересно.
- А вы боялись, - усмехнулся Педро. - И да, не забудьте обеспечить кочегарам нормальный отдых и питание. От них будет зависеть - сможете вы вырваться или нет.
- Кстати, а когда пойдет угольщик?
- Он выйдет из бухты ночью. Просто договоритесь о месте рандеву и все. Туда же можно и дестроеры направить. Хотя, если бы не их поганая выучка, я бы предложил им злодействовать в темноте по полной программе. Американцы ведь пойдут освещенные как рождественские елки. Воевать одно удовольствие. Даже с нашими ужасными торпедами....



Совещание закончилось.



Однако адмирал Сервера не мог никак переварить тот когнитивный диссонанс от услышанного. Генерал-губернатор слушал как родного отца этого странного и весьма мутного полковника, который, по всей видимости, обороной и руководил.



- Да кто он такой? - С обидой в голосе поинтересовался уже немолодой адмирал.
- Официальный представитель нашего ангела-хранителя. Того самого, из-за которого у тебя на флагмане стоят орудия главного калибра.
- Серьезно?
- Поверьте, дружище, с ним и всей этой войной столько тайн...
- Но почему ни о чем таком не знаю?
- Потому что вы к этим делам не были причастны. Я хотел бы рассказать много удивительных вещей, но не могу. В эту партию играем не только мы и американцы.... Там много участников.
- И вы доверяете этому мальчишке?
- У меня не остается выбора. Кроме того, если бы не он, то вся Куба полыхала бы от восстаний. И, если честно, то, что он предложил, мне нравится. Необычно. Неожиданно. Нагло. Но мне кажется - должно сработать.
- С прорывом - согласен. Вряд ли янки ожидают от нас такого. А вот с крейсерством у восточного побережья США... я не уверен, что из этой затеи выйдет что-то хорошее. Там очень оживленное судоходство. Меня легко поймают. Не топить же нам все встречные корабли?



- Поверь - даже трехдневная блокада нью-йоркского порта ударит по престижу США больнее, чем парочка пущенных ко дну броненосцев. Если мы хотим выиграть в этой войне, то должны не только обороняться, но и бить. Причем, бить по самому больному месту янки - их кошельку. Такой удар не скроешь. Как говорит Педро - нужно поставить им здоровенный бланш, чтобы издалека видно было. И особенно эффектно он будет смотреться, если ты сможешь уйти безнаказанным. А ты сможешь. Наш друг предложил хороший план, дающий тебе несколько дней свободного крейсерства в виду американского побережья... 

Глава 4

28 июня 1898 года. Карибское море, недалеко от бухты Сантьяго-де-Куба



Мир продолжал меняться, искажая реальность.... Необходимость отпугнуть американцев от бухты, в сочетании с острейшей потребностью по приведению кораблей в порядок заставило адмирала Серверу тянуть время.



В чем были главные сложности?



Из оперативно решаемых бед имелась только одна - артиллерия. И если на броненосном крейсере 'Кристобаль Колон' стояла вполне современная французская артиллерия фирмы Канэ. То на 'красавцах' испанской постройки торжественно размещались поделки местных 'умельцев' из фирмы 'Онтория'. Именно поделки, потому что назвать ЭТО пушками у Педро язык не поворачивался.



Из-за чего еще в 1895 году, на заре становления общества 'Испанских патриотов' во Франции на заводе Канэ был размещен большой заказ 'для береговых укреплений Испании'. Да ладно большой - просто огромный! Почти две сотни пушек калибром сто двадцать миллиметров и два десятка по двести сорок. Все они были получены в срок и установлены на свои места в крепостях и фортах Испании. По бумагам. Реальность же оказалась совсем другой....



Именно вооружение броненосных крейсеров адмирала Серверы и отняло столько времени. Демонтаж 'говноплюек' с заменой их на нормальные пушки, как главного, так и промежуточного калибра. Загрузка боеприпасов. Пристрелка. Калибровка дальномеров, которые смонтировали на корабли эскадры только здесь. Ну и 'отпиливание' всякого шлака вроде малокалиберной артиллерии. Не пожалели даже трехдюймовки, оставив их только на дестроерах. Адмирал и командиры кораблей на это пытались возмущаться, но авторитет полковника Марадоны был непререкаем. Сказал чугуний - значит иди и разгружай.



- Конечно, - подвел Педро итог, - стрелять вы как не умели, так и не умеете. Но теперь хотя бы есть из чего промахиваться.



Но то не суть.



Главное то, что за час до заката 28 июня 1898 года адмирал американской эскадры Вильям Т. Сэмпсон со своего мостика на броненосце 'Айова' наконец-то увидел испанцев. Целый месяц томительного ожидания подошел к концу. - Наконец-то! - Злорадно прошипел он, потирая свежий шрам на щеке. Эти проклятые обстрелы создали столько проблем! Теперь-то он отыграется. - Поднять пары до метки! Всей эскадре - действовать согласно плану.



Диспозиция для боя для испанцев выглядела, на первый взгляд, не очень удачной.



С запада на удалении десяти миль от берега стояли на якорях бронепалубные крейсера 'Нью-Орлеан' и 'Ньюарк', которым добрый час развивать полную скорость. А то и больше. Ну, и броненосный крейсер 'Бруклин', несший дежурство в полной боевой готовности. С востока же, на удалении семи-восьми миль располагались броненосцы US Navy. Все, кроме одного, с едва теплящимися котлами. Лишь дежурному батлшипу полагалось держать пары для экономичного хода в восемь узлов. Но в последнюю неделю Сэмпсон, предчувствуя скорую развязку, изменил своему правилу, приказав держать полный пар. Благо, что угольщики исправно доставляли топливо к месту блокады. И теперь дежурные 'Бруклин' с 'Индианой' начали резко разгоняться вдогонку испанцам. Остальные же потихоньку разводили пары, а потому на первый взгляд совершено не двигались. Ибо те два-три узла, что они могли сейчас выдать, со стороны оставались незаметны.



Адмирал Сервера перед выходом был проинформирован о диспозиции противника, поэтому действовал спокойно и уверенно, направив свои корабли между берегом и западной группой противника. Как и в нашей реальности. Только корабли противника были не на дистанции действенного огня, а за семь-десять миль. А один 'Бруклин', прикрывающий это направление, был ему не страшен. Тем более, если тот решится атаковать, то окажется в зоне действия береговых батарей. Коммодор Шлей все это прекрасно понимал. Куда его четыре восьмидюймовки против восьми практически десятидюймовых пушек? Но он рискнул, зная о последнем приказе адмирала и надеясь перебить трубы хоть кому-то, чтобы выиграть время для броненосцев.



Но тут всплыла другая беда - американцы, следуя традиции тех лет, совершенно не имели привычки стрелять дальше десяти-пятнадцати кабельтовых. Да и пушки имели с короткими стволами, не говоря уже об элементарном отсутствии дальномеров. А вот адмирал Сервера открыл огонь с запредельной для тех лет дистанции - сорок пять кабельтовых!



В это время слишком быстрый разгон 'Индианы' заметили командиры дестроеров. Им сразу стало понятно, что у этого броненосца есть все шансы дотянуть до замыкающих кораблей эскадры. Особенно если им собьют ход. Поэтому, спасая положение - из гавани выскочили маленькие юркие корабли, бросаясь в самоубийственную дневную атаку на броненосец противника. С живой противоминной артиллерией. Хотя лишь двумя часами ранее им приказывали совсем иное:



- Вы главное просто так не рискуйте, - наставлял Сервера капитанов дестроеров перед выходом, вспоминая недавний разговор с полковником, больше напоминавший инструктаж. - Сразу не нападайте. Даже если получится выпустить торпеды и кого-то подбить - вряд ли уйдете.
- А как иначе? - Недоумение, легко читавшееся на лицах молодых капитанов, повторяло эмоции самого адмирала, испытанные им чуть раньше. Во всех флотах того времени миноносцы считались оружием едва ли не единственного удара в случае дневной атаки броненосной эскадры. Удалось 'влепить' торпеду в борт противника - можешь тонуть с чувством выполненного долга, нет - тони так. И люди в их команды подбирались лихие, живущие по принципу 'или грудь в крестах, или голова в кустах'. Но, тем не менее, адмирал признал справедливость советов дона Педро и попытался, в свою очередь, донести их до бедовых голов молодых капитанов.
- Покрутитесь в виду неприятеля какое-то время и дождитесь ночи. Уровняйтесь с ним в скорости и просто ждите. Я уверен, что янки в виду угрозы торпедной атаки всю ночь проведут на ногах, пытаясь предотвратить или хотя бы отразить ее. А вы - ждите. Пусть они устанут, а ваши люди отдохнут.
- Но, сеньор! Как мы можем отдыхать, вместо того, чтобы бить их в темноте? - Не выдержал один из капитанов.
- Да, отдыхать! - С нажимом повторил дон Паскуале. - Нормально спать, дожидаясь рассвета. Вы уверены, что сможете точно прицелиться по мечущимся огням прожектора? Я - нет. Поэтому, ждите. А когда появятся первые признаки утренней зари, атакуйте, предварительно зайдя с западной стороны, чтобы видеть их силуэты на фоне синеющего неба. При отходе не забывайте идти рваными галсами, это собьет прицел у канониров противника. Ясно?
- Так точно, - нехотя выдали капитаны.
- А если поймете, что вас обнаружили, то просто уходите. Рисковать не нужно. У Испании не так много кораблей и моряков, чтобы ими жертвовать в самоубийственных атаках.



Но капитанам 'Фурора' и 'Плутона' пришлось поступить иначе.



Пытаясь спасти основные силы эскадры, они бросились в самоубийственную атаку. Да, американский броненосец оказался в одиночестве. Но и что с того? Его противоминная артиллерия, совершенно свежая, да еще днем, была способна выдать просто невероятный шквал огня, настолько сильный, что пытаться увернуться казалось совершенно бессмысленной затеей. Лучше тщательнее прицелиться, дабы иметь шанс расквитаться с врагом за свою смерть.



Так и получилось.



Из огненного мешка никому не удалось вырваться. Сначала 'Фурор' потерял ход из-за множества попаданий противоминным калибром, выведших из строя машину. И в его судьбе жирную точку поставила взрыв собственных торпед - кораблик и так бывший едва на плаву, буквально испарился во вспышке. Затем и 'Плутон', успевший подобраться почти на три кабельтовых и пустить обе торпеды, вошел в неуправляемую циркуляцию. Что там произошло: убило рулевого или перебило штуртрос, так и осталось тайной - шестидюймовый снаряд нанес 'удар милосердия'. Не выжил никто, но 'Плутон' сумел отомстить - одна из его торпед попала в 'Индиану'. Броненосец сразу же потерял скорость, лишившись возможности хоть как-то повлиять на дальнейшие события.



Артиллерийский бой, меж тем, развивался в полном соответствии с законами баллистики и теории вероятности. Как и ожидал Педро Марадона, орудия не заменили испанцам рук и навыков. Но очень сильно поправили статистику. Поэтому уже на седьмой минуте боя, не входя в зону действенного огня, 'Бруклин' 'поймал' три снаряда главного калибра и двадцать восемь - среднего. Отчего потерял ход, запылал, запарил и стал, приседая на нос потихоньку заваливаться.



Так что бой продолжался недолго.



Конечно, коммодор тоже стал стрелять издалека, поняв, что не успевает. Но что он мог сделать против такого чудовищного превосходства? Семь малокалиберных попаданий - это все, что он успел 'натворить' прежде чем отдал приказ экипажу спасаться по возможности.



Адмирал Сэмпсон буквально скрежетал зубами от бессилия. Пожалуй, предложи ему сейчас обменять руку или ногу на сокращение дистанции - пошел бы на сделку, не задумываясь. Но испанцы уходили. И это было видно невооруженным взглядом. А он... он ошибся.



- Сэр, темнеет сэр, - осторожно произнес старший офицер.
- Вижу, - рыкнул Вильям. - Что с 'Индианой'?
- Капитан Тэйлор докладывал, что броненосец получил торпеду под кормовой подзор с правого борта. Затоплен один из кормовых отсеков, сильно поврежден правый винт. Броненосец принял около пятисот тонн воды, но дальнейшее ее поступление удалось прекратить. В настоящий момент корабль имеет дифферент на корму около трех градусов, но способен управляться и поддерживать ход до восьми узлов.
- Хорошо. Командую всем - делай как я. Лево на борт. Уходим.
- Сэр...
- Уходим! Мы их упустили. И теперь, я уверен, он направится в Гавану. Вот и мы туда заглянем.
- А как же экипаж 'Бруклина'?
- Проклятье! Не будьте таким кретином! Какой экипаж под огнем противника? Там же зона действия береговой артиллерии! Даже эта мелочь насмерть заклюет любого, кто решит застопорить машины под ее огнем!

Глава 5

1 июля 1898 года. Гибралтарский пролив



С каждым днем протекания Испано-американская война казалась для европейского наблюдателя все чудесатей и чудесатей. Ведь что реально могли сделать испанцы? Да ничего. Всем более-менее интересующимся вопросом было ясно - Мадрид не имеет никаких шансов на успех. Вообще. И речь, если и может идти, то только о форме и сроках поражения.



Однако с самого начала все пошло не так.



Красивый старт в виде истерии журналистов и политиков вокруг утопления якобы испанцами броненосца 'Мэн' обернулся если не крахом, то чудовищным ударом по Империи Херста. Ведь именно он продвигал эту версию. Так вот. Кто-то неизвестный дал 'товарищу' высказаться, да поглубже увязнуть в своей лжи. А потом просто и банально разослал во все ведущие издательства мира очень интересные фотографии, которые запечатлели сам взрыв. И кинопленку! Фурор! Скандал! Каждая секунда этой трагедии была запечатлена со всех ракурсов.... И ладно бы, только Европа. Поток сального юмора по поводу 'убогих козопасов из северной Америки' ей был не в новинку. Но и в самих США началась поистине знатная буча - конкуренты Херста набросились на него с остервенением, стремясь сожрать с потрохами. Как и противники войны. Ведь американское общество было не монолитно. Далеко не все крупные капиталы желали ввязываться в эту драку. Кто-то сомневался. Кто-то был против. А тут выходило, что какая-то кучка ... их обманула? Дошло до судов! Не все же были в курсе этой аферы. Да и набрать политических очков на травле неудачника - выгодное дело.



Но особенно пикантным нюансом стало то, что все эти бандероли были отправлены из Лондона частным лицом, а письма напечатаны по-английски. Чего только не обсуждали в кулуарах по обе стороны Атлантического океана.



Не успел утихнуть скандал с этими фотографиями, вызвавшими общемировой резонанс, как подоспела новая сенсация.



Филиппины!



Совершенно избитый и обгорелый бронепалубный крейсер 'Рейли' вошел в бухту Сингапура и выбросился на берег, поскольку сил и возможности поддерживать корабль на плаву у команды не осталось. Она и так совершила чудо - не утонула с ТАКИМИ повреждениями.



Но как это стало возможно?



О том, насколько 'могучая' эскадра ждала коммодора Дьюи возле Манилы, знали все. Однако факты самая упрямая на свете вещь - эскадра разбита и утоплена. Вся. До последнего корабля. Даже многострадальный 'Рейли' и тот в конце концов пошел ко дну.



Невероятно! Просто невероятно!



Поэтому англичане срочно бросились проверять все 'входы и выходы'. После таких сюрпризов ни у кого не оставалось сомнений - кто-то в этой партии сдает карты не только на стол, но и кое-что прячет в рукаве. А британцы от таких мыслей просто завелись. Можно сказать, оскорбились. Как же так? Кто-то посмел подражать им? Какая наглость!



И что же? Выяснилось, что огромное количество морских артиллерийских орудий, прорва боеприпасов и прочее, прочее, прочее просто бесследно исчезло. Но самое интересное - с огромным трудом им удалось найти намек на то, что основным благодетелем фонда оказался небезызвестный князь Юсупов. Тот самый, что с наглой мордой мягко улыбался где-то на галерке. Даже новости о событиях этой войны у него в изданиях появлялись с некоторой задержкой и отличались очень спокойными тонами. Никто никого не обличал, зато детально разбирал события, раскладывая их по полочкам. Но кому это было интересно? Вся Европа горела страстями! В Испанию даже потянулись жидкие ручейки добровольцев, собирающихся воевать с этими американскими дикарями.



И на этом моменте англичане окончательно спеклись, поняв, что вся эта возня с королевской эскадрой - неспроста. Странные корабли, еще более странное поведение. Ведь она могла выступить с адмиралом Сервера, но под надуманным предлогом задержалась.... Поэтому, 'просвещенные мореплаватели' отправили в командировку в Испанию двух своих морских специалистов подходящего уровня. По одному на корабль. Да не абы как, а с умом - им вручили испанские документы с военно-морской формой, и назначения на 'Зиту' и 'Гиту' старшими офицерами. И Мадрид такому шагу даже не пытался противиться, скорее, напротив. Во-первых, это, все-таки, опытные моряки. А, во-вторых, Лондон предложил за них льготные поставки первоклассного кардифа в кредит на весьма выгодных условиях. Очень уж у Foreign office засвербело в одном месте от предчувствия.



И каково же было удивление английского офицера, когда, войдя в кают-компанию, он с удивлением обнаружил лица, явно не принадлежащие уроженцам этого сказочного Пиренейского полуострова. Да и разговор, примолкший при его появлении, хоть и велся на испанском языке, но в нем звучало столько акцентов.... Похоже, здесь собрались его коллеги из конкурирующих 'контор'.



- Господа, рад вас видеть, - начал он на английском и представился 'официальным именем', - Пабло Маркес. Прибыл исполнять обязанности старшего офицера.
- Адольфо Бланко, главный механик, - на чистейшем берлинском диалекте отозвался, улыбаясь, белокурый красавец, демонстративно отдавший честь. Потом с такими же понимающими улыбками прозвучали представления на французском и итальянском языках. А вот старший артиллерийский офицер удивил, представившись по-русски.
- Не переживайте, сэр Пабло, - панибратски хлопнул его по плечу француз. - На этом корабле есть и настоящие испанцы. Командир корабля, например.
- И все?
- Ну почему же сразу все? Кочегары и палубная команда у нас тоже испанцы.
- А вот машины обслуживают германцы, - усмехнулся немец. - Причем их приняли на борт без всяких секретов и тайн - открытым набором. С каждым из них заключен контракт на неплохие деньги.
- Почему немцы?
- Князь посчитал, что с его машинами мы справимся лучше всех, - пожал плечами германский агент.
- Князь? - Наиграно удивился англичанин.
- Ой, да бросьте, - хохотнув, махнул рукой итальянец. - К чему эта игра?
- А итальянцев он куда набрал?
- В призовую партию, - подал голос старший артиллерийский офицер. - И не только их. По крайней мере, расчеты башен главного калибра - мои соотечественники.
- Как я сразу не догадался... - усмехнувшись, покачал головой английский агент.
- На среднем французы. На дальномере вообще шведы сидят. И так далее. Команда у нас чрезвычайно пестрая. Хотя нижние чины в целом обучены и сплаваны неплохо.
- И давно вы здесь собрались?
- Мы? Недели не прошло. Так что не переживайте. Английская разведка не сильно опоздала. С самого начала тут только Мануэль, - кивнул француз на русского.
- И что дальше? - Как-то рассеяно произнес 'лайми'. - Нам ведь предстоит воевать, полагаю. Как мы это будем делать?
- Вот так и будем, - спокойно произнес Мануэль. - Пока совершаем переход - притираемся друг к другу. А там - по ситуации. В конце концов, раз уж так сложилось, то неужели опытные и квалифицированные моряки ведущих европейских держав не смогут надрать задницу каким-то янки?
- Мы еще не знаем, что это за корабль, - возразил английский агент, которого ремарка русского зацепила за живое. - Мне говорили, что он бестолково построен.
- У вас будет время с ним познакомиться поближе.
- И что это изменит?
- Позволит вам иначе взглянуть на тех людей, что делают такие опрометчивые заявления, - холодно усмехнулся главный артиллерийский офицер. - Или вы не обладаете должным профессионализмом, чтобы компетентно исполнять обязанности старшего офицера и ищете оправдания своей безрукости? Странно. Мне казалось, что у Туманного Альбиона хорошие моряки.



Англичанин поджал губы, но промолчал. А на лицах остальных растянулись усмешки....



Вспоминая все это Пабло Маркес с легкой хандрой смотрел на набегающие волны. Жизнь продолжалась. Им всем вместе предстояло идти под американские снаряды. Необычно. Очень необычно и... неожиданно. Занесло же к черту на рога....

Глава 6

2 июля 1898 года. Форт Ханкок на косе Санди Хук при входе в залив Нью-Йорка



Адмирал Сервера смотрел на тусклые огни красных фонарей на расположенной вдали песчаной косе и сильно нервничал. Тот план действий, который после прорыва он получил от полковника Марадоны, наводил на него тоску, близкую к отчаянию. Сам бы он на такое не пошел никогда, однако... под планом стояла подпись генерал-губернатора, а приказы нужно выполнять.



Все дело в том, что в месте рандеву его ждал не только эскадренный угольщик, но и еще два парохода, перевозивших полк легкой пехоты 'Куба'. Тот самый, что сформировали на седьмой день войны из кубинских добровольцев, у которых повстанцы кого-то ограбили, убили или изнасиловали. Причем он был не чисто туземным, а смешанным, потому что весь командный состав от звена и выше состоял из испанских гвардейцев.



Этакие озлобленные и вооруженные до зубов головорезы. Каждый нес на поясе самозарядный пистолет Маузер С96 . А в руках держали либо 'Винчестеры', выполненные под тот же патрон, что и пистолет, либо ручные пулеметы Мадсена. Кроме того, у большинства имелся подсумок с гранатами-колотушками с терочным запалом. Иными словами - почти классические штурмовики конца Первой Мировой. Командовал же ими гвардии полковник Эрнесто Че Гевара, такой же, как и дон Педро - 'коренной испанец' с едва заметным русским акцентом. Правда, в будущем, известные больше как майор ГРУ Эдурад Головин.



И вот теперь, в три часа ночи этого замечательного теплого воскресного дня, восемь паровых катеров, соблюдая светомаскировку, аккуратно начали выгружать свой озлобленный и вооруженный до зубов груз прямо на песчаный пляж. А уже в четыре часа тридцать минут по местному времени накопившись, бойцы двинулись вперед, благодаря заранее изученной карте местности. Командир каждого звена знал свое направление, задачу и место в общем деле.



Американцы спали. Тихо, мирно и беззаботно. Ведь война шла где-то там, далеко, за морем. Да и воскресенье. Какой честный христианин нападет на чуть подвыпивший гарнизон форта в столь праздное время?



Поэтому атака кубинцев оказалась полной неожиданностью для личного состава. Хотя много позже, в учебниках истории напишут, что доблестные бойцы гарнизона сражались до последней капли крови, не желая отступать со своего боевого поста. Но на деле весь штурм превратился в самую обычную бойню перепуганных и растерянных людей. А подавляющее огневое превосходство испанских гренадеров искореняло даже редкие и незначительные очаги сопротивления так быстро, что они не успевали ни на что повлиять...



- Доложить о потерях, - тихо и спокойно произнес полковник, когда все было закончено.
- Пятнадцать убито, сорок три ранено, из них семь тяжело.
- Перевязали?
- Так точно, готовим носилки для эвакуации.
- Что янки?
- Все чисто, пленных и раненых нет.
- А мортирная батарея?
- Там попытались оказать сопротивление, но куда им против нашей плотности огня? Впрочем, основные потери там и понесли.
- Охранение выставили?
- Согласно плану.
- Саперы начали работать?
- Так точно. Надеюсь, они разнесут тут все к чертям собачьим.
- Я тоже, - кивнул Че Гевара. - Подавайте сигнал на эскадру. И да, поднимайте на форте наш флаг, нечего здесь болтаться этому матрасу....



Утро Джона Моргана Старшего началось очень тревожно. Его буквально вырвали из постели чудовищные известия. Испанская эскадра, сбежавшая от американского флота из-под Сантьяго-де-Куба, оказалась возле Нью-Йорка! А ведь ее искали в Карибском море! То есть, US Navy будет идти сюда не меньше недели! Что же делать?



Дальше - больше.



Уже садясь в пролетку, Джон узнал, что над фортом Санди Хук испанский флаг, а корабли противника входят во внутренние воды акватории. Уже прозвучали первые выстрелы по торговцам, пытающимся ускользнуть. С ними никто не церемонится - при малейшей попытке оказать сопротивление - просто топят.



- Кошмар! - Только и выдал Джон Морган, когда ему это рассказали. Да и что еще он мог ответить? Как на это реагировать?



Впрочем, события и дальше развивались весьма стремительно, не давая никому опомниться и отдышаться.



Вход двух броненосных крейсеров первого ранга в залив Нью-Йорка ознаменовался салютом, которым они разнесли в пыль статую Свободы. Главным калибром. В упор.



А тем временем сопровождающие их пароходы уже швартовались у причалов Старого Нью-Йоркского порта, извергая из своих недр озлобленных и до зубов вооруженных кубинцев. Никакой раскачки после этого не последовало. Отряды численностью до роты по мере выгрузки незамедлительно устремлялись к заранее обозначенным местам: банкам, ювелирным магазинам, богатым особнякам со вполне очевидными намерениями. Грабить, грабить и еще раз грабить! Че Гевара в походе объявил, что все деньги, которые они вытрясут из этого города будут поделены по-братски. Половину королю. Половину в пользу родичей экипажей кораблей этой эскадры и участников штурма. Даже погибших. Учитывая, что большая часть из личного состава была из бедных, как церковные мыши, семей, то мотивация оказалась просто замечательная. Настолько, что 'эль бандитос' даже на молоденьких девушек внимания не обращали. Если только те несли на своем юном теле какие-то ценные украшения. Серьги там, кольца или ожерелья.



Джон Морган Старший полетел обратно в свой особняк сразу же как услышал, что на пирсе в Старом порту выгружаются часть испанской армии. Да какой к черту армии... кубинцы! Бедные, нищие кубинцы, вооруженные до зубов. Опытный банкир и финансист очень быстро просчитал перспективу, которая ожидает город при таком вторжении и решил не рисковать зазря.



- Быстрее! Быстрее! - Орал он на жену с детьми, влетев домой. - Милая брось! Брось все это!
- Но как я буду без этого платья? - Искренне удивилась Фрэнсис Луиза.
- Если до нас доберутся кубинцы...
- Куда они доберутся? Брось. Полиция их остановится...



И в этот момент откуда-то с улицы донеслась частая стрельба из ручного пулемета. Очень такая характерная и узнаваемая. А спустя несколько секунд, к ней добавились пистолетные выстрелы.



- Полагаю, что наша полиция уже никого не остановит. Бросайте все! Пошли! Бегом! Бегом! - Чуть ли не ударами трости выгонял из особняка жену и детей Джон Морган. Уж он-то прекрасно понимал, что их ждет, попадись они в руки нападающим. Благо, что сведения о регулярных провалах повстанцев на Кубе и настроениях до него доходили уже давно.



Уже сворачивая на дальнем перекрестке, Джон увидел, как к его особняку устремились вооруженные до зубов люди. Дворецкого, который попытался их остановить, они пристрелили на ходу, даже не останавливаясь.



- Ты это видела? - Спокойно спросил он у жены?
- Да... - тихо ответила она с расширенными от ужаса глазами.
- Только чудом нам удалось вырваться из этой западни. Бог любит нас. - И позволит ограбить?
- Если он позволил нам уйти, значит, это ограбление урок. Он, - Джон скосил глаза вверх, - никогда ничего не делает просто так. Мало того - гибель дворецкого тоже не случайна. Нам показали то, насколько близко мы были к трагедии. К непоправимому. Задержись мы еще на несколько минут и все... конец. Никто бы из нас не выжил. А вас, дорогие мои, - Джон окинул взглядом жену и трех дочерей, - перед смертью еще бы и изнасиловали, причем коллективно. Эти - просто так бы не убили. Да и нас сыном, безусловно, пытали бы.
- Но за что?
- Ничего не бывает просто так, милая, - уклончиво ответил Джон Морган и задумался.



Впрочем, уже через минуту громкий взрыв отвлек его от раздумий. Обстрел города главным калибром продолжался. Какую именно цель преследовали испанцы - совершенно не ясно, но все высокие здания в Нью-Йорке получали свою порцию стали и пироксилина в порядке живой очереди. Броненосные крейсера работали по ориентирам, заодно обучая канониров стрелять. Каждый снаряд шел в дело....



К вечеру город пылал, потому что к грабежам кубинцев подключились местные бедняки, развернув на улицах города инсценировку в духе октября семнадцатого и последующей 'идейной борьбы' за 'светлое будущее'. Грабежи, насилие, пожары.... Истинное торжество настоящей демократии!



- Эрнесто... - покачал головой дон Паскуале. - Зачем все это?
- В самом начале нынешнего века англичане преподали им урок о том, что любая война может прийти в их дом. Когда американцы попытались отобрать у Лондона Канаду во время Наполеоновских войн, те в ответ разорили Вашингтон и сожгли Белый дом. Сейчас же мы всего лишь напоминаем Соединенным Штатам о том, что война - девица ветреная, сегодня там, а завтра уже стучится в окошко. И играть с ней опасно.
- Но мирные жители...
- Испанские части просто ограбили банки, ювелирные магазины с особняками и отступили. Все остальное - дело рук городской бедноты.
- Но кто в это поверит?
- А и не нужно верить. Вы думаете, что за ящики мы сгружали с пароходов?
- Патроны?
- И оружие. Но не нам. Руководитель Нью-Йоркской коммуны уже сбивает свои дружины. Преимущественно негритянские. Пятьдесят два пулемета Максима, двадцать тысяч винтовок Маузера. Поверьте - всему миру придется считаться с этим восстанием. А уходя, мы завалим все подходы к городу минами. Так что US Navy не сможет поддержать свои сухопутные силы.
- Чудовищно... это просто чудовищно... - покачал головой адмирал Сервера.
- Это правильно. Не забывайте о том, что они хотели отправить вас кормить рыб. И если бы не находчивость дона Педро, все бы так и вышло. Они - враги. Хорошие ли, плохие ли - не важно. Просто враги.
- El pueblo unido, jamás será vencido! - Донесся ветром до этой парочки припев 'Нового гимна Испании' откуда-то с Манхеттена.
- Бедный город, - покачал головой дон Паскуале.
- Постарайтесь досмотреть все корабли, что стоят в заливе, - постарался сменить тему Эрнесто. - Всех, кого уличите в контрабанде - готовьте к утоплению на фарватере. Если получиться - грузите их цементом, щебнем или еще чем тяжелым. У нас всего три дня. Больше здесь задерживаться не стоит, если мы не хотим познакомиться с броненосцами адмирала Сэмпсона. Поверьте мне на слово - это не та встреча, на которую нам стоит спешить. Справитесь?
- Постараюсь, - произнес Сервера, покачав головой.
- Не раскисайте, - усмехнулся полковник. - Возиться в грязи и делать больно врагам - наша работа. Это только в Ватикане гвардия в карнавальных костюмах марширует. Настоящая же гвардия - становой хребет любого государства. Это те люди, которые дают ему устойчивость, крепость, основательность.
- Если бы все было так просто...
- А все и есть просто. Намного проще, чем вы думаете. Испания умирает. Серьезно. И только в наших руках ее откачать. И эта война. Эта победа...
- Но...
- Победа, адмирал, победа. Мы разобьем янки, уж поверьте мне. Так вот. И эта победа станет фундаментом нашего будущего благополучия. Новой эпохи возрождения. Или вы думаете, что этот новый гимн возник просто так? Это первые звуки новой жизни. Обновленной Испании. 

Глава 7

9 июля 1898 года. Испанская Империя. Рейд Гаваны



Капитан Тэйлор с тревогой вглядывался в дымы на горизонте. Так уж случилось, что его 'Индиану' оставили продолжать блокаду Кубы из-за невозможности дать нормальный ход. Ну и 'Нью-Орлеан' оставили за компанию. А остальные силы ушли на север ловить обнаглевших испанцев. Это надо же было выдумать - штурмовать Нью-Йорк!



Дымы тем временем приближались.



- Сэр, - козырнул вестовой.
- Что там?
- Корабли с Ост-Норд-Оста на горизонте. Идут прямо на нас. Скорость не менее пятнадцати узлов.
- Сколько их?
- Пока непонятно, сэр. Отметки створятся.
- Силуэт определили?
- Пока нет, сэр. Видны лишь мачты и верхушки труб.
- Полная боевая готовность! - Закричал командир корабля после небольшой паузы. - Передать на 'Нью-Орлеан' - держаться на подбойном борту.
- Сэр? - Удивленно произнес старший офицер.
- Это испанская королевская эскадра. - Усмехнулся командир корабля. - Я уверен - это испанцы. Коварные скоты. Выждали, когда основные силы отойдут на север и атакуют! Проклятье!



А тем временем на 'Зите' британский испанец Пабло Маркес также оживленно готовил корабль к бою. Шутка ли? Ведь по прибытию в Сантьяго-де-Куба, подозрительно похожий на русского Педро Марадона объявил им сногсшибательную новость. Общество 'Испанских патриотов' будет платить команде корабля за каждый потопленный корабль противника согласно распространенному прайс-листу. Странная командировка грозила стать очень выгодной...



Время летело незаметно.



Мини-эскадра из двух броненосцев второго ранга накатывалась прямо на противника. Когда дистанция сократилась до пятидесяти кабельтовых, командир корабля спросил:



- Сеньор Мануэль, вы готовы?
- Так точно.
- Хорошо. Право шесть румбов, - скомандовал он. А потом добавил: - Удерживайте постоянный курсовой угол на противника.



Конечно, Пабло Маркес пытался возражать, считая поворот преждевременным. Но, увы, командир корабля больше прислушивался к старшему артиллерийскому офицеру и 'сестрички' покатились по сложной кривой, выдерживая направление на броненосец около семидесяти градусов к левому борту. Что приводило к тому, что дистанция между ними сокращалась примерно на один кабельтов в минуту.



- Сорок пять кабельтовых! - Раздался голос на дальномере.
- Огонь, - немедля скомандовал старший артиллерийский офицер, зная, что его молодцы уже держат 'Индиану' в прицелах, согласно оперативно поступающим расчетам данным упреждения и возвышения. Причем с восьмидесяти кабельтовых.



Пабло Маркес только бровью повел, посчитав стрельбу с такой дистанции, дуростью русского артиллериста. Но, спустя несколько секунд вполне искренне удивился - снаряды легли накрытием.



- Огонь! - Скомандовал минуту спустя русский. И вновь жахнул полный залп главного калибра, отправляя в американцев четыре десятидюймовых снаряда.



И о чудо! Снова накрытие! А на третий залп он даже добился одного попадания! Невероятно! После чего Пабло Маркес закусил губу и постарался запомнить все, что он видел и слышал о работе артиллеристов. И, с удивлением обнаружил, полное отсутствие информации. Узнав, что пушками главного калибра заведуют русские, он полностью пренебрег их делами. Ну что хорошего и выдающегося в таком деле они смогут сделать? Так уж случилось, что по роду своей деятельности очень неплохо разбирался и в морской артиллерии, и в кораблях, причем не только Туманного Альбиона, но и других стран. А потому закономерно был о русских самого, что ни на есть неважного мнения. Впрочем, как и об австрийцах с итальянцами. Но если 'макаронники' хоть иногда что-то вразумительное могли сделать, тогда как первая пара.... Мда... И тут такая удивительная точность да слаженность.



Лишь к исходу третьей минуты боя, когда корабли сблизились еще на три кабельтова 'Индиана' начала отвечать из главного калибра. Видимо, учтя опыт боя при Сантьяго-де-Куба. Адмирал Сэмпсон тогда очень сильно расстроился, увидев, что его лучший броненосный крейсер просто взяли и расстреляли как в тире. Поэтому уже на следующий день были готовы новые инструкции для командиров кораблей, а в Адмиралтейство пошла докладная записка об инциденте. Впрочем, ответный огонь оказался довольно бестолковый . Тут и орудия сыграли с американцами злую шутку, и канониры, и отсутствие дальномера. Иными словами - палили они в Божий свет как в копеечку. Но только главным калибром. А вот средним - довольно быстро нащупали дистанцию и стали добиваться одного за другим попадания. Однако ситуации это не меняло. Мощная броня испанских 'Центурионов' надежно защищала корабль от такой мелочи. От каждого попадания крепкий, могучий костяк из легированной стали чуть заметно вибрировал и по корпусу броненосца второго ранга распространялся гул. Так, словно кто-то ударил колотушкой в чугунок. Кроме того, очень помогал угол, под которым 'Зита' и 'Гита' двигались на 'Индиану'. Оба восьмидюймовых и восемь шестидюймовых снарядов, попавших в головной мателот, самым пошлым и банальным образом рикошетировали. Как и большинство стадвадцатимиллиметровых. Лишь единичным снарядам удалось хоть что-то поломать да побить на броненосце второго ранга 'Зита'. В 'Гиту' и того не залетело. Вообще в полигонных условиях получилось работать.



Но все когда-нибудь подходит к своему концу. Чуть менее, чем через полчаса 'Индиана' медленно и уверенно стала уходила под воду, заваливаясь на правый борт. Ей понадобилось дюжина десятидюймовых 'чемоданов' и пять десятков гостинцев среднего калибра. И теперь пришла очередь бронепалубного красавца 'Нью-Орлеан', все еще не поднявшего пары. Но он, видя свое безвыходное положение, просто поднял белый флаг и застопорил ход. Героическое самоубийство не входило в планы командира корабля. Какие у него были шансы против двух броненосцев, пусть и второго ранга? Никаких. Вообще. Особенно на тех двадцати кабельтовых, что их разделяло. Они вон, с сорока пяти кабельтовых 'прописывали пилюли' из главного калибра. Для них эта дистанция - считай расстрел в упор.



Сражение кончилось. Можно было оправиться и покурить, а также спустить шлюпки для спасения гибнущего экипажа 'Индианы'. Ну и призовую команду на 'Нью-Орлеан' отправить.



- Доложить о потерях? - Зычно скомандовал командир 'Зиты'.
- Семь убитых, двадцать один ранен, - козырнул старший офицер, спустя шесть минут. - Все орудия исправны, пожаров нет, управление в порядке, можем держать полный ход.
- Отрадно слышать, - кивнул командир корабля, с трудом сдерживая улыбку.



Надо ли говорить, что Гавана встречала королевскую эскадру как героев? И как они там гуляли.... Ведь блокада снята. Основные силы адмирала Сэмпсона ушли к Нью-Йорку, дабы противодействовать адмиралу Сервера. А те незначительные легкие силы, что у US Navy еще оставались незадействованные, после появления таких визитеров старались не показывать носа из порта.



Особенно стоит отметить, что англичан, немцев, французов, австрийцев, итальянцев и русских чествовали так, словно они спасители Отечества. И информация об этом уже через три дня попала на первые полосы газет США, став если не сенсацией, то чем-то подобным. Вкупе с ударом по Нью-Йорку ситуация выглядела чрезвычайно печальной. Настолько, насколько это только можно было представить....



Уильям Херст, один из инициаторов и вдохновителей этой войны сидел в кресле и мерно пил виски. Запоем. Он просто не понимал, что делать. Все его попытки организовать газетные кампании по подъему патриотичных настроений проваливались одна за другой.



Все рушилось.



Морская война, если уж вмешались пусть и опосредованно ведущие морские державы, проиграна. И, судя по всему, США теперь придется защищаться от таких вот разорительных десантов. Куда в следующий раз ударит адмирал Сервера? Кто его знает? А их флот тает. Эта ударная пара испанских 'Центурионов' оказалась крепким орешком. Кто бы мог подумать? И англичане... скоты... столько поливали помоями поделку князя Юсупова, а потом сами же на него старших офицеров и прислали.



А следом за морской войной совершенно расстраивалась торговля. Нью-Йоркский порт в руинах. Да и сам город все еще не удается отбить у вооруженных до зубов негров. Испанский подарок.... Федеральные войска уже штурмуют город, но, судя по всему это затянется. Многие дома превращены в укрепленные позиции. Приходилось подтягивать артиллерию и мерно, тяжело, напряженно выбивать повстанцев из Нью-Йорка... превращая его в гору дымящихся развалин. Да и негры, прекрасно понимая, что их ждет, сдаваться не собирались. Другие порты? Очень опасно. Страховые компании Великобритании, Франции, Германии и прочих европейских стран взвинтили взносы до небес. Да и опасность конфискации висит дамокловым мечом над Атлантикой. Куда ушел Сервера? Когда атакует? И что? Одни сплошные вопросы.



Финансовые потери с каждым днем войны становились все более чудовищными, нежели ожидалось.



- Сэр, - в кабинет вошел его помощник.
- Что тебе? - С трудом выговаривая слова, спросил Уильям.
- Свежие новости.
- Хорошие?
- Нет, сэр. На границе Техаса мексиканская банда разбила наши пограничные отряды и продвигается вглубь штата. Численностью до двухсот человек. Конные. Хорошо вооружены. Пулеметы на странных легких повозках, винтовки, самозарядные пистолеты. Наших солдат они смяли походя.
- Это война?
- Нет, сэр. Просто бандиты. По крайней мере, Мехико именно так это прокомментировало. По их словам, они даже не знают, кто это.
- А что хотят эти... хм... бандиты? Кого-то ограбить?
- Официально - освободить порабощенный нами Юг. Идут под знаменем Конфедерации. В Сан-Антонио жители их встречали цветами. Там они и задержались - ополчение из добровольцев собирают. По слухам командует отрядом хорошо известным вам дон Педро с Кубы. Тот самый, который смог погасить восстание. Не удивлюсь, если мексиканская банда окажется кадровой испанской частью.
- Этого нам еще не хватало... - моментально протрезвев, Уильям Херст, вскочил и взбудоражено начал вышагивать по своему кабинету. - Так вот, значит, зачем были те листовки... - медленно произнес он. - А я-то еще думал, кому и зачем нужно ворошить старое?
- Каковы будут приказания, сэр? 

Глава 8

25 июля 1898 года. США. Техас. Остин



Джордж Томас Андерсон, один из самых беспокойных генералов Конфедерации времен Гражданской войны, стоял и со слезами на глазах смотрел на марширующих перед ним солдат. В свое время он участвовал практически во всех сражениях на востоке и заслужил прозвище 'Тигр' за решительность и напористость. И эта черта характера сохранилась в нем до глубокой старости. В свои семьдесят четыре года он все еще сохранял тот дух старого Юга, который в свое время поднял Конфедерацию на борьбу. Несгибаемый стержень. И выправку.



В свое время войска Юга были одеты кто во что. Остро не хватало обуви и головных уборов, а заношенная до рвани ткань мундиров считалась совершенно обыденным явлением. Сейчас, все техасские добровольцы маршировали в добрых сапогах и прекрасно пошитых мундирах. А оружие? Прекрасные германские винтовки и датские ручные пулеметы... это же просто что-то невообразимое для былых лет!



Он смотрел и не верил своим глазам.... Впрочем, не он один. Слухи разносятся быстро. И уже после первой сенсационной статьи о вторгшихся мексиканских бандитах под знаменем Конфедерации, все старые бойцы стали подтягиваться в Техас. А также недовольные. О да! Недовольных хватало.



Политика Севера после победы была далека от высоких идеалов демократии и плохо сочеталась с их обещаниями. Негры получили свободу, но... совершенно по-скотски. Их, по сути, просто выгнали на улицу в одних трусах без гроша в кармане и всемерно затруднили трудоустройство. Дескать, ваши проблемы. Да и южане хлебнули. Особенно когда приехали саквояжники и под давлением властей с обстоятельствами за гроши скупили весь более-менее значимый бизнес юга. И это, не говоря о том, что лишенные средств к существованию негры сколачивали банды и промышляли грабежом южан. Ну, то есть тех, кто жил рядом. Какие только ужасы они не творили на удаленных фермах! Или читатель думает, что знаменитый Ku Klux Klan возник просто так? Из-за кровожадных устремлений бывших рабовладельцев и эксплуататоров? Отнюдь. Он и ему подобные организации стали естественной защитной реакцией на тот кошмар, который творили негры. Север нарочно стравливал вынужденных выживать людей и наслаждался этой фееричной бойней.



Владимир поначалу не планировал пытаться возрождать борьбу за независимость со стороны южан, но заготовки сделал. На всякий случай. Мало ли с кораблями не сложится? Фортуна ведь она такая... переменчивая. Поэтому в Сан-Антонио и Остине на складах подставных компаний потихоньку накапливалось снаряжение для формирования войск. Стрелковое вооружение, боеприпасы, обмундирование. Те самые 'пропажи', что в свое время закупало общество Испанских патриотов. Все подумали, будто это простое освоение средств. Воровство. Ведь в войска оно не поступало, а в бумагах числилось. То есть, все как обычно на знойных Пиренеях. А тут, как гром среди ясного неба, практически все, что вроде как было 'украдено', строго по спискам стало всплывать в Техасе. Неожиданно, неприятно... и очень не вовремя...



По улице все шли и шли добровольцы, напевая старую песню Техаса еще времен Гражданской войны. А Джордж Томас Андресон стоял, несмотря на возраст, по стойке смирно в своем старом мундире. И держал правую руку под козырек.



There is a yellow rose in Texas that I am going to see,
No other darkey knows her, no darkey only me;
She cried so when I left her, it like to broke my heart,
And if I ever find her we never more will part.
...



- Сэр, - к Джорджу подъехал крепкий загорелый мужчина в форме полковника Конфедерации, и козырнул приветствуя.
- Джордж, Джордж Томас Андресон, - поздоровался с ним старик. - Отставной бригадный генерал Конфедерации.
- Чак, Чак Норис, - встречно представился мужчина, бывший еще месяц назад Педро Марадоной, - полковник Конфедерации. Для меня честь видеть вас. Наслышан.
- Это для меня честь видеть вас... всех вас, сынок, - с влажными глазами и дрожащим голосом произнес старик. - Я уж и не надеялся...



Тем временем в Сан-Франциско заявила о себе Филиппинская эскадра Испанского королевского флота, о которой после битвы в заливе Манилы все позабыли.



- Сэр, плохие новости, - в кабинет губернатора Джеймса Бадда вошел его секретарь.
- Что случилось? - Обеспокоено поинтересовался он.
- Сегодня утром в Санта-Крус высадился испанский десант. Точная его численность не известна.
- Десант?! Вы уверены?
- Такова телеграмма, сэр. Его сопровождают шесть боевых кораблей. Мы полагаем - вся Филиппинская эскадра Испании за исключением канонерских лодок и совсем уж негодных крейсеров.
- Санта-Крус, я полагаю, они заняли?
- Вероятно, сэр. Мы опасаемся их наступления на Сан-Франциско. Береговые батареи не пропустят их корабли, но пехота вполне имеет шансы.
- Срочно готовьте телеграмму в Вашингтон, - холодно произнес Джеймс Бадд. - И вызывайте ко мне всех командиров фортов, с которыми сможете связаться. Я не уверен, что у нас много времени...



Но было уже поздно.



Высаженные еще неделю назад летучие конные отряды, встретившись с разведчиками, глубокой ночью с 23 на 24 июля перерезали телеграфные линии и разобрали в нескольких местах железную дорогу. После чего устроили засады на наиболее популярных маршрутах дилижансов. Сан-Франциско был полностью отрезан от внешнего мира.



А уже 25 июля передовые части гвардейского испанского полка подошли к пригородам Сан-Франциско, вступив в перестрелку с жидкими отрядами федеральных войск и ополчением. В то время как крейсера Филиппинской эскадры наглухо заблокировали порт. Город был обречен.

Глава 9

1 ноября 1898 года. Испанская Империя. Малага



Владимир Ильич Ульянов стоял у окна шикарного особняка, занятого им по праву гранда первого класса Испанского королевства, ну и самого богатого человека на планете. Не в отеле же ему, в самом деле, останавливаться? Стоял и наблюдал за тем, как в утренней дымке тают последние корабли этой новой 'непобедимой армады'.



- Отчего у тебя такое кислое лицо? Ты разве недоволен? - С удивлением поинтересовалась Зинаида, бывшая теперь всегда рядом с мужем, даже в таких деловых поездках.
- Конечно. И очень недоволен.
- Но почему? Мне казалось, что все идет очень неплохо.
- На самом деле то, что нам пришлось спровоцировать вот это, - он махнул за окно, - говорит о полном провале моего первоначального плана.
- Серьезно? - Еще больше удивилась Зинаида. - Но ведь ты стремился к ослаблению Штатов. Что тебе не нравиться?
- О нет, все намного сложнее, - покачал он головой.
- Странно. Почему же ты мне не рассказывал раньше?
- Рассказывал. Только не вдаваясь в подробности. Помнишь, во время нашего первого совместного путешествия в XXI век я сказал, что хочу всемерно ускорить развитие этого мира?
- Да. Но я не очень понимаю, как это связано.
- Напрямую. В чем основная фундаментальная ошибка практически всех революционеров?
- Не знаю, - покачала головой Зинаида. - Насилие?
- Ни в коем случае. Насилие это всего лишь инструмент. Им много кто пользуется. Само по себе в нет ничего плохого. Как скальпель. Он плох? Отнюдь. Но им можно как проводить операцию, леча больного, так и уродовать, убивать.
- Тогда в чем? - Повела бровью Зинаида.
- Революционеры, как правило, нуждаются в поддержке широких масс населения, чтобы утвердить свою власть. Поэтому идут на любые ухищрения и обещания. Нет более безумных популистов, чем революционеры. И чем более они отморожены, тем радужнее обещания. Одним из стандартных обещаний революционеров всех времен и народов является - 'отнять и поделить'. То есть, они обещают отнять имущество у тех, кто его имеет, и разделить между неимущими. Что может быть заманчивее? Раз. И у тебя на халяву появляется масса каких-то материальных средств. Кто от такого откажется?
- Хм. Никто. - Усмехнулась Зинаида.
- Вот-вот. Никто. Люди падки до халявы. Особенно если сами ничего не смогли добиться. Поскреби любого 'пламенного' борца за народного счастье и окажется, что он просто хочет халявы. И чем громче кричит, тем меньше хочет трудиться и развиваться. У него все всегда виноваты. Один он д'Артаньян, обиженный на весь мир, который не пускает его в 'Светлое будущее'. Люди не равны, никогда ими не были и никогда не будут. Но разве это мешало толковым ребятам из рабства освобождаться? Или из крепости выкупаться? Нет. Было бы желание, помноженное на ум и усердие с трудолюбием. А не могли выкупиться или освободиться легально - сбегали. Те же казаки это и есть вчерашние беглые, готовые воспользоваться шансом и ковать свою судьбу самостоятельно. Под лежащий камень вода не течет. Или, если хочешь - басня о двух лягушках и молоке. Каждый из нас сам кузнец своего счастья.
- Я в курсе. Ты уже рассказывал, что у любого человека в жизни бывает шанс и не один улучшить свою жизнь, но если он не готовится к этому, не учится, не развивается, не стремится к улучшению своего положения, то он ими просто не сможет воспользоваться.
- Верно. Но как людям быть? Чувство вины неприятно, особенно, когда ты понимаешь, что ты сам себе злобный буратино. Поэтому собственное нежелание сделать 'level-up' широкие массы, как правило, компенсируют самооправданием. Дескать, правительство плохое. Или там все воруют, поэтому жить плохо. Даже если они сами таскают туалетную бумагу с работы. Ну и так далее. Вот и представь, какой бальзам на их израненную душу такая халява или ее обещание?
- Прекрасно представляю. Но, в чем здесь ошибка?
- Очень просто - популизм революции предлагает все отнять и поделить. То есть, избавиться от богатых людей. А единственное, к чему такой подход может привести - еще большее обнищание широких масс. Ведь пропадает стимул для личного развития и усилий по улучшению своего положения. Помнишь, я показывал тебе фильм 'Берегись автомобиля'? Ну, ту замечательную сцену про жизнь по доверенности?
- Да, конечно, - улыбнулась Зинаида и процитировала: - Ну, почему... Почему я должен так жить? Господи, за что? Почему бы... Я, человек с высшим образованием, должен таится, приспосабливаться, выкручиваться. Почему я не могу жить свободно, открыто? Ой, когда это всё кончится? - После чего хмыкнула и продолжила. - Впрочем, я все равно тебя не понимаю.
- Все очень просто. Не нужно бороться с богатством, нужно бороться с бедностью. То есть, не верхний уровень благосостояния ограничивать, а придумывать способы поднять нижний.
- Так просто? - Ехидно поинтересовалась Зинаида. - Почему же тогда революционеры им не пользовались?
- Людям нужно подливать масла на костер своего самооправдания. Мало кто захочет поддерживать политиков, указывающих им на их ошибки. Напротив, любой новый повод для самооправдания будет греть душу. Кроме того, быстрых результатов при таком подходе ждать не приходиться, потому что человечеству известна только одна технология для реализации подобного подхода. И она довольно неспешна.
- И какая же? Признаться, мне в голову вообще ничего не лезет.
- Все предельно просто. Рост производительных сил влечет за собой снижение стоимости материальных благ и повышение их доступности. Не линейная зависимость, но все равно очень заметная. Когда вся страна делает одну алюминиевую ложку в год, то логично предположить, что она будет только у царя. А когда таких в год делается два десятка миллионов, то очевидно, что они заглянут в каждый дом. Да и стоить уже будут разумных денег.
- Но ведь есть кризис перепроизводства, - хитро прищурившись произнесла супруга. - Как с ним быть?
- Давно уже найден ответ и решение, - мягко улыбнувшись, произнес Владимир. - Инфраструктура. Это манна небесная для экономического развития. Да, она не дает быстрых доходов, но рост экономики влечет за собой колоссальный и довольно устойчивый. Самым простой формой инфраструктурной схемы является жилищное строительство. Хотя это и несколько рискованно. Дело в том, что цикл очень короткий и требуется стимуляция покупательной способности широких масс. А люди в основном не умеют обращаться с деньгами. Дешевые деньги рвут им крышу и пережигают пробки, особенно вчерашним беднякам, которые к деньгам вообще непривычны. Поэтому с жильем все довольно нестабильно и опасно. Если есть возможность долго и основательно вкладываться, не ожидая быстрой отдачи, то на первое место выходит транспорт, энергетика и связь, которые тянут за собой все остальные отрасли экономики. Это на первом этапе. А потом, по мере исчерпания экономического пространства, необходимо выводить на первое место наукоемкие отрасли, которые все это время развивать спокойно, вдумчиво и без фанатизма.
- А почему не промышленное производство?
- Потому что в этой цепочке, оно уже производно, подстраиваясь под динамически изменяющуюся реальность.
- Хм.
- Поэтому я и не хотел сильно трогать США. Они одна из самых перспективных экономических площадок мира. Их разгром отбрасывает этот мир назад в развитии на многие годы. Если не десятилетия. Так что, знал бы я, что Уильям Херст вскроет мое участие в организации восстании конфедератов - давно бы распорядился его ликвидировать.
- Вандербильт поэтому прекратил строительство железной дороги?
- Именно, хотя до завершения контракта осталось всего-ничего. Довел-то он двухколейную дорогу практически до Читы. Официально он не может обеспечить поставки строительных материалов. Но мы то все понимаем. Так что - это провал задуманного. Хотя если спускаться с геополитического уровня на политический, то все совсем неплохо.
- Ну... если так смотреть, то да, конечно, - задумчиво потерла лобик Зинаида. - И что дальше?
- Как ни странно, но сложившаяся обстановка требует от нас добивания Штатов. То есть, говоря в терминологии XXI века, нам нужно принести им демократию, подспудно втоптав в каменный век. А я это делать не только не хотел, но и не хочу. Чертов Херст. Не мог промолчать. Конфедерация для ребят из Новой Англии идейные противники. Непримиримые враги. И такое мне просто так не простят. Особенно они. Умные, толковые, циничные... Эх... Где еще таких найти?
- А еще они совершенно безнравственны, - добавила Зинаида, поморщившись.
- Поверь, лучше работать с аморальным и циничным, но умным человеком, чем с высокодуховным кретином. Американцы предсказуемы и понятны. А люди 'с развитым чувством прекрасного' напоминают мне обезьяну с гранатой. На любые твои планы, хитрости и уловки они отвечают непредсказуемой глупостью или вообще откровенным маразмом. Даже если пытаются из самых добрых побуждений сделать что-то доброе и светлое. Эх... была бы моя воля - я бы и в России ратовал за распространение протестантизма. Очень практичная религия. По крайней мере, некоторые ее направления.
- Тебя послушать, так духовность и прочие подобные вещи ты считаешь проявлением глупости, - недовольно покачала головой супруга.
- А что такое духовность? Примат духа. А дух - это эмоциональная составляющая нашей личности. Что прекрасно видно на таком явлении как воодушевление. Эмоциональный подъем, позволяющий отбросить жалкие потуги разума и совершить что-нибудь невообразимое. Например, ринутся в самоубийственную атаку, чтобы умереть героем. Бестолково, зато красиво. Страстно. Так чем же получается духовность? Приоритетом эмоций над разумом. То есть, когда эмоции в сознании доминируют над всем остальным . И, как следствие, примитивные животные инстинкты в той или иной форме совершенно не контролируются. Иными словами, выходит, что чем больше в нас духовности, тем ближе мы к макакам. Или ты думаешь, что я уделяю столько времени твоему развитию просто так? Отнюдь. Я учу тебя думать, думать и еще раз думать. Приучаю к восприятию мира через призму калькулятора и формулы. Потому что не хочу, чтобы моя спутница и соратница в один в прекрасный момент, вместо того, чтобы заняться делом упала на колени и стала возносить молитвы.
- Но, как же Бог? - Опешила Зинаида.
- Бог, без сомнения есть, - кивнул Владимир. - Но я абсолютно уверен в том, что он принимает только одну молитву - молитву делом. А все остальное - это романтика самооправдания. Карго-культы макак, прыгающих перед обломками самолета и возносящие ему свои песнопения. Помнишь, я тебе показывал передачу? Или еще примитивнее - земные поклоны трупу, вымышленному образу там или химической реакции окисления, то есть, огню. У! У! У! - спародировал Владимир обезьянку.
- Да уж... - задумчиво произнесла супруга.
- Именно поэтому я, несмотря на оценку Штатов как наших врагов, во многом им симпатизирую. Умные, циничные, практичные. Но именно по этой причине, если уж с ними столкнулся, то нужно добивать. ТАКИХ подранков по свету пускать не стоит. Себе дороже.
- И не поспоришь, - усмехнулась Зинаида. - Но почему так получилось? Ты ведь делал все, как нужно.
- После Гаванской катастрофы они сделали правильный вывод и, вместо того, чтобы дробить силы, стали напротив - собирать их в один кулак. Прикрыв единственный серьезный транспортный узел, который у них дееспособен на Восточном побережье - Чесапикский залив. Ну и подходы к нему.
- Так хотели же вроде ловить трампы на подходе к нему?
- Поймали тридцать два парохода. Но сказался недостаток легких сил. Очень серьезные проблемы с доставкой. Приходиться крейсера и призы гонять через всю Атлантику. То есть, держать в море еще и угольщики, у них ведь топлива было только в один конец. В принципе, можно было бы и на Кубу, но все равно - приличное плечо, плюс, Куба может быть только временной базой и проблема доставки никуда не девается. В общем, очень хлопотно. Плюс механизмы. Это на 'Центурионах' они качественные, а испанские крейсера после одной такой вылазки оказались в ремонте. Все. Хорошо, хоть недолгом. Да и 'Зита' с 'Гитой' не вечные туда-сюда мотаться.
- Как-то все не радужно, - повела плечами Зинаида. - Море наше, а мы не можем им воспользоваться.
- Испания... - развел руками Владимир. - Но не это главное. Американцы собрали в кулак все свои силы и интенсифицировали работы по броненосцам первого ранга типа 'Кирсадж' и 'Иллинойс'. Всем пятерым. Так что в начале следующего года пару должны ввести в строй, остальные - до конца будущего года. И это плохо. Плюс еще три броненосца типа 'Мэн' заложили. Их через пару лет должны ввести в строй. По крайней мере, они приложат все усилия, изыскивая любые возможности. А они у них не малые. То есть, прикрыв основное направление, они копят силы для достижения превосходства. И все попытки разбить их по частям после Гаваны оказались тщетны. Адмирал Сэмпсон просто игнорировал наши провокации.
- А уже весной у него будет шесть броненосцев, против четырех броненосных крейсеров и трех броненосцев у испанцев, - подвела итог Зинаида. - Так?
- Верно. Что при решительном преимуществе в легких силах делает ситуацию очень непростой. Конечно, мои 'центурионы' стоят многого. Но... - он тяжело вздохнул. - А затянись война на 2-3 года у них подтянутся еще и пять броненосцев первого ранга. Что сделает ситуацию для Испании безвыходной. И это не считая того, что Вашингтон сейчас ведет переговоры о покупке ряда кораблей в странах Латинской Америки. И я не поручусь за то, что та же Аргентина их не продаст. А там, я напомню, четыре вполне серьезных броненосных крейсера.
- А нам мешает конвенция о нейтралитете...
- Именно так, - кивнул Владимир. - Европа и хотела бы, да не может. А Южная Америка.... Мы, конечно, начали переговоры с Аргентиной, но там все еще слишком хорошо помнят испанское владычество. Поэтому вряд ли нам хоть что-то продадут. Даже если это будет выгодно. Как и любые другие страны Латинской Америки. Одна отрада - пушки в полном объеме пришли от Франции, проведенные как довоенные поставки. А то, как бы моряки стрельбе учились? На эскадре Серверы, пока они стояли на островах Зеленого мыса, полный комплект орудий пришлось заменить. Повторно. Из-за полного расстрела. Да и 'Пелайло' перевооружить удалось. Но и все. Испанская промышленность просто не в состоянии быстро ничего построить. И нам придется обходиться тем, что есть. Именно по этой причине подконтрольные и союзные нам газеты так кричали о выходе конвоя. Сэмпсон должен клюнуть. А не захочется сам - получит пинок от Конгресса. Пропустить сорок тысяч добровольцев с кучей оружия и боеприпасов в Хьюстон сейчас - значит получить затяжную Гражданскую войну на много лет.
- Но ведь это риск...
- Никакого риска, - улыбнулся Владимир. - У командующего конвоя и адмирала Сервера есть пакеты, которые они откроют завтра.
- Ты мне не говорил, - прищурилась, поджав губы Зинаида.
- Так рассказывают. Там план действий. Броненосный флот двигается согласно публично объявленному плану к Багамским островам и пытается связать маневрами и боем американцев, а конвой сразу идет к Делаверскому заливу. Учитывая, что на всех кораблях что конвоя, что флота установлены отечественные опытные станции беспроволочного телеграфа, то все должно получиться. Даже если адмиралу Сервера не удастся связать боем американцев - конвой об этом узнает и отвернет в океан. И ищи ветра в поле.
- Десант и штурм Филадельфии? - Удивленно выгнула бровь Зинаида.
- А потом поход на Вашингтон. Причем крейсера, если они имеются, будут нас ждать намного южнее - в устье Чесапикского залива. Это 5-6 часов хода на двадцати трех узлах. Причем, вход в залив Делавэр довольно узкий. 'Пелайло' вполне сможем справиться с отпугиванием крейсеров. А десяток сопровождающих конвой мелких канонерок обеспечат высадку десанта, в том числе и на необорудованном берегу, если потребуется. Знаменитый полк легкой пехоты 'Куба' свезут на берег. Те, с суши возьмут береговые батареи. После чего уже основные силы высадим как белые люди в нормальном порту. И, кстати, на Юге готовят свое наступление с опережением на день.
- Ты уверен в них? Конфедерация не подведет?
- О нет! После того кошмара, что северяне учудили с Югом конфедераты будут сражаться намного более ожесточеннее, чем раньше. Мой человек из Остина писал, что у них даже женский батальон формируется. Пока в Европе ухмыляются, но это говорит о многом. По всему Югу оживление. Сторонники Севера и негры оттуда бегут без оглядки, бросая все. Хотя, признаться, на Севере негров тоже не ждет ничего хорошего. Нью-Йоркское восстание только недавно подавили, а там ведь основное количество повстанцев как раз бедняки и негры...
- Сорок тысяч... - покачала она головой. - Ты ведь понимаешь, что это только начало. В Испанию продолжают прибывать добровольцы. Не понимаю, зачем нужно было устраивать всю эту травлю в таком масштабе? Можно же было аккуратнее сработать.
- Виноват. Перегнул палку, - пожав плечами, произнес Владимир. - Не думал, что народ здесь все это воспримет серьезно. Я-то с оглядкой на XXI век делал. Там от такой информационной кампании только несколько батальонов набралось бы, в лучшем случае. Люди уже привыкшие к подобным пиар-баталиям.
- Получилось, конечно, внушительно. Даже я, зная, что это все - твоих рук дело, и то заразилась. Все эти фермы с белыми женщинами, которых использовали как скот для разведения мулатов. Ужас! Кошмар! Как ты вообще такое придумал?
- Да я и не придумывал. Серьезно. Только там были не просто белые женщины, а преимущественно ирландки, которых пуританам продавали англичане. Точнее английские пуритане, своим американским братьям. Но эту деталь я благоразумно опустил. Поэтому Туманный Альбион возмущается низостью и подлостью 'козопасов' особенно истово. Очень жирный намек ими были воспринят более чем адекватно.
- Кошмар... - тихо покачала головой Зинаида. - А я-то наивно думала, что все эти ужасы ты сам придумал.
- Зачем? Я вообще ничего не выдумывал. Просто чуть-чуть приукрасил.
- Что, вообще?! Совсем?!
- Конечно. И поверь, у каждого народа есть не один эшелон мерзостей. Главное его найти и выкатить на всеобщее обозрение с нужными оценками и комментариями. И у нас тоже.



Глава 10



6 ноября 1898 года. Атлантический океан. Багамские острова.



- Сэр, - козырнул командир броненосца 'Айова', на котором держал свой флаг адмирал Сэмпсон, - на горизонте первая легкая эскадра. Семафорят, что наблюдали корабли противника.
- Как далеко?
- Порядка ста миль к востоку.
- Какие именно там были корабли? - Мрачно поинтересовался Вильям Т. Сэмпсон, которому вся эта затея совсем не нравилась изначально. Конечно, формально, на бумаге, американский флот выглядел значительно серьезнее испанского. Но 'темные лошадки' - 'Зита' и 'Гита' казались ему очень опасными. Особенно после того, как они с минимальными повреждениями вышли из боя с 'Индианой'. Да и скорость испанского флота была чрезвычайно высокой. В сущности, в случае проблем, только первая эскадра крейсеров могла бы оторвать и уйти. Все остальные же, увы...
- Пять военных кораблей, 'Зита', 'Гита' и, судя по всему, броненосные крейсера типа 'Инфанта Мария Тереза'.
- А 'Кристобаль Колон', 'Пелайло' и 'Гавана' ?
- Они их не наблюдали.
- Конвой?
- Тоже, сэр.
- Проклятье! - Зарычал адмирал. - Первой легкой эскадре - отвлекать противника. Оттягивать его на юг, к Кубе. Потребуется - пусть вступят в бой на дальних дистанциях. А ночью отходят к Чесапикскому заливу и возвращаются к патрулированию подходов. Второй легкой эскадре поднять скорость до максимума и идти к Хьюстону, блокировать порт. Тяжелой эскадре - поднять скорость до пятнадцати узлов, поворот последовательно на восемь румбов вправо.
- Сэр, есть, сэр! - Козырнул командир корабля и передал распоряжения дальше по инстанции сигнальщикам. А потом замер и спросил: - Сэр, мы отворачиваем?
- Да, черт меня подери! Мы отворачиваем!
- Но конвой?
- Его здесь нет! Вы разве не поняли? Это ловушка! Курс на Хьюстон!



Тут нужно отметить, что, вскрыв конверт и узнав задумку князя Юсупова адмирал Сервера решил ее немного доработать и отправил с конвоем не только 'Пелайло', но и 'Кристобаля Колона' с 'Гаваной'. Получалось довольно неплохое прикрытие. 'Кристобаль' и 'Гавана' могли довольно агрессивно маневрировать, а 'Пелайло' давал устойчивость такому соединению. Да и многочисленные шестидюймовки 'Кристобаля' являлись серьезным аргументом в разговоре с бронепалубными кораблями. Именно по этой причине американские крейсера заметили отряд из пяти кораблей, а не семи, как задумывалось.



Весь оставшийся день первая легкая эскадра играла в кошки-мышки с испанцами. То сближаясь до пятидесяти кабельтовых, то отходя до ста. Один раз даже пыталась устроить кроссинг-Т головной 'Зите' . Но попав под накрытие со второго залпа с сорока пяти кабельтовых поспешно разорвала дистанцию. Все-таки главный калибр флагмана испанского флота - это не шутки. С ним не поспоришь. Тем более при такой точности. Сама же броненосная колонна продолжала упрямо идти своим курсом, поддерживая скорость в девятнадцать узлов. То есть, почти предельную для эскадры. Этакая пародия на слона и моську.



И надо сказать, что не зря, адмирал Сервера проявлял такое упорство. Утром седьмого ноября 1898 года к юго-западу от Флориды сквозь утреннюю дымку проступила тяжелая эскадра US Navy. Все четыре броненосца....



- Сигнал по эскадре, - тихо и холодно произнес адмирал Сэмпсон. - Разворот все вдруг на шестнадцать румбов. Через левую циркуляцию.
- Сэр?
- У них преимущество в скорости и дальности боя. Единственный шанс серьезно повредить их корабли - сойтись на минимальной дистанции. А это значит - разойтись на контркурсах.
- А они не отвернут?
- Если отвернут, то мы просто выиграем время для второй легкой эскадры. Они ведь не клюнули на приманку. А значит, что? Правильно. Спешат.
- Но мы не знаем, где 'Пелайло' и 'Кристобаль Колон'.
- Есть только два места, где они могут быть. Первое - Чесапикский залив, где они постараются устроить бойню, пока нас нет. Второе - конвой, который их отправили сопровождать. И я полагаю, что они именно с конвоем.
- Сэр, но если испанцы дали заведомо ложную информацию о том, как пойдет конвой, то, может быть, они врали и в другом?
- Что вы имеете в виду?
- Мы увели все свои силы из Чесапикского залива. Сухопутных войск, способных защитить побережье от крупного десанта там нет. Что, если конвой пошел туда? Справится ли первая легкая эскадра? Все-таки броненосный крейсер и броненосец с современными орудиями - это сила. Плюс еще полноценный бронепалубный крейсер. А если в залив Делавэр? Там же вообще ничего толком нет.
- Кроме береговых батарей... - хмуро произнес адмирал Сэмпсон. - И судя по тому, как ловко их взяли на подступах к Нью-Йорку.... Проклятье!
- Сэр! Какие будут ваши приказания!
- Следуем прежнему плану. Стараемся максимально сблизится и подставить испанцев под огонь наши орудий главного калибра и восьмидюймовки. Проклятье! Черт! Дерьмо собачье! Как же так могло выйти?! Ладно. - Он выдохнул. - Надеюсь вторая легкая эскадра справится, если конвой действительно ушел в Хьюстон...



Но адмирал Сервера не хотел играть по правилам противника и терять свое преимущество, поэтому последовательно отвернул на север всей эскадрой, разойдясь в точке сорока - сорока пяти кабельтовых от колонны противника. Ну, и разумеется, постреляв по накатывающим кораблям янки. И даже 'прописав' одну десятидюймовую пилюлю на носовую оконечность идущего в голове 'Техасу'. Добротно все разворотил там и поджег. Тем не менее тот даже скорости не снизил. Повезло.



Последующие десять часов адмирал Сервера пародировал еще не исполненную композицию адмирала Того. То есть, пользуясь преимуществом в скорости хода в целых пять узлов активно маневрировал и раз за разом ставил под бортовой залп эскадры головной мателот американцев. Причем с дистанции, куда те толком работать и не могли. Сорок-сорок пять кабельтовых. Конечно, американцы стреляли в ответ, но и количество стволов при такой тактике, и их качество было не сопоставимо.



Ничего интересного и захватывающего в это время не происходило - просто тяжелая и нудная работа.



Вечерело.



Адмирал Сэмпсон с подавленным видом стоял на своей 'Айове', которая едва выдавала семь узлов, имея носовой дифферент в пять и крен на правый борт в семь градусов соответственно. Головная башня была заклинена попаданием снаряда и не могла стрелять. Пожары удалось потушить совсем недавно, однако все, абсолютно все было покрыто сажей. В общем 'картина маслом'.



Но наступающая ночь не принесла успокоения, даже несмотря на отсутствие у испанцев дестроеров. Скорее чувство нарастающей тревоги.



- Сэр, - начал ближе к полуночи докладывать старший офицер 'Айовы', так как командир корабля лежал в лазарете с тяжелым осколочным ранением. - Убито или умерло от ран шестьдесят пять человек, еще сто тридцать один ранен. Врач говорит, что не все из них доживут до утра. Просто не успевают даже перевязать.
- Четверть команды... - покачал адмирал головой.
- Вода продолжает прибывать, - продолжил старший офицер. - Подкрепления едва справляются с нагрузкой. Любой близкий разрыв их просто сметет. А у нас и так воды принято изрядно.
- И что вы предлагаете?
- Застопорить ход и постараться остановить поступление воды.
- Я про завтра.
- Сражаться, сэр. Но шансы у нас не велики. Разве что развернуться кормой. Она еще не так избита.
- Вряд ли это что-то изменит, - хмуро произнес адмирал. - Что по 'Массачусетсу' и 'Орегону'?
- Команды выбиты едва ли не сильнее. Но носовые башни исправны.
- И они также нахватались воды. Верно?
- Так точно, сэр. Но прогнозы оптимистичны. Если застопорить ход, они тоже смогут серьезно выправить свое положение.
- Хорошо, командуй стоп-машины. И вызови командиров броненосцев на 'Айову'.
- Сэр, при всем уважении ни шлюпок, ни катеров у нас нет. Исправных.
- Боже! Придумайте же что-нибудь!..



Утром, когда адмирал Сервера, вновь вышел на боевой курс, американские корабли представляли собой жалкое зрелище. Сбившиеся в кучу и еще сильнее осевшие воду, обгорелые с едва теплящимися котлами. А на 'Орегоне' так и вообще потушенными из-за опасности взрыва. Все-таки у любых людей имеются пределы прочности. Вот и американские моряки, пытаясь сделать все от них зависящее, просто попадали от усталости. Что и сказалось. Со стороны казалось, что первый же снаряд отправит их на дно. Все сразу. Даже если не попадет. О каком бое в таких условиях можно было вести речь? Поэтому Паскуале Сервера-и-Топете поднял сигнал, предлагающий им сдачу в плен. И Вильям Т. Сэмпсон принял это предложение. Что позволило не только спасти корабли от затопления, но и помощь выжить тремстам двадцати пяти раненым, которые очевидно не смогли бы выплыть. Да и по здоровым в случае затопления, все было не так уж и радужно.

Эпилог

1 июля 1899 года. США. Вашингтон.



Война официально закончилась точкой, поставленной вот буквально несколько минут назад . Полная и безоговорочная капитуляция. Второй опыт войны янки с европейской державой закончился знатными 'люлями', которые они отхватили. Кто же знал, что об их замыслах в курсе и тщательно расставляют им ловушку?



Разгром был страшный.



После морской битвы у полуострова Флорида, в которых США понесли сокрушительное поражение, ситуация развивалась стремительно и ужасающе. Лишившись тяжелых сил, флот предприняли несколько атак легкими силами на позиции испанцев в бухте Делавэр, но безрезультатно. В сущности, они добились этим только того, что на дно ушли бронепалубные крейсера 'Колумбия' с 'Филадельфией', плюс оказался серьезно поврежден и принужден к сдаче единственный оставшийся в США броненосный крейсер 'Нью-Йорк'. Да и остальные корабли получили 'на орехи' и после довольно кратковременных маневров оказались заблокированы 10 января 1899 года в Чесапикском заливе. Куда они спрятались под прикрытие береговых батарей.



На суше дела обстояли не лучше.



Решительное наступление семи легких полков Конфедерации, оказалось полной неожиданностью для Вашингтона. Особенно активное применение ими железных дорог, эрзац-бронепоездов и современного стрелкового оружия. Отдельные заградительные части едва успевали отступать, избегая окружения. Это крайне удачное наступление генерала Нориса получило с его легкой руки название 'Drang nach Osten'. Ведь они двигались с запада на восток.... А 2 февраля 1899 года рядом с местечком Геттисберг, что в Пенсильвании, произошло решающее сражение, в котором федеральные силы столкнулись в обороне с объединенными частями Конфедерации и интернациональных батальонов. Чуда не произошло. Да, численное превосходство было на стороне Вашингтона, но у союзников была прекрасная полевая артиллерия Круппа и стрелковое оружие, на решительно превосходившее все то, что использовали солдаты Штатов.



Янки, с гордо выпрямленными спинами 'по-европейски', шли мерным шагом на штурм позиций интернациональных бригад. Прямо под ураганным огнем легкой артиллерии. В то время как их орудия не смогли их поддержать, так как их к тому времени уже подавили. Ведь янки выкатили их на прямую наводку... прямо под обстрел немецких пушек. А потому шрапнельный дождь поливал их нещадно. А те немногие, что добирались на триста-четыреста метров, попадали под шквальный стрелковый обстрел практически на кинжальной дистанции.



И так - раз за разом. Волна за волной.



Лишь ближе к вечеру, окончательно деморализованные и измотанные, они прекратили свои бесплодные попытки. А вот южане и добровольцы напротив. Воодушевленные успехом множества отраженных атак, они при поддержке легкой артиллерии, открывшей ураганный огонь по противнику, легко добились успеха. Ведь янки не копали окопов и траншей, да и прочих полевых укреплений. Из-за чего не потребовалось их оттуда выковыривать и легкая, скорострельная артиллерия показала себя во всей красе.



Разгром был страшный.



Федеральные войска отступали в такой спешке, что бросали даже личное оружие и элементы одежды. Это, если говорить политкорректно. А на деле драпали так, что только пятки сверкали. Впрочем, ничего удивительного в произошедшем бою не было. Классическая ситуация, очевидный исход. Техническое превосходство в руках тех, кто умеет им воспользоваться - страшная, всесокрушающая сила.



Ситуация для США стала критической.



Практически все, с таким трудом собранные, войска находились в полном расстройстве. Не хватало оружия, боеприпасов и обмундирования. Решаемая проблема. Но времени на нее не было. Потому что части Конфедерации и их союзников уже входили в пригород Вашингтона, заперев там все руководство государства. Поэтому, взвесив все 'за' и 'против' 8 февраля президент США Уильям Мак-Кинли объявил капитуляцию.



Да, конечно, если бы у Соединенных штатов было время, то они, безусловно, смогли выкрутиться. По крайней мере, в рамках сухопутной кампании. Но никто проявлять благородство и давать им шанс на успех не собирался. Скорее напротив. За несколько дней до нового Геттисберга пришла новость о том, что в Сан-Франциско высадились первые туземные батальоны, набранные испанцами из филиппинцев. Так что, каждый день промедления играл против Белого дома, усугубляя его положение...



Поэтому пушки замолчали и все сели за стол переговоров - делить пирог.



Но тут нужно отметить, что переговоры, несмотря на обстоятельства полного разгрома, проходили весьма напряженно. Например, руководство США отказывалось передавать Аляску Испании. Нет и все тут. И это было принципиально. Но ровно до того момента, как Владимир Ульянов не поинтересовался наличием платежного документа.



- Какого платежного документа? - Удивился тогда Мак-Кинли.
- В 1867 году Российская Империя и США заключили контракт по продаже в ваше владение территории Аляски. Так вот. В течение десяти месяцев после подписания, вы были обязаны произвести платеж в пользу казны Российской Империи на сумму семи миллионов двухсот тысяч долларов золотом. Этот платеж был произведен?
- Мы выдали чек.
- Который не был обналичен в указанные сроки.
- Но ведь это не наша проблема, верно?
- Отнюдь, - улыбнулся Владимир и достал и кофра, который был у него с собой, первое письмо. - Вот. Это письмо барона Эдуарда Стекля Императору Александру II, в котором он пишет о нежелании финансовых учреждений Соединенных Штатов обналичивать чек. А вот это, - он достал сразу несколько писем, - переписка Александр 2 с президентом Джонсоном. Из них видно, что ваш президент, ссылаясь на непреодолимые обстоятельства, просит отложить выплату на несколько лет. Гражданская война, разруха. И так далее. Ну, а теперь вишенка, - усмехнулся Ульянов, извлекая последнее письмо, - послание Джонсона своему преемнику - Улиссу Гранту. Он рекомендует кормить русских обещаниями. Дескать, с них и их будет довольно.
- Мы можем ознакомиться с этими письмами? - Поинтересовался представитель Великобритании на фоне всеобщего ступора.
- Конечно, - кивнул Владимир и, сложив письма общей пачкой, передал их англичанину. Да и чего ему было опасаться? Все живые свидетели тех дел уже были мертвы. А подделки, сделанные с высочайшим даже для XXI века классом, не оставляли никаких шансов ни одной местной экспертизе.
- Боже... - тихо ахнул англичанин, знакомый с почерком Эндрю Джонсона. - Господа, - обратился он к американской стороне. - Великобритания присоединяется к просьбе России продемонстрировать платежный документ. - Собственно иначе быть и не могло. Потому что Великобритания была бы вполне удовлетворена тотальным разгромом США, которые все больше и больше вызывали у нее опасения как мощный конкурент в регионе.
- Если он не будет предоставлен, а его нельзя предоставить, ибо его не было, - продолжил Владимир дожимать американцев, - то Эрнест Карлович, от лица Российской Империи, может предложить вам два варианта разрешения сложившейся ситуации. Первый вариант. Контракт, заключенный в 1867 году о продаже признается не действительным. Аляска возвращается под длань Российской Империи, а Соединенные Штаты выплачивают аренду за тридцать два года. Десять процентов от стоимости. Она ведь и так была сильно занижена. Но не будем жадничать. Плюс пенни за просрочку платежа. По пятнадцать процентов за каждый год. То есть, тридцать два миллиона долларов. Золотом. И немедленно, потому что мы знаем цену вашим обещаниям.
- А второй вариант? - Хмуро поинтересовался Мак-Кинли.
- Вы выплачиваете полную стоимость Аляски, плюс те же самые пятнадцать процентов годовых за каждый год просрочки. И этот контракт признается закрытым.
- Сколько там набежало?
- Четыреста семьдесят шесть миллионов долларов США, золотом.
- Вы же понимаете, что у нас нет и тридцати двух... золотом, после разграбления испанцами Нью-Йорка.
- Понимаю. Но не понимаю вашего упорства. Что у вас есть за душой? Ничего. По доброте душевной Россия может забыть эту вашу аферу, чтобы сохранить лицо и себе и вам. Ведь, в сущности, мы тоже оказались не на высоте. Не настояли. А вы выглядите так и вообще - обычными мошенниками. Согласитесь - не самая лучшая репутация. Не говоря уже о том, что для сохранения лица после обнародования данных документов, мы будет просто обязаны взыскать с вас все до последнего цента.
- И если мы уступим Аляску Испании, вы забудете о своих претензиях? Я правильно понял ваш намек?
- Правильно. Мало того - мы письменно оформим отсутствие взаимных претензий по этому вопросу.
- Хорошо... - после небольшой паузы кивнул Мак-Кинли. - Мы уступаем Аляску Испании....



Впрочем, переговоры проходили не только на высшем уровне. По крайней мере, князь старался использовать каждую минуту, каждую возможность для продвижения своих планов.



- Уильям, - обратился Владимир к Вандербильту, на приеме по случаю подписания мирного договора. - Я как раз вас искал.
- Меня? - С явным удивлением произнес Вандербильт. - Но зачем? Вы добились того, что хотели.
- Война войной, а бизнес бизнесом. Мне очень понравилось, как вы работали. Поэтому я хотел бы предложить вам новый контракт.
- Я не понимаю вас, - хмуро произнес Уильям. - Тогда зачем все это?
- Честно?
- Ну, насколько это возможно.
- Понимаете, - голосом заговорщика произнес князь, оглянувшись по сторонам. - Я не собирался ничего подобного делать. Но, как вы понимаете, я не один играл в эту партию.
- Вы серьезно?
- Вполне. Мне было бы достаточно мягко проигранной штатами войны, чтобы предложить вам массу интересных контрактов в России. Но наши островные друзья считали иначе. Но, так как они обеспечивали основной объем финансирования, то... - Владимир развел руками. - Кто девочку платит, тот ее и танцует.
- Но зачем это было нужно вам? Ведь мы вполне плодотворно сотрудничали.
- Ваша победа над Испанией открывала Штатам выход на рынки Центральной и Южной Америки. Как вы понимаете, там пока доминируют англичане. Но рынки не насыщены товарами в должной мере, поэтому вытеснить их оттуда было бы довольно просто. Чего на Туманном Альбионе и опасались.
- Вы не ответили, почему непосредственно вы хотели этого поражения.
- Как раз отвечаю. Рынки Южной Америки намного проще, легче и доступнее, чем в России. Хочешь - не хочешь, ваш интерес будет смещен туда. А мне это не нужно. Но этот разгром... нет, это слишком. Это кошмар! Но я не хочу потерять таких партнеров как вы. Поэтому я и предлагаю вам новый, куда более интересный контракт.
- О чем конкретно будет идти речь?
- Мне потребуется железная дорога вдоль Охотского моря до Петропавловска-Камчатского.
- Но зачем? Там ведь пустующие земли.
- Да, но у меня есть кое-какие задумки. Во-первых, по пути следования будет очень крупное месторождение золота.
- О!
- Вот-вот. А, во-вторых, мне очень понравилась идея железнодорожного тоннеля под Беринговым проливом. И я хочу ее реализовать. Соединение Северной Америки и Азии в единую транспортную сеть - это огромный шаг вперед.
- Вы понимаете, что речь будет идти о чудовищной сумме?
- Строительство будет идти неспешно, и ежегодные вложения окажутся вполне умеренными. Я уверен, что золотое месторождение полностью покроет расходы. Кроме того, мне будут нужны и другие железные дороги в регионе. Но уже южнее. Это контракт на многие годы вперед. Два-три десятилетия, полагаю. Вам это интересно?
- Более чем, - кивнул он после небольшой паузы. - В этом деле вам нужен только я или...
- Я заинтересован в активизации экономического сотрудничества между нашими странами. И постараюсь спасти вас от неизбежного коллапса, который должен последовать уже в ближайшее время.
- Чувствуете вину? - Удивленно выгнул бровь Уильям.
- Господь с вами! - Отмахнулся Ульянов с улыбкой. - Какая вина? Это только бизнес. Вы толковые ребята и нужны мне. И до тех пор, пока будете нужны, я буду прикладывать все усилия к тому, чтобы ваш корабль не пошел ко дну. Надеюсь, мы поняли друг друга?
- Вполне, - кивнул Вандербильт задумчиво.
- И да, испанцы больше не мешают вам доставлять сырье во Владивосток. Полагаю, что вы вполне можете вернуться к завершению контракта. Что же до нового, то готовьте деловое предложение и жду вас через три месяца в Санкт-Петербурге.






Сноски:



--- (1) Имеется в виду Иван Сидорович Покровский - домашний врач семьи Ульяновых, лечивших их безвозмездно. По одной из легенд, именно он биологический отец Владимира и, возможно, прочих детей Марии Александровны.
--- (2) Петр Шевырев - в указанное время - студент Санкт-Петербургского университета. В декабре 1886 года вместе с Александром Ульяновым организовал террористическое крыло партии 'Народная воля'. Петр был казнен в 1887 году, наряду с другими организаторами неудачного покушения на Александра III.
--- (3) 45000 пудов соответствует примерно 720 тонн.
--- (4) До реформы Витте в 1894 году в рубле содержалось 1,1614 грамма золота. После реформы - 0,774234 грамма. По покупательной способности это золото давало неполные 700 млн. рублей в 1892 году. Для сравнения доходная часть бюджета Российской Империи в 1892 году составила 882,94 млн. рублей, причем отнюдь не золотом. Значительная доля его составляло серебро и бумага. А средний эскадренный броненосец в период с 1892 по 1904 год строил около 12-18 млн. рублей.
--- (5) Colt 1911A1 для 90-х годов XIX века совершенно неожиданная игрушка. Хоть и реальная. Первые самозарядные пистолеты уже были сделаны.
--- (6) После получения ордена Св. Станислава II степени, знак III не носится. Поэтому на одну 'железку' меньше.
--- (7) Yo ho ho and a bottle of rum... Drink and the devil had done for the rest! Yo ho ho and a bottle of rum... - Йо-хо-хо! и бутылка рома... Пей! и дьявол тебя доведет до конца! Йо-хо-хо! и бутылка рома...
--- (8) Уильям Рэндольф Херст (29.04.1863-14.08.1951) - американский медиамагнат, основатель холдинга 'Hearst Corporation'. Создал индустрию новостей и придумал, как делать деньги на сплетнях и скандалах. Именно он породил такие явления как 'желтая пресса' и 'связи с общественностью'. Очень активно и методично применял свою медиаимперию для продвижения тех или иных политических вопросов.
--- (9) Здесь Владимир озвучивает одну из легенд природы Кали.
--- (10) День рождения Императрицы было 14.11 по старому стилю. Впрочем, даты в XIX веке все указываются в нем.
--- (11) Курс фунта стерлингов до реформы Витте составлял 6,25 рубля за фунт. Для сравнения - годовой бюджет Российской Империи в те годы не превышал и 1 млрд. 500 тонн золота это еще примерно 332 млн. рублей золотом. После реформы Витте это все увеличиться на треть.
--- (12) Десятина = 1,09 га. 250 000 десятин = 272 500 га. Для сравнения - примерно такую же площадь имеет Москва в XXI веке.
--- (13) Владимир постарался воспроизвести корабль типа SeaCat, рассчитанный и спроектированный в XXI на мощностях, развернутых им в конце XIX века.
--- (14) СУ-23-2 - буксируемая зенитная установка - с двумя 23-мм автоматами. Масса установки 950 кг, но она на колесах и ее вполне может не небольшое расстояние оттащить группа человек.
--- (15) В свое время эта композиция была создана в США для клюквенного стеба, гиперболизации и высмеивания своих геополитических противников. Как и все, что делалось в те годы с русской речь в искусстве, отличается ужасающим акцентом и неумением правильно строить предложения. Но звучит очень мило для русскоязычного уха. С данной композицией можно ознакомиться вот здесь https://www.youtube.com/watch?v=MRFDnfCPzpU
--- (16) Рамон Бланко-и-Эренас (1833-1906) - испанский маршал, сенатор. 9 октября 1897 года стал генерал-губернатором Кубы, до того несколько лет был генерал-губернатором Филиппин. Один из наиболее адекватных генералов Испании в те годы.
--- (17) Владимир наравне с автомобилем, изготовил в мастерских судостроительного завода шесть тракторов Lanz Bulldog с калоризаторными двигателями, работающими на всем, что горит - от чистой нефти до подсолнечного масла. КПД у таких двигателей ниже бензиновых и дизельных, но значительно выше паровых поршневых машин. Кроме всеядности, такие двигатели отличаются надежностью и относительной простотой изготовления. Само собой, трактора, как и автомобиль, были спроектированы в XXI веке по мотивам лучшей модели Lanz Bulldog из конца 1930-х годов.
--- (18) Гуам - самый большой остров в Марианских островах, Иерро - маленький остров на Канарах, Семирара - небольшая группа крошечных островов на Филиппинах. Эти острова перешли Владимиру в плату за броненосцы вместе с титулами.
--- (19) По корпорации 'З.О.Н.Т.' смотри приложение.
--- (20) Состав и вооружение эскадры коммодора Дьюи смотри в приложение. Там же можно посмотреть состав испанской эскадры.
--- (21) Диего использовал торпеды Уайтхеда калибра 457-мм модели Mk II Type C, которые на скорости 28,5 узлов несли на 1500 ярдов (1365 м или 7,3 кабельтовых) 60 кг боевой части.
--- (22) Данные варианты были выполнены по испанскому специальному заказу, который, фактически, подразумевал воссоздание Mauser K-96 образца 1920 года под патрон 7,63х25 Борхардт. То есть, классику.
--- (23) 'El pueblo unido, jamás será vencido' - (исп.) 'Пока мы едины, мы непобедимы'. Первые слова знаменитой в 20-ом веке песни 'La Unidad Popular' - 'Объединенный народ'. Исторически она была революционной, но никаких сложностей в переделке ее под имперские мотивы не было. Выбор остановили на ней из-за очень красивого и эффектного припева.
--- (24) 330-мм/35 пушки броненосцев типа 'Иллинойс' стреляли 512-кг снарядом не чаще чем 1 раз в 4-5 минут. А то и того дольше. При этом пушки были очень медленные, неточные и ненадежные. За всю историю боевого применения они ни разу так ни в какой корабль противника и не попали.
--- (25) Причины первой Гражданской войны в США 1861-1865 годов и основания повторного восстания смотрите в Приложении.
--- (26) Yellow Rose In Texas - знаменитая военная песня Техаса времен Гражданской войны за независимость Юга. С ней можно ознакомиться вот здесь https://www.youtube.com/watch?v=CCs1boq4O7s
--- (27) Формулировки автора. Духовность - преобладание эмоций над разумом. Идеализм - преобладание умозрительного над материальным.
--- (28) 'Гавана' - новое название трофейного американского бронепалубного крейсера 'Нью-Орлеан'.
--- (29) Впервые прием 'кроссинг Т' применил адмирал Нельсон в битве при Трафальгаре. Выйдя со своими 27 кораблями линии против 33 французских и испанских, он утопил 22 кораблей противника, не потеряв ни одного своего.
--- (30) Условия 'Вашингтонского мирного договора' и последующего 'Мадридского протокола' можно посмотреть в приложении.
--- (31) Первый опыт был получен во время войны с Великобританией в ходе Англо-американской войны 1812-1815, когда англичане устроили показательную порку американцев, взяли Вашингтон и сожгли Белый дом.
--- (32) Владимир Ульянов был консультантом с правом голоса при чрезвычайном посланнике в США от России - Эрнесте Карловиче Коцебу, который представлял на переговорах Российскую Империю и ее интересы.





Начал выкладывать 23.11.2015. Завершил выкладывать - 12.02.2016.