Полная версия романа тут:https://author.today/work/32619
  
  
  
   Фаранг*
  
   Благодарю Олесю Дмитриеву из Екатеринбурга, которая придумала для этой книги новое и весьма звучное название.
   Благодарю Марину Янковскую, прекрасную читательницу из Москвы, чье позитивное отношение поддерживало морально.
   Благодарю dimky, который застал этот текст еще в позе эмбриона семь лет назад, и с тех пор теребил автора, чтобы дописал (и я все-таки его дописал!).
   Спасибо всем читателям, кто поддерживал.
   1.
  
   Не верьте тем, кто говорит, что понедельник - день тяжелый. Вторник, скажу я вам, ничуть не лучше, да и пятница та еще мачеха, особенно если тебе не с кем, некуда, да и не нужно. Если ты в разладе с самим собой и весь мир выписан для тебя в серых красках. Если ты раз за разом просыпаешься в пустой квартире, из которой давно испарился женский смех...
   Итак, утро вторника началось со звонка будильника. Знаю, банальное начало, но есть некие отправные точки, и от них автору рассказа легче начинать повествование. Бац: проснулся, побежал. Или не побежал, а медленно пополз, если вчера набрался. К телефону, или к двери, если в нее трезвонят. Или... куда-то в направлении ванной, медленно так, борясь с тошнотой. Ну, не мне ли вам пояснять, а? Или просто к чертовой матери.
   Утро - всегда новое начало, но оно редко бывает добрым. Эту нехитрую истину я усвоил еще до того, как мне стукнуло пятнадцать. Когда просыпаешься на рассвете и стремглав летишь к двери, где проведены карандашом черточки-отметки твоего роста, и... и понимаешь, что не растешь уже который месяц, что твой рост застыл на отметке сто пятьдесят два сантиметра. И что так будет всегда.
   Я сбросил простыню, скатился на пол и начал отжиматься на кулаках. Знаю, такие штуки с утра вредят сердцу, но мне по барабану. Привык еще с армии: побудка - зарядка. А на гражданке... В смысле, не зарядка на гражданке, то есть... Черт, я путаюсь! Короче говоря, от такой зарядки (на гражданке!) я просыпаюсь быстрее, чем от чашки зверской робусты, хотя лучше бы гражданка продолжала мирно посапывать в моей постели.
   Увы, гражданка ушла от меня месяц назад. Проверив телефон, я, как обычно, не увидел от нее посланий. Но что-то подсказывало - сегодня новости будут. Либо я, наконец, решусь ей позвонить, либо она.
   Так, теперь умыться и побриться. Ненавижу ходить заросшим, а зарастаю я быстро, так что бриться приходится каждый день.
   Зеркало в ванной отобразило плотного, крепко сбитого парня с упрямым подбородком, короткой стрижкой и внимательным взглядом (и если вы решили, что я хвалю себя - вы правы).
   Не люблю зеркала... Некоторые, чтобы я в них отразился, требуют привставать на цыпочки.
   Пока я кудесничал в ванной, маленькую бабушкину квартиру (отцовское наследство) заполонило солнце. Разгар лета, жара... К полудню в квартире будет бесплатная сауна - заходи, парься.
   Я заварил чаю, шлепнул на сковородку пару яиц, позавтракал под песни Питера Гэбриэла. В комнате мирно дремал ноут. Я клацнул мышкой, и экран ожил. Где-то в дебрях Кураста застыл под атакой мой варвар из второй "Дьяблы", вооруженный, аки истинный головорез, сразу двумя пудовыми клинками. Вокруг него роились серокожие карлики с мясницкими тесаками и духовыми трубками, а стамина бедняги показывала уверенный ноль.
   Как я вчера уснул, не вырубив ноут? Не помню... Ну да, жара, да и старость - не радость, уже, почитай, двадцать седьмой годок мне: ума нет, денег нет, жены - нет, даже внебрачного ребенка не сделал.
   Так, ноут - выключаем, шорты - проглаживаем, смотрим на часы - охаем, хватаем свежую футболку и напяливаем. Ну и панамку не забываем. Солнце головушку нагревает.
Когда надевал футболку, внезапно стрельнуло под левой лопаткой, да так сильно, что я присел.
   Что за... Я осторожно вздохнул. Проверил рукой, может, режутся крылья? Хрень какая-то... Я же здоров, абсолютно, сердце как пламенный мотор, и вообще... Наверное, это от жары. У нас в Екатеринбурге, в июле месяце две тысячи двенадцатого года, термометр уже который день уверенно показывает тридцать три в тени.
   Я подождал еще минуту, стараясь дышать осторожно и не делая резких движений. Новых приступов боли не последовало. Ну и отлично. Спишем все на жару и стресс.
   Я сунул ноги в кожаные сандалеты тридцать седьмого размера и, приподнявшись над миром еще на три сантиметра, победно развел плечи.
   Тут затрезвонил мобильник.
   - Тиха, ну где ты там, елки твои моталки?
   Звонил Серега Ключевский, мой приятель, похабник, матерщинник, эрудит и вообще неплохой человек, хотя и порядочный зануда. Мы с ним работаем на одном рынке, он торгует секонд-хэндом у каких-то крутых арабов, я же занимаюсь благородным делом спасения домашних животных в маленькой ветклинике на территории рынка. Оба мы, что характерно, закончили институты, оба - не совсем дураки, оба - прозябаем на копеечной работе, хотя, честное слово, достойны лучшего. Почти как в фильме "Клерки".
   - Поймал в прихожей, - буркнул я. И вспомнил, чего так волнуется Серега. Он, как бы сказать помягче, тот еще ходок по бабам. Но когда ты ходишь, желательно заметать следы, а вот с этим у него случился недавно очевидный прокол: Сереге пообещали набить морду и назначили рандеву у ворот рынка ранним утром. Я хоть и мал ростом, зато не дурак подраться, а что касается Сереги, то драться он умеет только в "Mortal Combat", на ясельном уровне сложности.
   - Не стремайся, добрый молодец, храбрый доктор уже едет, - сказал я. Говоря по правде, хорошая трепка вправила бы Ключевскому мозги, но нельзя же предавать товарища, верно?
   - Ну, давай, - сказал он с деланной небрежностью. - Я тоже поехал. Акула мотата!
   - И тебя с новым годом.
   Выходя из квартиры, я вспомнил, почему не отрубил ноут.
   Странное приключилось со мной вчера вечером. Странное, если не сказать - страшное. А почудилось мне, что комната начала растворяться, и вместо стен вдруг открылся простор: пронзительно зеленый лес с высоты птичьего полета, и заснеженные горы, у подножия которых высился дивной красоты город - не Минас-Тирит, но тоже вполне, вполне, из светло-серого камня, с башнями-шпилями и необычайно прекрасным белокаменным дворцом на макушке холма. "Ступай в Вермор... В Вермор, мой друг... - услышал я в своей голове женский голос с приятной такой чувственной хрипотцой. - Мы проведали, что она родилась. Значит, время пришло... Двигайся к Рендуму как можно скорей, пересекай границу, не входя в пределы Корналии. Там глейв и Сумрачье - не входи туда! Ты нужен всем нам! Помни про..." Этот голос внезапно заглушил целый хор, который что-то горячо обсуждал на незнакомом мне языке, злобно и рьяно. И звучало там имя, я точно знал, что это - имя. Джорек. Женский голос - не тот, хриплый, а другой, бархатный, мягкий, повторял его: "Джорек, Джорек, Джорек..." И говорила женщина с такой тоской и злостью, что меня пробрал ужас.
   Галлюцинации длились считанные секунды, затем мгновенно исчезли. Но мне хватило и этих секунд.
   Холодный пот выступил на лбу. Я присел на кровать в глубоких раздумьях на тему разнообразных психических расстройств. Я не врач, я всего лишь ветеринар, но моих медицинских познаний хватает, чтобы сделать кое-какие выводы. Психоз, расстройство личности, шиза - выбирайте по вкусу. В любом случае, если это повторится, мне придется обратиться к врачу. А пока... лучше списать все на усталость и жару: от жары, да будет вам известно, у людей частенько шарики заезжают за ролики. Временно. Или навсегда, как у американских солдат после вьетнамских джунглей.
   Затем я плюнул на самокопания и с головой погрузился в "Дьяблу", играя самым честным персонажем - варваром. Он полагается только на смекалку и голую силу, и ненавидит подленькую магию, с которой так легко убить человека на расстоянии, с которой самый дрищеватый подросток может стать героем. А что? Качаться не нужно - получил магическую силу, и вперед. Особенно если существует Предсказание, согласно которому ты - Избранный, и так далее, и тому подобное. Ну, не мне ли вам пояснять?
   Играл я до упора, чтобы отвлечься, играл, пока от кликов мышью не заныл указательный палец, а тот самый нерв, что ведет от пальца к спинному мозгу, не скомандовал - "Спать!".
   Лес и горы... И голоса. И имя - Джорек.
   Джорек. Кто он такой, этот Джорек?
   Я - Тиха, Тихон Громов. У отца было неплохо с чувством юмора, раз он дал мне это имя при наличии такой громкой фамилии. А мать... Не хочу о ней говорить!
   Еще раз убедившись, что крылья из спины не растут, я вышел в коридор и захлопнул дверь.
   До рынка мне ехать почти час. Маршрутка и метро, от самой "Чкаловской", где, с трудом уцепившись двумя пальцами за поручень, я заглядываю в подмышки великанам. Да, мой рост - сто пятьдесят два сантиметра, ниже - только садовые гномы. По улице я хожу с высоко задранным подбородком, чтобы прибавить себе еще несколько сантиметров, и частенько не могу разглядеть, что делается под моими сандалиями.
   Улица плавилась и подыхала от жары. Изнывая, как и большинство прохожих, я прошел, наверное, метров тридцать, глянул в небо, вздохнул, после чего уверенно наступил на чужую ногу.
   - Ай! Вс-с-с-с! Мальчик, осторожней!
   Девушка в ярко-голубом сарафане смотрела на меня разъяренной кошкой.
   - Простите, пожалуйста, - сказал я. - Не заметил...
   Тут она толком меня разглядела, и взгляд ее стал точно такой, какой я и привык обычно видеть у девушек. Вариаций взгляда ровно три. Сверху вниз, снисходительно, сквозь меня - презрительно, и самый мерзкий взгляд, вокруг меня, как будто Тихи Громова вообще в природе не существует.
   Так вот она смотрела вокруг.
   - Ты вообще не видишь, куда идешь, придурок конченый?
   Хорошее начало хорошего дня...
   - Да пошла ты, коза!.. - буркнул я, и ушел, задрав подбородок. Она что-то пробормотала мне в спину.
   День был испорчен - окончательно и бесповоротно.
   Вдобавок мне снова стрельнуло под левую лопатку.
   Крылья. Там с вероятностью в сто процентов резались крылья. Ну, вернее, крыло. Только вот какого цвета будут перья - белого или черного, а?
  
   *Фаранг (тайск.) - чужеземец, наемник.
   2. 
     
   В дороге постоянно ловил на себе сочувственные взгляды. Умом-то я понимал, что взгляды - обыкновенные (не будем сейчас о девушках), но мой комплекс мог нарисовать сочувствие даже в невинном взгляде ребенка.
   Приходилось хранить на лице мрачно-суровое, отрешенное выражение. В рамках месячника борьбы с собственным эго, я перестал носить темные очки.
   У эскалатора, в жаркой и нервной толчее, мне отдавили ногу, пихнули в бок, а плечистый одышливый хрыч с баулами рявкнул:
   - Двигай, пацан!
   Эх, если бы не месячник...
   У выхода из метро, чуть дальше распашных дверей, кто-то, терзаемый душевными муками, написал на асфальте ядовито-зеленой краской из баллончика: "Катя - сука!" Надпись была старая, позавчерашняя, и уже изрядно затоптанная. Сегодня она предстала в новом свете. Ночью ее тонко зачеркнули красной краской и красным же приписали внизу: "Я не сука! Катя!"*
   Она бы еще добавила свой телефон, чтобы каждый смог перезвонить и убедиться.
   Эх, сколько мне попадалось таких, хм, круглых интеллектуалок... Впрочем, как и умных женщин. Эти, как правило, смотрели сквозь меня. За редким исключением. Это самое исключение так и не отозвалось на мою последнюю смс.
   У открытых ворот рынка Сереги не было. Он вынырнул из сумрачных дебрей прилавков, едва я прошел на центральную аллею, и уставился на меня прозрачными глазами, подавая какие-то знаки. Мы скрылись в тени навесов.
   - Ну, мой юный падаван, Дарт Вейдер заглядывал? Или мастер Йода успел раньше?
   - Приходил, да я спрятался, - сказал Серега, возвышаясь надо мной на полторы головы. Одет он был как пиратский боцман: черная борцовка, камуфляжная бандана и шорты-бермуды. Я бы с радостью поменял свой метр с кепкой на его сто восемьдесят два.
   - Значит, кара световым мечом отложена.
   - Он меня не нашел...
   - Повезло мужику.
   - Говорят, громко матерился, обещал прийти завтра.
   - Резвый... Хочется спросить, где ты прятался, но не спрошу - пожалею свои нервы.
   - А ты где был, Тиха?
   - В метро я был, Серега, в метро! Там душно, темно и противно.
   Ну, и проспал я малость, надо было добавить.
   Если я сильный, но легкий, то Серега - слабый и тяжелый. При желании и определенном старании он мог бы нарастить на свой костяк отличную мускулатуру. Но нет, он предпочитает накачивать пивом живот. С другой стороны, есть в его неброской внешности что-то, что привлекает девушек и женщин, поэтому отросшее пузо для него не является особенной проблемой. А вот мне, чтобы привлечь девушку, надо... Ну, вырасти хотя бы на двадцать сантиметров. Или стать Наполеоном. Даже не знаю, что проще.
   Серега спросил, помогу ли, если рогатый муженек, ставший практически аватаром Дьябло, явится по его душу днем. Я сказал, что помогу, если он, в смысле, Серега, успеет до меня добежать и его не забодают.
   - И надень уже повязку на глаз, блин.
   - Это зачем? - оторопел Ключевский.
   - Для маскировки и полноты образа. А если ногу поломают и будешь передвигаться на костылях - станет вообще отлично.
   - А-а-а... Метко пошутил, да. Слушай, а как там твоя эта, которая?..
   - Никак, - сказал я. - Не хочу об этом говорить.
   С этим мы и разошлись по рабочим местам. Серега отправился вращать колесо торговой сансары, я - врачевать невинных зверушек.
   Сеть веткликник "Zоrrо-хэлс" снимала три комнаты в административном здании рынка. На вывеске слово "Zоrrо" было написано хитрым образом, сдвоенные "r" были меньшего размера, чем другие буквы, и выкрашены не зеленой, а салатовой краской, в результате вывеска читалась издалека как "Zоо-хэлс", звериное, надо понимать, здоровье.
   У порога клиники сидел, вывалив язычище и с натугой раздувая и без того толстые бока, старый знакомец Васенька, - пожилой канне-корсо, молосс, бойцовская собака с головой, как у теленка. Васеньке шел десятый год, и бедняга, рано одряхлев, как и полагается молоссам, страдал всеми мыслимыми собачьими хворями. Сердце его в такую жару качало кровь все хуже, и Васенька распухал на глазах. При виде меня он с кряхтеньем встал, а его хозяйка - молодая и исключительно привлекательная особа, промокнула глаза платочком. Была она выше меня на голову, а пес - ростом мне под подбородок.
   - Сердце...
   Усыплять пса она не хотела, ставить уколы - не умела, и потому Васенька служил надежным источником дохода для филиала клиники. Я кивнул, отпер дверь и пропустил Васеньку с хозяйкой внутрь, где, не надевая халата, вкатил молоссу порцию мочегонного и сердечных гликозидов. Васенька, уже привычный к этой экзекуции, только кряхтел. Глаза у него были по-стариковски мутные, и застыла в этих глазах такая тоска, что сердце мое помимо воли сжималось.
   Говорят, у настоящих, человеческих врачей происходит профессиональная деформация психики, они грубеют, становятся жесткими, на людские страдания им начхать. Этот верный защитный механизм, который оберегает врачей от стресса, в случае со мной, ветдоктором, ни черта не работал, или работал с перебоями. Знаю, что глупо и инфантильно ровнять страдания людей и животных, тем не менее - ровнял.
   И потянулся рабочий вторник. Последний мой рабочий день на Земле. Кошки, собачки, мексиканские тушканы и змеи-уроборосы в ассортименте. Чуть позже явилась Марго, медсестра-помощница, раздолбайка, каких свет не видывал, и по совместительству - абсолютно здоровая курица. Я устроил ей нагоняй, от чего она разнюнилась. Затем пришел Ключевский, где-то раздобывший шаурму.
   - И о погоде! - сказал он, блеснув глазами. - О погоде нам хотел рассказать знаменитый сурок Фил из Панксатони, но утром заживо сварился в своей норке. Жители города в трауре.
   - Смешно, - сказал я. - Слушай, любитель жареных кошек в тесте, иди-ка ты прятаться в другое место.
   - И ты, Брут! - патетически вскричал Серега. Марго хихикнула.
   Есть такие мужики: ну никаких усилий им не нужно прикладывать, то есть - вообще, просто пройти мимо, подмигнуть, сказать пару остроумных фраз, и женщина сама прыгнет к ним в постель. Да и не только в постель - душу раскроет. А что до меня...
   Никаких смс на телефоне... Никаких смс от нее.
   Голос настиг меня в полдень. Напевающий, мягкий женский голос возник в голове из ниоткуда. Он выкликал одно и то же имя: "Джорек!"
   Джореееек! Джореееек! Джореееек!
   Тот самый голос, который уже звал меня ранее. Не хриплый, мягкий. Отчего-то близкий моему сердцу. Родной, словно я знал его обладательницу тысячу лет.
   Глюк - а что еще это могло быть? - длился не больше минуты и оборвался на высокой ноте. Марго ничего не заметила, хозяин кота с грустными глазами (ему предстояла кастрация, черт, я не хозяина имею в виду), - тоже. Я умудрился сохранить на лице бесстрастное выражение. Затем, спустя полчаса, мне снова стрельнуло под лопатку. Я перетерпел боль стоически, проверил еще раз: крылья не пробились. Угу, агнец божий, бескрылый, обыкновенный, брошенный своей девчонкой далеко и надолго.
   Смс от моей бывшей по-прежнему не было.
   К трем часам дня у меня яростно зачесались кончики ушей. Что же за напасти-то сегодня? Подхватил вирус кошачьего гриппа или собачьей лихорадки? Я осмотрел уши в зеркало: ничего особенного. Что за...
   Дальнее эхо, которое слышал только я, принесло женский напев: "Джореееек!"
   Чертовщина. Я действительно начал сходить с ума!
   Голоса и зуд кончиков ушей настолько меня разозлили, что я вышел на улицу и набрал номер Лены, чего в нормальном состоянии ни за что бы ни сделал.
   Наш разговор закончился спустя минуту.
   - Прости, Тиша, мне звонит Том Круз, - хихикнула она и дала отбой.
   Она имела в виду, что главный коротышка Голливуда выше меня на целых восемнадцать сантиметров!
   Женщины умеют унизить словом, когда захотят.
   Я возненавидел этот мир и себя в нем.
  
   * Реальная надпись
  
   3.
  
   Не стал я болтаться в своих рефлексиях, как недоповешенный в петле. С головой погрузился в работу, шпыняя Марго по поводу и без. Она только шипела рассерженной кошкой, наконец, расплакалась и пригрозила нажаловаться мужу. Тогда я слегка поостыл и даже извинился. Блин, надо же - из-за одной... не будем употреблять дурных слов... перенес свои обиды на ту женщину, которая оказалась под рукой, вдобавок - на свою подчиненную. Храбрец, ничего не скажешь.
   Под левой лопаткой продолжало иногда постреливать. Косоглазый балбес Амур угодил не в того, в кого надо, и теперь сопел, пытаясь выдернуть стрелу.
   Нитроглицерин не помогал. Боль затихала по собственному желанию.
   Кончики ушей по-прежнему зудели, и я их почесывал время от времени, стараясь делать это по возможности незаметно. Почесывал и жалел, что не снабжен для этих целей левой задней собачьей лапой.
   Странное ощущение. И зачем оно, вот такое? Может, народная примета? Ну, чешется левая ладонь - к деньгам, стреляет под лопаткой - к инфаркту, зудят уши - к мордобою. Или... к новому роману? Не тому, который на бумаге, а - к любовному, способному перерасти в нечто большее, в нормальные чувства...
   Мечты юного идиота.
   Серега вломился за час до закрытия. Показал на свое багровое от жары лицо:
   - Вишь, не забодали.
   - Угу, - сказал я. - Продолжай кобелировать. Свободен.
   Марго хихикнула.
   - Много ты понимаешь, - хмыкнул Серега. - Я ищу свою единственную любовь. Где-то она там бродит, среди тысяч...
   - Ага. Квест бесконечный, и оттого увлекательный.
   - Ну так!
   Тут он разглядел выражение моего лица. Вот она, мужская солидарность, ему не потребовалось даже уточнять.
   - Буду скоро. Скоро буду. Никуда не уходи!
   Обычно я не пью ничего крепче пива, но сегодня был особый случай. Главное в процессе заливания горя алкоголем не уйти в запой, пить точечно, редко - да метко. Запой только усиливает депрессию.
   Я разрешил Марго (ничего в ней не было от королевы!) уйти на полчаса раньше, и дождался Серегу, который явился с двумя бутылками и закуской. Затем опустил ролеты на окнах, включил свет и разлил водку по ядовитым пластиковым стаканчикам. Из закуски у нас был черный хлеб, маринованные огурцы и практически кошерное сало.
   Мы приняли.
   - Слушай советы бывалого, чадо, и мотай на ус, - сказал Ключевский важно. - Перетопчись. Забудь. Вышиби клин клином. И сразу станет легче.
   - Угу, - сказал я.
   - Сам виноват. Зачем подпускаешь близко? - Он схрупал половину огурца. - Они хитрые-е-е... В тебя корешки пустят, расцветут, заколосятся. А потом этот колосок другой сорвет, а ты будешь корешки эти пустые еще год с мясом вырывать. Нельзя так...
   Миллион раз слышал я эту байку - и читал о ней. В этом ублюдочном мире повторяли ее в разных вариациях и мужчины, и женщины, оправдывая собственный паршивый эгоизм, взаимную невозможность построить отношения, пестовать чувства, быть постоянным и отдавать больше чем получаешь, зная, что твоя вторая половина делает то же самое для тебя.
   - Легко тебе, Казанова, советы давать: у тебя огромный выбор, а я при своем росте...
   - Да ну это фигня, Тиха, надо просто уметь с ними обращаться! Пошутил, подмигнул, за попу ухватил...
   - Ша, Серега, я не хочу об этом.
   - Да ладно! Мягкий ты очень. Бабы любят грубость. Не смотри на нее, не обращай внимания, веди себя жестко... шутки шути, опять же.
   - Серега, мне нужна обычная женщина, а не сабмиссивная мазохистка.
   - Да поверь, все они одним миром... Любят мачо... Плюнь на нее - больше любить будет.
   - Я не мачо. Я обычный. И я хочу найти обычную женщину.
   - Мда-а-а... Да пойми наконец - нет нормальных. У всех свои тараканы, а уж у баб... Вот опять же коснемся БДСМ. Ты не поверишь, сколько из них помешалось на этих "Пятидесяти оттенках..." и любят, когда их связ...
   - Ша. Закрыли тему.
   - Тьфу! Старорежимный ты! Воспита-а-ание! Ну страдай, страдалец. Добрый ты слишком, я тебе серьезно говорю. Добрый и устаревший. А с бабами добрым быть нельзя. Не ценят. Давай еще тост: против баб!
   - Ладно тебе, бабы - хорошие.
   - Пока спят - да. А так - мороки с ними, ой. Они еще и жрать хотят каждый день. - Это было сказано тоном Эйнштейна, только что открывшего теорию относительности. - Ладно, новый тост: за мужиков, пострадавших от баб!
   - Ага, за тех, кто в диспансере. За врачей кожвенерологии и их пациентов. За дары Венеры!
   Мы выпили. Серега икнул. Я заел водку бутербродом и почесал правое ухо.
   - А вообще - все фигня, - родил Серега.
   - Безусловно.
   - Скажи: "Акула мотата" и забей.
   - Угу.
   - Во, ща рассмешу. Когда ваш "Zоrrо-хеллс" погорит, а он погорит, к бабке не ходи, откроете ресторан корейской пищи. Слоган и название я придумал: "Корейский ресторан "Хатико"* - лучший друг вашего желудка!"
   Я сказал строго:
   - Вот собачку я тебе не прощу! - Этот пошляк имел наглость поглумиться над чудесным семейным фильмом!
   - Не прости, а сходи и отведай! - Он заржал. По-моему, это удел всех неудачливых юмористов, смеяться над собственными шутками.
   - Не шути над дедушкой Тихоном, - сказал я. - Дедушка злой, пропишет тебе люлей и заставит мыть казарму.
   - Если догонит и допрыгнет! - парировал он бесстрастно.
   Я не обиделся. Просто кивнул в такт своим мыслям.
   - Угораздило же меня родиться пигмеем...
   - До пигмея тебе нужно ужаться на двадцать сантиметров, - заявил этот недоделанный Вассерман. - Не хнычь. Забей. Будем считать тебя королем хоббитов!
   - А бутылкой по лбу за такие речи?
   Мы еще выпили.
   Звякнул мобильник.
   Я взглянул на экран с затаенной надеждой - а вдруг?
   Вдруг не получилось. Звонил Армен Борисович, Биг Босс, основной владелец сети "Zоrrо-хэллс". От приветствий сразу перешел к делу. Владельцы рынка подняли аренду, платить которую при нынешних доходах филиала было нереально.
   - Кризис, сам понимаешь, - сказал Борисыч сумрачно. - Закрываем вас через две недели с концами. Завтра наведайся в контору, напиши по собственному желанию. Новых вакансий у нас пока нет. Если что - будем иметь тебя в виду.
   Как говорится - беда не ходит одна. "Иметь в виду" - это он так тактично послал меня на хрен.
   - Кто звонил-то? - осведомился Серега.
   - По работе.
   - Работа не волк, а гиена: ходит вокруг тебя кругами и ждет пока ты не сдохнешь!
   Ключевский затеял обычный трендеж, смесь из анекдотов, новостей и похабщины, а я потирал свои многострадальные уши и думал.
   Не мой это мир. Сейчас я ощутил это особенно сильно. Мне здесь плохо. Просто - скверно. У меня толком ничего не получается, все валится из рук. Двадцать шесть лет - ни семьи, ни нормальной работы. Эта несчастная ветклиника, где я получаю жалкие гроши, да и то с задержками... А теперь - добро пожаловать к Сереге в продавцы секонд-хенда, потому что друзей с серьезными связями за двадцать шесть лет своей жизни я не нажил. Не умею дружить для чего-то, для пользы. Ненавижу такое. Пожалуйста, загнивайте без меня. Лгите и социально подстраивайтесь, прогибайтесь, стелитесь, я так делать не могу, не хочу, не умею!
   И нет семьи, нет женщины, которая поймет и утешит, примет тебя таким как есть, не будет дразнить "недомерком", и, мать твою, "хоббитом"! Не будет смотреть сквозь и вокруг меня! Да, пигмеи тоже хотят личной жизни, черт подери! Они тоже люди, им нужна семья, дети, нормальная работа!
   Куда я не тычусь - всюду стена, которую не прошибить лбом. Не мой мир. Или не мое время. Знаю, так многие говорят, и это уже превратилось в банальность, но - я опоздал родиться.
   - Тебе никогда не казалось, что ты родился не в свое время? - быстро спросил я, прежде чем Ключевский опрокинул в себя очередные сто граммов. - Те же рыцари...
   Он сосредоточил на мне прищуренный взгляд.
   - Рыцари были сто пятьдесят сантиметров роста, сопливые, плешивые и с геморроем от постоянного ношениях доспехов. В тридцать - повально беззубые, с шалым взглядом от алкоголизма. - Серега посмотрел на опустевшую бутылку и икнул. - Пили тогда по-черному. - Он внимательно меня оглядел. - Сто пятьдесят... Точно, в рыцарях тебе самое место!
   И хотя бы извинился за бестактность!
   Я не успел собраться с мыслями. Ключевский опередил меня новой порцией глума:
   - И где бы ты хотел родиться? Ну, скажем, не родиться, уже случилась эта досадная оказия, а... вот попасть, оказаться? Хочешь угодить в тело негра-раба на плантацию южан? Или - в тело пленника на жертвеннике майя? Нет, ты подумай над перспективой - жизнь будет короткая, но зато ярка-я-я-я-я... Перед смертью увидишь, как жрец поднимает в руках твое бьющееся сердце. Можно еще оказаться среди песцов на северном полюсе. Так сказать, писец среди песцов!
   - Самураем при сегуне... - несмело предположил я.
   - Тогда уж лучше иди в спартанцы, особой разницы не заметишь.
   - Э-э...
   - Ну, к девушкам и те и другие были слегка равнодушны. Сечешь фишку? Устраивает тебя такая перспектива?
   Я обмер.
   - Что, и самураи тоже?
   Этот паршивый эрудит радостно кивнул:
   - Ага!
   - Ну, не все же они...
   - Нельзя выделяться из коллектива! Коллектив на это смотрит косо! Нужно уважать чужие культурные традиции! Вот представь, попал ты в самураи. Дали тебе деревянный меч-субурито, расшитое золотом кимоно, тапки-сандалеты с белыми носками, и позвали, значит, к сегуну... И ждет он тебя, понимаешь, по вечерней зорьке...
   - Иди ты!
   - Так это что, я виноват? Это ты в самураи захотел!
   Я ощутил болезненный укол под лопаткой. Скрипнул зубами.
   Перетерпел.
   - Знаешь, где бы я хотел очутиться, Серега?
   - Ну?
   - В мире варваров. Мне по душе Конан - прямой, как палка. Способный разбить стену лбом. Честный. Открытый. Умный. Жесткий. Неистовый.
   Серега посмотрел на меня блудливыми глазами.
   - А я хотел бы на восток, денек побыть владельцем гарема.
  
   *Реальное название ресторана.