ВНИМАНИЕ: ФРАГМЕНТ Работа над текстом ведется здесь. Жанр: космическая романтическая фантастика. Аннотация временная: Забава землянка, аналитик-эмпат, и это ее первый рейд. Рейд, закончившийся аварийным приземлением на неизвестной планете в далекой галактике. Единственная выжившая, она попадает в плен к представителям местной цивилизации. Точнее к представителю.
Аннотация: ВНИМАНИЕ: ФРАГМЕНТ Работа над текстом ведется здесь. Жанр: космическая романтическая фантастика. Аннотация временная: Забава землянка, аналитик-эмпат, и это ее первый рейд. Рейд, закончившийся аварийным приземлением на неизвестной планете в далекой галактике. Единственная выжившая, она попадает в плен к представителям местной цивилизации. Точнее к представителю.
Инопланетянка его мечты
Жанр: фантастика, любовный роман
Часть первая
1
Машину повело от соприкосновения с поверхностью скалы. Пилот с трудом стабилизировал двигатели. В тишине звуконепроницаемой кабины пронзительный писк Мака резал уши. Заряд батарей иссяк, топливо было на исходе. В медблоке лежали мертвые капитан и бортинженер. Я пыталась их реанимировать, на что тоже ушло ценное для гибнущего корабля питание. Пилот, благодаря которому я все еще была жива, истекал кровью. За дверью рубки лежали еще два трупа: Алексей и Ястреб. Оба из военной полиции, профессиональные опытные "охотники за головами". По-крайней мере, так мне их представил командир. Внушительный послужной список и тот самый пресловутый "опыт" позволили обоим относиться к молодому криминальному эмпату, то есть ко мне, пренебрежительно. И по тем же причинам, оба были теперь мертвы.
Даже те неимоверные усилия, что были предприняты ими для поимки Кобольда, не служили доказательством победы. Я полгода до рейда убила на составление портрета Кобольда. Я спала в полицейских и военных архивах, изучала его медицинские записи, счета, пристрастия, привычки, лично общалась с его женщинами и сослуживцами, с его одноклассниками, его воспитателями. Я знала о нем все! Но когда я сразу после поимки отчиталась Ястребу по новым прогнозам, получила лишь презрение и откровенные оскорбления. Матушка Матрена всегда учила смирению и пониманию. Понимать я научилась. Я могла понять и прочувствовать причины поступков самых чудовищных убийц, но не злиться так и не научилась. Я злилась на Ястреба, злилась на Алексея, поддержавшего напарника. Злилась на капитана и на бортинженера, нарушивших инструкцию и не изолировавших рубку, когда заключенный на наших глазах убил обоих конвоиров. Изолировать пришлось мне, спешно. Кобольд успел ранить пилота. Все эти события заняли несколько минут. Чтобы убить, моему подопечному психу оружие не требовалось. Он грезил спецназом внешней разведки, и хотя туда не попал, а система подготовки спецназа засекречена, тренировки свои Кобольд проводил, твердо зная, какие навыки хочет приобрести.
Я родилась с талантом аналитика-эмпата, у меня были лучшие рекомендации, я участвовала в трех международных независимых исследовательских проектах, из всех рабочих пригласительных я отдала предпочтение центральному управлению военной полиции, и вот, пожалуйста! По чужой ошибке погибаю на краю Вселенной, в галактике без названия, на неизвестной планете, которую Мак для экстренной посадки выбрал.
Машина стрелой вонзилась в тихую гладь лесного озера. Рисунок дна появлялся на экране чудовищно медленно. Данные со сканера поступали с задержкой. Посадить военный штурмовой крейсер в такой ситуации без повреждений - задача непосильная. Но пилот с ней справился.
Справился ценой собственной жизни. Спасти его, как и остальных членов команды, я не смогла.
- Мак, - позвала я, отключив медблок от питания и устало потерев лоб тыльной стороной ладони. Это был третий человек, которого за последние сутки пыталась реанимировать.
- Да?
- Погибло пять членов экипажа. Выживший: Забава Карачевская. Уровень взаимодействия первый. Работаем?
- Работаем.
- Сколько тебе осталось? В минутах. Округляй в меньшую сторону.
- Тридцать две.
- Автоматика? Системы? В каком состоянии?
- В рабочем состоянии. Повреждения незначительны. Зарядим батареи и сможем улететь.
Я грустно улыбнулась, размышляя над логикой бортинженера. Это ведь он устанавливал критерии разных уровней взаимодействия Мака с людьми. Мне по специфике профессии полагался первый уровень взаимодействия, самый простой. И у бортинженера, видимо, было свое, довольно оскорбительное представление о людях, которым этот уровень однажды понадобится.
- Прогнозы по заряду? В днях. Округляй в сторону большего числа.
- Шестьдесят. Выпускаю датчики на поверхность? Это такие...
- Мак, я знаю, что это. Выполняй. Дай на консоль информацию по местоположению корабля и дрона, данные по галактике, звездной системе и планете. Дальше переходи в спящий режим.
- Да.
Итак, у меня есть условные шестьдесят ясных дней, чтобы накопить заряд. Есть пять трупов, которые придется вывести на поверхность, ведь заморозить я их не могу. Есть удивительная голубая планета, на первый взгляд чертовски похожая на нашу Землю, и явно населенная различными формами жизни. И самое главное, есть дрон Мака, приземлившийся на этой планете. Расклад любопытный, учитывая как сложно во Вселенной найти планеты подобные Земле или Гее.
Заключая контракт с военной полицией, я рассчитывала на серьезную, сложную, полевую работу. Рассчитывала на быстрый старт, который могли обеспечить только военные. Что ж... После обязательных трех лет стажа, когда каждое твое слово проверяет опытный сотрудник, я получила свои невероятные приключения. В первый же рейд потеряла всю команду и осталась одна неизвестно где, неизвестно насколько, вполне возможно в компании психопата. Зато планету открыли. Усилием воли подавила подкатившую к горлу тошноту. Слезы удерживать не стала. Организму необходимо было справиться со стрессом.
Хлюпая и заливая солеными ручьями рубашку, я погрузила капитана в каплю медицинских носилок, надела скафандр и вынырнула на поверхность озера. Перед сном Мак проанализировал окружающую среду так подробно, как сумел. Плавать и дышать я могла без дополнительных средств защиты. Даже пить воду могла после фильтрации. Скафандр мне требовался для защиты от угроз иного рода. Под водой здесь водилась живность. Если верить сканеру, размеры живности колебались от пары сантиметров до метра. К сожалению, большего система мне предоставить не могла.
Тщательно исследовав берег, я отключила экипировку. Энергию нужно было беречь. В автономном режиме, без подзарядки тоже долго не протянет.
Никогда раньше никого не хоронила лично, своими собственными руками. Без экзоскелета копать могилы было задачей сложной. В качестве инструментов приспособила универсальную емкость для медицинских отходов и мачете Ястреба. Последнему его раритетное оружие все равно уже не понадобится. Могилы копала неглубокие. Разветвленная мощная корневая система деревьев и кустарников не позволяла мне сделать больше. Закапывала без одежды. Чем меньше принесу на эту планету инородного, тем лучше. Потратила на работу больше сорока часов. В перерывах заносила в журнал данные и личные наблюдения.
Если бы не знала наверняка, что на чужой планете, сама не догадалась бы. Звезда чертовски напоминала Солнце. Закат в первый день наступил через шесть часов, во второй через десять. Ночь я провела на корабле и время рассвета не узнала. Дневная температура в первый день составляла двадцать пять и два градуса по Цельсию, во второй - двадцать пять и девять. Модуль, установленный мной на поверхности, показал двадцать четыре и шесть ночью. Влажность девяносто три процента.
Не отличала эту планету от Земли и живность. Насекомые, рыбы, птицы, мелкие грызуны. Мучило ощущение, будто я в национальном экологическом заповеднике. С хищником столкнулась, на лисицу был очень похож.
На третий день небо затянуло тучами, пошел дождь, что не могло меня не расстроить. В такую погоду энергии от пластин накопителей шло на порядок меньше, жить на поверхности мне было просто опасно, от системы жизнеобеспечения я отказаться не могла, а это означало, что зарядка будет идти медленнее, чем мне того хотелось бы. Я и без того энергию экономила, старалась весь световой день проводить на берегу.
На четвертые сутки села экипировка скафандра. Из применимого оружия у меня остались транквилизаторы Алексея и мачете. Все-таки осмысленный опыт у "охотников за головами" имелся. Исключительно на технику они явно полагаться не привыкли. Мне не стоило всецело сосредотачиваться лишь на Кобольде. Не прочувствовать людей, с которыми предстояло работать, - грубейшая ошибка. Если бы я эту ошибку не допустила, возможно, события последних дней разворачивались бы иначе.
На пятые сутки на поверхности я встретила людей.
Осмелев в своих дилетантских исследованиях, я удалилась от озера вглубь леса почти на километр и вскоре пожалела об этом. Сначала из мелодичного шороха леса исчезли звуки его обитателей, затем раздался характерный хруст, заставивший меня замереть и насторожиться, и лишь потом навстречу мне выскочила группа из пяти мужчин. Грязные, небритые, со спутанными волосами, в рваной одежде, со свежими ранениями. Двое упали сразу, сбитые с ног крупными собаками. Трое пронеслись мимо меня. Их преследовали еще пятеро собак. Один из псов отделился от группы и бросился на меня, и отчаянно взвизгнул, наткнувшись на острое лезвие. Все произошло настолько быстро, что исчезнуть я не успела. Зато успела потратить все четыре заряда транквилизатора на тех двух зверюг, что уже поймали и удерживали свои жертвы, и на двух, что еще не успели.
Не заметила, как оказалась под прицелами трех раритетных ружей. Похожие использовали на Земле в развитых странах в начале двадцатого века. Три ружья, три хорошо одетых всадника и одна я с окровавленным мачете. Убитой и еще затихшим четырем псинам господа не обрадовались, убийце тоже.
За криками на незнакомом языке, последовали выстрелы в землю рядом с моими ногами. Затем подоспели пешие вооруженные люди. Меня окружили, мачете вырвали из рук. Сопротивляться я не пыталась. Ткань скафандра могла смягчать удары, но пуленепробиваемой не была.
Я задрала голову и осмотрела всадников. В этом социуме они явно представляли класс хозяев. Об этом можно было судить по яркой, чистой одежде, осанке, взгляду, в противовес тем, на кого они столь безжалостно охотились. Лошади тоже придавали статус. К поразительной схожести животного мира этой планеты с животным миром Земли я уже привыкла. Теперь вот люди. И охотники, и жертвы относились к одной национальности. Это без труда определялось по ярко выраженным характерным чертам лица и темным волосам.
В первую очередь меня заинтересовал левый всадник. Спокойный, хладнокровный, лет тридцати, опрятный, статный, жилистый. Взгляд его, направленный на меня, был почти равнодушным, холодным. Что не могло не удивить, поскольку женщина, с головы до пят одетая в белый облегающий комбинезон с единственной прорезью для лица, должна была вызвать любопытство. Но его явно не заботила ни я, ни охота, ни обезвреженные мной твари. Центральный господин того же возраста обладал внушительной комплекцией и, в отличие от своего спутника, очень занят был моим телом. В остальном интереса не представлял. Крайнего правого я определила, как хозяина собак. Он смотрел на меня с ненавистью. Он же единственный спешился и подошел. Точнее подбежал. Что ударит, я поняла еще до того, как с лошади спрыгнул, так что попытка у мужика провалилась. Нападать я не собиралась, но и позволять себя бить тоже была не намерена. Своими необдуманными действиями разозлила собаковода сильнее и, как следствие, спровоцировала на еще большую агрессию. Последовала короткая команда и на меня набросились четверо пеших.
Я контрактник, гражданское лицо на военной службе. Все навыки самообороны, которыми я обладала, - школьный курс приемов самозащиты. Противопоставить нападавшим мне было нечего. Что я могла в сложившейся ситуации? Бежать. Несмотря на огнестрельное оружие в их руках, несмотря на ничтожный шанс выжить. Возможно, успею нырнуть, скрыться на корабле, разбудить Мака и включить камуфляж.
Возможно...
От сильного толчка в плечо я споткнулась и упала на землю. Встать не успела. Меня окружили. Что поймала-таки пулю, поняла по пронизывающей обжигающей боли. Нанороботы в организме получили свой шанс, и с этого момента происходящее стало вязкой тяжелой галлюцинацией. Я с трудом фокусировала взгляд, тело казалось неимоверно тяжелым, тянуло в сон.
Надо мной раздавались напряженные взволнованные голоса. Затем кто-то кричал, меня ударили несколько раз. Удары я почувствовала будто издалека. Затем все стихло и стало слышно холодный властный мужской голос. Сквозь пелену перед глазами я различила склонившееся надо мной лицо того самого равнодушного всадника. Он поднял меня на руки и понес через лес.
Последнее, что запомнила: яркий белый свет, проникающий сквозь ветви деревьев.
2
Пронзительный женский голос что-то вещал совсем близко от меня. Я поморщилась, подняла руку и убрала с головы неприятную мокрую тряпку. Чем спровоцировала наступление благословенной тишины. Тело сотрясала дрожь, в мышцах ощущалась чудовищная слабость. Я открыла глаза.
Неба над головой не было. Был крашенный в белый цвет деревянный потолок с тяжелыми темными балками. Я немного повернула голову в сторону, откуда недавно слышала визгливую женщину. Женщина никуда не делась. Худая, с черными, выгоревшими и поседевшими на висках волосами, заплетенными в простую косу, в нелепом, неудобном длинном балахоне с выцветшим цветочным рисунком она сидела рядом со мной, поджав под себя ноги. На загорелом, тронутом морщинами лице читался откровенный испуг и любопытство. Она сжала кисть правой руки в кулак, демонстративно трижды ударила себя в грудь, сложив слова своего языка при этом в некое подобие стихотворной формы. Затем левую руку открытой ладонью приложила к животу и, глядя в небо, снова что-то пропела. Ну а потом огласила комнату завывающим воплем, заставившим меня вздрогнуть.
Осторожно, приложив немалые усилия, я села и огляделась.
Помещение, в которое меня занесла судьба, было просторным и, осмелюсь предположить, богато убранным. На стенах тканевые полотна с растительным орнаментом, резная деревянная мебель, картины все с той же растительной тематикой. Пол тоже был деревянный, со сложным наборным рисунком. Я сидела на широкой, низкой мягкой платформе по центру комнаты.
Дверь с тихим шуршанием отъехала в сторону и в комнату вошла еще одна женщина. Невысокая, лет двадцати пяти, загорелая, с черной блестящей косой, перекинутой через плечо. Балахон на ней был новее и ярче. Звучание ее голоса мне понравилось больше. Она обратилась к старшей даме с поклоном. Та в свою очередь взволнованно зажестикулировала то и дело, показывая на меня.
Следующий вопрос вошедшая задала мне. И как я отметила, уже без поклона. Я никак не отреагировала на ее слова. Она подошла ближе, опустилась рядом с кроватью на колени и, глядя мне в глаза, вновь повторила вопрос. Я не отреагировала. Слышать мой язык без особой необходимости местным обитателям не стоит.
Пожилая дама вновь взвизгнула и, указав на меня пальцем, произнесла трижды одно слово. Слово было интересным, я услышала его, как "могуэй".
Юная особа прикоснулась к моему плечу, привлекая внимание. Я обернулась. Она положила руку себе на живот и по слогам несколько раз произнесла:
- Булан.
Затем приложила руку к моему животу и вопросительно на меня уставилась. Что она имя мое хочет узнать, я поняла, но с ответом замешкалась. Вдруг поняла, что сижу совершенно обнаженная, прикрытая лишь мягким на ощупь шерстяным покрывалом. Я спешно оглянулась в поисках своего скафандра или хотя бы нижнего белья. Но ни того, ни другого не увидела.
- Булан, - моя собеседница терпеливо выполняла трюк с именем.
Я взглянула на нее, кивнула, положила свою ладонь себе на живот и пожала плечами. Жест ее озадачил, но вскоре она меня поняла.
- Индан, - уверенно дала девушка мне новое имя.
Я согласно кивнула и красноречиво потерла ладонями свои плечи.
Булан что-то залепетала, засуетилась, а пожилая дама снова взялась бить себя кулаком и распевать стихи. И обе сбежали из комнаты. Или я изложила просьбу так, что они ее не верно поняли. Или верно поняли, просто сама просьба вызвала такую панику.
Долго раздумывать я не стала. Завернулась в покрывало, пошатываясь, поднялась на ноги и обошла комнату по периметру, заглядывая кругом, где могло обнаружиться хоть что-то, похожее на одежду. Окон здесь не было, зато был еще один выход. Одна из стен представляла собой три раздвижные панели. Я осторожно отодвинула крайнюю и тут же сощурилась от яркого дневного света. Выход вел на внушительных размеров открытую веранду.
Я отодвинула панель шире и вышла наружу. Справа и слева от стен дома начинались две двухметровые стены и срывались в пустоту. Дом стоял на скале и был спроектирован таким образом, что обрыв и стены образовывали маленький внутренний дворик. Здесь царила зелень. Буйная и не слишком ухоженная. Если бы не чистая веранда, можно было бы предположить, что сад заброшен. Я спустилась с лестницы, дошла до края скалы и оглядела окрестности. Вид открывался потрясающий. Внизу серебрилось широкое устье реки, левее впадающее в море, а может и в океан. На пологих частях склона виднелись утопающие в зелени дома, вились ленты дорог и тропинок. Я и людей увидела. По реке плавали крытые катера. Самые настоящие старые рычащие суденышки, как в учебниках по истории. Река впадала в водоем больших размеров, где величественно дымили два больших металлических монстра. Предположила, что поселение принадлежит к типу портовых, и что сам порт просто не попадает в поле моего зрения. По правую руку вглубь территории уходили поросшие лесом горы.
Пошатываясь, я вернулась обратно в комнату, дошла до двери, где исчезли Булан с напарницей, отодвинула ее и оказалась в маленьком помещении. Тут на полу стояла обувь. Кожаная, черная. Точно мужская. Женщин здешних видела, сомневаюсь, они такой размер носят. Справа и слева от меня на стенах висели кованые бра. Такие же были в предыдущей комнате. С электричеством аборигены бесспорно дружили.
За новой дверью оказался еще один внутренний двор, довольно просторный. Дом был построен в форме буквы "п". Я вышла из центрального крыла, и как раз прямо напротив меня метрах в двадцати открылись ворота. И в эти ворота въехал автомобиль. Самый настоящий автомобиль, к тому же чудовищно нелепый и забавный. Снова на ум пришло сравнение с началом двадцатого века на Земле.
Тарахтящий наполовину деревянный монстр остановился. С пассажирского места выбрался знакомый холодный всадник. Если верить последним моим воспоминаниям, то ему я обязана своим спасением. Точнее обязана, что пока еще не мертва. Не отрывая взгляд от моего лица, он начал приближаться. Пока шел, водитель высунулся из автомобиля и что-то крикнул. Из правого крыла дома тут же выскочил пожилой мужчина и, на ходу отдавая бесконечные поклоны холодному всаднику, побежал ко мне. Старик при этом светился смирением и услужливостью, но стоило "слуге" обогнать "хозяина" и взглянуть на меня, как морщинистое лицо исказила ярость. Этот тоже наивно полагал, что я не догадаюсь о его намерении ударить.
Ошибся. Я увернулась. Возможно, жизнь меня ничему не учит, а, возможно, я не могу позволить примитивному необразованному человечку бить себя. К тому же, бить безоружную женщину здоровый, нормальный мужчина просто не может. Это абсурд. Я стиснула зубы и смерила "слугу" презрительным взглядом. Его моя реакция ожидаемо окончательно вывела из себя. Несмотря на подошедшего "хозяина", любопытство которого к происходящему я видела прекрасно благодаря развитому периферическому зрению, старик вновь замахнулся.
И вновь не попал. Я выпрямилась, убрала волосы с лица и замерла, ожидая нового нападения. Выслужиться перед "хозяином" он постарался усердно. Вновь, рыча нечто сквозь зубы, замахнулся. Только на этот раз был остановлен не мной.
Голос этого мужчины я тоже запомнила. Спокойный, уверенный. Голос командира. Одного четкого приказа вполне хватило, чтобы старик позабыл обо мне, склонился в низком поклоне и так, почти не разгибаясь, ретировался туда, откуда пришел. Мне стало немного жаль этих людей. Неприятный социум. Впрочем, меня это не касалось. Это их планета, и их путь развития. Меня сейчас касалась лишь моя жизнь. Я на этой планете была лишним, инородным телом.
Переключила внимание на холодного всадника. Или мне все же стоит называть его "спасителем"? Пока не предаст. Не похож он на благодетеля.
Стоял мой спаситель на земле, я - на верхней ступени веранды. Его лицо было на уровне моего. Радужка глаз у местной нации была необычной, цвета охры, но у этого мужчины особенно необычной. Желтизну его глаз разбавлял коричневый обод вокруг зрачка, из-за чего последний казался больше обычного. Крупные, острые черты придавали его лицу хищный вид. Черные волосы, коротко стриженные на затылке, начиная от макушки, небрежными длинными прядями спадали на лоб. Для сравнения, у водителя и старика волосы были длинными и забраны в хвост. Одет спаситель был в темный прямого покроя балахон, с разрезами по бокам. Из-под балахона выглядывали того же цвета простые брюки. И ботинки. В помещении, где я только что была, стояла его обувь.
Я подняла взгляд и поняла, что мои беззастенчивые разглядывания, не остались незамеченными. На его лице читались удивление и насмешка. Сделала вывод, что меня он причисляет к людям ниже себя по положению - это, во-первых. Во-вторых, он умен. И ему, несмотря на его внешнее равнодушие, я любопытна.
Что ж... Пришла пора небольших экспериментов.
Нисколько не смущаясь того факта, что из одежды на мне только покрывало, а обуви нет вовсе, я спокойно сделала шаг в сторону, спустилась со ступеней и направилась к воротам. Водитель, вышедший к этому моменту из машины, оторопело на меня уставился. Наглость я проявила несказанную. Когда очухался, рванул было ко мне, да замер. Даже знаю по чьему беззвучному велению замер.
За воротами обнаружилась охрана. Со стороны внутреннего двора вооруженных молодчиков видно не было. Зато, когда я приблизилась, мне тут же перекрыли путь и взяли на прицел. Я выглянула на местность за их спинами. Каменная дорога, уходящая вниз со склона и, как минимум, еще десять таких же дворов. И черный дым на горизонте чуть правее. Большего увидеть мне, к сожалению, не удалось.
Я развернулась. Склонив голову на бок, он стоял все на том же месте и насмешливо меня рассматривал.
"Ну, и что ты будешь делать?"
Если бы я, действительно, пыталась уйти, а не разведывала обстановку и проверяла границы дозволенного, вопрос был бы резонным.
Я направилась в крыло дома, что возвышалось справа от меня. Поднялась на веранду и зашла в первое помещение, затем во второе внутреннее. Знакомая планировка, только веранда выходила на большой ухоженный сад. Через веранду прошла в еще одно немалых размеров помещение в этом крыле. Здесь кровати не было, тут по периметру были разложены мягкие матрасы. Одежду не нашла. Ни свою, ни чужую.
Все под тем же насмешливым, пристальным взглядом проследовала в левое крыло. Это оказалась вотчина прислуги. Они в щель между дверью и стеной за происходящим во дворе все это время наблюдали, и, как только я к ним зашла, в стену вжались. Все подальше от меня. И старик в том числе. Помимо трех знакомых мне лиц здесь были еще две девочки-подростка. Спальня у них была общая, разделенная передвижными ширмами. Тут одежда нашлась, но не моя и мало. Брать ее я не стала. Внутренний двор тоже был. Хозяйственный. Дальше в левом крыле располагались кухня и прачечная.
Я вышла и задумчиво осмотрела центральное крыло. Снаружи оно выглядело больше, чем изнутри. Там должны были быть еще помещения, которые я не нашла сразу.
Вдалеке раздался протяжный гул, отвлекая меня от размышлений.
Следом за гудком корабля со мной заговорил господин спаситель. Я повернула голову и равнодушно взглянула на него. Он помолчал, ожидая видимо ответа. Не дождавшись, вновь спросил что-то. Я развернулась к нему и изобразила на лице рассеянное любопытство. Губы его изогнулись в холодной улыбке. Он повторил вопрос, сделав его еще короче, но ответа от меня не получил. Тогда он крикнул одно единственное слово в сторону крыла прислуги.
Оттуда через мгновение выскочила Булан и вихрем понеслась в правое крыло, а еще через минуту летела ко мне с перепуганными глазами. В руках она сжимала неплохого качества зеркало.
Она жестами дала мне понять, что я просто обязана посмотреть на свою шею. Под левой скулой у меня появилась татуировка. Завитки и вензеля. Видимо, письменность местная. Накололи не больше двадцати часов назад, рисунок был еще довольно четким. Скоро сойдет. Зачем сделали? Работы только технике внутри меня добавили и все. Я с легким любопытством поразглядывала наколку, и со скрытым ужасом свое лицо, точнее голову целиком. Из-за стресса и перенесенного ранения не справляюсь со своей непосредственной работой! Голубые волосы для Земли или Геи норма, но, скорее всего, не для этих людей! Как я могла сейчас не помнить о столь важном факте? Скафандра, целиком скрывающего меня, больше не было. Я теперь окончательно отличалась от них, и не только цветом волос, отличалась строением лица и тела, цветом кожи.
Над ухом раздался начальственный тон.
Как он приблизился, и как исчезла Булан, я позорно пропустила.
Ему опять потребовалось задать мне какой-то вопрос.
Ответ мой не изменился - молчание.
Он заложил левую руку за спину, а правой изобразил любезный жест, предлагающий мне проследовать вперед в комнату, где я очнулась. Оценив выражение его лица, я приняла приглашение. В крайнем случае, с обрыва прыгну. Терять все равно нечего.
3
В спальне любезности продолжились. Мне предложили присесть на кресло за небольшой стол, прямо напротив хозяина. А вскоре Булан с помощью одной из девочек подносы с едой принесла. Сказать, что я хотела есть, ничего не сказать, но поскольку за мной наблюдали желтые надменные глаза, я сдержалась от проявления каких-либо эмоций на этот счет.
Он указал мне раскрытой ладонью на тарелки и произнес по слогам одно единственное слово.
"Ешь", - предположила я. Или "еда". Раз перешел на произношение по слогам, пришло понимание, что я языком не владею.
Потчевали нас мясным бульоном, смешанной в плошке зеленью, красиво выложенными на подносе обитателями водных глубин и некоей густой молочного цвета жижей. Из столовых приборов двузубая вилка, ложка и изогнутый маленький нож.
Он демонстративно медленно приступил к трапезе.
Надеяться, что здешнее мясо искусственно выращено, глупо. Так что я осторожно, стараясь не показать, что пальцы дрожат, отставила в сторону все мясное, молочное тоже, съела только зелень. Не настолько моя ситуация критична, чтобы животных есть, а молоко неизвестного происхождения мне сейчас было явно не нужно.
Поев, я выпрямилась, глядя на подозрительно гостеприимного тюремщика. Покрывало пришлось в очередной раз поправить, оно сползало. Выражение желтых глаз, исподтишка наблюдавших за моими действиями, при этом на мгновение изменилось. Расслабленную надменность сменило напряжение. Расширившиеся на доли секунды зрачки я тоже не упустила.
Не такой он оказался невозмутимый. Как женщина я его интересовала и очень. Логично, что по этой причине и запер в своем доме, в своей спальне. Может быть, татуировка к этому отношение имела. Ну, и поскольку я обнаженной очнулась, то, что я прячу под покрывалом, он точно знает. В таком обществе женщины должны относиться к демонстрации своего тела более щепетильно. Пока я этого не учитывала.
Несмотря на кажущуюся расслабленную позу, он был напряжен. Я усмехнулась и отодвинула свой нож на его половину стола. Никого здесь калечить или убивать нарочно, была не намерена. Мог бы и не проверять. Пока двигала, он не шевелился. Когда двигать закончила, он взглянул на меня насмешливо. Я ответила равнодушным взглядом.
Меня не интересовало его личное мнение обо мне. Меня интересовала моя одежда, о чем я дала понять жестами.
Он вновь вызвал Булан, отдал ей тихо приказ и вскоре, к своему удивлению, я получила свое белье, а в дополнение белый балахон со сложной вышивкой в виде голубых цветов, покроем похожий на те, что носили женщины и девочки здешнего дома, только новый. Булан стопкой сложила все это на столике у входа и удалилась.
Я встала, подошла к столу, бегло оглядела вещи, взяла в руки свои и развернулась к хозяину дома.
Это все?
Его губы изогнулись в довольно неприятной холодной улыбке. Он что-то проговорил, глядя на меня своими надменными желтыми глазами.
Я склонила голову на бок и оценивающе его осмотрела. Пора было умнеть.
Согласно кивнула. Хорошо. Без скафандра, значит без скафандра.
Улыбка исчезла. Не такой реакции от меня он ожидал, но и такую принял. А дальше он поднялся и медленно, заложив руки за спину, подошел ко мне. Встал совсем близко, склонился к моему лицу. Взгляд его при этом уже не был жестким. Взглядом же указал на одежду, затем на мое тело и по слогам четко произнес одно слово.
"Одевайся", - предположила я.
Развернулся, дойдя до левой стены, отодвинул потайную панель и исчез в открывшемся проеме. Я оказалась права, в центральном крыле дома помещений было больше. Правда, тайность панели была больше декоративной, поскольку не заметить очевидного несоответствия внутренних и внешних размеров строения и не найти в последствии этот дверной проем мог только слепой.
Нижнее белье мое входило в экипировку скафандра, предназначено было, в основном, для терморегуляции, и представляло собой облегающие топ и бриджи. Я скинула покрывало, надела белье, накинула сверху балахон, закатала рукава и направилась следом за хозяином дома.
Рабочий кабинет. Я бы так охарактеризовала предназначение этого помещения. Все та же богатая, вычурная обстановка, широкие окна, большой стол, по вечерам, полагаю, здесь было хорошее электрическое освещение. И полки с тетрадями. Осматриваясь, я пролистала пару и пришла к выводу, что это книги. Текст был печатным.
Все это время желтые глаза наблюдали за мной с нескрываемым любопытством.
На письменном столе в первую очередь меня заинтересовал телефон. Я не удержалась от того, чтобы не покрутить железную тяжелую махину в руках, и от беззвучного смешка тоже не удержалась. Неужели, и мы когда-то пользовались чем-то похожим? Было просто поразительно оказаться в месте, где эта вещь в ходу. У нас антикварная техника встречались в домах ценителей или входила в оформление интерьера, но это все понарошку. Я зацепила пальцами провод и проследила за его направлением. Для здешних людей эти массивные тусклые желтые лампы, пыхтящие автомобили, телефоны размером с мою голову - это все по настоящему.
Следом наступила очередь пишущей машинки. Не менее занятный агрегат. Тихий теплый голос подсказал мне нужное слово. Я искренне и благодарно улыбнулась обладателю голоса. Все время моего присутствия в кабинете, он сидел в мягком кожаном кресле с высокой спинкой и следил за каждым моим движением.
Указала на телефон. Он и тут подсказал. Повторять вслух чужую речь я не пыталась, но сами слова и произношение запоминала. Установила названия еще нескольких вещей на столе: кистей для письма, графита, бумаги. Слово "стол" тоже выяснила. Повернулась к лампам, как вдруг мой собеседник положил ладонь себе на живот и произнес:
- Вангьял.
Точно так же ранее мне представилась Булан.
- О, - открыла я рот в беззвучном виноватом восклицании.
На лице Вангьяла мелькнуло странное выражение. Лед смешанный со злостью и высокомерием. Мое пренебрежение задело его гордость. Впрочем, он умел мгновенно гасить все ненужные эмоции. Правую бровь только приподнял, указав рукой на мой живот.
Я с еще более виноватой улыбкой пожала плечами.
- Индан, - кивнул он.
Возражать не стала. Как угодно.
Он достал из ящика карту, развернул ее на столе и указал мне на нее. Я тут же позабыла обо всем на свете. Взяла карту, расстелила на полу и принялась сосредоточенно изучать. Электроники в моей жизни было слишком много, это я поняла, как только прикоснулась к бумаге. Я помнила расположение материков и океанов, спешно собранную Маком информацию, помнила, где именно находится озеро с кораблем. Приблизительную точку на карте нашла. Сделать что-то более осмысленное не могла. Повернулась и вопросительно взглянула на Вангьяла.
Странно, но он мой взгляд понял без дополнительных пояснений. Встал со своего "трона" и с каменным лицом, почти не сгибая спины, спустился ко мне на пол.
Местность, где мы с пилотом совершили аварийную посадку, мне обозначили как Чамдо. Забавное название, мне понравилось.
Вангьял вновь обвел карту ладонью и указал на мой живот. Ему требовалось знать, откуда я. Чуть поразмыслив, я указала на северный полюс, выкрашенный на карте в белый. Во-первых, место не настолько удаленное от Чамдо, чтобы усомниться, что я каким-то чудом добралась оттуда сюда самостоятельно. Во-вторых, с их развитием техники - самое неисследованное место на планете, не считая дна морей и океанов. Это означало, что мои синие волосы, странную одежду, непривычные черты лица, чрезмерно светлую кожу, отсутствие языка, короче, все мои чудачества можно списать на некий неоткрытый пока народ. Попытка не пытка.
Указав свою якобы Родину, я повернулась к Вангьялу и попала в плен желтых глаз. Он сидел на коленях рядом со мной, так что наши лица разделяло расстояние не больше десятка сантиметров. Он сощурился, насмешливо глядя на меня сверху вниз. Поверить, не слишком поверил, но отчего-то настаивать на правдивом ответе не стал.
В глубине его глаз зажегся азарт, и он начал медленно наклоняться к моим губам. В той же спокойной медленной манере я стала отклоняться назад, сохраняя между нашими лицами прежнее расстояние. Моя реакция его позабавила, но не остановила. Отклоняться мне пришлось, уже опираясь на ладони, затем на локти, и так пока не оказалась лежащей на полу. Вангьял нависал надо мной, на губах его играла мягкая довольная улыбка. В отличие от меня, ему происходящее нравилось. Сократив таки расстояние, он остановился в паре сантиметров от моих губ.
Не скажу, что смотрела на него с какими-то особенно отрицательными эмоциями, скорее напряженно с долей равнодушия. Оказаться единственной выжившей на краю Вселенной на незнакомой планете страшнее, чем притязания со стороны местного "хозяина", тем более, что отторжения он у меня пока не вызывал. Ничего плохого мне еще не сделал, и лучше бы все так и оставалось. Что Вангьял способен на жестокость, было очевидно. Лучше развернуть его характер так, чтобы по отношению ко мне он эту жестокость так и не проявил.
Чуть отстранившись и глядя мне в глаза, он проговорил что-то с тихим смехом. Я вопросительно подняла брови, чем окончательно его рассмешила. Он склонил голову и осторожно провел пальцами по моему лбу, носу, губам и подбородку. Происходящее мне категорически не понравилось. Проблема заключалась в сути моей профессии, точнее, в сути моего таланта. Вангьял, сам того не понимая, проникал и стремился занять львиную долю моего личного пространства. Это означало, что мой разум независимо от меня начнет работать над его портретом. Уже начал работать. Я уже чувствовала его эмоции и желания. Погружение в сознание другого человека отнимало немало сил и требовало умения дистанцироваться, не растворяться. Контролировать подобные процессы гораздо проще на расстоянии, а мой нынешний объект был и, очевидно, намеревался быть слишком близко.
В конкретную минуту объект меня хотел. И хотел сильно, но желание свое предпочел держать в узде. Он снова улыбнулся и вдруг начал не только прикасаться пальцами, но и называть части моего тела вслух, по слогам. Я тут же прекратила размышлять о сложившихся трудностях, и нахмурилась, вслушиваясь в звучание его голоса, пристально следя за движением губ и языка, стараясь запомнить все с первого раза.
Глаза, нос, брови, лоб, волосы, руки, ноги... Когда до груди добрался, собственная же игра его и подвела, он запнулся, чем насмешил меня. Я икнула, стараясь скрыть смех. Желтые глаза тут же сердито сузились, и могли бы меня напугать, если бы в их глубине не прятались смешинки. Его самого произошедшее развеселило.
Он сел сам и помог сесть мне. Я решила не терять времени даром. Похлопала ладонью по полу, а затем провела ею над картой, повторив его недавний жест, и добавила вопросительный взгляд. Вангьял снова рассмеялся и проговорил что-то длинное сквозь смех. Рассказывать мне, где я нахожусь, он явно не собирался.
Я сердито вздохнула. Удерживать он меня решил. Мне домой надо, сообщить о гибели охотников и экипажа...
И тут я вспомнила о том, о ком сегодня еще не вспоминала. Кобольд!
Я мгновенно нашла на карте область, обозначенную Маком ранее, как область вероятного падения спасательной капсулы. Устроены капсулы были таким образом, что сигнал спасательного маяка можно было отключить только вручную, как и систему жизнеобеспечения. Для этого фактически нужно было разрушить саму капсулу, что Кобольд после приземления и сделал. Пилот мой, в свою очередь, во время падения вел ручной режим экономии энергии, поэтому точных данных о местоположении капсулы Мак не получил.
Обрисовав область, я вопросительно взглянула на Вангьяла. Мне требовался быстрый и четкий ответ.
- Хайдун, - глядя на меня спокойно и внимательно, ответил он.
Я подскочила, взяла со стола бумагу, кисть, чернила, села обратно и быстро нарисовала группу людей. Затем указала на них и на местность.
Они там живут?
- Да.
Я выучила новое слово и продолжила рисовать.
Там поселение?
- Да.
Я вижу крупное озеро и русло реки. Промышленное поселение?
- Да.
Большое?
- Да.
Поселений много?
- Да.
Не в силах сдержать эмоции, я вскочила, собрала руками волосы и зажала их на затылке. Кобольд выживет. В прогнозах относительно него я не ошибалась пока. Более того, этот мир для него прекрасен. Абсолютный простор действий. У него не будет сдерживающей силы. Сомневаюсь, что местная медицина дошла до изучения хотя бы эпилептоидов или шизоидов.
Пока не знала о проживающих здесь людях, о Кобольде не беспокоилась. Теперь все иначе. Стоять на месте тоже не могла. Начала переминаться с ноги на ногу. Взять себя под контроль, унять волнение все никак не удавалось. Руки подрагивали. Нужно было что-то предпринимать или хотя бы начать размышлять спокойно, выстроить некий план действий. Я остановилась, закрыла глаза и начала глубоко размеренно дышать.
Помогло. Появились первые намеки на трезвость мышления.
Открыла глаза и взглянула вниз на Вангьяла, внимательно наблюдающего за мной. Время. Нужно установить время. Я опустилась на колени, взяла новый лист и нарисовала себя в скафандре с ранением в плече, затем сегодняшнюю себя и изобразила смену дня и ночи. Получила ответ на пальцах, на основе своих же наблюдений перевела в Земные сутки. Вышло больше двадцати.
Почти месяц. Я дала ему почти месяц!
Как быть дальше я откровенно не знала. В помещении стало душно. Я поднялась и побежала на воздух в сад к обрыву, откуда открывался замечательный вид.
Вангьял следовал за мной высокой темной тенью. Будто сытый хищник, не убивает, но и не выпускает из когтей ни на минуту.
Ощутив дуновение ветра на лице, я почувствовала себя немного лучше. Стянула через голову чертов балахон и отшвырнула в сторону. В такую влажность, да при такой температуре он мешал, не давал телу дышать. Вновь собрала волосы, скатала в пучок, зажала руками на затылке и закрыла глаза. Теперь было гораздо лучше.
Постояв вот так долгие минуты, я успокоилась, проанализировала свое положение, взвесила все за и против. В целом, выбор у меня был небольшой. Либо промолчать и постараться спастись. Либо не промолчать и постараться спастись. Сама одна я бессильна, но хотя бы предупредить об опасности могу. Снова повернулась к Вангьялу и внимательно, оценивающе его оглядела. Он умен. Быть может, получится.
Подошла к нему, взяла за руку и потянула обратно за собой в дом. Подобного он от меня не ожидал. Желтые глаза на секунду расширились от удивления.
В кабинете отпустила его, устроилась на полу с бумагой и чернилами и начала рисовать. Если бы не была эмпатом, стала бы художником. Матушка Матрена, к примеру, очень хотела, чтоб я развивала второй свой талант, а не первый. Пока рисовала, Вангьял сидел рядом и терпеливо наблюдал. Когда закончила и протянула ему довольно точный портрет, встала проблема. Как объяснить, что это самый опасный на этой планете человек?
Вангьял, между тем, изучил лицо Кобольда и вопросительно на меня уставился. Я указала на листок, затем на территорию Хайдун. Мой собеседник стал мрачнее тучи, что-то проговорил суровым ледяным тоном. Я не стала обращать внимания на странную смену его настроения. Не до того было. Еще раз указала на Кобольда и изобразила на себе жест двумя руками, как будто шею мне ломают.
Собеседник мой озадачился. Настроение его вновь ушло от мрака к любопытству.
Не понял.
На новом листе нарисовала мужчину напротив него еще четырех вооруженных огнестрельным, и одновременно холодным оружием, показала Вангьялу, показала связь между портретом и невооруженным господином на рисунке, а потом изобразила всех четверых противников мертвыми.
Он что-то спросил.
Если бы я только понимала что. Отчаянье начало поглощать разум.
Чего ж непонятно-то?
Поднялась и задумчиво огляделась. Как можно объяснить что хочу, наверняка? И вот тут вспомнила про недавнюю трапезу. Забрала из рук Вангьяла портрет, выскочила в комнату, взяла со стола нож и обернулась. Уже знала, что собеседник мой следует тенью. Так и было. Я бросила лист на пол и метнула в лицо Кобольда нож, пригвоздив к паркету. Вопросительно взглянула в желтые глаза.
Вангьял смотрел на меня так, словно впервые видел. Зато мысль мою понял. Я облегченно выдохнула. Полдела сделала, осталась вторая половина. Сбежать отсюда. Чем раньше, тем лучше.
4
Легкий стук заставил нас обоих оторвать взгляды друг от друга.
- Войдите.
Я предположила подходящий перевод.
Старик-слуга вошел в комнату и тихо доложил о чем-то. Вангьял отослал его, затем дошел до меня, наклонился, выдернул из паркета нож, поднял рисунок и осторожно свернул. Я следила за его спокойными движениями. Только теперь обратила внимание, что собственные случайные наблюдения про осанку и хищника были верны. Дело не в его положении в социуме, а в том, что он был физически развит. Люди, чье тело является оружием само по себе, определенно выглядят и двигаются. Спутать невозможно.
Свободной ладонью он провел по моей шее, груди, животу, заглянул с укоризной в глаза и произнес что-то. Я непонимающе нахмурилась, чем заставила его улыбнуться. Теперь он взял меня за руку и повел к левой стене спальни, где обнаружилась еще одна потайная панель. Новое небольшое помещение оказалось гардеробной. Его гардеробной. Из-за шкафов он вытащил объемный старый сундук и предложил мне самой выбрать, что надеть. При этом волосы попросил спрятать, заодно пополнив мой словарный запас. Большое зеркало между шкафами тоже оказалось панелью, открывшей мне существование ванной комнаты в этом доме. Лишь убедившись, что я без него справлюсь, Вангьял удалился по своим делам. Редкий для такого социума характер.
Одежда была его, только старая, мальчишеская. Брюки и все те же балахоны с разрезами различных темных оттенков. В отличие от того цветочного безобразия, которое я скинула в саду, эта одежда была удобной, не вычурной, легкой. И была впору, учитывая особенности моей фигуры. Костлявая, с маленькой грудью я была похожа на подростка. Булан, к примеру, и причитающая старушка грудь под балахонами своими прятали пышную. Я оделась, нашла что-то вроде темно-синего шарфа и, глядя в большое зеркало, тщательно замотала волосы.
Татуировка на шее начала бледнеть. Интересно, он сильно расстроится, когда ее не найдет?
Переодевшись, для начала заглянула в ванную комнату, затем вернулась в его кабинет. Чувствуя себя предателем, осторожно заглянула в ящики письменного стола в поисках других карт. Не нашла. Прогулялась по комнатам, раздумывая, что из окружающих вещей могло бы мне помочь. Ничего не придумала. Все еще хотелось есть. Одной миской салата голод надолго не утолить.
Решила высунуть нос во внутренний двор. Прямо за дверью, среди его обуви сиротливо ютились женские кожаные облегающие тапочки. Наверное, Булан вместе с одеждой принесла. Странно, но они словно для меня сшиты были.
Во дворе Вангьяла не было, зато машин стояло уже целых две. Гонимая любопытством, я направилась прямо к железным коням. Поразительные вещицы, громоздкие, неудобные, громкие, медленные. Я как раз вела пальцами по двери вновь прибывшей, когда позади кто-то басом возмущенно заворчал. Я обернулась. От левого крыла ко мне направлялся высокий, широкий детина. Выражение лица детины обещало мне подзатыльник. Когда я обернулась, он растерял воинственный пыл. Снова что-то проворчал, только уже мягче, растерянно меня рассматривая, и от машины отогнал.
Предположила, что водитель заезжего гостя.
Заметив татуировку, он окончательно смягчился. Меня пожалели и посочувствовали. Я сдержала усмешку. Кто кого тут жалеть должен? Я могу умереть на этой примитивной планете по инициативе какого-нибудь местного "божка", но родилась и прожила свои четверть века я там, где свобода воли и личности - величайшая из признанных ценностей.
- Санал, - приложил к животу руку мой новый знакомый.
Я промолчала. На крыше дома мелькнуло что-то. Я нахмурилась, обошла Санала и направилась к правому крылу, где и заметила движение. Оглянулась в поисках подручных инструментов, чтоб на крышу влезть. Таковыми посчитала деревянную бочку для воды и резные столбы и балки веранды. Набор высоты получился не самым изящный, зато эффективный. С крыши на меня во все глаза смотрел знакомый. Один из тех, кого держали псы, пока я их не усыпила. Невысокий, темный, как все здешние, всклокоченный, он лежал, прижавшись пузом к коричневой черепице, часть которой вздумал разобрать. В одной руке герой держал нож, во второй - кулек с коротким фитилем.
Я задумчиво понаблюдала за явно растерянным лазутчиком. Он меня узнал, и увидеть тут не ожидал. Структура его личности, как и у моего нового знакомого Санала, была простой. Иными словами, их мысли и эмоции легко читались. Я огляделась, но много не увидела. Крыша, территория дома, забор, что за забором, не видно. Нахмурилась и вновь взглянула на героя. Как он сюда попал? Как мимо охраны прошел? Спросить бы как, да языка не знаю.
Что делать собрался, было так же очевидно, как и неразумно. Вмешиваться я права не имела, но там внизу, вполне возможно, сидел Вангьял - единственный, предупрежденный о Кобольде, человек. К тому же, человек меня спасший. Пусть для неких своих целей, но все же...
Я спрыгнула на землю и едва не угодила в медвежьи объятия Санала. Эти двое самые нерасторопные заговорщики в мире, честное слово! Зато поняла, как проник на территорию дома герой в рваных штанах. В машине прибыл. Увернувшись от хватки, я влетела в дом, в ту самую комнату в правом крыле, что так походила на хозяйскую спальню. Помимо Вангьяла там сидел пожилой, неприятного вида мужичок. Не обращая внимания на надменное удивление, высказанное мужичком, я задрала голову, рассматривая потолок. Деревянный, белый с балками. По центру, как раз под тем местом, где, по моим расчетам, сейчас лежал взрывоопасный господин, заметила округлую область, затянутую то ли тканью, то ли бумагой. Дошла туда, как раз, когда ее разрезали.
Поймала кулек, выдернула горящий фитиль. И только потом подумала о важном: о своей жизни и безопасности. Стресс сказался - совершаю поступки необдуманные. А заговорщики, действительно, глупые. Что за план бесполезный? Надеюсь, хоть сбежать успеют.
Рев двигателя во дворе подсказал, что сбежать они успевают.
Как Вангьял подошел и встал рядом, не заметила. Уж больно он тихо двигается. Я вручила ему кулек и покинула комнату. Пальцы правой руки неприятно онемели из-за ожога.
Обдумывать совершенные глупости пошла в сад. Встала, опершись о стену, возле обрыва и невидящим взглядом уставилась вдаль, туда, где за рекой за горизонт уходили возделанные зеленые поля. Мыслей было немного. Срок заряда батарей еще не минул, Кобольд был на свободе и в своей стихии, и мне необходимо было выучить язык. Вот и все. Со стороны дома доносились голоса, шум, лязганье. Но размышлять о том, что там сейчас происходит, не могла. Хотелось домой, кушать и плакать. Последнее осуществить было проще всего. Слезы сами покатились из глаз.
Оперлась виском о теплый камень.
"Берег мой, ты покажись вдали краешком, тонкой линией..."
Я шмыгнула и запела древнюю балладу. Ветер уносил с обрыва слова, и с каждым мгновением мне все сильнее казалось, что они, слова, правда, долетят до родного берега. Не знаю, как, но долетят.
О том, что меня кто-то услышать может, не подумала. Да, и неважно уже это было, услышит ли кто чуждую этой планете речь или не услышит. Мы с Кобольдом тут и, в любом случае, окажем влияние на этот мир. Вангьяла я почувствовала. Чужое внимание всегда чувствуешь. Непроизвольно обернулась, а он за спиной шагах в десяти стоит и молча наблюдает. Даже не наблюдает, любуется. Странное это ощущение, стать вдруг объектом чьего-то любования. Я вернулась к созерцанию усеянной дымными столбами реки.
Когда ощутила его совсем близко, возле плеча, ветер уже успел высушить мои слезы.
- Вы так легко убиваете, - проговорила я тихо. - Так легко калечите.
Да, я просила уничтожить Кобольда, но безжалостного убийцу, безумца и лишь потому, что выбора иного не увидела. А они все? Что они делают? Я тяжело вздохнула.
Вангьял осторожно снял шарф с моей головы, позволив волосам рассыпаться по спине и плечам, бережно расчесал их пальцами. Я повернулась к нему и взглянула в желтые глаза снизу вверх.
Затем указала на шарф в его руке. Он сказал название.
- Нет, - произнесла я что-то впервые на его языке. Коснулась края рукава его старой одежды на себе, края рукава платья на нем, шарфа и положила руку на его живот.
Он понял и дал мне нужное слово.
Я оглянулась на реку, указав на нее, на окрестности, на небо и на землю под ногами.
И тут помог.
- Нет мой мир, - сказала я.
- Не мой мир, - поправил он.
- Не мой мир.
Для следующей фразы изобрела новые жесты. Пришлось касаться его и себя. Он не скрывал удовольствия от моих прикосновений, от того, что я сосредоточена на нем. Словно завороженный, наблюдал за мной.
- Отпусти я.
- Отпусти меня.
- Отпусти меня, - повторила я.
- Нет.
Знала, каков будет ответ, но попросить стоило.
- Моя, - добавил он и прикоснулся двумя пальцами к моей шее. О значении татуировки догадалась верно.
Я мягко улыбнулась и склонила на бок голову, задумчиво глядя в его желтые глаза.
- Нет.
Желтизна потемнела. Мое "нет" добавило к краскам его эмоций странное дикое упрямство.
Я взялась за жесты, подкрепляя их уже известными словами.
- Твоя - не твоя, я решение я.
- Твоя или нет, я решу сама, - он произнес это, сжимая челюсти.
- Твоя или нет, я решу сама.
Он злился, но истину видел. Если бы не видел, то не возился бы со мной, не относился бы настолько бережно. Его выводил из себя не сам факт моего несогласия, его мучили сомнения, добьется ли он этого согласия. Он ведь его добивался. Что же касается моего поведения, моего восприятия самой себя и окружающего мира, то это его увлекало так же, как моя внешность и моя личность в целом.
Тогда с его помощью я продолжила:
- Чего ты хочешь?
- Где твой мир?
Я молча опустила взгляд на его грудь.
- Как твое имя?
Ничего не ответила.
- Почему твои волосы растут синими?
Он вздохнул, когда и после этого вопроса я промолчала. И упрямо начал новую игру в жесты.
- Где твой мир? Я отвезу тебя туда.
Я подняла на него взгляд, сощурилась. Простая хитрость, примитивная. Но, как это ни странно, его же хитрость могла его обмануть.
- У меня есть...
Я показала на пальцах цифру шестьдесят, затем указала на звезду и изобразила ее движение по небу.
- Шестьдесят дней.
- Шестьдесят дней здесь.
Прошло больше двадцати. Сколько из них было ясных, не знаю, но еще два месяца должно хватить. Буду отмечать. Что дни мои, а не его, может, никогда и не скажу.
- Почему шестьдесят?
- Мне нужно...
Я вновь прибегла к помощи Вангьяла в познании нового языка.
- Мне нужен свет солнца.
Он нахмурился. Мой ответ породил только новые вопросы, но вопросы слишком сложные, чтобы объясняться вот так.
Вангьял взял мою правую руку, поднял и развернул ладонью вверх. На месте ожога осталось легкое покраснение. Удивленным его взгляд не был. Он, кажется, ожидал чего-то подобного. И вопрос задал соответствующий, хотя для меня несколько неожиданный, заставивший недоверчиво засмеяться. Можно ли меня убить?
- Да!
Он тоже улыбнулся, не отводя от моего лица внимательных теплых глаз. А потом вдруг резко склонился и поцеловал. Если бы он сделал это медленнее, я бы отклонилась. Тут не успела. Поцелуй был нежным, осторожным. Закрыв глаза, он, будто в забвении, настойчиво ласкал мои губы. В этой настойчивости читалось больше мягкости, чем агрессии. Не будь я эмпатом, не поняла бы этого. Но я поняла, и верно оттого позволила себя вести. Не ответила на ласку, но и не сопротивлялась ей.
Он выдохнул, ощутив мое отношение и на несколько минут словно с ума сошел. Отпустил мою руку, обнял, прижал к себе. Поцелуй уже не был мягким, теперь он по настоящему требовал ответа. И не получал.
Усилием воли, он остановился и заглянул мне в глаза.
- Как твое имя?
Настойчивый. Очень настойчивый. И он, действительно, хотел знать имя. Не из любопытства, а из жажды познать меня.
- Мое имя - тебе. Другие - Индан, - поставила я условие.
Огонь в желтых глазах разгорелся сильнее. Он все еще прижимал меня к себе, и отпускать явно не желал. Но это было ожидаемо. Неожиданным стало мое собственное нежелание, чтоб отпускал. Раньше ничего подобного не случалось при погружении. Я постаралась избавиться от неуместных эмоций.
Он ждал.
- Забава.
- Забава, - повторил он хрипловато. В его произношении имя звучало непривычно.
5
- Забава, - выдохнул он сердито. Я резко развернулась, едва не опрокинув набор цветной туши. Мне бесконечно нравился здешний закат, пару дней мечтала его запечатлеть.
- Да?
Вангьял всегда выглядел одинаково подтянуто, серьезно, надменно. Именно такой он стоял сейчас позади меня на крыше центрального крыла, где я сидела. Невозмутимый внешне для всех вокруг, кроме меня. Он был зол и немного напуган, и растерян. И чем дольше смотрел на меня, тем сильнее злился. Еще читалась нежность. Она росла вместе со злостью.
Вернулся из торгового совета, не нашел меня и испугался, что сбежала.
Я не ошиблась, в этом мире существовало рабство. Родиться рабом было нельзя, но вот попасть в рабство было бесконечно просто. За долги, за любое преступление. В Лхасе, государстве, на территорию которого занесла меня судьба, тюрем фактически не существовало. Правонарушители здесь были такой же государственной статьей дохода, как, скажем, угольные шахты. Тогда в лесу я стала свидетелем поимки беглых рабов, и не просто рабов, а повстанцев. Всякое неравенство неизбежно рождает протест. Я убила лучшего пса главного судьи провинции Чамдо. Если бы выжила, то приговорена была бы к смертной казни или продана с аукциона. Вангьял потребовал меня в качестве подарка от провинции представителю правящего дзонга и получил. Двоюродный брат короля, он занимался вопросами развития промышленности и торговли в стране.
- Вниз! Немедленно!
Мой суровый "владелец" дошел до края крыши и спрыгнул вниз.
Не ошиблась я и в том, что его тело - его оружие. Булан утверждала, будто бы "владеющие силой" неуязвимы. Неуязвимых не бывает, но когда он совершал вот такие прыжки, словам девушки охотно верилось. Удивительный мужчина. Умный, сдержанный, сильный. Не восхищаться им было сложно, а, учитывая его отношение ко мне, тем более. Он ведь так и не притронулся ко мне. Каким бы не было мое мышление, физически я была слабее. Да, я не считала себя рабыней, вообще, не признавала и не намерена была признавать подобные отношения между людьми, но это я, а то - он. Одна Вселенная, два разных мира. Он мог принудить, но не принуждал.
Я собрала вещи и аккуратно спустилась по лестнице в сад. Неделя минула со дня, когда назвала свое имя. Время старалась зря не тратить. С языком немного разобралась и с информацией о населении этой планеты. В основном благодаря Булан. Вангьял в силу занятости, только ночи со мной проводил. Но и по ночам, несмотря на усталость, стремился обучать меня своей речи, испытывая от этого нескрываемое удовольствие. По утрам, когда он уходил, а я выбиралась во двор, обитатели дома смотрели на меня с такой искренней забавной жалостью. Невдомек им было, что по ночам я спокойно сплю.
Он ждал меня на веранде.
- Положи.
Я поставила на пол тушь, бумагу, кисти и собралась состроить удивленный взгляд, но не успела. Он схватил меня за руку и затащил в комнату. Сопротивляться я не стала. Сопротивление не всегда уместно. Вангьял прижал меня к стене и снова поцеловал, требовательно, настойчиво и зло. Так же он целовал меня три дня назад утром, когда, проснувшись, обнаружил, что татуировка с моей шеи окончательно исчезла. Татуировка, как объяснила мне, краснея, Булан, делала меня не просто бесплатной рабочей силой, а личной рабыней для секса. Были здесь и такие.
Три поцелуя за неделю. Вот и все, что он себе позволял с рабыней. Власть развращает. Безграничная власть уничтожает. Он обладал властью, но не давал ей разрушить себя. То, чем я не могла не восхищаться.
Я чувствовала его руки на своей талии, чувствовала, как он упрямо борется с желанием поднять их выше, к моей груди, или опустить ниже, чувствовала его горячее дыхание и тело. Его сердце билось прямо под моей ладонью. Остаться спокойной и не ответить, в третий раз было сложнее. Вангьял резко отличался ото всех мужчин, с которыми мне приходилось общаться раньше.
- Отсюда разве можно убежать? - прошептала я, когда он прервал поцелуй и прижался лбом к моему виску.
- Нет.
Он не собирался меня отпускать, и я знала об этом. Я собиралась сбежать, и он чувствовал это.
- Расскажи мне о себе, - попросил он. Просил не в первый раз. Раньше я уворачивалась, меняла тему. Сейчас менять тему не стала.
- Что рассказать?
- Все.
Я улыбнулась и чуть сместила голову, заглянув в желтые глаза.
- Спроси детали.
- Спроси конкретнее, - привычно поправил он.
- Спроси конкретнее.
- Откуда ты?
- Дальше вопрос.
Он закрыл глаза и устало вздохнул.
- Я могу заставить тебя ответить.
- Знаю, - просто согласилась я.
И душой не кривила. Он, действительно, мог.
- Кто ты?
- Слишком общий.
- Как исчезла метка?
- Растворилась. На мне останется метка только от очень глубокой раны.
- Шрам.
- Шрам.
Он выпрямился и запустил пальцы в мои волосы.
- Почему синие?
- Они были белые, но я их покрасила. Насовсем. Была молодая, глупая и пьяная.
В желтых глазах мелькнуло искреннее недоверие и удивление. Как он смеется от всей души, видела впервые. Сама засмеялась. Сложно было не вторить, глядя на его светящееся лицо.
- Молодая - это сколько?
Я задумчиво нахмурилась. Возраст человека они считали от момента зачатия и по годовым циклам.
- Около семнадцати.
- А теперь?
- Двадцать шесть.
Он удивленно поднял брови. Оказаться всего на пару лет старше меня, явно не ожидал.
- У тебя есть семья?
- Нет. Родители умерли, когда я родилась.
- У тебя есть образование?
- Что? - не поняла я, встретив еще одно незнакомое слово.
- Ты училась писать, читать, рисовать, петь?
- Да.
- Каково твое положение дома?
Вот это мне, возможно, будет сложно объяснить. Я постаралась подобрать самое подходящее из известных мне слов.
- Одинаковое. Все люди одинаковые. Все люди свободные. Все люди образование.
- Все люди образованные, - поправил он.
Я кивнула.
Объяснить оказалось несложно. Принять объяснение было сложнее. По-крайней мере, мне так прочиталось.
Он немного помолчал, задумчиво расправляя своими длинными пальцами синие пряди на моих плечах. В глаза мне отчего-то при этом не смотрел.
- А мужчина? - наконец равнодушно поинтересовался он.
- Какой мужчина? - не поняла я, вспомнив Кобольда. О нем мы еще тоже не говорили.
- Чья ты?
- Муж? - проговорила я на родном. Здесь понятие муж буквально произносилось как хозяин. Хозяин такой-то. Или хозяин дома такого-то. "Женщина" и "жена" - одно слово.
- Муж, - повторил он, стиснув челюсти. - Он твой хозяин?
Я засмеялась.
- Нет. Слово "хозяин" на моем языке "муж", только не с таким плохим смыслом.
Вангьял заметно расслабился, но в глаза мне по-прежнему не смотрел. От волос перешел к моим ключицам под темной легкой тканью его сорочки. Обводил их кончиком указательного пальца.
- Нет, мужа нет. Мужчины нет, - добавила я на всякий случай. Не знаю зачем. Действительно не могла сдержаться и не реагировать на него. Да и как сдержаться, когда он не скрывает, что я ему нужна?
- Что ты делала в роще?
- Ловила того, кого нарисовала тебе.
- Ты?!
Мягко улыбнулась. Ну, да. На виртуозного ловца я мало похожа.
- Со мной было пятеро мужчин.
Получила шанс вновь лицезреть взгляд желтых напряженных глаз.
- Двое из них лучшие охотники моего мира. Он убил всех.
- Говорила, одинаковые?
Умный хитрец. Легко подметил.
- Имя того, кого нарисовала, Кобольд. Он рожден испорченным, - постаралась подбирать наиболее подходящие известные мне слова. - Он убивает, обманывает, нападает, калечит. Для него нет законов и правил. Люди, звери, дети, старики, женщины, мужчины - ему неважно. Таких мы изолируем.
- Ты не воин, - Вангьял смотрел на меня озадаченно.
- Я - эмпат.
- Эмпат, - повторил мой внимательный собеседник чуждое слово.
- Я изучаю человека. Знаю, что чувствует, чего хочет, как поступит.
Вангьял нахмурился.
- Одного человека. Многих сразу понимать не могу.
- Одного человека... Чего я хочу?
Конечно, я знала, какой вопрос последует в первую очередь за моими объяснениями. Склонила голову на бок, и мягко улыбнулась, глядя в хитрые ласковые глаза. Чего он хочет прямо сейчас, увидела бы не только я. Любая женщина поняла бы. Чего ж тут сложного? В целом, он мне верил на слово, знал, что не вру. Еще одна удивительная особенность этого мужчины - его разум был открыт всему новому, не оказывал сопротивления истине, не прятался за догмами устоявшихся убеждений. Он видел мою внешность, мои особенности и этого было достаточно, чтобы не барахтаться в бесполезных сомнениях. А вопрос свой задал из желания получить то, чего давно и страстно от меня требовал. Я оказалась перед выбором. И выбрала.
Ладонью своей, которая все время нашего диалога лежала на его груди, медленно провела вверх, до самой шеи, заставив Вангьяла замереть. Запустила пальцы в его коротко стриженные волосы на затылке и чуть надавила, вынуждая склониться. Он подчинился и на мгновение чуть прикрыл глаза, борясь с волной эмоций, захлестнувших его. Никогда бы не подумала, что мне до безумия понравится чье-то столь дикое желание меня. Рядом с ним все было иначе, все было впервые.
Когда я прикоснулась своими губами к его, он дышать перестал. Когда проникла языком в его рот, он едва слышно застонал. Когда приникла своим телом к нему, он задохнулся, ожил и словно с ума сошел. Теперь он не сдерживал себя. Его теплые сильные руки прижимали меня, ласкали. Я тонула в поцелуях и в его прикосновениях. Больше не была безучастной. Выгибалась в ответ на ласку, цепляясь за его плечи, и наслаждалась происходящим. Осознанно делала то, чего должна была избегать.
Вангьял на мгновение отстранился, стянул с меня свою сорочку и, не отрываясь от моих губ, приподнял за талию и понес к кровати. Я тихо выдохнула, когда он избавился и от моего белья. А потом что-то зашептал. Я не разобрала ни слова, да и не могла сосредоточиться. Слова он смешивал с поцелуями, с прикосновениями. Была в состоянии только извиваться на кровати под ним, царапая ногтями его одежду. Вскоре он снял ее и прижал мои ладони к своей груди. Чего просит, поняла легко. С удовольствием впила ногти в обнаженную кожу, заставив его опять застонать. Мне понравился этот звук. Безумно понравился.
Когда он вошел в меня, застонала я. Сначала от боли, потом от удовольствия. На какое-то мгновение Вангьял замер, обеспокоено вглядываясь в мое лицо. Всего на мгновение. Я провела ногтями по его спине, сжала его бедра ногами сильнее и выгнулась ему навстречу, вынуждая проникнуть глубже, не останавливаться. И он продолжил. Сильный, восхитительный, нежный. Я потерялась в собственных эмоциях, в происходящем, не ощущала реальности, только его. Его одного. Его прерывистое дыхание, его безуспешные попытки быть сдержаннее, осторожнее. И его хриплый надломленный стон, когда я тихо всхлипнула, сгорая от множества огненных вспышек, пронзающих тело.
Ни отдышаться, ни подумать я не успела, когда он вновь меня поцеловал. На этот раз нежно, бережно. В желтых глазах пряталась вина.
- Я же знаю, что ты чувствуешь, - прошептала я, нахмурившись.
Вместо ответа, он снова поцеловал, лег рядом, укутал меня в летнее покрывало и прижал к себе. Стоило подумать, что здесь девственность понимают иначе. В моем мире девственницей можно становиться хоть после каждого секса. Медицинская услуга открытая, простая и платная.
- Я должна была себя вести как-то иначе?
Впервые на самом деле заинтересовалась.
- Нет, - он обнял сильнее.
Я вздохнула, поерзала, устраиваясь поудобнее.
- Вангьял.
- Да?
- А что такое могуэй?
Он засмеялся.
- Тебя Сити опять так называет?
- Да, - я задрала голову и заглянула в искрящиеся весельем желтые глаза. - Когда одна сюда заходит. А потом начинает бить себя и громко... Выть, - последнее слово я произнесла на своем языке.
- Выть? - повторил Вангьял.
- Дикий зверь. Аууу! - изобразила я. - Что она делает?
Он снова захохотал. Причем успокоиться долго не мог.
Я приподнялась и нависла над Вангьялом.
- Что? Не понимаю.
Он честно попытался справиться с собой.
- Это значит злое и неживое. Мне будет трудно объяснить.
- Почему?
Вангьял окончательно успокоился и теперь смотрел на меня с нежностью. Провел пальцами по моему подбородку и губам.
- Потому что ты умная, - он вздохнул прежде, чем продолжить. - Сити уверена, что ты неживое зло, которое существует невидимым вокруг нас. Могуэй меняет внешность и ест детей, обманывает, убивает, заставляет совершать плохие поступки.
- А-а, - протянула я. - Нет. Это понимаю. Когда-то очень давно мои... люди верили во что-то похожее, когда были младенцами.
- Неразвиты, - поправил Вангьял.
- Неразвиты. А бьет она себя зачем?
- Защищается.
Глядя на мое озадаченное лицо, он вновь захохотал.
- Подожди. Не смейся. У меня еще вопросы.
К сожалению, от моей просьбы он только сильнее развеселился. Не стала обращать на это внимание. Все равно услышит и ответит.
- Когда я утром выхожу отсюда, они все меня жалеют. Сити тоже. Почему она меня жалеет, если я злая?
Веселье как рукой сняло. Он стал серьезным, даже сердитым.
- Могуэй заходит в тело.
- То есть во мне живет?
- Да. Понимать людей - твоя работа?
Я легла рядом с ним и уставилась в потолок.
- Да.
- Мне докладывают обо всех движениях в Лхасе и соседних государствах, - без предисловий начал он. - Сегодня утром в Хайдун повстанцы захватили правящий дзонг. К обеду полностью его вырезали. Их возглавляет человек по имени Индра.
- Казнь не была показной? - быстро сориентировалась я.
- Не была.
- У вас есть виды традиционных убийств или позорных убийств?
- Есть. Не применили.
- Даже в случае с цанпо?
- Даже с цанпо.
- Это он. Ваш мир для него идеален. Безнаказанность, нет образованности, нет равенства. Он хотел стать особым воином, но его не допустили. Тогда он изучил науку сам.
- Те, кто были с тобой, особые воины?
- Нет. Со мной были охотники, - я вдруг вспомнила. - Где мое мачете?
- Мачете?
- Мой большой нож.
- Как он выкован? Почему его лезвие такое черное и не плавится?
- Ты пытался его расплавить? - я снова подскочила, испуганно взглянула на Вангьяла, поняв вдруг, что страсть к изучению всего необычного и неизвестного неизменно должна толкать этих людей на глупости. - Где мой скафандр?
- Скафандр?
- Одежда моя.
- Отдал для изучения в дзонг Сунда Келапа своему учителю. Он великий изобретатель.
- Давно отдал?
- Нет. Он вернулся в город всего трое суток назад.
Тихо сквозь зубы пробормотав неправильные слова на родном языке, я скинула покрывало, добежала до стены, как была обнаженная скользнула в темную мужскую сорочку, вот уже неделю принадлежащую мне. Вангьял внимательно с любопытством за мной наблюдал.
- Поехали, поехали! - умоляюще на него глядя, пробормотала я. Добежала до него, взяла за руку и потянула на себя. - Поехали! Поехали! Нельзя!..
От волнения позабыла его язык и перешла на родной:
- Любопытный ты, бесстрашный! Неужели нельзя было меня спросить сначала?! Ну, что же ты...
Удивительно, но он меня послушал. Нехотя, со смесью каких-то странных эмоций, он оделся сам, заставил меня надеть брюки, замотать волосы и повел к машине. Боюсь ошибиться, но, кажется, Вангьял сам был удивлен, что слушается.
Тарахтящий, дребезжащий монстр несся по улицам города со скоростью не больше двадцати километров в час. Это была чертовски медленная поездка. Хотя, полагаю, Вангьял, сидящий за рулем лично, так не считал.
Сначала мимо проносились высокие заборы усадеб по обе стороны от дороги. Этот пейзаж я отчасти уже видела и особо примечательным его не считала. Но, стоило нам спуститься немного ниже и обогнуть поросшую лесом гору, я поняла, насколько ошибочными были мои представления об этой планете. Дитя иной цивилизации, стоящей на более высокой ступени развития, я считала свой мир - прекраснейшим из миров. Гордыня и высокомерие - не лучшие из человеческих качеств.
Сунда Келапа расположился в дельте реки Ма-Чу, которую тут уважительно звали "великой матерью". Ее протоки, озера, болотистые низины и плодородные поля простирались на километры и километры вокруг. То, что я в день пробуждения приняла за полноценную реку, было всего лишь одной из небольших судоходных проток Ма-Чу. Дельта вдавалась в Цо Нгонпо, окраинное море Великого океана. Сунда Келапа был полноценным мегаполисом и, конечно, развитым торговым портом.
Широкие мощеные прямые улицы, перекрестки, площади, парки, многоэтажные дома, автомобили, электрический транспорт, дымящие трубы заводов на горизонте, мосты, необычного вида система искусственного уличного освещения и, несомненно, люди. Масса людей. Снующих, спешащих, кричащих. Я растерянно рассматривала окружающее оглушающее безумие. Поежилась и прикрыла уши руками. Рычание, вопли, звон, грохот и смог. Над городом висел полупрозрачный смог. Дом Вангьяла находился далеко от центра, за естественной стеной горного кряжа, и все это просто не долетало до моих ушей раньше. Сутки напролет жить в подобном месте, все равно, что поселиться в Аду.
Я испуганно вскрикнула, когда наперерез машине, через дорогу бросился босоногий мальчишка лет пяти с ярко выраженной кахексией, и едва не попал под колеса Вангьялу. Не обратив внимания на опасность, которую миновал исключительно благодаря везению, мальчишка побежал к телеге с мусором. Я в жизни ничего подобного не видела. Читала только. Краски потрясшей меня красоты померкли. Мой мир был раем.
Больные. Большая часть окружающих людей были больны. Истощение, ожирение, рахит - это только то, что я успела заметить. Сами их лица говорили о болезнях, их пожирающих. К дзонгу мы подъехали только через час. К этому моменту я уже сидела, вжавшись в спинку сиденья автомобиля с закрытыми глазами. Смотреть сил больше не было.
Меня осторожно тронули за локоть. Я отдернула руку и испуганно взглянула на Вангьяла. Сообразила, что веду себя неподобающе, вспомнила о цели поездки, об опасности нависшей над вероятными исследователями моей техники и бегом выбралась из машины.
- Где твой учитель?
- Пойдем, - мой спутник протянул ко мне ладонь. Я с готовностью взяла его за руку и пошла следом на территорию дзонга.
- Ты не объяснишь?
Теперь я посмотрела на Вангьяла растерянно. Я ведь и вправду все это время молчала, а он все это время верил мне на слово.
- Д-да, - я заикнулась и нахмурилась. - Сейчас. Слова придумаю...
Дзонгами тут величали старые крепости-монастыри, вокруг которых собственно и разрастались города. Вся властвующая, религиозная и научная верхушка жила и процветала в этих стенах. Меня, судя по всему, под удивленные взгляды встречных государственных мужей вели к научной части этого островка.
- Вот. Скафандр - это не одежда. Это машина. Очень тяжелая машина...
- Очень сложная машина?
- Да, сложная, - исправилась я. За широкими шагами Вангьяла не успевала, приходилось скакать вприпрыжку. - Опасная. Много слоев. Внутри везде есть плохая вода. А на спине... На спине...
Я выругалась на родном. Что на спине встроенный блок управления, сказать не могла. Слов не знала.
- Дыра от пули на скафандре исчезла?
Он оглянулся. В желтых глазах пряталась вина и смущение.
- Исчезла. Он не спас тебя от пули. Для чего он нужен?
- Он нужен там, где нет тепла и там, где не можешь дышать.
Наконец, мы дошли до нужного здания, часть помещений которого была просто вырублена в скале. Вангьял завел меня внутрь. Мы поднялись на второй этаж и оказались в просторной ярко освещенной холодной зале.
10
- Вангьял!
Пожилой худой мужчина неслышно возник перед нами. Он был явно возбужден, встревожен, счастлив.
- Где ты взял это платье?! Оно будто живое...
Нетрудно было догадаться, кто перед нами. Хваленый ученый и изобретатель говорил быстро, беспорядочно, проглатывая окончания слов. Я понимала лишь малую часть того, что он говорил. Его слегка покачивало, словно пьяного. На третьем предложении он вцепился в плечо Вангьяла и потянул его за собой следом. Меня при этом совершенно не заметил. Хотя не заметить меня при моей внешности было сложно. Даже с платком на голове, я резко контрастировала на фоне местных женщин. Для начала, заметно выше многих. Со светлыми серыми глазами, достаточно светлыми ресницами и бровями, розоватой тонкой кожей. Мои ладони и пальцы были длиннее. Здешние представительницы слабого пола выглядели в сравнении со мной более округлыми, мягкими, пышными. На их золотистых овальных или круглых лицах ютились очаровательные, маленькие курносые носики, а желтые глаза напоминали кошачьи. Я же была более угловатой. Прямоугольное вытянутое лицо, прямой тонкий нос, острые скулы. Иными словами, наблюдались симптомы отравления у гениального учителя.
- Скорее, скорее, - торопил, между тем, он своего ученика. - Бамбанг вот уже четыре часа сидит в яме со льдом и не мерзнет! Только взгляни...
Я с ужасом поняла, что костюм, созданный специально для меня, натянули на какого-то Бамбанга. Я отчаянно застонала.
- Вангьял, это для меня лично сшитый. Нельзя! - почти всхлипнула я. - Чужая кровь теперь уничтожит все... Все...
Я попыталась подобрать слово, но не смогла. Все, что мне сейчас хотелось, зареветь.
- Лично сшитый? - все же заметил меня ученый.
- А у него, - кивнула в сторону горе-изобретателя, - нервная система поражена.
- Нервная система поражена? - не понял моего языка Вангьял.
- Кто это? - старик резко остановился и подошел ко мне вплотную.
- Цонкапа, мне нужно забрать платье.
Цонкапа зло уставился на ученика.
- Нет.
- Он болен. Отравлен, - вмешалась я. - Его голова плохо работает. Ему нужно много лежать и много пить, пока не увидит мир ясно. Он останется жить с болью. Бамбанг тоже. Помочь я не могу. Нельзя трогать, нельзя внутрь!
Сложно описать то отчаяние, которое я испытала.
Много позже, ночью, сидя на веранде перед расстеленным на полу скафандром, я уныло созерцала повреждения на его поверхности и размышляла о двух невинных жертвах. Успей я раньше, может, отвела бы их на корабль, и сумела предотвратить изменения в нервной системе. Но появилась я поздно. Бесшумно ступая, Вангьял вышел из комнаты и опустился рядом. Я взглянула в теплые желтые глаза. Ему на самом деле было жаль. Он чувствовал себя виноватым и в то же время оставался знакомым упрямцем. Этот мужчина не привык съедать себя за совершенные ошибки. Он дотянулся и осторожно стер слезу с моей щеки, заставив смутиться, опустить голову и постараться самой быстро вытереть соленую влагу. Что плачу, не заметила.
- Когда пуля порвала ткань, - я указала на хорошо заметное повреждение, которое автоматика постаралась устранить, - порвались нити с водой для охлаждения. Эта вода плохая...
- Яд.
- Яд, - кивнула я и всхлипнула. - Мне не яд. Вам яд.
Я обвела пальцами блок на спине.
- Здесь...
Задумчиво покусала губу, повернулась к Вангьялу и обхватила его виски руками.
- Как вы называете то, что внутри?
- Мозг.
- Там мозг скафандра. Он берет силы от солнца. Все машины моего мира берут силу от света звезд. Этот мозг был моим. Теперь он тоже испорчен. Все испорчено...
Я в очередной раз всхлипнула, а потом не выдержала и заревела в голос. Истощение сказалось. Слишком много переживаний для одной землянки.
Вангьял меня обнял, а потом вовсе пересадил к себе на колени, прижал к груди и начал раскачиваться взад вперед, баюкая будто ребенка. Я глухо бормотала ему в мягкую домашнюю сорочку, смешивая два языка с надрывными рыданиями. Рассказывала, какой у него ужасный мир, какой красивый и какой страшный одновременно. Как глупо все вокруг.
- Свободу нельзя купить, нельзя продать, - ревела я. - У нее нет цены. У знаний нет цены. У детей нет цены. Дети не едят из мусора. У жизни нет цены. Люди не гордятся деньгами. Смерть равняет всех... Вангьял...
- Я слышу, - прошептал он мне в макушку.
- У жизни нет цены! Птица это, зверь, насекомое или человек - цены нет! Жизнь...
Сообразив важную вещь, я резко перестала реветь, оторвалась от его груди и заглянула в лицо.
- Мне нужно забрать его.
- Кого?
- Это ваша земля, он здесь чужой, я чужая.
- Куда забрать? Тебя ищут?
Он смотрел на меня с болью и легкой обидой.
- Ищут, но я слишком далеко от дома. Эта земля далеко.
Я устало вздохнула и перевела взгляд в сторону обрыва, туда, где виднелось ночное звездное небо.
Вангьял коснулся рукой моей щеки, затем подбородка и губ.
- Забава, - едва слышно прошептал он.
Я повернулась и попала в плен нежного настойчивого поцелуя. Застигнутая врасплох, беспомощно выдохнула ему в губы. Он прошептал еще что-то. Что именно не поняла, таких слов не знала. Чуть приподнял меня, осторожно освобождая от длинной сорочки.
- Забава, - еще раз с болезненным надрывным наслаждением протянул он, обводя кончиками пальцев изгиб моей спины, линии ключиц и груди. И снова поцеловал. Я ответила. Как я могла не ответить?
Когда я чуть отклонилась, извернулась и раздела его, он искренне удивился. Когда, не прерывая поцелуй, мягко опрокинула его на спину, он застонал и выгнулся, раздираемый множеством сильных противоречивых эмоций. Каждое мое движение порождало волну наслаждения, поглощающую его тело и разум. Он держал меня за талию, держал слишком сильно, причиняя боль, и не осознавал этого. Я не думала о себе. Мое удовольствие не играло никакой роли. Все, что имело значение, это он, мечущийся подо мной с полузакрытыми глазами. Восхитительный, совершенный, беспомощный. Я жаждала ощутить его в себе еще глубже и воплотила желаемое. Жаждала чувствовать и наблюдать, как он кончает в меня, и воплотила. Я склонилась, взяла его за подбородок и проникла языком в рот, заставляя подчиниться. Вангьял не сопротивлялся. И не пытался.
Сейчас он принадлежал мне, был моим, отдавался мне. Я знала его, и ничего прекраснее в моей жизни еще не было.
Все еще связанная с ним, я медленно выпрямилась, глядя на него сверху вниз. Он тяжело прерывисто дышал и не открывал глаз, растягивая наслаждение, не желая возвращаться в реальность. Я улыбнулась и коснулась старого глубокого шрама на его груди:
- Откуда это?
- От ножа, - нехотя пробормотал он.
По краям раны отчетливо виднелись следы стежков.
- Чей нож?
- Ты видела.
Глаз открывать он по-прежнему не хотел.
- А это? - я коснулась неровного, бугристого участка огрубевшей кожи на плече размером с мою ладонь.
- Машина горела. Ты нас осуждаешь?
- Осуждаю? - услышала я новое слово.
Он постарался объяснить.
- Осуждать вас? - удивилась я. - Нет. За что? Когда-то мой мир выглядел так же. Даже слишком похоже. Ребенка не осуждают за то, что он взрослеет. Осуждают за нежелание умнеть и учиться. В целом, издалека, вы все равны. Неважно, кто встанет во главе этой страны или любой другой, суть власти не изменится. Ваши рабы мечтают мстить, делать, что хочется, занять место хозяев. Суть истинной свободы чувствуют только немногие.
- Осуждаешь меня?
- Нет.
Конечно, я соврала. Он умен, образован, внимателен. Он мог бы быть мудрее, мог бы смотреть на мир шире, заботясь не только о себе, но не делал этого. Просто устало следовал по накатанной колее. Я видела в нем эту усталость от собственной жизни, от занимаемого положения.
- Я такой же, как все вокруг? - тихо, почти без вопросительной интонации прошептал он. Ответа не ждал.
И напрасно. Не стоило связываться с хитрой инопланетянкой. Ключевое слово "мог бы". У любого человека я всегда видела два лица. Первое - общественное, существующее здесь и сейчас такое, каким его вылепила жизнь и окружающие люди. Это лицо наносное, оно всего лишь плод индивидуальной способности человека противостоять невзгодам и приспосабливаться к реальности. Второе - истинное. Человек сам по себе такой, какой он есть, какой он прячется за своим общественным лицом. Я видела истинное лицо Вангьяла и знала, каким он мог жить.
Я склонилась к его виску и едва слышно произнесла:
- Ты, правда, думаешь, что можешь удержать меня силой?
Он резко выдохнул и замер. Намек мой понял верно.
Я коснулась ладонью его щеки, большим пальцем чуть надавила на его нижнюю губу и легко потянула ее вниз. Его тело тут же отреагировало на мои действия. Я чуть пошевелила бедрами, усиливая эффект.
- Думаешь, ты во мне только потому, что у меня нет иного выбора?
Он выгнулся, испытывая болезненное наслаждение от происходящего.
- Я никогда не стану подчиняться тому, кому не хочу подчиниться.
Это я уже произнесла ему в губы. Он вдруг улыбнулся.
- Тебя смешат наши вещи.
Я нахмурилась, не сразу поняв, о чем он. Потом рассмеялась.
- Да. Немного. Они непривычные, простые и очень большие. Очень-очень большие, - растягивая слова, проговорила я.
Вангьял открыл глаза и внимательно взглянул на меня.
- Ты рычишь и шипишь, как дикий зверь. Даже, когда говоришь на моем языке.
С нескрываемым наслаждением запустил пальцы в мои волосы.
- Синяя, хищная, независимая... Ласковая. Пойдешь утром со мной.
- Куда? - формулировку его последней фразы пропустила мимо ушей. Если человек рос в положении "хозяина", то иначе высказанных просьб ждать не стоит.
- В совет промышленников.
- Зачем?
- Я так хочу.
Я рассмеялась.
- Весомый аргумент.
- Переведи, - нахмурился он, услышав мое "рычишь и шипишь".
- Не переведу.
Что я его по-детски дразню, понял. Схватил меня за талию и пересадил на пол - на этом этапе я вновь смеяться начала. Сохранять серьезную мину не получилось. Когда вскочил на ноги сам и меня резко на руки подхватил, я взвизгнула. И еще сильнее запищала, когда изобразил, что сейчас уронит. И уронил.
На кровать. Точнее изобразил, что уронил. Потом щекотать начал. Я заливалась смехом, пищала и пыталась вывернуться.
- Так и будешь насмехаться надо мной? - с улыбкой приговаривал он. - Все равны у тебя? А на нас смотришь сверху вниз.
Я мгновенно перестала смеяться, замерла и растерянно уставилась на Вангьяла.
- Правда, смотрю?
Он больше не щекотал. Сидел надо мной, опершись на руку, и просто ласково улыбался, глядя на мое лицо.
- Да. Надменно, свысока, иногда с ужасом, брезгливо.
Уточнила значение последнего слова и озадачилась.
- Но это лучше, чем, когда ты нас не замечала.
- Я не замечала? - смысл слов знала, а вот значение фразы не поняла.
- Ты не помнишь, - Вангьял осторожно надавил мне на нижнюю челюсть, заставив закрыть рот. Оказалось, я от удивления его открытым держала. - Из леса я отвез тебя в дом судьи. Ты молчала, внимательно и очень равнодушно наблюдала за всем вокруг и никому не позволила к себе притронуться. Врача ты ударила...
- Я?
Он рассмеялся моему искреннему удивлению.
- Врач пытался тебя усмирить. К счастью, он оказался обидчивым и лечить тебя отказался. Когда привезли другого, я понял, что помощь тебе уже не нужна. Никогда не видел ничего подобного.
Я вздохнула и прикрыла на несколько минут глаза, осмысляя произошедшее.
- Передвигалась, ела, пила я тоже сама?
- Да.
- И на вас не обращала внимание?
- Да.
- Говорила?
- Нет.
- И почему ученым вашим не отдал?
- Не хотел.
Я взглянула в желтые насмешливые глаза.
- Отдашь теперь?
- Разве не твоя профессия знать это?
Насмешка сменилась озорством. Я рассмеялась.
- Моя.
- Тогда ответь мне ты.
- Не отдашь, - спокойно проговорила я.
Не отдаст и отпустит. Но последнее, конечно, озвучивать не стала. Насколько он лоялен и привязан ко мне, он пока еще признать не готов. Зато я с ужасом призналась самой себе, что мысли об уходе причиняют мне боль.
Вангьял начал сосредоточенно раскладывать мои волосы вокруг головы ровными прядями.
- Может, я болен. И ты мне снишься.
- Галлюцинации, - подсказала я на родном и дальше продолжила уже на его языке. - Сны больных.
Выговорить у него вышло не с первого раза.
- А Забава что значит?
- Радость, развлечение, - придумала я два ближайших синонима.
- Точно галлюцинации.
Я засмеялась, а он мне вторил. Лег рядом, вытянувшись в полный рост.
- Не нравится сон? - повернулась я к нему.
Он тоже повернулся и взглянул мне в глаза.
- Очень нравится.
- Тогда просто забудь и будь уверен, что я живая. А как ты умудрился метку мне сделать?
Он счастливо и самодовольно заулыбался.
- Если я тебя держал, ты не сопротивлялась.
- Что?!
Сказать, что я удивилась, ничего не сказать.
- Да. В поезде обнаружил, что могу делать все что угодно. Раздевать тебя, - в желтых глазах мгновенно зажглось желание. Он поднял руку и коснулся пальцами моей груди. - Могу прикасаться, как захочу и где захочу, ты наблюдала, но никогда не сопротивлялась.
Дыхание Вангьяла стало глубоким, глаза потемнели. Он сместил ладонь на мой живот.
- Не сопротивляешься и не отвечаешь. Прозрачная светлая нежная кожа, тонкие кости, длинные пальцы, серые глаза и синие волосы. Волосы мы красим, но такого цвета нет еще.
- А если не считать волос? С другой внешностью люди есть?
Им руководило желание, мной руководило любопытство.
- Есть. Так откуда ты, если не знаешь?
Поймал. Я прикусила нижнюю губу, вглядываясь в его глаза:
- Это не моя земля. Вся, целиком - не моя.
- Не твоя планета, - он начертил перед моим лицом в воздухе круг.
Я кивнула и усмехнулась.
- Твои люди не знают о нас?
- Нет.
- А если узнают?
Я удивленно на него посмотрела, сообразив, что о таком еще не размышляла. Немного подумала, нахмурилась и проговорила:
- Планету возьмет под внимание... - словарный запас у меня пока был небогат для подобных тем. - Совет... Люди, которые охраняют иные формы жизни на планетах или спутниках, и память о вещах из истории. Они будут наблюдать. Трогать не будут.
Конечно, на деле все зависело от того, кто первый узнает об этом мире. Я была твердо намерена довести информацию о новой планете сначала до нужных мне лиц и лишь затем до начальства. Это грозило мне судом и загубленной карьерой. Но что стоит одна моя жизнь против множества?
Вангьял сердито сощурился и прижал меня рукой к матрасу.
- Так и намерена сбежать?
Вот и грянула буря.
Я извернулась, дотянулась до его губ и коснулась в осторожном поцелуе. Он был напряжен и зол, но от моего прикосновения вздрогнул и тут же оттаял.
- Не смей, - упрямо проговорил он мне в губы. - Для чего нужны шестьдесят дней?
- Чтобы машина собрала энергию от звезды.
- Она в Чамдо?
- Да.
- Я найду ее.
- Не найдешь.
- Я тебя туда не повезу.
- Не вези.
Он зло стиснул зубы, его пальцы больно впились в кожу на плече. А потом его настроение резко изменилось. Глаза посветлели, стали спокойными. Он развернул меня к себе, прижал и поцеловал. Так бережно и ласково, что у меня мыслей в голове не осталось. Только нежность, да щемящая тоска изнутри все разъедали.
- Что ты придумал?
Он улыбнулся.
- Посмотрим.
11
С утра пораньше меня загрузили в машину и повезли в город, по знакомому маршруту. Закарин за рулем, Вангьял на переднем сиденье, я одна, как королева, на заднем.
Машина вновь остановилась у ворот дзонга. Выдав мне очаровательную команду "пошли", Вангьял покинул автомобиль. Я с безмятежным видом осталась сидеть на месте. Закарин обернулся и уставился на меня и с восхищением, и с недоумением одновременно. Выкини я такое с неделю назад, мне кто-нибудь из слуг попытался или команду повторить хозяйскую, или вовсе стукнуть. Но ныне каждый обитатель поместья знал: не хочешь попасть в немилость - не трогай странную рабыню.
Что "пошли" не сработало, Вангьял понял сразу. Слух у тренированного потомственного "воина силы" был отличный, как и чутье. Он обернулся и замер в своей излюбленной позе. Руки за спиной сцеплены, осанка аристократа, лицо невозмутимое. И только в глубине желтых глаз пряталась насмешка.
Я чуть склонила голову набок, внимательно следя за его настроением.
Вангьял ласково и хитро улыбнулся, едва заметно пожал плечами, развернулся и направился к воротам дзонга.
- Вот паршивец доисторический, - рассмеялась я. Деревянная дверь жалобно скрипнула, когда я ее открыла, и еще жалобнее зазвенела, когда я ее захлопнула. Странное, дребезжащее, громоздкое, бессмысленное, отравляющее окружающую среду корыто, а не машина.
Догнала своего "хозяина" быстро. Он нарочно не спешил.
- Не любишь приказы? - со все той же самодовольной легкой полуулыбкой поинтересовался он у меня. Голову при этом ко мне даже не повернул. Смотрел прямо перед собой.
- А ты? - в той же манере парировала я.
- Я люблю, - он улыбнулся во весь рот, - тебе их отдавать.
- Зараза, - беззлобно пробормотала я.
- "Зараза" и "вот паршивец доисторический"? Я полагаю, это не уважительные обращения, верно?
- Ехал Грека через реку. Видит Грека в реке рак. Сунул Грека руку в реку. Рак за руку Грека цап! - без пауз выдала я великую старую почти мудрость.
- Гр-гр, - передразнил меня Вангьял и все с тем же аристократически задранным носом ускорил шаг.
- Зачем я здесь?
Шутки шутками, а знать, действительно, хотелось.
Шли мы в сторону противоположную обители неудачливого ученого Цонкапы. Шли к подножию лестницы, уходящей высоко вверх, к цепи одноэтажных каменных строений, кольцами окружающих вершину горы Сунда Келапа.
- Это древняя часть дзонга, - ответил на мои мысли Вангьял. - Вечером мы были ниже по склону. Там строения моложе. Скажи, Забава, как вы общаетесь с тем, чего не знаете?
- Изучаем, - я все еще была увлечена видом древнего сооружения и оттого суть вопроса уловила не сразу. Эти неприступные высокие стены, отделяющие власть и науку от окружающего мира, изумрудная зелень, струящаяся по горным склонам, слепящая белизна домов и матовая сталь каменного остова Сунда Келапа. Не любоваться чужой и в то же время такой знакомой планетой было сложно.
- А то, что не можете изучить?
- Ищем способы изучить то, что изучить не можем, - теперь я поняла, что он хочет узнать.
Мы дошли до ступеней и начали подъем.
- Не все можно узнать.
- Узнать можно все. Узнать сразу все нельзя. То, что не узнали мы, узнают наши дети.
- И даже будущее?
- Просто расскажи мне, во что вы верите, - вздохнула я.
- Опять свысока, - улыбнулся Вангьял.
Я взглянула на его профиль на фоне ярко-голубого неба.
- Прости.
Он ничего не ответил и ускорил шаг. Я без труда последовала его примеру. Мы несколько минут шли в молчании, а потом он вдруг рассмеялся.
- Что? - не поняла я.
- Мне нужно не удивляться, но все еще удивляюсь, - Вангьял повернулся и внимательно ласково оглядел меня с головы до ног. - Ты не устала еще?
- Да, - кивнула я головой. В этом языке ответы "да", "нет" строились чуть иначе, и привыкнуть к ним я пока не успела, поэтому для пущей достоверности добавила: - Не устала.
Он продолжил подниматься.
- Ты - женщина, рабыня. Не смотри прямо в глаза никому, руки выше плеч не поднимай, держи их всегда перед собой...
Я смотрела на темный затылок со смешанным чувством раздражения и умиления. В этом социуме существовали свои абсурдные правила, и они меня раздражали. А вот его упрямый довольный тон, которым он приказывал этим правилам следовать, меня откровенно веселил. Невольно я постоянно ущемляла его гордость, и маленькому мальчику в глубине этих желтых глаз очень хотелось немного и безвредно отомстить.
- Ничего не бери и не давай без моего слова. Всегда молчи. Отвечать тоже только по моему слову. Голову старайся не поднимать, у тебя все мысли на лице. Волосы не показывать. Если делаешь что-то руками, всегда делай двумя и с поклоном...
- Как Булан? - перебила я его.
- Ниже.
Мои опасения относительно показательной разницы между наемными работниками и рабами оправдались.
- От меня не отходи. Вперед меня шагов не делай. Широких шагов тоже не делай. У тебя они, как у мужчин. Но главное, слушай. Все слушай.
Последние его слова заставили собраться и отнестись серьезно к происходящему. Он не просто так привез меня сюда.
Мы поднялись до ближайшей цепи зданий и свернули направо. Теперь нам предстояло пройти по узкому зеленому живому коридору. Мне вдруг стало любопытно, чьи руки создали его. Были ли это руки слуги, раба или здешнего хозяина? Хозяева занимаются подобной работой?
Я сосредоточилась на правильном образе рабыни. Засеменила, руки сцепила перед собой, голову чуть наклонила вниз. Еще нужно было идти позади. Задача оказалась сложнее, чем я думала. Вангьял рассмеялся.
- Что? - прошипела я, сердито на него покосившись.
- Ничего, - он постарался выглядеть серьезным, но вновь сорвался на тихий смех. - У тебя замечательно получается.
Потом после паузы добавил:
- Дома такой будешь?
Я не ответила, сверкнула только на него глазами еще раз. Снова мальчишка развлекается.
Миновав зеленый коридор, мы вошли в первое здание на этом ярусе. Влажную жару сменил влажный холод, запахло сыростью и плесенью. Не самое лучшее место для работы. Беленые стены, украшенные рисунками с растительным мотивом. Застекленные деревянные окна и гобелены прямо над головой по спирали рядами с потолка свисают. Буйство зеленого и красного слегка разбавляло уныние каменного холодного помещения и добавляло нелепой ненужной помпезности.
Мы пересекли сию "парадную" и вошли в следующую, почти такую же. Затем свернули налево и, наконец, я увидела первых людей, для которых и нацелилась так старательно изображать покорность.
- Приветствую, - молодой мужчина с коричневыми бледными глазами, пухлыми щеками и приземистой тучной фигурой склонился в почтительном поклоне перед Вангьялом и бросил на меня короткий любопытный взгляд. Глаза я вовремя спрятала. Просили не попадаться, буду не попадаться.
- Решил меня встретить лично?
Я чуть сместилась за спину Вангьяла. Из такого положения наблюдать незаметно было удобнее. Щекастый изобразил вежливую улыбку. Вполне правдоподобно изобразил.
- Отец просил.
Вангьял молча кивнул. Щекастый отступил в сторону и снова склонился, приглашая желанного гостя войти в распахнутые тяжелые двустворчатые деревянные двери. На меня внимания больше не обращал.
Новое, увиденное мной, помещение напоминало комнату для приема гостей в правом крыле дома Вангьяла, только размером комната была значительно больше и мебели минимум. Тут на диванах и подушках могло свободно расположиться человек тридцать. Вместе со мной и Вангьялом было семнадцать.
Все, как один, поднялись в уважительном приветствии. На меня внимание тоже обратили, причем все, один даже возмутился.
- Посланник, не желаете оставить рабыню у храма?
Мужчина выглядел старше остальных. Холодный, неприятный, расчетливый, изворотливый, жестокий. Не жесткий, именно жестокий. Это первое, что читалось по его внешности, движениям и мимике.
- Не желаю, - равнодушно ответил Вангьял. - Приступим?
- Приступим, - произнесли присутствующие нестройным хором и принялись рассаживаться. Я поспешно дернула "хозяина" за рукав. Оно ж мне не сообщило, стоять мне или садиться, когда оно садится. К счастью, меня поняли без слов, ухватили за кончики пальцев и потянули вниз. Его привычка держать руки, скрещенными за спиной, помогла проделать это незаметно.
Для чего же меня привели в этот элитный мужской клуб?
Для начала, чтобы помолиться. Знаю, как минимум, двоих молодых ученых, которые были бы просто в восторге от развернувшегося действа. Мужики около часа распевали песни, жгли благовония, кланялись четырем сторонам света, доставая лбами до пола. Я в восторге не была, но честно и молча все повторяла. Вангьял то и дело украдкой с любопытством поглядывал на меня. Встречая мой ответный хмурый взгляд, с задорной улыбкой продолжал молебен, не подозревая, сколько рассказывал о себе такими простыми эмоциями. Точнее сколько всего о себе подтверждал.
Его разуму, его личности давно тесно в рамках существующего социума. Догмы родного религиозного учения не занимали этот удивительный разум. Он не пытался вписать меня в эти догмы или навязать их мне, как поступили бы все присутствующие в этой зале. Его разум обладал уникальной даже для землян способностью - чистым взглядом на окружающую реальность. Осознавать себя неправым - тяжелое испытание для человека. Осознавать себя глупым - непосильное испытание для человека. Редко кто способен самостоятельно, без чужой помощи, заподозрить, что мир шире, чем тот, что попадает в поле зрения. И еще реже находится тот, кто не пугается своих подозрений, а идет к ним навстречу.
Закончив с ритуалами религиозными, господа перешли к ритуалам светским. Горячие травяные напитки и сушеные фрукты. Само собой, как созданию с подножия социальной лестницы, мне ни кусочка из трапезы не полагалось. Вангьял эту несправедливость решил просто - отдал мне всю свою порцию. Я попыталась отказаться, чем спровоцировала повышенное внимание к себе со стороны присутствующих. Я одарила окончательно развеселившегося Вангьяла свирепым взглядом и с неуклюжей претензией на почтительность забрала угощение.
Покончив с выяснением состояния здоровья правящей семьи, друг друга, здоровья домочадцев всех присутствующих, предпочтений в еде, господа перешли к обсуждению снов. На сны и их значения времени ушло больше, чем на молитвы. К концу представления у меня были готовы черновые портреты всех участников фарса - это раз. Я устала - это два. Меня так и подмывало спросить у Вангьяла, как они до технического прогресса доехали при таких административных ресурсах, - это три.
И вот, когда я утратила надежду услышать хоть что-то осмысленное, они перешли к настоящему делу. Итак, главным поводом чаепития оказалось желание некоего молодого господина по имени Сламет продать, по его словам, бесценное лекарство, изобретенное еще его предком. Многие произносимые парнем слова мне были не знакомы, но суть я понимала. Рецепт смеси был утерян и восстановлению не подлежал. Сламет мог бы продать его частным лицам, но решил предложить сначала государственной казне, в заботливые руки ученых мужей. Не безвозмездно, естественно.
Гордыня так лезла из прыткого создания. Он был обворожителен, хитер, услужлив. Его лоснящаяся красивая шкурка сочилась сладким ядом. Утомленная нудными ритуалами, я не сумела сдержать эмоции и позволила себе маленькую слабость - в своих оценках использовать воображение. Хорек. Быстрый, очаровательный, хищный, шкодливый. Его комплименты сражали наповал старцев своей напористой неуклюжей детской наглостью. Молодых заставляли насмешливо улыбаться. Первые считали его ребенком, вторые - глупцом. Но Сламет не был ни тем, ни другим. Я взглянула на лицо Вангьяла. Он не сводил с докладчика холодного внимательного взгляда. Что ж... Не одна я видела хорька.
После долгих, проникновенных и невозможно сладких речей Сламет перешел к демонстрации чуда семейной медицины. Наверное, мне нужно было вздрогнуть, вскрикнуть или, на худой конец, замереть, когда молодой болван вынул из красивой резной шкатулки ветпаек и запихнул в восторженного и слегка напуганного дедулю-добровольца полдозы. Такие наборы входят в обязательную комплектацию спасательных шлюпок на судах. Я устало протяжно вздохнула и прикрыла глаза ладонью.
- Земля непуганых идиотов, - шепот у меня вырвался сам собой.
К счастью, кроме Вангьяла никто не услышал.
- Что это? - тут же отозвался он, пока присутствующие напряженно галдели, занятые началом поразительного преображения собрата.
- Лекарства для служебных животных.
- Служебных? - узнал новое слово Вангьял.
- Рабочие животные. Для каких конкретно эти не вижу. Там маркировка на капсулах, - добавила я на родном, чем вызвала новый недоуменный взгляд своего "хозяина".
- Они для нас опасны?
- В некоторой степени, - сдержать смешок у меня не вышло. - Там есть таблетки от беременности для обоих полов.
Вангьял уставился на меня недоверчиво. От этого неподражаемого взгляда и ситуации в целом я залилась беззвучным смехом.
- Тебе смешно?
- Это нервное, - я прижала ладонь ко рту и постаралась спрятаться за широкую спину Вангьяла целиком. - Надо забрать, пока они не поранились. А еще узнать, где взял, потому что это с капсулы Кобольда.
Доброволец, меж тем, получивший порцию растворимых роботов, внешне окончательно преобразился. Улучшилось общее самочувствие, состояние кожи, зрение обострилось, слух. Это все легко читалось по его поведению.
- К сожалению, - начал лить деготь Сламет, - действие лекарства коротко. Всего пять дней и ночей...
Вангьял поднялся и махнул рукой мне. Мы раскланялись и незаметно покинули зал. Кое кто из присутствовавших удивился, отчего Вангьял уходит, но только на краткий миг, ведь на сцене шло невиданное действо. Хитрый фокусник творил чудеса.
- Ты знал, что он покажет?
- Смутно.
Теперь мы спускались вниз, к воротам.
- Догадался.
- Надо выяснить, где он это взял.
- На твоем корабле?
- Не там, - я отрицательно покачала головой.
Вангьял промолчал, но молчание его сказало мне больше любых слов. Я устало вздохнула.
- Зачем ты его ищешь? Для чего?
Он снова промолчал, лишь зубы стиснул и сощурился, рассеянно глядя вдаль.
Почувствовать его недовольство самим собой было нетрудно. Вчерашняя идея, как удержать меня подле себя, дала сбой в его голове. Он потерял уверенность и вновь вернулся к примитивной и физически самой эффективной стратегии: лишить меня моего транспорта.
- Нужно узнать, откуда лекарство, - напомнила я о более насущной проблеме.
- Это и делаем, - проговорил Вангьял. Секунды ему хватило, чтобы справиться с собой.
У подножия лестницы мы отправились не к воротам, а свернули налево. Через арку зашли в небольшой ухоженный сад, а оттуда по потаенному коридору, прорубленному в скале, попали в служебные помещения. В скале, где царили полумрак и прохлада, таились многочисленные склады. Я по запаху определила продукты и топливо. А на улице обнаружились огромная кухня и прачечная. И рабочий люд. Масса людей в одинаковых одеждах и каждый при деле, и каждый даже глаз на нас не поднял, когда мы появились в этом царстве честного труда.
- Они обязаны не задавать вопросы. Это главное правило, - пояснил Вангьял.
Я нахмурилась, беззастенчиво рассматривая вполне здоровых мужчин и женщин. Очевидно, быть слугой в дзонге означало иметь хорошую прибыльную работу. Причем из-за баланса между физическими нагрузками и питанием, выглядели слуги лучше здешних хозяев.
- Они с семьями живут там, - я указала на огороженную группу приятных аккуратных домиков, прижавшихся к внутренней стороне стены дзонга.
- Да, - Вангьял был озадачен моим утверждением, но постарался это скрыть. Точнее он был озадачен тем, как я пришла к этому утверждению.
- Они здоровее, чем все другие. Правильная еда, правильная работа, правильная природа, - пояснила я.
Мы прошли мимо кухни и остановились рядом с узкой, извилистой лестницей, ведущей наверх, в гору.
- Подождем.
- Подождем, - пожала я плечами.
Больше полчаса прошло, прежде чем Сламет появился в поле нашего зрения. Довольный собой он практически кубарем катился вниз. А когда до низу докатился, стало слышно, что он себе под нос что-то глухо напевает. Вот такого веселого и прыткого Вангьял его поймал.
- Здравствуй, - одного слова представителя царствующего дома хватило, чтобы хорька согнуло пополам. - Идем.
Приказа "идем" парню хватило, чтобы разволновался.
- Никак не могу, - прошептал он. - Совет отдал поручение.
- Это не просьба, - холодно отчеканил Вангьял и кивком головы указал хорьку на служебную тропу. - Вперед. Молча.
Бледный, испуганный и злой неудачливый хитрец последовал в указанном направлении. Мы миновали рабочее поселение и покинули территорию дзонга. Эти ворота были не такими помпезными, их не покрывали многочисленные сложные рисунки, они немного выцвели, но понравились мне гораздо сильнее парадных, как и сами рабочие, что понравились мне больше здешних хозяев.
Вдоль стены с внешней стороны петляла тропа. По ней мы и добрались до автомобиля. Все время пути Сламет шел с прямой, как палка, спиной, шевелил только ногами, голова и руки оставались неподвижны. Он не просто боялся Вангьяла, он был парализован.
Все в том же молчании мы погрузились втроем в автомобиль, причем в целях безопасности меня погрузили на переднее сиденье, и поехали. Маршрут домой я уже знала.
Во дворе Вангьял поставил Сламета на колени и произнес одно слово:
- Говори.
Пока он это проделывал, домашние будто растворились в воздухе. Никого кроме меня не осталось. Даже Закарин ретировался, хотя обычно долго и любовно в машине ковыряется после каждой поездки.
Сламет забормотал быстро и тихо, и я ни слова не смогла разобрать. Причина была не только в скорости, с которой он выдавал свои тайны, но и в диалекте. Слова вроде были знакомы, но уловить их смысл не получалось.
Вангьял взглянул на меня, хитро прищурился и усмехнулся. Мальчишка внутри него никак не унимался. Не все понимает и умеет инопланетянка. Как же его это радовало!
"Не все". Я прищурилась в ответ и мило улыбнулась, подтверждая его мысли. После чего так же как и остальные тихо удалилась.
Я его отвлекала. Сламет был столь послушен не столько из-за родства Вангьяла с цанпо, сколько из-за понимания, что перед ним стоит "воин силы". Я же этого воина своим присутствием делаю человеком. А человеку свойственна слабость.
12
Вангьял зашел в хозяйскую часть дома глубокой ночью. Я не спала. Сидела на кровати и ковырялась в скафандре. Нужен павший смертью храбрых предмет моего гардероба уже не был, пора было утилизировать инородную для этой планеты вещь. Вытащить блок памяти и сжечь. Военным поступает только лучшая техника, передовые разработки, так сказать. Любопытно, хоть один разработчик предполагал, что в его детище будут ковыряться ножом для бумаг?
Вангьял молча вытянулся рядом на кровати. Желтые глаза неотрывно следили за моим лицом. Я переключила внимание со своего занятия на него.
- Индра готовит армию. Нет больше старой системы государственного управления. Он породил абсолютный хаос. Экономики у Хайдун тоже больше нет. Они протянут на обломках старой еще немного, пока Индра не выжмет все возможное на военные нужды, - после паузы со вздохом проговорил Вангьял. - Армия будет одноразовой.
- Сламет подтвердил это?
Мне подарили нежную грустную улыбку.
- Не пора рассказать, чем занимаешься, эксперт по развитию промышленности? - улыбнулась я в ответ и на родном добавила. - А то паршивый из тебя промышленник. Вот начальник третьего отделения тайной канцелярии вполне себе Бенкендорф.
- Шр, др, - передразнил меня Вангьял. - Ты и так знаешь, я не скрывал.
- Знаю.
- В Чамдо, здесь в Синине и в соседних провинциях по лесам гуляют охотники. Их задача находить "чудеса природы". Такой у Сламета приказ. А лекарство - плата для него и его охотников.
Я пожала плечами. Выгодное дело провернул хорек. Охотников нанимает он, об оплате договаривается он, продает ветпаек подороже местным властьимущим, платит по счетам, разницу забирает себе и исчезает. Ничего сложного. Молодец, шустрый.
- Армия для похода сюда?
Вангьял промолчал. Да и не требовалось ему отвечать. Ответ был очевиден.
- Кобольду корабль нужен.
- В одном из донесений говорилось об оружии. Особом оружии, которым Индра владеет.
- Не владеет, - я отрицательно покачала головой. - Спасательные капсулы снабжены одноразовыми ПСС с четырьмя зарядами транквилизатора. Это особое ружье в виде браслета на руке, которое усыпляет. Когда заряды кончаются, браслет растворяется. Я убила только одну собаку, помнишь? Это средство защиты, а не нападения.
- Средства нападения на твоем корабле?
Я кивнула.
- В целом весь корабль и есть оружие, но он не допустит Кобольда до управления собой.
- Ты не допустишь? - поправил меня Вангьял.
- Нет. Корабль не допустит.
Черная бровь уехала вверх, изобразив на лице хозяина надменное удивление.
Я рассмеялась, глядя на эту картину. Будет чертовски сложно уйти от него. Крайне сложно.
- За кораблем Кобольд пойдет сам, - продолжил Вангьял, сменив надменное удивление на не менее надменное равнодушие. - Ты все еще настаиваешь на его убийстве?
Я кивнула. Не сумасшедшая - пытаться в одиночку перевозить опасного преступника. Как там в кино старом было? Хороший бандит - мертвый бандит.
Вангьял отодвинул скафандр в сторону, взял меня за плечи и потянул на себя, вынуждая лечь рядом.
- А мне ты план свой не откроешь? - недовольно проговорила я, вытянувшись на нем сверху и глядя в подернутые дымкой желтые глаза.
- Нет, открою. Смотри, думаю, - он насмешливо сощурился.
- Ты не о том думаешь, - в той же манере ответила я.
- С твоим бесстыдством мужчине думать сложно.
- С чем? - услышала я новое слово.
- Не скромная женщина.
А вот это я уже в свой адрес слышала ото всех обитателей дома. Особенно от старой Сити. Она, как змея, шипела это каждый раз, когда я оказывалась в поле ее зрения.
- Могу встать, надеть тот женский купол с цветочками и забиться в угол, - рассердилась я.
Вангьял от души рассмеялся.
- И как? Долго там просидишь?
- Смотря, как сильно разозлюсь.
Сердитой я была доли секунды, пока не поняла, насколько мое бесстыдство ему нравится. Его будоражило сочетание пренебрежения с моей стороны нормами поведения "истинно" невинной по местным меркам девушки и самого факта, что невинной я являюсь.
- Такой рабыни у меня еще не было.
Я состроила насмешливый взгляд. Кем играть пытается? Сбором стратегической информации я всю первую неделю осознанной жизни в его доме занималась. Рабынь личных у него, кроме меня, отродясь не было. Денщика и того не было.
- Попробовать стоило, - с улыбкой прошептал Вангьял.
- План, - напомнила я.
- План простой: быть со мной рядом и не уходить.
- Не этот план! Другой.
Реагировать на очередную полушутливую попытку оставить меня на этой планете было некогда. Вангьял недовольно поджал губы:
- На рассвете сядем на поезд.
Сказал, как отрезал с легкой прохладой в голосе. Не то чтобы обиделся, но пренебрежение мое в голове царапины оставило. О дальнейших шагах спрашивать пока не стала. Логично, что отправимся в Чамдо, завтра по дороге остальное выясню.
- Забава...
Я подняла голову и вопросительно взглянула на его лицо.
- Расскажи о себе еще.
В желтых глазах пряталась усталость. Я улыбнулась и снова прижалась ухом к его груди. Там размеренно билось сердце. Завораживающий звук.
- Что ты хочешь узнать?
- Кто были твои родители?
Я задумчиво помолчала, формулируя фразу сначала на родном языке, а потом переводя ее на язык Вангьяла.
- Давно о них не вспоминала. Папа был пилотом, мама - врачом. Они пострадали от такого же, как Кобольд.
- Пострадали?
- Он их убил, - не стала вдаваться в подробности. Воспоминания не причиняли мне боли или печали, просто не хотелось сейчас говорить об этом.
- Кто тебя растил?
- Я росла в монастыре.
Вангьял возмущенно фыркнул. Я рассмеялась:
- Религии всегда будут существовать. Людям нужна вера. Но всякая религия зависит от социума. В моем мире вера выглядит иначе. Меня вырастила настоятельница, матушка Матрена.
- Матушка Матрена, - повторил шепотом Вангьял. - Ты стала эмпатом из-за родителей?
- Нет. Я родилась такой. Это редкий дар. Он очень ценится. Люди с таким даром только иногда выбирают иную профессию. Матушка как раз хотела, чтоб я избрала профессию, связанную с другим моим талантом.
- Рисовать?
- Рисовать, - улыбнулась я.
- Других родных нет?
- Нет.
Вангьял немного помолчал, затем сухо спросил:
- Почему ты ответила мне?
Буря эмоций, которую он скрывал за показным равнодушием, выдала его с головой. Мне даже анализировать вопрос не понадобилось.
- Ты мне нравишься, - ответила я так, словно это что-то совершенно естественное и очевидное.
- Тебе кто-то еще так же нравится или нравился? Те, с кем ты прилетела сюда?
- Нет, не нравится.
- И в твоем мире?
- И в моем.
Я вздохнула, поднялась и уселась на нем, обхватив ногами его бедра.
- Скажи, какое мое будущее здесь ты видишь? Кто я здесь?
- Моя жена, - Вангьял упрямо сжал челюсти.
Я мягко улыбнулась, с укоризной глядя в желтые глаза.
- Ты можешь быть эмпатом и здесь. Может, здесь ты нужнее. Измени мир так, чтобы не закрывать больше на улице глаз.
- Мы не имеем права вмешиваться.
- Ты уже вмешалась.
Он был прав, но разговор ушел с поднятой мной темы.
- Не по собственной воле.
Вангьял сжал челюсти сильнее. В нем росла злость и отчаянье.
- Но по собственной воле ты моя сейчас. Или это ради выгоды?
- Мне нет никакой выгоды, ты знаешь.
Он оставался все так же слеп, зол и упрям. Мои намеки пропустил мимо ушей. Конечно же, я понятия не имела, что ждет меня в будущем: улечу я или останусь. Тоска заполняла грудь, когда мысли обращались к неизбежной необходимости сообщить ученым об этой планете раньше, чем меня найдут на ней военные или разведка. Но эта же тоска наполняла меня теперь, когда он думал о себе и своих желаниях. Есть два мира, мой и его, но он мыслит только о том, как оставить меня в своем.
Этой ночью я спала одна. Вангьял ушел работать в свой кабинет. Только под утро я почувствовала ласковое прикосновение прохладных пальцев к своим губам и щеке. Не открывая глаз, я поймала его за сорочку и потянула на себя, вынуждая лечь. А когда он подчинился, прижалась к нему и вновь растворилась в сновидениях.
- Забава, - позвал он с десяток минут спустя. Мне показалось, что с десяток.
- Вставай, - продолжил Вангьял мягко. - Нам надо ехать.
Нехотя, я послушалась и приоткрыла глаза.
- Пойдем.
Он сидел рядом и внимательно меня изучал. Спокойный, сосредоточенный и виноватый. Не удивиться такой разительной перемене было сложно. От прежнего раздражения не осталось следа.
- Доброе утро, - поприветствовала я.
Вангьял кивнул.
С такой свойственной ему спокойной холодностью он помог мне подняться, одеться и выйти во двор. Скафандр сам лично упаковал в плотный тканевый мешок и убрал в дорожный сундук. Даже в машину усадил сам. Никогда не забуду лица обитателей дома в этот момент. В здешнем мире двери перед женщиной распахивает раб, но не муж или брат. И уж тем более не господин перед рабыней. Я оглянулась и на последок помахала ошеломленной Булан. Она единственная из работников, по кому я возможно буду скучать.
Вокзал громыхал, гудел, стучал, кричал, дымил и вообще производил малоприятное впечатление. Причем источником львиной доли шума были люди. Сразу вспомнились тихие, ухоженные залы ожидания скоростных веток на Гее. Впрочем, оказавшись внутри, я позабыла про все неудобства. Члена королевской семьи перевозили по-королевски. В его распоряжении был целый вагон с диванами, подушками, столиками, кроватью, коврами, тяжелыми шторами и угощением.
Я тихо удивленно выдохнула, рассматривая богатое убранство.
- У вас нет поездов?
- У нас скоростные электропоезда. Тихо, быстро, безвредно для природы.
Вангьял фыркнул:
- И почему я тебе постоянно верю на слово?
- Потому что в отличие от всех, кого я здесь встречала, ты умный.
Он прохладно улыбнулся и, кажется, еще сильнее выпрямил и без того прямую спину. Ожидаемая и довольно забавная защитная реакция. Я ласково улыбнулась в ответ.
- Не согласен?
- Не мне судить, умнее я окружающих или глупее.
Ответ прозвучал чопорно и заученно, с несвойственными Вангьялу интонациями.
- Значит, об этом буду судить я.
Все же ночная обида не до конца прошла. Осадок у него в душе остался. Я вздохнула и перевела взгляд с его лица на царство роскоши и комфорта. Мы так и стояли у входа.
- Как мне себя тут вести?
- Как пожелаешь. Сюда заходят с разрешения или по зову.
Вангьял, не оглядываясь, направился к высокому круглому столику у противоположной двери, где на глубоком подносе стоял кувшин с водой. Да только до кувшина так и не дошел. Замер у дальнего окна, а затем, уставившись в него напряженным ледяным взглядом, медленно поднял руки, демонстрируя кому-то пустые ладони. Я непроизвольно повернула голову вправо на ближайшее ко мне окно. Оттуда на меня смотрели дула сразу трех ружей. Я вопросительно взглянула на Вангьяла. Дверь за моей спиной тихо открылась.
- Не шевелитесь, господин воин силы, - напряженно, но все же уважительно, проговорил мужской голос. Повернуться и взглянуть на лицо незнакомца я не могла. К моей скуле прижималась прохладная тупая сталь.
- Осмелюсь предположить, что жизнь этой рабыни вы цените высоко. В то время как мы нет. Мы не спасаем и не бережем предателей. Я заберу ее, а вы выкупите. Условия обмена найдете под кувшином.
В мое плечо вцепились жесткие холодные пальцы. Незнакомец резко потянул меня назад. Я едва равновесие не потеряла. Это злоумышленника не остановило, он выволок меня из вагона едва ли не за шкирку. Вангьял не шевельнулся, только провожал меня почерневшими глазами. Я знала, какие эмоции скрывает этот взгляд, и мне на краткий миг стало страшно за людей, что столь опрометчиво решили стать его врагами. Потом я подумала, что для него это неплохая возможность потерять инопланетянку, а для меня - сбежать.
Молча и внешне равнодушно я села в кузов крытого тентом грузового автомобиля, который загнали прямо на платформу. В общей суматохе никто внимания не обратил на оружие возле моей головы. А, может, и обратили, да связываться не захотели. Перед глазами все плыло. Справиться с щемящей тоской в груди оказалось невероятно сложно. Остаться рядом с ним я хотела намного сильнее, чем привыкла считать. Так же как неверно рассчитала его привязанность ко мне. Его холодное каменное лицо, обжигающий взгляд и подрагивающие на руках пальцы рассказали об этом. Я не его необычная, интересная игрушка или рабыня, я - женщина, которую он полюбил.
- Ты меня не слышишь? - повысил голос тот самый злоумышленник, что вывел меня из вагона.
Я подняла на него глаза.
- Что заставило тебя обменять свободу на жалкое существование на привязи?
Я задумчиво оглядела человека, устроившего неожиданный поворот в моей судьбе. Не глупец, но и не обладатель разума, равного Вангьялу. Без широких взглядов, упрямый, агрессивный, склонный к депрессиям. Определенно талантливый оратор. Общаться желания не было никакого, и все же надо.
- Свобода всегда неизменна и всегда со мной.
- Что?..
Мои слова ожидаемо и поразили, и озадачили незнакомца. Напускная поэтичность речи, ее надменность зацепили раненую мужскую гордыню. Это он здесь собирался быть поэтичным и надменным оратором.
- Ты - рабыня!
- Раб тот, кто мыслит, как раб. Для иных "раб" - пустое слово.
- Ты предала свободу!
- Каким же образом?
Конечно, я знала ответ на свой вопрос, но в беседе с подобным человеком стоило проявить терпение, внимательность и осторожность.
- Не дав свершить справедливое возмездие.
Теперь мне нужно было предстать невинной и наивной.
- Если можешь спасти жизнь, не имеет значения, чья это жизнь.
Похититель нахмурился.
- Откуда ты такая?
- С Белой земли, - без запинки соврала я. - Мой народ живет в снегах, там, где свет рождает день, а холод - ночь. Там, где долгими зимами небо сияет зелеными огнями, и где нет рабов и хозяев. Есть лишь белый искрящийся простор, семья и бескрайние стада.
Я тихо всхлипнула. Играть особо не понадобилось, напротив, едва не разревелась, в памяти неожиданно всплыли образы матушки и нашего с ней сада за старой мельницей. Насколько соскучилась по дому, тоже не подозревала. Пережитый стресс обострил эмоциональное восприятие.
- Как твое имя?
- Индан.
- Нет, - мой упрямый собеседник оказался любопытнее, чем мне хотелось бы.
- Как тебя зовет твой народ?
- У нас нет имен.
Машина начала подпрыгивать на ухабах, а не просто трястись. Либо это означало, что мы за город выехали, либо оказались в бедном районе. К сожалению, за все то время, что я прожила в Сунда Келапа, видела не много и могла лишь предполагать.
- Так тебе поэтому не любопытно мое имя?
Я состроила виноватое лицо:
- Не хотела обидеть. Как ваше имя?
- Бурый.
- Похоже на прозвище, как у меня.
Господин Бурый усмехнулся и подозрительно сощурился.
- Верно. Имени своего я и сам уже не помню. Так как же вы зовете друг друга?
Я медленно подняла руку и прикоснулась к плечу Бурого.
- Так. Называют только зверей. Разве я похожа на зверя, чтоб меня называть? - дальше я изобразила раненую гордыню.
Сказать, что собеседник был ошеломлен, не сказать ничего. Иное мышление, иной социум, иные правила настолько захватили его, что он не сразу собрался с мыслями.
- Как же ты позволила себе имя дать?
- Я поняла, что имя - это вежливость для вас. Со своими правилами в чужой дом не приходят.
Совесть тут же напомнила о том, с каким энтузиазмом я объясняла Вангьялу, что и как неправильно в его мире. Зато желтые глаза Бурого загорелись живым любопытством. С этого момента я перестала быть разменной монетой. Теперь я была нужна ему. Разум человека всегда стремится к неизведанному.
- Чем ты убила собаку судьи?
- Ядом зеленой... - я осеклась и задумчиво покусала губу, затем продолжила. - Не знаю, как перевести название. Не видела здесь еще такой травы.
- Складно врешь.
Я нахмурилась и склонила голову чуть набок, внимательно глядя в глаза Бурого:
- Вы все здесь такие странные.
- В чем же наши странности?
- Во всем. В домах, в речи, в поведении, в образе жизни. Вот вы боретесь с рабством, верно?
Бурый кивнул. Хотел подловить меня на вероятной лжи, но вместо этого заинтересовался мной еще больше. Вангьял пока так и оставался самым умным из здешних обитателей.
- Но вы не готовы победить.
Я с усмешкой взглянула на сузившиеся глаза и плотно сжатые челюсти.
- Вы готовы бороться и умирать, но не знаете, что делать после победы. Или я ошибаюсь?
Первая оценка была верной. Бурый вспылил. Его захлестнула тихая ярость.
- Приехали, - сквозь зубы выдавил он и едва не вывихнул мне плечо, выволакивая наружу из грузовика.
Я сощурилась от яркого дневного света, а когда открыла глаза, поняла, что ошиблась. Город мы не покинули. Меня потащили по грязной, отвратительно пахнущей улочке и прямо в подвал одного из домов.
- Сиди, - скомандовал зло Бурый. Бросил меня на пол в крошечной комнате без окон и вышел, захлопнув тяжелую железную дверь.
Я вздохнула, встала на ноги и отряхнулась. Утро выдалось хорошее, день намечался паршивый. Остынет мой новый знакомый только к вечеру, а любопытство возьмет верх над гордыней только к завтрашнему дню. Впрочем, мог попасться субъект и похуже. Люди часто принимают психопата за лидера.
Я огляделась более внимательно. Серые грязные стены со следами нескольких слоев старой краски. Каменный пол, беленый высокий потолок и надежная дверь с засовом снаружи. Сырость, плесень и неприятная прохлада. Я толкнула дверь на всякий случай. Не помогло. Клетку для заложницы надежную нашли. Ни шанса на побег. Я вздохнула, уткнулась лбом в дверь и запела сначала тихо, потом громко.
13
Я была права. Бурый вернулся вечером с водой, матрасом и каменной физиономией. Ничего не сказал и не спросил, бросил матрас, поставил миску керамическую с водой на пол и удалился. Я обрадовалось всему: и воде, и одинокому сну. Не лучшая ночь моей жизни, но хотя бы спокойная.
Поутру Бурый явился снова. На этот раз каменная физиономия желала общения:
- Как ты сюда попала?
- С охотниками. Это было лето искателей. Раз в сто зим мы отправляемся на поиски новых земель.
- И где же другие охотники?
- Где-то ходят, а может уже возвращаются или умерли, - я сидела на матрасе со скрещенными ногами и невинными глазами смотрела на незваного гостя снизу вверх.
- Ты предрекаешь нам гибель?
- Нет. Я только сказала, что вы не готовы быть победителями. Вы заранее готовы проигрывать снова и снова.
Злость обуяла Бурого с новой силой, но на этот раз он с ней справился.
- Ты нас не знаешь.
- Вас не знаю, но вижу законы вашего общества. Вы не стремитесь уничтожить рабство. Вы стремитесь уничтожить хозяев и занять их место. Это разные вещи.
- И что же ты предлагаешь, - с плохо скрываемым ехидством и яростью процедил Бурый.
- Ничего, - я вытянула вперед руки и повернула ладони вверх, демонстрируя здешний жест примирения. - Я всего лишь говорю, что думаю. Отчего ваше общество так не может слышать искренние мысли окружающих людей? Почему вы так нуждаетесь во лжи?
И вновь предводитель повстанцев попал в капкан инакомыслия. Он растерялся и задумался. Если я права, а я права, то он не позволит себе быть как все.
- Ты права, мы были не готовы побеждать, но так было раньше. Сейчас мы готовы, теперь все иначе. И ты, сама того не понимая, нам поможешь. Уже помогаешь.
Я не проявила любопытства, продолжая внимательно спокойно смотреть в глаза собеседника. Он чуть помялся на пороге, ожидая вопросов, а когда не дождался, заметно разочарованный удалился.
Они готовы. У них теперь все иначе. Прозвучало пугающе, так, словно теперь есть некие гарантии. Хотелось надеяться, что гарантии не имеют отношения к Кобольду или нашим технологиям. Это будет социальная катастрофа.
Хотелось надеяться, да не стану. Кобольд занял место цанпо и Хайдун преобразилось. Камень брошен, по воде бегут круги. Разве не при мне Сламет продавал ветпаек? Сам псих к моему похищению прямого отношения не имеет, как не имеет он прямого отношения и к переменчивым планам повстанцев относительно Вангьяла. Но круги бегут. И неплохо было бы выяснить круг Бурого, а заодно выведать, кто предал Вангьяла. Отсутствие татуировки на моей шее под высоким воротником мужского платья издалека заметить сложно, коли подразумевать внешнее наблюдение. Зато вблизи Бурый должен был заметить, что ее нет, но тогда бы он удивился тихо или громко, как удивлялись все обитатели дома. Или синие пряди, что неизбежно выбивались из-под платка. Он давно должен был полюбопытствовать, все ли волосы на моей голове синие. Мой новый знакомый знает обстановку внутри имения Вангьяла так, словно бывал там лично и не раз.
- Это Чунта, верно? - поприветствовала я Бурого в следующее его посещение.
- Верно, - улыбнулся повстанец без удивления, но с какой-то странной гордостью. Гордостью, которая и подтолкнула меня к верной догадке.
- Он твой отец, - я только теперь заметила сходство во внешности и телосложении старика-слуги и повстанца. Неудивительно теперь такое рвение Чунты в служебных вопросах и его плохо скрываемая неприязнь ко всем вокруг. В том числе ко мне. Особенно ко мне. Я портила ему жизнь несказанно. И если до попытки убийства Вангьяла Чунта меня терпел, то после не мог со мной в одной комнате находиться. И ума заметить это мне не хватило. Слишком увлеклась Вангьялом, слишком зациклилась на нем. Снова и снова совершаю одну и ту же ошибку.
- Отец описывал тебя как неразвитую и очень глупую, но я думаю иначе. Думаю, ты просто очень наивная и не понимаешь, как должна вести себя женщина.
Я сдержала смех. По крайней мере, с этим не ошибаюсь. Как и ожидала, на мой подарок в виде свободы иного мышления и иной культуры, глупец ответил мне навязыванием рабских догм его собственного социума.
- Как? - изобразила я удивление.
Собеседник подсел ко мне и с участливым выражением лица продолжил:
- Понимаешь, девушка должна ценить свое тело и не подпускать к себе мужчин до замужества.
- Почему?
Театр абсурда. Учитель пытается объяснить нерадивой ученице, как надо правильно быть девственницей, сам же при этом в глубине глаз желание прячет. Благородство чуждо этой душе, но напускное благородство греет гордыню.
- Так она сохранит свое достоинство.
- Что такое достоинство? - продолжила искренне любопытствовать я.
Бурый расхохотался.
- Так вот чем пользовалось это чудовище? Что он тебе говорил?
- Ничего. Языку вашему учил. Я только спросила, почему Сити называет меня Могуэй, но все равно не поняла.
Как и ожидала, Бурый развеселился окончательно.
- Не обижайся на нас. Посиди пока тут. Скоро он потеряет доверие семьи, и я тебя выпущу. Увидишь настоящих людей этой страны.
Я вновь не проявила любопытства, только равнодушие. Лишь когда за Бурым закрылась дверь, я склонила голову и позволила себе прикрыть глаза и тихо выдохнуть.
Потеряет доверие семьи Вангьял, потеряет доверие и возглавляемая им организация. Только сейчас не время для подобной чистки, армия Кобольда у ворот. Скорее всего повстанцы заключили договор с кем-то из господ сильных Лхасы, а тот в свою очередь заключил договор с Кобольдом или с кем-то из соратников Кобольда. Не думаю, что общая схема государственного переворота в сложившихся условиях окажется сложнее. Власть в руках одной семьи. Все, что нужно заговорщикам, - избавиться от этой семьи. Но для начала избавиться от тех, кто семью защищает. Вангьял будет не один такой, кого уберут или дискредитируют
Я задумчиво постучала ногтями по полу. Моему воину силы никак нельзя было терять власть, не сейчас. Нужно было что-то предпринять. Там за железной преградой, отделяющей меня от свободы, был узкий коридор с лестницей. Охраны возле двери не было. Бурый всегда заходил сам, и снаружи нас никто не закрывал. Я встала, подошла к двери и несколько раз со всей силы ударила по ней кулаком, затем, спустя пару минут, еще раз и еще. И так до тех пор, пока не скрипнул тяжелый железный засов. Железный монстр приоткрылся, и оттуда на меня взглянули бледно-желтые глаза широченного низкорослого детины:
- Чего?
Детина был растерян, но в большей степени недоволен. В его обязанности слушать претензии заключенной не входило.
- Что это? - тоненько пропищала я и указала в угол своей камеры.
Парень отвлекся на мгновение. Мозг человека так устроен. С физиологией не поспоришь. Этим-то я и воспользовалась. Его секундной реакции мне хватило, чтобы нанести удар в гортань. Новое замешательство противника я использовала, чтобы ударить в солнечное сплетение и пах. Распахнула дверь, убедилась, что тихие хрипы не привлекли других повстанцев, ухватила парня за шикарную шевелюру и с размаха впечатала лбом в стену. Не один раз. Не слишком честный поединок, но большинство женщин и не созданы природой для честных поединков.
Осторожно уложив парня на пол, я заволокла его в дальний угол своей темницы, заправила выбившиеся пряди под платок, выключила свет и крадучись поднялась по лестнице. В длинном узком коридоре было пусто. По правую руку, возле входной двери слышались голоса. Я направилась в противоположную сторону, выяснить, что скрывается за пятью входными проемами, как две капли воды похожими на тот, из которого выбралась я. Это оказались такие же камеры, только расположенные на одном уровне с коридором. Все пустые. Спрятавшись в ближайшей к своей камере, я завизжала. Звук получился не громкий, но внимание привлек. Голоса смолкли мгновенно и господа ринулись на звук. И снова мне на руку сыграл человеческий мозг. Все, как один, побежали к товарищу в отключке.
Рысцой я промчалась мимо лестницы, к заветной входной двери. На мою удачу, а здесь я оперлась исключительно на удачу, дверь была заперта изнутри на знакомый засов. Рычаг повернулся легко и бесшумно. Я выскользнула в грязный переулок и стремглав понеслась на оживленную улицу. Благодаря мужскому платью затеряться среди здешней толпы, даже с моим внешним видом стало не сложно. Бледный больной мальчишка подросток.
Расталкивая людей локтями, я бежала, как можно быстрее в простом стремлении убежать как можно дальше. Это все, что я в сложившихся условиях могла сделать. К счастью, охрана не была готова к подобному повороту событий. Бурый своими посещениями моей темницы и настроением после этих посещений сам усыпил их бдительность. Предположу, что они готовы были отражать нападение и даже умереть, защищая товарищей, а вот ловить меня они были готовы лишь первые пару часов.
Убедившись, что преследователи отстали, я поймала первого попавшегося прохожего и хриплым скрипучим голосом спросила, где дзонг. Для большей убедительности, дабы добропорядочный гражданин не запомнил мою внешность, довольно отвратительно кашлянула ему в лицо. Бедняга зажмурился, указал мне пальцем направление и, вырвавшись из моей цепкой хватки, побежал прочь.
Я поправила платок на голове и отправилась к дзонгу. Найти пристанище правящего режима сумела только через тройку часов и то использовала еще пару таких же несчастных помощников. От дзонга намеревалась дойти до имения Вангьяла. Я прекрасно понимала, что самого Вангьяла скорее всего там не застану. Зато с помощью слуг смогу узнать его местонахождение. По крайней мере, это был единственный выход. Других путей достижения цели я не видела. Предателя Чунты там не будет, на помощь точно могу рассчитывать. Чем не шанс?
Однако планам моим не суждено было осуществиться. На одном из широких центральных проспектов, что лучами расходились от стен дзонга, возле пятиэтажного темно-серого здания я приметила знакомый автомобиль. Приблизившись, узнала и знакомый профиль Закарина. Парень обеспокоено хмурился и то и дело поглядывал на широкие тяжелые двери хранилища. Банковская система процветала на этой планете так же, как она тысячелетиями процветала на Земле.
Я незаметно приблизилась к машине и резко положила руку на плечо парня. Он испуганно дернулся и отпрянул.
- Тихо, - скомандовала я. - Где хозяин?
Закарин открыл рот и замер, уставившись на меня во все глаза. Если до этого мгновения у меня существовали сомнения на его счет, то этот взгляд сомнения развеял. Парнишка был напуган, растерян и понятия не имел, что вокруг него происходит.
- Хозяин где? - холоднее и тверже повторила я.
- Там, - прошептал Закарин и кивком указал на хранилище.
Подарив ему ободряющую улыбку, я направилась в здание, архитектура которого больше напоминала крепость. Четверо охранников у входа оценивающе осмотрели меня с ног до головы, но останавливать не стали. Опять же на руку сыграло старое платье Вангьяла. Ткань и пошив выдавали представителя благородной семьи.
В просторной богато убранной зале было шумно. Сновали люди, стучали печатные машинки, что-то щелкало, кто-то кричал и, кажется, ругался. Черную коротко стриженную голову я увидела сразу несмотря на количество людей вокруг. В сопровождении сотрудника хранилища он шел к противоположной от входа стене. Там располагался ряд ниш, отгороженных от основного помещения деревянными панелями.
Я рванула наперерез Вангьялу. Кто знает, кто или что ждет его в такой кабинке? Сотрудники и охрана тут же обратили на меня внимание. Последние больше напоминали профессионалов, нежели моя прежняя охрана. От таких при желании я уже уйти так просто не смогла бы. К счастью, сейчас у меня была фора и расстояние требовалось преодолеть небольшое.
На бегу я увернулась от одного из работников, ударила основанием ладони в подбородок следующего и, проскользив по гладкому каменному полу подошвами балеток, остановилась перед Вангьялом. Все это время суровый воин силы внимательно наблюдал за моим приближением. Слух у подлеца оказался хороший, а реакция плохая. Мог бы и помочь. Себя я что ли спасаю, в конце концов?
- Стоять! - огрызнулся он на подоспевших защитников хранилища. - Это ко мне.
После долгих извинений и расшаркиваний служащие ретировались, в том числе и тот, кто сопровождал Вангьяла в приватное банковское пространство.
- Пойдем, - скомандовал каменнолицый и пошагал к выходу.
- Да не вопрос! - огрызнулась я тихонько на родном и засеменила следом. Рабыню уже изображать научилась, а слуга - это тоже самое, но попроще. Главное удержаться и не расцарапать холодную невозмутимую физиономию. У меня при виде него сердце от радости прыгает, а он даже рук из-за спины не вытащил. Чурбан бесчувственный.
Чурбан усадил меня на заднее сиденье автомобиля, сел рядом и скомандовал Закарину ехать на вокзал.
- На вокзал? - удивилась я.
- Вагон успеют включить в вечерний состав.
Я пожала плечами, откинулась на сиденье и закрыла глаза:
- Чунта пропал?
- Да, - Вангьял не удивился моему вопросу.
- Знаешь почему?
- Знаю.
Он действительно знал. Может, уже знал больше меня. Он умен, глава разведки, это его мир, и минуло больше суток с момента моего похищения.
- Значит, умеешь драться? - после длительного молчания пробормотал Вангьял. В голосе его отчетливо проскользнула ласка.
Не открывая глаз, я улыбнулась:
- Если я тебя не била, это еще не значит, что не могу.
Закарин хрюкнул и закашлялся.
- Пить хочу, - вздохнула я. - Очень. Поесть тоже бы не отказалась.
- И кто хозяин? - беззлобно прошептал Вангьял. Ну а потом я, наконец, дождалась хоть какой-то видимой реакции с его стороны. Нежно, осторожно он взял мою кисть и сжал в своих руках.
Насколько мне было одиноко и страшно за прошедшие сутки, я осознала в кабинете начальника железной дороги, где нам любезно предложили подождать отправления состава. Воды мне Вангьял достал еще по дороге, Закарину останавливаться пришлось и бежать в ресторан. А вот ужин приготовил личный повар господина Сонама. Ему меня представили, как невесту, что стало сюрпризом для нас обоих. Пока я в одиночестве ела, Вангьял, развернув Сонама ко мне спиной, стал для него самым внимательным слушателем. Начальник станции поведал обо всех своих бедах, печалях и проблемах. Если бы я умела принимать трапезу, как полагается местной высокопоставленной невесте, Вангьял ко мне спиной никого бы не разворачивал, но я не умела, и к лучшему. Хоть наелась от души и с удовольствием.
Когда поезд тронулся, а проводник удалился вместе с дополнительной охраной, оставив нас наедине, мой названный жених опустил шторы, включил свет, дошел до меня и обнял. Да так обнял, что дышать стало неудобно. Стянул с меня платок, уткнулся носом в мои волосы и едва слышно пробормотал что-то невнятное. Я ни слова не поняла, но вспомнила, что нечто схожее он шептал мне каждую нашу близость. Странная, ни на что не похожая комбинация звуков.
- Давай один вопрос решим, пока не забыла, - глухо проговорила я ему в плечо. - Ты же теперь точно понимаешь, что при желании я сбегу в любом случае? Отдай мачете. Без него мне немножко ненадежно. И я не люблю бить людей, особенно руками.
Он засмеялся и сжал меня в объятиях сильнее.
- Я отдам. Отдам.
Он хотел спросить что-то еще, но не решился. А мне и не нужно было, чтоб решался, сама понимала, что хочет узнать.
- Ты же знаешь, что тебя собирались уличить в связях с повстанцами?
- Знаю, - равнодушно согласился Вангьял.
- Про Бурого тоже знаешь?
- Про него ближе к утру узнал. Его имя Цамцзод.
- А в банке что делал?
- Где? - не понял незнакомого слова Вангьял. Я пожурила себя за невнимательность.
- В хранилище что делал?
- Шел на встречу с Цамцзодом. Собирался предложить ему честный обмен тебя на Чунту.
Теперь рассмеялась я. Шустрый воин. И по меркам одного моего знакомого микробиолога не романтичный. Хотел бы заслужить любовь женщины, признался б, что готов был пожертвовать своим положением и свободой, ради ее спасения. Но не по моим меркам. Ум привлекательнее бездумного самопожертвования.
- Я сорвала планы?
- Всем, - согласился Вангьял. - С повстанцами разберусь потом. Сначала Индра.
Он чуть отстранился и оперся лбом о мой висок.
- Утром донесение получил. На границе патруль мертвый нашли. Пятеро воинов и все с одинаковыми увечьями. Он переправился через Ма-Чу ближе к Чамдо.
- Ему надоело ждать.
- Уверена? Столько усилий приложить и бросить, почти реализовав?
Я утвердительно кивнула:
- Думаю, он догадался, где искать.
- Как?
Я пожала плечами:
- Не знаю. Может, местные датчики приметили или Мак что начудил. А может, по ложному следу идет, просто пока в верном направлении.
Вангьял заметно напрягся и отстранился. В желтых глазах за холодным любопытством спрятался страх.
- Мак?
Никогда бы не подумала, что сумею заглянуть так глубоко.
- Мой корабль, - мягко пояснила я. - Его зовут Мак.
Страх из глаз исчез, лицо моего воина преобразилось. Мраморное изваяние мне явилось, не иначе. Надменное, ледяное и чопорное. Не любит он впросак со мной попадать. Ох, не любит.
- Долго ехать?
- Прибываем завтра вечером.
Я проследила, как Вангьял, скрестив за спиной руки, обогнул меня и направился к рабочему столу. Хитрость с отвлечением внимания не помогла. Вся гордость царствующей семьи сейчас застряла в этом позвоночнике стальным стержнем.
- Чурбан доисторический, - сердито прошептала я на родном и пошла к большой кровати за ширмой.
- Невесте полагается отдельный вагон. Я об этом позаботился.
- Невеста сама решит, какой вагон ей полагается, - в том же деловитом тоне ответила я и с блаженной улыбкой упала на мягкую перину. В этом мире нормальные, по моим меркам, условия существования могли обеспечить себе только богатые. Пока поезд ехал, а воин силы дулся, можно было и поспать. Мыться тоже хотелось, но спать хотелось сильнее.
14
Проснулась я от приятного и уже привычного ощущения теплых объятий. Вангьял лежал рядом, лицом ко мне и сосредоточенно рассматривал. В тусклом свете ночника я видела свое отражение в черных широких зрачках. Его рука лежала на моей талии.
- Ты меня искала? - от былой надменности не осталось следа. Голос его звучал тихо и хрипловато.
- Да.
Из-за моего ответа зрачки на мгновение стали еще шире.
- Как ты сбежала?
Я недовольно поморщилась:
- Пришлось побить человека. Хитрости было мало. Но только одного! И еще одного в хранилище, - после паузы нехотя признала я.
То, что расстраивало меня, его заставило улыбнуться. Вангьял коснулся кончиками пальцев моих губ и подбородка. Улыбка на его лице угасла так же быстро, как появилась.
- Ты ведь общалась с ним.
- С Бурым? Да.
- Ты можешь заставить поступать человека, как хочешь ты. Почему не сделала именно так? Почему искала меня?
Я промолчала, глядя в желтые умные глаза. Он хотел услышать то, что я вслух сказать боялась.
- Почему? - продолжил настаивать Вангьял.
- Я тебя люблю, - вздохнула я.
Ответ он свой получил, вот только русского не знал, чтоб ответ понять.
- Что?
Я хитро сощурилась и улыбнулась:
- Это ответ. А как его перевести на ваш язык, я не знаю.
В его глазах появилось возмущение и любопытство, а еще радость и нежность, и обязательно подозрительность. Он хоть и догадывался о сути ответа, но боялся обмануться.
- Ну и, конечно, что может быть хуже свержения власти в стране. Это же катастрофа экономическая, политическая и социальная! - я повернулась на спину и потянулась, разминая затекшие мышцы.
Вангьял фыркнул
- Я до тебя со своей работой успешно справлялся.
Я рассмеялась:
- До меня ты от работы на меня не отвлекался.
Теперь мы смеялись вместе.
- До тебя я собирался власть передать и удалиться.
Я повернулась и удивленно взглянула на его лицо.
- Кому? И куда удалиться?
- Лхаце, двоюродный брат короля. Он долгое время возглавляет личную гвардию дома и считается человеком надежным. Цанпо лично его избрал...
- Звучит так, словно выбор не слишком удачный.
Вангьял поморщился, подражая моему жесту. Недовольство здесь, как и все наблюдаемые мной эмоции, выражали руками. Но я уже и тут наследила.
- У меня нет ничего, кроме личной неприязни и его происхождения.
- А что с происхождением?
- Его отец погиб, когда мать была беременна. Она заболела мозгом, была уверена, что мужа забрал Могуэй и, чтобы обмануть демона, назвала мальчика женским именем.
- Ого, - я нервно хихикнула. - Не повезло. Она, надеюсь, не участвовала в воспитании ребенка?
- Нет. Мальчика забрал прежний цанпо и вырастил, как сына.
- Куда ты собирался удалиться?
- Подальше от Лхасы. Планета большая, я не видел ее всю.
Я вдруг поняла, в чем причина открытости этого разума. Его усталость давно перелилась через край, показав все оттенки мира вокруг. Он хотел знать больше еще до моего появления, и стремился к этой цели. Жаль лишь, что до сегодняшней ночи он не расслаблялся настолько, чтобы рассказать мне о себе больше, чем я узнавала сама. Впрочем, лгу сама себе, причем отвратительно лгу. Это я не позволяла ему расслабиться и показать, что скрывает панцирь воина. Это я не собиралась знать его имени, не желала привязываться, подпустить его к себе близко настолько, чтобы заболеть им. Я и теперь этого не хочу и боюсь.
Вангьял приподнялся на локте, навис надо мной и поцеловал. Настойчиво и нежно. Его теплая ладонь лежала на моей груди, а бедра прижимали к матрасу. Я выгнулась навстречу. Своей лаской и страстью он ломал сопротивление с моей стороны уже не раз. Так сложилось и теперь. Стоило мне ответить, и прикосновения стали настойчивее. И все же я не сдавалась до конца. Боялась панически отдаться ему целиком. Раз за разом я вспоминала, что любовь это всего лишь игра разума и человеческой физиологии. Любовь поддается контролю, как любая другая эмоция. Кому, как не мне, знать об этом?
Поддается и точка.
- Забава, - прошептал Вангьял надрывно.
Поддается.
- Забава...
Нас больше не разделяли тонкие слои одежды. Я чувствовала, как бьется его сердце, слышала его дыхание.
- Скажи, что настоящая, что не играешь со мной...
Не поддается.
Я тихо протяжно застонала и впервые без оглядки и страха окунулась в омут с головой. К черту разум, к черту профессионализм, к черту Землю и Гею! Нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящее и он.
Вангьял мгновенно почувствовал произошедшую во мне перемену. Он будто с самого первого дня моего пробуждения ждал этой перемены и добивался ее. Его торжествующий смех и сила, с которой он проникал в меня, доставляли невообразимое наслаждение. Все мои знания о человеческой природе вдруг рухнули под напором собственных эмоций и ощущений. Все то, что я позволяла себе испытать с этим мужчиной до этого момента, не шло ни в какое сравнение.
- Моя Могуэй, - с довольной улыбкой проговорил Вангьял, удерживая меня за подбородок. Он ликовал и не скрывал этого. - Ты слишком привыкла подчинять людей своей воле.
Улыбка исчезла с его лица. В желтых глазах, что неотрывно изучали мои губы, вспыхнуло новое пламя желания. Он слегка сжал пальцы, будто заподозрил меня в намерении вырваться.
- Ты слишком гордишься тем, кто ты есть.
Я зло сощурилась. Так вот что означало то его блаженное уверенное спокойствие? Все это время я разбиралась в нем, а он водил меня за нос, открывая и скрывая себя так, чтобы я утонула. Вел себя со мной и говорил так, чтобы высокомерная инопланетянка позабыла обо всем.
- И не злись, маленький демон. Ты забрала меня дважды, у меня было право забрать тебя в ответ.
Тут я, действительно, злиться перестала, но не оттого, что простила ему его хитрость, а оттого, что фразу его не поняла.
- Первый раз ты забрала меня там, в Чамдо, когда взяла мою руку и прижала к своей груди, когда позволяла мне делать с собой все, чего я не пожелаю. Второй раз, когда возвышалась надо мной на лестнице и смотрела равнодушно и холодно, будто на недостойного.
Я удивленно уставилась в потемневшие глаза. Забрать. Так вот как они описывают любовь?
Вангьял вдруг помрачнел и выпустил мой подбородок:
- Повстанца ты тоже забрала? Прикасалась к нему?
- Нет! - возмутилась я. - Фу!
Передо мной словно был знакомый и совершенно незнакомый мужчина одновременно. Я знала характер, но не те его грани, что Вангьялу удалось скрыть. Никогда еще судьба не сводила меня с аналитиком-эмпатом столь же сильным, сколь сильной была я. Но все когда-то случается впервые.
Он поверил ответу и вновь расслабился. Я оказалась под одеялом, в теплых крепких объятиях.
- Лежи, - отреагировал он добродушной командой на мою попытку вырваться.
Я раздраженно фыркнула.
- Никогда не стоит недооценивать противника. Не знала?
- Знала, - я оставила попытки выбраться из его рук и устало уткнулась лбом в теплую грудь. Тяжелый протяжный вздох получился сам собой.
- С тобой так вышло не из-за моей гордыни, по другой причине. Точнее по нескольким причинам.
- По каким?
Вангьяла мои слова удивили. Он, действительно, считал, что я по слепой гордыне его хитрость проморгала.
- Я не могу сосредотачиваться больше, чем на одном субъекте. Человеке, - пояснила тут же я, когда поняла, что смешала два языка. - У меня рабочая цель неизменна - Кобольд. Это уже вторая моя ошибка из-за него. Плюс мне нельзя эмоциям поддаваться... Было нельзя, - недовольно поправилась я. - Это тоже отвлекало. Мне нужно улететь.
- А если не скрывать от меня реальную причину желания улететь?
Я почувствовала его руку на затылке. Сначала он просто гладил, потом начал пальцами мягко массировать кожу, сбивая меня со стройного течения мыслей.
- Это сложно объяснить.
- Попробуй.
- Ладно, - я чуть потянула паузу, собираясь с мыслями. - Я работаю на меж... Нет. Лучше так. Есть два обитаемых места: Земля и Гея. Это две разные системы. Как два разных государства, и они в состоянии холодной войны. Ну... - сообразила я, что термин неизбежно породит вопросы. - Что-то вроде интеллектуального и почти не физического противостояния двух людей, только между двумя союзами. Помимо планет есть станции космические и на спутниках...
- Что?
- Вроде городов на спутниках планет и в космосе, - пояснила я чуждые слова и попыталась выбраться из-под одеяла.
- Куда собралась?
Я недовольно сморщилась.
- Мне так думать неудобно. Ты отвлекаешь!
Вангьял рассмеялся, но руки разжал. Я села и принялась объяснять, периодически подкрепляя слова жестикуляцией.
- Между Землей и несколькими станциями заключен союз, то есть договор. Между Геей и некоторыми другими станциями также существует договор. Я работаю на межконтинентальную военную полицию Геи. Это означает, что меня будет искать разведка первого блока. И они найдут, потому что Мак ретранслятор в этой галактике развернул, и сигнал с опозданием, но долетит до ближайшего приемника...
- Тсс, - Вангьял ущипнул меня за колено. - Синяя демоница. Слишком много чужого языка.
- Короче, меня найдут, - отмахнулась я. - Может и не при моей жизни, но найдут. Здесь нет стабильных туннелей, поэтому, как я, слегка уйдут в будущее...
- Что?
Я озадаченно уставилась в желтые глаза, потом сообразила, что в подробности связи пространства скорости и времени можно уйти и попозже:
- Неважно. Важно, что нельзя позволить разведке или военным первого блока найти вас, Евразийскому блоку Земли тоже нельзя. Нужно преподнести информацию общественности обоих объединений. Тогда я смогу спасти этот мир. А для этого мне надо убрать отсюда Кобольда и улететь. Вот!
На последок я эмоционально всплеснула руками и выжидающе взглянула на Вангьяла.
- Я так и подумал, что мир у тебя не столь идеален, сколь ты убеждала, - после паузы подытожил он.
Я зло сощурилась. Это все что он услышал?!
Воин силы искренне расхохотался:
- Ты действительно рассеиваешь внимание. Не сердись. Я все понял. Ты сказала, что уже допускала ошибку из-за Кобольда. Какую ошибку?
- Не выстроила портреты охотников, поэтому моим предупреждениям относительно Кобольда и его истинных способностей не вняли, - тихо обиженно пробубнила я.
- Слишком молодая или слишком заносчивая? - улыбнулся Вангьял. Я определенно его веселила. Таким счастливым его еще никогда не видела.
- Первое.
Признавать себя глупой было неуютно, да и в целом оказаться на равных с тем, кого привыкла считать менее образованным, тоже было неуютно. А уж признаться перед этим себе, что с момента знакомства относилась к Вангьялу свысока, было невыносимо. Как все люди, откровенно соблазнялась отрицанием.
- Договорились, - кивнул желтоглазый хитрец. - Избавимся от твоего Кобольда, и я полечу с тобой.
- Что?! - возмущенно прошипела я, окончательно забросив образ достойного представителя развитой цивилизации. И опять насмешила собеседника.
Вангьял ухватил меня за руки, потянул на себя, вновь заключив в объятия:
- Просто смирись.
- Нет, подожди! В какой момент ты решил, что принимаешь решения за меня?
- А в какой момент ты решила принимать решения за меня? Это моя планета и моя кровать. Ты считаешь, что меня удивил твой возраст только из-за внешности? Так нет. Ты удивительно наивна и эгоистична! - Он явно был возмущен. - А еще соблазнительная, умная, образованная, красивая и нескромная.
- Это плохо? - не поняла я.
- Нет, - лукавые искры заиграли в темных зрачках. - Но это непривычно и очень отвлекает. У тебя есть доказательства существования моего мира?
- Да, - пожала я плечами. - У Мака уже должна быть масса данных.
- А что эффективнее для публики: я или масса данных?
Я устало вздохнула.
- Ты довольно самонадеян.
- У меня свои причины.
Я вдруг представила Вангьяла одного в чужом мире без помощи и поддержки, без знаний о социуме, в который попал, и поняла, что он справится. Более того, ему будет интересно. А когда этот хитрец заскучает, он найдет способ изменить реальность.
- Сначала Кобольд.
Он кивнул:
- Убить Кобольда, пресечь войну, избрать нового цанпо Хайдун, Как пожелаешь.
- Подожди. Что значит "избрать нового цанпо"?
Вангьял состроил испуганное глаза:
- Проговорился...
Я зарычала и откинулась на подушку рядом с его головой. С каждым словом он все меньше походил на представителя неразвитой цивилизации и все больше напоминал человека из моего мира.
Так и прошло оставшееся время поездки. Я ужасалась истинному характеру Вангьяла, а он смеялся надо мной, тискал, любил и, в целом, кажется, был доволен жизнью.
Услышав о полном моем подчинении его воле в бессознательном состоянии, я должна была задаться главным и единственно важным вопросом: почему? В чем причина действий моего подсознания? Задумайся я, и все сложилось бы иначе, ведь ответ на поверхности! Вангьял такой же, как я. А может и сильнее. В отличие от меня он способен рассеивать внимание на несколько субъектов. Опыт это или врожденная черта, я пока не разобралась.
Многогранная натура и яркая. Эмпат по рождению, воин по воспитанию, философ и ученый по образованию, политик по долгу службы, он умел добиваться результата и всегда знал, чего желает. Даже то духовное истощение, которое он мне показал в первые дни моего пробуждения, он знал, как преодолеть и до моего появления. Удивительно ли, что добился меня?
- О чем задумалась?
Деревянная тарахтелка медленно везла нас по грунтовой дороге в неизвестном направлении. Я уточнять, куда едем, не стала, а Вангьял не считал нужным пояснять свои действия без моей на то инициативы. От самого вокзала молча крутил руль.
- Поясни одну вещь, - я постаралась быть громче автомобиля.
- Какую?
- С покушением. Ты, правда, не знал, что на крыше повстанец?
Вангьял улыбнулся.
- Да, не знал. Ты опять представляешь меня тем, кем я не являюсь.
Я сощурилась и принялась внимательно рассматривать его профиль.
- Сначала ты считала меня глупее себя, теперь умнее. Это приятно, но не раду...
- Я никогда не считала тебя глупее себя. Я всего лишь недоумевала, что заставляет такой разум мириться с правилами такого общества? - одно и то же слово, окрашенное в разные интонации, помогло мне коротко и быстро донести мысль. Не совсем искреннюю мысль, но пограничную. Он играл со мной. Я поиграю с ним. Хочешь удачно солгать - поверни правду нужной гранью.
Он снова улыбнулся, а затем обворожительно поморщился. Вопрос ему польстил и не понравился одновременно. Неладное почувствовал, но поймать меня на лжи не смог.
- И что заставляет тебя спасать такое общество от такого твоего? - интонациями он воспользовался не менее красноречиво. Я бы, наверное, очень удивилась, если бы он не вернул подачу.
- Нежелание мириться с недостатками моего, - усмехнулась я. - И вера в эволюцию.
- Во что?
Я пояснила незнакомое слово и получила аналог. На этом диалог прервался еще на некоторое время, пока я сама его не возобновила.
- Ты аналитик-эмпат, как я.
Вангьял отвлекся на секунду от дороги, чтоб взглянуть на меня.
- Воин силы.
- Что?
- Это называется "воин силы".
Меня словно током ударило. Рассказы Булан всплыли в памяти. Она говорила, что воинов силы растят и учат в монастыре. Детьми забирают из дома. Точнее родители ежегодно свозят сыновей к подножию Великой горы, на вершине которой и стоит запретный дзонг. В день равноденствия монахи спускаются с горы и выбирают новых воспитанников. Быть избранными большая честь не только для мальчишек, но и для их семей.
Я чертыхнулась вслух. И эту информацию он держал на поверхности, прямо перед моим носом. Конечно же, Булан рассказывала, какие чудеса могут творить обитатели Великой горы. Как обходят они опасности, читают мысли, предсказывают будущее, как неуязвимы они в бою. Но я слушала все эти рассказы, как сказки. Забавные, интересные легенды. Устное народное творчество, отражающее быт и верования конкретно взятого социума.
- Что значит "черт"?
- Могуэй из легенд моего народа. Теперь используем, как ругательство.
Его счастливая, гордая улыбка отозвалась теплой волной в груди.
- Куда мы едем?
- Уже приехали, - Вангьял свернул с дороги в лес и заглушил мотор.
Я огляделась. Деревья, трава, влажность и автомобильная колея - все.
- Куда приехали?
Он вытащил с заднего сиденья два чемодана и мягкую дорожную сумку.
- За ручьем живет Пуньцог. Он бывший наставник Запретного дзонга и мой давний друг.
- За ручьем? - я вышла из машины и забрала у Вангьяла один из чемоданов.
Отвечать мой воин силы не стал, просто вперед сквозь лес пошел. Я пожала плечами и побрела следом. В стороне от дороги, за деревьями, действительно, прятался ручей и узкий деревянный мостик через него. А на том берегу, за мостом, на опушке уютно устроился маленький бревенчатый домик с характерной плоской крышей и широкими откосами.
- Стой тут, - отдал приказ Вангьял, поставил чемоданы и направился к двери. Я тихо фыркнула, но приказ исполнила. Ему виднее, как именно нам приближаться к жилищу его товарища.
- Ты кто? - спросили у моего левого уха. Я вскрикнула и оказалась в крепких объятиях незнакомца. Точнее в мертвой хватке незнакомца. Вангьял при этом неизвестно как, оказался стоящим совсем близко, лицом ко мне. Мгновение назад я видела его спину возле двери, и вот он уже тут, хотя между мной и домом было не меньше двадцати шагов.
- Отпусти мою невесту, - сдержанно попросил "жених".
- Интересная у тебя невеста, - откликнулся неизвестный. Кольцо рук разомкнулось, и я смогла отступить поближе к Вангьялу. - В твоем старом платье ходит, светлая. Что у нее под платком?
- Это Пуньцог? - проговорила я тихо на русском, прижавшись спиной к груди Вангьяла. Он не раз слышал простые слова на моем языке, когда я, будучи взволнованной или увлеченной, произносила их. Должен был запомнить.
- Он.
Запомнил.
Желтые глаза низкорослого жилистого человечка расширились от удивления.
- Тоже эмпат? - задала я новый вопрос.
- Да, - и снова убедилась в том, насколько недооценивала человека, с которым была связана вот уже почти полтора месяца.
- Что? - не понял Пуньцог. - Из какой она земли?
- Мне нужна помощь, - легко и без предисловий попросил Вангьял.
У маленького Пуньцога уехали вверх брови.
11
- И она по-нашему понимает?
Я сидела, скрестив ноги, на удобном мягком помосте, служившим хозяину одновременно и диваном для гостей, и столовой. Сам хозяин вместе с Вангьялом сидели напротив меня за переносным деревянным столиком и вот уже не меньше часа беседовали. Я за все время их диалога не проронила ни слова. Подушки были мягкими, разговор занятным - меня все устраивало.
Пуньцог с любопытством оглядел меня с ног до головы. Я ответила ему тем же.
- Ы, - выдал обескураженный лхасец и чуть отклонился назад, рассмешив Вангьяла.
- Она воин силы своего народа. Относись к ней, как к равному по положению юнцу. Это будет самое близкое к привычному для нее.
Пуньцог сощурился, внимательно оглядел Вангьяла на предмет лжи, затем меня.
- Индра тоже владеет силой?
Я изобразила отрицательный жест рукой.
- Нет, - вторил мне Вангьял. - Но он воин, стоящий десяти монахов. Ты мне нужен, наставник.
Пуньцог вздохнул:
- Помогу. Только давно я тебе не наставник, и никому не хочу быть. Не зови так. И спать будете здесь, свою кровать не отдам.
- Справедливо, - согласился Вангьял.
- Надо же. - Пуньцог подвинулся ко мне, склонился и, хмурясь, начал рассматривать. - Не могу пока поверить.
Я отклонилась и выглянула на Вангьяла:
- Точно можно было говорить правду?
И снова он понял мой русский.
- Не опасно, - акцент звучал забавно и немного соблазнительно. Никогда раньше не задумывалась, как покоряет осознание, что тебя слушали всегда и даже внимательнее, чем ты могла подумать.
- Невероятно! - восхитился Пуньцог, вынудив меня сосредоточиться на его лице. На вид лет сорок, глаза живые, нос сломанный, кожа жирная, волосы черные, блестящие, чистые, в хвост забраны, ямочки на щеках - красавцем я бы его не назвала, но обаятельным он был определенно. - Совсем другая.
С нескрываемым сожалением Пуньцог отодвинулся от меня:
- Хотел бы я встретить ее первым.
- Но не встретил, - сухо и весьма прохладно откликнулся Вангьял.
Я впервые увидела его искреннюю ревность. Задавая вопросы о Буром, он не ревновал, всего лишь разбирался в моих принципах и морали. Но не теперь. Наш гостеприимный хозяин был "воином силы", более того, он был наставником Вангьяла. Я склонила голову набок и пристально уставилась на своего самопровозглашенного жениха.
- Это называется ревность, - подсказал мне Пуньцог.
Вместо ответа я мягко улыбнулась.
- У вас в обществе такое порицается?
- Индивидуально, - выдала я сложное слово чужого языка. Откровенно говоря, монах мне немного мешал. Взгляд от Вангьяла я не отрывала, но голос сбоку то и дело отвлекал от анализа увиденного. Отвлекал от наслаждения тем смущением и раздражением, которое испытывал сейчас ревнивец, хотя и пытался это скрыть.
- Встретил бы, не встретил, - решила я предельно прояснить ситуацию и равнодушно взглянула на Пуньцога. - Без разницы. От тебя я бы просто ушла.
Мой собеседник слегка растерялся.
- А церемониям она не обучена!
- Она их не признает, - излишне беспечно прокомментировал повеселевший Вангьял. - Почти как ты.
- Или ты. Женщина, ты понимаешь, что я сильный?
Конечно, он имел в виду не только физическую силу. В этом языке понятие включало в себя и силу духовную, и силу ума, но удержаться от легкой издевки я не смогла:
- Рада узнать. А я умная.
Вангьял поспешно опустил голову, уж очень его вдруг заинтересовала поверхность стола.
- Как ты с ней справляешься? - деланно возмутился Пуньцог. На нерадивую гостью, к счастью, не обиделся.
- Исключительно хитростью, - продолжила я непроизвольно. Атмосфера начала располагать. Теплая и дружеская.
- Иначе говоря, он умнее тебя?
Я улыбнулась и без труда кивнула.
- Да.
Пуньцог засмеялся. Ястреб. Я, наконец, определилась с его сущностью. С помощью одного короткого диалога он выяснил о наших с Вангьялом отношениях больше, чем можно было бы выяснить, задавая прямые честные вопросы. В основном монаха интересовало мое отношение к бывшему ученику.
- Она тебя беспокоит.
Я удивленно взглянула на Вангьяла. Зато Пуньцог будто ждал этих слов.
- Ты знаешь, мои убеждения идут вразрез с общепринятыми. Разве главой правящего дома два поколения назад был цанпо? Нет. Женщины затмевают разум, а порой и лишают его. Мы стремимся владеть миром, а они - нами. Она уже подменила собой все твои цели.
- Не она. Я сам. Она с самого начала стремилась исчезнуть из моей жизни.
- И породила страх.
Разговор слепого с глухим. И оба, вроде как, правы, но отчасти.
- Все испытывают страх.
- Кто сказал такую глупость? - улыбнулся Пуньцог.
- Ты.
- Ай, сам я себя перехитрил. - Ястреб поднялся и сошел с помоста. - Посидите теперь тут. Схожу в деревню, узнаю у местных что видели, что знают. Твоим ищейкам у здешних мальчишек пронырливости поучиться.
- Водишь дружбу с ячейкой Чамдо?
- А ты почем знаешь, что повс... - Пуньцог прервал сам себя. - Вот ты ж кровь правящая! Поэтому ко мне пришел? Сидите.
- Он надолго? - поинтересовалась я на русском, как только хозяин покинул дом.
- Вечером придет.
- А до места, где я была, далеко?
Вангьял сощурился. Вопрос он понял и сейчас пытался проанализировать, почему я его задала.
- Далеко. Без донесений и без плана идти не стоит.
Я кивнула, стараясь не обращать внимания на подозрительный прищур янтарных глаз. Семена страха я в нем, действительно, прорастила. Пуньцог прав.
- Хочу достать свое оружие. Оно сильнее и точнее вашего.
Подозрительность уступила место спокойствию.
- На рассвете пойдем. Есть хочешь?
Я отрицательно покачала головой, чуть помедлила и подвинулась к Вангьялу совсем близко, вынудив его отвлечься от пищи на столе.
- Почему Пуньцог отшельник?
Желтые глаза сверкнули лукавством. Он всегда неровно дышал к моей бесцеремонности. Какая благовоспитанная женщина позволит себе вот так грубо прервать трапезу? Впрочем, никакая представительница высокого рода и не стерпит в этой стране столь грубого приглашения присоединиться к еде. Он обожал все это во мне.
- Не смог следовать пути.
Я молча приподняла брови. Вангьял усмехнулся.
- Путь - это древнейшее учение воинов силы. Духовное просветление и отречение от всего материального. "Следуй пути и познаешь", - процитировал он.
Я снова изобразила непонимание.
- У Пуньцога было больше вопросов, чем у главы ответов. Свобода и бесценность всякой жизни - он формулировал так же, как ты.
Последняя фраза далась Вангьялу заметно труднее. Мою бесцеремонность он любил, но говорить о бывшем наставнике не больно-то хотел. Зато мы добрались до истинных корней ревности. Наши взгляды с Вангьялом совпадали, неспроста ведь он решил начать другую жизнь, но он не шел против системы, как Пуньцог. И в этом было явное преимущество ястреба перед учеником.
- А женщин почему не любит?
Вангьял поджал губы. Помогать ему бороться с ревностью я не собиралась. Большой мальчик, справится сам.
- Женщин он любит. Даже слишком. Особенно умных. Он их изучает.
Большой мальчик справился, но с трудом.
- Вангьял, - позвала я ласково. Взгляд его смягчился.
- Расскажи о своем детстве.
- Расскажу, но сначала на вопрос ответь.
Я напряглась, настолько серьезным было выражение его лица.
- Ехал Грека через реку. В реке рак, и дальше гр-гр. Это что?
Не сдержалась и от души рассмеялась, а по ответной улыбке поняла, что суровый взгляд желтых глаз был результатом талантливой игры одного, конкретно взятого воина силы. Пояснить смысл поговорки и дословно перевести получилось у меня не сразу. Нетривиальная задача.
- Я так и думал, - поморщился донельзя довольный Вангьял. - Повтори еще раз.
- Ехал Грека через реку. Видит Грека в реке рак. Сунул Грека руку в реку. Рак за руку Грека цап.
Воспроизвести чуждую поговорку без ошибок он сумел минут через десять.
- Теперь "зараза" и "паршивец доисторический".
- Нет уж! - не согласилась я. - Сначала мой вопрос.
- Ребенком рос умным. Теперь "зараза" и "паршивец доисторический".
Мой возмущенный возглас рассмешил Вангьяла. Играл со мной, получал удовольствие от игры и не скрывал этого.
- Так не пойдет!
- Как?
- Рассказывай о детстве! - Я подвинулась к нему совсем близко. С улыбкой он протянул руку и дернул меня за синюю прядь, выбившуюся из-под платка.
- Было бы что рассказывать. Мальчишкой родители отвели к подножию горы. Меня забрали, и больше я их не видел. В учении был прилежен.
Ответ был пугающим. Детство - не просто важный жизненный этап, а основополагающий. Когда человек с характером Вангьяла отзывается о собственном нежном возрасте с таким явным пренебрежением, жди беды, точнее глубокой и чудовищной раны.
- Почему не видел? - в той же беспечной манере уточнила я. Сосредоточилась, начала анализировать и просчитывать каждое свое слово. Любое мое неосторожное движение причинит Вангьялу боль.
- Они погибли на обратном пути.
Неприятно быть правой. Он улыбнулся и с чрезмерным вниманием взялся поправлять платок на моей голове. Комментировать я не стала, просто тихо ждала и наблюдала. Молчание затянулось. От платка он перешел к моему лицу, погладил указательным пальцем подбородок, провел по шее до ворота, расстегнул на ключице верхние две пуговицы, ненадолго замер и вновь вернулся к покрытым волосам. На этот раз решил, что платок в моем гардеробе деталь лишняя.
- Я их плохо знал, а тогда еще и ненавидел. Было не жаль. Даже все равно.
Он расправил мои волосы, запустил в них пальцы и с нарочитым вниманием начал раскладывать по груди и плечам прядь за прядью.
- С ними в повозке была старая кормилица. Я ее "мамой" звал, пока не понимал что к чему. Потом тоже называл тайком, когда никто не слышал. Она могла умереть за это, но все равно мне разрешала.
Лишние вопросы мне задавать не требовалось.
- Рабыня?
- Они такие разные. Все. - Вангьял снова подергал меня за короткие пряди на висках. - Переливаются на солнце. Одни совсем темные, синие, другие лазурные, третьи зеленоватые, как морская волна у берега.
Так вот откуда это отношение бережное к рабыне.
- Убийства ради свободы... Ее называли необходимой жертвой. Я был на суде.
И вот откуда пренебрежение и неприязнь к повстанцам. Люди, действительно, все разные.
Вангьял отогнул ворот моего одеяния и коснулся обнаженного плеча.
- А еще у меня есть невеста.
- Что? - в новый виток диалога я не вписалась. Невеста - это про меня? Или...
- Ее зовут Цэрин. - Он как-то подозрительно заулыбался. - Цанпо выбрал, поскольку я жениться отказывался сам. Она младшая дочь сестры его жены.
Я открыла рот и закрыла. В груди неприятно кольнуло. Я бы сказала, крайне неприятно. И этот укол начал медленно разрастаться в раздражение, а затем и в злость. Я умная, здравомыслящая женщина, обладающая необходимым для избранной профессии хладнокровием, к подобному оказалась не готова. Никогда не ощущала себя настолько обычной среднестатистической землянкой. Только теперь он решил рассказать?! Рабыню можно в курс дела не вводить? Цели достигнуть, а дальше начинать неспешно подсказывать, что ничего серьезного в виду не имел, и вообще есть другая? Никогда еще в моей голове не рождались самые обыкновенные, недальновидные, глупые вопросы. Я глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы и выдохнула.
Улыбка Вангьяла стала шире, и она же отрезвила. Ревность и обида не улетучились, но под контроль я их взяла.
- И глаза у тебя цвет меняют, - пробормотал доисторический паршивец. - Когда ты злишься, они темнеют. Ничего не спросишь?
- А надо? - сквозь зубы процедила я. Не знаю, что так резко заставило не сдержаться. Может, дело в удовольствии, с которым он вопрос задал, а может, дело в страсти, с которой он на меня смотрел, и нежности, с которой ласкал мою шею.
- Скажи, что ревнуешь. Скажи вслух.
Зрачки расширились, дыхание сбилось. Он по-настоящему жаждал это услышать. А я, наконец, вернула свою хваленую сообразительность эмпата. У него в жизни две родные женщины: та, кого он звал матерью, и я. От первой его оторвали силой родители и смерть, вторая хотела уйти сама. Обе рабыни, обе рисковали жизнью ради него. Одна любила его с пеленок, любви второй он добился. И от боли, что принесли сейчас воспоминания о потере первой, он пытался спрятаться в подтверждении чувств второй. Проще некуда! Стоило лишь здраво проанализировать произошедшее. Впрочем, хорошо, что на миг поддалась эмоциям и показала то, в чем он нуждался.
Я повела бровью, чуть отклонилась, увернувшись от ласковых теплых пальцев, и попыталась встать.
- Если у тебя невеста была, тогда зачем я?
Вангьял поймал меня за руку и рывком потянул на себя, заключив в объятия.
- Спасибо, - его тихий шепот над самым ухом заставил расслабиться. Я невесело усмехнулась.
- Вот будь добр теперь рассказать историю целиком. И только попробуй соврать! - добавила зло на русском я.
Он рассмеялся, прижал меня сильнее, зарылся носом в мои волосы и вдохнул их запах.
- Рычишь. Рычи на меня всегда. Как хочешь и где хочешь, только рычи. И смотри на меня своими сердитыми серыми глазами, и считай глупцом, как ты обычно это делаешь. Задирай свой гордый нос. Только делай все это со мной. А про Цэрин я ничего не знаю. Я ее видел восемь лет назад всего раз. Мало приятного. Отвратительный капризный ребенок лет десяти.
- Была, - пробубнила я.
Вангьял усмехнулся.
- Забава.
- Зараза - это то, что вызывает болезнь. - Я на мгновение задумалась, подбирая слова. Значение "паршивец доисторический" объяснить оказалось чуть сложнее. Пришлось вдаваться в особенности родного языка.
Вангьял засмеялся и упал спиной на подушки, увлекая меня за собой.
- А звучало так возмущенно и ласково одновременно. Пуньцог прав. Женщины коварны, особенно ты.
Я недовольно фыркнула и попыталась встать, но не тут-то было.
- Лежи, женщина! - скомандовал он. - Я тебя не отпускал.
Если бы не знала, что он шутит, побила бы, честное слово! Вангьял поерзал, устраиваясь со мной на подиуме удобнее.
- Побить меня хочешь?
- Временами, - нехотя созналась я.
- Не возражаю.
Я подняла голову и удивленно взглянула на его довольное улыбающееся лицо. Желтые глаза светились азартом.
- Ничего особенного, - повел он плечом на мой земной манер. - В хранилище ты выглядела соблазнительно.
Я сердито сощурилась.
- Считаешь, что против тебя беспомощная?
- Нет, - мгновенно с усмешкой откликнулся Вангьял. Он меня провоцировал, я это понимала, но как же чертовски легко велась! Сама от себя не ожидала. Кажется, дело было не в провокации, а в странном приятном пламени, разгорающемся в груди. С огромным удовольствием я впила ногти в его ребра.
Вангьял поморщился и засмеялся:
- И все?
Я недовольно сжала губы. Новая провокация заставила пламя вспыхнуть сильнее. Кажется, я на личном опыте начала понимать, как работает любовь. Его наигранное пренебрежение автоматически порождало в душе волну протеста и возмущения. При здоровой самооценке и психике подобные сомнения, высказанные чужаком, вызывают равнодушие. Чем ближе и роднее человек, тем сильнее эмоциональный отклик на его слова и поступки, но даже самые сильные чувства можно контролировать. Общепринятая в середине двадцать первого столетия школа профессора Гаврилова выделяла два уникальных вида взаимоотношений: супружество и родитель-опекун. На изучение и того, и другого вида мне, как студенту академии имени Гаврилова, отводился год теории и многомесячная практика. В моем случае с супружеством столкнуться пришлось в изоляторе временного содержания. Домашнее насилие и агрессия по отношению к партнеру - что может нагляднее рассказать о любви? Я с детства не питала особых иллюзий относительно романтических связей, девчонкой была внимательной, наблюдательной и умной, а уж, закрыв курс, твердо поняла все плюсы и минусы супружества.
И вот я здесь, с мужчиной, которому, не задумываясь, сказала слово "люблю", и осознанно, не без удовольствия поддаюсь его провокациям. Ключевой момент: не без удовольствия. Знать о таких вещах - одно, чувствовать самой - другое.
- Препарируешь? - усмехнулся Вангьял, отвлекая меня от размышлений.
- Что? - не поняла я новый глагол.
- Спрашиваю, анализируешь во всех деталях меня или себя?
Я откровенно смутилась и уронила голову ему обратно на плечо. Захотелось спрятаться. Два новых незнакомых чувства по отношению к мужчине, которым я снова поддалась не задумавшись, и оба, к слову, приятные.
- Себя, - промямлила я тихо.
- Свои эмоции ко мне?
Удивление, а затем и досаду на саму себя скрыть не получилось. Вот уже месяц я снова и снова наступаю на одни и те же грабли. "Задирай свой нос". Так он просил?
Вангьял убрал прядь волос с моего лба и заправил за ухо. Только благодаря этой нехитрой ласке я отважилась взглянуть в желтые глаза. Он смотрел на меня с бесконечной нежностью.
- Никакая твоя занятость не смогла бы остановить мужчин. Тех, кто желал тебя. Ты сама останавливала их. Я не знаю причин, по которым ты так поступала, но знаю, что благодарен жизни за твое упрямство, убеждения и независимость. Забава...
Он улыбнулся и провел пальцами по моей щеке.
- Моя женщина Забава.
И вот тут меня осенила очередная догадка. "Лежи, женщина!" "Моя женщина Забава". Он не имел в виду половую принадлежность. Он называл меня женой.
Желтые глаза сверкнули лукавством.
- Наконец поняла?
Я смутилась и закрыла лицо руками.
- Ты ведь не осознаешь, какое мне удовольствие доставляет наблюдать за тобой, дразнить тебя и слушать? Никогда и ничем в своей жизни я не был так заворожен.
Я взглянула на него и немного нахмурилась.
- Да, знаю. Тебя такие слова пугают, ведь ты не вещь. В твоем мире женщина - нечто иное. - Вангьял взял мою ладонь и переплел наши пальцы, сосредоточив внимание на этом процессе. - Слишком высокая и тонкая. Иногда мне кажется, что я могу найти каждую косточку в твоем теле. Я чувствую мышцы. Я велел Булан рассказывать тебе обо всем, о чем ты захочешь узнать, но ты никогда не интересовалась тем, чем обычно интересуются женщины. Брак, семья, одежда, стандарты внешности занимали твое внимание только в контексте социальной структуры общества.
- Нет, почему, - приблизительно поняла я, к чему клонит Вангьял. - Булан сказала, что я некрасивая, что похожа на мальчика и что у меня цвет глаз пугающий. Кожа только бледная, поэтому красивая.
Суженый улыбнулся.
- Ты загорела. Знаешь, высокочтимые девицы и женщины прячут кожу от солнца, дабы не сподобиться работнице или рабыне.
Я утвердительно кивнула.
- И ты, несомненно, считаешь такое поведение глупым.
- Скорее вредным для здоровья.
Уточнять Вангьял не стал, только смеяться отчего-то начал.
- Что? - озадаченная такой реакцией, я чуть приподнялась.
Он смотрел на меня с лаской и легким недоумением. Я его искренне поразила. Понять бы теперь еще чем. Желтые глаза засветились лукавством.
- Сама попытаешься или объяснить?
Всегда считала его опасным, крайне опасным, и все-таки умудрилась заметить не все грани этой хищной сущности. Не походил он ни на одного одаренного мужчину, с которыми приходилось сталкиваться. Во время обучения общалась со многими эмпатами, дружила и эмоции с себя читать позволяла, но никогда еще никто не читал меня так точно. Слишком близко подпустила. В сравнении с ним я - опрометчивая, бестолковая и неопытная. Какой бы неразвитой не казалась цивилизация, люди останутся людьми. Глупые и умные, сильные и слабые, дальновидные и ограниченные, смелые и трусливые.
Вангьял отпустил мою руку и взлохматил мне волосы на макушке.
- Я превосхожу тебя. Попробуешь задрать свой нос и посмотреть на меня свысока?
- Победил? - усмехнулась я.
Выражение его лица отразило лукавую самоуверенность. Сейчас он напоминал высокородного цанпо. Я их пока не видела вживую, но на портретах и фотографиях глава семьи и государства выглядел именно так.
- Еще нет. Так объяснить или сама хочешь?
Я сощурилась. Объясняй.
- Расскажи о ваших понятиях красоты? - Вангьял чуть надавил мне на спину ладонью, заставляя лечь обратно.
- Ну, - начала вспоминать я. - Многогранное понятие, в основном потому что индивидуальное. Внешность у всех разная. Глаза, к примеру, бывают как у меня, а бывают голубые, зеленые или карие, еще гетерохромия центральная или полная, - я улыбнулась. - Знаешь, один глаз голубой, другой карий. И так с цветом волос, кожи, строением лиц и тел. И, конечно, медицина, которая позволяет тебе меняться по твоему усмотрению. Внешность всегда можно переделать.
Я немного подумала, взглянула во внимательные желтые глаза и со смехом добавила:
- Вот родился человек мужчиной, но решил, что хочет быть женщиной - не проблема.
Черные брови уехали вверх, насмешив меня окончательно.
- У меня из изменений только цвет волос, - закончила излагать жуткую правду я.
Вангьял наиграно облегченно выдохнул.
- Внешность - это просто внешность. Так это и было твое объяснение? Мое отношение к понятию красоты?
- Не твое. Мое. Хотел сказать, что ты завораживающе прекрасна.
Я не ответила. Опустила голову ему на грудь, скрывая растерянность, и прикусила нижнюю губу. Не всегда он готов познавать особенности моей культуры.
- И что, из женщины в мужчину тоже? - пробормотал Вангьял.
- Да.
Я улыбнулась тихому выдоху бесстрашного воина. Этот разговор был самым познавательным и откровенным из всех предыдущих.
Этой ночью мне снился странный сон.
Я родилась здесь в Лхасе в общественном доме, где содержались девочки-сироты. Пугающее, гадкое, грязное место, наполненное жестокими и алчными людьми. Мне повезло: природа наградила меня отталкивающей внешностью, поэтому в положенный срок, как только мне стукнуло двенадцать, я выпустилась, став прачкой. Большинство девочек ждала куда как менее завидная участь. Одних отдавали в богатые семьи на воспитание еще до выпуска - и никого не волновали истинные цели таких "опекунов". Других в день выпуска продавали в бардели или в частные руки, незаконно меняя статус свободного человека на раба. В этом случае, заказчики девочек выбирали заранее. Готовились, так сказать.
Отработав несколько месяцев под замком в гостевом дворе почти без еды и сна, я улучила момент и убежала. Тогда-то и встретила Вангьяла. Завораживающе красивого, умного, образованного, сильного и равнодушного, холодного. Только как это водится в снах, лет мне уже почему-то было не двенадцать, а больше, и была я не беглянкой из прачечной, а самым натуральным повстанцем. Он меня купил, спас от смерти страшной для всякой девушки ценой - позора. Никогда я не смогу завести семью, никогда меня не полюбит тот улыбчивый юноша из деревни, с которым довелось работать в вылазке всего раз. Отчаяние, обида и боль съедали душу, когда я смотрела на свое отражение в зеркале. На шее красовалась проклятая метка, а позади стоял Вангьял. В его желтых глазах не было тепла или нежности, только пронизывающий холод. Не в силах смириться с судьбой, я выбежала в сад и прыгнула с обрыва вниз.
Проснулась от ласковых поглаживаний и поцелуев.
- Забава, - шептал встревоженный голос над моим ухом. - Забава! Проснись. Слышишь?
- Слышу, - промямлила я нехотя.
- Что тебе снилось?
Я чуть пошевелилась, стараясь прийти в себя. В комнате было еще темно.
- Ты плачешь. - Вангьял стер слезы с моего лица.
- Мозг пытался смоделировать мою жизнь здесь, - я потерла глаза и вновь их закрыла, досадуя на свой глупый организм эмпата. - В смысле, что было бы, родись я тут. Знаешь судьбу девочки-сироты в Лхасе? А с моей внешностью? Кем бы я стала, Вангьял? - закончила я с горечью, вновь поддавшись ненужным эмоциям.
Он не ответил, только обнял и прижал к себе крепче. Даже будучи таким ужасным, сон был сказкой. Моя внешность не была красивой, но она была необычной. В реальности для меня первой нашелся бы "опекун". Дальше я думать не хотела.
- Остаться наблюдателем не получилось, - сердито резюмировала я. - Ненавижу это в себе.
- Воин силы не способен быть пустым наблюдателем. Чужую боль он чувствует не для того, чтобы остаться к ней равнодушным, - едва слышно откликнулся Вангьял. - Пойдем. Нам пора.
